Акция устрашения
Александр Тамоников


Грозовые ворота


Кровавый Али — так называют главаря чеченских бандитов, за которым уже не один год охотятся российские спецслужбы. Для того чтобы уничтожить Али Асханова, к границе с Чечней выдвигается особый отряд спецназа под командованием полковника Калинина. Захватив колонну с оружием, чеченский полевой командир сам навел на себя спецназовцев — стало понятно, что Асханов готовит крупномасштабную акцию. Остается узнать, где она произойдет, а затем нанести упреждающий удар, который должен навсегда прервать кровавый путь бандитского главаря…

Ранее книга выходила под названием «Упреждающая акция»


Александр Тамоников

Акция устрашения


Волка кормят ноги, а оборотня — руки.

    
Григорий Стернин


ГЛАВА 1


Майор Левитин этой июльской ночью спал плохо. Тревожно, чутко. Наступающий день значил для него очень многое, по сути предопределял всю дальнейшую судьбу. Поэтому, наверное, и ночь выдалась особенной, дискомфортной, не принесшей полноценного отдыха. Андрей поднялся в половине пятого, хотя накануне завел будильник на 5.15. Проснувшись рано, он не мог больше находиться в постели. Ему необходимо было успокоиться и привести себя в надлежащую форму, чтобы начать акцию так, как он обычно начинал все свои дела, хладнокровно, без суеты. Начать и завершить, уже к вечеру став другим человеком.

Андрей открыл холодильник, достал из него бутылку коньяка, выпил сто граммов. Спиртное загнало тревогу внутрь, настроение улучшилось. Выкурив сигарету, майор направился в душевую комнату, одну на весь второй этаж офицерского общежития. Минут десять стоял под холодной водой. Странно, но именно это сочетание коньяка с душем приводило Левитина в состояние покоя. Вернувшись в комнату, майор тщательно побрился, оделся в полевую форму. На часах было 5.10. Андрей, отключив будильник и взяв с собой объемную спортивную сумку, вышел из общежития, повесив ключ от комнаты на щит рядом со спящей дежурной.

Снаружи было тихо и пусто. Воздух свежий, пока еще прохладный. Но это ненадолго. Не пройдет и часа, как гарнизон огласится топотом солдат подразделений, выведенных на утреннюю зарядку. Потом зашевелится и городок. Офицеры и прапорщики начнут собираться на службу, их жены — на работу в поселок. В общем, в гарнизоне начнется повседневная жизнь. Изменится и погода. Через два часа станет душно и пыльно, а ближе к обеду — жарко. На сегодня синоптики обещали, как обычно в это время года, до 30° выше нуля. Но это в тени. На солнце столбик термометра поднимется к самой верхней отметке. Майор легко переносил жару в отличие от многих своих сослуживцев, но солнечную погоду не любил. Ему, как уроженцу северной столицы, привычнее было ненастье. Привычнее и приятнее. Но место службы не выбирают, вот и приходится быть здесь, на Северном Кавказе, а не в родном Питере. Хотя что об этом думать? Сегодня его последний день в армии. Нет, его не увольняют в запас, он сам себя отправляет в отставку. В полную отставку!

Майор посмотрел на часы. Идти в часть было еще рано, и он присел в аллее на скамейку. Закурил.

Левитин вспомнил свое нелегкое детство. Отец — алкоголик, мать — посудомойка в заводской столовой. Постоянно хотелось есть. Мать старалась, чтобы сын ни в чем не был ущемлен, и, как ей казалось, она справлялась с этим. Но так казалось только ей. Андрей же ненавидел семью. За пьянство отца, за привычно усталый, какой-то ущербный вид матери, за то, что он не мог одеваться так, как большинство его ровесников, за то, что не имел денег даже на школьный завтрак. Одно отличало Андрея от сверстников. Он был красив, строен и силен. В драку лез без оглядки, нещадно избивая противника, даже если тот был старше его, и водил дружбу со шпаной. Приходилось драться и с ней. И никогда Левитин не уклонялся от стычки, за что заслужил уважение во всем районе. Его уважали и боялись. И он нравился девочкам. В том числе и соседке по парте школьной красавице Людмиле Крупович, к которой и сам дышал неровно. Он провожал ее из школы, по вечерам встречал, когда та возвращалась с занятий по музыке. Однажды, в десятом классе, как раз на Новый год, родители Люды уехали в гости к своим знакомым, оставив дочь в компании молодых людей того круга, вход в который Левитину был заказан. Но девушка пришла к нему. Вернее, позвонила, и Андрей встретил ее у своего дома. Как сейчас помнит, встретил ровно в 0 часов, когда в небе над городом вспыхнули созвездия салютов, извещая всех о том, что новый, 1988 год вступил в свои права. Было очень холодно, и Люда повела Левитина к себе домой. Андрей тогда впервые переступил порог ее квартиры. И вид жилища семьи Крупович поразил его. Такой роскоши он еще не видел. Собственная хата представлялась по сравнению с той квартирой хлевом. Людмиле было приятно видеть, какое впечатление она произвела на Андрея. Но девушке хотелось другого. И после двух бокалов шампанского одуревший от всего Левитин отнес Людмилу на руках в ее комнату. И вновь он был поражен. На этот раз тем, как Люда из невинной девицы, впервые познавшей мужчину, мгновенно превратилась в страстную, ненасытную и развратную даму. Не успела высохнуть кровь на простынях от первого контакта, как она начала выделывать такие вещи, что Левитин чуть не задохнулся в постели. Но и он оказался не слабаком, чего больше всего опасался. Андрей, так же потеряв голову, но сохранив мужскую силу, впал в безумие. Только через час они оторвались друг от друга, чтобы после короткой передышки вновь броситься в объятия. И так продолжалось до утра. В пять часов измученная Люда проводила до дверей тоже измотанного кавалера.

Андрей шел домой счастливым. Людмила с этого дня принадлежала только ему. Из всех пацанов она выбрала его! Левитина переполняло чувство гордости и собственной значимости. Настроение не испортила даже атмосфера родительской квартиры, где пьяный отец что-то орал под баян на кухне, а мать спала, закрывшись, как обычно, в темной комнате на замок от мужа, имевшего очень плохую привычку поднимать руку на жену. Андрей быстро успокоил папашу, отправив его отдыхать на пол гостиной. Сам же закрылся в своей спальне, где долго ворочался на узкой скрипучей кровати, в мельчайших подробностях воссоздавая в памяти сумасшедшую, но самую счастливую в жизни новогоднюю ночь. Тогда-то в нем и родилось неистребимое желание занять весомое положение в обществе, чтобы быть достойным таких женщин, как Людмила. Чтобы жить не хуже семьи Крупович. Самостоятельно и независимо. И чтобы все вокруг завидовали ему! Но, к сожалению, хотеть еще не значит иметь. Отец Люды, весьма известный в городе ювелир, уже подыскал дочурке жениха, невзрачного паренька из приличной, а главное, богатой еврейской семьи. О нем ни Андрей, ни Люда даже не догадывались. А Эдуард Моисеевич ждал, зная об увлечении дочери каким-то одноклассником, не придавая этому никакого значения. Он ждал, покуда Людмила достигнет совершеннолетия, чтобы раз и навсегда определить судьбу дочери.

По окончании школы Андрей с Людой поступали в университет, но Людмила прошла по конкурсу, а Левитин недобрал двух баллов. И через три месяца, осенью все того же 1988 года, загремел в армию. Отмазать его от службы было некому и не на что. Это была трагедия. Влюбленные расставались на два бесконечно долгих года. Расставались тогда, когда счастливое будущее казалось таким близким. Но наступил дождливый день 5 ноября, скорый поезд увез Андрея из Санкт-Петербурга, оставив на перроне одинокую и мокрую от непогоды и слез Людмилу. Левитин помнил, как он хотел на ходу выпрыгнуть из поезда, но его скрутили два дюжих сержанта. А наутро он смирился со своей участью. Горечь разлуки понемногу притупилась, и родилась вера. Вера в то, что любимая обязательно дождется его и все будет, как прежде. Андрей не допускал мысли, что ему предстоит пережить измену.

Его определили служить в воздушно-десантные войска. Но еще в карантине на него положил глаз начальник артиллерии полка. И вскоре, в парашютно-десантной роте, Левитин прочно осел писарем в штабе, в службе ракетно-артиллерийского вооружения.

Тогда-то непосредственный начальник майор Талаев и предопределил дальнейшие действия Левитина. Андрей видел, как работают некоторые офицеры. Как налево уходят боеприпасы по заполненным Левитиным фиктивным накладным. Как списывается якобы вышедшее из строя, особенно после прыжков и учений, вооружение и как затем оно материализуется в новые машины и приличные суммы начальников Андрея. Однажды он, убираясь в кабинете Талаева, заглянул в его оставленный открытым сейф и увидел сберегательную книжку. Естественно, рядовой поинтересовался, сколько денег хранится на счету майора. И обалдел. На такие бабки в Питере спокойно можно было купить трехкомнатную кооперативную квартиру. А самое интересное состояло в том, что последний крупный взнос был внесен через два дня после того, как начальником РАВ были утверждены акты на списание одного гранатомета, двух автоматов и большого количества боеприпасов: от патронов к пистолету до гранат «Ф-1». Он же, Левитин, и составлял эти акты по итогам прошедших недавно полковых учений с боевой стрельбой! Андрей аккуратно положил книжку на место, закончил уборку и вернулся в подразделение. После отбоя, лежа на своей солдатской койке, глубоко задумался. Наутро он уже знал, каким путем ему следует пробиваться к обеспеченной жизни. Он сделает Людмилу счастливой. Она писала ему письма, страстные и искренние, Андрей отвечал любимой тем же. Но вдруг грянула беда. Это случилось в апреле, когда он уже оформил документы для поступления в одно из ракетно-артиллерийских училищ и готовился к отпуску перед вступительными экзаменами, а заодно и к свадьбе, так как при первой же встрече был намерен предложить Людмиле руку и сердце. Тогда он, как обычно, перед обедом заглянул на почту. И не напрасно. Письмо Люды ждало его. Левитин вернулся с ним в штаб, где и вскрыл конверт. У него буквально потемнело в глазах. Люда сухо сообщила, что по воле родителей, которых не смеет ослушаться, выходит замуж. И с этого дня просит Андрея забыть о ней! Что тогда творилось с Левитиным, сейчас и не передать. Он чуть не сошел с ума. Однако сумел взять себя в руки. Ведь все равно изменить ничего нельзя. Не дезертировать же из армии ради разборок с семьей Крупович, следствием чего неминуемо будет трибунал. И тогда конец всему. Не только любви, которая и так оборвалась, но и карьере. Как мудро он поступил тогда, отправив в ответ такое же короткое и сухое письмо с пожеланием счастья новой семье. Андрей заставил себя не думать о Люде. Он поступил в училище и окончил его. И за все время учебы, бывая в отпусках, ни разу не попытался встретиться с Людмилой.

Его направили в отдельный танковый батальон одной из дивизий N-ского армейского корпуса, расквартированного в Северо-Кавказском военном округе, на должность начальника службы ракетно-артиллерийского вооружения. Но батальон не являлся той войсковой частью, где можно было делать деньги, слишком мал он был. И посему Левитин всецело отдался честной службе, через год получив звание старшего лейтенанта. В это время вовсю полыхала первая чеченская война. Левитина перевели с повышением в полк. Это уже майорская должность. И возможности для теневого бизнеса достаточно широкие. Тогда-то он и связался с неким Шаидом Эдаевым, племянник которого служил в подчинении Левитина начальником склада, прапорщиком. Батальоны полка привлекались к боевым выходам в Чечню, и списывать боеприпасы было несложно. Образовались излишки, которые решили продать представителю Шаида, чеченцу, как объяснил прапорщик, служившему в отрядах Завгаева. Тогда майор не задумался, для чего покупать патроны и гранаты человеку, который служит в частях федерального подчинения. Да и до этого ли было? Главное, сумму чечен предложил немалую. Сделку подготовили, но она сорвалась. В момент вывоза боеприпасов с территории полка автомобилю, где находились начальник склада и начальник службы капитан Левитин, перегородил дорогу «УАЗ» штаба корпуса. Из вездехода вышел полковник Филимонов — начальник артиллерии войскового объединения.

Тогда Левитин схватился за голову. Все! Попал! С первой же попытки! Теперь всему полный конец! Но капитан заблуждался. Встреча с Филимоновым не была концом, а напротив, являлась началом больших дел! Полковник приказал вернуть боеприпасы в часть, а капитана вывез за город, где на берегу реки расписал Левитину, что его ждет за хищение боеприпасов. С этого Филимонов начал беседу. Сейчас тот разговор целиком Андрей уже вспомнить не сможет, да и не нужно это. В общем, Филимонов заставил Левитина работать на себя. Прапорщик же Эдаев вдруг уволился, и Андрей понял, что заказ дядюшки бывшего подчиненного являлся не чем иным, как подставой, имеющей целью вовлечь его, капитана Левитина, в преступный бизнес. Не знал полковник, что это для Андрея было не трагедией, а как раз тем, чего он и желал. Работать не самостоятельно, на свой страх и риск, а под прикрытием высокого начальника. Так что в этой акции не проиграл никто. И прапорщика можно было не убирать, пригодился бы чечен. Но что сделано, то сделано. По истечении месяца после первой встречи капитана Левитина с полковником Филимоновым Андрея назначили заместителем начальника объединенных складов корпусного подчинения по снабжению частей объединения ракетно-артиллерийским вооружением. В прямое подчинение полковника Филимонова. И начались дела. Особенно, когда войска повторно вступили в Чечню после известных событий в Дагестане. Склад работал на полную мощность. Полковник спускал сверху накладные, по которым Левитин загружал колонны с оружием и боеприпасами, и они уходили в Чечню. Куда? Кому? А черт его знает! Вроде нашим частям и тем формированиям чеченцев, что противостояли Масхадову. Это не волновало капитана. Он выполнял приказы, хотя иногда замечал, что накладные — явная фальшивка, но отпускал вооружение, делая вид, что особо в документы не вникает. Да и некому было проверять работу капитана, кроме Филимонова. И тот проверял, тщательно проверял. Действия Левитина полковник оценил по достоинству. Только за полгода в 1999 году он получил около 100 000 долларов. А к началу 2000 года имел более 250 000 баксов. С ними на собственной машине он приехал в отпуск в Питер. Приехал по семейным обстоятельствам. Умерла мать. Похоронил ее Андрей тихо, без помпезности, хотя мог устроить пышные похороны. На кладбище присутствовали всего несколько человек, да и то из числа тех, кто раньше знал мать по работе. Родственников не было, как не было и отца. Он пропал за месяц до смерти супруги. Ушел из дома и не вернулся. Его отсутствие особо не беспокоило Левитина. Квартира приватизирована на мать, а значит, через полгода, если отец не объявится, перейдет в собственность Андрея. Это тоже деньги, потому как жить в Питере он не собирался. В этот же отпуск он узнал, что его бывшая невеста вместе с мужем и родителями перебралась в Израиль, в город Хайфу. Андрею даже дали адрес Крупович, но капитан выбросил его. А затем, устроив в квартире тайник, где оставил деньги, Левитин вернулся в часть. Через полгода он получил сообщение от соседки по питерской квартире о том, что его отца нашли мертвым в каком-то колодце. Соседка писала, что устроила похороны, и попросила сдать жилплощадь своей дочери с мужем и ребенком. Левитин согласился. Сам-то он сразу после смерти матери в отпуске оформил свои права на квартиру, и теперь она законно принадлежала ему одному. А Левитин продолжал служить. Под пристальным надзором полковника Филимонова.

И вот год назад Андрею неожиданно пришло письмо от Людмилы. Майор Левитин с волнением вскрыл конверт, отправленный из Москвы. Людмила писала коротко. Она просила прощения за то, как поступила с Андреем под давлением родителей. Но любовь к нему осталась жить в ее сердце. Она вроде как все время своего замужества только и делала, что думала об Андрее, вспоминая волшебные мгновения, когда была с ним. Левитин не очень поверил, но ему было приятно, а далее стало и понятно, почему Людмила вдруг вспомнила о своем несостоявшемся женихе. Оказывается, ее муж, человек непорядочный, воспользовавшись доверием старого ювелира и взяв управление бизнесом в свои руки, вскоре исчез вместе с большей частью капитала семьи Крупович. И остались заносчивые евреи в Израиле с носом. Вот и вспомнила Люда об Андрее, до этого каким-то образом разузнав, что он до сих пор не женился. Она искала выход из сложившейся ситуации и нашла его. Мало того, она невольно подсказала Андрею, как поступить дальше. Он ответил на письмо. Ответил тепло, сочувствуя и сожалея о том, как несправедливо обошлась судьба с Людой, которую он продолжает любить. Выразил сожаление, что не может покинуть часть, чтобы увидеться с любимой. Но Люда все просчитала. Ей нужен был ответ. И именно такой, какой и послал ей Андрей. Людмила сама приехала в гарнизон. Полковник Филимонов расщедрился и разрешил Левитину после месяца их совместного проживания в офицерском общежитии проводить женщину до Питера, оформив командировку. Остановились они в гостинице. Люда предложила бросить армию и поехать с ней. Все же кое-какие сбережения у отца остались, и Андрей, женившись на ней как на гражданке Израиля, тоже получит возможность стать гражданином земли обетованной. Военные в Израиле в цене, да и бизнес поднять можно, конечно, уже не такого уровня, как прежде, но на жизнь хватит. Это было то, что надо. Но не по сценарию Людмилы. Вновь обретенной невесте Левитин поручил сделать для него документы на другое лицо. Но документы российские. И выделил женщине на эти цели 30 000 долларов. При виде таких денег Люда очень удивилась. Андрей не стал ей ничего объяснять, обещая раскрыть все карты после того, как завершит задуманное. Невесте же следовало лишь строго выполнять все его указания. Людмила справилась с поставленной задачей, о чем сообщила Андрею, и получила в ответ приказ ожидать в своем Израиле момента, когда он вызовет ее в Россию. Людмила подчинилась, вообще она стала девочкой послушной. И наступил период ожидания, который длился еще почти год. И только месяц назад он вызвал Люду, связался с ней по мобильному телефону, распорядился купить неброский автомобиль и прибыть на нем в Пятигорск, где с новыми документами остановиться в местной гостинице. Далее ждать следующего сеанса связи. Сеанса, который состоится сегодня где-то после обеда.

Майор вновь взглянул на часы. В часть по-прежнему идти было рано, и он принялся размышлять о том, что ему предстоит сегодня.

В 6.30 он должен вывести колонну с оружием с территории склада и лично повести ее на армейский полигон, где формировался отдельный полк внутренних войск. Вооружение предназначалось войсковой части, но дойти до пункта назначения не должно. Левитин направит колонну в ранее оговоренный с Филимоновым и Эдаевым район, на встречу с людьми, к федеральным силам отношения не имеющими. Машины должны попасть в засаду, и после короткого боя, а попросту расстрела немногочисленной охраны, оружие перегрузят на другую технику вместе с трупами солдат и увезут в неизвестном майору Левитину направлении. Он же получит ни много ни мало полмиллиона долларов и на легковом автомобиле, который ему предоставят боевики, должен будет следовать в назначенный полковником пункт для встречи с представителями Филимонова. Сегодняшняя акция являлась последней в службе майора. Он после захвата оружия исчезнет вместе с солдатами и будет числиться без вести пропавшим, навсегда пропавшим. А люди Филимонова должны выделить долю майора и, обеспечив его другими документами, отпустить на все четыре стороны. Но не настолько глуп Левитин, чтобы не понимать: если полковник решил вывести майора из игры, то выведет полностью. Да, его не тронут при захвате, все же деньги до места назначения должен доставить он, Левитин. А вот встреча с людьми полковника в условленном месте грозит кончиться плохо для него. На хрена Филимонову опасный свидетель? Это до сих пор он был нужен полковнику, сейчас же, после крупной акции, Левитина необходимо убрать. Так полковнику будет спокойнее. Но Андрей не поедет на встречу с его людьми. Для этого он и Людмиле велел приехать в Пятигорск. Забрав деньги и вызвав невесту совсем в другой район, Левитин бросит тачку бандитов и скроется от Филимонова на машине Люды, чтобы уже через двое суток покинуть эту страну. Покинуть вполне обеспеченным человеком, гражданином другого государства. А у полковника не настолько длинны руки, чтобы попытаться перехватить Левитина. Вряд ли он предпримет какие-либо действия по поиску бывшего подчиненного. Да и уходить за «бугор» они с Людмилой будут из Риги. Таков план. Естественно, Андрей не намерен жить в Израиле. Он ненавидит евреев. Он рванет на Запад. С Людмилой или без нее, это уже другой вопрос, но на Запад, где и начнет жизнь новую, обеспеченную, цивилизованную, ту, о которой мечтал с детства. Наконец его цель сбудется.

Левитина окликнул проходивший мимо начальник второго склада:

— Товарищ майор! Вам не плохо случаем?

Андрей оторвался от мыслей:

— С чего ты это взял?

— Да смотрю, сидите, рука на груди, взгляд в одну точку, подумал, уж не с сердцем ли что?

Левитин поднялся:

— Нет, прапорщик, просто задумался о жизни нашей неустроенной!

Начальник склада вздохнул:

— Вы правы! Какая у нас жизнь? Ни угла собственного, ни зарплаты. За что пашем? Черт его знает. И не уйти! На «гражданке» где устроишься? Надежда на то, что подфартит, слабенькая! А государству на нас, извините, начхать! Так что не жизнь у нас, а процесс выживания. Неустроенность во всем! И главное, просвету не видно!

Майор перебил разговорившегося прапорщика:

— Хватит болтать! Ты в часть?

— А куда же?

— Ну, идем! Только о службе больше ни слова, лучше о блядях!

Прапорщик с удивлением посмотрел на обычно строгого, не допускавшего вольностей заместителя командира части. Но ответил:

— А чего о них говорить? Вон, в станице два публичных дома местные дельцы организовали. Возле клуба девицы клиентов снимают!

— Да? Не слышал. Бардак кругом!

— Не то слово, товарищ майор! А вы в рейс сегодня?

— В рейс.

Прапорщик заметил:

— Небезопасно стало на дорогах. И до нас война докатилась! Что ж дальше-то будет?

— Война будет! Но все, пришли! Мне в штаб.

— Счастливо вам!

— Спасибо. Тебе того же!

Начальник склада направился в караульное помещение, снимать с охраны свой объект. Майор, получив у дежурного автомат и пистолет с боеприпасами, прошел к парку боевых машин, где уже выстроилась у контрольно-технического пункта колонна, которую Левитин должен увести в последний рейс.

Отметившись в журнале выхода и возвращения машин дежурного по парку, майор выстроил вдоль двух «Уралов», и составляющих колонну с вооружением и боеприпасами, личный состав, определенный на марш: двух водителей-контрактников, прапорщика Дмитрия Данова — старшего ведомой машины, и четырех солдат срочной службы — непосредственного боевого охранения. Майор, как и положено, довел до подчиненных маршрут и режим движения, порядок построения колонны и варианты действий при возникновении каких-либо внештатных ситуаций. Все, как обычно. После этого, отдав приказ — по местам, — занял место старшего переднего «Урала» и через открытые ворота парка вывел колонну. Несмотря на малочисленность, она несла в себе мощный арсенал, способный вооружить полноценную мотострелковую роту. Оружейные ящики заняли все пространство в кузове под самый тент, оставив у заднего борта по два места для бойцов охранения. Тыльная часть тента отсутствовала, что, с одной стороны, нарушало правила секретности перевозимого груза, а с другой — облегчало задачу охранению, хотя, надо признать, позиция для немедленного отражения внезапного нападения у него была аховая. Из кузова бойцы могли разве что поразить цели, которые приблизились бы к машинам с тыла и на близкую дистанцию. Но подобные перевозки здесь, в относительной отдаленности от пылающей Чечни, не являлись чем-то из ряда вон выходящим, и о реальной угрозе нападения руководство складов особо не беспокоилось. Эта беспечность переросла в привычку. А привычка вещь, может, и неплохая, но только не на войне. На войне она смертельно опасна, особенно в совокупности с укоренившейся халатностью. Но, опять-таки, это не война. Та только приближала свои щупальца к тихим городкам и станицам сопредельных с Чечней территорий.

Колонне предстояло доставить груз на полигон, что находился в тридцати километрах от станицы Вольной, минуя селение Гудан. Дорога с утра была пустынна, поэтому Левитин приказал водителю установить скорость в 50 км/час, постоянно следя через зеркало заднего вида за вторым автомобилем.

Заданный режим движения обеспечил прибытие в Гудан через 20 минут с начала марша. Селение прошли спокойно. Теперь впереди был отрезок прямой трассы до начала серпантина, откуда уходила полевая дорога уже собственно Учебного центра. Но через пять километров после Гудана шоссе перегородил переносной шлагбаум с закрепленным посередине «журавля» знаком, запрещающим проезд, и табличкой, указывающей на объезд.

Майор приказал остановить колонну. Вышел из машины. К нему присоединился прапорщик Данов.

— Перекрыта дорога? Странно! Я еще вчера здесь ездил, возил жену к теще, трасса была свободна.

Левитин бросил взгляд на подчиненного:

— Ну и что? По-твоему, кто-то взял и просто так вывесил «кирпич»? Ради баловства?

— Да нет, я так не думаю, просто говорю, что странно все это.

Майор согласился:

— Странно! А посему возьми водителя своей машины и поднимись на холм. С вершины дорога будет видна далеко, посмотришь, что там за дела, а я попытаюсь связаться с местной ГИБДД.

Прапорщик, вызвав водителя, начал с ним подниматься на правый от дороги холм.

Левитин достал сотовый телефон, набрал заученный на память номер.

Ему ответил скрипучий голос:

— Да?

— Шаид? Ассолом аллейкум!

— Ва аллейкум, Андрей! Как дела?

— Выехали по графику, но уперлись в шлагбаум и знак объезда прямо за Гуданом!

— Все правильно, майор! Сворачивай на Верхний Кабаш, через пять километров войдешь в лесной массив. У поваленного слева тополя остановись. Выйди из машины. Там проведем акцию!

Левитин ответил недовольно:

— Такой вариант не рассматривался при нашей последней встрече. Почему об изменении в плане не известили меня?

— Потому что так надо! Тебе достаточно моего ответа?

— Достаточно! Но как оттуда буду уходить я?

— Очень просто! На месте получишь все необходимые инструкции. И не тяни резину, группа захвата уже ждет колонну!

— Ясно! Скоро буду в назначенном месте.

— Вот и хорошо! Я лично встречу тебя! Отбой.

Майор выключил телефон, стерев в памяти мобильника номер последнего вызова. И тут же набрал другой номер.

На этот раз ему ответила женщина:

— Алло?

— Людмила?

— Да, Андрюша?

— Выезжай на место! Там жди меня. Не забудь документы!

— Хорошо! Я немедленно покидаю гостиницу и выезжаю из Пятигорска. У тебя все в порядке?

— Да! Когда буду подъезжать к тебе, позвоню. После встречи нам предстоит действовать очень быстро!

— Я все помню, любимый!

— Вот и хорошо! До встречи, крошка!

Положив сотовый телефон в карман, он свистнул прапорщику, уже поднявшемуся на вершину холма. Тот оглянулся. Жестом Левитин позвал его к себе. Данов повиновался и вскоре вместе с водителем предстал перед начальником, доложил:

— На трассе ничего особенного не замечено. Она, насколько хватило взгляда, чиста.

Майор объяснил:

— Милиция сообщила, что далее на серпантине перевернулся гражданский бензовоз. Цистерна получила повреждения, и кюветы заполнились бензином. Движение на том участке небезопасно. Сам понимаешь, любая искра из глушителя может вызвать взрыв. Поэтому Госавтоинспекция и перекрыла дорогу. По словам их дежурного, часа на два, пока место аварии не обработают пеной, но не торчать же нам здесь эти два часа?

— Да, перспектива не из приятных!

Майор принял решение:

— Давай в машину, пойдем на Верхний Кабаш. Черт с ним, объедем этот опасный участок и войдем на полигон со стороны танковой директрисы.

Прапорщик спросил:

— Вы сообщили в часть об изменении маршрута?

Майор, которому и без того было тревожно, оборвал подчиненного:

— А вот это, Данов, тебя не касается!

Но затем, взяв себя в руки, все же объяснил нахмурившемуся прапорщику:

— Конечно, сообщил! Мог бы и не задавать подобного вопроса. Или думаешь, я забыл о порядке перевозки взрывоопасных грузов?

— Нет! Я так не думаю. Просто спросил, и все!

— Иди, Дмитрий, в машину. Режим движения во время объезда устанавливаю следующий: скорость до 40 км/час, дистанция между машинами не менее 20 метров.

Прапорщик кивнул в ответ и прошел ко второму «Уралу».

Через пять минут колонна из двух машин взяла курс на небольшой поселок Верхний Кабаш.

Войдя в «зеленку», майор принялся внимательно смотреть на левую обочину. Увидел поваленное свежесрубленное дерево, приказал своему водителю:

— Стой!

Тот удивленно взглянул на начальника, но, отжав сцепление и переключив ручку коробки на нейтралку, затормозил. Левитин бросил кратко:

— Отолью!

И вышел из кабины. И тут же по лобовым стеклам обеих машин ударили бесшумные «Винторезы», пробив черепа водителям и прапорщику. В следующее мгновение к задним бортам «Уралов» из кустов ринулись по человеку в камуфлированной форме. Очередями бесшумных автоматов «ВАЛ» они сразили охрану колонны.

Майор во время захвата, зайдя в лес, прикурил сигарету, не глядя, что творится за спиной. Пальцы его слегка дрожали. Неслышно подошел пожилой чеченец, настолько неожиданно, что предатель вздрогнул:

— Шаид? Напугал, черт нерусский!

— Тебя испугаешь! Ну что, дело сделано? Идем, получишь баул с деньгами и в дальнейший путь.

— Что за тачку мне подобрал?

— «Десятку»! Новую!

— Ничего лучше не придумал? Хочешь, чтобы я засветился на ней?

Чеченец успокоил майора:

— Не засветишься! Документы для тебя слепили фээсбэшные. Ни один мент не вздумает проверить тачку!

— А сами-то бумаги не лажа?

— Обижаешь, Андрей! Кто ж использует туфту при транспортировке пол-«лимона» «зеленых»?

Левитин аккуратно затушил окурок, положил его в карман.

— Ладно! Куда идти-то?

— За поворот, там машина!

Левитин с Шаидом пошли по лесу туда, куда указал чечен.

А на дороге в это время к расстрелянным «Уралам» подошли два автобуса, в которых находились в большинстве своем женщины и дети. Но были и мужчины. Запрыгнув в кузов, они начали вскрывать оружейные ящики, передавая в автобусы автоматы, пулеметы и гранатометы с боеприпасами.

Майор с чеченом вышли за поворот.

На дороге действительно стояла серебристая «десятка», что успокоило Левитина.

Он подошел к «Ладе», спросил:

— Где деньги?

Шаид ответил:

— В багажнике. Открой, проверь!

Майор открыл багажник. Внутри стояла объемистая сумка. Он взялся за «молнию», и в это время чечен, стоявший сзади, выхватил пистолет с глушителем и дважды выстрелил Левитину в затылок. Тело бывшего офицера повисло на бортике.

Из леса вышел еще один бородач с черным клеенчатым мешком.

Шаид приказал:

— Упакуй клиента и вези на нашу стройку в Аманкул. Там брось труп в фундамент. Да смотри, залить бетоном на совесть. И так, чтобы никто посторонний не видел. Башкой отвечаешь! Багажник машины потом промыть с хлоркой, коврики заменить! Все понял, Расо?

— Понял, хозяин!

— Там же ждать меня!

— Хоп! Сделаем в лучшем виде!

Проводив «десятку» с трупом Левитина, Шаид вернулся к «Уралам» и автобусам. Перегрузка была завершена. Оружие и боеприпасы разложены под сиденьями среди множества мешков и сумок. Пассажиры находились на местах.

Отойдя в сторону, чечен достал свой мобильник:

— Начальник? Я — Шаид!

— Говори!

— Акцию провели по плану! Отправляю автобусы на Велийский блокпост. Грузовики вместе с трупами отгоняю в карьер, где засыпаю известняком.

— Экскаватор на месте?

— Так точно, начальник!

— Добро! Не забудь следы за собой убрать!

— Я их уберу, но русские, организуя поиски пропавшей колонны, все равно выйдут на карьер!

Тот, кого Шаид называл начальником, согласился:

— Выйдут! И ты должен сделать так, чтобы находка стала для следопытов большим сюрпризом. Понимаешь, о чем я?

— Понимаю, начальник!

— Вот и хорошо! Отправляй транспорт, а сам выезжай в условленное место. Надеюсь, баксы приготовил не «левые»?

— Ну что вы! Как можно? Мы же не последний раз работаем вместе! По крайней мере, я очень надеюсь на наше плодотворное и взаимовыгодное сотрудничество!

— Правильно делаешь, что надеешься! С Левитиным вопрос решил быстро?

— Как вы и говорили! Он так ничего и не понял. Мгновенная безболезненная смерть, что может быть лучше для воина?

— Ладно, воин! Жду тебя! Конец связи!

— Конец, начальник! До встречи.

Напрасно Людмила, поставившая «Ауди» в условленном с Левитиным месте, ждала возлюбленного. День подходил к концу, а сообщений от него не поступало. Тогда она сама вызвала жениха. Но телефон его не отвечал. Поняв, что произошло непредвиденное, госпожа Крупович развернула иномарку. Проехала немного в сторону Пятигорска, остановилась и задумалась. Андрей не ответил ей и сам в определенное время не вышел на связь. Возможно, на это у него были свои веские причины, и ей следовало вернуться в гостиницу. Но острый ум женщины подсказал, что случилось непоправимое и ждать жениха опасно. Может, он и жив, может, вышел из строя сотовый телефон, и Левитин спешит к ней. Но может быть и такое, что ему не удалось обмануть тех, кого он решил переиграть, и Андрея повязали. Тогда его прежние подельники обязательно поинтересуются, как Левитин собирался уйти из региона. И они, эти страшные люди, узнают все, что хотят узнать, а следовательно, им станет известно и о ней, Людмиле. И не торопятся ли эти люди сюда, чтобы убрать ненужного свидетеля? В таком случае они найдут ее и в Пятигорске. Может ли женщина рисковать собой? Да, полмиллиона долларов — хорошие деньги, и Андрей ей дорог, но собственная жизнь дороже. К тому же те деньги, что уже были у нее, обеспечивали Людмиле решение основных проблем в Хайфе, а в дальнейшем неплохую жизнь. Так что жаль, конечно, Андрюшу, но не ее вина в том, что он допустил ошибку или сбой. В конце концов, мужчину она себе найдет! А Андрей? Что ж, она будет молиться о нем!

Приняв решение, Людмила Эдуардовна Крупович тронула «Ауди» с места, а на ближайшей развязке направила иномарку в сторону Ростова-на-Дону.

А полковник Филимонов всего в сорока километрах от места, где стояла «Ауди» Крупович, спокойно принял от Шаида деньги, ровно 500 000 североамериканских долларов, и тут же умчался на собственных «Жигулях» в Ставрополь. С сегодняшнего дня начальник артиллерии армейского корпуса числился в отпуске, возвращаться из которого уже не собирался.


ГЛАВА 2


Командира особого отряда специального назначения «Гроза» звонок из Москвы застал в рабочем кабинете отдельного модуля, расположенного в гарнизоне, состоящем из мотострелкового и вертолетного полков. Недалеко от станицы Союзной. Отряд находился здесь на временной основе, переброшенный на Кавказ в связи с ухудшившейся в последнее время оперативной обстановкой в Чечне. Это выражалось в участившихся налетах боевиков на мирные аулы, результатом которых было уничтожение лиц, сотрудничающих с новой администрацией, нападениях на блокпосты федеральных сил и автомобильные колонны, поддерживающие не только боеспособность войсковых частей, но и жизнеобеспечение самого измотанного войной чеченского народа. Но главной причиной переброски «Грозы» к границам Чечни была задача по нейтрализации Али Асханова, одного из главных руководителей чеченских незаконных бандформирований, открыто заявившего о начале так называемыми силами сопротивления качественно нового этапа священного джихада. А также информация внешней разведки о массовой переброске в горные районы республики достаточно крупных банд. Так что господин Асханов вполне мог от пустых угроз, которые ранее он раздавал не скупясь, перейти к делу, вызвав дестабилизацию в начинающей привыкать к мирной жизни Чечне. Поэтому спецназ и был нацелен на Кровавого Али, как прозвали Асханова сами чеченцы. Отряд спецназа, состоящий из двух штурмовых групп по 25 человек в каждой, отдельной группы разведки, насчитывающей 15 человек, и отделения обеспечения из 8 специалистов различной квалификации, был переброшен в станицу Союзную не случайно. Отсюда на «вертушках» он мог в считаные часы быть переброшен в любую точку Чечни для выполнения любой поставленной задачи как в горах, так и на равнине. Но до сего дня отряд бездействовал, и командир изучал план боевой учебы, когда раздался звонок аппарата закрытой и защищенной от несанкционированного вмешательства извне линии правительственной связи.

Подняв трубку, командир представился:

— Полковник Калинин!

И услышал в ответ голос своего непосредственного начальника в Центре генерал-лейтенанта Кучерова:

— Здравствуй, Александр Иванович!

— Здравия желаю, Геннадий Анатольевич!

— Как твои гусары? Не застоялись на постое?

— Так не даем застояться, но без настоящей работы скучновато. Им нужны реальные действия, а вместо этого учебные стрельбы, марш-броски, рукопашка.

Генерал «успокоил» полковника:

— Ничего! Недолго, думаю, тебе оставаться в режиме ожидания. А работенка кое-какая предстоит уже сегодня.

— Что-то случилось?

— Да! «Небольшое» ЧП: исчезли два грузовика с оружием, боеприпасами и соответственно с лицами, сопровождавшими этот груз.

Калинин воскликнул:

— Ни черта себе, «небольшое» ЧП! Но что понимать под фразой, что грузовики исчезли?

— А вот это, уважаемый Александр Иванович, тебе и предстоит выяснить!

Подобная постановка вопроса генералом удивила командира отряда спецназа:

— Извините, генерал, но почему именно я должен искать пропавшую технику? Ведь и она, и личный состав, следовавший с ней, были приписаны к какой-то части…

Генерал прервал подчиненного:

— Если, Александр Иванович, я говорю, что именно нам предстоит искать пропавшую колонну, то, значит, имею на то основания, которые раскрывать перед тобой, как твой начальник, не обязан. Скажу одно. Ты должен найти эти грузовики. Уж в каком виде, это другой вопрос, но найти и определить, что конкретно с ними произошло. А сейчас, чтобы не тратить время зря, выслушай общую обстановку.

Генерал-лейтенант Кучеров сообщил Калинину то, что знал сам: с территории складов выехали два автомобиля, загруженные солидным боевым арсеналом, и направились согласно плану снабжения частей в сторону Учебного центра, но испарились по пути.

Выслушав генерала, полковник спросил:

— Кто вел колонну?

Генерал ответил:

— Заместитель командира в/ч… майор Левитин. С ним следовали прапорщик Данов, два водителя-контрактника и четыре солдата срочной службы, осуществлявшие боевое охранение машин.

— Что представлял собой груз?

— Стрелковое оружие: автоматы «АКС-74», снайперские винтовки «СВДС», гранатометы «РПГ-16», «Гром», «РПГ-18», «Муха», реактивные пехотные огнеметы «РПО-А», «Шмель», станковые гранатометы «АГС-30», несколько ящиков с оружием спецназа, автоматами «ВАЛ», снайперскими винтовками «Винторез», пистолетами-пулеметами «Клин», ну и, естественно, боеприпасы к вышеперечисленному вооружению.

Калинин только и смог проговорить:

— Да! Не слабо! Если это оружие…

Генерал вновь перебил полковника:

— Вот именно, Александр Иванович, вот именно. Если это оружие попадет к боевикам, жди скорой и весьма крупной беды!

— Так вы предполагаете, что колонну обработали чечены?

— Ты предполагаешь что-то иное?

Полковник ответил после некоторого раздумья:

— Да нет! Иное предположить трудно. Но я понял задачу и немедленно начну ее выполнение.

— Действуй, Александр Иванович! Обо всех новостях немедленный доклад мне!

— Можно один вопрос?

— Да.

— До нас кто-нибудь занимался поиском этой колонны?

— Занимались, но поверхностно, в итоге ничего заслуживающего внимания не обнаружили. Да и что могли обнаружить служащие склада, проводившие первоначальное расследование? Они же не профессионалы в этом деле.

— А милицию не подключали?

Генерал уточнил:

— Это уже второй вопрос, полковник! Но отвечу и на него. Нет, местные органы внутренних дел в поиске не задействовали. У тебя все?

— Пока да!

— Работай! Жду скорого и, надеюсь, исчерпывающего доклада. Конец связи.

Генерал отключился. Полковник, выкурив сигарету, вызвал к себе командира отдельной разведывательной группы старшего лейтенанта Сергея Волкова, своего сына. И хоть не был Сергей родным по крови для полковника, но и пасынком не являлся. Очень любил его Калинин.

Старший лейтенант прибыл через несколько минут.

Вошел, как положено, доложив:

— Товарищ полковник, старший лейтенант Волков по вашему приказанию прибыл.

Калинин предложил:

— Проходи, Сережа, присаживайся за рабочий стол.

— Что-нибудь случилось, папа?

— Случилось. Об этом и поговорим.

Командир отряда разложил оперативную карту района. Объяснил разведчику обстановку, сложившуюся в связи с исчезновением автомобилей с вооружением и боеприпасами, а вместе с ними и людей, военнослужащих складов, сопровождавших груз.

— Вот так, Сережа! В итоге мы имеем следующее: вчера утром 21 июля два «Урала», под завязку загруженных оружием, вышли из станицы Вольной, имея целью совершить марш в 30 километров, доставить вооружение и боеприпасы на временные оружейные склады Учебного центра. В 6.30 водители машины начали движение и… испарились. Когда? Где? Каким образом? Это тебе и предстоит выяснить. Думаю, начать следует со складов, откуда ушла колонна.

Старший лейтенант согласно кивнул головой.

Полковник продолжил:

— Переверни, Сережа, весь район, но хотя бы следы пропавшей колонны найди. Это очень важно. Сам понимаешь, к каким последствиям может привести подобное ЧП.

И вновь командир разведывательной группы утвердительно кивнул:

— Понимаю! Разреши задействовать всю группу?

— Конечно! И держи связь со мной. Если здесь у нас объявилась банда, а в принципе только хорошо организованная и, главное, осведомленная о делах армейских группа могла провести акцию против воинской колонны, то не исключена вероятность встречи твоей группы с ней. И тогда разведгруппе понадобится помощь.

Сергей задумчиво проговорил:

— А ты не допускаешь, что завладеть оружием решила какая-нибудь местная криминальная группировка? Этим ребятам оно тоже не помешало бы в делах их темных.

Полковник сразу же отверг предположение сына:

— Нет! Не допускаю! Во-первых, таких мощных группировок в регионе уже нет, во-вторых, хоть братки — ребята и рисковые, но на армейскую колонну все же напасть не решились бы. Ну, и, в-третьих, если все же допустить твой вариант, зачем местным бандитам столько оружия? Чтобы в ближайшее время засветиться с ним? Нет, Сережа, в нашем случае, скорее всего, действовали «гости» из Чечни. Это, конечно, не факт, но… в общем, работай. Ты и должен прояснить обстановку!

Старший лейтенант поднялся:

— Разрешите выполнять задачу, товарищ полковник?

— Разрешаю! И будь аккуратен! Да, матери давно звонил?

— Где-то с неделю назад.

— Вот! А она беспокоится! Или ты не знаешь этого?

Сергей ответил:

— Но ты же постоянно общаешься с ней? И докладываешь, как и что у нас тут!

— Я муж, а ты сын. Чтобы сегодня же связался с Ростовом и поговорил с матерью. Считай, это тебе еще один приказ!

Старший лейтенант, улыбнувшись, поднес ладонь правой руки к виску:

— Есть, товарищ полковник! Разрешите идти?

Калинин махнул рукой:

— Иди! Не забудь об осторожности и… удачи тебе!

— Спасибо. До встречи!

Командир группы разведки отряда спецназа, развернувшись, вышел из кабинета отчима.

И тут же сотовый телефон Калинина издал мелодию вызова. Александр включил аппарат и услышал родной и, как всегда, немного встревоженный голос жены:

— Саша?

— Да, Соня!

— Ты вчера не позвонил!

В ее словах звучал упрек.

Полковник ответил:

— Извини, дорогая, вчера не мог связаться с тобой! Закрутился в текучке, домой вернулся ночью, посчитал, что звонить уже поздно. Собрался вот сейчас набрать номер, но ты опередила.

— Как вы там?

— Ничего, нормально! Занимаемся учебно-боевой работой! Сергей в порядке, только что наведывался.

— А он не считает нужным сообщать о себе матери?

— Я поговорил с ним на этот счет, Соня, сегодня Сережа обязательно позвонит тебе!

— После твоего приказа?

— Нет! Он сам сетовал, что уделяет матери мало внимания!

— Обманываешь!

— Ничуть! Но ладно, как у тебя?

— Да все по-прежнему! Работа — дом, дом — работа. Очень соскучилась по вам! Может, на выходные отпрошусь да приеду!

Полковник заметил:

— А стоит ли, Соня? Конечно, и я, и Сережа тоже очень по тебе скучаем, но ты знаешь специфику нашей работы. Сегодня баклуши бьем, завтра где-нибудь у черта на куличках заложников отбиваем. Приедешь, а нас нет. Впрочем, если никаких проблем у нас в ближайшее время не возникнет, приезжай! Но только после того, как в пятницу созвонимся. Договорились?

— Договорились! Значит, до пятницы?

— До пятницы!

— До свидания, Саша!

— До связи, любимая!

Полковник, выключив телефон, положил его на стол.

Подумал: как же все-таки хорошо, что у него есть семья! Есть любовь и уверенность в том, что его всегда ждут в родном, уютном доме. Это для офицера — главное. Александр закурил и, откинувшись в кресле, задумался, вспоминая далекий Афганистан, где и познакомился с Соней, затем случайную встречу с ее матерью и сыном у себя в деревне в очередном отпуске и то, как отбивал свою любовь у духов, захвативших Соню в заложники. Память о прошлом боевой офицер бережно хранил в себе, часто вспоминая те тяжелые и опасные и все же самые, наверное, прекрасные мгновения жизни.


Старший лейтенант Волков, пройдя к расположению своего подразделения, приказал всей группе собраться в лекционной комнате. Личный состав прибыл в считаные минуты. Расположился вокруг стола совещаний. Командир группы разложил на нем карту района. Сообщил об исчезновении грузовиков и перешел к постановке подразделению конкретной задачи.

— Игорь, — обратился он к командиру первого отделения лейтенанту Грачеву, — ты со своими ребятами отправляйся на склады, узнаешь подробности выхода колонны. Пробьешь, что собой представляли военнослужащие, следовавшие на машинах, особое внимание майору Левитину. С кем контачил, как вел себя в последнее время, ну и так далее. С собой прихватишь Рэма, дашь ему понюхать одежду пропавших бойцов и офицеров. Думаю, это нам пригодится.

Рэм — немецкая овчарка, полноправный член отряда. Этот пес обладал поистине фантастическими поисковыми способностями. Он легко обнаруживал оружие, взрывчатку и наркотики, но особенно отличался в поиске людей. Последним в послужном списке Рэма был случай, когда он унюхал трех рабов, спрятанных во внутреннем отсеке заполненной нефтью железнодорожной цистерны.

Далее командир группы повернулся к командиру второго отделения старшему лейтенанту Фролову:

— Тебе, Леша, со своими орлами проследовать по маршруту, изучая левую сторону дороги. Проверить все съезды, грунтовки, близлежащие рощи и селения. На тебе также обстоятельный осмотр и всего Учебного центра. Задача ясна?

Фролов ответил:

— Ясна-то ясна, но толку в ней не вижу. Если машины захватили серьезные люди, они не оставят следов, по крайней мере рядом с дорогой. А осмотр Учебного центра вообще считаю ненужным занятием. Или ты, командир, предполагаешь, что майор, ведший колонну, мог запрятать ее где-нибудь в капонирах полигона и денька три с личным составом водочки попить?

Волков чуть повысил голос:

— Нет! Я так не считаю, но у нас приказ найти следы этой чертовой колонны, и мы будет искать их везде, даже там, где искать, как ты говоришь, бесполезно. Группа обязана выполнить приказ, и она его выполнит, даже если для этого потребуется перевернуть весь район! Понятно тебе, Леша?

Командир отделения развел руки:

— Вопросов нет! Искать так искать.

Сергей повернулся к командиру третьего отделения лейтенанту Свирину:

— Ты, Гена, отправляешься на Велийский блокпост. Узнаешь, какой транспорт, с кем и куда входил в Чечню за прошедшие сутки. А также пусть твои ребята пообщаются с населением тамошнего хутора. Может, кто из них кого видел. На тебе и Гудан.

Лейтенант поднял руку:

— Один вопрос, командир?

— Давай!

— Ты допускаешь, что груз колонны, а именно вооружение и боеприпасы, да еще в таком количестве, те, кто мог захватить колонну, тащили через блокпост? Под неминуемую проверку?

— А ты уверен, что проверка на посту неминуема?

Командир третьего отделения пожал плечами:

— Можно, конечно, купить начальника поста, но все же слишком велик объем груза. Ладно бы пара автомобилей или гранатомет в легковушке, но арсенал полноценной роты? Сомневаюсь!

Сергей внимательно посмотрел на подчиненного:

— Если бы все посты и заградительные пункты по периметру административной границы сопредельных с Чечней территорий были надежно прикрыты, то откуда взяли бы «чехи» столько оружия, чтобы вести боевые действия годами? И как бы они проникали в соседние районы, проводя террористические рейды? Ответь мне, Гена.

Лейтенант только развел руками:

— На это, командир, у меня нет ответа!

Старший лейтенант Волков бросил указку на карту:

— Вот то-то! Везде блокпосты, везде войска, а бандиты до сих пор вершат свои черные дела. Так что проверить блокпост по полной программе, предварительно пару часов понаблюдав со стороны за его работой.

Свирин ответил кратко:

— Есть!

Волков сказал, что сам он с прапорщиками Шестаковым и Блошиным берет на себя правую сторону дороги, от станицы Вольной до полигона.

— Все. Начало акции немедленно, по мере готовности автономно. Но во время работы связь со мной держать постоянно. Если нет вопросов, приступаем к делу!

Вопросов не последовало. Да и какие могли быть у разведчиков вопросы. Задача перед ними стояла простая, не соответствующая ни возможностям, ни предназначению боевой группы: обследовать определенные участки местности. Одно было непонятно офицерам разведгруппы, как, впрочем, и их командиру: почему спецназ задействуют в операции, которую легко могли провести и подразделения войсковых частей, и местная милиция. Однако приказ получен, и его следовало выполнять.

Сергей вызвал к себе прапорщиков Шестакова и Блошина. Это были опытные воины, не первый год служившие в подразделениях специального назначения. Профессионалы высочайшего класса, они имели в арсенале своих боевых возможностей прекрасное знание тактики ближнего боя, отменные показатели стрелков-снайперов, практические навыки как в нейтрализации мин различных модификаций, так и в их установке. Прапорщики водили любой транспорт, от легкового автомобиля до танка, имели неплохой налет часов на вертолетах «Ми-8» и «Ми-24», более тысячи прыжков и звание мастера рукопашного боя. Другими словами, оперативный резерв командира особой разведывательной группы в лице этих двух прапорщиков представлял собой значительную силу.

Они прибыли тут же после вызова, представились, как положено. Никакой необходимости в этом не было, но дисциплина в отряде поддерживалась строго, и это упрощало работу спецназа, организуя и мобилизуя ее в нужный момент.

Волков предложил помощникам расположиться у карты. Прапорщики присели на стулья у рабочего стола совещаний. Старший лейтенант посмотрел на них, бросил на карту пачку сигарет с зажигалкой и разрешил курить, чем Шестаков и Блошин не преминули воспользоваться. Глядя на карту, Сергей проговорил:

— Итак, мужики, обстановка такова. — Он вкратце сообщил прапорщикам то, с чего начал совещание с командирами отделений, и продолжил: — И вот теперь нам предстоит найти эти два «Урала». Вся группа обследует район квадратов 12–10, 12–11, 13–10 и 13–11. Фролов пойдет по трассе, обследуя левую от нее сторону вплоть до Учебного центра, мы же последуем за ним, но концентрируя внимание на правой стороне.

Командир группы указал на карту:

— Смотрим, что у нас справа. До поселка Гудан прямая трасса и ничего особенного рядом, поля с мелкими балками, отсеченными от шоссе крутыми кюветами. А вот дальше имеются пара отходящих дорог, въезд в Верхний Кабаш и выезды из него на нашу трассу и к Велийскому блокпосту, а также поселок Аманкул, не доезжая Кабаша, с приличной рощей, и известковый карьер. Вот здесь мы с вами и поработаем!

Сергей взглянул на Шестакова:

— Давай, Саша, в парк боевых машин и подгоняй сюда мой «УАЗ»!

Повернулся к Блошину:

— Ты, Вадим, возьми три автомата и миноискатель на всякий случай. Встретимся у казармы через пятнадцать минут!

Прапорщики покинули канцелярию командира подразделения. Сергей извлек из сейфа штатный пистолет, засунул его во внутренний карман-кобуру камуфлированной куртки. Сложил карту, убрал ее в планшет. Двинулся на выход. На пороге остановился, ударив себя ладонью по лбу.

Черт! Чуть не забыл. Надо ведь матери позвонить. Он набрал по мобильнику знакомый номер и почти тут же, без гудков вызова абонента услышал:

— Сережа? Здравствуй, дорогой!

— Здравствуй, мам! Как ты там без нас?

Соня ответила вопросом:

— Отец, наверное, позвонить заставил?

Сергей изобразил удивление:

— С чего ты взяла? Что я, маленький, чтобы мне напоминать об очевидных вещах?

— Маленький не маленький, а вот напоминать скорее всего приходится. Ты сам-то помнишь, когда звонил мне?

— Мам! Ну, ладно! Позвонил же. Ты не ответила, как сама?

— Да я-то ничего, нормально. Больше о вас с отцом беспокоюсь. Но папа хоть звонит регулярно, а вот ты?

— А что я? Отец, наверное, обо всем тебе говорит, и обо мне тоже!

— Но мне-то хочется слышать и твой голос. Ладно, не буду отвлекать тебя от работы. Одно прошу, поосторожней там, в отряде.

Сергей поспешил успокоить мать:

— Ну, о чем ты, мама? Мы здесь, как на курорте. Проведем занятия — и на отдых.

Соня проговорила:

— Да, курорт. Пока курорт. Вы же спецназ, и не для отдыха вас определили в станицу Союзную. Уж я-то об этом знаю! Ну, все, Сережа, спасибо за звонок. Целую тебя. Очень люблю и жду вместе с отцом домой! Пока, дорогой!

— Пока, мама!

Старший лейтенант отключил телефон, присел на стул, закурил. Время для перекура у него еще было. Он подумал о матери. За всей этой суетой забываешь, что она в Ростове одна и как ей тяжело оттого, что и муж, и сын в любое время могут очутиться там, где полыхает война. Она сама прошла через войну и прекрасно знает все ее «прелести». Вздохнув, командир разведгруппы вышел из своей канцелярии.

У крыльца небольшой казармы, урча отрегулированным двигателем, стоял его персональный «УАЗ». За рулем сидел Шестаков. Рядом, облокотясь на открытую дверцу, — Блошин. Ребята были готовы начать работу. Старший лейтенант занял место старшего машины. Блошин устроился сзади, отодвинув в сторону укороченные автоматы «АКСУ-74». Шестаков вопросительно взглянул на командира, но тот поднял вверх указательный палец левой руки, что означало — подожди! Сергей прикрепил к уху ларингофон портативной рации так, чтобы микрофон находился сбоку щеки и офицер мог вести радиопереговоры, не доставая постоянно радиостанцию, лишь переключая на ней тумблер «прием — передача».

Старший лейтенант Волков вызвал командиров отделений:

— Грач, Фрол, Глен! Говорит Вьюн! Прошу ответить по порядку вызова и доложить обстановку!

И тут же в ответ:

— Вьюн, я — Грач! Следую на склады. Связался с командиром части, он ждет нашего прибытия!

— Принял, отбой!

Следующим доложился Фролов:

— Фрол на связи! Нахожусь между восьмым и девятым километром по трассе, подъезжаю к Гудану. Пока ничего заслуживающего внимания в своем секторе наблюдения не обнаружил!

— Понял тебя! Продолжай работу!

И последним ответил лейтенант Свирин:

— Вьюн! Докладывает Глен. Иду к блокпосту!

— Хорошо! Конец связи!

Переведя рацию в режим «прием», старший лейтенант Волков приказал Шестакову:

— Вперед, Саша! Скорость 50 км/час. Блошину — внимание на правую сторону! Начали!

Вездеход выехал с территории отряда, а затем, пройдя по центральной улице станицы Союзной, вышел на дорогу, ведущую от Вольной к Учебному центру N-ского армейского корпуса.

До поселка Гудан добрались за десять минут.

Проехав первые дома, разбросанные по сторонам улицы, Шестаков спросил:

— Здесь останавливаться будем?

Волков ответил:

— Нет! В Гудане Свирин обстановку прощупает.

Блошин воскликнул:

— А вот, кстати, и он с ребятами.

«УАЗ» третьего отделения стоял у клуба рядом с машиной ГИБДД, а сам лейтенант Свирин беседовал с двумя сержантами — инспекторами дорожно-патрульной службы. Он, увидев машину командира, приветливо махнул рукой. Волков ответил ему тем же.

За поселком Сергей приказал снизить скорость.

Молчание в кабине прервал Шестаков:

— Командир, вопрос личного характера задать можно?

Сергей удивленно взглянул на прапорщика, но разрешил:

— Давай! Только с чего это ты вдруг о личном вспомнил?

— Я раньше спросить хотел, да все недосуг было.

— Ну, спрашивай, что тебя интересует.

Шестаков, прикурив сигарету, проговорил:

— Вот ты — сын командира отряда. Отец — полковник, заслуженный человек, Герой Советского Союза, кавалер кучи орденов. Почему он до сих пор всего отрядом командует? Ведь слышал, ему предлагали генеральскую должность.

Волков утвердительно кивнул:

— Предлагали, и не раз, насколько знаю, трижды. Но отец отказался. Почему? Да потому, что предлагали штабные должности, а он офицер боевой, еще с Афгана в спецназе. Говорит, пока идет война, его место — на передовой, а служит он не за лампасы.

Прапорщик, сделав три глубокие затяжки, выбросил окурок за стекло ветровика:

— Оно, конечно, так! Если разобраться по совести, прав полковник. И вообще, он мужик правильный. Офицер должен быть там, где нужен, а не там, где сумеет местечко пробить. А с другой стороны, свое он Родине сполна отдал. И лампасы кровью заслужил. Как и должность достойную. Кстати, он Героя за что получил?

Командир группы ответил:

— За поимку главаря крупной душманской банды, разоблачение предателей и спасение заложников, среди которых были начальник штаба дивизии, два офицера и моя мать, тогда еще его невеста. Ну, и по совокупности заслуг. Его до Героя еще орденами Красного Знамени и Красной Звезды награждали.

Шестаков взглянул на командира:

— Так твоя мать тоже в Афгане служила?

— Да! Медсестрой в госпитале. Там с отцом и познакомилась. Он мне не отец по крови, родной отец, тоже офицер, в первые дни ввода войск «за речку» погиб, но стал отцом настоящим! Когда мать духи захватили, лично свой взвод, он тогда, как я сейчас, тоже в старлеях ходил, на штурм кишлака повел. И отбил ее. И с ней остальных заложников. Ранило его тогда, чуть не умер. Но обошлось. А потом они поженились, и мы в Чехословакию поехали. Оттуда его в спецслужбу забрали. Ну, а я по его стопам, как видишь, пошел. Мать настаивала, чтобы в медицинском учился, а я — нет, решил, как отец, в спецназ! Но хватит об этом! Думаю, и так ответ дал исчерпывающий, да и к повороту на Верхний Кабаш подъезжаем. Возле него тормози.

— Понял! Выполняю.

«УАЗ» командира отдельной разведгруппы отряда спецназа «Гроза» остановился, не доезжая трехстороннего перекрестка десяти метров. Офицеры вышли из машины.

Тут же подъехал вездеход Свирина. Остановился рядом с машиной Волкова. Лейтенант подошел к командиру:

— Посмотрел я Гудан, с ментами местными поговорил. Ничего о наших грузовиках они не знают. Но, связавшись с дежурным по их департаменту, удалось установить, что те все же проезжали поселок. Примерно в 7 утра вчера их видел передвижной пост на выезде из Гудана. Два «Урала» шли в сторону Учебного центра.

Волков кивнул:

— Ясно! Гудан они прошли. Так, ты давай, как и определено, двигай на блокпост. Отрабатывай его как следует, но, повторяюсь, до выхода к нему понаблюдай за его работой. Посмотри, как досматривается техника. Ну и дальше по плану!

— Понял! Погнал я!

Машина с третьим отделением, свернув на Верхний Кабаш, скрылась за поворотом. Волков обратился к прапорщикам:

— Если предположить, что мы диверсанты и хотим захватить оружие, то где произвели бы захват?

Ответил Блошин:

— Судя по карте, дальше по трассе это сделать сложно. Можно, но сложно. Местность не позволяет устроить полноценную засаду. Да и перегрузить оружие практически невозможно.

Командир группы согласился:

— Верно, дальше до самого Учебного центра захват произвести тяжело. А гарантированно и чисто невозможно. Другое дело — в «зеленке» у поселка Аманкул. Но для этого неизвестным налетчикам нужно было направить машины в объезд через уже упомянутый Аманкул на Верхний Кабаш. Предположим, так оно и произошло, но тогда возникает закономерный вопрос: как бандитам это удалось?

В разговор вступил Шестаков:

— Либо привлекли к акции подставу под гаишников, либо установили знак, указывающий на объезд.

Волков возразил:

— Старший колонны не купился бы на это! К тому же инструкции по перевозке боеприпасов запрещают отклонение от установленного маршрута. Увидев препятствие в виде милицейского поста или дорожного знака, майор, ведущий «Уралы», должен был прорваться через него, сразу же доложив в часть об изменившейся обстановке, что уже не позволило бы неизвестным завершить акцию. Нет, ребята, что-то в этом деле не так!

Шестаков проговорил:

— Ты прав, командир! При рассматриваемом варианте начальник колонны не должен был менять маршрут, если сам не желал сделать это!

Сощурив глаза, старший лейтенант посмотрел на прапорщика:

— На что ты намекаешь, Саша?

— Ни на что! Просто объясняю, как колонна могла уйти в сторону Кабаша! Если майор знал о готовящемся нападении и был сообщником нападавших, то его подельникам достаточно было выставить здесь знак объезда, и он повернул бы машины в нужную сторону. И никто в его части об этом не узнал бы, ведь связь была на нем. А причина принятия решения для подчиненных налицо — дорожный знак. Но это всего лишь мое предположение, хотя другого способа свернуть колонну с маршрута, если это, конечно, произошло, я не вижу!

Старший лейтенант Волков задумался. Прапорщик Шестаков был прав. Если майор Левитин имел цель сдать груз бандитам, то он мог без проблем подогнать его туда, где колонну ждала засада, которую, в свою очередь, удобнее всего организовать в лесном массиве у Аманкула.

Он вызвал на связь проверяющего склады лейтенанта Грачева. Тот уже начал работу в части, в первую очередь осмотрев жилище майора, выведшего грузовики на марш. Лейтенант доложил, что Левитин жил один, в общежитии, в отдельном гостиничном номере. После осмотра комнаты у Грачева сложилось впечатление, что майор не собирался возвращаться в часть. Почему? На этот вопрос офицер ответить не смог. Просто интуиция подсказывала. Чтобы сделать какие-либо выводы, этого мало. Но Волков взял на заметку догадку подчиненного. Далее он выслушал характеристику майора, данную командиром части, а также краткие сведения об остальных участниках загадочного марша.

В это время прапорщики обследовали территорию, примыкающую к дороге справа. И они нашли подтверждение тому, что начальник колонны повернул «Уралы» в сторону Аманкула, в виде дорожного знака «проезд запрещен». И те, кто оставил его здесь, не допустили беспечность. Они спрятали его в колючем кустарнике, что рос на удалении от трассы не менее ста метров. Причем это был старый знак, который мог пролежать в кустарнике не один месяц. А за это время трассу дорожники не раз латали, о чем свидетельствовали разноцветные заплатки от косметического ремонта дорожного полотна. И эти дорожники имели право выставить знаки. Так что находка без правильного просчета, возможно, сложившейся обстановки на день захвата воинской колонны другим лицам ничего не объяснила бы. Другим, но не офицерам разведгруппы спецотряда «Гроза».

Старший лейтенант Волков приказал своей группе продолжать движение в сторону Верхнего Кабаша, внимательно осматривая съезды с дороги. Через пять километров «УАЗ» въехал в лесной массив. А через несколько минут Сергей, припав к лобовому стеклу, отдал команду:

— Шестаков, стой!

Прапорщик немедленно затормозил, вывел машину на обочину, остановился, спросил:

— Что-то увидел, командир?

В ответ распоряжение:

— Всем на выход, оружие с собой. Блошин, прихвати миноискатель.

Прапорщики переглянулись, еще ничего не понимая, но приказ выполнили. Командир разведчиков указал на лежащий слева в кювете ствол поваленного дерева:

— Тополь!

Шестаков спросил:

— Ну и что?

— А то. Шест, что осмотрись: ты рядом с трассой хоть один тополь видишь?

Прапорщик осмотрелся. Действительно, вокруг все больше росли липы, чинары, другие деревья, но тополей вблизи не было. Они стояли дальше, но не у дороги. Волков между тем подошел к поваленному дереву:

— Тополь спилен! И перетащен сюда. Причем недавно, дня два назад, не позже. Вопрос: кто и зачем сделал это?

Блошин ответил:

— Это знак, командир! И по-моему, он и послужил для обозначения места остановки колонны. Но тогда выходит, что майор Левитин действительно был с неизвестными заодно?

Сергей проговорил:

— Это предположение еще не факт! Так, разошлись по лесу на удаление в двадцать метров от дороги и метров в пятьдесят по обеим сторонам вдоль шоссе. Осмотреть лесной массив.

Блошин спросил, подняв в руке миноискатель:

— Взять его?

Волков ответил:

— Оставь пока у машины. Вернешься, ствол обследуешь!

— На хрена?

— Чтобы было до хрена! Если тут работали боевики из Чечни, то они обязательно где-нибудь сюрпризы оставили. Так что и в лесу осторожней. Вполне могут быть установлены растяжки.

Прапорщики, переместив автоматы к груди, вошли в лес. Волков вызвал Грачева:

— Как у тебя дела, Грач?

— Никак, по большому счету! На эти склады проверку серьезную направить надо. В их документации без пол-литра ни один спец не разберется. Запутано все до предела. И больше беспорядка как раз на складах, которыми руководил майор Левитин. Есть и еще кое-что.

Волков прервал его:

— Ладно, об этом поговорим позже. Рэм след военнослужащих с колонны взял?

— Взял, да и мы прихватили кое-какие вещи пропавших военнослужащих.

— Добро. Давай выдвигайся в квадрат 13–10. На въезде в «зеленку» увидишь мой «УАЗ». Только оперативно. Полчаса максимум, — и ты здесь.

— Принял! Выполняю!

Старший лейтенант переключился на Фролова:

— Фрол. Ответь Вьюну!

— Фрол слушает!

— Доложи обстановку!

— А нечего докладывать, Сережа. Прошел трассу, осмотрел Учебный центр, вернее, его склады. Ничего, нас интересующего, не обнаружил. Продолжать шмонать полигон?

— Нет! Возвращайся к повороту на Верхний Кабаш. Там обследуй местность в радиусе пятисот метров от места, где второстепенная дорога примыкает к главной.

— Что искать?

— Пункты оборудования временного перекрытия трассы! Смотри, не нарвись на пару сюрпризов!

— Даже так?

— Именно так, Леша. Работай!

Отключившись от Фролова, запросил лейтенанта Свирина:

— Глен, ответь!

— На связи, командир!

— Ты где?

— У блокпоста. Пока наблюдаю за работой его личного состава. Пост маленький, два отделения солдат во главе с прапорщиком. Интенсивность движения через него небольшая, в основном легковой транспорт, за полчаса ни одного грузовика.

— Понял тебя!

— У вас как?

— По плану! Конец связи!


ГЛАВА 3


Вновь переведя рацию в режим приема сигналов, Волков прошел к поваленному дереву. Посмотрел на опушку, ища след, откуда могли тащить тополь. Заметил легкую примятость травы, пошел по ней, осторожно раздвигая перед собой растительность подобранной у кювета палкой. И здесь неизвестные могли установить гранатную ловушку. Ее не оказалось, и старший лейтенант Волков нашел пень, оставшийся позавчера от спиленного тополя. Да, не случайно дерево, спилив, перетащили к дороге. Судя по всему, разведгруппе если и предстоит что-то найти, то пустые машины, в лучшем случае несожженные, и трупы. Трупы тех, кто находился в этой, похоже, заранее обреченной колонне. Но… могут быть и другие варианты судьбы военнослужащих. Поживем — увидим. Вернулся прапорщик Шестаков, доложил:

— Командир, сзади метрах в тридцати на обочине следы протекторов автобуса.

— Почему автобуса?

— Рисунок протектора «ЛАЗа».

— Автобус? Здесь?

— Получается так!

— Что еще?

— Больше ничего интересного. Но автобус стоял, это точно.

Подошел и Блошин:

— За поворотом, командир, след от шины десятой модели «Жигулей» и чуть дальше отчетливый рисунок протектора «Урала». А ближе к нам, метрах в двадцати, обочина и кювет утоптаны и… вот еще.

Прапорщик достал из кармана обрывок ветошной ленты, используемой при консервации оружия.

Это уже была улика.

Волков спросил прапорщиков:

— Так что получается? Мы рядом с местом, где наша колонна подверглась нападению?

Шестаков кивнул головой:

— Скорее всего, так!

— Но тогда здесь должны быть следы уничтожения личного состава, сопровождавшего эту колонну. С асфальта их, естественно, убрали. Гильзы наверняка собрали. Но вот осколки стекол или еще какую мелочь могли просто смести в кювет. А ну-ка, прошлись по обеим сторонам дороги, осматривая обочину и спуски с полотна.

Поиски вскоре принесли весомые результаты. Прапорщики, как и предполагал Волков, обнаружили осколки лобовых стекол, сброшенных в густую траву. Им повезло, они нашли и две гильзы. Волков осмотрел их:

— Гильзы калибра 9x39 от автомата «ВАЛ» или снайперской винтовки «Винторез»!

Он повернулся к Блошину:

— Бим! Ты говорил о следах «Урала». Куда, по-твоему, они пошли отсюда?

— В сторону Аманкула, думаю, дальше на Кабаш их бандиты гнать не решились бы. Большой риск засветиться! Судя по всему, против колонны действовала небольшая, но неплохо подготовленная и отлично вооруженная бесшумным оружием группа. Уже то, что нападавшие использовали «стволы» с глушителями, говорит о том, что им даже здесь, в лесу, шум был не в кайф. Стрельбу от обычных «АК» могли услышать в Аманкуле. Этого боевики опасались. Значит, перегрузившись, они и от «Уралов» с трупами бойцов должны были избавиться где-то рядом и как можно скорее.

Командир разведгруппы согласился с доводами подчиненного. Он развернул карту:

— Посмотрим, куда отсюда они могли скрытно двинуть пустые «Уралы»?

И тут же указал на точку в верхнем углу квадрата 13.10:

— Вот куда! В заброшенный известковый карьер! Дорога туда идет и через лес, и от Аманкула. Ясно! Значит, следующий пункт поиска — этот карьер. Но сначала дождемся отделения Грачева с Рэмом.

Волков взглянул на Блошина:

— Да! А ты ствол тополя своей «косой» отработал?

Прапорщик, молча взяв от «УАЗа» миноискатель, направился с ним к поваленному дереву.

Проверил его быстро, доложил из кювета:

— Чисто, командир!

Старший лейтенант кивнул и хотел вновь вызвать командира первого отделения, но тут появился грачевский «УАЗ». Он остановился рядом с машиной Волкова. Грачев вышел, потянулся. Кинолог Юра вывел прогуляться и поискового пса.

Лейтенант подошел к командиру:

— По вашему приказанию, шеф, прибыл!

— Вижу, что прибыл. Теперь поведай то, что не успел сказать по связи относительно проверки корпусных складов и подробнее о том, почему, по твоему мнению, Левитин не собирался возвращаться в часть из рейса.

Из ответа Грачева следовало, что осмотренная комната офицерского общежития, где проживал майор Левитин, оставляла впечатление брошенной главным образом из-за того, что офицер в последний рейс забрал все какие-либо ценные вещи, оставив в гардеробе лишь часть военной формы и несколько предметов гражданского туалета. В номере не было обнаружено писем, которые хоть и редко, но офицер получал. Об этом поведал его помощник. Левитин бережно хранил письма, которые получал от некой Крупович Людмилы. Отсутствовали рабочая тетрадь офицера, его записная книжка и фотоальбом. Зачем Левитину все это было брать в обычный рейс? Далее, лейтенант Грачев встретился с прапорщиком, который видел майора незадолго до выхода в рейс. Левитин сидел на скамейке военного городка и о чем-то напряженно думал. Прапорщик отметил нехарактерное для заместителя командира части поведение. Майор тем утром проснулся рано и явно коротал время. Почему он встал раньше обычного и о чем думал? Что его беспокоило? Неизвестно. Но такого за ним ранее не замечали. Командир части сказал, что Левитин поддерживал тесные контакты с начальником артиллерии корпуса полковником Филимоновым. А местный особист сообщил, что деятельностью названного начальника плотно заинтересовалась военная контрразведка. Еще удалось выяснить, что ранее начальником склада вооружения, в прямом подчинении Левитина, служил прапорщик-чеченец, уволившийся года два назад без объяснения причин. Это в отношении Левитина. По остальным военнослужащим, отправившимся в тот злополучный рейс, ничего интересного не выяснено.

— Так что, командир, я уверен, что Левитин решил слинять из части. И слинять после того, как по разнарядке полковника Филимонова получил задание на перевозку крупной партии оружия на полигон.

Волков задумчиво ответил:

— Что ж! Может быть, может быть! Но тогда он не просто линял, а сбрасывал кому-то оружие, подставляя под пулю своих сослуживцев. Удалось ли ему остаться в живых? Вряд ли! Но посмотрим. Все станет ясно, когда найдем машины. Так что выдвигаемся к карьеру лесной дорогой. Поработаем там! Я впереди, ты за мной!

— Понял! Выполняю!

Личный состав особой группы Волкова и первого разведывательного отделения лейтенанта Грачева заняли места в «УАЗах», и вездеходы пошли по дороге до поворота на карьер. Рэм, выгулявшийся и довольный, устроился в первой машине, рядом с кинологом прапорщиком Юрой Черепановым и Блошиным. Доехав до поворота, командир группы вновь приказал остановиться.

Вышел из машины, сказал Блошину:

— Ну-ка, Бим, пройдись по грунтовке, оцени своим орлиным взглядом, не проезжали ли по ней наши грузовики?

Шестакова он отправил дальше по шоссе, посмотреть следы протекторов на широкой земляной обочине, которые могли иметься на этом участке, где посередине дороги асфальт вздыбился, образуя хребет, что вынуждало водителей проезжавших здесь машин уходить на эту обочину. Прапорщики вернулись быстро. И их поиск вновь принес результаты. Блошин подтвердил наличие следов колес «Урала», а Шестаков разглядел отпечатки протекторов автобуса и нескольких легковых машин, в том числе и «десятки»! Наконец что-то реально начало проясняться.

Волков приказал продолжить движение к карьеру. До него было километра три, и представлял он собой кратер почти правильной круглой формы, но уже поросший кустарником и травой. Справа от грунтовки находился пологий съезд вниз, а слева за лесом виднелась окраина поселка Аманкул, а также противоположный спуск в карьер. Оставив машины наверху, офицеры и прапорщики поисковой группы подошли к краю отвесного, достаточно высокого обрыва. Но не везде кратер имел крутые стены. В трех местах порода отвалилась, создав конусообразные обвалы. Посередине дна стоял экскаватор.

На него сразу обратил внимание лейтенант Грачев:

— Смотри, командир, карьер заброшен, а обвалы свежие, да экскаватор внизу. И поставлен он здесь недавно.

Волков спросил:

— Почему ты так решил?

Лейтенант объяснил:

— Стой он здесь хотя бы неделю, местные жители наверняка растащили бы его на части, а у экскаватора даже тросы натянуты, лебедка на тормозе, следовательно, агрегат исправен.

— Проверим.

Волков обернулся к подчиненным:

— Внимание, обследуем дно карьера в такой последовательности: сначала экскаватор, затем обвалы. Этим займется отделение лейтенанта Грачева. Впереди идет Рэм! Без него никуда не соваться. Если «Уралы» здесь, в карьере, то боевики наверняка подготовили ловушки. Так что аккуратнее. Вперед, Игорь, веди людей вниз.

Кинолог прапорщик Черепанов пустил вперед овчарку на длинном поводке, предварительно дав ей еще раз обнюхать фрагменты одежды военнослужащих, пропавших с колонной, а также кусок ветоши, обнаруженной в кювете лесной дороги. Пес дернулся было к ближайшему обвалу, но кинолог, следуя распоряжению командира разведгруппы, направил его к экскаватору.

Волков с Шестаковым и Блошиным остались наверху. Старший лейтенант приказал последнему:

— Давай, Бим, пройдись по опушке леса и выйди на место, откуда будет виден Аманкул. Посмотри на поселок через оптику. Если бандиты здесь укрыли «Уралы», то наше появление заметили и должны наблюдать за карьером. Твоя задача — определить, ведется ли это наблюдение из поселка.

— Все понял!

Шестаков начал менять пробитое в ходе движения по грунтовке колесо, а Волков контролировал обстановку вокруг карьера.

На пятой минуте поисковых работ его вызвал лейтенант Свирин.

Волков ответил:

— Вьюн на связи! Что у тебя, Гена?

— Докладываю. После наблюдения за работой блокпоста вышел к нему. Из разговора с прапорщиком Дубининым, начальником наряда, выяснилось, что через пост за эти сутки прошли с десяток грузовых автомобилей. Все они были тщательно досмотрены. Вчера же, где-то ближе к обеду, границу поста пересекли два автобуса «ЛАЗ-679» с беженцами, возвращающимися из временного поселения на родину в Шатан. В основном в автобусах находились женщины и дети. Мужчин было мало.

Старший лейтенант быстро спросил:

— Автобусы проверяли?

— Нет!

— Почему?

— Прапорщик объяснил: обстановка сложилась так, что он решил не трогать автобусы. Народ в них ехал нервный, измученный, женщины причитали, дети орали, а салоны до крыши были забиты всевозможными баулами. Но главное — у водителей якобы имелись сопроводительные документы, из которых следовало, что сотрудники ФСБ контролировали загрузку автобусов и до Аманкула сопровождали их.

— Почему якобы?

— Потому что бумаги ушли в Чечню вместе с автобусами, так что проверить их, сам понимаешь, теперь невозможно. Остается верить на слово прапорщику.

Волков добавил:

— Или не верить!

Командир особой разведгруппы отряда спецназа на минуту задумался, затем спросил лейтенанта:

— Слушай, Глен, там случайно эти автобусы следов своих протекторов не оставили?

Вопрос командира удивил Свирина:

— Не понял? А при чем здесь следы?

— Ты не ответил на вопрос!

— А я и не могу так сразу ответить, потому как не занимался следами.

Старший лейтенант приказал:

— Так займись! И учти, эти следы очень важны. Постарайся найти их!

— Постараюсь! Как отработаю задачу, свяжусь с тобой.

— Давай, жду! Отбой!

Отключившись, Волков закурил.

И тут же получил сообщение из карьера. Отделение Грачева, подойдя к экскаватору, установило, что он внешне исправен и совсем недавно, может, еще вчера или позавчера работал. Но главное — то, что Рэм подал сигнал, что экскаватор заминирован.

Грачев спросил:

— Будем снимать сюрпризы?

— Пока нет, оставьте технику, займитесь обвалами.

— Понял, работаю по обвалам.

Шестаков от «УАЗа» спросил:

— Что, командир, Рэм сюрпризы нашел?

Волков ответил:

— Нашел!

— И что теперь? Разминирование?

Но командир группы разведки вдруг злым голосом сказал:

— Нет! Рванем к чертовой матери этот экскаватор, и все дела.

— Менты и фээсбэшники со всего района съедутся!

— Пусть съезжаются и разбираются, каким образом в мирном регионе в заброшенном карьере оказался начиненный взрывчаткой экскаватор.

Обследование первого завала ничего не принесло. Рэм спокойно облазил конус, пару раз помочившись на известняк. Никаких результатов не дал и осмотр второго, самого большого обвала, а вот третий… Еще не доходя до него, поисковый пес напрягся и встал в стойку. Причем перед этим лег на землю и залаял. Что означало: овчарка учуяла одновременно и запах людей, и запах оружейной смазки, и запах взрывчатки. О чем сразу же последовал немедленный доклад Волкову.

Командир группы приказал отделению остановиться. Обернулся к Шестакову:

— Бери, Шест, миноискатель и вперед к обвалу, пес взял след!

— Понял!

Отправив одного из своих помощников вниз, Волков принял вызов Свирина. Лейтенант сообщил, что недалеко от стоянки ожидания проверки техники ему удалось обнаружить следы протекторов автобусов. Волков приказал сделать слепки с этих отпечатков и выдвигаться к трассе, соединиться у поворота на Аманкул с отделением старшего лейтенанта Фролова. Сам спустился в кювет.

Прапорщик Шестаков работал аккуратно, и неоценимую помощь ему оказал Рэм. Он точно указал на место, где находилась взрывчатка. Боевики заложили ее в три яруса, соединив между собой детонирующим шнуром. Стоило задеть одну из мин, как тут же взлетел бы в воздух весь известковый холм. Но Шестакову с помощью собаки и спецов отделения Грачева, также обладавших практическими навыками обезвреживания всевозможных взрывчатых устройств, удалось нейтрализовать смертельные «сюрпризы». И когда с ловушками было покончено, то под отброшенной в сторону породой показались стоявшие рядом друг с другом «Уралы». А в их кузовах семь трупов, лежавших меж вскрытых оружейных ящиков. Убитых военнослужащих уложили в ряд на траве недалеко от разбросанного конуса. Все они были расстреляны практически одновременно и с близкого расстояния. Окончательно подтвердилась версия заранее подготовленной засады. Оставалась неизвестной роль в этой бойне и участь майора Левитина, чей труп на месте захоронения техники спецы не обнаружили. Но это еще не говорило о том, что офицер имел связь с бандитами. Или имел и не был уничтожен. Левитина спокойно могли убить, но захоронить в другом месте. Исчезновение майора наводило на мысль о соучастии Левитина в совершенном преступлении, что бандитам было только на руку. Но этим, как его связями с Филимоновым и еще с кем-либо, пусть занимаются другие органы. Спецназ выполнил свою задачу, обнаружил колонну. Правда, в том виде, который далеко не радовал. Нападение на военный транспорт в непосредственной близости от войсковых частей, дислоцирующихся в регионе, достаточно удаленном от Чечни, говорило о том, что банды так называемого «исламского сопротивления» не собираются складывать оружие и сдаваться новым властям республики, а, наоборот, захватывают новое, современное оружие, чтобы продолжить войну. И еще печальнее то, что им помогают не только реакционные силы из-за рубежа, но и свои, российские, продажные военные. Без наличия у боевиков своих людей на складах в станице Вольной проведение подобной акции было бы невозможно. И еще один вывод можно сделать из произошедшей трагедии. Война вышла за пределы Чечни и начала расползаться по сопредельным территориям, все дальше вгрызаясь в глубь России. И это было чревато самыми непредсказуемыми последствиями.

Волков вызвал на связь отца.

Полковник Калинин ответил:

— Слушаю тебя, Сережа!

Старший лейтенант кратко доложил о предварительных результатах поиска, добавив, что более подробный отчет он даст при непосредственной встрече с командиром отряда спецназа.

Выслушав сына, Калинин спросил:

— Что думаешь делать дальше?

— Ну, во-первых, сюда в карьер надо прислать «шестьдесят шестой», чтобы вывезти трупы, во-вторых, решить, как поступить с «Уралами». Думаю, этим вопросом пусть занимается командир корпусных складов, а я пригляжусь к Аманкулу. Экскаватор в карьер гнать издалека не могли, да и руководить акцией захвата было удобнее всего из этого поселка. Кстати, техника заминирована, я не стал заниматься разминированием. Предлагаю рвануть экскаватор на месте.

Калинин запретил:

— Нет! Пусть стоит, как стоит! Им другая служба займется.

Полковник уточнил дальнейшую задачу разведывательной группе:

— В карьере оставь одно из своих отделений, пусть дождутся грузовика. Два других подразделения отправляй на базу, сам посмотри поселок. Для подробного доклада жду тебя у себя в кабинете ровно в 19.00.

— Есть, товарищ полковник!

— Удачи тебе, Сережа! Хотя ты уже поймал ее за хвост. Вот только ничего хорошего эта удача, к сожалению, с собой не несет. Но ладно. Конец связи!

Отдав распоряжение Грачеву, Волков с Шестаковым, Черепановым и незаменимым Рэмом, получившим за отличную работу полкило вареной колбасы, которую тут же и проглотил, направился наверх, к своей машине. Ко второму вездеходу для охраны вышел и один из бойцов Грачева.

«УАЗ» командира разведывательной группы двинулся вдоль опушки леса по целине к месту, откуда прапорщик Блошин смотрел за поселком Аманкул.

Подъехали к позиции прапорщика так, чтобы не быть видимыми из селения. Остановились, не доезжая метров двадцати до окончания «зеленки». Блошин сам вышел к «УАЗу», возле которого его ждал Волков.

Командир разведгруппы спросил:

— Увидел что-нибудь?

Прапорщик хитро улыбнулся:

— А как же?

— Ну, говори, не тяни…

— Короче, следят за карьером, командир.

— Откуда?

Блошин предложил:

— Пойдем, покажу, на пальцах не объяснить.

— Идем!

Офицеры прошли на прежнюю позицию Блошина, залегли в кустах. Прапорщик указал на окраину поселка:

— Крайний дом на отшибе видишь?

— Это двухэтажный особняк и пара строек рядом?

— Да. Так вот, с чердака особняка кто-то очень внимательно в бинокль смотрит на карьер.

Волков через снятый оптический прицел снайперской винтовки взглянул на особняк. И действительно, из чердачного окна кто-то в бинокль смотрел на карьер. Старший лейтенант предположил:

— Может, просто любопытный, увидев манипуляции с экскаватором и «Уралами», интересуется, что последует дальше?

— Может, и так, но я больше склоняюсь к версии, что следят за карьером те, кто причастен к нападению на колонну.

— Хорошо! Возвращаемся к машине!

— Что думаешь делать?

Старший лейтенант взглянул на прапорщика:

— А проехаться по Аманкулу, заодно завернуть и к особняку вместе со стройками, посмотреть, не оттуда ли пригнали в карьер экскаватор? Если, конечно, удастся сделать это!

«УАЗ» развернулся, проехал до грунтовки, по ней выехал на трассу. Оттуда Волков вызвал Фролова и Свирина:

— Фрол! Глен! Я — Вьюн!

— Фрол слушает!

— Глен на связи!

Командир группы обратился к старшему лейтенанту Фролову:

— Леша, как осмотр местности?

— Нормально. Кроме твоего «кирпича», нашли и останки самодельного шлагбаума, и табличку «объезд» со стрелкой. Если смотреть со стороны Гудана, как раз на Верхний Кабаш, а значит, и на «зеленку» у Аманкул а.

— Ясно! Глен с тобой?

— Да вот он, рядом! Передать связь?

— Не надо. Собирайте людей и следуйте на базу!

— А остальные ребята?

— У нас еще работа! Выполнять приказ!

— Есть выполнять приказ!

Связь отключилась. Волков велел Шестакову ехать в Аманкул. На окраине поселка, там, откуда за карьером велось наблюдение, вездеход появился внезапно. Строители, которые заканчивали заливку фундамента одной из дач, бросили работу, уставившись на появившихся бойцов спецназа. Кинолог Черепанов, пользуясь случаем, вывел Рэма. Тот тут же рванулся к фундаменту. Прапорщик взглянул на командира, тот мгновенно сориентировался, подал знак придержать собаку. Старший лейтенант понял причину такого поведения поискового пса. Черепанов затащил овчарку обратно в машину. У особняка и стройплощадки остались Волков, Шестаков и Блошин. Они молча разглядывали территорию. Спустя несколько минут из особняка вышел человек кавказской внешности и направился к неожиданно объявившимся офицерам спецназа.


В особняке на окраине Аманкула находились Шаид Эдаев, его помощники Керим Бусалов и Беслан Кадаев, по паспорту Султанов. Во дворе занимались строительными работами бойцы личного отряда хозяина особняка Шаида.

Час назад Эдаев получил сообщение из Чечни: автобусы с оружием благополучно достигли одного из кишлаков в районе Шатана. Далее вооружение и боеприпасы переправили в горы, где арсенал встретил сам Али Асханов. Шаид получил благодарность руководителя всего «движения исламского освобождения Ичкерии».

Плотно отобедав, Шаид отправил Кадаева на чердак:

— Ступай, Беслан, посмотри на карьер, не вышли еще туда русские?

— Так их поисковая группа еще вчера объехала район.

Бандит подразумевал личный состав корпусных складов, обследовавших район, где исчезли их люди и машины с вооружением.

Об этом напомнил и Шаид:

— Э, Беслан, разве ты не видел, что местность смотрели солдаты складов Левитина, а какие из них следопыты? Думаю, русские подключат к поискам пропавшей колонны более серьезные силы.

— Хоп, Шаид! Я посмотрю за карьером!

— Посмотри, Беслан, и не торопись возвращаться. Понаблюдай за карьером пару часов, а потом вышли в лес на ночь одного нашего человека. Мы должны знать, когда неверные найдут свои машины.

Кадаев поднялся по скрипучей лестнице на чердак. К смотровому окну подставил старый, но еще крепкий стул, достал бинокль; облокотившись на подоконник, начал осматривать карьер, который был виден ему частично, и лес, подходивший к искусственному кратеру. Экскаватор находился в поле зрения бандита, как и один из обвалов. Один из тех, под которыми ничего не было. Полчаса наблюдения не дали результата, и Беслан хотел отложить бинокль, как вдруг сбоку, справа в лесу, что-то мелькнуло. Он перевел оптику на выезд из «зеленки». Что-то, пока неопределенное, вновь мелькнуло в лесу, но уже ближе к карьеру. Кадаев продолжал наблюдать и спустя несколько минут увидел, как из лесного массива вышли два военных «УАЗа».

Он тут же сорвал трубку внутреннего телефона дома Эдаева:

— Шаид! Шаид!

— Ну? — ответил бандит.

— У карьера появились русские. На двух «УАЗах»!

— Вот как? Что ж. Я ожидал их появления. Поднимаюсь к тебе!

Вскоре Шаид устроился рядом с Кадаевым. Теперь он смотрел в бинокль на карьер, комментируя действия российских военнослужащих:

— Что-то обсуждают! И это, Беслан, не простые военные. Это спецназ. Собака с ними. Черт, она вполне сможет обнаружить взрывчатку.

Кадаев произнес спокойно:

— Пусть обнаруживают. Мы поставили ловушки так, что разминировать их практически невозможно.

Шаид возразил:

— Это смотря для кого невозможно. Но ладно, глядим дальше! Так, основная группа пошла вниз. Трое остались наверху. Нет, двое, но было же трое? Шайтан, куда делся третий? Не заметил. Черт с ним. Один, судя по всему, командир группы, осматривает местность, другой меняет колесо. Видимо, на грунтовке пробили. Что у нас в карьере? Ага! Подошли к экскаватору! Хорошо. Давайте, ребятки, поднимайтесь в кабину и проверьте, заводится ли он? Ах, шайтан…

Беслан поинтересовался:

— Что случилось, Шаид?

— Да проклятая собака! Она встала в стойку, люди остановились. Они теперь знают, что объект заминирован. Снять бы этого пса из снайперской винтовки!

— Так в чем дело? Принести СВД?

— С ума сошел? Хочешь, чтобы эти рексы тут же атаковали нас? Нет, пусть все останется так, как есть. Они еще попадутся на обвале, под которым стоят их «Уралы», и если экскаватор разминировать им нет никакой необходимости, то завал раскапывать придется, а значит, и снимать мины. А там, в обвале, по твоим словам, тройной заряд с подстраховкой. Вот где эти спецназовцы найдут свою смерть. А мы посмотрим на это.

Но ошибался старый бандит, надеясь на то, что профессионалы российского спецназа так просто дадут уничтожить себя. Когда они вытащили на поверхность тела расстрелянных военнослужащих, Эдаев со злостью ударил кулаком по подоконнику:

— Шайтан! Беслан! Я сейчас же прикажу прирезать тебя!

— Но в чем я виноват, Шаид?

— Почему русские спокойно достали тела солдат колонны, ведь ты заверял, что добраться до машин невозможно?!

— Невозможно! Мои люди во всем холме установили мины, связанные между собой. От разминирования одной сразу должны были сдетонировать все другие!

Шаид передразнил Кадаева:

— Должны! Сдетонировать!.. Сдетонировали?

Беслан находился в полном недоумении:

— Я не понимаю, как русским удалось обезвредить обвал. Не понимаю!

— Он не понимает! А все между тем ясно! К поиску пропавшей колонны русские привлекли спецов очень высокой квалификации. И это плохо, что такие спецы есть в нашем районе. Где-то рядом базируется мощный отряд спецназа. Почему он появился тут? Раньше его не было. Почему сейчас он здесь?

Кадаев пожал плечами:

— Я не могу ответить на ваш вопрос.

— А это не вопрос. По крайней мере не к тебе.

Шаид задумался.

Русские нашли машины и трупы. Узнали, что колонну атаковали. Но среди погибших нет майора Левитина. Он пропал. Русские должны сделать вывод, что именно Левитин подставил грузовики под нападение. Будут искать майора. И не найдут. Как не найдут и его начальника Филимонова. В итоге поиски ни к чему не приведут. Русским останется констатировать факт захвата оружия, и все! Дальше нить обрывается. Они, конечно, проверят склады, выявят левые накладные и наряды, узнают о деятельности Левитина, но все это мышиная возня. Русские усилят охрану складов, изменят режим и систему сопровождения колонн. Но это теперь неважно. То, что руководитель сил сопротивления хотел, он получил. Сейчас у него более двухсот прекрасно вооруженных боевиков. В условиях партизанской войны сила немалая.

Размышляя, Эдаев продолжал наблюдать за карьером. Из него поднялись трое. Тот самый командир, человек, ранее менявший колесо, и еще один, неизвестный. Первые двое сели в «УАЗ» и поехали к лесу. Третий остался у второй машины. Видимо, спецназ вызвал грузовой автомобиль для транспортировки тел и будет ждать его прибытия. А первый «УАЗ», скорее всего, поехал домой. Вот только куда? Эх, знать бы, что все пройдет так, прицепил бы он к спецназовцам хвост. И узнал бы, где нашел себе приют отряд спецназа! Но что теперь об этом говорить? Надо пускать по району людей. Пусть копают, где базируется это очень опасное для Асханова специальное подразделение. Найдут! Обязательно найдут!

Шаид передал бинокль Кадаеву:

— Продолжай наблюдение! Обо всем необычном немедленно докладывай мне. Я внизу, в гостиной.

Эдаев спустился вниз.

Остававшийся на первом этаже Бусалов спросил босса:

— Ну, что там, командир?

— Русские нашли грузовики и вытащили тела убитых.

Керим удивился:

— Но как? Ведь Беслан там все заминировал!

Шаид ответил раздраженно:

— Так заминировал, что спецназ спокойно снял все наши ловушки. Шайтан, только взрывчатку угробили.

— Вы сказали, спецназ?

— Да! Скорее всего, спецназ! Другим такое было бы не под силу. Я имею в виду людей обычных общевойсковых частей. Не та подготовка.

— Надо сообщить об этом Асхану!

Шаид взглянул на помощника:

— Ты считаешь, я не знаю, что мне делать?

Бусалов поднял обе руки вверх:

— Извините, Шаид, сказал глупость!

— Больше не говори!

Эдаев прошел к окну, на подоконнике лежал аппарат спутниковой связи. Включил его, собрался набрать номер и услышал, как за окном остановился автомобиль. Поднял взгляд и через стекло увидел тот самый «УАЗ», который недавно первым покинул карьер. Шаид выключил трубу, спрятав аппарат в нишу под плитой подоконника, и поспешил на выход, от которого ему подал знак охранник.

— Хозяин! Подъехали русские. Похоже, офицеры. С ними собака!

Шаид раздраженно ответил:

— Знаю, Ресо, знаю! Скройся в винограднике и за собой всю охрану дома уведи. Чтобы ни я, ни тем более русские вас не видели! Пошел!

Охранник нырнул в один из коридоров дома. Шаид же вышел на улицу. Подошел к офицеру, которого видел у карьера и в котором безошибочно определил старшего, хотя форма на всех военнослужащих была одинакова, без знаков различия.

— Здравствуйте, уважаемый! Я — Шаид Эдаев, хозяин этого, — он указал за спину, — дома. Позвольте узнать, кто вы и по какому поводу решили навестить участок?

Не отвечая на приветствие, Волков спросил:

— Вы считаете, я обязан отчитываться перед вами?

Эдаев сложил на груди руки:

— Нет, конечно! Извините, я неточно выразился! Просто я хотел бы узнать, что привело вас ко мне?

Старший лейтенант спросил, указав на строителей, заливавших бетоном фундамент:

— Что это за стройка века?

— Ай! Какого века? Мы, я и соседи, они, кстати, здесь, в моем доме, чеченцы. Решили поселиться вне родины. Знаете, надоела эта война. Боевики с их постоянными налетами надоели. Жить стало невозможно там, где испокон веков жили наши предки. Спокойно, мирно жить. Вот я и решил уехать. Здесь, в Аманкуле, дали землю, дом поднял на все сбережения, что еще оставались от прежней жизни. Потом еще двое земляков приехали. Хорошо, власти здесь с пониманием к нашей беде отнеслись, не прогнали, помогли.

Волков, прервав речь чеченца, распорядился:

— Пусть ваши соседи выйдут сюда.

— Хорошо, хорошо, одну минуту!

Шаид повернулся к дому, крикнул:

— Беслан! Керим! Выходите! Русский начальник желает видеть вас.

Чеченцы появились тут же. Волков осмотрел их. Хмурые лица, хитрые, бегающие глазки, аккуратно подстриженные бородки, перстни на пальцах серебряные. Они подошли к командиру разведгруппы и протянули документы.

Офицер обернулся к Шестакову:

— Шест! Проверь переселенцев!

И, взглянув на Шаида, спросил:

— Я могу осмотреть ваш дом?

Чечен задал встречный вопрос:

— Это обыск, гражданин начальник?

Старший лейтенант выдавил из себя улыбку:

— Что вы? Я не имею права обыскивать. Если вы против…

Но Шаид согласился:

— Нет, нет! Конечно, пойдёмте, я сам покажу дом.

Волков с Эдаевым вошли в здание.

Офицер спросил:

— У вас, наверное, и подвал есть?

— Конечно! Как же без подвала?

— Интересно, вручную котлован под него копали?

Шаид посмотрел на старшего лейтенанта и, встретив сосредоточенный, внимательный взгляд офицера, ответил:

— Нет! Вручную здесь долго копать бы пришлось. Арендовал экскаватор у одного строительного кооператива. Здесь, в Аманкуле. Вот только беда, не далее как позавчера кто-то угнал его.

Волков, изображая удивление, спросил:

— Экскаватор угнали?

— Ну да! Думал, кооператоры забрали, сам я позавчера в Ставрополь к родственнику уезжал. Приехал, нет экскаватора, вот и подумал на кооператив, но они сказали, что не трогали технику. Теперь вот думаю, кто и куда мог его перегнать. Это же не «Жигули», далеко на нем не уедешь. Думаю, милиция найдет, я подал заявление о пропаже в местное отделение.

Командир группы поинтересовался:

— Экскаватор колесный?

— Нет, гусеничный! Вот почему говорю, далеко не мог уехать. Найдут!

— Обязательно!

Осмотрев первый этаж и отметив следы пребывания в доме отнюдь не трех, а как минимум семи-восьми человек, Волков направился на второй этаж. Шаид шел следом, объясняя, что и где находится в доме. Сергей не очень внимательно слушал чеченца. Он искал взглядом лестницу на чердак, но не находил ее. Поэтому спросил:

— А чердаком вы пользуетесь?

— Очень редко! Можно сказать, нет. Там кладовая, всякий хлам, который вроде и не нужен, но и выбросить жалко.

— Посмотрим?

— А стоит, господин офицер? Может, лучше вниз пойдем, я распоряжусь шашлык сделать, водка есть. Пообедаем, отдохнете, а?

Волков строго взглянул на лыбящегося, но напряженного чеченца:

— Нет, уважаемый, обед отпадает, мы на службе, а вот чердак осмотреть не мешало бы!

Шаид вздохнул:

— Ну, что ж! Вы гость, а пожелание гостя для нас, горцев, — закон!

Он повел офицера через комнаты в самый торец здания. Там находился вход на чердак.

Поднявшись по винтовой короткой лестнице под крышу, Волков осмотрелся. Вот и окно, откуда за карьером велось наблюдение, стул рядом, ба, да еще телефон в придачу. Интересно! Телефон на чердаке, которым, по словам хозяина, практически не пользуются, превратив в своеобразную кладовку?

Волков указал на аппарат:

— А это что?

Но Шаид не выказал смущения:

— Телефон внутренней линии! Я его сюда принес, когда крышу ставили. Чтобы строители могли без крика общаться друг с другом.

— Понятно. А стул у окна?

— А что стул? Стоит и стоит! Почему у окна? Не знаю. Я здесь давно не был, наверное, те же строители там поставили.

Волков прошел к окну.

Из него и без оптики хорошо был виден карьер и, главное, экскаватор в нем!

Офицер повернулся к чеченцу:

— Говорите, экскаватор угнали и милиция ищет его?

— Да! Точно так, господин офицер!

— А что это за техника стоит в карьере, взглянуть не хотите?

Шаид подошел к окну, всплеснул руками:

— Ба! Мой экскаватор! Вай, вай, вай, и как я, старый осел, не подумал, что именно туда его и могли отогнать? Ну, конечно, ведь там же известняк. Вот кто-то и грузил, наверное, машины. Как же это я не подумал, надо в милицию и кооператив позвонить да отправить людей пригнать его обратно.

Волков остановил его:

— Не торопитесь! Ваш экскаватор заминирован!

У Эдаева брови поползли вверх. Он очень умело разыграл удивление:

— Что? Заминирован? Но почему?.. И кем?

— На эти вопросы ответы будут искать другие люди. Номер кооператива?

Шаид, суетясь, достал из кармана записную книжку, пролистал ее почти до середины, назвал цифры, которые по своему сотовому набрал Волков. Ему ответил мужчина, как оказалось, председатель строительного кооператива «Луч». Он подтвердил факт передачи экскаватора в кратковременное пользование Шаиду Эдаеву и то, что чеченец сообщил об угоне техники. Волков объяснил председателю кооператива ситуацию с пропавшей техникой, предупредив:

— Техника находится под охраной, никто не должен приближаться к ней. Как только саперы проведут свою работу, вам сообщат. Только после этого заберете экскаватор обратно!

Председатель кооператива поблагодарил офицера за информацию и заверил, что все работники будут проинструктированы насчет карьера. Волков попросил председателя связаться с милицией и прекратить поиски экскаватора. Если у сотрудников правоохранительных органов возникнут какие-либо вопросы, то их представитель может подъехать к людям, охраняющим заминированный объект, и его свяжут с компетентными органами, которые все и разъяснят местному милицейскому начальству.

Отключив телефон, Волков, еще раз взглянув в окно, на этот раз на стройку, молча двинулся к лестнице.

За ним засеменил Шаид, выражая сердечную благодарность русскому офицеру за его внимательность и проницательность, не забывая при этом поносить себя за тупость. Чечен переигрывал, но Волков не подавал вида, что заметил это.

Они вышли на улицу. Шаид тут же поделился новостью об экскаваторе со своими земляками — будущими соседями, а Шестаков доложил Сергею:

— Документы в порядке, командир! Паспорта вроде настоящие!

— Запомнил их содержание?

— Конечно! От первой до последней страницы.

— Вот и хорошо! Разверни машину, сейчас поедем на базу! Но разверни за стройкой, объехав всю прилегающую к особняку территорию.

Прапорщик кивнул головой и сел в кабину.

Волков окрикнул Шаида:

— Господин Эдаев!

Тот сразу же поспешил к командиру разведгруппы:

— Да, господин офицер?

— Я смотрю, у вас строители — сплошные чеченцы?

— Да, это так! Нанимать местных шабашников, а тем более подряжать строительный кооператив очень дорого. А в Чечне работы нет никакой. Вот и вызвал земляков. И мне выгодно, и они зарабатывают. Но это люди мирные, ни разу не бравшие в руки оружия, я имею в виду не участвовавшие ни в каких боевых действиях. У всех семьи, которые ждут их.

— Ясно! Что ж, больше нам нечего делать здесь, прощайте, господин Эдаев!

— Лучше до свидания, господин офицер. Всегда буду рад принять вас и ваших коллег у себя!

— Это вряд ли!

Волков повернулся, еще раз посмотрел на чеченцев, больше похожих на боевиков, чем на мирных строителей, сел в подошедший «УАЗ», приказал:

— В Союзный, Саша, в начале лесного массива остановка.

— Понял!

Прапорщик направил вездеход в сторону выезда из поселка Аманкул. Въехав в лес, как и было приказано, остановил автомобиль.

Старший лейтенант повернулся назад к Блошину:

— Бим! Тебе придется остаться здесь. Устроишь позицию на опушке и до утра понаблюдаешь за домом этого гостеприимного чечена Шаида Эдаева. В фундаменте строящегося по соседству дома скорее всего замурован труп. Я прав, Юра?

Кинолог Черепанов согласно кивнул головой:

— Судя по поведению Рэма, там кто-то есть. А кто это может быть? Только Левитин, ведь сейчас пес хранит запахи военнослужащих, которые находились в захваченной колонне. Семеро найдено, лишь майора не обнаружили. Хотя нельзя исключать и того, что Рэм учуял оружие или наркоту. Но вооружение или героин не будут же заливать бетоном? А там, черт его знает!

Блошин ответил:

— Я все понял, командир!

Волков предупредил:

— Будь осторожен. Шаид хитер, и мы не знаем, на что он способен. Может и перестраховаться, послав своих «строителей» зачистить лес.

— Все будет нормально, Сергей!

— Давай, Бим! Если что, вызывай меня в любое время, а утром либо сменим тебя, либо вообще снимем отсюда пост! Это как командир отряда решит!

— О’кей! Пошел я!

— Удачи!

Прапорщик покинул автомобиль, скрылся в густых кустах смешанного леса, и «УАЗ» продолжил движение на базу.

Ровно в 19.00 командир особой разведывательной группы вошел в кабинет командира отряда специального назначения «Гроза» полковника Калинина.


ГЛАВА 4


— Разрешите, товарищ полковник!

— Входи, Сережа, присаживайся!

Старший лейтенант Волков присел напротив командира отряда. Спросив разрешения, закурил.

— Докладывай, разведка, о проведенном рейде. Подробно, не упуская ни малейшей мелочи.

Волков кивнул головой:

— Есть! Но сначала я хотел бы узнать, соответствующие службы занялись полковником Филимоновым? Чувствую, без него Левитин и шагу в сторону не делал. А то, что именно заместитель командира части вывел колонну с вооружением в засаду, сомнения, по крайней мере у меня, не вызывает.

Калинин ответил:

— Да, занимаются, но пока безрезультатно. Дело в том, что за день до выхода колонны из станицы Вольной Филимонов оформил отпуск и в день нападения на нее в гарнизоне отсутствовал, убыв, по документам, в Москву. Это все, что я могу тебе сказать по начальнику артиллерии N-ского армейского корпуса.

Командир отдельной разведывательной группы доложил о всех мероприятиях, проведенных его подразделением по поиску пропавшей колонны.

— Таким образом, совершенно очевидно следующее. Колонна, ведомая Левитиным, была сознательно подставлена майором под удар боевиков. Личный состав, находившийся в машинах с оружием, был расстрелян из заранее подготовленной засады. Вооружение и боеприпасы бандиты перегрузили в два автобуса, следы протекторов одного из них были обнаружены и на обочине лесного массива у селения Аманкул, и на площадке досмотра техники Велийского блокпоста. Они идентифицированы. Для прохождения поста боевики использовали чеченских переселенцев, в основном женщин и детей, а также документы, подтверждающие их возвращение на родину, почему автобусы и не подверглись досмотру на блокпосту. Оружие могло уйти куда угодно: и в Урус-Мартан, и в Асиновскую, и даже в Грозный. Но скорее всего оно осело где-то в районе Шатана. Далее ограбленные автомобили с убитыми солдатами и прапорщиком отогнали в заброшенный карьер, где посредством экскаватора засыпали породой, предварительно установив в известковом конусе три рубежа минных заграждений. Взрывчатка была заложена и в сам экскаватор. Но в карьере обнаружено семь тел наших военнослужащих. Восьмого, а именно майора Левитина, не оказалось. В ходе поверхностной проверки окраины Аманкула, где из особняка за действиями спецназа велось визуальное наблюдение, установлено, что участок принадлежит некоему Шаиду Эдаеву…

Полковник прервал подчиненного:

— Как ты сказал, Эдаеву?

— Так точно! А что?

Калинин потер подбородок:

— Еще один интересный момент в этой истории: бывший подчиненный Левитина, начальник склада вооружения, уволившийся из армии два года назад, тоже был Эдаев! Что это, совпадение? Эти Эдаевы — однофамильцы или родственники? Но… продолжай!

Старший лейтенант продолжил доклад, отметив, что осмотр особняка Эдаева, а также участков его земляков Кадаева и Бусалова не дал ничего особенного, кроме того, что поисковый пес Рэм явно почувствовал нахождение в бетоне либо человека, вернее, трупа, либо оружия. Волков не позволил кинологу закончить осмотр, прервал работу овчарки, посчитав ее завершение преждевременным, и покинул Аманкул, оставив в лесу прапорщика Блошина для наблюдения за домом Эдаева и прилегающей к нему местностью до утра или до принятия решения командиром отряда. В конце Волков добавил, что экскаватор его люди передали специалистам инженерно-саперного батальона N-ского корпуса.

— У меня все, товарищ полковник!

Командир отряда «Гроза» поднялся из-за стола, прошелся по кабинету, присел рядом с сыном:

— Плохи дела, Сережа! Упустили мы оружие! И теперь «чехи» вооружат неслабый отряд. Чует мое сердце, жди скорых действий бандитов Асханова.

Сергей возразил:

— Но мы-то в чем виноваты? Разве отряд отвечал за перевозку партии оружия? Да если бы мы сопровождали груз, то черта с два духи взяли бы его.

— Все это так, и под местоимением «мы» я подразумеваю не «Грозу», а федеральные силы. Но теперь нам надо готовиться к охоте за очень сильным противником. И, к сожалению, начать эту охоту лишь после того, как он нанесет первый удар. Где, когда, какой силы? Об этом можно лишь догадываться, но просчитать невозможно. Хотя, может, разведка что сбросит?

Полковник тяжело вздохнул:

— Ладно! Твоя группа вся собралась на базе?

— Да, за исключением прапорщика Блошина. С ним что решим?

— Пусть посмотрит за участком этого Шаида. А утром пост установим. Думаю, пригодится. Ну, все, иди отдыхай!

Сергей вышел. Командир отряда склонился над оперативной картой, провел синим карандашом ломаную линию с ответвлениями, точно копирующую движение оружия, вывезенного из войсковой части №… но так и не попавшего в конечную точку заданного маршрута, на склады Учебного центра армейского корпуса. Линия за Ведийским блокпостом оборвалась, закончившись знаком вопроса.


Проводив нежданных гостей, Шаид смотрел вслед уходящей машине, пока та не скрылась в лесу за поселком. После этого вошел в дом, поднялся на второй этаж, вновь извлек из тайника аппарат спутниковой связи, набрал знакомый номер. В ответ услышал:

— Шаид? Почему позже намеченного срока вышел на связь?

Эдаев виновато объяснил:

— Извините, хозяин, не мог связаться с вами вовремя. Ко мне тут русский спецназ заезжал.

Асханов — а это его вызвал Шаид — воскликнул:

— Не понял! Что еще за спецназ? И чем было вызвано внимание российской спецслужбы к твоей скромной персоне?

— Заезжал «УАЗ» со спецами. Их командир не стал объяснять причину своего появления, а затем…

И Эдаев изложил подробности визита российского спецназа. И сказал о том, что произошло в карьере. Асханов внимательно выслушал подчиненного, спросил после недолгой паузы:

— Значит, они нашли «Уралы» с трупами?

— Так точно!

Главарь преступной группировки повысил голос:

— Так почему эти спецы не подорвались в карьере? Ведь тебе доставили новейшие взрывчатые устройства, объяснили схему установки мин, чтобы их невозможно было обезвредить. Почему гяуры не взорвались вместе с экскаватором и обвалом?

Невольно втянув голову в плечи, Шаид тихо проговорил:

— Не знаю, хозяин! Мои люди, а это профессионалы высокого уровня, заложили заряды согласно инструкции, но русские сначала с помощью собаки обнаружили мины, ну а затем каким-то образом обезвредили их! Как это произошло, и для меня остается загадкой!

Тон Асханова смягчился:

— Ладно! Основную акцию ты провел отменно, остальное — пустяки.

— Я думаю, а не прицепятся ли ко мне эти спецы, расследуя дело о нападении на колонну?

Главарь успокоил подчиненного:

— Не прицепятся. Уже послезавтра спецназу будет не до расследований. Да и всем федералам. Кстати, откуда взялись эти спецы? Раньше я об их присутствии в регионе не слышал, а сеть осведомителей у меня работает весьма эффективно.

— Я тоже был удивлен их появлением. Видимо, отряд специального назначения совсем недавно был переброшен к нам.

Асханов добавил:

— И закамуфлирован под одно из войсковых подразделений армейского корпуса. Что ж, узнаем, что это за подразделение. А сейчас слушай меня внимательно. Завтра к 23.00 жди гостей. Трех человек, известных тебе. До этого времени пошли своих «строителей» осмотреть местность, не забыли ли спецы случайно кого из своих бойцов в лесу или где еще рядом с околицей. Если обнаружишь слежку за домом до 18.00 завтра, оповести меня, чтобы я успел отменить встречу. Если же все будет чисто, то также сообщи мне об этом.

Шаид встревоженно спросил:

— Вы считаете, русские могут установить за мной наблюдение?

— Почему нет? Хотя, признаюсь, это маловероятно. Но перестраховаться не помешает. Осторожность, Шаид, лишней никогда не бывает!

— Я все понял, босс!

— Вот и хорошо! Жду сеанса завтра в 18.00!

— Да, да, хозяин, обязательно свяжусь!

Эдаев отключил трубу, на всякий случай вновь уложил ее в тайник. Прилег на кошму. Приказал принести зеленого чая и вызвать наверх Кадаева с Бусаловым.


Прапорщик Блошин добросовестно выполнил поставленную ему командиром разведгруппы задачу. Он не сомкнул глаз, с помощью прибора ночного видения наблюдая за особняком Эдаева и прилегающими к нему строительными площадками. Ничего достойного внимания за время наблюдения опытный разведчик не заметил. К семи вечера строители закончили работу на площадках и ушли в пристройку особняка. В самом доме тоже ничего необычного не происходило. Уже в десять часов везде погас свет, и объект наблюдения обезлюдел. Никто на улицу не выходил, никто к дому не подъезжал и не подходил. Собаки, выпущенные на ночь, и те, сначала порезвившись, к полуночи залегли стаей перед центральным входом в дом Шаида.

Ночь прошла медленно и муторно. Все же смотреть двенадцать часов на одну и ту же цель — занятие не из приятных. Но прапорщик выполнил задание, с явным облегчением услышав в пять утра сигнал вызова на своей рации. Ответил:

— Бим слушает!

— Привет, Бим! Я — Балка от Гранита-1. Назови ориентиры, где найти тебя!

Блошин обозначил себя, и вскоре к нему на позицию прибыли три человека из состава первой штурмовой группы майора Есипова во главе с капитаном Павлом Литинским, которого хорошо знал Блошин. Еще совсем недавно Литинский командовал разведгруппой, затем передал ее Волкову. Капитан оценил позицию:

— Неплохо, Бим, устроился. И объект с подходами как на ладони, и сам скрыт кустарником. Узнаю почерк опытного разведчика.

— Менять прибыли?

— Угадал! Введи нас в обстановку и дуй по-тихому в лес. На трассе найдешь тачку отряда.

Блошин доложил капитану о том, что видел на околице поселка Аманкул за прошедшую ночь, а вернее, о том, что не видел, по сути, ничего.

— Короче, дом как дом, строители как строители! Никто особняк не посещал, никто из него не уходил. Но это только с фасада. Что происходило в тылу, сам понимаешь, знать не могу, но по тому, как вели себя сторожевые собаки, и там все было тихо!

Капитан поинтересовался:

— Собаки были только во дворе за забором или их и на улицу выпускали?

— Этой ночью бегали по двору где-то до часу, потом валялись у входа в дом. На улицу не выходили.

— Хорошо! Ну что, пост сдал, пост принял?

— Угу, счастливо тебе оставаться, Паша.

Собравшись уходить, прапорщик только сейчас увидел в наряде Гоголева, или Деда, как все звали в отряде сорокапятилетнего прапорщика.

— И тебя припахали, Иван Иванович?

Прапорщик усмехнулся:

— А куда они без меня?

Гоголев был самым старшим бойцом отряда спецназа. Двадцать семь лет он отдал службе, из них более двадцати в войсках специального или особого назначения. От этого и назвали его Дедом.

Попрощавшись со сменщиками, Блошин балкой направился к лесу. Выйдя на трассу, увидел «УАЗ» командира третьей штурмовой группы. На нем вернулся в расположение отряда. После доклада Волкову отправился отдыхать.

А капитан Литинский, осмотревшись на позиции Блошина, подозвал к себе подчиненных ему прапорщиков Гоголева и Климова.

— Дед! Обойдешь карьер и выйдешь на западную оконечность поселка, вон в ту рощу. — Капитан рукой указал на небольшой лесок, раскинувшийся метрах в трехстах от особняка Шаида Эдаева. — Будешь контролировать тылы.

Прапорщик кивнул головой и неслышно скользнул в балку, по которой наряд и подходил сюда. Она у леса раздваивалась, частью уходя в «зеленку», частью вела к карьеру.

Литинский повернулся к Климову:

— Ты, Стас, по-тихому выдвигайся к кустам, что западнее особняка, и ближе к дороге, подходящей к дому чеченцев. Твой левый фланг, ну и тыл тоже. На тебе также перехват возможных радиопереговоров чеченцев.

— Понял, капитан. Мог бы и не напоминать. На кой черт тогда я тащил бы на себе радиоаппаратуру?

И прапорщик Климов неслышно исчез в высокой траве.

Оставшись один, Литинский расчехлил прибор дистанционного прослушивающего устройства, настроил его, направив длинный и чувствительный микрофон на особняк. В бинокль осмотрел объект, на котором пока все оставалось тихо.

Движение началось в шесть утра с подъема строителей. Семь человек с ведрами, лопатами, мастерками и носилками сразу же двинулись к первому фундаменту. Начали кладку углов будущего здания. Завтрак им доставили две женщины в восемь утра. Далее все пошло так, как и должно идти в мирной жизни. Женщины занимались продуктами, строители строили, трое чеченцев то выходили из дома, то возвращались в здание. Короче, ничего для спецназа интересного. О чем во время первого планового сеанса связи капитан и доложил командиру отряда.

Так прошел день. Офицеры группы наблюдения по очереди отдохнули, отведя на сон по пять часов на брата. К 17.00 все посты находились в полной боевой готовности.

Обстановка изменилась в 18.05, когда Климов вызвал Литинского:

— Балка. Я — Клим!

— Слушаю!

— Только что прошел сеанс связи из дома Эдаева с неизвестным абонентом.

— Не понял! Что значит с неизвестным! Конкретизируй обстановку!

— Не могу! Переговоры велись по спутниковому каналу, а наша аппаратура может лишь констатировать сей факт, не выдавая никакой дополнительной информации.

Капитан выругался:

— Черт! И я прослушку еще не включал! Сейчас врублю, может, и успею что услышать о переговорах. Тебе отбой, Клим!

Литинский включил «Иглу» — прослушивающее устройство, способное весьма эффективно вести акустическую разведку внутри зданий на удалении до километра.

И капитан услышал:

— …Ну что, Шаид? Встреча подтвердилась?

Скрипучий голос Эдаева ответил:

— Да! Но занимайся своим делом.

— Хорошо, хорошо! Я же просто спросил!

— А я ответил! Иди!

Продолжая слушать дом, капитан задумался.

В переговорах Эдаева с неизвестным абонентом речь шла о какой-то встрече! Но где, когда и кто с кем должен был встречаться? Это было неясно.

До 22.00 Литинский слушал особняк, но ничего, что касалось бы встречи, не услышал. А в 22.02 динамики прослушки внезапно начали выдавать треск, за которым ничего не было слышно.

«Что за черт?» — подумал Литинский.

Он попытался перенастроить систему, выводя ее в различные режимы, но все тщетно. Динамики продолжали выдавать треск.

Чеченцы явно включили постановщик радиопомех. Но почему? Не потому ли, что встреча, о которой было упомянуто в шесть вечера, должна была состояться в ближайшее время и в доме Шаида?

Капитан вызвал прапорщика Гоголева:

— Дед, слышишь меня?

— Слышу!

— У меня прослушка не фурычит!

— Что такое?

— Один треск в ушах!

— Режимы переключал?

— Да!

— И на экстренный выводил?

— На все выводил!

Литинскому показалось, что прапорщик усмехнулся, но услышал серьезный голос Гоголева:

— Сие означает, что в доме включен какой-то вибратор. Помехи постановщика «Игла» пробила бы, а вот волны вибрации обычного бытового перфоратора нет! Против бытовых приборов наши системы бессильны.

— Точно?

— Проверено!

— Значит, в зоне кто-то и что-то долбит перфоратором?

— Все может быть, капитан!

— Ладно, буду слушать треск! У тебя как обстановка?

— Все по-прежнему!

— Ясно! Отбой!

Капитан тихо обматерил чертов перфоратор вместе с чеченом, который так некстати решил им воспользоваться.

Спустя десять минут из дома вышли два человека. И это не были ни строители, ни их подрядчики. Новые лица. Значит, в доме еще есть люди, кроме тех, кого уже заметили наблюдатели? Интересно. К вышедшим из дома присоединились еще трое, на этот раз строители, вышедшие из пристройки. Они разошлись веером к окончаниям заборов и к строительным площадкам. Тут и Гоголев доложил, что и с тыла во двор и сад до самого оврага, разрезавшего равнину до южного от Аманкула лесного массива, вышло несколько человек. Стало ясно, что люди Шаида оцепляют территорию. И под их халатами и широкими куртками вполне могут быть спрятаны короткоствольные автоматы. В наушниках прослушки по-прежнему слышался лишь треск. Он бил по мозгам, и капитан снял наушники, положил рядом с собой. Прекращение треска он и так услышит. Но что означают действия «мирных» чеченов? До планового сеанса связи в 23.00 оставалось 10 минут. Войдя в контакт с командиром отряда, капитану будет что сообщить полковнику. А дальше посмотрим!

Но в одиннадцать часов Литинский не смог вызвать командира и отправил сигнал вынужденного молчания, так как возле особняка стали развиваться интересные события. В 22.52 прапорщик Климов доложил, что со стороны главной улицы к особняку Эдаева движутся два джипа. Капитан перевел прибор ночного видения на левый от себя фланг и увидел внедорожники. Они подъехали к центральным воротам особняка. Встречал гостей сам Эдаев. Капитан вызвал Гоголева:

— Дед, слышишь меня?

— Слышу, Балка, слышу. Гостей вижу, снимаю на камеру, но фон плохой, лиц не разглядеть. Надо бы сместиться правее. Ну, ничего, на выходе всех зацеплю! Ты об этом хотел спросить или будут другие вопросы?

Капитан ответил:

— Об этом! Постарайся заснять визитеров так, чтобы можно было опознать. Ну и машины тоже. Вообще все, что происходит вокруг усадьбы!

— Сделаем. У тебя прослушка по-прежнему хандрит?

— Да, черт бы ее побрал!

— Значит, серьезные люди собираются в доме «несчастного» переселенца Шаида Эдаева.

Литинский спросил:

— Может, вызвать резерв да провести захват гостей?

— А вот об этом у командира отряда спроси.

Гости вошли в здание.

Капитан вызвал полковника Калинина:

— Гроза! Я — Балка!

— Что у тебя, Балка?

— К Шаиду прибыли гости на двух крутых джипах.

— Когда?

— Только что!

— С этим была связана отсрочка сеанса?

— Так точно! Гости серьезные, Гроза! Может, познакомимся с ними?

— Пока нет, слушай, о чем они говорить будут.

Литинский чертыхнулся:

— Рад бы, да не могу!

— В чем дело?

— Обитатели объекта создали такие помехи, что даже наша «Игла» их не пробивает.

— Вот как? И давно поставлена блокада?

— Где-то час назад, а в 18.00 из особняка мы засекли сеанс связи с неизвестным абонентом. Разговор велся по спутниковому каналу, так что перехватить его не удалось, но через еще работающую прослушку я услышал о встрече. И вот она состоялась. Что делать?

Полковник помолчал. Затем проговорил:

— Продолжать наблюдение. Я подошлю к вам легковую машину. Как только джипы поедут обратно, она сядет им на хвост.

Капитан ответил:

— Понял! Выполняю задачу!

Калинин отключился. Немного подумав, он набрал номер начальника Велийского блокпоста. Ему ответил прапорщик. Полковник спросил, какие машины проходили через пост за последние три часа. Прапорщик ответил, что всего за это время, до закрытия поста, то есть до 22.00, границу поста пересекли семь легковых автомобилей, три — в сторону Верхнего Кабаша и четыре — в Чечню.

Калинин специально не стал спрашивать о джипах. Сам прапорщик должен был в первую очередь доложить о крутых иномарках, но он не сделал этого. Почему? Или джипы появились не из Чечни? Тогда откуда? По данным ГИБДД, которые по запросу командира отряда спецназа с утра лежали у него на столе, в Кабаше дорогие иномарки на учете не состояли. А к дому Шаида джипы «Тойоты» подошли со стороны как раз Верхнего Кабаша или от блокпоста. Неужели прапорщик за мзду пропустил через пост внедорожники? Если это так, то и возвращаться иномарки будут через блокпост. Следовательно, надо высылать две машины, одну — прямо сейчас в район поста, другую — в лес на въезд в Аманкул, чтобы последовать за гостями Шаида, когда те отправятся домой.

Полковник вызвал к себе командира первой штурмовой группы майора Есипова.

Но встреча в доме Эдаева заняла всего пятнадцать минут. После чего гости вышли из дома. В это время их и заснял Гоголев. Увидев главного гостя, он в изумлении опустил камеру:

— Не может быть!

Тут же вновь направил объектив на толпу у джипов. Сомнений больше не было, прапорщик не обознался. Он тут же вызвал капитана Литинского:

— Балка! Я — Дед!

— Слушаю тебя, Дед!

— Ты знаешь, кто наведался к Эдаеву?

— Нет! Мне отсюда людей не видно, кроме охраны, естественно.

— Здесь сам Али Асханов!

— Что? Ты, часом, не того?.. Асханов тут, в Аманкуле? Да и как ты его узнал?

Прапорщик чуть не выкрикнул:

— Я не того! Этот Асханов, да будет тебе известно, был у меня ротным в пехотном полку, когда я еще срочную тянул. И сейчас он без бороды, поэтому я и узнал его. Это Асханов, капитан, голову даю на отсечение! Надо что-то делать, нельзя выпускать этого орла отсюда. Черт, СВД бы мне, снял бы его одним выстрелом. Из «Винтореза» не достану. Все, садятся в машины. Да что ж это такое? Капитан! Прикажи Климу обстрелять машины и вызывай помощь!

Ничего не ответив, Литинский вызвал Калинина:

— Гроза! Я — Балка! Срочный вызов.

Полковник ответил немедленно:

— Слушаю тебя, Балка!

— В одном из гостей Шаида Эдаева прапорщик Гоголев, ведущий наблюдение за особняком с правого фланга, узнал Али Асханова.

Калинин выказал такое же удивление, как и ранее сам Литинский. Он переспросил:

— А наш Дед не ошибся?

— Утверждает, что нет, ведь он с этим головорезом срочную служил.

— Об этом я не подумал. Но через столько лет и с расстояния узнать бывшего ротного?

— Дело в том, что Асханов, по словам Гоголева, приехал в Аманкул, сбрив бороду. Поэтому прапорщик и узнал бывшего начальника.

— Так! Что делают гости Шаида?

— Только что отъехали от дома Эдаева, у меня слева Климов, он может обстрелять колонну!

— Бесполезно, джипы наверняка бронированы!

Калинин ударил кулаком по столу:

— Черт! Что ж, пусть уходят! А тебе работать в прежнем режиме! Отбой!

Отключившись, командир отряда прошелся по кабинету. Позвонить на 27-й блокпост? Приказать наряду встретить джипы? Но если прапорщик, старший подразделения, пропустил кровавого Али на территорию сопредельного субъекта Федерации, то он предупредит Асханова о том, что его визит в Аманкул не остался тайным. За определенную сумму, естественно, предупредит. Или, если старший наряда ни при чем, тогда Али выйдет из машины, не доезжая поста, перейдет границу по тропе в «зеленке». Нет, предупреждать блокпост об Асханове не следует. Если бандит узнает, что его представитель и подельник — а в этом теперь не оставалось сомнений — Шаид Эдаев засветился, то соединяющая их нить немедленно оборвется. Этого допустить нельзя. А посему следует оставить все, как есть. Это единственно верное решение.

Полковник вновь вызвал командира первой штурмовой группы. Тот ответил:

— Майор Есипов слушает, товарищ полковник!

— Коля, прежней команде на вывод легковых машин к блокпосту и в лесной массив отбой. Вернуть автомобили и людей на базу! Ясно?

— Никак нет! Но выполняю!

— Выполняй, Коля! Объяснения получишь утром. Когда сменятся наблюдатели за усадьбой Эдаева и прибудут домой. Все. Конец связи!

— Конец, командир!

Калинин открыл холодильник, достал бутылку водки. Командир отряда пил редко, но сейчас ему необходимо было выпить. Спиртное успокоило. Теперь можно и отдохнуть. А завтра, посмотрев кадры, отснятые Гоголевым, и полностью уточнив обстановку, — доложить о произошедших изменениях непосредственному начальнику — генерал-лейтенанту Кучерову. Полковник, не раздеваясь, упал на диван и мгновенно уснул, обдаваемый прохладой мощного кондиционера.

А джипы с Асхановым и присоединившимся к нему Бесланом и охраной, тихим ходом миновав спящий поселок Аманкул, выехали на загородную дорогу. За заправкой остановились. Справа находился холм, на который и поднялись Асханов с Кадаевым. Они около получаса смотрели на Аманкул. Али, как опытный полководец, перед тем как пустить свои армии на захват крепости, активно жестикулировал, показывая то на северную оконечность поселка, то на южную, то на восток, прямо под холмом, то на запад, на околицу, где высился особняк Шаида Эдаева. Все это время он инструктировал Кадаева. Подчиненные терпеливо ждали у иномарок. Наконец, главарь с Кадаевым спустились к шоссе, сели в джипы, и внедорожники продолжили путь на запад, к административной границе с Чечней.

На Велийский блокпост колонна вышла в 1.10. С 22.00 пост считался закрытым и охранялся внутренним караулом, рассредоточенным в четырех долговременных огневых точках и двух скрытых в капонирах бронетранспортерах. Уже дорожные знаки, запрещающие движение, выставленные за 200 метров до поста, а также широкий и видный издалека щит с надписью, указывающей на наличие блокпоста и предупреждающей о том, что при пересечении границы поста по нарушителям без предупреждения будет открыт огонь на поражение, должны были заставить джипы остановиться. Но водители «Тойот» не обратили на предупреждения ни малейшего внимания, остановившись непосредственно у шлагбаума, между капонирами бронетранспортеров. От шлагбаума к переднему внедорожнику подошел прапорщик, временный начальник этого блокпоста. Водитель открыл окно со своей стороны, и прапорщик метнулся к нему. Бородач, сидевший за рулем, спросил:

— У тебя все в порядке, начальник?

— Так точно! Вы-то сами съездили нормально? На ментов не нарвались?

— Мы нормально. Я спросил, как у тебя дела?

— Тоже все в порядке, правда…

Водитель внимательно посмотрел на прапорщика:

— Что «правда»?

— Правда, звонили мне непонятно откуда, но не из нашего штаба!

— И что?

— Интересовались, какие машины прошли через пост за три часа до закрытия блокпоста.

— И что ты им ответил?

Щербатый прапорщик как-то по-шакальи усмехнулся:

— Сказал, две легковушки в одну сторону ушли, три или четыре — в другую. Но про ваши джипы ни-ни.

К оконцу водителя наклонился сам Асханов, но так, что начальник поста его не видел. Спросил:

— Тут и поблизости ничего подозрительного не произошло?

— Нет, помощник мой ходил, смотрел округу, все чисто.

— Ну, гляди!

В разговор вновь вступил водитель, спросил прапорщика:

— Деньги ждешь?

Тот замялся:

— Да не мешало бы получить обещанное!

— За автобусы мало получил?

— Нет! Нормально! Всегда бы столько!

— Ха! Будешь себя хорошо вести, заработаешь за месяц столько, сколько за всю службу тебе твое сраное правительство не заплатит. Держи!

Чеченец протянул начальнику блокпоста пачку долларов:

— Здесь три штуки. Половину возьми себе, остальные среди своих контрактников раздели, чтобы молчали. И запомни, с нами следует дружить. Ведь получать баксы лучше, чем пулю в живот или нож в горло, да?

Водитель рассмеялся.

Сидевший рядом Асханов одернул подчиненного:

— Хватит базарить, поехали!

Чеченец скомандовал прапорщику:

— Открывай шлагбаум.

Тот подбежал к металлической трубе, за трос поднял ее. Джипы, пройдя пост, скрылись в темноте. Установив шлагбаум на место, прапорщик быстро отсчитал свою долю, положил деньги в боковой карман. Из укрытия к нему подошел сержант-контрактник:

— Ну как, Василь, рассчитались чурбаны?

— А куда бы они делись?

Голос прапорщика звучал грозно и браво.

Он передал сержанту оставшиеся деньги:

— Пятьсот тебе, остальное раздели среди своих, понял?

— Базара нет! А эти, черномазые, не говорили, трахнули они проституток в Кабаше?

— А сам-то как думаешь?

— Трахнули! У них бабла немерено. А за бабки любая даст. Эх, и что за жизнь? Черные трахают наших молоденьких шлюшек, а мы с тобой санинструктора Машку, и то по очереди!

Объяснение для сержанта: прапорщик пропустил чеченцев, чтобы те посетили проституток в Верхнем Кабаше.

Контрактник облизнулся:

— Ну, ничего, теперь и у нас деньжата появились. Слышь, Вась, а давай я завтра в поселок слетаю да блядей на пост привезу. Хоть ночь, но оторвемся. По сотке кинем — и все дела!

Прапорщик отверг предложение подчиненного:

— Ты это брось, гигант половой мысли. Никаких блядей. Вернемся в часть, тогда топчи, кого и когда хочешь, а здесь бардак разводить не дам! Есть Машка, ее и долби. Короче, я спать… А ты неси службу бдительно, чтобы ни один Казбек к блокпосту не подошел.

— Не волнуйся. С капустой, — сержант похлопал себя по накладному карману, — и служба веселей пойдет!

Начальник поста скрылся в блиндаже. Там, в своем отсеке, в тайник меж бревен положил только что заработанные полторы тысячи долларов и лег в постель. Тут же кусок палатки отодвинулся, и в темноте прапорщик различил физиономию Машки:

— Василь? Не спишь?

— А ты чего блудишь?

— Так тебя ждала! Примешь?

Прапор вздохнул:

— Иди. Что ж с тобой делать?

Худая женщина, сбросив с себя халатик, юркнула под простыню прапорщика. Вскоре послышались ее ахи и охи, единственные в наступившей тишине звуки в блиндаже.


Утро встретило Калинина докладом Литинского, сообщившего, что после убытия Али Асханова со свитой из зоны контроля спецназа в усадьбе Эдаева ничего заслуживающего интереса службы не произошло. Полковник подтвердил отданное ранее распоряжение капитану Литинскому после смены: всем нарядом прибыть к нему в кабинет.

В 6.20 четверга 24 июля в кабинете Калинина собрались сам командир «Грозы», его заместитель подполковник Данилов, капитан Литинский с прапорщиками Гоголевым и Климовым.

Начальник поста наблюдения повторил то, что ранее докладывал в штаб по связи.

Выслушав его, полковник обратился к Гоголеву:

— Иван Иванович, нам известно, что в свое время вы служили под началом Асханова. Уверены ли вы, что вчера около полуночи на удалении в несколько сот метров возле дома Эдаева видели именно Асханова?

Прапорщик поднялся:

— Было такое дело, служил я в роте Асханова два года. Кстати, отмечу, неплохим командиром был нынешний главарь незаконных бандформирований, по крайней мере солдаты его уважали. Но это так, к слову. Запомнил ли я своего командира? Поверьте, запомнил. И вчера узнал его. Главным образом из-за того, что он был без бороды. Все привыкли видеть на экране телевизора Асханова этаким бородачом, но на этот раз бороды не было. И я видел его через оптику двенадцатикратного увеличения. Мог ли я обознаться? Нет, не мог. Да и заснял я Асханова, вот камера, можете посмотреть!

Данилов взял у Гоголева камеру, подсоединил шнуры от нее к телевизору, отмотал пленку назад, включил воспроизведение. На экране возникли два подъезжающих к дому Эдаева джипа. Вот они остановились. От ворот к ним вышел Шаид. Дверки вездеходов отворились одновременно, и из них высыпала группа из восьми человек, окруживших трех боевиков в каракулевых шапках. Кроме этих шапок и лиц людей из вооруженной охраны, ничего разобрать было невозможно. Да и толпа сразу вошла во двор, и камера фиксировала только их спины.

Гоголев объяснил:

— Это момент прибытия гостей! На этот раз ничего путного, как сами видите, я снять не смог, не ту позицию выбрал, о чем доложил капитану Литинскому.

Офицер подтвердил, что так оно и было. Прапорщик продолжил:

— Затем сместился правее. Эти кадры, — он показал на телевизор, — можно пропустить, ровно пятнадцать минут я снимал общий план усадьбы, фиксируя месторасположение охраны.

Заместитель Калинина перемотал пленку вперед.

На этот раз на экране высветился выход свиты чеченцев, и посередине знакомое лицо. Оно вдруг заняло весь экран. Это Гоголев приблизил снимаемую картинку.

— Ну, смотрите, сами не узнаете?

Подполковник нажал на «Стоп», и кадр застыл на месте. Все воочию убедились, что на экране чуть в сторону смотрел не кто иной, как сам непризнанный руководитель так и не состоявшейся Ичкерии, бывший полковник Советской Армии, а ныне главарь бандитской террористической группировки Али Асханов, прозванный самими чеченцами Кровавым Али. Полковник Калинин приказал выключить камеру и всем покинуть кабинет.

Командиру отряда спецназа «Гроза» предстоял сложный разговор с генерал-лейтенантом Кучеровым. Появление Асханова в Аманкуле кардинально меняло обстановку. И это изменение ничего хорошего федеральным силам не сулило! Если учесть еще и хищение крупной партии современного оружия и боеприпасов, а также заявление того же Али, что его отряды начинают активные партизанские действия не только в Чечне, но и везде, где посчитают нужным, не исключая и города России. Офицерам спецслужбы было о чем поговорить! А в это время Асханов уже готовил свой первый удар. И о нем, кроме особо приближенных к Али лиц, никто не знал.


ГЛАВА 5


Селение Ойты Шатанского района. Пятница 25 июля. Местное время 4.00.

На улицах и во дворах тихо. Селение еще не проснулось, хотя люди здесь привыкли вставать рано. До рассвета оставалось около часа, и единственным зданием, где в одном из зарешеченных окон горел свет, было здание отделения милиции. В настоящее время в нем находились четверо сотрудников местных правоохранительных органов. Перед домом стоял старый, полученный от федеральных войск и перекрашенный в сине-желтый цвет армейский «УАЗ». Легкий ветер трепал кроны редких деревьев, и шептался арык, протянувшийся по северной окраине аула. Ойты — небольшое селение, от силы пятьдесят дворов, но через него проходила дорога на Шатан. И здесь местные власти, да и население полностью поддерживали нынешнего президента республики, ярого противника ваххабитов и войны.

В отделении милиции бодрствовал только дежурный сержант, остальные отдыхали в небольшой комнате на солдатских двухъярусных кроватях. При них было оружие: автоматы «АКСУ-74» и пистолеты со штатным для наряда количеством боеприпасов. Имелся также пулемет «РПГ», но он стоял в кабинете начальника на столе, глядя стволом в окно, выходящее во двор. Сержант потянулся, посмотрел на часы. Через сорок пять минут подъем сослуживцам, объезд нарядом аула с прилегающей территорией. Смена в 8.00. Днем в этом старом доме будут париться трое: начальник-капитан и два сержанта. Им не позавидуешь. В пыль да жару нести службу тяжело, ночью легче, но опасней.

Неизвестные люди в камуфлированной форме и масках на лицах появились в Ойты в 4.30. И вошли в селение они с четырех сторон. Было их тридцать человек. Главная группа из десяти человек вышла из «зеленки», что раскинулась за арыком, к бетонной стене забора милицейского участка. Перепрыгнув через арык и прижавшись к стене, один из них, старший банды, поднес ко рту рацию:

— Хусейн! Я — Беслан! Ответь!

— На месте я, Беслан! Подхожу к дому главы местной администрации.

— Смотри, аккуратней, Хусейн! У Садаева в доме четверо мужчин, братья. Они вооружены, да и дом не халупа!

— Я все знаю! Разберемся, Беслан!

— Разбирайся, но учти, Садаев нам нужен живым. Остальных вали всех, но его взять живым, иначе я тебя вместо него на площадь выведу, понял меня?

— Ай, зачем так говоришь? Я прекрасно помню инструктаж Али!

— Хоп. Начало работы по моей команде!

— И это помню!

Боевик переключился на другого подельника:

— Лема? Где ты?

— Там, где и должен быть, у домов местных активистов!

— Что делать, помнишь?

— Конечно!

— Хорошо! Жди сигнала!

И последним Беслан Кадаев вызвал своего племянника:

— Аман?

— Да, дядя?

— Готов поднять шум?

— Готов!

— Особо не увлекайся! Только три дома на окраине. Потом все по плану!

— Хорошо! Я все помню!

— Вот и молодец! Это твой первый боевой выход. Докажи, что ты истинный горец, не опозорь род.

— Не волнуйся, я докажу и не опозорю!

— Молодец. Конец связи.

Отключив импортную портативную рацию, Кадаев положил ее в накладной карман куртки, посмотрел на часы. 4.40. Если ничего не изменится, то скоро Кровавый Али отдаст приказ! И тогда… тогда он, Кадаев, покажет этим местным предателям, как служить неверным, забыв о священном джихаде. Жалеть он не будет никого. И не только потому, что так приказал генерал Асханов. Кадаеву самому хотелось крови. Много крови. Давно он не испытывал того внутреннего трепета, когда острым клинком кинжала отрезал головы неверных. Вот и сейчас, в преддверии скорой кровавой бойни, его тело слегка дрожало. И без разницы, что предстоит пролить кровь своих соплеменников. Они предали идею освобождения. Пошли в услужение к русским, смирились с участью рабов. Чем они лучше неверных? За свое предательство жители этого аула и ответят.

В кармане завибрировала сигналом вызова портативная радиостанция:

— Беслан?

— Да, хозяин!

— Начинай, дорогой!

Асханов тут же отключился, а Кадаев бросил в эфир:

— Внимание, работаем.

И, разделив свою группу, повел первую пятерку вдоль забора.

В помещение отделения милиции бандиты ворвались без труда, дверь здания не была закрыта. Дежурный сержант только поднял глаза на возникших на пороге людей. Он не успел взять в руки автомат, как пуля девятого калибра, выпушенная Бесланом из трофейного «ВАЛа», раскроила ему череп. Следом за милиционером Кадаев расстрелял и его полевую рацию, стоявшую в углу на невысоком сейфе, и телефонный аппарат на столе. Одновременно двое его подельников вошли в комнату отдыха дежурной смены. И здесь бандиты не встретили никакого сопротивления, в упор расстреляли не успевших проснуться милиционеров.

В это же время группа Хусейна пошла на штурм дома главы местной администрации. Здание атаковали десять боевиков, и они без труда заняли все помещения, включая женскую половину. Братья Садаева были застигнуты в постелях. Двое спали с женами, третий один. И в этом случае бандиты долго не думали. Автоматные очереди вспороли легкие одеяла, а под ними и тела невинных людей. Сам глава администрации, услышавший шум в доме, поднялся. Инстинкт самосохранения заставил его действовать быстро. Но автомат висел на противоположной стене, у самой двери, и он, приказав беременной жене спрятаться за сундук, рванулся к оружию. Когда Шамиль Садаев уже сорвал его с гвоздя, пытаясь дослать патрон в патронник, на пороге появились трое. Удар в голову сбил главу администрации с ног. «АК-74» отлетел в сторону. Ствол бесшумного «ВАЛа» уперся в затылок хозяина дома.

— Лежать, Шамиль! Кончилась твоя власть, собака.

Это единственное, что услышал он перед тем, как провалился в черную глубокую пропасть.

Потерявшего сознание Садаева быстро связали. Перевернули на спину. Хусейн поставил ему ногу на грудь, приказал:

— А теперь убить всех, находящихся в доме! Никого не жалеть. Ни женщин, ни детей, ни родителей этого продажного пса.

Боевики рванулись из комнаты выполнять приказ главаря. Хусейн посмотрел на лицо плененного врага, затем на часы, достал длинную папиросу. Выкурить косяк анаши у него было время. Сделав первую затяжку, он услышал какой-то шорох за сундуком и тут же направил в угол ствол автомата:

— Кто это там за сундуком? Быстро поднялся, иначе разнесу все в клочья.

В ответ послышался испуганный женский голос:

— Не надо, прошу вас!

— О, кажется, Шамиль в эту ночь развлекался с одной из своих жен? Хорошо! Выходи, женщина!

Закрыв лицо рукой, жена Садаева в ночной рубашке вышла из укрытия. Хусейн сразу определил, что она беременна.

Указав на живот молодой чеченки, спросил:

— Первого носишь, красавица?

Та все так же испуганно и коротко произнесла:

— Да, господин!

Хусейн продолжал игру:

— Ты из какого рода будешь?

— Местная, родители здесь же, в Ойты живут. Дадаевы мы!

— И давно замужем?

— Нет, чуть больше полугода.

— Какая по счету жена?

— Вторая!

— Да что ты? У Садаева всего две жены?

— Да!

— Значит, задешево продался федералам?

— Я ничего не знаю!

Разговор прервал вернувшийся помощник:

— Порядок, Хусейн! Всех, как баранов, положили! — Он указал на женщину: — Кроме этой, брюхатой! Ты решил подарить ей жизнь?

Женщина взмолилась, упав на колени:

— Пощадите, прошу вас, я так молода, я к родителям уйду, отпустите! А хотите, к себе заберите, только не убивайте, я хочу жить, у меня ребенок будет.

Хусейн сощурил глаза, вспыхнувшие нехорошим блеском:

— Ничего у тебя в этой жизни больше не будет.

И выстрелил. Длинной очередью прямо в живот.

Женщина, издав вздох, завалилась на бок, задергавшись в предсмертных судорогах.

Хусейн кивнул на связанного главу администрации:

— Этого привести в чувство — и на площадь.

Получив приказ, Лема Агаев, командир третьей боевой группы, выдвинувший своих людей к домам, в которых проживали один из работников администрации и начальник местной милиции, повел боевиков к первому зданию. Хотя должен был начать с милиционера, со следующего дома. Но мент никуда не денется, а вот в усадьбе Вахидова, заместителя Садаева, у него был свой личный интерес. Бандит знал, что к Вахидовым из района приехала девушка, которая в свое время, еще в Грозном, отказалась стать его женой. Так уж получилось, что вчера она приехала к родственникам. Очень кстати для Агаева. Перепрыгнув через забор и пристрелив собак, бандиты ворвались в дом. Он был невелик, всего четыре комнаты, но людей в них много. Одних детей от года до восьми лет пять человек плюс хозяин с хозяйкой. Девушки, как ни странно, среди семьи Вахидова не оказалось, что взбесило Лему. Неужели эта сука вчера же и уехала обратно в район? А была так близка и доступна. Со злости Агаев лично расстрелял всю семью Вахидова. А заместителю главы местной администрации молодой убийца вырезал кинжалом на простреленной груди слово «свинья».

Через забор находился дом начальника милиции. И вот здесь бандиты неожиданно для себя нарвались на сопротивление. А виной всему стал племянник Кадаева Аман. Он не дождался, пока остальные группы завершат бойню в домах, приказал открыть огонь из гранатометов по зданиям на окраине аула, где проживали два свободных от дежурства милиционера и семья дальних родственников одного из приближенных людей президента Чечни. Грохот взрывов и разбудил капитана Саида Шалдаева. Накануне офицер отправил семью к родственникам жены в Грозный и ночевал один, устроившись спать на веранде. Услышав разрывы гранат и увидев сполохи огня на околице аула, он тут же оделся в спортивный костюм и, схватив автомат с двумя магазинами, через боковую дверь прыгнул в кусты палисадника, успев заметить, как через забор от соседей в его двор прыгают тени. Капитан насчитал их пять. Движение же самого начальника милиции осталось для Лемы и его боевиков незаметным. Капитан, понимая, что нельзя дать бандитам разойтись по двору и проникнуть в дом, вскинул «АК-74». Выхватив две ближайшие цели, он дал длинную очередь. Тени, вскрикнув, упали. Тут же переведя автомат влево, Шалдаев выстрелил еще по двум боевикам, которые застыли от неожиданности на фоне светлого сарая. И эти словили свои порции свинца. Пятый же исчез, так и не ответив на выстрелы офицера милиции. Шалдаев сменил позицию, уйдя к забору соседнего дома, откуда и появились неизвестные. По опыту Саид знал, что, убив соседей, там боевики не задержатся. Капитан перемахнул через забор и бросился в дом. Увиденное шокировало его. Ярость вскипела в горячей крови капитана. Он приник к окну кухни, увидел, как по улице бегут несколько бандитов. Но огня не открыл, сдержался. Неизвестно, сколько моджахедов вступило в аул, а обозначив себя здесь, он подвергнет жизнь смертельной опасности. Уж из дома убитых соседей бандиты не выпустят капитана. Мысли бились в голове начальника милиции. Судя по всему, дежурный наряд отделения внутренних дел боевики уничтожили, значит, там их уже не должно быть, а в его, Шалдаева, кабинете пулемет, две гранаты и, что самое главное, в нижнем ящике стола рация. С ее помощью можно выйти на отдельный мотострелковый батальон, дислоцирующийся в каких-то двадцати километрах от Ойты, а также связаться со своим начальством в Шатане и до прибытия основных сил попытаться удержать банду в ауле. Но для этого надо проникнуть в отделение милиции. На улице рассвело. Послышались крики. В его доме бандиты крушили все подряд, из соседних начали выгонять на улицу людей. Крик усилился, кричали в основном женщины и дети. Осмотревшись, капитан понял, как достичь своего кабинета. Он закатал штаны спортивного костюма и надел на себя черное длинное платье жены уже покойного хозяина разгромленного дома. Закрыв лицо платком и прикрыв автомат платьем, он выбежал на улицу, стараясь семенить босыми ногами так, как это делают торопящиеся женщины. Людей гнали к центру аула, как раз туда, где чуть в стороне от площади и находилось отделение милиции. Поравнявшись с высокими кустами, росшими напротив здания милиции, Саид юркнул в них. Через минуту он был уже внутри отделения. Увидев расстрелянных милиционеров, заскрежетал зубами. Распахнул свой кабинет, бросился к столу, достал рацию. Вызвал дежурного РОВД. Тот сообщение принял, связал Шалдаева с начальником районного отдела. Майор приказал попытаться задержать бандитов в ауле, что и без приказа намеревался сделать капитан. Связь с мотострелковым батальоном районный начальник взял на себя. Отключив рацию и сбросив женское одеяние, Шалдаев перенес пулемет в комнату дежурного части. Пододвинув стол прямо к окну, установил на него РПК. Вышел в коридор, закрыл на засов входную дверь. Теперь капитана отсюда можно было выбить лишь точным попаданием заряда гранатомета. А они у боевиков были. Это их взрывы и разбудили начальника отделения милиции селения Ойты. Вернувшись в дежурку, капитан замер у пулемета, глядя, как по улице продолжают гнать к площади людей. Что задумали бандиты? И почему они решили разгромить Ойты? Ответа на этот вопрос у бывшего сержанта-десантника, а ныне капитана чеченской правительственной милиции не было. Да и не пытался он найти этот ответ. У Шалдаева была другая, более конкретная задача.

Неожиданный отпор, который бойцы группы Лемы получили, проникнув во двор дома начальника милиции, внес в стан боевиков замешательство. Мало того, что капитан успел встретить незваных гостей, он еще и убил двоих сразу, да еще двоих ранил, одного смертельно, в живот, от чего бандит корчился и выл, не в силах справиться с пылающим внутри адским огнем боли. Не пострадал лишь Лема. При первых же выстрелах Шалдаева он бросился в сад, где залег в оросительной канаве виноградника, не думая пытаться атаковать милиционера. Он выхватил рацию и крикнул в микрофон:

— Беслан! Беслан! У меня прокол.

Кадаев прокричал в ответ:

— Я слышал выстрелы. Что это значит, Лема?

— Проклятый мент успел открыть огонь по моим бойцам, когда мы вошли к нему во двор! А все твой Аман виноват. Какого шайтана он начал стрелять из гранатомета раньше времени? Если бы не его обстрел, то ничего бы не было, а так у меня вся группа выведена из строя, двое насмерть, один подыхает с пулей в животе, у четвертого перебита нога.

Выслушав доклад одного из подчиненных, Кадаев выругался:

— Черт бы вас побрал, ишаков обрезанных. Аман дурак, пацан, а ты почему начал работу не с дома мента? Я тебе что говорил? Сначала завали тех, кто опасен, потом остальных, а ты?

Лема огрызнулся:

— А что я? Если бы не твой идиот-племянник…

Кадаев оборвал речь подчиненного:

— Заткнись! Доложи лучше, куда делся этот ретивый мент? Не мог же он бросить семью и с женой и детьми из дома уйти тоже не мог. Ты его видишь?

— Нет! В доме все тихо! Но и до этого ни женских, ни детских голосов я не слышал, а сейчас Дауд своим воем уши закладывает.

Беслан приказал:

— Помоги ему избавиться от боли, а также позаботься о его напарнике. Мне раненые не нужны! Далее жди Хусейна, он со своими людьми подойдет к дому мента. Вместе найти этого пса Шалдаева. Не возьмете живым, у мертвого отрежьте голову!

— Понял тебя, Беслан!

Хищно оглядываясь по сторонам, Лема прошел к сараю, выглянул из-за угла во двор. Прямо перед ним корчился и орал от боли Дауд, рядом с ним пытался перевязать ногу второй бандит, словивший пулю милиционера. Не выходя на открытое пространство, Агаев прицелился и дважды выстрелил. Бывшие его подчиненные, получив по пуле в головы, растянулись на траве. Лема же бросился обратно в сад и тут же боковым зрением зацепил какое-то движение среди деревьев соседней усадьбы. Остановился, вглядевшись в темноту. И чуть не вскрикнул от радости. По саду бежала девушка. Ею могла быть только его несостоявшаяся невеста Марьям. Бандит ринулся наперерез. Он бежал быстрее, и спустя минуты девушка чуть не налетела на боевика. Вскрикнув, она остановилась, и глаза ее расширились от ужаса. Конечно же, она сразу узнала Агаева, и сердце ее оборвалось. Лема же злобно лыбился:

— Что, кошечка, добегалась? Вот где встретиться довелось! Унизила меня, унизила мой род и думаешь, тебе так просто это пройдет? И я все забыл? Ха, ха, нет, козочка, я помнил и искал тебя. Долго искал, только дня три назад узнал, что ты вместе со своими родителями в районе обосновалась. Учительствуешь? Гяурам служишь? Люди говорили, лицо открыла? Шлюха! Но теперь ты ответишь за все! Пойдешь со мной, рабыней будешь, ноги мыть будешь, все, что захочу, делать будешь, сука. А узнаю, стала женщиной, каждый день кнутом бить буду! Ты за все, тварь, ответишь.

Сзади раздалось какое-то шуршание. Трусливый по натуре, Лема резко обернулся. Этим и воспользовалась женщина. Она толкнула бывшего жениха в спину, да так, что тот, споткнувшийся о какой-то пенек, полетел к яблоне, выронив автомат. Девушка же бросилась бежать. Ужас, охвативший ее при встрече с ненавистным Агаевым, не помешал девушке сориентироваться и сообразить, что самым безопасным местом, куда Лема вряд ли сунется, является усадьба начальника милиции, а именно сарай. Туда она и рванулась.

Поднявшись, бандит злобно выругался. Быстро огляделся, Марьям нигде не было видно. Он закричал:

— Я все равно найду тебя, сука. Лучше сама выйди, иначе завтра же я отрежу головы твоим старикам и брату. Клянусь! Выходи, шлюха!

Но в ответ — тишина.

Агаев бросился к концу сада, надеясь, что женщина побежала на равнину. Но там ее не было. В сердцах сплюнув, он вернулся к дому Шалдаева, но не к сараю, где лежали убитые им собратья по оружию, а к центральному входу.

Отряд Хусейна прибыл к дому Саида, когда Лема прекратил поиски девушки, и, с ходу открыв массированный огонь, ворвался в здание, круша все на своем пути. Но ни капитана, ни членов его семьи не обнаружили. Бандиты вышли во двор, где их ждал Агаев.

Хусейн проявил крайнее раздражение. Он выкрикнул в физиономию Лемы:

— Куда делся мент? Куда делась его семья? Ведь ты же отвечал за этот сектор!

Но Лема, имевший в отряде Кадаева равные с остальными командирами групп права, огрызнулся:

— Ты чего орешь на меня? Благодари Амана за его чрезмерное усердие! Семьи мента в доме не было, а капитан наверняка уже несется по «зеленке» в сторону Шатана. Он что, самоубийца, после всего произошедшего оставаться в ауле? Наверное, благодарит Аллаха, что вырвался из Ойты! Так что тут делать нечего.

Хусейн связался с Кадаевым, доложил о начальнике милиции. Беслан согласился, что капитану Шалдаеву удалось бежать из селения, добавив, что, как выяснилось, семью милиционер еще вчера отправил в Грозный, так что мента в ауле ничего не держало. Спасти бы свою шкуру. Затем главарь банды приказал отряду Хусейна продолжать выводить людей к площади. И собрать их у мечети максимум через полчаса. Все действия банды в ауле Ойты расписаны Асхановым по минутам, и Беслан обязан был в точности исполнять распоряжение командующего «силами сопротивления»! Поэтому жителей аула торопили. Вскоре всех оставшихся в живых собрали на площади. Туда же вытащили связанного главу местной администрации Шамиля Садаева. Все это видел капитан Шалдаев и уже приготовился открыть огонь по боевикам, стоявшим чуть в стороне, чтобы не задеть мирных жителей, но промедлил. Виною стал случай, нелепость, ветхость стола. Сошка пулемета соскочила с края, отломив кусок прогнившей крышки. Капитан вновь укрепил РПК, но стрелять не мог. Специально или нет, но бандиты рассредоточили жителей кругом, сами же основной массой остались внутри. Лишь несколько боевиков контролировали толпу извне, и было их четверо. Стрелять по ним? Рискованно. Женщины и дети от выстрелов могут дернуться с площади, а главные силы банды, не разобравшись, открыть слепой огонь, что вызовет массовую гибель ни в чем не повинных людей. Проклятый стол. Шалдаев до хруста в пальцах сжал кулак. Что же делать? Ведь Шамиля эти подонки сейчас убьют, как убили его соратников и наверняка всю семью. Капитан переводил ствол пулемета из стороны в сторону, пытаясь найти решение.

А Кадаев между тем, находясь внутри живого круга, заставил поднять Садаева так, чтобы того удерживали на коленях. Сам глава администрации ни при каких обстоятельствах не унизился бы перед бандитами. Даже под угрозой медленной, мучительной смерти.

Беслан обратился к жителям аула, предварительно посмотрев на часы. Говорил он недолго, объяснив, что аул подвергнут наказанию за лояльность к федеральной власти неверных. Если жители и далее будут подчиняться ставленникам Москвы, то следующий визит отряда исламского освобождения будет последним для селения. Ойты просто перестанут существовать. И в подтверждение своих слов Беслан Кадаев указал на скованного Шамиля Садаева:

— Сейчас, при всех, этот шакал, предавший нашу веру, наши обычаи, нашу свободу, умрет! Это будет кара за все его дела. И мы будем карать не только самих предателей, но их семьи, чтобы все знали, чеченцы — свободный народ и жить будет по своим законам. И так будет, даже если нам придется каленым железом выжигать скверну из сердец истинных, но заблудших мусульман. Аллах Акбар!

Бойцы отряда хором повторили:

— Аллах Акбар!

Кадаев зашел за спину Садаева, схватил своими корявыми пальцами Шамиля за глазницы. Рванул голову вверх, одновременно полоснув по туго натянувшейся коже горла остро отточенным клинком своего кинжала. На песок обильно хлынула черная кровь, толпа ахнула, но осталась на месте. Женщины отворачивались, закрывая глаза своим детям, а Кадаев продолжал свою адскую работу. Посмотрев на дергающееся тело главы местной администрации, он вновь нагнулся и отрезал голову Шамиля. Поднял ее над собой, не обращая внимания на то, что кровь льется ему на камуфлированную куртку, опять возопив:

— Аллах Акбар!

И вновь ему дружно ответили боевики:

— Аллах Акбар!

Толпа же мирных жителей угрюмо молчала.

Казнь сквозь частокол ног видел капитан Шалдаев и от бессилия до крови прикусил губу. С каким наслаждением он всадил бы весь магазин в убийцу. Но не мог этого сделать. И все же он нашел решение. Оставив пулемет, капитан ударом кулака разбил окно и швырнул во двор гранату. Взрыв потряс аул. Женщины и дети в испуге рухнули на землю. Более привычные к подобным вещам боевики лишь пригнулись, оцепенев на мгновение. В это время по ним и ударил пулемет Шалдаева. Ему удалось зацепить несколько бандитов, но на этот раз Аман, племянник Кадаева, не участвовавший в казни главы администрации и находящийся с гранатометом вне поля зрения начальника милиции, все сделал, как положено. Не поторопился и не опоздал. Он исправил допущенную ранее ошибку. Быстро сориентировавшись и определив, откуда ведется огонь по площади, выпустил из «Мухи» кумулятивную гранату в окно здания милиции. Заряд попал прямо в голову Шалдаеву, мгновенно превратив капитана в обезображенную и обугленную головешку.

После взрыва в милиции толпа жителей Ойты рванулась с площади. И остановить ее было невозможно. Да боевики и не пытались это сделать. Кадаев, один из немногих упавший на землю при пулеметном обстреле и не пострадавший от него, поднялся, грозно выругавшись:

— Лема! Я лично порву тебя на куски! Это ты, шакал, позволил менту уйти.

Агаев виновато потупился. Рядом с ним в пыли валялись четверо боевиков. Итого потери бандитов в, казалось бы, продуманной и подготовленной карательной акции составили восемь человек. Более четверти количественного состава отряда Беслана навсегда остались в Ойты, пав от рук одного милиционера.

Понимая, что капитан или кто-то другой, используя мобильную связь, уже мог сообщить в ближайшую мотострелковую часть или в районный центр о нападении на село, Кадаев отдал приказ на отход по ранее разработанному плану. Мелкими группами через лесной массив и перевал в Ойтынское ущелье, так же густо поросшее лесом, но где имелась полевая дорога, уходящая и на восток, и на запад, и где боевиков ждали внедорожники. Последним из селения должна была выйти группа племянника Беслана Амана, отличившегося на финальной стадии операции. О его промахе в самом начале акции уже забыли. Али Асханов, как всегда, просчитав все возможные варианты развития событий при проведении операции, предполагал, что может по той или иной причине произойти сбой и отряд понесет потери. Но не допускал того, чтобы кто-то из боевиков попал живым к федералам. Поэтому в начале отхода из аула, помня инструкции Кровавого Али, Кадаев подозвал к себе племянника:

— Аман! Всем, кого подстрелил проклятый мент, — выстрел в голову!

Аман поднял на дядю удивленный взгляд:

— И раненым? Мы не возьмем их с собой?

— Нет, Аман, не возьмем! Скоро здесь будут русские. Они начнут нас искать, с ранеными мы далеко не уйдем! Ты же не хочешь погибнуть из-за какого-то и так обреченного на смерть Махмуда?

— Не хочу!

— Тогда выполняй приказ! И запомни, это не я так решил. Так приказал сам Али Асханов.

— Я все сделаю, как ты сказал, дядя!

— Только быстрее и догоняй отряд. Маршрут тебе известен. Я дождусь тебя за перевалом.

Оставив племянника с его подчиненными в ауле, Кадаев догнал свою группу, уже углубившуюся в лесной массив. Вскоре и Аман, добив раненых собратьев, скрылся в «зеленке». Над опустевшим аулом повисла зловещая тишина, нарушаемая треском разгоравшихся пожаров домов, расстрелянных из гранатометов. И только через полчаса на большой скорости в аул влетели бронетранспортеры мотострелкового батальона. Окружив селение, несколько машин вошло в аул и остановилось на площади, рядом с лежащим в пыли обезглавленным трупом главы местной администрации и четырьмя мертвыми боевиками. И практически тут же в небе зарокотали два вертолета «Ми-8», на пилонах которых были подвешены кассеты с неуправляемыми реактивными снарядами. «Вертушки» смогли приземлиться за аулом, в поле.


В 7.00 командира отряда спецназа «Гроза» вызвал по экстренной связи генерал-лейтенант Кучеров.

— Калинин слушает, товарищ генерал, здравия желаю!

— Здравствуй, Калинин. У тебя отряд готов к выполнению боевой задачи?

— Странный вопрос, Геннадий Анатольевич. «Гроза» всегда готова накрыть любой участок, где в этом возникнет необходимость. Разумеется, в пределах летных возможностей вертолетов авиаполка. А что случилось?

— То, что банда «чехов» на рассвете распотрошила аул Ойты! Боевики навели в селении шороху, уничтожив чуть ли не треть населения аула, включая главу администрации, его сотрудников и милицию. Не пощадили бандиты и семьи вышеуказанных лиц. Короче, туда сейчас перебрасывается рота мотострелкового батальона. Вылетай и ты! Силами, которые посчитаешь необходимым взять с собой.

Калинин прервал генерала:

— Банда уже отошла из аула?

— Отошла! Но далеко уйти не могла. У нее две дороги: либо на Шатан, либо через перевал на юг. Направление районного центра пехота перекроет, а вот горы на тебе. Еще вопросы?

— Командир мотострелковой роты оповещен о нашем прибытии?

— Будет оповещен к моменту появления отряда в Ойты!

— Его задача?

— Это не наше дело! Наша задача — постараться сесть на хвост отходящей банде, с последующим ее уничтожением.

В голосе Калинина прозвучали нотки сомнения:

— Не думаю, что сейчас это удастся сделать! «Чехи» имеют удивительную способность исчезать там, где это сделать, казалось бы, невозможно, свободно преодолевая наши заслоны и блокпосты. Ну, а в горах, даже сразу взяв след, настичь их уже не успеем.

Генерал выразил неудовольствие:

— Много говоришь, Александр Иванович! Вылетай в Ойты и определяйся на месте, что можно сделать, а что нет! После чего доклад мне! Все, отбой!

— Отбой, Геннадий Анатольевич!

Передав рацию оперативному дежурному, Калинин задумался. Сначала нападение на колонну, захват оружия, потом появление Асханова в Аманкуле, и вот удар по чеченскому селению. И если первое с третьим как-то вязалось, то все три факта в логическую линию не складывались. И люди ли Асханова разгромили мирный аул? Может, отряд какого другого, никому не подчиняющегося отморозка устроил бойню в селении по каким-либо сугубо личным мотивам. Например, местную девочку в жены не отдали. Вот он, обдолбившись анаши, и решил разнести аул! А что? И такое уже бывало. Хотя что-то подсказывало полковнику, что нападение на Ойты — это только начало цепи активных действий Кровавого Али. Что последует дальше? Скорее всего, нападение еще на какой-нибудь аул. Асханову просто необходимо заставить говорить о себе. Вернуть тот страх, в котором он ранее держал целые регионы и который ослабел после успешных операций российских войск и спецслужб. Иначе забугорные спонсоры и хозяева могут и бросить этого «борца за независимость» на произвол судьбы. Тогда ему хана. И это Асханов понимал. Это все понимали, но Али до сих пор удивительнейшим образом продолжал оставаться на свободе, содержал штаб и руководил бандформированиями, которые, то активизируясь, то уходя в тень, продолжали существовать. А удивительным, почему Асханов до сих пор не предстал перед судом, было то, что его никак «не могли» поймать на крайне ограниченном пространстве силами мощнейших спецслужб. Журналисты знали, где скрывается Асханов, свободно дающий интервью Центральному телевидению, а ФСБ — нет. Федеральной службе безопасности, преемнице самого КГБ, местонахождение главного врага неизвестно. До сих пор. Отряд «Гроза» был переброшен к Чечне не для выполнения обычных задач, он сориентирован на нейтрализацию Кровавого Али. Асханов — его главная цель. И об этом знали всего три человека: сам полковник Калинин, генерал-лейтенант Кучеров и ТОТ, кто стоял выше. Выше всех на иерархической ступени должностной государственной лестницы.

Калинин приказал отдельной разведывательной группе старшего лейтенанта Волкова и первой штурмовой группе майора Есипова срочно подготовиться к убытию в заданный район, который будет обозначен позже, как и конкретная задача подразделениям на месте. Пилоты вертолетов получили команду десятиминутной готовности к вылету. Именно столько времени требовалось группам спецназа, чтобы экипироваться по-боевому, в готовности с ходу вступить в бой, а летчикам разогнать для взлета свои винтокрылые машины. Передав командование оставляемыми на базе подразделениями заместителю, подполковнику Данилову, Калинин, как и подчиненные, отправился в свой отсек, чтобы заняться перед вылетом собственной персоной.

«Вертушки» со спецназом на борту подошли к Ойты, когда мотострелковая рота закончила блокирование аула, в чем уже никакой необходимости не было. Но ротный действовал по инструкции, догонять бандитов не входило в его обязанности. Вертолеты «Ми-8» сумели приземлиться в поле за рубежом оцепления селения бронетехникой и спешившимися мотострелками.

Покинув борт первым, Калинин направился к ближайшему бронетранспортеру. Группы спецназа на некотором удалении следовали за ним. Калинина встретил худощавый молодой офицер:

— Лейтенант Панов, командир третьего взвода первой роты 55-го отдельного мотострелкового батальона. Вы командир отряда специального назначения?

— Да, полковник Калинин! Где командир роты?

Узнав звание стоявшего перед ним офицера, лейтенант, подтянувшись, доложил:

— В селении, товарищ полковник! На площади! Там такое! Да отсюда видно, вон сразу за домами скопления людей и три «БТРа». Там ротный, капитан Платонов.

Калинин подозвал к себе Есипова и Волкова и обратился к командиру штурмовой группы:

— Коля! Находись со своими гвардейцами здесь. Особо не рисуйся, пусть люди укроются за «вертушками».

Полковник обернулся к старшему лейтенанту:

— А ты, Сережа, со своими людьми следуй за мной. Тебе в ауле работа найдется.

Командир отряда, резко развернувшись, пошел к центру селения Ойты. Командира роты окружала взволнованная толпа. Капитан пытался перекричать чеченцев, но это ему удавалось плохо. Полковник быстро разрядил обстановку, на подходе несколько раз выстрелив из пистолета в воздух. Толпа замолчала, обернувшись на подходящих к площади людей в камуфлированной форме и беретах. Жителям стало ясно, что это не обычные военные, и они расступились перед спецназовцами, пропуская их к центру площади. Но Калинин подошел к капитану:

— Платонов?

— Так точно. С кем имею честь?

— Полковник Калинин, спецназ! Что за собрание? Почему допускаете митинг?

Капитан ответил:

— А что я могу сделать? Вы, полковник, взгляните на то, что сотворили бандиты!

Только сейчас Калинин увидел широкий и длинный брезент, расстеленный на земле.

Он подошел к нему, приказал Волкову:

— Открой, Сережа!

Командир разведывательной группы указал подчиненным на брезент. Те сдвинули его в сторону, обнажив расстрелянные, изуродованные, частью обгоревшие трупы. Один, лежавший посередине, представлял собой полностью сгоревшую головешку, другой был обезглавлен.

Полковник мрачно оглядел погибших от рук боевиков, приказал вновь закрыть тела.

В это время начавшая роптать толпа вдруг затихла, повернувшись в сторону восточной оконечности селения, где догорали несколько домов. Калинин увидел идущего по улице совершенно седого старика, несущего на руках неестественно изогнутое тело ребенка. В наступившей звонкой тишине, казалось, был слышен каждый шаг его босых ног по пыльной дороге. Он подошел прямо к Калинину, безошибочно определив в нем старшего из русских военнослужащих. Положив тело мальчика, простреленное в нескольких местах, прямо у ног Калинина, поднял на Александра свои влажные глаза:

— Смотрите, начальник, на тело моего внука! Ему всего пять лет. Он не понимал, кто такие ваххабиты, а кто федералы, он не знал, почему идет война, кто с кем и за что воюет. Он ребенок. Но его убили. Почему? Почему убили других людей? Женщин и детей? Почему вы, говорящие, что пришли на нашу землю защищать нас от бандитов, не были этим утром здесь? Почему не сделали то, о чем говорили? Зачем вы пришли к нам? Ваша часть, боевые машины которой сейчас окружили аул, находится недалеко отсюда, пятнадцать минут езды. Почему эти машины и солдаты не приехали утром, когда бандиты только вошли в аул? Взрывы были слышны далеко. Почему нас защищал один только чеченец-милиционер Саид Шалдаев? Один от целой банды. Его обгоревший труп вы видели рядом с обезглавленным телом Шамиля Садаева. Почему лично вы, начальник, появились в ауле только сейчас? Когда никому в селении уже не нужны? Ответьте мне! И моему убитому внуку, а также тем, кто лежит под брезентом и стоит рядом. Ответьте.

Полковник вздохнул, снял берет:

— Что я могу сказать тебе, отец? Мы виноваты перед вами в том, что не смогли защитить. Но пойми и нас. При всем своем желании федеральные силы не могут выставить войска в каждом ауле, на каждой горной тропе, на каждом перевале и в каждом ущелье! Это невозможно. Как невозможно понять, почему чеченец Асханов воюет против собственного народа, заявляя при этом, что защищает его интересы. Да, в бандах Кровавого Али и других формированиях много наемников, но много и чеченцев. Пусть люди скажут, кто лютовал в ауле утром? Наемники или чеченцы? И кто кормит эти банды? Кто прячет их?

Калинин повернулся к жителям:

— Кто был в банде?

Толпа угрюмо молчала.

Полковник посмотрел на старика:

— Видишь. Люди молчат! Я могу лишь выразить соболезнования тебе и всему оставшемуся в живых населению аула. Я постараюсь найти убийцу, если, конечно, его не спрятали в соседних аулах такие же женщины и старики, как и вы. Но даже и при таком раскладе я найду Кровавого Али. Найду! Он ответит за все! Невинные жертвы будут отомщены, и в этом я могу дать тебе, старик, слово. Большего от меня не требуй и не жди! Пусть люди прекратят митинг, и, если найдутся те, кто сможет рассказать подробно и вразумительно, что же происходило в ауле на рассвете, я с благодарностью выслушаю их. Это поможет нам. Передай землякам то, что услышал.

Калинин отошел от старика, подозвал к себе Волкова:

— Сережа, надо выяснить, откуда, когда точно и каким образом, в смысле пешком или на технике, банда вошла в аул. И, главное, куда и в каком порядке она отходила. Пусть ребята попробуют разговорить местных жителей. А ты сам возьми пару бойцов и осмотри здание милиции и дома, где зверствовали бандиты. Нам надо знать, каким оружием пользовались боевики. Понимаешь, о чем я?

Старший лейтенант Волков кивнул головой:

— Понял! Думаешь, здесь работало оружие с разграбленных «Уралов»?

— Да! Но этому нужно найти документальное подтверждение. Работай.

Волков поставил подчиненным задачу, и бойцы разошлись. Но мало кто желал что-либо объяснять спецназовцам. Женщины по приказу мужчин покинули площадь, последние же отправились к местному кладбищу рыть могилы.

Площадь опустела. На ней возле трупов остались полковник с капитаном.

Калинин спросил у командира роты:

— Как получилось так, что ваш батальон не накрыл бандитов в ауле? Ведь орудовали они здесь не один час.

Платонов пожал плечами:

— Откуда я знаю? Моя рота была в Ойты через полчаса после приказа на выдвижение в аул. Я сразу же оцепил селение, но… было уже поздно.

— Командир батальона самостоятельно решил направить тебя сюда или получил на это приказ?

— Насколько мне известно, комбату о нападении сообщили из Шатана, из районного отдела внутренних дел.

— Значит, начальник местной милиции сообщил о штурме аула? И наверняка перед тем, как сам вступил в бой, но уже после того, как бандиты вовсю развернулись здесь.

И вновь капитан пожал плечами:

— Черт его знает, как и что было. Сами видите, насколько разговорчив местный народ. Орать орали, а толком никто ничего не объяснил. Но из обрывков речей я понял, что боевики появились внезапно, а погибший милиционер сначала завалил нескольких бандитов во дворе собственного дома и уже после этого, во время казни главы администрации, открыл огонь из здания местного отделения.

Полковник задумался.

Получается, этот Шалдаев, отбив атаку на свой дом, прорывался в отделение, хотя при желании мог завязать бой и со стороны? Из любого двора, имея больше шансов выжить на открытом пространстве, нежели в здании милиции. Он не мог не понимать, что в здании его могут легко уничтожить одним выстрелом гранатомета, что и произошло. Но он все же пробивался в отделение. Зачем? Уж не за тем ли, чтобы выйти на связь с районным ОВД?

Калинин повернулся в сторону милиции. Фасадная часть каменного дома, где и располагалось отделение, была обуглена. Ясно, что в окно попала кумулятивная граната «РПГ-18» или «Мухи». Она уничтожила милиционера, но не могла разрушить следующие за дежуркой помещения. Полковник приказал командиру роты:

— Ты, Платонов, контролируй обстановку здесь, а я пройдусь к отделению милиции.

— Я все понял.

Командир отряда спецназа направился к закопченному зданию бывшего местного отделения милиции.


ГЛАВА 6


На пороге Калинин столкнулся с Волковым.

— Ну, что там, Сережа?

Старший лейтенант доложил:

— Начальник милиции стрелял из пулемета. У него также был автомат «АК-74». А в соседней комнате, практически не пострадавшей, включенная радиостанция. По ней, судя по всему, капитан связался с РОВД.

— Я так и думал. Что еще?

— А еще то, что бандиты расстреляли дежурный наряд либо из «ВАЛов», либо из «Винторезов».

— Да?

— Так точно.

Сергей протянул полковнику гильзы:

— Применялись все те же патроны «9Ч39». Они подходят и к другим видам вооружения, но оно здесь практически не применяется даже спецназом, не говоря уже об общевойсковых частях.

— Ясно! А граната, пущенная в дежурную часть, вылетела из «Мухи»?

— Скорее всего!

— И что сие значит, Сережа? То, что боевики используют похищенное оружие?

— Весьма вероятно!

— Ладно! Продолжать осмотр. Видел, твоим бойцам не удалось разговорить местных?

— Не удалось. Поэтому часть послал в «зеленку», часть в дома главы администрации и его заместителя. Сам осмотрю дом Шалдаева и район пожарища.

— Давай! Я — на площади!

Старший лейтенант с прапорщиками Шестаковым и Блошиным двинулся к дому начальника милиции. Полковник вернулся к капитану.

В это время в аул въехал «УАЗ». Сопровождавшая его боевая машина пехоты осталась на въезде.

Калинин указал на вездеход:

— Твое начальство пожаловало?

— Нет! У комбата другая машина. А эта без номеров.

«УАЗ» подъехал прямо к офицерам. Из него вышли подполковник и двое мужчин в штатских костюмах. Один из гражданских был чеченцем.

Подполковник оказался представителем армейской контрразведки, один гражданский — следователем военной прокуратуры, чеченец — прокурором района.

Они также осмотрели трупы. После чего задали Калинину почти те же вопросы, которые ранее полковник сам задавал командиру роты и на которые ни у кого ответов не было. Калинин предложил чеченцу поговорить с земляками, может, ему они расскажут подробности утренней бойни? Хотя самому Калинину уже было все ясно. Боевики применили стандартную тактику, уничтожив в первую очередь отделение милиции, единственный объект, способный оказать им вооруженное сопротивление. Вот только с начальником милиции прокол у них вышел. А тот, защитив себя, не скрылся, хотя имел для этого все условия, а принял бой. И ушли бандиты в «зеленку», больше некуда. Вопрос, найдут ли в лесу разведчики хоть какой-нибудь след, позволяющий определить, куда отступила банда — в населенную местность или в горы. Это было немаловажно. А в остальном спецназу здесь делать было нечего!

Прокурор собрал возле себя несколько мужчин. Но обстоятельного разговора не получилось, он вскоре вернулся, развел руками:

— Никто толком ничего объяснить не может! Но это сейчас, пока не прошел стресс от нападения бандитов. Вот похоронят односельчан, успокоятся, тогда, может, что и прояснится.

Выслушав прокурора, Калинин отошел в сторону. По спутниковой связи вызвал Москву. Генерал Кучеров ответил тут же:

— Ну что у тебя, Калинин?

— Ничего, кроме того, что бандиты организованно и планомерно обработали аул Ойты, применив оружие, которое было похищено со складов части, дислоцирующейся в станице Вольная!

— Это точно?

— Это мое мнение, подтвержденное уликами. Вообще-то, Геннадий Анатольевич, не дело отряда — собирать гильзы.

— Согласен. Но похищенное оружие — нить, связывающая Аманкул с Асхановым.

— Это верно. Поэтому считаю полезным начать отработку Шаида Эдаева!

— Чтобы спугнуть Али? Нет, Александр Иванович, пока рано тревожить гадюшник Шаида! Да и Эдаев может быть второстепенной фигурой в делах Асханова. Обеспечил захват оружия — и в тень, до следующей разовой акции. Таких пособников у Али много.

Калинин добавил:

— Как и лиц, заинтересованных в нем. Лиц, сидящих на высоких должностях в Москве.

Генерал согласился:

— Не без этого! Вот поэтому нам с тобой надо взять этого отморозка. Взять живым! Чтобы он и поведал, кто все это время прикрывал, а возможно, и направлял деятельность бандформирований.

— Это мне ясно, Геннадий Анатольевич, но что сейчас-то делать?

— Думается мне, Али не ограничится акцией в Ойты! И продолжит кровавую игру в Чечне, перед тем как нанести свой главный удар. А то, что он готовит этот удар, очевидно. Для того, чтобы потрошить аулы, Асханову не надо столько оружия, сколько было захвачено у Аманкула. Где-то Али планирует широкомасштабную акцию. Такую, о которой заговорил бы весь мир, как это было в Буденновске и Первомайской! И мы должны просчитать место, куда нацелился Асханов. Но и допустить уничтожения чеченцев мы не можем. А посему твоему отряду задача на настоящий момент — поиск Али в Чечне. Быстрое реагирование на его выпады на всей территории, что должно убедить этого выродка, что спецслужбы и далее намерены работать в прежнем режиме битья по хвостам. И одновременно искать, просчитать направления его главного удара. Ты меня понял, Калинин?

Полковник ответил:

— Да, понял. Короче, остаюсь в Чечне. Вопрос, где разместить отряд так, чтобы о его дислокации хотя бы на первых порах не стало известно Асханову?

Генерал задал встречный вопрос:

— Ты используешь весь личный состав?

— Нет, одну штурмовую и разведывательную группы.

— Это сорок человек?

— Со мной сорок один!

— Тогда слушай, что надо сделать.

Кучеров проинструктировал командира «Грозы» в плане поднятого полковником вопроса. После чего офицеры закончили сеанс. Калинину согласно инструкции следовало дождаться связи с командиром одного из парашютно-десантных полков N-ской дивизии, после чего отработать отход из Ойты по оговоренному с генералом плану. А пока загрузить работой разведку здесь, в Ойты.


Старший лейтенант Волков и сопровождающие его прапорщики проникли во двор усадьбы начальника милиции от дома расстрелянной семьи заместителя главы администрации путем, которым на рассвете к Шалдаеву подбиралась банда головорезов. Перемахнув через забор, разведчики остановились, осматриваясь. Шагах в трех от дома бурые пятна на траве. Ясно. Здесь капитан встретил первых двух незваных гостей. И стрелял он не из дома, а скорее из кустов. Шестаков прошел к ним. Так и есть, в траве за кустарником — десять автоматных гильз. А возле сарая Волков с Блошиным увидели еще два кровавых пятна. И тут приземлил двух «чехов» милиционер. Приказав Шестакову обследовать дом Шалдаева, Волков открыл дверь сарая. Внутри было темно, так что пришлось некоторое время привыкать к темноте, прежде чем начать различать предметы, расположенные внутри помещения. Сергей стоял и слушал тишину. Он вдруг почувствовал, что находится здесь не один. В сарае еще кто-то был. Мелькнуло в голове: не успевший уйти раненый и не добитый своими боевик? Но почему он не стреляет? Боится, что выстрелами выдаст себя? Но если у него бесшумное оружие, чего бояться? Звука падения тела и атаки бойцов спецназа? Рассчитывает, что Волков его не заметит? А он, отлежавшись, ночью уползет из аула? Или ему помогут? Может быть. Одно ясно — сдаваться бандит не собирается, иначе уже подал бы знак. Но он молчит. Ну что ж, посмотрим, долго ли он промолчит? Развернувшись, старший лейтенант вышел из сарая и тут же, укрывшись за стеной, крикнул в дверной проем:

— Эй, кто в сарае, ты обнаружен! Если сейчас же не выйдешь или не подашь голос, я разнесу тебя гранатой в клочья. Ну?

И неожиданно для себя услышал испуганный женский голос:

— Не надо гранату! Я выхожу!

Блошин, увидевший движения командира и тут же занявший позицию с другой стороны двери, удивленно взглянул на Волкова:

— Баба? Останови ее, командир!

— Почему?

Внутри сарая слышалось, как кто-то выбирается из-под рухляди, находившейся в дальнем правом углу.

Прапорщик объяснил:

— А если эта дама — шахидка? Выйдет и рванет себя вместе с нами?

Волков поднял указательный палец правой руки, сняв ее с автомата:

— Точно!

И приказал:

— Женщина! Оставаться на месте! Выход из сарая по моей дополнительной команде. Тебе все ясно?

— Да, да, как скажете! Я стою!

— Вот и хорошо!

Старшего лейтенанта удивило, как чисто неизвестная говорит по-русски. Может, землячка? Рабыня? Он указал Блошину на колодец. Прапорщик понял и быстро отбежал за бетонный круг. Сам же командир группы укрылся за углом дома, наблюдая за сараем. Отойдя на безопасное расстояние, он вновь выкрикнул:

— Женщина, ты слышишь меня?

И вновь из черного проема испуганное:

— Да, я вас слышу.

— Держи руки перед собой и медленно выходи. В метре от двери остановись! Выполняй!

Из сарая показалась удивительно красивая чеченка, высокая, стройная, в черном платье, но без платка, пышные черные волосы распущены по плечам. Ее глаза буквально светились животным страхом. Вытянутые вперед руки заметно тряслись. На ее теле пояса со взрывчаткой не было, иначе Волков заметил бы его даже под платьем.

Он вышел из-за угла, опустив ствол «ВАЛа»:

— Спокойно! Мы — российский спецназ, вам ничего не грозит. Опустите руки.

Девушка выполнила команду. Ей, как и Сергею, было лет двадцать пять, и она не была похожа на сельскую жительницу. Он подошел к незнакомке. Рядом появился Блошин. Сергей спросил:

— Кто вы? И что делаете здесь?

— Я — Марьям Сахидова, учительница из Шатана. Приехала вчера к родственникам. Они… они… — голос девушки вздрогнул, — жили по соседству.

Марьям говорила о семье заместителя главы администрации, полностью уничтоженной бандитами.

— …В доме мало места, и я спала в саду, на старом топчане. Потом, под утро, когда было еще темно, проснулась от постороннего шума. Открыла глаза и увидела людей с оружием, — она указала на автомат Волкова, — с таким же оружием. Я видела, как защищался Саид. Он убил двух бандитов и ранил еще двух. Но оставался еще один боевик. Его зовут Лема Агаев. Он добил раненых, а потом… потом… когда я пыталась убежать, поймал меня!

Видя, в каком состоянии находится молодая женщина, Волков предложил ей выйти на улицу. Но она не захотела покидать двора, неожиданно сказала:

— Теперь он точно убьет родителей и брата либо заставит меня уйти с ним в горы. Агаев поклялся в этом.

Старший лейтенант поинтересовался:

— Это еще почему? Бандиты скрылись и здесь, а тем более в райцентре, вряд ли появятся. Федеральные силы усилят охрану населенных пунктов.

Девушка взглянула своими черными огромными глазами на офицера спецназа, и от этого взгляда сердце старшего лейтенанта вдруг сильно забилось. Ее взгляд словно пронзил его. Он почувствовал себя немного неловко и в то же время очень хорошо.

Марьям спросила:

— Вас не удивило то, что я назвала имя и фамилию бандита?

Волков заставил себя сосредоточиться:

— Да, конечно. Извини, ты знала этого Агаева и до встречи сегодняшним утром?

— Да, знала. Более того…

Марьям рассказала офицеру о том, что связывало ее с бандитом, закончив словами:

— Теперь мои родственники в Шатане подвергнутся смертельной опасности. Мне надо возвращаться. Лема придет за мной!

Женщина, которая с первого взгляда вызвала в Волкове теплое и волнующее чувство, заплакала. Сергей взял ее за руку:

— Не волнуйся, Марьям! Я не дам в обиду ни тебя, ни твоих родителей. А сейчас пойдем к нашим!

— Я боюсь!

— А вот это напрасно. Ты же обвела вокруг пальца опытного бандита, не растерялась, когда он захватил тебя. Не бойся. Ты же смелая! И верь мне. Я помогу. Мы все поможем тебе!

Девушка сквозь слезы улыбнулась:

— Правда?

Волков ответил:

— Слово офицера!

— Я верю вам. Но мне надо закрыть лицо. А… нечем.

Сергей сорвал с головы зеленый платок, который надевал в виде скрученной ленты, когда работал в «зеленке», протянул его чеченке:

— Это пойдет?

Она приняла платок.

— Да!

Вскоре Сергей вывел женщину на площадь.

Калинин, увидев, что приемный сын ведет девушку, удивился и пошел навстречу.

Когда они встретились, прапорщики Шестаков и Блошин отошли в сторону. Полковник посмотрел на молодую даму:

— Здравствуй, красавица!

Та ответила:

— Здравствуйте!

Калинин перевел взгляд на старшего лейтенанта:

— Надеюсь, Сережа, ты объяснишь мне, кто с тобой?

Сергей представил девушку:

— Это Марьям Сахидова, учительница из Шатана, родственница расстрелянного вместе с семьей заместителя главы администрации.

Он обратился к ней:

— Марьям, повтори, пожалуйста, свою историю.

Полковник указал на стоящий в стороне «УАЗ»:

— Не здесь. Пройдемте в машину.

Устроившись в вездеходе, Калинин внимательно выслушал девушку.

Сергей, дождавшись окончания рассказа, воскликнул:

— Отец, мы обязаны помочь ей!

Марьям с интересом посмотрела на офицеров, которые, оказывается, были отцом и сыном. Полковник, в свою очередь, бросил взгляд на Сергея, который как-то необычно смотрел на эту чеченскую красавицу. В глазах сына читалось не просто человеческое стремление помочь ближнему. В них было нечто большее. Калинин ответил:

— Безусловно, мы поможем Марьям. Какое красивое имя, как наша Марья. — Он объяснил чеченке: — Мою родную сестру зовут Марией, Машей! Сделаем вот что. Ты, Марьям, посиди пока в машине, здесь ты в безопасности, ну а мы с сыном решим, как быть! Хорошо?

Девушка вновь улыбнулась:

— Да, конечно! Я все понимаю!

Полковник кивнул старшему лейтенанту:

— На выход, Сергей!

Офицеры вышли из «УАЗа», Калинин подозвал к себе водителя:

— В машине чеченская женщина. Охранять ее, никого не допуская к машине.

Водитель-контрактник попытался возразить:

— Но, товарищ полковник, районный прокурор или особист со следователем в любой момент могут решить вернуться в райцентр!

Калинин повысил голос:

— Ты плохо понял меня, сержант? Без моего личного разрешения к «УАЗу» никого не подпускать! А твои начальники, если захотят уехать, пусть перед этим найдут меня. Я — старший по званию и запрещаю до личного разрешения кому-либо покидать аул. Ты понял меня?

— Так точно! Но мои начальники тоже не простые люди!

Калинин оборвал водителя:

— Я все сказал. Если нарушишь приказ, с тобой разберутся мои парни. А связываться с ними я не советовал бы никому!

Сержант, вздохнув, согласился:

— Это точно! Что ж, я человек маленький. Но и вы, если что, замолвите словечко. Прокурор этот чеченский мнит себя такой важной шишкой, куда там!

— Не волнуйся! Замолвлю! Охранять объект!

— Есть, товарищ полковник!

Сергей, отойдя с Калининым к кустарнику, раскинувшемуся у здания милиции, спросил:

— Не круто ли ты с сержантом? Да и с контрразведкой и прокуратурой?

— В самый раз. Но речь не о них. Я вот о чем подумал, Сережа. Девушке мы, конечно, поможем, а заодно можем и Агаева взять! Это было бы неплохо. Марьям уверена, что он придет к ней отомстить за свой позор. Вообще-то это в их привычках. Так что угроза отморозка, считаю, реальна. А посему поедешь с чеченкой, взяв с собой своих неизменных Шестакова и Блошина. Только обговори с ней, как вам незаметно оказаться в доме ее родителей. Там устроишь засаду и, если мразь Агаев объявится, повяжешь его. Но обязательно живым. Мертвый он нам не нужен!

Волков спросил:

— А как же отряд? Где мне потом искать вас?

— Нас пока оставляют в Чечне. Где дислоцируют, пока не знаю, но твою разведгруппу я планировал оставить здесь. Вернее, за селением, в «зеленке». Но решение может измениться. И тогда я свяжусь с тобой!

— Еще вопрос, отец! На чем нам добраться до Шатана? Не на «вертушке» же пожаловать в райцентр.

— А на «УАЗе», где сидит Марьям, и поедешь.

— А как же прокурор с особистом?

— Этот вопрос я решу. А сейчас собери все данные от своих ребят. После доклада и поедешь. Да, неплохо бы тебе штатской одеждой разжиться. Где ее взять?

Сергей предложил:

— Может, из гардероба начальника милиции? Думаю, на троих-то у него должно найтись вещей.

— Добро! Давай работай! А я пойду, поговорю с комиссией, что прибыла на «УАЗе», машину по-любому придется у них на время изымать.

Волков ответил:

— Есть!

И уже повернулся, чтобы уйти, но Калинин остановил его:

— Сережа!

— Да?

— Мне показалось, эта чеченка зацепила тебя!

Сергей, слегка покраснев, признался:

— Она мне понравилась, отец! Не знаю, как объяснить, но, встретив ее, я вдруг почувствовал… симпатию, что ли? Я бы хотел, чтобы Марьям была рядом.

Калинин вздохнул:

— Влюбился! С первого взгляда! Бывает! Кстати, при первой встрече с твоей матерью я почувствовал нечто подобное! Что из этого вышло, ты знаешь. Но Марьям — чеченка!

— Ну и что? Какая разница, чеченка она или русская?

— У нее, сын, другие обычаи, другие нравы! Она воспитывалась в другой среде, к которой мы не приспособлены. А главное, сможет ли она полюбить тебя?

— Да, это вопрос сложный!

Калинин улыбнулся, похлопав старшего лейтенанта по плечу:

— Поживем — увидим! Представляю, как мать, если все у тебя, конечно, сложится, воспримет эту новость!

— Она поймет!

— Да, ты прав! Она поймет! Ну, ладно, работай, Сережа!

Волков прошел к зданию милиции, где его ждал личный состав разведывательной группы. Бойцы закончили мероприятия по селению и окрестностям, и им осталось доложить результаты разведки командиру. По самому аулу ничего особенного разведчики не сообщили, лишь выстроив хронологию утренних событий и подтвердив предположение о том, что боевики в Ойты применили оружие, похищенное со складов станицы Вольной. Отделение, проводившее работу в «зеленке», сообщило, что боевики ушли от села на запад на машинах — на «УАЗах» и, предположительно, «Ниве».

Волков удивился:

— Тогда почему главарь приказал добить своих раненых? Ведь он, оснащенный техникой, имел возможность взять их с собой! Но вместо этого наградил подельников пулями! Почему?

Ответил Грачев:

— Легкораненых не было, начальник милиции постарался всыпать им как следует, а тяжелых, видимо, просто некуда было тащить! Им нужна квалифицированная медицинская помощь, а оказать таковую боевики, скорее всего, возможности не имели.

Сергей подхватил мысль лейтенанта:

— Это говорит о том, что база боевиков находится в горах, а не в населенном пункте, и в банде отсутствует врач!

Добавил старший лейтенант Фролов:

— И уйти боевики далеко не могли.

Волков спросил:

— Почему ты так решил?

Офицер объяснил:

— Я со своими ребятами прошел с километр по следу колонны, до того места, где он обрывался из-за каменного грунта. Так вот у одного «УАЗа» от места начала марша стало спускать заднее правое колесо. Медленно, но спускать. Боевики не заметить этого не могли, но ставить запаску не стали, значит, надеялись дотянуть до базы.

— Или заменить пробитый скат позже?

— Это снизило бы скорость их отхода. А бандиты торопились.

— Хорошо, принял информацию! Сейчас всем уйти в «зеленку», выбрать место для временного отстоя, но так, чтобы из аула оно не было видно и не находилось рядом с тропами.

Свирин спросил:

— Группу решено оставить здесь?

— Не только нас, Гена, но и первую штурмовую группу. Только она перебазируется от аула. Дальнейшие планы командования мне неизвестны. Как начнутся похороны, так по одному и ныряйте в лесной массив. Я с прапорщиками Шестаковым и Блошиным отлучусь в райцентр. О времени и порядке прибытия сообщу по связи. В ответ, Фрол, ты как старший группы в мое отсутствие определишь и скажешь ориентиры выбранной стоянки. Возвращаться мы будем лесом.

Старший лейтенант кивнул головой:

— Понял, командир!

— Ну, все! Я на площадь, Шест с Бимом — за мной! Остальным по оговоренному плану. До встречи.

— Удачи, командир!

Отойдя от милиции, Волков остановился. Повернулся к прапорщикам:

— Так, ребята, я к командиру, вы же дуйте в усадьбу Шалдаева. Надо найти три подходящих костюма, лучше по сезону. В Шатане, куда мы отправимся для выполнения особого задания, гражданская одежда нам будет очень кстати!

Шестаков переглянулись с Блошиным:

— А если у Шалдаева ничего не найдем?

— Шест! Нам нужна гражданская одежда. И мне плевать, где вы ее с Бимом надыбаете. Но одежда должна быть! Вперед!

Прапорщики, о чем-то переговариваясь, пошли в сторону усадьбы погибшего начальника милиции. Волков же направился к Калинину, который стоял рядом с прибывшими на «УАЗе» должностными лицами. Видя, что отец занят, Сергей остановился недалеко от «УАЗа», закурил. Он ощущал на себе взгляды Марьям с заднего сиденья вездехода.

Закончив разговор с прокурором, следователем и представителем армейской контрразведки, Калинин подошел к Волкову, спросил:

— Что имеешь сообщить мне?

— Ребята доложили: боевики покинули аул через «зеленку», что, впрочем, было и так ясно, но вот дальше они уехали на автомобилях — «УАЗах» и «Ниве».

Старший лейтенант подробно доложил командиру отряда все, что узнал от своих разведчиков.

Полковник ненадолго задумался:

— Да, скорее всего, их база где-то недалеко. Но база временная, перевалочная. Возможно, уже сейчас, немного отдохнув, бандиты покинули ее. Как с поездкой в Шатан? Готов?

Волков задал встречный вопрос:

— А как насчет машины?

— Я же сказал, с этим проблем не будет. Более того, светиться на приметном вездеходе в райцентре тебе не стоит, а выходить из него на въезде в Шатан и далее следовать пешком несподручно. Так что я договорился со следователем военной прокуратуры: не доезжая блокпоста, вы встретите белые «Жигули» одиннадцатой модели. За рулем будет чеченец. Человек, по словам следователя, вполне надежный. Он доставит тебя с женщиной и группой захвата в район, где проживает семья Сахидовых. Ну, а далее по плану. Связь со мной по необходимости! Как насчет гражданской одежды?

Старший лейтенант кивнул за спину:

— Послал Шестакова с Блошиным на поиски. Но вот найдут что или нет, не знаю!

— Если вернутся пустыми, следователь свяжется с водителем «Жигулей». Тот обеспечит вас одеждой.

— Добро!

Тут появились прапорщики с большой сумкой. Волков спросил:

— Ну что?

— Порядок, командир! Шмотки на любой вкус и примерно наш размерчик. Бим мерил.

Полковник положил руку на плечо сыну:

— Ну, давай тогда, Сережа! Прошу одно — будь осторожен и возьми, если появится, Агаева живым. Он нам очень пригодился бы!

— Один вопрос, отец!

— Ну?

— Место дислокации первой группы еще не определилось?

— Определилось. Десантный полк в Чалое. За тебя остался Фролов?

— Да.

— Где будут находиться разведчики?

— Рядом, в «зеленке»!

— Добро! Ни пуха, Сергей!

Волков улыбнулся:

— Ну, зачем ты заставляешь послать отца, да еще непосредственного начальника, к черту?

— Ничего! Посылай! Переживу.

— Тогда — к черту!

Старший лейтенант указал прапорщикам на «УАЗ»:

— Видите тачку? Давайте по одному в нее! Я за вами.

Вскоре спецгруппа заняла места в вездеходе. Шестаков устроился на сиденье старшего машины, Волков с Блошиным сели к девушке. Волков приказал:

— Вперед, сержант, на выезд из аула! Возле «БМП», сопровождавшей вас, остановишься!

— Извините, не знаю, кто вы по званию, но мое начальство об отъезде предупреждено?

— Нет, я самостоятельно решил угнать твой драндулет!

Водитель проговорил обиженно:

— У меня не драндулет, а нормальная, почти новая машина, ласточка!

— Вот и двигай на своей ласточке в указанном направлении. Если есть связь с начальством, спроси у него, разрешен ли тебе выезд!

— Можно, да?

— Ответил бы я тебе, что в армии можно, но в салоне женщина, не хочется смущать ее!

Сержант снял с полки радиостанцию, запросил подполковника особого отдела. Тот подтвердил разрешение на выезд. Сержант повеселел:

— Теперь порядок! Так куда едем?

Шестаков повернулся к водителю:

— У тебя со слухом напряги? Помочь в лечении?

Опасливо взглянув на внушительного спецназовца, сержант плавно тронул с места. Как и было приказано, у боевой машины пехоты остановился. Волков вышел из салона. С брони «БМП» соскочил лейтенант.

— Меня предупредили о вашем отъезде. Я готов сопровождать машину.

— А вот этого, лейтенант, как раз и не требуется! Оставайся на месте, «УАЗ» скоро вернется!

— Понял! Только вы осторожнее, хотя сейчас дорога безопасна.

Волков вернулся в «УАЗ», и тот на предельно возможной скорости направился в сторону Шатана. А в Ойты начались похороны. Выйдя за пределы видимости селения, старший лейтенант вновь приказал водителю остановиться. Сбоку за кюветом проходила полоса кустарника. Здесь Волков решил переодеть группу.

Далее ехали в гражданской одежде, которая, как и уверял Шестаков, подошла офицерам.

Не доезжая километр до блокпоста, на обочине увидели белые «Жигули». Встали за ними.

Волков подошел к водителю:

— Салам! Ждешь пассажиров?

— Салам! Судя по описанию Валеры, вы и есть эти пассажиры?

— Угадал!

— Тогда прошу в салон!

— Проблем на блокпосту не будет? Нам желательно не предъявлять документы!

— Ясно! А проблем не будет! Там старшим знакомый офицер.

— Хорошо!

Старший лейтенант подал знак прапорщикам и Марьям пересесть в легковой автомобиль. Затем отпустил «УАЗ»:

— Вот и все, а ты боялся! Давай обратно, к своему начальству. И запомни, лучше районному прокурору не знать, где конкретно и кого ты высадил в Шатане. А нас ты оставил за блокпостом. Вопросы есть?

— Никак нет!

— Езжай с богом!

«УАЗ» развернулся и двинулся в обратном направлении.

Волков занял место на заднем сиденье рядом с девушкой. Чеченец-водитель спросил:

— Куда едем?

Женщина назвала адрес. Водитель кивнул головой и повел старый, но еще вполне ходкий «жигуленок» к райцентру. Блокпост на въезде в Шатан прошли, как и обещал водитель, свободно. Офицер лишь перекинулся несколькими фразами с чеченцем, не рассматривая пассажиров, и приказал открыть шлагбаум. Вскоре на одной из улиц поселка «Жигули» остановились:

— Ваш адрес, господа-товарищи!

Волков отдал команду:

— Автоматы в сумку. Шест, головой за оружие отвечаешь. Пистолеты и гранаты к бою! Выходим.

Как только трое мужчин и женщина покинули салон, машина скрылась за первым же поворотом.

Спецназовцы, по привычке встав кругом, спиной к спине, держа Марьям в центре, осмотрелись. Улица была пустынна. Волков спросил:

— Куда идти, Марьям?

— Извините, я назвала водителю не тот адрес, где действительно проживаю. Не знаю, почему так поступила. Наверное, все еще боюсь.

Старший лейтенант успокоил ее:

— Ничего! Ты молодец! Так и должна была поступить. Водитель нам неизвестен, и лучше перестраховаться. Я бы поступил так же.

Вопрос задал Шестаков:

— Извините, милая девушка, а отсюда далеко до вашего дома?

— Нет! Он на параллельной улице. Идемте!

Но Волков остановил ее:

— Идти толпой небезопасно! Сделаем так: я с тобой впереди, ну а вы, — старший лейтенант обратился к подчиненным, — следом на расстоянии визуального контакта. Начну прикуривать — вам готовность к действию, падаю с девушкой — реальная опасность и отражение угрозы. Ясно?

— Ясно, командир!

— Ну, а теперь пошли! Веди, Марьям!

Девушка повела Волкова в ближайший проулок. Выйдя на соседнюю улицу, указала на зеленые металлические ворота. Посмотрела на старшего лейтенанта, вновь пронзив его взглядом своих красивых черных глаз:

— Может, я сначала одна? А то мало ли что? Да и родителей испугаем, если вместе войдем.

— Скорее мы вызовем интерес у соседей, если и дальше будем стоять на виду. Идем! И во двор первым вхожу я. Если что, подашь сигнал опасности мужчинам, идущим за нами. А родителей успокоим. Идем, Марьям!

Они пересекли улицу. Открыв калитку, Волков вошел в небольшой дворик перед таким же небольшим домом. И сразу заметил женщину, которая при виде русского мужчины в гражданском костюме от неожиданности вскрикнула. Но тут же появилась Марьям. Она бросилась к матери. Успокоив ее, позвала отца и брата Адама, парня лет шестнадцати, совершенно не похожего на уроженца Кавказа в отличие от родителей и сестры. Пока она разъясняла семье обстановку, Волков подал знак прапорщикам. Те быстро пересекли улицу и вошли во двор, неуклюже поздоровались. Волков внимательно проследил за близлежащими домами и улицей, не видел ли кто перемещения неизвестных мужчин. Но ничего подозрительного не заметил. Да и чувства тревоги у него не возникло, как это бывало, когда рядом таилась скрытая опасность. Но это, может, оттого, что рядом находилась Марьям? Выслушав дочь, ее отец по-русски предложил офицерам:

— Прошу в дом! Супруга с дочерью приготовят обед. Мы не ждали гостей.

Вошли в дом, состоящий из трех комнат: гостиной и комнат Адама и его сестры Марьям. Отец, Рустам Алиевич, мужчина лет пятидесяти, указал спецназовцам на кошму:

— Устраивайтесь!

Прапорщики опустились на пол. Волков же произнес:

— Извините, уважаемый, но мне надо осмотреть вашу усадьбу. Марьям объяснила, зачем мы здесь?

Чеченец вздохнул:

— Объяснила! Опять этот проклятый Лема объявился. И что, шакал, творит! Своих же земляков убивает!

Ответ не понравился Шестакову:

— По-вашему, выходит, что, убивай он русских, этот Лема был бы для вас обычным человеком?

Рустам приложил руку к сердцу:

— Ради Аллаха, извините, я не имел в виду то, что вы сказали. Как можно? Всевышний вообще запрещает убивать ближнего, так же как и ваш Христос. Я неправильно выразился, это от волнения. Ведь жизнь вновь меняется. Если сюда явится Агаев, будь проклято его имя, и вы схватите или убьете его, спасая нас, то нам придется бежать из Чечни. Друзья Лемы должны будут отомстить за него.

Волков сказал:

— Ну, вы тут пообщайтесь! А я делом займусь.

Шестаков умоляюще взглянул на командира:

— Может, мы с тобой, а, командир?

Но старший лейтенант ответил:

— Нет! Я сказал, общайтесь! Управлюсь без вас!

И вышел из главной комнаты.

Во дворе столкнулся с Марьям, отчего та выронила корзину с персиками. Она тоже смущалась в присутствии русского офицера, и это было заметно. Волков помог собрать фрукты и донести корзину до кухни, отдельного строения вне дома. Затем офицер попросил женщину:

— Марьям, мне нужно осмотреть владения вашей семьи. Для чего, надеюсь, понятно!

— Да какие у нас владения? Но если надо, то пожалуйста. Дом вы видели…

— Извини, что перебиваю. А что на чердаке?

— Ничего, вернее, хлам всякий, но туда даже входа нет, отец давно забил гвоздями!

— Понятно. Кухню я тоже видел и двор перед домом. Теперь не мешает ознакомиться с тем, что находится сзади него.

— Хорошо, пойдемте в сад.

За домом находился сад. Небольшой, но густой. В темное время суток вполне можно незаметно подобраться к жилищу. Волков спросил:

— Заборы со всех сторон?

— Да. Так здесь принято.

— Хорошо! Пройдемте в конец сада!

Женщина последовала за офицером.

А из кухни им вслед смотрела мать Марьям, симпатичная миниатюрная женщина, к сожалению, рано состарившаяся от тяжелой, неустроенной жизни. На вид она была старше мужа лет на десять, хотя ей недавно исполнилось сорок восемь. Об этом сказала Марьям. И сейчас женщина смотрела, как ее дочь уходит с неизвестным русским в глубь сада. Дойдя до забора, Сергей спросил:

— Что за ним?

— Улочка! Узкая, затем еще ряд домов, далее пустырь и роща.

— А кто соседи?

— Такие же, как и мы, простые чеченцы!

— И у них, как у вас, нет собак?

— У них есть!

— А почему у вас нет?

— Был пес, старый. Недавно ушел! Говорят, перед смертью животные покидают жилище людей. Нового еще не завели.

— Понятно!

Старший лейтенант еще раз осмотрелся.

Марьям неожиданно сказала:

— Трудная у вас служба!

— Почему ты так думаешь?

— Быть постоянно вдали от дома, от семьи. По жене, наверное, скучаете?

Сергей улыбнулся:

— Нет, Марьям, не скучаю!

Женщина удивилась:

— Почему? Вы не любите ее?

Старший лейтенант вновь улыбнулся:

— Ты права. Я не люблю свою жену.

— Но почему?

— А потому, что нет у меня супруги. Нет и не было.

И сказал непроизвольно:

— Не повстречал еще такую, как ты!

Этим очень смутил чеченку. Она отвернулась. Но Волков почувствовал, что его ответ не оставил девушку равнодушной. И спросил сам:

— А у тебя есть муж?

Марьям произнесла:

— Нет! Странно, правда? Обычно у нас выдают девочек замуж рано и по решению родителей. Но мои не такие. Они не хотят, чтобы не по любви. А любви еще не было…

Она замолчала, продолжая смотреть в сторону. А Сергей испытывал неведомое ранее чувство сладостного волнения.

— Марьям, я человек прямой! Может, это и недостаток, но отец с матерью приучили меня всегда говорить правду. Нас ждет непростая ночь, поэтому… поэтому я хочу сказать, что ты нравишься мне. Даже больше того. Не могу сказать, что полюбил тебя, потому что не знаю, что это такое, но, находясь рядом с тобой, я ощущаю нечто, чего раньше никогда не испытывал.

Девушка так же тихо произнесла:

— Вы тоже симпатичны мне! И мне приятно быть рядом с вами. Скажите, если бы… если бы не это чувство, вы пришли бы сюда?

Волков ответил не раздумывая:

— Да! Пришел бы. О спецназе говорят много и далеко не всегда то, что является правдой. Нас представляют этакими безжалостными карателями. Доля истины в этом, конечно, есть. К врагам мы действительно безжалостны. Но к врагам. К тем, кто похищает людей, убивает и насилует невинных и беззащитных, кто сеет смерть, часто прикрываясь заложниками. Их мы убиваем. Да, мы сражаемся, но с противником вооруженным и коварным. Но еще никогда спецназ не воевал против мирных жителей. Мы призваны, уничтожая зло, защищать добро. Защищать простых людей, которые, как и мы, поверь, я говорю от сердца, так же не хотят войны. Наверное, я не должен был говорить тебе того, что сказал, но и смолчать не мог. Я не хочу, чтобы ты считала меня убийцей. Это не так.

Марьям повернулась к Сергею, на этот раз в ее глазах стояли слезы.

— Я не считаю вас убийцей! Я понимаю, что вы выполняете ту работу, которая под силу далеко не многим. Но… война… почему она пришла к нам, превратив жизнь в кошмар? Породив то зло, с которым вы, представитель власти, и начавшей эту войну, теперь боретесь? Вы не хотите войны, мы ее не хотим. Почему же тогда она продолжается?

Старший лейтенант не знал, что ответить чеченской девушке. И она, будучи чуткой и заметив это, резко оборвала разговор:

— Что же мы стоим здесь? Идемте обратно. Мне надо маме помогать обед готовить. Одной ей трудно.

Волков взял чеченку за руки:

— Спасибо тебе, Марьям.

Девушка спросила:

— За что?

— За все! За то, что ты есть на этом свете, и за то, что я встретил тебя. За то, что ты понимаешь меня и способна на милосердие, а это стало очень редким качеством. За то, что я впервые при общении с женщиной почувствовал тепло. Ты разбудила во мне то, что до сих пор спало в глубине души. Спасибо. Иди! Я еще побуду в саду. И прости, если своими речами оскорбил тебя.

Но девушка не ушла, она глядела на офицера, только что, по сути, признавшегося ей в любви. Она приложила свою маленькую ладонь к крепкой груди старшего лейтенанта:

— Можно мне называть вас на «ты» и по имени?

— Конечно, Марьям! Я буду только рад!

— Хорошо! Скажи, Сергей, нас могут убить этой ночью?

— Почему ночью? Бандиты могут нагрянуть в любое время. А вот насчет убить — это вопрос! Хотя, конечно, все может быть. Одно могу обещать. Пока я и мои друзья будем живы, ни одна мразь не тронет ни тебя, ни твоих близких. А драться, поверь, мы умеем! Драться до конца! Сдаваться или отступать спецназ не приучен. Но, думаю, все обойдется. Не думай о плохом!

Марьям взглянула в глаза офицера:

— Ты готов умереть ради моего спасения?

Волков ответил кратко:

— Да!

И добавил:

— Но постараюсь не доставить такого удовольствия бандитам.

Девушка сделала несколько шагов, остановилась и, повернувшись, задала неожиданный для Сергея вопрос:

— Ты считаешь, что между нами может что-то быть? Что мы можем быть вместе?

И вновь Волков ответил уверенно:

— Да, Марьям! По крайней мере я хотел бы этого!

Она больше не сказала ничего, вновь повернулась и быстро пошла к дому.

А командир разведывательной группы отряда специального назначения поднял голову к голубому, совершенно безоблачному небу и прошептал:

— Вот так! Кто бы мог подумать? А ведь ты, Сережа, полюбил ее! Да, Волков, что-то ждет тебя впереди. И ты не имеешь права умереть. Умереть, когда жизнь только начинается!


ГЛАВА 7


В 16.00 местного времени, выйдя в сад, старший лейтенант Волков вызвал полковника Калинина:

— Гроза! Я — Вьюн! Прошу ответить!

Командир отряда ответил тут же:

— Да, Сережа?

Общались офицеры в эфире свободно, зная, что сигналы их импульсных спутниковых станций ни перехватить, ни тем более запеленговать невозможно.

— Я в доме Марьям!

— Ну и как обстановка? Насколько объект пригоден для выполнения задачи?

— Обстановка спокойная. Вокруг тишь, гладь и божья благодать. А вот объект весьма уязвим. При штурме дома крупной группой отбиться будет трудно, не говоря уже о каком-либо захвате. Но, думаю, Лема не притащит сюда банду. Хотя и один не появится. Скорее всего приведет с собой пару подельников. В этом случае задача выполнима.

Полковник заверил:

— Ну, банду к дому Сахидовых не пропустят. Насчет этого предупрежден комендант города. На фоне общего усиления охраны населенных пунктов после случая в Ойты в райцентр введены дополнительные силы, и это известно Агаеву. Так что, если он все же решится сунуться к Сахидовым, то малыми силами, как раз о которых ты и сказал. Где-то с двумя-тремя боевиками. Но, подумай, может, есть смысл прикрыть тебя? Я могу перебросить одно отделение в район объекта.

Старший лейтенант возразил:

— Не стоит, отец! Этим мы можем спугнуть Лему. Возможно, он уже рядом и отслеживает обстановку, готовя удар, который по идее должен нанести ближе к утру.

— Ты на это не рассчитывай! Черт знает, что на уме у этого отморозка. Начни готовить засаду где-то с 18.00! И с этого времени ожидай нападения. Если же захват не удастся, если Агаев каким-то образом сумеет подвести к дому Сахидовых приличные силы, то, завязав бой, тут же связывайся со мной. Я все же подтяну к райцентру дополнительные силы. В Шатан они не пойдут, но будут по крайней мере в непосредственной близости от тебя, так что помочь успеют!

— Понял!

— Что понял?

— Да все, отец, понял! И ко всему готов!

— Это хорошо! Только гляди, за очарованием красавицы чеченки не расслабься. Слишком дорого это вам обоим может обойтись!

Волков изобразил удивление:

— О чем ты, отец?

— Все о том же! Мы друг друга прекрасно поняли, так что не валяй дурака и не забывай, что в первую очередь находишься на боевом задании!

— Я помню это! Только вот что. После захвата Лемы всю семью Сахидовых придется забирать отсюда.

— Мог и не говорить. Я уже продумал этот вопрос. Заберем. Ты с Лемой реши проблемы. Остальное сделаем как надо!

— Принял! Выполняю!

— Выполняй, и аккуратней там. Не геройствуй перед чеченкой. Работай в обычном боевом режиме. А то решишь погусарить!

— Кончай, пап, а?

— Ладно! Все! Следующие сеансы в 18.00 и 22.00. Я сам вызову тебя. Отбой!

— Конец связи!

Старший лейтенант отключил рацию.

Беспокоится отец. Уже жалеет, наверное, что разрешил Сергею провести акцию в райцентре. Вот и мается. Забыл, как сам в Афгане в «горячие точки» лез. И как мать у духов отбивал, в обход начальства решившись атаковать кишлак, где она находилась среди группы заложников. Себя не жалел. А вот его, Сергея, жалеет. Пусть и в мыслях.

Чтобы проверить связь между бойцами группы захвата, старший лейтенант Волков вызвал находящихся в доме к себе. Они появились, обойдя здание с двух сторон. Даже сейчас, следуя лишь инстинкту спецназовца, они действовали по-боевому, лишая вероятного противника возможности сразу положить обоих, прикрывая друг друга. Подошли к Сергею.

— Что произошло?

— Проверка связи и еще вот что! Принимать банду будем с трех точек. Я — в доме, Шест — из кухни, Бим — в саду. Занятие позиций в 18.00. Сейчас каждому оборудовать эти самые позиции. Тебе, Вадим, — повернулся Волков к Блошину, — надо так устроиться, чтобы, во-первых, быть для боевиков невидимым, а во-вторых, самому полностью контролировать их и иметь возможность поразить того или тех, кого Лема обязательно оставит прикрывать тыл! Тебе, Саня, — это уже относилось к Шестакову, — прикрыть центральный вход и правую сторону дома с той же целью. В здании я разберусь сам. Как только Агаев с подельниками появляется, сигнал опасности мне. Далее работать по моей команде и в следующем режиме.

Старший лейтенант довел до подчиненных в принципе стандартную схему действия группы отражения нападения или захвата преступника, обычно используемую спецназом при проведении мероприятий в данных или приближенных к ним условиях.

— Вам, как только боевики окажутся внутри периметра забора, разобрать цели. Не думаю, что их будет много. Главное — определить Агаева и только после того, как тот проникнет в дом, обработать оставшихся вне здания. Обработать жестко и бесшумно.

Шестаков спросил:

— А если в дом с Агаевым войдет еще пара боевиков или они все кинутся в хату?

— Тогда сообщение об этом мне и штурм здания. Я буду находиться в комнате, окно которой выходит в сад. Вон оно. — Старший лейтенант указал на дом. — Оно слева от тыловой двери.

Блошин тоже не остался в стороне от обсуждения задачи:

— Ты, командир, уверен, что Лема придет сюда? И придет сегодня?

Волков признался:

— Нет, не уверен! Он может, — на слове «может» старший лейтенант сделал ударение, — появиться сегодня. А может — завтра, или послезавтра, или через неделю.

— И мы что, так и будем куковать здесь в ожидании? А если он вообще не думает нанести сюда визит?

— Командир отряда в курсе акции, он решит, что делать, если бандиты не объявятся сегодняшней ночью. Такой ответ устроит?

— Вполне!

— Тогда разошлись, занялись делом!

Как только прапорщики отошли от командира группы, рация Волкова завибрировала в накладном кармане бесшумным вызовом. Сергей ответил:

— Вьюн на связи!

— Это Гроза! Как дела?

— Пока все по-прежнему, спокойно. Следуя твоим указаниям, с 18.00 начал обустройство позиций для встречи «гостей». Подчиненные выражают сомнения, появятся ли бандиты сегодня. Я тоже в этом не уверен. Что будем делать, если «гости» не объявятся в ближайшие сутки?

— Ждать! И не расслабляться! Лема нам нужен. И он должен прийти, чувствует мое сердце, должен!

— Ясно! Вопросов нет.

— У меня есть! Как думаешь обеспечить безопасность своей Марьям?

Волков выказал удивление:

— Ну почему моей?

— Твоей, твоей, я это чувствую! Так как же?

— Пока не думал об этом, но вопрос решу.

— Решай. Но внутри усадьбы. Никаких соседей, понял меня?

— Отец!

— Ну что, отец? Да, я беспокоюсь, и это объяснимо!

— А по-моему, тебе просто нечего делать! Попробуй дозвониться до мамы!

— Придется! Она к нам на выходные собиралась приехать, я отговорил до звонка ей! Теперь что сказать матери? Что мы на задании, а я послал тебя в неизвестность? Свяжусь с ней, как закончишь работу! Все. Конец связи!

Волков задумался. Отец прав, пора подумать, как обеспечить безопасность Сахидовых и объяснить родителям, что дочери придется провести ночь с ним, в ее комнате, но с ним. Лема должен убедиться, что Марьям дома, перед тем как начнет штурм здания. А для того, чтобы убедиться в наличии жертвы, ему надо увидеть ее. Если Марьям спрятать, то Агаев не пойдет в дом, пока не осмотрит все окна, тем самым стянув к зданию все силы, что сделает присутствие Шестакова и Блошина бесполезным. И Лема, сомневаясь и обеспечивая собственную безопасность, поведет в дом всю банду. А там один Волков, которому придется либо встречать «гостей» огнем внутри здания, либо выскакивать в окно и сразу начинать штурм, по сути, поменявшись с бандитами ролями. Те — под прикрытием, а Волков с прапорщиками атакуют с открытого пространства. Это нежелательно, да и Лема может обнаружить семью, которую придется прятать в доме. Скорее всего, в подвале. И если он найдет место, где спряталась семья, ей уже не помочь. Поэтому надо показать Марьям в окне. На мгновение, но показать. Лема убедится, что жертва дома, успокоится и пойдет в дом один. А боевики, сколько бы их ни было с Агаевым, останутся снаружи, под прицелом прапорщиков. Лема никого не возьмет с собой в дом. Он не будет ни с кем делить сладость кровавого шабаша. Вот тут и провести акцию. Тихо и спокойно повязав Агаева, расстреляв к черту его сообщников. Да, но надо убедить родителей Марьям оставить девушку с ним, чужим мужчиной, ночью в комнате наедине. Будь дело в России, не возникло бы никаких проблем. Здесь, на Кавказе, все иначе. Но другого варианта нет.

Волков вошел в дом, попросил Марьям показать ему погреб. Сергей знал, что таковой существует в любом чеченском жилище. Подвал дома Сахидовых оказался вместительным. Одно неудобство: вход в него вел с улицы. Но ничего, он находился в секторе огня Шестакова. Затем собрал всех в главной комнате, обратился к членам семьи:

— Вы знаете, для чего мы здесь. Чтобы защитить вас от бандита Агаева. И мы сделаем это, но при условии, что вы поможете нам.

Отец Марьям спросил:

— И что должна сделать семья?

Волков ответил:

— Ничего особенного. В 20.00 спуститься в подвал дома, предварительно подготовив там место для ночевки. Марьям же должна остаться в доме, со мной!

Рустам удивленно взглянул на офицера:

— Девушка проведет ночь с мужчиной в одной комнате?

— Да, уважаемый. Так надо, чтобы мы успешно провели акцию.

— Но почему?

— Долго объяснять, но это необходимо. Я понимаю ваше смущение, а возможно, и неудовольствие, но того требует обстановка. Со своей стороны заверяю вас, что с Марьям ничего не случится.

Отец укоризненно покачал головой, мать и брат промолчали. Выступила сама Марьям:

— Папа, мама! Ну неужели вы не понимаете, что русские офицеры пришли к нам, чтобы спасти семью? Пришли, чтобы, рискуя собственной жизнью, защитить нас? А мы будем вспоминать вековые обычаи и нравы. Соблюдает ли их сам Лема и те, кто вместе с ним убивает чеченских женщин и детей? Ему плевать на обычаи, лишь бы добиться своего. Если командиру спецназа требуется, чтобы я ночью находилась вместе с ним в своей комнате, я буду там находиться!

Отец ударил ладонями по коленям:

— Хоп! Пусть будет так! Мы поставлены в условия, при которых лишены выбора. Господин офицер, надеясь на вашу порядочность, я доверяю вам жизнь и честь дочери. Поступайте так, как считаете нужным. Один вопрос. Что будет с нами после того, как вы уничтожите бандитов? Ведь их подельники не замедлят отомстить нам! Вы же не будете постоянно защищать нас?

Волков ответил:

— Нет, не будем! Потому что после акции ваша семья будет эвакуирована из Шатана в безопасное место. Этот вопрос уже решен!

Мать Марьям вздохнула:

— Опять бежать! Сначала из Грозного, теперь отсюда. Так и будем всю оставшуюся жизнь скитаться бездомными по миру?

Старший лейтенант присел перед женщиной:

— Я понимаю вашу горечь и обиду. И уверен, что война скоро прекратится. Люди вернутся к нормальной жизни. И ваши дети, да и вы сами еще испытаете то, что называется семейным счастьем. Для того, чтобы это время наступило, наше подразделение и переброшено сюда. Большего сказать вам я не могу! Но увидите, скоро обстановка в республике успокоится, и чеченцы сами решат свою судьбу, и не под стволами автоматов, а как это было ранее. Гордый и свободолюбивый народ непобедим. Ему нужно только очиститься от тех, кто на войне делает деньги. Кто давно перестал быть мусульманином, хотя и посещает мечеть. Сами вы пока с бандами местных отморозков и волчищами наемников справиться не можете, поэтому мы поможем вам. Вспомните, как раньше жила Чечня? Одной многонациональной семьей. Но кому-то это не понравилось, кто-то решил стать хозяином. Полновластным вершителем судеб. И заставить свободный народ жить по древним, диким законам шариата. Наши войска покинули Афганистан, и что произошло дальше? Во что превратилась эта страна? В груду развалин. И это сделали сами афганцы! Без открытого вмешательства извне. Просто пришли ваххабиты и сделали свое черное дело! С Чечней это не пройдет.

Оборвав свою речь, Волков заключил:

— В общем, готовьте, пожалуйста, к ночевке подвал! А мы займемся своей работой.

Постепенно стемнело. Отец, мать и брат Марьям скрылись в подвале. Прапорщики Шестаков с Блошиным заняли обустроенные позиции, подготовив оружие к бою. Вкололи препараты от сна и начали, используя приборы ночного видения, наблюдение за подступами к дому.

Внутри здания Волков, включив везде свет, прошел в комнату Марьям, где уже находилась девушка.

— Так, Марьям, слушай, что будем делать мы. Как только ребята с улицы сообщат о появлении бандитов, ты подойдешь к окну и задвинешь шторы. Сделать это должна так, чтобы тебя увидел Лема. И тут же отойти в сторону, присев в угол комнаты за шкаф.

— А как мы узнаем, увидел он меня или нет?

— По поведению бандитов. Агаев, убедившись, что ты дома, должен остановить своих подельников и направиться к дому один. Об этом мне сообщат подчиненные.

Девушка спросила:

— Ты уверен, что так и будет происходить?

— Нет, не уверен, но думаю, что Агаев будет действовать по этой схеме.

— Почему?

— Интуиция, Марьям, и опыт. Бандит не выполняет задание командования, он решает личный вопрос, поэтому подельники должны лишь прикрывать Лему. А уж тот — заниматься своими проблемами. И потом, как ты думаешь, Лема, зная, что выходит на беззащитных людей, разделит с кем-нибудь «удовольствие» убить их лично? Ведь он, если придет, не ограничится твоим захватом?

Девушка прошептала:

— Нет! Не ограничится!

— Вот именно. В отместку за отказ выдать дочь за него замуж он непременно воспользуется случаем безнаказанно уничтожить тех, кто когда-то, по его мнению, унизил его. Шакалы, подобные Агаеву, кровожадны. И творят зверства, правда, когда чувствуют беспомощность жертв и силу за спиной. По отдельности они трусливы и готовы на все, лишь бы сохранить собственную шкуру. Сейчас Лема убежден, что твой дом представляет собой легкую добычу. Он не может знать, кто, кроме семьи Сахидовых, ожидает его здесь. Лишь бы эта тварь появилась!

Марьям произнесла:

— А я молю Аллаха, чтобы он не пришел! Я не хочу, чтобы ты рисковал жизнью. Ведь такое тоже возможно, что он не придет?

Волков согласился:

— Возможно!

— И тогда вы со временем уйдете, а мы останемся?

Старший лейтенант подошел к девушке, нежно взглянул на нее:

— Нет, вы не останетесь здесь. Вас в любом случае переправят в безопасное место. И я попрошу отца, чтобы переправили туда, где я хотя бы изредка мог видеть тебя. Теперь для меня это просто необходимо. Так что все будет хорошо. А пока присядем? К встрече бандитов мы подготовились, и сейчас остается одно — ждать. Ты можешь прилечь. Ложись, поспи, тебе столько пришлось пережить за этот день. И спи спокойно, твой сон будет охранять офицер российского спецназа.

Но Марьям отказалась.

Они с Сергеем присели на матрац рядом друг с другом. Старший лейтенант выбрал место ожидания так, чтобы не быть видимым из сада. А до этого распахнул створки ведущей в коридор двери, находящейся напротив окна.

Марьям тогда удивилась:

— Зачем ты открыл дверь?

— Я объясню, а ты испугаешься!

— Нет, не испугаюсь, ведь ты открыл створки не просто так?

— Да, не просто так. Дело вот в чем!

Командир разведгруппы объяснил, что в ходе акции может произойти все, что угодно, чего ни предугадать, ни просчитать невозможно. Бандиты могут применить против дома гранатомет. Стрелять в таком случае он будет в окно. Граната, пробив стекло, начнет срабатывать. Но разорвется, пройдя комнату Марьям, не причинив им особого вреда. Если дверь закрыть, то кумулятивный заряд сработает в комнате, мгновенно уничтожив всех, кто будет в ней находиться, в данном случае Волкова и Марьям. Но это перестраховка. Бандитам не нужен шум, так что гранатомет они вряд ли применят. Однако подстраховаться никогда не помешает. Сидя возле стены, молодые люди постепенно разговорились. Марьям рассказала о своей прежней жизни. Сергей — о себе. Но больше — о родителях. В том числе и о том, как отец, будучи еще командиром взвода, вытащил будущую супругу из лап душманов. Этот рассказ заинтересовал чеченскую девушку, и она задавала много вопросов. Но усталость, в конце концов, взяла верх, и Марьям, склонив голову, уснула на плече российского офицера, нежно обнявшего ее и замершего на месте, боясь прервать ее хрупкий сон. Но девушку все же пришлось потревожить.

В 22.00, как и обещал, Волкова вызвал командир отряда:

— Вьюн! Я — Гроза!

— Вьюн на связи!

— Как дела, Сережа?

— Спокойно! Ждем!

— К приему «гостей» подготовились?

— Подготовились!

— А пока, значит, тишина?

— Да!

После короткой паузы полковник спросил:

— Семье Сахидовых безопасность обеспечил?

— Так точно, товарищ полковник!

— А ты чего это раздражен?

— Да надоело на одни и те же вопросы отвечать. Ты бы, отец, ложился спать. Если что, я сам вызову тебя.

— Это с каких пор старший лейтенант начал давать советы полковнику? И пренебрегать разговором с ним?

— С тех самых, Александр Иванович, когда вы сами решили штурмовать афганский кишлак Аяд!

— Ты тогда еще пацаном был!

— Тем не менее с кем поведешься!..

— Ладно! Вижу, не настроен ты на разговор. Да и не нужен он.

Перед тем, как командир отключил связь, старший лейтенант спросил:

— Никаких данных о каких-либо передвижениях на подходах к поселку не имеешь?

— Нет! Да и рано еще. Комендантский час только начался. Пока комендатура успокоит райцентр, пройдет не менее часа, тогда что-то, может, и узнаем!

— Ясно! Спокойной ночи!

— Уснешь с тобой! Конец связи!

Марьям, проснувшись, отодвинулась от Сергея, смутившись оттого, что уснула на плече чужого мужчины. Волков отметил это:

— Ты что, Марьям?

— Да вот сон сморил!

— Я же говорю, ложись как следует и отдыхай. Придет время, я разбужу тебя!

Девушка собрала в пучок растрепавшиеся и рассыпавшиеся по худеньким плечам волосы.

Сергей невольно потрогал локоны:

— Какие красивые у тебя волосы! Я раньше таких никогда не видел.

Марьям резонно отметила:

— Потому что не хотел замечать!

Старший лейтенант согласился:

— Возможно, что и так! Но ты на самом деле красивая. Какой-то особой, лучистой красотой.

— Не надо комплиментов, Сергей! Я не люблю этого.

Волков удивился:

— Почему? По-моему, каждому человеку приятно, когда отмечают его лучшие качества.

Но девушка повторила:

— А я не люблю. Может, лучше пойти чай приготовить?

— Через двор на кухню?

— Нет! У нас в прихожей электроплитка стоит. На ней и вскипячу чайник!

— Там окна есть?

— Есть! Одно, но сбоку, а плитка — у двери, дверь же на засове.

— Ну, хорошо! На обратном пути выключи свет в гостиной.

Девушка вышла в коридор. Сергей с удовольствием проводил взглядом ее стройную фигуру. Он посмотрел на часы: 22.10.

Если до ночи бандюки не объявятся, придется менять тактику внутри дома, касающуюся Марьям. Горящий ночью в ее комнате свет может насторожить Агаева. Тем более если именно во время его появления девушка засветится в окне одетой. Увидев одежду, отморозок может предположить подставу. Так. Свет. Ну, с ним еще ладно, Марьям могла читать, она же учительница, человек образованный. Но читать лежа в постели, а значит, раздетой! И закрывать шторы она должна в ночной рубашке или во что еще одеваются на сон чеченки. Но согласится ли Марьям раздеться в его присутствии? Предрассудки могут взять верх над разумом, слишком все же сильны национальные традиции у гордого кавказского народа. Но раздеться необходимо. Надо убедить ее сделать это.

Девушка отсутствовала минут десять. Стараясь двигаться вдоль стены, внесла поднос с чайником, пиалами и конфетницей, полной ароматных сахарных подушечек. Поставила поднос перед Сергеем:

— Прошу, господин офицер! Отведайте чай моего приготовления по собственному рецепту.

— С удовольствием.

Марьям разлила чай по пиалам. Сергей по-восточному, тремя пальцами поднял свою, отхлебнул глоток светло-зеленого напитка.

Он и раньше пил зеленый чай, но тот, каким угостила его девушка, отличался от всего ранее испробованного каким-то нежным ароматом неизвестных цветов. Он спросил:

— Что ты в него добавила: эликсир какой-нибудь? Уж не бессмертия ли?

Марьям вздохнула:

— Если бы он существовал. Нет, Сергей, это лепестки черного цветка.

Она произнесла название растения, но оно было слишком сложно, чтобы сразу запомнить.

— Вкусно?

— Не то слово! Прелесть! Цветы сама собирала?

— Нет! В горы сейчас ходить опасно. Чабаны отцу принесли. Из лепестков, вообще-то, делают лекарство. Помогает при язве желудка, а я вот попробовала в чай добавить, результат перед тобой!

— И результат превосходный.

Но следовало затронуть тему с раздеванием. Позже ее одним махом не решить, а терять время будет нежелательно. Поэтому он спросил:

— Скажи, Марьям, если я попрошу тебя раздеться, как ты на это среагируешь?

Вопрос был столь неожиданным для скромной учительницы, что она чуть не опрокинула пиалу.

— Что?!! Что ты сказал?

— Не сказал, а спросил: как бы ты среагировала на мое предложение раздеться? Не совсем, конечно, а до белья, в котором чеченские девушки ложатся в постель.

Лицо Марьям зарделось. В глазах вспыхнул недружелюбный огонь:

— На что вы намекаете, офицер?

Сергей поднял руки вверх, словно прося пощады:

— Все, все! Признаю, что неправильно поставил вопрос. Извини. Но раздеться, Марьям, тебе придется. При определенных условиях!

Чеченка медленно проговорила:

— Ни за что!

Сергей вздохнул:

— О чем ты подумала, девочка? Неужели о том, что я хочу предложить тебе непристойность?

— А как иначе понять твои слова?

— Объясняю.

Офицер сказал чеченской девушке, почему он задал ей этот вопрос.

— Теперь ты понимаешь, что я имел в виду?

Марьям задумалась, и взгляд ее потеплел.

Затем она произнесла:

— Да, ты прав! Ночью одетая женщина в своей комнате может вызвать подозрение. А я-то!

Она улыбнулась:

— Какой же дикой ты, наверное, меня считаешь? Да, Сережа?

— Ну, что ты, Марьям! Я все прекрасно понимаю!

— Хорошо! Я сделаю так, как скажешь ты!

— Вот и умница. Возможно, это и не понадобится, но с боевиками Асханова надо просчитать все! Иначе его не переиграть!

Марьям покачала головой:

— Сложная у вас работа.

Допив чай и собрав посуду, девушка уже собралась вынести поднос обратно в коридор, как вдруг завибрировала рация Волкова. Старший лейтенант быстро водрузил на голову наушник с микрофоном, ответил:

— Вьюн на связи!

— Я — Бим! Через забор перемахнуло пятеро вооруженных людей!

Волков остановил Марьям, спросил:

— Что они делают?

— Находятся у забора. Осматриваются!

— Приборы ночного видения имеют?

— Нет!

— Значит, пятеро?

— Пока да, командир. Жаль, что мы не имеем возможности контролировать улицы!

В разговор вдруг вклинился голос старшего лейтенанта Фролова, что стало большим сюрпризом для Волкова. Командир второго отделения его разведгруппы никак не должен был проявить себя без запроса самого Волкова.

Но Фролов все же вышел на связь, проговорил:

— Я Фрол, не горюйте, ребята, что не видите улиц. Я контролирую их и спешу сообщить, что к вам вышла вся банда. Мы проследили перемещение еще от балки за рощей. Их пятеро, командир.

Волков спросил:

— Как ты оказался здесь?

— Ну, не по собственной же инициативе? Она в армии, как известно, наказуема. И не я один, всю группу убрали из «зеленки», ну а меня отправили к тебе!

— Калинин прислал?

— В яблочко, Сережа!

— Ясно! Имеете задачу прикрывать нас?

— Все ты знаешь! Кстати, полковник рядом, через две улицы, у поста внутренних войск.

— Понял! Конец связи!

— Удачной охоты, командир!

— Спасибо.

Волков вновь запросил Блошина:

— Бим! Как боевики?

— По-прежнему находятся возле забора. Все вооружены «ВАЛами», на поясах ножи, гранат не вижу.

— Добро! Продолжай наблюдение!

Командир разведгруппы вызвал Шестакова:

— Шест?

— Я, командир!

— Слышал наш разговор?

— Слышал!

— Бандитов видишь?

— Пока нет!

— Будь внимателен. Начинаем работу!

Старший лейтенант обернулся к девушке. Та спросила:

— Появился все ж таки этот ублюдок Лема?

— Появился. Вот только Лема ли? Мы его в лицо не знаем!

— Я знаю, дай мне свои большие очки. Как понимаю, это прибор, позволяющий видеть в темноте?

— Да! И что ты намерена сделать?

— Посмотреть через замочную скважину задней двери в сад. Меня оттуда видно не будет, а я бандитов различить смогу, как только они приблизятся к дому.

Волков думал недолго:

— Что ж! Пожалуй, идея неплохая. Но пойдем вместе. Теперь ты от меня ни на шаг.

Спустя минуту Марьям с помощью прибора ночного видения (ПНВ) внимательно осматривала сад. А Волков на всякий случай, вызвав Блошина, поинтересовался, не видит ли прапорщик чего необычного в двери тыловой стороны дома. Вадим ответил отрицательно. Ну, раз снабженный ПНВ офицер спецназа не заметил наблюдения из дома, то что говорить о бандитах, не имеющих специальной аппаратуры. А те продолжали стоять у забора, хищно озираясь по сторонам, чутко вслушиваясь в тишину усадьбы и всей улицы. Их смутил свет в единственном с этой стороны здания окне, и главарь банды просчитывал, что бы он мог значить. В это время, а было уже за полночь, жители поселка обычно спали. Почему же не спали в доме Сахидовых?

Лема сильно рисковал, придя сюда и приведя новых боевиков, которых ему подчинили. Агаеву вряд ли удалось бы выбраться с базы, если б не случай. Кадаев после акции в Ойты вдруг покинул отряд, оставив за себя Хусейна. А тот имел пристрастие к наркотикам. Этим и воспользовался бандит. Улучив момент, когда временный босс обдолбился, он обратился к нему с просьбой навестить одну бабенку в поселке. Ничего не соображавший Хусейн разрешил выход, о чем тут же и забыл. А Лема, прихватив только что переданных ему молодых наемников из Афганистана, на «УАЗе» отправился к райцентру. Ехали долго, петляя то по дну ущелья, то по лабиринтам лесного массива. И только к одиннадцати вечера въехали в балку, не пересекая границу Шатана, где и оставили автомобиль. Далее Лема вел своих людей пешком. Он хорошо знал поселок и улицу, на которой находился дом, куда из Грозного перебралась ненавистная семейка Сахидовых.

И вот он в саду. Его бойцы рядом, а в доме свет! Почему не спят Сахидовы? Марьям сообщила русским о его угрозах? И те прислали группу прикрытия? Чушь! Стали бы федералы слушать какую-то чеченскую бабу, а тем более что-то предпринимать в ее защиту! У них дел и поважнее хватало. И что для федералов внутричеченские разборки? Ничего. Они им только на руку. Пусть режут друг друга, меньше проблем будет. А если все же прислали защиту? Но тогда русские уже перестреляли бы группу Лемы, как только она перелезла через забор. Чего ждать? Нет, скорее всего эта слишком ученая Марьям книжки свои вонючие читает или уснуть не может после того, что видела в Ойты. Но это надо проверить! Агаев повернулся к наемникам, плохо, но владеющим русским языком.

— Ты, — он ткнул пальцем в грудь одному из подчиненных, — с напарником идешь налево. Затем посылаешь его в обход дома, к центральным воротам. Вы — он перевел взгляд на других наемников, — идите к кухне, к зданию, что виднеется справа. Видите?

Наемники утвердительно закивали головами.

— Ну а я к окну! Посмотрим, что делает моя красавица, которая вскоре будет визжать под моим кнутом, перед тем как раздвинуть ноги.

Агаев сглотнул слюну, наполнившую рот.

И опять обратился к наемникам:

— И смотрите у меня, подбираться к целям тихо, так, чтобы я не слышал. Ваша задача — лишь окружить дом, чтобы не дать кому-нибудь из него выскользнуть, когда в него войду я. Если же кто вырвется на улицу, тут же стрелять, независимо от того, кто будет, старики или пацан, но только не в молодую женщину. Ту схватить, лишив возможности кричать. Поняли меня?

Наемники вновь закивали привезенными из Афгана нуристанками — национальными головными уборами своей страны. Они прибыли сюда заработать деньги. Вот сегодня и отработают свои первые баксы. Главное — все сделать быстро и до утра вернуться. Утром Хусейн придет в себя. Он будет ругаться, но не сильно, если все пройдет по-тихому. И Кадаеву не доложит. Не посмеет. Иначе как объяснить то, что сам отпустил Лему, чему есть свидетели из дружков Агаева. Хитрый чечен позаботился об этом. Нет, Хусейн никому не скажет. Потому как, узнай об этом Али, Хусейну сразу же отрежут глупую башку. Но хватит рассуждать, терять время, пора действовать.

Лема кивнул афганцам. Те двумя парами медленно двинулись к дому. Туда же направился и Агаев. Первая двойка прошла совсем рядом с позицией Блошина. Как только духи удалились метров на десять, он нажал на рации клавишу вызова.

Марьям внимательно смотрела в сад. Ей было неудобно, но все, что происходило за пределами здания, она видела, в том числе и как бандиты двинулись вперед.

Проговорила тихо:

— Они пошли! Двое слева, двое справа, а посередине… да, да… это он, Лема!

Волков тут же оторвал девушку от двери, снял с нее прибор ночного видения и провел в комнату, приказал:

— Раздевайся, быстро! Время пошло на секунды.

Тут завибрировала рация.

Сергей, пока девушка снимала платье, ответил:

— Вьюн на связи!

— Я — Бим! Тронулись бандюки. Двое миновали позицию в каком-то метре от меня. Еще одна двойка движется к сараю. Один идет посередине, прямо к окну. До дома двадцать метров.

Волков сказал:

— Они решили окружить дом. Задача тебе меняется. Снимайся с позиции и двигай следом за теми, что слева. Ты должен обоих иметь на прицеле. И открыть огонь, как только получишь дополнительный приказ.

— Принял! Выполняю!

Прапорщик Блошин темной кошкой бесшумно пошел за первой двойкой боевиков.

Старший лейтенант переключился на Шестакова:

— Леша! Сладкую парочку, что двигается прямо на тебя, видишь?

— А как же? Как на ладони.

— Держи их в секторе обстрела. Огонь по моей команде!

— Без вопросов, командир! Ты с чеченом поаккуратней. Все же тебе брать его живым!

— Спасибо за заботу! Свою работу выполни!

Отключив рацию, Сергей взглянул на Марьям. Перед ним стояла практически голая и сильно покрасневшая, в легкой прозрачной кружевной комбинации, через которую были видны упругие полные груди и темные трусики, такая красивая и желанная Марьям. Офицер мотнул головой, проговорил:

— А теперь, девонька ты моя, быстренько к окну, на секунду покажи себя, затем задерни шторы и так же быстро в угол!

Марьям выполнила команду.

Лема находился метрах в пяти от окна, когда в проеме возникла фигура его несостоявшейся невесты и будущей рабыни. И он увидел сквозь прозрачный пеньюар ее груди. На мгновение бандит остолбенел, забыв обо всех опасениях. Она была дома и готовилась лечь спать. Рядом с ней никого быть не могло, даже близких. Чеченская девушка не допустит, чтобы ее лицезрел в таком виде кто-либо. Только муж. Значит, в доме никого, кроме семьи, нет. Желание переполнило бандита. В голове мелькнула мысль: перед тем, как утащить Марьям из дома, расстреляв семью, не завалить ли ее на кошму? Насладиться ее невинным телом рядом с окровавленной родней, лишив девственности? Да, так он и поступит. Он отымеет эту недотрогу прямо рядом с убитыми родителями и братом. Марьям тем временем зашторила окно, и Лема пошел в обход дома к центральной двери. Он видел трех наемников, стоявших на углах здания. Четвертый остался справа сзади и не мог быть заметен. Но возбужденный Лема, изо рта которого тянулась на майку струя липкой слюны, сейчас не думал о прикрытии. Все помыслы его были внутри дома, где, нежась под простыней, лежала Марьям, доступная и беззащитная. Такая, какой и рассчитывал застать ее бандит. Он подошел к центральной двери. Ударом ноги легко выбил ее и рванулся в главную комнату, где должны были находиться родители Марьям.

И тут же Волков передал по рации приказ:

— Внимание! По бандитам, на полное поражение, огонь!

На улице раздалось четыре хлопка, означавших четыре выстрела бесшумных «ВАЛов». Большего бойцам спецназа не потребовалось. Четверо афганцев, прибывших в Чечню по заказу Асханова заработать на крови деньги, обильно умылись своей, черной, стекающей на землю из пробитых черепов кровью. Лема не слышал выстрелов и не знал, что все его охранение уже ликвидировано.

Ворвавшись в главную комнату, он включил свет и навел ствол автомата на кошму, туда, где должны были спать родители Марьям. Но… никого не увидел. Страшная догадка, что русские все же загнали его в капкан, пронзила мозг. Но справа была еще комната брата Марьям, может, родичи девицы там? Он распахнул и третью дверь. И вновь пусто! И тогда он рванулся в комнату девушки. Ведь вся родня и сама девушка могли спрятаться в ее комнате, а сейчас уходить через окно. Пробежав коридор, он вбежал в спальню Марьям. И тут же страшной силы удар в затылок лишил его сознания. Стоявший сбоку за створкой двери старший лейтенант Волков точно просчитал вероятные действия бандита, пропустил его в помещение и вырубил ударом рукоятки пистолета. Лема растянулся на кошме посередине комнаты. Автомат его отлетел в сторону, и сейчас бандит находился в полной власти офицера спецназа.

Волков бросил Марьям:

— Одевайся.

Он проверил, не убил ли бандита. Тот дышал. Сергей обыскал его и защелкнул на запястьях сведенных за спину рук наручники, проговорив:

— Ну, вот и все!

Девушка успела натянуть на себя платье и присела к стене:

— А те, что на улице?

— О тех, милая, мои прапорщики позаботились.

— Они убили бандитов?

— Да! Иного выхода не было!

Марьям согласилась:

— Понимаю!

Сергей спросил:

— А что ты сжалась в комок? Все страшное позади, бояться больше нечего.

Девушка прошептала:

— Я не боюсь. Мне перед тобой стыдно! Ты стал первым мужчиной, который увидел меня голой. А на это имеет право только муж.

— Значит, я стал твоим мужем. Ты против?

— Ой, да ну тебя, Сережа! Я же серьезно.

— И я серьезно!

Их беседе помешал очередной вибрирующий вызов портативной радиостанции. Сергей, подмигнув девушке, ответил:

— Вьюн слушает!

Говорил отец:

— Ну, что у тебя, Сергей?

— Все в полном порядке! Отморозок Лема захвачен живым, вот только пришлось немного повредить ему голову. Его сообщники все в минус. Марьям рядом со мной, ее родственники в полной безопасности. Живые и здоровые. В общем, товарищ полковник, задача выполнена.

Волкову показалось, что отец облегченно вздохнул.

Но продолжил он прежним, твердым голосом:

— Находись на месте. Минут через десять прибуду сам с военным комендантом. Прикажи своим орлам приготовить лестницу. Зайдем с тыла, как и бандиты, через забор.

Старший лейтенант удивился:

— А чего не через парадный вход?

— Игра не закончена. Она только начинается! Так что оставь, пожалуйста, ненужные вопросы при себе. Обхаживай лучше свою чеченку, если чувства к ней еще не остыли.

— Приказ понял. Выполняю!

Марьям спросила:

— Что тебе сказали, если не секрет?

— Скоро сюда прибудет начальство, причем тайно! Что бы это значило, не знаю! Надо прибраться в саду и вывести из подвала твоих близких.

— Так я пошла?

— Подожди!

Волков вызвал Шестакова и Блошина, приказал им перенести тела боевиков Лемы в глубь сада. Затем вновь повернулся к девушке:

— Скажи, Марьям… я могу рассчитывать на то, что когда-нибудь буду постоянно видеть тебя рядом с собой?

Чеченка улыбнулась:

— Это признание?

— Если хочешь, признание!

— Что ж, тогда отвечу так же правдиво, как и ты. Да! Хотя это будет, наверное, трудно!

— Ничего, девочка, прорвемся!

— В этом я теперь ни капли не сомневаюсь.

Через полчаса возле дома появились полковник Калинин с неизвестным подполковником.

Командир отряда спецназа представил сына:

— Старший лейтенант Волков, командир моей разведгруппы, осуществившей акцию по нейтрализации группы банды, непосредственно подчиненной Али Асханову.

Подполковник приложил руку к берету:

— Ромов, комендант Шатана.

Калинин обратился к Сергею:

— Ну, показывай результаты своей работы.

Старший лейтенант провел командира отряда к трупам наемников, которых прапорщики сложили в ряд вдоль забора справа от дома.

Полковник удивился:

— Духи?

— Так точно! Афганцы! Наемники.

— Значит, Асханов получил подкрепление?

— Или использует оперативный резерв.

— Или так! Где Лема?

— В доме.

— Идем!

Калинин двинулся к дому Сахидовых. Семья в полном составе стояла возле дверей. Полковник сказал:

— Здравствуйте! Приготовьтесь, пожалуйста, к эвакуации! Вам необходимо покинуть поселок, поедете со мной!

Обращаясь в основном к главе небольшой семьи, Калинин пристально взглянул на Марьям. Девушка, зная, что командир отряда спецназа — приемный отец Сергея, отвела глаза, зардевшись. Полковник улыбнулся и, ничего более не добавив к сказанному, прошел в дом, где в комнате Марьям и находился скованный, пришедший в себя и мелко дрожавший Лема Агаев.

От его прежнего настроя не осталось и следа. Чувствовалось, что бандит смертельно боится.

Оглядев пленника, полковник приказал Волкову:

— Завернуть этого урода в какой-нибудь плед и вынести за пределы усадьбы. Сразу за забором — темная «девятка», затолкать «борца за свободу» в багажник. Сам с семьей Сахидовых в ту же «девятку». Водитель вывезет вас куда надо, понял?

— А прапорщики?

— Они останутся со мной. Ненадолго. Мы уйдем следом за вами спустя несколько минут.

— Ясно!

Волков приказал подготовить Агаева к транспортировке и прошел к семье чеченской девушки, которую так внезапно полюбил.

Полковник же подозвал к себе коменданта:

— Значит, делаем, как и договорились!

— Понял!

— И утром чтобы все журналисты, находящиеся в Шатане, получили нужную информацию. Неплохо и телевидение подключить, но главное — все инсценировать так, чтобы у бандитов не возникло ни капли сомнения в том, что якобы произошло с их группой!

— Я все понял, полковник!

— Вот и хорошо.

Еще через полчаса Волков с семьей Марьям и пленным, скрученным в багажнике, а также командир отряда с прапорщиками разведгруппы и старшим лейтенантом Фроловым покинули усадьбу Сахидовых.

Подполковник Ромов остался, вызвав к себе дежурную, резервную группу комендатуры. Им еще предстояла работа здесь и на ближайшей улице. Прибывшая группа привезла с собой труп неопознанного мужчины, вторую неделю хранившийся в морге.

Подполковник, объяснив задачу подчиненным, приказал:

— Все, ребята, начали! Но так, чтобы инсценировка выглядела правдоподобно. Это очень важно!


ГЛАВА 8


Пробуждение Хусейна Учигова было ужасным. Вчера он принял слишком большую дозу героина, и теперь его тошнило. Тошнота сопровождалась противной мелкой дрожью и тревожным состоянием. Он выглянул из своей палатки. Полевой лагерь еще спал, только одинокие фигуры часовых были видны на вершине перевала. Они внимательно следили за основной тропой, ведущей к базе боевиков со стороны Ойтынского ущелья. Хусейн достал из портсигара длинную папиросу, прикурил, втягивая дым вместе с воздухом. Анаша принесла облегчение, но Учигов знал, что это ненадолго и уже завтра ему вновь придется принимать героин, благо запасов зелья еще хватало, а в тайнике дома в Грозном хранилась солидная партия наркоты. Так что проблем со здоровьем, в смысле ломки, в ближайшем будущем не предвиделось. Уколоться бы сейчас, но надо подождать. Мало ли какую вводную подбросит Кадаев, покинувший базу, приказав Хусейну пополнить наемниками-афганцами отряд, чтобы компенсировать незапланированные потери во время проведения карательной операции в Ойты. Хусейн посмотрел на часы — 4.27. Рано. Вновь прилег на расстеленный на траве импортный надувной матрац. Забылся тревожным, рваным сном. Бандиты обычно спали часов до девяти. На этот раз Учигова разбудил связист в 9.30.

Приходя в себя, Хусейн спросил:

— Чего тебе?

— Вас по спутниковому каналу шеф вызывает!

— Кадаев?

— Нет! Сам Али!

Последняя фраза заставила бандита вскочить с надувной постели. Он вместе со связистом бегом кинулся к штабной палатке. Схватил трубку:

— Хусейн на связи! Слушаю вас, хозяин!

— Проснулся, сын шакала?

Раздраженный голос Асханова испугал Учигова. Али слыл человеком скорым на расправу и обычно говорил спокойно. Лишь какая-либо нештатная ситуация могла вывести Асханова из себя. Но почему он обрушил гнев на Хусейна? В чем он-то провинился? Ведь только вчера перед своим убытием Беслан разговаривал с командующим. И разговор был вполне мирный. Правда, Асханов и ему выговорил за потери, понесенные боевиками в Ойты, но не таким тоном, каким сейчас говорит с ним, Учиговым.

Хусейн сказал, едва скрывая дрожь, которая вновь начала трясти его вспотевшее тело:

— Слушаю, господин!

Асханов взорвался:

— Что ты заладил, как попугай, слушаю, слушаю! Послушай новости в десять часов. Потом дашь мне объяснения по сути услышанного. Все! В 10.15 быть на связи.

Связь отключилась.

Хусейн ничего не понимал.

Какие новости? И почему он должен их слушать? Что случилось? Но это касалось отряда, иначе Али не стал бы орать на него. Учигов выскочил из штабной палатки, приказал дежурному по лагерю срочно построить весь личный состав, исключая часовых постов слежения за подходами к базе.

Вскоре банда стояла строем на небольшой лужайке вдоль палаток и землянок. Стояла по группам. Учигов молча обошел строй. И заметил, что на левом фланге отсутствуют Лема Агаев и переданные ему вчера наемники-пуштуны из резерва Али.

Он выкрикнул:

— Где Лема? Забыли разбудить? Дежурный!

Немолодой чеченец подбежал к начальнику, доложил:

— Хусейн, я лично обошел все палатки и землянки. Ни Агаева, ни четверых афганцев в лагере нет, а на террасе у дороги в ущелье нет одного «УАЗа».

— Что?!! Лема самовольно покинул базу?

Один из строя вышел вперед:

— Хусейн! Ты же сам вчера отпустил его в Шатан!

— Что? Когда?

— Да после ужина. Неужели не помнишь?

Учигов помрачнел. Вчера после ужина он уже был под сильным кайфом и ни черта не помнил, что было. Разбираться перед строем больше не имело смысла, и он распустил банду, отправившуюся толпой к полевой кухне, где уже был готов завтрак. Хусейн задумался. Под действием наркоты он мог отпустить кого угодно хоть на Луну. И Лема воспользовался моментом. Ведь говорил же он в Ойты о какой-то бабе! Уж не к ней ли он рванул, чтобы рассчитаться с ее семейством за какие-то прошлые грехи? Точно, туда. Но каков козел?! И свидетелями того, что Учигов сам отпустил его, заручился. Хитрый шакал. Интересно, что он натворил такого, о чем стало известно Али Асханову и что так взбесило его? Взглянув на часы и увидев, что время приближается к 10.00, бросился в штабную палатку. С ходу приказал связисту:

— Быстро найди волну любой радиостанции, которая сейчас начнет передавать местные новости.

Связист кивнул головой и начал крутить ручками радиостанции. Вскоре из динамиков донеслось:

— …уничтожена банда из пяти человек, четверо являлись выходцами из Афганистана. К сожалению, провести мероприятия по ликвидации бандитов наряду местной комендатуры удалось после того, как те уже сделали свое страшное дело. Итак! В Шатан-Мартане боевиками так называемых «сил сопротивления» прошедшей ночью было совершено нападение на дом переселенцев из Грозного Сахидовых, в результате чего вся семья зверски уничтожена. Но и боевикам не удалось уйти от возмездия. Они были перехвачены войсковым патрулем при попытке покинуть селение. И уничтожены. Погиб и Лема Агаев, опознанный одним из местных жителей и, по данным командования федеральных сил, состоявший на службе в одном из отрядов Али Асханова, недавно жестоко расправившегося с мирными жителями аула Ойты, о чем мы уже сообщали. Лема Агаев также опознан как один из нападавших на Ойты. По факту совершенного преступления прокуратурой района возбуждено уголовное дело. Это были последние известия из Шатанского района. Мы переходим к другим новостям…

Хусейн сам отключил радиостанцию. С силой ударил кулаком по столику, на котором стояла станция. Ударил так, что пиала с чаем, которую только что наполнил связист, упала на пол и разбилась.

Практически тут же пропищал сигнал вызова на аппарате спутниковой связи.

Хусейн включил «трубу»:

— Да, господин! Учигов на связи!

Али Асханов вкрадчивым голосом произнес:

— Ну и как тебе новости?

— Что я могу сказать?

— Как что? Каким образом и с чьего разрешения Агаев поехал в Шатан? А также кем и по какой причине было принято решение о ликвидации семьи этих, как их… Сахидовых?

Врать Али не имело смысла, все равно осведомители донесут, как все было на самом деле, и тогда смерть неизбежна. Лучше сказать правду, естественно, не заикаясь о наркотиках, а там будь что будет. И Хусейн доложил Асханову, что он сам разрешил выход Агаева с группой в райцентр, объяснив причину — личное оскорбление, которое в свое время было нанесено Сахидовыми роду Агаевых. А то, что патруль перехватил Лему, — это дело случая, от него никто не застрахован.

Асханов терпеливо выслушал Учигова. Он понял, что подчиненный сказал правду. Проговорил:

— Хоп! Ты командовал отрядом в отсутствие Кадаева и мог принять самостоятельное решение. Это моя вина, что я не успел довести до подразделений приказ до особого распоряжения безвылазно находиться на базах. Ладно. Но с этого момента все действия только по моему личному распоряжению! А сейчас собери отряд и переведи его на запасную базу! Все!

Отключив трубку, Учигов облегченно вздохнул.

Кажется, на этот раз пронесло. Но надо немедленно организовать переброску отряда глубже в горы!

Хусейн вызвал к себе командиров боевых групп.


Примерно в это же время командир отряда спецназа, находясь на территории парашютно-десантного полка в Чечне, связался со своим заместителем, подполковником Даниловым, оставшимся в станице Союзной со второй штурмовой группой.

— Гроза-2, я — Гроза! Прошу ответить!

Данилов ответил немедленно:

— Гроза-2 слушает!

— Здравствуй, Виктор Александрович!

— Здравия желаю, Александр Иванович!

— Как у тебя дела?

— Нормально, товарищ полковник! Наблюдение за усадьбой Шаида Эдаева и прилегающими к ней стройплощадками продолжаем в установленном режиме.

— Что-нибудь путное выявили?

— Особо серьезного ничего, кроме одного обстоятельства.

— Что за обстоятельство?

— Сразу же после отъезда из Аманкула Асханова исчез и один из застройщиков, Беслан Султанов. А вчера под вечер объявился, пройдя Велийский пост на старой «Ауди».

Калинин проговорил:

— Значит, во время нападения бандитов на Ойты этот Султанов находился в Чечне?

— Так точно! Данные проверены. Я установил наблюдение за блокпостом. Так вот, у ребят Трухина сложилось впечатление, что начальник поста знает Султанова. Он не досматривал машину и, перебросившись с чеченом парой слов, пропустил «Ауди». К тому же группой установлено, что этот прапорщик вместе с сержантом-контрактником и другими военнослужащими за определенную мзду пропускают транспорт через свой пост безо всякого досмотра. Так что и Асханов мог уйти в Чечню через тот же Ведийский пост. Но тогда прапор должен находиться в сговоре либо с Али, либо с одним из его телохранителей.

— Ясно! А вот насчет Султанова… Ты пока будь на связи, скоро я вызову тебя. Надо мне здесь кое-что уточнить и решить.

— Есть, товарищ полковник!

Калинин отключил специальную станцию, прошел на территорию полковой гауптвахты, где в отдельной камере, втайне ото всех, даже от командира полка, под охраной бойцов первой штурмовой группы находился Лема Агаев.

Через несколько минут полковник вошел в камеру бандита. Присел на принесенный табурет напротив прикованного к солдатской кровати Агаева. Закурил, мрачно глядя на бандита. От этого взгляда, не сулящего ничего хорошего, Лема отодвинулся к стене. Калинин спросил:

— Тебе дали возможность прослушать утренние новости?

— Да, но по радио сказали неправду! Я…

Полковник перебил Агаева:

— Неважно! Главное в другом, теперь ты понял, что для всех, в том числе и для семьи, и для подельников, ты перестал существовать? Тебя нет! Ты убит!

— Но…

Калинин, не обращая внимания на попытки Лемы что-то сказать, продолжал:

— И я прямо здесь и сейчас могу расстрелять тебя. Это ты понимаешь?

— Да!

Голос бандита потух. Этот русский офицер с безжалостными глазами действительно мог сделать с ним все, что захочет.

— Хорошо, что ты это понимаешь! И я пристрелю тебя, если потеряю интерес к твоей паскудной персоне, который пока еще существует. И заключается этот интерес в следующем. Я хочу знать, кто выводил ваш отряд на Ойты?

Бандит с готовностью ответил:

— Беслан Кадаев.

Полковник кивнул головой:

— Допустим! Он находился в банде все время, когда готовилась акция?

— Нет! Готовили отряд мы, командиры групп, под началом Хусейна Учигова. Кстати, я могу сказать, где базируется отряд.

— Об этом позже. Когда же появился на базе Кадаев?

— Ночью накануне нападения. Он прибыл на базу после полуночи и сразу же собрал нас, командиров подразделений. Закурить разрешите?

Калинин, подумав, протянул узнику зажженную сигарету. Лема, жадно затягиваясь, втянул в себя дым.

Допрос продолжился.

— Кадаев поставил задачу и повел отряд к аулу, так?

— Да, так оно и было. Мы заходили с четырех сторон…

— Это мне известно, как известно и то, что вы сделали в селении, что добили своих раненых, и то, каким маршрутом уходили.

Агаев опустил голову.

Полковник спросил:

— Когда Кадаев покинул лагерь?

— Вчера.

— И куда направился?

— Не знаю, клянусь, не знаю! Если бы он не уехал, я не смог бы поехать в Шатан. Беслан не отпустил бы!

Полковник поднялся. Агаев, уронив окурок на бетонный пол, вжался в стену.

Калинин усмехнулся:

— Живи пока! Да, совсем забыл: что тебе известно о Велийском блокпосте?

— Ничего! Нет, знаю, конечно, что такой существует, но не более того.

— Учти, ложь и пуля в лоб — для тебя понятия идентичные! Понимаешь, о чем я говорю?

— Понимаю!

— Значит, конкретно о российском Велийском блокпосте тебе ничего не известно?

— Нет, господин офицер, не известно.

Развернувшись, полковник вышел из камеры.

Дверь закрылась, а Агаев, вытерев обильно выступивший пот, бессильно опустился на матрац, задрав голову к потолку, готовый завыть раненым шакалом.

Калинин же прошел в штаб полка, где ему выделили отдельный кабинет. По своей связи вызвал старшего лейтенанта Волкова:

— Сережа?

— Я, отец!

— Ты вот что, навести свою Марьям и с ней зайди ко мне.

— Что-нибудь случилось?

— Я не могу пригласить сына с невесткой?

— Ты в своем репертуаре!

— Иным уже не стану! Давай, Сережа, поторопись.

Ждать Волкова с чеченской девушкой долго не пришлось. Семью разместили в отдельном отсеке офицерского модуля, рядом с бараком, где находились боевые группы отряда спецназа.

В кабинет заглянул Волков:

— Разрешите, товарищ полковник?

— Если с девушкой, то разрешаю!

Сергей пропустил Марьям вперед.

Калинин предложил молодой паре присесть за стол совещаний. Обратился к девушке:

— Как родители и брат, Марьям?

— Нормально! Привыкаем потихоньку.

— Никто не обижает?

— Наоборот, повышенное внимание уделяют, а из столовой двойные порции доставляют. Из санчасти телевизор принесли, настроили, Москву показывает. Даже неловко как-то. А брата десантники утром брали на вождение. Вернулся счастливым. Рассказывал, как сам боевую машину водил. Так что нормально все! Чужими себя не чувствуем.

— Вот и хорошо!

— Одно неприятно!

— Что именно?

— То, что сообщили в утренних новостях, а позже показали по телевидению. Дом жалко. Мы же его всей семьей по кирпичику из руин поднимали.

Калинин вздохнул:

— Иначе поступить мы не могли, Марьям! Поимкой Агаева наша работа не закончилась. А дом мы еще построим! Большой, просторный, красивый дом!

Девушка улыбнулась.

Полковник поднялся. Прошелся по кабинету, вновь обратился к чеченке:

— Я понимаю, Марьям, тебе тяжело вспоминать ужас бойни в Ойты и встречу с Агаевым, но надо бы кое-что вспомнить.

Марьям же ответила:

— Скажите, что надо вспомнить, возможно, и вспомню.

— Вспомнить желательно, не видела ли ты случайно в ауле главаря банды?

Зная, что девушка во время налета бандитов находилась в стороне от площади, откуда и руководил резней Кадаев, и в саду, что спасло ей жизнь, отчего шансов на положительный ответ почти не было, полковник, следуя какому-то шестому чувству разведчика, все же задал этот вопрос.

Марьям покачала головой.

— Нет! Да я и не знаю, кто у них был главарем. Но еще одну знакомую физиономию, кроме рожи Агаева, видела.

— Кого же?

— Беслана Кадаева!

Полковник не удержался от удивленного возгласа:

— Кого?!!

Марьям посмотрела сначала на полковника, потом на Сергея, в чьих глазах тоже прочитала крайнее изумление.

— А что?

Полковник приложил ладонь ко лбу:

— Подожди, Марьям, подожди. Я не ослышался, ты назвала имя Беслана Кадаева?

— Ну да!

Волков спросил:

— Откуда ты его знаешь?

Марьям повернулась к старшему лейтенанту:

— Да все просто, Сережа. Этот Кадаев, как и Агаев, до войны жил в Грозном. Насколько помню, он был каким-то начальником по канализации в нашем районе. Часто обходил квартиры, у него еще всегда с собой портфель был.

Полковник, сев в кресло, протянул:

— Та-а-ак! Но как тебе удалось увидеть его, ведь ты находилась в саду?

— Да, это так! Но когда я, убежав от Лемы, юркнула в сарай, то обернулась посмотреть, нет ли сзади Агаева, и увидела Кадаева.

— Он что, тоже находился во дворе убитого милиционера?

— Нет! Кадаев стоял на улице. А увидела я его потому, что от двери сарая Шалдаева по палисаднику прорублена полоса, видимо, Саид хотел проложить дорожку или выкопать траншею, не знаю. Так что часть улицы была видна. И видна еще и потому, что там стоит столб освещения. Вот как раз под ним, в компании еще двух бандитов, и стоял Беслан Кадаев. И он, оказывается, подался в боевики. А почему вы акцентировали внимание именно на нем?

Полковник вновь поднялся:

— Дорогая Марьям, ты представить себе не можешь, как помогла нам. Это же такая удача. Ты золотце, Марьям!

— Но я ничего не понимаю.

Калинин кивнул сыну:

— Сережа, объясни!

Волков положил руку на ладонь девушки:

— Дело в том, Марьям, что бывший специалист по канализации Беслан Кадаев и является командиром отряда, устроившего бойню в Ойты!

Большие глаза чеченки еще более расширились:

— Кадаев руководил бандой?

— Да! И продолжает руководить! Но, думаю, недолго ему гулять по белу свету.

Полковник присел напротив молодых:

— Так, родные вы мои! Главное установлено: Марьям знает в лицо Кадаева, что тому, в свою очередь, неизвестно. Как думаешь, Марьям, встреть тебя сейчас Кадаев, он узнает тебя?

Девушка пожала плечами, но ответила отрицательно:

— Вряд ли. Думаю, не узнает. Когда он бродил с портфелем по квартирам, я была еще совсем девочкой.

— Отлично. А теперь, Марьям, следующий вопрос: ты могла бы со мной и Сергеем совершить путешествие в одно место за пределы Чечни?

Предвосхищая ее вопрос, Калинин завершил:

— С твоими родителями я договорюсь.

Марьям вновь пожала плечами:

— Ну, если так, то почему бы и не попутешествовать? Я за пределы Чечни никогда не выезжала.

— Вот и договорились.

Полковник повернулся к Волкову:

— Давай, Сергей, к пилотам! Пусть срочно готовят «вертушку» к взлету. А мы с Марьям посетим ее родителей. Затем сборы, и через два часа все у меня, здесь же!

Сергей вышел из кабинета, направился к вертолетным площадкам полка ВДВ, где стояли и «вертушки» спецназа. Калинин, переговорив с родителями девушки и получив их согласие на «командировку» Марьям, вернулся в кабинет. Связался с заместителем, который ждал вызова командира отряда.

— Виктор? Александр!

— Да, Александр Иванович!

— Готовься к встрече, я вылетаю в Союзную!

Подполковник Данилов удивился:

— Могу я узнать причину такого решения?

— При встрече узнаешь все. А до этого свяжись-ка с начальником ФСБ района. Желательно увидеться непосредственно по прилете.

— Хорошо! Сделаю!

— У меня все! Примерно в полшестого буду на базе!

— Жду!

Полковник вновь закурил. Постепенно в голове вырисовывался план дальнейших действий. Если все срастется, то задача отловить Кровавого Али станет не такой уж и невыполнимой, несмотря на все препоны, которые ставятся при начале любой операции по Асханову. Но… поживем — увидим.

Волков с Марьям появились вместе.

Старший лейтенант доложил:

— Вертолет борт 047 к вылету готов.

Полковник перевел взгляд на чеченку:

— Ты, Марьям?

— Первый раз полечу на вертолете. Да я и на самолете-то не летала. Интересно.

Калинин добавил:

— И боязно, наверное?

— Немного!

— Ну, что ж, ребятки, все у нас готово. В путь?

Как и запланировал Калинин, шасси одного из приданных отряду «Ми-8» плавно коснулись бетонки посадочной площадки базы в 17.20.

Калинина встречал Данилов.

Он подошел к трапу и, как положено, доложил:

— Товарищ полковник, во время вашего отсутствия в отряде происшествий не случилось. Личный состав занимается в соответствии с распорядком дня.

Офицеры пожали друг другу руки. Данилов поприветствовал и Волкова с Марьям, которую ему представил Калинин. Не успел несущий винт прекратить вращение, как командирский «УАЗ» отошел от вертолетной площадки. Калинин, сидящий впереди, обернулся, спросил заместителя:

— Фээсбэшника пригласил?

— Как и приказывали. Он ждет вас в моем кабинете.

— Добро!

До штаба добрались за считаные секунды.

Вошли в кабинет подполковника Данилова. Там офицеров и девушку встретил начальник отдела ФСБ по району майор Анатолий Груздев. Калинин удалился с ним к себе. Заместитель, командир разведгруппы и чеченская девушка остались в кабинете Данилова. Подполковник был из разряда людей, не любящих задавать лишние вопросы, зная, что нужную информацию до него доведут, поэтому вышел в дежурку.

Марьям спросила:

— Скажи, Сережа, папа твой рядом, а где мама? Здесь же?

— Нет, Марьям! Она пока в Ростове. В госпитале работает. А вообще-то мы живем в закрытом военном городке под Москвой. Но мама не оставляет нас и, когда отряд перебрасывают в какую-либо точку, следует за ним, устраиваясь где-нибудь поблизости, чтобы быть рядом.

— Твои родители, наверное, очень любят друг друга.

— Да!

— Это хорошо! Любовь — это жизнь, это счастье! Плохо, когда нет любви, а есть расчет. Тогда человек долго не живет. Он медленно умирает, порой не замечая этого. Вот ты боишься смерти?

Волков, взглянув на девушку, пожал плечами:

— Не знаю! Просто не думаю о ней. Кто-то хорошо сказал, что смерти не существует вообще.

— Как это?

— Когда человек живет, ее еще нет, когда он умер, ее уже нет! Вот и получается, что нет смерти!

— Может быть. Но только для того, кто думает лишь о себе. Кому безразлично, как воспримут его кончину родственники, как будут убиваться близкие. Произнесенное тобой утверждение — философия эгоистов.

— Ты права!

Вошел Калинин.

— А где Данилов?

Сергей ответил:

— Тактично оставил нас наедине с Марьям!

— Ясно.

Он выглянул в коридор, выкрикнул:

— Дежурный!

В ответ армейское:

— Я!

— Подполковника Данилова ко мне!

Из глубины штаба послышалось:

— Иду, Александр Иванович.

Полковник потер ладони.

— Так! С Эдаевым вопрос вроде решен.

Старший лейтенант переглянулся с подполковником. Но Калинин уже сменил тему, обратившись к Данилову:

— Виктор Александрович, а что ты мне об обстановке на Велийском блокпосту не доложил?

Заместитель командира отряда резонно заметил:

— Вы не спрашивали о нем.

— Да? Значит, спрошу!

Калинин повернулся к молодым людям:

— Сергей! Марьям работать завтра, завтра я и скажу, что надо будет сделать, а пока отведи ее к нам домой — и отдыхайте. Места там хватит. Думаю, все лучше, чем в общаге. Я же останусь здесь. Жду вас ровно в семь утра.

Сергей отворил перед девушкой дверь кабинета:

— Прошу!

Она вышла. Старший лейтенант повернулся к отцу, постучал пальцем по лбу. Полковник не понял жеста сына и вопросительно вскинул голову, но сын лишь махнул рукой, взял дорожную сумку Марьям и последовал за девушкой.

Они вышли из штаба.

Пошли по тенистой аллее. Сергей сказал:

— Конечно, ты можешь переночевать в общежитии, я обеспечу тебе номер со всеми удобствами и даже охраной, но…

Марьям, как-то загадочно взглянув на старшего лейтенанта, ответила:

— Твой папа, по-моему, сказал, где мы можем переночевать. Или ты не хочешь провести меня в свой дом?

— Хочу, конечно, но…

Она искренне рассмеялась:

— Что с тобой, Сережа? В бою ты храбр и решителен, как тигр, а перед слабой девушкой растерялся. Я думала, русские мужчины более раскрепощены с женщинами.

— Черт его знает, что со мной происходит. Я совершенно запутался. С одной стороны, эти уроды Али, Лемы, Аманы, с другой — ваши обычаи. Не знаю, как вести себя.

Марьям произнесла:

— А ты поступай так, как подсказывает твое сердце.

— Легко сказать. Знала бы ты, ЧТО подсказывает мое сердце, думаю, пощечиной не отделался бы…

Городок, в котором базировался отряд, был небольшим, и молодые люди быстро дошли до двухэтажного кирпичного дома. Зашли в подъезд, поднялись на второй этаж. Сергей открыл дверь:

— Прошу в дом моих родителей. Временный дом. А своего, поскольку холостяк, еще не имею.

Марьям вошла внутрь. Обратила внимание на обилие книг, которыми были забиты два шкафа.

— Это ваши книги?

— Угу! Отец их всегда с собой возит. Когда мы находимся в отстое, то есть в режиме ожидания или подготовки, то вместе и читаем.

Девушка сделала интересный вывод:

— Тот, кто много читает, не может быть плохим человеком.

— Это смотря что читать!

— Да, конечно.

Марьям прошла на кухню. Сергей как тень следовал за ней и не знал, как себя вести.

Девушка спросила:

— Из чего я могу приготовить ужин? И что ты хотел бы покушать?

— Да мне без разницы. А продукты все в холодильнике. Тебе помочь?

— Нет. Кухня не для мужчин.

— Тогда я приму душ. И приготовлю ванну для тебя.

— Хорошо!

После душа и ужина решили ложиться спать.

Сергей предложил Марьям спальню. Девушка, чему-то улыбаясь, спросила:

— А где ляжешь ты?

— Да вон, на софе. Мне все равно, могу в кресле спать, могу на полу!

И вновь Марьям улыбнулась:

— Хорошо! Раз так решил мужчина, пусть так и будет.

Она, захватив свою сумку, ушла в спальню.

Сергей закуривал очередную сигарету, когда Марьям вышла из комнаты. Волков машинально погасил окурок, взглянул на Марьям. Девушка протянула руку:

— Не мучайся, Сережа! Идем со мной!

Как завороженный, он подал ей свою ладонь и последовал в спальню. Он не помнил, как разделся, как сняла с себя белье Марьям. Сергей что-то попытался сказать, но девушка закрыла его рот страстным поцелуем. Офицер почувствовал ее упругое дрожащее тело и… провалился в пропасть неведомого и не виданного никогда ранее наслаждения.

Время перестало существовать. Любовь захватила их в свои сладостные оковы. К пяти утра влюбленные оторвались друг от друга. Марьям положила голову на грудь Сергея, и ее черные распущенные шелковистые волосы накрыли ее легким покрывалом. Она прошептала:

— Теперь ты мой муж! Я — твоя жена! Ты будешь единственным мужчиной в моей жизни. Буду ли я таковой для тебя?

Сергей ответил уверенно:

— Да, Марьям, будешь. Одной-единственной, как моя мать для моего отца.

— Прошу, не изменяй мне. Иначе я умру!

— О чем ты говоришь, Марьям? Я же обещал!

— Это хорошо.

После недолгого молчания Сергей спросил:

— А если твои родители будут против нашего брака?

— Нет, Сережа, не будут! Уже не будут. Я стала женщиной, и сделал ею меня ты. Они не будут против. Только…

— Что только?

— Я мусульманка, Сережа! Возможно, твоя вера когда-нибудь станет и моей верой, но пока этого не произойдет, относись, пожалуйста, терпимо к тому, что я буду соблюдать ритуалы своей религии. Хорошо?

— Какой разговор? А эти ритуалы не устанавливают периода воздержания от близости?

Молодая женщина рассмеялась:

— Нет! Не устанавливают! По крайней мере для меня!

— Тогда все нормально!

— Ты скажешь завтра своему отцу о том, что произошло между нами?

— Скажу! А могу и не говорить. Как лучше для тебя?

— Лучше скажи!

— Без вопросов!

Времени на сон у молодых не осталось, Сергей и Марьям в шесть утра уже были на ногах. Закрывшись в ванной комнате с простынями, сохранившими следы первой ночи, она вынесла их чистыми, вывесила на балкон. После чего, быстро приняв душ, слегка позавтракав и одевшись, Сергей и Марьям покинули квартиру, направившись в штаб отряда специального назначения. Хотя пришли они за пять минут до назначенного времени, возле штаба стояла командирская машина, и сам полковник Калинин курил на ступеньках. Увидев молодых, поздоровался и поинтересовался:

— Ну, как отдохнули?

Ответил Сергей:

— Нормально!

— Что-то по твоему лицу не видно этого!

— Отец?! Ну что ты в самом деле?

— А что? Жизнь есть жизнь. И против законов природы не попрешь! Ну, ладно, сколько сейчас времени?

Командир отряда посмотрел на часы: 7.01.

— Пора в путь!

Сергей подошел к отцу:

— Пап, я хотел тебе сказать…

Калинин прервал сына:

— Не надо! Я все прекрасно понимаю. Кстати, вечером звонила мать, я ей объяснил ситуацию, и теперь ей не терпится увидеть Марьям!

— Но как ты мог? А если бы у нас с ней ничего не вышло?

— Интуиция. Поехали!

Сергей и Марьям сели на заднее сиденье. Калинин, как и положено командиру отряда, устроился впереди, на месте старшего. Волков передал возлюбленной слова отца. Желание матери Сергея увидеть Марьям взволновало женщину. Она наклонилась к уху Сергея и спросила:

— А вдруг я не понравлюсь ей?

— Этого не может быть!

— А вдруг она воспротивится тому, чтобы сын женился на чеченке, мусульманке?

— Мать у меня без подобных предрассудков. Главное — был бы человек хороший, а ты хорошая. Но поговорим позже, а то неудобно получается, воркуем, как голубки, а впереди неизвестно что. Надо сосредоточиться.

— Ты прав.

Марьям отодвинулась от Сергея, приняв серьезный вид.

В 7.35 «УАЗ» въехал в поселок Аманкул. Его встретила машина майора Груздева.

Анатолий сообщил, что в администрации поселка все для проведения акции готово. Полковник предложил проверить готовность на месте, и машины направились в центр поселка. Их оставили в гараже и вошли в здание через заднюю дверь.

Прошли по коридору. Груздев кивнул на две двери:

— Пришли. Первая дверь в отдел по землеустройству, вторая — в архив.

Вошли в отдел. Рабочая обстановка. Все нормально. Груздев указал на крохотный шарик в самом углу за стулом заместителя начальника:

— Объектив видеокамеры. Под крышкой стола «жучок». Монитор и магнитофон с динамиком в соседней комнате.

— Там же архив?

— Был! До вчерашнего вечера. Ночью бумаги перенесли в подвал. Посмотрите?

— Да!

В соседней комнате на столе у стены монитор с оборудованием, принимающим и одновременно записывающим картинку с видеокамеры, а также магнитофон с небольшим динамиком, предназначенные для прослушивания и фиксирования на ленту всего того, что будет сказано в кабинете начальника отдела по землеустройству поселковой администрации.

Полковник остался доволен работой. Напоследок спросил:

— А сам землеустроитель не подведет?

— Нет! Мужчина серьезный, в прошлом афганец, мы с ним поговорили, он сразу понял, что требуется сделать, и без раздумий согласился.

— Когда он придет?

— Как обычно, в 8.00 в понедельник. А вы можете устроиться в комнате справа. Аппаратура включается оттуда.

— Добро!

— Инспектор ДПС проинструктирован и будет готов выполнить задание! Машина подставы стоит в гараже администрации, можете забрать ее в любое время.

— За работу и помощь спасибо!

— Не за что, одно дело делаем.

Майор вышел во двор. Полковник обратился к Сергею с Марьям:

— Прошу в комнату архива. Там объясню, что нам, ребятки, предстоит сделать в понедельник, 28 июля!


ГЛАВА 9


А вечером в пятницу, после того как вернувшийся из Чечни Беслан поведал Эдаеву и Бусалову о результатах проведенной в Ойты акции, Шаид получил через курьера Аманкульской поселковой администрации предписание явиться в понедельник к 10.00 в отдел по землеустройству. Туда же приглашались Беслан Султанов и Керим Бусалов.

Эдаев и его «соседи» удивились. Вроде все, касающееся строительства домов на окраине Аманкула, с местными властями было согласовано, и до этого дня администрацию не интересовало, что происходит на участках чеченцев. И вдруг вызов!

Шаид спросил Кадаева и Бусалова:

— Что сие приглашение означает?

Кадаев-Султанов небрежно махнул рукой:

— Чиновники давно зарплату не получали. Ерунда, предъявят какие-нибудь претензии, мол, обмер участков произвели неточно, намекнут, что все можно решить просто и на месте. Что ж, кинем им кусок. Успокоятся. Чиновники все одинаковы. Им лишь бы сорвать с кого. Не вижу ничего необычного в этом приглашении. Хорошо, что я успел вернуться. Впрочем, вы и без меня уладили бы дело.

Подельника поддержал и Бусалов. Он полностью согласился с Кадаевым.

Шаид, поразмыслив, успокоился.

Утром в понедельник троица подъехала к администрации. Вместе и прошли к отделу по землеустройству. На двери висела табличка:
		Начальник отдела


		Севидов


		Юрий Павлович


		Часы приема 10.00–17.00


		по рабочим дням.


Шаид постучал в дверь.

Услышал из кабинета:

— Да?

Эдаев открыл дверь:

— Разрешите, Юрий Павлович?

— Эдаев?

— Он самый, вызывали?

— Приглашал. Вызывают в милицию, суд, прокуратуру и военкомат. Проходите, присаживайтесь.

Шаид присел на стул напротив Севидова.

— Чем обязан, Юрий Павлович?

— Да вот хочу предложить вам еще пару участков. Земля хорошая, рядом с карьером. Возьмете?

Эдаев не ожидал подобного развития событий.

— Э, уважаемый Юрий Павлович, надо подумать!

— Думайте, Шаид. Земля чистая, ранее была отдана одному предпринимателю, собиравшемуся что-то делать в карьере, но он внезапно отказался от своей затеи и решил продать участки.

— Вот как? И сколько все будет стоить?

Севидов назвал сумму.

Эдаев потер лоб:

— Дороговато, конечно…

Начальник отдела перебил его:

— Зато выгодно во всех отношениях. Я выступаю в качестве посредника, это не мой профиль и не в моей компетенции распределять земли, но почему не помочь хорошим людям?

— И заработать неплохо на этом, да?

— Не без этого, Шаид! Сейчас просто так ничего не делается. Не вам мне это объяснять. Думайте, только недолго. Иначе предложу товар другим людям.

— Хорошо, хорошо! Уже завтра я позвоню вам, Юрий Павлович.

— Буду ждать звонка.

Эдаев поднялся, направился к двери. У порога обернулся и спросил:

— А моих соседей, если не секрет, вы по какому поводу приглашали?

Севидов улыбнулся:

— А вот это уже наши с ними дела! Пусть зайдут вместе. До свидания!

— До свидания!

Эдаев вышел из кабинета. Кивнул подельникам за спину:

— Идите! Начальник зовет вас.

— А что за дела, Шаид?

— Все нормально! Дома объясню. Я жду вас в машине.

Кадаев с Бусаловым проследовали в кабинет.

Как только они появились там, Марьям вскрикнула:

— Кадаев!

Полковник наклонился к женщине:

— Кто из двоих конкретно?

Она указала на того, кто представился Султановым.

— Ты не ошибаешься, девонька?

— Нет! Это он был в Ойты!

— Понятно! Так, Серега, связь с Дедом!

Старший лейтенант передал рацию отцу:

— Дед? Ты на месте?

— Так точно!

— Машину получил?

— Да, старую «треху»!

— Приготовься, по моей команде проведешь акцию!

— Я готов! «Ауди» точно пойдет по старому маршруту?

— Должна! Но даже если и покружит по поселку, к усадьбе Эдаева ведет одна дорога. На перекрестке и подлови их тачку.

— Есть. Все сделаем в лучшем виде!

Полковник переключился на майора ФСБ Груздева:

— Анатолий? Я — Калинин!

— Слушаю, товарищ полковник!

— Комната в отделении ГИБДД готова?

— Конечно! Зацепили кого?

— Зацепили!

— Ну и добро. Я нахожусь в отделении. Будет еще нужна помощь, связывайтесь!

— Хорошо! Отбой!

Калинин вновь перевел взгляд на экран. Сергей тактично отвел Марьям от монитора и усадил на стул в углу комнаты. Он видел, как тяжело ей вспоминать события в Ойты! Да и миссия ее закончилась. То, что надо, она сказала.

В соседнем кабинете Севидов, как это говорится, разводил чеченов, утверждая, что они заняли большую территорию, чем та, которая была им выделена. Чеченцы пытались доказать обратное. Но начальник отдела был непреклонен. Либо доплатить, либо участки будут урезаны, хотя в принципе можно найти компромиссное решение, которое обойдется застройщикам в каких-то триста долларов. Кадаев с Бусаловым начали торг. Сошлись на двухстах условных единицах, которые тут же и были переданы Севидову в обмен на новые проекты земельных угодий чеченцев. Стороны разошлись. Беслан и Керим проследовали на улицу, ругая на своем языке неуемную жадность русских чиновников. Как только они покинули здание, полковник вышел в коридор. От двери глядя на «Ауди», дождался, пока иномарка тронется с места. Та, развернувшись, пошла прямой дорогой к усадьбе Эдаева.

Калинин поднес ко рту рацию:

— Дед?

— Я!

— Начинай! Объект пошел к усадьбе Эдаева.

— Понял! Поиграем с чухонцами!

Дорога от здания администрации до усадьбы Эдаева была главной, и только на выезде ее пересекала равнозначная дорога, образуя нерегулируемый перекресток.

Возле него, скрытый от центральной улицы двухэтажным домом, поставил «Жигули» прапорщик Гоголев. Сам вышел из машины, глядя влево. «Ауди-100» увидел вовремя. Вернулся к «Жигулям», прикинул время и, как только подержанная иномарка въехала на перекресток, рванул свою «треху» наперерез. Шаид, находящийся за рулем, не успел среагировать, и «Ауди» врезалась в ее заднюю дверцу слева, отбросив «трешку» на тротуар. Прапорщик Гоголев вышел из перекошенного автомобиля, посмотрел на «Жигули»:

— Ах ты, еш твою за ребра?! Ну не мать твою?

Он повернулся к «Ауди», из которой выбрались невредимые чеченцы. Гоголев, увидев их, заорал:

— Эй вы, чурбаны немытые. Вы че натворили-то? Пустили козлов в поселок на свою голову. Привыкли на ишаках ездить. На хера за руль машины садиться, если глаза на затылок стянуты?

Эдаев понимал, что в столкновении виноват он: «жигуль» на этом перекрестке имел преимущества в движении, и «Ауди» должна была пропустить его. Но этот мужик появился так внезапно!

Шаид подошел к переодетому в гражданское прапорщику:

— Ну, чего ты кричишь, брат?

Дед чуть не подскочил:

— Какой я тебе брат, урод черножопый? Ишак карабахский тебе брат!

Гоголев серьезно оскорбил Эдаева. Но тот сдержал себя. Вокруг начали собираться любопытные.

— Чего ты ругаешься? Ну, виноват я, признаю. И полностью возмещу ремонт!

Взгляд Гоголева помягчел:

— Возместишь?

— Конечно! Только давай решим все между собой.

— Ладно, чурбан, пять штук баксов с тебя.

Эдаев изумился:

— Сколько?

— Глухой? Пять тысяч долларов!

— За эту рухлядь?

— Ты на свою кочерыжку посмотри! Моя тачка поновей будет. И бегала ласточкой. Я недавно новый движок поставил, балку переднюю заменил. Да она, — он указал на разбитую машину, — еще не один десяток тысяч верст легко пробежала бы. А теперь? Теперь ремонт. А после ремонта еще неизвестно, как она себя поведет. Я считаю, она уже не тачка, ее спихивать придется. А меня машина кормит. Так что, если хочешь по-хорошему разойтись, выкладывай пять штук, ну ладно, четыре, я годовалую «волжанку» возьму!

— Да ты что? Ей красная цена полторы тыщи.

Мужик подошел к Эдаеву:

— Полторы, говоришь? А вот узнаешь, какая ей цена, у меня племяш в областной ГИБДД майором служит, у него и оценщик есть. Он тебе, мудак, насчитает! Да еще прав лишит, будешь на осле ездить, тебе он привычней.

В это время, играя огнями сигнальной мачты, подъехал автомобиль ГИБДД. Из него вышел старший лейтенант. Офицер, направленный к месту «аварии» майором ФСБ и проинструктированный им, сразу обратился к Гоголеву:

— Ну, что тут произошло? Кто тебя обидел, Иваныч?

Прапорщик кивнул на чеченцев:

— Да вот чухонцы, мать иху, разделали мою ласточку. Да еще платить не хотят за ущерб.

Старший лейтенант ДПС, поигрывая палочкой, спокойно проговорил:

— Разберемся, Иваныч! Не волнуйся!

— Разберись, Сашок!

И, обернувшись к Эдаеву, злобно усмехнулся:

— Саня в Чечне вашей два года срочной отпахал. Он разберется, мало не покажется!

Офицер, подойдя к чеченцам и представившись, спросил:

— Кто из вас находился за рулем во время столкновения?

Эдаев ответил:

— Я, товарищ старший лейтенант!

— Признаешь, что виноват в аварии?

— Конечно! И предложил этому мужчине полностью оплатить ремонт его машины, но он, извините, заломил такую сумму! За эти деньги три такие тачки купить можно!

Старший лейтенант внешне безразлично повторил:

— Разберемся!

Он достал рацию, вызвал отделение ГИБДД:

— Вася? Это Рудин. У нас тут на выезде из поселка авария!.. Что?.. Нет, без жертв, чечены помяли «треху» Иваныча!.. Да! Так ты пришли сюда того, кто свободен, перегнать машины на штрафплощадку, а я водителей к нам привезу. Протокол на месте составим, заодно и экспертизу на алкоголь и наркоту проведем!.. Что?.. Ну да, на пересечении… прямо на перекрестке! Да… картина ясна, виновный не отказывается. Все нормально… давай!

Отключившись, инспектор ДПС посмотрел на Эдаева:

— Сейчас подъедет патруль, ребята отгонят вашу иномарку на штрафплощадку. Туда же проследуют и «Жигули», разбитые вами. Вас же с потерпевшим прошу в мой автомобиль. Поедем протокол оформлять.

Старший лейтенант обернулся к Гоголеву:

— Иваныч! Двигай сюда! Поедем в отделение.

— А тачка?

— Ее следом пригонят.

— А кто до твоих ребят присмотрит за ней? Давай я сам отгоню, она на ходу!

— Нет! Могу лишь разрешить дождаться патруля, а вдруг ты пьяный и через минуту тебя развезет? Нет уж. Стой на месте и жди патруля, он доставит тебя в ГИБДД.

— Ладно! Но я и капли сегодня в рот не брал. Хотел, как домой приеду, да эти чурбаны всю хотелку обломили.

Из группы чеченцев выступил Бусалов:

— Офицер, мы можем сопровождать нашего товарища?

— Зачем? Что я его, в тюрьму забираю? Подпишет какие надо бумаги, пройдет экспертизу и вернется. Так что топайте до своей резервации, благо тут близко.

Эдаев сел в машину инспектора дорожно-патрульной службы, и та, развернувшись, направилась по главной улице обратно к администрации, рядом с которой находилось местное отделение милиции.

Старший лейтенант проводил чеченца до двери с табличкой:
		Инспектор ДПС


		лейтенант Зайцев И.И.


— Вам сюда, господин Эдаев.

Шаид вошел в кабинет и увидел за столом человека, по возрасту и внешнему виду которого не скажешь, что он всего лишь лейтенант. Рудин доложил:

— Вот, Иван, доставил Эдаева! Принимай!

— Хорошо! Проходите, Шаид, присаживайтесь.

Старший лейтенант пропустил в кабинет Волкова, закрыл дверь. В коридоре в окружении бравых парней сидела молодая чеченка.

Инспектор отчего-то вздохнул и отправился на штрафплощадку встречать машины Эдаева и того человека, которого майор ФСБ приказал называть Иванычем и которого ранее Рудин в глаза не видел.

Эдаев устроился на табурете напротив Калинина. Волков же остался стоять у дверей. Эдаев бросил взгляд на Сергея, спросил командира отряда спецназа:

— А это кто, лейтенант?

Калинин спокойно ответил:

— Эксперт!

— Что-то я…

Полковник поднялся, ударил ладонью по столу:

— Все, Эдаев, игры кончились. Я — командир отряда специального назначения по борьбе с терроризмом. Называть меня полковник. В коридоре бойцы отряда. Иваныч, который подрезал твою иномарку, мой прапорщик! И ты здесь не для того, чтобы оформлять банальную дорожную аварию! Ты здесь для того, чтобы попытаться, я повторю, попытаться спасти свою шкуру!

Шаид вдруг почувствовал, как все тело покрылось липким потом, а руки задрожали. Он был шокирован этими словами. Но сумел взять себя в руки, решив отпираться. Даже если это спец по борьбе с терроризмом, то что он может предъявить Эдаеву, ведущему образ жизни мирного человека? Он произнес:

— Я не понимаю, господин полковник, чем моя скромная персона привлекла интерес столь серьезного подразделения.

— Хватит слов. С этого момента отвечать на мои вопросы!

Шаид нахмурился:

— Я гражданин России, как и вы, и готов отвечать за поступки, которые совершил, но разговаривать с вами я не намерен. Требую прокурора и адвоката!

Полковник нагнулся к Эдаеву:

— Вот как? А им вы расскажете, каким образом в фундаменте строения, расположенного рядом с вашим домом, оказался труп майора Левитина Андрея Михайловича, однажды утром выведшего из части, где служил заместителем, колонну с оружием, подвергшуюся нападению в лесном массиве недалеко от Аманкула, в результате чего солдаты, сопровождавшие груз, были убиты, вместе с грузовиками спрятаны в карьере, завалены грунтом при помощи экскаватора, который лично вы арендовали у местного автопредприятия? Объясните, кто и в каких целях заминировал завал и сам экскаватор? И куда делось похищенное оружие? Про автобусы расскажете, да? И о господине Султанове поведаете, который под именем Кадаева руководил отрядом боевиков, зверски уничтоживших мирных жителей аула Ойты в пятницу двадцать пятого числа? Это вы представителям правоохранительных органов расскажете?

Эдаев заметно побледнел, но продолжал держать себя в руках. Обвинения этого полковника шокировали бандита, и все же командир спецназа так и не привел какие-либо факты, которые можно было бы напрямую связать с Эдаевым. Поэтому он проговорил:

— Я не понимаю вас! Что строители залили в фундамент соседских построек, меня не интересует, это не моя стройка. Экскаватор я действительно арендовал, но его угнали. О чем я сообщил и хозяину техники, и правоохранительным органам. То, что Султанов, или, как вы еще его называете, Кадаев накануне выезжал в Чечню, тоже соответствует действительности, но чем он там занимался, мне неизвестно, он говорил, что решал вопросы с переездом сюда. Я также слышал о нападении на российскую колонну с оружием. Между прочим, в этот день я отсутствовал в Аманкуле, и этому есть свидетели. Меня проверял офицер, который и обнаружил экскаватор. В чем вы хотите обвинить лично меня? Я не чувствую за собой абсолютно никакой вины, так что продолжаю требовать прокурора. И на его вопросы я найду, что ответить!

Калинин внимательно посмотрел на Шаида:

— Ну что ж. А как вы объясните то, что принимали в своем доме находящегося в федеральном розыске и известного всей стране террориста Али Асханова? А, господин Эдаев?

Шаид вздрогнул. Откуда этому полковнику известно об Али, ведь тот приезжал тайно и его визит был подготовлен так, что никто не должен был узнать о нем. И приезжал он через купленный русский блокпост.

Калинин прервал размышления Шаида:

— Эй, уважаемый? О чем задумались? Я задал вопрос и жду на него ответа.

Эдаев упрямо процедил:

— Я никогда не встречался с Али Асхановым, и его не было в моем доме!

И, подняв голову, выкрикнул:

— Откуда я могу знать самого Асханова? Кто он и кто я? Он руководитель всего движения освобождения Ичкерии, а я жертва войны, беженец. Как Али мог оказаться в моем доме? На территории России, когда его ловят по всей Чечне, и он скрывается где-то в горах.

Полковник перешел с Шаидом на «ты»:

— Вот ты, Эдаев, задал вопрос: кто Асханов, а кто ты? Я отвечу тебе на него. Вы оба бандиты, террористы.

— Я бы попросил…

Но Калинин вновь не дал Эдаеву закончить:

— Просить назначенного на казнь палача будешь, чтобы стрелял в лоб, а не в живот или яйца, ибо пощады тебе не будет! Ты неправильно повел себя, Шаид! Мог бы и догадаться, что целый отряд спецназа не стал бы брать на дешевый понт какого-то беженца из Чечни! Не догадался, уперся, как баран. А мы упертых не любим. Поверни рожу к телевизору!

— Как вы смеете…

Тут не выдержал Волков, он быстро подошел к Шаиду и чуть не свернул ему шею, развернув голову Эдаева в сторону сейфа, на котором стояла видеодвойка:

— Выполняй, сука, то, что тебе говорит российский полковник, иначе я тебе башку быстро отверну.

Калинин поднял пульт, включил и магнитофон, и телевизор. Кассета заранее была вставлена в «двойку», и показ начался с момента, когда хорошо различимый Асханов прощался с Эдаевым у переднего джипа. В кадре хорошо просматривался и дом Эдаева.

Полковник остановил картинку:

— Что на это скажешь?

Шаид опустил голову. Он понял, что попал крепко. Только за одну эту встречу с человеком, на совести которого были реки крови, Шаиду грозило провести остаток жизни в одиночной камере. И это в лучшем случае. Спецназу известно многое, и они затеяли большую игру, в которой Шаиду отводилась всего лишь роль жертвенной пешки. Но он не хотел быть пешкой в чужих руках. Он не хотел умирать и не хотел сгнить в камере.

Шаид поднял голову:

— Я все понял, господин полковник, и готов ответить на любые вопросы. Клянусь правдиво все рассказать. Но перед этим прошу ответить на два, всего лишь два моих вопроса.

Калинин разрешил:

— Спрашивай!

— Могу ли я рассчитывать на какое-либо снисхождение, сотрудничая с вами?

Полковник ответил:

— Сотрудничая, сможешь! Лет этак на 10–20 тюрьмы. Но при условии эффективного сотрудничества! Второй вопрос?

— Если… если бы я по-прежнему все отрицал, вы убили бы меня?

Калинин ответил категорично:

— Да! Ты не оставил бы мне другого выхода!

— Понимаю! Спрашивайте, все, что знаю, скажу.

— Зачем к тебе приезжал Асханов?

— Обсудить детали намеченной на ближайшую пятницу, 1 августа, акции в Аманкуле!

Калинин с Волковым переглянулись:

— Акции здесь, в поселке?

— Да! Действия в Ойты явились одновременно и отвлекающим маневром, и показательной акцией устрашения населения, все более склоняющегося к новой власти, и… репетицией операции на территории сопредельного с Чечней субъекта Российской Федерации. Али лично инструктировал Кадаева, как, когда и что надо сделать в Ойты. Он же и забрал Беслана с собой!

— Каким маршрутом Асханов ушел из Аманкула в Чечню?

— Через ваш Ведийский блокпост. Тамошний прапорщик куплен Али.

— О прохождении автобусов с оружием из похищенных «Уралов» Асханов также договорился с этим прапорщиком?

Эдаев невесело усмехнулся:

— Ну что вы? Будет Али разговаривать с каким-то прапорщиком. Люди Асханова заплатили начальнику блокпоста за пропуск автобусов.

— Ясно! Тебе известен план операции, намеченной на пятницу в Аманкуле?

— Да! Если Али не внесет в него изменения в самый последний момент. А это он может сделать. Такое уже бывало. Готовишься к одному, а он вдруг меняет замысел, переводя главный удар в совершенно неожиданном направлении.

Полковник заметил:

— Ты говоришь языком кадрового военного.

Шаид вздохнул:

— Я и был при Союзе военным. Командиром разведывательной роты мотострелкового полка на Дальнем Востоке!

— В Афгане служил?

— Нет! Не довелось.

— Что планирует в Аманкуле Асханов? Массовый захват заложников? Очередной шум вокруг собственного имени?

Эдаев отрицательно покачал головой:

— Нет! Шум-то, конечно, входит в планы Али, но без всякого захвата заложников.

Бандит ненадолго задумался, затем, подняв взгляд на полковника, произнес:

— Асханов планирует стереть Аманкул с лица земли.

— Вот даже как?

— Да! Он намерен залить поселок кровью, устроить здесь кровавый шабаш. Эта операция планируется как акция устрашения.

— Он что, не понимает, что его действия вызовут немедленные контрмеры?

Шаид усмехнулся:

— А это и надо Асханову. Вынудить федеральные силы на ответные широкомасштабные акции против себя, тем самым вновь дестабилизировать обстановку в регионе. Он-то под удар не попадет. У него есть где скрыться. Я не знаю, с кем конкретно, но Али поддерживает очень тесные отношения в Москве. А совсем недавно он отдыхал в одном из поместий Подмосковья. Это достоверная информация, я видел кадры видеосъемки.

Полковник поинтересовался:

— И с кем красовался перед камерой Али?

— Один!

— Это мог быть и монтаж!

— Если, господин полковник, я говорю, что Асханов имеет очень высокопоставленных друзей в Москве, то это, поверьте, соответствует действительности. Кстати, съемка его последнего выступления, которое транслировали ваши каналы, проводилась не в Чечне, а в Краснодарском крае. Асханов свободно перемещается по России. Правда, делает это редко. Чаще он посещает Турцию и Афганистан. В Афгане расположены лагеря, готовящие для Али наемников, а также заводы по производству героина. Он очень богатый человек, и война для него давно стала своеобразным бизнесом, приносящим хорошие доходы, в который охотно вкладывают деньги некоторые ваши состоятельные люди. Поэтому-то горы и продолжают полыхать.

Полковник встал, прошелся по кабинету, спросил:

— Ты тоже имеешь долю от этого бизнеса?

Шаид ответил просто:

— Конечно! Ее имеют все, кто более или менее приближен к Асханову. Бывший командир полка богат и не скуп. Поэтому у него практически нет конкурентов. А те, кто пытался выйти из-под контроля Али, давно или уничтожены, или сданы вашим властям. Пример — судьба Радуева и еще нескольких полевых командиров, которых под ваш спецназ Али просто подставил.

Калинин затушил окурок быстро выкуренной сигареты:

— Ладно! С этим все ясно. Вернемся к Аманкулу. Сам Асханов будет присутствовать при штурме поселка?

— Нет! Он по плану намерен находиться в Верхнем Кабаше. И только на завершающей стадии появится среди руин Аманкула, засветив себя перед видеокамерами, чтобы тут же покинуть Россию. Но отправится не в Чечню, а куда-то на Восток. Куда точно, я не знаю.

— А где в Кабаше он планирует остановиться?

— Этого тоже не знаю!

— Так! А теперь непосредственно о действиях в Аманкуле. Как планируется уничтожение поселка?

Эдаев начал говорить. И с каждым словом опытный, закаленный в многочисленных боях Герой Советского Союза полковник Калинин все более убеждался, что Асханов тщательно спланировал жестокую акцию. В случае успешного ее осуществления она могла вызвать такой социальный взрыв в стране, что властям пришлось бы принимать немедленные адекватные меры, под которые неминуемо попадало и мирное население Чечни. Асханов готовил операцию, способную вызвать цепную реакцию. Не зря генерал Кучеров зацепился за исчезновение колонны из складов станицы Вольной. Он будто предчувствовал, что она повлечет за собой. Ну, что ж. Одного не просчитал Асханов — что спецслужбы сумеют раскрыть его замысел. И теперь отряду спецназа «Гроза» предстоит отбить нападение боевиков. Это под силу подразделению Калинина. Но полковник имел и другую задачу, основную — захват Али Асханова. А при складывающейся обстановке и выполнение этого задания становится реальным, если организовать работу отряда предельно аккуратно и слаженно. Поэтому все действия надо просчитать настолько подробно, насколько это возможно.

Оторвавшись от мыслей, Калинин положил перед Эдаевым несколько листов бумаги и ручку:

— А теперь, Шаид, быстренько отобрази на бумаге то, что рассказал, со схемами и пояснениями. И повторяю, быстренько, а то твои подельники беспокоиться начнут! Работай!

Эдаев склонился над столом, а полковник отвел в угол комнаты Волкова:

— Организуй отправку Марьям на базу. И свяжись со своей группой, пусть перебираются на базу на второй «вертушке»!

— А как же штурмовая группа Есипова?

— Делай, что сказал. Сам же Есипов пусть тоже прибудет с твоими парнями! Будем решать, что делать!

Сергей вышел из кабинета, перед этим посмотрев на часы. На них было 13.47.

Закончив работу над бумагами, Эдаев бросил на стол ручку и отодвинул от себя листы.

Калинин взял их, быстро просмотрел. Шаид вроде отразил все, что знал. А знал он, как оказалось, немало.

Полковник бросил ему еще один чистый лист. Эдаев с удивлением посмотрел на Калинина:

— Я все написал! И все изобразил на схемах.

— Я вижу! Теперь пиши на мое имя заявление или рапорт, один черт, с раскаянием, что встал на путь терроризма. Что дальше, мол, не можешь участвовать в акциях против соотечественников, совесть замучила или еще что-то. В общем, сообразишь. В конце приписка — желая искупить вину перед своим народом, готов оказать федеральным властям посильную помощь в поимке или уничтожении главаря террористов Али Асханова и лиц, приближенных к нему, непосредственно творящих кровавый беспредел в республике. Пиши проще, без стандартных фраз.

Бандит посмотрел на полковника:

— Вы представляете, что будет со мной, если подобное заявление или даже копия попадет в руки Асханова? Меня же его псы на куски порвут!

— Безусловно! Но эта бумага не попадет в руки Асханова, естественно, при условии, если ты и дальше будешь вести себя правильно! В противном случае не обессудь! И давай быстрей! Нежелательно, чтобы Кадаев с Бусаловым заподозрили неладное! А нам, кроме писанины, надо еще кое-что обсудить. Так что поторопись. И не хера раздумывать, сам загнал себя в угол, лишив права на выбор. Его у тебя нет.

— А гарантии?

— О них ли сейчас говорить? Обсудим позже! Но в случае успеха моя помощь тебе будет весомой, ты сам оценишь это. Слово офицера. Пиши!

Пришлось Шаиду написать и такое заявление.

Забрав его и положив все документы в свой кейс, полковник задал неожиданный вопрос:

— Твой сотовый телефон работает?

Шаид удивился:

— Что?

Калинин повторил вопрос:

— Мобильник твой, спрашиваю, пашет?

— Конечно.

— Номер?

Эдаев продиктовал цифры.

Полковник ввел их в память своего телефона, назвал собственный номер, который Шаид должен был запомнить, приказал:

— Переведи сигнал вызова на вибратор! По мобильникам будем поддерживать связь. Только аккуратно, Шаид, чтобы во время сеанса ни одного твоего подонка рядом не было, понял?

— Понял!

— А теперь проваливай! На выходе тебе передадут копию протокола дорожно-транспортного происшествия, квитанцию об уплате штрафа и копию заявления так называемого Иваныча о том, что он согласен на компенсацию ущерба в сумме 2000 долларов, которую ты обязуешься уплатить в течение месяца. «Ауди» свою можешь забрать!

Эдаев далеко не в радужном настроении покинул отделение ГИБДД поселка Аманкул.

Полковник, вызвав свой автомобиль, направился на базу. Из своего служебного кабинета по спутниковой связи вызвал генерал-лейтенанта Кучерова. Генерал находился на месте, ответил сразу. Калинин доложил о последних новостях:

— Таким образом, Геннадий Анатольевич, в пятницу ждать нам непрошеных гостей!

— Да, Александр Иванович, вводную ты подбросил не слабую. Давай-ка подробнее о том, что и как планирует Али в Аманкуле.

Полковник сообщил, что по данным, полученным от Шаида Эдаева, сомневаться в которых не приходится, в ночь со среды на четверг один отряд Асханова должен перейти административную границу через Ведийский блокпост, начальник которого состоит в сговоре с боевиками, на тех же двух автобусах, что вывозили оружие. Второй отряд якобы уже частями переброшен в регион. Строители и охранники, находящиеся в усадьбе Эдаева, также входят в состав сил, привлекаемых к акции. Объединенный отряд боевиков насчитывает около двухсот бандитов, оснащенных оружием, похищенным с корпусных складов, а следовательно, кроме бесшумного стрелкового оружия боевики имеют и гранатометы различных систем, включая станковые, и огнеметы. Возможно, будут доставлены и минометы. Такой вариант не исключен.

Банду планируется сосредоточить в четырех точках, охватив поселок со всех сторон: на севере в лесном массиве, на юге в многочисленных балках, на западе в усадьбе Эдаева, на востоке в небольшой роще. Восточное направление в ходе штурма поселка использоваться не будет. Группа, заброшенная в рощу, имеет задачу прикрыть в случае необходимости отход банды. Все через тот же Ведийский блокпост. Четверг отводится на адаптацию боевиков к местным условиям, рекогносцировку местности и отработку взаимодействия отрядов непосредственно на месте применения. Штурм предварительно назначен на 18.00 местного времени в пятницу.

Генерал спросил:

— Сам Асханов планирует присутствовать в Аманкуле?

— В период проведения акции — нет, но, по словам Эдаева, Кровавый Али намерен из Верхнего Кабаша руководить операцией и объявиться в Аманкуле, когда тот будет уничтожен, чтобы позировать перед видеокамерами на фоне развалин поселка.

Кучеров коротко бросил:

— Сука! Но продолжай!

Калинин вернулся к докладу. В 18.00 боевики намерены одновременно с трех сторон войти в поселок и тут же начать тотальное уничтожение населения Аманкула с разрушением зданий. Первоочередными объектами нападения намечены местное отделение милиции, почта, узел связи с ретранслятором, здание администрации. Бандиты получат приказ убивать всех, от грудных младенцев до почтенных стариков. После визита Асханова в разгромленный Аманкул банда должна начать отход. Те, что уже переброшены в район, воспользуются транспортом населения Аманкула, ну а те, кто прибудет на автобусах, на них и отправятся назад. Сам же Али не думает возвращаться в Чечню, а планирует отправиться в одну из ближневосточных стран.

Полковник закончил доклад, добавив:

— Эдаев не исключает, что Асханов перед самым штурмом или ранее, перед началом переброски второго отряда, изменит план и бандиты будут действовать иначе.

— Это понятно! Подобные трюки как раз в стиле бывшего полковника Советской Армии. Но, как правило, его движения кардинально ничего не меняют. Да, он может сместить время начала действий в ту или иную сторону, раздробить отряды на мелкие группы, провести передислокацию своих сил и даже изменить направление главного удара. Но в нашем случае это не особо важно.

Генерал ненадолго замолчал, затем проговорил:

— Итак, что мы имеем в итоге? Двести хорошо вооруженных боевиков и 65 человек твоей боевой группировки. Соотношение получается не в нашу пользу. Это при том, что наступление бандитов необходимо гасить на подступах к поселку, ни в коем случае не допустив прорыва даже малочисленной их части в Аманкул. Твоих ребят просто не хватит, чтобы закрыть периметр границы поселка, не говоря уже о собственных активных действиях.

Кучеров вновь замолчал, видимо, обдумывая обстановку.

Калинин прервал паузу:

— А мотострелковый полк? Хотя нет, боевики наверняка выставили посты наблюдения в Союзной, а возможно, и огневой заслон. Имея на вооружении «Мухи» и «Гром», они малой группой и достаточно эффективно могут задержать продвижение пехоты на марше!

— Подожди! Будь на месте. Минут через двадцать я свяжусь с тобой!

Кучеров вышел на связь через пятнадцать минут:

— Гроза, слышишь меня?

— Слышу!

— Я только что созвонился с командующим воздушно-десантными войсками. Десант готов нам помочь и перебросит к Союзной батальон десантно-штурмовой бригады. Так что в 22.00 встречай десантников. Как их использовать, решишь сам. Кстати, у тебя весь отряд на базе?

— К 22.00 будет весь на месте. В 18.00 жду прибытия из Чечни разведывательной группы и тут же отправлю «вертушки» за штурмовой группой Есипова. В те же 18.00 проведу совещание, на котором определю отряду задачу с учетом поддержки десантно-штурмового батальона.

— Как только согласуешь все с десантниками, решение мне на утверждение!

— Понял!

— Ну, пока! До связи, Александр Иванович!

— До связи, Геннадий Анатольевич!

«Вертушка» с разведгруппой села на площадку временной базы отряда специального назначения в 17.00, а ровно в шесть в кабинете Калинина собрались его заместитель подполковник Данилов, командиры двух штурмовых и отдельной разведывательной групп. Штурмовые подразделения насчитывали в своем составе по двадцать пять человек, разведгруппа имела пятнадцать бойцов. В штате отряда предусматривалось также отделение обеспечения из семи специалистов разного профиля, которые в боевых действиях обычно не участвовали, используясь по назначению. Калинин решил привлечь к акции группу радиопеленгации, поэтому и ее командир, он же командир всего отделения обеспечения, капитан Станислав Жуков был вызван на совещание.

Оглядев собравшихся, полковник поднялся из-за рабочего стола, кивнул заместителю. Тот разложил перед офицером карту-схему поселка Аманкул с прилегающими территориями, захватывая и Верхний Кабаш, и Велийский блокпост. Калинин быстро, но подробно осветил сложившуюся обстановку и раскрыл замысел противника, против которого отряду во взаимодействии с отдельным десантно-штурмовым батальоном предстояло действовать. Особо полковник подчеркнул, КАКИЕ цели преследует противник, планируя штурм Аманкула. Последние слова вызвали у офицеров нужную реакцию. Лица их посуровели, в глазах засветились огоньки ярости. То, что и нужно было Калинину. Командиры подразделений сумеют настроить на бой своих подчиненных, и те ринутся в схватку с осознанием необходимости уничтожения противника любой ценой во имя спасения ни в чем не повинных людей — населения мирного поселка Аманкул!

Полковник продолжал:

— В операции против Асханова нас будет поддерживать десантно-штурмовой батальон, который прибудет уже сегодня. Я думаю отвести десантникам задачу прикрытия севера и юга поселка. Усадьбу Эдаева, рощу на восточном выезде из Аманкула заблокирует первая штурмовая группа. Вторая, разделившись, отойдет в «зеленку» и балки. А затем при штурме поселка ударит боевикам в спину, так как с фронта их встретят десантники. Главное — не допустить прорыва бандитов в Аманкул, уничтожив его перед поселком. Вопросы?

Поднялся Волков:

— Товарищ полковник, я не услышал задачу своей группы.

— С тобой отдельный разговор! Еще вопросы?

Спросил майор Есипов:

— Как быть с мирным населением? 18.00 — такое время, когда на улицах полно народу. А тут вдруг бой!

— Порядок внутри Аманкула обеспечит местная милиция. Как? Это их проблемы!

Вопросов больше не последовало.

Калинин обернулся к Есипову:

— Майор! Обеспечь переброску своей группы из Ойты! До полуночи она должна быть на базе!

— Есть, товарищ полковник!

— Ну что ж, раз ближайшая задача ясна, не смею задерживать. Все свободны. Волков, останься.

В кабинете остались полковник Калинин и старший лейтенант Волков. Командир отряда, прикурив сигарету, посмотрел на сына:

— Говоришь, не услышал задачу своей группы?

— Не услышал!

— Правильно. Потому как, Сережа, задача у тебя будет отдельная и весьма важная.

Сергей усмехнулся:

— А когда у разведки было что-то не отдельное и не важное?

— На этот раз, сын, тебе предстоит выполнить главное, для чего отряд и находится здесь.

Волков догадался:

— Захват Али Асханова?

Полковник ответил коротко:

— Да! На тебе огромная ответственность. Еще никому не удавалось, я имею в виду федеральные силы, настолько приблизиться к этой кровавой твари, чтобы иметь реальную возможность наконец покончить с ним! Почему я говорю покончить, когда отряд имеет задание найти и взять Али живым? Потому, что не хочу ради этого козла рисковать людьми и лично тобой. Так что приказ приказом, и если будет возможность, бери его, но если он окажет яростное сопротивление, грозящее нам потерями, мочи этого Али со всей окружающей стаей скопом, к чертовой матери!

Волков улыбнулся:

— Хорошо, сделаю, как ты сказал! Но я так и не слышал конкретной задачи!

Калинин подошел к карте, указал ручкой на поселок Верхний Кабаш:

— Где-то здесь затаится Асханов. И из Кабаша будет руководить акцией в Аманкуле. Руководить посредством связи. Мы же между поселками установим аппаратуру пеленгаторщиков. Они определят точное местонахождение Али. Твой отряд разделится. Первое отделение укроешь в овраге на юго-восточной окраине поселка. Второе и третье лично поведешь на Велийский блокпост. Убедившись, что автобусы с боевиками прошли границу, снимешь пост, заменив личный состав своими бойцами. Прапорщика будешь держать при себе. Я, узнав, где находится Али, в нужное время наведу тебя на цель!

Волков посмотрел на карту, потом на отца:

— Слушай, пап, ты думаешь, Асханов пойдет на Кабаш через блокпост?

— Не знаю! Скорее всего!

— Тогда, если появятся его джипы, может, и хватануть его на посту?

Полковник отрицательно покачал головой:

— Нет, Сережа! Асханова может не быть в джипах, а нам главное — защитив Аманкул, расправиться с ним!

— Ясно!

— Ну, иди готовь группу!


ГЛАВА 10


22.10 понедельника, 28 июля.

Колонна крытых брезентом «ЗИЛов-131» с командирским «УАЗом» вошла на территорию базы. Прибыл батальон десантно-штурмовой бригады. Встречать его вышел полковник Калинин с заместителем подполковником Даниловым.

Из «УАЗа» появился бравый майор в лихо заломленном голубом берете. Представился:

— Командир батальона майор Сергеев! Здравия желаю, товарищ полковник! Докладываю, вверенное мне подразделение прибыло в ваше распоряжение!

Командир отряда спецназа пожал руку майору.

— Полковник Калинин, — указал на Данилова: — а это мой заместитель.

— Очень приятно!

Калинин обратился к Данилову:

— Займись, Виктор Александрович, временным размещением наших славных десантников, а мы с майором пойдем обсудим дела наши штатные. Прошу в штаб, Сергеев.

Но десантник не торопился следовать за Калининым:

— Извините, товарищ полковник. Со мной прибыл человек, который очень хотел бы встретиться с вами.

Майор при этом хитро улыбнулся.

Полковник удивился:

— Что за человек?

— Если нетрудно, пройдите к командирской машине.

— Что ты загадками говоришь, майор? А ну, вызывай сюда этого человека.

— И все же прошу, пройдите к машине.

— Ну и ну! Или ты, майор, слишком борзый, или…

— Или, товарищ полковник!

Калинин медленно подошел к «УАЗу».

Задняя дверка вездехода открылась, и полковник остолбенел. Перед ним появился не кто иной, как Сеня Листошин, его друг по Афгану. Будучи еще взводными, они вместе провели не один десяток акций против духов. Только теперь Листошин был не старший лейтенант, а генерал-майор.

Калинин невольно воскликнул:

— Лист?

Генерал ответил, смеясь:

— Узнал, чертила? Ну, здорово, что ли, Саня?

Друзья обнялись.

После чего Калинин спросил:

— А ты-то с какого бока здесь, в этой дыре, генерал?

— Ну, во-первых, Саня, генерал я всего неделю. Во-вторых, батальон, приданный тебе, входит в десантно-штурмовую бригаду. Ну, а я ее командир!

— Понятно! Ну, майор!

— Да не злись ты на него. Приказ выполнял! Веди к себе, что ли, поговорим?

— Идем! Штаб перед тобой.

Бывшие взводные прошли в кабинет Калинина.

Присели за стол совещаний. Листошин прикинул:

— Это ж сколько лет мы с тобой, Саня, не виделись?

— Двадцать, Семен, двадцать.

Листошин протянул:

— Да-а! Двадцать лет, а кажется, только вчера гоняли по горам банды Амирхана. Первую свою поездку в госпиталь помнишь?

— Ну, как же. С нее, по сути, и началась моя семейная жизнь!

— Так у тебя все сложилось с Соней?

— Да! И я счастлив, что встретил ее. Живем, другим бы так. Душа в душу, Сеня!

Генерал вздохнул:

— Это хорошо, когда душа в душу! А у меня на семейном фронте одни напряги!

— Что так?

— Два раза был женат, да все без толку! От одной сам ушел, другая от меня сбежала, и знаешь с кем? С лейтенантом, начфином батальона. В отпуск вместе махнули, и звоночек мне, я тогда только бригаду принял, мол, так и так, любовь меж ними образовалась. Прости и не обессудь. А я, если признаться, и рад. По-глупому женился. Но это долгая история. Расскажу на досуге. Искал я тебя после Афгана. Узнал, что в Чехословакию свалил, а дальше — темный лес. Куда делся мой друг Саня Калинин? Неизвестно! Теперь понимаю, почему не нашел, хотя людей в высоких штабах к поискам привлекал. Вы, спецназ, ребята особые, подразделения ваши засекречены. Только не пойму, как ты в спецслужбе-то оказался?

— Это, Семен, тоже долгая история. В Чехословакии предложили, я согласился. Но об этом на досуге. Ты лучше скажи, чего сам прилетел?

Листошин выказал крайнее удивление:

— Ну, ты даешь! Я узнаю о том, что мой батальон придают отряду спецназа, а этим отрядом командует сам господин Калинин, которого я двадцать лет не видел. И мог остаться в бригаде?

— Командование-то знает, что ты здесь?

— А я в отпуске! С завтрашнего дня! Так что ставить кого-либо в известность о том, что решил отдохнуть с другом в прекрасной станице Союзная, считаю совершенно не обязательным. Начальник штаба в курсе, где я, этого достаточно.

— Ты как был рубаха-парень, таким и остался. На тебе же погоны генерала, Сеня!

— Ну и что? Какая разница, сколько и каких звезд на моих погонах? Я в гору через трупы не лез, задницы никому не лизал, ты мою натуру знаешь. Ну, а раз надели лампасы, значит, заслужил. Да и не надели бы, никакой трагедии. Так почему я должен измениться?

Калинин поднялся:

— Я рад тебя видеть, Лист, очень рад. Вот только время для встречи нам выпало неудобное. Впереди серьезная работа. На самого Асханова выходим!

— Да ты что? Не знал! Так ты вычислил этого шакала?

— Вычислил — это громко сказано. Скорее по стечению ряда трагических обстоятельств удалось зацепиться за него.

И Александр коротко поведал другу обо всем, что произошло с момента нападения на армейскую колонну с вооружением до этого дня. Листошин внимательно выслушал друга, проговорил:

— Вот, значит, что задумал этот козел Али? Утопить в крови российский поселок, вновь раздув пламя войны? Ну и тварь! Это хорошо, что ты сел ему на хвост. Очень хорошо. Лишь бы он появился здесь! Так… а чего мы моего комбата за дверью держим? Насколько тебя знаю, ты уже определился, как использовать штурмовой батальон. Вызывай Сергеева, ставь задачу. Он паренек башковитый, грамотный. А главное — исполнительный. Сделает все, как скажешь. И батальон я тебе отрядил лучший. Ребята крепкие, обстрелянные, не фуфло тыловое!

Калинин прошелся по кабинету, сказал:

— Задачу-то твоему батальону и своему отряду я определил. Да вот сомневаюсь, верно ли тактику выбрал? Где-то что-то я упустил, нутром чувствую! А сейчас мне, Сеня, ошибаться никак нельзя, слишком дорогой может стать цена этой ошибки.

Листошин предложил:

— Так поделись с другом проблемами. Вместе и разберем ситуацию! Как делали это не раз в Афгане.

— Что ж! Ты прав, одна голова хорошо, а две лучше. Слушай, что я решил.

Калинин поведал Листошину планируемый порядок организации контрмер, направленных на уничтожение банды Асханова на подступах к поселку Аманкул.

— Вот так, Сеня! Таков план!

— Давай теперь разложим его по полочкам. То, что ты решил на передний край выдвинуть две мои роты, правильно. Они в состоянии отразить натиск «чехов». И то, что ты закрыл пути отхода, тоже верно. Вот только, друг мой, одного ты не учел: каким образом роты общим составом в сто пятьдесят человек, в условиях пристального наблюдения за поселком, смогут незаметно для банды занять свои позиции?

Калинин согласился:

— Да, здесь слабое звено. И все же расположить десантные подразделения за околицей поселка можно. Достаточно организовать в ночь с четверга на пятницу пару веселых ночных гулянок на окраинах Аманкула, которые отвлекут внимание наблюдателей, и твои ребята по одному проскочат на позиции. Тем более на это им будет выделена целая ночь…

Полковник потер лоб.

Листошин же попросил:

— Продолжай! Если ты уверен, что сможешь прикрыть перемещение бойцов рот, так в чем дело? Они займут позиции, надежно замаскируются, выждут день, это им не впервой, и в 18.00 встретят «чехов»!

— Но что-то, Сеня, не дает мне покоя! Что-то подсказывает: именно в этом маневре и кроется ошибка! Что?

Генерал неожиданно улыбнулся:

— Не что, Саша, а кто!

— В смысле?

— Ты не принял в расчет собак. Они есть в любом дворе. И если люди как с той, так и с другой стороны действия десантников могут пропустить, то собак не проведешь. Они будут чувствовать присутствие чужаков и лаять! И вот это опытные разведчики, которые есть и у бандитов Асханова, без внимания не оставят!

Калинин взглянул на Листошина:

— Вот! Вот где ошибка! Ну, Лист! Молодец! Действительно, о собаках я не подумал. Но тогда получается, что весь мой план летит к черту?

— Если работать наверняка, то да, Саша, от него придется отказаться!

— И что бы предложил ты?

— Надо подумать!

— Так думай, раз прилетел сюда.

— Положение у нас не безнадежное, времени еще предостаточно. Так что приемлемое решение мы с тобой найдем.

Листошин склонился над картой:

— Дай-ка я повнимательней посмотрю на район предстоящего применения!

В кабинете наступило молчание. Калинин, сев на свое место, закурил.

Листошин что-то бурчал. Молчание тянулось долго. Наконец он оторвался от карты:

— Кажется, Саня, я нашел решение всех наших проблем. Смотри сюда.

Калинин подошел к карте:

— Ну, и что ты придумал?

— Ничего особенного. Смотри и слушай.

Вместо прежнего плана Листошин предложил ввести в Аманкул одну штурмовую группу отряда спецназа. Сделать это в течение суток можно было без проблем. Своим же подразделениям он отвел место за рубежами ожидания штурма бандитов. Двум ротам, с севера и юга. Он просто убрал их от околиц и переместил за пределы и поселка, и планируемых позиций бандитов. Третье же подразделение вывел в «зеленку» на северо-восточной окраине Аманкула, где предложил разместить штаб всей операции.

— Таким образом, Саша, мы пропускаем духов на их позиции ожидания штурма и наблюдения за поселком. Пусть бандиты спокойно занимают рубежи и пасут Аманкул. Мы следом за ними выводим к боевикам в тыл две мои штурмовые роты. Они начинают пасти бандитов и держать их под полным контролем. Ты же, причем днем, заставишь своего Шаида собрать находящихся в усадьбе людей, скажем, прямо в доме, якобы для сообщения им какого-нибудь нового приказа Асханова, и, как только чурбаны скучкуются, накроешь их. Западное направление перейдет под наш контроль. Шаид же обеспечит связь с Али и будет ездить тому по ушам, что у него все нормально! К группе «чехов», которые будут контролировать юго-восточную окраину поселка, я подведу опять-таки с тыла взвод третьей своей роты. В итоге мы закольцуем бандитов и будем иметь страховочное подразделение внутри поселка, оно не даст боевикам, которых мы атакуем прямо в самом начале их штурма, прорваться в поселок. И никаких ночных гулянок, сомнительных маневров и лая собак. К тому же еще один взвод все той же третьей роты можем перебросить к блокпосту, чтобы Серега твой имел более широкие возможности для маневра.

Калинин ударил Листошина по плечу:

— Слушай, а не зря тебе генерала дали. И что бы я делал тут один?

— Ну, ты сам пришел бы к подобному решению. Тебе просто нужно было услышать лай собаки, и сразу все стало бы на место. Давай лучше собирай по новой совещание и ставь окончательную задачу. А я пока пройдусь, посмотрю, как моих орлов устроили.

В 23.10 Калинин вызвал генерал-лейтенанта Кучерова и доложил согласованный с командиром десантно-штурмовой бригады план нейтрализации банды Али Асханова с захватом или в крайнем случае ликвидацией последнего. Генерал план утвердил, и с этого момента он получил статус боевого приказа.

Вновь Калинин с Листошиным встретились за полночь. За бутылкой водки командир десантной бригады поинтересовался:

— Постороннего наблюдения за отрядом не отмечено? Или ты не отслеживаешь контроль извне? А то, друг мой, до Али дойдет информация о прибытии достаточно крупных сил, что может его встревожить.

— Обстановка отслеживается. По моим данным, в Союзной постороннего наблюдения не замечено. Да и колонны, подобные той, что доставила в станицу штурмовой батальон, здесь, в районе дислокации армейского корпуса, редкостью не являются. Корпус живет активной жизнью, частью своих соединений выполняет различные задания в Чечне.

Оставив служебную тему, вернулись к личному. И только тут Калинин вспомнил, что должен был позвонить супруге. Он начал набирать номер на своем сотовом телефоне.

Листошин удивился:

— Куда это ты на ночь глядя звонить собрался?

— Жене!

— Ты в своем уме? Времени-то сколько!

— Ничего, Соня к таким звонкам привыкла. Хуже, если не позвоню, тогда точно бессонная ночь ей обеспечена.

Генералу осталось лишь укоризненно покачать головой.

Соня ответила сразу:

— Да? Здравствуй, Саша! Почему так поздно, случилось что?

— Нет, милая, все в порядке, просто я встречал одного генерала, задержался с ним.

— И Сережа не звонил. Ты говоришь мне правду?

Калинин ушел от прямого ответа:

— Сережа готовится к ответственной проверке и занимается своей группой, а свободное время проводит с одной очень милой чеченкой.

— Что?

— Невеста, по-моему, у нас с тобой, Соня, определилась. Хорошая девушка, Марьям зовут!

— Марьям? Чеченка?

— Да! Ну и что?

— Да ничего, просто это как-то неожиданно!

— Ты не волнуйся. Сама убедишься, что у Сережи хороший вкус. Лично мне девушка нравится.

— Подожди, они уже что, вместе живут?

Полковник слегка замялся:

— Утверждать не могу, но что-то вроде этого!

— Да, новость ты мне сообщил!

— Хорошую новость!

— А что за генерал к тебе прибыл? Непосредственный начальник?

Калинин помолчал, затем спросил:

— Ты помнишь, как мы первый раз встретились?

— Конечно. У Галины. Веселенькая ночь получилась.

Александр проигнорировал последнюю фразу жены:

— А кавалера Галины, моего друга, помнишь?

— Подожди, его Семеном, кажется, звали. Вы в одной роте служили!

— Точно. Так вот генерал этот и есть бывший мой однополчанин Семен Листошин!

— Да ты что? Он тоже теперь имеет отношение к спецназу?

— Самое непосредственное. Командует десантно-штурмовой бригадой!

— Высокая должность. А тебя он как нашел?

В голосе супруги Калинин чувствовал слабую тревогу. Действительно, с чего это вдруг к командиру стоявшего в резерве отряда спецназа вдруг прибыл командир штурмовой бригады? Александр успокоил жену:

— Он, Соня, в отпуске, узнал, где я, и приехал. К сожалению, всего на пару дней!

— Да?

— Так точно!

— Ну, ладно, давай заканчивать, поздно уже! Сереже привет!

— Обязательно. До свидания. Целую тебя за себя и за сына! Мы очень любим тебя!

— Я вас тоже! До свидания!

Калинин отключил телефон.

Погрустневший вдруг Листошин произнес:

— Счастливый ты, Саня! Тебя любят, ждут. А тут?

Он махнул рукой:

— Ладно, наливай по последней и спать! Завтра много работы предстоит.

Офицеры, выпив по пятьдесят граммов, устроились на отдых прямо в кабинете командира отряда. Они могли пойти и домой к Калинину, и ничего, что там находились Сергей и Марьям, могли занять и номер «люкс» в гарнизонной гостинице, но решили, как прежде, по-полевому!

Кстати, родители Марьям с сыном находились тут же, на базе. Семье Сахидовых была предоставлена небольшая квартира в старом жилом фонде. Это было временным пристанищем, поэтому на неудобства не обращали внимания.

После первой совместной ночи Марьям, как и положено, во всем призналась родителям. Те на удивление спокойно восприняли весть о том, что их дочь фактически жена русского и стала таковой без разрешения отца. Что ж поделаешь, если дочь полюбила русского, спасшего их семью от соплеменников. Да и какая разница, кем был по национальности жених Марьям. Главное — человек хороший, надежный!


Утро вторника, 29 июля, принесло много хлопот. И Калинин, и Листошин как опытные офицеры спецназа понимали, что Али Асханов, имея широкую сеть осведомителей, должен был перед тем, как приступить к акции, выяснить, что за спецназ объявился в регионе. Он должен был отслеживать все перемещения войсковых частей и подразделений именно сейчас. И, несмотря на достаточную интенсивность деятельности армейского корпуса, мог получить информацию о том, что отряд специального назначения скрытно рассредоточен в станице Союзной, и о том, что в мотострелковый полк, где и осел этот отряд, дополнительно прибыл десантный батальон. В результате Асханов мог отменить «мероприятия» по Аманкулу и перенести бойню в другой район или отсрочить акцию. Поэтому с утра генерал и полковник решили провести обманный маневр. Листошин приказал командиру батальона майору Сергееву передислоцировать батальон на полигон корпусного Учебного центра. А две штурмовые группы Калинина, распоряжением командира отряда, на «вертушках» ушли в сторону Ставрополя, где Сальские степи надежно скрыли их от глаз наблюдателей Кровавого Али.

Это немедленно стало известно Асханову.

Действия российского спецназа бывший советский полковник, как ни пытался, правильно расценить не сумел. Да и трудно было это сделать.

Находясь в своем горном штабе, Асханов долго ломал голову над тем, что означали маневры русских. Если им каким-то образом стало известно о планах главаря сепаратистов в отношении Аманкула, то спецназ должен был действовать иначе. Во-первых, установить наблюдение за усадьбой Эдаева, что, по докладам Шаида, сделано не было. Мало того, никто особо не интересовался не только Эдаевым, но и Кадаевым с Бусаловым, которым в настоящей акции предстояло во главе отрядов нанести главный удар по русскому поселку. Во-вторых, расследуя дело об исчезновении оружия после нападения на колонну майора Левитина, командир спецназовцев просто обязан был просчитать, каким путем это оружие ушло в Чечню, и взять под контроль Велийский блокпост. Что тоже не было сделано. Прапорщик Дубинин продолжал нести службу в прежнем режиме, и разведка одной из штурмовых групп, находящейся за пределами административной границы и скрывающейся в доме на окраине Верхнего Кабаша, буквально прочесывающая гребенкой местность вокруг поста, присутствия не только групп, а даже посторонних лиц не обнаруживала. Что говорило о том, что и блокпост оставался вне поля зрения загадочного спецотряда. В-третьих, зная о предстоящем нападении на Аманкул, русские не стали бы открыто подгонять к мотострелковому полку в станице Союзной десантный батальон, а затем так же открыто перебрасывать его в Учебный центр армейского корпуса, словно предупреждая Асханова: смотри, мол, Али, не суйся к нам, встретим. И отряд спецназа не покинул бы базу, уйдя куда-то на север. Опять-таки открыто, особо не маскируясь.

Чем больше оценивал Асханов сложившуюся ситуацию, тем больше склонялся к мысли, что русским ничего не известно о его замыслах.

Они явно готовили подразделения для переброски в Чечню, чтобы там организовать противодействие отрядам движения сопротивления. И к этому их принудила последняя акция в ауле Ойты! Федералы получили хорошую оплеуху и решили ответить. В Чечне. Практически готовя удар на полигоне и в степях.

Одно не давало покоя хитрому Али. Это то, что отряд спецназа появился в Союзной до нападения на колонну Левитина и сразу же после операции по захвату оружия был привлечен к поиску пропавшей колонны. Хотя… если принять во внимание давнее желание некоторых чинов из путинской администрации выловить Асханова, движения спецназа можно было объяснить. Действительно, этот отряд вполне мог иметь конкретную цель — Али Асханов. Тогда акция в Аманкуле вообще не касалась отряда, готовящегося к рейдам в Чечне! И все же какое-то чувство неуверенности не покидало Али. Что-то подсказывало руководителю всего движения сопротивления, что не следует ему лично участвовать в предстоящей аманкульской бойне. Но это нужно было его хозяевам как в Москве, так и за «бугром». Надо, чтобы Асханов засветился на фоне разгромленного российского поселка. И Али прекрасно понимал, для чего! Для того, чтобы не дать затухнуть костру войны. Войны, выгодной им, да и самому Асханову. Али получал более чем приличное вознаграждение за ту роль, которую послушно исполнял и от которой при всем своем желании отказаться не мог. Для него выход из Большой игры означал одно — смерть. А умирать бывшему советскому полковнику не хотелось. Приняв окончательное решение, Асханов вызвал на связь поочередно всех тех, на кого было возложено руководство отрядами боевиков, а также Эдаева, главное лицо в предстоящей акции, и подтвердил проведение операции против поселка Аманкул по ранее оговоренному плану, в обозначенное время.


Калинин с Листошиным находились в кабинете командира отряда «Гроза», когда сотовый телефон полковника пропищал сигналом вызова.

Генерал взглянул на друга:

— Это что еще за мышиный писк?

— Это, Сеня, не писк, это Эдаев просит связи, что сейчас очень важно.

Александр включил мобильник и тут же услышал голос Шаида:

— Я — Эдаев, у меня сообщение: только что Асханов утвердил план и сроки проведения акции в Аманкуле. Никаких изменений. Нахожусь в безопасном месте. Если есть что сказать, слушаю.

Полковник проговорил:

— Нужна личная встреча. Ты говорил с землемером насчет предложенных тебе участков?

— Нет! Я должен позвонить ему, но не звонил.

— Так позвони и отправляйся в администрацию, убедив подельников в необходимости этого визита. Встречу назначаю на 15.00! Все!

Связь отключилась.

Листошин восхищенно смотрел на Калинина:

— Тебе удалось заставить работать на себя Эдаева?

— Как видишь!

— Ну, ты молодец! Интересно, как ты развел его? На чем подцепил?

— Долго объяснять, Сень! Поедешь со мной в Аманкул?

— Конечно! Посмотрю на этого урода! Если гражданской одежонкой обеспечишь.

— Это не проблема, выбирай в шкафу что захочешь, я сюда уже весь свой походный гардероб перетащил.

Калинин тут же связался с майором ФСБ Груздевым, попросил обеспечить еще одну встречу с Эдаевым в отделе администрации. Майор ответил:

— Без проблем. Тем более оттуда ничего не убирали. Кабинеты по-прежнему оснащены необходимой аппаратурой!

— Добро! Я выезжаю не один и немедленно. Пусть дверь архива будет открыта.

— Считайте, она уже открыта.

Калинин с Листошиным тут же выехали в Аманкул и уже в одиннадцать часов находились в комнате бывшего архива. Командир бригады, осмотрев помещение, присвистнул:

— Ну, ты даешь, Саня! Серьезно крутишь бандюков, серьезно.

— А иначе с ними нельзя. На подготовительном этапе работать следует очень аккуратно. Это потом, когда заговорит оружие, не до предосторожностей будет, а сейчас надо все делать осторожно.

Эдаев, переговорив с командиром отряда русского спецназа, вернулся со двора в дом, где готовились к убытию на позиции Кадаев с Бусаловым. Прошел к городскому телефону, начал набирать номер.

Беслан спросил:

— Кому это ты звонить собрался?

— Местному землемеру. Я же говорил, что он участки возле карьера предложил. Надо ответить.

— Сдались они тебе!

Шаид положил трубку, медленно подошел к Кадаеву, взял его за подбородок, резко подняв голову:

— Ты забыл, Беслан, кто здесь старший? Тебе напомнить?

— Да ты что, Шаид?

— Какого шайтана ты обсуждаешь мои действия, когда обязан слепо повиноваться мне?

Кадаев не мог понять, с чего вдруг вспылил Шаид, но, зная бешеный нрав Эдаева и то, что тот назначен Асхановым руководителем операции по Аманкулу, резко сменил тон:

— Так я ничего! Просто сказал, зачем заниматься этими участками, когда твой дом будет полностью разрушен?

Шаид ответил:

— Да, этот дом будет разрушен, как будут зверски убиты и мои «жены»-чеченки. Лишь я должен уйти из усадьбы. Потому что мне и дальше оставаться здесь. И я обязан быть вне подозрений. Стал бы человек, знающий о скором уничтожении поселка, более того, руководитель бойни, за двое суток до штурма договариваться о скупке каких-то участков?

— Нет! Не стал бы! Но кто докажет, что ты договаривался о сделке, если землемера ждет та же участь, что и всех жителей Аманкула, — смерть?

— Умный, да? А я дурак? Землемер лишь посредник, а продавец где-то за пределами поселка. И если я соглашусь выкупить земли, то этот неизвестный продавец уже сегодня узнает об этом. А его в пятницу вечером в Аманкуле не будет! И его не ждет участь землемера. Теперь ты понял, зачем я собираюсь звонить в администрацию?

— Да, да, Шаид! Конечно! Извини за глупый вопрос.

Эдаев отпустил голову Кадаева, повернулся к телефонному аппарату и бросил за спину:

— Занимайся своим делом! И лучше — молча!

Шаид набрал номер.

— Севидов? Это Эдаев! Здравствуйте! Как и обещал, звоню по поводу участков… Да, я решил приобрести их, но прошу хоть немного снизить цену. Что? Не телефонный разговор? Понимаю! Когда? Сразу после обеда, в 15.00? Но это ненадолго? А то у меня тут по хозяйству дел невпроворот. Да? Хорошо! Буду! Что?.. Сразу?.. А, аванс… понял. Да, да… до встречи…

Закончив разговор, Эдаев положил трубку и сказал:

— Шайтан бы побрал этих русских чиновников. Из мухи слона делают, конспираторы. А за копейку удавиться готовы. Но придется ехать. Впрочем, это кстати! Посмотрю, все ли спокойно в поселке.

Бусалов спросил:

— С тобой не поехать?

— Зачем?

— Мало ли что.

— Нет, Керим! Не надо! На такие дела толпой не ездят. Сделка темная, свидетели не нужны!

— Решай, как знаешь!

Ровно в 15.00, оставив еще не восстановленную, но ходовую «Ауди» у здания администрации, Эдаев прошел в кабинет начальника отдела по землеустройству, где его ожидал Калинин. Листошин же из соседней комнаты по монитору наблюдал за встречей. Полковник указал Эдаеву на стул:

— Садись!

Чеченец поправил командира отряда:

— Обычно говорят — присаживайся, насидеться еще успеем.

— Вот это точно. Но я вызвал тебя не затем, чтобы вести пустые разговоры. Значит, Асханов утвердил план нападения на поселок?

— Да!

Калинин расстелил перед Шаидом карту района.

— Укажи рубежи ожидания бандитских штурмовых групп.

Эдаев быстро, прекрасно ориентируясь в обстановке, отметил на карте позиции, которые должны были занять ночью со среды на четверг боевики Асханова. Отметил с указанием численного состава каждой группы и фамилии командира.

Полковник оценил расстановку сил, по которой легко угадывалось направление главного удара боевиков. Вернее, два направления двух одновременных и сопоставимых по мощи ударов. Проговорил:

— Хорошо! Теперь о том, как именно намереваются действовать группы. Обозначь секторы ответственности каждой из них.

Эдаев так же оперативно выполнил и это распоряжение полковника.

— Ясно! Одно непонятно: группировка не намерена выставлять разведывательные дозоры с тыла?

Эдаев ответил:

— Почему не намерена? Более того, дозоры уже выставлены!

Полковник не подал вида, что удивлен.

— Сколько человек сейчас находится в районе и где они рассредоточены?

Эдаев указал на карте овраг с южной стороны поселка, окраину лесного массива при въезде в него со стороны Гудана, рощу на восточной окраине поселка и собственную усадьбу, добавив:

— В овраге — двадцать человек, в лесу — тридцать, в роще — пятнадцать, и у меня — двадцать пять. Это не считая командиров. Всего девяносто шесть человек.

— Вооружение?

— То, что в «Уралах»! Да, еще…

Эдаев вновь наклонился к карте и поставил четыре крестика, пояснив:

— Это позиции автоматических гранатометов «АГС-30». Они будут доставлены с основной группой.

— Ясненько! Если ты, Шаид, сообщил мне достоверную информацию и точно все указал на карте, то уже значительно облегчил свою участь. Но если что-то, скажем, случайно напутал, я тебе не завидую!

Эдаев взглянул в глаза Калинина. И взгляд его был серьезен и сосредоточен.

— Если я согласился работать на вас, то выполняю работу на совесть. Для меня это более важно, чем для вас!

— Вот здесь ты абсолютно прав! Еще один вопрос: кто назначен руководителем акции непосредственно в поселке?

Эдаев спокойно и несколько неожиданно для Калинина ответил:

— Я!

— Ты?

— Да, я! Под контролем, естественно, самого Али.

— Тебе по-прежнему неизвестно, когда и как он прибудет в Верхний Кабаш? И где планирует разместить штаб?

— Это никому не известно, кроме самого Асханова.

— Ладно! Итак! Переброска основных сил завтра ночью?

— Да!

— А рекогносцировка, ведение длительного наблюдения послезавтра?

— Да! Послезавтра же и отдых. Возможно также прибытие в Кабаш Асханова, но более вероятно, что он появится там непосредственно перед началом штурма.

— И лично отдаст приказ на него?

— Несомненно! Только по его команде отряды начнут действовать. Таковы условия общего плана.

Полковник свернул карту, достал из сейфа пакет из плотной бумаги, бросил на стол перед Эдаевым:

— Держи. Там документы на покупку участков с распиской о получении аванса. Все настоящие, никакой подделки!

Не взглянув на содержимое, Эдаев взял пакет:

— Я могу быть свободен, или у вас ко мне еще будут какие вопросы?

— Один будет. После акции ты тоже должен был уйти в Чечню?

— Нет!

— Логично! Вижу, ты на самом деле откровенен. Али решил выставить тебя такой же жертвой, как и остальных жителей поселка?

— Вы угадали. С одной поправкой: живой жертвой, возможно, единственной живой.

— А как же особняк, жены, наконец?

И вновь Эдаев ответил спокойно:

— По плану Али Асханова и дети, и женщины подлежат уничтожению. Остаюсь только я, для дальнейшей работы в России. Аманкул не единственный поселок, который приговорен Асхановым к полному истреблению!

Калинин вздохнул:

— Ну, конечно, он же объявил войну за пределами Чечни? Только хер что у него выйдет, понял, Шаид?

— Да, начальник, я это понял, поэтому и сотрудничаю с вами!

— Сотрудничаешь ты не потому, что знаешь об обреченности замыслов Асханова, а единственно ради спасения собственной шкуры! Свободен. И не забывай обо всех, ты слышишь, обо всех самых незначительных изменениях в планах Асханова тут же сообщать мне!

— Не забуду!

— И еще, Шаид, мы начнем операцию с твоего особняка, так что подумай, как по моему сигналу собрать свой бандитский шалман в кучу, чтобы мы могли накрыть его сразу и, как говорится, без шума и пыли!

— Я подумаю об этом!

Эдаев встал, взял пакет с документами на участки и вышел из кабинета. Вскоре его потрепанная иномарка направилась к западной окраине поселка.

Полковник прошел в соседнюю комнату, где перед монитором, подперев рукой подбородок, задумчиво сидел генерал-майор Листошин.

Александр спросил:

— Ну, как встреча?

Откинувшись на спинку стула и закурив, Листошин ответил:

— Нормально. И джигит твой говорил правду. Одно меня обеспокоило.

— Что именно?

— Те тридцать рыл, что обосновались в лесном массиве. Если они до начала штурма будут контролировать «зеленку», то мы роту с севера к поселку бесшумно не проведем.

— Но ведь Шаид будет на месте руководить операцией. Он и отведет северное прикрытие.

Листошин возразил:

— Если Асханов ему позволит. Но гадать не будем. В случае чего подведем роту с фланга, а на уничтожение заслона отправим взвод из состава резерва. Чувствую, Саня, нам еще не раз придется менять тактику, и все устаканится в самый последний момент, а именно в 18.00 пятницы. Но одно ясно: мы не позволим бандитам атаковать поселок!

Офицеры вышли из здания администрации, прошли в проулок, где их ждали «Жигули» седьмой модели, организованные все тем же майором ФСБ Груздевым.

В 15.20 Калинин с Листошиным прибыли на базу. А в 17.00 командир отряда спецназа вызвал к себе в кабинет старшего лейтенанта Волкова, группа которого вертолетом была возвращена на базу.

Вскоре Сергей постучал в дверь отца.

Калинин представил сыну Листошина, о котором старший лейтенант был наслышан.

— Так это вы, товарищ генерал, духов вместе с отцом по горам да ущельям гоняли?

Листошин улыбнулся:

— Было дело. Но гонялись мы не только за духами, были у нас дела и поважнее. Например, выбраться в госпиталь.

Генерал посмотрел на Александра:

— Так ведь, Сань?

Полковник проговорил:

— Ты мне парня не расслабляй! Давай лучше еще раз вместе окончательно определимся по его задаче и составу группы.

Спустя полчаса было решено придать разведгруппе отряда спецназа десантно-штурмовой взвод, порядок использования которого полностью возлагался на Сергея. В кабинет был вызван командир этого взвода, ровесник Волкова, старший лейтенант Юрий Малинин. Офицеры познакомились и отправились вместе в подразделение. Им первым предстояло вступить в игру и начать работу уже завтра, в 21.00 местного времени.


ГЛАВА 11


Среда, 30 июля.

Ровно в назначенное время два бортовых «ЗИЛа» вышли с территории базы, взяв курс на Учебный центр армейского корпуса. В кузовах под тентом находились бойцы отдельной разведывательной группы отряда спецназа, взвод десантно-штурмового батальона и отделение пеленгации подразделения Калинина. Возле серпантина остановились. Спешились, автомобили продолжили движение, а бойцы вошли в поросший кустарником овраг, тянущийся до дороги Верхний Кабаш — Вели, выходящий к ней как раз где-то посередине шоссе.

Совершив бросок, подразделения вышли к трассе в 22.10. Здесь сводный отряд разделился. Учитывая усиление десантниками, Волков изменил тактику предстоящих действий. Направив в сторону населенного пункта два своих отделения с группой пеленгации под общим командованием старшего лейтенанта Фролова, десантный взвод с отделением лейтенанта Грачева повел в сторону Ведийского блокпоста.

В 23.10 позиции отрядом Волкова были заняты, о чем он доложил полковнику Калинину.

Выслушав инструкции отца, подозвал к себе Грачева и Малинина. Обратился сначала к десантнику:

— Ты, Юра, уводишь взвод в балку, что левее поста в трехстах метрах. Там ждешь моей команды. Людей лучше рассредоточить: возможно, по приказу Али прапор с поста проведет разведку. Она не должна вас заметить и вернуться на блокпост целой и невредимой.

Офицер-десантник улыбнулся:

— Сделаем! Не тронем этих уродов, и нас они не заметят!

— Давай, Юра, начинай переброску людей.

Малинин отошел.

Волков повернулся к Грачеву:

— Ну а мы, Игорь, с тобой и твоими орлами подойдем к посту справа. Оператор видеокамеру не забыл?

— Ну что ты, Серег? Не на прогулку же вышли. Мог и не спрашивать!

— Не обижайся! Давай, работаем!

Группа Грачева, ведомая Волковым, пересекла дорогу и скрылась в зарослях кустарника по правой от трассы стороне. Стемнело, и спецназ осторожно, но быстро вышел на холм метрах в ста от блокпоста, который с высоты был прекрасно виден.

Волков решил:

— Вот здесь и укрепимся! Всем применить средства маскировки!

Отделение выполнило приказ, и вскоре даже поднявшийся на холм человек едва ли мог сказать, что рядом кто-то находится. Разведчики умели сливаться с местностью.

И тут же практически одновременно пришли доклады от Фролова и Малинина. Их подразделения также укрылись на обозначенных позициях, полностью готовые к боевой работе. Спецназу оставалось ждать. Не самое приятное времяпрепровождение, особенно когда знаешь, что вслед за ожиданием предстоит бой.


В 22.00 Али Асханов, перебравшийся непосредственно к административной границе в небольшой подконтрольный ему аул, решил еще раз проверить блокпост. Он вызвал к себе водителя личного джипа:

— Сеид! Бери внедорожники и езжай в Кабаш. Пост пройдешь, как обычно, только повнимательней посмотри, не изменилось ли что у Дубинина. В поселке вторую машину загони в гараж соседа Шевцова. На своей тут же возвращайся.

— Ясно, хозяин. Разрешите выполнять?

— Выполняй. Да, на посту минут пять поговори с прапором. Посмотри, как тот будет вести себя. Если заметишь что неладное, не суетись, продолжай выполнять работу. На связь со мной не выходи!

— Я все понял, хозяин!

— И учти, в 23.50 максимум ты должен быть здесь, в ауле!

Водитель кивнул головой и вышел из старой глиняной хибары, в которой временно остановился Али.

Сам же Асханов, оставшись один, извлек из кармана рубашки сотовый телефон, набрал известный номер. Ответил прапорщик Дубинин:

— Да?

— Здравствуй, дорогой!

Начальник блокпоста узнал голос:

— Здравия желаю, товарищ полковник!

— Как обстановка?

— Все нормально.

— Говорить свободно можешь?

— Я в блиндаже, пройду на площадку досмотра.

— Хорошо, я подожду.

Прапорщик вышел. У курилки остановился, огляделся, поднес телефон к щеке:

— На связи, полковник!

— Так говоришь, все нормально у тебя?

— Так точно! Все, как обычно.

— Это хорошо. Людей в наряд подобрал надежных?

— Конечно, как же иначе?

— Ладно! Скоро к тебе подойдут две мои машины, пропусти их!

— Понял!

— Обратно вернется одна. Вернется быстро. Далее по плану. Деньги получишь сразу, всю оговоренную сумму, и в пятницу, после шести вечера, линяй с поста. Чем быстрее ты сумеешь убраться из региона, тем лучше для тебя. Ну, а в Ростове знаешь к кому обратиться, чтобы махнуть в Турцию.

— Да, знаю!

— Работай, дорогой! И не забывай о своих родителях. Если что, сам понимаешь, я не прощу!

— Понимаю!

— Удачи, Василий!

— Спасибо!

Али отключил станцию.

Судя по голосу, Дубинин вроде спокоен. И сигнал опасности не подал. Это хорошо. Но что еще скажет по возвращении Сеид! А так, похоже, дело продвигается. Да поможет Аллах. Асханов расстелил коврик и начал молиться.


Следящий за постом Грачев издали увидел свет фар двух автомобилей. Окликнул находящегося рядом Волкова:

— Командир, к блокпосту идут две тачки!

— Да?

Командир разведгруппы прилег рядом с лейтенантом, подняв бинокль.

Действительно, к посту подошли два джипа. И это были «Тойоты» Асханова. Неужели Али сейчас решил обосноваться в Кабаше? Вряд ли. Еще рано. Скорее проверяет пост и поселок.

К джипам вышел прапорщик. Он о чем-то долго говорил с водителем первой машины, и Волков пожалел, что не взял с собой дистанционную прослушку. По окончании разговора начальник блокпоста лично поднял шлагбаум, и иномарки продолжили движение.

Сергей вызвал Фролова:

— Фрол! Я — Вьюн!

Командир второго отделения ответил немедленно:

— Фрол на связи!

— К Кабашу пошли джипы Асханова. Понаблюдай за ними. Скорее это разведка, но места, где они, возможно, остановятся, зафиксируй!

Фролов спросил:

— Может, ребят ввести в селение?

— Нет! Нельзя! Если это разведка, то вестись она будет не только из джипов. Ведь место, где Али планирует остановиться, наверняка контролируется его боевиками, и, значит, они могут быть в поселке в любом доме. Наблюдай за тачками, насколько это возможно, со своей позиции!

— Но я увижу только восточную окраину. Центр будет скрыт от меня!

— Ничего! Отследи то, что сможешь, затем доклад. Отбой.

Долго Волкову вызова Фролова ждать не пришлось.

Тот вышел на связь через двадцать пять минут:

— Вьюн! Ответь Фролу!

— На связи!

— Джипы вошли в поселок и проследовали к центру. Но один из них тут же вернулся. Остановился за поселком, постоял с минуту и рванул к блокпосту.

— Второй, значит, остался в Кабаше?

— Если не ушел дальше к Аманкулу!

— Вряд ли! Он осел там, где определил себе позицию сам Али! И мы не знаем, где точно. Но это не столь важно. Продолжай работу!

В это время Волкова слегка толкнул Грачев, указав на дорогу со стороны Верхнего Кабаша.

По ней шла черная «Тойота».

Начальник блокпоста пропустил джип. Тот на этот раз прошел шлагбаум, не останавливаясь. И вновь наступила тишина. Волков доложил Калинину о маневрах иномарок. Командир отряда ответил:

— Засуетились бандюки. Вскоре должны появиться автобусы. О времени пересечения границы тут же сообщи мне!

— Понял! Выполняю!


Асханов лично вышел встречать Сеида.

— Ну, как поездка?

— Нормально, хозяин!

— С Дубининым разговаривал?

— Да!

— Как он вел себя?

Водитель и личный телохранитель Асханова пожал плечами:

— Да как обычно! Общался без напрягов. Я ему анекдот рассказал, он смеялся.

— На посту как?

— Тоже все спокойно!

— Верхний Кабаш?

— Там вообще глушняк. Словно вымер поселок. Никого на улице, только пацанва у дискотеки трется. Ментовка спит, наверное, только окно дежурного светится, да «козел» их рядом стоит. Собаки молчат! Тишина. Как и говорили, ваш джип загнали в гараж соседа Матвея, заехав с проулка, сняв две секции забора. За поселком остановились, осмотрелись, тишина.

Асханов потер гладкий подбородок. Хотел погладить бороду, но ее не было. Никак не мог привыкнуть Али к своему новому обличью. Бороду пришлось сбрить из-за соображений личной безопасности руководителя движения сопротивления. Борода еще отрастет. Быстро отрастет.

Али посмотрел на часы, повернулся к водителю:

— Давай всех в машину, выезжаем на трассу!


Два автобуса подошли к блокпосту в 0.20. Проехав шлагбаум, остановились на площадке досмотра техники. Из первого «ЛАЗа» вышел человек, встретился с прапорщиком, что-то передал ему, тут же вернулся в салон. Автобусы продолжили движение в сторону Верхнего Кабаша.

Волков немедленно доложил об этом командиру отряда. Больше за ночь никакого движения около поста не было.

Наступило утро четверга, 31 июля.

В 10.00 Эдаев вызвал на связь Калинина, сообщил о том, что основные силы банды Асханова заняли позиции ожидания вокруг поселка.

Полковник спросил:

— Тыловые дозоры остаются на местах?

Шаид ответил:

— Да! И будут оставаться там до 4.00 пятницы.

Это не устраивало Калинина с Листошиным.

Командир отряда задал новый вопрос:

— Ты, как руководитель операции на месте, не можешь снять дозоры раньше, скажем, в полночь?

Чеченец категорически заявил:

— Нет! Я таких полномочий не имею. И являюсь руководителем операции формально, выполняя инструкции Али Асханова.

Закончив сеанс связи с Эдаевым, Калинин обернулся к Листошину, колдовавшему над приготовлением кофе:

— Такие дела, Сеня, дозоры останутся на месте до 4.00 пятницы. Затем начнут отход к основным силам, диспозиция которых, определенная планом Али, не изменилась.

Листошин проговорил:

— А днем мы не сможем незаметно закольцевать район. Так что, Саша, придется заводить вторую роту с фланга, в разрез между отрядом северного направления и дозором, контролирующим дорогу на Учебный центр. С юга все пройдет по плану, восток прикроем, запад сам обработаешь. Блокпост заблокируем. В принципе ничего серьезного не произошло. Хотелось бы, конечно, накрыть бандюков в «зеленке» с ходу, заранее развернув роту, но… мы их и так накроем!

Он повернулся к Калинину, протянув чашку дымящегося ароматного кофе:

— Держи, Саня! Освежи мозги! Значит, сам Али прибудет в Кабаш позже?

— Если не прибыл уже на том джипе, что затерялся в поселке ночью.

— Такое тоже может быть! Хороший кофе!

— Крепкий! Ты двойную порцию, что ли, зарядил?

— Да нет, просто ложку столовую использовал.

День пролетел хоть и в напряжении, но незаметно.

В 19.00 на связь вновь вышел Эдаев:

— Полковник! Сообщение!

— Давай!

— Кадаев и Бусалов убыли из усадьбы. Первый будет командовать северным направлением, второй — южным.

— Кто руководит востоком?

— Там племянник Кадаева, Аман, активный участник акции в Ойты! Он молод и горяч. В сложной ситуации теряется сам и теряет контроль над людьми. Это опасно, потому что становится непредсказуемым и совершенно неуправляемым!

— Так почему Али утвердил его на роль командира группы?

— Это все его дядя. Он представил племянника совсем в ином свете, но, зная слабость племянника, отрядил ему в помощники некоего Хусейна Учигова. Тот тоже был в Ойты!

— Я тебя понял! До связи!

— До связи, полковник! Надеюсь, вы оцените мое усердие?

— Надейся и работай! Как у нас говорят, цыплят по осени считают. Твоя судьба зависит от результата всей операции. Отбой!

С наступлением темноты от Учебного центра, обходя лесной массив с востока, на свои позиции начали выдвигаться подразделения антитеррористических сил. Командир десантно-штурмового батальона — майор Сергеев и командиры штурмовых групп Калинина — Есипов и Трухин, имея четкие инструкции, строго следовали им. Вторая штурмовая рота, используя дальний овраг, обошла Аманкул с востока. Подразделение, имеющее целью уничтожение боевиков с южного направления, вышло в балки, разрезающие равнину с юга поселка, и там заняло свои позиции ожидания. У рощи, в которой находились боевики Амана, осталась первая штурмовая группа отряда «Гроза». Первая десантно-штурмовая рота вошла в лес и перекрыла его на равном удалении от основных сил боевиков, окопавшихся на окраине лесного массива с севера поселка, и разведывательного дозора бандитов, продолжавших бесполезно контролировать дорогу на полигон. Группа Трухина, перейдя дорогу и остаток «зеленки», обойдя карьер, вышла к посту наблюдения за усадьбой Эдаева, рассредоточившись в густой и высокой траве.

Третья рота без взвода Малинина была переведена в овраг в пятистах метрах от северо-восточной оконечности поселка Аманкул, где был определен временный КНП полковника Калинина и генерала Листошина с майором Сергеевым.

К трем часам все боевые подразделения сил специального назначения находились на обозначенных ранее рубежах ожидания.

В 4.20 передовой дозор первой десантной роты доложил, что к позициям десантников приближается группа боевиков численностью примерно в тридцать штыков. Это возвращалось подразделение тылового прикрытия северного направления боевиков. Двигалось оно компактно, и Калинин приказал пропустить бандитов. В это же время отошла с прежних позиций и группа прикрытия южного направления Бусалова.

К пяти утра все встало на свои места. Различные передислокации и занятие новых позиций завершились. Боевики заняли свои рубежи штурма, объединенная группировка спецназа — свои.

Наступило утро пятницы, 1 августа!

На временный командно-наблюдательный пункт прибыли генерал Листошин, полковник Калинин и командир батальона майор Сергеев.

Полковник тут же вызвал майора Трухина:

— Гранит-2, я — Гроза, прошу ответить!

В ответ немедленное:

— Гранит-2 на связи!

— Доложи удаление от фазенды Шаида.

— Примерно пятьдесят метров, с флангов ближе.

— Будь готов, Жора, накрыть усадьбу! Шаид вне игры!

— Я все помню, Гроза.

— Вот и хорошо! Никому не расслабляться. Атака может начаться в любое время.

— И это я помню, командир!

Калинин вызвал по специальной связи Эдаева. Но тот не ответил. Видимо, не мог свободно говорить. Что ж, это объяснимо. Сигнал вызова он получил, выберет время — ответит.

И Эдаев ответил. Спустя полчаса.

— Вызывали, полковник?

— Когда соберешь свой шалман в кучу?

— На 12.00 назначил общий сбор во дворе дома. Там будут все, даже ближайшая охрана.

— Не забудь на землю рухнуть, когда налетят мои орлы, а то обидно будет. Старался, а в итоге пуля в лоб!

— Не волнуйтесь. О своей безопасности я позабочусь в первую очередь.

— Не сомневаюсь!

Отключив связь, Калинин вновь вызвал Трухина и передал ему приказ готовности к штурму усадьбы ровно в 12.00, до этого подтянуть штурмовую группу как можно ближе к усадьбе. Майор приказ к исполнению принял.

Майор Сергеев параллельно связывался со своими подразделениями, требуя немедленного доклада о любом изменении в складывающейся обстановке.

Около десяти на связь вышел Волков. Просил уточнить время нейтрализации блокпоста. Калинин определил его на 18.00 ровно. На время начала активных действий боевиками Али. До этого только наблюдать за постом. Уверенности в том, что Асханов не пересечет блокпост в самый последний момент, ни у кого не было. Как не было уверенности и в том, что кровавый главарь уже не находится в Верхнем Кабаше. Прибыв туда либо на джипе, оставшемся в поселке, либо на автобусах с боевиками, свободно пропущенными через блокпост прапорщиком-предателем.

А Асханов действительно в это время находился в Верхнем Кабаше, проникнув в поселок вместе с основной группой на одном из автобусов. Он покинул «ЛАЗ» вместе с десятью бойцами непосредственного охранения командующего силами сопротивления, когда автобусы проезжали поселок. И покинул на ходу, поэтому наблюдатели Волкова сей факт пропустили. Али с охраной укрылся в доме некоего Шевцова Матвея Степановича, чью семью бандиты Али, заблаговременно захватив, удерживали в Шатане. У Шевцова не было выбора: либо помогать бандитам и тем самым сохранить надежду на спасение близких, либо отказать в содействии, приговорив и себя, и семью к немедленной смерти. Гараж же соседа использовался втемную. Сосед, кум Шевцова, полностью доверяя родственнику, за литр самогона предоставил ему в пользование весь свой двор.

В 10.30 группа Трухина начала скрытное приближение к усадьбе Эдаева, обходя ее справа так, чтобы выйти на позицию гарантированного и быстрого уничтожения одной из банд Асханова. Через сорок минут бойцы второй штурмовой группы заняли рубеж, с которого уже могли атаковать противника. Трухин вызвал Калинина:

— Гроза! Я — Гранит-2!

— Гроза на связи!

— К выполнению задачи готов! Дело за Шаидом.

— Жди, Жора, жди.

Эдаев выполнил обещание, и в 12.00 во внутреннем дворе дома собралась толпа в тридцать вооруженных боевиков. Трухин запросил подтверждение приказа на штурм и получил его. Бойцы второй группы, совершив короткий, метров в сорок, бросок к особняку, разойдясь веером, выйдя из сада, открыли массированный огонь из скорострельных бесшумных автоматов. Эдаев ждал нападения, но и он на какое-то время застыл в оцепенении, настолько быстро и слаженно действовал спецназ. И только благодаря тому, что каждый из бойцов штурмовой группы имел определенную цель, Шаид, наконец, рухнул на землю и спас свою жизнь. Чего не суждено было боевикам. Какие-то минуты превратили совсем недавно переговаривающихся между собой бандитов в груду трупов. Раненых среди них не было. Бледный Эдаев, заикаясь, спросил командира группы, подошедшего к телам расстрелянных боевиков:

— И что… что теперь с ними, — он указал трясущейся рукой на груду трупов, — делать?

Майор был спокоен и краток:

— Открывай подвал и быстро сбрасывай туда весь этот мусор!

Сам же вошел в дом, вызвал Калинина:

— Гроза! Я — Гранит-2. Группа Шаида в минусе. Вся.

— Хорошо! Рассредоточь людей в доме. Шаид пусть находится при тебе. Совсем скоро с ним должен связаться Али. Эдаев наверняка шокирован твоими действиями, так приведи его в чувство, чтобы с Асхановым разговаривал спокойно, как всегда. Это очень важно! И по возможности надо немного затянуть переговоры, чтобы пеленгаторщики смогли точно выполнить свою работу. Ну, а далее по плану!

— Понял вас, Гроза! Продолжаю работу!

Получив сообщение командира второй штурмовой группы, Калинин повернулся к Листошину, который курил в углу КНП:

— Западное направление наше!

Генерал выпустил струю дыма:

— Что ж сказать? Молодцы спецы! Чувствуется школа старого зубра Калинина. Посмотрим, как будут разворачиваться события дальше. Это только начало партии.

Александр внимательно посмотрел на друга:

— Слушай, ты, генерал, я смотрю, тебе делать нечего? Свари кофе, а? Не в службу, а в дружбу.

Листошин вздохнул:

— Дожил! Генерал, а полковнику кофе свари!

— Так ты же в отпуске. Так что про лампасы забудь.

— Ладно! Где у тебя примус?

— В ящике среди всякого полевого скарба, там же молотый кофе!


Али, занявший гостиную дома Шевцова, беспокойно ходил из угла в угол. Расположившиеся рядом телохранители глазами молча провожали хозяина. А Асханов волновался! И причину волнения не находил. Вроде все идет по плану, поселок Аманкул окружен. Войсковых подразделений федералов не наблюдается, местная милиция не в счет, охрана и джип на всякий случай под боком. Сам он в другом селении, дорога в Чечню свободна. Что же волнует его? Или он все-таки что-то не учел и где-то допустил промах? Но тогда возле Аманкула уже высадился бы как минимум батальон. Русские не допустили бы пребывания вооруженных отрядов сил сопротивления вблизи своего населенного пункта. Но они молчат. Хотя сравнительно недалеко базируется отряд спецназа, а в Учебном центре сосредоточена десантно-штурмовая часть. И это без учета мотострелкового и вертолетного полков. И они бездействуют. Чем занимается их разведка? Все это, конечно, на руку Али, но как-то легко проходит операция. Без сучка и задоринки. Но… разве он, бывший советский полковник, планируя акцию, не на это рассчитывал?

Асханов вздрогнул. Причиной тому нервы. Слишком долго он несет бремя руководителя движения сопротивления. Пора бы сдать должность да отправиться на отдых. Но разве толстосумы из-за границы и из Москвы дадут уйти на покой? Один попробовал ослушаться истинных организаторов этой войны — и что? В далекой арабской стране нашли да возле мечети порвали на куски. Но уходить из Чечни надо. Только умно, тщательно подготовив отход. И приурочив его к следующей масштабной акции, чтобы и деньги на Западе успеть перебросить с одного счета на другой, и двойника подготовить.

В принципе он уже существовал, этот двойник, пуштун по происхождению. Осталось продумать, как ликвидировать этого зиц-Асханова, чтобы ни одна экспертиза не докопалась до истины. Здесь один вариант: превратить двойника в пепел. Но на виду у свидетелей. Что ж, время продумать уход из Чечни еще есть, а сейчас надо сосредоточиться на акции в Аманкуле.

Он посмотрел на часы. 13.30. Выходить на связь рано. Как же медленно тянется время. Дотянуть бы до четырех. В 16.00 Шаид должен бросить в эфир безадресную информацию о том, что отряды готовы сжечь этот проклятый русский поселок Аманкул. А пока остается одно — ждать!

В 16.00 Шаид бросил в эфир:

— Лавина на склонах дрожит!

Али вздохнул с облегчением. Теперь, когда до акции по плану оставалось два часа, русские вряд ли успеют что-либо предпринять, даже если и находятся где-то рядом. Тем более что операцию он, Али, начнет не в шесть часов, как планировал, и даже не в пять, а через полчаса. В 16.30.

Вызвав к себе личного водителя Сеида, на всякий случай приказал тому уйти в гараж и ждать своего босса в бронированной машине. А затем сам вышел в эфир:

— Строитель! Я — полковник! Подтверди то, что сказал ранее!

Эдаев взглянул на командира второй штурмовой группы Трухина:

— Что-то рано решил засветиться Али!

— Так какого черта ты молчишь? Отвечай ему!

— Полковник! Я — Строитель. Лавиноопасность в горах подтверждаю, одно хотел бы…

Но Асханов перебил подчиненного:

— Кончились хотенья. С помощью Аллаха в половине пятого начинай!

И тут же отключил рацию.

Однако и этого короткого сеанса хватило, чтобы запеленговать место, откуда говорил некий полковник. Этим местом являлся второй дом с краю поселка Верхний Кабаш, по улице Весенней, хорошо видимой и с КНП Калинина, и наблюдателям группы Волкова, а конкретно старшему лейтенанту Фролову.

Перенос штурма почти на полтора часа вызвал оживление во временном штабе российской группировки. На изменение обстановки Калинин среагировал мгновенно, вызвав на связь все свои группы:

— Внимание, Гранит-1, Гранит-2, Вьюн! Акция боевиков начнется через семь минут. Приготовиться к выполнению своей задачи! Вьюну начать действовать немедленно!

Листошин, отстранив от радиостанции командира батальона, выкрикнул в эфир:

— Шторм-1,2! Время «Ч» — 16.30, начало действий ровно в «Ч»!

Получил приказ и Фролов. Ему предстояло немедленно вывести отделение через сад ко второму с околицы дому, установив контроль над ним, и начать штурм с подходом десантно-штурмового взвода. Отделение разведгруппы тут же пошло в сад, так как находилось оно рядом с поселком.


Приказ о начале немедленных действий по блокпосту вызвал у Волкова удивление. Он не мог знать о переносе бандитами времени штурма поселка. Но уже через секунду он вызвал командира приданного взвода десантников:

— Шторм-3! Я — Вьюн! Приказ — начать работу. Срочно выдвигаться к объекту. Я выхожу на пост. Твоя задача — окружить его и при необходимости поддержать действия моих ребят. Задача ясна?

— Ясна, Вьюн! Считай, мы уже рядом!

Волков подал команду своим десятерым бойцам, и те с холма бросились к блокпосту, заходя со стороны площадки досмотра техники. Спецназ ворвался на пост вихрем, так что никто из действующего наряда ничего не смог понять. Зная персональные задачи, спецы быстро заняли огневые точки, блиндаж с отдыхающей сменой, накрыли брезентом триплексы бронетранспортеров, лишив операторов возможности вести огонь, практически ослепив машины.

Сам Волков ворвался в отсек прапорщика Дубинина, когда тот собрался распечатать сверток, переданный ему ночью с автобуса. Он готовился к бегству. На столе стояла черная спортивная сумка.

Команда «Руки в гору!» застала прапорщика врасплох.

Он, вздрогнув, повернул голову к старшему лейтенанту. И тот увидел в глазах предателя смертельный страх.

— Не двигаться, если не хочешь, чтобы тебя свинцом накормили! Оружие на стол, сам два шага назад!

Дубинин выложил на стол табельный пистолет и отошел в стене. На лице его выступили крупные капли пота.

В отсеке появился Шестаков.

Волков спросил у него:

— Что на посту?

— Все нормально! Мы основные объекты нейтрализовали, десант занимает позиции бывшего наряда.

— Помощника Дубинина, контрактника взяли?

— Само собой, в каптерку пока определили.

Командира разведгруппы вызвал Малинин:

— Спецназ, что с бойцами поста делать? Машины подходят, пропускать и проверять надо!

Волков приказал:

— Личный состав блокпоста в помещение продуктового склада под охрану, блокпост закрыть!

— Понял! Выполняю!

Прапорщик Дубинин, немного пришедший в себя, спросил:

— Кто вы?

Сергей ответил просто:

— Российский спецназ! Такой ответ устроит?

— Да, но… спецназ?.. здесь?.. Почему?

Волков ответил:

— А потому, что нам очень интересно, что находится в пакете, лежащем на столе, переданном тебе из автобусов, пропущенных тобой без досмотра и в неурочное время на территорию Вольного района. Переданном от самого Али Асханова. Не каждый чеченец удостоится подачки Али, а тут прапорщик внутренних войск, враг Асханова.

Дубинин сильно побледнел, казалось, еще секунда — и он грохнется на пол своего отсека. Но устоял, вновь сумев справиться с собой. Тяжело ему это давалось.

— Какие автобусы? Ночью пост закрыт! А об Али Асханове я вообще ничего не знаю. Сверток этот подобрал возле шлагбаума. Вот и хотел посмотреть, что в нем!

— Деньги поди?

— Откуда я знаю, что в нем? Может, и деньги, «чехи», чтобы скомпрометировать нас, могли и баксы подбросить.

— Не дороговато ли стоит зачем-то тебя скомпрометировать?

— Не знаю! Я не знаю, что в этом свертке!

— И автобусы ночью не пропускал через пост?

— Нет!

— А до этого и два джипа тоже? «Тойоты» черные тонированные, из которых одна скоро вернулась?

— Нет!

Волков вздохнул:

— Дурак ты, Дубинин! Если мы следили за постом, то, поверь, не просто так. Мы снимали кино, посмотрев его, уверен, тебе станет совсем плохо! Так пропустил ты ночью автобусы и джипы через пост?

Но Дубинин оказался упертым. Он, впрочем, небезосновательно посчитал, что офицер спецназа, говоря о видеосъемке, мог и блефовать. Кто видел эту пленку? Где она? Почему сразу не предъявляют? Поэтому вновь ответил:

— Нет! Ночью пост закрыт, и движение через него запрещено. Я приказы и инструкции не нарушаю.

— Вот как? Ну, смотри, враньем себе хуже делаешь.

Он обернулся к Шестакову:

— Шест, посмотри-ка, что там в свертке?

Тот прошел к столу. Осмотрел сверток, не прикасаясь к нему. Затем начал развертывать. Вскоре воскликнул:

— Ба! Хорошую же плату, Дубинин, за верную службу Али тебе определил.

Волков поинтересовался:

— Что там?

— Пачка долларов! Тысяч этак на десять, перетянутая резиночкой, а посередине плоская черная штучка — небольшой такой тротиловый зарядик с дистанционным взрывателем. Пошлет Али сигнал с пульта, и обладателя долларов в клочья!

Дубинин прошептал:

— Не может быть!

Шестаков кивнул на стол:

— Иди сам убедись, только руками ничего не трогай!

Начальник блокпоста подошел к пачке денег. Увидев взрывчатку, сел на стул, обхватив голову руками:

— Ну, Али, ну, сука! Вот ты как? Езжай в Ростов, оттуда в Турцию, а сам? Козлина немытая.

Подняв взгляд на Волкова, проговорил:

— Да, я пропустил автобусы и джипы этой ночью, но ранее эти же «ЛАЗы» пропустил в Чечню. Гражданин офицер, не губите! Если чем могу быть полезен, все сделаю!

Волков закурил:

— Вот так бы сразу! Только сомневаюсь, сможешь ли ты быть полезным?

Неожиданно пропищала вызовом какая-то станция, не обнаруженная при обыске начальника поста.

Командир разведгруппы спросил:

— Что это?

Дубинин кивнул на стену, возле которой стоял стол:

— Там тайник, в нем рация для связи с Али. Это он вызывает меня!

— Так какого хрена сидишь? Отвечай боссу!

— Я бы этих боссов…

Прапорщик извлек из тайника меж бревен портативную импульсную станцию американского производства, ответил:

— Слушаю вас, полковник!

— Как дела на посту?

— Нормально! Все спокойно!

— В 18.00 уходи, как и договаривались! Сверток вскрывал?

— Да! И хотел узнать, что это за пластина между купюрами лежит?

Асханов объяснил:

— Взрывчатка! Да не пугайся ты! В Ростове ее заберет человек, который займется тобой. Взрывное устройство не представляет для тебя никакой опасности, оно для других предназначено. Будь на посту. Позднее я еще раз свяжусь с тобой! Все понял?

— Так точно!

— Отбой!

Отключив рацию, Дубинин взглянул на Волкова:

— Вот старый ишак?! А правдоподобно. Только хрен бы я до Ростова с этой штучкой в долларах добрался!

— Разумно мыслишь!

Волков вызвал Калинина и доложил, что блокпост взят под контроль и для движения техники закрыт. Бывший начальник поста имел сеанс связи с Асхановым. Полковник ответил, что понял, и отключился.

В районе поселка Аманкул начали развиваться главные события.

Ровно в 16.30 бандиты с двух направлений поднялись в атаку. До поселка им предстояло преодолеть расстояние метров в пятьсот. И первые двести они передвигались мелкими группами, не открывая огня, что позволило штурмовой группе майора Трухина войти в поселок. Местные жители, которых в это время на улицах находилось немало, с удивлением наблюдали, как по двум крайним улицам Аманкула бежали вооруженные люди в камуфлированной форме и кричали прохожим, чтобы те немедленно скрывались в домах. По поселку сновали милиционеры, призывая граждан покинуть улицы. Растянувшись по Аманкулу, группа Трухина ворвалась в близлежащие дворы, чем еще более удивила и испугала мирных граждан. Но бойцы, не обращая ни на кого внимания, пробивались к окончаниям садов, которые и образовывали собой границу Аманкула. За бандами следовали десантники, и к моменту, когда боевики вышли на рубеж прямого броска на северной и южной окраинах поселка, они уже были обречены, спецназ занял позиции для их уничтожения.

Бусалов и Кадаев подняли своих абреков в атаку одновременно. И одновременно по ним открыли огонь десантно-штурмовые роты и бойцы отряда Калинина. Прицельная массированная стрельба стрелкового оружия спецназа мгновенно выбила из рядов чеченских «мстителей» более половины численного состава. Остальные в панике залегли, не понимая, что происходит. Их зажали со всех сторон. Бусалов погиб одним из первых, а Кадаев решил с остатками банды пробиться на восток, под прикрытие группы Амана. Но и с фланга его встретил взвод третьей десантной роты. Отходить на запад уже не имело смысла. Путь туда был надежно перекрыт. Кадаев не знал, что делать. Он в истерике вызывал Асханова, но тот, поняв, что русские все же устроили его группировке ловушку, молчал. Он сам готовился к экстренному отступлению.

За Кадаева решили его подчиненные. Они поднялись и, задрав руки вверх, бросили оружие. Тогда разъяренный Беслан открыл огонь по своим. Но пуля одного из его помощников, выпущенная в упор, снесла главарю банды полчерепа. Решили сдаться и боевики южного направления. Оставшись без командира, лишившись всякого управления, подавленные массированным огнем неизвестных, но мощных сил, оставшиеся в живых моджахеды Бусалова капитулировали. Десантники быстро собрали пленных в кучу. Группа Амана, засевшая в роще недалеко от юго-восточной окраины поселка и имевшая задачу прикрытия отхода главных сил боевиков после разгрома Аманкула, в бой вступить не успела. Атакованная бойцами первой штурмовой группы майора Есипова, она даже обороны занять не смогла и была полностью ликвидирована. План Асханова уничтожить российский поселок рухнул.

Поняв это, Али приказал десятерым самым верным и опытным своим головорезам организовать круговое прикрытие и рванулся из дома Шевцова. Но тут же вернулся. Из сада по зданию открыло огонь подошедшее отделение старшего лейтенанта Фролова. Оно завязало бой с охраной Кровавого Али, но на штурм не шло, ожидая подхода десантного взвода, который в это время окружал усадьбу Шевцова. И только после завершения окружения десант и спецназ пошли в атаку, применив дымовую завесу, накрыв ею весь дом. Боевики заняли позиции в окнах здания, стреляли наугад, не видя перед собой противника. Десантники тоже вели огонь вслепую, и только отделение Фролова, применив специальную оптику новых защитных шлемов, могло прицельно выбивать бандитов, постепенно приближаясь к дому. Али, понимая, что каждая секунда приближает смерть, решился на открытый прорыв к соседней усадьбе. К гаражу, где его ждал бронированный джип. И здесь дымовая завеса сыграла на руку оставшимся в живых боевикам. Спецназовцы Фролова увидели цели, метнувшиеся к соседнему дому, и перевели на них огонь своих «ВАЛов», но задели только нескольких последних бандитов. Двое или трое успели перемахнуть через невысокий забор.

Приказав командиру десантного взвода совершить охват третьей по счету усадьбы, Фролов рванулся вслед бандитам. И преодолевая забор, его группа попала под обстрел. Но стрелял всего один автомат, а спецназ преодолевал преграду, растянувшись на двадцать с лишним метров, поэтому стрелок смог зацепить всего одного бойца группы Фролова, ранив того в ногу. Сам же бандит, стрелявший со двора, был уничтожен гранатой, которую метнул в него командир отделения. Фролов бросился в дом, но, распахнув дверь гостиной, увидел лишь сжавшегося в углу мужчину с опухшей от пьянства физиономией и услышал рев автомобильного двигателя за стеной.

Он крикнул хозяину дома:

— Что там? — указав на стену.

Мужчина пролепетал:

— Гараж.

И тут же звук вышибленных ворот и немедленно доклад командира десантного взвода:

— Спец! Из усадьбы вылетел джип. Мои ребята не успели подсечь его!

Фролов сплюнул на грязный пол жилища алкоголика:

— Тьфу, твою мать! Вот он, сука, где стоял, этот второй внедорожник! У-у, как же я не догадался!

Он выхватил рацию, бросил в эфир:

— Гроза! Я — Фрол! Из соседнего с объектом штурма здания вырвался джип! Ни я, ни десант не смогли остановить его!

Калинин спокойно спросил:

— Асханов в нем?

— Да! Должен быть в нем.

— Понятно! Зачищай обе усадьбы и оставайся в них. Десанту — отход на прежние позиции.

— Есть! У меня один трехсотый! А эта мразь ушла!

В голосе старшего лейтенанта звучала искренняя досада, поэтому командир отряда успокоил подчиненного:

— Ничего, Леша, ничего. В том, что Али ушел, твоей вины нет. Раненому окажи помощь, в остальном спокойно, без эмоций работай по плану. Да, с десантниками проверь всех жильцов обоих домов. А Али теперь никуда не денется.

— Принял, выполняю!


Вырвавшись из Кабаша, водитель спросил Асханова:

— Через пост, Али? Или рванем в степи, а там «зеленкой»?

— Вот и русские наверняка подумают, что через блокпост может прорываться только самоубийца, и будут закрывать прилежащие территории. Возможно, пост усилят, но не настолько, чтобы сделать его непроходимым. А вот «зеленку» везде закроют наглухо. Там смерть, которую нам с тобой готовят гауры. Нет… рви на пост!

Сделав в принципе правильные выводы, Асханов не учел того, что блокпост не просто усилен, а превращен в бастион, преодолеть который не под силу даже войсковой бронированной технике, не говоря уже о, пусть и бронированном, автомобиле.

Али, вытащив из кармана специальную рацию, бросил в эфир:

— Это полковник! Ответь!

Дубинин ответил после некоторого молчания:

— Слушаю вас, полковник! Что там в Кабаше происходит? Облако дыма, стрельба даже сюда доносится!

Асханов оборвал прапорщика:

— Заткнись! Что на посту?

— Ко мне прибыло десять человек десантников. Они заменили моих бойцов!

— Десять?

— Так точно!

— Тебя, значит, не тронули?

— Да нет пока!

На секунду задумавшись, Али приказал:

— Возьми гранаты и подойди к шлагбауму. Я еду к посту. Как увидишь джип, рви свои огневые точки.

— Но бронетранспортеры?

— Это не твоя забота! Главное — уничтожь фланговые огневые точки. «БТРы» я накрою сам. Как подъеду к границе, открывай шлагбаум. Джип возле него притормозит, прыгай на заднее сиденье!

— Вы… вы… это серьезно?

Асханов выкрикнул:

— Да, серьезно, ишак ты непонятливый! И быстрее дуй за гранатами, минут через пять я буду на посту!

— Все понял, хозяин! Сделаю, как сказали!

— Спеши! В моем спасенье твоя жизнь, идиот!

Али отключил рацию, оглянулся назад, где торчком стояли трубы «РПГ-18» «Муха», проинструктировал водителя:

— Как выйдем на прямой участок перед постом, джип останавливай! Берем по «Мухе» и выскакиваем. Твой — левый «БТР», мой — правый! Они в капонирах, так что бей под башню. После этого пулей обратно в машину и на максимальной скорости на шлагбаум. Дубинин должен открыть его и ждать нас. Сбивай его к шайтану. Далее сразу в первый схрон! Все понял?

— Понял, хозяин!

Водитель был спокоен.


ГЛАВА 12


Приняв приказ Асханова, начальник блокпоста повернулся к стоящему рядом старшему лейтенанту Волкову, пересказал требование Али и его намерение прорваться через пост.

Командир отдельной разведывательной группы мгновенно обратился к Малинину:

— Юра, немедленно людей из огневых точек и «БТРов». И вообще, всех своих бойцов быстренько отведи от поста.

Командир десантного взвода, понимая, что счет идет на секунды, бросился выполнять распоряжение Волкова. Сергей подозвал к себе командиров своих отделений лейтенантов Грачева и Свирина:

— Грач, Глен, людей по обеим сторонам шоссе вперед в сторону Кабаша. После прохождения черного джипа заблокировать трассу. Да, где-то перед постом этот джип встанет, чтобы расстрелять бронетранспортеры, не мешать бандитам!

Удивлению лейтенантов не было предела:

— Как это не мешать расстрелять наших парней, ты чего, Серега?

Волков успокоил подчиненных:

— Не переживайте, в «БТРах» никого не будет.

Отделения разведгруппы скрылись в глубоких кюветах за площадкой досмотра техники.

Следующим старший лейтенант подозвал к себе Блошина:

— Бим! Отойди-ка за пост, прихватив с собой «Гром». Как только джип влетит на территорию объекта, засади ему болванку в двигатель!

— Понял!

Сергей поманил Дубинина:

— Так, бери из блиндажа гранаты и выполняй все указания Асханова, за одним исключением: как только увидишь джип на посту, ныряй в любую яму да тело крепче в землю вжимай. Не помешает.

Прапорщик спросил:

— А… это… гранаты на позиции огневых точек в натуре кидать?

— Нет, в арматуре! Ты что, не слышал, тебе же сказано, выполнять в точности все требования Али!

— Понял!

Дубинин бросился в блиндаж, выскочил с двумя «РГД-5» в руках.

Волков кивнул на шлагбаум:

— Иди к трубе. Сразу и подними ее!

— Есть!

Старший лейтенант усмехнулся, увидев, как усерден предатель.

В это время пропищала рация Волкова. Он ответил:

— Вьюн на связи!

— Я — Гроза, Сережа! Как у тебя дела? К встрече Асханова готов?

— Как пионер, папа!

— Учти, сын, ему терять нечего, он будет любым путем пробиваться в Чечню. Так что, если какая заморочка, не рискуй! Гаси его!

— Я все понял, Гроза!


До выхода на прямой участок перед блокпостом оставалось меньше километра. Асханов приказал сбросить скорость. Али перегнулся назад, достал два ручных гранатомета «Муха», положил на колени. И вдруг сказал:

— Я меняю решение!

Водитель недоуменно взглянул на босса. Менять решение, с его точки зрения, когда до объекта оставалось всего ничего, было поздно. Но Асханов объявил:

— Прорываться через пост будешь один. Сразу после обстрела бронетранспортеров ты рванешь дальше, я останусь. Буду уходить на юг. Где-нибудь в балке переночую. Ты же действуй, как и запланировали. Тебе все ясно?

— Да, хозяин! Но оставаться на территории русских, когда они здесь все вверх дном поднимут? Не понимаю!

— Поймешь, когда встретимся в ближайшем схроне! Так, приближаемся. А это что?

Водитель бросил взгляд на главаря:

— Где?

— С боков дороги! Ты ничего не заметил?

— Нет! Хотя слежу за трассой внимательно.

— Что ж, может, и показалось!

— А что показалось, хозяин, если не секрет?

— Кто-то мелькнул в кюветах.

— Ну, это могло быть что угодно! Кюветы здесь замусорены до предела.

Увидев перед собой территорию поста, водитель плавно нажал на педаль тормоза, подкатывая к объекту до расстояния прямого выстрела «Мухи», которое составляло 200 метров. Определив, что отсюда уже можно применить «РПГ», остановил джип.

— Приехали, хозяин!

Асханов бросил ему гранатомет:

— Твой — левый «БТР», мой — правый! Начали.

Бандиты вышли из джипа, выдвинули телескопические трубы, тем самым переведя гранатометы из походного положения в боевое, вскинули «Мухи» на плечи, прицелились и почти одновременно выстрелили. И попали в цели. В капонирах прогремели взрывы, и оттуда, где еще недавно торчали башни бронетранспортеров, повалил густой дым.

Али крикнул водителю:

— Пошел на пост!

Сам же, выдернув с коврика пола внедорожника автомат «АКС-74», прыгнул в кювет, прямо на колючую проволоку. А джип, взревев мощным двигателем, рванул с места, мгновенно набирая скорость.

Водитель Асханова видел, как прапорщик Дубинин, исполняя приказ хозяина, метнул гранаты на позиции огневых точек, где также прогремели взрывы. Шлагбаум был поднят. Вот только Дубинин исчез. А босс приказывал грохнуть его. Но черт с ним, не гоняться же за прапором по посту? Да и попробуй только остановиться. Солдаты в момент порвут скаты. Тогда конец.

Сеид уже проехал площадку досмотра техники, как увидел впереди непонятно откуда появившуюся фигуру человека, что-то державшего на плече. И вдруг понял, что это не что иное, как противотанковый гранатомет, и человек целится в джип. Чечен дико закричал.

Удар заряда «Грома» буквально подбросил вспыхнувший джип в воздух. Внедорожник, перевернувшись, со всего маху влепился крышей в асфальт, еще раз взорвался. Это рвануло топливо.


Волков, наблюдавший за бандитами, видел, как внедорожник остановился, как из него появились двое. И взрывы бронетранспортеров он видел, невольно переведя взгляд на капониры и облако огня, поднявшееся над ними. Поэтому он не заметил, что после обстрела джип рванулся дальше без пассажира, с одним водителем. Но командир разведгруппы угадал с решением выслать по обеим сторонам дороги, ведущей в Верхний Кабаш, свои отделения. Грачев увидел, как сразу после выстрелов гранатометов один из боевиков прыгнул в кювет. И он сам бы попытался взять этого прыгуна, но группы отошли от поста довольно далеко. От места, где находился Волков, до места, где в кювет прыгнул неизвестный, было ближе.

Поэтому лейтенант тут же вызвал командира, который не смог сразу ответить из-за перевернувшегося в воздухе и взорвавшегося джипа Асханова. И только после второго взрыва, разорвавшего броню «Тойоты» на рваные куски, он обратил внимание на то, что рация издает сигнал вызова. Он ответил:

— Вьюн на связи. Что у тебя, Грач?

— Из джипа перед взрывом на левую от тебя сторону ушел пассажир!

— Вот как? Это точно?

— Обижаешь, командир!

— Тогда двумя отделениями марш-бросок на юг и охват территории на удалении в два километра от трассы. Я начинаю преследование.

Волков обернулся к Шестакову:

— Похоже, Али рванул из внедорожника до взрыва. За мной, Шест, вперед!

И, выбрав направление, командир разведгруппы ринулся наперерез маршруту возможного отхода Асханова, на ходу связавшись с Малининым и приказав тому частью взвода установить контроль за правой стороной дороги. Али мог переждать в кювете и рвануть в обратном направлении. Другую часть взвода Волков приказал направить на перекрытие границы в восточном направлении.


Али, прыгнув в кювет, только в полете увидел колючую проволоку и каким-то невероятным образом сумел развернуть тело так, что упал на нее спиной и тут же, бросив ноги за голову, соскочил с заграждения. Он услышал, как затрещал его камуфляж, разрываемый стальными колючками, но бронежилет спас от серьезных ранений. Перевалившись через проволоку, Али заметил, что только его руки были повреждены и кровоточили. Но автомат держать могли. Ноги же благодаря своевременному кульбиту не пострадали вообще. Асханов подумал, а не рвануть ли назад? Но спецназ наверняка и там выставит заслон, так что лучше быстрее уходить по выбранному маршруту. Главное — добежать до лесного массива, что находится километрах в трех. В нем болото. А через трясину вглубь уходит тропа, вернее, притопленная гать. Он сможет пройти болото быстрее, чем спецназ, которому придется нащупывать обход по неровному и заросшему берегу. А с наступлением темноты он сможет покинуть массив.

Но не суждено было сбыться планам Асханова.

Волков с Шестаковым бежали быстрее его, пятидесятилетнего мужчины. Главным для командира разведгруппы было взять след Кровавого Али. И он взял его, увидев свежеобваленный край обрыва начинающегося недалеко от дороги оврага, ведущего к лесному массиву, где, как знал и Волков, находилось непроходимое болото. Но неизвестно, непроходимое ли оно для Али, изучившего эти места еще в детстве, так как в одном из близлежащих селений на территории Чечни располагался аул, где ранее жили его дедушка с бабушкой и где Али подростком излазил всю округу вдоль и поперек. В этом уверенности не было, и поэтому перед Волковым стояла задача — догнать и обезвредить Асханова в овраге. Старший лейтенант знал, что главный бандит Чечни вооружен, но о собственной безопасности сейчас не думал. Если что, то наступающий на пятки прапорщик Шестаков захватит или уничтожит Али.

Волков с Шестаковым увидели спину Асханова, когда до лесного массива осталось метров триста. Шустро для своих лет передвигался Асханов. Увидев бандита, Волков выстрелил из пистолета вверх, тут же вложив его в карман-кобуру. Асханов услышал выстрел и, не оборачиваясь, развернув автомат за спину, дал короткую очередь. Пули вздыбили землю левого склона. Сзади из «ВАЛа» ударил Шестаков. Его пули легли ровной трассой справа от Али по ходу движения. Бандит не обратил на это никакого внимания, продолжая бег. Но гонка, видимо, все же ослабила немолодого, хоть и прекрасно физически подготовленного чеченца. Расстояние между ним и преследователями сокращалось. Это понял и Али, он вдруг остановился и, резко повернувшись, выстрелил в спецназовцев. Тех спасла только отличная реакция. Они успели броситься на склоны, как только увидели черный зрачок асхановского «АК-74». А Шестакову не помог и бронежилет. Словил все же прапорщик пулю в грудь. Асханов, еще раз выстрелив, продолжил бег. Далее его преследовать мог только Волков. Шестаков, получивший болевой шок, на какое-то время был выведен из строя. Пуля, попавшая в бронежилет, не убивает, но наносит такой удар, от которого человека иногда сбивает с ног. Этот удар равносилен приличному нокдауну, и требуется время, чтобы вновь обрести способность к действию. Вот Шестаков и остался обретать эту способность.

Волков быстро ликвидировал ту фору в дистанции, которую Али получил, заставив спецназовцев упасть под обстрелом. Впереди начинался подъем к лесу. До «зеленки» каких-то пятьдесят-шестьдесят метров. Он мог, конечно, одним прицельным выстрелом своего «ВАЛа» снести башку лидеру исламского сопротивления и мог сделать это раньше, не тратя силы на преследование. Но Волков решил живым взять ублюдка, который столько лет отдавал приказы на уничтожение мирных людей. Чтобы тот, стоя в клетке трибунала, отвечал за свои преступления, чтобы выл этот шакал где-нибудь в подвале, закованный в цепи, проклиная день и час собственного рождения.

Сергей остановился, вскинул автомат, приказал:

— Али! Стоять! Или стреляю на поражение!

Асханов остановился, тяжело дыша. Казалось, он смирился с тем, что на этот раз попал в лапы российских спецслужб. Но это была игра. И Волков прекрасно понимал, что Али играет роль смирившегося со своей участью, проигравшего по всем статьям игрока. И старший лейтенант ждал, когда Асханов решится на последний выпад. Ждать долго не пришлось. Отдышавшись и подняв голову к небу, держа автомат в правой руке, Али начал разворот. Его вооруженная рука по инерции оказалась выброшена в сторону. Этого момента и ждал командир разведгруппы. Он выстрелил в автомат противника, когда сам Асханов находился вполоборота к офицеру. Пули «ВАЛа» выбили оружие из руки Али, и следующая короткая очередь Сергея перебила ноги бандиту. Тот с воплем рухнул на дно оврага. Но Али и сейчас, уже в безвыходном положении, не желал сдаваться, он сунул руку в боковой карман рваной камуфлированной куртки, где лежал пистолет. Но рука так и осталась под курткой. Ствол глушителя автомата Волкова уперся Асханову в лоб. Последовал приказ:

— Руку наружу! И без «ствола», иначе прострелю и клешни!

Скривившись от боли, Али повиновался, откинувшись в траве, раскинув руки в стороны. Сергей быстро обыскал бандита и, отбросив в траву пистолет с ножом, продолжая держать Асханова под прицелом, извлек боевую аптечку. Через шприц-тюбик ввел раненому пленнику сильное обезболивающее лекарство.

Боль отступила. Али с ненавистью и яростью смотрел на какого-то сопляка — старшего лейтенанта, сумевшего-таки достать неуловимого до сих пор Али Асханова.

Волков спросил:

— Добегался, старый козел?

Асханов ощерился:

— Радуешься, щенок? Радуйся! Звезду тебе за меня на грудь повесят. Вот только долго ли ты ее проносишь? У меня тысячи преданных людей. Они найдут тебя и ваш проклятый отряд. Ваших жен и детей будут резать на куски. Ваши дома взорвут. А вас самих перед тем, как отрезать головы, посадят на кол! Так будет!

Волков сплюнул на траву:

— Я думал, ты, Али, другой человек! Все же раньше видел тебя по телевидению. Считал противником достойным, умеющим проигрывать, а ты… так себе! Дерьмо, одним словом. И заткнись, пожалуйста, не выводи меня из себя. Злой я очень опасен и приказ насчет тебя имею двойной: либо захватить живым, либо уничтожить. Могу и второй вариант выбрать!

Асханов понял, что офицер не шутит и что он, гроза гор, находится в полной власти этого молодого, но, но всему видать, решительного офицера. Шайтан знает, что у него на уме? Действительно, возьмет да пристрелит. А Али не хотел умирать. Он перевел взгляд на офицера спецназа, молча ожидая его дальнейших действий.

А Волков связался по рации с командиром десантного взвода и своими офицерами, приказал десантникам вернуться на блокпост, а отделениям своей разведывательной группы прибыть к месту захвата Али Асханова.

Подразделения спецназа находились рядом с лесным массивом, поэтому быстро прибыли к командиру. Одновременно с пришедшим в себя Шестаковым. Бойцы с интересом рассматривали человека, известного в стране не меньше самого Президента. Только известного своими кровавыми делами.

Получив доклад Малинина, что десант занял Ведийский блокпост, Волков вызвал на связь командира отряда спецназа полковника Калинина:

— Грозу просит ответить Вьюн!

И тут же встревоженное:

— Да, Сережа? Ты где находишься? Что у тебя?

— Докладываю, товарищ полковник. Силами разведывательной группы и приданного ей десантно-штурмового взвода главарь чеченских боевиков Али Асханов взят раненым, но живым! Группа его прикрытия уничтожена. Потерь не имеем, за исключением раненого бойца отделения Фролова во время работы в поселке Верхний Кабаш. Задача выполнена в полном объеме!

В динамике послышался вздох облегчения.

Затем полковник попросил:

— Назови свои координаты, я вышлю к тебе «вертушку».

Волков, сориентировавшись по карте, сообщил ориентиры, по которым пилоты вертолета могли найти его группу, предупредив, что сам находится в овраге, так что сесть «вертушке» следует на равнине, там, где это будет удобно летчикам.

Вертолет прибыл к лесному массиву через двадцать минут. А вскоре он доставил разведгруппу с плененным Али Асхановым к временному командно-наблюдательному пункту командира отряда специального назначения «Гроза»!

Выйдя из машины, старший лейтенант Волков сразу же попал в объятия отца:

— Молодец, Сергей! Поставил точку в операции.

— Если уж благодарить, отец, то и десант. Без ребят Малинина мне сложно было бы справиться!

— Отблагодарим, сын, всех отблагодарим.

Из вертолета вынесли носилки с Асхановым, и личный состав двух отделений разведгруппы выстроился возле «вертушки».

Полковник обошел строй, пожал каждому бойцу руку. Задержался возле носилок, взглянул на главаря чеченских боевиков:

— Вот ты, значит, какой, господин Асханов? Попался-таки? Что ж, тяжелые тебя ждут времена, урод!

Асханов усмехнулся:

— Полковник, не стоит тратить время на пустые разговоры. Прикажи лучше оказать мне медицинскую помощь, если, конечно, я нужен тебе живой.

Калинин подозвал начмеда отряда:

— Посмотри, что с ним!

Капитан медицинской службы из состава отделения обеспечения разрезал брюки на ногах бандита. Поднял голову:

— Ноги перебиты, задеты артерии, пленный теряет кровь. Здесь с собой у нас ничего нет. Все на базе.

Полковник приказал:

— Волков! Грузи абрека обратно и со своей группой вылетай в Союзную. На подлете предупреди санчасть, чтобы приготовили все необходимое для оказания Асханову квалифицированной медицинской помощи.

— Понял, командир!

Волков приказал разведгруппе, которая с подходом отделения Фролова собралась в полном составе, включая и легкораненого снайпера второго отделения, грузиться в «Ми-8».

Десантный вертолет, подняв облако пыли, взмыл в воздух, взяв курс на временную базу спецназа.

Калинин объявил сбор всему отряду. Но, оказалось, покинуть поселок спецназовцам Трухина было не так просто. Шокированные происшедшим вокруг поселка, жители Аманкула после прекращения стрельбы вывалили на улицу, тут же толпами окружив бойцов второй штурмовой группы. Вопросов у людей было много, но бойцы предпочитали отмалчиваться, что удавалось не всем. Поселок узнал, что эти крепкие парни в камуфлированной форме, с усталыми лицами и невиданным ранее оружием в руках только что спасли его от полного уничтожения. Поэтому каждый из жителей старался взглянуть в мужественные лица офицеров спецназа, выразить благодарность, обнять и даже поднести стакан-другой водки. Калинин, узнав о том, что происходит в поселке, не стал торопить Трухина. Командир отряда мог, конечно, одним своим словом вывести штурмовую группу из поселка, но решил не делать этого. Пусть ребята побудут среди тех, кого спасли. Почти всегда, выполняя сложнейшие операции, они оставались неизвестными, хотя были достойны того, чтобы страна знала в лицо своих героев.

Есипов же без проблем вывел свое подразделение, обойдя поселок. Бойцы первой штурмовой группы, воспользовавшись ситуацией, тут же завалились на траву возле второго вертолета.

Десантники, оцепив Аманкул так, чтобы население не видело результатов короткого боестолкновения — обезображенные трупы бандитов, ждали дальнейшего приказа.

Листошин, находясь в отпуске, не мог это сделать. Приказ пришел из бригады быстро.

К Аманкулу была отправлена колонна грузовиков. Ротам десантно-штурмового батальона предписывалось загрузить в машины трупы боевиков, в других разместиться самим и следовать в Учебный центр, где ожидать получения новой задачи.

К временному КНП подогнали два автобуса, на которых боевики прибыли к Аманкулу и которые были спрятаны в небольшом овраге с пологими склонами. В них под охраной бойцов первой штурмовой группы загрузили боевиков, сдавшихся в плен. Шаида Эдаева спрятали в «УАЗе» Калинина.

И только с наступлением темноты, получив все необходимое обеспечение, десантники автомобильной колонной отправились на полигон, а спецназ на «вертушках» взял курс на станицу Союзную. Через иллюминатор Калинин увидел огромный огненный шар, выросший на месте усадьбы Эдаева. Саперы, ранее извлекшие из фундамента тело майора Левитина, подняли в воздух осиное гнездо банды Шаида. Грохота взрыва полковник не слышал. Он прислонился к ребру жесткости десантного отсека вертолета и закрыл глаза.

Все! Он выполнил главную задачу! Теперь отряд перебросят на родную базу в Подмосковье. И какое-то время он с семьей сможет прожить спокойной, мирной жизнью, занимаясь семейными делами. Сереже надо оформить брак с Марьям. Ее родителям выбить жилую площадь. Но все это приятные хлопоты! Всю бы жизнь решать подобные вопросы.

По прибытии на место временной дислокации полковник с генералом Листошиным направился в свой служебный кабинет. На входе в штабной модуль его встретил оперативный дежурный. Доложил о том, что в подразделении за время отсутствия командира ничего не произошло. Да и что могло произойти здесь, если отряд в полном составе находился на боевом выходе? Но порядок есть порядок. И дежурный, кроме стандартного доклада, сообщил, что по секретной связи звонил генерал-лейтенант Кучеров. Возмущался, что не может напрямую связаться с полковником. А Калинин специально во время операции отключил аппарат спутниковой связи. Не любил командир отряда, когда вышестоящее командование интересовалось обстановкой в ходе операции. Кучеров передал приказ, как только Калинин станет доступен, чтобы немедленно связался с руководителем Службы. Полковник с Листошиным, который, докурив на улице сигарету, также вошел в модуль, прошли в кабинет.

Листошин в коридоре спросил:

— Начальник твой икру мечет?

— Его понять можно. Но и он должен бы въехать, что командиру отряда во время боевых действий не до того, чтобы постоянно комментировать меняющуюся практически ежеминутно ситуацию! Вот ты же не вмешивался в работу своего комбата? И майор отлично справлялся с поставленной задачей!

— Э, Саня, не путай кое-что с пальцем. Ты на службе, я же в отпуске. А посему и не имел права вмешиваться в дела батальона. Докладывай боссу, а то он в Москве наверняка с ума сходит.

— Ты прав!

По спутниковой линии Калинин вызвал генерала Кучерова:

— Добрый вечер, Геннадий Анатольевич!

— Какой вечер? Посмотри на часы, полночь на улице. Докладывай, что у тебя?

— Все нормально, отряд «Гроза» совместно с батальоном десантно-штурмовой бригады операцию завершил успешно. Боевая группировка бандитов, имевшая целью уничтожение российского поселка Аманкул, большей частью ликвидирована, частью пленена. Среди пленных, правда, слегка подраненный, господин Али Асханов!

Генерал не выдержал:

— Взял-таки шакала? Кто лично или чья группа провела захват?

— Али взял старший лейтенант Волков!

— Где сейчас Асханов?

— В расположении базы временной дислокации отряда! Под охраной разведгруппы.

— Глаз с него не спускать.

— Само собой.

— Я немедленно докладываю о захвате Кровавого Али на самый верх. Утром узнаешь решение по нему. Спасибо за службу, Александр Иванович! Порадовал, да я ни в тебе, ни в твоих ребятах и не сомневался. Давай отдыхай! Утром вызову тебя!

— Спокойной ночи, товарищ генерал!

— Взаимно!

Калинин отключил трубку, взглянул на Листошина:

— Ну что, Лист, по соточке?

— Без вопросов! Только не коньяк! Водочки найдешь?

— Конечно! Вот только, боюсь, закусить нечем будет.

— Так пойдет! В Афгане спирт водой из арыка запивали, помнишь?

— И змеями закусывали!

— А что? Нормальный шашлык из гюрзы получается. Особенно после пол-литра да с голодушки.

Александр достал из шкафа бутылку «Столичной» и два фужера, наполнил их.

— За то, чтоб еще было?

— Угу! И за успех операции!

Офицеры, чокнувшись фужерами, одним глотком осушили их!

Листошин, прикурив, спросил:

— Сегодня опять в твоем кабинете ночевать будем?

— Нет! Сережа охраняет Асханова, Марьям к родителям должна уйти, так что пойдем ко мне. Там и ванная, и в холодильнике найдется чем желудок порадовать, водка в том числе.

— Другое дело! Честно говоря, надоел твой офис.

Генерал с полковником покинули штабной модуль и направились в военный городок гарнизона.

Подходя к дому, где Калинину была выделена во временное пользование благоустроенная квартира, полковник воскликнул:

— Это еще что за дела?

Листошин не понял:

— В смысле?

— В гостиной свет горит! А ведь дома никого не должно быть!

— А ты с чего взял, что невеста Сергея должна к родителям слинять? Он тебе говорил?

— Нет! Но что ей одной-то в хате делать? Ладно, не возвращаться же? Идем, квартира большая, всем места хватит.

Александр позвонил в дверь. Она открылась, и… на пороге полковник увидел супругу. Он воскликнул:

— Соня? Здесь?

— Ну, во-первых, здравствуй, Саша!

— Ой, извини, здравствуй, родная! Растерялся немного.

— А во-вторых, я смотрю, ты не один? Ба! Да это твой друг Семен, не так ли?

Генерал представился:

— Листошин Семен!

Софья рассмеялась:

— Да мы, кажется, знакомы! Но что стоим, господа офицеры, проходите!

Калинин с Листошиным вошли. Семен толкнул боевого товарища, предупредил:

— Я на минуту зашел.

— Да ладно тебе!

— Чего ладно? Перекантуюсь в гостинице. Вы ж не виделись сколько!

— Давай, проходи, генерал. Посидим, поужинаем, дальше видно будет.

Друзья прошли в гостиную. Соня была в квартире не одна. В одном из кресел, поджав ноги, сидела Марьям. Софья указала на чеченку:

— А мы тут с невестой сына познакомились, поговорили!

— Ну и как?

— А что — как? По-моему, у Сережи прекрасный вкус. Ты мне, Саша, вот что скажи: с каких это пор стал говорить неправду?

Калинин изобразил удивление:

— Не понял вопроса.

— Не понял, да? Ты по телефону что говорил? Что занимаетесь учебой, что у вас с Сережей все по-прежнему. А сами в это время на боевой выход собирались? Ну, зачем ты говорил неправду?

Александру стало неудобно, но он нашел что сказать супруге:

— Ты прекрасно знаешь, Соня, какая у нас работа. Сегодня может быть учеба, завтра — бой! Так и произошло, и не заставляй, пожалуйста, меня оправдываться, я не мальчик! И Сережа не мальчик. Самого Асханова взял!

Марьям неожиданно прошептала:

— Так вы против Кровавого Али воевали?

— Да, девонька! Тот задумал российский поселок с лица земли стереть, ну мы ему и «стерли», весь его бандитский шалман стерли. А самого, как барана за копыта, раненного притащили. Так что, думаю, скоро в Чечне все по-новому пойдет!

Молодая чеченка вздохнула:

— Хотелось бы!

Соня с Марьям пошли на кухню накрывать для позднего ужина стол, мужчины остались в гостиной. Калинин спросил:

— Как тебе невеста сына?

Генерал показал большой палец:

— Слов нет, Саша! Дай им Бог и Аллах счастья и благополучия, и… мирной жизни… побольше! Не как нам с тобой!


В субботу, 2 августа, генерал Кучеров вызвал Калинина на связь в 8.20. Александр с Семеном только вошли в кабинет, как трубка спутникового телефона пропищала сигналом вызова. Калинин ответил:

— Слушаю вас, Геннадий Анатольевич!

— У тебя все в порядке?

— Так точно!

— Асханов?

— А что Асханов? Оказали ему медицинскую помощь, лежит на койке в одиночке местной гауптвахты, молится.

— Да, ему есть о чем просить своего Аллаха!

— У меня вопрос, генерал! Что дальше-то с Али делать? В принципе его и здесь можно держать. Безопасность я гарантирую, но не для этого же мы брали его, чтобы он валялся в каком-то провинциальном гарнизоне! По радио с утра по всем каналам только и трубят о захвате руководителя исламского сопротивления и разгроме российским спецназом основных его сил, а этот известный на весь мир шакал у нас на губе торчит!

Генерал перебил подчиненного:

— Я тебе как раз по поводу Асханова и звоню. Верховным командованием принято решение о транспортировке бандита на территорию нашей загородной базы! И транспортировка эта возлагается на тебя, полковник Калинин, вернее, на твой отряд. Понятно, что некоторым чинам в столице главарь сепаратистов совершенно не нужен. Он может заговорить, и это гибельно для тех, кто все время войны на Кавказе поддерживал Асханова. Наверняка эти чины, обладая немалой властью и даже собственными боевыми подразделениями, постараются не допустить доставки Али в Москву. Не исключено, что и в Союзной некто предпримет попытку ликвидировать Асханова до транспортировки. А посему, полковник, прими все меры, чтобы Али не достали на базе в Союзной, и продумай варианты его доставки в Москву. Нам, конечно, подскажут, как это сделать, однако верить мы никому не имеем права! Так что с захватом Кровавого Али, Саша, игра далеко не закончилась. Она вступила в решающую стадию.

Выслушав генерала, Калинин произнес:

— Это так! Действительно, многие высокопоставленные продажные особы вздохнут свободно, узнав, что Асханов навсегда закрыл рот.

Кучеров вздохнул:

— Вот поэтому-то те, кому молчание Али дороже любого золота, и тащат Асханова в Москву! Надеются по пути решить свои проблемы. Нам не отбиться от транспортировки. Я пытался, не получилось. А раз не отбиться, то придется выполнить приказ!

Калинин поинтересовался:

— А почему именно нам приказано доставить Асханова? Не проще было бы тем, кто желает нейтрализовать Асханова, прислать за ним свой спецконвой на транспортнике, а потом зафиксировать внезапную смерть Асханова в полете, скажем, от острой сердечной недостаточности? Зачем нам доверяют это дело, прекрасно понимая, что неминуемо столкнутся с проблемами, если решат провести силовую акцию уничтожения Али?

Генерал ответил:

— Я тоже задавал себе этот вопрос. Но, видимо, не так уж всесильны те, кто сотрудничал с Али! Пробить решение о транспортировке бандита они смогли, а вот подключить к этому своих людей — нет! Хотя еще не вечер, все может измениться. Но ты готовь свои варианты. Их обсудим при личной встрече, послезавтра, в понедельник. Я буду на базе около семнадцати часов. На месте и примем решение. Все понял?

— Понял, генерал!

— Будь осторожен, полковник! Десантно-штурмовой батальон и мотострелковый полк временно переподчинены тебе, но охраняй Али только своими ребятами.

— Тогда на черта мне полк? Батальон — ладно, согласен! А полк зачем подчинять мне?

— Это, Саша, не мое решение, но ты имеешь полную возможность и не использовать его. Короче, пора заканчивать разговор. У нас еще будет время наговориться вдоволь! Отбой!

— Отбой! — автоматически произнес Калинин, отключив трубку.

Листошин спросил:

— Проблемы?

— Да как сказать? Мне приказано организовать доставку Асханова в столицу, причем начальник особо отметил, что найдется немало людей, которые попытаются не допустить этого. И это очень влиятельные чиновники с весьма широкими связями, практически на всех уровнях власти.

Семен пожал плечами:

— Ясен палец, что кое-каким ублюдкам в столице захват Кровавого Али — как ножом по сердцу. И глупо было бы рассчитывать, что транспортировка Асханова пройдет легко. Нет, Саша, руководителя сил сопротивления попытаются вывести из игры любыми способами.

Калинин согласно кивнул головой:

— Я это знаю! Кучеров приказал подготовить несколько вариантов транспортировки Али в Москву.

Листошин прошелся по кабинету. Остановился у окна, повернулся, опершись о низкий подоконник:

— Знаешь, Сань, думаю, нам не стоит суетиться. Те, кто мечтает заткнуть Асханову рот, назовем их для краткости асхановцами, понимают, что шансов на освобождение клиента у них никаких. Отбить Али у спецназа не получится. А раз невозможно отбить, то следует уничтожить объект. И вариантов провести ликвидацию Али — море! Но во время этапа. Просчитать эти варианты практически невозможно, а вот раскрыть замысел можно. Но опять-таки, зная, каким способом будет решено доставить Али в Москву. И высказывай ты свое мнение, не высказывай, решение будут принимать другие. И в их числе, несомненно, асхановцы. Тебе должны подсказать тот вариант этапирования Али, при котором его ликвидация станет реально выполнима! И вот когда сверху спустят приказ о порядке конвоирования Али, тогда и следует подумать, как обойти его, ибо этот приказ и будет иметь цель — создать условия для устранения очень опасного свидетеля.

Калинин встряхнул головой:

— Да, плести кружева ты мастер. Но я согласен с тобой! И чтобы облегчить работу асхановцам, надо создать у всех иллюзию, что отряд не рассматривает доставку Асханова как нечто особенное, требующее каких-то дополнительных мер усиления. Спецназ вполне уверен в своих силах и считает, что без труда выполнит поставленную задачу.

Листошин согласился:

— Правильно, Саня, тем более сейчас, когда спецназ находится в состоянии эйфории. Захватить Али — это не шутка. А раз удалась такая операция, то все остальное по сравнению с ней шелуха! Вот только играть тебе надо в унисон с Кучеровым. Кстати, ему подобный ход тоже в жилу, представляю, какому прессингу, явному или скрытому, подвергнется твой начальник. Надо, чтобы он понял тебя и подыграл в столице. А раскрыв замысел асхановцев, мы им такую карусель закрутим, что головы к черту поотлетают.


ГЛАВА 13


В ночь с субботы на воскресенье в шикарной вилле закрытого дачного поселка, что в ближнем Подмосковье, не спали. В одной из комнат третьего этажа в черных кожаных и очень удобных креслах друг против друга сидели двое мужчин. Генерал безопасности Игорь Юрьевич Кислицин — хозяин дома и Андарбек Баганов — крупный московский бизнесмен, банкир, выходец из Чечни. Перед ними на столе стояли бутылка французского коньяка, коробка кубинских сигар, два хрустальных фужера и стеклянная тарелка с мелко нарезанными и обильно посыпанными сахаром дольками лимона. Но ни коньяк, ни сигары не привлекали внимания этих с виду благообразных господ в строгих костюмах. Они собрались здесь по требованию самого Босса. Хоть усадьба и принадлежала генералу, он бывал здесь нечасто. Сегодня же пришлось оставить молодую капризную жену в не менее шикарной московской квартире и не просто приехать сюда, но еще и принять Баганова, с которым в последнее время никаких отношений не поддерживал. Несмотря на то, что и Кислицин, и Баганов, и еще несколько весьма заметных в элитном обществе людей составляли единую общность, именуемую кратко Организацией, главой которой и являлся Босс. Все члены знали его по должности, имени, отчеству и фамилии, но никто не мог называть этого человека иначе, как Босс! Так было принято, и этому правилу следовали безоговорочно. Потому как Босс занимал такой пост в государстве, о котором остальным участникам организации можно было лишь мечтать. Босс имел непосредственные выходы на руководителей всех уровней современной власти, исключая, пожалуй, Президента и его ближайших помощников. Но и этих связей Боссу хватало, чтобы полностью контролировать войну в Чечне, развязанную, кстати, не без его прямого участия. Он имел влияние как среди командного состава федеральных силовых ведомств, наводящих в этом регионе конституционный порядок, так и среди руководителей движения исламского освобождения самопровозглашенной Ичкерии. В том числе Босс контролировал деятельность Али Асханова. С Дудаевым было сложнее. Тот никому не позволял помыкать собой, за что и поплатился. С Али же дело обстояло иначе. Тот не мог держать власть без покровителя. И этим покровителем выступил Босс. И прикажи он Асханову сложить оружие и прекратить сопротивление федеральным силам, тот подчинился бы. Другое дело, все ли моджахеды последовали бы за Али? Но это не столь важно. Главное, что ТАКОГО приказа Босс никогда не отдал бы. Ему нужна война в Чечне. Вернее, ему нужен очаг напряженности на всем Кавказе. И безразлично, где прольется кровь, в Чечне, Дагестане, Осетии, лишь бы пролилась, и как можно больше. Ведь война для Босса — источник обогащения, а весь смысл своей жизни этот чиновник видел в приятно шелестящих долларовых купюрах. И чем больше на его счетах в западных и арабских банках оседало этих купюр, тем сильнее Босс желал увеличить капитал. Он ехидно посмеивался, когда, листая «Форбс», видел на страницах этого журнала перечень самых богатых людей мира. Его в этом списке не было, но если бы «Форбс» обладал всей информацией, то Босс оказался бы в этих списках третьим или четвертым. А он хотел стать Первым! Самым богатым человеком. Для чего? На этот вопрос сам Босс, наверное, не ответил бы! В свое время такие же боссы вскормили Гитлера, видя в нем будущего поработителя Европы. Те тоже на крови миллионов людей сделали себе огромные состояния. В такой же короткий срок, как и Босс, начавший свой путь от мелкого комсомольского вожака, ярого защитника идей марксизма-ленинизма, до… той фигуры, какой он стал. И все до последней пятницы шло прекрасно в его тайном бизнесе. Акция Асханова в российском Аманкуле должна была вызвать шок в стране, а следом и новый этап активных боевых действий! Но… сорвалось!

Какой-то мизерный отряд какого-то там ведомственного спецназа, подразделение, которое Босс мог расформировать одним или двумя звонками нужным людям, не только спутал все планы, не только поставил под угрозу весь бизнес Босса, но и создал ситуацию, когда руководителю Организации реально светит разоблачение. Подобного развития событий допустить он не мог. Следовало принять экстренные меры, и уже днем Босс начал работу в этом направлении. Самое страшное, если Асханов заговорит. Пока он молчит, и это хорошо. Но будет ли он молчать и дальше? Нет, не будет. И не потому, что захочет сдать покровителя, Али прекрасно понимает, что лишь при условии молчания он может рассчитывать на освобождение. А потому, что в Москве специалисты просто расколют его, как грецкий орех. Сейчас у них для этого есть все необходимые средства. А посему Али Асханов должен умереть! И чем раньше, тем лучше! Пока удалось пробить немедленную доставку Али в Москву, тем самым исключив обработку Асханова на базе спецназа. Во время этапирования чеченец, а с ним и все те, кто будет его сопровождать, должны уйти в мир иной. И план, как претворить это в жизнь, уже созрел в голове Босса. Теперь главное — организовать все по-умному, убрать лишних свидетелей, что нетрудно, таковых всего двое, не считая Али, и на время скрыться из страны. Убыть в служебную командировку. И уже из-за «бугра» посмотреть, как будут развиваться события дальше.

Большие напольные часы пробили полночь. Кислицин с Багановым, обсудив новости, касающиеся захвата Али Асханова, переглянулись. Уже час они находились в усадьбе генерала, а Босс не проявлял себя. Впрочем, он часто заставлял людей ждать его. Но генералу не терпелось вернуться домой, да и у Андарбека были дела. За ночь следовало подчистить банковскую бухгалтерию в части, касающейся отношений с неким Азизом, несуществующим арабом, якобы активно работающим в нефтяной сфере на российском рынке, под личиной которого скрывал свои финансовые дела Али. Но Босс молчал.

Кислицин проговорил:

— Уж не случилось ли чего с ним самим?

Андарбек отмахнулся:

— Э, Игорь! Если бы еще и с Боссом произошло несчастье, как с Али, то мы бы с тобой здесь уже не сидели.

— Это почему? Ты считаешь, Боссу выгодно нас сдать?

— Нет, дорогой генерал! Он никого сдавать не будет. Просто, почувствовав опасность, тут же распорядится убрать ближайших своих соратников. А это ты и я!

Кислицин побледнел:

— Так, может, он и собрал нас здесь, чтобы по-тихому кончить?

И опять Андарбек возразил:

— Если принято решение нас ликвидировать, то люди Босса могли выполнить приказ, когда мы ехали сюда. Две аварии на разных трассах — и все дела. Что проще? Но нас не тронули, пропустили к тебе в особняк, где одной охраны с десяток хорошо подготовленных бойцов.

Кислицин машинально уточнил:

— Караул состоит из двенадцати человек, плюс два телохранителя в приемной!

— Вот и я о том же! Зачем Боссу усложнять ситуацию и предпринимать штурм усадьбы, когда все можно было решить на дороге?

Кислицин успокоился:

— Да! Ты прав! Но почему тогда Босс не дает знать о себе?

Андарбек поднялся из кресла:

— Неспроста это! Я склоняюсь к мысли, что он ждет какой-либо информации с Кавказа. Но раз назначил сбор, то объявится.

И как бы в подтверждение слов Баганова, сотовый телефон Кислицина прозвучал полифонической мелодией вызова. Взглянув на дисплей, генерал отчего-то шепотом произнес:

— Босс!

И, включив трубку, ответил:

— Слушаю вас!

— Ты на месте?

— Так точно! Как и было вами приказано! Со мной мой смуглый друг!

— Хорошо! Предупреди охрану, через час подъеду. На собственном «БМВ» с водителем. Все!

Отложив трубку, Кислицин поднял на Баганова изумленный взгляд.

Чеченец напрягся:

— Что?

Генерал медленно проговорил:

— Это невероятно. Босс обещал приехать сюда! Один, на своем «БМВ» с водителем! Ты что-нибудь понимаешь?

Чеченец задумался:

— Босс — и здесь? Без охраны? Тайно? Боюсь, Игорь, это нехороший признак!

Поднялся из-за стола и Кислицин:

— И все же это лучше, чем решение нас ликвидировать. Его приказ означает одно: мы, Андарбек, сейчас нужны Боссу! Ладно, ты побудь здесь, а я пойду отдам нужные распоряжения охране.

— Встречать его выйдем к воротам?

— Нет! Встретим у входа в дом. Так будет правильнее. Не бежать же от КПП за его иномаркой?

— Ты прав! Иди!

Без десяти час Кислицин с Багановым находились у центрального входа в особняк, к которому подходила ровная, окаймленная подстриженным кустарником асфальтированная дорога.

А в 1.10 с контрольно-пропускного пункта прошел доклад: к поместью приближается иномарка.

Кислицин приказал открыть ворота, и вскоре черный «БМВ» остановился прямо напротив хозяина дома. Водитель выскочил из машины, обежал ее, открыл правую заднюю дверку. Из салона вышел тучный мужчина. Буркнул:

— Заждались?

И вошел в дом, не дожидаясь ответа. В каминном зале остановился, спросил:

— Куда идти, генерал?

Кислицин вышел вперед:

— Прошу за мной! Рабочий кабинет на третьем этаже. Надеюсь, вас не затруднит подняться туда?

Босс свысока взглянул на Кислицина:

— А если затруднит, на руках понесешь? Или прикажешь лифт установить?

— Нет, но…

— Ладно, веди!

В кабинете Босс сразу занял место за рабочим столом, вальяжно развалившись в огромном кресле.

Кислицин с чеченцем остались стоять.

Босс жестом указал на стол совещаний:

— Присаживайтесь, разговор будет не долгий, но содержательный. Однако до появления моего водителя прошу всех помолчать! Кстати, я вижу на гостевом столике гаванские сигары? Игорь Юрьевич, будь добр, подай мне одну и пепельницу, а также прикажи сделать двойной кофе со сливками, без сахара. И капни в чашку немного коньяку. Люблю побаловаться хорошим кофе вкупе с настоящей сигарой.

Кислицин вышел в приемную, сделал распоряжение насчет кофе, вернулся, подал Боссу коробку с сигарами, специальные кусачки, зажигалку и пепельницу.

Сам присел напротив Баганова.

Босс закурил, с удовольствием полоская ароматным дымом полость рта.

Человек хозяина дома внес поднос с чашкой дымящегося кофе. Босс оценил напиток:

— Хороший кофе!

Наступило непродолжительное молчание.

В кабинет вошел водитель. Прибором, похожим на портативную радиостанцию, обвел помещение. Доложил:

— Дом «чист»! Внешнего акустического наблюдения за ним также не ведется.

— Хорошо! Но ты, Шурик, включи на всякий случай генератор постановки помех. Мера, возможно, и лишняя, но страховка еще никому не мешала.

— Есть, шеф! Разрешите идти?

— Иди! И находись в машине!

— Есть!

Водитель по-военному четко развернулся через левое плечо и покинул кабинет.

Босс облокотился о стол, подняв скрещенные ладони рук к подбородку:

— Что, господа члены Организации, одни из ее руководителей, похоже, наступает крах, а?

Кислицин с Багановым молчали, Босс продолжил:

— И крах этот неизбежен, если Али начнет рассказывать, как ты, Игорь Юрьевич, пользуясь служебным положением, сбрасывал ему информацию по предстоящим действиям твоего ведомства против сил освобождения Ичкерии.

Он перевел взгляд на Баганова:

— Или о том, Андарбек, кто и какие суммы крутил в твоем банке, переводя финансы на счета людей Асханова, на которые чеченские боевики закупали оружие, боеприпасы, вербовали наемников, подкупали столичных чиновников. Веселенькая история получится! И вместо шикарной жизни, господа, ждет вас, как говорится, небо в клетку.

Кислицин возразил:

— Но для чего, Босс, Али откровенничать? Его-то участь решена?

Босс усмехнулся:

— А для того, Игорь Юрьевич, чтобы не скучно было Асханову срок свой пожизненный мотать. А там, глядишь, откровенностью Али себе и поблажки какие выторгует и сидеть будет не в вонючей одиночке, а в нормальной камере с некоторыми удобствами. Но даже если он и решит молчать, то твои, Игорь, коллеги заставят главаря моджахедов давать показания. Это они умеют делать превосходно.

Андарбек воскликнул:

— Но что же делать, Босс?

— Что делать? А ты не догадываешься? У нас выход один — заставить Али закрыть рот навсегда. И сделать это до того, как его доставят в Москву.

— Но как это сделать?

— Молча, господа!

Босс посмотрел на часы, повернул голову к Кислицину:

— Приступаем к операции, цель которой — ликвидация Асханова до прибытия в столицу! Для чего ты, генерал, завтра же утром вылетаешь в Пятигорск и далее на базу спецназа, где содержится Али.

— Но…

— Никаких но, Игорь Юрьевич. Твое начальство уже получило соответствующие указания, и твоя командировка в станицу Союзную — дело решенное. Как прибудешь на объект, якобы для подтверждения личности главного чеченского боевика, сделаешь следующее.

Босс кратко проинструктировал Кислицина о порядке его действий на базе спецназа, продолжив:

— В понедельник туда вылетает руководитель Службы, чей отряд и провел акцию захвата Али, некий генерал-лейтенант Кучеров Геннадий Анатольевич. Он уже знает, что Асханова приказано этапировать в столицу, и прибудет на базу с целью организовать этот этап силами все того же отряда. Также наверху принято решение осуществить переброску Асханова в столицу воздушным путем в среду, шестого августа! Самолет планируется использовать гражданский, «Як-40». Экипаж — военный. Слава богу, у меня есть еще кое-какое влияние на спецэскадрильи ВВС, и я смогу сделать так, чтобы рейс доверили нужным людям.

Кислицин, как школьник, поднял руку:

— Извините, Босс! Но что это даст, ведь в салоне будет спецназ? Или… или вы решили сбить самолет?

Босс задумчиво повторил:

— Сбить? Нет, генерал, ТАКОЙ борт сбить нам не дадут. Это было бы возможно комплексом «С-300», но к ним у нас доступа нет! А всякие там «Стрелы», «Иглы», «Стингеры» — мышиная суета. «Як-40» будет оборудован системой противоракетной обороны, способной защитить борт от перечисленных переносных зенитно-ракетных комплексов. Так что об этом лучше сразу забыть. Я не напрасно упомянул об экипаже. Вот кто сыграет в операции главную роль.

Андарбек спросил:

— И что смогут сделать три человека экипажа против армады охранников, которые будут сопровождать Асханова? Никто из пилотов даже «ствол» не успеет поднять на Али, если еще у них будут «стволы», как спецназ сделает из летунов решето.

Босс хотел резко ответить своему подельнику, но сдержал себя:

— Никому в полете ни в кого стрелять не придется. Просто пилоты совершат промежуточную посадку там, где им будет указано. Посадят самолет в нужном месте! И все!

Кислицин внимательно посмотрел на Босса:

— А дальше?

— А вот дальше, генерал, не твоя забота! Свою задачу ты уже получил и выполняй ее! Сейчас мы покинем твою виллу! Андарбек, поедешь со мной!

Банкир покорно склонил голову:

— Как прикажете, Босс!

Хозяин проводил высокопоставленного гостя, и тот, усадив на переднее сиденье банкира Баганова, отъехал от дома. Следом двинулись два «Мерседеса» Андарбека.

Сам же генерал, выждав полчаса, позвонил домой и сообщил своей капризной «кошечке», что едет прямо в ее объятия.

Через те же полчаса Босс бросил Баганову:

— Прикажи своим абрекам взять вправо и на обочине остановиться!

Чеченец вызвал по связи начальника своей персональной охраны, передал приказ Босса. Люди Андарбека повиновались. «БМВ» же продолжал движение. Баганов занервничал. Это не осталось без внимания сидящего сзади Босса:

— Что ты задергался, банкир? Не ссы, не на казнь везу!

— Я ничего!

— А ничего, так сиди смирно!

Баганов замер, вжавшись в сиденье, ломая голову над тем, для чего, в каких целях и куда везет его Босс, лишив охраны и возможности защищаться. Хотя о какой защите может идти речь? Чечена мог убить один его взгляд! Ну, взгляд, может, и не убил бы, но, протяни Босс чеченцу ампулу с цианистым калием, и тот, как подопытный кролик, проглотил бы ее! Босс вызывал у Баганова ужас! Настолько сильна была способность этого человека подчинять себе волю других. А ведь Баганов слыл далеко не трусом. Но перед Боссом был беспомощен, как дитя.

Свернув с шоссе на заброшенную и захламленную ночную стоянку дальнобойщиков, «БМВ» остановился.

Босс приказал водителю:

— Шурик! Иди, дорогой, прогуляйся!

Водитель беспрекословно выполнил приказ хозяина. Затем Босс ударил по плечу сидящего впереди Баганова. Банкир вздрогнул.

— Ну а ты, Андарбек, пересядь ко мне!

Баганов пересел на заднее сиденье. Босс включил свет, достал из кармашка переднего сиденья небольшую папку, открыл ее, вытащил свернутый вчетверо лист плотной бумаги и спросил чеченца:

— Надеюсь, Андарбек, у тебя найдется пара десятков верных и профессионально подготовленных парней, готовых выполнить любой приказ своего шефа?

Баганов утвердительно закивал головой:

— Конечно, Босс. Больше найдется! Начальник Службы безопасности — мой родственник, в первую чеченскую кампанию командовал крупным отрядом сил сопротивления. Он и подбирал людей.

— Как у тебя с оружием?

— Без проблем! Вооружение новейших образцов. Легально пистолеты-пулеметы «Кедр», ну а про запас и более серьезные образцы имеем, включая гранатометы «Гром», «Муха», огнеметы «Шмель». Есть несколько ПЗРК «Игла».

Босс задал следующий вопрос:

— У тебя и частный авиационный парк имеется?

Баганов не без гордости ответил:

— И это есть, господин!

— Что именно?

— Личный «Боинг-737», «Ту-134», вертолеты — три.

— Какие вертолеты?

— Наши российские, «Ми-8».

Босс задумался:

— «Ми-8». Это хорошо, это как раз то, что надо!

Повернулся к банкиру, раскрыл лист бумаги, представляющий собой карту.

— Смотри внимательно! Это, — он указал на восточную оконечность карты, — станица Союзная, там военный аэродром и база, где содержат Али! Вот, — мужчина поставил крестик посередине карты, — поселок Гвардейский. Ранее там находился довольно крупный авиационный центр по линии ДОСААФ, не забыл еще такую организацию?

— Нет, Босс, помню.

— Это тоже хорошо, что память у тебя в порядке. Так вот, аэродром рядом с Гвардейским в настоящее время не используется. Но грунтовая взлетно-посадочная полоса вполне в состоянии принять «Як-40». Тебе, Андарбек, завтра же, вернее, уже сегодня, надо перебросить туда двадцать своих бойцов. Они должны будут сделать следующее.

Босс подробно проинструктировал банкира, добавив:

— И не твой родственник — начальник Службы безопасности банка, а лично ты будешь руководить акцией на этом заброшенном аэродроме. Акцией, которая должна завершить всю операцию!

Услышав, какую роль отвел ему Босс, Баганов побледнел:

— Но… но… это мог сделать и…

Босс повысил голос:

— Я знаю, кто и что может сделать! А посему руководить решающим этапом будешь ты! И не дай тебе твой Аллах сорвать акцию. О последствиях я не хочу и думать. О последствиях, которые ожидают вас с Кислициным. Я-то в любом случае успею покинуть страну, а вот вы, господа хорошие… но, впрочем, я думаю, все пройдет нормально. Ты же постараешься, Андарбек?

Баганов вздохнул:

— Постараюсь!

— Вот именно! Куда ж ты, гордый мой чечен, денешься? Ну, все! Вызывай свои тачки и отправляйся домой. Сегодня где-то в районе 20–22 часов жду от тебя доклада с позиций на аэродроме ДОСААФ у поселка Гвардейский!

Закурив сигару из запасов Кислицина, Босс дал понять Баганову, что разговор окончен.

Банкир достал рацию и вызвал своих людей.

Вскоре шестисотые «Мерседесы» унесли озабоченного чеченца в сторону Москвы.

Выкурив сигару, Босс и своему водителю приказал трогать. Тот спросил:

— Куда едем, шеф?

— На московскую хату. В дачном поселке в это время светиться не стоит!

— Извините, домой или…

— К Алевтине! Давно я не навещал балерину, поди соскучилась!

Водитель, бросив взгляд на часы, стрелки которых показывали третий час, проговорил:

— Так она спит, наверное?

— Ничего! Проснется!

— Шеф?! А если она будет не одна? Тогда что?

Босс ответил:

— Тогда она вместо сцены Большого театра будет танцевать своих лебедей на дне Москвы-реки, на пару с любовником! И не задавай больше глупых вопросов!

На въезде в город Босс вновь приказал водителю остановиться. На этот раз не погнал Шурика из машины, вышел сам, прошелся вдоль обочины, набрал на сотовом телефоне номер. Абонент довольно долго не отвечал, затем все же включился, недовольно произнес в трубку:

— Ну, кому еще не спится в ночь глухую?

Босс сказал:

— Сам ответ на этот вопрос не знаешь?

Недовольство и сонливость в голосе как рукой сняло.

— Это вы? Извините!

— Ничего, Боря, твоя реакция на ночной звонок вполне естественна!

— Слушаю вас!

— В 9 утра, Боря, будь в подъезде Аллы.

— Это балерины?

— Да! Адрес помнишь?

— Помню.

— С собой прихвати Костю. Ждать меня на площадке между двенадцатым и тринадцатым этажами. Ровно в 9.00!

— Я все понял! Будем на месте в указанное вами время. Один вопрос.

— Да?

— Экипировка?

— Никакой экипировки! Обычная, не бросающаяся в глаза одежда.

— Ясно!

Стерев из памяти телефона только что набранный номер, Босс положил мобильник в карман. Глубоко вдохнул посвежевший и чистый к утру воздух. Вернулся в салон иномарки. Достал бутылку коньяка и обычный граненый стакан. Налил почти до краев. В два глотка выпил коричневую обжигающую жидкость. Крякнул, приказал:

— Ну а теперь к балерине. Потанцуем немного!


Утром без десяти девять, подъехав к дому любовницы Босса, выйдя из машины вместе с телохранителем, водитель Шурик вызвал шефа, доложил, что он на месте, а охранник начинает осматривать подъезд. Босс неожиданно приказал телохранителю оставаться на улице. Он набрал номер на своем сотовом:

— Борис?

— Здравствуйте!

— Ты на месте?

— Конечно!

— Рио с тобой?

— Да, мы, как и договорились, возле балкона между указанными этажами, подъезд проверили, все чисто.

— Я выхожу!

— Один момент! Внизу ваши люди пасутся? Не хотелось бы встречаться с ними!

— Вы не встретитесь.

Попрощавшись с балериной и сунув ей штуку баксов за несколько часов безумной страсти, что она подарила ему, Босс вышел из квартиры, находившейся на 14-м этаже. Спустился по лестнице к месту встречи со своими тайными агентами Бирюком и Рио, или Борисом и Константином.

При виде начальника агенты подтянулись, еще раз поздоровались.

Босс проговорил:

— Есть работа, ребята!

Ответил Борис:

— Мы всегда готовы! Очередная зачистка?

— Да! Кислицина и Баганова знаете?

Агенты переглянулись. Еще бы они не знали ближайших соратников Босса. Впрочем, ни генерал, ни банкир о существовании каких-то Бирюка и Рио не имели никакого понятия.

И вновь ответил Борис:

— Конечно, Босс!

— Прекрасно! Тогда слушайте, что вам надо будет сделать.

Босс проинструктировал каждого из киллеров, кем они, по сути, являлись.

— Таким образом, Бирюк, ты сегодня одним рейсом с Кислициным убываешь в Пятигорск. Через кого достать билет в аэропорту, знаешь. Далее по плану. Ты же, Рио, двигаешь своим ходом в Гвардейск, там работаешь по обстановке. Но учтите, мальчики, и генерал, и банкир, выполнив свою миссию, гарантированно должны покинуть этот мир. Вопросы ко мне?

Вопросов у агентов не было.

Босс подвел итог:

— Вот и хорошо. От каждого из вас по завершении акции жду сообщения с места зачистки. Гонорар тройной! Я сейчас уеду, вы покинете подъезд через пятнадцать минут после отъезда машины. И сразу за дело. Связь во время подготовки акции только при форс-мажорных обстоятельствах, срывающих зачистку, в экстренном режиме по спутниковому каналу. Но этого не должно произойти. Удачи! До встречи!

— До встречи, Босс!

Борис и Константин проследили за тем, как убыл Босс, и, выждав назначенные пятнадцать минут, по одному покинули подъезд, разойдясь на улице в разные стороны. С этого времени они работали автономно.


Место дислокации мотострелкового полка в станице Союзная, база расположения отряда специального назначения «Гроза». Воскресенье, полдень. Калинин с Листошиным, не покидавшим друга в столь ответственный момент, ожидали прибытия из Пятигорска высокопоставленного чиновника, генерала безопасности Кислицина Игоря Юрьевича, о визите которого были предупреждены с утра Кучеровым.

Полковник поинтересовался целью вояжа генерала и получил ответ, что Кислицин отправлен Конторой для установления личности Али Асханова. А посему Калинину предписывалось не препятствовать генералу в допуске к бывшему главарю незаконных бандформирований, но держать его под контролем.

Получив устное предписание насчет Кислицина, Калинин возмутился:

— Вот, бля, всегда так! Сами отловить никого не могут, а на готовенькое — тут как тут! Вот увидишь, Лист, еще в СМИ протолкнут, что это при активном участии Конторы был захвачен Асханов.

Листошин, понимая недовольство друга, улыбнулся:

— А ты как, Саня, хотел? Теперь к этому делу многие примажутся. И разведка, и контрразведка, и федеральное командование объединенной группировки. Как пропустить такой случай выставить себя напоказ. А вот насчет департамента, который представляет ожидаемый нами генерал Кислицин, ты утрируешь. Ребята из безопасности отлавливают и уничтожают всяких выродков достаточно, слишком уж много у них сейчас работы. По всей стране. Так что не ругай Контору! И действия ФСБ обоснованны. Кто, как не она, должна убедиться, что ты стреножил самого Али, а не какого-то чабана, к войне отношения не имеющего!

Калинин махнул рукой:

— Хрен с ним. Пусть приезжают, прилетают, убеждаются! В конце концов, мне все эти движения до лампочки, лишь бы доставить Али в резиденцию. А пока обеспечить безопасность Асханова на базе. И я ее обеспечу!

Лист хлопнул друга по плечу:

— Не сомневаюсь в этом! Соню сегодня вечером провожаешь?

— Да! И поедет она с двумя парнями из второй штурмовой группы через Ростов в Москву вместе с семьей Марьям! Рапорт о семейных обстоятельствах Кучерову я отправил, тот обещал решить вопрос с размещением Сахидовых в нашем закрытом городке до своего отлета к нам. Заместитель по тылу встретит мою, теперь уже многонациональную, семью.

— Правильное решение!

Александр посмотрел на часы: 13.07, а самолет из Москвы в Пятигорск прибывает по расписанию в 11.35. Представитель Конторы должен быть уже на подъезде. За ним выслали «УАЗ», а багаж в такие командировки не берут, так что задерживать генерала в аэропорту незачем. Если только рейс не задержали в столице. Узнать, что ли?

Листошин пошел к своим десантникам. Калинин направился к штабу мотострелкового полка. Посыльный отряда догнал его и сообщил, что в подразделение прибыл генерал Кислицин и просит срочно найти командира отряда спецназа.

Калинин переспросил:

— Срочно, говоришь?

— Так точно, товарищ полковник!

— Что, с виду грозный генерал?

Посыльный из числа бойцов первой штурмовой группы отмахнулся небрежно:

— Да ладно, Александр Иванович, хлюст штабной! Не знаю, как в форме, а в штатском он похож на клерка средней руки какой-нибудь мутной фирмы. Вот ваш друг, тот да, генерал, его сразу видно по осанке, а этот? Так себе, но глазки хитрые, губы ниточкой, серьезный до невозможности. Как подъехал к модулю, так и стоит статуей под чинарой.

— Ладно! Пошли, раз хлюст твой так желает встречи.

Александр подошел к Кислицину, представился:

— Командир отряда спецназа «Гроза» Калинин Александр Иванович. А вы генерал-майор Кислицин Игорь Юрьевич, как понимаю?

— Правильно понимаете, полковник! Я должен увидеть Али Асханова.

— Его, генерал, многие хотят видеть, особенно мертвым, поэтому прошу предъявить все документы: как те, что удостоверяют вашу личность, так и допуск к Асханову!

Кислицин бросил на Калинина недовольный взгляд, но документы предъявил. Они были в порядке. Да и Кучеров предупреждал о визите этого, как верно заметил молодой прапорщик, штабного хлюста, для которого подобные командировки являются чуть ли не боевым выходом. Полковник указал на бетонную дорожку, ведущую к гарнизонной гауптвахте:

— Прошу, генерал, нам по тропе до конца, «губа» отсюда метрах в ста.

Генерал произнес:

— Надеюсь, она охраняется должным образом?

— Должным, генерал, должным!

— Посмотрим!

И Кислицин первым направился в указанном направлении.

Перед гауптвахтой дорогу Калинину и Кислицину перегородили два внушительного вида спецназовца. Несмотря на то что узнали своего командира, дальше запретной полосы не пропустили, вызвав начальника спецкараула, которым на сегодня заступил капитан Литинский. Тот появился в проеме массивной железной двери, обратился к Калинину:

— Слушаю вас, товарищ полковник!

— Я тут с генералом безопасности из столицы. Он должен встретиться с Асхановым, пропусти его!

Капитан ответил:

— Есть!

И повернулся к генералу:

— Пройдемте в комнату досмотра.

Кислицин удивленно взглянул на Калинина:

— Что еще за комната досмотра?

Командир отряда спецназа объяснил:

— Небольшое такое помещение, где вас проверят на наличие оружия, а также колючих, режущих, удушающих и отравляющих предметов.

— Это что, обыск?

— Считайте как хотите, но если желаете выполнить приказ своего начальства, то подобную процедуру вам не обойти!

— И кто придумал эту процедуру?

Калинин ответил кратко:

— Я, генерал!

И добавил:

— Кроме того, после досмотра в камере с вами будет находиться один из моих бойцов. Предупреждаю заранее, чтобы это не стало неожиданностью!

— Черт-те что! Вы бы лучше, полковник, подумали о броневой защите здания, а то ведь выстрел гранатомета превратит камеру Али вместе в ним в пепел.

Калинин был спокоен:

— Во-первых, генерал, охрана нашего чеченского клиента организована так, что вражеский гранатометчик не сможет выйти на позицию поражения объекта ни с одной из сторон. Во-вторых, даже если кто-то все же сумеет произвести выстрел, Али не пострадает, так как находится в подвале. Вам достаточно моих объяснений?

Кислицин проследовал за Литинским. Сотовый телефон у генерала не изъяли, так как из камеры Асханова позвонить куда-либо было невозможно. Его просто проверили на предмет закладки взрывчатого вещества. Такового не обнаружили, и Литинский, спустившись с генералом в глубокий бетонный бункер, также охраняемый двумя спецами, ввел Кислицина в камеру Асханова, прикованного к железной кровати. Лицо Али по совету Листошина наполовину замотали бинтами. Генерал сразу обратил на это внимание и сказал капитану:

— Бинты желательно снять! Иначе как я опознаю Асханова?

Капитан ответил категорично:

— Это исключено! Перед вами Асханов! В разговоре с ним вы убедитесь в этом.

Кислицин присел на подставленный ему табурет, держа в руках небольшую открытую папку и сотовый телефон.

Начальник караула наблюдал за происходящим сбоку, от стены, готовый пресечь любые попытки гостя приблизиться к Али.

Генерал начал допрос. Он задавал стандартные вопросы: где и Когда Али родился, где учился, кто был его первым учителем, как звали собаку и т. д., Асханов медленно и подробно отвечал.

Капитан Литинский не видел, как Кислицин, выбрав момент, повернул свой сотовый телефон панелью управления к Асханову и нажал клавишу. Али прочитал на дисплее:

«Молчание — жизнь! Жизнь — свобода! Босс».

Текст сообщения по прочтении генерал тут же стер и продолжил допрос, перейдя к периоду жизни Асханова, когда тот начал активно действовать против федеральной власти.

Здесь Али замолчал, потом послал Кислицина ко всем чертям, заявив, что на эту тему он без адвокатов и международных наблюдателей отвечать не намерен!

Кислицин легко воспринял отказ. Захлопнув папку, так и не сделав на листах ни одной записи, и вложив сотовый телефон в чехол, поднялся:

— Ну, что ж, капитан, моя миссия закончена! Я убедился, что ваш отряд захватил именно Али Асханова, этого мерзавца, на чьей совести тысячи загубленных жизней. Прошу вывести меня из бункера.

Литинский указал на дверь:

— Прошу!

Калинин находился снаружи. Он не ждал, что рандеву генерала, прибывшего из Москвы только ради встречи с Асхановым, продлится считаные минуты, и немного удивился, когда вышедший из помещения гауптвахты Кислицин заявил:

— Я сделал свою работу! В 9.30 завтра у меня обратный рейс. Надеюсь, с машиной до Пятигорска проблем не возникнет? У меня еще дела в городе!

— Нет, не возникнет! Вы получили всю нужную вам информацию?

— Удивляетесь краткости моего визита? Понимаю! Но я имел задачу всего лишь убедиться, действительно ли Асханов взят в плен вашим отрядом. Из разговора с бандитом я убедился в этом и поздравляю с успехом!

— Спасибо! Во сколько будете выезжать с базы?

— Желательно часов в семнадцать. А до этого неплохо бы разместиться в гостинице. Хотя бы душ принять!

Полковник от караулки позвонил командиру мотострелкового полка. После короткого разговора с ним повернулся к Кислицину:

— И этот вопрос решен. Сейчас подойдет помощник дежурного по полку. Он проводит вас в офицерское общежитие. Он же все и организует. Душ в том числе!

Генерал, не почувствовав иронии в голосе Калинина, согласно кивнул головой. Отправив московского гостя с помощником дежурного по мотострелковому полку, Калинин направился было в свой модуль, но его остановил капитан Литинский:

— Товарищ полковник, Асханов просил о встрече с командиром отряда спецназа, то есть с вами!

Эта новость явилась полной неожиданностью. С чего это вдруг Кровавый Али решил встретиться с офицером, чье подразделение захватило его?

— Вот как? И что он хочет, Паша?

— Не знаю, Александр Иванович, но настоятельно просил пригласить вас, и, что удивительно, не разглашая сей просьбы никому, кроме вас!

— Да? Интересно! Ну, что ж, поговорим с бывшим главарем исламских сил сопротивления.

Полковник спустился в бункер, охранники открыли перед ним массивную дверь.


ГЛАВА 14


Асханов лежал на кровати. Другого положения он принять и не мог, лишь повернуться и слегка приподняться, чтобы поесть да воспользоваться табачными принадлежностями. Курил Али много.

Калинин присел на табурет, оставленный после посещения генерала безопасности:

— Ты хотел меня видеть, Али, я здесь!

— Хорошо! Когда запланирована моя доставка в Москву и каким способом?

— Ты позвал меня сюда, чтобы задавать вопросы?

— Нет, полковник, но мне важно знать это!

— Узнаешь в свое время. А с чего вдруг вопрос этапирования так заинтересовал тебя?

Асханов ненадолго задумался, машинально прикуривая очередную сигарету. Глубоко затянувшись и выпустив облако дыма в потолок, произнес:

— Мне не суждено добраться до Москвы живым!

— Позволь узнать, почему ты сделал этот вывод?

Али перевел взгляд на Калинина:

— А только что ваш капитан приводил ко мне человека Организации, которая все время чеченской смуты поддерживала огонь в этой войне!

Калинин удивился:

— Ты говоришь о генерале, что был у тебя с целью установления личности?

— Да, полковник, я говорю о Кислицине, но навещал он меня не с целью установления личности, а чтобы передать приказ Босса — руководителя Организации.

— И что за приказ передал этот Кислицин?

— Дословно — «Молчание — жизнь, жизнь — свобода». И подпись «Босс»!

— Угу! И кто он, этот Босс?

— Крупный чиновник в верхних эшелонах вашей федеральной власти. Очень влиятельный человек.

— Много слов, Али, меня интересует его фамилия.

Асханов вновь затянулся и выпустил дым в потолок, спросил:

— Фамилия Говоров вам о чем-нибудь говорит?

— Уж не тот ли это Говоров, что…

— Да, тот самый! Аркадий Владимирович Говоров.

Или просто Босс! По сути, это главное лицо в российской властной верхушке, напрямую заинтересованное в продолжении бойни в Чечне. Есть, конечно, покровители из арабского мира и спонсоры из сопредельных государств, но в самой России он, пользуясь своим положением и чрезвычайными полномочиями, поддерживает войну. На него работает группа чиновников рангом поменьше, тот же Кислицин, которая именует себя Организацией. Эти люди, и в первую очередь Говоров, каждый месяц войны получают на свои счета такие деньги, которые вам, полковник, и не снились. Но обо всем рассказывать долго. Я заявляю: эти люди не допустят того, чтобы Али Асханов оказался даже в следственном изоляторе, не говоря уже о клетке в зале суда или трибунала. Освобождать меня Организации нет никакого смысла, я уже отработанный материал, значит, у Босса нет другого выхода, как ликвидировать меня. Это надежней и проще. И то, что приговор мне уже вынесен, подтвердил визит Кислицина. Говорову надо, чтобы я молчал здесь, на базе, где он достать меня при всех своих связях не может, отсюда вывод: моя ликвидация запланирована во время этапирования в Москву. Но я вас спросил о дате и способе своей переброски в столицу по другой причине. Я хочу знать, есть ли у меня время под протокол изложить всю ту информацию, какой обладаю. Она поможет разоблачить немало ваших продажных чинов и покажет обществу, кто, как и почему вел эту войну!

Полковник заинтересовался предложением Асханова:

— Вы хотите признаться во всех деяниях, совершенных во время противодействия федеральным силам?

Асханов поправил Калинина:

— Вы не совсем точны, полковник! Я хочу поведать миру такую историю, которая, уверен, потрясет многих и многое в этой жизни изменит. То, что за свои делишки придется отвечать не только мне, но и жирным свиньям, сидящим в высоких московских кабинетах, доставит мне удовольствие, а Президенту, возможно, позволит прекратить организованное безумие, называемое наведением в Чечне конституционного порядка! На это у меня есть время?

Калинин ответил:

— Для такого дела время найдем, но ваши показания, данные не в установленном порядке, боюсь, не будут иметь юридической силы!

— Будут, полковник, будут. Дайте мне хороший диктофон или микрофон дистанционного прослушивающего устройства, он зафиксирует мой голос, который легко будет идентифицировать с другими записями моих многочисленных интервью зарубежным, да и некоторым российским журналистам. И потом, я собственноручно укажу на бумаге имена членов Организации, номера счетов, названия банков, куда переводились деньги на нужды сил сопротивления, некоторые эпизоды личных встреч с вашими чиновниками. Любая графологическая экспертиза подтвердит, что это почерк Асханова. И если правоохранительные органы попытаются отмахнуться от того материала, который я намереваюсь составить, то ФСБ и журналисты, особенно западные, ухватятся за них.

Калинин потер подбородок:

— А почему ты не допускаешь, что и я являюсь членом так называемой Организации?

Асханов искренне рассмеялся:

— Извините, полковник, но вы не подумали, прежде чем выдвинуть эту сумасбродную версию. Поверьте, я научился разбираться в людях и вижу, кто передо мной: мразь, готовая за доллары продать не то что Родину, но и мать родную, или воин, человек, служащий долгу, который для него превыше паршивых «зеленых» банкнот! К сожалению моему и моих соратников, у России еще есть подобные вам и вашим подчиненным люди, составляющие основу сил специального назначения, которым мы, как ни старались, организовать эффективное противодействие так и не смогли. Результат налицо. Вы сумели взять меня! И никто не смог помешать вам! Как в свое время помешали люди, подобные Боссу, захватить или уничтожить Басаева, покойного Радуева, да еще многих, казалось, уже загнанных в угол полевых командиров сопротивления. Но достаточно разговоров. Я жду вашего решения, полковник!

Калинин принял его:

— Хорошо! У тебя будет мой офицер, он организует все. И еще! Как только узнаю об утвержденном варианте твоего этапирования в столицу, я сообщу его тебе. Глядишь, что подскажешь толкового! Все! Жди офицера. Да, а тебе известен полковник Филимонов?

— Конечно, но это пешка в большой игре, фигура, воспользовавшаяся сиюминутной возможностью подзаработать. Я таких полковников с десяток назвать могу.

На пороге Калинин обернулся:

— Только учти, Али, я делаю это ради того, чтобы мир узнал правду, а не ради спасения твоей шкуры.

Асханов улыбнулся:

— Естественно, полковник!

Калинин покинул гауптвахту и немедленно отправил в камеру Асханова командира отделения обеспечения отряда капитана Жукова.

— И смотри, Стас! Следи за Али в оба. Особенно когда будет писать показания. Чтобы в любой момент был готов выбить ручку. А то еще решит воткнуть ее себе в горло хитрый лис. С нас потом головы снимут.

Затем командир отряда спецназа прошел в штабной модуль, где его ждал Листошин.

— Ну, что там московский гость, Саня?

Калинин бросил фуражку на стол.

— Дела, Семен, должен тебе доложить, развиваются нешуточные.

Александр присел в кресло, расстегнул верхние пуговицы рубашки, закурил.

— Слушай, Сеня, все по порядку.

Полковник поведал другу и о встрече Кислицина с Али, и о своей беседе с Асхановым.

Внимательно выслушав Калинина, Листошин воскликнул:

— Значит, этот пес в генеральских погонах пашет на мафию?

— Точнее, на Организацию. Эти ублюдки так себя называют!

— Один хер! И Говоров над всем шалманом? Дела-а! А ты, Саша, не подумал о том, что Асханов врет? Оговаривает наших чиновников? Хотя… какой ему смысл, если в его судьбе это ничего не изменит? И потом, кто-то на самом деле все это время подогревал войну. Не арабы же с грузинами? Кто-то из наших верхов руку к этой бойне приложил. Вот Асханов и говорит — КТО! Какой резон ему лгать? Тем более при уверенности, что до Москвы живым не доберется. Кроме того, Али готов назвать конкретные фамилии предателей, номера счетов, на которые получал бабки. А это проверяемая информация. По всему видать, решил Али сдать всех своих покровителей, чтобы те за смерть его, планируемую, на нарах до конца жизни парились. Это хорошо! Вот только бумажки и пленки с его исповедью надо будет надежно спрятать. И до поры до времени не открывать, что владеешь убойной информацией, а то эти оборотни и покусать могут, а они твари очень ядовитые. Но этот вопрос мы решим. В случае чего переправим в секретку моего штаба. Оттуда их только штурмом дивизии вытащить смогут, да и то вряд ли. Сгорят бумаги. Сейф-то с сюрпризом. Но ладно. Вот что, Саня, пока чеченский пленник мемуары пишет, не обработать ли нам Кислицина?

Калинин удивился:

— Зачем он нам? И вообще, ты думаешь, что говоришь? Да он такой шум поднимет! Мало не покажется!

Листошин выставил ладонь перед собой:

— Ни хрена он не поднимет, а еще благодарить будет. Нам его благодарность по одному месту, а вот свидетеля дел Босса, и еще, возможно, кое-кого, мы себе организуем.

Александр не понимал друга:

— Да за что он нас благодарить будет?

Листошин спокойно произнес:

— За то, что жизнь ему, ублюдку, спасем!

— У тебя, Сеня, случаем, крышу не снесло?

— Не снесло. Вот смотри. Али постараются убрать однозначно, мы этого, естественно, сделать не дадим. И этот вариант Говоров обязательно просчитает. Тогда, если Асханов начнет говорить в Москве или если все же Али ликвидируют, но всплывут его показания, то Боссу надо будет отбиваться. И он сможет отбиться, используя свое положение, но при условии, что, кроме слов Асханова или его показаний, никаких свидетелей преступной деятельности высокого чиновника не будет. А значит, что? Значит, и Кислицина Говоров отправил в командировку, из которой тот вернуться не должен! Генерала необходимо убрать. Он наверняка играл в делах Босса немалую роль и является лицом весьма осведомленным. Где его следует убрать? Здесь, на базе, исключено! По пути в аэропорт тоже проблематично. Мы прицепим к генералу охрану. В Москве? Грязно! И шума много, все же Кислицин — генерал, и генерал не войсковой. Остается Пятигорск. Самолет у Кислицина утром, а отправляется он в город сегодня вечером. Значит, ночевать будет в гостинице или у кого-то из знакомых, что мы тоже легко можем просчитать. Именно в Пятигорске генерала будет ждать киллер Босса.

Калинин покачал головой:

— Тебе, Семен, не десантно-штурмовой бригадой командовать, а в частных детективах обретаться.

— А я сейчас и есть частный детектив, так как официально нахожусь в отпуске. Но слушай дальше. Если мы отслеживаем Кислицина и тихонечко, заткнув ему пасть, находимся рядом, то киллер сам явится к нам. И вот тут-то мы его стреножим. И расколем, кто послал замочить генерала. Кислицин узнает, что Босс приговорил и его, а мы явились спасителями от неминуемой гибели, и, поверь, благодарности генерала не будет предела. Мы его перебрасываем обратно на базу и прячем до поры до времени!

Александр спросил:

— А что с киллером делать?

Листошин отмахнулся:

— Там видно будет, главное, чтобы он доложил о выполнении заказа Боссу! А дальше что-нибудь придумаем! Возможно, ко мне в бригаду отправим.

Калинин прошелся по кабинету:

— Ну, хорошо, с Кислициным все просто и понятно, он обреченный на смерть курьер. Но отбивать Али во время этапа будет не один человек и не два. И все они свидетели. Как с ними разберется Говоров?

Листошин укоризненно посмотрел на друга:

— Сань, ну ты вообще нюх потерял! Да штурмовая группа, которая будет работать, неизвестно, правда, пока, как и где, для Говорова всего лишь стая наемников, про дела его знающая не больше, чем мы о температуре на обратной стороне Луны. И только командир группы может знать Босса. Но его и замочат прямо во время штурма. Или человек из банды, или киллер со стороны. Все же просто, Саша!

Калинин согласился:

— На словах все ясно и просто, а вот на деле?

— А что на деле? Ты вспомни, как мы проводили в Афгане самые сложные, казалось бы, операции? В лоб, по-простому. Духи ожидали различных маневров, передислокаций, засад, а мы раз — и в жало им из всех «стволов». Было такое? Было! И сейчас мудрить нечего. А надо работать.

— Но почему все это должны делать мы с тобой? Наша задача выполнена! Осталось перебросить Али в столицу — и все!

Листошин поднял указательный палец вверх:

— Вот, вот. Перебросить Али! Зная, что по пути обязательно будет выставлена засада. А Кислицин может знать, как Босс планирует ликвидацию Асханова. И потом, представь эту лощеную рожу Говорова, когда он, уверенный в себе, начнет по всем СМИ заявлять о клевете лидера чеченских сепаратистов, решившего скомпрометировать его, одного из главных реформаторов, строителей новой России, ярого противника чеченской войны и борца за мир во всем мире. А тут мы Кислицина на всеобщее обозрение! И конец Боссу! Сидеть ему не в кресле шикарного кабинета в центре Москвы, а у параши в камере «Матросской тишины». Ох, и взвоет этот шакал! И поделом, не хрена кровью пацанов торговать! За все, падла, пусть ответит. И он ответит, не на суде, так на зоне. Там ему быстро приговор скорректируют в сторону ужесточения до петли в сортире!

Калинин, поразмыслив, спросил:

— Ладно, Лист, как будем работать по Кислицину?

— Он когда выезжает в Пятигорск?

— Говорил о семнадцати часах.

— Так, к этому времени я найду пару легковых машин, в одну посажу своих парней, во вторую ты своих. Одна тачка уйдет из станицы впереди «УАЗа», вторая пойдет следом за вторым «УАЗом». Да, да, придется еще одну машину цеплять, чтобы возможный стрелок со стороны не смог точно определить цель. Далее действуем следующим образом.

Листошин достал чистый лист бумаги, и вскоре он был исписан и перечеркнут вдоль и поперек.

Закончив работу над схемой предстоящих действий, спросил:

— Тебе, Саня, понятен общий замысел?

— Понятен!

— Ну, тогда расходимся и начинаем работу!


Генерал Кислицин подъехал к гостинице «Центральная». Вышел с кейсом из машины, отпустив водителя. Генерал мог остаться и на базе, тем более его самолет будет только завтра, но как мог он, любитель женщин, пропустить свободную ночь вдали от дома. Несмотря на все сексуальные достоинства молодой жены, генерал не упускал случая трахнуться на стороне. Он вошел в гостиницу, протянул консьержу удостоверение личности. Молодой парень, увидев корочки Кислицина, чуть в струну не вытянулся.

Генерал бросил небрежно:

— Мне должен быть заказан «люкс»! Потрудитесь быстро все оформить!

Дежурный не нашел списка забронированных номеров, но, на счастье, оказался свободным двухместный «люкс» на втором этаже. Быстро заполнив анкету, спросил у строгого генерала в штатском костюме:

— Вас проводить, господин генерал?

Кислицин перегнулся через стойку, прошипел:

— Забудь об удостоверении и звании, понял, дурак?

— Да, да, конечно! Но я хотел…

— Номер я найду сам, будет что нужно, вызову, вот тогда, родной, лети на всех парах, ждать я очень не люблю!

— Я все понял, господин! Все понял!

Немного подумав, Кислицин бросил на стойку двадцатидолларовую купюру:

— Это тебе за понятливость! За дополнительные услуги, не предусмотренные вашим официальным сервисом, оплата отдельно! Надеюсь, в номере есть бутылка холодного шампанского?

Парень виновато взглянул на него:

— Извините, но шампанского в номере нет!

Кислицин повысил голос:

— Нет?

Молодой человек сообразил быстро:

— Но через пять минут будет! Вы какое предпочитаете?

— Французское! Или наше, но исключительно полусладкое!

— Вопросов нет! Только…

Генерал ухмыльнулся, бросил на стойку еще одну двадцатидолларовую купюру и направился на второй этаж. Открыл дверь номера 214.

Разговор в фойе гостиницы слышали два человека. Один — сидящий у телефона молодой крепкий мужчина с модным кожаным кейсом. Другой — генерал Листошин, он слушал из личной «девятки» командира мотострелкового полка. «Семерку» начальника штаба того же полка, в которой находились прапорщики отряда спецназа Шестаков и Блошин, он отправил на стоянку у кинотеатра, в оперативный, как он выразился, резерв.

Листошин слушал беседу Кислицина с портье через дистанционку. В отличие от человека у телефона он слышал весь разговор, а не обрывки фраз, по которым, впрочем, несложно было определить главное: номер, который занял генерал безопасности, и его желание утолить жажду парой бокалов холодного шампанского. Листошин послал в фойе своего офицера, старшего лейтенанта Малинина, переодетого, как и все офицеры-десантники, в штатское. Тот узнал о наличии мест в гостинице, вернулся в машину, доложил:

— Внутри обстановка спокойная, в фойе один парень у телефонного аппарата тусуется. По-моему, он там не для того, чтобы звонить, хотя периодически набирает какой-то номер.

— Хорошо! Ты давай, Юра, «черным» ходом на пожарную лестницу. На площадке напротив коридора второго этажа тормознись, но так, чтобы тебя не видели, а ты номер 214 держал под контролем. Возьми спецназовскую прослушку, микрофон сними: и так все услышишь. Мне важно знать, что будет происходить в номере далее.

Малинин покинул машину.

Листошин вызвал «Семерку»:

— Ребятки, кто из вас Шестаков?

— Я, генерал!

— Иди-ка, дорогой, в фойе, там справа буфет, торгует смазливая девочка. Закажи кофе, можно с коньяком, завяжи с ней беседу. В общем, торчи там, насколько позволит обстановка!

— Понял вас, выполняю!

Посыльный принес дежурному шампанское. Тот поставил бутылку на поднос и, накрыв ее белым полотенцем, поспешил наверх. Малинин, уже занявший позицию на пожарной лестнице, доложил, что в номер доставлено шампанское. А молодой человек у телефона не спешил покидать фойе. Звонить ему, видно, надоело, и он устроился на диване, раскрыв газету. Этот тип явно чего-то ждал.

А генерал Кислицин, отпив половину бутылки шампанского и приняв душ, захотел женщину. Облачившись в халат, под которым ничего не было, он снял трубку внутреннего телефона, спросил дежурного, с которым уже успел познакомиться:

— Макс! Это постоялец 214-го «люкса».

— Да? Я слушаю вас.

— Макс, как у вас тут со шлюхами?

— Нормально, как и везде! Желаете заказать?

— Желаю, но предварительно оценив товар, а то подсунете какую-нибудь потасканную шелуху.

— Вы предпочитаете молоденьких или дам бальзаковского возраста?

Генерал хмыкнул:

— Хорошо сказал, бальзаковского возраста. Это лет 40?

— От тридцати. Дамы весьма фигуристые и опытные. Некоторые замужние!

— Я хотел бы взглянуть на этих, бальзаковских!

— Добро! Через полчаса вам будет предоставлен на выбор самый лучший ассортимент города.

— И давай в номер тройку шампуня, пару водки, закуски из кабака и сигареты «Парламент».

О заказе Кислицина Малинин тут же доложил Листошину. Тот сообщение принял и приказал продолжать наблюдение.

Вскоре к гостинице подъехала «Газель», из нее вышли три женщины, в которых без труда угадывались проститутки. В сопровождении сутенера они проследовали в фойе. Оттуда в 214-й номер. Обратно вышли две, одна осталась с генералом безопасности.

Листошин запросил Малинина:

— Юра, что слышно в номере московского гостя?

— Обсуждение того, чем предлагает заняться Кислицин, а он требует полный спектр интимных услуг. Дама торгуется. Сошлись на пятидесяти долларах в час. Эта, которую объект снял первой, как я понял, только разогреет генерала, после чего к нему доставят другую проститутку. Не слабо решил развлечься Кислицин!

— Другую, говоришь? — задумчиво повторил Листошин. — Это хорошо! Ладно, конец связи!

Парень, находившийся в фойе гостиницы, вышел на улицу, свернул за угол здания «Центральной».

Спустя несколько минут Малинин доложил, что кто-то поднимается по пожарной лестнице. Листошин приказал Шестакову подняться на второй этаж, а Малинину перейти на третий.

Вскоре неизвестный, а им оказался тип, до этого торчавший у телефона в фойе, вышел в коридор второго этажа. Его видел Шестаков. Молодой человек прошелся по коридору, остановился у 214-го номера. Шестаков приготовился броситься к номеру, если неизвестный попытается вломиться в него, но тот, секунду постояв, пошел дальше. Пришлось и Шестакову переместиться на этаж выше. Парень же вышел на длинный балкон, тянущийся по всему фасаду здания. Людей внизу сновало много, и он не заметил, как еще двое мужчин вошли в гостиницу. Это были сам Листошин и капитан Вячеслав Рябинин — командир разведывательной роты бригады.

Пройдя мимо дежурного, который, как ни странно, не обратил на гостей никакого внимания, с центральной лестницы Листошин запросил Шестакова:

— Что делает человек на балконе?

— Курит! И смотрит вниз!

— Значит, чего-то ждет? Чего? Когда Кислицин завалит проститутку в постель? Возможно.

Листошин приказал Малинину выйти к 214-му номеру. Вскоре подошел к нему с Рябининым. Потрогал ручку. Заперто! Постучал. Никто не ответил. Постучал сильнее. На этот раз донеслось раздраженное и пьяное:

— Какого черта? Номер занят! Пошли все вон!

Семен повторил стук.

Поняв, что от пришельца не отделаться, Кислицин подошел к двери, накинув халат. Спросил, не открывая:

— Кто там?

— Посыльный с базы отряда спецназа, генерал. Срочное сообщение.

Вот уж этого Кислицин никак не ожидал. Если его разыскали спецы даже здесь, то в Союзной произошло что-то из ряда вон выходящее. Он вновь чертыхнулся, открыл дверь.

И тут же был оттеснен в сторону тремя мужчинами, вошедшими в прихожую. Кислицин открыл было рот, чтобы выразить негодование, но в подбородок уперся ствол табельного пистолета Листошина:

— Помолчи, генерал! Где шлюха?

Кислицин побледнел, ноги его противно задрожали.

— Она в душевой!

Семен кивнул Малинину, и тот прошел в ванную комнату. Оттуда послышался женский вскрик.

Листошин приказал:

— А теперь, господин оборотень, прошу в гостиную.

Кислицин, заикаясь, спросил:

— Кто вы?

Семен спокойно ответил:

— Твои ангелы-хранители, Игорь Юрьевич. Вперед в гостиную!

Кислицин, поняв, что сопротивление бесполезно и опасно, выполнил приказ. В это же время из ванной комнаты старший лейтенант Малинин на плече вынес голую женщину, спросил:

— Куда красавицу?

Листошин указал на спальню.

— Тащи туда. Обработал надежно?

— Как минимум три часа будет спать мертвым сном!

— Хорошо!

Семен указал Кислицину на кресло:

— Садись! Разговор вести будем!

Генерал безопасности сумел взять себя в руки:

— Вы, наконец, ответите, что означает ваше вторжение? И знаете ли, к кому так бесцеремонно ворвались?

— Знаем, господин Кислицин: к курьеру Босса, передавшему, пользуясь служебным положением, приказ господина Говорова Али Асханову молчать. Могу даже процитировать послание: «Молчание — жизнь! Жизнь — свобода! Босс».

При упоминании фамилии Босса Кислицин вздрогнул. Его задание было раскрыто! Но как? Неужели Али решил подыграть спецслужбам? Иначе спецназовцы не могли узнать истинной причины командировки генерала безопасности. Но спецназ — это не прокуратура, и не ему проводить следственные мероприятия. Тем более доказательств у этих бравых парней не может быть никаких.

Кислицин опустился в кресло, взял со стола пачку «Парламента», закурил. Вдруг улыбнулся:

— Грубо работаете! Ваша дешевая провокация не пройдет. И плевать, что наплел Али. Он сейчас готов кого угодно скомпрометировать. Не удивлюсь, если он скажет, что во время войны сотрудничал с самим Президентом. У этого чечена не осталось другого выхода, кроме как лгать, извиваться, тянуть время. Чтобы затянуть процесс и отправку в спецзону. А вы купились на его дешевые трюки. Кстати, вы так и не представились.

Листошин, терпеливо выслушав предателя, спокойно ответил:

— Я — командир десантно-штурмовой бригады, генерал Листошин. И знаешь, Игорь Юрьевич, у нас в Афгане был один хорек вроде тебя. Замполит батальона. Грузил всякой херней по полной программе, а сам работал на крупного полевого командира духов. Но мы его раскололи, и сейчас, скорее всего, он уже сгнил в земле, где-нибудь рядом с расстрельной тюрьмой. Это я так, к слову. А насчет Али? Он не говорил о своих связях с Президентом! Он поведал нам об Организации, которую возглавляет господин Говоров — чиновник высшего уровня власти, по-вашему Босс, у которого ты, сучок, в шестерках обретаешься.

Кислицин попытался возмутиться:

— Я бы попросил…

— У надзирателя жрачку просить будешь! А сейчас быстро говори, каким образом Босс планирует уничтожение Асханова?

Генерал безопасности натянуто усмехнулся:

— Я не знаю никакого Босса, с Говоровым не знаком, о какой-то Организации слышу в первый раз! Достаточно? А сейчас я должен связаться со своим непосредственным руководителем, чтобы прекратить произвол какого-то войскового генерала.

Листошин кивнул головой:

— У тебя будет возможность связаться с начальством, но позже.

Посмотрел на часы, уточнил:

— Минут через двадцать!

— Почему не сейчас?

— Потому что так решил я, понял?

Кислицин покачал головой:

— Ладно! Я подчиняюсь силе, но в дальнейшем, предупреждаю, сделаю все, чтобы вас, генерал, вышвырнули из армии. Занимаетесь черт-те чем!

На некоторое время наступило молчание. Кислицин не понимал, чего ждет этот войсковой генерал. Он готовил какую-то подлянку, но какую? Это было неясно Кислицину и сильно тревожило его.

Тишина, наступившая в номере, была прервана мелодией вызова на сотовом телефоне Листошина.

Командир бригады ответил:

— Слушаю!

— Я — Блошин. Прибыл сутенер со второй проституткой!

— Понял! Блокируй центральный вход!

Листошин вызвал Шестакова:

— В гостинице сутенер с проституткой. Сутенера берем в номере! Как только он войдет, прикрой тылы!

Семен поднялся, обратился к своим офицерам:

— Так, ребята, один — в ванную, другой — за стену этой комнаты, я — за дверь.

Обернулся к Кислицину:

— А ты, как постучат, открывай, только сразу же будь готов упасть на пол.

Дрожь вдруг вновь пробила Кислицина:

— Что это все значит?

Листошин ответил вопросом:

— Ты заказывал вторую шлюху? Вот тебе ее и доставили, вместе с порцией свинца.

— Но…

— Помолчи! Хочешь жить, выполняй то, что сказано!


Киллер Босса, по кличке Бирюк, которого спецназовцы заметили у телефонного аппарата в фойе и на улице, с балкона гостиницы увидел, как подъехала «Газель» фирмы, поставляющей клиентам проституток. Он тут же спустился вниз и встал у лифта. К нему подошли сутенер с проституткой. Бритоголовый верзила небрежно осмотрел Бирюка, спросил:

— Вызвал лифт?

Тот коротко ответил:

— Да!

В это время дверки подъемного устройства плавно отошли в стороны, открывая вход в просторную кабину с зеркальными стенами. Бритоголовый нажал цифру 2 — второй этаж. Двери закрылись, лифт начал подъем. Это и послужило сигналом для Бирюка. В кабине раздался слабый хлопок, и сутенер рухнул на пол с простреленным сердцем. Киллер перевел «ствол» на женщину:

— Повинуйся, и я тебя не трону!

Лифт остановился. Бирюк сунул пистолет с глушителем под рубашку, толкнул на выход проститутку:

— Иди к номеру 214.

Женщина машинально двинулась по коридору. Прапорщик Шестаков бросил в эфир:

— Внимание, сутенер заменен, тот, что пасся на балконе, с проституткой уже у вашей двери!

В динамике прозвучал спокойный голос Листошина:

— Принял! Работай по своей задаче!

Раздался стук в дверь.

Листошин толкнул Кислицина:

— Спроси, кто, и открывай! И тут же на пол! Пошел!

Генерал безопасности на ватных ногах подошел к двери номера, спросил:

— Кто там?

В ответ развязный мужской голос:

— Смена караула! Даму заказывали?

— Ах, да, минуту!

— Поторопитесь, пожалуйста, у меня еще шесть необслуженных клиентов.

— Да, да!

Кислицин взглянул на Листошина полными страха глазами.

Тот, стоя справа, жестом показал — поверни ключ. Генерал безопасности открыл дверь, и тут же в него ударилась женщина, с силой вброшенная в номер. Кислицину и не пришлось самому падать. Проститутка сбила его с ног.

В проходе показался Бирюк, державший в руке пистолет с глушителем. Он навел «ствол» на генерала:

— Тебе послание от Босса!

Листошин, находившийся сбоку, сильно ударил по двери. Та, в свою очередь, отбросила наемного убийцу к стене, и первая пуля его бесшумного пистолета ушла в потолок. Второй выстрел Бирюк сделать не успел. Сильнейший прямой удар кулаком в переносицу отправил его в глубокий нокаут. Командир десантно-штурмовой бригады бил как надо!

Нагнувшись над обмякшим киллером, он отбросил пистолет, обыскал Бирюка, забрав сотовый телефон, документы, нож и две запасные обоймы. Приказал вышедшим офицерам:

— Малинин, на киллера наручники — и в гостиную. Рябинин! Туда же Кислицина с дамой. Последнюю выключить!

Выглянув в коридор, увидел Шестакова, стоявшего с пистолетом у открытого лифта. Нога застреленного сутенера не давала дверям закрыться. Спросил:

— Сутенер мертв?

— Мертвее не бывает. Выстрел в сердце.

— Тащи его в номер!

— Есть!

Вскоре и труп сутенера находился в номере. Его уложили в душевой кабине.

Бирюка быстро привели в чувство.

Листошин, не давая ему опомниться, приставил ко лбу киллера глушитель «ствола»:

— У тебя выбор. Либо сделать то, что я скажу, и остаться в живых, либо умереть. Считаю до трех: раз, два… три!

Бирюк не выдержал:

— Хорош! Что надо делать?

— Сначала ответить на вопросы. Первый: для чего ты здесь?

Бандит кивнул на Кислицина:

— Чтобы убрать этого!

— Кто послал убить генерала?

— Босс!

— Говоров?

— Да!

Кислицин закрыл руками голову, шепча:

— Сука, ну и сука!

Листошин прервал стенания оборотня:

— Заткнись! И держи себя в руках. Так, Кислицин, ты должен был доложить по связи о результатах своей поездки?

— Нет! Доклад по возвращении! Тьфу, скоты, они мне билет в один конец выписали. Мрази.

Семен повернулся к киллеру:

— А ты?

Бирюк сразу и не понял вопроса:

— Что?

— В очко, дерьмо ишачье! Ты, спрашиваю, должен доложить Боссу об устранении Кислицина?

— Да! Сразу после акции.

— Тогда вот что, ублюдок. Сейчас ты свяжешься с Говоровым и доложишь ему буквально следующее.

Листошин подробно проинструктировал киллера и предупредил:

— Я буду во время разговора находиться рядом, и, если ты хоть слово лишнее скажешь, либо вдруг кашлянешь или чихнешь, либо еще кое-что сделаешь, тут же получишь пулю в яйца. Только быстрая передача текста Боссу и краткие ответы на вопросы. Понял, урод?

— Понял!

Семен приказал вернуть киллеру мобильник, вставив в него отводящий шнур с динамиком.

— Давай! Начинай сеанс!

При этом глушитель его пистолета опустился к ширинке стильных брюк наемного убийцы.

Листошин вставил в уши динамик, Бирюк же набрал номер:

— Босс? Борис! Дело сделано!

— Чисто?

— Не совсем. Этот урод Кислицин вызвал к себе шлюх, я об этом не знал, и как только проник в номер клиента, явился сутенер. Пришлось класть обоих!

— Дальше?

— Труп Кислицина в багажнике, я вынес его по пожарной лестнице, но в фойе остались проститутки. Они ждут вызова сутенера и вскоре, думаю, поднимутся в номер и увидят труп своего разводящего. Неизбежен шум.

Говоров ненадолго задумался, затем спросил:

— Вывезти труп из города сможешь?

— Смогу, но только вывезти. Менты, скорее всего, объявят всем постам ГАИ тревогу. Считаю, надо уходить на юг в горы. Там какое-то время отсидеться и только после этого возвращаться.

— Согласен! Связь со мной держать непрерывно!

— Это будет возможно недолго. В горах мобила отрубится!

— Ладно! Не медли, уходи! Позвонишь, как только выйдешь в безопасный район. А труп козла этого похотливого расчленить и закопать в разных местах, чтобы ни одна блядь не могла опознать! Машину сжечь!

— Все понял, Босс! Ухожу из города!

— Да поможет тебе и твоей семье Бог! Конец связи!

Бирюк положил телефон на стол:

— Ну что, вы довольны?

Листошин поднял пистолет и выдернул из уха динамик.

— Это ты должен быть доволен, что я дал тебе шанс выжить. Кстати, откуда у тебя здесь машина?

— Не знаю! Босс, когда ставил задачу, велел взять ее на стоянке у драмтеатра. А чья она? Не знаю!

— Где сейчас стоит?

— У «черного» хода!

Листошин взглянул на Малинина.

Тот утвердительно кивнул головой:

— Стоит там старенькая «шаха»!

Генерал перевел взгляд на киллера:

— Она?

— Да!

Генерал поднялся с кресла:

— Так! Малинин, Рябинин, берете неудавшегося киллера и, надежно упаковав, доставляете в бункер запасного командного пункта бригады. Начальник штаба пусть организует охрану района. Это мой приказ!

Он повернулся к Кислицину:

— Ну, а мы с вами, Игорь Юрьевич, вернемся на базу. Нам еще есть о чем поговорить! Надеюсь, теперь вы выгораживать своего любимого Босса и лгать нам не будете?

Кислицин зло проговорил:

— Нет, не буду. Я бы его…

— Ладно, эмоции оставим на потом!

Листошин вызвал прапорщика Блошина и приказал ему подать машину к «черному» ходу, куда уже повели сцепленного наручниками Бирюка.

Вскоре шестая модель «Жигулей» направилась в сторону предгорья, где был расположен полевой учебный центр и запасной район десантно-штурмовой бригады генерал-майора Листошина.


ГЛАВА 15


Листошин с Кислициным и прапорщиками разведгруппы отряда спецназа вернулся на базу в 20.15. Машины подъехали к модулю спецов, откуда командир бригады попросил дежурного по отряду сообщить в штаб полка о том, что личные машины командования мотострелковой части в целости и сохранности прибыли к расположению отряда спецназа. Тут же из модуля вышел Калинин.

Листошин спросил:

— Что, уже проводил своих?

— Да, час назад отправил! У тебя как?

Семен указал на Кислицина:

— Видишь голубчика? Взяли прямо в номере, когда к нему явился киллер Босса! Обоих и повязали! Так что у меня порядок! Сейчас поужинаем, а то я проголодался, и поговорим с генералом безопасности не торопясь, с чувством, с толком, с расстановкой! Уверен, ему есть что сказать нам! А пока помести его где-нибудь в модуле. Бежать ему некуда, так что одного дневального для охраны достаточно будет. Так, Кислицин?

Задумавшийся о своем далеко не радужном будущем генерал вздрогнул:

— Что? Что вы сказали?

— Погода, говорю, летная, не правда ли?

— Да! Но при чем сейчас погода?

— Ни при чем! Тут ты прав. Саша, убери эту ошибку природы. И пойдем в столовую. Жрать хочу, как медведь бороться.

Калинин отдал необходимые распоряжения насчет предателя, и друзья отправились в офицерское кафе.

После ужина Калинин, Листошин и плененный Кислицин собрались в кабинете командира отряда спецназа.

К этому времени Александру доставили первую кассету, надиктованную Асхановым. Он вставил ее в свой диктофон, включил воспроизведение. В кабинете послышался спокойный и узнаваемый голос Али. Кислицин вновь побледнел. Он понял, что вся затея Босса с устранением Асханова летит к чертям. Чеченец оказался хитрее. Хотя для самого Кислицина это уже не имело никакого значения. Хорошо, что еще в живых остался. И если бы не Али со своей откровенностью и не офицеры сил специального назначения, был бы труп генерала безопасности частями захоронен в разных местах. У него, Кислицина, и могилы бы не было.

Генерал тяжело вздохнул.

Листошин спросил:

— Что так вздыхаем, Игорь Юрьевич? Наверное, когда деньги за предательство получали, не вздыхали, а радостно пересчитывали купюры? Я не прав?

Кислицин спросил:

— Что вы хотите от меня, если сам Али дал полный расклад, с чего все начиналось и как происходило? Я-то что могу добавить? Подтвердить его слова? Но я не во всех делах принимал участие.

— Но принимал?

— Принимал!

— Однако ты нас интересуешь не как подельник Босса, хотя и это имеет значение. Мы с полковником Калининым желаем знать, каким образом твой трахнутый Босс планирует акцию устранения Асханова, где и какие силы решил привлечь для выполнения этой задачи?

Кислицин криво усмехнулся:

— Если я числюсь в ближайших помощниках Говорова, то вы считаете, я посвящен во все его планы? Это заблуждение…

Листошин перебил предателя:

— Я задал конкретный вопрос и хочу получить конкретный ответ. Лишние слова ни к чему. Они утомляют!

— Хорошо. Отвечу, что знаю. Акция устранения Али запланирована, как вы правильно просчитали, во время переброски Асханова в Москву. Она должна осуществиться воздушным путем, и даже марка самолета мне известна, это гражданский «Як-40», пилоты — люди Босса.

Листошин с Калининым переглянулись.

Александр спросил:

— Босс решил использовать пилотов-смертников? Они должны воткнуть лайнер в землю?

— Нет, насколько мне известно, во время полета запланирована имитация аварийной ситуации и как следствие вынужденная посадка самолета. Где это должно произойти, я не знаю, но именно там, где в аварийном режиме посадят «Як-40», штурмовая группа Босса предпримет попытку уничтожения лайнера вместе с Асхановым и конвоем. О судьбе летчиков я ничего не знаю, но скорее всего и они приговорены к смерти. Этот вопрос обсуждался Боссом с Андарбеком Багановым, его люди составят штурмовую группу, и он, как я понял, будет руководить финальной стадией операции.

Листошин взял в руки диктофон:

— Это тот самый Андарбек, о котором как о главном финансисте Организации говорит Али?

— Да, Баганов — крупный банкир, работающий под прикрытием Босса. Он чеченец и знаком с Али, что подтверждает в своих показаниях и Асханов.

Калинин поднялся, прошелся по кабинету.

— Значит, Андарбек Баганов? А штурмовую группу, как я понял, составят сотрудники его Службы безопасности?

— Да, — ответил Кислицин.

— И место аварийной посадки самолета тебе неизвестно?

— Неизвестно! Я бы назвал его.

Вопрос задал Листошин:

— А если пилоты не смогут посадить самолет там, где это запланировал Босс, резервный вариант устранения Асханова предусмотрели?

— Не знаю! Но скорее всего предусмотрели.

Листошин потянулся:

— А зачем, собственно, Боссу резервный вариант?

Калинин взглянул на друга:

— Не понял?

— А что тут понимать? Наверняка и к Андарбеку Босс отправил киллера, как в случае с нашим клиентом. Тот во время штурма или в любое другое время мочканет банкира — и все дела! То есть уберет свидетелей, которые могли бы подтвердить слова Асханова. А без свидетелей Говоров, используя свое высокое положение, сможет и отбиться. Мало ли что говорит этот сошедший от крови с ума горный чечен, ненавидящий федеральную власть. Где свидетели? Их нет! А у Говорова куча адвокатов, да и положение. Он такой спектакль разыграет, что Али и слушать не будут. Вот его резервный вариант.

Калинин воскликнул:

— Так что, нам еще и Андарбека вытаскивать? И лучше с захватом киллера?

Листошин вздохнул:

— Неплохо было бы. Хотя для процесса и Кислицина с Бирюком хватит. Но Андарбек — фигура более значимая, чем наш генерал. Он в курсе всех финансовых махинаций, а это материал убойный! Но, чтобы взять Андарбека, нам надо знать, где пилоты должны посадить свой «Як-40». И мы это узнаем, но в полете.

Калинин возразил:

— Почему в полете? Что помешает нам расколоть летунов до взлета?

Листошин объяснил:

— Ну, во-первых, Саня, летчики сами могут не знать место посадки до подъема в воздух. Допустим, им это место укажут, когда лайнер наберет высоту. Во-вторых, даже узнав от летчиков место «аварийной» посадки, перебросить туда нашу штурмовую группу мы не успеем. Придется уводить самолет с курса, но тогда Андарбек немедленно сообщит о срыве финальной стадии Боссу, а тот слиняет из страны. Ждать, когда его возьмут за жало, Говоров не будет!

Александр спросил:

— Тогда что ты предлагаешь?

Листошин прикурил сигарету, кивнул на Кислицина:

— Прикажи увести этого урода на гауптвахту, дальше поговорим одни.

Калинин вызвал внутренний наряд, приказал доставить Кислицина на гарнизонную гауптвахту и поместить в подземном бункере в отдельную камеру, лишив возможности общаться с Асхановым. Проводив предателя взглядом, Калинин повторил вопрос:

— Ты имеешь что-то предложить в сложившейся обстановке, Лист?

— Имею!

— Что?

— Вычислить, где бандиты могут подготовить ловушку для самолета!

— Ну, ты даешь! Да по маршруту разных аэродромов куча.

Листошин внимательно взглянул на Калинина:

— А ты, Саня, не удивился, почему для транспортировки такого преступника, как Али Асханов, выбран «Як-40», а не более солидная машина, скажем, транспортный «Ил-76», эскадрилья которых, кстати, базируется недалеко от Пятигорска?

— И почему?

— Да потому, дорогой ты мой спецназовец, что технические характеристики «Як-40» позволяют посадить его на грунтовку. Понимаешь, на грунт, лишь бы была ровная площадка в 1300 метров длины. Просекаешь? А значит, Босс планирует к посадке какой-то третьестепенный поселковый аэродром или вообще поле! И вот где это можно сделать, мы с тобой и должны просчитать!

Калинин добавил:

— Завтра прибывает Кучеров. Просчитывать дальнейшие действия будем уже с ним. А вот с грунтовкой ты заметил верно! Я как-то упустил этот момент. Привык, что у нас везде бетонки. А оно вон как выходит? Что ж, думаю, это обстоятельство облегчит нам работу!

— Кислицина оставим здесь или, как и киллера, перебросим с утра ко мне на полигон?

Калинин махнул рукой:

— Пусть Кучеров решает! Устал я от всех этих головоломок. Пойдем лучше ко мне. Сегодня, кроме Сережи, дома никого не будет. Водочки выпьем от души! Расслабимся перед работой сложной!

— Водочки, говоришь? Можно и водочки. Ты иди к себе, я подойду чуть позже. А может, и не подойду!

Калинин удивленно посмотрел на Листошина:

— Не понял, Лист?

— А тут и понимать нечего. Официантка Лида в столовой мне приглянулась. Я ей намек насчет вечера сделал, она вроде не отказала. Да и чего ей отказывать, женщина разведенная, свободная. Вот и попробую я к ней под бочок нырнуть!

— Сеня! Ты же генерал, честное слово.

На что Листошин резонно ответил:

— По-твоему, только лейтенантам бабы нужны? Или бабам один молодняк? Да я так обслужу Лиду, если, конечно, позволит, что любой лейтенант позавидует. А там, если все сложится, к себе в бригаду заберу. Мне тоже в офицерскую столовую официантки нужны.

Калинин рассмеялся:

— Ну, ты даешь, Лист!

— Все о’кей, Саня! Коньячок с шашлыком я из Пятигорска прихватил, признаюсь, прямо со стола в номере Кислицина, но ему спиртное вредно, а мне в самый раз. Одно забыл сделать, как всегда.

— Что именно?

— Цветов купить! Но ничего, я видел в пехотном полку возле одной из казарм розарий шикарный. Там втихаря и сорву пяток роз.

— Что, так и будешь втихаря по газонам лазить? Давай командиру полка позвоним, букет прямо сюда принесут.

— Зачем человека беспокоить. Сам справлюсь. Опыт еще с училища остался. Так что, Саня, двигай домой, а я переоденусь — и на свидание с Лидушкой! Ух, и устрою я ей ночку, если, конечно, не даст от ворот поворот!

Калинин успокоил друга:

— Не даст, Сеня! Она же знает, что ты генерал. А кто ж генералу откажет?

— Да? Ну и ладненько. Но если что, приду!

— Хорошо! Мы с Серегой поздно ложимся спать.


В это же время на небольшую площадку за лесополосой, что отделяла летное поле бывшего спортивного аэродрома поселка Гвардейский от глубокого и заросшего кустарником оврага, приземлился вертолет «Ми-8» яркой желто-красной окраски. То, что полевой аэродром находился в поселке Гвардейском, не совсем точно. Он располагался километрах в трех-четырех от населенного пункта и был скрыт от него такими же лесополосами, как и у оврага, и практически окружен лесным массивом. Аэродром представлял собой ровное поле, с разрушенным зданием центра управления полетами, двумя ржавыми локаторами и грудой металлолома, бывшей когда-то легкомоторными самолетами.

Из вертолета спустились десять человек, сразу же разошедшихся по всему периметру аэродрома. Вторая десятка пассажиров ушла в овраг. Последним на землю ступил крупный московский банкир, а на данный момент командир штурмового отряда Андарбек Баганов.

Дождавшись докладов о том, что первая группа полностью оцепила взлетное поле, а вторая прочесала овраг, определив позиции дозоров, Андарбек приказал пилотам выгрузить из «вертушки» снаряжение отряда: оружие, спальные мешки, куски брезента, контейнеры с консервированными продуктами, водой и хлебом.

После этого вертолет вновь взмыл в небо и ушел на север. Недалеко, на площадку ожидания.

Андарбек вызвал вторую группу, оставив за оврагом два наблюдательных пункта, и лесополосой повел ее в сторону, противоположную Гвардейскому, к небольшому озеру, где медленно разрушался, как и все в этом районе, бывший пансионат «Березка» и где в помещении бывшей станции спасателей он по приказу Босса должен был разместить штурмовой отряд. До времени «Ч», когда боевикам предстояло выполнить задачу по уничтожению пассажирского самолета, который совершит вынужденную посадку здесь, в этой глуши, на этот заброшенный полевой аэродром.

Здание станции оказалось еще крепким бараком, разбитым на комнаты, что позволяло укрыть внутри весь отряд Баганова. Местность вокруг станции да и нескольких полуразрушенных зданий пансионата выглядела глухой. Да она таковой и была, непригодной не то что для отдыха, а даже для рыбалки, так как озеро со стороны бывшего пляжа заросло камышом и осокой метров на сорок от берега. В общем, Андарбек остался доволен своей временной базой. Приказал и первой группе, оставив три поста для контроля и за полем, и за подходами к аэродрому, выдвинуться к озеру. В 22 часа отряд Баганова полностью обосновался в заданном районе, готовый встретить обреченный на гибель пассажирский лайнер.

В 22.03 по спутниковому телефону он вызвал Босса.

Тот ответил немедленно:

— Слушаю тебя, Андарбек!

— Все в порядке! Переброску штурмовой группы в район аэродрома поселка Гвардейский произвел успешно. Прилегающая к взлетному полю местность зачищена, выставлены посты наблюдения. Основная часть отряда сосредоточена, как вы и приказывали, на станции спасателей недействующего пансионата «Березка».

Говоров усмехнулся:

— Тебе, Андарбек, не в банке рулить, а командовать отрядом боевиков в родной Чечне!

— Почему?

— Получается у тебя это неплохо. По крайней мере докладываешь ты, как истинный командир подразделения!

— В нашем деле всему научишься!

— А оно, учение, еще никому не вредило. Но ладно. С утра провести тщательную разведку местности вокруг озера и участка, отделяющего аэродром от поселка. В сам Гвардейский не соваться. Селение небольшое, отдельно расположенное. Чужого человека сразу видно. Определить позиции штурма, исходя из того, что самолет будет заходить на посадку со стороны озера и сядет на западном краю поля.

— Я понял. Босс!

— Вот и хорошо! Связь со мной по необходимости, я же могу вызвать тебя в любое время дня и ночи, так что даже спать вместе с радиостанцией и беречь ее, как жену! До связи!


Встретились друзья утром. Листошин выглядел, как довольный кот, вволю налакавшийся свежей сметаны. Здороваясь с Калининым, он улыбался.

Александр спросил:

— Чего лыбишься-то?

— Саня! Эта официантка Лида — нечто! Многих дам я знавал, но такую встретил впервые. Ох, и страстная. Нет! Пусть командир полка что хочет делает, а я заберу ее в бригаду!

Александр улыбнулся:

— Женишься?

Семен погладил чисто выбритый подбородок:

— Это вряд ли… хотя… черт его знает, как дальше карта ляжет, может, и женюсь, мне не привыкать к этим делам. Разом больше, разом меньше!

— Легко у тебя, Семен, все в этом плане получается.

— А чего усложнять, Саша? Один раз живем!

— Ну, ну. Сегодня прилетает Кучеров.

— Я помню! Пленники наши в порядке?

— А чего им будет? Асханов продолжает диктовать и писать мемуары. Представляю, сколько работы предстоит следователям. Ведь им каждое слово его проверить придется!

— Нашел кого жалеть!

— А что ты против них имеешь?

— Был у меня случай, когда пришлось близко познакомиться с нашими правоохранительными органами. Тогда достался такой следак, врагу не пожелаешь. Из кожи готов был вылезти, лишь бы состряпать дело. Не удалось. Но черт с ними. Сейчас что делать будем?

— Ждать Кучерова.

— Ну, давай ты своими делами занимайся, а я батальон навещу.

Друзья разошлись. За повседневными хлопотами время пролетело незаметно. В 17.20 к модулю спецназа подкатил «УАЗ» командира мотострелкового полка. Из него вышел генерал-лейтенант Кучеров. Оповещенный с КПП полка, его уже ждал Калинин, который двинулся к начальнику с положенным по уставу докладом:

— Товарищ генерал-лейтенант…

Кучеров остановил Калинина:

— Да будет тебе, Александр Иванович! Оставим формальности! Просто скажи, как дела у тебя тут?

Калинин ответил:

— Дела нормальные! Есть новости!

— Надеюсь, не плохие?

— Нет!

— Ну, пойдем в твой кабинет, обсудим эти новости.

Александр предложил:

— Может, сначала отобедаете, Геннадий Анатольевич?

— В самолете перекусил. Этого достаточно.

К Кучерову с Калининым в кабинете командира отряда присоединился и Листошин.

Александр доложил непосредственному начальнику о всех событиях, что произошли за последние дни, чем шокировал Кучерова. Тот только и смог проговорить:

— Ни хрена новости! Вот уж не ожидал! Значит, Говоров… да, это действительно новость. И Асханов прямо указывает на него?

Калинин достал диктофон и уже две кассеты, затем извлек из сейфа черную папку с показаниями Асханова:

— Не просто указывает, Геннадий Анатольевич, а в мельчайших деталях описывает свои совместные с Говоровым сделки. Да и генерал Кислицин подтвердил наличие Организации, поддерживающей войну в Чечне, и назвал ее руководителем Говорова Аркадия Владимировича, а также сообщил о планах Босса уничтожить Али во время его переброски в Москву. Еще он показал следующее…

Полковник ознакомил начальника с планом ликвидации Али вместе с охраной. Закончил вопросом:

— Скажите, генерал, каким образом нам приказано доставить Асханова в столицу?

Кучеров не ответил, поднялся из-за стола, прошелся по кабинету:

— Значит, господин Говоров решил по полной программе развести нас? А я-то думал, почему для транспортировки Али выбран «Як-40» с экипажем, который никакому согласованию не подлежал? Хотя у нас в Службе есть свой борт. Нет, приказ сверху: «Як-40» с утвержденными пилотами. Похоже, в Москве Боссу удается вести игру! И Босс этот Говоров! Чиновник такого ранга? Что ж это творится?!

Кучеров, резко развернувшись, ударил кулаком по столу:

— Только хрен им, козлам продажным, в грызло, а не ликвидация Асханова!

Директор антитеррористической службы разозлился не на шутку. А это, насколько знал своего начальника Калинин, ничего хорошего противнику не сулило. И неважно, кто выступил в роли противника, полевой командир моджахедов или высокопоставленный чиновник. Кучеров — тоже фигура далеко не второстепенная, и он в отличие от Босса имеет доступ к самому Президенту! И в состоянии решить любой вопрос, касающийся борьбы с терроризмом. Поэтому Калинин ожидал, что шеф тут же свяжется с Кремлем и, объяснив обстановку, изменит ситуацию одним решением главы государства. Но Кучеров повел себя по-другому. Он успокоился, выкурил сигарету, сел на прежнее место, проговорил:

— Мы можем изменить порядок этапирования Али. Говоров решил поиграть с нами? Что ж, сыграем! И начнем свою игру по его сценарию!

Калинин с Листошиным переглянулись.

Заметив это, Кучеров процедил сквозь зубы:

— Говоров задумал вместе с Али и сопровождающую штурмовую группу нашего отряда угробить! Силами подонка Баганова. Ну, мы ему угробим. Мы его самого, суку, с его верными псами в землю зароем! Ладно, работаем! Что мы имеем? Этапирование Асханова решено провести воздушным путем, для чего выделен гражданский «Як-40», его характеристики: крейсерская скорость около 500 км/час, потолок 8 км, дальность полета 1800 км, необходимая длина взлетно-посадочной полосы где-то 1300 м. Экипаж 3 человека, салон рассчитан на 32 пассажира. Пилотажно-навигационное оборудование позволяет осуществлять полет и ночью в простых и сложных метеоусловиях. Первый российский самолет, получивший сертификат летной годности в странах Запада. Выпускается Саратовским авиазаводом, имеет избыточный запас прочности. В нашем случае лайнер обеспечен системной защитой от ракет зенитных комплексов теплового наведения, что исключает возможность его уничтожения переносными зенитно-ракетными комплексами при взлете, посадке и полете на высоте до 3,5 километра.

Калинин удивился:

— Откуда такие знания летной техники, Геннадий Анатольевич?

— Готовился, направляясь сюда! Одного не пойму, почему Говоров, имея столь высокое служебное положение, не пробил доставку Асханова подконтрольными ему службами? Ведь все можно было обставить просто. Меняет наш спецназ, сажает на охрану Али через кого-то в верхах другое подразделение, а потом валит борт вместе со всеми!

Листошин попросил слова:

— Извините, генерал, я как будто и не при делах ваших, но раз впрягся помочь другу, — Семен указал на Калинина, — то позвольте объяснить, почему Босс не поступил так, как предположили вы!

— Говори, конечно, Семен! И никакой ты не посторонний, и твое мнение имеет такой же вес, как и наше с Александром.

— Если бы Говоров заменил спецназ, а потом произошла бы авиакатастрофа, то он однозначно попал бы в поле зрения ФСБ, а возможно, и администрации Президента, куда, судя по всему, вход Боссу заказан! А ему это надо? Нет, Говоров все просчитал правильно. Тихо подготовил акцию, оставшись в тени, и в том, что по его планам должно произойти далее, он никоим образом не замешан. Тем более что по ходу акции он решил убрать свидетелей своей преступной деятельности. Уверен, и на неизвестном нам аэродроме Андарбека Баганова уже пасет киллер, как это было в случае с Кислициным.

Кучеров согласился и продолжил:

— Наверное, так оно и есть. Но ладно, это все ерунда. Нам сейчас главное — вычислить место, где Говоров наметил решающий этап своей операции. Определить аэродром, куда будут сажать «Як-40» с Асхановым и группой охранения пилоты Босса! Узнаем это — вчистую сделаем Говорова. И мы должны узнать это! Нам нужны подробные карты Центрального и Северокавказского округов или оперативная — европейской части России. Таковая должна быть в распоряжении командира мотострелкового полка.

Листошин сказал:

— И у меня в штабе есть такая карта. Так что, если здесь возникнут проблемы, я только свистну своему начальнику штаба, моментом доставит!

Кучеров кивнул головой и подошел к телефону внутренней гарнизонной связи. Ему ответил оперативный дежурный штаба мотострелкового полка. Генерал потребовал срочно соединить его с командиром части. Но оказалось, что все командование полка убыло на полигон, где проводились батальонные учения с боевой стрельбой. Кучеров повторил, что ему срочно нужен командир полка, а где он находится, на полигоне или на охоте за гамадрилами в Африке, ему безразлично. Оперативный извинился, и вскоре директор спецслужбы услышал в трубке:

— Подполковник Ганин, слушаю вас, товарищ генерал!

— Здравствуйте, Дмитрий Петрович!

— Здравия желаю!

— У меня к вам просьба.

— Все, что смогу! Я к вашим услугам.

— Мне необходима карта ОС-1.

— Вот как?

— Да, подполковник, я понимаю, что представляет собой эта карта, и у меня есть допуск к любым документам вашего ведомства, включая и совершенно секретные, предназначенные для пользования командирами армейских частей!

После недолгого молчания командир полка произнес:

— Хорошо! Но работать с ней вы можете только в секретной части штаба полка и в присутствии штатного секретчика.

— Я это знаю, и меня это устроит. Только предупредите секретчика, что со мной будут генерал и полковник сил спецназа, базирующихся на территории вашей части!

— Добро! В штабе немедленно получат необходимые распоряжения. Вот только не сложится ли ситуация так, что вы при секретчике не сможете обсуждать свои планы, а он, в свою очередь, не сможет, согласно строжайшей инструкции, оставить вас наедине с картой?

Кучеров ответил встречным вопросом:

— Ваш секретчик — надежный человек? Или его надо официально предупредить о неразглашении того, что он услышит?

— Прапорщик Петрушин — надежный человек. А предупреждать его о неразглашении какой-либо тайны или нет — ваше право. Решайте сами!

— Спасибо, подполковник! Удачных учений!

— Благодарю! Вам удачи!

Положив трубку, Кучеров предложил перекурить. Калинин быстро приготовил кофе. Выкурив по сигарете и выпив по чашке ароматного напитка, тем самым выдержав время, чтобы командир полка успел сделать необходимые распоряжения, офицеры направились к штабу полка. У входа их встретил заместитель начальника штаба, провел к секретной части. Начальник секретки пропустил представителей спецслужб в небольшую комнату. Представился и попросил у генерала допуск на право работы с совершенно секретными документами. Проверив документы и записав в соответствующий журнал, извлек из сейфа кожаный портфель. Вскоре нужная карта была расстелена на столе секретки. Кучеров, Калинин и Листошин склонились над ней, прапорщик же занял свое рабочее место.

Кучеров взял указку:

— Так, вот у нас полк, а вот столица. Что мы имеем из аэродромов на этой оси? Пятигорский аэропорт, военный аэродром штурмовой авиации, учебный центр ВВС, еще один гражданский аэропорт и… пожалуй, все. Но это не то! Не зря преступниками выбран «Як-40». Они планируют вынужденную посадку на грунт и обязательно в безлюдном месте и где поблизости нет войсковых частей!

Калинин спросил:

— А вы не допускаете мысли, что бандиты уведут для посадки лайнер в сторону от прямого курса?

Кучеров ответил:

— Могут в принципе, но недалеко. Они знают, что за этим бортом будет установлено наблюдение и значительное отклонение от курса сразу же вызовет ответную реакцию. С ближайших аэродромов поднимут авиацию для сопровождения спецборта. А это Боссу не нужно. Давайте изучать маршрут с допуском отклонения максимум в двадцать километров.

Офицеры стали тщательно изучать карту, миллиметр за миллиметром взглядом прощупывая предстоящий маршрут «Як-40». Эта работа заняла почти час, но ничего более или менее пригодного для посадки лайнера обнаружить не удалось. Да, были и поля, и достаточно прямые пустынные участки второстепенных дорог, и даже полоса спортивного авиаклуба, но все они имели размеры, недостаточные для того, чтобы «Як-40» произвел посадку. Кучеров снял очки, бросив указку:

— Ничего не понимаю! Ну, не могут они отклонить курс самолета дальше двадцатикилометровой зоны! Если только штурмовики Босса и сам Баганов не самоубийцы! Чем дальше от курса, тем меньше у них шансов выполнить задачу и больше вероятность их уничтожения в самом начале штурма. Или Босс допустил просчет, что маловероятно, или мы не видим того, что видел он, готовя операцию. Вот еще заморочка. Я думал, здесь-то нас не ждут сюрпризы, а оказывается, не все так просто. По курсу не то что заброшенного аэродрома бывшего ДОСААФ, но и поля-то простого, пригодного для посадки борта, нет! Что же задумал Босс? Неужели открытое нападение на полосе одного из действующих гражданских аэропортов? Но это же безумие!

Отошли от карты, задумавшись, и Калинин с Листошиным.

Прапорщик, видя замешательство высоких чинов, спросил:

— Извините, товарищи офицеры, я старался не слушать ваши переговоры, но мне показалось, вы упомянули аэродромы учебных центров ДОСААФ?

Кучеров взглянул на прапорщика:

— Да, мы говорили об этом, и что?

— Могу я узнать, что конкретно вы ищете на карте?

Офицеры спецназа переглянулись.

Директор службы ответил:

— Мы ищем пригодную для посадки самолета «Як-40» скрытую и удаленную от войсковых частей и крупных населенных пунктов площадку! Но не находим таковой!

— Еще раз извините, а по какому курсу вы ищете эту площадку?

— По прямому! Аэродром вертолетного полка, что расположен рядом с вашей частью, — Москва.

— Ясно!

Кучеров подошел к начальнику секретной части, спросил:

— Что вам ясно?

— Понимаете, я подумал вот о чем. Эта карта 2000 года, а система ДОСААФ распалась задолго до начала нового тысячелетия. Многие объекты общества были отданы в частные руки и переоборудованы или вообще частично чем-нибудь заняты. Такие поля на карте могли быть не отражены, так как не имеют никакой стратегической ценности.

Генерал-лейтенант взглянул на Калинина и Листошина:

— А прапорщик-то прав! Допустим, по курсу существует полевой аэродром, но какая-то фирма, завладев им, собралась сделать из него что-нибудь типа стадиона. А потом бросила все к чертям собачьим. Или выставила на поле пару ангаров, вот и нет взлетно-посадочной полосы на момент спутниковых съемок и изучения документов частных предприятий картографическим управлением. И получается, что мы ищем черную кошку там, где ее быть не может!

Листошин согласился с выводами генерала спецслужбы, подсказанные ему прапорщиком, и спросил:

— Но как нам теперь определить, что и где находилось по курсу нашего борта до 2000 года?

Калинин же спросил секретчика:

— А почему вас, прапорщик, привлекло упоминание ДОСААФ?

— Да брат мой, Николай, еще в советские времена в этом самом ДОСААФ летчиком служил. Вернее, сначала инструктором. Потом до командира эскадрильи дошел. Он по этим учебным центрам помотался вволю. Так что должен знать, где их аэродромы находились.

Кучеров, резко развернувшись, спросил:

— И где сейчас ваш брат?

— Как на пенсию вышел, в Пятигорске живет.

— Телефон у него есть?

— Да!

— Как можно с ним связаться?

Прапорщик указал на телефонный аппарат, стоящий в углу его рабочего стола.

— Так вот телефон! Правда, он служебный, но я дозванивался!

Директор службы приказал:

— Давайте-ка, прапорщик, свяжитесь со своим Николаем прямо сейчас! Это возможно?

— Почему нет? Попробую.

Петрушин поднял трубку аппарата без цифрового диска.

— Колючий? Соедини меня с Беглым!

Через некоторое время:

— Беглый? Мне нужен Кедр! Что? Я — два ноля Колючего!.. Да, срочно!.. Кедр? Городской номер 2634… по допуску 0027.

И, обернувшись к Кучерову, проговорил:

— Соединяют! Теперь был бы Колька дома! Во… есть… Коля? Привет, Василий!.. Нормально… да… да… но об этом потом… минуту.

Прапорщик вновь взглянул на генерал-лейтенанта:

— Может, вы сами поговорите?

Кучеров протянул руку:

— Давайте!

— Сейчас! Коля, дело к тебе серьезное и секретное. С тобой сейчас генерал из Москвы говорить будет, из спецслужбы. Так что ты помоги, чем сможешь! Передаю связь!

Прапорщик передал трубку Кучерову.

— Николай? Извините, как по отчеству? Петрович? Очень приятно, я — Геннадий Анатольевич! Не могли бы вы, Николай Петрович, ответить на несколько важных для безопасности государства вопросов?.. Вот и хорошо. Вопрос первый…

Генерал-лейтенант разговаривал с абонентом из Пятигорска минут десять, большей частью слушая и делая пометки в блокноте. Закончив разговор довольно взглянул на Калинина с Листошиным, повернулся к прапорщику:

— Ну, Василий Петрович! Если информация, которую сообщил мне ваш брат, подтвердится и поможет нам в одном чрезвычайно важном деле, орден с меня!

Петрушин улыбнулся:

— Орден — это хорошо, но вы мне с квартирой лучше подсобили бы. А то восьмой год с семьей в общежитии ютимся.

Генерал заверил:

— Будет вам квартира, Василий Петрович, и орден будет, если все у нас сложится так, как надо!

— А не забудете?

— Слово генерала. Хотя вот вам на всякий случай визитка. Звоните в любое время, лучше по мобильному телефону. Ну, все, спасибо, товарищ прапорщик, мы пойдем!

Кучеров указал Калинину с Листошиным на дверь:

— Теперь в модуль, господа спецы!


ГЛАВА 16


Войдя в кабинет модуля, Кучеров, чему-то слегка улыбаясь, расстелил на столе совещаний свою рабочую карту. Сел в кресло командира отряда, закурил и только после этого произнес:

— Обратите внимание, господа спецназовцы, где находится маленький, Богом забытый поселок Гвардейский.

Калинин с Листошиным одновременно взглянули на карту, выискивая глазами названный городишко.

И они увидели его обозначение.

Листошин посмотрел на генерал-лейтенанта:

— Ну, вот он, и что?

Кучеров всем телом налег на стол:

— А то, что до 1987 года рядом с этим поселком находился достаточно крупный авиационный Центр ДОСААФ. Как вам новость? Там в свое время служил брат начальника секретной части мотострелкового полка Николай Петрушин. И Гвардейский как раз на оси Союзная — аэродром в Москве, ну, левее на шесть километров. Не будь я Кучеровым, если не там банда Босса, возглавляемая Андарбеком Багановым, и готовит встречу собственному «Як-40».

Калинин согласно кивнул головой:

— Да, местечко подходящее, но мы не знаем, что сейчас представляет собой этот полевой аэродром. Может, там подсолнухи растут, или какой-нибудь фермер животноводческий комплекс поднял, или местная детвора футбольное поле организовала.

Кучеров взглянул на подчиненного:

— Правильно мыслишь, Александр Иванович! Вот это ты своей разведгруппой и должен выяснить ближайшей ночью!

— Так что, мне высылать в район Гвардейского разведку?

Кучеров пожал плечами:

— Хочешь, это сделаю я!

Калинин понял, что спросил то, чего не следовало спрашивать.

— Я не о том!

— А о чем же?

— О том, что за базой в Союзной сейчас наверняка очень внимательно наблюдают со стороны. Бросить к Гвардейскому группу можно только на «вертушке», и ее маршрут могут просчитать. Поэтому я задал вопрос, подразумевая проведение разведывательных операций не отсюда, а из Центра.

Кучеров возразил:

— А ты думаешь, за нами и из Центра не наблюдают? По-моему, там контроль налажен более серьезно, учитывая возможности этого Говорова. Но выявить наличие бандитов в Гвардейском и пригодность бывшего аэродрома надо?

— Надо!

— Вот и думай, полковник, как это сделать!

Листошин, молчавший до сих пор, поднялся:

— Есть предложение!

Как только он кончил говорить, Кучеров взглянул на Калинина:

— Ну вот, Саша, ничего невозможного для спецназа не существует. Прекрасный план, Семен. По нему, Калинин, и работай. В ваши дела я вмешиваться не буду, чем смогу помогу, но основную работу делайте сами. Я начинаю заниматься подготовкой к прибытию «Як-40» и этапированию Асханова. Так, как это запланировал очень не уважаемый мной господин Говоров. Ну а вы свою задачу знаете.

Генерал-лейтенант покинул кабинет полковника.

Листошин предложил Калинину:

— Давай, Саня, долбанем граммов по сто пятьдесят?

Александр согласился:

— Давай! Все веселей работать будет!

Офицеры выпили, закусили, закурили.

Листошин предложил Калинину вернуться к карте.

— А теперь давай еще раз обмозгуем вариант во всех подробностях. Итак…

Командир десантно-штурмовой бригады предложил для переброски разведгруппы отряда спецназа использовать подчиненное ему соединение. Оно дислоцировалось в стороне от Пятигорска и к Союзной никакого отношения не имело. Исключая настоящий случай, когда к акции против бандитов Асханова был привлечен батальон бригады. Этот батальон только оперативно и временно подчинялся командиру спецотряда как войсковое подразделение боевого обеспечения действий спецназа, а посему могло быть заменено одно другим, что чем-то особенным не являлось. Напротив, командир бригады, а на время отпуска Листошина ее начальник штаба был просто обязан произвести рокировку батальонов. Так что организовать достаточно крупное по количеству техники передвижение частей из базы в бригаду и обратно можно легко. В ходе этого перемещения несложно было к десантникам подсадить и разведгруппу Калинина, обеспечив ее секретный уход из Союзной. Далее. Десантно-штурмовая бригада генерал-майора Листошина базировалась рядом с полком транспортной авиации, и это объяснимо. Именно полк «Ил-76» и «Ан-12» должен был в случае необходимости обеспечить доставку соединения специального назначения в любой пункт его боевого применения. И в то же время авиаполк ВВС и самостоятельно своими бортами часто совершал рейсы в Центр. Так что вылет одного «Ил-76» с разведгруппой отряда Калинина с аэродрома авиаполка также ни у кого никакого подозрения не вызовет. А организовать вылет Листошин может. И без помощи Кучерова, чье вмешательство в действия десантников в данных условиях было бы не просто лишним, но и вредным в плане соблюдения режима секретности. Совершить посадку в районе Гвардейского «Ил-76» не сможет, как не сможет он это сделать и на удалении от поселка в радиусе примерно 300 километров, а вот обеспечить десантирование людей Калинина — вполне. И в любой заданной точке, группой или частями, как это будет надо спецназу.

Листошин простым карандашом обвел район, прилегающий к поселку Гвардейскому и включающий в себя бывший аэродром, озеро и лесной массив, прикрывающий поселок.

— Значит, Саня, так! Не входя в обозначенный мной район, твои ребята падают с борта на землю в трех местах: за озером, южнее аэродрома в лесной массив и в поле, на удалении от взлетного поля в пять-шесть километров. И с трех направлений начинают разведку!

Калинин внимательно выслушал друга. Тот предложил неплохой, вполне осуществимый план переброски разведгруппы к объекту отработки, но Александр также понимал, как сложно будет расчлененной по отделениям группе сына незаметно, а это главное, подобраться к аэродрому. Сложно из-за того, что Андарбек, если он там действительно обосновался, может выставить дозоры так, что пройти мимо них без боя будет невозможно. А разведгруппе мало просто получить подтверждение наличия противника в заданном районе. Ей надо узнать количественный состав этого противника, его рассредоточение на местности, вооружение и определить направление нанесения по нему удара основными силами с минимальным боевым ресурсом. Другими словами, найти способ уничтожить врага быстро и малой кровью, а по возможности и без таковой. Со своей стороны, естественно. И сделать это в данных условиях представлялось чрезвычайно сложным.

Листошин понял, о чем думает друг. Он тоже видел, что проведение разведки вокруг аэродрома Гвардейского — дело непростое. Но нашел решение:

— Твоих ребят, Саня, надо прикрыть!

Калинин усмехнулся:

— Это и козе понятно, но как?

— Как, спрашиваешь? Да очень просто! Я отвлеку боевиков Андарбека.

Калинин удивился:

— Ты? И каким же это образом?

— Сейчас узнаешь!

Листошин вызвал по спецсвязи штаб своей бригады.

Ему ответил оперативный дежурный. Александр слышал только то, что говорил Семен:

— Варанов? Командир на связи! Дай-ка мне начальника штаба!.. Что?.. А!.. Ладно… тогда Тарасова. Жду!

Семен обернулся к командиру отряда:

— Тарасов — начальник разведки бригады.

Как будто это о чем-то говорило Калинину.

— Тарасов? Привет! Да, да… ладно, черт с ним, с докладом. Ты вот что, Тарас, внимательно слушай меня и без вопросов. Их я буду задавать! Первый: твой «мерин» на ходу?.. Хорошо, а Кирпич чем занимается?.. Ясно! Короче, Тарас, бери с собой Кирпича с его тачкой и Налима. Подруг своих. Мангал с шампурами, мяса килограммов пять, только смотри, купишь на рынке, узнаю, что из солдатской столовой взял, башку сверну. Водки, шампанского, пузырь коньяка… и пулей колонной в Пятигорск! Встать в проезде у платной стоянки. Не забудь заправиться! Да, и у начфина штук пятнадцать выпиши, под меня… Ну вот, я сейчас буду начфина искать?! Сам решай все вопросы. Если что, оперативный дежурный подтвердит твои полномочия. А вот теперь давай вопросы.

И тут же ответил:

— Что значит, куда? Тащить кобылу из пруда! На шашлык едем, неужели не ясно?.. Что?.. Ну, тогда возьми Вальку из санчасти, начмеду скажи, мой приказ. Да и Вера в столовой особо работой не загружена… Короче, майор, мне без разницы, кого из дам ты возьмешь с собой, но учти, вид у вас должен быть пальцевой. Этакие перцы на иномарках с разбитными девочками. Мясо замариновать… Что?.. Успеет! Шашлык мы будем делать вечером, где-то в пятистах километрах от гарнизона… Чего замолчал?.. Удивлен?.. Все, хорош базарить, в Пятигорске вы должны быть не позднее 23.00. И переключи меня на оперативного.

Ответил дежурный. Листошин приказал немедленно организовать отправку на базу в станицу Союзную колонну с одной из рот второго батальона. Затем связаться с начальником штаба, исполняющим обязанности комбрига, передать ему приказ прибыть в соединение и встретить роту первого батальона, которая вернется в бригаду. Лично встретить. Оперативный дежурный сообщил, что у него появилась возможность связать начальника штаба с базой в станице Союзной. Листошин приказал соединить и вскоре ставил задачу непосредственно своему заместителю, подтвердив командировку трех офицеров и все отданные им приказания, с требованием обеспечить их всем, что они запросят. Далее перешел к рокировке подразделений:

— После этого, Юра, отправишь в Союзную автомобильной колонной любую роту второго батальона, я же вышлю в бригаду подразделение батальона, что был задействован здесь. С ним в гарнизон прибудет группа отряда спецназа. За время совершения маршей организуй вылет 76-го борта на Москву. Задача — десантирование группы, что прибудет в гарнизон, в квадрате, который укажет командир спецназовцев. Сам согласуешь все вопросы с командиром авиаполка или мне выйти на него?.. Да?.. Хорошо! Одно условие, Юра: перемещение спецназа, нахождение его в гарнизоне, доставка на аэродром и посадка в самолет требуют соблюдения чрезвычайных мер секретности! Так что проведи мероприятия скрытно! От этого зависит очень много!.. Да! Да! Вся ответственность на мне! Работай, Юра! До связи!.. Что?.. Отдыхать?.. А разве я не отдыхаю, вот, как видишь, на шашлыки собрался! Ладно, все нормально, отбой!

Отключив радиостанцию и положив ее на карту, Листошин взглянул на Калинина:

— Готовь, Саня, свою разведку!

— Ты собрался разыграть спектакль на аэродроме в Гвардейском?

— Почему нет? Номера тачек, что у начальника разведки, что у Кирпича, капитана Кирпичева, его помощника, — московские, так как машины приобретены недавно в столице по генеральным доверенностям и, не скрою, для перепродажи черкесам. Ребята они крутые, Налим — старший лейтенант Налимов, командир комендантского взвода, — вылитый бандит. Форму сними и хоть вечером из гарнизона не выпускай, менты заметут. А сам парень нормальный, если, конечно, не задевать его. Девочки — подруги офицеров, я в этой компании сойду за шефа. Заедем прямо на поле и накроем поляну! Андарбека это встревожит, и он обязательно проверит нас, заодно внимание дозоров будет отвлечено на неожиданных «гостей», так что твой Серега получит возможность более спокойно выйти на рубеж наблюдения. Я со своими десантниками небольшой шум устрою, а может, нет, будет видно по обстановке. И главное, Саня, все безопасно! Мы будем вооружены, я отсюда «стволы» возьму, но Андарбек в скандал не попрет, невыгодно ему это. Физиономию его по фото я помню, а он должен будет лично выйти к нам. Все же человек пожилой, заслуживающий доверия. Я его и сфотографирую. Нам же важно убедиться, что это он, как говорил Кислицин, назначен Боссом на ликвидацию Асханова? Важно. Вот и получим подтверждение слов генерала безопасности.

Калинин внимательно выслушал друга. В принципе все задуманное Листошиным должно сработать, и если боевики уже заняли аэродром, то они себя обязательно обнаружат. И действие Листа с компанией отвлечет наблюдателей Андарбека, как и подтвердит присутствие того на местности, что действительно поможет Сергею бросить группу на нужные рубежи. Но все же что-то не давало покоя полковнику спецназа. Что-то явно представляло опасность. И опасность серьезную, иначе не душило бы тревогой сердце опытного спецназовца. Александр задумался.

И, как всегда, тяжелое раздумье неожиданным и простым вопросом прервал Листошин, сразу расставив все по своим местам. Он спросил:

— Уж не о киллере ли Андарбека Баганова ты, Саня, задумался?

Калинин перевел взгляд на друга. Вот оно! Вот что не давало покоя полковнику. Босс убирал всех свидетелей своих преступлений и должен следом за группой Баганова запустить киллера, чьей целью являлся бы сам Андарбек!

— Да, Семен, именно о нем я и думал.

Листошин закурил сигарету:

— Что ж! В этом чувачке таится наше слабое звено. Киллера надо вычислить, причем до того, как он может оказаться за спиной разведгруппы и доложить Боссу, а тот изменит обстановку. Чего мы допустить не можем.

Калинин присел на край стола:

— Вычислить надо, слов нет! Но только как это сделать? Ведь у нас нет на него ничего!

— Кроме подельника, сидящего у меня в запасном районе!

— Он может не знать, как тот собирается работать.

— Но описать его сможет, а это уже плюс, к тому же Бирюк должен знать повадки напарника при выполнении им заказа. В любом случае поговорить с Бирюком не помешает, но это придется сделать тебе. Я отдам приказ, и его подберет колонна роты, что прибудет сюда. Тебе передадут киллера Кислицина. Коли его, Саша! А мне надо готовиться в путь. И не столько самому, сколько Лиде.

— Ты решил взять ее с собой?

— Конечно! Отчего не совместить приятное с полезным? Как бы ни сложилась обстановка возле Гвардейского, а заночевать там моей «блатной» команде придется. Лида просто не поймет, узнав, что я не взял ее на шашлык на природу! Ты мне только палатку двухместную выдели? У тебя, знаю, есть!

Калинин улыбнулся:

— Удивляюсь я тебе, Лист! Вообще-то мне следовало бы уже привыкнуть. А палатку возьми у Шестакова. Вернее, скажи ему, он и принесет!

— Добро! В общем, ты действуй по своему плану, я по своему. Встретимся в Гвардейском.

Александр удивленно взглянул на друга:

— Ты намерен остаться там?

— Как и ты — прибыть туда со штурмовой группой! Или я не прав, и полковник Калинин будет со стороны наблюдать за боем, который предстоит принимать его подчиненным? Сомневаюсь! Так что до связи и до встречи.

Листошин вышел из модуля и направился к офицерской столовой, оттуда вместе с официанткой Лидой в штаб мотострелкового полка и на машине командира вновь подъехал к модулю, где Шестаков положил в багажник двухместную палатку. Затем заскочил в расположение десантно-штурмового батальона, где на заднее сиденье легли 4 «АКС-74» с двумя запасными магазинами на каждый автомат. «Девятка» покинула гарнизон через тыловой выезд и, миновав местное стрельбище, выехала из станицы там, где ее меньше всего могли увидеть вероятные наблюдатели Босса.

Калинин же вызвал к себе старшего лейтенанта Волкова.

Поставил ближайшую задачу, предупредив о необходимости соблюдения всех мер безопасности:

— Смотри, Сережа! Первое — это десантирование! Группе лучше покинуть борт тремя отделениями при одном заходе. Второго «Ил-76» произвести не сможет. Далее, очень аккуратное сближение с объектом. Что твои люди смогут обнаружить дозоры, я не сомневаюсь, опасность в киллере. Так что каждого, кто попадется группе во время выхода на рубежи наблюдения, — брать! Ничего, если это будет мирный житель, извинимся. Главное — не пропустить киллера. Возможно, сегодня я и получу по нему дополнительную информацию. Тогда сразу сброшу ее тебе. Но ты настраивайся только на свои силы!

Волков спокойно ответил:

— Разберемся, отец! В первый раз, что ли?

— Иди готовь группу. И вызывай ее в расположение ДШБ, майор Сергеев в курсе наших дел, он и обеспечит размещение твоих ребят в колонне.

— Все? Я могу идти?

— Иди, Сергей! До встречи на аэродроме возле Гвардейского!

Собравшись было покинуть кабинет, старший лейтенант Волков остановился, повернулся к человеку, ставшему ему отцом:

— Ты тоже собираешься лететь обреченным бортом?

— Ну, почему обреченным? Это некоторые деятели считают его обреченным, а для нас это обычный «Як-40».

— Но что тебе там делать?

Калинин повысил голос:

— Эт-то что еще за вопросы, товарищ старший лейтенант? Вам ясна задача?

— Так точно!

— Тогда кругом марш! Вперед к личному составу!

— Есть!

Козырнув и развернувшись, как и положено, через левое плечо, командир отдельной разведывательной группы отряда специального назначения вышел из кабинета.

Александр проводил Сергея теплым взглядом.

По прибытии колонны десантной бригады к Калинину тут же доставили первого посланника Босса — Бирюка.

Разговор с киллером оказался коротким. Он ничего не знал о том, как должен работать Рио, его подельник, поскольку задачу они получали отдельно и действовать должны были автономно друг от друга. И все же Листошин вновь оказался прав. Бирюк, во-первых, неплохо описал внешность Рио, во-вторых, сообщил особенности его работы. И главное — в его информации было то, что, выполняя заказ и имея рядом с местом ликвидации зеленые насаждения, Рио всегда выбирал для наблюдения и отстрела объекта высокие, но пригодные для быстрого подъема и спуска деревья. Это был его козырной ход. А возле Гвардейского аэродром почти окружает лесной массив. Калинин хотел было передать полученную информацию Сергею, но десантники провели смену быстро, и колонна с разведгруппой на борту одной из машин уже покинула гарнизон. Пришлось вызывать сына по связи. Тот сообщение принял.

Принял его и Листошин, в это время ожидавший своих подчиненных в проезде недалеко от рынка. Ровно в 23.00 в проулок въехали «Мерседес» и «Ниссан».

Листошин вышел из «девятки». Салоны иномарок также покинули трое мужчин, направившиеся к Семену. Впереди следовал майор Тарасов:

— Товарищ генерал, сейчас-то хоть объясните, за каким чертом нам надо ехать куда-то за пятьсот верст?

— Я тебе, Тарас, уже объяснял! На шашлык! А если серьезно, то слушайте, что нам предстоит сделать.

Офицеры обступили своего командира, и тот кратко, но основательно изложил общую обстановку, а также роль, которую в операции спецназа должны сыграть они, его подчиненные. Выслушав комбрига, тот же Тарасов воскликнул:

— Вот теперь ясно! А то шашлык!

Семен прошел к «девятке», помог выйти из салона официантке мотострелкового полка.

— Знакомьтесь, господа офицеры, Лида! Моя очень хорошая знакомая, которая вскоре вольется в наш дружный коллектив!

Офицеры переглянулись и представились даме.

Листошин взглянул на командира комендантского взвода:

— Налимов, проводи Лиду, познакомь с дамами. Кстати, кого взяли с собой?

Ответил Тарас:

— Валентину из столовой, Ольгу и Риту — это девочки из поселка.

— Хорошо! Ну что стоишь, Налим? Не понял, что надо делать?

Командир комендантского взвода галантно предложил даме командира:

— Прошу, Лида, пройдемте к иномаркам.

Семен кивнул на «девятку»:

— Тарас, в багажнике «стволы», палатка, грузите все в свои тачки. «Жигуль» оставим здесь!

Начальник разведки бригады майор Тарасов и его помощник капитан Кирпичев быстро перенесли оружие и снаряжение в иномарки.

В 23.15 колонна из «Мерседеса» и «Ниссана» с московскими номерами вышла из Пятигорска, взяв курс на поселок Гвардейский. Особо не торопились. Прибытие на аэродром комбриг определил на десять часов утра.

Примерно в это же время с военного аэродрома взмыл вверх транспортный самолет «Ил-76» с разведывательной группой старшего лейтенанта Волкова. И чуть позже, около полуночи, спецназовцы тремя отделениями покинули борт, продолжавший полет на запад. «Ил-76» должен был пройти курсом на Москву еще пятьдесят километров и, развернувшись, вернуться на базу.

В 10.17 вторника на въезде в поселок Гвардейский сидящий на месте переднего пассажира «Мерседеса» Листошин велел Тарасову остановить машину. За «мерсом» встал и «Ниссан». Генерал приказал офицерам выйти из салонов и подойти к капоту передней иномарки, куда вышел и сам.

Собрав подчиненных, Листошин сказал:

— Сейчас покружим по поселку, пусть наши машины засветятся, поспрашиваем, как к озеру проехать. Затем двигаем на аэродром, остановившись на западной окраине поля, выходим, разминаемся, обсуждаем для наблюдателей Андарбека вопрос, куда ехать дальше, при этом побольше разговоров и жестов. Далее направляемся к пансионату, не доезжая зданий, вновь остановка. Потом мы с Тарасом идем к озеру. Остальные парами расходятся, осматривая местность. Дальнейшие действия по обстановке. Налиму с «подругой» далеко от машин не отходить, чтобы иметь возможность в случае необходимости добраться до автомата! Пистолеты держать при себе. При чьем-либо появлении мы едем к морю, здесь остановились на отдых до утра. Вопросы? Нет вопросов. Въезжаем в поселок, дам проинструктировать в ходе движения.

И уже в 10.25 сразу с трех постов наблюдения штурмовой группы Баганова тот принял сообщение, что на территории аэродрома со стороны Гвардейского появились две московские, судя по номерам, иномарки. Остановились на западной окраине поля у лесополосы.

Баганов приказал всем постам наблюдать за этими иномарками. Подозвав к себе заместителя и, по сути, командира боевиков, начальника Службы безопасности своего банка Марата Ягунова, сообщил ему новость. Марат предложил пройти в здание пансионата, откуда поле будет видно более широким сектором. Андарбек согласился и вскоре из проема окна третьего этажа мог видеть эти иномарки. Марат передал хозяину бинокль. Теперь Баганов мог различить не только марки машин и их номера. Андарбек внимательно смотрел на неожиданно появившихся столичных «гостей», вернее, пока на их машины. Но недолго. Через минуту из салонов вышли четверо мужчин и четверо женщин. Женщины внешне напоминали обычных шлюх. Это обстоятельство успокоило Баганова. Мужчины отошли в сторону и стали о чем-то между собой разговаривать, активно жестикулируя руками. Женщины толпой юркнули в ближайшие кусты, понятно зачем.

Андарбек, как и все его посты наблюдения, следил за ними.

Мужчины закончили разговор и с появлением женщин заняли места в иномарках. Колонна осторожно начала движение по полю в направлении здания бывшего пансионата.

Марат, стоявший рядом с Багановым, заметил:

— Сюда едут, шайтан их несет!

— Вижу! Молчи! Передай бойцам, чтобы затаились! Никому не показываться!

Марат связался с бараком, передал распоряжение шефа. Андарбек продолжал наблюдение. Бинокль ему теперь был не нужен. Он опустил его, и тут солнечный луч попал на линзы оптики, выбросив наружу яркий блик, замеченный Тарасовым. Он бросил Листошину:

— Командир, нас пасут!

На что комбриг ответил:

— Я заметил блик! Наблюдают из здания пансионата. Прекрасно! Работаем дальше!

Опустив бинокль, Баганов смотрел на приближающиеся иномарки. До барака, где сосредоточилась основная штурмовая группа, оставалось метров пятьдесят, когда машины вновь остановились. Дверки открылись, водители и пассажиры опять всей гурьбой вышли из салонов. На этот раз «гости» ничего не обсуждали. Двое мужчин сразу направились по заросшей дороге в сторону пансионата и озера, не обращая никакого внимания на барак. Одна парочка пошла в лесополосу к оврагу, две женщины разошлись по полю, другая пара также отошла от машин, обнимаясь, но отходить далеко не стала, упали на траву метрах в пяти от автомобилей.

Двое же мужчин, направившихся к озеру, приближались к зданию.

Марат выразил недоумение:

— Шеф! Чего они бродят здесь?

Баганов взглянул на заместителя:

— Ты у меня спрашиваешь?

Тот предположил:

— Слушай, Андарбек, а если это разведка?

— Разведка? Чья?

— Ну, может, ФСБ стало известно о нас, вот они и проверяют информацию?

— Не говори глупости. Если бы спецслужбы каким-то образом смогли узнать о готовящейся здесь акции, то об этом узнал бы и Босс. Он тут же предупредил бы меня! Нет, это не разведка, тем более с проститутками.

— Но что тогда?

— А вот это мы сейчас узнаем!

Баганов направился к лестнице.

Марат удивленно воскликнул:

— Ты куда, шеф?

Андарбек обернулся:

— Следи за ними. Я пойду поговорю с этими московскими туристами.

— Но…

— Все, делай, что сказал!

Баганов, одетый неброско, пошел прямо навстречу Листошину с Тарасовым.

Его появления офицеры ожидали.

Комбриг бросил своему начальнику разведки:

— Игру веду я! Ты выступаешь фоном!

Листошин поздоровался первым:

— Здорово, мужик!

Андарбек ответил вежливо:

— Здравствуйте! Вы, я смотрю, не местные?

— Угадал! Из Москвы мы, проездом! Слушай, как тебя?

— Равиль! Зовите просто Равиль!

— Татарин, что ли?

— Да!

— Это неважно. Слушай, Равиль, по карте здесь обозначено озеро. Как к нему выйти?

Баганов указал за спину:

— Да вон, прямо пойдете — в камыши и упретесь!

— В камыши?

— Да! Озеро от берега далеко заросло травой! До чистой воды даже лодкой трудно пробиться.

Листошин выругался:

— Вот бля, стоило сюда переться, ведь говорил остановиться на Дону, нет, давай утром в Гвардейском. Это кто из пацанов посоветовал?

Тарасов ответил:

— Кирпич, по-моему! Он по карте это озеро выискал.

— И чего теперь делать?

В разговор вступил Андарбек:

— А вы, уважаемые, решили отдохнуть здесь?

— Да! На море едем! А тут хотели привальчик с шашлыком устроить, порыбачить, искупаться в озере. Облом получается!

Баганов предложил:

— А вы дальше по трассе проезжайте, там и мотели, и кафе…

Листошин не дал Андарбеку договорить:

— Нет уж, на хер этот придорожный сервис. В нем ценно одно — проститутки, иногда такие кошечки попадаются, в столице подобных не найдешь, и стоят дешево. Но это добро у нас с собой.

Он повернулся к Тарасову:

— Ну, что делать будем?

Майор почесал затылок:

— Тут парковаться на хера! Вернемся к началу поля? Все же травка, лес, дровишки, да и мусора, как здесь, нет!

— Да! Так и поступим!

Комбриг бросил взгляд на Андарбека:

— А ты чего тут шаришься, мужик?

— Я-то! Я здесь вроде смотрителя. Тут раньше крупный учебный авиацентр был, служил я в нем! Здесь и остался, как вышел на пенсию. А потом все развалилось. И пансионат накрылся. Но его один крутой из Питера купил, вроде хочет восстановить, ну а меня нанял в сторожа. Чтобы смотрел, как бы последнее не растащили, да только чего тут растаскивать? Хотя мне без разницы. Все одно делать нечего!

Листошин кивнул головой:

— Понятно! Ладно, татарин, неси службу дальше. А мы поехали в начало поля.

— Дело ваше! До свидания!

— Пока! Будешь и вечером бродить по своему объекту, подваливай, шашлыком и водочкой угостим.

Андарбек вежливо отказался:

— Спасибо! Верующий я, мусульманин, пить не пью, а шашлык у вас наверняка из свинины. Но все равно, спасибо!

— Да, шашлык из свинины! Ну, тогда давай!

Офицеры вернулись к машинам.

И Андарбек возвратился в здание.

Марат встретил шефа вопросом:

— Ну и какие дела?

Баганов махнул рукой:

— Туристы. Едут к морю, заехали на отдых. Озеро их заманило. А я им и поведал, что представляют собой эти места. Ругались, но решили переночевать там, где остановились в первый раз, в поле. Сообщи дальним постам, пусть с этих гостей глаз не спускают!

А Листошин, отойдя от машин, когда те встали на окраине аэродрома и пассажиры начали вытаскивать из багажников походные принадлежности, вызвал Волкова:

— Вьюн! Я — Лист! Если можешь, ответь!

— Вьюн на связи!

— Как у тебя дела, Сережа?

— Нормально. Десантировались удачно, спокойно вышли к постам передовых дозоров противника. Территорию закольцевали. Вкопались в землю! Будем ждать появления киллера, учитывая его описание и особенности работы при наличии рядом с объектом «зеленки». У вас как?

— Видел Андарбека, даже разговаривал с ним! Так что информация о планируемом нападении на «Як-40» полностью подтвердилась!

— Вы сами сообщите об этом отцу или мне доложить?

— Сам все объясню! Ты занимайся своей работой. Главное — не пропустить к объекту киллера и взять его живым. При этом не позволить ему выдать в эфир сигнал опасности!

— Я все понимаю, товарищ генерал!

— Молодец! Если что, вызывай в любое время!

— Хорошо! Вы также можете меня услышать, когда возникнет необходимость, круглосуточно!

Листошин отключил прибор специальной спутниковой связи, сигналы которой перехватить невозможно, прошелся дальше по полю. Увидел участок низкой травы, лег на землю. Отсюда вызвал полковника Калинина.

Тот ответил:

— Слушаю тебя, Семен!

— Короче, Саня, в Гвардейском все подтвердилось: и наличие засады и вполне пригодной полосы для приема «Як-40», и присутствие господина банкира Андарбека Баганова.

— Насчет банкира точная информация?

— Точнее некуда! Лично с ним беседовал, он представился сторожем местных развалин, что остались от пансионата. Мило с ним поговорил.

Калинин поинтересовался:

— Что у Сережи?

— И у него порядок! Вышел на рубеж ожидания по всему периметру объекта. Ситуацию контролирует, ждет появления киллера.

— Понял тебя, Лист!

Семен проговорил:

— Я, знаешь, о чем подумал, Сань? На хрена сажать здесь самолет? Бандитов возле поля не так много. А твои ребята после того, как возьмут киллера, вполне смогут самостоятельно обработать штурмовую группу бандитов! Думаю, риск с посадкой лайнера надо исключить. У боевиков наверняка имеются гранатометы. А если кому удастся пустить заряд в борт? Самолет же на куски разнесет, когда в салоне будут твои спецы и Али! Считаю, Кучерову лучше связаться с Москвой, чтобы там провели арест Говорова! А мы тут свидетелей по делу возьмем!

После недолгого молчания Калинин согласился:

— В принципе ты прав! Я доложу о твоих соображениях генералу. Но сам понимаешь, решать ему! А вот тебе я бы советовал утром свалить из Гвардейского! Нечего тебе охотиться за Багановым, его и Сережа оприходует!

— Сань, я, конечно, сейчас лицо частное, но все же мне на месте виднее, как взять Баганова, и других забот нет. А Сергею и киллера отловить, и банду накрыть, если «Як-40» не будет садиться здесь, и Андарбека живым взять. Тяжело парню придется! Так что ты, прежде чем гнать меня из поселка, хорошенько все взвесь! Облегчи работу сыну. Мне и трем моим гвардейцам все одно делать не хрена, а ребята настроены на работу. Так что подумай! И поутру сообщи мне решение. Свое и Кучерова. А сегодня больше никаких новостей не жди. Мы тут шашлычок начинаем варганить, водочку пить, позже займемся более приятным делом, так что кайф не ломай! Все вопросы утром! Добро?

— Добро! До связи! Смотри, от кайфа голову не потеряй.

— Ничего, Сережа, если что, подстрахует. Конец связи!

Отключившись, полковник Калинин, находившийся в своем кабинете модуля отряда спецназа, задумался. Наступила фаза финальных действий. Самая главная в операции, самая просчитанная и обеспеченная, и в то же время, как это ни парадоксально, самая непредсказуемая! Приняв решение, он направился к Кучерову на доклад.


ГЛАВА 17


Среда, 6 августа, утро.

Несмотря на почти бессонную ночь, проведенную в любовных играх с Лидой, генерал-майор Листошин встал, как обычно, в шесть часов. Вышел из палатки, поделал несколько упражнений комплекса общефизической утренней зарядки, прошел в кусты. Там его и застал вызов полковника Калинина:

— Лист! Я — Гроза! Можешь — ответь!

Оглядевшись, Листошин включил рацию. Ответил:

— Лист на связи!

— Разбудил?

— Нет! Что скажешь?

— Кучеров утвердил твое участие в операции. Более того, на тебя и твоих парней, как ты и предлагал, возложена задача захвата Баганова!

— Я рад, что разум восторжествовал!

Калинин спросил:

— Как обстановка на объекте?

— Спокойная! Ночью ничего не произошло. Правда, я еще с твоим Сергеем не связывался, но, думаю, и у него все в норме, иначе он подал бы сигнал!

— Ты прав! Перед тем, как вызвать тебя, я говорил с сыном. Он уточнил количество постов наблюдения противника за подходами к бывшему аэродрому по смене, проведенной Андарбеком в 2.00. Кстати, за твоей компанией наблюдал отдельный пост!

Листошин бросил:

— Флаг им в руки! Бандиты и должны были смотреть за нами! Было бы странным, если бы нас оставили вне контроля.

Калинин закончил сеанс пожеланием:

— Чуть позже отойди от аэродрома как можно естественней и не засвети тачки в поселке! Как это сделать, ты знаешь. Все, Лист, до связи!

— Давай, Гроза!

Командир десантно-штурмовой бригады вернулся в палатку.


Так же рано проснулся в бывшем пансионате и Андарбек Баганов. Его верный Марат, руководивший службой банды ночью, доложил:

— За ночь, шеф, ничего необычного не произошло. Дозоры посторонних лиц в зонах своего наблюдения не заметили.

Андарбек зевнул:

— Это хорошо! А как вели себя московские гости?

Марат, оскалив неровные желтые зубы, захихикал:

— Те веселились от души! Трахались всем скопом!

— Трахались? Как же они в машинах разместились?

Заместитель объяснил:

— Один из тех, с кем вы разговаривали вчера, возле лесополосы палатку двухместную разбил, одна парочка в ближайших кустах шорох устраивала, ну а остальные в тачках. Но особенно резвились, по докладу отдельного поста, в палатке. Хасан говорил, что эта палатка почти до утра ходуном ходила. В общем, расслаблялись мужики по полной программе! А ведь почти ящик водки выжрали, да и бабы вина выпили немало, а старшой, что из палатки, еще и пузырь коньяка с собой на ночь забрал.

Баганов потянулся:

— Значит, трахались! Отлично! Сейчас спят?

— Тот, что в палатке балдел, недавно в кусты ходил, в остальном — тишина.

— Ладно! Но нам надо, чтобы они уехали.

— А чего им оставаться?

— Водители могли водки обожраться! И кто знает, не решатся ли они день отлеживаться, чтобы вечером продолжить путь? Это недопустимо! Короче, ты сейчас отдыхай, в 14.00 — подъем! Если гости до этого времени не уберутся, пойдешь мочить их!

— Ясно, шеф!

Андарбек, сходив в туалет в соседнюю комнату и умывшись из кунгана, взял бинокль и подошел к проему окна. Навел оптику на бивак, устроенный москвичами. Те начали просыпаться. И сразу уходили в кусты, причем мужчины и женщины почти в одном направлении. Да и чего им было стесняться друг друга после развратной ночи?

Неожиданно спутниковый телефон Баганова издал сигнал вызова. По нему мог звонить только Босс.

Андарбек включил аппарат:

— Доброе утро, Босс!

— Доброе ли? Ты в этом уверен?

— Уверен! Только что лично проверил объект!

— Ну и как?

— Все спокойно! Посторонних людей ни на поле, ни на подходах к нему, ни в лесополосах, ни в самом западном лесном массиве не наблюдается!

О московских визитерах Андарбек решил не докладывать. Те как приехали, так скорее всего и уедут, это обычные «мутные бизнесмены» с проститутками на отдыхе. Их появление здесь — случайность, а доложи о них, так Босс вопросами засыпал бы. И пришлось бы рассказывать в мельчайших подробностях. А этого Андарбеку делать не хотелось.

Говоров спросил:

— Отряд готов к отработке объекта?

— Готов, шеф! К пятнадцати часам выведу его на западную окраину поля. Именно там, у самой лесополосы, должен остановиться «Як-40», длина поля чуть менее тысячи трехсот метров.

— Хорошо! Сам где думаешь находиться в ходе операции?

— В рядах отряда.

Босс возразил:

— А вот этого делать не стоит! Тебе совершенно незачем рисковать! Поставь задачу подчиненным и наблюдай за акцией из здания пансионата. Оттуда начнешь автономный отход в Гвардейский. Запомни, возле универмага, что находится прямо в центре поселка, увидишь темно-синюю «шестерку». Садись в «Жигули», тебя вывезут в безопасное место. Бойцам прикажешь уходить тоже в одиночном порядке, и не на юг, что удобнее и куда в первую очередь направит преследование спецслужба, чья группа погибнет вместе с Али, а на север, в обход населенного пункта, в овраги. Далее марш к лесу. На поляне, рядом с местом, где из массива выходит высоковольтная линия, сбор! Твоих людей на этой поляне будет ожидать вертолет. Оружие бросить в районе применения, все, вплоть до ножей. Уходить разрозненно, но организованно и, главное, быстро! Пилоты «Ми-8» знают, когда поднять машины. Это все! Жду доклада об успешном выполнении задания. Удачи тебе, Андарбек!

— Спасибо, Босс!

Гости начали собираться в дорогу. И уже через полчаса иномарки покинули территорию аэродрома. Баганов с облегчением вздохнул и похвалил себя за то, что не стал докладывать о них Боссу. Наблюдение можно прекратить, тем более что следовало помолиться. Чем Андарбек, а с ним и большинство его подчиненных, включая дозоры, и занялись, что вызвало немалое удивление у бойцов разведывательной группы отряда спецназа, контролировавших ситуацию вокруг и внутри объекта. Нашли духи время молиться! Им бы лучше по сторонам смотреть, а они на колени и башкой в землю! Но это — их дело. Религиозный обряд — дело такое, чужакам не понять.


В то время как Баганов с братьями по вере истово молился, на восточной окраине поселка Гвардейский остановилась черная «Волга». Пассажир — молодой человек крепкого телосложения — рассчитался с водителем и, забрав из багажника увесистую спортивную сумку, пошел к лесу. Это был второй киллер Босса — Рио. Шел он спокойно, не спеша. Войдя в кусты, остановился. Поставив сумку на траву, оглядевшись и убедившись, что за ним никто не наблюдает, закурил. Курил жадно, глубоко затягиваясь дымом ароматной сигареты. Неизвестно, когда ему еще сегодня предстоит перекур. Возможно, придется воздержаться до вечера. Затушив окурок, положил его в карман легких, но прочных и удобных спортивных брюк. Но с места не сдвинулся. Он ждал. Ждал сеанса связи с Боссом. И долго торчать в кустах киллеру не пришлось. Через считаные минуты аппарат спутниковой связи выдал сигнал вызова. Молодой человек ответил:

— Здравствуйте, Босс!

— Здравствуй, Рио! Ты где находишься?

— В начале лесного массива, далее восточной окраины поселка Гвардейский.

Говоров поинтересовался:

— На чем туда добрался?

— На попутной машине.

— Тачка «чистая»?

— Абсолютно!

— Хорошо! Значит, так! Двигайся в сторону озера.

Остановись там, откуда будут видны окна здания бывшего пансионата. В одно из них, на третьем этаже, за штурмом самолета, который будет осуществлен примерно в четыре часа на западной окраине летного поля, будет наблюдать Андарбек. Он должен быть один. Но, возможно, и оставит при себе еще кого-то. Твоя задача прежняя — ликвидировать Баганова во время штурма. Тех, кто окажется рядом, убирай тоже! После чего возвращайся в Гвардейский, там вновь лови попутку и сваливай в любую сторону.

Киллер спокойно ответил:

— Я все понял, Босс!

— Молодец! Нелишним будет напомнить, что сразу после отстрела Андарбека следует избавиться от оружия и уничтожить спутниковый телефон! Бирюк свою задачу уже выполнил и вышел из опасной зоны. Правда, ему еще какое-то время придется отсидеться, но главное дело он сделал. Думаю, ты как профессионал не слабее Бирюка! И еще, учти, Андарбек по всему периметру выставил дозоры, не попади в сектора их ответственности! Удачи тебе и счастливого возвращения!

— Спасибо, Босс!

Вложив трубку с широкой антенной в отсек сумки и забросив ее на плечо, киллер по кличке Рио, он же бывший снайпер роты морской пехоты Константин Леонидович Раневич, бесшумно, как осторожная охотящаяся рысь, углубился в лес, стараясь не отклоняться от опушки, но и не приближаясь к ней, дабы не попасть под контроль дозоров Андарбека. Их миновать ему удалось, а вот посты наблюдения разведгруппы спецназа бандит в расчет не брал, так как не догадывался об их существовании. Поэтому уже спустя двадцать минут старший лейтенант Волков получил от первого поста раннего обнаружения противника доклад об одиноком путнике, продвигающемся в лес, выдерживающем направление на озеро, уверенно обходя дозоры Баганова. Путнике, по описанию похожем на ожидаемого посланца Говорова.

Сергей приказал «вести» его и вызвал на связь отца, командира отряда спецназа.

Несмотря на раннее время, и генерал-лейтенант Кучеров, и полковник Калинин находились на рабочем месте, в кабинете командира отряда.

Александр ответил:

— Здравствуй, Сережа, слушаю тебя!

— Привет! Лист на связь выходил?

— Да!

— Значит, общую обстановку обрисовал?

— Да! Что конкретно у тебя?

— А у меня, товарищ полковник, похоже, конкретно объявился киллер.

— Вот как? Объясни подробнее!

Старший лейтенант повторил доклад своего первого поста и сказал, какие меры по раннему лесному путнику он принял. Полковник согласился:

— Да, это вполне может быть киллер! Время для выхода на поиск позиции самое подходящее. Продолжай работу!

— Один вопрос! Мне отрабатывать его на самой позиции или вывести из игры до того, как начнет подъем на дерево? В первом случае его жизнь гарантировать не могу. Подстрелим аккуратно, но вот каковы будут последствия падения?

Калинин принял решение:

— Бери до подъема!

— Понял!

Прошел доклад второго поста разведгруппы спецназа.

Человек со спортивной сумкой продолжает движение в сторону озера. Идет осторожно, но быстро. Чувствуются навыки неплохого профессионала. И второй пост раннего обнаружения получил приказ сопровождать в своем секторе этого профи. И только третий пост, расположенный в сосняке, в ста пятидесяти метрах от барака и примерно в двухстах от пансионата, доложил, что лесной гость остановился.

В группе наблюдения находились два прапорщика отделения лейтенанта Грачева. Волков, естественно, знал каждого из своих подчиненных. Он задал вопрос наблюдателям:

— Что делает турист, Роха?

Роха, он же прапорщик Виктор Вороха, доложил:

— Турист поставил сумку и внимательно осматривает кроны сосен.

— Сосны, наверное, выше других деревьев?

— Конечно, а верхушки толстые, густые.

— Кум рядом?

Под Кумом подразумевался прапорщик Каменцев.

Вороха ответил:

— Так точно!

— Так, ребята, а ну прикиньте, сможете ли вы вдвоем без шума спеленать этого любителя утренних лесных прогулок при самом начале его подъема на дерево?

И вновь ответил прапорщик Вороха:

— Сможем, командир! Он от нас метрах в пятидесяти. Возьмем, если надо!

Волков отдал приказ:

— Тогда так! Как только неизвестный начнет взбираться на сосну, отработать его в щадящем режиме, лишив возможности даже пискнуть при захвате. Шум может сломать нам всю игру!

— Ясно, командир! Приказ принят!

Прапорщики, отставив в сторону автоматы, приготовились к выполнению задачи. А молодой человек по кличке Рио, выбрав для позиции крайнюю левую сосну, подошел к ней, закрепил сумку за спиной, надел специальные перчатки с шипами и прыгнул на ствол. Перчатки и ботинки крепко держали тело. И в это же время к Раневичу из укрытия рванулись прапорщики. Бросок занял секунды, и Рио успел лишь левой рукой и правой ногой зацепить опору для продолжения подъема, как его левая нога вдруг соскользнула, а затем и все тело рывком было сброшено вниз. Он не смог ничего понять. Шейный захват, проведенный Каменцевым, пережавший сонную артерию киллера, лишил того сознания. Спецназовцы подхватили бесчувственное тело вместе с сумкой и быстро отступили на свою прежнюю позицию. Вскрыли сумку. В ней обнаружили разобранную бесшумную снайперскую винтовку «Винторез» и спутниковый телефон. Еще одни перчатки, флакон с какой-то темной маслянистой жидкостью, десятизарядный магазин, снаряженный 9-мм патронами, нож, бинокль, пояс монтажника-высотника. Видимо, последний применялся наемным убийцей для сна на вершине дерева, чтобы от неосторожного движения не загреметь вниз. В карманах спортивного костюма нашли документы на имя Раневича Константина Леонидовича, схему поселка Гвардейский с прилегающей к нему территорией, а также десять тысяч рублей. Осмотрев пленника и приведя его в сознание, Вороха вызвал Волкова:

— Вьюн! Я — Роха!

— Ну?

— Взяли киллера!

Сергей спросил:

— Он в сознании?

— Сейчас уже да!

— Хорошо! Ждите, скоро буду!

Старший лейтенант Волков вышел к третьему посту восточного направления спустя пятнадцать минут. В первую очередь командир разведывательной группы осмотрел содержимое сумки, документы утреннего гостя, затем взглянул в глаза молодого человека, беспомощно лежавшего на спине со скованными сзади руками:

— Ну что, господин Раневич, сорвалось задание Босса?

Киллер изобразил на лице удивление:

— Какое задание? Какого Босса?

— Дурочку будем ломать?

Раневич уперся, прекрасно осознавая, что, кроме глухой отрицаловки, у него нет другого варианта поведения:

— Не понимаю, о чем речь! И кто вы есть-то? Если милиция, то ведите в отделение, оформляйте протокол об изъятии незаконно хранимого мной оружия. Не скрою, я купил «Винт» на черном рынке в Ростове. Там этого добра навалом, а у меня с детства слабость к оружию. Согласен, закон нарушил, за что готов понести наказание. А о Боссе каком-то и его якобы задании слышу в первый раз, причем от вас!

Киллер ухмыльнулся, ему удавалось сохранять неплохую мину:

— Босс какой-то! Задание! Надо же придумать такое?

Волков внимательно посмотрел на Раневича. Затем резким движением приставил глушитель «ВАЛа» ко лбу пленника:

— Вот что, Рио, ведь под таким погонялом ты ходишь в шестерках у господина Говорова?

Киллер вздрогнул.

Старший лейтенант продолжил:

— Мы не милиция, мы спецназ антитеррористической службы. И нам известна цель твоего визита сюда. Бирюк поделился информацией. Или такого ты тоже не знаешь? Но это неважно. У меня нет времени базарить с тобой по поводу того, как именно ты собирался убрать Андарбека Баганова, как нет никакой необходимости возиться с тобой! Поэтому предлагаю выбор: либо ты сделаешь то, что надо нам, либо я кончаю тебя прямо здесь! Минута на размышление!

Раневич понял, что попал в очень серьезный переплет и что этот с виду добродушный человек не шутит. Он, не задумываясь, пустит пулю в лоб врагу. А враг — это он, Рио, которому совсем не хотелось лишаться жизни. Киллер спросил:

— Что я должен сделать?

Волков, взглянув на часы, проговорил:

— Ты, парень, по-моему, не догоняешь ситуацию. Я жду ответа, а не вопросов! Осталось двадцать секунд.

Старший лейтенант снял автомат с предохранителя, выставив планку выбора режима ведения огня на стрельбу одиночными патронами.

Киллер воскликнул:

— Хватит! Я сделаю все, что вы скажете!

Сергей тут же отвел автомат от головы Раневича, вновь поставив его на предохранитель:

— Разумное решение! Когда ты должен провести отстрел Баганова?

— Как только его люди предпримут штурм самолета, который должен приземлиться здесь!

— Почему для выполнения заказа ты выбрал восточную окраину поля? Тебе известно, где будет во время штурма находиться Андарбек?

— Да, известно! В одном из оконных проемов третьего этажа здания бывшего пансионата, отсюда и выбор позиции.

— Откуда такая осведомленность?

Киллер выдохнул:

— От Босса!

— Значит, Баганов во время акции будет руководить ею со стороны?

— Да! Это приказ Босса, нарушить его Андарбек не посмеет!

— Ясно! Что ж, лежи, отдыхай пока! И учти, Рио, рядом с тобой люди, которые без всяких сомнений завалят тебя, если вздумаешь неправильно повести себя. Мой совет — хочешь жить, не дергайся, лежи тихо, как мышь!

Отдав прапорщикам соответствующие распоряжения насчет Раневича, старший лейтенант Волков отошел в глубь леса, вызвал командира отряда:

— Гроза! Я — Вьюн!

— Слушаю тебя, Сережа!

— Киллера взяли! На восточной окраине поля, в лесу, в момент занятия позиции. Наемник, некий Константин Леонидович Раневич по документам, подтвердил задание по ликвидации Баганова и сообщил, что Андарбек имеет приказ Босса неотлучно находиться в здании пансионата.

Калинин похвалил сына:

— Молодец, Сережа! Продолжай работу!

— У меня один вопрос.

— Да?

— Твой друг комбриг покинул район?

— Нет, а что?

— Неплохо было бы киллера передать ему, а то этот Раневич сразу двоих моих ребят отвлекает. А в группе и так немного спецов.

— Я понял тебя, этот вопрос решим!

Через час на третий пост прибыли генерал Листошин, майор Тарасов и капитан Кирпичев. Они приняли киллера, увели его глубоко в лесной массив.


В 12.50 оперативный дежурный мотострелкового полка принял сообщение из Центра о том, что прибытия в гарнизон специального борта следует ожидать к 14.00. Дежурному предписывалось довести полученную информацию до генерала Кучерова и командира вертолетного полка. Последнему, чтобы обеспечил прием «Як-40» на полосе своего аэродрома. Вылет лайнера обратно назначался на 15.00.

Оперативный дежурный передал сообщение по назначению.

Кучеров принял его в кабинете командира отряда спецназа. Выслушав дежурного офицера, генерал посмотрел на сидящего за столом совещаний Калинина:

— Вот и начинается главный этап большой игры!

Александр спросил:

— Борт на подлете?

— Да, через час с небольшим будет здесь! А в 15.00 должен отправиться обратно.

Калинин погладил чисто выбритый подбородок:

— Ясно! Значит, взлетаем и прямым курсом на наш аэродром? Минуя Гвардейский? Без всякой «аварийной» промежуточной посадки?

— Да, теперь, когда Босс в Москве взят под контроль, отряд Андарбека блокирован твоей разведгруппой, а киллер нейтрализован, играть в кошки-мышки с бандитами не имеет смысла. Можно следовать прямо к столице. Но это лишь при условии, что тебе в полете удастся обработать экипаж.

Полковник небрежно отмахнулся:

— С этим не вижу никаких проблем! В случае чего у меня есть спецы, которые имеют навыки вождения воздушных судов. Но, уверен, я сумею договориться с командиром экипажа. В конце концов он же не смертник, не шахид. Ну, а не поймет… Короче, пошел я, Геннадий Анатольевич, готовить штурмовую группу и Асханова к посадке в комфортабельный салон пассажирского лайнера.

— Иди! Сергею об изменении задачи когда сообщишь?

— Как только с экипажем разберусь, так и сообщу!

— Справится ли он в Гвардейском?

Калинин убежденно заявил:

— Справится! К тому же там генерал Листошин со своими спецами. А он мужик опытный в этих делах. И злой в бою! Андарбека возьмет, а Волков если и не уничтожит сразу всю банду, то выбьет приличную ее часть. Тех, кому удастся скрыться в лесу, со временем милиция выловит.

— Ладно, работай! Я буду вплоть до окончания операции находиться здесь. Связь со мной держать постоянно!

Командир отряда козырнул:

— Есть, товарищ генерал-лейтенант! Разрешите идти?

— Иди, Саня! Удачи тебе!


Ровно в 15.00 «Як-40», выстреливая тепловые заряды, отвлекающие на себя возможные пуски ракет переносных зенитно-ракетных комплексов, после короткой пробежки резко взмыл вверх, набирая установленную полетным заданием высоту и курс. Как только салон принял горизонтальное положение и погасло привычное для пассажирских лайнеров табло с предупреждением пристегнуть привязные ремни, Калинин подозвал к себе командира первой штурмовой группы отряда, сопровождавшей Али Асханова, майора Есипова:

— Коля! Пройди в кабину пилотов и пригласи ко мне командира экипажа для обсуждения порядка действий на аэродроме назначения. Скажи, мол, что полковник получил по связи уточнение задачи. Я буду на заднем сиденье.

Есипов отправился к кабине, Калинин перешел в хвост салона, где присел в кресло последнего, свободного ряда, около иллюминатора. Через минуту к нему подошел молодой подполковник Евгений Шульгин, спросил:

— Вы хотели меня видеть, полковник?

— Да, присаживайся! Уточним кое-какие детали.

Пилот попросил:

— Только, пожалуйста, оперативно! Я не должен покидать своего места!

— Хорошо!

Подполковник присел рядом с Калининым.

Александр же спросил в лоб:

— Скажи, подполковник, сколько тебе заплатили за предательство?

— Что?..

Хоть и был подобный вопрос для командира корабля неожиданным, он сумел совладать с собой, вполне умело изобразив удивление, смешанное с возмущением. Вот только левая щека отчего-то задергалась нервным тиком. Калинин повысил голос:

— В очко, козел! Ты не понял вопроса?

— Я… я…

— Что «я»?

Пилот попытался встать, но в живот уперся глушитель пистолета Калинина. Командир отряда спецназа проговорил:

— Сиди смирно, или я мигом нашпигую тебя свинцом! Отвечать быстро и правдиво. Кто конкретно приказал тебе имитировать в воздухе аварийную ситуацию и посадить самолет на поле бывшего авиационного Центра ДОСААФ в Гвардейском? Сам Босс?

Шульгин непроизвольно спросил:

— Какой Босс?

— Твой Босс! Главарь всего вашего бандитского шалмана, который пытается убрать Али Асханова.

— Но я не знаю никакого Босса.

Калинин усмехнулся:

— Конечно, его никто не знает, но хрен с ним. Боссом уже занимаются другие люди. Однако ты не ответил на вопрос: кто приказал тебе посадить самолет в Гвардейском? Только учти, урод, времени у меня очень мало. Либо ты беспрекословно сотрудничаешь со мной, либо… либо я отдаю приказ своим парням нейтрализовать экипаж. Объяснить, ЧТО означает у спецназа нейтрализация?

Подполковник, только что уверенно игравший свою роль, вдруг сник. Застонав, он обхватил руками голову:

— У-у… ведь чувствовал, что добром это не кончится, чувствовал и все же повелся.

Шульгин медленно опустил руки, тряхнул головой:

— Ладно! Теперь все одно кранты! Приказ на посадку отдал мой непосредственный начальник генерал-майор Ерохин.

— И как он объяснил свое требование? Причину назвал?

Подполковник криво ухмыльнулся:

— Ерохин никогда ничего подчиненным не объясняет. Отдает приказы, и их выполняют! Неукоснительно!

— Да что ты? Смотри, какой начальник! Вот бы везде так в армии! Но вернемся к теме. Значит, тебе не объяснили, почему ты, имея на борту одного из главных и кровавых преступников современности, за которым столько лет охотились спецслужбы различных ведомств, должен посадить самолет у черта на куличках?

— Повторяю, генерал никогда и ничего не объясняет. Мне было приказано забрать группу спецназа и какого-то плененного чеченца. Кстати, кто он такой, я узнал лишь в Союзной. И по пути в Москву, имитировав, как вы знаете, технические неполадки в энергоснабжении лайнера, совершить вынужденную посадку на аэродроме у поселка Гвардейский. Все!

Шульгин замолчал.

Калинин переспросил:

— Все ли, подполковник? И ты не знаешь о том, что сразу же после посадки «Як-40» должны атаковать бандиты?

— Нет!

— Дела! Ты что, решил сгореть в самолете вместе с нами? Или тебе это тоже приказал Ерохин?

Пилот потер виски, признался:

— Генерал приказал, посадив самолет, экипажу покинуть его якобы в целях выявления и устранения «неисправности» и… уйти в лесополосу. Что должно произойти дальше, мне неизвестно!

— И ты не догадываешься?

Подполковник попытался отвернуться от Калинина, но полковник резко развернул Шульгина обратно:

— Не догадываешься, сучок?

Летчик сорвался.

— И что из того, что догадываюсь? Я не могу ослушаться Ерохина, иначе всей моей семье смерть!

Калинин сощурил глаза:

— А выполнив приказ, должен получить… ну, продолжай, сколько ты должен получить денег за вынужденную посадку?

Шульгин выдохнул:

— Полтинник.

— Пятьдесят штук баксов?

— Евро!

— Вот как? И где ты должен получить эти евро?

— В Москве.

Командир отряда спецназа покачал головой:

— Угу! Понятно! Вот только губишку ты, браток, по-моему, раскатал напрасно. Нет, тебя, конечно, рассчитают, оплатят работу по полной программе, устроя шикарную кремацию в кабине этого лайнера. Ты что, Шульгин, действительно думаешь, Босс, который, видимо, и твоего Ерохина держит под собой, даст тебе уйти из Гвардейского? Чтобы тебя быстренько повязали органы безопасности и ты начал петь о своем замечательном генерале, который так щедро оплачивает служебные задания?

Пилот воскликнул:

— Но я обязан выполнить приказ! Даже во спасение своей семьи!

Калинин буквально пронзил летчика взглядом:

— Врешь!

— Что?

— Врешь, говорю! Может, как пилот ты и профессионал, но вот в делах, в которые ввязался, — полный профан, или по-иному — лох! Какой смысл шантажировать тебя семьей, когда ты за деньги готов мать родную продать? Короче! На беседу у нас не осталось времени, сейчас ты должен сделать выбор: либо работать на меня, либо подохнуть! Других вариантов для тебя не предусмотрено! Ну?

От слов грозного командира отряда спецназа подполковник побледнел и, сжавшись в комок, проговорил:

— Да, да! Я готов подчиниться вам!

— А куда бы ты делся? Вопрос — экипаж с тобой заодно?

— Он только знает, что якобы по планам спецназа, то есть вашим планам, самолет должен совершить промежуточную посадку, при этом имитируя неисправность.

— Вот как? По планам спецназа? Неплохо придумано. Что же это Ерохин не проинструктировал тебя, как вести себя в случае вмешательства в режим полета этого самого спецназа? Тогда бы ты хоть про семью не врал!

Шульгин пожал плечами:

— Не знаю!

— А я скажу, почему. Потому, что не просчитал Босс вероятности подобного развития событий. Как не просчитал и того, что сам в итоге окажется жертвой! Ну, да черт с ним! Значит, так. Сейчас с одним из моих профи возвращаешься в кабину и извещаешь экипаж о том, что получил отбой приказа на промежуточную посадку. Далее, продолжаешь полет в прежнем режиме, но сажаешь самолет не там, где это указано в полетном задании, а на другом аэродроме. Где именно, при подлете к Москве я тебе скажу!

Полковник кивнул командиру штурмовой группы:

— Есипов, проводи командира корабля на его рабочее место!

Майор подошел к креслу подполковника, но Шульгин не собирался вставать. Вместо этого он проговорил:

— Говорите, не просчитал неизвестный мне Босс вероятности подобного развития событий? Ошибаетесь. Не только вы такие ловкие ребята. Раз, два — и в дамках. Я, вы правы, лох в ваших играх, но не этот загадочный Босс. Тот-то как раз предусмотрел все варианты, используя власть Ерохина.

Калинин удивленно взглянул на пилота:

— Что ты хочешь этим сказать?

— А то, что от аэродрома гарнизона в станице Союзной до поля возле поселка Гвардейский час полета на этой машине. И если через час двадцать минут самолет не заглушит двигатели, а это возможно, как понимаете, только на земле, то его разнесет в куски!

Полковник спросил:

— Взрывчатка?

Шульгин утвердительно кивнул:

— В какой-то мере!

Командир отряда спецназа повысил голос:

— Что значит в какой-то мере? Уж не блефуешь ли ты, подполковник? Самолет проверяли саперы и в Москве, и в гарнизоне.

Шульгин согласился:

— Проверяли! И ничего не обнаружили, так как ничего и не могли обнаружить. Здесь противник переиграл вас.

— И в чем же он переиграл нас?

Командир корабля объяснил, что все дело в системе обеспечения защиты самолета при полете на низких высотах от переносных зенитно-ракетных комплексов. В тех самых пиропатронах, которые выстреливают тепловые отвлекающие заряды. Два из них представляют собой взрывные устройства и каким-то образом связаны с силовой установкой. Если двигатели в определенное время не прекратят работу, пороховые заряды взорвутся. Это будет не мощный взрыв, но вполне достаточный, чтобы сделать полет самолета невозможным, и лайнер попросту рухнет на землю.

— Вот об ЭТОМ, полковник, Ерохин меня проинструктировал особо!

Стоявший рядом Есипов не сдержался:

— Вот суки! И проверить ничего мы не можем!

Калинин задумался. Ненадолго. Он умел принимать решения быстро.

— Что же! Раз такие дела, то лады! Поиграем с бандитами на земле, что, впрочем, ранее входило в наши планы.

Он повернулся к Шульгину, спросил:

— Как ты должен сажать самолет?

— Не понял? Что значит, как? В обычном режиме посадки!

Пилот взглянул на часы:

— Через десять минут начать снижение, далее заход на полосу и, собственно, посадка!

— Я спрашиваю о другом! Ты должен зайти на аэродром с востока?

— Да, по курсу!

— Понятно! Значит, остановить лайнер на западной окраине поля?

— Естественно, раз заход с востока. А точнее, возле лесопосадки, если не влезем в нее носом, длины полосы как раз хватает погасить скорость и остановиться. И это при условии, что коснемся поля прямо в его начале.

Калинин обернулся к Есипову:

— Схему аэродрома мне, быстро!

Командир штурмовой группы достал из кармана сложенный вчетверо лист. Полковник внимательно осмотрел его:

— Так! Что ж, есть вариант!

Калинин повернулся к командиру корабля:

— Слушай внимательно! Сейчас с ним, — Александр указал на майора, — следуешь в кабину и в установленное время начинаешь снижение, передав на землю сигнал о своих технических «проблемах». Но снижаешься, одновременно делая облет поля так, чтобы зайти на посадку не с востока, а с запада! Как коснемся земли, а в это время рядом с тобой буду я, подскажу, что делать дальше. Ты все понял?

— Понял! Я сделаю так, как вы сказали! Надеюсь, в дальнейшем мне это зачтется?

Калинин взглянул на своего подчиненного:

— Нет, Коля, ты только посмотри на него. Неизвестно, чем все закончится, а он уже торгуется.

И приказал летчику:

— Иди в кабину, торговаться будем позже и в зависимости от того, как выполнишь свою работу. Пошел!

Есипов сопроводил Шульгина в кабину, оставив ее дверь открытой и что-то на ходу бросив своим подчиненным. А Калинин вызвал Волкова:

— Как обстановка, Сережа?

Старший лейтенант ответил, что на земле все идет по плану. Отряд боевиков, разделившись на две группы, занял позиции в лесополосе и кустах на западной окраине летного поля. Полковник переспросил:

— На западной?

— Да!

— Ты их полностью контролируешь?

Волков доложил, что позиции бандитов находятся в пятидесяти метрах от линии прикрытия разведывательной группы спецназа. Боевики, судя по их поведению, о присутствии спецов не ведают. Еще Сергей сообщил, что Андарбек снял все дозоры, выдвинув их к основным силам. Калинин поинтересовался:

— И что, они даже страховку на флангах не оставили?

— Нет, проверено!

— Вот и хорошо! Теперь слушай меня, Сережа!

Полковник сказал командиру разведгруппы, что минут через двадцать «Як-40», зайдя не с востока, как ожидают бандиты, а с запада, совершит посадку на полевой аэродром. То есть самолет пройдет прямо над головами боевиков. Как только лайнер коснется земли, группе Волкова следует начать штурм бандитов, чтобы они не успели сориентироваться и пустить в хвост уходящему по полю лайнеру пару кумулятивных зарядов своих гранатометов; ну и в продолжение атаки уничтожить банду или в крайнем случае связать ее боем до подхода по флангам бойцов первой штурмовой группы майора Есипова.

— Ты хорошо понял меня, сын?

Старший лейтенант ответил спокойно:

— Я все понял, папа! Благополучной вам посадки. Одна просьба: передай Есипову, как приблизится к месту боя, чтобы пустил в небо белую ракету, тогда мои парни успеют укрыться и не окажутся на линии огня штурмовой группы. Но, думаю, с боевиками и сам разберусь. Тогда я запущу красную ракету.

— Принял, Сергей! Береги себя!

После разговора с сыном Калинин переключился на Листошина:

— Листа вызывает Гроза!

Полковник объяснил сложившуюся ситуацию и сообщил другу о принятом решении. Листошин внимательно выслушал Калинина.

— Что тебе сказать, Саня? Решение правильное! Сергей плотно держит боевиков, и им будет не до самолета, когда заговорит оружие твоей разведывательной группы. Ты только сразу после посадки не забудь Али с экипажем из салона выбросить, да подальше! Кто знает, эти чертовы пиропатроны — единственный ли сюрприз ублюдка Говорова?

— Не забуду! Ты сам-то где находишься?

— Недалеко от здания пансионата, в одной очень удобной канаве.

— Андарбек на месте?

— Да! Его Кирпич из леса пасет! С Багановым еще один чурбан. Но это ерунда! Как услышу звук самолета, пойду брать этих архаров! Вернее, Андарбека, второй, думаю, нам без надобности!

— Это смотри по обстановке!


«Як-40» начал снижение. Калинин поднялся, прошел к кабине, встал в проеме бронированной двери, жестом спросил у Есипова — ну как? Майор поднял вверх большой палец правой руки. По крену самолета было ясно, что он совершает вираж. Шульгин в точности выполнял приказ командира отряда спецназа.

Лайнер появился над полем аэродрома бывшего авиацентра ДОСААФ внезапно. Гул его был слышен давно, но вынырнул самолет из-за леса неожиданно для боевиков, пройдя прямо над их головами, едва не задев верхушки деревьев. Коснувшись земли, «Як-40» начал быстро удаляться от позиции боевиков.

И в это время старший лейтенант Волков, сблизившись с бандитами, метнул наступательную гранату на позицию гранатометчиков левой группы банды. Взрыв разметал нескольких боевиков. Остальные, так ничего и не поняв, машинально развернулись лицом к лесу, откуда на них, облаченные в бронежилеты и защитные сферы, накатом шли бойцы спецназа, ведя из своих бесшумных автоматов прицельный огонь. Разведгруппе Волкова понадобилось около десяти минут, чтобы накрыть отряд Андарбека Баганова. В это же время Калинин, находящийся в кабине самолета, схватившись за кресло командира корабля, кричал тому в ухо:

— Тормози, мать твою! Куда гонишь?

Полковнику непривычно было видеть летящую навстречу зеленую полосу и стремительно приближающийся лесной массив.

Подполковник крикнул в ответ:

— Да не мешайте вы! И так несколько десятков метров поля пропустили, с запада лес выше!

Лайнер, замедляясь, все же быстро приближался к деревьям. Ревели двигатели, пилоты вовремя переложили реверс, но колеса шасси по траве не тормозили, скользя юзом. И казалось, самолет неминуемо врежется в лесную стену, но длины поля хватило остановить самолет в каких-то десяти метрах от его окончания. Калинин тут же указал Шульгину на кучу металлолома, высокую и плотную, отстоящую от леса метров на двадцать. В это пространство и приказал полковник закатить самолет. Шульгин возразил:

— Места не хватит, крылья обломаем, их размах…

Калинин не дал ему договорить, крикнул:

— Плевал я на твои крылья, ты фюзеляж за металлоломом закрой от шальной гранаты и сразу же трап на землю!

Шульгин выполнил и этот приказ командира спецназа, повернув самолет за кучу металла. Раздался треск, лайнер уперся в конструкции и встал. Трап сзади опустился на траву. Калинин приказал:

— Литинский, хватай Али с экипажем — и в кусты! Остальным — за мной, к месту боя на западной оконечности поля, разойдясь равномерно по обоим флангам аэродрома, вперед!

Не успели турбины самолета замереть, как спецназ уже был на земле. И рванулся в указанном направлении, но тут же остановился. От западной окраины взлетного поля в небо взметнулась красная ракета — сигнал о том, что разведгруппа своими силами справилась с бандой. Полковник изменил бойцам штурмовой группы задачу, и те разошлись веером к периметру границы поля, зачищая местность, примыкающую к аэродрому. Калинин направился навстречу сыну, подразделение которого вышло на поле, гоня перед собой пятерых, видимо, сдавшихся в плен боевиков.

Не сидел без дела и генерал-майор Листошин со своим начальником разведки. Услышав свистящий гул заходящего на посадку реактивного лайнера, генерал бросил подчиненному:

— Пошли, Володь! Наш выход!

Офицеры выскочили из ямы и бросились к видневшейся в проеме двери лестнице. Поднимались бесшумно и быстро. И вошли в комнату, где находился Баганов с заместителем, когда где-то за стеной уже начали глохнуть двигатели «Як-40». Бандиты, ничего не понимая, смотрели в окно.

Листошин тихо свистнул.

Марат среагировал мгновенно, развернувшись вместе с автоматом, но реакция начальника разведки десантно-штурмовой бригады оказалась все же стремительней. Выстрел Тарасова отбросил чеченца к стене. Во лбу заместителя Баганова зияла аккуратная дырка от пули.

Обернулся и Андарбек. В руке он держал пистолет, но опущенный вниз, поэтому Листошин, «стволом» указав на оружие, приказал главарю банды:

— Брось «пушку», Андарбек! Ты проиграл!

Банкир воскликнул:

— Вы? Московские гости? Как же я сразу…

Генерал повторил приказ:

— Брось «ствол», чушок! Или я вышибу его выстрелом вместе с кистью руки! Ну?

Баганов уронил пистолет, продолжая смотреть в глаза человеку, который так ловко провел его.

Листошин подошел к нему, спросил:

— Чего уставился, орел комнатный? Просрал операцию? А как ты хотел? Спецназ нае. ть? Не получится никогда!

Баганов продолжал молча смотреть в глаза генералу.

Тот укоризненно покачал головой:

— Не нравишься ты мне, Андарбек.

И резко ударил чеченца ногой в пах. Баганов, охнув, опустился на колени, затем уперся головой в пол, словно делал поклон. Ботинок Листошина заставил бандита распластаться. Тарасов тут же свел руки главаря банды за спину, защелкнул на запястьях наручники.

Семен удовлетворенно проговорил:

— Вот так-то оно лучше будет! Правильнее и справедливее!

Перешагнув через тело и подняв бинокль, генерал прошел к окну. Увидел, как от самолета, скрывшегося за грудой металла, к лесополосам рванулись спецы Калинина. Навел оптику на западный край поля. Проводил взглядом красную ракету, проговорил:

— Ясно! Ребята Волкова без посторонней помощи управились со штурмовиками Баганова. Вышли из леса, гонят четверых, нет, пятерых пленных. И на черта они им сдались? Валили бы всех до кучи!

Листошин повернулся к начальнику разведки:

— Хватай, Вова, этого старого козла горного, и пойдем вниз. Все кончено!

Встретились Калинин, Волков и Листошин на поле.

Вместе закурили. Семен обвел взглядом поле когда-то активно действовавшего авиационного Учебного центра:

— Да! Вот и все! Сделали мы бандюков? Сделали! А ты, — он взглянул на Волкова, — молодец! Хоть Саня тебе и не родной по крови отец, но ты весь в него!

Сергей улыбнулся:

— Да! Его школа! Во всем!

Калинин повернулся к другу:

— Что дальше делать будешь, Лист? В соединение вернешься?

— С чего бы? У меня же отпуск! Нет, бригада и без меня обойдется! А я… заберу тачку у ребят и с Лидой на море! Найдем где-нибудь пещерку и оторвемся! Ух, и оторвемся, она на это дело мастерица, такую поискать! Дикарями побудем, в полном смысле этого слова!

Александр пожелал:

— Счастливого отдыха, Семен!

— Давай, мужики!

Командир десантно-штурмовой бригады обнял поочередно Калинина с Сергеем и пошел к лесу, где его ждали передавшие Есипову киллера Рио подчиненные. А Александр извлек из кармана аппарат спутниковой связи:

— Центр вызывает Гроза!

Генерал-лейтенант Кучеров ответил немедленно, и голос его был напряжен:

— Что у тебя, Саша? Почему посадил самолет?

— У меня полный порядок, Геннадий Анатольевич! Банда Баганова разведгруппой старшего лейтенанта Волкова большей частью уничтожена, пять человек взяты в плен. Листошин взял Андарбека! Территорию аэродрома контролирую полностью. А сажать самолет пришлось по веской причине, о которой и еще кое о чем интересном доложу при личной встрече.

Кучеров облегченно вздохнул:

— Вот и хорошо! Находитесь на месте, скоро я буду у вас с «вертушками»!

— Принял! Жду!

— Спасибо тебе, Александр Иванович!

— Так не меня, а отряд благодарить надо!

— Отблагодарим, будь уверен! А сына твоего к Звезде Героя, он, по сути, у нас всю операцию на переднем краю работал. Вот и появится династия Героев!

Калинин ответил:

— На то он и разведчик, чтобы быть впереди, но там видно будет с наградами. Сначала до дому добраться надо!

— Доберемся! Теперь нам уже никто и ничто не помешает сделать это. До встречи!

— Жду!

Полковник, отключив трубку, взглянул на сына:

— Ну, что смотришь? Мобильник с собой?

— Конечно!

— Так звони матери и… невесте! И от меня привет всем передай! А я пойду к личному составу, надо обозначить площадки для посадки вертолетов!

Калинин повернулся, прошел несколько метров, остановился, прислушался. Интересно, кому первой позвонит сын? Матери или невесте? И услышал:

— Марьям? Здравствуй, родная! У нас все в порядке…

Полковник улыбнулся и пошел дальше. Что же, он в годы Сергея, наверное, поступил бы так же! У сына все еще впереди. Вся жизнь! Пусть сложная, опасная, а возможно, и короткая, но счастливая большой любовью. И пусть Сережа с Марьям до конца дней своих пронесут это счастье. Пронесут сами и передадут своим детям. Тем, кто, даст бог, войну будет видеть лишь на экранах телевизоров, а истории о ней читать в книгах или слушать из уст убеленных сединой ветеранов. Да будет так!