Чужая
Александр Евгеньевич Сухов


Линия героев #4






За опытным регистратором Федором Листопадом идет настоящая охота. Кто-то неизвестный, очень влиятельный и опасный пытается его устранить — преследует в нашем мире, устаивает засады в Лагоре. Когда жизнь Федора уже висит на волоске, неожиданно приходит на помощь Чужая. Кто в действительности скрывается за маской очаровательной иномирянки? На чьей она стороне — друзей, врагов, или ведет собственную игру? И к чему приведет их странное знакомство?





— А что случилось с Землей?

— Ох. Ее уничтожили.

— Что ты говоришь, — проговорил Артур бесцветным голосом.

— Да. Она растворилась в космосе.

— Слушай, — сказал Артур. — Меня это расстраивает.

Форд нахмурился и, казалось, пытался переварить это заявление.

— Я могу это понять, — наконец отреагировал он.

— Понять! — взвился Артур. — Он может понять!..

    

Дуглас Адамс











Пролог


Мир боится времени, а время боится пирамид.

    

Арабская пословица






Глубокое черное небо, усыпанное мириадами ярких сверкающих звезд. Время от времени где-то высоко-высоко в самых верхних слоях атмосферы возникают переливчатые всполохи, полярного сияния. Повисев несколько минут, они гаснут, чтобы через какое-то время вновь возникнуть, только в другой части неба. Серая поверхность песчаной пустыни в свою очередь испускает бледное едва заметное свечение. Этот феномен объясняется довольно высоким содержанием радиоактивных элементов в почве данного района планеты. Собственно почвой мелкий песок и назвать-то можно с превеликой натяжкой. Понятие почва обычно ассоциируется с чем-то дарующим жизнь растениям и животным. В этом забытом богами и местными жителями неприютном уголке вот уже на протяжении тысячелетий ничего не росло, по причине полного отсутствия воды и, соответственно, по той же причине не было никаких животных. Даже хотя бы какого-нибудь намека на вездесущие мхи и лишайники тут невозможно было отыскать.

Здесь не было жизни, зато были пирамиды. Сотни, тысячи, безмолвных памятников своим неведомым создателям гордо возносили свои острые вершины на километровую высоту. Эти каменные колоссы были стары как сам этот мир и в то же время выглядели так, будто рабочие лишь вчера закончили свой титанический труд и, собрав инструмент и тщательно уничтожив следы своего пребывания, поспешили удалиться на другой строительный объект. За те сотни тысяч, а может быть, миллионы лет существования пирамид, ни один камень, ни одна облицовочная глазурованная плита не покинули предназначенных им мест. Если бы сейчас в небе сверкало дневное светило, все здесь выглядело бы не столь уныло, и каждая из пирамид сверкала бы глазурью, особого цвета и оттенка, присущего только ей.

Среди разбросанных в хаотичном беспорядке колоссальных сооружений, построенных в незапамятные времена неведомо кем и непонятно для каких целей, возвышается изваяние, внешним обликом напоминающее льва с головой человека. В ином мире под другими звездами его назвали бы Сфинксом.

В непосредственной близости от Сфинкса ютилась сплетенная из гибких стеблей какого-то местного растения, произраставшего в другом, более приспособленном для жизни уголке этого мира, хижина. Из ее затянутых рыбьим пузырем окон в темноту ночи изливался слабый свет магического светильника.

Изнутри сооружение представляло собой одну большую комнату. В одном углу которой были небрежно расставлены короба с продуктами питания и емкости с драгоценной в этих местах водой. В другом — возвышались два грубо сколоченных деревянных топчана. На одном из лежаков мерно посапывало странного вида существо: трехметровый ящер, облаченный в прочную металлическую броню. Рядом со спящим чудищем покоилась парочка мечей, весьма и весьма внушительного вида. Вторая точно такая же образина сидела за столом у окошка и увлеченно изучала какой-то толстенный рукописный фолиант. Этот также как его товарищ был с ног до головы закован в тяжелое железо, при нем имелись два точно таких же бритвенной остроты клинка.

Этими существами были вайроны, коренные обитатели и хозяева данного мира, именуемого Вайрон. Конкретно эти двое являлись здешними Хранителями. Суть их пребывания в столь неуютном месте заключалась в защите означенного Сфинкса от любых посягательств. Если быть точным, они оберегали не само изваяние, а то, что с незапамятных времен хранилось внутри его постамента.

Однако пирамиды и странная каменная статуя льва с человеческой головой стоят вот уже не одну сотню тысячелетий, и до сих пор ни один безрассудный злоумышленник не сделал попытки подобраться к Сфинксу с целью хищения загадочной реликвии. По этой причине служение интересам Братства в данном месте превратилось в нудную рутину и ни у кого из Хранителей не вызывало особого восторга.

Неожиданно до чуткого слуха читавшего книгу существа донесся легкий шорох. Ящер сначала недоуменно воззрился на темный проем окна. Затем перевел взгляд на покоящийся на столе индикатор магической активности, но ничего подозрительного в ровном розоватом свечении, испускаемом полупрозрачным кристаллом, не усмотрел. Хотел, было вернуться к прерванному занятию, но в этот момент плетеная дверь хижины с треском распахнулась, и в помещение вломилось с полдюжины фигур, облаченных в темные балахоны.

Статью и габаритами пришельцы слегка напоминали людей. Однако лица и тела их были покрыты короткой жесткой шерстью, острые волчьи уши, располагались едва ли не на самой макушке, пасть огромная с загнутыми внутрь внушительного размера зубами, взгляд янтарных глаз с вертикально расположенными зрачками голодный хищный. Всякий более или менее продвинутый ксенолог тут же признал бы в этих двуногих существах ворлов, неугомонных искателей приключений, бесшабашных авантюристов, извечных бродяг.

Каждый ворл сжимал в руках атомарный меч — страшное оружие, способное крушить самую прочную броню. По этой причине цель их визита была предельно ясна.

В полной тишине незваные гости разделились на две неравные группы. Двое направились к возлежавшему на топчане вайрону, четверо других взяли в оборот того, что сидел за столом.

Взмах меча и голова спящего ящера отделилась от тела. Впрочем, и после своей смерти Хранитель смог отомстить одному из своих убийц. В посмертной агонии его мощный хвост сначала судорожно сжался, затем распрямился подобно лопнувшей пружине и ударил злоумышленника в грудь. Последствия оказались для ворла самыми плачевными. Острый шипастый конец буквально разрубил его пополам. Алая кровь вперемешку с содержимым кишок брызнула во все стороны, распространяя вокруг невыносимую вонь.

Гибель товарища ничуть не смутила остальных негодяев. Они дружно бросились к оставшемуся в живых Хранителю, но тот каким-то невообразимым образом сумел извернуться и, воспользовавшись опять-таки своим страшным хвостом отправить парочку особо ретивых парней в долгий полет в направлении коробов с продуктами питания и бурдюков с водой.

Однако это не спасло отважного вайрона. Пока он занимался одними, двое других сумели приблизиться к нему на достаточно близкое расстояние и со свойственным этому племени остервенением начать кромсать закованное в броню тело. В результате через доли мгновения Хранитель был изрублен на мелкие куски вместе со своими прочными доспехами.

По окончании столь безжалостной расправы над хозяевами, один из ворлов приказал двум оставшимся на ногах соплеменникам проверить состояние раненых товарищей. После чего он выглянул на улицу и громко бросил во тьму:

— Ваша милость, оба готовы! Можно входить!

Вскоре на пороге возникла худощавая высокая фигура. Судя по седой клочковатой шерсти на лице и слегка поблекшему взгляду, этот ворл был весьма пожилого возраста. Он обвел удовлетворенным взглядом царящий в помещении беспорядок.

— Молодцы ребята! — похвалил он участников вооруженной акции и, не посмотрев в сторону пострадавших соплеменников, обратился к старшему группы: — А теперь, Зубан, в срочном порядке приступайте к раскопкам. Начинайте отгребать песок от лап твари, более конкретные указания получите немного погодя.

Вскоре оклемались и те двое, коих отправил в полет могучий хвост вайрона. Негромко охая и поминая недобрым словом «проклятых ящериц», они двинули прочь из хижины вслед за своими более удачливыми товарищами.

Пожилой ворл же тем временем, не обратив никакого внимания на начавшую впитываться в песчаный пол кровь и отвратительный запах, приблизился к столу, на котором покоился магический кристалл-индикатор. И, еще раз обведя взглядом помещение, задумчиво пробормотал себе под нос:

— Как просто все получилось. Расслабились ящерицы, не ожидали, что кому-то удастся блокировать их примитивную волшбу.

С этими словами он сгреб со стола продолжавший пульсировать ровным розоватым светом артефакт и спрятал его в складках своего балахона. Затем, загадочно усмехнувшись собственным тайным мыслям, направился прочь из хижины

К тому времени ворлы, сменив мечи на орала, занимались тем, что с помощью широких лопат отгребали песок и попадавшиеся время от времени крупные камни от основательно присыпанных львиных лап изваяния. Было их всего около двух дюжин. Это означает, что не все принимали участие в вооруженном нападении.

Убедившись в том, что работа идет полным ходом, старик направился к начертанному прямо на песке на приличном удалении от загадочного основания правильному пятиугольнику, испещренному какими-то непонятными для непосвященного знаками. Остановившись перед означенной фигурой, он принялся что-то нашептывать себе под нос и время от времени шевелить пальцами. Окажись здесь какой-нибудь продвинутый в чародействе индивид, он тут же признал бы в этих каракулях многофункциональную пентаграмму. В настоящий момент означенный чародейский инструмент из режима широкополосного подавления магических эманаций перенастраивался в режим поискового щупа, для обнаружение мощных энергетических концентраций особого свойства. Вне всякого сомнения, старик был чародеем и не самым последним.

Оторвав взгляд от пентаграммы, он скомандовал отнюдь не старческим, а хорошо поставленным громким голосом:

— Эй, Зубан, прикажи своим ребятам переместиться поближе к левой лапе чудища! Вход находится там.

— Слушаюсь, ваша милость! — тут же откликнулся тот, кого назвали Зубаном и, обратившись к товарищам, в свою очередь распорядился: — Парни, слышали, что было сказано?! Кто слышал, выполняйте, а кто туговат на ухо, тому для восстановления слуха старина Зубан даст по зубам или в ухо! — И тут же, не дожидаясь пока подчиненные по достоинству оценят шутку юмора, первым громко заржал.

Страдающих тугоухостью не нашлось. Ворлы быстро перебазировались в указанное место и с удвоенной энергией заработали лопатами. Практически у всех присутствующих это место вызывало неосознанный ужас. Им хотелось побыстрее выполнить означенную работу, получить на руки оговоренную сумму и поскорее сделать отсюда ноги, пока страшные ящеры не засекли незваных гостей и не заявились сюда в обычном своем боевом облачении со смертельно опасными ятаганами и прочими убойными штуковинами. По этой причине они старались не шуметь и обменивались репликами только в самом крайнем случае и только шепотом.

Лишь старый чародей не боялся потревожить ни аборигенов, ни здешних духов, кои наверняка охраняли это жуткое место. Отдав приказание, он вновь вернулся к созерцанию магической звезды, при этом бормотал довольно громко:

— А если окта?.. нет, все-таки лучше будет секста… а по этому фактору, аккурат треугольник подходит. Правильный с длиной стороны…

Рабочие не вникали в бормотание старого дуралея, лишь осуждающе покачивали головами. Однако никто, включая стайного Зубана, не решался сделать ему замечание. При этом каждый из них думал примерно об одном и том же. Наниматель обещал такие деньжищи, что ругаться с ним себе дороже. Взбрыкнет и за борзость сократит размер вознаграждения, а то и вовсе скажет: «Хватит вам парни и аванса». С этих магов станется, доказывай потом, что ты не верблюд, ведь по их самих же требованию договор заключен на словах и нигде официально не оформлен. Все хитрят в наш меркантильный век и стремятся объегорить не только дальнего, но и ближнего своего. А что касается фискальных органов, тут уж всяк норовит проявить завидную сообразительность, чтобы денежки не уплыли в загребущие лапы налоговиков. Ничего, если не кочевряжиться, старик не обманет, аванс он отстегнул ого какой, значит, денежки водятся, да и штуковина, зарытая под монументом, похоже уж очень ценная. Знать бы, наверняка, что там золотишко с брюликами, можно было бы старикана кайлом по башке и айда отсюда. Завлекательно, но невыполнимо — без него из этого богом забытого угла не выбраться, к тому же вместо золота и каменьев там может оказаться такая хрень, к которой и подойти-то страшно.

Тем временем лопата одного из землекопов громко звякнула о какой-то каменный выступ. Но в ночной тишине этот звук прозвучал едва ли не как пушечный выстрел. Зубан отстранил работягу в сторону и, склонившись едва ли не к самой земле, принялся внимательно рассматривать то, обо что ударилась лопата. Чтобы лучше было видно, он подсвечивал себе небольшим ручным фонариком. Вне всякого сомнения, это был верх арочного выступа искомой двери.

Стайный вылез из ямы и радостным голосом доложил работодателю о находке, но тот лишь неопределенно помахал рукой и, не отрывая взгляда от пентаграммы, сказал:

— Действуй, Зубан! Собери всех на этом участке, и чтобы через пару часов я мог свободно подойти к двери. Если все получится, я вдвое увеличу ваш гонорар.

Новость была озвучена принародно, а слух у ворлов был отменным, поэтому землекопы без лишних понуканий и прочих принудительных действий со стороны начальства побросали бесперспективные участки и дружно принялись откапывать загадочную дверь. Воистину старик либо глуп, либо денег девать некуда, если готов отстегнуть каждому из них по двадцать полновесных лагорийских империалов. Да на эти деньги можно на родном Ворлхайме жить пару лет, практически ни в чем себе не отказывая. А если подойти к этим денежкам с умом, можно завести доходное дельце, чтобы к старости валяться на теплой печной лежанке и поплевывать в потолок, не заботясь о куске мяса насущного.

Означенная дверь была освобождена от песка даже чуть раньше назначенного магом срока. Сыпучие стены укреплены предусмотрительно прихваченными досками, кои удерживались посредством хитроумной системы вбитых в землю колов и деревянных распорок.

— Ваша милость, — радостный Зубан подбежал к чародею, — все исполнено в самом лучшем виде. Извольте самолично убедиться.

— Молодцы, — похвалил землекопов старик, но как-то вяло, без должного энтузиазма.

При этом он по-прежнему продолжал что-то высматривать в недрах начертанной на песке пентаграммы, которая к великому удивлению рабочих вдруг налилась призрачным алым светом. Любой сведущий в магии индивид тут же опознал бы готовые к мгновенному перемещению в иной мир врата. И врата эти были рассчитаны не на массовую переброску десятков существ, а только на одного путешественника. На беду наемников среди них не было ни одного продвинутого в чародействе, иначе странные манипуляции колдуна непременно вызвали бы в умах недоверчивых ворлов вопросы, весьма неприятные для нанимателя.

— Ваша милость, извольте убедиться, — Зубан хоть и был уверен в том, что его услышали, все-таки рискнул еще раз напомнить чародею о своем существовании.

— Ах, да, Зубан, спасибо! — старик будто вышел из глубокого забытья или медитативного транса. — Конечно, взгляну. Показывай!

Пройдя по довольно длинному и узкому прокопу, Зубан и чародей оказались перед аркой примерно трехметровой высоты и шириной в полтора метра. Собственно, никакой двери не было, лишь неглубокая каменная ниша.

Колдун произнес неразборчивое заклинание и над его головой возник светящийся шар, предоставляя возможность рассмотреть во всех подробностях находку. На взгляд Зубана это не было никакой дверью — всего лишь декоративный архитектурный элемент, непонятно для каких целей вырубленный в монолите постамента. Чародей считал иначе. Он удовлетворенно хмыкнул и, подойдя вплотную, провел любовно руками по замысловатому рельефному орнаменту, украшавшему ограниченный аркой участок. Затем, повернувшись к стайному, сказал:

— Все, Зубан, отводи парней в лагерь. Разрешаю хлебнуть немного вина в ознаменование славного события. А я пока здесь осмотрюсь.

Повторять указание не потребовалось. Через пару мгновений около загадочного и пугающего изваяния уже не было ни одного ворла, и вскоре со стороны лагеря до чуткого слуха колдуна донеслись булькающие звуки, восторженные голоса и характерный звон вынимаемых из рюкзаков алюминиевых кружек.

— Вот и славненько, — пробубнил себе под нос старик и довольно потер ладошки. — Пусть ребята напоследок потешатся. Недолго им осталось.

Не теряя даром времени, откуда-то из складок своего балахона он извлек небольшую размером с ладонь книжицу в изрядно потрепанном кожаном переплете. Развернул на странице, отмеченной простой картонной закладкой, поднес едва ли не вплотную к лицу и, близоруко щурясь, начал читать сложное и абсолютно непонятное даже для него самого заклинание. Впрочем, мало какое заклинание имеет смысл. Все они — суть вербальные формулы, с помощью которых осуществляется управление и настройка колебательных модуляций Мирового Эфира. Чем искуснее чародей, тем сложнее подвластные ему заклинания. Лишь Великие Маги могут обходиться без вербальных формул, вызывая необходимые модуляции единой силой мысли. Но наш маг не был Великим, хотя со временем надеялся таковым стать. Сокрытый же в этом Богом забытом мирке артефакт должен в весьма значительной степени продвинуть его на этом пути, а именно, за него ему были обещаны бессмертие, вечная молодость и неограниченный доступ к закрытым от простых смертных астральным хранилищам самых разнообразных заклинаний.

Едва колдун закончил чтение, испещренная витиеватой резьбой поверхность заколыхалась начала терять материальность, а вскоре и вовсе пропала, открыв темный зев входа внутрь постамента.

Удовлетворенно сверкнув глазами, старый ворл погасил висящий над головой светящийся шарик и без колебаний шагнул в неизвестность…

Дорвавшиеся до выпивки работяги допивали третий бочонок крепкого ядреного пойла, не без основания именуемого в среде этих сорвиголов «моча дракона». Однако основательно еще ни один из них не успел захмелеть. Иными словами, никто ни с кем не ругался, не бил кому-то морду, не валялся в полном отрубоне. Все было чин-чином: мирно сидели на песочке, выпивали и закусывали вяленым мясом дикой вырры, мечтали вслух о том, на что потратят свой заработок. Почти все они хотели обзавестись хозяйством или каким доходным делом, жениться, завести детишек и спокойно дожить до старости в окружении горластых внуков, а если повезет и правнуков.

Только стайный Зубан молча посасывал из своей кружки и скептически ухмылялся. Кому как не ему знать, что большинство товарищей в считанные дни спустят заработанное на вино и шлюх в первом попавшемся кабаке. Но он не собирался публично высказывать свое мнение — на то он и был их стайным, иначе говоря, и отцом, и матерью, и подтиралой кровавых соплей из разбитых носов.

— Парни, давайте вмажем за здоровье нашего Зубана! — неожиданно подал голос один из молодых пестунов. Не по чину, конечно, но «старики» юнца не одернули, добродушно похлопали по плечам и с воодушевлением поддержали инициативу. Ведь это только благодаря проворству и изворотливости их стайного им удалось урвать столь приличный заказец. Теперь, когда работа выполнена, не грех и выпить за здоровье проныры Зубана, лучшего стайного во всем необъятном Ворлхайме.

Тут же разлили благоухающее сивухой и еще чем-то не менее отвратным пойло по кружкам, но не успели сдвинуть бокалы, как один из сидевших лицом к Сфинксу ворлов, указав рукой в сторону каменного изваяния, негромким голосом констатировал:

— А вот и наш колдун. Кажись, с добычей — рожа уж больно довольная.

Все до единого присутствующие обернулись, чтобы посмотреть на чародея. Действительно, физиономия старика сияла как начищенный до блеска медный грош. В руках как величайшую драгоценность он бережно нес небольшой неброский на вид ларец, изготовленный из железа. Не из золота, серебра или еще какого драгоценного металла, а именно из обычного железа — на такие вещи у ворлов отменный нюх. Вполне вероятно, внутри хранится что-нибудь стоящее, но и тут подвыпивших землекопов ждал полный облом. Подойдя к честной компании, колдун поставил ларчик прямо на песок и надавил пальцем на известный одному ему выступ в его корпусе. Крышка бесшумно откинулась, выставляя на всеобщее обозрение нечто нестерпимо сверкающее и пульсирующее примерно с частотой сокращений сердечной мышцы. Оказавшись на свободе, артефакт тут же принялся увеличивать интенсивность своего сияния, а также изменять частоту собственных колебаний. Как следствие никогда не видевшее облаков небо начала затягивать сизая хмарь, и очень скоро свет звезд и всполохи полярного сияния были сокрыты от взглядов обомлевших ворлов плотной пеленой неведомо откуда взявшейся слоистой облачности.

— Все, демонстрация окончена, — захлопнув крышку ларца, объявил колдун и для вящей острастки пояснил и без того перепуганным соплеменникам: — Иначе процесс станет необратимым и весь этот мир, с нами вместе отправится демонам на съедение.

Как по мановению волшебной палочки застилавшие небосвод облака сами собой рассосались, на небе вновь засверкали звезды, повисли гигантские полотнища и ленты призрачных всполохов. Ворлы с облегчением вздохнули.

Неожиданно в сумраке ночи будто пушечный выстрел прогремел, затем еще один, потом еще и еще, и на глазах изумленных свидетелей гигантский Сфинкс без каких-либо видимых причин начал разваливаться на фрагменты самой разной величины: от малых с голову взрослого ворла, до крупных размером с двух или даже трехэтажный дом. Вскоре на месте загадочного изваяния, построенного неведомо когда и незнамо кем, возвышалась гора каменных обломков. Странно, но столь масштабный процесс должен был поднять в воздух тучи пыли, однако ничего такого не случилось.

Незваные гости из иного мира молча смотрели на происходящее. Масштабы развертывающегося перед их взорами действа поражали и в то же время все понимали, что именно они были виновниками столь впечатляющей картины разрушения. Отчего в сердцах зрителей поневоле возникало чувство гордости от осознания сопричастности. Как бы это ни казалось странным, но в необъятной Ойкумене разумные существа чаще всего гордятся способностью разрушать, и аналог земной пословицы «ломать — не строить» в той или иной интерпретации можно встретить практически в любом из ее уголков.

Любоваться результатом дела рук своих очень уж долго ворлам не пришлось. Над горкой каменных обломков возник едва заметный вихрь. Поначалу явление данного феномена никого из присутствующих не насторожило, но буквально на глазах не на шутку перепуганных рабочих он начал расти, и в самом скором времени превратился в невыносимо гудящего извивающегося монстра, вознесшегося едва ли не выше пирамид. Как следствие с места сдвинулся сначала один небольшой камень, затем другой, за ним третий и так далее. Вскоре в небо поднялись и закружились в бешеном хороводе практически все фрагменты каменного изваяния.

Удивительно, но бешеный циклонический вихрь никак не повлиял на состояние окружающей атмосферы, словно был заключен в стеклянную трубу. Там, где находились ворлы, воздух по-прежнему был недвижим. Казалось бы, никакая опасность им не угрожает, однако вольно или невольно каждый из них начал бросать обеспокоенные взгляды сначала на стайного, а потом на чародея.

Зубан открыл было рот, чтобы обратиться к работодателю от имени коллектива с тем, чтобы тот по возможности поторопился с началом эвакуации из столь опасного места, но в это время вихрь сам по себе опал и на месте до этого беспорядочно вращавшихся каменных глыб появилось еще более умопомрачительная тварь, нежели разрушенный Сфинкс, состоявшая из неведомо какими силами скрепленных между собой обломков.

— Каменный голем, прошу любить и жаловать! — вытянув правую руку в сторону монстра, торжественно провозгласил старик. — Магический страж этих мест, пожалуй, самый совершенный и быстрый убийца во Вселенной.

— В таком случае, не пора ли позаботиться о том, чтобы вытащить отсюда наши задницы? — высказал весьма своевременную мысль стайный. В отличие от смертельно напуганных соратников он не утерял способность здраво рассуждать. — Валяй, колдун, начинай!

— Глупый ты Зубан, — зло оскалился маг. — Я тебя вытащу, а ты всем расскажешь о том, что это именно я похитил Сердце Безумного Бога. Сам посуди, ну для чего мне лишние неприятности на старости лет? Думаю, что будет лучше, если ты и твои недотепы станете законной добычей чудища. Не беспокойся, смерть ваша будет мгновенной. Никто из вас не почувствует боли. Каменный голем убийца а не пыточных дел мастер.

Тем временем монстр задрожал, лениво потянулся и неспешным шагом направился к группе замерших в ужасе ворлов.

Что же касается старика, он подхватил с земли заветный ларчик и забавной рысцой рванул в направлении заранее перенастроенной пентаграммы.

— Тварь, ползучая! — грозно прорычал стайный и хлестко без размаха метнул в убегавшего мага свой кинжал. Зубан был опытным воином и никогда не промахивался со столь близкого расстояния, казалось, оружие непременно вонзится в спину негодяя. Но какая-то неведомая сила изменила траекторию полета клинка, и он пролетел, даже не зацепив, убегавшего предателя.

Зубан хотел было подняться с земли, но не смог этого сделать, поскольку ноги ослабли и не желали подчиняться воле своего хозяина. То же самое случилось и с прочими ворлами. Каждый хотел поквитаться, с чародеем но никто из них не смог встать на ноги. В ответ на свои безрезультатные потуги они услышали лишь ехидные смешки убегавшего колдуна и тяжелый топот приближавшейся неминуемой смерти.

Добежав до пентаграммы, чародей на мгновение остановился, чтобы еще раз окинуть цепким взглядом поле будущего побоища. Все в порядке. Наивные соплеменники, опившись пойла с подмешенным в него магическим порошком, парализующим нижние конечности, беспомощны как младенцы. Каменный голем в двух шагах приближается к ним неумолимой громадой. Все схвачено, все на мази. К утру здесь будет ровная тщательно перепаханная поверхность, а голем с первыми лучами дневного светила превратится в недвижимую кучу щебня. Артефакт, конечно же, станут искать, но за это время он окажется в надежных руках, а взамен…

Старик встряхнул головой, чтобы отогнать радостные мысли и, оскалившись напоследок своим беспомощным соплеменникам самой злодейской улыбкой, шагнул в светящуюся, будто огненное око самого владыки Преисподней пентаграмму. И в самый последний момент до его слуха все-таки донеслись слова Зубана:

— Будь проклят, колдун! Чтобы тебе ни на этом, ни на том свете покоя не было! Пусть тебе…

Остальное он не услышал. Впрочем, будучи существом несуеверным, он относился с долей здорового скептицизма к сакральной значимости предсмертных проклятий. А зря. Ему ли как магу не знать, что гневное слово, сказанное перед неминуемой гибелью способно приобрести силу мощного заклинания.

Так и на этот раз получилось. Злость Зубана слегка повлияла на настройки пентаграммы. Не сильно так повлияла, но, что называется, глобально. Этот слабый энергетический всплеск тем или иным образом сказался во всех мирах необъятной Ойкумены. В одном мире, электрон ни с того ни с сего покинул назначенную ему самим Создателем орбиту; в другом — что-то побеспокоило спящего младенца, он открыл глазки, гукнул и сразу же заснул; в третьем — среди облаков сформировалась несимметричная снежинка, и так далее в том же духе. Каждое из означенных событий было, по сути, малозначимым происшествием, но вкупе они оказали мощное воздействие на судьбы многих и многих разумных существ гигантской Метавселенной. Но самое главное, этот незапланированный сбой вращения пресловутого Колеса Фортуны коренным образом поменял жизнь одного ничем не примечательного для окружающих землянина.




Глава 1


Если человеку было очень хорошо вчера, сегодня с большой степенью вероятности ему будет очень плохо.

    

Народная мудрость









Да, да именно вчера мне было очень хорошо. Мы отмечали…. А что же мы все-таки отмечали? Ах, да… встречу старых друзей. И угораздило же меня наткнуться на Толика Привалова, бывшего моего одноклассника, с которым мы не виделись… дай Бог памяти… лет десять или пятнадцать. Вообще-то никто ни на кого не натыкался. Толик откуда-то надыбал номер моей мобилы — наверняка у Натахи Беловой, нашей закадычной школьной подруги, которой до сих пор известно все и про всех ее бывших одноклассников — больше не у кого.

М-да, хорошо посидели. Как тот чудесный кабачок называется?.. «Русская Франция» или просто «Франция», кажется, нечто в этом роде. Вообще-то я не планировал надраться до состояния риз, но, как говорится, человек предполагает — Господь располагает. Хорошо, у Толика личный водила и парочка здоровенных лбов-телохранителей — доставили меня до места жительства в целости и сохранности. За Толика я не волнуюсь, при такой плотной опеке не пропадет. Не, это же надо, шалопай и баламут южнобутовский выбился в помощники депутата, парочкой «свечных» заводиков обзавелся и ваще, респектабельным мэном заделался — чуть что, пальцы веером: «Официант, почему pate maison зернистый или des gourmets сыроват. Слова-то какие «pate maison», «des gourmets»! А по мне и печеночный паштет и картошка в горшочке и этот… Chateau… de… нет, не вспомню точного названия, короче все было на высшем уровне.

Вообще-то, этим самым Chateau мы не ограничились. Вмазали ради понтов по фужеру, мол, французского отведать, коль во французском ресторане бухаем. Толик первым предложил перейти на более существенные напитки, ну я, конечно же, с радостью не отказался.

А под водочку и скованность пропала и преграды рухнули. Вспомнили школьные годы, ребят, девчонок, учителей наших любимых и нелюбимых также. Как курили на чердаке Толикова сарая и едва не спалили. Как дрались с парнями с соседних улиц. И еще много чего вспомнили. Затем поболтали за жизнь и все такое. Одного не помню — как улетел в полный аут.

Только не подумайте, что я каждый день вот так напиваюсь до потери пульса. Человек я слишком занятый, чтобы чрезмерно увлекаться алкоголем и вообще, не понимаю, как можно находить смысл жизни на дне бутылки. Предпочитаю бокал хорошего вина в приятном (желательно женском) обществе, но вчера, похоже, расслабился и потерял над собой контроль. Стыдно регистратору «Линии» так вести себя, впрочем, и не регистраторам также.

Не, молодец, Толян, вытащил, растормошил! Право молодец!..

И все-таки, как я ни старался оправдать свое теперешнее состояние, в глубине души оставалось подспудное ощущение, что во время вчерашних посиделок, что-то было не совсем так. Уж очень быстро я отключился. Здоровьем не обижен, меру свою обычно знаю и строго соблюдаю, но вчера, как будто меня подменили. Странно как-то.

Однако пора окончательно просыпаться. Через пятнадцать секунд зазвонит будильник, а через два часа я должен как штык предстать пред начальственные очи своего начальства. О Боже! Чего это я несу: «начальственные очи начальства»?! Не, с бодуна чего только не бывает и масло масляное и дерево деревянное…

Чувство времени меня не подвело — будильник подал голос ровно через пятнадцать секунд, и я наконец-то ощутил непреодолимую потребность открыть глаза. Но по заведенной традиции сначала протянул руку к изуверскому изобретению неведомого мне гения и накрыл его дланью, прерывая невыносимое для слуха пиликанье. Только после этого открыл сначала левый глаз, затем правый.

Все вроде бы как положено. Лежу себе на своем любимом раскладном диване. Раздет до трусов. Под одеялом и на простыне. Голова покоится на подушке. Окна плотно зашторены, правильно — нечего любопытным соседям за моей личной жизнью подсматривать — вон их сколько, а я — один в своем маленьком уютном домике.

Из благостного состояния легкого похмельного парения меня вывела острая головная боль, навалившаяся после того, как я всего лишь попытался оторвать голову от подушки. Одновременно ощутил во рту и горле такой дикий сушняк, что поневоле заохал и без сил рухнул обратно на свое теперь уже не очень мягкое и приятное ложе.

Не, что-то вчера определенно было не так, коль я докатился до такого состояния. Стыдно, Федор Александрович, очень стыдно!

Отдышавшись, вновь открыл глаза и попытался вытереть лоб от проступивших на нем капелек ледяного пота. Но едва лишь моя рука начала движение в направлении лица, я почувствовал на себе чей-то изучающий взгляд. Только не подумайте, что это бред не совсем протрезвевшего человека — на такие вещи у меня особенный нюх, и если даже в многолюдной толпе кто-то посмотрит на меня очень уж пристально, я непременно почувствую. Данному феномену наши велемудрые спецы из отдела «Прикладной психокинетики» даже название придумали: «гиперментальное восприятие».

Сообразив, что в комнате кроме меня присутствует еще кто-то, я принялся шарить взглядом, пытаясь обнаружить источник возможной опасности. И неожиданно для себя увидел уставившийся на меня огромный немигающий глаз, свободно парящий над спинкой моего рабочего кресла, стоящего у компьютерного стола. Глаз, вне всякого сомнения, мог принадлежать только живому существу и смотрел на меня крайне осуждающе.

«Ага, — подумал я, — не иначе как похмельный глюк».

Часто-часто захлопал ресницами, чтобы как можно быстрее избавиться от не прошеного наваждения, но упертый морок вовсе не собирался растаять в воздухе или исчезнуть из поля моего зрения каким иным способом. Более того, над спинкой кресла вознесся второй точно такой же глаз и уперся в меня (как мне показалось) еще более осуждающим взглядом, чем его собрат. Жуть, да и только!

Странное явление пары пугающих до холодного пота и онемения в конечностях зенок, как ни странно, произвело на мой организм определенно положительное действие. Головная боль заметно поутихла, сушняк отступил, мозг постепенно приступил к своим непосредственным обязанностям.

Приглядевшись повнимательнее, я понял, что глаза не просто парят в воздухе безо всякой опоры, от них куда-то за спинку кресла уходят тонкие жгутики.

«Ну, конечно же, — сообразил я, — глаза без тела существовать не могут, поскольку они всего лишь инструмент для сбора информации определенного свойства. Обработка информации должна выполняться мозгом. А мозг должен находиться в теле, которое питает его всякими там белками и углеводами, а также защищает от вредоносных воздействий окружающей среды».

Сделав столь мудрое заключение, я мысленно похлопал в ладошки себе, любимому, и с удовольствием отметил, что есть еще порох в пороховницах, жив курилка, не сгинела Польска и так далее в том же духе. Теперь оставалось одно совсем маленькое дельце: выманить неприятеля из моего кресла, в котором он так вольготно устроился и запустить в него чем-нибудь тяжелым, пока тот не схарчил меня первым. Я лихорадочно принялся шарить вокруг, но ничего кроме мягкой подушки и одеяла под руку так и не подвернулось.

И тут я, наконец, сообразил, что за тип так нагло расположился в моем любимом кресле и вот уже целую минуту пялится на меня своими бессовестными зенками, и, отбросив в сторону подушку, которую собирался применить в качестве метательного снаряда, облегченно вздохнул. Обладателем странных глаз оказался мой постоялец и коллега по работе Квагш Заан Ууддин Левар харан теге, знаменитый воитель истребитель глоргов, гроза хрунгов и прочей болотной нечисти. Принадлежит к расе разумных земноводных, самоназвание гвахушингарапама, по межмировому реестру проходят как латинги. Прибыл на Землю две недели назад из какого-то там никому не ведомого мирка под названием Большое Топкое Болото в качестве стажера в отдел «Линии», где я вот уже почти два десятка лет имею честь служить оперативным сотрудником.

Вообще-то считать меня эдаким кондовым наставником молодежи было бы опрометчиво. За всю мою довольно долгую карьеру под моей опекой находилось всего-то два юных дарования. Этот — третий. Однако Квагш только официально проходит как стажер, ну, сами понимаете, для галочки в личном деле и дополнительной строчки платежной ведомости. На самом деле мне не совсем понятно, для чего вообще меня к нему приставили в качестве наставника. Этот парень скорее меня чему-нибудь научит, а не я его. Вообще-то, сначала я категорически возражал и против соседства со столь экзотическим существом, и против его стажерства под моей эгидой, но хитромудрое начальство прозрачно намекнуло, мол, так нужно. И мне ничего не оставалось, как смириться со своей участью, ибо золотое правило любого карьериста гласит: намек начальства — закон для подчиненного. Я, конечно, не отношу себя к злостным карьеристам, но толика здорового служебного рвения и мне не чужда.

Зато потом мы основательно попритерлись друг к другу. Между прочим, Квагш оказался славным парнем, добрым, верным, бесстрашным, со специфическим чувством юмора. Короче, всех его достоинств и не перечислить.

— Ну все, Квагш, — виновато обратился я к своему постояльцу и коллеге по работе, — не смотри на меня так осуждающе. Знаю, что выгляжу в твоих глазах не самым подобающим образом. Подрываю, так сказать, реноме благопристойного землянина. — Данная фраза далась мне с великим трудом, поскольку похмельный сушняк вновь заявил о себе с удвоенной энергией. — Если не трудно, принеси-ка мне водички, а еще лучше из холодильника большую банку соленых огурцов.

— Федор, там уже нет огурцов, вот уже как три дня — только вода соленая, — вылезая из кресла, сообщил Квагш.

Стоит отметить, что на взгляд любого нормального землянина мой коллега обладал весьма неординарной наружностью. Он был похож на откормленную до размеров хорошего мастиффа лягушку, зеленую и пупырчатую, решившую ни с того ни с сего встать на задние лапы и выпрямиться в полный рост. Отчего латинг выглядел скорее комично, нежели пугающе. Впрочем, за свою довольно долгую карьеру мне довелось насмотреться всякого, к тому же уровень адаптивности у меня с рождения намного выше, чем у среднестатистического обитателя нашего мира.

— Глупый ты, Квагш, — не удержался я от упрека в адрес неразумного земноводного. — Нет огурцов, зато остался самый цимес — лекарство, значит, для страждущих и жаждущих. Будь другом, принеси, пожалуйста, баночку. Иначе твой квартировладелец тут же испустит дух на радость московской чиновной братии, и тебе придется подыскивать не только другое жилье, но также другого шефа.

Латинг умел быть необычайно быстрым, в чем я имел возможность неоднократно убедиться, но сейчас он не особенно торопился выполнить мою слезную просьбу. Неспешной походкой он протопал на кухню, отчего-то очень долго там возился, наконец, соизволил появиться на пороге с трехлитровой банкой в руках.

Присев на постели, я жадно выхватил сосуд из зеленых лап товарища, трясущимися пальцами снял капроновую крышку с горлышка и прежде чем прильнуть к нему губами, понюхал. Немного отдает плесенью и на поверхности какие-то пятна бледно-синего цвета. Похоже, «цимес» малость подпортился. Ну ничего. Где наша не пропадала? А с плесенью оно, может быть, даже полезнее — пенициллин все-таки.

Поднеся банку ко рту, сдул подозрительные пятна подальше от губ, поближе к обнажившимся островкам укропа и прочих приправ и сделал небольшой глоток. Прелестно, я бы даже осмелился сказать — животворяще и плесенью почти не пахнет. В течение минуты банка опустела примерно на две трети.

Смачно рыгнув, вернул сосуд своему спасителю со словами искренней благодарности и прислушался к внутренним ощущениям. Без всякого сомнения, вкусный водный раствор поваренной соли и прочих минеральных и органических веществ начал восстанавливать выведенный из равновесия вчерашними возлияниями кислотно-щелочной баланс внутри моего желудка, а также, выражаясь мудрым языком одного моего знакомого химика, приводить в порядок внутриклеточный осмос. И чего только не понапридумывают эти ученые!

Ладно, господь с этими осмосами и кислотно-щелочными балансами. Суть не в терминологии, а в том, что объективно я начал ощущать себя намного лучше. Руки уже не тряслись (или почти не тряслись), желудок не сводила сосущая судорога, в мозгах появилась некоторая ясность, в глазах — долгожданная резкость. И вообще окружающий мир вдруг расцветился необычайно яркими красками. Даже выцветшие от времени обои на стенах не казались такими убогими.

«Ладно, Федор Александрович, — я обратился мысленно к своей персоналии в иронично-вычурном стиле, — лежать, оно, конечно, намного приятственнее, чем тащиться через всю Москву с ее непредсказуемыми пробками, да еще по июльскому зною. Однако боюсь, что начальство не войдет в твое положение. Ему же — начальству не объяснишь, что вчера провел вечер в обществе старинного товарища, между прочим, государственного человека и крупного предпринимателя».

Недоуменно покачал головой — вот уж никак не ожидал от Толяна такой прыти. Свесил ноги с дивана, коснулся ступнями деревянного крашеного пола и, взглянув на замершего прямо передо мной латинга, сказал:

— Осуждаешь, Квагш?

— Ничуть, — ответил постоялец слегка гортанным булькающим голосом, — каждый свободный индивид имеет полное право время от времени абстрагироваться от грубых реалий тварного мира.

— А ты философ, мой друг, — улыбнулся я.

— Каждое разумное существо, — тут же выдал Квагш, — в той или иной степени является философом в самом широком понимании данного определения.

— Ладно, — махнул рукой на доморощенного философа, — избавь ради бога от банальных истин иначе моя многострадальная голова расколется как перезревший арбуз и тебе негде станет жить, поскольку местная чиновная братия тут же распорядится снести мой домишко и воздвигнет на его месте какой-нибудь торговый центр или еще что-нибудь эдакое.

Однако латинг и не собирался униматься, более того, он прицепился к моим словам и в очередной раз начал задавать глупые вопросы насчет явного произвола московского правительства в отношении одного вполне законопослушного гражданина.

— Федор, а почему этот дом хотят снести? Если не ошибаюсь, частная собственность в этом мире, точнее государстве, охраняется конституцией.

— Не трави душу, — с кислой миной на лице ответствовал я, — Одно слово, Южное Бутово. Видишь ли, Квагш, земля, на которой расположен мой домишко, стоит немереных бабок, и кое у кого при одном лишь упоминании о столь лакомом куске начинают бежать слюни рекой да по всей роже. Вот они и подсылают ко мне всяких ушлых крючкотворов, мол, мы готовы предоставить тебе шикарную однокомнатную квартиру где-нибудь в Бирюлево, вдобавок телевизор подарим, а ты нам добровольно уступи землицу-то, все равно, так или иначе, оттяпаем. Ничего, мы еще поглядим, кто у кого и чего оттяпает. Кончится мое терпение, натравлю на префекта и его кодлу какого-нибудь осужденного на казнь стригоя, пусть перед полным развоплощением кровушкой вволю побалуется.

— Противозаконно это, вампиров на людей насылать, — безапелляционно заявил латинг.

— А отбирать последнее у тех же людей, как ты считаешь, законно? А жировать на чужой беде, тоже законно? Мне, может быть, нравится жить в собственном доме, да при собственном саде, а они твари… — Не доведя до конца начатую мысль, я махнул рукой, резко поднялся на ноги и, шлепая босыми ногами по полу, направился прочь из комнаты. Но, не дойдя до двери, остановился, посмотрел на продолжавшего стоять столпом с банкой в руках коллегу, сказал: — Знаешь, Квагш, я иногда думаю, что в нашем царстве государстве правят бездушные стригои, ликаны, коры и прочие упыри, только особой породы — крови им не надо, но до денег охочи незнамо как. Надо будет подкинуть начальству эту мыслишку и проверить кое-кого на принадлежность к человеческой расе. Сто к одному, как минимум четверть всех чиновников и олигархов не пройдет тестирование…

Я стоял босыми ногами на рифленом кафеле ванной комнаты, с удовольствием впитывал ступнями прохладу пола и посредством кожаного ремня наводил остроту на золингеновскую сталь опасной бритвы, доставшейся мне в наследство от покойного отца.

Взбив пену в специальной посудине, густо намазал помазком нижнюю часть лица и легкими движениями принялся удалять ее вместе с суточной щетиной. Не люблю, когда волосня на лице слишком уж отрастает, поэтому по возможности стараюсь бриться каждое утро.

Побрившись, ополоснул водой бритвенные принадлежности, тщательно протер инструмент сухой тряпицей и убрал все в специальный шкафчик, висящий над раковиной. Затем критически уставился на свое отражение в зеркале. Физиономия слегка припухла, после вчерашних бурных возлияний, под глазами парочка заметных мешков. Сразу вспомнился один очень бородатый анекдот: Жена — мужу: «Где деньги?», а тот ей: «В мешках», «А мешки где?», «Под глазами». Вообще — то платил Толян, так что конкретно в этих мешках моих сбережений не было.

В остальном моя физия вроде бы ничего и вообще я мужчина хоть куда, несмотря на свои сорок два с маленьким хвостиком. Вон на лице ни одной морщины. Не Ален Делон или Леонардо Ди Каприо, но и не какой-нибудь Квазимодо. Коротко остриженные волосы цвета вороного крыла без малейшего признака облысения, лишь на висках легкий налет благородной седины. Взгляд карих глаз волевой, и это не только мое мнение — многие женщины так же считают. Нос прямой короткий, несмотря на многочисленные удары судьбы, временами весьма и весьма чувствительные, не сломан в переносице. Подбородок слегка тяжеловат, но вовсе не делает мое лицо похожим на лошадиную морду. Уши маленькие, прижаты к черепу. Лоб не высокий, не низкий. Мускулатура вполне развита, местами перекачана (люблю, понимаете ли, после трудового дня в спортзале на часок-другой задержаться) поэтому в одежде я кажусь слегка грузноватым и неповоротливым. Но это впечатление, уверяю весьма обманчиво, поскольку самой главной индивидуальной моей особенностью (за которую меня, собственно и взяли в штат «Линии»), является способность ускорять рефлексы.

Эх, знать бы раньше, может быть, сейчас чемпионом мира был, причем в любом виде спорта. Хотите, верьте, хотите — нет, но даже в своем весьма солидном для человека возрасте я могу пробежать стометровку быстрее чемпиона мира, а на ринге уделать самого именитого боксера-тяжеловеса. Мне достаточно лишь войти в особый транс и все вокруг тут же замедлится, точнее, я ускорюсь. Однако эти мои способности проявились лишь после того, как я подписал контракт, прошел весьма непростой курс обучения и стал полноправным сотрудником «Линии», в должности регистратора первого уровня допуска. А, как известно, сотрудникам «Линии» категорически запрещается демонстрировать свои возможности публично. Именно по этой причине я не имею права стать чемпионом мира по боксу или гимнастике.

Теперь вот «кусаю локти» — знать бы раньше, на что способен твой организм, стал бы каким-нибудь богатым и знаменитым спортсменом, а, вполне вероятно, еще и киноартистом, как Арни или Сигал. Деньги, девушки, рауты, балы, отдых от безделья на яхте где-нибудь на Карибах, затем отдых от отдыха еще в каком не менее приятном уголке Земли. Раз в год завоевал какой-нибудь престижный кубок, снялся в рекламе и балдей себе до опупения в окружении прелестных хищниц в бикини или вовсе в неглиже и пронырливых папарацци.

С другой стороны, я мог и вовсе никогда не узнать о своих способностях. Дело в том, что просто так из ничего ничто не образуется. Возьмем, к примеру, величайшего бессеребренника нашей эпохи математика Григория Перельмана или выдающегося знатока Анатолия Вассермана, что бы из них получилось, если бы эти именитые мужи, подобно Маугли, с раннего детства воспитывались в волчьей стае или хотя бы в каком глухом скиту? Страшно подумать. Не постигли бы бесконечность и многомерность Вселенной, сногсшибательную красоту рядов Фурье и головокружительное совершенство интеграла Коши-Буняковского,

Ой, что это я так разбрюзжался по утряне? Откуда такая язвительность и откровенная зависть к успешным людям? Похоже, выпитое вчера так подействовало на мою нервную систему. А может быть, подустал основательно — все-таки третий год без отпуска вкалываю. Вот наберусь храбрости, да как врежу ногой в дверь Альмансора — своего непосредственного начальника, чтоб с треском распахнулась, да как потребую положенный по КЗОТу отпуск. Устроили, понимаешь, рабство! А ведь с подходцем, со значеньицем, мол, Федор Александрович, вам отпуск положен, но вы войдите в наше положение, контрабандисты в тайге под Омском пробили тайный тоннель и через него снабжают вечными двигателями слаборазвитые миры в обход таможенной службы Лагора или какой-нибудь экспат сбрендил и начал куролесить направо и налево. Короче, как только подходит срок моего очередного отпуска, начальство тут же находит вескую причину его отложить на неопределенное время. Не, только ногой в дверь и более никаких соглашательских действий с моей стороны! Здоровье дороже благорасположения начальства, каким бы высоким оно ни было.

И тут я вспомнил, что дверь начальственного кабинета открывается не внутрь, а на себя и с сожалением подумал, что просто так ногой ее открыть не получится, только выбив из стены вместе с дверной коробкой. Но тогда мне уж точно очередного отпуска не видать до самой пенсии, а могут попросту стереть старую память, наложить обманные воспоминания и гуляйте господин Листопад на все четыре стороны. Придумают для меня какую-нибудь непыльную, но скучную работенку в скучном офисе и живите Федор Александрович жизнью нормального обывателя. Тьфу! Аж пот прошиб от неприятной перспективы потерять работу в «Линии». Нет, уж лучше без благословенной Анталии, Кипра или Эмиратов, чем прозябать в шкуре обывателя, не подозревая, что у тебя под носом происходит масса интересного и необычного.

«И чего же в этой «Линии» хорошего? — язвительно спросит какой-нибудь желчный критикан. — Ни тебе россыпей золотых, ни славы всенародной, ни круглосуточных патрулей многочисленных поклонниц под окнами твоего дома. Где гешефт?»

В том-то и дело, что никакого гешефта в обычном понимании нет. Просто, в отличие от многих людей, прозябающих на рабочем месте и с нетерпением ожидающих окончания трудового дня, я живу работой, мне жутко интересно. И, как бы это высокопарно ни звучало, я не мыслю жизни вне «Линии». Это как в «Понедельнике» Стругацких, где люди даже от новогоднего стола мчались со всех ног в свой НИИЧАВО, чтобы довести до конца математические расчеты, крайне интересный опыт, или просто обсудить волнующую тему со своими единомышленниками.

Все, Федор, чего-то ты сегодня никак не можешь унять эскадрон своих мыслей шальных, хватит праздно пялиться на себя любимого, пора за дела браться!

Я вытер лицо и руки вафельным полотенцем и хотел уже повесить его на крючок, как зеркальная поверхность покрылась рябью, затем и вовсе пошла волнами. При этом в зеркале с моим отражением начали твориться весьма примечательные метаморфозы, сопоставимые с тем, что мы обычно наблюдаем в комнате смеха. Кто не в курсе, добро пожаловать в ЦПКиО, там, вроде бы, сохранилась одна на всю Москву. Короче, моя симпатичная мордаха стала приобретать самые невероятные формы: сначала глаза сползли куда-то на правую щеку, потом губы оказались на лбу, а уши так и вовсе поменялись местами, левое с правым.

Но самое интересное случилось в конце. Обычное с виду зеркало, в которое я смотрюсь едва ли не каждое утро, доставшееся мне в наследство от покойных родителей вместе с домом, неожиданно вспучилось ртутным бугром, приобрело форму человеческого лица, затем как-то резко потеряло зеркальные свойства. Теперь из потемневшей от времени бронзовой рамы на меня смотрело лицо одного хорошо знакомого мне чел… Фу ты! Самого Хороса едва человеком не обозвал. Вообще-то, вероятность того, что этот Великий Маг принадлежит к породе людей, не отрицает он сам, но также и не подтверждает.

— Будь здоров, Федор! — первым заговорил нежданный гость. Данное пожелание не было пустым звуком. Я почувствовал, как остаточные признаки похмелья улетучиваются, и в мое изрядно ослабленное тело вливается поток необычайной бодрости и силы. Если бы сейчас кто-нибудь дал мне пресловутую точку опоры, я, наверное смог воплотить в жизнь мечту великого Архимеда и наконец-то перевернуть этот мир вверх тормашками.

— Доброе утро, Экселенце. — растерянно пробормотал я. Затем все— таки сообразил поблагодарить благодетеля: — Спасибо вам огромное!

Погоняло «Экселенце» придумал для него именно я, и только мне дозволялось им пользоваться. Понимаете ли, творчество братьев Стругацких оченно уважаю. А Хорос вполне вписывается в образ загадочного и суперкрутого руководителя вездесущего КОМКОНа-2. У меня иногда даже возникает шальная мысля, а не с самого ли Хороса авторы мира Полудня списывали Рудольфа Сикорски.

— Не стоит благодарности, — ухмыльнулся гость и в своей манере тут же «взял быка за рога», иначе говоря, принялся излагать причины своего столь необычного визита: — Федор, ты человек надежный, проверенный и опыта оперативной работы тебе не занимать. У меня для тебя есть одно персональное задание, очень важное… — Еще бы, у него не было для меня задания, просто так на рюмку чая столь важные птицы не залетают в гости к рядовым сотрудникам. — Дело в том, что в одном из миров была совершена дерзкая кража древнего артефакта, широко известного… гм… в определенных кругах, как Сердце Безумного Бога. Похищение интересующего нас предмета состоялось с целью продажи пока неведомому нам лицу. Известно лишь то, что сделка должна состояться на Земле, точнее здесь в Москве. Твоя задача, как можно быстрее отправиться в Лагор и предпринять все возможные меры для предотвращения появления в этом мире означенного артефакта. Я также настоятельно не рекомендовал бы распространяться об этом задании — малейшая утечка информации может обернуться непредсказуемыми последствиями и серьезными политическими потрясениями во многих и многих мирах. И еще, пользоваться официальными каналами для проникновения на Лагор категорически запрещено. Вопросы есть?

Кратко, но пока маловразумительно. Это с какой бы стати рядовому сотруднику земного филиала «Линии» взваливать на свои хрупкие плечи заботу о каком-то «известном в определенных кругах» (понимай: мало кому вообще известном) артефакте? И вообще, заниматься пресечением ввоза-вывоза незаконных предметов, задача лагорийской таможенной службы, впрочем, и нашей также.

Однако я не стал излагать эти свои сомнения, уж очень Экселенце не любит глупых и всяких там риторических вопросов. Поскольку приказ поступил непосредственно от высшего начальства, его придется выполнять, хочется мне этого или не хочется. Поэтому я начал задавать вопросы, что называется, по существу:

— Название мира, из которого был украден артефакт?

— Вайрон. Мир древней вымирающей расы вайронов — разумных ящеров. — При этих словах перед моим внутренним взором возник образ закованной в металл и увешанной с ног до головы холодным оружием зубастой образины, а рядом в качестве масштабной линейки фигурка человека. Ящер весьма и весьма впечатлял своими габаритами — рост под три метра, наверняка, и весит соответственно. Затем унылая песчаная поверхность от горизонта до горизонта и вереницы куда-то бредущих вайронов.

По большому счету слово «Вайрон» мне ни о чем не говорило — мало ли в бесконечной Ойкумене миров, населенных и более экзотическими существами, эка невидаль — разумные рептилии! Эвон у меня в постояльцах вполне разумная лягушка, я же носа не задираю, мол, дивитесь, люди добрые, какой я особенный везунчик.

— Хорошо, ваша милость, — продолжил я задавать вопросы, — что это за артефакт такой Сердце Безумного Бога, откуда столь необычное название и отчего вся эта таинственная суета? Почему попытку его провоза нельзя пресечь силами официальных служб?

— Не мне растолковывать тебе — сотруднику «Линии» одному из Хранителей о роли Мировых Маятников и о том хрупком равновесии, в котором находятся между собой миры нашей бесконечной Метавселенной…

— Вообще-то мне известно в общих чертах о том, как устроена наша Метавселенная, — рискнул подать голос я. Это было сделано исключительно для того, чтобы избавить мои уши от долгих и нудных рассуждений о мироустройстве и тех сверхтонких процессах обмена веществом, энергией и информацией между различными мирами, находящимися либо в одном пространственно-временном континууме, либо вовсе в разных Вселенных с другими физическими законами и с иными значениями мировых констант.

Мой прозрачный намек был понят и оценен легким покачиванием головы, дескать, молодо-зелено, а все туда же: не учите меня жить, лучше помогите материально.

— Ладно, — улыбнулся Хорос, — не стану тебя мучить подробным изложением моих космогонических взглядов. — Я с облегчением вздохнул. — Буду предельно краток. Артефакт, именуемый Сердце Безумного Бога, до последнего момента находился в мире Вайрон под опекой тамошних Хранителей. Как ты сам, наверняка, уже догадался, это очень древний и опасный предмет. В активном состоянии он способен вступать в резонансное взаимодействие с Маятником того мира, в котором находится. Если точнее, он действует на него как внешний возбуждающий фактор, сначала скачкообразно увеличивает частоту и амплитуду колебаний Мирового Маятника, затем начинает активно отбирать у него энергию, гася колебательный процесс. Если вовремя не вмешаться и не остановить его, мир обречен. Впрочем, соседним вселенным также изрядно перепадет и неизвестно чем вообще все закончится.

— Для чего же, в таком случае, была создана столь опасная вещь? — испуганно пролепетал я. Вообще-то я не относил себя к натурам впечатлительного склада, но перспектива бесславной гибели родного и столь любимого мной мира, могла напугать даже самого отмороженного пофигиста, если, конечно, он не состоит в тайном обществе извращенных самоубийц.

— Вынужденная мера, — отрубил Хорос, и поначалу вроде как не собирался вдаваться в ненужные, по его глубокому убеждению, подробности. Однако мой испуганный вид, все-таки подвиг его снизойти до более детальных объяснений: — Видишь ли, Федор, Давным-давно в одной далекой галактике…

«Неужели Звездные Войны? — подумал я. — Тоже мне Лукас нашелся!»

— …когда в Метавселенной не было еще Мировых Маятников, а на страже миров стояли некие высшие сущности, назовем их Непознанными, появилась дрейфующая черная дыра. Эта опасная гостья из необъятных космических глубин двигалась со сверхсветовой скоростью и в относительно короткие сроки была способна поглотить всю материю данного звездного скопления. — У меня от души отлегло — байки про джедаев и страшных галактических злодеев отменяются. — Поначалу тамошние ученые и чародеи попытались сами создать могучее оружие, способное защитить населенные разумными существами планеты, но ничего у них не получилось. Ни продвинутая магия, ни развитые технологии, ни огромные материальные ресурсы, брошенные на решение проблемы, не смогли хотя бы уменьшить скорость опасного космического объекта.

Тем временем черная дыра вошла в соприкосновение с периферийными звездными системами и подобно мощному пылесосу начала поглощать галактическое вещество, одновременно увеличиваясь в размерах. Всего за какие-нибудь несколько тысячелетий она была способна добраться до центра звездного скопления и вступить во взаимодействие с черной дырой его ядра. Последствия такого столкновения были тщательно просчитаны, и результат оказался весьма и весьма пессимистическим.

Кто-то скажет: «Несколько тысячелетий — практически бесконечность, за это время можно найти способ избежать гибели». Действительно даже сотня лет для цивилизации срок немалый и при большом желании и должном старании за это время можно успеть многое. Но тысячелетний запас был не у всех цивилизаций данной галактики. Некоторые миры находились на оси движения опасного объекта к центру звездного скопления и должны были погибнуть намного раньше, чем случится фатальное столкновение черных дыр.

Одному из таких миров, чье название давным-давно забыто, и теперь никто не может сказать определенно, какие существа его населяли, оставалось всего несколько лет. Тогда его обитатели, плюнув на науку и магию, стали молить богов о том, чтобы помогли избавиться от неминуемой гибели. И как это ни странно, были услышаны одним из Непознанных.

Вторжение черной дыры в пределы той галактики на самом деле не было чем-то уж очень неординарным. В Метавселенной регулярно происходят еще более масштабные события: гибнут не только галактики, целые континуумы, более того, домены континуумов сжимаются в безразмерную точку, чтобы потом возродиться в пламене Большого Взрыва. Процессы эти кажутся на первый взгляд хаотичными, но на самом деле они взаимосвязаны между собой сложнейшим набором причинно-следственных факторов, именуемых Законом Равновесия.

Поэтому прежде чем вмешаться и спасти разумных существ, Непознанный был обязан тщательно взвесить и рассчитать каждый свой шаг, чтобы результаты его вмешательства не откликнулись в других вселенных еще более печальными последствиями. Именно так он и поступил: все рассчитал, взвесил, затем заново пересчитал еще несколько раз и перепроверил результат. Вывод оказался печальным: любое его вмешательство влекло за собой гибель тысяч и тысяч обитаемых миров в других пространственно-временных континуумах.

Непознанный был в отчаянии. Он — существо практически всемогущее и способное едва ли не одним плевком уничтожить надвигающуюся угрозу, не имеет возможности даже пошевелить пальцем ради спасения несчастных смертных существ. Душевная боль его была настолько велика, что он был готов пожертвовать своим бессмертием, лишь бы спасти обреченные миры. И в какой-то момент он действительно принял решение взойти на жертвенный алтарь, точнее преподнести обреченным на гибель разумным существам в качестве бесценного дара свое пламенное сердце. Лишь ценой своей добровольной гибели он мог обойти вселенский Закон Равновесия и спасти обреченные миры.

Таким образом. Тамошние маги получили в свое распоряжение частицу высшего существа и, опираясь на оставленные им инструкции, создали на его основе могучий артефакт. Затем на специально построенном звездолете они доставили его к источнику угрозы и запустили в определенном строго контролируемом режиме. Прибор вошел в резонансное взаимодействие с черной дырой, локализовал опасный объект, сжал в точку и выбросил его в безопасное место за пределы данного пространственно-временного континуума, где он уже никому не мог бы навредить.

Другие Непознанные, узнав о поступке коллеги, окрестили его Безумным Богом, так за артефактом закрепилось его название: «Сердце Безумного Бога». Вскоре по какой-то непонятной причине все они ушли из нашей Метавселенной. Несомненно, гибель бессмертного существа каким-то образом повлияла на их решение. Это якобы они оставили в каждом мире по Маятнику, вверили их в руки Хранителей, обязав не спускать с них глаз. Впрочем, научных ненаучных и околонаучных теорий, объясняющих появление Мировых Маятников, великое множество. Некоторые с точки зрения законов природы безупречны. Но пока ни одна из них не доказана, данная версия также имеет право на существование.

— Романтичная история, — пробормотал себе под нос, затем чуть громче обратился к таращащемуся на меня из зеркала боссу: — Того Непознанного часом не Данко кличут?

— Не Данко, — хмуро буркнул Хорос, похоже, Главному Хранителю было не до дурацких шуточек.

— Полезная, выходит, вещица, — сказал, исключительно для того, чтобы замять возникшую неловкость.

— В определенных случаях, действительно полезная, — согласился с моим выводом Хорос, — но в руках некоторых деятелей может представлять серьезную угрозу для существования отдельных миров и даже целых вселенных. Кстати для политического и экономического шантажа подходящий инструмент. А чтобы убедить всех неверующих в его эффективности достаточно уничтожить какой-нибудь захолустный мирок, коим, к твоему сведению, по мнению некоторых… гм… умников, является мир Земли.

Обана! Удивил, так удивил и «обрадовал».

— Но уничтожать-то зачем?..

— А ты подумай, — с явной ехидцей в голосе сказал маг, — а я тебе покамест наводящий вопросец задам, из нашей недавней истории: Скажи мне, Федор, для чего американцы разнесли в пух и перья Хиросиму и Нагасаки?

— Типа ядерный шантаж, что ли? — наконец-то сообразил я. — Только в неизмеримо больших масштабах.

— Молодца! — похвалил Хорос. — Короче, так, молодой человек, не ставя никого в известность, найди лазейку в Лагор и перехвати там похитителя интересующего нас артефакта. Нельзя допустить, чтобы он попал на Землю. За помощью обратишься к одному местному жителю — магу по имени Харвус. Это надежный и проверенный человек. После успешного завершения операции передашь интересующий нас предмет существу, которое задаст тебе, на первый взгляд, идиотский вопрос: «Какое из солнц мира Сохо тебе более всего нравится: Желтое или Синее?», ответишь: «Разумеется Синее». Короче, все необходимые сведения я вложил в твою голову. Будешь вспоминать по мере надобности. И заруби себе на носу: во избежание утечки информации объявляю режим секретности «прима», впрочем, разрешаю подключить к операции стажера латинга. На Лагоре сам сориентируешься, кому доверять, а кому нет. Ну вот и все, Федор, далее мучить тебя не стану, бывай здоров, по завершении операции получишь хорошие премиальные и долгожданный отпуск, это я тебе обещаю со всей ответственностью. И вот еще, что, в ближайшее время будь осторожен за рулем. Не лихачь, следи за дорожной ситуацией, как говорится, в оба глаза. Предчувствия у меня, понимаешь, не хорошие.

С этими словами голова Экселенце вновь начала претерпевать все предшествующие ее появлению трансформации, только в обратном порядке. Вскоре из ставшего обычным зеркала на меня вновь смотрела моя собственная физиономия, только на сей раз основательно озадаченная.

Ни фига себе! Режим «прима» дает мне немыслимый карт-бланш и головокружительные полномочия. Теперь я имею право, мягко выражаясь, игнорировать многие лимитирующие факторы, даже отдельные статьи нашей клятвы. Кажется, некоторые интимные места начальственных телес здорово припекло, коль простому регистратору позволительно то, что в обычной жизни не разрешается никому. Было бы, конечно, неплохо, чтобы о моих полномочиях узнали все сотрудники «Линии», но, по всей видимости, у Хороса на сей счет имеются какие-то собственные соображения. Так что, в полном соответствии с начальственной волей, придется юлить, финтить и, если понадобится, обманывать тех, кого я безмерно уважаю.

Пока я приводил себя в порядок и беседовал с Экселенце, мой постоялец сообразил яичницу из трех яиц и кофе — для меня, для себя он открыл банку консервированного кошачьего корма и уже уписывал сомнительное, на мой взгляд, лакомство за обе щеки. Вообще-то Квагш — существо насекомоядное. Его длинный как у хамелеона язык — отличный инструмент для ловли мух и бабочек, поэтому с его приходом в мой дом надобность в липучих ловушках и всяких там фумигаторах мгновенно отпала. При заселении латинг притащил с собой несколько пакетов сублимированного корма (по понятным причинам я не особенно интересовался, из чего были изготовлены подозрительного вида гранулы), однако вскоре каким-то образом он умудрился оценить органолептические достоинства кошачьих консервов и в буквальном смысле подсел на них, а невостребованные пакеты до сих пор хранятся в одном из кухонных шкафов.

— Хорошо выглядишь, Федя, — сделал мне комплимент постоялец, который помимо прочих своих достоинств, был еще и эмпатом. — Судя по твоему эмоциональному состоянию, произошло нечто из ряда вон выходящее, — не спрашивал — констатировал Квагш.

— Сейчас некогда, рассказывать, — хмуро проворчал я — рандеву с Хоросом вовсе не обрадовало меня, несмотря на его клятвенное обещание по окончании операции осчастливить давно заслуженным отпуском и хорошими премиальными. — Если не возражаешь, по дороге введу тебя в курс дела.

Стажер совсем по-человечески развел руками, мол, не возражаю, и с удвоенной энергией стал забрасывать в свою широченную пасть небольшие студенистые комочки. Тут на свое несчастье в распахнутое окно влетела огромная навозная муха и немедленно устремилась к консервной банке моего товарища. Легкое «пе-е-нь-нь» и приличных размеров липучий хлыст настиг цокотуху в полете, после чего тут же скрылся во рту латинга.

— Квагш, ну сколько можно говорить, что мне неприятно, когда за едой ты занимаешься черт знает чем! — в очередной, тысяча первый раз возмутился я.

— Извини, Федя, неподдающееся волевому контролю действие рефлекторного свойства, — в очередной тысяча первый раз растолковало бестолковому млекопитающему мудрое земноводное.

Издевается гад: «неподдающееся контролю действие». В человеческом облике, свой язык он как-то умудряется держать за зубами и не размахивать им даже в том случае, если какая муха или бабочка сядет ему на нос. Чесслово издевается — мстит, наверное, за мое вчерашнее явление в нетрезвом виде. Вообще-то я его отлично понимаю — латинги на дух не переваривают запах этилового спирта. Для них он яд, как для нас какой-нибудь формальдегид или метанол — но зачем же мух поглощать, да еще на глазах у едва протрезвевшего хозяина квартиры.

Я допивал вторую чашку кофе, когда в дверь дома позвонили. Вот же незадача — принесла нелегкая кого-то в столь ранний час. Скорее всего, опять из управы, будут уговаривать съехать на новую квартиру. А мне оно надо? Обзавестись, что ль злой собакой или Квагша им разок продемонстрировать в его натуральном обличье, пожалуй, вмиг дорогу к моим владениям позабудут. Жаль нельзя. Видите ли, согласно принятым нормам, всякий страхолюдный пришелец не имеет права пугать неподготовленных землян своим природным страхолюдием, поэтому вольно или невольно обязан маскироваться под человеческой личиной, выполненной из псевдоплоти. Наши умники называют ее наномаской, а по мне привычнее традиционное название. То ли дело в Лагоре — щеголяй себе в своем натуральном обличье, и никто не грохнется в обморок, и не задаст глупый вопрос, отчего у тебя не одна голова, а целых две или вместо носа — хобот. Потому как там проживает народ культурный, цивилизованный, с отвратительным понятием «ксенофобия» незнакомый. У нас же, стоит заезжему чернокожему африканцу или афроамериканцу прогуляться по пыльным улицам какого-нибудь Задюдюевска, тут же охочее до бесплатных зрелищ население повыскакивает из домов, да еще станет всенародно обсуждать животрепещущую тему: «А отмоет ли добела парня широко разрекламированный по телевидению стиральный порошок «Тайд»?».

Попросив зеленокожего приятеля удалиться в соседнюю комнату, во избежание, так сказать, нежелательных эксцессов, я направился к входной двери. Перед тем, как отодвинуть дверную задвижку на всякий случай просканировал крыльцо через глазок — а вдруг это вооруженное нападение с целью ограбления, доказывай потом, что ты не превысил меры необходимой самообороны.

Вроде бы все нормально, на крыльце незнакомый мне довольно упитанный юноша, благопристойной наружности. Одет в дорогие джинсы (если не ошибаюсь, родной американский «Levis»), светлую футболку с замысловатым рисунком в стиле граффити на груди, кожаные сандалии на босу ногу. Впрочем, один момент сразу же насторожил меня — на левой руке гостя красовались швейцарские часы «Orient», нет, не подделка за двадцать американских зеленых рублей, а крайне дорогущий эксклюзив в золотом корпусе, с оригинальным золотым браслетом. Тыщь на сто зеленых потянут — прикинул я — уж поверьте, в таких вопросах я дока, поскольку в самом начале своей карьеры пару лет отгорбатил на таможне «Линии» и подлинники от подделок научился отличать без всякой дополнительной экспертизы.

Поэтому вместо того, чтобы сразу распахнуть дверь перед гостем, я на всякий случай громко спросил:

— Юноша, вы часом не ошиблись адресом?!

— Здесь проживает гражданин Листопад Федор Александрович? — Голос незнакомца был слегка резковат для моего уха. Я повнимательнее пригляделся к визитеру и только теперь сообразил, что за дверью мается вовсе не человек, а незнакомый мне «чужой» в образе румянощекого хомо сапиенса. Конечно, непосвященный гражданин хоть все свои гляделки проглядит, никогда не догадается об истинной сущности гостя. Вообще-то не каждый сотрудник «Линии» вот так запросто способен отличить чужого от человека. Сам не понимаю, каким образом у меня это получается. Хорос объяснил эту мою способность тем, что я очень наблюдателен и по незначительным «царапающим глаз» деталям в голосе, поведении и телодвижениях интуитивно чувствую иномирянина. Сам-то я никаких таких подсознательных потуг не ощущаю, просто смотрю на человека, и через какое-то время на меня нисходит как бы свыше, настоящий он или упакованный в псевдоплоть чужак.

«Забавно, — подумал я, отодвигая массивный дверной засов, сработанный еще задолго до моего рождения моим покойным родителем, а он у меня, как рассказывала мамочка, был мастер на все руки от скуки, ежели, конечно, не вел активную и бескомпромиссную борьбу с Зеленым Змием, — часики настоящие, а человечек-то поддельный. Судя по тембровой окраске голоса, корр, либо ликан. Скорее всего, все-таки ликан».

— Проходите, молодой человек, в избу. Сандалии можете не снимать, только наденьте вон те бахилы. — Я указал рукой на подставку для обуви, на которой лежало несколько пар стандартных медицинских бахил небесно-голубого цвета.

— Да вы не беспокойтесь, Федор Александрович, — вежливо улыбнулся гость, но в сени все-таки вошел, — я к вам всего-то на пару слов.

— Дело хозяйское, — я улыбнулся в ответ самой благожелательной улыбкой, хотя к кровопийцам, вообще, и к кровопийцам-оборотням, в частности, не испытываю ни малейшей симпатии.

— Вы, наверное, сильно удивлены, — пытаясь изобразить смущение на хитроватой физиономии, сказал ликан, — столь раннему визиту непрошеного гостя?

— Отнюдь, — я сделал вид, что истинная сущность визитера все еще остается для меня тайной за семью печатями, и принялся наводить тень на плетень, иначе говоря, заниматься умышленным словоблудием с целью выведения объекта из состояния психического равновесия: — Тут недавно один товарищ из местной управы заявился ко мне аж в шесть часов, все уговаривал уступить московскому правительству этот чудный домишко вместе с куском землицы, на котором он находится, а взамен сулил златые горы. Жаль, вас тогда здесь не было. Пел, ну прям как соловей майский — заслушаешься. Вы не поверите, однокомнатную квартиру в элитном доме на выбор, либо в Бирюлево, либо в Орехово-Борисово, на худой конец, в Солнцево…

— Гм-гм, Федор Александрович, — гость наконец понял, что моим словоизлияниям не видно конца и края, — я к вам по делу.

— Ой, простите, уважаемый?..

— Называйте меня Сиигом, — представился гость.

Я был откровенно удивлен и озадачен. Скрывающийся под личиной человека оборотень не назвался каким-нибудь Ивановым Иваном Ивановичем, а произнес одно из самых распространенных в племени ликанов имя. Несомненно, он знал, в чьем доме в данный момент находится и, тем не менее, вел себя вполне независимо, я бы сказал, даже нагло.

— Но… откуда?

— Да, да, адреса штатных сотрудников «Линии» держатся в строжайшем секрете от экспатов, — плотоядно ухмыльнулся гость. — Чтобы выйти на ваш след, нам пришлось основательно покопаться в местной инфосети. Уверяю вас, это было не так уж и просто, хотя ваш Интернет, извините за прямоту, штука еще очень и очень сырая. А с точки зрения информационной безопасности, так и вовсе полная туфта. Но ваш случай оказался особенным. Вы не зарегистрированы в социальных сетях, не флудите на чатах, не обмениваетесь электронными письмами с любимыми женщинами или закадычными друзьями. Мы бы вас и вовсе не обнаружили, если бы вы не состояли в перманентном конфликте с властями Москвы. Честь вам и хвала — не пасуете перед бюрократами и жадными дельцами, держитесь за клочок родной земли как эти… ну как их там?.. — Он шлепнул себя ладонью по лбу. — Ага, вспомнил! Герои Панфиловцы…

Вот же гусь лапчатый! Я сам-то хоть и воробей стреляный и в полемических баталиях вельми искушен, но в данном случае следует признать, уел он меня — перехватил инициативу, да так, что я и пикнуть не успел. Впрочем, запросто так сдаваться я не собирался.

— Рассказывай, ликан! — грубо отрезал я.

Поток безудержных словоизлияний в мгновение ока оборвался. Гость удостоил меня уважительным взглядом и сразу же приступил к, собственно, изложению цели своего визита:

— Хорошо, Федор Александрович, у нас к тебе деловое предложение…

— Погоди, Сииг, может, все-таки пройдем в дом? — Коль этот субъект приперся в гости к регистратору, у него для этого, наверняка имеются очень веские причины. А я по своей натуре человек обстоятельный и важные переговоры люблю вести в удобной обстановке. К тому же, ликаны отличаются крайне вспыльчивым и вздорным характером, поэтому присутствие во время нашего разговора независимого свидетеля, было для меня крайне важным обстоятельством. В случае чего, я мог рассчитывать на помощь коллеги по цеху. — Как у нас говорится, в ногах правды нет. — Затем я посмотрел на его сандалии и с улыбкой добавил: — Можешь забыть о бахилах, проходи так.

В ответ тот лишь молча кивнул и проследовал за мной.

Пока мы беседовали с непрошеным гостем у входной двери, квартирант прибрал со стола грязную посуду и удалился в соседнюю комнату. Латинги обладают прекрасной способностью к мимикрии и могут запросто прикинуться, например, фикусом или вовсе каким-нибудь неодушевленным предметом, будь ликан эмпатом, даже телепатом, он ни за что не почувствовал бы присутствие моего приятеля.

Мы уселись за стол друг напротив друга. От предложенного кофе гость отказался и сразу же, что называется, взял быка за рога:

— Федор, я имею к тебе весьма серьезное деловое предложение. Не стану ходить вокруг да около, скажу сразу: ты нам не мешаешь, за это мы тебе отваливаем крупную сумму в валюте Лагора, положим, миллион империалов…

Миллион империалов цифра запредельная, если учесть, что в валютных обменниках «Линии» империал идет по курсу один к десяти тысячам российских рублей! У меня даже волосы на голове начали подниматься дыбом. Мой скромный заработок в месяц составлял пятьдесят тысяч рублей. А теперь, кому не лень, прикиньте, сколько столетий мне пришлось бы вкалывать, чтобы заработать означенную ликаном сумму?

— И за что же мне такое счастье, уважаемый? — я постарался, по возможности правдоподобно изобразить равнодушие на лице — пусть думает, что ко мне каждый день приходят и с более заманчивыми предложениями. Впрочем, получилось у меня это не очень убедительно, голос зараза все-таки подвел, свалившись в конце фразы в легкую хрипотцу. Пришлось прокашляться и смочить горло глотком кофе. — Кому и как я не должен мешать, чтобы получить этот ваш миллион? — Фраза «этот ваш миллион» получилась у меня весьма удачно: пренебрежительно-равнодушно — Самого великого Станиславского проняло бы.

— Более того, — проигнорировав мой вопрос, продолжал гость, — мы обещаем уладить вопрос с правительством города Москвы насчет принадлежащего тебе участка земли и готовы вместо этого… гм… — ликан обвел комнату оценивающим взглядом, — с позволения сказать, жилища возвести современный дом с регулируемой пространственной метрикой и жесткой привязкой входов-выходов к любым трем точкам данного измерения по твоему усмотрению.

Ух ты! Не было ни гроша, да вдруг алтын. И тебе миллион в самой твердой во Вселенной валюте и дом безразмерный со всеми мыслимыми и немыслимыми удобствами и аж с тремя выходами в любую точку земного шара: хочешь к теплому южному морю, хочешь в грибной лес или еще куда-нибудь на другой конец планеты. Подозрительно как-то. Но тут я вспомнил свой недавний разговор с загадочным и местами непонятным Хоросом, и мой энтузиазм насчет супер-пуперского дома как-то резко поубавился. Ну и хмырь же этот хитромудрый ликан! Ведь определенно знает, что этот мир обречен. Только он не знает, что об этом знаю я, поэтому беззастенчиво сулит златые горы, прекрасно понимая, что покойникам деньги и красивые многофункциональные дома без надобности. Вот же тварь! Теперь я наверняка знал, чего потребует от меня этот жучила, но, изобразив на лице крайнюю заинтересованность, спросил:

— И все-таки, уважаемый Сииг, каких конкретно действий ты и те кто за тобой стоит ждете от меня?

— Абсолютно никаких, — широко оскалился оборотень, и пояснил: — Посиди дома пару суток, книжку почитай, телик посмотри. Начальству скажешь, что прихворнул чутка, температура, мол, понос и золотуха. Ну что у вас у людей там еще бывает? Короче, придумаешь сам. А за это, друг мой, ты получишь миллион и прекрасный современный дом в придачу. Уверяю, что таких домов на Земле по пальцам пересчитать, в России и вовсе только у действующего президента, да и то на время срока его президентства, а твой до конца дней твоих останется в твоей собственности.

Это он специально насчет «до конца дней» — издевается, козлина! Думает, наобещаю этому охламону с три короба обещалок, он и раскиснет, сразу градусник подмышку запихнет, начнет нагонять на себя, да так что и сам поверит, что болен опасной горячкой. Не, дружок, мы воробей стрелянный, нас на мякине не проведешь. Короче, пора этого субчика ставить на место, иначе говоря, выпроваживать от греха подальше — я ведь могу очень сильно рассердиться от столь неприкрытого вранья, а когда я сержусь, кому-то может сильно не поздоровиться. И пусть любой ликан даже не в боевой трансформации намного сильнее обычного человека, я также не лыком шит и не особенно опасаюсь рукопашной схватки с оборотнем, тем более тот не ожидает от обычного на вид человека каких-либо подвохов.

— До конца дней, говоришь, — задумчиво сказал я, затем саркастически взглянул прямо в его наглые зенки и задал прямой вопрос: — Это на отпущенные этому миру сутки с небольшим, что ли? Так ваши спецы за это время не успеют даже снести мою старую халупу. Также насчет миллиона у меня возникают ба-а-альшие сомнения. Ну какой дурак станет возвращать долги покойнику? Дурак-то, может быть, и станет, но ты же не дурак и те, кто тебя послали, также не дураки. Так что катись-ка дорогой, как говорил один киношный персонаж: колбаской по Малой Спасской!

— Не понял, — недоуменно захлопал глазами ликан, похоже, расхожее выражение времен НЭПа он действительно слышал впервые, — так ты принимаешь наше предложение?

— Перевожу для особо непонятливых, — поднимаясь из-за стола, издевательски ухмыльнулся я. — Пошел прочь из моего дома, упырь безмозглый!

Как я уже упоминал, ликаны среди прочих гемофагов отличаются крайне вздорным нравом, к тому же они очень обидчивы. Поэтому в ответ на мою непочтительную выходку, гость без лишних разговоров выскочил из-за стола и хотел, было наброситься на меня с кулаками. Но тут прямо перед его носом возникло яркое даже при дневном освещении лезвие энергетического меча. Крайне опасная штуковина, скажу вам.

Когда при просмотре великой эпопеи Джорджа Лукаса я впервые увидел на экране меч джедая и еще кое-какие примочки из «будущего», сразу же сообразил, что какой-то залетный турист основательно проконсультировал автора «Звездных войн» и вряд ли безвозмездно. По этому поводу даже расследование проводилось. Выяснилось, что действительно крутился вокруг тогда еще не очень именитого режиссера один гуманоид из продвинутого в техническом отношении мира. Пиво вместе пили, с актрисами флиртовали. Но доказать факт нарушения гостем условий неразглашения с целью получения незаконной прибыли, регистраторам «Линии» так и не удалось.

— Ох, и не вовремя же ты встрял, Квагш, — глядя недовольно на замершего в неустойчивом равновесии основательно перепуганного ликана, сказал я. — Теперь его придется просто так отпустить. Вряд ли он захочет проявить свои агрессивные наклонности против регистратора в присутствие другого регистратора, к тому же, вооруженного столь убедительной штуковиной. Ну чего тебе не сиделось в соседней комнате?! Ловил бы себе мух и не встревал бы без особой надобности!

— Но это же ликан! — попытался аргументировать свое вмешательство в чужие разборки латинг. — Тебе против него и четверти минуты не выстоять.

— А это мы бы еще посмотрели, кто против кого и сколько не выстоял, — самоуверенно заявил я. — Ладно, на этот раз прощаю тебя стажер, но на будущее запомни, полезешь меня спасать, лишь после того, как я сам тебя об этом попрошу. Вопросы есть? — Вопросов не возникло, и я обратил свой суровый взор на изрядно побледневшего и подрастерявшего боевой задор ликана (псевдоплоть, к общему сведению, вполне передает эмоциональное состояние своего хозяина). — Итак, гемофаг Сииг, вали отсюда подобру-поздорову и забудь дорогу к моему дому! А миллион и обещанный дворец можешь засунуть под хвост своей боевой ипостаси. Все понятно?

— Понятно, сарг, — косясь на пляшущее у своего горла гудящее, будто перегруженный трансформатор огненное лезвие, пробормотал оборотень. При этом на его перекошенной от страха и злости физиономии было несложно прочитать явное желание перевоплотиться в волчару и вцепиться могучими клыками в глотки своим обидчикам.

— В таком случае свободен, — издевательски ухмыльнулся я, и, обращаясь к Квагшу, сказал: — Выводи этого парня из избы, коль рыпнется, руби башку без малейшего сожаления, а я подтвержу перед любой комиссией полную правомерность твоих действий.

Выпроводив гостя за дверь, стажер вернулся, вопросительно посмотрел на меня своими весьма выразительными глазами и задал вполне ожидаемый вопрос:

— Федя, а почему ты не вызвал патруль и не сдал ликана, как это положено по правилам?

— Потерпи чуток, по дороге все узнаешь, мой любознательный коллега. К тому же, нам пора отправляться на службу, а ты все еще щеголяешь в своем натуральном обличье.

Спустя четверть часа я и мой приятель были в полной боевой готовности. Я, в соответствии с накатившей на Европейскую часть России запредельной жарой, был облачен в легкие светлые брюки, светлую футболку с фривольной надписью на спине: «kiss my ass!» и легкие туфли в дырочку. Квагш перестал напоминать раскормленную говорящую лягушку, псевдоплоть-наномаска превратила его во вполне приличного хомо сапиенса. По-моему он здорово походил на известного продюсера Иосифа Пригожина, такой же коренастый лысый и губастый. Он был в брюках, только в отличие от меня — темных и черных лакированных ботинках. Единственным необычным предметом его одежды была ядовито-зеленого цвета рубаха, сплошь покрытая весьма затейливым тотемным орнаментом родного клана Квагша. Мой постоялец собственноручно с помощью баллончиков с краской и обыкновенных кистей создал неповторимый шедевр в стиле Сальвадора Дали или Пикассо — я в этом не очень разбираюсь. Шикарная, скажу вам, рубашонка получилась — самые продвинутые дизайнеры мира душу продали бы дьяволу, лишь бы создать что-нибудь подобное. Я ему подкинул мыслишку раскрасить подобным образом еще парочку полотен, но он не поддержал мою идею, сославшись на то, что с клановыми духами подобным образом шутить не стоит. Я так и не понял, при чем тут клановые духи, но от дальнейших уговоров осчастливить человечество все-таки отказался.

Вместе мы вышли из дома. Я запер входную дверь, и чтобы не потерять ненароком, положил ключ под крыльцо. Даже если залезут, не страшно, для непрошеных гостей в доме у меня классная примочка припасена, универсальный излучатель инфразвуковых колебаний в режиме «неосознанного ужаса». На «своих», то есть, на людей и «чужих» — пришлецов всяких действует безотказно, можно вовсе не запирать. Однако запираю ради блага самих же незваных гостей.

Излучатель и еще несколько крайне полезных в хозяйстве штуковин я выменял по случаю у запасливого Сан Саныча за парочку ввезенных мной не вполне легально иноземных артефактов, скажем так, не совсем мирного назначения. Откуда у нашего оружейника таможенный конфискат, я выяснять не стал — мало ли какие подробности нарисуются в процессе дознания, придется еще ценные вещи сдавать обратно таможенникам. А так, меньше знаешь — крепче спишь. Кстати, Сан Саныч также не задавал мне ненужных вопросов.

Еще один из таких конфискатов надежно оберегает мой покой от разного рода хулиганья повадившегося выбрасывать из окон и балконов стоящей почти вплотную к моим владениям высотки разный мусор ко мне в огород. Теперь не лютуют, поскольку сброшенные на мою голову пластиковые бутылки, пивные банки, стеклотара и прочий ненужный хлам, тут же возвращаются обратно к своим владельцам и даже причиняют некоторым легкие телесные повреждения или вышибают стекла.

С целью изучения данного феномена группа уфологов дня три крутилась вокруг моего дома. Неприятные, скажу вам субъекты: мужики бородатые нечесаные, девки очкастые, ни одной симпатичной — всё норовили ко мне на участок пробраться, да по клубничным и морковным грядкам со счетчиком Гейгера побегать. Но я договорился с одним знакомым киноидом [Note1 - Киноиды — раса разумных собак из мира Харраш] за еду и приятные знакомства с молоденькими пуделихами, поработать на меня какое-то время свирепым Рексом. Помогло, скажу вам, несколько порванных штанов и разодранных юбок быстро охладили исследовательский пыл молодых дарований и отвадили бородато-очкастую банду от моих грядок и плодово-ягодных насаждений.

Завести и выкатить из гаража мою красу и гордость «Москвич-401» одна тысяча девятьсот пятидесятого года выпуска заняло не более пяти минут. Машина, как и большинство моего имущества, досталась мне в наследство от покойных родителей. Москвичок больше пятидесяти лет простоял в гараже, поэтому неплохо сохранился. Заржавел, конечно, но не проржавел, к тому же это вам не какой-нибудь жестяной жигуль массового производства. Это шедевр, хендмейд, сработан с душой, любовью и тщанием из конвертированных в мирную экономику «тигров» и «пантер» немецкого вермахта, а также отечественных «тридцатьчетверок» и «ИСов». Сейчас мне стыдно вспомнить, что в свое время хотел с легким сердцем выкинуть его на свалку.

Целых полгода я холил и лелеял свое сокровище: отчищал от ржавчины, красил, перебирал узлы и агрегаты, заменял безнадежно вышедшие из строя детали.

В этом мне здорово помог опять же, наш Сан Саныч, мужик он хоть и со своими причудами, но насчет всякой машинерии асс из ассов. Это именно он присоветовал использовать энергетический меч, включенный на пониженную мощность, в качестве сварочного аппарата, он также частенько снабжал меня дефицитными запчастями, кои собственноручно изготавливал в мастерской Конторы. Просто так помогал, по дружбе. Вот такой он душевный старикан Сан Саныч, а некоторые его считают нелюдимым букой, зацикленном на своих убойных штуковинах.

Все равно основная доля работ по восстановлению раритета легла на мои плечи. Ко всему прочему я туда пристроил парочку техномагических примочек из все того же конфиската, а также установил кучу разнообразных датчиков, регуляторов, и, конечно же, управляющий ими микрокомпьютер, даже не один, а пару. После подобного тюнинга «Ласточка» моя «затикала» не хуже хваленых швейцарских часов, во всяком случае, на своем штатном сорокасильном движке, две сотни верст в час на прямых участках трассы выдает в легкую, на удивление и зависть многим владельцам навороченных иномарок.

Ой, чего это я расхвастался-то?! Не пора ли на работу, иначе Альмансор за опоздание с меня голову снимет, а заодно и стажеру достанется. Мне-то не впервой, а вот Квагшу обидно будет — не привычный он еще, незаслуженные пендели от начальства огребать.




Глава 2


Старый хрыч купил москвич.

Налетел на тягача — ни хрыча, ни москвича.

    

Быль






А вот и неправильно! Во-первых, свой «Москвич-401» я не покупал, а во-вторых, человек в возрасте сорока двух лет ну никак не вписывается в понятие «старый хрыч» и, наконец, налетел на тягача не я, а тягач, точнее возвращавшийся из столицы после разгрузки «КАМАЗ» перескочил две сплошные линии и со встречной полосы попытался совершить лобовой таран моей «Ласточки». Тоже мне нашелся Гастелло. Ладно, о том, что с нами случилось, расскажу по порядку.

После того, как мы с Квагшем погрузились в мой раритетный шедевр советского автопрома и благополучно выехали на Варшавское шоссе, я изложил ему суть недавнего разговора с Хоросом и о, прямо скажем, весьма необычном задании Экселенце.

— Странно все это, Федор, — буквально озвучил мои мысли стажер. — Масса вопросов возникает…

— Ага, еще мысли разные, — съязвил я. — Ведь ты согласен, что в голове время от времени должны возникать мысли?

— Только не расстраивайся, Федя. — Я совсем забыл, что мой друг эмпат и тонко чувствует состояние души всякой разумной, впрочем, также как и неразумной твари. — А если это был вовсе не Хорос, а кто-то другой?

— Исключено, — категорически возразил я. — Из зеркала торчала именно его голова. М-да, сплошные непонятки. Объяснил бы кто-нибудь, для чего Экселенце эта партизанщина и вообще… Если Земле угрожает столь страшная опасность, почему бы ни организовать соответствующую операцию с привлечением лучших оперов «Линии», спецсредств быстрого реагирования и пресечения?

— Например, Хорос опасается, утечки информации… — начал проявлять эрудицию мой напарник.

— Бесполезно гадать, Квагш, — махнул рукой я. — Мы с тобой придумаем самое логичное из логичных объяснений, а истина вполне может заключаться в том, что Хоросу просто приснился вещий сон, в котором спасать мир должны именно мы с тобой и никто более. Пора бы уже привыкнуть к причудам начальства, поговаривают ему уже больше десяти тысяч лет, у некоторых и за меньший срок мозги ссыхаются до размеров грецкого ореха.

— Ты не прав, Федя, — грудью стал на защиту официального главы земного братства Хранителей Квагш, — мне несколько раз доводилось общаться с Хоросом, уверяю тебя, ни малейших признаков возрастной дегенерации сознания мною отмечено не было.

— Ах да! Я же совсем забыл, что вы у нас дохтур по мозгам! Лекарь душ, так сказать.

В ответ на мою колкость, «дохтур» наградил меня укоризненным взглядом и, как ни в чем не бывало, заметил:

— Смотри на дорогу, Федор, ваши повозки хоть ужасно медленные, при этом крайне неуклюжие, того и гляди, быть беде. — Как вскоре выяснилось, накаркал.

Вообще-то последнее замечание Квагша здорово зацепило мое самолюбие. Я хотел как следует отбрить «знатока и ценителя» скоростей и повозок, но удержался, сообразив, что, по сути, очень мало знаю о том Большом Топком Болоте, откуда Хорос притащил на Землю этого забавного уникума.

— А сами-то вы там у себя на чем катаетесь?

— Мы не передвигаемся по земле как вы, мы летаем по воздуху. Для этого у нас имеются специально выдрессированные крылатые рептилии — блархи.

— И с какой же скоростью перемещаются в пространстве эти ваши рептилии? — Услужливое воображение тут же нарисовало Квагша верхом на некоем подобии трехглавого Горыныча. Я едва не рассмеялся громко и неприлично.

— Так, — мой приятель на мгновение задумался, что-то прикидывая в уме, наконец, выдал: — Ваши сто километров бларх преодолевает за полчаса. Он способен находиться в воздухе без посадки до десяти часов, при этом нести пассажира и дополнительный груз примерно полтонны.

Двести километров в час — оченно даже нехило, да еще с пассажиром и грузом на борту. Не, я определенно начинаю уважать тамошнюю авиацию и разумных лягушек, коим по силам оседлать безмозглых драконов. Однако свои истинные мысли я до поры до времени приберег и вместо дифирамбов отваге и предприимчивости латингов, выдал пренебрежительно:

— Всего-то двести кэмэ в час — не велика скоростенка. Наши гражданские лайнеры летают до девятисот, а о военных аппаратах и говорить не приходится. Представь, Квагш, я могу за сутки долететь до любой точки земного шара.

— А я могу в одно мгновение переместиться в любую точку своего мира посредством… — Квагш выдал на родном языке нечто маловразумительное и довольно длинное, затем смущенно посмотрел на меня и растолковал более внятно: — Короче, Федор, есть у нас такое растение, точнее не совсем растение, а сложный псевдоразумный симбиотический организм. Внешне он выглядит как большой куст. Подходишь к нему, он расступается и оплетает тебя ветвями. Затем ты мысленно представляешь, в каком месте Большого Топкого Болота хотел бы очутиться и «куст» в мгновенье ока выполняет твое желание.

— Удивительно! — только и смог сказать я. Вот уж уел, так уел. Биотехнологии на самом высшем уровне: на драконах летают к ближайшему соседу в гости, а если куда подальше нужно сгонять, у них кусты специальные имеются, способные запросто манипулировать пространством. Интересно, что заменяет им наш привычный Интернет, мобильную связь и прочие средства коммуникации?

Я хотел хорошенько расспросить обитателя продвинутого болота о тамошнем житье-бытье, как нам навстречу, через две сплошных полосы рвануло оскалившееся радиаторной решеткой оранжевое многотонное чудище о шести колесах под названием «КАМАЗ-5410». Восемьдесят километров в час его, плюс сотня моих в сумме сто восемьдесят, приплюсуйте вдобавок к этому наши массы. Нехилый такой ударчик намечается — и нам достанется и ему мало не покажется.

Удивительно, но эта печальная арифметика сама собой сложилась в моей голове и подвигла меня на решительные действия. Мгновенно войдя в ускоренный режим, я резко крутанул рулевую баранку вправо, рискуя зацепить крайне дорогущий «Лексус», следовавший по соседней полосе в одном с нами направлении. «Лексусу», конечно же, досталось, но мгновением позже и не по моей вине. Предпринятые мной действия позволили избежать лобового столкновения с самосвалом, наш автомобиль получил всего лишь скользящий удар в левую скулу задней парой колес. Впрочем, и этого вполне хватило, чтобы москвич отбросило как мячик для игры в пинг-понг на тот самый злосчастный «Лексус», а потом завертело и закрутило в невообразимом хороводе. А вместе с нами завертело и закрутило и «Лексус», и парочку Жигулей, и еще несколько иномарок.

Все это время я активно работал рулем и педалью тормоза, стремясь избежать фатальных для меня и Квагша последствий. Именно потому, что рефлексы мои работали в ускоренном режиме, какое-то время у меня получалось удерживать транспортное средство под контролем. Чудом но мне все-таки удалось предотвратить выезд своего москвича на встречную полосу и пару раз уйти от фатального столкновения с автомобилями, следовавшими в одном с нами ряду.

В какой-то момент педаль тормоза бессильно провалилась до пола и более не желала возвращаться в исходное положение, а потерявшая связь с оборванными тягами рулевая баранка получила возможность без всякого сопротивления вращаться вокруг своей оси. Впрочем, к тому времени мне и другим участникам дорожно-транспортного происшествия все-таки удалось существенно сбросить скорость.

Кончилось все тем, что в капот развернувшегося на сто восемьдесят градусов моего автомобиля гордо въехал уже изрядно потрепанный многочисленными столкновениями с другими транспортными средствами «Форд Фокус». Нас тряхнуло, то, что осталось от красавца-раритета сильно накренилось на бок, но не перевернулось, и мы наконец-то замерли на месте.

— Да, — донесся до моих ушей спокойный голос напарника, — с блархами в моем мире такого не случается. Дерутся, конечно, но только в брачный период. В это время мы на них не катаемся.

Я, конечно же, здорово разозлился, но крыть было нечем, поэтому попросту проигнорировал вполне заслуженную подковырку. Чтобы скрыть смятение, царившее в моей душе, спросил на всякий случай:

— Квагш, ты живой?

— Со мной все в порядке, Федор. — Иного ответа я, в общем-то, и не ожидал — латинги, весьма живучие создания и заживает на них получше, чем на собаках и кошках. К тому же, коль шуточки шутит, значит, живее всех живых.

— В таком случае вылезаем, пока что-нибудь не коротнуло, и вся эта куча металлолома не превратилась в одно большое файер-шоу.

Легко сказать «вылезаем», но как оказалось, дверцы москвича заклинило, и мы со стажером оказались основательно запечатанными внутри. Однако с этой неприятностью Квагш справился в легкую. Потихоньку, чтобы никто из посторонних не заметил, он извлек из кармана свой штатный энергетический меч и ловко рубанул по моей и своей дверям в районе петель и запорных устройств. Парочка легких толчков, и, казалось бы, безнадежно зажатые деформированным кузовом дверцы упали на изрядно разогретый солнечными лучами асфальт.

Лишь выбравшись из салона покореженного автомобиля, у нас появилась возможность реально оценить всю захватывающую масштабность случившегося. В разной степени пострадало не меньше десятка автомобилей.

Что касается моего москвича, он представлял весьма грустное зрелище. Моторный отсек был разбит в хлам, благо движок и прочие тяжелые «потроха» не двинули в салон со всеми вытекающими последствиями, а разлетелись в разные стороны во время моего маневрирования. Задняя часть напоминала гармошку после доброй сельской свадьбы с хорошей дракой. Удивительное дело — лобовое стекло всего лишь слегка потрескалось. Бывают же чудеса! Но самое главное, мы не перевернулись, и в крышу никто не въехал.

Виновник «торжества» КАМАЗ валялся на правом боку посреди трассы. Его водитель — совсем еще молодой парнишка успел выбраться из кабины. Он стоял неподалеку от своего автомобиля и трясущимися руками пытался извлечь сигарету из помятой пачки. У разбитых машин крутились их владельцы и неравнодушные из проезжавших мимо. Кого-то пытались вызволить из железных тисков искореженных транспортных средств, лужицы пролитого на асфальт горючего и разбитые бензобаки поливали на всякий пожарный пеной из штатных огнетушителей. Короче стояла обычная в таких случаях довольно бестолковая суета с криками, матерной руганью и стонами раненых. Справедливости ради, стоит отметить, особенно сильно никто не пострадал. Кому-то садануло по уху или в нос подушкой безопасности — болезненно, но не смертельно. Кто-то во время экстренного торможения крепко приложился лбом к ветровому стеклу или грудью к рулевой баранке — поделом, в следующий раз не станут игнорировать ремни безопасности.

Вообще-то, согласно коварному плану злодейки Фортуны, больше всех должны были пострадать мы с Квагшем. Но, слава Богу, пронесло, даже одежка не помялась и не запачкалась. Воистину повезло так повезло! Я искренне возблагодарил судьбу за то, что находился не внутри какой-нибудь современной «консервной банки», а в солидном и проверенном временем москвиче. Похоже, мой напарник также воздал должное одному из своих бесчисленных божеств — уж больно долго он стоял с закрытыми глазами и беззвучно шевелил губами.

Не дожидаясь, когда Квагш закончит общение с Высшими Силами, я направился к водителю КАМАЗА, чтобы прямо в лицо без обиняков высказать ему все, что я о нем думаю. Но, не дойдя с десяток шагов до перепуганного насмерть парня, почувствовал странный озноб во всем теле и неприятное шевеление внутри черепной коробки, словно какой-то любопытный осьминог запустил туда все свои восемь щупальцев и принялся активно тискать и теребить мозги. Затем на меня обрушилось чувство неизбывной тоски и безысходности, захотелось волком выть.

— Черт! — не удержался я от громкого вскрика.

На меня не обратили особенного внимания, лишь какой-то пробегавший мимо с монтировкой в руках мужчина примерно моего возраста остановился и участливо спросил:

— Братишка, помощь нужна?

— Спасибо, не требуется, — поблагодарил я и на всякий случай отошел на пару шагов прочь от не понравившегося мне места.

Едва я это сделал, неприятные ощущения пропали. Повторил попытку приблизиться к водителю, все вновь возобновилось. Пришлось вторично отступить. Пригляделся и обратил внимание, что суетящиеся вокруг люди непроизвольно стараются обойти опасный участок дороги.

— Слышь, Квагш, тут какая-то хрень непонятная, по мозгам елозит будто серпом по горлу или еще какому чувствительному месту, — поделился ощущениями с подошедшим стажером.

Квагш сделал несколько шагов в указанном направлении, но тут же отскочил и забавно задергал головой.

— Гипноизлучатель… работающий, — ошалело вращая глазами, озадаченно промямлил латинг. — Мощный.

И тут до меня также дошло, что я недавно побывал (по собственной глупости дважды) под воздействием сверхмощного потока заряженных частиц особого свойства, именуемых тахионами. Установки, генерирующие тахионное поле, чаще всего именуются гипноизлучателями, поскольку в зависимости от мощности, модулированная специальным образом волна оказывает эффективное воздействие на психику не только разумных существ, но и животных в самых широких пределах. В данном случае прибор был настроен так, чтобы вызвать у человека острое чувство подавленного состояния и желание совершить самоубийство. Применение тахионных излучателей такой мощности, насколько мне известно, во всех мирах строго регламентировано местными братствами Хранителей, а само существование столь эффективных средств воздействия на психику и вовсе тщательно скрывается от широких народных масс.

— Точно, гипноизлучатель, и как же это я сам не догадался?! — Мы дружно переглянулись с Квагшем, затем одновременно посмотрели в сторону густых зарослей ольшаника, расположенных метрах в двухстах от автотрассы на довольно высоком пригорке. — Кажется, сигнал идет оттуда.

— Больше вроде бы неоткуда, — кивнул головой стажер.

Замаскированный под отрезок ржавой водопроводной трубы гипноизлучатель обнаружился довольно быстро. Кто-то направил его в сторону Варшавского шоссе и примотал к дереву посредством куска изолированного электрического провода. Прибор имел встроенный дистанционный активатор, а также систему захвата цели и её сопровождения. Штука не из дешевых, изготовлена явно не на Земле. Неведомому киллеру не обязательно было находиться в непосредственной близости от прибора. Наверняка где-то поблизости остановлено несколько видеокамер, чтобы контролировать этот участок Варшавки. Все остальное — дело техники. Осуществить столкновение двух автомобилей, взяв под контроль водителя одного из них, задачка из учебника математики за шестой класс средней школы: типа из пункта «А» в пункт «Б» и так далее…

— Ты что-нибудь понимаешь, Квагш? — спросил я, после того как опасный прибор был нами обесточен.

— Думаешь, на тебя охотились? — Вот за что я уважаю своего коллегу: за догадливость и умение делать далеко идущие выводы из, казалось бы, не связанных между собой фактов.

— Не только на меня, но и на тебя, — заметил я. — Поскольку мы с тобой, друг мой разлюбезный, находились в одной лодке, точнее, сидели в одном москвиче. — И вдруг я вспомнил, что Хорос настоятельно просил меня быть внимательным на дороге. Вот же темнило — нет, чтобы прямым текстом сообщить, так, мол, и так, Лист, будет тебе ДТП в таком-то и таком-то месте. А может, и не знал, а всего лишь догадывался. — Эх, жалко «Ласточку» столько на нее сил и средств ухлопал! — с болью в голосе сказал и погрозил кулаком в неопределенном направлении. — Вот доберусь до гадов!..

— Погоди Федя хорохориться! — осадил меня латинг. — Вне всякого сомнения, это не случайная акция. Обидел ты недавно одного оборотня, вот он и решил отомстить. Хотя почерк не очень соответствует. Ликан, скорее всего, прищучил бы тебя где-нибудь в темном углу, нежели стал измышлять столь сложный вариант покушения.

Мне ничего не оставалось, как признать правоту коллеги:

— Согласен, у них на такое мозгов не хватит, к тому же еда зазря по асфальту растечется, а они этого ой как не любят. Гурманы хреновы! Сейчас бы связаться с парой надежных ребят да прошерстить хорошенько местную кровососущую братию, небось, живо сдали бы этого самого Сиига со всеми потрохами! Уж я бы ему бесплатный сеанс акупунктуры серебряными иглами, с последующим массажем осиновой скалкой всей поверхности тела, непременно обеспечил.

— Негуманно как-то, — широко оскалился коллега.

— Зато эффективно, вмиг сдал бы всех прочих своих подельников. Хотя глупо мечтать о несбыточном, — безнадежно махнул рукой я. — Сейчас для нас с тобой самое важное без приключений добраться до Конторы и найти путь-дорожку в Лагор.

Гипноизлучатель демонтировали и от греха подальше утопили в луже грязи, раскинувшейся морем разливанным неподалеку от автомагистрали и не собиравшейся пересыхать, несмотря на небывалую жару. Вообще-то по правилам следовало вызвать оперативную бригаду, но при сложившихся обстоятельствах позволить этого мы себе не могли. Начнутся расспросы: «что, да как?», и погрязнем мы со стажером в безбрежном море объяснительных, рапортов и задушевных бесед с представителями внутренней безопасности. Ладно, вот все закончится, тогда и поставим начальство в известность. Главное, отвести беду от нашего мира. А в том, что беда надвигается действительно нешуточная, я начинаю убеждаться все больше и больше. Одно дело, когда тебе рассказывает страшные истории твое начальство, пусть самое мудрое и компетентное на свете, совсем другое, когда опасность угрожает непосредственно тебе. Оно, конечно, неприятно узнать о надвигающемся Конце Света, но поскольку данная страшилка ну очень уж избитая, к ней поневоле начинаешь относиться не слишком серьезно. А вот когда на фоне все того же неумолимо приближающегося Апокалипсиса опасность начинает угрожать твоей любимой и неповторимой заднице (в широком, разумеется, смысле), поневоле начинаешь относиться к делу со всей возможной серьезностью.

Пока мы со стажером занимались демонтажем чуда враждебной техники, к месту массовой аварии подъехали все потребные по такому случаю службы: спасатели, пожарные, кареты скорой помощи и, разумеется, наша доблестная милиция. Поскольку задерживаться до окончания разборок у меня не было никакого резона, я показал начальнику дорожного патруля удостоверение майора ФСБ (настоящее, между прочим), кратко в устной форме изложил свою точку зрения по поводу произошедшего, оставил для связи номер своего мобильного телефона и, сославшись на беспросветную занятость, немедленно удалился, разумеется, с разрешения офицера милиции.

Первый остановившийся по моей просьбе водитель согласился подбросить меня и Квагша к главному входу в ВВЦ. Бомбила поначалу заломил неоправданную никакими форс-мажорными обстоятельствами цену, но благодаря способности моего товарища убеждать, нам удалось очень быстро умерить неуемный аппетит частника.

По дороге я сначала позвонил на службу. Трубку поднял дежурный регистратор Лева Файнгерц, если точно — Лев Ефимович Файнгерц. Три года назад этот парень приехал из далекого Биробиджана поступать во ВГИК. В киноартисты Леву не взяли по причине невыносимой картавости, несмотря на то, что в приемной комиссии были исключительно «свои люди». Зато Левина картавость не помешала ему стать сотрудником «Линии», разумеется, после соответствующей подготовки. В штате он примерно полгода. Пока визжит от удовольствия (не в буквальном, разумеется, смысле) от переизбытка свежих впечатлений и эмоций. Ничего — скоро пройдет.

— Здрав будь, Красивое Сердце! — я поприветствовал Леву в своей обычной манере.

На что тот также в своей обычной манере обиделся:

— Ну сколько можно говорить, что иностранные фамилии на русский язык не переводятся. Может, хватит издеваться, Лист?!

— Знаю, Лева, читал, люблю, понимаешь, грамматику Розенталя на досуге полистать, но ничего с собой поделать не могу, уж больно красивое у тебя погоняло — Файн Герц.

— Ладно, говори, по какому вопросу звонишь? — вмиг подобрел Лева, слегка вдохновленный моим незатейливым комплиментом, но тут же вновь напустил на себя важности. — Только побыстрее, некогда мне с тобой лясы точить.

Молодо-зелено, проявляют формализм там, где это вовсе ни к чему. Со временем пооботрется, станет нормальным мужиком. Вообще-то парнишка вполне поддается дрессуре — пару месяцев назад мне все-таки удалось отучить его от занудного выканья. Теперь он без всякого смущения обращается ко мне кратко и информативно: Лист или попросту Федор.

— Короче, так, вьюнош, у меня две новости, одна плохая, другая хорошая. С какой начать?

— С плохой. — Я ничуть не сомневался, в том, что в силу национального менталитета Лева так и скажет.

— Разбита в хлам моя «Ласточка», восстановлению не подлежит.

— В аварию что ль попал, Лист?! — испуганно воскликнул Лев и тут же спросил участливо: — Сам-то живой?

— А вот это уже вторая новость, хорошая, — криво ухмыльнулся я, — мне и Квагшу здорово повезло — москвич вдребезги, а на нас ни единой царапины. Короче, так, Ефимыч, докладываешь по инстанции, мол, Федор Александрович Листопад и стажер Квагш задерживаются по независящим от них причинам. Думаю на полчасика, не больше. Кстати, посмотри по каналам МВД все, что касается недавней аварии на Варшавском шоссе в двух верстах от МКАД, если чего нароешь, начальству не торопись докладывать, для начала мне покажешь.

— Есть, сэр! — громко прокартавила трубка, аж в ухе засвербело.

— Не ори ты так громко, службист переделанный! — сказал я и разорвал соединение.

Затем набрал номер мобилы Толяна Привалова, тот самый, по которому он меня приглашал на вчерашние посиделки. Неудобно как-то — вместе бухали до потери пульса, а я еще не позвонил и не справился о здоровье товарища.

В ответ на мой звонок, приятный женский голос сообщил, что вызываемого мной номера не существует. Вот это номер (прошу прощения за тавтологию). Еще вчера Толян звонил на мою мобилу, мы мило беседовали, затем договорились о встрече, а теперь нате вам с кисточкой: «набранного вами номера не существует». Ну ничего, не существует этого номера, зато в нашем распоряжении имеется домашний.

Трубку подняла супруга моего приятеля Лариса. Она сильно удивилась моему звонку — все-таки последний раз мы с ней виделись лет пятнадцать назад, перед тем, как Толян резко пошел вверх по социальной лестнице и, что называется, положил на прежних своих товарищей. Затем горько-горько расплакалась и вывалила на мою бедную голову целую кучу неприятной информации. Оказывается, вот уже как неделю назад на ее дражайшего супруга было совершено вооруженное нападение прямо во дворе их дома. Неизвестный киллер всадил в Толика, точнее господина Привалова едва ли не всю обойму. Мой бывший одноклассник выжил, но с момента обнаружения его недвижимого тела находится в состоянии глубочайшей комы. Насчет ближайших перспектив, относительно здоровья моего друга детства врачи лишь пожимают плечами, мол, мы сделали и делаем все, что в наших силах, остальное в руках Господа Бога.

Опа! Картина Репина Ильи Ефимовича «Приплыли» называется. Мой бывший одноклассник вот уже как неделю пребывает в бессознательном состоянии в реанимационном отделении одной из столичных клиник, а я с ним преспокойно бухаю, изливаю душу, и вообще, раскрываюсь едва ли не по полной. Интересно девки пляшут. Кто же это такой мог быть, очень похожий на моего друга детства? Похожий до такой степени, что я не смог отличить его от настоящего Толяна. К тому же, уж очень быстро я вчера захмелел и отключился. Странно все это.

Вот же вляпался, Федор Александрович. Неужели происки каких-нибудь тайных недоброжелателей? Впрочем, откуда у сотрудника «Линии» с безупречной репутацией (или почти безупречной) могут взяться недоброжелатели. Может быть, кто-то из уличенных в незаконном провозе и распространении запрещенных товаров моих подопечных решил подложить мне свинью таким замысловатым образом? Не, вряд ли, нет никакого резона экспату портить отношение с Хранителями, без риска быть выдворенным за пределы данного мира или огрести еще чего-нибудь похлеще. К тому же, где выгода? Если бы Псевдотолян накачал меня до бесчувственного состояния и выпил всю мою кровушку до капли — вот это была бы месть. На худой конец, опустошил мои карманы: ключи от квартиры забрал, удостоверение майора ФСБ, мобилу с разными полезными «примочками». А так — мило побеседовали, вспомнили молодость и мирно по домам разбежались. Точнее, «по домам» разбежался только я, неведомый незнакомец скрылся в неизвестном направлении.

Выразив искреннее сожаление по поводу случившегося несчастья и клятвенно пообещав перезвонить на днях, я попрощался с Ларисой. А сам крепко призадумался.

Куда ни кинь, сплошные непонятки. Если бы вчера со мной в ресторане был замаскированный псевдоплотью под Толика «чужой», я бы влет его вычислил и сдал куда следует. Даже сейчас после обрушившегося на мою голову печального известия, я готов поклясться в том, что провел прошлый вечер в обществе закадычного кореша друга детских игрищ и забав верного соратника по всякого рода отчебучкам и хулиганствам.

Промаявшись какое-то время в безрезультатных умственных потугах, в конце концов, махнул рукой, мол, рано или поздно все и так станет ясно.

На Садовом кольце в районе Таганской улицы мы основательно застряли в безнадежной как сама безысходность дорожной пробке и вынуждены были отказаться от услуг частника. Чтобы не обижать человека, я расплатился за всю поездку полностью. После чего я и мой напарник проследовали к ближайшей станции метро.

По дороге поделился с Квагшем свежей информацией. Стажер также как и я был в полном недоумении и высказал несколько оригинальных версий по этому поводу. Однако все они были настолько нереальными, что даже не стану их озвучивать.

От станции метро Таганская до Проспекта Мира добрались без происшествий. На платформах, эскалаторах и в переходах как обычно по утрам в будние дни было многолюдно. Вообще-то я не всегда добираюсь до места службы на автомобиле, поэтому, в отличие от некоторых не в меру заевшихся земляков, прекрасно ориентируюсь в столичной подземке. Отныне, в связи с потерей персонального транспортного средства, мне и вовсе придется пользоваться общественным транспортом или услугами частных извозчиков.

Постепенно мои думы вновь закрутились вокруг недавно потерянного четырехколесного друга. Так или иначе, москвич восстановлению не подлежит, а без машины, как без рук, значит, в самое ближайшее время следует посетить какой-нибудь автосалон и приобрести что-то более или менее приличное. Я принялся мысленно сравнивать достоинства и недостатки тех или иных марок автомобилей.

Вообще-то человек я хоть и не богатый, но не особенно-то и бедный. Свои скромные сбережения держу в одном из банков Лагора в твердой лагорийской валюте. Уверяю, что это единственное известное мне место во всей многообразной Вселенной, где на твой счет действительно капает реальный процент. К тому же я не мот, впрочем, и не скопидом также. Зарплаты мне вполне хватает на безбедную жизнь и даже остается. Имеются кое-какие левые приработки, но об этом предпочту не распространяться. Покупать супер-пупер навороченный кар я, конечно же, не собираюсь, но что-нибудь скромное и достойное вполне могу себе позволить без особого напряга.

Меня так и подмывало обсудить эту тему, хотя бы со стажером, хоть он в плане автомобилей, что называется, ни бум-бум. Ладно — решил для себя — освобожусь, с Сан Санычем эту тему обмозгуем. Уж он-то непременно что-нибудь да присоветует.

На платформе станции Проспект Мира было не то чтобы уж очень многолюдно, но народу хватало. Мы с Квагшем стояли у самого края в ожидании электропоезда, следовавшего в направлении станции метро ВДНХ. Из темного зева тоннеля уже показалась пара ярких огней, в этот момент я ощутил чувствительный толчок в спину, и тут же краем глаза отметил фигуру шарахнувшегося прочь незнакомого мужчины. Я не успел рассмотреть ни его лица, ни во что он был одет, но то, что это был мужчина, и что это именно он подло толкнул меня в спину, я был абсолютно уверен.

По замыслу этого человека я должен был кубарем скатиться прямо под колеса подъезжавшего поезда со всеми вытекающими последствиями. Но он не учел одно обстоятельство — рядом со мной находился верный стажер. Если бы моей жизни не угрожала столь очевидная опасность, вряд ли покушавшийся на мою жизнь тип сумел ускользнуть. При всей своей внешней неуклюжести (можете поверить на слово) латинги, по необходимости, умеют быть очень проворными. И Квагш с честью доказал это. Он успел ухватить меня за брючной ремень и буквально выдернул из-под фатального удара пронесшегося в считанных сантиметрах от моей головы электровоза. Я даже успел отчетливо рассмотреть бледное лицо машиниста с широко распахнутыми от ужаса глазами. Единственное, чего я не успел, это испугаться. Вообще-то перепугался и очень сильно, но чуть позже, находясь уже в вагоне, после того, как отчетливо осознал, чем для меня все могло бы закончиться.

Придя в себя, я от всего сердца поблагодарил стажера, а впредь дал зарок не расслабляться и со всем тщанием контролировать окружающую обстановку. Хорошо, что всего лишь попытались под колеса поезда сбросить, могли запросто и перышко под ребро засунуть, ядом мгновенного действия смазанное, и пальнуть из волыны с глушителем, и еще кучу всяких смертельных пакостей супротив моего здоровья измыслить.

Наконец электропоезд с металлическим свистом подкатил к платформе станции ВДНХ, о чем немедленно доложил приятный женский голос. К тому времени я успел окончательно прийти в себя и был готов даже к самым неожиданным поворотам судьбы.

К счастью никаких неожиданностей с нами более не случилось. Мы без приключений выбрались из метро. Спокойно протопали мимо недавно отреставрированного и вознесенного на новый постамент знаменитого монумента работы Веры Мухиной. Без эксцессов миновали турникет главного входа в выставочный комплекс.

Все это время мы не проронили ни слова. О чем думал Квагш мне неизвестно. Моя же голова была занята анализом последних событий.

По натуре я педант, всегда стараюсь содержать в порядке и вещи, и мысли. Может быть, именно по этой причине до сих пор так ни разу и не был женат. Вообще-то я никогда не причислял себя к славной когорте убежденных холостяков, женского пола не чурался и не чураюсь. Пару раз даже подумывал сделать предложение руки и сердца, но как-то не сложилось. Одна кандидатка на роль моей супруги ушла к более успешному и состоятельному, вторая — принялась искоренять мои «недостатки» с такой энергией, что в один прекрасный момент мне пришлось самому расстаться с ней. После столь неудачных экспериментов матримониального свойства, я начал внимательнее присматриваться к женщинам и в конечном итоге обнаруживал какой-нибудь поначалу скрытый от глаз изъян. Так и дожил до сорока двух лет в поисках идеала.

Откровенно говоря, в данный момент моя голова была занята не умозрительными построениями идеального женского образа, а несколько иными, более приземленными вещами. Я не сомневался в том, что вчерашняя пьянка в компании неведомого мне человека (человека ли?) и странные события сегодняшнего утра, суть звенья одной цепи. Ясен пень, меня пытаются устранить, но как-то уж очень топорно, неуклюже. Не проще было бы вместо гипноизлучателя шарахнуть по моей машине из ручного противотанкового гранатомета? Также непонятно для чего приходил ко мне сегодня ликан и сулил златые горы, если прошлым вечером мог преспокойно открутить мне голову и вдоволь насладиться горячей кровушкой и вкусным мясом? И что это, в конце концов, за покушение в метро? Видимость одна, а не покушение. Короче, если бы очень хотели, непременно устранили бы. А если не устранили, значит, не очень-то хотели, скорее всего, попросту запугивали.

Да и сам Хорос хорош — навел тень на плетень, спихнул всё на наши с Квагшем хилые плечи, вместо того чтобы привлечь к операции лучшие силы «Линии», а сам удалился в сторонку. Тоже мне полубожественная сущность, Понтий Пилат доморощенный — типа, пардон, я умываю руки. Миру грозит опасность, а он, видите ли, ограничен какими-то маловразумительными табу. Хотя бы к тем же Инквизиторам Лагора обратился. Уж эти решили бы проблему намного эффективнее и быстрее, нежели вся земная служба «Линии».

Нет, что-то в этой головоломке не очень срастается. Похоже, Главный Хранитель чего-то недоговаривает, иначе говоря, либо пытается использовать меня и Квагша в какой-то известной одному ему игре в качестве разменной фигуры, либо держит за туза в рукаве. От Экселенце всякого можно ожидать.

Вообще-то сейчас я мысленно грешил на Главного Хранителя. Оснований подозревать Хороса в чем-то неблаговидном у меня не было. Этот своих не сдает и на моей памяти еще ни разу никого специально не подставил. Были, конечно, провалы операций, даже с фатальным исходом, но чаще всего из-за глупости или самонадеянности (что, по большому счету, эквивалент все той же глупости) самих исполнителей. В таком случае, для чего весь этот маловразумительный кордебалет со стрельбой из гипноизлучателя, невнятными угрозами, коварными толчками в спину и грандиозной пьянкой неведомо с кем?

Окончательно запутавшись в своих рассуждениях, я поделился означенными соображениями со стажером. Неисправимый прагматик Квагш лишь пожал плечами и сказал:

— Не бери в голову, Федор, начальству виднее. Мы с тобой существа подчиненные, что прикажут, то и должны делать.

— Ага, не бери в голову?! — возмутился я. — А если прикажут коня на скаку остановить, или в горящую избу без спецсредств войти?! Не, я не русская баба, я всего лишь русский мужик и на такие подвиги не способен.

— Не волнуйся, Лист, начальству наш внутренний потенциал известен лучше чем даже нам самим, на то оно и начальство, поэтому, вопреки твоему излюбленному выражению, прыгать выше задницы нас с тобой никто не может заставить. И если нам поручили задание, прежде всего, следует исходить из того, что оно нам по силам.

— Мне бы твой оптимизм, — недовольно проворчал я. Вообще-то я ничуть не обижался на товарища, более того, в его словах присутствовала изрядная толика здравого смысла. Конечно, обладая всей полнотой информации, Хоросу проще, фигурально выражаясь, двигать фигуры на шахматной доске, но поставьте себя на место какой-нибудь пешки, чье поле обзора крайне ограничено, и вам станет понятно мое состояние. — Ладно, Квагш, с божьей помощью как-нибудь прорвемся.

Куда прорвемся и для чего, я не пояснил — мой друг из Большого Топкого Болота достаточно времени провел в нашем мире, чтобы научиться разбираться в определенной специфике некоторых особенностей «великого и могучего». К тому же мы уже подошли к входу в павильон «Космос», который также известен как павильон № 32.

После нещадной уличной жары было приятно оказаться в тени огромного арочного зала с застекленной крышей. Этот павильон был построен в конце тридцатых годов в качестве очередной политической фиги загнивающему капитализму. Двадцать лет назад это место полностью соответствовало своему названию. Здесь были и Луноход, и скафандр Гагарина и макеты спутников Земли, спускаемых аппаратов, и множество фотографий. Постепенно все это куда-то подевалось, и в наше прагматичное время, в полном соответствии с расхожей пословицей насчет не терпящего пустоты свята места, здесь появились шумные торговцы семенами, рассадой, саженцами деревьев и кустарников и, конечно же, шаурмой и беляшами, куда же без пищи-то плотской.

Не обращая внимания на бурно обсуждающих очередную бесконечную «Санта-Барбару» торговок и хмурых кавказских джигитов, хлопочущих над своими грилями, мы проследовали в самый конец павильона. Затем как ни в чем не бывало, прошмыгнули в одно из подсобных помещений с табличкой на двери: «Посторонним вход воспрещен!». Предупреждение, на мой взгляд, избыточное — никого из посторонних дверь все равно бы не пропустила, более того для непосвященных ее попросту не существовало, поскольку вход, на всякий случай, был защищен мощным заклинанием отвода глаз. Чтобы увидеть дверь и проникнуть внутрь, необходимо обладать специальным допуском. Я и мой спутник такими допусками обладали. Даже для каждого сотрудника «Линии» дверь не только выглядела по-разному, но и работала в своем особом режиме. Насколько мне известно, Чигур и Хорос через свою моментально попадают в приемную. Мне и Квагшу для окончательной идентификации наших личностей предстояло пройти так называемое Чистилище.

Проникнув внутрь Чистилища, мы оказались в облицованной кафелем и зеркалами ярко освещенной люминесцентными лампами комнате. Здорово смахивает на общественный туалет в каком-нибудь аэропорту, вот только кабинок, писсуаров и прочей специфической атрибутики здесь не наблюдалось. Далее мы с напарником подошли к одному из зеркал от пола до потолка. Я приложил ладонь к определенному участку стены. С четверть минуты ничего не происходило, но вскоре зеркальная плоскость потеряла свою материальную непреодолимость, и замерцала бирюзовым светом, как бы приглашая долгожданных гостей войти внутрь.

Мы так и поступили. Сначала внутрь ступил я, а вслед за мной стажер.




Глава 3


На деда, несмотря на весь страх, смех напал, когда увидел, как черти с собачьими мордами, на немецких ножках, вертя хвостами, увивались около ведьм, будто парни около красных девушек; а музыканты тузили себя в щеки кулаками, словно в бубны, и свистали носами, как в валторны. Только завидели деда — и турнули к нему ордою. Свиные, собачьи, козлиные, дрофиные, лошадиные рыла — все повытягивались и вот так и лезут целоваться. Плюнул дед, такая мерзость напала!

    

Н.В. Гоголь









Как-то во время одного корпоративного застолья Альмансор поведал мне о том, что любимый мной Николай Васильевич во времена своей юности был кандидатом в Хранители. До сих пор мало кому известен тот факт, что после Полтавского периода своей жизни будущий создатель бессмертной поэмы провел в Москве целый год. Вполне естественно, что по долгу службы ему неоднократно доводилось встречаться, что называется, тет-а-тет с выходцами из иных миров. Однако по причине деликатного устройства нервной системы, будущий классик так и не сумел преодолеть врожденного страха перед чужими. Кончилось все тем, что высокая комиссия во главе с Хоросом забраковала юношу. Как водится в таких случаях, неудачливому кандидату стерли память, вложили в голову ложные воспоминания и отправили в Санкт Петербург на вольные хлеба, даже деньжат подкинули. Вот только не пошли на пользу ему эти денежки — проигрался в пух и прах. Впрочем, нет худа без добра, в последствии на основании собственных впечатлений и приобретенного опыта он написал своих чудеснейших «Игроков».

Приехал молодой Гоголь с обновленной памятью и душевной травмой от проигрыша в тогдашнюю столицу Российской империи и начал ваять свои бессмертные творения. А когда «Вечера на хуторе» вышли в свет, наши аналитики и скумекали, что малость не доработали. Пришлось по новой «вправлять мозги» юноше, вот и довправлялись — вместо веселого жизнерадостного хохла получили какого-то угрюмого чахоточного богоискателя и юдофоба. Зря в голове у человека копались, перебдели, а дело-то выеденного яйца не стоило — никто из непосвященных даже подумать не мог, что Гоголь писал своих чертей буквально с натуры.

Вот так оно иногда бывает.

Что же касается меня, я никогда не страдал ксенофобией и к чужим отношусь вполне нормально. Есть, конечно, особые предпочтения, например гемофагов я не жалую, вовсе не за то, что они питаются человеческой кровью. За удовольствие они готовы платить, и платят звонкой полновесной монетой, а добровольцев в нашем мире вполне достаточно, чтобы обеспечить всех приезжих гурманов достаточным количеством даже резус отрицательной четвертой группы — самой востребованной группы крови. Не люблю их за то, что ведут себя уж слишком нагло, примерно как американские солдаты и наши обожравшиеся халявной выпивкой туристы за границей. Буянят, без причины цепляются к мирным гражданам, подкатывают к бомжам и проституткам с заманчивыми предложениями определенного свойства, нарушая тем самым монополию «Линии» на торговлю кровью. Они нарушают, а мне и моим коллегам приходится расхлебывать и устранять последствия во избежание, так сказать, общественного резонанса.

Толи дело киноиды. Милейшие добрейшие открытые для контакта существа. Кроме секса в голове ничего. От наших помойных шавок ну просто без ума. Говорят, что только на Земле самые лучшие во Вселенной красотки и красавцы. На любой вкус. К тому же бабки немереные отстегивают на организацию приютов для бездомных собак, вакцинацию и стерилизацию и на поддержку движения в защиту животных. Молодцы, все-то у них продумано и никаких с ними проблем.

Об арахнидах и рептилиях ничего особенно плохого сказать не могу. Эти не частые гости в нашем мире. А если посещают, ведут себя тихо без ненужного выпендрежа. Впрочем, был лет десять назад неприятный инцидент с одним разумным пауком, увидел в гостиничном номере «России», как уборщица расправляется с его мелким земным собратом, и съехал с катушек от волнения. Короче, девицу в конечном итоге, вызволили из паучьего кокона, и антидот успели ввести — выжила красавица. Память ей подкорректировали, так что обошлось без ненужной шумихи. Нарушителя депортировали без права посещения Земли. А девушка потом умудрилась выскочить замуж за пожилого английского лорда, и стала то ли графиней, то ли герцогиней. Сразу после свадьбы молодые подались на Туманный Альбион, с тех пор никто из сотрудников «Линии» ничего о них не слышал.

После этого случая, я часто задавался вопросом: «А не оказал ли столь положительное влияние на судьбу девушки тот самый злосчастный укус чокнутого арахнида?». На первый взгляд, данная гипотеза кажется безумной, но кто знает, кто знает…. Ведь встреча с выходцами из иных миров оказала влияние на судьбу Гоголя не самым положительным образом. Интересно, а как бы повел себя на его месте Александр Сергеевич Пушкин?

Итак, я и мой товарищ Квагш, замаскированный под знаменитого на всю страну продюсера оказались в святая святых «Линии». Кто-то называет это место Малым Перекрестком Миров (большой Перекресток — Лагор), кто-то — Перевалочным пунктом, или Межмировым вокзалом. Для меня это Перепутье — лаконично и красиво.

На самом деле Перепутье не принадлежит в полной мере ни к нашему миру, ни к какому-либо иному. Это относительно небольшой трехмерный объем, изолированный от бесконечного пространства нашей вселенной и в то же время являющийся неотъемлемой частью именно нашего пространственно временного континуума. Вообще-то я опер и не силен в теории субпространственных локаций, поэтому за более подробными разъяснениями обращайтесь к Хоросу, Альмансору, на худой конец, к молодым мозголомам из отдела нелинейных пространственных преобразований. Хотя к последним обращаться все-таки не советую. За консультацию сдерут не меньше литра спирта, а как вмажут, так начнут нести такое, что у вас от всей этой научной замудрени голова пойдет кругом, могут и вовсе научный диспут с мордобоем учинить. Фанатики неугомонные. Уж лучше к Хоросу или Альмансору. Вот только шибко занятые они и свое драгоценное время очень ценят.

В двух словах, Перепутье это одновременно и вокзал для прибывающих и убывающих пассажиров, и таможня, и зона абсорбции для иномирян и еще много чего всякого разного. Но самое главное, здесь находится главный офис «Линии» и, конечно же, наиболее важные отделы и подразделения самой законспирированной на Земле организации.

Из людей здесь имеют право находиться только посвященные в Хранители, а что касается туристов, они по большей части, на Перепутье надолго не задерживаются, получив обязательную для ношения псевдоплоть и пройдя ускоренный курс адаптационной гипнопедии, отбывают в Большой мир. Лишь прибывшие по обмену из других миров стажеры и прочие прикомандированные, бывает, задерживаются на Перепутье на долгие годы, а некоторые и вовсе приживаются на Земле. Единственными существами (кроме людей и лагорийцев, разумеется), не нуждающимися в ношении личины, являются киноиды, коих при встрече не всякий спец способен отличить от обыкновенных бродячих дворняжек. Так что мой совет особо отъявленным собаконенавистникам: оставьте свои козни против несчастных зверушек — нарветесь ненароком на какого-нибудь наследного принца Вуки-Пуки, огребете, мало не покажется.

Кстати, а вот тот самый киноид Вуки-Пуки, из загадочного мира Хараш, легок на помине. Этот, внешне похожий на мастино неаполитано миляга и есть тот отчаянный парень, что пару лет назад весьма успешно защищал мой участок от вторжения наглых уфологов. Бежит навстречу, виляет хвостиком, никакого в нем монаршего величия — чисто шалопай малолетний. Здесь уже как лет пять околачивается, якобы по обмену опытом. Чем на самом деле занимается, знает лишь Хорос и его непосредственный куратор. На мой взгляд, просто бездельничает: и по помойкам шляется, в собачьих свадьбах самое активное участие принимает. Не исключено, что я заблуждаюсь, вполне вероятно, он проводит какие-то известные лишь кучке избранных научные изыскания.

— Привет, Лист, привет, Квагш! — голосовые связки киноидов не очень приспособлены к человеческой речи, поэтому слова из его глотки вылетали рубленные и рычащие: «пр-р-рвет Лст, пр-р-рвет Квгш-ш!».

— И вам не хворать, ваше наследное велико! — ответил я в слегка выспренней манере.

— Здорово, Вуки-Пуки! — радостно заулыбался мой напарник.

— Ну рассказывай, принц, что тут нового без нас приключилось? — не сбавляя скорости мы продолжили движение в направлении сектора № 13, где, собственно располагался отдел, возглавляемый стариной Альмансором, под эгидой которого вот уже на протяжении почти двух десятилетий (за вычетом двух лет службы на таможне) я имею честь стоять на страже мира и труда, охранять покой и сон мирных граждан, и так далее в том же духе…

— Хорос снова куда-то запропастился, — первым делом доложил Вуки-Пуки. — Никого не предупредил. Между прочим, у меня сегодня с ним должна была состояться важная беседа. Нехорошо поступает, я все-таки не какой-нибудь шелудивый пес, а особа королевских кровей. — Сказал и подозрительно покосился на небольшую разношерстную и очень шумную толпу у регистрационной стойки то ли только что прибывших в наш мир туристов, то ли уже убывающих.

Чужаки были в своем естественном обличье, отчего происходящее более всего напоминало сценку из какого-то мультика из жизни зоопарка. На ум тут же пришло детское похабное: «рано утром встали звери, потянулись…» дальше продолжать не стану, из соображений цензурного свойства, кому оно надо, продолжение в Интернете сам надыбает, сейчас там можно найти все, что угодно, прям кладезь мудрости.

— Не расстраивайся Вуки, — я как мог, стал успокаивать киноида, — сейчас у Хороса дел по самые гланды — ежели, конечно, таковые у него вообще имеются. Незапланированные, так сказать, форс-мажорные обстоятельства.

— Ну и глупый ты, Лист, — громко фыркнул Вуки-Пуки, — разве форс-мажор запланированным бывает?

— И то верно, — тут же согласился я, а про себя удовлетворенно отметил, что настроение приятеля заметно улучшилось.

— Ну ладно, я побежал, — вильнув хвостиком, напустил на себя занятости киноид, — пойду, проверю еще разок статистические данные своего отчета. — Пока!

Мы также с ним попрощались. А после того, как Вуки-Пуки, помахивая хвостиком, скрылся за ближайшим поворотом, понимающе и даже сочувственно переглянулись. Общеизвестно, что у одной сотрудницы имеется белоснежная красавица пуделиха, с которой та не расстается даже на работе. Так вот Вуки-Пуки давно и безнадежно в нее влюблен (не в сотрудницу, разумеется, — в пуделиху), поэтому каждую свободную минутку использует для того, чтобы хотя бы одним глазком взглянуть на предмет своего воздыхания.

— Ну что с твоей «Ласточкой», Федор? Сами-то как? — Были первые слова, услышанные нами от маявшихся в курилке от безделья коллег.

Вот же болтун этот Лева! Сказано было, доложить по инстанции, а он взял и растрепал на всю ивановскую. Теперь отбоя не будет от сочувственных охов и ахов. Не люблю я повышенного к своей персоналии внимания, тем более, мне и Квагшу нужно каким-то пока неведомым образом, минуя официальные каналы, попасть в Лагор. Ох уж мне эти начальнички — горазды на всякие невыполнимые задания.

— В хлам, — я безнадежно махнул рукой, — восстановлению не подлежит.

В ответ, как собственно и ожидалось, раздались сочувственные охи и ахи, да еще ценные советы, как объегорить страховую компанию на предмет извлечения максимальной финансовой выгоды от случившегося. Кто-то из сердобольных товарищей, даже протянул мне сигарету, но я категорически отказался. Бросаю. Точнее стараюсь избавиться от пагубной привычки, не помню уже в который раз за двадцать два года своего стажа курильщика. Вот и вчера, несмотря на настоятельные уговоры Толяна (тьфу ты!.. совсем запамятовал, что это был не какой не друг детства, а некто неизвестный) выкурить по «трубке мира», отказал себе в этом сомнительном удовольствии. Отчего сегодня испытываю чувство глубокого удовлетворения и уважения к себе, любимому — не сдался и не поддался, а ведь как хотелось, словами не описать.

Лева Файнгерц встретил меня печальным взглядом своих черных как ночь глаз, отчего мой воинственный запал тут же куда-то испарился.

— Ну как ты, Федор, а ты Квагш? — поинтересовался Лев и тут же без перехода предложил: — Может чайку или кофею? Все равно начальство на совещании у первого зама, раньше чем через полчаса не освободится.

Первым замом Главного Хранителя неофициально считается Чигур Владимир Иванович. Доверяет ему Хорос, как самому себе. И посадил рядом с собой, чтоб, значит, всегда под рукой был.

— Это хорошо, что на совещании, — тихо пробормотал я, — в таком случае, я, пожалуй, прогуляюсь. А ты — я взглянул на стажера, — будь другом, посмотри по базе все, что касается Привалова Анатолия Николаевича сорока двух лет от роду, уроженца Южного Бутова: работа, досуг, личные связи, любовницы и так далее. Особенно обрати внимание, с кем тот встречался за последние два месяца. Короче, полная разработка. Все понятно?

— Сделаем, босс, — широко улыбнулся Квагш и, не теряя времени, направился на свое рабочее место.

Затем я воззрился на дежурного и с видом Верховного Инквизитора спросил:

— Что нарыл по поводу автокатастрофы на Варшавке?

— Есть одно интересное видео, Лист. Хочешь посмотреть? — Лева склонился над своим компьютером и виртуозно забегал пальцами по клавиатуре, а я тем временем зашел ему за спину, чтобы экран монитора оказался в поле моего зрения. — Там неподалеку установлена видеокамера ГИБДД, и этот участок дороги вместе с ближайшими окрестностями неплохо просматривается.

После этих его слов на экране появилось изображение приличного участка Варшавского шоссе, за несколько минут до аварии, о чем однозначно свидетельствовал таймер внизу экрана. Поток машин, движущихся в сторону Москвы, был намного плотнее следующего в противоположном направлении. Видеокамера оказалась современная с хорошим разрешением и широким полем обзора, поэтому свой москвич и злосчастный КАМАЗ я заметил практически одновременно. Далее случилось то, что я уже пережил, только наблюдать за этим со стороны было значительно ужаснее, чем, находясь в самом центре событий. Вот грузовик резко вильнул в сторону моего москвича, Я среагировал и начал уходить вправо. Водила КАМАЗа, кажется, также опомнился и начал крутить баранку в противоположную от встречки сторону, но куда там, такая махина. Дальше удар задней парой колес по левой скуле моей «Ласточки». Москвич начинает нещадно крутить, мы бьем «Лексус», потом цепляем «Форда», далее в процесс втягиваются все новые и новые транспортные средства. Из развороченного капота моего раритета в разные стороны летят сорванные со своих мест детали. Хорошо, что следом за нами не шла груженая чем-нибудь тяжелым фура. Наконец КАМАЗ опрокидывается на бок. В нас в последний раз врезается «Форд-Фокус», и все замирает. Короче, страшно, аж жуть! Отчего-то не верится, что из такой катавасии мы с Квагшем смогли выбраться целыми, невредимыми, ничуть не помятыми и даже в незапятнанных одеждах. Дас ист фантастиш!

— Десять секунд, — покачал головой я и достал из кармана носовой платок, чтобы утереть пот со своего лба.

— Что десять секунд, — не понял Лева.

— Ровно десять секунд нас с Квагшем крутило и вертело в этой мясорубке, — пояснил я, — и каждая из этих десяти секунд могла стать для нас последней. А все благодаря… — Я не довел начатую мысль до логического завершения, поскольку мой взгляд упал на тот самый, с позволения сказать, лесок, в котором мы со стажером обнаружили гипноизлучатель, и меня осенила одна блестящая, на мой взгляд, идея. — Лев, будь другом, сделай доброе дело. Нужно отмотать запись назад в покадровом режиме с интервалом в пять минут.

— Нет проблем, Федор.

Длинные музыкальные пальцы (из Левы в полном соответствии с национальной традицией когда-то пытались выпестовать великого пианиста) вновь застучали по клавиатуре. И вскоре события на экране понеслись в обратном направлении. С минуту ничего интересного для меня там не наблюдалось, но в какой-то момент я заметил шевеление в кущах и попросил дежурного отмотать еще чуть-чуть назад и продолжить демонстрацию в обычном режиме.

И вот, что мы увидели: к месту будущей аварии подкатил внедорожник из которого вылезло пятеро, внешне похожих на людей существ. Затем из багажника автомобиля была извлечена знакомая нам с Квагшем «водопроводная труба» и сумка с неведомым содержимым. Впрочем, догадаться, что в ней находится, было не так уж сложно. Скорее всего, та самая видеоаппаратура, с помощью которой злоумышленники собирались контролировать данный участок Варшавского шоссе. Я посмотрел на бегущие внизу экрана цифры и сделал вывод, что излучатель был установлен примерно за три часа до аварии. Подстраховались, гады на случай моего отказа от сотрудничества.

Дальнейший просмотр видеозаписи не имел для меня уже никакого смысла.

— Спасибо, Лев! — искренне поблагодарил я парня и обратился к нему с еще одной просьбой: — Ты вот чего, не мог бы установить для меня личности тех ребят из внедорожника?

— В легкую, — самодовольно напыжился Лева. — Зайди через полчасика, получишь полное досье на каждого. — И сразу же с обычным фанатизмом компьютерного гения забыл обо мне и с головой погрузился в проблему, бормоча еле слышно себе под нос: — Щас, мы номерочек срисуем, потом пробьем по базе…

Убедившись в том, что Лев Ефимович на полном серьезе отнесся к моей просьбе, я покинул юное дарование с намерением навестить Сан Саныча, нашего самого главного оружейных дел мастера и вообще по жизни весьма толкового человека.

Это был пожилой мужчина. Не высок, коренаст. Всегда в толстенных очках, хотя по его же словам Хорос не раз предлагал избавить его от старческой дальнозоркости. Бороды на моей памяти не носил, но усы были всегда при нем, короткие седые жесткие, будто щетина платяной щетки.

Саныч, облаченный в синий рабочий халат до перестроечного образца, как обычно пребывал в своей мастерской в окружении разного рода станков, станочков и прочего инструментария, а также развешенных по стенам убойных приспособлений. Он сидел за столом, пил вприкуску с коричневым сахаром чай из двухсот пятидесяти граммового граненого стакана в алюминиевом подстаканнике и мысленно витал в каких-то неведомых мне Эмпиреях.

— А это ты, Федор, рад тебя видеть! — Завидев меня, Сан Саныч тут же вышел из состояния медитативного транса. — Проходи, дорогой, присаживайся. Чайку тяпнешь? С мятой и зверобоем.

Я приземлил свою задницу на прочный деревянный табурет армейского образца с дыркой в центре сидения.

— Наливай, Саныч. — И в сердцах добавил: — Вообще-то сейчас впору водочки дерябнуть, жаль нельзя.

— Ежили хочешь, можно организовать и водочки, — улыбнулся главный оружейник и, посмотрев на меня, добавил: — У меня как раз имеется.

Еще бы у него не имелось. Поди, не одна поллитровка в загашнике припрятана. Народ к нему обращается со всякими просьбами, подчас личного характера, мол пособи, Сан Саныч. Тот не отказывает. А народ у нас воспитанный, вот и благодарят, кто чем богат: кто из таможенного конфиската чего подбросит, кто с пузырем заявится. Денег не предлагают, потому, как, мастер-оружейник их не берет принципиально, хотя и спиртное, по большому счету, не употребляет, исключительно по великим праздникам и в мизерных дозах.

— Не, сейчас не могу, — отказался я, — дела, понимаешь. А вот чайком побалуюсь.

— Лады, не настаиваю, к тому же утро на дворе. — Сан Саныч плеснув из чайника в стоявший тут же на столе второй стакан в таком же, как у него подстаканнике и, протягивая мне, как бы, между прочим, поинтересовался: — Ну что там у тебя случилось? Рассказывай!

— Значит, о моей беде тебе еще не доложили, — сделав первый глоток, констатировал я.

— Занят был — одну штуковину до ума доводил, поэтому дверь держал на запоре и никого к себе не пускал.

— Короче, капец моей «Ласточке» наступил.

— Как это капец? — заинтересованно воззрился на меня тот.

— А вот так, — и я кратко без излишних подробностей поведал приятелю о том, что случилось со мной и стажером по пути на работу.

— Жаль, Федь, твоего москвичонка, таких сейчас по пальцам пересчитать. Сочувствую, паря, откровенно сочувствую. Хотя, если подумать, не родной он для русского человека — Опель Кадет конца тридцатых, то ли дело Победа…

Последняя фраза оружейника была неуклюжей попыткой хоть как-то меня утешить. Я это понял и оценил:

— Спасибо, Саныч, только я уже вполне смирился с потерей, к тому же голова цела и остальное тело также не пострадало. Вообще-то я к тебе не искать утешения пришел, а совсем по другому вопросу. Можно сказать, за консультацией.

— А вот это завсегда, пожалуйста! — встрепенулся мастер. — Излагай проблему!

Уважаю Сан Саныча за душевную широту и постоянную готовность прийти на помощь товарищу. И отчего это некоторые считают его нелюдимым букой — милейший, добрейший человек.

— Короче так, мне нужен пространственный демпфер-компенсатор. Помнится, ты хвастался, что у тебя имеется таковой в загашнике.

— Был, да сплыл, — смущенно развел руками оружейных дел мастер и пояснил с болью в голосе: — На днях «опричники» вломились, весь неучтенный конфискат подчистую вымели, обещали Хоросу заложить. Да бог с ними, не посмеет Мартын меня сдавать, кишка тонка, да и Чигур не даст в обиду. Владимир Иваныч мужик хоть и крутой, но справедливый, с понятием.

Опричниками за глаза и не только мы именуем сотрудников отдела собственной безопасности «Линии», а их главного начальника Семена Мартиновича Караваева — вовсе не Малютой Скуратовым, что было бы вполне естественно, а отчего-то Мартыном, а еще Борманом. Воистину неисповедимы пути мудрости народной.

— Жаль.

Отодвинув в сторонку пустой стакан, я хотел уже выйти из-за стола, но Сан Саныч посмотрел на меня с хитрецой во взгляде и как бы, между прочим, поинтересовался:

— В Лагор что ли решил прогуляться тайно?

— Как бы тебе сказать… — Я на ходу начал придумывать какую-нибудь убедительную отмазку, но тот махнул рукой, дескать, не трудись.

— Ты это, паря, вместо демпфера попробуй человечка задействовать, чтобы он на себя отдачу принял. Я бы и сам подсобил, но работы завались.

Тоже мне идею подкинул, как будто я и без него не знаю, что неизбежный демаскирующий откат можно скинуть на добровольца. Иначе о прибытии в Лагор незваного гостя станет известно всем и каждому, к тому же неминуемый болевой шок приведет к тому, что башка будет болеть как с глубокого бодуна. Верный Квагш, согласился бы принять удар на себя, но со своими ментальными способностями латинг может мне понадобиться на любой стадии операции. Эх, не вовремя безопасники устроили шмон во владениях Сан Саныча. Однако нужно как-то выкручиваться.

— Ну все, Саныч, хороший у тебя чай. Пойду я. Спасибо за совет!

Выйдя из оружейной мастерской, побрел неторопливой походкой в направлении своего отдела. А чего торопиться, коммуникатор всегда при мне, понадоблюсь — вызовут. Мимо сновали люди и нелюди, но я не особенно пялился по сторонам — голова была слишком занята собственными мыслями.

Подброшенная Сан Санычем идея начинала мне все больше и больше нравиться. Ну не то чтобы нравиться, скажем так, я все больше и больше к ней склонялся. Опять-таки — куда деваться. Эх, был бы сейчас в офисе кто-нибудь из старых проверенных товарищей. Эти без лишних расспросов подсобили бы. К сожалению, все в разъездах. А так не к кому даже обратиться. Лева Файнгерц задаст тысячу ненужных вопросов, а потом на всякий случай помчится консультироваться с начальством — перестраховщик хренов. К тому же, мне нужен надежный «репер», а Лева человек субтильный, может в самый ответственный момент отключиться и все испортить.

Так, думай, Лист, думай! А если к самому Альмансору подойти, мол, так и так, по заданию Хороса, не собственного удовольствия для, отправьте меня, пожалуйста, в Лагор, минуя официальные каналы. Подумал и тут же едва не рассмеялся над собственными мыслями. Обращаться к этому формалисту-чинуше дело абсолютно бесперспективное. Я, конечно, понимаю, что начальник должен быть бюрократом — иначе молодые наглые карьеристы слопают с потрохами и не поморщатся — но не до такой же степени. Этому официальную бумагу, заверенную всеми необходимыми подписями и со всеми положенными печатями, суй под нос, он еще десять раз перезвонит «для уточнения и согласования», а может и не полениться, оторвать задницу от начальственного кресла и помчаться лично «уточнять и согласовывать».

Я поднимался по лестнице в свой отдел, как мне навстречу попался Андрюха Вершинин. Молодой парень из соседнего отдела в Конторе недавно, но уже успел зарекомендовать себя с самой положительной стороны. И тут меня неожиданно осенило.

— Привет, студент! — Я встал так, чтобы парень не смог, сославшись на неотложные дела, смыться, вдобавок протянул ему руку для рукопожатия, что бы уж наверняка не ушел — нехитрый психологический прием, но весьма действенный. Овладел рукой юноши и по-отечески заботливо, но без излишнего сюсюканья спросил, изобразив на лице неподдельную заинтересованность. — Ну как ты, Андрюша, привыкаешь?

— Здравствуйте Федор Александрович! — широко заулыбался Андрей. — Привыкаю помаленьку, много еще всякого необычного, но я стараюсь.

— Молодец! Наслышан о твоих успехах. — Толика лести в его адрес должна была полностью расположить парня ко мне, иначе говоря, создать между нами максимально доверительную атмосферу. Но тут главное не «пересластить». Теперь остается заинтересовать парня, чем-нибудь эдаким, и моя цель, считай, достигнута: — Ты, говорят, по мечам спец.

— Ну не то чтобы спец, — смущенно потупил глазки, польщенный юноша, — балуюсь помаленьку.

— Да ладно, скромничать, — я продолжал укреплять и развивать возникшую между нами атмосферу взаимной симпатии, — был я намедни в спортзале, имел удовольствие наблюдать, какие фортеля ты этими своими бамбуковыми штуковинами выделывал. Завидую, молодой человек, откровенно завидую. Но… — я сделал интригующую паузу, — мечи ведь, того, вещь специфическая, к тому же, они не всегда под рукой. Ты вот что, Андрюха, заходи как-нибудь сходим в спортзал, я тебе парочку приемчиков, адаптированных специально против нелюдей покажу, чтоб, значит, вампира, дждотта или еще какого чужого голыми руками мог нейтрализовать, а также методику вхождения в боевой транс продемонстрирую.

— Что за методика? — Судя по тому, как у собеседника загорелись глаза, я понял, что он у меня на крючке и теперь уже вряд ли сорвется.

— Ускорение реакции примерно на триста процентов, относительно нормальной, и соответствующее повышение мышечного тонуса, метаболических процессов и прочих функциональных возможностей организма, — как можно небрежнее выдал я, мол, пустячок, а приятно.

— В три раза?! Не может быть!

— Ну почему же не может быть? — улыбнулся я.

Тут перед носом Андрея пролетела муха. Я сделал легкий взмах рукой, и неуловимое насекомое уже зудело у меня в кулаке. Для вящей убедительности поднес руку к уху юноши, затем к его лицу и разжал кулак. Освобожденная цокотуха взмыла вверх и в мгновение ока умчалась прочь от опасного места.

— Фантастика, — еле слышно одними губами прошептал пораженный до глубины души Андрей.

— Ерунда, — небрежно махнул рукой я, — пара-тройка занятий и ты с такой же легкостью сможешь не только мух ловить, но при необходимости спеленаешь голыми руками матерого оборотня. Тут главное внутренняя концентрация и способность контролировать гормональный фон… — Я сделал вид, что тут же собираюсь выложить все свои секреты. Даже взял сомлевшего от неожиданной перспективы стать супер-пупермэном Андрея под локоток. Но тут как бы очнулся, посмотрел на часы (я хоть и не нуждаюсь в хронометре, но на всякий случай ношу на руке, к тому же в моих часах и браслете встроено несколько весьма полезных в нашем деле приспособлений). — Извини, Андрюша, мне пора.

— Да я все прекрасно понимаю Федор Александрович, — молодой человек не смог скрыть своего разочарования. — Вы человек занятой.

— Но ты не волнуйся, друг мой, Федор Листопад слов на ветер не бросает. Как появится возможность, немедленно приступим к освоению моей методики. — Мы пожали на прощание друг другу руки, и я как бы между прочим спросил: — Ты чем сейчас занят?

— Да ерундой всякой, — недовольно поморщился юноша, — послали архивы разгребать, а там завалы и пылищи с палец толщиной.

Я слышал об очередной причуде Хороса перевести архивную документацию из бумажного состояния на электронные носители. Для этого в архив от каждого отдела откомандировывают по одному волонтеру в месяц. Поскольку охочих торчать в пылище особенно не наблюдается, набор в «добровольцы», как обычно, осуществляется принудительно-волевым методом. Как правило, жертвами начальственного произвола становятся молодые специалисты. Более искушенным в политических интригах «старичкам», проще отмазаться, сославшись на какие-нибудь архисрочные дела.

— Сочувствую, Андрюха. Крепись, — я похлопал парня по плечу. — Ну пока!

Мы расстались вполне довольные друг другом. Андрей наяву грезил перспективой получения новых возможностей. Я же был полностью уверен в том, что теперь он от меня никуда не денется. Даже в том случае если Земля сорвется с орбиты или случится массированное вторжение кровожадных инопланетян, Вершинина не отстранят от работы в архиве, поскольку, по глубокому убеждению Хороса, наведение порядка в изрядно запущенных бумажных развалах — дело даже более важное, чем спасение мира.

Мысленно осыпая себя разного рода хвалебными эпитетами в духе «ай да Лист, ай да сукин сын!», я проследовал в направлении своего отдела. Пускай клиент дозреет, а через часок мы с Квагшем заявимся к нему и попросим об одной небольшой услуге. Вряд ли Андрюха посмеет отказать своему будущему наставнику-сэнсэю.

В глубине души у меня все-таки кошки скребли — в отличие от своего начальства, ужасно не люблю использовать людей втемную. Ну, ничего, парень поможет мне, я также слов на ветер не бросаю, преподам несколько уроков мастерства, с меня не убудет, а заодно плюсик в графе «работа с молодежью» поставлю. И вообще, чем он рискует? Поболит голова малость, способности перемещаться меж мирами лишится часов на десять — так ему в архиве все равно без надобности. Зато хорошим парням в борьбе с плохими окажет неоценимую помощь

В конце концов, мне удалось полностью избавиться от терзавших меня мук совести.

Я подходил к дверям своего отдела, как мой мобильник издал душераздирающий вой и неподражаемым голосом Маришки Верес [Note2 - Маришка Вереш (венг. Mariska Veres; 1 октября 1947 — 2 декабря 2006) — голландская певица, солистка популярной в семидесятых годах прошлого столетия группы Shocking Blue] запел:

We're shocking you untill you turn to blue

We're shocking you see what we gotta do

Look out it's like electricity

Don't think it's fantasy…

Судя по высветившемуся на дисплее телефона номеру, меня домогалась личная секретарша моего непосредственного начальника Любочка Орлова.

— Федор Александрович, — промурлыкала труба таким сексуальным мявом, что даже у меня, человека уравновешенного и вполне индифферентного ко всяким женским штучкам подобного рода, взыграло ретивое и невыносимо захотелось отчебучить что-нибудь эдакое, чтобы произвести неизгладимое впечатление на молодую особу, — Святослав Игоревич жаждет вас видеть.

Святослав Игоревич — это наш Альмансор, впрочем, поговаривают, что еще пару столетий назад он был Саладдином ибн Омаром.

— Бьен сюр, мон амур, мон женераль! — ответил я, стараясь придать своему баритону хотя бы малую толику сексуальной хрипотцы а-ля Челентано.

— Ой, чего это вы, Федор Александрович по-французски заговорили? — весело хихикнула девушка.

— С прекрасными дамами только на языке любви, — тут же нашелся я.

Но Люба сделала вид, что пропустила мимо ушей мой завуалированный комплимент.

— Так что же мне передать боссу? Ваше «бьен сюр» без уточнения сроков?

— Именно так и передай, голубушка, потому как я уже считай, пришел. Как там, у классика: чуть свет уж на ногах, и я у Ваших ног…

Очередное радостное хихиканье из динамика, затем связь прервалась.




Глава 4


Это был тощий и смуглый старик с бородой по пояс, в роскошной чалме, тонком белом шерстяном кафтане, обильно расшитом золотом и серебром, белоснежных шёлковых шароварах и нежно-розовых сафьяновых туфлях с высоко загнутыми носками.

    

Л. Лагин






Действительно начальник отдела «Оперативного планирования» Альмансор здорово подходил под описание знаменитого Гассана Абдуррахмана ибн Хоттаба: тощий смуглый старик с бородой, не по пояс, но по грудь — это уж точно, в белом костюме, хоть без ювелирных излишеств, но все-таки с претензией и в коричневых туфлях с загнутыми по моде тысячелетней давности носами. Только вот на плешивой с остатками седых волос голове у него не было никакой чалмы или хотя бы тюбетейки. Между прочим, за глаза его так и называли: Хоттабыч. Альмансор об этом знал, но, как человек мудрый, относился к данному факту философически: хоть чугунком назовите, только в печь не сажайте.

Альмансор был такой же темной личностью, как Хорос, поскольку никто из старожилов «Линии» не мог определенно сказать, когда и откуда тот появился. Существует неписаный закон, который гласит: чем загадочнее объект, тем вокруг него больше слухов. Именно так обстоит дело с моим непосредственным начальником. Рассказывали всякое, де он и не человек вовсе, а самый настоящий джин из мира джиннов, или, что он в свое время являлся ближайшим сподвижником пророка Мухаммеда, за что был облагоденствован Аллахом долгой жизнью. Некоторые с пеной у рта доказывали, что это никакой не Альмансор, а легендарный Агасфер — Вечный жид.

Что касается меня, я к этим россказням отношусь крайне скептически. По-моему Альмансор обыкновенный человек, подхватил где-то вирус бессмертия, вот и коптит небо на протяжении нескольких столетий. Хотя «коптит» не про него. Мужик он толковый, избыточными телодвижениями подчиненных не изнуряет, задания дает по силам, наказывает редко исключительно по делу. Не без тараканов в голове, но пусть первым бросит в меня камень тот, кто считает, что у него под черепушкой таковые не водятся.

Альмансор как обычно сидел на расстеленном на полу ковре, поджав ноги под себя. Удивительное дело, но в такой позе он мог пребывать часами. Перед ним стоял достархан уставленный вазами с фруктами и сладостями рядом исходил паром никелированный электрический чайник, изготовленный еще в незапамятные времена развитого социализма. В объемистой пиале, наполненной на две трети кипятком, плавал пакетик зеленого чая. Судя по тому, что кипяток еще не потемнел, босс только-только приступил к чайной церемонии.

— Привет, Федор, проходи, присаживайся, — Альмансор широко заулыбался, будто любящий дед своему единственному внуку. — Чай будешь?

— Спасибо, Святослав Игоревич, только что выпил целую кружку у Сан Саныча. — Однако все равно уселся на ковер — старик ужасно не любит, когда подчиненный во время беседы маячит перед ним стоя — и безо всяких церемоний запустил руку в вазу с изюмом — отменный изюм у Альмансора, и где он его только достает.

— Ну, коль не желаешь чайку отведать, — слегка обиженно проворчал начальник, — сразу приступим к делу. Помнишь Куриноса Фасиза?

Помню ли я Куриноса Фазиса? Конечно же, я помню эту мелкую противную макаку из мира Саабль. Лет пять назад мне довелось вести весьма активную разработку данного субъекта на предмет провоза на Землю запрещенных товаров. Я практически взял его за жабры: установил имена поставщиков и основных покупателей, координаты точек нелегального провоза контрабандных товаров и места их хранения. Одному Господу известно, сколько бессонных ночей и напряженных дней мне пришлось потратить на все это, Вдруг, на тебе! Приходит директива сверху, и меня по непонятной причине отстраняют от расследования данного дела. Всю документацию передают Анри Вальжану — наглому самоуверенному французу, с которым у нас, что называется, не сложилось, а меня под благовидным предлогом на полгода отправляют в Лагор, на стажировку в тамошнюю Академию Хранителей. Винца там попил вволю с рыцарями и такими же, как я стажерами, с женским полом пообщался — вот и все дела. Короче, время провел приятно и что радует особенно — за казенный счет, но осадок остался, потому, как по приезде узнал, что Куриноса Фасиза за время моего отсутствия никто не собирался трогать, а его незаконный бизнес по-прежнему процветает. Я, конечно же, возмутился, плюнул на субординацию, напросился через голову начальства на прием к Хоросу, а тот в ответ на мои горячие обвинения в адрес Анри Вальжана в сговоре с контрабандистами, лишь улыбнулся и попытался успокоить маловразумительным: «Не волнуйся, Федор, Вальжан действует по плану, разработанному отделом Стратегического Планирования и в полном соответствии с моими указаниями». Что конкретно разрабатывали наши стратеги, Хорос меня не уведомил.

И вот теперь неожиданно и, самое главное, в неподходящий момент вновь на горизонте замаячил этот скользкий тип Фасиз. Не к добру все это, чует мое сердце.

— Могли бы не спрашивать, — весьма непочтительно огрызнулся я.

— Но, но, молодой человек! — помахал указательным пальцем едва ли не перед моим носом начальник отдела. — Не зарывайся! — И тут же, одарив самой благодушной улыбкой, продолжил: — Видишь ли, Федор, по ряду причин до поры до времени нам приходилось закрывать глаза на незаконные делишки этого мелкого пакостника. То есть, до тех пор, пока он оставался мелким пакостником. Сам посуди, какой вред экономике Земли могли нанести алхимические афродизиаки, противозачаточные средства, талисманы, амулеты от сглазу и порчи, а также прочая мелочевка, к тому же ввозимая в крайне ограниченных объемах?.. То-то и оно. А взамен мы получали бесценнейшую информацию о… короче, тебя оно не касается.

Чего уж там «не касается», темнишь начальничек. Скажи уж, что Куринос потихоньку сдавал Конторе более крупных «акул», за что имел индульгенцию. Вообще-то я не дурак и еще во время той самой беседы с Хоросом скумекал, за что такая милость мелкотравчатому контрабандисту. Меня тогда буквально взбесило вовсе не то, что Фасиза не тронули, а то, что собранные мной таким трудом материалы вот так запросто передали какому-то французику с наглой мордой. Мне до сих пор не понятно, отчего это начальство тогда решило, что я сам не смогу склонить контрабандиста к взаимовыгодному сотрудничеству. Ладно, дело прошлое, нанесенная мне тогда душевная рана вполне зарубцевалась и более меня не беспокоила.

— …Да, Федор, до поры до времени мы закрывали глаза на проделки Куриноса, пока он не обнаглел от собственной вседозволенности и не занялся более доходным бизнесом…

— Наркота? Боевые заклинания? Магическое оружие?

— Бриллиантовая дурь, — помрачнев как день ненастный, выдал Альмансор.

А вот это уже интересно. Насколько мне известно, бриллиантовая дурь — вещество природного происхождения, продукт жизнедеятельности каких-то особенных микроорганизмов, или что-то еще в этом роде. Встречается исключительно на Кальере — в заброшенных горных выработках. По виду мелкие прозрачные кристаллы, имеющие правильную естественную огранку, что при коэффициенте преломления, составляющем две с половиной единицы, заставляет их сверкать и переливаться под лучами света, подобно настоящим бриллиантам. Отсюда, собственно, и название.

Вещество практически нерастворимо в воде, зато хорошо растворяется в этиловом спирте. Введенный непосредственно в вену спиртовой раствор бриллиантовой дури активизирует деятельность определенных участков коры головного мозга. Существо, принявшее наркотик, получает возможность управлять тонкими астральными телами. Выражаясь конкретнее, его дух способен покидать телесную оболочку и путешествовать не только в пространстве, но и во времени, испытывая при этом необычайный подъем творческих сил. Столь феноменального эффекта не позволяет достичь ни один из известных на Земле наркотиков. При желании принявший дозу бриллиантовой дури субъект способен вернуться в любой момент своей жизни и заново пережить его, или внедриться в физическую оболочку какого-нибудь разумного или неразумного существа, обитающего в бескрайней Метавселенной, и какое-то время жить чужой жизнью. Также с ее помощью можно получать ответы практически на любые вопросы.

Однако тут есть одно «но»: тот, кто хотя бы раз вкусил этого сомнительного счастья, непременно возжелает вновь ощутить пережитое, а после двух-трех приемов наступает необратимое привыкание. Регулярное употребление в течение полугода приводит к полному истощению нервной системы, деградации личности и неминуемой смерти. Но для того, чтобы в течение полугода принимать столь дорогое средство нужны огромные деньги, поэтому наркоман, не способный приобрести очередную дозу дури, пойдет на любое преступление, а, будучи не в состоянии кого-нибудь ограбить или что-либо украсть, попросту наложит на себя руки.

Данный наркотик влияет исключительно на теплокровных млекопитающих. На нервную систему разумных пресмыкающихся, беспозвоночных, земноводных, насекомых и прочих негуманоидов наркотического действия не оказывает. За хранение и распространение бриллиантовой дури назначают самое суровое наказание во всех мирах, населенных разумными млекопитающими, вплоть до полной дезинтеграции или отправки в Нижние миры.

— Ну что же, могу всех нас поздравить — в самое ближайшее время на Земле появится пара десятков новых гениев, которые проживут яркую, но недолгую жизнь и оставят после себя великое наследие. А в довесок к ним куча невинно-убиенных и самоубийц. Впрочем, на фоне фатальной убыли народишка вследствие разного рода ДТП вся эта статистика будет выглядеть вполне благостно.

— Все шуточки шутишь, — кисло усмехнулся Альмансор.

— А что мне остается? — мстительно ухмыльнулся в ответ я. — Помнится, вы лично приказали мне передать все дела, касательно Фасиза, Анри Вальжану. А еще я помню как этот напыщенный индюк пытался доказать, что ваш покорный слуга дебил и костолом, абсолютно лишенный творческого полета мысли. Пусть еще спасибо скажет, что ребята меня тогда от него оттащили.

Физиономия старика тут же стала серьезной, он в очередной раз погрозил пальчиком

— Вот именно поэтому, Листопад, у тебя тогда и отняли это дело. Горячий ты, хоть и не юноша, а взрослый муж. Сурьезности тебе не хватает — как был двадцать лет назад шалопаем, таковым и остался. И вообще, жениться тебе нужно. Помнится, первый раз я женился в шестнадцать, а Фатиме моей и вовсе четырнадцать едва стукнуло. Эх мы тогда с ней…

— И когда ж такое случилось? — Спросил и в душе похвалил себя за находчивость, глядишь, Альмансор и расколется — наводочку какую даст, мол, при царе Горохе таком-то, или за столько-то лет до штурма Саладином Иерусалима.

Но старик не поддался на мою провокацию. Вместо конкретных дат или ссылок на какое-нибудь знаменательное событие выдал:

— Давно, мой мальчик, очень давно, но все равно, приятно вспомнить. — Впрочем, предавался своим ностальгическим грезам он недолго, как-то резко заговорил деловым тоном: — В общем так, Вальжан в командировке в Лагоре. Так что, Лист, тебе и карты в руки. Вдвоем со стажером летите к Трем вокзалам. Помнишь адрес магазина того пройдохи?

— Бывал там в свое время и неоднократно. Не заблужусь.

— Ордер на обыск и прочие документы заберешь у дежурного регистратора. Оружие не забудьте — мало ли чего. Жетон предъявишь в обязательном порядке, и насчет записи позаботься, чтобы потом эти крючкотворы из адвокатских не обвиняли нас во всех смертных, мол, притесняем расовые меньшинства, произвол чиним. Короче, все официально без гусарства и удали! Найдешь наркотик, коли? подозреваемого дальше, до упора, разрешаю применить к задержанному вторую степень давления… психологического.

— Лучше бы третью, но физического — прессовать, так прессовать.

— Ага, крюк под ребро и к потолку? Много хочешь, Лист! — тут же пресек полет моей фантазии Альмансор

— Можно и без крайностей обойтись, Святослав Игоревич. — Надеюсь, смущение на лице у меня получилось весьма и весьма правдоподобно. — Всего лишь парочка сломанных пальцев, и он наш. Я эту обезьянью породу хорошо изучил — дерзят, кусаются, плюются, а как поднажмешь поосновательнее, готовы каяться во всех смертных, потому как порог болевой чувствительности пониженный из-за этого очень уж боятся они физических воздействий.

— Ну, все, свободен. Делай, что велено!

На то, чтобы переодеться в боевые комбинезоны-трансформеры извлечь штатное оружие из персональных сейфов и добраться от ВВЦ до площади Трех вокзалов (неофициальное, но более распространенное название Комсомольской площади) на служебном автомобиле «Линии» нам со стажером потребовалось всего-то минут тридцать. Даже не понадобилось задействовать встроенные в машину спецсредства, и так долетели с ветерком

Пока ехали, я ввел стажера в курс дела. Он у меня парнишка умный смекалистый, лишних вопросов не задавал. Только уточнил:

— Насколько я понимаю, на данный момент наша задача найти бриллиантовую дурь, а времени у нас в обрез. Как парня колоть будем?

— Как обычно — хороший и плохой полицейский. Ты — хороший, уж больно внешность у тебя пригожая, я — плохой.

Мой прозрачный намек на сходство с известным продюсером Квагш проигнорировал.

— Шуметь будем или войдем тихо?

— Пожалуй, на этот раз обойдемся без психологической «артподготовки». Ты заходишь с парадного входа, я — с черного. «Размахивать шашками» также не рекомендую. Вряд ли Фасиз рискнет применить против нас оружие — не тот случай. Скорее всего, он может выскользнуть из псевдоплоти и попытаться банально удрать. Так что если на глаза тебе попадется мелкая зеленая мартышка, хватай немедленно и держи крепко. Станет кусаться, шмякни разок о стену головой, а лучше надави несильно вот сюда. — Я ткнул пальцем в основание своего черепа. — Здесь у них что-то типа главного нервного узла. Только не перестарайся, у сааблитян болевой порог существенно ниже, чем у прочих разумных гуманоидов, может запросто сомлеть до смерти.

Как я уже упоминал антикварный магазин Куриноса Фасиза находился в одном из тихих переулков неподалеку от площади Трех вокзалов. Торговля иконами, бронзовыми подсвечниками, мебелью «из царского дворца», старинными монетами и прочими раритетами, а также новоделом под старину особых богатств не приносила, хотя и позволяла Куриносу жить безбедно. До поры до времени скромный торговец антиквариатом оставался вне поля зрения Конторы — живет себе беженец из постоянно раздираемого вооруженными конфликтами мира, особой пользы не приносит, но и вреда от него также нет, и пускай себе живет на здоровье.

Так бы и жил не тужил, со временем сколотил бы состояние и вернулся на свой родной Саабль зажиточным гражданином. Но около шести лет назад на Куриноса Фасиза поступило донесение от одного из наших осведомителей, из которого следовало, что скромный эмигрант снюхался с контрабандистами, и вовсю занялся сбытом либо не сертифицированных подделок, либо вовсе товаров, запрещенных к ввозу в наш мир.

Разработку Фасиза поручили нашему доблестному отделу, в свою очередь Альмансор доверил это дело мне. Почти год я пас этого субъекта, недоедал, недосыпал и в один прекрасный момент, после того как мой отчет лег на стол самому Экселенце, у меня это дельце забирают, а меня самого… впрочем, я уже об этом упоминал, так что не стану повторяться.

Машину оставили примерно в квартале от интересующего нас объекта. Комбинезоны настроили так, чтобы не очень отличаться от толпы. Я выбрал темно-серый костюм, светлую рубаху, модный, но неброский галстук. Квагш в соответствии со своими пристрастиями облачился во все черное. Но даже в такую жару вокруг было немало охотников прогуляться в точно таком прикиде, поэтому прохожие не обращали на элегантного мужчину в черном никакого внимания. Далее двинули пешком. Помимо устного инструктажа, я предоставил в распоряжение стажера распечатку подробного плана магазина. Так что никаких особенных сюрпризов мы не ожидали.

Вошли одновременно с двух сторон, заранее убедившись в том, что посетителей в магазине нет. Чтобы нам не помешали, я задвинул за собой массивный засов, Квагш также запер дверь и повесил табличку «ЗАКРЫТО НА ОБЕД». Одновременно я извлек из кармана горсть видео-звукозаписывающих устройств, снабженных антигравитационными двигателями, а также достаточно развитым искусственным интеллектом и подбросил в воздух. Их также именуют «мотыльками». Оказавшись на свободе, «мотыльки» автоматически активировались и тут же приступили к своим прямым обязанностям — фиксировать и записывать все происходящее.

Куринос в личине седовласого красавца лет пятидесяти с хвостиком высокого стройного сидел у кассы и самозабвенно что-то рассматривал через увеличительное стекло. На таких обычно «клюют» состоятельные дамочки бальзаковского возраста и старше. В светлом костюме из хлопчатобумажной ткани, он был здорово похож на поэта-песенника Илью Резника. И не мудрено, мастера-косметологи «Линии» также смотрят «ящик» и, бывает, вольно или невольно придают новоприбывшим внешнее сходство с разными знаменитостями. Не полное, но некоторых особенно впечатлительных людей иногда вводит в заблуждение.

— Привет, Фасиз! — изобразив неподдельную радость, громко воскликнул я. — Давненько не встречались! Ты даже представить себе не можешь, как же я рад тебя снова видеть!

— Регистратор Лист?.. — От неожиданности лупа и предмет, которым он любовался, выпали из рук антиквара, а сам он вскочил на ноги. Теперь я, наконец, смог рассмотреть, что упавшая на стол вещица была выполненной в форме оскаленной морды леопарда бронзовой фибулой и вовсе не дешевой подделкой. Пару тысячелетий назад она вполне могла служить застежкой для плаща какого-нибудь древнеримского легионера или украшением на тунике свободного гражданина или гражданки.

— Кому — Лист, а кому — Листопад Федор Александрович! — грубо отрезал я, одарив Фасиза многообещающим взглядом, после чего обратился к стажеру: — Для начала вытряхни-ка его из личины — нечего такой мрази поганить светлое звание человека!

Квагш сделал парочку «нерешительных» шагов к растерянному Куриносу, но остановился, сочувственно посмотрел на него, затем виновато на меня и смущенным голосом сказал:

— Лист, а, может, по закону? Ордер покажем, в чем подозревается объясним? Нельзя же так вот сразу. А вдруг он вовсе не виновный или жертва провокации? А?.. Федор?

— Или подставы, — скептически хмыкнул я. — Да я этого парня должен был на цугундер отправить еще пять лет назад. Правда заступнички у него нашлись высокие, не позволили… Ну, ничего, сегодня я отыграюсь! — И, грозно зыркнув глазами, на испуганного до смерти Фасиза, рыкнул: — Колись, падла, где наркота хранится?!

— К-к-какая наркота? — Если бы я не знал этого парня, я бы непременно поверил, что он кристально чист перед законом.

— Погоди Лист, зверствовать, — продолжал изображать «доброго полицейского» Квагш, — давай по закону.

— Ладно, — устало махнул рукой, будто замучился спорить с напарником, — покажи ему ордер и зачитай права.

Стажер извлек из кармана постановление на обыск и протянул антиквару со словами:

— Куринос Фасиз, вы подозреваетесь в хранении и сбыте запрещенных наркотических веществ. Вы имеете право хранить молчание. Всё, что вы скажете, может и будет использовано против вас в суде. Если вы не гражданин Земли, вы можете связаться с легитимным представителем своего мира, прежде чем отвечать на любые вопросы. Понимаете ли вы суть всего сказанного мной?

— Д-да, все прекрасно понимаю! — в отчаянии заломил ручонки антиквар. — Но я не храню никаких наркотиков и, тем более, не занимаюсь их сбытом… — но, наткнувшись на мой ледяной взгляд, испуганно заткнулся.

— Знаешь что, зеленая обезьяна, — многообещающе прорычал я. — Найду бриллиантовую дурь, собственноручно приготовлю пяток кубиков и вкачу в твое хилое тело. Перед тем как сдохнуть, полчасика порадуешься. И никто меня не обвинит в превышении служебных полномочий, потому что такая мразь как ты, согласно вашим же обезьяньим обычаям, не достойна коптить небо.

— А ты найди сначала, — Фасиз неожиданно для меня нашел в себе силы нагло улыбнуться. А что, собственно, ему оставалось?

На что я скорчил еще более ужасающую рожу и уверенно ответил:

— Перерою всю твою богадельню, а дурь отыщу.

Тут вновь вступил в игру Квагш:

— Лист, а может быть ну его. Чего зря человека, то есть сааблитянина мучить. Через полчаса Вальжан отстучит все, что положено на своего подельника, вот тогда-то мы возьмем всю партию без лишней нервотрепки. — И, посмотрев на Фасиза сочувственным взглядом, добавил: — Жалко мне тебя, парень, твой кореш и покровитель в данный момент выставляет именно тебя как организатора преступного предприятия, а себя — невинной жертвой, мол, соблазнился на посулы Куриноса, простите Христа ради. — При упоминании имени куратора Фасиз вздрогнул и мгновенно сник с лица и грохнулся на пятую точку.

Браво, стажер! Я готов был захлопать в ладоши находчивости приятеля. Лихо раскрутил мерзавца. Ведь наобум помянул француза и, насколько я понимаю, попал в десятку. Признаться, при всем моем неуважении к этому заносчивому лягушатнику, я бы не рискнул под зрачком видеокамер обвинять его в прямом сотрудничестве с преступниками, не имея на то веской доказательной базы. Ну что же, теперь мне оставалось лишь «развить и углубить» тему, чтоб, как говорил с высокой трибуны один известный человек: «процесс пошел».

— Лады, Квагш, пускай покамест отдыхает, — якобы неохотно согласился я, при этом старался не переиграть и не спугнуть антиквара. — Подождем, пока француз допоет финальную арию раскаявшегося негодяя из оперы «Явка с повинной». А ты у нас стоик неукротимый можешь молчать до поры до времени — мы с коллегой никуда не торопимся.

Как я уже отметил, как бы случайно оброненная фраза о том, что подельник находится в наших руках и уже дает показания изрядно смутила владельца лавки и заставила его задуматься. На мой взгляд, еще чуть-чуть и клиент вполне дозреет, к тому же, выходцы из мира Саабль никогда не отличались особым мужеством и способностью переносить страдания как душевные, так и физические.

Я хотел сам додавить Фасиза, но тут на помощь мне снова пришел стажер:

— Вообще-то, жалко мне тебя Фасиз, — голос латинга был предельно участлив, — ведь нутром чую, не виноват ты. Ну если и виноват, не до такой степени, каким тебя в данный момент расписывает дознавателям Анри Вальжан.

— Да что ты его жалеешь, коллега! — почти искренне возмутился я. — Эта тварь моих соплеменников собралась в массовом порядке сажать на иглу. Да я бы за это на кол его посадил или гвоздями к кресту, как поступают с наркоторговцами в его родном мире!

— Н-н-не н-н-надо гвоздями, не надо на кол! — громко заверещал Фасиз. — Сам все покажу и все расскажу! Только обещайте устроить явку с повинной. Есть дурь, каюсь… но я… никакого к ней отношения… и вообще… ни сном, ни духом. Меня заставили! Я все скажу.

— Ну вот, видишь? — я одарил стажера взглядом триумфатора, — я же говорил тебе, гниль это Фасиз. А все туда же — в крутые парни. Хорошо обделывать делишки под крылышком Конторы, типа и нашим, и вашим. Ну же, поднимайся, показывай! — последняя фраза была адресована Куриносу Фасизу. — Ты нам потом еще все про свои взаимоотношения с французом выложишь. Для сверки показаний его и твоих.

— Уверяю вас, господин старший регистратор, — быстро-быстро затараторил Фасиз, — все это организовал Анри Вальжан. Сам как бы стоял в стороне, а драл дикий процент с каждой сделки. И дурью он приказал заняться. Сам бы я никогда не решился.

— Ну да, кишка тонка, у тебя, Куринос. Это я понял еще пять лет назад, когда пас тебя и твою лавочку.

Вообще-то француза, я и сам давно подозревал. Скользкий мужик и уж очень часто по делам якобы служебным отлучался в Лагор, а оттуда еще куда-то. Но, как говорится, не пойман — не вор. К тому же начальство верхнее к нему благоволило до последнего дня и многое позволяло. Ничего, запись ведется, и она непременно попадет к безопасникам, а уж там… Признаться, не завидую этому Вальжану. Я, конечно же, и сам не святой, и кое-какие грешки перед Конторой и совестью имею, но опускаться до распространения наркоты — явный перебор.

Через минуту изрядно подрастерявший свой внешний лоск антиквар наконец нашел в себе силы оторвать задницу от стула и на негнущихся ногах проследовал к выставленному на продажу комоду, стоявшему неприметно в уголке. Открыл извлеченным из кармана брюк ключом один из ящиков и выдвинул его до упора. Едва он это сделал, декоративная верхняя панель задней стенки шкафа скользнула вниз, открывая взорам присутствующих довольно вместительный тайник. В тайнике кроме запаянного пластикового пакета черного цвета стояла почти под завязку набитая золотыми лагорийскими империалами коробка из-под обуви и небольшая деревянная шкатулка, богато инкрустированная драгоценными камнями и золотом.

— Нехило живут простые российские антиквары! — Восхищению моему не было предела, несмотря на то, что еще совсем недавно мне обещали миллион точно таких же кругляшей. — Тыщь десять полновесных лагорийских тугриков. — Я взял в руки одну монетку. Все на месте и портреты обоих Главных Хранителей, и знак вечности в виде змеи, кусающей хвост, и, конечно же, магическая метка Казначейства Лагора, благодаря которой данную валюту невозможно подделать в принципе. Пытаются, конечно, но пока безуспешно. — А это что у нас? — Я ожидал обнаружить в ларце как минимум бриллианты, но тот на треть был наполнен каким-то светло-коричневым порошком. Поднес к лицу и ощутил резкий запах какао, корицы и бананов. — Не понял. Квагш, может быть, ты разберешься?

Стажер взял в руки шкатулку, приблизил к своему рту и поводил кончиком своего чувствительного языка в непосредственной близости от подозрительного порошка. Затем вернул ларчик со словами:

— Не наркотик точно. Если не ошибаюсь, что-то наподобие человеческих эндорфинов весьма высокой концентрации.

— Это не наркотик, — испуганно пролепетал Фасиз, — это для снятия стресса.

Вообще-то я слышал о существовании «коктейля счастья» — сложного набора гормонов, помещенных в нанокапсулы. Капсулы, попадая через стенки желудка в кровь, транспортируются к головному мозгу, где усваиваются определенными его участками. Это средство повышает порог болевой чувствительности и в полном соответствии со своим названием вызывает ощущение радости, притупляет чувство страха. Состав строго индивидуален для каждого вида разумных существ.

— Ясен пень, — покачал головой я, — работа нервная, опасная, как же без «коктейля счастья». — И взяв в руки пластиковый пакет, удивленно присвистнул. — Да тут не менее двух кило! Ну и тяжеленная зараза!

— Компактная кристаллическая упаковка с предельным сжатием, Лист, — пояснил мой эрудированный товарищ, — элементарная алхимия. Уменьшение объема в разы без потери качества товара. Затрудняет обнаружение наркотика при провозе через границу.

Вообще-то во всем, что касается всякой там магии-шмагии Квагш Заан Ууддин Левар харан теге, и так далее для меня абсолютный авторитет. Сам-то он хоть и не отличается великими способностями, но теоретически подкован основательно, потому как кроме всяких занудных древних фолиантов по метафизике, алхимии, некромантии и прочим магическим наукам ничего не читает. Откуда только достает? Иногда здорово раздражает своими категоричными рассуждениями насчет истинности того или иного утверждения, а также компетентности его автора. За что я частенько называю его Критиком, по аналогии с нашими театральными, литературными и прочими теоретиками, которые сами ничего толком создать не могут, но мордуют своими ценными указаниями тех, которые могут, а также Болельщиком, мол, с трибуны виднее, жаль до мяча не дотянуться. Квагш, хоть и обижается, но ненадолго, поскольку, несмотря на свою гипертрофированную гордость, воспринимает меня как некое проявление стихийных сил, ниспосланное Богами или еще какими-то высшими существами в качестве очередного испытания на его пути к абсолютному совершенству.

— Хорошо, Квагш, насчет алхимии поговорим чуть позже, — я дружески похлопал товарища по плечу и, переведя взгляд на Куриноса Фасиза, спросил: — Это все, или в других загашниках еще что-нибудь имеется?

— Все, — только и успел ответить антиквар.

Он определенно хотел что-то добавить, наверное, произнести очередную тираду в свое оправдание, но не успел. Мой чуткий слух уловил до боли знакомый щелчок снимаемого с предохранителя оружия, донесшийся откуда-то со стороны служебного входа. Может быть, оно и не было тем, о чем я подумал, но в таких случаях я обычно отключаю мозг и не раздумываю. Уверяю, в некоторых ситуациях полезнее не думать, а войти в боевой транс и действовать исключительно на рефлексах. Именно так я и поступил. Первым делом оттолкнул Квагша и Куриноса Фасиза с линии огня вероятного противника, затем начал падать сам.

Когда мое тело находилось в нескольких сантиметрах от пола, я услышал еще один крайне неприятный звук, очень похожий на приглушенный шум работающей электрической кофемолки и буквально почувствовал, как над моей спиной проносится рой свинцовых ос со стальным жалом-сердечником калибра девять миллиметров. Также я увидел длинную струю оранжевого пламени, изрыгаемого страшным детищем Узи Галя. То, что это был автомат Узи, я сориентировался по характерному звуку, поскольку даже с моей реакцией рассмотреть и опознать летящую пулю не представляется возможным.

А еще я заметил, что стажер успел спрятаться за тумбой старинного дубового бюро, и рука его устремилась под пиджак, точнее к покоящейся у него подмышкой кобуре молекулярного дезинтегратора. Куриносу Фасизу повезло меньше. Ловкий сааблитянин сумел увернуться от моего толчка и устоять на ногах, отчего фатально пострадал. Практически вся очередь неведомого стрелка, растерзала искусственную псевдоплоть и напрочь снесла его настоящую голову. Фонтан алой кровищи ударил едва ли не в потолок, во всяком случае, висевшие там люстры богемского хрусталя оказались основательно перепачканы кровью и комочками мозгового вещества. По поводу гибели Фасиза я не очень уж расстраивался, по закону только за хранение бриллиантовой дури парня ожидала полная дезинтеграция или отправка в Нижние миры. Последнее, как утверждают компетентные лица, намного хуже любой придуманной людьми и не людьми казни. Сам-то я (упаси Господь) никогда эти миры не посещал, но причин не доверять побывавшим там «компетентным лицам» у меня не было. Жаль, конечно, что не успели как следует допросить парня, но бренными останками неудачливого наркодиллера непременно займется штатный некромант отдела Василиса. Эта дамочка, несмотря на полное отсутствие головы у покойничка, заставит его выложить все, что нас интересует.

Однако времени на сожаления и прочие рассусоливания у меня не было. Внутри магазина противников было трое — молодые парни не старше двадцати пяти, этакие классические бритоголовые герои криминальных телевизионных боевиков. Будем исходить из худшего расклада и предположим, что еще парочка дежурит на улице. То есть всего их не более пяти. Интересно, каким образом им удалось отодвинуть засов и практически без шума проникнуть в магазин? К тому же мозги налетчиков были надежно защищены от ментального сканирования, а на глазах специальные очки из поляризованного стекла, чтобы взгляд также невозможно было отследить. Если бы не слабый щелчок предохранителя, я и мой стажер сейчас истекали бы кровью подобно бедняге Фасизу, я — красной, Квагш — синей.

Наконец мое тело коснулось прохладной поверхности пола. Я тут же откатился с вероятной линии огня. Пока перекатывался, успел извлечь из кобуры молекулярный дезинтегратор. Тем временем в то место, где еще совсем недавно покоилось мое тело, ударила плотная струя девятимиллиметровых пуль.

Сбоку хлопнуло негромко, и в груди стрелявшего в меня парня появилась сквозная дыра размером с кулак — стажер постарался. Я также не стал терять даром времени и продырявил насмерть изготовившихся к стрельбе двух остававшихся в живых бандитов. Вообще-то можно было попытаться взять их живыми, но когда в меня стреляют, я начинаю страшно нервничать, а когда я нервничаю, боевые рефлексы действуют помимо моей воли. Вообще-то, этих отморозков нужно было прикончить на стадии несформировавшегося плода — все равно ничего путного из них не получилось. В качестве «языка» я планировал взять того, что не вошел в дом, а если их там окажется больше, так всех разом и спеленать.

Не теряя времени даром, я вскочил на ноги и, перепрыгивая через лужи крови и распластанные на полу тела покойных бандитов, помчался к служебному входу. На ходу махнул рукой стажеру, чтобы тот не высовывал носа из своего укрытия. Добежав до распахнутой настежь двери, остановился, прислушался к доносящимся с улицы звукам. Ага, понятненко, на шухере всего один человек. Судя по тяжелому дыханию, заядлый курильщик и любитель крепко выпить и вкусно закусить. Мается на жаре под отвесными лучами солнца, наверняка потерял всякую бдительность — надеется на стволы приятелей. Противник из него (по меткому замечанию бывшего красноармейца Великой Отечественной товарища Чигура) что из дерьма пуля. Регистратор мужик хоть и суровый, а временами даже слишком, время от времени позволяет себе блеснуть красным словцом и, как правило, по теме.

Стоявший на шухере оказался молодым человеком лет двадцати пяти. В руке такой же автомат, из каких его подельники только что укокошили Фасиза. Был он на целую голову выше меня и значительно шире. Однако перекачанная на тренажерах мускулатура не особенно впечатляла, поскольку изрядно заплыла жирком и потеряла рельефность. К тому же, низкий лоб, ярко выраженные надбровные дуги, а особенно тупой взгляд маленьких поросячьих зенок однозначно указывали на полное отсутствие интеллекта у данного субъекта — к Ломброзо не ходи. Обычный костолом — сделал однозначный вывод я — солдат-исполнитель в бандитской иерархии.

Убрав дезинтегратор обратно в кобуру, как ни в чем не бывало, твердым шагом вышел на свежий воздух (ежели таковым можно назвать царившее нынешним летом не только в Москве, но и по всей необъятной России адское пекло). При появлении незнакомца у парня отвисла челюсть, он недоуменно посмотрел на меня и вместо того, чтобы тут же открыть огонь, спросил:

— Мужик, ты это… откуда взялся?

За что жестоко поплатился: получил чувствительный удар носком моей правой ноги в левую коленную чашечку, одновременно сложенными в щепоть пальцами сначала в солнечное сплетение, и вдогон мой отработанный до совершенства хук правой в нижнюю челюсть. Бил почти нежно, поэтому челюсть выдержала и не сломалась, а парень мгновенно «выпал в осадок». Все-таки хлипкая нынче молодежь пошла — пальцем ткнешь — сознание теряют. Я не позволил ему упасть на замызганный непонятно чем асфальт, подставил плечо и бережно подхватил за талию. Так и втащил внутрь магазинчика теперь уже покойного Куриноса Фасиза.

Квагш за это время успел собрать всех летающих соглядатаев, дезактивировать и упаковать в специальный пенал. Молодец, стажер, прям птица говорун — и умом и сообразительностью не обделен. Теперь без всякой опаски можно приступить к допросу.

Чует мое сердце, не простые грабители пожаловали в гости к Куриносу: не у каждого бандита на носу поляризованные стекла и специальные амулеты, экранирующие ауру, причем явно неземного происхождения. Вполне вероятно, этих парней подослал кто-то из конкурентов Фасиза, таких же, как и он торговцев бриллиантовой дурью. Хотя до сегодняшнего дня я не слышал, чтобы кто-то из чужих пытался ввести в наш мир столь мощный наркотик в таких больших объемах. Гемофаги, бывает, проносят через таможню понемногу, исключительно для личного пользования. По причине фантастической дороговизны данного зелья ни у кого из них не возникает мысли о том, чтобы поделиться даже со своим донором-любовником. Вообще-то, доноров им заводить также запрещено. Любовниц и любовников — ради бога, но не доноров. Да разве за всеми уследишь и часового со свечкой у каждой кровати не поставишь, чтобы отслеживал, чем они там занимаются: безобидным сексом или запрещенными законом кровопусканиями.

Усадив увесистое тело «языка» на один из выставленных на продажу диванов, попросил стажера принести графин с водой со стола покойного хозяина антикварного магазина, а сам тем временем достал мобильный телефон и вышел на связь с дежурным. В двух словах обрисовал, картину произошедшего. Онемевший от восторга Лева тут же попытался засыпать меня вопросами, но я их проигнорировал, сославшись на занятость, и разорвал соединение.

Теперь, можно заняться пленным. Вообще-то при сложившихся обстоятельствах допрос бандита являлся прерогативой безопасников. Я и Квагш применили оружие и, несмотря на то, что с нашей стороны это была вполне оправданная акция, от дальнейшего ведения дела мы автоматически отстраняемся. По большому счету, упаковывать «мотыльков» Квагш не имел права. Хотя с его стороны это не особо тяжкое нарушение. Всегда можем отбрехаться, мол, стажер, мало искушен в подобных делах, а я как руководитель не заметил, получается ответ держать мне. Ладно, что-нибудь придумаю. Сейчас для нас самое главное выяснить, за каким таким Беном четверым вооруженным до зубов парням понадобился бедняга Куринос Фасиз. А может быть, вовсе и не Фасиз? Ладно, не будем гадать. Как говорила моя любимая бабушка, Царствие ей небесное, «любопытство не порок». К тому же времени до приезда бригады «чистильщиков» у нас минут пятнадцать, как минимум. Почему бы ни провести его с максимальной пользой для дела.

Для начала самым тщательнейшим образом обследовал карманы молодого человека. В результате обнаружил толстый кошелек с довольно крупной денежной суммой в рублях и европейской валюте, водительское удостоверение на имя Ивана Витальевича Кожевникова, связку ключей и отдельно универсальный электронный автомобильный ключ с рельефным логотипом BMW, пачку «Marlboro», фирменная зажигалка Zippo, темные очки с поляризованными стеклами, такие же как у его подельников, защитный амулет и еще один ствол Beretta 90two. Я взял пистолет в руки. Красивая штуковина. Сдается мне, что Иван командир этой банды. Так что зря я его в солдаты записал. Плохой командир — отправил товарищей на верную гибель, а сам на шухере остался, как последняя шестерка. Трус, получается, Иван Кожевников. А коли трус, значит, ценит свою жизнь и особенно артачиться не станет — все как на духу выложит.

Не, хиловатый нынче криминал пошел. То ли дело лет семь назад был у меня в разработке парень из гемофагов. Охотился на людей под покровом ночи, а трупы закапывал на заброшенном кладбище. В районе Белых Столбов промышлял. Целые сутки на допросе умудрился продержаться, но все-таки я его расколол и без всяких там серебряных игл под ногти, ультрафиолетовых подсветок и прочих мер физического воздействия — чисто морально задавил. Сам Хорос потом обещал мне премию, а также выхлопотать для меня какую-нибудь правительственную награду, но потом я, мягко говоря, малость проштрафился и ни ордена, ни денежной премии так и не увидел.

Сложив трофеи на одном из инкрустированных ценными породами дерева и слоновой костью столике, принял из рук стажера графин и плеснул в физиономию сомлевшего боевика изрядную порцию воды. Прохладный душ благоприятно подействовал на его состояние. Парень зачмокал губами и вскоре распахнул свои свинячьи глазенки. Однако то, что случилось с ним сразу после этого, меня здорово озадачило. Стоило Ивану увидеть распластанные тела мертвых братков и лужи разлитой по полу крови, как его дико затрясло, а лицо стало белее мела. Он испуганно хрюкнул и… банально описался. О Боже! И это русский парень, который от пуль не бежит и в воде не тонет. Еще в бандиты пошел с такой-то расшатанной нервной системой.

— Чего испугался-то? — по возможности вкрадчивым голосом поинтересовался я.

На что он тут же выпучил глаза и, громко стуча зубами, спросил:

— У-б-бивать б-б-будете?

Право, неужели мы с Квагшем способны вот так запросто без особой причины лишить жизни разумное существо. Обижает, чесслово обижает. Вообще-то, пусть думает, что хочет — нам же проще будет.

— Погодите, Иван Витальевич, мне кажется, что вопросы здесь задаю я, а вы на них отвечаете. Во-первых, назовите вашу кличку, иначе — погоняло.

— А-а-амбал, — с трудом преодолевая робость ответил он.

Мой вежливый тон ничуть не успокоил бандита. Стоило ему скосить глаз на мертвых соратников, как его тут же затрясло еще сильнее. Я вопросительно посмотрел на стоявшего в сторонке Квагша, тот понимающе кивнул и подошел поближе к допрашиваемому.

Не знаю, как это получается у моего персонального эмпата, но через минуту Иван воспрял духом и начал отвечать на вопросы вполне вразумительно. Оказалось, что этот юноша является активным функционером одной из столичных банд, промышляющих грабежами, рэкетом, а также заказными убийствами. Однако в антикварный магазин господина Шустера Владимира Вольфовича (земное имя Куриноса Фасиза) он и его товарищи прибыли вовсе не по душу антиквара, а с целью устранения «двух фраеров, которые в данный момент прессуют владельца магазина». Именно такое задание они получили от Генделя — своего босса. Откуда Гендель прознал о нашей парочке, Амбалу было неведомо, и вообще ничего более к своим показаниям он добавить не мог.

— Яс-не-нь-ко, — допросив пленного, задумчиво пробормотал я, хотя на самом деле никакой ясности в моей голове не прибавилось.

Без всякого сочувствия я посмотрел на вновь побледневшего от страха Ивана Кожевникова, эмоциональное состояние которого Квагш прекратил контролировать и полез в карман за мобильным телефоном. Сунул аппарат под нос готового упасть в обморок бандита и нажал кнопку мнемоластинга. Дождался, когда взгляд его помутнеет, громко и отчетливо приказал:

— Смотреть мне в глаза! — Иван незамедлительно выполнил мое требование. — Ты Иван Кожевников по прозвищу Амбал в составе группы подельников явился в магазин Шустера Владимира Вольфовича с целью рэкета… — Далее я все преподнес таким образом, что о моем с Квагшем существовании Амбал не подозревал до самой встречи с нашей парочкой в антикварной лавке. — А теперь спать! Проснешься по моей команде!

Когда бандит полностью отключился, я посмотрел на стажера и, криво улыбнувшись, спросил:

— Ну и что ты обо всем этом думаешь, мой друг?

В ответ латинг лишь пожал плечами.

— Ничего не понимаю, Федор.

— Ага, мы с тобой как два Колобка — следствие ведем, и также как они ничего не понимаем. Может быть, слона на дудочку попробовать изловить?

— Какого слона? На какую дудочку?

— Не обращай внимания, это я так хохмлю. Мультик один припомнил. Детский. Прикольный. У меня где-то на жестком диске валяется. Тебе должно понравиться.

— Спасибо, Лист! Я ваши мультики просто обожаю, особенно японское аниме.

При одном лишь упоминании об аниме, перед моим внутренним взором замелькали невыносимо шумные мальчики и девочки с гипертрофированными глазищами и кривыми ртами. Помимо воли моя физиономия скривилась, глаза вспучились точь-в-точь, как у какой-нибудь бравой Сейлормун или обожаемого детишками Шамана Кинга.

Квагш на мою столь однозначную реакцию не обратил внимания, иначе у нас в который раз появился бы повод для очередной словесной баталии. Впрочем, если бы даже и обратил, диспут пришлось бы отложить на неопределенное время, поскольку со стороны служебного входа в антикварную лавку теперь уже покойного Куриноса Фасиза (черт, я так и не удосужился выяснить, где тут фамилия, а где имя, а может быть, это вовсе нечто единое), ввалила пятерка «опричников» во главе с самим Борманом, то есть Семеном Мартиновичем Караваевым, полным высоким мужчиной неопределенного возраста.

— Ну что тут у вас творится? — Мартын с тоской в глазах обвел взглядом залитое кровью помещение. Я его отлично понимал — в такую жару лучше всего сидеть в кондиционированной атмосфере служебного помещения и неспешно передвигать бумажки с одного края стола на другой.

— Случайное совпадение, Семен Мартинович, — не моргнув глазом, соврал я. — Иномирянин Фасиз Куринос, находится в разработке нашего отдела. Подозревается в распространении бриллиантовой дури. Точнее не подозревается а уличен. Пакет с наркотой в тайнике, и еще там крупная сумма в лагорийской валюте.

— А этот обоссаный чего тут делает?! — главный «опричник» ткнул указательным пальцем едва ли не в физиономию мирно посапывающего на диванчике Ивана Кожевникова.

— Задержанный бандит, усыпил для безопасности! — вытянувшись в струнку, громко рявкнул я. — Задержали, допрос не проводили, решили, что ваши ребята лучше нас с ним разберутся!

— Эт точно! — одобрительно заулыбался Борман. — У меня в отделе орлы…

— …на лету какают, — еле слышно произнес я, так чтобы стоявшим рядышком «орлам» было слышно, а их разглагольствующему начальнику — нет.

— Регистраторы Листопад и Квагш, — закончив восхвалять своих орлов, обратился к нам Семен Мартинович, — можете отправляться в расположение части, — вот же генеральская башка, слово «фирма» или «контора» не в состоянии выучить. Вообще-то не мудрено — говорят, контузило его прилично на Бородинском поле в двенадцатом годе позапрошлого столетия, с тех пор крутого вояку из себя изображает. — И еще, Чигур с вами пообщаться жаждет. Так что желаю удачи.




Глава 5


Гвозди б делать из этих людей:

Крепче б не было в мире гвоздей.

    

Н.С. Тихонов






К стыду своему крылатое выражение насчет людей-гвоздей большую часть жизни я приписывал Маяковскому и лишь недавно, благодаря Интернету с удивлением обнаружил, что эти бессмертные строки написал какой-то неведомый мне Николай Семенович Тихонов. Век живи — век учись.

Все это я не к тому, чтобы повиниться в своих заблуждениях. Данная цитата пришла мне на ум, когда, сидя на жестком стуле перед начальственным столом Чигура Владимира Ивановича, я смотрел в его серо-стальные глаза и поневоле испытывал трепет перед этим человеком, как многие считают, способным ради дела пустить в расход родного отца.

Владимир Иванович с интересом и во всех подробностях расспрашивал меня о том, что произошло в антикварной лавке Куриноса Фасиза. Вообще-то, письменные отчеты мы со стажером уже успели составить, как положено в пяти экземплярах: один — моему непосредственному начальнику Альмансору Святославу Игоревичу, второй — начальнику собственной безопасности, третий — в архив. Для чего нужны еще два экземпляра, я не имел ни малейшего представления и как-то не особенно интересовался этим вопросом — принтеру по барабану, сколько копий распечатать, а мне лишнюю закорючку поставить также не в лом.

Поначалу, я думал, что письменного отчета будет достаточно, и нас с Квагшем оставят в покое, однако пророчество Бормана о том, что правая рука Хороса возжелает допросить скромных сотрудников «Линии», не было пустым звуком. Нас действительно вызвал Чигур, причем допрашивал по отдельности и самое интересное, рядом с Чигуром сидел Ларс Артеди, высокий рыжий швед, прикомандированный не так давно из Западно-Европейского филиала. Ларс не сводил с меня пронзительно-синих глаз, и что более всего меня нервировало, постоянно дергал себя за рыжую щегольскую бородку.

Насколько мне известно, этот с виду добродушный парень, любитель пива и русских красавиц, считается одним из самых сильных эмпатов на Земле. Вполне вероятно — телепатом. До сих пор я не был знаком с ним лично и по большому счету, не очень этого жаждал. Мне вполне хватает одного зеленокожего уникума, для которого мое душевное состояние — суть открытая книга. Благо Квагш мысли не умеет читать, иначе он здорово расстроился бы, ознакомившись с некоторыми моими невысказанными вслух соображениями относительно его персоналии. Вообще-то, ничего такого я в себе не держу, Латинга уважаю как верного товарища, но некоторые его замашки здорово раздражают и временами нервируют. Например, до сих пор не могу привыкнуть к тому, что его глаза, могут запросто вылезти из орбит и воспарить над головой, вращаясь в разные стороны на тонких длинных жгутиках, а еще к тому, с какой ловкостью его длинный липкий язык отлавливает самых быстрых и неуловимых насекомых.

Я, конечно, понимаю, случай неординарный — не каждый день рутинная, на первый взгляд, операция заканчивается таким количеством жмуриков. К тому же, убит иномирянин, хоть и гнилой насквозь, но все-таки. И еще, не всякий бандит разгуливает по Москве со спецоборудованием, изготовленным в иных мирах. Но мы-то со стажером тут причем? За каким хреном Чигур пригласил в качестве живого детектора лжи Ларса Артеди? Обычно ему вполне хватает собственной проницательности. Что-то подозревает или опять его хваленая интуиция мозгам покоя не дает? К тому же за Хороса остался — нужно начальственную прыть показать всему личному составу и, вообще, кто в доме хозяин. Ох уж мне эти бывшие большевики! Ладно, на то он и зам, чтобы бдеть в отсутствие начальства. А мы с божьей помощью как-нибудь прорвемся.

— Итак, Федор, все, что ты сейчас поведал, не противоречит твоему письменному докладу, просмотренной нами видеозаписи и рапорту начальника отдела Собственной безопасности, — Недовольно просипел простуженным голосом Чигур.

Складывалось впечатление, что он здорово нас с Квагшем в чем-то подозревает, но никак не может найти недостающие доказательства, чтобы подвергнуть какой-нибудь экзекуции. Садюга неисправимый. Ему бы только инакомыслие искоренять. А сам Вальжана проморгал у себя под носом. Француз-то наверняка в бега подался. Ищи теперь парня по всей бескрайней Ойкумене.

— А разве могло быть иначе? — Надеюсь, крайнюю степень обиды на лице мне удалось изобразить вполне правдоподобно.

Но регистратор, никак не отреагировав на мою реплику, продолжал:

— Однако есть у меня к тебе еще парочка вопросов. — Я напрягся, стараясь не пропустить ни одного его слова. — Во-первых, объясни-ка мне, друг разлюбезный, почему твой напарник раньше времени деактивировал записывающую аппаратуру? И, во-вторых, откуда у обыкновенных московских бандитов запрещенное к ввозу на Землю спецоборудование?

— Какое спецоборудование? — «Удивлению» моему не было предела. Скажу по секрету, этот момент я специально отрабатывал под чутким руководством Квагша — чтобы ни один детектор лжи, неважно живой или электронный, не смог меня уличить в неискренности. — Ничего не знаю. А насчет «мотыльков» у стажера поинтересуйтесь. Мне ничего внятного от него добиться не удалось, говорит, получил приказ от своих духов-хранителей, мол, нельзя, чтобы они продолжали летать. Дикий народ, сплошь табу и откровения свыше.

— Правда что ли не знает? — вопрос Чигура на этот раз был адресован эмпату.

— Он вполне искренен, Владимир Иванович, о существовании… — начал было Ларс, но не успел довести до логического завершения свою мысль. Чигур, легким взмахом руки не позволил раскрыть «великую тайну». Это насчет экранирующих амулетов и очков с поляризованными стеклами — тоже мне великая тайна.

— Хорошо, — взгляд серых глаз дознавателя, вопреки всякой логике, стал еще жестче, как будто он — офицер СМЕРШ, а я — тщательно законспирированный агент Абвера, засланный с целью покушения на жизнь товарища Сталина. — В таком случае, как ты объяснишь дорожно-транспортное происшествие, произошедшее нынешним утром?

Ну ваще! Я готов аплодировать ему руками и даже ногами. Чигур в своем репертуаре. Похоже, что-то учуял старый лис. Если бы он к тому же узнал, о покушении в метро, и то, что сегодня утром в мой дом приходил ликан, меня взяли бы в оборот и начали прессовать со всей серьезностью. О, если бы я только мог сослаться на Хороса, меня бы тут же отпустили и, вполне вероятно, даже с извинениями. Но по какой-то необъяснимой причине Главный Хранитель решил напустить тумана таинственности: меня обязал изображать чужого среди своих, а сам смылся в неизвестном направлении. Может быть, никакого Сердца Бога вообще не существует, и Федора Листопада в данный момент попросту тестируют на предмет личной преданности Их Величеству Хоросу, или еще для чего-нибудь.

— А я-то тут причем? — На этот раз недоумение в моем голосе было абсолютно неподдельным. — Разве мой москвич — между прочим, раритетная модель — пересек две сплошные и таранил КАМАЗ? Нам с Квагшем еще здорово повезло, что мне удавалось какое-то время удерживать «Ласточку» под контролем. Царствие ей Небесное! — Хотел осенить себя троеперстным православным знамением, но, наткнувшись на суровый взгляд бывшего бескомпромиссного сталиниста-ленинца, передумал.

— Не при чем, говоришь? — отчего-то укоризненно покачал головой Владимир Иванович и еще раз внимательно посмотрел мне в глаза, как будто старался прочитать в них что-то известное ему одному. Затем перевел взгляд на эмпата и, не получив от того никакого уличающего меня во лжи тайного знака, продолжил: — Ладно, Федор, пока свободен. — «Пока» он многозначительно выделил, мол, пока свободен, но не обольщайся, мое бдительное око внимательно следит за тобой. — Обвинения в превышении должностных полномочий и незаконном применении табельного оружия с тебя снимаются.

Распахивая дверь, я заметил краем глаза, как Чигур взял со стола свой знаменитый портсигар с олимпийской символикой, извлек оттуда энергетическую пилюлю и закинул в рот. Поначалу я считал, что это обычные леденцы и таким незамысловатым образом он избавляется от вредного пристрастия к табаку. Однако вскоре сам Владимир Иванович объяснил, что с помощью этих пилюль он до сих пор не только жив, но находится в прекрасной физической форме и на тот свет пока не собирается. Вообще-то, долгожителей у нас помимо Чигура вполне хватает и у каждого своя метода поддержания жизненного тонуса. Взять, к примеру, Альмансора. Сколько лет старикану вряд ли помнит он сам, но поговаривают, что в его гареме дюжина красоток, что называется, пальчики оближешь и, что самое удивительное, все они от него без ума. Впрочем, это всего лишь досужие сплетни, наших корпоративных зубоскалов, сам Святослав Игоревич на эту тему никогда не распространяется.

Я похлопал по плечу маявшегося в приемной Квагша, мол, все в порядке заранее обговоренная версия вполне прокатила и уселся рядышком с ним на диване. Хотел подробно рассказать о допросе, но не успел, стажера вызвали в кабинет, а я остался с глазу на глаз с Зиночкой — секретаршей Главного Хранителя, а заодно и Чигура. Тот хоть номинально числится в Конторе простым регистратором, по сути, является правой рукой Хороса и легитимным замом со всеми полномочиями на время внезапных отлучек шефа.

Зиночка — очаровательная женщина, психолог от бога, прекрасный физиономист, но натура увлекающаяся, поэтому в свои тридцать с хвостиком еще не замужем. Меня она отчего-то назначила своим утешителем и лекарем душевных ран. По этой причине, время от времени изливает мне душу, как в церкви на исповеди.

— Как дела, Зинуль? — я помахал даме ручкой и радостно заулыбался.

— Твоими молитвами Федюнчик, — дама одарила меня ответной улыбкой. Сегодня она выглядела намного эффектнее, чем обычно. Вне всякого сомнения, на горизонте замаячил очередной кандидат в мужья.

Данное обстоятельство меня весьма заинтриговало. Я даже перестал переживать за судьбу стажера. И поскольку мы с Зиной старинные друзья-приятели, не стал ходить вокруг, да около, прямо по — мужски спросил:

— И кто же этот очередной счастливчик?

— Так я тебе все и выложила, — жеманно скривила свой полногубый крашеный ротик Зинуля. — Не, Федя, даже не пытайся узнать, боюсь сглазить.

— Да я и так знаю, — попытался взять подругу на понт. — Наверняка тот самый джигит Алик из павильона, у которого ты все время берешь беляши и чебуреки для начальства.

— А вот и не угадал! — Зина одарила меня самой победоносной улыбкой. — Алишер — пройденный этап. Сволочью он оказался порядочной, лапши на уши навесил, мол «едынствэнная, лубымая, увах нэ могу бэз тэбя!», а у самого жена и трое малых деток неподалеку от Баку. Сейчас у меня роман с… Ах ты засранец хитровыструганый, едва не расколол слабую женщину. Не, Лист, на этот раз дело верное. И красив, и богат, и вообще…

Под «вообще» Зина обычно подразумевает либидо своего потенциального ухажера. Для нее существует две категории любовников: «вообще» и «не очень». Вторых она отшивает сразу, поскольку по ее глубокому убеждению супружеская жизнь без сексуальной гармонии — нонсенс. Что же касается тех кто «вообще», с ними ей пока не везет. Даст Бог повезет на этот раз.

Я хотел, было вплотную заняться установлением личности Зининого ухажера — все-таки Зинуля не чужой мне человек, но в этот момент дверь кабинета распахнулась, и оттуда вышел стажер с весьма довольной миной на забавной мордахе.

— Все, Квагш, отстрелялся? — удивился я. — Что-то ты быстро.

— А чего рассусоливать? — пожал плечами латинг. — Чигур задал парочку уточняющих вопросов, я ответил, эмпат подтвердил мою искренность.

Мы тепло попрощались с Зиной. Я пожелал ей удачи в очередном увлекательном приключении под названием «рыбалка на живца». После этого с чистой совестью покинули приемную. Насчет «чистой совести» вовсе никакое не преувеличение. Не знаю как мой приятель Квагш, но я действительно чувствовал себя как истинный католик, получивший индульгенцию из рук самого Папы Римского. Душа ликовала и требовала отяготить себя очередной порцией грехов.

— Кстати, Федор, — обратился ко мне Квагш, когда мы топали по коридору в направлении нашего отдела, — я подготовил материалы по Привалову.

— Ну и что нарыл?

— Практически все: бизнес, круг общения, адреса любовниц, даже номер вклада в одном из Гибралтарских банков.

— Вот же сученок! — возмутился я. — Весь вечер о пользе России распространялся, великого государственника из себя корчил, а все туда же — бабки в апшер, чтобы, значит, на черный день было. Ладно, с этим разберемся как-нибудь. Лучше скажи, что там насчет возможного заказчика?

— Целая очередь, жаждущих отправить твоего бывшего одноклассника на тот свет: от незаконно уволенных работников его предприятий, до обманутых компаньонов и поставщиков сырья, коих он, как это у вас называется, кинул на бабки. Но конкретно пока ничего. Киллер не оставил на месте преступления никаких следов. Несмотря на то, что во дворе во время преступления были люди, никто из них не смог описать стрелявшего хотя бы приблизительно. Более того, каждый свидетель видел по-разному этого человека.

— Вот видишь… видели по-разному. Это уже что-то. Ладно, Квагш, сейчас нам не до Толяна. Будем посвободнее, проведем расследование, раз уж я пообещал разобраться его жене Ларисе. — Вообще-то мне и самому было бы очень интересно узнать, с кем это вчера я так мило провел вечерок и нализался до такой степени, что не помню, как очутился на родном диване. Оно бы неплохо тут же рвануть во двор Толянова дома, просканировать пространство на предмет магических возмущений, с очевидцами побеседовать и еще кое-какие следственные мероприятия организовать. Чует мое сердце, не просто так господина Привалова завалили.

По пути также заглянули к Леве Файнгерцу. Черноглазый самаритянин встретил нас смущенной улыбкой и виновато прокартавил:

— Извини, Лист, насчет той машины ничего не удалось надыбать. Числится в угоне со вчерашнего вечера, обнаружена час назад на тридцать третьем километре МКАД, недалеко от места аварии. Личности угонщиков установить не удалось. Единственно, что можно сказать определенно, это не люди, и данные личины в нашем реестре не числятся и еще…

— Ша, Лева! — удовлетворенно ухмыльнулся я. — Молодца! Столько криминалитету нарыл, а говоришь ничего не удалось надыбать. Да ты у нас прям прирожденный аналитик — сразу в глыбь взглядом своим проворным. На полновесное дело материалов насобирал: тут и угон личного автотранспорта чужими, и несанкционированное изготовление и использование личин, и террористическая деятельность. Не, Лев Ефимович, скромность, конечно, украшает, но не до такой же степени. — И, окинув отеческим взглядом зардевшегося Леву, напоследок добавил: — Только, Лева, у меня к тебе одна просьба, не торопись ставить в известность начальство. Не хватало мне еще одного собеседования с Чигуром и его бородатым «детектором лжи». Завтра появится Хорос, глядишь, что-нибудь да прояснится само собой. В крайнем случае, лично ему и доложишь.

— Ну что теперь? — поинтересовался Квагш, когда мы оставили Леву наедине с дежурным пультом и компьютером.

— Все схвачено, — оптимистично заявил я. — Ты пока отдохни малость, а мне нужно заглянуть к Альмансору.

Альмансор сидел за своим рабочим столом перед экраном компьютера и сосредоточенно пытался разложить пасьянс «косынка». Я сразу заметил допущенный им промах и вскоре совместными усилиями последний король лег на свое законное место. Карты запрыгали по экрану, старик доволен.

— Святослав Игоревич, — перешел я к сути дела, — вы, наверняка в курсе того, что случилось со мной и моим напарником в магазине Куриноса Фасиза?

— В курсах, Феденька, теперь это дело лично курирует Владимир Иванович, и наш отдел к этому непричастен. С твоим докладом и видеоматериалами я ознакомился. Вы с Квагшем действовали грамотно в рамках дозволенного. Думаю, у отдела собственной безопасности вопросов к тебе не возникнет.

— Уже отбоярился, — хмуро пробормотал я. — Сам Чигур допрашивал. Не поленился. — И посмотрев в ясные очи начальства собачьим взглядом, наконец приступил к изложению того, за чем явился: — Тут такое дело, Святослав Игоревич, что-то крутит меня то ли от нервов, то ли съел чего-то не то за завтраком. Вы отпустили бы меня и стажера. Все равно из нас сегодня опера никакие.

— Конечно, голубчик, можешь со своим напарником отправляться домой. Отлежись, слабенький раствор марганцовочки прими внутрь для дезинфекции кишок, на лоб непременно мокрое полотенце положи. Эвон, какие погоды стоят. Африка. Не мудрено, что у многих голова болит. Непривычные вы славяне к такому климату.

Я сердечно поблагодарил Альмансора за заботу и добрый совет и, пока начальство не передумало, поспешил удалиться.

Первым делом предупредил стажера, чтобы собрал все необходимое и ждал моего звонка. Затем открыл дверцу личного сейфа и выгреб оттуда всю имевшуюся в моем распоряжении лагорийскую наличность (три империала и два десятка синедролей), энергетический меч, и несколько полезных амулетов. Все это распихал по карманам. Немного подумав, заплечную кобуру с дезинтегратором решил оставить — на Лагоре разборки с применением столь убойных штуковин категорически запрещены, также как и ношение оных без специального разрешения.

То же самое я посоветовал сделать Квагшу.

Следующим пунктом моего маршрута был архив. Изнуренный бумажной работой сверх всякой меры Андрей, был бесконечно рад принять мое предложение прогуляться, а заодно пообедать. По дороге я прозрачно намекнул, что хотел бы перемолвиться с ним парой слов в конфиденциальной обстановке.

Решили поболтать в служебном туалете. В туалетной комнате и кабинках никого из сотрудников «Линии» не оказалось, и я с легким сердцем запер шпингалет входной двери, чтобы нам никто не помешал. Кому приспичит — сбегают на другой этаж. По привычке извлек из кармана мобильный телефон и активировал встроенный в него детектор мнемонических колебаний. И не зря. Интуиция и на этот раз меня не подвела. На дисплее высветилась синяя стрелка-указатель и развернулась в сторону писсуаров, выстроившихся в ряд вдоль белоснежной кафельной стены.

Вот черт! Не в сливных же трубах кто-то прячется. Но тут мой взгляд упал на висящий под потолком массивный короб воздуховода, а до слуха донеслись легкие царапанья и попискивания. Фу! С облегчением вздохнул, совсем забыл об этих пронырах чуфарях.

Прихватил стоявшую в углу швабру, подошел поближе к коробу и, врезав плашмя по оцинкованной железяке, в категоричной форме обратился к любителям подслушать чужие разговоры:

— Эй, шантрапа! Чтоб сию же минуту духу вашего здесь не было! Вам ясно, мелочь пузатая?!

В ответ послышалось довольно громкое будто горное эхо, многократно отраженное от скал:

— Лист плохая! Чуф, чуф, чуф. Плохая Федя! Мы тебя не любить! Не любить! Не любить! Чуф, чуф, чуф… Плохая, плохая, плохая Федор!

Забавные существа эти чуфари — небольшие пушистые шары, размером с мячик для пинг-понга. Шумные, драчливые, любопытные. Название получили от постоянно издаваемого характерного звука «чуф, чуф, чуф». По отдельности глупы и беспомощны до такой степени, что не способны даже прокормить себя. В количестве двух десятков и более составляют некое подобие коллективного разума. На Перепутье с незапамятных времен. Откуда появились, никто не знает. Поначалу опасались их активной экспансии в Большой мир, но земные условия чем-то не приглянулись чуфарям, и они не продвинулись далее Перепутья. Живут в воздуховодах и коммуникационных шахтах. Питаются, чем бог послал: объедками, полиэтиленовыми пакетами, тряпками, бумагой, окурками, короче говоря, любой органикой, но без разрешения ничего не трогают, иначе от нашего архива уже давно остались бы рожки да ножки. Бесконтрольно не размножаются, каким-то образом сами регулируют свое поголовье. Страшно болтливы и навязчивы. Узнав какой-нибудь секрет, тут же спешат поделиться со всем Светом, поэтому все наиболее важные служебные помещения оборудованы специальными отпугивающими системами. Ветераны рассказывают, что этих забавных крошек несколько раз пытались отловить и выдворить в какой-нибудь приличный мир по их выбору, но доброхоты из местной «лиги защиты мелких» каждый раз предупреждали их о готовящейся акции. Чуфари затаивались и появлялись на люди только после отмены приказа об их отлове. По большому счету, от этих тварюшек была определенная польза: на Перепутье никогда не водились крысы, тараканы и прочие «домашние животные». Чуфари ревностно оберегают свою территорию от вторжения конкурентов, для этого у них вполне хватает ума и возможностей.

Похоже, чуфари и не собирались реагировать на мое грозное предупреждение, поскольку короб воздуховода по их глубокому убеждению был их суверенной территорией. Пришлось мне еще раз постучать по нему шваброй и от прямых угроз перейти к военной хитрости:

— Эй, братва! Какому клану принадлежите?

— Кухана чуф, чуф, чуф — донеслось из-за вентиляционной решетки.

— Кухана, говорите? Знаю Кухана лично, славный парень и боец отменный. Прочие клановые ему в подметки не годятся.

В ответ на мою откровенную лесть, послышались восторженные возгласы:

— Федя моя похвалила! Наша вся похвалила чуф, чуф, чуф! Кухана любить Лист! Большая Лист — друг чуф, чуф, чуф…

— Вот что, храбрые чуфари, — я продолжил развивать установившиеся между нами доверительные отношения: — В курилке полная урна окурков и народу никого. Через пять минут туда нагрянет Наталья и если вы не поторопитесь, лакомства вам не видать, как мне — своих ушей.

В вентиляционном коробе восторженно взвизгнули:

— Федя добрая! Мы любить Федя чуф, чуф, чуф!

Мгновение спустя стук множества коготков возвестил о том, что моя хитрость сработала. Вообще-то окурки — едва ли не самая лакомая приманка для чуфарей. А упоминание о самом ненавистном для них существе — уборщице Наталье, которая не жалует этих мелких пакостников, за вечный бардак, после них остающийся, и отправляет вкусный мусор в горнило универсального утилизатора, вовсе подвигло братию в срочном порядке покинуть родной короб и отправиться навстречу захватывающим дух приключениям и возможным схваткам с конкурирующими кланами. Вот это жизнь! Полная авантюр, опасностей и адреналина жизнь. Обладай я талантом определенного свойства, непременно написал бы грандиозную сагу об этих существах в стиле «Властелина Колец» или еще какой знаменитой эпопеи, благо порассказать всем желающим о своих подвигах реальных и выдуманных чуфари большие любители.

— Ну все, Андрюха, — обратился я к своему спутнику, — как минимум полчаса эти парни будут заняты мародерством. У меня к тебе есть одна просьба личного, так сказать, свойства.

— Федор Александрович, для вас все, что угодно.

— Для друзей я обычно либо просто Федор, либо Лист. Оба погоняла равнозначны. Поэтому прошу обращаться ко мне именно так и только на «ты». Не люблю, понимаешь, этих «выканий» с именами и отчествами. Так что, брат, привыкай.

— Я не возражаю, Федор, — улыбнулся Андрей. — Рад буду тебе помочь в меру своих скромных возможностей.

— Вот так-то лучше, — одобрительно хмыкнул я и хотел, было поведать своему новому приятелю какую-нибудь душещипательную историю, мол, имею в Лагоре пассию, связанную узами брака с нелюбимым и весьма влиятельным типом, который при каждом моем официальном появлении ограничивает свободу передвижения супруги, поэтому, чтобы не попасть в поле зрения ревнивца приходится прибегать к разного рода ухищрениям. Но, взглянув в ясные Андрюшины глаза, махнул рукой на конспирацию и рассказал все как есть.

— Простите, Федор Алек… то есть, Лист, но я человек тут новый и не очень понимаю, чего собственно от меня требуется.

— Сущий пустячок. Я открываю проход в Лагор, твоя задача принять на себя откат после того, как канал начнет закрываться, чтобы по прибытии на место нас с Квагшем, фигурально выражаясь, не приложило до потери сознания, и чтобы никто не узнал о нашем появлении.

— Па-а-ня-я-тно. — задумчиво пробормотал Андрей

— Конечно, тяжко тебе придется — все-таки мы со стажером весим прилично, но поверь, Андрей, кроме тебя мне не к кому обратиться…

Я хотел привести еще кучу самых убедительных аргументов, но юноша прервал мою тираду:

— Нет базара, Федор! Располагай мной в любое удобное для тебя время. Подумаешь, отдача! В архиве тоска зеленая, а тут хотя бы какое-то разнообразие.

— Ты вот чего, Андрей, уже успел пообедать? — заботливо спросил я.

— Как раз собирался перед твоим приходом.

— Отлично, в таком случае, пойдем вместе. Тут неподалеку есть одна приличная харчевня с русской кухней. И пиво там разливное, всегда свежее, прямиком с Очаковского пивного завода.

— А разве в рабочее время можно пиво пить?

— Наивный ты, Андрюха, — я дружески потрепал приятеля за плечико, — Мы же не упиваться до состояния риз, а по кружечке в такую жару сам бог велел.

Через четверть часа я, мой стажер и Андрей Вершинин сидели в тени и относительной прохладе пункта общественного питания, расположенного неподалеку от павильона «Космос» и с аппетитом поедали наваристые щи, время от времени прихлебывая ледяного светлого из пол-литровых кружек. То есть, щи под пивко ели только я и Андрей. Квагш, вооружившись ножом и вилкой, отрезал от огромной сочной котлеты по-киевски небольшие кусочки и, зажмурившись от удовольствия, отряжал в свой рот. В силу специфического устройства, его глотка не была приспособлена под «большой кусок» к тому же у латингов отсутствовали зубы. В своем мире они ловят своим длинным липким языком насекомых и без предварительного измельчения и ферментации слюной отправляют прямиком в желудок. Забавно было наблюдать, каким плотоядным взглядом провожает пролетавших мимо мух мой напарник, но ему строго настрого запрещено демонстрировать принародно свои феноменальные способности энтомолога-любителя (любителя, в смысле — дегустатора).

Покончив с обедом, я критически посмотрел на еще недоеденную до половины котлету Квагша и, чтобы хоть как-то скрасить ожидание завел разговор с также уже отобедавшим студентом:

— Ну как тебе, Андрюха, Контора? Только откровенно: что нравится, что глаз режет? Ты у нас человек новый с незамыленным взглядом, так сказать, тем более социолог…

— Историк, — поправил Андрей, — истфак МГУ.

— Да какая разница, — махнул я рукой, — историк, социолог — все одно передовой авангард человечества, рулевые, так сказать. Это в том смысле, чтоб на грабли дважды не наступали. Хотя на то оно и человечество, чтобы наступать постоянно на одни и те же грабли. Кажется, это у вас профессионалов эволюционной спиралью называется.

— Вообще-то мне практически все нравится. Если бы не этот треклятый архив и допотопный сканер, было бы все идеально. Владимир Иванович мужик что надо — с ним уж точно не соскучишься.

— Ах да, совсем забыл, что у тебя в кураторах сам Чигур, — сочувственно покачал головой я. — Мужик крутой, но справедливый и опер от бога. Я с ним пару раз, типа в разведку ходил. Хотя тебе мое ностальгическое брюзжание вряд ли будет интересно.

— Отчего же, Лист? Расскажи! — В глазах Андрюхи действительно было неподдельное любопытство — молодо-зелено, скоро своих впечатлений будет некуда складывать.

Я покосился на все еще приличный кусок котлеты по-киевски в тарелке стажера, потом сказал:

— Хорошо, коль интересно, поведаю одну занимательную историю. Было дело еще в самом начале моей карьеры лет эдак восемнадцать назад. Ты тогда еще совсем маленьким был, но как историк должен представлять, что это было за время. В магазинах шаром покати. Голодный народ озлоблен результатами так называемой Перестройки. Народную собственность без зазрения совести растаскивают молодые демократы и старые большевики. Капиталюги на Западе потирают руки, мол, какого медведя завалили — это я СССР имею в виду. Мало того Россия вот-вот развалится: сепаративные настроения не только на Кавказе даже на Урале и Дальнем Востоке. Все хотят жить вольно свободно без навязчивой опеки Центра. Короче говоря, все по БГ: этот поезд в огне, нам нечего больше терять.

Сам понимаешь, в подобной ситуации непременно появляются желающие половить рыбку в мутной воде. Вот некоторые наши «клиенты» и решили воспользоваться ситуацией и превратить Великую Россию в сырьевой придаток не только, так называемых, экономически развитых стран, но еще и соседних с нами миров. Видишь ли, Андрюха, во Вселенной дороже золота и бриллиантов ценится один довольно распространенный на Земле минерал. Точное название не скажу — сам в геологии дуб дубом. Знаю лишь то, что эта штука является отличной альтернативой выращиваемым лагорийскими специалистами крайне дорогим магическим кристаллам. Несмотря на то, что земная промышленность до поры до времени не нуждается в данном сырье, разработка и вывоз его за пределы нашего мира категорически запрещена. Хорос утверждает, что со временем с помощью этих невзрачных на вид кристаллов человечество совершит переворот в науке и технике, вполне вероятно, шагнет к другим планетам и даже звездам. Хоросу я, конечно, доверяю, но речь сейчас не об этом.

Короче, несколько предприимчивых товарищей из сопредельных миров решили под шумок организовать на нашем Дальнем Востоке кооператив по добыче и нелегальной переправке означенного минерала, сам понимаешь куда. Дело поставили на широкую ногу. Осыпали местное руководство ценными подарками — в основном бытовой техникой и автомобилями японского производства — и, конечно бабок подбросили — в смысле, американской зелени. Много не давали, но при тогдашней тотальной бедности россиян чиновная братия была и этому рада. Получив все необходимые бумаги, наняли две тысячи китайцев и отправили эту армию разрабатывать с помощью кайла и лопаты одно довольно богатое месторождение, расположенное в изолированном уголке Уссурийской тайги. Поначалу тихарились, старались особенно не светиться, активно подавляли пространственные возмущения, неизбежные при межпространственной переброске даже столь незначительных масс. Однако со временем обнаглели и перестали тратиться на дорогостоящую энергию для поглотителей пространственных возмущений, даже китайцам перестали платить «живые деньги», заставляли работать за еду, одежду и прочие предметы первой необходимости. Довели людей до скотского состояния, что даже терпеливые и неприхотливые китайцы подняли восстание и, вооружившись кайлами и лопатами, пошли разбираться со своими хозяевами. Но об этом мы узнали позже, а также о том, что всех китайцев безжалостно уничтожила охрана, набранная из ликанов. Эти твари, не только охраняли лагерь, точнее следили за тем, чтобы бессловесные рабы не разбежались, они питались кровью и плотью людей, а также ради развлечения подвергали их невыносимым пыткам. Китайцев потом еще навезли — много их там, в Китае, и каждый рад устроиться на «высокооплачиваемую работу» за границей.

Так и процветало бы незаконное предприятие, может быть, и сейчас, но подвела бизнесменов жадность. Нашим спутниковым системам обнаружения удалось засечь это место по пространственным возмущениям. Сначала не обратили особого внимания — на земном шаре ежеминутно происходит и не такое по причинам природного свойства, например из-за повышения солнечной активности, тектонических подвижек земной коры, гравитационных возмущений, вызванных движением планет и прочих небесных тел. Даже отдельные группы людей, объединенные по политическому, культурному или религиозному признаку способны генерировать столь мощные возмущения, что нарушается сама пространственно-временная структура, как следствие появляются спонтанные переходы в иные миры. Эгрегорное единение называется, может быть, слышал — страшная сила в недобрых руках, впрочем, и в добрых также.

— Конечно, слышал, — кивнул головой Андрей. — Учитель рассказывал. Владимир Иванович.

— Ну, раз тебе Чигур об этом рассказывал, — я развел руками, — оставим тему в покое. Итак, засекли, значит, со спутников аномалию на Дальнем Востоке, потом еще раз и еще. Ясен пень, в головах наших аналитиков появились всякие сомнения насчет ее естественного происхождения. Вот Хорос и послал твоего учителя разобраться, так сказать, на месте. А тот в свою очередь прихватил с собой меня, тогда еще зеленого стажера, для приобретения практического опыта. Ты представить себе не можешь нашего удивления, когда наша парочка нарвалась на пару дюжин озверевших от безнаказанности ликанов. А Чигур молодец — не сплоховал. Тросточка у него чудесная, а в ней клинок получше атомарника — в смысле, атомарного клинка — или энергомеча, убивает мгновенно и наповал и защиты от него не существует ни физической, ни магической. Я просил Сан Саныча себе такую же трость смастерить, но тот отказал, де не его работа, и секрет ему неведом. Вот он этой тросточкой и начал крушить врага направо и налево. Потом и я очухался. В общем, положили мы всех людоедов, потом и до организаторов добрались. Двое их было партнеров. Парни с Лагора, уважаемые предприниматели. Чигур, хоть мужик и законопослушный, попинал их ногами чутка, то есть до полного отрубона, лишь потом вызвал оперативную бригаду, а пока подмога добиралась, еще несколько раз попинал. Я поначалу был против подобного самоуправства, но когда узнал о судьбе бедных китайцев, сам… Короче, это к делу не относится.

Китайцам стерли память и немедленно депортировали на родину. Пострадавшим рабочим и семьям погибших из конфискованных у преступников средств были выплачены значительные денежные компенсации. Лагорийцев судили и приговорили к смертельной казни. Местных чиновников, помогавших им организовать преступный бизнес, также судили, но по российским законам. Понятное дело, все они отделались легким испугом и мизерными штрафами. Впрочем, одного мелкого чиновника из регионального министерства геологии посадили — типа стрелочник. Прочие даже кресел своих начальственных не лишились. Но это уже не наша прерогатива судить да приводить приговоры в исполнение. Хотя иногда очень хочется взять за жабры какого-нибудь чинушу и мордой да в дерьмо, чтоб не очень уж отрывался от народа и не жировал на людском горе.

— Не по закону это, — оторвавшись от недоеденной котлеты, соизволил заметить мой напарник. — Самосуд ведет к анархии и крушению основополагающих столпов государственной власти.

— Вообще-то, я солидарен в данном вопросе с Федором, — неожиданно поднялся на мою защиту Андрей. — Тут недавно вселился в соседнюю квартиру один товарищ лет двадцати от роду. Папашка у него крупный чиновник, чадолюбивый стервец. Приобрел для сыночка квартирку, чтобы праздношатающийся недоросль не маячил постоянно перед глазами. Так вот этот хмырь днем то ли отсыпается, то ли где-то тусуется, и ночью его нет, в доме тишь да гладь. Под утро заявляется иногда в сопровождение оравы телок и таких же, молодых дебилов на феррарях, кайенах, да мазератях. Вот тут и начинается катавасия с душераздирающими воплями, музоном на всю громкость и прицельным метанием пустой тары в бродячих котов, собак, а иногда и в мирных граждан.

В один прекрасный момент надоело мне все это, пошел, разогнал компашку. Без членовредительства, конечно, не обошлось: приложил парочку самых буйных к стенке, и хозяину шнобель расквасил. Так меня же за хулиганство в ментовку определили. Хорошо брательник мой капитан милиции. Отмазал и строго настрого запретил связываться с этой шантрапой, мол, не только себе могу навредить, но и его карьерному росту помешаю. Брата уважаю, он мне и за отца, и за мать, поэтому терплю. Пенсионеры пишут жалобы во все инстанции, а там с этими жалобами, извиняюсь, в сортир ходят для экономии казенной туалетной бумаги, типа так мы боремся с кризисом. Вот так и живем.

Да, крепко не повезло парню и его соседям. Вот поэтому-то я и держусь за свою избушку — мало ли какие соседи достанутся. Я бы, на его месте терпеть не стал, что-нибудь уж точно учинил. Хотя как знать, как знать — старший брат все-таки. У меня братьев и сестер отродясь не было даже двоюродных, поэтому я такой индивидуалист и уродился. Квагш за долгие годы первая родственная душа. Да и то поначалу не хотел на постой пускать. Если бы Альмансор лично не попросил, ни в жизнь не пустил бы. Теперь не жалею — хороший мужик Квагш, общительный, эрудированный и самое главное — ненавязчивый.

И тут я вдруг вспомнил о завалявшейся в одном из карманов моего чудесного комбинезона штуковине. Черт, где же она? Я принялся сосредоточенно перелопачивать содержимое карманов. По закону вселенской подлости штуковина обнаружилась едва ли не в последнем.

— Вот, студент, держи. — Я протянул ему деревянный кругляшек размером с пятирублевую монету. — Тахорская зуделка или просто зуда, лучшее средство от буйных соседей. Месяца два назад приобрел по случаю этот магический талисман у одного лагорийского барыги. Как знал, что пригодится.

Андрей забрал у меня зуду и принялся с интересом ее рассматривать. Но не найдя на ней никаких магических рисунков, рун и прочих знаков, кои по его мнению должны непременно присутствовать на колдовских артефактах, вопросительно посмотрел на меня.

— Что за хрень, Федор?

— Говорю же тахорская зуделка. Тамошние шаманы с их помощью защищают деревни от вторжения диких животных. По сути это мощный генератор инфразвуковых колебаний направленного действия. Реагирует на громкий звук, к примеру рык тахорского зверозавра, возжаждавшего отобедать тамошними аборигенами, активируется самостоятельно и начинает вовсю генерить. Ну ты сам знаешь, что такое низкочастотные звуковые колебания и чем они чреваты для всего живого. В общем, зверозавра начинает колбасить и плющить так, что ему ничего другого не остается, как оставить аборигенов в покое. Короче, Андрюха, делаешь так: с помощью двойного скотча или клея прикрепляешь зуду к смежной с соседом стенке. Как только этот неугомонный тип врубит музон громче определенного предела, зуделка автоматически сработает, и я не завидую твоему соседу. Ты на каком этаже живешь?

— На втором.

— Вот и хорошо, со второго падать не очень больно. Это на тот случай, если твой сосед окончательно сбрендит и решит податься в десантники. Но это вряд ли. Скорее всего, он попросту вырубит акустическую систему, поскольку навеянные инфразвуком глюки и прочие неприятные ощущения будут ассоциироваться у него именно с музыкой. Кстати, что он предпочитает слушать?

— Рамштайн, Ария и прочее в том же духе. — Физиономию Андрея скривило как от зубной боли. — А еще военные марши Третьего Рейха и песенки всякие нацистские.

Рамштайн не люблю, Арию также, а из всех немецких песен времен Второй Мировой знаю только Лили Марлен — мне она нравится, задушевная мелодия и слова вполне приличные: что-то наподобие нашей Катюши, только пафоса поменьше и конец не очень уж оптимистичный, в духе немецкого романтизма.

— Ничего, паря, — я похлопал юношу по плечу, — не переживай, думаю, в самое ближайшее время у твоего соседа появится хорошая привычка не шуметь по ночам. В противном случае, психушка ему обеспечена. Так или иначе, но очень скоро проблема сама собой устаканится. А теперь, — я многозначительно посмотрел на наконец-то опустевшую тарелку Квагша, — нам пора сделать то, о чем мы с тобой договаривались.

— Ну что же, я готов, — пряча тахорскую зуделку в карман, улыбнулся Андрей. — А за подарок преогромное спасибо!

— Да ладно тебе, — махнул рукой я, — как сосед остепенится, вернешь. Мне она нужна на тот случай, если неугомонная чиновная братва задумает в мое отсутствие снести мой домишко. Представь, подгонят бульдозер или экскаватор, а она ка-ак!.. Короче, не завидую тому бульдозеристу или экскаваторщику. И поделом, нечего мирных граждан терроризировать!

Кажется, о моем конфликте с московскими властями Андрею было известно, поскольку он не стал задавать глупых вопросов, лишь одобрительно кивнул.

Павильон № 28 «Пчеловодство» располагался в двух шагах от «Космоса». Собственно пчел, меда и прочей специфической атрибутики там не было уже как минимум год. Раньше торговали медом, воском, прополисом, а также соответствующим инвентарем, устраивали тематические выставки, даже пасека учебная была. Затем, кто-то из влиятельных чиновников положил глаз на это дело. Пчеловодов взяли в оборот: посередь холодной зимы отключили воду, отопление и электричество, таким образом своего добились. Теперь там идет активный ремонт и, по всей видимости, здание ожидает судьба павильона «Космос» и многих других павильонов ВВЦ, превращенных в торговые точки.

Для наших целей это место подходило как никакое другое. Кругом тихо, минимум праздношатающейся публики. К тому же, вполне можно укрыться от посторонних глаз под сенью деревьев и кустарников. Если Андрей ненароком потеряет сознание, не страшно, в тени отлежится. Хотя парень он крепкий, не должен.

— Пожалуй начнем, — сказал я и, закрыв глаза принялся рисовать перед внутренним взором картину одного известного мне тихого места, расположенного едва ли не в самом центре Анарана — столицы Лагора, при этом, даже более укромного, чем этот чудный уголок.

Сначала перед глазами замелькали какие-то смутные образы: размытые тени, мерцающие загогулины, сверкающие звездочки. Постепенно мне удалось взять все это под контроль. Как художник угольком, я сначала набросал контуры будущей картины, затем принялся заполнять их цветом. Получилось, но пока плоско и не очень убедительно. Однако на этом я вовсе не собирался останавливаться. Добавил светотеней, слегка исказил и размыл задний план и постепенно отдельные детали перед моим внутренним взором ожили и помимо моей воли начали трансформироваться в целостный пейзаж, яркий объемный реальный.

«Окинув взглядом» результат своих художественных потуг, удовлетворенно цокнул языком. Затем мысленно произнес алгоритмическую формулу активации межпространственного тоннеля и открыл глаза. Созданный моим воображением образ не попал, лишь сильно поблек и стал полупрозрачным, слегка колышущимся. Зато теперь это был не просто плод моей фантазии, а самая настоящая дверь в самый настоящий мир.

— Ну, Андрюха, теперь лови откат и спасибо тебе преогромное!

— Да ладно уж, — засмущался Андрей, — тебе спасибо за зуделку.

— А теперь, стажер, поехали! — Я взял Квагша за руку и мы шагнули в колышущее марево.

В ожидании мощного сокрушительного удара, я инстинктивно зажмурился и даже согнулся. Но никакого удара не последовало. Молодец студент, не подвел!




Глава 6


Земную жизнь пройдя до половины,

Я очутился в сумрачном лесу…

    

Данте Алигьери






Старина Данте, судя по рассказам старших товарищей (в частности самого Хороса), был довольно скучным человеком. К тому же плоть от плоти кровь от крови сыном своей эпохи. Являясь одним из Хранителей, он так и не сумел избавиться от своих религиозных заблуждений. К тому же, однажды в компании Верховного Хранителя он посетил один из параллельных миров. Что он там на самом деле увидел, история умалчивает, но после того знаменательного путешествия человечество получило бесценный поэтический шедевр, и вдобавок основательно подвинувшегося рассудком индивида. Пытались его лечить, даже в Лагор возили — не помогло. Хорос до сих пор переживает, что, поступив столь необдуманно, потерял ценного сотрудника.

А, по-моему, люди с неустойчивой психикой нашему делу лишь помеха. Взять, к примеру, Альмансора, наверняка старикан в свое время грешил религиозным фанатизмом, по слухам, с самим Мухаммедом дружбу водил, а потом с крестоносным воинством в пустынях Малой Азии сражался под знаменами славного воителя Саладина. А теперь не чурается телевизора, не шарахается от автомобиля, вовсю пользуется компьютером, мобильным телефоном и при всем при этом неусыпно следит за своевременным восполнением естественной убыли жен в своем гареме. Даже на самолете летать не боится. Так и хочется встать, снять перед ним шляпу и громко воскликнуть: «Какая глыба, какой матерый человечище!»

Но я вовсе не к тому про Данте начал, чтобы как-то опорочить в глазах общественности великого человека. Просто (по словам все того же Хороса) означенный «сумрачный лес» был тем самым местом, в которое переместились мы с Квагшем. По большому счету, здесь не наблюдалось никакого сумрачного леса, просто средневековые мозги Данте все чужеродное воспринимали в искаженном мрачном свете. Это был обычный городской парк, располагавшийся неподалеку от Центральной площади столицы Лагора. Просто деревья здесь большие и растут довольно близко друг к другу, отчего кроны плотно сомкнуты, и даже в безоблачный полдень в этой части парка царят полумрак и влажная духота. Основная масса праздношатающейся публики предпочитает проводить время на открытых лужайках у фонтанов, а сюда посетители заглядывают редко — в основном влюбленные парочки с целью экстренного удовлетворения потребностей определенного рода.

Нам повезло, в пределах видимости таковой (в смысле, парочки) не обнаружилось. Чтобы перевести дух, я присел на вылезшее из — под земли корневище гигантского древа, неизвестной мне породы. Несмотря на то, что большую часть отката принял на себя Андрей Вершинин, в голове шумело, как у хроника-алкаша с Великого Бодуна. Уверяю, перемещения между пространствами — процедура весьма энергозатратная, даже при наличии демпфера-компенсатора или репера-добровольца. Репера не в смысле человека, то ли поющего, то ли читающего ныне модный рэп, а живого существа, добровольно выполняющего функции реперного объекта, поглощающего во время межпространственного перехода львиную долю крайне болезненного и весьма «шумного» магического отката.

Квагш также пристроился рядышком, хотя и выглядел значительно свежее меня. В следующий момент я понял, для чего он это сделал. Первым делом латинг стащил с себя комбинезон-трансформер, а вслед за ним ненавистную псевдоплоть. Через минуту он предстал в своем натуральном виде, то есть в одном лишь широком набедренном поясе с подвешенными к нему атомарным и энергетическим мечами. Энергомеч — штука достаточно компактная, а вот каким образом он умудрился протащить внушительных размеров атомарник, для меня так и осталось загадкой. На мои расспросы стажер лишь неопределенно разводил верхними конечностями, мол, ловкость рук и никакого мошенничества.

— Красавец! — окинув приятеля оценивающим взглядом, констатировал я. — Черепашка ниндзя без панциря. И правильно, без лишней тяжести значительно удобнее.

В ответ Квагш лишь наградил меня укоризненным взглядом своих потрясающе выразительных зенок, которые вдобавок вылезли из орбит и воспарили над головой своего хозяина. Удивительные глаза у моего приятеля, способны не только к бинокулярному зрительному восприятию, но дают ему возможность контролировать практически все окружающее пространство. Поэтому латинги считаются непревзойденными бойцами на мечах. Затем он аккуратно свернул псевдоплоть и ненужный пока комбинезон-трансформер и начал упаковывать все это в опять-таки неведомо откуда появившийся рюкзачок.

— Все, Лист, я готов, — закончив свои манипуляции с вещами, доложил стажер.

— Хорошо, Квагш, немного оклемаюсь, и двинем по указанному Хоросом адресу. Сейчас бы кофейку принять по чашечке!

Против чая, кофе и молока стажер ничего не имел, хотя кофе и чай позволял себе в исключительных случаях, поскольку кофеин, содержащийся в этих напитках, даже в малых дозах оказывает на разумных земноводных такое же действие, какое оказывает на теплокровных млекопитающих алкоголь.

— Лучше молока, Федя.

— Хорошо, тебе — молоко, а мне — кофе, — согласился я и с улыбкой добавил: — Только ни того, ни другого у нас с тобой нет, поэтому, давай-ка лучше, еще разок проанализируем сложившуюся ситуацию.

— Я не против, — в свою очередь улыбнулся латинг. Хотите — верьте, хотите — нет, но за время, проведенное в обществе стажера, я вполне научился определять его эмоциональное состояние по выражению лица.

— Итак, что мы имеем, только по порядку, — начал я. — Во-первых, грандиозную пьянку с якобы товарищем детства, который на протяжении недели не выходит из коматозного состояния и все это время находится в палате одной из московских клиник. Зомбяка что ль ко мне подослали? Вот только для зомби Лжетолян был уж очень общителен и не попахивал могильным тленом. И еще один уж очень странный момент: отрубился я уж очень быстро, практически моментально. Так со мной было лишь однажды в далекой невинной юности, когда мы с тем же Толяном, распили для эксперимента бутылку кубинского рома «Негро». Дежавю какое-то чесслово.

— А может быть, твоего Толяна специально нейтрализовали, ну чтобы воспользоваться его памятью? Создали клона, внедрили ему чужие воспоминания и подослали к тебе с каким-то конкретным заданием.

— То, что это был доппель, иначе клон, в общем-то, ясно, — поморщился как от невыносимой зубной боли я. — Только вот непонятно, для чего понадобился весь этот огород. Клон — игрушка не из дешевых, к тому же содержимое мозгов Толяна нужно было как-то отсканировать, записать и внедрить в сознание гомункула. Ладно, не будем пока ломать голову, пойдем дальше. Что у нас там «во-вторых»? Ага, неожиданное явление Хороса, когда я наводил лоск на свою потрепанную физию. Страшная сказка про загадочный артефакт, способный в пыль разнести мой родной мир. А может быть и не в пыль, а превратить его в черную дыру или еще во что-нибудь эдакое. Далее понеслось, как в немом синематографе, живенько так, бравурно, только без соответствующего музыкального сопровождения. Или как в цирке на Цветном бульваре: крибле, крабле бомс — и добрый дядя нам сулит аж целый миллион лагорийских юаней; трах-тибидух — и моя «Ласточка» разлетается в хлам; ахалай-махалай — и я едва не попадаю под колеса поезда; эники-беники — и нас пытаются прищучить в лавке покойного Куриноса Фасиза. Вот это жизнь! Иной проживет век и ничего подобного не испытает, а нам с тобой буквально счастье так и прет, так и прет.

— Успокойся, Федя, — латинг положил на мое плечо свою пупырчатую руку. — Рано или поздно все станет на свои места.

— Мне б твою уверенность, фаталист неисправимый, — проворчал я, но плакаться и возмущаться насчет переизбытка «счастья» перестал. Ясен пень, рано или поздно все прояснится, только мне все-таки хотелось бы дожить до этого светлого часа, да и стажера сохранить для будущих грандиозных свершений. — Ладно, — улыбнулся я, — не обращай внимания, накатило чего-то, нервишки расшалились от обилия впечатлений.

— Это у тебя реакция на стрессовую ситуацию, — мудро изрек Квагш. — К тому же при переходе тебе все-таки перепала часть отката.

— Досталось чутка, — согласился я. — Все равно Андрюха молодец. Представляю, каково ему сейчас. Наверняка в отрубоне валяется. Ничего, парень он крепкий — оклемается.

— Оклемается, — кивнул головой стажер. — Только в следующий раз тебе все-таки лучше заранее позаботиться о демпфере-компенсаторе.

— Ага, как у нас говорят, знал бы, где упасть, соломки бы подостлал, — криво усмехнулся и, хлопнув ладонью по пупырчатому плечу латинга, скомандовал: — Ну все, боец, подъем! Нас ждет господин Харвус. Помни: мы с тобой на нелегальном положении. Надеюсь, означенный маг нас обеспечит необходимыми документами и инструкциями. А пока стараемся вести себя тише воды, ниже травы. Намотай себе на ус, местная служба охраны правопорядка одна из самых эффективных во Вселенной и, что удивительно, взяток не берут. А, впрочем, ничего удивительного при таком-то жаловании… Один колдырь из местных полицаев хвастался по пьяни, де рядовому там платят аж две дюжины империалов чистоганом. Представь, сколько получает офицер. Жаль, тут нет чего-то наподобие французского иностранного легиона, типа хочешь посмотреть Мир, испытать незабываемые приключения, обладать самыми красивыми девами: прынцессами и королевишнами — становись легионером Лагора, — я мечтательно возвел очи Горе, — первым бы туда записался.

— Шутишь — не спрашивал, констатировал Квагш.

— Шучу, — честно признался я. — Не нужен нам берег турецкий и Африка нам не нужна — своих проблем выше крыши. Деньги, конечно, штука полезная и как бы свободу предоставляют и вроде как даже дышать с ними легче, но все-таки не в них счастье. Хотя, после выполнения задания, непременно поплачусь Альмансору в жилетку, мол, кризис-шмизис, инфляция, «Ласточку» разбил — пусть почешется насчет прибавки к жалованию.

— Странные вы существа — люди, — глубокомысленно заметил стажер. — Нагородили кучу всяких условностей, понапридумывали ненужных табу. То ли дело у нас…

— Все, Квагш, кончай базар! — мне пришлось прервать выступление коллеги, поскольку экскурс в «райскую жизнь» Большого Топкого Болота мог затянуться на неопределенно долгий промежуток времени. Оно, конечно, интересно послушать об «идеальном мироустройстве», когда под каждым кустом всегда готов и стол и дом. Иначе говоря, мухи, бабочки, стрекозы и прочая высококалорийная пища, порхают над головой в неограниченных количествах, а повсюду уютные бочажки с прогретой водицей — идеальное место для отдохновения от трудов праведных.

Мы встали и потопали по пружинящему под ногами мшистому ковру к выходу из парка. Постепенно кроны деревьев над нашими головами начали раздвигаться, под ногами заплясали солнечные пятна, среди листвы показалось яркое голубое небо. К вящему удовольствию Квагша залетали насекомые. Стал громче несмолкаемый птичий гомон. А еще через некоторое время навстречу нам начали попадаться праздношатающиеся индивиды самой разнообразной наружности, по одиночке и целыми группами.

Я неоднократно бывал на Лагоре, поэтому привык к тому, что сапиенсы самой экзотической внешности здесь ходят в своем натуральном виде и не маскируют облик псевдоплотью. Поэтому не пялился (как российский селянин на внезапно нагрянувшую в деревню съемочную группу под руководством Никиты Михалкова) на мирно беседующих друг с другом арахнидов, весело плещущихся в фонтане октопоидов, свободно парящих в воздухе разумных шаров из мира Сенсары, полупрозрачных метаморфов и прочих экзотических существ.

Дом мага Харвуса ничем не отличался от множества других домов, расположенных на улице Радужной. Не удивительно, что жившие на ней местные маги, народ на удивление оптимистичный, в отличие от местных рыцарей, данную улицу назвали столь радостно. Чародеи предпочитают жить в собственных домах, с виду не таких уж приглядных. Зато внутри за счет измененной пространственной метрики это самые настоящие дворцы с десятками, даже сотнями комнат со всеми мыслимыми и немыслимыми удобствами.

Рыцари, в свою очередь, относятся к подобной роскоши с изрядной долей небрежения и предпочитают свободное от службы время проводить за городом в собственных замках, на охоте или за пиршественным столом.

Пару раз мне доводилось быть приглашенным на охоту и, соответственно, на пир. Ничего плохого сказать не могу. Борзые под ногами у гостей не путаются. Народ после употребления очередного кубка мальвазии под столы не валится. Никто не смердит, потому, как в каждом замке имеется котельная для подогрева воды и куча душевых и ванных комнат для хозяев и гостей. Обглоданными костями в слуг не кидаются и вообще, ценят чужой труд и стараются не очень уж сорить. Внутренняя обстановка замков весьма скромная, особым шиком считается натуральная обветшалость и скрипучие полы. Детей смолоду приучают к умеренности. Из мальчиков готовят будущих рыцарей, девочек учат домоводству и рукоделию.

Впрочем, речь сейчас не о рыцарях, а о магах, которые, кстати, непонятно по какой причине издревле, мягко говоря, недолюбливают рыцарей и строят им всяческие козни. Рыцари, в свою очередь, также не остаются в долгу. Ситуация более чем странная и где-то напоминает соперничество Абвера и СД во время Второй Мировой войны, талантливо описанное в произведениях Юлиана Семенова или противостояние гвардейцев кардинала и мушкетеров короля в романах Александра Дюма.

Итак, обитель Харвуса, аккуратный двухэтажный дом, утопавший в зелени плодовых деревьев и кустарников, располагалась в самом конце улицы Радужной, если ориентироваться относительно центра города. Ажурная металлическая ограда, окружавшая усадьбу, служила скорее декоративным элементом, нежели реальной преградой на пути потенциальных злоумышленников (коли таковые вознамерятся проникнуть в жилище мага). Впрочем, отсутствие глухого шестиметровой высоты забора а-ля Рублевка, вовсе не означает, что в дом может запросто войти любой непрошеный гость. На то хозяин данного жилища и чародей, чтобы не выставлять на всенародное обозрение фортификационные особенности своего обиталища. Об этом в Лагоре все знают, а для тех, кто не в курсе, к калитке была прикручена бронзовая табличка, на которой затейливой вязью было выгравировано: «Овальдус Харвус, грандмаг, мастер Белой магии, доктор медицины и алхимии», а чуть ниже:»прием пациентов в будние дни с 11 вечера до 3 утра».

Странный этот маг Овальдус Харвус, хотя столь неординарное время приема больных вполне можно объяснить какими-нибудь специфическими особенностями методов лечения, применяемых доктором. А может быть, он практикует исключительно экзотических созданий, ведущих ночной образ жизни. Ладно, нас это не касается, поскольку мы с Квагшем на здоровье пока не жалуемся и во врачебной помощи не нуждаемся.

Чтобы оповестить хозяина о своем приходе, я коснулся кончиками пальцев упомянутой таблички. В течение минуты никакой реакции не последовало. Я уже начал волноваться и хотел обсудить сложившуюся ситуацию с напарником, но тут без каких-либо дополнительных действий с моей стороны калитка сама собой распахнулась, как бы ненавязчиво приглашая гостей проследовать внутрь.

От калитки до самого крыльца дома Харвуса вела неширокая тропинка мощеная плотно подогнанными друг к другу речными окатышами размером с кулак взрослого мужчины. Перед домом масса клумб, одна другой краше, с самыми разнообразными цветами, а между ними небольшие бассейны с фонтанами, весьма и весьма искусно обустроенные. Вдоль тропинки множество миниатюрных каменных изваяний людей, иномирян и животных. Что-то внутри меня подсказало, что эти фигурки стоят здесь не просто для красоты, а несут какую-то неведомую мне функциональную нагрузку. Тихонько толкнув Квагша в бок, я сначала указал взглядом на одно из них, затем многозначительно посмотрел на стажера. Тот в ответ кивнул, мол, также считает, что это не простые истуканы.

В этот момент мир перед моими глазами подернулся какой-то странной рябью, неведомо откуда пахнуло могильным холодом, раздался треск раздираемой материи, и на какое-то время я выпал из реальности.

— Лист, ты что-нибудь почувствовал? — спросил стажер. — Никак этот Харвус шуточки шутит?

— Хозяин тут не при чем, — я поспешил успокоить товарища. — Хронофаги зверствуют. Уничтожают помаленьку этот мир. Нам с тобой бояться нечего, они тут с незапамятных времен, типа жупел местный, страшилка для малолетних неслухов.

Как только наша парочка поднялась по каменным ступенькам на широкое крыльцо, деревянная резная дверь распахнулась сама собой, и нам навстречу вышел мужчина на вид лет тридцати пяти. Был он спортивного телосложения, примерно на голову выше меня, облачен в косоворотку, широкие шаровары, на ногах мягкие кожаные полусапожки. В руках чарометный жезл мага, между прочим, направленный в нашу сторону. Мужчина был явно чем-то смущен, скорее, даже напуган. В дом не пригласил, просто молча стоял и смотрел на непрошеных гостей. Однако оружие опустил.

— Господин Харвус? — чтобы развеять создавшуюся неловкость первым заговорил я.

— Возможно, — ответил тот.

То ли схохмил, то ли издевается, а вполне вероятно, от растерянности ляпнул. Не, определенно чего-то опасается. И этот жезл… Перепил, что ли или обкурился какого местного зелья — алхимик хренов.

— Так вы Овальдус Харвус или вы кто-то другой? — несмотря на явно неадекватное состояние хозяина, продолжал допытываться я.

— Да Харвус я, Харвус! — раздраженно махнул рукой мужчина. — А вы, господа, по какому вопросу, позвольте узнать?

— Я — Федор Листопад землянин — если, конечно, оно вам что-то говорит. Этот юноша, — я сделал кивок головой в сторону стажера, — Квагш гвахушингарапама, иначе говоря, латинг, обитатель, мира Большое Топкое Болото. Мы к вам по поручению одного нашего общего знакомого по имени Хорос. Надеюсь, вы предупреждены о нашем визите?

Услышав имя Верховного Хранителя, маг тут же весь скукожился, так что росточком едва ли не ниже меня сделался.

— Хорос, гаденыш, втянул в темную историю! Теперь моей жизни угрожает серьезная опасность.

Чтобы успокоить не в меру разволновавшегося чародея, я в тон ему ляпнул:

— На нас с утра уже три раза покушались и также по вине Хороса. — Нехитрый психологический прием, однако, действует безотказно. Как известно, общая опасность сплачивает даже самых непримиримых врагов, а друзей так и вовсе делает, что называется, не разлей вода.

Харвус купился. Настороженный взгляд его серых глаз стал чуть-чуть менее суровым.

— Извините, в дом я вас не приглашаю — не прибрано у меня. Дополнительная информация, касательно интересующего вас артефакта, появится только к концу дня. Встречаемся в восемь вечера в таверне «Единорог и девственница». Это в квартале златокузнецов в северо-восточной части Анарана, ориентир — пожарная каланча. В случае чего, у местных спросите, там это заведение всякая собака знает. Если меня не окажется, ждите, непременно появлюсь. Сюда более ни ногой — не хватало мне неприятностей с Инквизицией или руководством нашего Братства. Все, идите отсюда, пока какой-нибудь ушлый соглядатай не увидел вашу парочку возле моего дома и не донес кому следует.

— Но… — начал я

— …документы для вас и вашего товарища, — не позволил продолжить Харвус. — Все в порядке, господа, вот держите. — С этими словами он протянул мне непонятно откуда появившуюся в его руке пачку бумаг, а вслед за бумагами — увесистый кожаный кошель. — Здесь два империала и сотня синедролей — на сутки хватит за глаза. Насколько я понимаю, дольше этого срока вы не планируете задерживаться на Лагоре.

— Не планируем, — хмуро пробормотал я, рассовывая по карманам деньги и документы.

— Итак, молодые лю… гм… уважаемые, встречаемся в восемь в «Единороге и девственнице». Засим позвольте откланяться.

С этими словами Харвус захлопнул перед нами дверь. Я и напарник двинули обратным ходом в направлении калитки, мимо ухмыляющихся рож каменных истуканов. А может быть, мне показалось, что те ухмылялись.

— Вот же жучила! — громко воскликнул я, после того, как мы отошли от дома мага на приличное расстояние. — Наверняка на содержании у Хороса. Как бабки лопатой грести, так мы тут как тут, а как чуток припечет заднее место, извините, у меня в доме не прибрано. Ладно, Бог с ним. Как-нибудь прорвемся.

— Лагориец боится — вполне естественная реакция, — мудро заметил Квагш. — Ведь он же нам не отказал в помощи.

— Не отказал, но при этом трясся как цуцик. Не люблю с такими типами связываться, Квагш. Скользкие, неприятные, в любой момент сдадут без всякого сожаления. У таких своя рубаха всегда ближе к телу, а хата с краю.

— Насчет рубахи и хаты, как я понимаю, всего лишь идиоматические выражения?

— Ну да, пословицы такие, означают: катитесь все к чертям собачим, я тут не при чем. А теперь давай-ка глянем, чем это снабдил нас Харвус. — Мы остановились под сенью раскидистого дерева, чтобы солнышко не так допекало. Я извлек из кармана бумаги. — Посмотри, Квагш, нам с тобой даже легенду не стали выдумывать и фальшивки сработали на наши истинные имена. Что-то я не очень понимаю Хороса.

Квагш взял из моих рук бумаги и со столь же нескрываемым удивлением начал рассматривать. Вскоре он их мне вернул и разочарованно сказал:

— К тому же, как это у вас говорят, полное фуфло. Посмотри: магические метки смазаны, фотографии наклеены криво, кроме всего прочего, на этих фотографиях мы сами на себя не похожи.

— Короче, с такими ксивами нам с тобой прямая дорога в мрачные застенки лагорийской Инквизиции, — уныло подвел итог я.

Ну Хорос, нашел резидента на наши головы! Даже нормальными документами обеспечить не сумел. Встретимся, я ему непременно выскажу все, что о нем думаю!

— Сейчас в Анаране три часа дня, до означенной встречи пять часов… — начал стажер.

— …которые необходимо как-то убить, — продолжил я. — Желательно с пользой.

— Желательно, — поддержал Квагш.

— При этом стараться не попадаться на глаза местной ментовской братии, — я продолжал рассуждать вслух. — А где в Анаране можно затеряться так, что тебя никакая ищейка не сможет найти, даже если станет носом землю рыть?

Мы с товарищем многозначительно переглянулись. Затем улыбнулись, каждый на свой манер: я — широко растянув губы и обнажив зубы, Квагш — сморщив лоб и выпучив глаза. Тут уж ничего не попишешь — это только в мультиках даже самые распротивные монстры лыбятся как люди, в реальной жизни все не так просто, даже многие гуманоиды выражают эмоции иначе, нежели люди, что уж говорить о негуманах. И, наконец, выдали хором короткое:

— Рынок!

Действительно Рынок (именно с большой буквы) был тем укромным уголком, где можно надежно схорониться подобно иголке в стоге сена. К тому же это место функционирует круглосуточно и все время там полно народу. И городская стража старается обходить его стороной, поскольку на его территории действуют иные правила, неподконтрольные властям. Справедливости ради, стоит отметить, что местные властные структуры не очень уж стремятся взять под контроль управление Рынком, поскольку городская казна имеет от данного предприятия стабильный приток денежных средств в виде налоговых отчислений от торговых операций. А сделок здесь ежедневно совершается на многие и многие миллионы полновесных лагорийских империалов.

Стоит ли лишний раз упоминать о том, что я неоднократно бывал на Лагоре, поэтому его столицу, а, по сути, единственный крупный город знаю, если не как свои пять пальцев, все равно, достаточно хорошо. Тем более мы с Квагшем в данный момент находились в центральной части Анарана, откуда до Вселенского Торжища рукой подать.

Лагорийский Рынок был одновременно похож на все виденные мною предприятия подобного рода и абсолютно не похож. Здесь наличествовали те же многокилометровые улицы с павильонами, лотками и прилавками. Горластые зазывалы, так и норовили ухватить потенциального покупателя за полу одежды и самым наглым образом впарить ему какую-нибудь абсолютно ненужную хрень. Повсюду шныряли подозрительные личности то ли подсобные рабочие, то ли обыкновенное ворье. Короче, все как у нас, с той лишь разницей, что людей здесь было раз-два и обчелся.

От множества самых разнообразных, порой отвратительных с человеческой точки зрения фигур и лиц рябило в глазах. Лишь немногие из них были мне знакомы — по большей части те, что регулярно посещают Землю.

Несмотря на столь существенную разницу во внешности, строении тела и способах общаться, все друг друга прекрасно понимали. Дело в том, что здешний воздух обладает одной замечательной особенностью — он позволяет совершенно непохожим разумным существам прекрасно понимать друг друга и общаться между собой не только с помощью речевого аппарата, но при необходимости, посредством жестов, тактильных контактов и даже телепатии. Вполне вероятно, воздух здесь и не при чем, а причиной данного феномена являются какие-то пока не познанные физические свойства данного континуума.

Вообще-то, Лагор, иначе Буферный Мир, а также Перекресток Миров, Вселенское Толковище и далее в том же духе, по сути — сплошная загадка. Анаран — его столица и, по большому счету, как я уже упоминал, единственный на планете крупный город. Хотя, само определение «планета» для Лагора не совсем уместно, поскольку космогонические взгляды на его устройство полны противоречий и разного рода наукообразных домыслов.

Несмотря на то, что здесь имеется линия горизонта, и местное светило каждое утро поднимается на востоке, а вечером садится на западе, по ночам горят яркие звезды, этот мир не без основания считается плоским и бесконечным. Еще ни одному путешественнику не удалось совершить кругосветное путешествие. Те, кто вознамеривался совершить данный подвиг пропадали без вести и, вполне вероятно, в данный момент бредут куда глаза глядят в поисках края земли. Похоже, здешний Создатель изрядно поглумился над всеми мыслимыми и немыслимыми законами небесной механики и пространственной метрики.

Впрочем, я не профессиональный географ или астроном, поэтому воздержусь от комментариев по поводу устройства здешнего мироздания. Здесь помимо этого имеется масса интересного и загадочного. В частности, на расстоянии примерно тысячи километров от Анарана расположены, так называемые, Дикие Земли. Здесь в топких болотах и непроходимых джунглях обитает множество самых разнообразных тварей, зачастую весьма опасных. Но самое интересное то, что в Диких Землях довольно часто встречаются руины давно покинутых городов и других поселений. Какие существа их населяли, ныне никому неизвестно, по большому счету, малоинтересно. Главное, в этих руинах, при наличии определенной доли везения, можно отыскать несметные сокровища или чудесные артефакты, весьма ценимые коллекционерами и знатоками. Здесь даже сообщество «вольных археологов» имеется, как ни странно, называется клан Черных Копателей. Ничего часом не напоминает?

Так или иначе, «белых копателей» или профессиональных археологов здесь не существует, поэтому бесконтрольное разграбление древних руин, всех устраивает и законом не преследуется. Добыл что-то с риском для жизни — имеешь полное право свободно продать, только не забудь заплатить в казну полагающиеся налоги. В свою очередь, купил — вези, куда душе угодно, только за вывоз в иные миры, отстегни соответствующую таможенную пошлину. Вообще-то не факт, что твою законную покупку не конфискуют Хранители того мира, куда она ввозится. К примеру, импорт мощных артефактов и техномагических устройств на Землю строго лимитирован, а их распространение незаконно и жестоко карается соответствующими органами, в частности, сотрудниками коллектива, возглавляемого Святославом Игоревичем Альмансором. Впрочем, не стану никого утруждать нудным описанием трудовых будней нашего отдела, поскольку в основном это бумажная волокита и лишь время от времени непосредственная работа с людьми, то есть, с незаконопослушными иномирянами.

Тем временем мы с Квагшем добрались до южных ворот Рынка и, заплатив на входе пару серебряных кругляшей — синедролей (забавное, кстати, название, на французский здорово смахивает) вошли на огороженную высокой чугунной оградой территорию.

Вообще-то, чтобы жить в Анаране, нужно постоянно кому-то оттопыривать. Плюнул в неположенном месте, и тебя заметили соответствующие товарищи — плати. Приспичило сходить по нужде — плати и даже не пытайся использовать для этой цели близлежащие кустики, заметут, малым штрафом не отделаешься. Захотел на магистрат изнутри поглазеть — плати. Возжелал Рынок посетить, также плати вне зависимости, приобретешь ты там чего-нибудь или попросту решил прогуляться: на людей (в самом широком смысле данного определения) посмотреть и себя показать. Крайне дорогой город. Однако местные не жалуются, поскольку доходы самого распоследнего подметальщика улиц значительно превышают мои и Квагша вместе взятые. А все за счет более или менее справедливого распределения средств государственного бюджета. По этой причине многие иномиряне всеми правдами и неправдами стараются получить лагорийское гражданство, но если ты не лагориец, не искусный воин или продвинутый маг, у тебя нет ни малейшего шанса. Вообще-то существуют достаточно богатые миры и помимо Лагора. Например — населенные цивилизованными гемофагами. Туда также стремятся на постоянное место жительства многие теплокровные разумные существа, поскольку добровольных доноров вампиры очень ценят, берегут и обеспечивают им беззаботную и безбедную жизнь. Однако отбор кандидатов на постоянное место жительства там не менее строгий чем в Лагоре.

Первым делом мы с Квагшем выпили по бокалу холодного лимонада в ближайшем киоске, торгующем прохладительными напитками. Лагор — мир вечного лета, по этой причине данный товар пользуется здесь стабильным спросом. Вообще-то в сезон песчаных бурь, когда устойчивые ветра несут на город пыль и песок из Восточной пустыни, потребление пива, лимонадов и прочих напитков значительно повышается.

Утолив жажду, направились вдоль торговых рядов мимо ярких витрин, шумных зазывал, хитроватых лавочников самой разнообразной наружности.

То, что мы со стажером не собирались ничего покупать, наверное, было написано на наших физиономиях, поэтому к нам особенно не приставали. К тому же в наших карманах было не так уж много местных тугриков, и смекалистые торгаши, благодаря какому-то шестому или двадцать шестому чувству очень быстро об этом прознали. Вполне вероятно, они и нас начали бы донимать своими приставаниями, если бы вокруг не бродило достаточно солидных потенциальных покупателей с кошелями, туго набитыми полновесными империалами.

Вообще-то понятия «полновесный» или «неполновесный» для данной валюты — абсолютный нонсенс, поскольку, любая попытка обрубить какую-нибудь монетку по абрису, как поступали в свое время на Матушке-Земле пронырливые менялы, приводит к полному исчезновению защитной магической метки и монета превращается в обыкновенный золотой кругляш, цена которому пара синедролей в базарный день. Стоимость лагорийского империала определяется вовсе не стоимостью содержащегося в нем драгметалла, а курсом данной валюты, по отношению к все тому же золоту или еще к чему-то. Впрочем, в подобных вещах я разбираюсь слабо, поэтому боюсь ввести кого-нибудь в заблуждение своими некомпетентными высказываниями. Вот мой напарник в этих вещах собаку схарчил, хотя по его же клятвенным заверениям в его родном мире Большое Топкое Болото вообще никаких денег не существует, и никогда не существовало, а все финансовые операции осуществляются на бартерной основе. Хотя чего уж там удивляться, в необъятной Вселенной столько различных экономических и общественно-политических моделей, что у самого продвинутого экономиста-политолога голова пошла бы кругом лишь от одного их перечисления.

Удачно отражая редкие и довольно вялые наскоки зазывал и самих владельцев лавок, нам удалось добраться до центральной части Рыночной площади. Здесь торговали самые именитые и богатые купцы. Именно здесь за огромные деньги скупались и перепродавались за еще более огромные деньги привезенные из Диких Земель, а также иных миров драгоценные сокровища и магические артефакты.

Я и Квагш увлеченно рассматривали выставленные на всеобщее обозрение замысловатые безделушки, ювелирные изделия, яркие ткани, великолепные образцы холодного оружия, ковры ручной работы, одежду, домашнюю утварь и прочее, прочее, прочее.

Пару раз ценитель рубящее-колющих игрушек Квагш, со знанием дела тянул ручонки к тому или иному мечу, но под моим недовольным взглядом, тут же опускал. Стоимость оружия была такая, что всей нашей со стажером наличности не хватило бы даже на самый простенький клинок. А если нет денег, не к чему и щупать. Смотри себе на здоровье, за погляд денег не берут.

Я был увлечен созерцанием выставленного в витрине одной из лавок бриллиантового колье. Не то чтобы я уж очень падок до ювелирных украшений, вещица была настолько искусно сработана, что вольно или невольно заставляла обратить на себя внимание. Создавалось впечатление, что драгоценные камни ничем не скреплены между собой, а удерживаются на своих местах посредством чистой магии. Однако, присмотревшись, я все-таки разглядел едва заметную паутинку, сплетенную из металлических нитей. Именно эта паутина и фиксировала бриллианты. Но, несмотря на мои потуги, мне так и не удалось понять, каким образом камушки удерживаются на паутинке. Приклеены, что ли? Когда мне показалось, что я почти постиг секрет неведомого ювелира, сзади раздался громкий возглас «Прочь с дороги!», вслед за тем я испытал чувствительный толчок в спину. Каким-то чудом моей голове удалось избежать фатального контакта со стеклянной витриной (фатального, разумеется, для витрины).

Мне хватило доли мгновения, чтобы из мира иллюзорных построений и абстрактных изысканий вернуться в суровую действительность. И еще меньше времени, для того, чтобы развернуться и оценить окружающую обстановку. Оказывается, я несколько увлекся созерцанием понравившегося украшения и перегородил своим телом вход в ювелирную лавку. В это время какой-то расфуфыренный местный барчук возжелал туда войти и вместо того, чтобы вежливо попросить человека отойти в сторонку банально саданул меня кулаком промеж лопаток. Не больно так ударил, но обидно, поскольку все случилось на глазах толпившихся вокруг зевак.

Мой обидчик был крепкий детина под два метра ростом с широченными плечами, пудовыми кулачищами и румяной наглой физиономией. Молод, не старше двадцати пяти и в силу юного возраста уж очень надеется на крепость собственных кулаков. К тому же, судя по белесому шраму через всю левую щеку и еще одному на подбородке, у парня феноменальная способность находить приключения на свою широкую задницу.

Памятуя о своем сомнительном статусе на Лагоре, я не был склонен затевать драку при столь массовом скоплении народа. И был даже готов простить наглецу тот, по большому счету, безобидный пинок, коим он меня наградил. Однако недоросль был не один, а в компании еще двух таких же, как и он сам юных бузотеров.

— Добавь-ка этому саргу, Хьюго! — громко воскликнул один из его приятелей — прыщавый парень на вид лет двадцати.

— Нечего стоять на пути уважаемых господ, — подзуживал другой — худощавый брюнет с усами и щегольской бородкой на бледной физиономии.

— Счас, парни он у меня получит! — И кулак Хьюго стал возноситься над его плечом для повторного удара.

Как уже отмечалось, человек я неконфликтный, поэтому был готов простить парню его глупую злую выходку. Однако перспектива получить могучим кулаком по физиономии меня совершенно не устраивала, поскольку я никогда не относил себя к извращенным мученикам, готовым подставить правую щеку, после того как их ударили по левой. Поэтому в тот момент, когда кулак с нарастающей скоростью устремился мне в лицо, я попросту ушел в сторону, не предпринимая никаких ответных действий. В результате самонадеянного юношу понесло вперед, и он всем корпусом врезался в огромную и, наверное, очень дорогую стеклянную витрину.

Признаться, я ожидал звона разбитого стекла, но недооценил дальновидности предприимчивого владельца ювелирной лавки. Стекло оказалось зачарованным и не рассыпалось вдребезги после встречи с могучим телом юного забияки. Данное обстоятельство меня вполне устраивало, поскольку могло пострадать так понравившееся мне колье. К тому же, наглая физия Хьюго вошла в жесткий контакт с несокрушимой поверхностью, отчего у парня пошла носом кровь. Не сильно, просто чуть закапала, оставляя на богато расшитом золотом камзоле бурые потеки.

Я надеялся, что столь ощутимый удар приведет юношу в нормальное состояние, но ошибся. Похоже, Хьюго принадлежал к той породе самцов, которых боль и вид крови, даже собственной, подвигают к совершению еще больших глупостей. К тому же, виновником всех своих бед он почему-то назначил меня.

— Эй, ты, сарг! — посапывая разбитым носом, обратился он ко мне. — Счас я тебя убивать буду.

В ответ я лишь недоуменно пожал плечами. И сделав незаметный знак стажеру, чтобы тот не вмешивался, удивленно спросил:

— Это за что же такая немилость, позвольте узнать?

— Хьюго, да он еще издевается! — подал голос его бородатый приятель.

Прыщавый, также поспешил «подлить масла в огонь»:

— Я бы на твоем месте, ни за что бы не оставил безнаказанным столь вопиющее оскорбление.

— Ма-алчать, сосунки! — хорошо поставленным командирским голосом рявкнул я.

Обычно на всякую мелкотравчатую шушеру этот нехитрый прием действовал безотказно. Меня принимали за какого-то начальника и спешили ретироваться. Как ожидалось, двое провокаторов заметно спали с лица, прикусили языки и более не решались высказывать свое мнение обо мне вслух. Однако на главного возмутителя спокойствия мой грозный окрик не произвел ни малейшего впечатления. Вместо того, чтобы успокоиться и отнестись к случившемуся со здоровым юмором, он утер кровь рукавом камзола, точнее размазал ее по подбородку и, выпучив глаза, кинулся на меня, стараясь вцепиться скрюченными пальцами в горло. При этом он заревел, как ревет раненый бык на арене после болезненного, но не смертельного удара опытного тореадора.

Вообще-то в мои планы не входило веселить публику. Будь моя воля, я попросту удрал бы отсюда куда подальше, но к этому времени нашу парочку успела обступить плотная толпа охочих до бесплатных зрелищ зевак, пробиться через которую быстро не представлялось никакой возможности. К тому же, при всей своей громоздкости и кажущейся неуклюжести этот Хьюго оказался довольно ловким парнем и на удивление быстрым. Помимо захвата моего горла, он планировал провести коварный удар носком ноги в паховую область. И этот прием у него мог бы вполне получиться, будь на моем месте человек не знакомый со специальными боевыми методиками, помимо этого обладающий кое-какими экстраординарными способностями.

Ускоряться не стал, в данном случае это привело бы к неоправданному перерасходу жизненных сил. Не велика птаха этот самонадеянный типчик, управлюсь и так.

Отклонившись в сторону, я ловко ушел от захвата и подлого удара. После того, как пронесшаяся мимо массивная туша показала свой широкий зад, не удержался и врезал по ней ногой с оттяжечкой, придавая, таким образом, противнику дополнительное ускорение. Как следствие, юноша с приличной скоростью влетел в толпу зевак. Получилась хорошая куча мала.

Теперь мне и стажеру следовало бы воспользоваться всеобщим замешательством и потихоньку удалиться. Именно так я и собирался поступить. Однако не успел. В ситуацию вмешался его величество Случай в лице товарищей неугомонного Хью.

После того как я отправил буяна в народ и намылился покинуть митинг, мой чуткий слух вычленил из окружающего шума негромкий свистяще-шипящий звук. Доля мгновения и мое подсознание отдало все полагающие команды определенным группам мышц. В результате я как подкошенный рухнул на не очень чистую брусчатку, а над моей головой просвистело длинное тонкое и очень опасное щупальце нейрохлыста.

Вообще-то, то, что против меня было применено именно это садистское оружие, я осознал лишь после того, как вскочил на ноги и повернулся лицом к неожиданно свалившейся на меня новой опасности. Как и следовало ожидать, дружки поверженного Хьюго вовсе не собирались оставаться в стороне. Парни выступили из толпы, и в руках у них я заметил нейронные хлысты, которые также называют «бичами невыносимой боли», страшное и весьма эффективное оружие даже в руках дилетанта.

Нейрохлыст — суть созданный искусственно в тайных лабораториях здешних магов организм, способный к симбиозу с представителями теплокровных разумных рас. В латентном состоянии данный симбионт более всего похож на толстый блин диаметром около тридцати сантиметров, на ощупь и по внешнему виду напоминает размягченный гудрон. Помещенный на руку выше запястья он достаточно быстро становится неотъемлемой частью носителя путем полного срастания кровеносных и нервных систем. Кислород и все необходимые для нормального развития питательные вещества высасывает из крови хозяина, туда же отправляет отходы жизнедеятельности. В течение года симбионт формирует мускулистый отросток-щупальце длиной до трех метров с полым гладким костяным шипом на конце. Внутри шипа сильнодействующий яд. Даже незначительное попадание данного токсина в кровь живого существа вызывает невыносимую боль, сопоставимую с той, что испытывает человек, с которого живьем сдирают кожу. В состоянии покоя щупальце обвивает руку носителя и никак не проявляет себя. По воле хозяина и кормильца оно способно превращаться в самый настоящий хлыст и молниеносно поражать противника, находящегося на приличной дистанции. Страшное и коварное оружие. Достаточно одного укола и человек или какое иное существо потеряет сознание от болевого шока, два-три удара хлыстом и он — гарантированный покойник.

Мне откровенно повезло, в шуме толпы я мог не услышать характерный свист рассекаемого нейрохлыстом воздуха. Впрочем, рассуждать о везении может лишь тот, кому удалось избежать смертельной опасности. Все, кому этого не удалось, автоматически попадают в категорию фатальных невезунчиков.

Мгновенно оценив ситуацию, я понял, что первым попытался достать меня столь изощренным способом прыщавый тип. Бородатый припозднился ненадолго. Но теперь я был готов к любой неожиданности. Войдя в боевой транс, ускорил режим восприятия. Подчиняясь моей воле гипофиз, надпочечники и прочие железы внутренней секреции выбросили в кровь убойную дозу естественных стимуляторов — гормонов, переводя метаболические процессы в моем организме на недостижимый для простого человека уровень. В мгновенье ока мышцы приобрели невиданную эластичность, сухожилия и кости — достаточную прочность. Теперь я не мог ненароком сломать сам себе ногу или руку или при рывке выдрать сухожилие вместе с куском костной ткани. Субъективно для меня как бы само время потекло иначе, хотя на самом деле ход времени ничуть не замедлился, просто сам я невероятно ускорился.

За долгие годы практики я не то чтобы разучился удивляться этой своей способности, попривык и относился вполне естественно как ниспосланному свыше дару. Вот и теперь не стал рассусоливать и анализировать ощущения, тем более быстрый как молния нейрохлыст уже выскочил из рукава прыщавого и летел в мою сторону. При этом скорость боевого симбионта и моя реакция были вполне сопоставимы.

Самым уязвимым местом нейрохлыста является его кончик с ядовитой иглой. Но здесь необходимо действовать крайне осторожно. Схватишься за шип — получишь дозу яда, никакой гормональный коктейль тебя не спасет. Прихватишь чуть ниже, мускульный отросток извернется и всадит колючку в твою руку с тем же печальным результатом. Поэтому вырывать жало следует осторожно без суеты и излишней самонадеянности.

Мне это удалось. Правой рукой я схватил щупальце симбионта примерно в двух сантиметрах от его основания и в следующее мгновение ощутил мощный рывок. Это только кажется, что щупальце нейрохлыста тонкое и вот-вот порвется, при достаточном умении с его помощью можно запросто сдернуть всадника с лошади или даже оторвать человеку голову. Пальцами левой руки осторожно взял костяной вырост у основания и резким движением выдрал смертельно опасное жало. После чего уже без всякой опаски намотал конец хлыста на руку и с силой рванул на себя. В результате приличный его кусок остался в моей руке, а из бессильно упавшего на землю ошметка струей ударила алая кровь.

Я брезгливо отшвырнул в сторону комок потерявшей упругость плоти и обратил все свое внимание на бородатого брюнета. Кажется, он так и не понял, что случилось с его товарищем, поскольку все-таки рискнул нанести мне удар нейрохлыстом. На этот раз я не стал выдирать ему опасное жало, просто увернулся и метнул в него трофейный шип, как обычно метают дротики для игры в дартс. Убедившись в том, что тот вонзился в шею противника, тут же выпал из состояния боевого транса в нормальный режим восприятия времени.

Две секунды при полном ускорении, а как много сделано. Не успел толком похвалить себя за расторопность, как на мои бедные уши обрушился громкий душераздирающий вопль двоих пострадавших в скоротечной схватке лагорийцев. Прыщавый орал оттого, что его покалеченный симбионт, корчась от невыносимой боли, передавал носителю свои страдания. Бородатый получил изрядную дозу яда и, лежа на брусчатке, голосил так, словно его с ног до головы облили кипящим маслом.

Также громко верещала окружавшая нас толпа. Вряд ли кто-то из присутствующих понял, что случилось на самом деле. Однако вид бьющей фонтаном из огрызка нейрохлыста крови, будоражил народ, заставлял активно включать воображение и измышлять такое, от чего волосы поневоле становились дыбом, точнее испытывать примерно те же самые ощущения, что испытывают люди, когда у них дыбом становятся волосы.

И тут мой чуткий слух вновь уловил приближение страшной опасности. Чей-то уж очень уверенный голос позади толпы объявил:

— Внимание, городская стража! Прошу расступиться!

Мгновенно в голове наступило отрезвление, куда-то улетучилось состояние победной эйфории. Я быстро нащупал взглядом своего товарища и рванул к нему. Вскоре каким-то чудесным образом нам удалось выбраться на волю из плотного окружения зевак при этом не попасть на глаза стражам порядка. Не сговариваясь и не выбирая дороги, я и Квагш рванули прочь от опасного места.

Какое-то время за нами не было погони. Я даже начал помаленьку успокаиваться, но очень скоро сзади раздался шум и громкие крики. Не было никакого сомнения, что преследователям удалось надежно вцепиться в наш след. Ну что же, ничего удивительного, я никогда не сомневался в компетентности и должной выучке лагорийских стражей порядка. Теперь все зависело от того, кому покажет зад ее милость Фортуна, а еще от быстроты наших со стажером ног.




Глава 7


Девушки бывают разные —

Чёрные, белые, красные.

Но всем одинаково хочется

На что-нибудь заморочиться.

    

Житейское наблюдение






Вообще-то девушки бывают не только черными, белыми, красными, еще синими, зелеными, серо-буро-малиновыми в крапинку. Разумеется, я имею в виду натуральный цвет кожи, а не цвет волос, кои даже на Земле могут быть самых разнообразных цветов и оттенков.

К примеру, гуманоиды гемофаги, по большей части, бледно-сизые, а жители мира Саабль — поголовно зеленые, я, кажется, об этом уже упоминал. Есть гуманоиды, обладающие, подобно хамелеонам и осьминогам, способностью к мимикрии, поэтому о цвете кожи таких существ вообще не может идти никакой речи, то есть, конечно, может, но только в контексте с настроением, окружающей обстановкой и еще многими и многими факторами.

Однажды мне повезло увидеть такого субчика в одном из питейных заведений Анарана. Было забавно наблюдать за происходящими с ним трансформациями. Сначала тот имел цвет кожи, присущий среднестатистическому европейцу, но постепенно начал зеленеть, краснеть, желтеть и в конце застолья, когда его организм не выдержал, и парень упал носом в помидорно-огуречный салат, его кожа приобрела характерный рисунок означенного блюда. Красотища, скажу вам, вот только вдоволь налюбоваться мне не позволила моя тогдашняя пассия. Девица едва не упала в обморок от ужаса, пришлось в срочном порядке выводить ее из заведения.

Но о цвете кожи это я так, в качестве лирического отступления, помните, как у классика: «Эх, тройка! птица тройка, кто тебя выдумал?..» или «Чуден Днепр…». Однако всякое лирическое отступление для чего-то все-таки существует, поэтому не стану тянуть кота за хвост и поясню, отчего это я вдруг затронул животрепещущую для большей части сильного пола тему.

Дело в том, что парни из Инквизиции оказались вельми проворны и зело борзы и через какое-то время начали едва ли не наступать нам на пятки. Если бы это были обычные люди, нам уже давно удалось бы от них оторваться, но как назло за нами гнались здоровенные чудища, закованные с ног до головы в металлические доспехи. Их то ли вырастили в своих лабораториях местные маги, то ли рекрутировали из какого-то неведомого мира. По причине местной специфики увидеть на Рынке иквизитора-лагорийца при исполнении, так сказать, вряд ли получится. А этим страховидлам все по барабану и неписаные законы полукриминального свойства и авторитет здешних воротил, и прочие объективные факторы. Справедливости ради стоит отметить, что и эти здесь не частые гости. Надо же было случиться такой беде, что они появились в самый неподходящий для нас с Квагшем момент. Похоже, владельцы Рынка кому-то из местной чиновной братии прилично недодали, вот те и решили продемонстрировать кто в городе хозяин.

Нам пришлось поднажать изо всех сил, но наши потуги по-прежнему были малоэффективны. Вообще-то не будь со мной стажера, мне удалось бы легко оторваться от погони, но бросить Квагша просто так я не мог. И пусть он не принимал непосредственного участия в драке (схваткой случившееся со мной безобразие язык не поворачивается назвать), его мордаха у стражей порядка наверняка ассоциируется с моей. К тому же, с позволения сказать, документы, которыми нас «снабдил» Харвус лучше вообще тут никому не показывать, а еще лучше от них и вовсе избавиться. Зря я этого не сделал сразу, теперь поздно. Загребут, обвинят в подделке документов, лишний пунктик к длинному списку наших прегрешений обеспечен. Эх, зря послушал Хороса и взял парня с собой. Операция еще не началась, а уже практически провалилась.

Как будто в ответ на мои мысли, Квагш, задыхаясь, пробулькал:

— Лист, беги один! Я постараюсь как-нибудь выкрутиться, а тебе жизненно важно выполнить задание Хороса.

Вообще-то предложение резонное и при сложившихся обстоятельствах вполне оправданное. Я уже начал подумывать о том, чтобы оставить друга на растерзание городской страже и, с большой степенью вероятности заплечных дел мастеров Инквизиции, но в этот момент на нашем пути возник образ оченно даже симпатичной юной дамы. Поначалу мне показалось, что это фантом, созданный умелой рукой какого-нибудь местного ваятеля-мага и выставленный им по доброте душевной на всеобщее обозрение, но, подбежав поближе, понял, что это самая настоящая женщина из плоти, крови и всего прочего из чего должны состоять настоящие женщины. Причем это была дама не черная, не красная, не зеленая или фиолетовая. Цвет ее кожи был телесным, то есть все-таки ближе к белому. Однако сначала я рассмотрел ее глаза: огромные ультрамариновые, чистые, будто горный ручей, добрые, как глаза матери и только потом обратил внимание на идеальные черты ее лица, роскошные волосы цвета воронова крыла, точеную фигурку и, разумеется, на цвет кожи.

Вообще-то пялиться на девушку, по вполне понятным причинам, мне было особенно некогда. К тому же я все-таки принял решение, как бы это ни было прискорбно, бросить Квагша на произвол судьбы. Но воплотить свою задумку в жизнь не успел, поскольку красавица поманила нас пальчиком и, указала рукой в сторону едва заметного проулка между двумя павильонами. По всей видимости, он вел на соседнюю улицу. Не раздумывая, я и латинг рванули в указанном направлении. Мимолетную мысль о том, что нас пытаются заманить в ловушку, я подавил в зародыше, поскольку ясные глаза дамы и столь изощренное коварство показались мне понятиями абсолютно несовместимыми.

Забежав в сумрак проулка, мы перешли на шаг, поскольку существовала реальная опасность налететь на какой-нибудь ящик, корзину или кувшин — этого добра здесь было богато навалено. Я обернулся и успел заметить, как наша спасительница сделала неуловимое движение своей нежной ручкой, и вокруг засверкали, заплясали несметные рои ярких светящихся звездочек. Продолжалась эта феерия доли мгновения. Как только последняя звездочка погасла, девушка бросилась вслед за нами и, догнав, нетерпящим возражения голосом скомандовала:

— Быстро на соседнюю улицу! Я сбила их со следа.

Выбравшись из сумрака проулка, мы оказались между павильонами с витринами, пестрящими различными тканями и готовой одеждой всех расцветок и на любой вкус. Неподалеку находился небольшой крытый возок с запряженным в него забавным осликом.

— Прыгайте в повозку и сидите тихо!

Нам ничего не оставалось делать, как выполнить приказ чародейки. В том, что наша спасительница принадлежала к сословию магов, у меня не было ни малейших сомнений.

Не знаю как Квагш, но я подчинялся ей с превеликим удовольствием. Вообще-то, стажер от меня ненамного отставал. На глазах многочисленной публики мы лихо запрыгнули в повозку, но вот что удивительно — в нашу сторону никто даже не посмотрел, как будто двух взъерошенных и явно от кого-то убегавших субъектов вообще не существовало.

В возке, несмотря на дневную духоту, было свежо и тихо, словно нас отгораживало от улицы не обычное полотно, а толстенный слой самого эффективного звукоизоляционного материала, обладающего свойством кондиционировать воздух. Сразу возникло подозрение насчет избыточности приказа сидеть тихо, но мы все-таки не отважились нарушить его. Дно повозки как по заказу было устлано душистым мягким сеном. Я и Квагш, не сговариваясь, приняли положение «лежа», благо размеры экипажа вполне позволяли это сделать.

Отрезанные от внешнего мира я и стажер слабо представляли, что происходит за, казалось бы, тонюсеньким полотняным пологом. Не вызывало сомнения лишь одно — нас куда-то везут.

На подставу вроде бы не похоже. Местным блюстителям порядка вовсе ни к чему было проявлять столь завидную изощренность, достаточно блокировать все выходы с Рынка, к тому же нас уже почти настигли страховидлы. Впрочем, ни к чему гадать, рано или поздно все само собой прояснится.

Мы ехали около получаса. Наконец повозка остановилась, матерчатый полог отодвинулся в сторону. После чего внутрь ворвались звуки улицы. А еще через мгновение показалось улыбающееся лицо нашей спасительницы.

— Поднимайтесь, лежебоки! Приехали.

Квагш вскочил на ноги первым и тут же покинул возок, я для виду потянулся, мол, не законный супруг — нечего понукать. Но девушка вовсе не собиралась кого-то поторапливать или унижать чье-то мужское достоинство каким иным способом. Она попросту скрылась из поля моего зрения, кажется, начала распрягать своего ослика. Поскольку проявлять брутальность стало не перед кем, пришлось и мне покинуть возок.

Внимательно оглядевшись, я понял, что мы находимся во внутреннем дворике ничем не примечательного двухэтажного дома. Высокий дощатый забор надежно отделял нас от городской суеты, поэтому не представлялось никакой возможности хотя бы приблизительно определить, на какой именно улице мы теперь находимся. Судя по времени, затраченному на поездку и средней скорости ушастого гужевого транспорта, дом расположен неподалеку от Рыночной площади, то есть практически в самом центре Анарана.

Девушка, точнее молодая, женщина действительно занималась вызволением из тенет упряжи своей тягловой скотины. Хотел, было предложить ей свои услуги, но не имею ни малейшего понятия с какой стороны подходить к ослам. К тому же, пока я раздумывал, животное оказалось на свободе и резво помчалось к бочке с дождевой водой утолять жажду.

Переглянувшись с Квагшем, я все-таки набрался духу и обратился к хозяйке:

— Э… уважаемая?..

— Айран — сверкнула жемчужными зубками хозяйка.

Теперь мне стало понятно, что передо мной вовсе не юная особа, а вполне зрелая и весьма аппетитная особа. Она была примерно моего роста, одета в простенькое ситцевое платьице синее под цвет своих поразительно красивых глаз. Идеальная со всех точек зрения фигура поневоле привлекала к себе внимание, а точеные ножки… боже мой!.. такие ноги я наблюдал воочию всего лишь раз в жизни и принадлежали они одной моей знакомой пловчихе. С пловчихой у нас не срослось, наверное, по моей вине, что-то мне показалось, что-то не то сделал и вообще… короче, те ноги от меня ушли.

Не стану детально описывать физические достоинства нашей спасительницы, ограничусь лишь кратким в духе современной молодежи: «Супер!!!». Восклицательных знаков можно было бы поставить и больше, но с этим делом не стоит торопиться — кто знает, что за характер у этой дамочки, и по какой такой причине она решила проявить несвойственный местным обитателям альтруизм.

— Федя, — в свою очередь представился я и, опомнившись, поправился: — Федор Листопад, Александрович, — сказал и смутился как юнец неопытный, даже румянец на лице выступил. Да что же это такое?! Веду себя как дите малое. Определенно что-то со мной не то. Чтобы как-то сгладить неловкость, указал рукой на стажера. — Квагш Заан Ууддин Левар харан теге, знаменитый воитель истребитель глоргов, гроза хрунгов и прочей болотной нечисти, прошу любить и жаловать.

— К сожалению, не могу похвастаться столь же замысловатым как у вас Листопад Александрович и у вас Квагш Заан Ууддин Левар харан теге, именем. Называйте меня просто Айран.

— Прошу прощения, — еще сильнее покраснел я, — Не нужно Листопад Александрович, зовите меня Федором.

— А меня — широко заулыбался на свой манер латинг, — Квагшем. — Похоже, стажер ничуть не засмущался. Посмотрел бы я на него, будь на месте Айран столь же симпатичная самка из его племени.

— Вот и хорошо, Федор и Квагш, добро пожаловать в мой скромный домишко!

Интересно получается. Ситуация казалась более чем странной. Только представьте себе, незнакомая дама, весьма привлекательной наружности, к тому же, определенно, магиня, ни с того ни с сего оказывает помощь двум незнакомцам, спасающимся от преследования стражей порядка. Насколько мне известно, народишко в Лагоре гниловатый, к иномирянам относится с пренебрежительным превосходством, примерно как среднестатистический россиянин к таджику-гастарбайтеру или рыночному торговцу-кавказцу, мол, понаехали, проходу от вас нет. Причем, не только к нелюдям, к гостям из соседних миров людям отношение ничуть не лучше. А может быть, она банально втюрилась в меня?

Не, полная ерунда. По натуре я реалист, к тому же работа у меня такая — правильно оценивать свои возможности. Конечно же, как всякий самолюбивый самец (а мужчины по большей части являются самолюбивыми и самоуверенными самцами, хотя бы в собственных мечтах) я допускал, что такая красавица может в меня влюбиться с первого взгляда. Это в тот момент, когда мой взгляд был устремлен куда-нибудь в сторону. Но стоило мне вновь посмотреть на Айран, в душе начинали шевелиться всякие сомнения, и, в конце концов, уверенность куда-то улетучивалась, а в голове начинали звучать строчки из одной дурацкой песенки про парня, которому не светят такие девушки как звезды, такие звезды, как она.

Поскольку версия насчет того, что дама стала помогать нам по причине внезапно вспыхнувшего непреодолимого чувства симпатии ко мне (не к Квагшу же) выглядела как-то не очень убедительно, я все-таки решил, не заходя в дом, объясниться с хозяйкой:

— Уважаемая госпожа Айран, а вы нас часом ни с кем не перепутали? — Вопрос, в общем-то, был совершенно дурацкий — вряд ли меня и латинга вообще можно с кем-то перепутать, к тому же, мы явно удирали от стражей порядка, а значит, с точки зрения любого законопослушного гражданина были, если не преступниками, правонарушителями уж точно.

— Значит, версию внезапно возникшего и ничем необъяснимого желания помочь ближнему, Федор, вы даже не рассматриваете? — вопросом на вопрос ответила магиня.

Ох, и не люблю же я этих недомолвок и виляний вокруг да около. Нет, чтобы прямо сказать, де, парни я помогла вам потому, что мне от вас нужно то-то и то-то. Несомненно, ей понадобилась помощь криминальных элементов для выполнения какого-нибудь весьма щепетильного задания, например, выкрасть какую-нибудь вещицу из дома соседа-мага или еще для какой неблаговидной цели.

— Хотелось бы верить в добрых самаритян, — криво ухмыльнулся я, — но что-то в Лагоре я их не встречал. И вообще, насколько мне известно, здесь бескорыстная помощь не в чести.

Во время нашего с хозяйкой разговора я регулярно «бросал косяки» в сторону стажера. Наверняка Квагш внимательно изучает эмоциональное состояние дамы. Однако тот ни разу не подал условного сигнала, означающего, что против нас замышляется какая-то каверза или нам готовят очередную ловушку. Из чего можно было сделать два заключения: либо нам действительно помогали бескорыстно, либо эта женщина — прекрасная артистка, обладающая способностью маскировать не только внешние проявления своего эмоционального состояния, но и внутренние.

Опять же в силу специфики своей профессии, я был склонен ко второму варианту. Чародейка использует свой дар, чтобы ввести нас в заблуждение. Пока непонятно, для чего ей это понадобилось, но думаю, в скором времени все прояснится.

— Хорошо, может быть, вы все-таки проследуете в мой дом? — Айран одарила нас с Квагшем таким насмешливым взглядом, что все мои умозрительные построения начали рассыпаться как карточный домик от дуновения легкого ветерка, внезапно ворвавшегося в комнату через приоткрытую форточку. Более того, мне вдруг стало невыносимо стыдно за проявленное мной недоверие. — В любом случае вы ничего не теряете. Если бы не я и мой ушастый Ганзик, — Айран указала взглядом на присосавшегося к бочке с водой ослика, — вас бы уже давно доставили в ближайшее отделение, а может быть, даже успели осудить и привести приговор в исполнение — суд на Лагоре скор, суров, но справедлив. — Произнося последнюю фразу насчет лагорийского суда, она скептически ухмыльнулась, а глаза ее загорелись такой ненавистью, что мне вдруг стало не по себе.

Интересно получается, Айран явно недолюбливает представителей местного правосудия. С чего бы это? Пожалуй, стоит принять приглашение и войти в дом. От быстрого бега по жаре и рыночной духоте невыносимо першит в горле, и пить очень хочется.

— Хорошо, госпожа, мы с другом с радостью проследуем за вами. К тому же примите нашу глубокую искреннюю благодарность за оказанную вами помощь. Уверяю вас, мы с другом не совершили ничего противозаконного. Я всего лишь защищался от грозящей моей жизни смертельной опасности, в результате покалечил, трех жителей Анарана. — И немного подумав, добавил: — Вполне возможно, один из них не выжил — использовал против меня нейрохлыст, мне ничего не оставалось, как вырвать жало с куском щупальца, боюсь, симбионт, перед тем как погибнуть, впрыснул в кровь своего хозяина смертельную дозу яда. У второго также оказался нейрохлыст, поэтому мне пришлось применить против него вырванный ядовитый шип. Но этот выживет, хотя я ему искренне сочувствую.

При упоминании о нейрохлысте глаза Айран полезли на лоб, и она изумленно воскликнула:

— Вы хотите сказать, Федор, что вам удалось поймать в полете кончик нейрохлыста?

— Что-то вроде этого, — скромно пожал плечами я и пояснил: — Видите ли, Айран, способность у меня такая ускоряться. Врожденная.

Было видно, что чародейке хочется тут же хорошенько расспросить нашу парочку, но положение хозяйки не позволяло ей долго держать гостей во дворе дома.

— Обещайте, Федор и Квагш, что вы непременно поведаете обо всем более подробно. А теперь все-таки попрошу вас проследовать в дом. Как говорят на вашей Земле, Федор, «в ногах правды нет», а еще, кажется, «соловья баснями не кормят».

Странно, я, вроде бы словом не обмолвился о том, что прибыл с Земли. Откуда же Айран это известно? И вообще, я могу быть кем угодно, например замаскированным под человека латингом или арахнидом. Некоторые иномиряне, даже в Лагоре носят личины аборигенов, чтобы не выделяться из толпы или с иной какой целью. Хотя не стоит упускать из виду тот факт, что хозяйка самая настоящая магиня и возможности ее для меня тайна великая есть. Вполне вероятно, она умеет, что называется, зреть в корень, и считывает прямо из Астрала всю твою подноготную, как Хорос и прочие Великие маги. От этой мысли, откровенно говоря, мне стало не по себе, даже холодный пот прошиб. Но, взглянув в ясные и очень добрые глаза Айран, я тут же отбросил эту мысль как несостоятельную — ну нет в ней какой-то необъяснимой загадочности присущей тому же Хоросу или Лмерку — Верховному Магу Лагора, коего однажды мне выпало сомнительное счастье наблюдать воочию, причем с очень близкого расстояния. Передо мной стояла умная, сердечная женщина, удивительно красивая, но при этом нисколечко не жеманная. Наверняка верная жена, заботливая мать и рачительная хозяйка. В данный момент я откровенно завидовал ее мужу и в душе лелеял надежду, что такового нет в природе.

Внутренность дома оказалась обычной, без всяких магических наворотов, коими зачастую грешат коллеги Айран по колдовскому цеху. При виде моей недоумевающей физиономии, хозяйка откровенно расхохоталась, затем пояснила:

— Да, Федор, не очень похоже на обитель мага. У нас если в доме меньше сотни комнат, значит, хозяин нерадив или законченный лентяй. Вообще-то это не мое основное жилище. Этот дом я прикупила лет десять назад для тайных встреч с одним мужчиной. Видишь ли, он был женат, я — замужем, и нам не хотелось афишировать наши отношения.

«Интересно девки пляшут», — подумал я.

Вообще-то мне было известно о сексуальной раскрепощенности, царящей в среде магического сообщества Лагора, но чтобы, как ни в чем не бывало, рассказывать первым встречным о своих любовных похождениях, мягко говоря, сомнительного свойства — это даже для меня, человека, не замороченного на условностях, явный перебор. А вот Квагшу, насколько я понимаю, все было абсолютно фиолетово — на то он и латинг, существо своеобычное и загадочное. Он задал хозяйке вопрос в своей обычной прямой манере:

— Уважаемая Айран, а если вашему любовнику вдруг приспичит посетить этот дом, как вы ему объясните наше присутствие?

— Не приспичит! — как-то уж очень резко ответствовала дама. — Нет у меня в данный момент ни любовника, ни мужа. А все благодаря… — Я уже приготовился узнать некую страшную тайну и откровенно насторожил уши, но Айран вдруг осеклась и скомкано закончила: — Но, это дела давно минувших дней и вам оно будет неинтересно.

Кажется, ответ женщины удовлетворил стажера, во всяком случае, больше глупых вопросов он ей не задавал.

Что же касается моей персоналии, информация об отсутствии вероятных конкурентов в лице мужа и любовника на пути к сердцу понравившейся дамы, ничуть меня не расстроила. У меня даже не мелькнула мысль выразить ей хотя бы фальшивое сочувствие. Хотя, наверное, мое «Мадам, я очень сожалею об отсутствии у вас мужа и любовника» выглядело бы, по меньшей мере, издевательски. Айран женщина неглупая и, судя по некоторым отмеченным мной косвенным факторам, весьма и весьма многоопытная, наверняка уже сообразила, что своей красотой и манерой общения поразила в самое сердце одного присутствующего здесь мужчину. Угадайте с трех раз, кого я имею в виду?

Мне и стажеру было предложено устраиваться со всеми удобствами в просторной и не загроможденной мебелью гостиной на мягком кожаном диване. Тем временем сама хозяйка куда-то ненадолго отлучилась.

— Что ты обо всем этом думаешь? — сразу же после ухода Айран я задал вопрос товарищу.

— Странно как-то, Лист. Единственное, что я могу сказать с полной уверенностью, против нас не замышляется ничего плохого. Более того, по эмоциональному состоянию Айран несложно сделать вывод о том, что ты, как самец произвел на нее весьма благоприятное впечатление.

— Нашел героя-любовника, — я едва не рассмеялся в лицо другу. — Ты только взгляни на нее и поставь рядом меня. Да за такой красавицей наверняка целый табун и не таких как я жеребцов ухлестывает.

— А, на мой взгляд, — не сдавался Квагш, — самая обычная самка человечьей породы. И как вы их сортируете, для меня великая загадка. То ли дело у нас…

— Не совсем человечьей, — уточнил я. — Лагорийцы, хоть и мало чем с физиологической точки зрения отличаются от людей, все-таки к виду хомо сапиенс никакого отношения не имеют. Впрочем, браки между людьми и лагорийцами приносят полноценное потомство. Вот только межрасовых браков за всю историю наших отношений раз-два и обчелся — уж очень местные нос высоко задирают перед землянами. Считают нас существами низшего порядка. Кстати, Квагш, а как это у вас в Большом Топком Болоте происходит? Ну, ты, надеюсь, понимаешь, что я имею в виду? Мы с тобой отчего-то еще не затрагивали данную тему.

— У нас все до предельного просто, — начал стажер. — Раз в году все заслужившие право на продолжение рода самцы и половозрелые икроносные самки нескольких кланов собираются в определенном месте, изобилующем теплыми мелкими озерками. Мужчины соревнуются друг с другом в силе, скорости, способности громко и выразительно петь и прочих умениях. Женщины стараются показать себя также с самой наилучшей стороны, чтобы обаять понравившегося потенциального партнера по спариванию. Постепенно происходит отбор по взаимной симпатии и образовавшиеся пары уединяются в теплых озерцах, прудах и бочагах. В течение двух недель мы не спим, не едим, пребываем в перманентном состоянии оргазма. Многие не выдерживают и умирают. Наконец оплодотворенная самка сбрасывает с себя самца и начинает метать икру. С этого момента мои соплеменники возвращаются к прежней привольной жизни, а соплеменницы строго следят за дальнейшим развитием и воспитанием новых гвахушингарапама. К твоему сведению процесс этот в принципе отличен от вашего способа репродукции вида.

— Интересно, Квагш, расскажи, ежели, конечно, это не возбраняется вашими духами, или еще какими-нибудь табу.

— После того, как самка отметает оплодотворенную икру, ее заботливо собирают и помещают в одно огромное теплое озеро, играющее роль инкубатора. Постепенно из икринок вылупляются головастики и начинают активно питаться сначала микроорганизмами, затем более крупными водными организмами, специально помещаемыми туда заботливыми мамашами. Головастики еще безмозглы и не имеют никакого представления об этике, поэтому слабые часто попадают в желудок сильным особям. В конечном итоге, от несметных полчищ остаются всего-то сотни особей, готовых к трансформации в полноценного гвахушингарапама…

Закончить свой рассказ о том, что дальше происходит с юными латингами, Квагш не успел, поскольку в комнату вошла хозяйка. В руках она держала приличных размеров поднос, уставленный вазами с фруктами, сладостями, хрустальными графинчиками с разноцветным содержимым и бокалами, также хрустальными. Не забыт был и мой напарник — на краю означенного подноса я увидел пакетик с надписью: «Еда для инсектофагов» и изображенным на нем усатым то ли тараканом, то ли кузнечиком. По довольной физиономии стажера я догадался, что с его точки зрения насекомое выглядело вполне аппетитно. Впрочем, окажись на моем месте коренной житель Юго-Восточной Азии или Экваториальной Африки, он был бы вполне солидарен с латингом и вряд ли отказался оценить органолептические достоинства данного блюда.

Что же касается меня, я готов терпеть, когда на моих глазах употребляют кошачий корм или сомнительного вида гранулы, но любоваться тем, как гигантский лягух станет с аппетитом поглощать таракашек в их естественном виде, что-то, особого желания не возникает. И где только Айран откопала эту, с позволения сказать, еду?

Все-таки я недооценил всей чуткости своего товарища. Квагш посмотрел сначала на мою кислую физиономию, затем на пакет с сублимированными кузнечиками, после чего обратился к хозяйке:

— Достопочтенная Айран, с вашего позволения мне хотелось бы отправиться в сад на свежий воздух. Видите ли, от быстрого бега у меня до сих пор кружится голова.

Ну, Квагш! Ну, дипломат! Это же надо такое выдумать. Раньше он никогда не жаловался на головокружения и всякие мигрени. Настоящий мужик и кореш. Даже любопытство свое врожденное приструнил, а ведь наверняка не терпится узнать, чего ради нам пришли на помощь. Очко ему в актив, а лично от меня, как это теперь принято говорить: респект и уважуха. Еще наблюдательный он — сад успел усмотреть. Лично я никакого сада не увидел. Хотя это вполне объяснимо — не до того мне было, уж больно хозяйка хороша.

— Ну что же, уважаемый Квагш Заан Ууддин Левар харан теге, не смею вас задерживать. — Как-то уж очень загадочно улыбнулась хозяйка и, опустив поднос на небольшой столик, стоявший в непосредственной близости от дивана, на котором расположились я и стажер, предложила: — Возьмите с собой эту еду и еще что-нибудь. В саду гамак и шезлонги, есть пруд. Располагайтесь как дома, не стесняйтесь.

— Смею еще раз напомнить, госпожа Айран, для друзей я просто Квагш. — И все-таки, стажер был необычайно польщен тем, что Айран с первого раза запомнила и не переврала его замысловатое имя.

Прихватив с подноса пакет, мой приятель поспешил удалиться. Я и Айран остались наедине.

— Федор, может быть вина? — предложила хозяйка, присаживаясь рядышком на освободившееся место. У меня аж дыхание сперло от волнения.

Лишь теперь я обратил внимание на то, что за время своей кратковременной отлучки дама успела принять душ, привести в порядок свои роскошные иссиня-черные волосы и переодеться в темно-синее с блестками платье. От нее исходил чудесный запах летнего луга, речной свежести и чистой кожи. Если бы не этот букет, я вполне мог принять ее не за существо из плоти и крови, а настоящую небожительницу, решившую по какой-то ведомой лишь ей причине осчастливить своим присутствием ничем не примечательного смертного.

— Позвольте узнать, Федор, о чем это вы задумались? — с хитринкой в глазах спросила Айран, и, не дожидаясь ответа, указала ручкой на один из стоявших на столике графинов. — Вот это знаменитое красное лагорийское. Рекомендую попробовать. Не бойтесь, не захмелеете, оно не крепкое, здесь его по праздникам даже детям принято давать.

Выйдя из состояния блаженной отрешенности, я вскочил, чтобы немедленно выполнить волю хозяйки. При этом едва не перевернул злосчастный поднос. Наконец дотянулся до означенного графина и начал разливать рубинового цвета жидкость в хрустальные бокалы. Я был сильно взволнован и смущен, наверное, цвет моего лица мало чем отличался от цвета разливаемого мною вина. И все-таки смущение не помешало мне на подсознательном уровне отметить, что графины, вазы и бокалы вовсе не стекло с добавкой окиси свинца или бария, а настоящие шедевры, искусно вырезанные из цельного куска горного хрусталя.

Мне все-таки удалось каким-то чудом не пролить ни капельки драгоценного лагорийского, о котором я был не только наслышан, но неоднократно имел удовольствие вкушать в компании… Впрочем, не стоит поминать других дам, когда перед тобой сидит самая настоящая богиня.

— За ваше здоровье, Айран! — с пафосом провозгласил я. — И позвольте вас поблагодарить за помощь, нам оказанную, если бы не вы…

— Полноте, Федор, не стоит благодарности, — широко улыбнулась хозяйка, продемонстрировав в очередной раз чудесный набор белоснежных жемчужин-зубов. Затем, бросив на меня кокетливо-хитроватый взгляд, сказала: — Когда-то давным-давно я побывала в вашем мире, и мне там очень понравился один славный обычай. Бруд… бруден… короче, не помню точно, как он называется, суть в том, что мужчина и женщина пьют вино, целуются, после чего переходят на «ты».

— Этот обычай называется «выпить на брудершафт», — автоматически подсказал я, и только после этого до моего сознания дошел смысл данного предложения. Черт! Неужели моя совершенно невыдающаяся внешность привлекла до такой степени эту красавицу, что она в меня влюбилась. Бред! Этого быть не может, потому что… в общем, не может быть, и точка. Наверное, это она просто для установления доверительных отношений. Вообще-то насчет брудершафта я не имел никаких возражений, более того, не отказался бы каждый тост, (да что там тост!), каждый глоток перемежать с ее поцелуями, в качестве альтернативы фруктам и сладостям.

Мы выпили и прильнули друг к другу губами. Поначалу я рассчитывал на легкий дружеский чмок, ни к чему не обязывающий, но как-то само собой получилось, что поцелуй наш затянулся, мягко говоря, чуть дольше положенного по этикету времени. Более того, Айран обхватила мою шею своими нежными, но, на поверку, очень сильными ручками и плотно прильнула ко мне своей соблазнительно упругой грудью.

Боже, милостивый и праведный! Не верю! Хочу верить, но не могу себе позволить. Вот сейчас моргну, и все растает как дым от погасшего костра. И моргнул, даже ущипнул себя за руку, но ничего в окружающей обстановке не изменилось. По-прежнему темно-синие слегка прикрытые глаза Айран томно смотрят на меня, а ее губы в буквальном смысле слились с моими.

Наконец я понял, что происходящее со мной в данный момент никакого отношения к сновидениям или еще каким подсознательным фокусам не имеет. Айран существует на самом деле, более того, сейчас мы с ней целуемся и похоже, этот процесс доставляет даме удовольствие, во всяком случае, ей не противно.

Что же касается меня, так я и вовсе был на седьмом небе от счастья и вскоре позволил своим рукам дать волю. Самец я, в конце концов, или не самец? Сначала исподволь украдкой, как бы проверяя реакцию, протиснул левую ладонь так, чтобы ее грудь оказалась в моей руке, а правой с зажатым в ней бокалом приобнял даму за талию и сильнее прижал к себе. Возражений не последовало, и моя рука ловко скользнула в разрез платья Айран.

— Погоди, Феденька, — моя богиня прервала наш затянувшийся поцелуй, но лишь только для того, чтобы забрать из моей руки бокал и поставить вместе со своим на столик.

Затем мы вновь вернулись к прерванному занятию и очень скоро каким-то невероятным образом наши одежды оказались лежащими на полу, а мы с хозяйкой очень даже удобно устроились на довольно тесном диванчике.

Внезапного возвращения стажера я не опасался — он у меня парнишка сообразительный и крайне деликатный. К тому же, он эмпат, а это означает, что ему известно, чем в данный момент заняты его патрон и хозяйка дома.

Дивана нам хватило ненадолго, и по обоюдному согласию мы перебрались на мягкий ворс дорогого ковра, устилавшего пол гостиной.

Айран оказалась весьма искушенной любовницей. Надеюсь, что и я не оплошал. Впрочем, не стану кокетничать, я определенно был на высоте, о чем свидетельствовали: затуманенный взгляд моей любимой, ее громкие восторженные возгласы и шумное прерывистое дыхание во время многочисленных сладостных всплесков всепоглощающего удовольствия.

Да, да вы не ошиблись. Именно — любимой. Нужно быть круглым дураком или полным идиотом, чтобы не понять, что мне наконец-то посчастливилось встретить ту единственную и неповторимую, ради которой стоит отправиться на край света, достать с небес Луну или хотя бы спасти мир. Вообще-то ни первого, ни второго от меня в данный момент никто не требовал. А по поводу спасения мира, точнее до встречи с магом Харвусом, оставалась еще целых три часа, которые следовало потратить с максимальной пользой для души и тела.

Мы так и поступили. После первого акта величайшего по значимости физиологического действа, немедленно перешли ко второму. Затем, не стыдясь собственной наготы, вернулись к столику, подкрепить силы вином и фруктами. При этом я откровенно любовался безупречными формами Айран, да так, что вскоре мое мужское естество потребовало немедленного продолжения телесного пиршества.

Чудесная метаморфоза не укрылась от внимательного взгляда Айран. Она благословенно приняла меня в свое лоно. Мы вновь любили друг друга значительно дольше, чем в предыдущие разы. Наконец усталые, но безмерно счастливые рухнули на ковер.

И лишь теперь я понял, что ничего не знаю об этой женщине, не понимаю причин, подвигнувших ее оказать помощь двум незнакомым существам. Но в то же время, я осознал, что не желаю ничего знать, несмотря на то, что это в корне противоречило моей рациональной натуре и привычкам, выработанным благодаря специфике профессии. Я был твердо уверен в том, что эта женщина любит меня, желает меня, и в каких-либо иных дополнительных фактах не нуждался. Сочтет необходимым — расскажет, а не сочтет, значит, так ей удобнее и комфортнее.

Наконец, мы вновь устроились на диванчике у подноса с вином и фруктами. Признаться, вместо сочных персиков, сладких бананов, медовых груш и прочих радующих глаз даров земли лагорийской и привезенных из бескрайнего Межмирья, я бы сейчас не отказался от сочной отбивной или, на худой конец, жареной на сале картошечки. Однако в скором времени мне и Квагшу предстоял поход в таверну «Единорог и девственница», вот там я и ублажу свое нутро и отбивной, и картошечкой и еще чем-нибудь более существенным. А пока мое неугомонное естество вновь проснулось и вне зависимости от моей воли запустило процесс хоть и энергоемкий, но ужасно приятный. Что касается Айран, наши либидо, по всей видимости, пребывали в состоянии абсолютной гармонии. Она хитро скосила глаз на мою восставшую натуру, плотоядно ухмыльнулась, без всякого смущения прыгнула ко мне на колени и сладострастно впилась губами в мои губы…

Наконец наступил момент, когда мне все-таки пришлось отстраниться от обворожительного тела возлюбленной.

— Айран, нам с Квагшем нужно отлучиться на пару часов. Видишь ли, мы с ним в Лагоре по делу… крайне важному делу… можно сказать, жизненно важному. Извини, но я не имею права посвятить тебя во все его тонкости. Это не означает, что я тебе не доверяю, просто это не моя тайна, и я не вправе широко распространяться по этому поводу.

— И не нужно ничего говорить, — томно потянулась Айран. Я уже начал было успокаиваться, но тут она безапелляционно заявила: — Только одних я вас никуда не отпущу.

— Ты хочешь отправиться с нами? — моему удивлению не было предела. — Но…

— Возражения не принимаются, я пойду с вами, а заодно прослежу, чтобы ни одна сучка не покусилась на мою собственность. — При этих словах она позволила себе такое, о чем из соображений врожденной стеснительности я лучше умолчу.

— И все-таки… — вновь подал голос я

— Никаких «все-таки» и прочих отговорок! — не терпящим возражения голосом заявила Айран. — Отныне ты мой мужчина, я твоя женщина и должна всюду следовать за своим господином и повелителем… — Услышь эту фразу от какой-нибудь другой женщины, я бы, наверняка, собрал свои манатки и немедленно рванул куда глаза глядят. Но сейчас столь откровенное покусительство на мою свободу расценивалось мной как вполне естественное явление, мне очень импонировало, что такая немыслимо красивая женщина назвала меня своим мужчиной и где-то даже немножечко ревнует. — А, Федь? Возьмешь меня с собой? Ну, пожалуйста! Я ведь все-таки какая-никакая, но чародейка и смогу постоять не только за себя, но и за вас с Квагшем. В крайнем случае, прикрыть вам спины или всадить обидчику нож под ребро. Ну же, Федюня?!

— Хорошо, милая. — Как— то уж очень быстро сдался я — наверняка без магии-шмагии не обошлось. — Только собирайся быстро, времени у нас в обрез.

— Сей секунд, мой вождь и повелитель!

На то, чтобы сполоснуться обсохнуть и одеться нам понадобилось не более десяти минут. Таким образом, у нас в запасе оставалось около получаса — вполне достаточный срок, чтобы даже пешком добраться до квартала златокузнецов. Вообще-то топтать ноги я вовсе не собирался. В Анаране едва ли не на каждом шагу можно поймать свободный экипаж, владелец которого готов доставить состоятельного клиента хотя бы на самый край света.

Тем временем в гостиную заявился Квагш. По его словам все это время он медитировал в прогретом солнцем бассейне, умудряясь при этом посредством своего длинного языка отлавливать вкусных мух, жуков, бабочек, стрекоз и прочих летающих инсектов.




Глава 8


Кто пришел напиться, кто пришел подраться,

Кто пришел послушать свежих новостей.

    

Вилли Токарев






Отчего-то именно эта строчка из некогда популярной песни самого знаменитого в России нью-йоркского таксиста пришла мне в голову, когда наша троица приблизилась к внушительного вида каменному особняку, ярко освещенному изнутри и снаружи, с огромной светящейся вывеской над парадным входом: «Единорог и девственница». Вполне возможно, по причине того, что, в этот момент здоровенный вышибала из тех самых клыкастых образин, что служат в Инквизиции Лагора выводил из заведения изрядно подвыпившего буяна человеческой наружности.

Нежно так выводил, но уверенно. Сразу видно, профессионал с большой буквы, похоже, сам из бывших стражей общественного порядка. Буян, как и положено по статусу, буянил: дрыгал ногами, пытаясь достать до земли, махал руками, выкрикивал всякие непотребства. Вышибала без видимых усилий удерживал его за скомканный ворот костюма на расстоянии вытянутой руки и тихим голосом пытался наставить на путь истинный. Однако неугомонный клиент продолжал махать конечностями и оглашать улицу отборным матом. В какой-то момент терпение вышибалы лопнуло. Он подошел к фонтану, расположенному неподалеку от входа в заведение, и пару раз мокнул дебошира в неглубокий бассейн. Водные процедуры подействовали лучше всяких слов. Клиент перестал дрыгаться, и, выпучив глаза, с ужасом воззрился на клыкастую физиономию своего мучителя.

— Итак, господин, вы собираетесь оплатить ваш счет или нам вызвать инквизиторов? — ставя мокрого мужчину на ноги, спросил вышибала.

— С-с-сколько с меня? — поинтересовался до конца не протрезвевший гражданин.

— С учетом разбитой посуды, порчи мебели и хлопот, связанных с вашим умиротворением, пять империалов.

— Пять империалов?! — Похоже, означенная сумма привела присмиревшего буяна в чувства. — Так это же грабеж среди бела дня!

Вообще-то, насчет «бела дня» он слегка преувеличивал. К тому моменту над Анараном уже сгустились сумерки, и на темнеющем на глазах небосводе одна за другой стали зажигаться по южному яркие немигающие звезды.

— В таком случае, нам придется вызвать стражу, и уверяю вас, с учетом штрафа за нарушение общественного порядка, расходов, связанных с доставкой к магу-целителю и его услуг по вашему экстренному вытрезвлению, вам придется заплатить намного больше.

Я не завидовал парню. Ясен пень, что набедокурил он от силы на пятьсот синедролей, и теперь его попросту разводят на бабло. С другой стороны, деваться ему некуда, окажись он в застенках Инквизиции, с него сдерут куда больше пяти империалов, если и вовсе не обчистят. И все-таки мне было его не жалко: потерял контроль, сам виноват, как говаривал герой одной очень известной новогодней комедии: «Надо меньше пить».

— Ладно, решим вопрос полюбовно, — уныло пробормотал окончательно протрезвевший буян и полез в карман за кошельком.

Сцена взаиморасчетов ускользнула от нашего внимания, поскольку я, Айран и Квагш вошли в заведение через двери, распахнутые услужливым швейцаром-лагорийцем генеральской наружности. За свою внимательность бравый пожилой усач не был обойден благодатью — пара серебряных монет из моей ладони мгновенно перекочевала в необъятные карманы его маршальского мундира.

Доктор алхимии и медицины, еще не появился. Я не особо расстроился по этому поводу, поскольку уж очень хотелось кушать. Было бы неплохо, если бы этот скользкий тип задержался как минимум на часок — этого времени мне и Айран (о Квагше я умолчу) как раз хватило бы основательно заморить червячка.

Нас встретили как дорогих гостей, в соответствии с нашими пожеланиями усадили у окошка неподалеку от входа в зал и в течение пятнадцати минут обслужили в самом лучшем виде.

Пока выполняли наш заказ, я хорошенько осмотрелся вокруг. На мой взгляд, архаичное понятие «таверна» совершенно не соответствовала имиджу данного заведения. Здесь не было крепких дубовых столов и неподъемных лавок, по стенам не горели чадящие факелы, пол не посыпан опилками, на огне огромного очага не жарилась туша дикого тура или кабана, да и очага как такового тут не было. Короче говоря, наблюдалось полное отсутствие средневекового антуража, присущего, например трактиру «Мандрагора», пожалуй, самому популярному из всех здешних заведений подобного рода. Зато тут имелись огромные зеркала в бронзовом обрамлении на стенах и даже на потолке, помещение было освещено сотнями плавающих в воздухе магических светильников, пол каменный мозаичный, мебель изящная не без вычурности, ненавязчивая музыка в исполнении квартета виртуозов, состоящего из иномирян — гуманоидов.

Зал был заполнен примерно на две трети. В подавляющем большинстве посетителями были лагорийцы, по всей видимости, местные златокузнецы. Многие пришли с дамами, но были и чисто мужские компании. Представители местной элиты кузнечного дела были все как на подбор бородаты, стрижены под горшок, обстоятельны в выпивке и еде, иначе говоря, кушали спокойно, без суеты пили не пьянства ради. Чем-то они мне напоминали российских купцов второй половины девятнадцатого столетия, только без ненужного куража и великоросского выпендрежа. Были также здесь иномиряне, в подавляющем своем большинстве обезьяноподобные гуманоиды из неведомых мне миров. Если быть точным, единственным негуманом оказался мой стажер. Следует отметить, что воспитанных в духе терпимости по отношению к иномирянам лагорийцев ничуть не смущало присутствие в общественном месте ни мыслящих обезьян, ни представителя племени разумных земноводных, поскольку хоть местные и смотрели на всех чужаков свысока, прекрасно осознавали, что их материальное благополучие зиждется исключительно на инородцах.

Однако, повнимательнее присмотревшись, я понял, что за одним из столиков сидят вовсе не лагорийцы, а какие-то иномиряне, облаченные в соответствующие личины. Ничего особенного в данном факте я не усмотрел, поскольку запрета на ношение псевдоплоти здесь не было, и любой индивид мог носить ее по своему разумению. Единственное, что от него требовалось, это иметь документы, удостоверяющие его право легального присутствия в Буферном Мире.

Вскоре принесли наш заказ, и мне стало не до всяких иномирян и местных златокузнецов. Я определенно истратил много энергии и старался как можно быстрее компенсировать потери, чтобы… ну сами понимаете. Останавливаться на достигнутом я не собирался и очень надеялся на продолжение «банкета». Судя по сияющим глазам моей возлюбленной и ее загадочной улыбке, она также была не прочь как можно быстрее вернуться к прерванным экзерцициям. Боже мой! Я не мог до конца поверить, что такая женщина, ко всему прочему, чародейка обратила внимание на простого смертного, каких, выражаясь фразой из одного виденного мной еще в далеком детстве то ли болгарского, то ли польского, а может быть, чехословацкого фильма, «много на каждом километре здесь и по всему миру».

Лишь Квагш сидел с непроницаемой миной на своей пупырчатой зеленоватой физиономии и меланхолично кидал в пасть знакомые мне гранулы. Латинг пожалел мою нервную систему и не стал заказывать сублимированных сверчков, тараканов или мух, он потребовал принести стандартный гранулированный корм для инсектофагов. Спасибо ему за это преогромное!

Утолив первый самый жуткий голод, мы с Айран выпили вина, Квагш за компанию осушил бокал чистой воды. От кофе или чая стажер отказался без комментариев. Перемежая телесную пищу духовной, я поведал парочку свежих анекдотов, почерпнутых мной из Интернета или в процессе общения с коллегами по службе. У Айран оказалось превосходное чувство юмора, поскольку смеялась она именно там, где это было необходимо, а вовсе не делала вид, что ей интересна моя болтовня. Потом она и сама поведала несколько анекдотических случаев из жизни одного из ее коллег. Досужие сплетни о том, что чародеи рассеяны, забывчивы и экстравагантны вовсе не выдумка. Во всяком случае, некий ее знакомый маг обладал всем этим набором в полной мере, отчего с ним постоянно приключались всякие забавные казусы.

Я вытирал слезы после живописного рассказа о том, как этот недотепа попытался вскипятить воду для утреннего кофе, вызвав огненного элементаля, в результате спалил свой дом и едва не погиб сам.

В этот момент в зал вошел его магическая милость Овальдус Харвус, собственной персоной. Я автоматически отметил про себя, что этот хмырь опоздал почти на целый час. Ничего, я на него не в обиде, за это время наша троица основательно подкрепилась и повеселилась изрядно.

Войдя в зал, Харвус замер в дверях и принялся водить глазами в поисках меня и Квагша. Наконец ему удалось нас заприметить, и по тому, как удивленно вытянулось его физиономия, я сообразил, что он вовсе не ожидал увидеть за нашим столиком кого-нибудь еще. Сначала он здорово занервничал, однако довольно быстро взял себя в руки и, потоптавшись в нерешительности, двинулся, было к нам. Но не успел сделать и двух шагов, как из темноты дверного проема вылетел метательный нож и со страшной силой вонзился ему в спину. Этот ножик я заметил лишь потому, что внимательно смотрел на чародея. О силе удара можно было судить по тому, как тело мужчины бросило вперед. Чтобы не потерять равновесие ему поневоле пришлось ускорить шаг. Но в следующее мгновение лицо Харвуса сначала исказилось в болезненной гримасе, затем побледнело, покрылось бисеринками пота. В конце концов, он пошатнулся и рухнул на мраморный пол.

Мгновение спустя, я уже поднимался из-за стола, чтобы со всех ног устремиться к умирающему магу.

— Нож отравлен, — вскакивая на ноги вместе со мной и Квагшем, констатировала Айран.

О том, что нож отравлен, несложно догадаться и без подсказок специалиста. Обычным клинком опытного чародея сложно убить, даже если лезвие проткнет ему сердце или какой иной жизненно важный орган. В этом случае колдун запускает ускоренный процесс регенерации, а сам тем временем переходит на магический метаболизм. Если бы в спину Харвуса вонзился обыкновенный нож, он попросту выдернул бы его рукой или попросил бы это сделать кого-нибудь из присутствующих. Затем, скорее всего, занялся бы вплотную своими недоброжелателями. И горе простофилям, возжелавшим избавиться от грандмага посредством столь незамысловатого приема.

Искусно лавируя между столиками, я устремился к поверженному чародею, но не успел преодолеть и половины разделявшего нас расстояния, как облаченные в личины лагорийцев чужие, на которых я в свое время не обратил особого внимания, также выскочили из-за своего столика и кинулись к Харвусу. Их было четверо. Двое извлекли откуда-то тонкие вибростилеты — такое лезвие без особого труда рассечет не только человеческую кость, но даже сверхпрочный панцирь тартанга — черепахо-скорпиона из мира Зебу — и повернулись в мою сторону, явно не для того, чтобы сказать «здрасьте, Федор Александрович! Как ваше драгоценное здоровье?». Двое других попытались подхватить под руки тело несчастного Овальдуса Харвуса, как я понимаю, для того, чтобы утащить важный вещдок с места преступления.

Недолго думая, я схватил с ближайшего стола пустую бутылку из-под игристого вина и метнул в вооруженного стилетом боевика. Сначала хотел послать импровизированный снаряд ему в голову, но в самый последний момент сообразил, что не знаю, какое существо скрывается под личиной аборигена, и будет ли мой прием достаточно эффективен. Поэтому метнул пузырь точно в сжимавшую оружие руку. Удар пришелся в предплечье и, кажется, сломал чужому кость. Во всяком случае, рука бессильно повисла, а вибростилет выскочил из разжавшихся пальцев и, коснувшись острием мраморного пола, издал неприятный зудящий звук, после чего погрузился в твердый камень по самую рукоять.

Тут слева я услышал знакомый воинственный клич. Скосив глаз, заметил прущего параллельным курсом истребителя глоргов, грозу хрунгов, машущего своим внушительным атомарником.

Собиравшиеся утащить тело поверженного мага чужие, наконец, сообразили, что против нашей дружной компашки у них нет никаких шансов. Как говорится, против лома нет приема. К общему сведению, атомарный меч моего приятеля — аргумент намного серьезнее любого лома. Оставив беднягу Харвуса на поле несостоявшейся битвы, они дружно рванули в сторону выхода. Причем, столь быстро, что у меня возникло подозрение, что эти парни так же, как и я обладают способностью ускоряться. Я не стал за ними гнаться и не позволил этого Квагшу — пусть поисками и поимкой преступников занимается Инквизиция. Наша задача по возможности получить интересующую нас информацию, в противном случае пребывание в этом мире нашей парочки теряет всякий смысл.

Подоспевшая Айран тщательно осмотрела распластанное на полу тело, затем извлекла из складок платья носовой платок и, обмотав им торчащую из спины рукоять метательного ножа, попыталась извлечь оружие из раны. Силенок ей для этого явно недоставало — удар был настолько мощным, что клинок, пробив лопаточную кость, накрепко в ней застрял. Пришлось взяться за дело мне. Не без труда, но я все-таки выдернул нож и галантно протянул его даме.

Осторожно, чтобы ненароком не коснуться отравленной стали, Айран взяла нож из моей руки и внимательно его осмотрела. Несомненно, оружие было основательно вымазано какой-то ядовитой гадостью, поскольку кровь на клинке свернулась, почернела и начала обугливаться, источая невероятную вонь. Меня от этого запаха едва не вырвало, а моя богиня даже не поморщилась. Завидная выдержка.

— Слюна ранканской горгоны, — тщательно изучив метательный нож, уверенно констатировала чародейка. — Смертельный яд даже для таких продвинутых магов как Овальдус Харвус. Вряд ли мы сможем ему чем-то помочь. Скорее всего, душа его уже покинула тело и теперь…

Она не успела закончить начатую мысль, поскольку поверженный грандмаг издал еле слышный стон. И конвульсивно задергал пальцами рук.

Едва это случилось, досада в моей душе сменилась надеждой. Со всеми предосторожностями я перевернул мага на спину. Несомненно, тот еще был жив. Громким не терпящим возражения голосом я приказал столпившимся вокруг зевакам отойти подальше, чтобы не застили света и не мешали своими дурацкими советами. Затем, склонившись к раненому, спросил участливо:

— Харвус, как вы себя чувствуете?

Чародей открыл глаза и слабым голосом отозвался:

— Плохи мои дела, Федор Листопад, Айран не ошиблась, клинок метательного ножа действительно смазан слюной ранканской горгоны. Через полчаса мое тело превратится в грязную лужицу, даже кости растворятся. Эх, зря не надел бронежилет. Излишняя самонадеянность, понимаешь, губит нас магов…

— Харвус, — мне пришлось перебить начавшего впадать в бредовое состояние чародея, — вы помните, для чего пришли сюда?

— Ах, да, сарг, — вяло улыбнулся побледневшими губами Харвус, — дела, прежде всего дела. Мне хорошо заплатили, и я должен… — В этот момент дыхание его участилось, глаза начали закатываться, тело затрясло мелкой дрожью.

Я испугался, что, израсходовав последние силы на пустопорожнюю болтовню, доктор медицины и алхимии раньше времени протянет ноги и не успеет сообщить важную информацию.

— Овальдус! — не совсем почтительно к умирающему человеку рявкнул я. — Не тяни резину!

Как ни странно мой окрик подействовал на мага самым благоприятным способом. Взгляд его помутневших глаз вновь стал осмысленным. Собрав в комок остатки сил, он прошептал срывающимся голосом:

— Федор, они погибли. Все. Теперь моя очередь.

— Кто погиб? — недоуменно спросил я.

— Все погибли… рыцари… специальный отряд инквизиторов… их заманили… в ловушку… теперь только на вас надежда. Никто не сможет… оракул не ошибается… а я ведь предупреждал Хороса…

Смысл сказанного умирающим становился все более невразумительным.

— Харвус, я не понимаю, о каком отряде ты говоришь.

— Это неважно, сарг, — чародей попытался улыбнуться обесцвеченными губами. — Теперь ты и твои друзья… ищите ворла Пайи… Интересующий Хороса артефакт у него. Но помни, это весьма опасный…

Договорить он не успел, поскольку наступил предсказанный им самим же конец. Взгляд его серых глаз остекленел, нижняя челюсть отвалилась, обнажив почерневшие язык и нёбо, по телу пробежала последняя судорога, Овальдус Харвус вытянулся и затих на этот раз уже окончательно.

Не густо, нагромоздил про каких-то рыцарей, оракула упомянул всуе — бред, конечно, но ключевая фраза «ворл Пайи» из уст теперь уже покойного мага все-таки прозвучала. При огромном скоплении иномирян в Лагоре, ворлов здесь не так уж и много. К тому же, занятия магией, не самый любимый способ времяпрепровождения этих безалаберных и, в общем-то, довольно ограниченных в умственном развитии существ. А в том, что Пайи принадлежит к сословию магов, я даже и не сомневался. Выходит, нам следует искать эту личность.

Задачка не из легких, если учесть, что только коренных жителей в Анаране полмиллиона, плюс миллион иномирян. Итого, получается, примерно полтора миллиона. Не Москва, конечно, и даже не Питер, но попробуйте найти нужного человека хотя бы в каком-нибудь провинциальном городишке, если вам об этом субъекте кроме имени практически ничего не известно.

До означенной встречи этого Пайи с неведомым покупателем остается чуть больше половины суток. Вряд ли до срока он попрется на Землю. Нечего ему там делать. Скорее всего, отсидится в Лагоре а в Москву нагрянет в самый последний момент, воспользовавшись каким-нибудь левым каналом, чтобы у земных Хранителей оставалось как можно меньше времени на его поиски и перехват.

— Федор, если пожелаешь, я его ненадолго воскрешу. — Из задумчивого состояния меня вывел нежный голосок Айран. — Мне кажется, у тебя к нему еще масса вопросов.

— Ты владеешь некромагией?! — Я поймал себя на мысли, что до сих пор имею очень слабое представление о магических возможностях своей возлюбленной и вообще, мало чего про нее знаю. Ничего, дело поправимое, надеюсь, у нас впереди еще достаточно времени, чтобы хорошенько познакомиться друг с другом.

— А ты имеешь что-нибудь против некромантов? — нарочито обиженно поджав губки, спросила Айран.

— Ну что ты милая, — я поспешил ее успокоить, — очень даже уважаю, особенно если они аппетитны и приятны на вкус.

— Дурачок, — нежно прошептала чародейка, при этом в ее чудесных глазах прыгала и бесилась целая дюжина забавных чертенят. — Ну так мне его воскрешать, или как?

— Или как, дорогая, — я улыбнулся ей в ответ. — Слышишь, у входа кутерьма? Кажется, сюда нагрянули местные стражи порядка. Значит, нам необходимо срочно покинуть это место.

Квагш, до этого внимательно наблюдавший за окружающей обстановкой, тут же подтвердил мои слова.

— Ты прав, Лист, стража уже у входа, и один из служащих вводит командира патруля в курс дела.

— Понятно, — негромко пробормотал я и, указав рукой на расположенную неподалеку от нашего столика кухонную дверь, скомандовал: — Уходим через черный ход!

Перед тем как окончательно покинуть помещение, я зачерпнул из кошеля полную горсть серебра и аккуратно, чтобы не раскатились и не попадали под стол, положил горочкой на скатерть у подножия наполовину опустошенной бутылки красного лагорийского. Затем, напустив на себя важности, с видом полномочного инспектора Мишлен двинул в сторону кухни. Общеизвестный факт, что именно в поварской всякого предприятия общественного питания обязательно имеется запасной выход, хотя бы для того, чтобы избавляться от очисток, объедков, помоев и прочих отходов производства.

Не успела наша троица добраться до заветной дверцы, как со стороны парадного входа в помещение ворвалась целая толпа стражников. На сей раз, это были обычные лагорийцы. Еще я заметил краем глаза, как какой-то вертлявый официантишка указывает рукой в нашу сторону и что-то объясняет красномордому инквизитору, по всей видимости, командиру патруля.

Последний факт подвигнул меня и моих спутников слегка ускорить шаг, хотя расстояние, разделявшее нас и патруль, позволяло нашей компашке отступить с достоинством и без особой паники. Внимательный Квагш не забыл прикрыть дверь и заблокировать ее массивным засовом. Данная деталь (я имею в виду засов), по всей видимости, должна была защитить поваров в том случае, если какой привередливый клиент задумает выразить свое недовольное «фи» по поводу пережаренного антрекота или пересоленного харчо. Если это не так, тогда вовсе непонятно, для чего вообще он тут нужен. Так или иначе, нас он здорово выручил, позволив отсечь команду оголтелых служак, кои, судя по реакции командира, уже возжелали с нами пообщаться.

Обычно мертвым я прощаю все их прегрешения, но на сей раз меня посетила кощунственная мысль о том, что Бог шельму метит. Это я насчет Овальдуса Харвуса, не потрудившегося обеспечить меня и Квагша приличными документами. А еще я подумал, что по окончании всей этой катавасии неплохо бы обзавестись парочкой левых комплектов, чтобы ни Хоттабыч, ни Чигур, ни главный опричник Мартын, ни даже сам Хорос не подозревали об их существовании. Мало ли какая оказия случится, надейся на нерадивых резидентов. Есть у меня один знакомый чиновник в лагорийском магистрате, страшный любитель хорошего французского коньяка, думаю, за ящик Хеннесси или Наполеона он для меня изготовит все необходимые ксивы. Только вот как этот ящичек протащить в Лагор?

Боже мой, странные какие-то глупости в голову лезут. В спину дышат стражи порядка, встреча с которыми чревата для нашей троицы самыми неприятными последствиями, а я планирую коррупционную махинацию.

Мы быстро прошли мимо занятой делом поварской братии, среди которой я к своему несказанному удивлению обнаружил парочку чужаков: обезьяноподобного хунну и кузнечика-переростка, чью расовую принадлежность не смог идентифицировать. Хунну с помощью огромного топора, какими на Земле в свое время отсекали головы криминальным типам и проклятым королям, сноровисто разделывал тушу здоровенного быка. Кузнечик, одновременно орудуя двумя ножами, аккуратно шинковал овощи. На нас не обратили особого внимания, лишь толстый шеф-повар негромко пробурчал: «Ходють тут всякие», после чего дал хорошего подзатыльника зазевавшемуся поваренку.

Выйдя на свежий воздух, мы оказались во внутреннем дворе таверны. Здесь было довольно темно, кругом стояли контейнеры для мусора и накрытые крышкой баки. На одном из металлических ящиков восседал огромный полосатый котяра. Он сверкнул в нашу сторону огненно-зелеными глазищами и, не усмотрев в нас конкурентов или еще каких недоброжелателей вернулся к прерванному занятию — разделке здоровенного зеркального карпа, коего, он, по всей видимости, только что спер из поварской.

В необъятном Межмирье встречаются всякие разумные расы: приматы, медведеподобные существа, мыслящие собаки — киноиды, наблюдается великое разнообразие думающих рептилий, земноводных, насекомых, даже энергетические формы разумной жизни, к примеру, метаморфы, плазмоиды и хронофаги, но вот что удивительно, разумных кошек пока что не обнаружено. Будьте уверены, это абсолютно точные сведения. При всем при этом, кошки неплохо устроились практически во всех мирах. Удивительная приспособляемость. Вполне вероятно, разумность как таковая этим существам и вовсе ни к чему.

Я предполагал обогнуть здание, чтобы выйти на улицу, но Айран, указав рукой на дальний темный угол двора, негромко сказала:

— Федор, нам лучше уходить дворами, там есть проход в заборе.

Мне ничего не оставалось, как уступить инициативу даме. Проход — две раздвигающиеся доски в деревянном глухом заборе действительно имелся в наличие. Интересно, откуда респектабельная чародейка знает о его существовании? Впрочем, это сейчас не самое важное. Главное оторваться от преследователей, поскольку местных стражей порядка наверняка заинтересует подозрительная компания, сбежавшая с места загадочного убийства гражданина Лагора, к тому же мага.

После того как наша троица пролезла через означенную дыру, Айран взмахнула рукой как тогда на Рынке, и в воздухе замельтешили сверкающие и переливающиеся всеми цветами радуги звездочки. Затем я и Квагш соединили раздвинутые доски. Едва мы это сделали, как во внутреннем дворе вспыхнул яркий свет, и раздались громкие возбужденные голоса.

— Докладывай, нюхач, куда они подевались?! — По всей видимости, это командир патруля обращался к штатному магу-поисковику.

— Кажется, на улицу подались, — после недолгой паузы доложил «нюхач». — Щас, господин лейтенант, еще разок проверю… не, извиняйте, не на улицу, вон туда.

При этих его словах Айран побледнела и испуганным голосом прошептала:

— С ними маг-следопыт, вряд ли моя волшба способна надолго ввести его в заблуждение.

— В таком случае, вперед! — скомандовал я и, не обращая внимания на конспирацию, мы рванули что было сил по освещенному лишь светом звезд кривому и довольно грязному переулку.

Пробежав метров двадцать, мы успели шмыгнуть в какой-то двор. В этот момент позади полыхнуло, грохнуло, полетели щепки и обломки досок. Несложно догадаться, бравые стражи не стали проверять забор на предмет наличия в нем потайного лаза, не мудрствуя лукаво, они шмальнули по нему из чего-то тяжелого, а, может быть, применили боевое заклинание.

Данное обстоятельство подвигло нашу троицу максимально ускорить темп движения. В каком-то смысле нам повезло — Айран прекрасно ориентировалась в запутанных хитросплетениях улиц, улочек, тупичков и подворотен квартала златокузнецов. Она вела нас уверенно, временами немного задерживалась, чтобы с помощью своей волшбы сбить преследователей со следа.

Однако все ее ухищрения помогали слабо. «Нюхач» будто держал нас на поводке. Погоня то приближалась, то удалялась, но терять нас полностью из виду никак не желала.

Я прекрасно понимал, что долго уходить от преследователей нам не позволят. В конечном итоге, вскоре подоспеет подкрепление, и со свежими силами они возьмут нас в легкую. Могут и вовсе оцепить квартал и начать его планомерное прочесывание. Поэтому нужно было придумать что-нибудь неординарное. Сейчас бы оглушить мага-следака или его чуткое нюхло ненадолго вывести из строя.

И тут я вспомнил эпизод из любимого мной Богомолова «В августе 44-го», там собак выводили из строя с помощью брошенной в морду щепотки кайенской смеси. Выражаясь научным языком, диверсант воздействовал на обонятельные рецепторы животного посредством шокирующего фактора. Пока это была лишь голая идея, точнее набросок идеи, поскольку сам я в магии силен не был.

Не сбавляя темпа, я поделился своими соображениями с товарищами. Чародейка поначалу отнеслась к моему предложению без особого энтузиазма, но тут подал голос теоретик от магии Квагш:

— Вообще-то Лист дело говорит. Насколько мне известно, у магов существует «болевой порог» восприятия мощных трансцендентных возмущений. К тому же их «нюхач» в данный момент настроен на сверхтонкое восприятие. А если оставить на пути преследователей своеобразную мину замедленного действия, ну чтобы сработала в тот момент, когда к ней приблизятся стражники. Простые инквизиторы ничего не заметят, а чародей должен отключиться.

— Ага, понятно, — пробормотала Айран. — Однажды, когда я училась еще в Академии, студенты перед экзаменационной сессией подсунули одному профессору-задаваке немного белого фосфора под объектив микроскопа. Буквально с булавочную головку, но эффект получился потрясающий. Короче пока тот восстанавливал выжженную сетчатку глаз, мы успели успешно сдать экзамен по его предмету другим преподавателям, менее придирчивым. — Затем, немного подумав, выдала: — Есть у меня одна идейка. Если получится, «нюхач» проваляется в отключке не меньше часа.

Погоня была не так уж и далеко, однако нам пришлось остановиться. Ненадолго. Айран извлекла откуда-то небольшой клубок, кажется, шелковых ниток и, зажмурив глаза, начала наматывать нить на указательный палец левой руки, при этом чародейка бормотала что-то неразборчивое себе под нос. Загадочное действо продолжалось примерно минуту. Я уже начал беспокоиться, поскольку громкие крики и топот тяжелых ботинок неуклонно приближались. Можно было услышать, о чем они между собой переговариваются. Наконец магиня вышла из транса. Весело улыбнулась и, стащив с пальца нитяное колечко, небрежно бросила на дорогу.

Мы тут же продолжили наше бегство. Но не успели далеко уйти, как в ночной тишине раздался громкий душераздирающий вопль. Если бы я не знал наверняка, никогда бы не подумал, что этот крик принадлежит человеку, ну не совсем человеку, а существу очень похожему на нас — людей, поэтому я частенько путаюсь в терминологии. К тому же рядом любимая женщина, которая, хоть и является урожденной лагорийкой, но для меня она самый близкий ЧЕЛОВЕК во всей необъятной Метавселенной.

Айран тут же сбавила темп бега и, не оборачиваясь назад, метнула за спину рой светящихся звездочек. А через пару сотен метров и вовсе перешла на шаг.

— Все, мальчики, — радостно сообщила она, — погоня пошла по ложному следу. Теперь они долго будут бегать по кварталу златокузнецов, гоняясь за призраками.

— Что ты сделала с магом? — не сдержав любопытства, спросил я.

— Ерунда, — беззаботно махнула рукой Айран, — небольшой шок, к утру оклемается, с недельку не сможет выполнять супружеские обязанности. Зато потом с лихвой наверстает упущенное. Будьте уверены, его благоверная — ежели, конечно, таковая у него имеется — непременно помянет меня добрым словом.

В этот момент моя возлюбленная была чертовски хороша. Я не удержался, чтобы, не обнять и не поцеловать ее в смеющуюся мордашку. В результате наш поцелуй здорово затянулся. Квагш хоть неодобрительно хмыкнул, мол, нашли время, но все-таки деликатно отвернулся…

Минут через двадцать наша троица как ни в чем не бывало шагала по ярко освещенной улице в направлении жилища Айран. Вообще-то как опытный оперативник я выразил сомнение насчет безопасности данного убежища. Но женщина поспешила уверить меня в том, что этот домик официально оформлен на подставное лицо, и никто не знает, кому он принадлежит на самом деле.

До места добирались пешком. По ярко освещенным улицам центральной части лагорийской столицы в это время суток бродили взад-вперед толпы праздношатающейся публики. Кто-то любовался красотами города, кто-то пребывал в поисках разного рода приключений, а кое-кто неплохо зарабатывал на приезжих. Народ был разношерстный, в основном иномиряне. Большинство чужих пребывало в своем натуральном обличье, но некоторые носили личины здешних обитателей, поэтому вряд ли наша троица могла заинтересовать представителей охраны общественного порядка. Однако мы не теряли бдительности и старались всячески избегать встреч с немногочисленными патрулями.

По дороге я изложил Айран и Квагшу нехитрый план наших дальнейших действий. Он заключался в том, что мы провожаем даму до ее дома, а сами отправляемся на поиски интересующего нас лица. На что чародейка откровенно усмехнулась и задала мне каверзный вопрос:

— И как же ты, Федя, собираешься искать в огромном городе это «интересующее вас лицо»?

На что я пожал плечами и выдал неопределенное:

— Язык до Киева доведет.

— Ага, знаю, — широко заулыбалась Айран, — Киев это такой город в твоем мире. Только одного не понимаю, для чего молоть языком, занятых людей беспокоить, когда проще всего взять карту и с ее помощью добраться до твоего Киева.

— Пока что не очень тебя понимаю? — удивленно захлопал глазами я.

— А насколько я разумею, — встрял смышленый латинг, — Айран может предложить нечто такое, что поможет нам легко установить координаты интересующего нас лица.

Установить координаты интересующего нас лица — тоже мне умник нашелся, как будто я и без него не понял, что в красивой головке магини появился какой-то план.

— Ладно, дорогая, — я взглянул в хитроватые глаза нашей спутницы, чуть крепче обнял ее за плечи и нежно чмокнул в щечку, — мы сдаемся. Ведь правда же, Квагш, сдаемся?

— Конечно, сдаемся, — латинг в подтверждение моих слов кивнул головой. Получилось у него совсем по-человечески и выглядело очень забавно.

— Ну хорошо, мальчики, — гордо сверкнув глазами заговорила Айран, — в моем доме имеется выход в городскую информационную сеть. С ее помощью мы легко найдем вашего ворла Пайи. — Затем, как бы невзначай, поинтересовалась: — Кстати, а для какой такой цели вам понадобился этот тип?

Вопрос, в общем-то, достаточно невинный и вполне естественный. Будь я на ее месте, уже давно засыпал бы нас вопросами, менее деликатного свойства. И все-таки я пока не решился полностью посвятить ее в суть нашего с Квагшем предприятия, ежели, конечно можно назвать предприятием беспомощное барахтанье двух горе-суперменов, отправленных высшим начальством на секретное задание без должной подготовки. Если хорошенько вдуматься, то, что нас еще не загребли, вовсе не наша с Квагшем заслуга, сей подвиг целиком и полностью принадлежит одной синеглазой самаритянке, решившей по какой-то ей одной ведомой причине прийти на помощь двум неуклюжим оболтусам.

— Извини, Айраночка, но мы пока не можем тебе всего рассказать, ради твоей же собственной безопасности. К тому же, это не наш с Квагшем секрет.

На что чародейка лишь пожала плечами и загадочно улыбнулась, как будто знала о нас и нашем деле намного больше, чем знаем мы сами.

До дома нашей благодетельницы мы добрались примерно через час после трагических событий, случившихся в «Единороге и девственнице».

Аналог земного компьютера, обнаружился в одной из комнат, служившей хозяйке то ли рабочим кабинетом (весьма своеобразным, на мой взгляд, кабинетом), то ли помещением для медитаций. Сюда не проникали посторонние звуки. Пол был устлан дорогими мягкими коврами. А из мебели имелся в наличие лишь небольшой столик с хрустальным шаром-мнемосканнером на бронзовой подставке — стандартным периферийным устройством, с помощью которого осуществляется вход в местную инфосеть.

Не откладывая дела в долгий ящик, Айран уселась на ковер в позе лотоса и возложила ладонь на хрустальный шар. Вообще-то «хрустальный шар» не совсем корректный термин. На самом деле это сложный прибор, до которого самым мощным земным компьютерам еще очень и очень далеко. Хотя бы потому, что здесь не требуются ни клавиатура, ни мышь, ни экран и прочая периферия. Информация поступает непосредственно в мозг оператора, а при желании может быть выведена на внешний виртуальный экран, аналогом динамиков служит воздух помещения. Исключительно удобная система и места практически не занимает.

Очень скоро мнемосканнер замерцал ненавязчивым желтым светом, воздух сгустился в двух шагах от прибора, образуя абсолютно черную поверхность. Экран налился небесной синью и по нему побежали какие-то непонятные значки, пиктограммы, строки текста. Айран работала весьма профессионально, мы с Квагшем глазом не успевали моргнуть, как там появлялось что-то новенькое.

Наконец хозяйка сжалилась над нами и снизошла до комментариев:

— Сначала я вошла в городскую инфосеть. Теперь задаю режим поиска интересующего нас лица по ключевым словам: ворл, маг, гостиница, прибыл, убыл, предполагаемое прибытие. Имя преднамеренно не ввожу, поскольку этот тип вряд ли здесь под своим настоящим именем. А впрочем, почему бы ни попробовать?.. Вот, ввела, сейчас посмотрим.

Едва она это произнесла, как на экране виртуального монитора появилась стандартная текстовая страница с фотографией в левом верхнем углу. На ней был изображен с виду обычный ворл, кажется, преклонного возраста, конечно, я могу и ошибаться, вполне вероятно, седая щетина вовсе не признак приближающейся старости, а некий косметический трюк, призванный подчеркнуть яркую индивидуальность этого самого Пайи. Вопреки сомнениям Айран, ворл появлялся на Лагоре под своим собственным именем. Ниже перечислялись кое-какие личные данные этого типа: возраст, пол, цвет радужной оболочки глаз, особые отметины на теле, штриховой генетический код, даже сексуальные пристрастия. Но тут уж извините, ничем эдаким порадовать не могу, ворл банально оказался натуральным гетеросексуалом.

Вообще-то, был в его досье один компрометирующий фактик: Пайи регулярно употреблял наркотик стимулирующего действия с непроизносимым для человеческого языка названием. Это зелье значилось в списке препаратов, запрещенных к ввозу в Лагор, так вот, лет пять тому назад его поймали на этом деле и выдворили, с лишением права посещения Буферного Мира на срок в три года. Однако буквально через год он каким-то неведомым образом умудрился выхлопотать у местных властей амнистию и вновь засветился на Лагоре.

Помимо всего прочего, мой наметанный глаз вычленил из текстового файла одну примечательную особенность. Всякий раз, прибывая в Лагор, Пайи останавливался в одной и той же гостинице «Приют одинокого странника». Отсюда можно сделать вполне конкретный вывод, что если означенный ворл в данный момент пребывает в этом мире, он непременно остановился в той самой гостинице.

— Айран, а ты не можешь проверить «Приют одинокого странника»? — голос мой едва не срывался от волнения. — А может быть, этот Пайи сидит в своем номере, потягивает вонючий самогон или торчит под кайфом, свои ворловьи желания воплощает в иллюзиях.

— Я уже пыталась, Федор, — расстроенным голосом ответствовала моя любовь. — Ничего не получается. «Приют одинокого странника» не имеет ни одного терминального выхода в инфосеть. Большинство владельцев гостиниц считают, что сведения о клиентах подлежат разглашению только по требованию Инквизиции и не спешат отправлять данные в сеть. В принципе правильно, что не торопятся — информация в сетях хоть и защищена, но, как видишь, при должной сноровке до нее легко доберется любой желающий.

— Ясен пень, — я задумчиво почесал затылок, — хозяину гостиницы будет не очень приятно, если к жильцу заявится какой-нибудь заимодавец и начнет выколачивать из него свои кровные, или обманутая мадам с чудным бутузом на руках закатит гран скандалиссимо прямо у стойки администратора, с требованием немедленной выдачи папашки. Большие знания — большие беды и финансовые потери, поэтому подобные учреждения и не торопятся сливать в сеть информацию о постояльцах.

— Ох, и сложно же все у вас устроено, — недовольным голосом проворчал стажер. — Короче, Федор, когда мы с тобой отправляемся на поиски этого Пайи?

— А чего тянуть? — улыбнулся я оперативности своего приятеля. — Сейчас же и отправимся. Мухой слетаем туда, все хорошенько разузнаем, если повезет, спеленаем и прямо на месте учиним ему допрос с пристрастием. Только не забудь надеть личину иначе нас загребет первый попавшийся патруль, а я надену парик, — И, обратившись к Айран, спросил: — Милая, у тебя найдется какой-нибудь паричок?

На что хозяйка улыбнулась и, покачав головой, сказала:

— Есть, Феденька, и паричок и усы накладные, даже псевдоплоть для экстренного изготовления личины найдется. Вот только ты и Квагш никуда не пойдете. В гостиницу схожу я. Согласитесь, если двое здоровенных мужиков станут интересоваться личностью какого-то ворла — это непременно вызовет подозрение у гостиничных служащих. Но если к портье подойдет солидная дама, искательница экзотических удовольствий, и скажет, что ожидает приезда одного своего старинного друга ворла по имени Пайи, да еще отсыплет ему с дюжину полновесных синедролей…

— Можешь не продолжать, — недовольно покачал головой я. — План твой, несомненно, хорош. Вот только откуда тебе известно о всяких там искательницах экзотических удовольствий?

В ответ Айран громко и заразительно рассмеялась.

— Не волнуйся, милый, это вовсе не про меня.

— Ладно, — согласился я, — раз уж ты такая настырная. Только я отправляюсь с тобой, для подстраховки.

— Ни в коем случае, — категорически возразила Айран и пояснила: — Одной мне будет проще. К тому же, не забывай, что я магиня — от подгулявшего волокиты как-нибудь отобьюсь и от банды грабителей, если таковые рискнут встать на моем пути.

Определенная доля смысла в ее словах, несомненно, присутствовала. Лишний раз маячить на публике мне и Квагшу не было никакого резона. Айран не девочка, постоять за себя вполне способна.

— Хорошо, отправляйся одна, только обязательно возьми экипаж и не задерживайся.

— Ни мгновения дольше необходимого срока, милый, — улыбнувшись самой обворожительной улыбкой, поспешила успокоить меня хитроумная чародейка.




Глава 9


— Все страньше и страньше! — вскричала Алиса. От изумления она совсем забыла, как нужно говорить…

    

Л. Кэрролл






К чему это я припомнил фразу из не единожды читанной в детстве книги? Да так просто — вспомнилось и все. На самом деле, так просто ничего не случается. Ситуация, в которой мы с Квагшем оказались, действительно выглядела все страньше и страньше, иное определение трудно подобрать. Вообще-то можно, в данном случае здорово подошло бы: все несуразистее и несуразистее.

После того, как Айран нас оставила, Квагш обратил на меня взгляд своих удивительно проникновенных глаз.

— Федор, я, конечно, мало чего понимаю в хитросплетениях человеческих отношений, но сам-то ты не находишь некоторые аспекты нашего пребывания в Лагоре по меньшей мере странными?

Ага, и ты туда же мой земноводный коллега.

— Это ты насчет Айран?

— И насчет Айран, и покойного Харвуса, и вообще.

Как человек, в широком смысле — существо, способное рассуждать и сопоставлять факты, я понимал коллегу, мне также как и ему не нравилась загадочная подчас несуразная кутерьма вокруг нашей парочки. К примеру, этот Харвус. Ну какой к чертям собачим из него резидент?! Трусливый фрукт, к тому же не очень умный — какого рожна поперся в общественное место, если как цуцик трясся за свою драгоценную жизнь? О прочих несуразицах я уже упоминал. Вся эта, с позволения сказать, операция — самодеятельный школьный театр по Драгунскому: «Я вас пятый раз умоляю! Покажите план аэродрома!.. — Этого вы от меня не добьетесь, гражданин Гадюкин!» Но как Хранитель и регистратор «Линии» я прекрасно понимаю, что вокруг нас ведется какая-то малопонятная Игра, и ставка в этой Игре не Большое Топкое Болото, а мой мир моя голубая планета и шесть миллиардов человеческих жизней, которые по прихоти какого-то морального урода могут в одночасье оборваться. Впрочем, если бы на кону стояло означенное Болото, или какой иной мир, я бы также действовал без колебаний. И пусть в этом малопонятном спектакле мне отведена роль разменной пешки, я добросовестно отыграю ее. Хорос хоть и темнит, я твердо знаю, любое его действие направлено во благо Земле и ее обитателям. Что же касается моих личных амбиций, об этом можно на время забыть.

Фу! Как-то все это напыщенно. Ну не получается у меня рассуждать на подобные темы. С пафосом перебарщиваю, да так, что потом самому тошно становится. Не мастер я владеть языком, чтобы, вроде как, героем себя позиционировать, и чтобы никто не подумал, де выпендривается мужик. Многие умеют, я — нет, поэтому стараюсь подобные мысли держать при себе, чтобы часом за какого страстотерпца — героя первых пятилеток не приняли. Поэтому я не стал распинаться перед Квагшем о долге и чести, а попытался отшутиться:

— Насчет «вообще» и Харвуса это не ко мне. Вернемся в Контору, запишешься на прием у Зиночки. А когда Хорос соизволит тебя вызвать, изложишь ему лично все, что ты думаешь насчет его организаторских способностей. Но до этого светлого дня нам с тобой еще нужно дожить. — И тут я применил, что называется, удар ниже пояса: — Твоему Большому Топкому Болоту пока ничего не угрожает, а что может случиться с моим миром, боюсь даже подумать.

— Ну что ты, Федор! — возмутился стажер. — Ты совершенно напрасно выставляешь меня каким-то сторонним наблюдателем, способным лишь судить, да рядить. Я не меньше тебя осознаю степень грозящей Земле опасности. И поверь, так же как и ты, я готов пожертвовать жизнью, ради того, чтобы ничего плохого не случилось. Но в данный момент всего лишь пытаюсь разобраться в ситуации. К примеру, меня очень смущает личность Айран. С какого такого, как ты иногда выражаешься, Бена она взялась нам помогать? Почему ради двух без году неделя знакомцев эта женщина рискует своей репутацией и даже жизнью?

Вот уж зацепил, так зацепил. Мой коллега и друг обладает ну просто феноменальной способностью зрить в корень. Действительно, насчет Айран неувязочка получается. Конечно, мне очень хочется верить в силу своего мужского обаяния и брутальную неотразимость моей внешности. Но по натуре я неисправимый реалист, вполне вероятно, слегка закомплексованный на своей заурядности. Поэтому хоть и лелею в душе веру в чудеса, но по жизни на них не очень полагаюсь. К тому же, Айран не какая-нибудь сопливая девчонка, способная наделать глупостей ради любимого человека. Я абсолютно уверен, что при всем своем телесном совершенстве и обманчиво-юной внешности эта дама значительно старше меня по возрасту. По большому счету, мне плевать на это — я люблю Айран. Именно о такой женщине я мечтал всю свою жизнь и наконец-то встретил. Между прочим, я хоть и не эмпат, но тонко чувствую в людях внутреннюю фальшь, а у представительниц прекрасного пола особенно. Так вот, в Айран нет ни малейшего намека на какую-либо фальшивость или иную скрытую порочность. Да, по земным понятиям, точнее по меркам христианской морали, она слишком непосредственна и откровенна в своих чувственных пристрастиях, но разве не об этом мнит в своих самых сокровенных мечтах всякий нормальный мужчина. Поэтому мне плевать, какими соображениями она руководствуется, помогая нашей парочке, лишь бы подольше оставалась рядом.

Эти свои соображения я без излишней пафосности постарался передать своему коллеге, на что тот лишь по человечьи покачал головой и выдал в своем традиционном репертуаре:

— Загадочные вы существа — люди. Вроде бы здравомыслящие рациональные, а как дело касается взаимоотношения полов — вытворяете такое, что ни одному даже самому безалаберному гвахушингарапама не придет в голову.

— Да ладно, — скептически усмехнулся я, — сам недавно рассказывал о ваших свадебных оргиях и что вы там вытворяете. Пардон-с две недели перманентного оргазма — это явный перебор. Мы — люди относимся к этому делу также с должным пиететом, но предпочитаем испытывать его недолго, но часто.

На что Квагш громко забулькал, при этом его щеки начали потешно раздуваться. Это означало, что моя шутка изрядно развеселила латинга. Великое чудо — юмор, он не только интернационален, как оказалось, он еще и межмирен, если можно так выразиться. Иногда мне кажется, что само понятие разумность определяется не возможностями того или иного существа оперировать определенными понятиями, сопоставлять факты и делать мудрые выводы, а способностью банально посмеяться над тем, что по его понятиям кажется ему смешным. И пусть этот смех будет бульканьем латинга, легким шорохом трущихся между собой лапок арахнида, или задорным повизгиванием с вилянием хвостом киноида — неважно, смех в любом виде остается смехом, то есть лучшим поводом для сближения и углубления взаимопонимания абсолютно не похожих друг на друга существ.

— Все, Федор, — отсмеявшись, стажер погладил свой круглый живот и своим длинным языком лизнул себя любимого в нос. — Подустал я малость, к тому же налопался от души. Пойду-ка в сад, там чудный пруд — никакого сравнения с твоей ржавой ванной. Посплю до прихода нашей хозяйки. Да и тебе не помешает отдохнуть.

Его намек на мою ржавую ванну, здорово меня зацепил. Вот же гусь лапчатый, оккупировал ванную комнату, хозяину лишний раз не сполоснуться, теперь имеет наглость укорять. А что касается качества воды, так все претензии прошу адресовать в Мосводоканал, кажется, именно туда я отстегиваю каждый божий месяц нехилые деньжищи.

Все-таки я проявил завидную мудрость и не стал придираться к словам привередливого разумного земноводного. Встрять с Квагшем в полемический спор — два пальца об асфальт, а вот отвязаться от разбушевавшегося стажера задачка не из легких.

— Хорошо, Квагш, отправляйся в свой пруд. А я, пожалуй, с тобой, на бережку посижу. Не спится мне что-то. Помнится, Айран чего-то там говорила насчет шезлонгов и гамаков.

— Ну да, есть там парочка стульев, и гамак в наличие.

Один из «стульев» оказался плетеной из ивовых прутьев креслом-качалкой. В него-то я и упал. Стажер, как был в своей одежке-амуниции, плюхнулся в воду и тут же ушел на дно. Какое-то время поверхность практически сплошь покрытого широкими листьями незнакомых мне водных растений пруда колыхалась и пузырилась. Но вскоре все успокоилось, и вряд ли кто-нибудь мог предположить, что его воды скрывают одного славного парня из далекого и непостижимого для моего понимания мира.

У Лагора не было естественного спутника, зато здесь были огромные, будто новогодние елочные шары звезды. Они мерцали и переливались всеми цветами радуги иногда в такт, чаще вразнобой. На Земле ночные светила воспринимаются человеческим глазом как белые светящиеся точки разного размера. Здесь же я не перестаю удивляться их цветовому разнообразию, да и света они дают значительно больше, чем даже в низких широтах моего мира.

Ночной воздух был недвижим, напоен удивительной смесью сладких ароматов цветущих и плодоносящих деревьев, свежескошенной травы и водной свежести. Вокруг стрекотало, шуршало и попискивало беспокойное население этого благоустроенного уголка живой природы. Если дом Айран ничем не выделялся среди сотен и тысяч таких же домов, сад впечатлял своими размерами и ухоженностью.

Насколько я успел заметить, здесь имелся в наличие некий аналог земного сада камней, только в отличие от классического японского карэсансуи, искусно вписанный в сад живой. Девять гранитных валунов были установлены таким образом, что, с какой бы точки наблюдатель ни смотрел, он мог одновременно видеть только восемь из них. Живые растения и мертвые камни символизируют единство всего сущего во Вселенной. Помимо философского смысла, это место также имеет чисто прикладное значение. Оно используется магами для медитаций, поскольку, по их глубокому убеждению, отсюда проще всего проникнуть в загадочный Астрал, о котором я имею весьма смутное представление.

Постепенно от тем эстетико-философских мои мысли вновь вернулись к проблемам насущным. Я вновь и вновь прокручивал в голове все, произошедшее со мной в течение последних суток, и все больше и больше запутывался. Мой рациональный мозг, коим я не без основания горжусь, напрочь отказывался связывать события в какую-то единую логическую последовательность.

В конце концов, что мы имеем? А имеем мы встречу с лжедругом детства, на которой я — оперативный работник «Линии», привыкший контролировать свое состояние в любой ситуации, напился как неопытный юнец, впервые дорвавшийся до спиртного. Далее было более чем странное явление Хороса. Экселенце в своем обычном репертуаре свалил на мою больную голову кучу информации, застращал приближающимся Концом Света. Вообще-то, голову тогда он мне основательно подлечил. За что ему моя искренняя благодарность. Зато в завершение разговора подбросил по блату работенку из серии «пойди туда, не знаю куда, найди то, не знаю что». И еще, наверняка догадывался гад о предстоящем ДТП на Варшавке, «будь осторожен, не лихач», предчувствия у него, понимаешь, нехорошие. Знать бы наверняка, что так получится, «Ласточку» уберег, да и себя со стажером от лишнего стресса избавил. Хотя Квагшу, кажется, все по барабану. Фаталист хренов: «наши драконы в ДТП не попадают». Потом понеслось и поехало, прям как из Рога Изобилия: покушение на мою персону в метро, нападение на нас с Квагшем в лавке Куриноса Фасиза. Драка на Рынке и последующее за ней чудесное спасение. Хотя в произошедшем на лагорийском торжище более всего мне кажется необычным не сама драка с тремя обнаглевшими до крайности недорослями, а встреча с Айран. Впрочем, этот момент я готов списать на промысел божий, поскольку в данном конкретном случае спланировать все заранее мог только он — Всемогущий.

Странно, никогда не считал себя чересчур набожным человеком. Более того, в существование Высших Сил, конечно же, верю, точнее не верю, а наверняка знаю, что таковые есть, поскольку это установленный и неоднократно проверенный эмпирическими методами факт. Однако то, что эти Силы начнут направо и налево вмешиваться в жизнь простого смертного существа — это уж извините из области религиозных воззрений, к которым я отношусь с определенной долей здорового скептицизма. Богам до лампочки наша суетливая кутерьма, также как бредущему по лесу грибнику наплевать на проблемы какого-нибудь муравейника. Высшие создали среду обитания, иначе говоря «посадили лес» и чем занимаются в этом лесу муравьишки-смертные им глубоко наплевать. Даже в том случае, если одно дерево-мир засохнет на корню, они пальцем не пошевелят, чтобы как-то исправить ситуацию.

Поскольку вмешательство Высших Сущностей полностью исключено, остается Его Величество Случай по-другому — Судьба. Иного объяснения нашей с Айран встречи измыслить не в моих силах. Получается, все же, существует некий вселенский закон, согласно которому, два созданных только друг для друга существа непременно должны встретиться…

«Погоди, Федор! — мысленно осадил сам себя. — Тот факт, что ты втюрился в нее по самые уши не вызывает никаких сомнений, поскольку это твое внутреннее мироощущение. А вот насколько Айран влюблена в тебя? Может быть, ты для нее всего лишь очередная забава, попользуется и оставит тебя с разбитым сердцем?»

Последняя мысль отмела прочь все другие проблемы. Как это ни странно, но перспектива гибели моей собственной и даже моего мира выглядела смехотворной по сравнению с тем, что Айран меня разлюбит и бросит. Только не нужно обвинять меня в избыточном эгоизме или эгоцентризме, сейчас я не мыслил своего дальнейшего существования без этой женщины, и потеря ее ассоциировалась у меня с Концом Света.

Уфф! Нагнал-то, нагнал, аж в пот бросило. Мысленно поругал себя за излишнюю мнительность. Вроде бы никогда не страдал подобными заморочками, и психика у меня вполне устойчивая — как-никак каждые полгода прохожу медкомиссию. Мне еще не дали повода объявить Айран моей эксклюзивной собственностью, а я уже страдаю как Меджнун, навсегда потерявший свою Лейлу.

Обругав себя, на чем свет стоит, за избыточную слабохарактерность, хотел, было, вернуться к анализу сложившейся ситуации, но в этот момент до моего слуха донесся еле различимый среди треска цикад звук приминаемой ногами травы. Сначала я подумал, что вернулась хозяйка дома, и хотел подать голос, но что-то меня остановило от этого опрометчивого шага. Лишь спустя мгновение, я понял, почему подсознание не позволило мне этого сделать: проникшее в частное владение существо двигалось не от дома, а из глубины сада. К тому же, шаги скорее принадлежали кому-то, кто не очень желал афишировать свое присутствие.

Кажется, нас в очередной раз идут убивать? У кого-то это становится доброй традицией. Данная мысль была бы забавной, если бы рядом действительно не таился кто-то, в чьих способностях убивать быстро и эффективно я ничуть не сомневался. Теперь явственно различал крадущиеся шаги и легкое, будто порхание крыльев мотылька дыхание. Вот он задел головой ветку — непростительная оплошность для профессионального убийцы. Хотя кого ему здесь опасаться? Он успешно и без каких-либо трудностей преодолел магическую защиту, которую наверняка возвела вокруг своих владений чародейка и теперь считает, что самое сложное позади. Но на мое счастье он не догадывается о том, что в доме никого нет, а объекты, подлежащие ликвидации, находятся в непосредственной от него близости.

Будучи профессионалом своего дела, я прекрасно осознавал, на что способно существо, тихо скользящее в данный момент по ночному саду. Поэтому затаил дыхание и, чтобы хоть как-то уравновесить наши возможности, начал вводить себя в состояние боевого транса. На его стороне были отменная бойцовская подготовка и, несомненно, завидный арсенал профессионального убийцы. На моей — фактор неожиданности и также отменная подготовка, подкрепленная некоторыми полезными свойствами моего организма.

Незваный и более того очень опасный гость находился от меня в десятке шагов, когда я почувствовал, что полностью готов к схватке. Время для меня как будто замедлилось. Благодаря термоядерному гормональному коктейлю, впрыснутому в кровь железами внутренней секреции, кости и сухожилия приобрели необходимую прочность, мышцы — эластичность и силу. Сосредоточившись на внутренних ощущениях, я тщательно просканировал каждый узел могучей боевой системы, в которую в настоящий момент превратилось мое тело.

Давным-давно, когда я впервые ввел тело и дух в режим боевого транса, у меня голова закружилось от осознания собственного могущества. С тех пор мало что изменилось, каждый раз, входя в это состояние, я испытываю щенячий восторг и удивление, а также неосознанную боязнь, что это происходит со мной в последний раз и боле никогда не повторится. Вообще-то непросто описать словами тот эмоциональный взрыв, что творился в это время у меня в душе, Однако продолжалась эта неуправляемая эйфория недолго. Очень скоро мне удалось выкинуть из головы все лишнее.

Я сидел спиной к незваному визитеру, но обострившееся до предела восприятие через звуки, запахи, тактильное ощущение воздушных и почвенных вибраций буквально нарисовало перед моим внутренним взором высокую фигуру, облаченную в костюм-хамелеон и вооруженную приличного размера тесаком, кажется с клинком, изготовленным по атомарной технологии. По тонкому специфическому запаху я признал в незнакомце вампира-стригоя. А вот это уже не есть хорошо. Мне хоть и доводилось участвовать в схватках с подобными тварями, но это были, по сути, простые обыватели. Встречаться с профессиональным убийцей, что называется, с глазу на глаз, бог миловал. Конечно, я отрабатывал варианты учебного боя с воином-стригоем на виртуальном тренажере, но тренажер — тренажером, а реальное сражение — нечто другое. К тому же, реакция вампира мало уступает моим рефлексам, хотя, находясь в боевом трансе, силой я значительно превосхожу даже оборотня-ликана.

Составив довольно ясное представление о своем будущем противнике, я еще раз самым тщательным образом прислушался к внутренним ощущениям. На всякий случай просканировал весь сад. Гость был настолько самоуверен, что рискнул вломиться во владение чародейки без поддержки. А может быть, он не знал, кто здесь живет, а рассчитывал встретить лишь меня и Квагша. Все равно опрометчиво так недооценивать противника.

Откровенно говоря, мне что-то не очень верилось тому, что киллер проявил беспечность, похоже, он действительно был полностью в себе уверен. Данное обстоятельство заставило меня ненадолго отложить атаку и еще раз реально оценить шансы на победу свои и противника.

Вроде бы ничего в нем необычного. Вооружен ножом, экипирован трансформным хамелеоном, не ахти какая броня, предназначен чисто для маскировочных целей. Так что, пора приступать к активным действиям, иначе противник меня почувствует, тогда будет намного сложнее его спеленать, мне хотелось не просто его уничтожить, а взять тепленьким и особенных препятствий к этому я не усматривал.

Еще раз хочу повториться, для того, чтобы точно знать, что делает и где находится незваный гость, мне не требовалось его видеть, Звуков его шагов и легкого шелеста одежды, а также источаемых его телом запахов мне вполне хватало.

По счастью он меня пока что не замечал. Все его внимание было сосредоточено на жилище. Удивительная оплошность, как-то не очень вяжется с образом неуловимого наемного убийцы.

В какой-то момент он остановился. Похоже, соображал, каким путем лучше всего войти: через открытую заднюю дверь или, обойдя дом, с парадного входа. Вполне вероятно, в голове его витали иные мысли, но мы уже никогда об этом не узнаем, поскольку наступил самый благоприятный момент для моей атаки.

Резко без предварительной подготовки и раскачки я перекатился через спинку кресла-качалки, разворачиваясь одновременно вокруг собственной оси на сто восемьдесят градусов. Таким образом, я оказался лицом к противнику на расстоянии примерно десятка метров от него. Стригой стоял ко мне практически спиной. С моей стороны было бы великим грехом не воспользоваться столь выгодной ситуацией, и я использовал данное преимущество в полной мере. Преодолев в два прыжка разделявшее нас расстояние, я нанес ребром ладони резкий, но строго отмеренный удар в область шеи. Если бы я не контролировал свою силу, голова гемофага попросту отделилась от тела, а так всего лишь раздробил ему парочку шейных позвонков. Не беда, с учетом регенеративной способности его организма, восстановится за пару часов. Однако и с раздробленными позвонками вампир оставался еще очень опасным противником, поэтому ударом ноги я сломал ему руку, в которой был зажат нож, и под занавес, развернув рывком несостоявшегося убийцу лицом к себе, отправил в нокаут мощным прямым в область междусердия.

Как известно, у гемофагов не одно, а целых два сердца. Расположены они в левой и правой части груди. Так вот, между сердцами имеется весьма чувствительный нервный узел. Он достаточно хорошо защищен ребрами, но если приложить определенное усилие, и слегка их промять, получится весьма действенно. Кажется, грудную клетку я ему не просто промял, как минимум с полдюжины ребер треснули. Также ничего из ряда вон выходящего, зарастут еще быстрее раздробленных позвонков.

Все вышеописанное случилось за считанные доли секунды. Мне повезло застать противника врасплох. Вообще-то, даже если бы он меня почувствовал в момент моего броска, у него все равно не оставалось ни единого шанса. А вот если бы он сумел застать меня и стажера не подготовленными к схватке, шанса не было бы у нас. Нашей парочке сегодня, несомненно, фартило по крупной. Только не следует обвинять меня в фанфаронстве и бравировании своим исключительным везением. Опять-таки не поленюсь повториться, рассуждать о везении и невезении может лишь тот, кто вышел живым из смертельной схватки. Я вышел, а значит, мне повезло, и давайте закроем эту тему.

Как всякий рядовой обыватель, в свободное время я люблю поторчать у телевизора. Боевики, ужастики, детективы откровенно уважаю и не стесняюсь в этом признаться, хоть многие эстеты от искусства критически относятся к этим жанрам и не устают талдычить о падении нравов и закате человеческой цивилизации. Я с удовольствием слежу за перипетиями сюжета, взаимоотношениями главных и второстепенных героев, но как только дело доходит до драк и перестрелок, пардон, меня начинает откровенно подташнивать.

Ну не может даже самый прехороший парень, которого с десяток раз подняли на высоту вытянутых рук и с размаху приложили к земле или твердой стенке махать энергично конечностями и, в конце концов, одолеть плохого парня, отправив того в высоковольтный распределительный щит, ковш с расплавленным металлом или еще куда-нибудь. Да и негодяй по жизни вряд ли окажется столь беспечным идиотом, чтобы перед тем как убить хорошего парня, начать перед ним бахвалиться раскрывать ему свои злодейские планы, мол, все равно ты — труп и не сможешь мне помешать.

А батальные сцены! Тут и вовсе полный конфуз. Некоторые из калаша, у которого объем магазина максимум сорок пять патронов умудряются без перезарядки положить едва ли не полк, Ладно, пусть боеприпас бесконечный, но законы физики никто не отменял. А законы эти безапелляционно утверждают, что при нагревании тела расширяются. В данном случае, оружейный ствол при стрельбе раскаляется едва ли не докрасна. Поверьте моему опыту, любое ручное стрелковое оружие (даже наш легендарный и уважаемый во всем мире автомат) после отстрела двух магазинов катастрофически перегревается. В результате падает кучность, из ствола начинает валить черный дым, и всякая охота вести дальнейшую стрельбу пропадает напрочь.

Я, конечно, понимаю, что в кино без толики гиперболизации на потребу неосведомленному зрителю не обойтись, но ничего с собой не могу поделать — подташнивает, хоть убей. В жизни все намного прозаичнее. Смертельные схватки — не спарринг на ринге. Они скоротечны, всякое рыцарство здесь противопоказано, для достижения цели допустимы любые приемы и средства, ибо ставка вовсе не твой престиж и спортивный рейтинг и не денежный приз, а самое дорогое, что у тебя есть — твоя бесценная жизнь.

Однако не стану никого утомлять своим брюзжанием. Пусть Рембо и дальше со страшной силой мочит бедных неуклюжих вьетнамцев, умудрившихся в свое время каким-то непонятным образом накидать хороших «кренделей» американцам. Терминатор, вопреки всем мыслимым законам механики, ловит зубами крупнокалиберную пулю без каких-либо последствий для своего супер-пупер прочного тела. Спецназовец Сигал с помощью айкидо и прочих подручных средств освобождает захваченный террористами авианосец.

Я хотел приступить к осмотру поверженного противника. Света ночных светил и льющегося из окон вполне хватало, но в это время поверхность пруда вспучилась, и из водной пучины буквально выпрыгнул с обнаженным атомарником в руке наш отважный стажер. Картина получилась презабавная, в момент прыжка Квагш здорово походил на пингвина, выскакивающего из воды на льдину. Вид у моего друга был весьма решительный.

— Успокойся, Квагш! — громко воскликнул я, чтобы малость умерить воинственный пыл стажера и самому ненароком не попасть под раздачу. Затем добродушно добавил: — Ты у нас прям Громозека: «Сдавайтесь, космические пираты! Бросайте оружие!» Остепенись, брат, кино закончилось, наши победили.

— Кто это? — не обратив внимания на мои шуточки, спросил латинг.

— Злой разбойник Бармалей, — вновь схохмил я — кажется у меня это на нервной почве, что-то типа реакции — затем перевел беседу в конструктивное русло: — На самом деле не знаю, Квагш. Заявился хрен какой-то определенно по наши с тобой души, точнее по животы, поскольку насчет бессмертия души мы с тобой вполне солидарны. Короче, пришлось мне его приложить малеха.

— Не убил?

— Брось, ничего ему не сделается! — нарочито оптимистично воскликнул я. — Ты только полюбуйся, кто к нам пожаловал.

Убирая на ходу оружие в ножны, Латинг подошел поближе, присмотрелся и как существо открытое не стал сдерживать внутри свой восторг:

— Лист, ты же стригоя завалил!

— Ну и что? — Я недоуменно пожал плечами с самым равнодушным видом, как будто этих самых стригоев на дню по дюжине таким образом обрабатываю.

— Голыми руками! — продолжал удивляться и восторгаться стажер. — Вооруженного вампира. Ну ты силен, Федор!

— Ладно, потом в отчете изложишь свое отношение к моей персоналии, — ухмыльнулся я. — А сейчас нам нужно срочно привести пленного в чувства и, вполне возможно, некоторые вопросы из тех, что нас с тобой волнуют, сами собой отпадут.

Мы с Квагшем сноровисто обыскали пребывавшего в бессознательном состоянии киллера-неудачника. Сняли с него целую кучу предметов: ножи различного назначения и размера, остро заточенные метательные звездочки, духовые трубки, стреляющие отравленными иглами, пару кожаных перчаток со стальными крючьями, бухту тонкого, но очень прочного каната с металлической кошкой на конце и, конечно, целый набор склянок с загадочными цветными метками и колдовских амулетов. И это далеко не полный перечень наших трофеев. Все это я сложил в одну кучку на приличном удалении от распластанного на земле тела.

По моей просьбе стажер мухой слетал в дом и притащил оттуда приличный моток бельевой веревки. Использовать для своих целей трофейный канат я не решился, а вдруг он заговорен каким-нибудь особым способом. Вдвоем мы крепко-накрепко повязали пленного. Кто знает, что втемяшится в голову вампиру, когда он оклемается. А вдруг возжелает бузить или еще каким образом показать свою крутость. В таких делах предпочитаю подстраховаться, даже перестраховаться — все-таки жизнь дается нам один раз и прожить ее нужно так, чтобы не было мучительно больно и обидно за собственную непредусмотрительность. А чтобы не слинял каким иным способом, я повесил ему на шею прихваченный из Конторы амулет, исключающий возможность телепортации данного субъекта.

Затем я покопался в принесенной Квагшем вместе с веревкой аптечке. Извлек оттуда несколько пузырьков обычных лекарств: спиртовой раствор йода, нашатырный спирт, марганцовку, аспирин и ляписный карандаш. Йод и нашатырный спирт смешал в пластиковом мерном стаканчике, затем высыпал туда порошок аспирина, несколько крупиц марганцовки. Получившуюся термоядерную смесь тщательно перемешал стеклянной палочкой. В завершение для обогащения снадобья ионами серебра опустил ляпис в стакан на пару секунд. Взболтал неаппетитного вида субстанцию, понюхал и с отвращением отстранился подальше. Сюда бы для пущего эффекта еще кровушки человеческой капнуть, да где ж ее взять — своей я просто так разбрасываться не собирался. Ничего, и так прокатит. Такая ядреная бяка мертвого из гроба поднимет, а полуживого вампира уж точно приведет в чувства.

Взболтнув напоследок стакан, я вылил его содержимое в приоткрытую клыкастую пасть стригоя. Квагш на всякий случай извлек непонятно откуда вибронож (не из «Единорога и девственницы» ли прихваченный?) и с многозначительным видом принялся крутить его в руках так, чтобы он находился в поле зрения пленного вампира.

Мгновение спустя тело стригоя начало корчить, я даже стал опасаться за целостность импровизированных тенет, стягивающих его конечности, но все обошлось. Веревка выдержала, незваный гость распахнул веки и обвел меня и Квагша непонимающим взглядом.

Теперь у меня и стажера появилась возможность хорошенько рассмотреть нашего пленника. С виду обычный вампир: высок, жилист, кожа бледно-зеленого трупного цвета, глаза темные без выраженного зрачка, уши небольшие заостренные кверху прижаты к черепу, нос крючковатый, рот большой, губы тонкие, из верхней челюсти торчит пара белых клыков-шприцев. Брр! Не люблю этих тварей, хоть подавляющее их большинство, вполне законопослушны и, в общем-то, способны сдерживать свои желания. Во всяком случае, не пялятся во все глаза на твою яремную вену и не облизываются плотоядно при виде твоего пораненного пальца. Как бы там ни было, все равно не люблю, как никогда не полюблю пауков, крыс, тараканов и прочую малоприятную живность, нас окружающую. Однако сейчас мне предстояло допросить лежащего передо мной молодца, поэтому, отбросив прочь свои симпатии и антипатии, я нагнал на себя вящей серьезности и нетерпящим возражения голосом стал задавать вопросы:

— Имя, клановый статус, цель визита?

На этом, собственно допрос и закончился. Вместо того, чтобы, осознав свое безвыходное положение, начать отвечать на поставленные вопросы, вампир лишь горько усмехнулся, как будто о чем-то очень сильно сокрушался. Наверное, все-таки действительно сокрушался, во всяком случае, причин для этого у него было предостаточно.

— Не суетись, сарг, — зло прошипел он. — Ты не одолел меня в честной схватке, подло напал из-за угла.

Удивительная наглость! Сам крадется аки тать в нощи, чтобы отправить на тот свет ни в чем не повинных разумных существ и в то же время обвиняет меня в том, что я применил к нему нечестный прием. Интересный подход к делу: возомнить себя Юпитером, а всех прочих быками.

— Ты хочешь сказать, что проник в сад и пытался войти в дом для того, чтобы напроситься на рюмку чая? — нарочито удивленным голосом поинтересовался я.

— Не твоего ума дело! — противным голосом взвизгнул вампир. Ну прям он здесь главный. При этом он напрягся так, что на шее пульсирующая жилка выступила.

— Финтит гад, — я посмотрел на стажера, — порвать веревки пытается.

На что Квагш, не мудрствуя лукаво, вогнал лезвие вибростилета в коленную чашечку пленного. Вторая степень физического воздействия, латинг не хуже меня знал особенности строения тела стригоя, поэтому не врезал кулаком в область печени и не съездил по клыкастой роже, вместо этого он аккуратно продырявил ему сустав. Не смертельно, но очень болезненно. В результате пленный взвыл как резаный, а я, воспользовавшись моментом, запихнул ему в пасть заранее подготовленный на всякий случай матерчатый кляп.

Крик как резко начался, столь же резко оборвался. Вампир выпучил зенки и вновь напрягся, теперь уже непроизвольно безо всякого злого умысла. Толстая и весьма прочная веревка и на этот раз выдержала.

— Ну так мы согласны отвечать на вопросы? — Я постарался придать своей физиономии самое жуткое выражение.

На что пленный лишь обреченно вздохнул, промычал что-то неразборчивое и… умер. Да, да, прямо на глазах своих мучителей вытянулся во весь свой немалый рост, дернулся пару раз и отошел бедолага, как говорится, в мир иной. Впрочем, у гемофагов весьма сложные для моего понимания представления о загробном существовании.

— Квагш, что это с ним такое? — не веря своим глазам, спросил я.

— Лист, если меня не подводят органы чувств, наш пленный банально умер. — При этом латинг выглядел не менее обескураженным, чем я. — Но уверяю тебя, я тут не при чем.

— Да не парься, — я махнул рукой, чтобы успокоить не на шутку разволновавшегося друга, — стригои от болевого шока не умирают. Кажется, я догадываюсь, в чем тут дело.

— И в чем же?

— Этот тип был запрограммирован умереть в случае попадания в плен. Помнишь, при обыске мы обнаружили наколку в виде летучей мыши на внутренней стороне его предплечья подмышкой. Я вспомнил, что она означает.

— Интересно, Федор. Просвети.

— Это тайный знак принадлежности к клану Крадущихся во Тьме

— Никогда не слышал о таковом, — недоуменно пожал плечами стажер.

На что я лишь покачал головой, мол живете в своем Большом Топком Болоте и ничего-то не знаете.

— Короче, Квагш, во всей многообразной Ойкумене существует бесчисленное множество разного рода бандитских сообществ, зарабатывающих на тайных убийствах, грабежах, рэкете, киднепинге и так далее. В основном это региональные группы, контролирующие территорию одного города или сравнительно небольшого участка того или иного мира. Однако есть среди таковых и международные банды, более того, даже межмировые преступные организации. Так вот, мой друг, нам с тобой повезло — если, конечно, это можно назвать везением — оказаться в поле зрения одной из самых мощных бандитских группировок. Клан Крадущихся во Тьме монополизировал Буферный мир, изгнав или подчинив своему влиянию всю местную преступную братию, и, несмотря на активное преследование со стороны правоохранительных органов, очень даже процветает. Вообще-то лично я подозреваю здешнюю чиновную братию в тайном сговоре с бандитами. Вполне вероятно, данное сообщество курируется высшими структурами власти. А что? Очень даже выгодно иметь свою карманную преступность, заодно чужими руками прокручивать разного рода незаконные делишки — в случае провала всегда удобно отбояриться, мол, наша хата с краю.

— Но это же противозаконно! — возмущенно воскликнул Квагш. — Государство для того и существует, чтобы защищать своих граждан от криминальных элементов.

— Святая наивность, — криво усмехнулся я. — Всякая власть состоит из отдельных индивидов. Обычно в нее лезут наивные идеалисты и махровые негодяи. Первые, с искренней убежденностью что-то исправить к лучшему. Вторые, для извлечения материальной выгоды. По большому счету, идеалист в политике даже более опасен, чем откровенный хапуга, поскольку пытается сломать и перестроить всю систему. Вор, проникнув во власть, старается ничего не менять, а приспособиться с целью извлечения максимальных прибылей, и еще он должен заботиться, чтобы народ не роптал и в одночасье не взялся за топоры. А ради достижения означенных целей не погнушается пойти на сговор с самым отъявленным криминалитетом. А впрочем, — я дружески шлепнул Квагша по плечу, — не парься. Мы с тобой Хранители, наша задача охранять и беречь миры, а всякой пузатой мелочью пускай занимается Лига Супергероев.

Чтобы окончательно убедиться в смерти киллера, я опустился на колени и приложил ухо к его груди. Ни одно из сердец не билось. Затем извлек из кармана зеркальце и подержал у его рта. Нулевой эффект — прохладная гладкая поверхность нисколечко не запотела.

— Я же сказал, что он труп, — обиженно проворчал стажер.

— Да верю я тебе, но проверить не мешает — эти гемофаги удивительные притворы. — Я не отказал себе в удовольствии еще разок дружески похлопать приятеля, на сей раз по пупырчатой спине. — Короче, что делать с этим парнем, будем решать, когда вернется хозяйка. Все-таки труп находится в ее доме.

Ждать долго не пришлось. Айран обернулась на удивление быстро. Мы с Квагшем встретили ее в прихожей и тут же осчастливили «радостным известием».

Следует отдать должное выдержке дамы. Она вовсе не впала в паническое состояние, а самым серьезным образом допросила нашу парочку. Получилось это у нее настолько профессионально, что у меня возникли невольные подозрения в ее причастности к структурам лагорийской безопасности. Шутка, конечно, больно нужно Инквизиторам засылать тщательно законспирированного агента в логово организованной группировки, состоящей из двух откровенных недотеп. Проще взять тепленькими и к пыточных дел мастерам на обработку, а потом, не мудрствуя лукаво, либо на Родину, либо в один из Нижних миров.

Скорее всего, Квагша ждет депортация в Большое Топкое Болото, а меня — Нижний мир. Все-таки именно мне не повезло схлестнуться на Рынке с троицей ретивых юнцов. Ну, кто их просил доставать нейробичи?! Набил бы я им преспокойно морды и на том разошлись бы с миром. Нет же, непременно нужно крутость показать, аргумент извлечь из-под полы. Однако народная мудрость, касательно приема против лома, не всегда справедлива. И вообще, у нас теперь что ни выход на публику — очередное приключение со смертельным исходом, слава богу, не для нас. Мало того, даже дома затаиться не позволяют — лезут изо всех щелей, чисто тараканы наглые. Некоторым в кайф в одиночную кругосветку, в самую глубь экваториальной сельвы или на Джомолунгму. Нам же полный сервис с доставкой на любой указанный и неуказанный адрес. Ладно, теперь не о чем сожалеть, что сделано — то сделано.

Единственный луч света в этом мрачном царстве — моя Айран. Черт побери, до сих пор не могу поверить, что эта женщина обратила свой взор на такого скромного парня, к тому же не лагорийца, что для всякого уважающего себя гражданина Буферного Мира, означает некое подобие существа второго сорта. По большому счету, плевать я хотел на то, как ко мне относятся чопорные лагорийцы, мне с ними, как говорят на Земле, детей не крестить. Айран первая из местных жителей, кого я по-настоящему уважаю и к чьему мнению готов прислушиваться.

— М-м-да! Действительно этот тип из клана Крадущихся во Тьме, — взглянув на характерную татуировку, сделала однозначный вывод Айран. Затем покачала головой и задумчиво произнесла: — Вот только слишком уж грубовато для Крадущихся, к тому же абсолютно не их стиль работы.

— Поясни, пожалуйста, что ты имеешь в виду? — спросил Квагш, опередив меня на долю мгновения.

— Дело в том, что члены братства поодиночке на задания не ходят, к тому же их услуги стоят таких денег, что клиент десять раз подумает, прежде чем обратится к ним за помощью. Похоже, этот парень по какой-то известной ему причине, пытается маскироваться под представителя именно этого преступного сообщества. Впрочем, гадать можно до утра, давайте лучше спросим его самого.

О своей способности общаться с мертвецами Айран уже намекала. Теперь у нее появилась реальная возможность продемонстрировать свое чародейское искусство. Вообще-то мне и раньше доводилось наблюдать и даже самому снимать показания с подъятых мертвецов (термины «оживленный», «реанимированный», или «воскрешенный», вряд ли применимы в данном случае, «подъятый» — самый подходящий по смыслу), поэтому без страха воспринял предложение чародейки, но и без особенного восторга. Стажер, напротив, весьма заинтересовался предстоящей процедурой и буквально засыпал Айран всякими мудреными и малопонятными для меня словечками.

Оставив хозяйку и любопытствующего дилетанта от магии наедине с покойным вампиром, я на всякий случай отошел от места предстоящей волшбы на приличное расстояние. Мало ли какой флюид срикошетит и ненароком попадет куда не следует. Доказывай потом одной прекрасной даме, что это временно и скоро пройдет, а также то, что во всем она сама виновата. Не, лучше не допускать таких ляпсусов, а для этого следует держаться подальше от чародейского племени, во всяком случае, во время их профессиональных манипуляций.

За время работы в «Линии» мне неоднократно доводилось наблюдать «оживших» мертвяков. Наша Василиса — штатный некромант отдела, да и Хоттабыч большой мастер проведения дознавательных мероприятий с умершими. Кому-то допрос основательно умершего человека или еще какого разумного существа может показаться невероятным. На самом деле это никак не противоречит законам природы. Мозг недавно умершего существа, если можно так выразиться, еще не остыл. Подобно экрану выключенного локатора он еще какое-то время продолжает «светиться». Задача некроманта заключается в том, чтобы привести мертвое тело «в чувства», иначе говоря, заставить функционировать в режиме магического метаболизма. В этом случае даже самый упертый и несгибаемый при жизни индивид становится податливым как основательно размятый в руках пластилин и весьма охотно выполняет любые приказы подъявшего его чародея. Знающие люди рассказывали, что в давние времена в каких-то неведомых мне мирах возомнившие о себе невесть что некроманты поднимали целые армии мертвецов и с их помощью пытались решать какие-то свои проблемы. Вполне вероятно, что и сейчас пытаются, Ойкумена безгранична и разнообразна в своих проявлениях.

Однако вернемся к нашим баранам, то есть к нашему мертвецу. Похоже, парень никак не ожидал, что в самое кратчайшее время им займется профессионал от некромагии, иначе он вряд ли поступил бы столь опрометчиво, умертвив себя. Вне всякого сомнения, он всеми силами пытался бы цепляться за жизнь, чтобы не допустить утечки информации.

Айран немного поколдовала над трупом. Внешне это выглядело не очень впечатляюще: всего-то поводила над мертвым телом руками, что-то пошептала. У нашей Василисы это выглядело намного эффектнее и занимало значительное время, более того, в ее исполнении процесс подъятия мертвеца выглядел как сцена из любимой мной экранизации Гоголя — это когда Панночка в гробу летает и велит привести Вия. Зато результат превзошел все мои ожидания. Веки стригоя часто-часто задергались, он открыл глаза и по команде волшебницы, не без ее помощи, конечно, поднялся на ноги. Хозяйка попросила нас освободить его от веревок и вытащить изо рта кляп. С этим справился стажер еще до того, как я приблизился к покойнику. Затем Айран великодушно разрешила начать допрос.

Особо не мудрствуя, я повторил вопрос, на который не получил ответа при жизни допрашиваемого:

— Имя, клановый статус, цель визита?

— Заар Хор, линейный двенадцатого звена, волкодав, цель — ликвидация сарга по имени Федор Листопад, — ответствовал мертвец ровным лишенным тональной окраски голосом.

— Почему в операции задействован только ты? Насколько мне известно, Крадущиеся во Тьме в одиночку не охотятся.

— Клан не принял заказ на его устранение.

Ответ наемного убийцы, мягко говоря, озадачил меня.

— Как это клан не принял?! В таком случае, какого рожна ты сюда приперся? И вообще, как ты нас обнаружил?

— Польстился на деньги, — все тем же монотонным голосом ответил вампир. — Адрес этого дома указал заказчик.

Интересно получается: руководство клана Крадущихся от заказа отказалось, а рядовой его член, польстившись на большие бабки, решил провернуть дельце в порядке частной инициативы.

— Почему ваше руководство отказалось от данного задания и кто заказчик?

— Причины отказа мне не ведомы, скорее всего, кто-то неплохо заплатил, чтобы Крадущиеся во Тьме не вмешивались, но это лишь досужие домыслы. Личность заказчика не идентифицирована.

— Как это не идентифицирована? Он что, бестелесный дух?

— Не могу сказать, затрудняюсь, теряюсь, образ нестабилен, — покойничка вдруг ни с того, ни с сего затрясло, он громко воскликнул: — Демон коварный! Возьми свои деньги обратно! — После чего окончательно испустил дух и будто тяжелый куль грохнулся на землю.

— Вообще-то, я могу попытаться поднять этого еще раз, — Айран с недоумением воззрилась на вышедшего из-под контроля зомби.

— Не стоит, милая, — отрицательно помотал головой я. — Главное он уже нам сообщил. Единственное, что меня интересует на данный момент, каким образом этот неведомый заказчик умудряется отслеживать все наши перемещения в городе, населенном множеством разумных существ? Удивительно, в Москве мы с Квагшем были практически под колпаком, теперь и в Анаране нам никакого спасения от всяких беспокойных типов.

На что Квагш и чародейка как-то загадочно переглянулись, и теоретик неожиданно выдал:

— Мы с тобой, Лист, на крючке. Иное объяснение придумать сложно.

— Как это на крючке? — Кажется, моя физиономия выглядела настолько обескураженной, что Айран не удержалась и прыснула со смеху, стажер также задорно ухмыльнулся.

Наконец чародейка взяла себя в руки и обратилась ко мне с нескрываемой иронией в голосе:

— На крючке, милый. И как это я раньше не догадалась вас осмотреть. Впрочем, это еще не поздно сделать. — С этими словами она подошла ко мне и, вытянув руки ладонями вперед, принялась водить ими вдоль моего тела. Нельзя сказать, что при этом я испытывал неописуемое блаженство. Сначала пощипывало и жгло кожу как от разрядов статического электричества. Вскоре жжение начало проникать все глубже и глубже внутрь моего организма и, наконец, болезненно резануло где-то в области печени и желчного пузыря. — Ага! Вот оно! — Радостно воскликнула Айран, как будто обнаружила внутри меня, как минимум, эликсир вечной молодости. Затем она сочувственно посмотрела на меня и предупредила: — Я нашла его. А теперь Феденька потерпи немного. Для начала обнажись по пояс и ничего не бойся.

Без лишних вопросов я выполнил требование чародейки. Айран также без какой-либо дополнительной подготовки (только закатала рукав платья) вонзила свою ладошку мне в живот правее пупка. Да, да, я не оговорился, ее такая приятная на ощупь и умелая ручка, будто нож в масло вошла в мою плоть по самое запястье. Это случилось столь неожиданно, что я не успел испугаться, а когда осознал суть происходящего, в предвкушении неминуемой боли приготовился закричать. Но никакой боли не последовало. Более того, ощущения внутри брюшной полости были очень даже приятными. Нежная ладошка чародейки осторожно касалась моих внутренних органов и, не причиняя никакого беспокойства, скользила дальше.

Наконец Айран что-то нащупала. Ее красивое лицо осветилось такой радостью, что мне, несмотря на всю щекотливость ситуации, втемяшилось в голову тут же поцеловать ее в алые губки, лишь присутствие третьего лица удержало меня в рамках приличия. Вместо этого я спросил:

— Милая, что такое особенное ты там обнаружила? Предупреждаю, аппендикс мне удалили в детском возрасте, вон и шрам в качестве доказательства имеется.

Дама по достоинству оценила мое самообладание. Как правило, самые крутые мужики теряют сознание от одной лишь мысли об оперативном вмешательстве в их организм, я же стою на своих двоих и даже пытаюсь хохмить. Она улыбнулась и в следующий момент ее сжатая в кулак ручка вышла из моего живота. Как следствие ее действий я ожидал увидеть разверстую рану и хлещущую из нее кровь, но ничего подобного не наблюдалось. Более того, даже шрама не осталось, лишь легкое покраснение на коже свидетельствовало в пользу того, что все случившееся не было гипнотическим внушением или банальным сновидением. Ничего себе! Филиппинские хилеры с завистью грызут ногти в сторонке.

— Вот, посмотрите, мальчики, что я обнаружила! — Айран разжала кулачок, на ее ладошке я увидел нечто неприятное, внешним видом напоминающее раскормленного слизня. Подобно настоящему слизню это существо извивалось и пыталось уползти куда-нибудь прочь, как будто понимало, что за ним наблюдают.

— Что за хрень? — Вот теперь мне стало по-настоящему дурно. Я прекрасно осознавал, откуда оно появилось, но все равно задал глупый вопрос: — Айран, это ты из моего брюха достала?

— Как же ты догадлив, милый, — чародейка забавно наморщила свой красивый носик.

Несмотря на явную подковырку, я нисколечко на нее не обиделся. Наоборот, был безмерно признателен своей благодетельнице. Это же надо, такая штуковина неведомо сколько времени находилась внутри моего организма, а я об этом ни сном, ни духом. Впрочем, насчет «неведомо сколько», у меня появились вполне обоснованные подозрения. Кажется, теперь я начинаю понимать, для какой такой цели меня пригласил Лжетолян, и для чего кому-то потребовалось меня спаивать. Эх, добраться бы до неведомого гада, я бы ему самолично влил в наглую пасть пару литров самой поганой водяры, а потом разукрасил зеленкой и йодом под Фантомаса — вот смеху было бы.

Тем временем Квагш без всякой брезгливости сгреб неведомого зверя (зверя ли?) в свою широкую лапищу и, поднеся едва ли не к самому носу, принялся изучать. После недолгого осмотра выдал:

— Квазиживой имплант маячкового типа. Изготавливается, точнее — выращивается по всему Межмирью. Используется для установления точного местоположения лица, внутрь которого внедрен. Одновременно выращивается пара: сам маяк и доппель-индикатор, иначе говоря, следящий двойник. Для носителя безопасен…

— Ты скажи еще и полезен, — съязвил я. — И откуда ты все это знаешь?

— Мальчики, не нужно ругаться! — Айран наградила нашу парочку, готовую в очередной раз затеять дискуссию в неподходящее время, самой лучезарной из своих улыбок. Затем обратилась ко мне: — Федор, это действительно следящий имплант и сняла я его с твоей печени. Сдается мне, что тебе кое-что известно о его происхождении, но сейчас дело не в этом. Находясь внутри человека или иного разумного существа, эта штука непрерывно сообщает свое местоположение, а заодно и координаты реципиента. Однако стоит носителю погибнуть, маячок также прекратит функционировать, поскольку питается от биополя хозяина.

— Ага, понял твою мысль. — Я задумчиво почесал начавшую отрастать щетину на подбородке, — Если сейчас раздавить эту тварь, наши недоброжелатели посчитают меня, а заодно и Квагша мертвецами. А задание этого самого Заар Хора выполненным. Как следствие, от нас отвяжутся, ежели, конечно, нам достанет везения не оказаться на их пути еще раз.

— Ну да, именно это я и хотела сказать. Вот только… — Айран сделала интригующую паузу, — уходить нам отсюда нужно и немедленно. Очевидно, что этот стригой не сможет явиться к своим нанимателям с докладом, поэтому так или иначе им придется заняться проверкой качества исполнения заказа. А это означает, что в этот дом они непременно нагрянут.

— В общем, ты права, — я в очередной раз с восхищением убедился в тонкости ума и дальновидности своей подруги. — Могут, конечно, и не прийти, но рисковать не стоит. Куда пойдем?

— Можно было бы в мое официальное жилище, но боюсь, вашим, то есть теперь уже нашим недругам известно о моем существовании, могут взять мой дом под наблюдение, если уже не взяли. Предлагаю устроиться в какой-нибудь гостинице. Знаю я одно такое местечко, где за горсть монет нам предоставят и кров и стол. К тому же, хозяин мой добрый приятель, не побежит сломя голову докладывать о нашем появлении инквизиторам.

— Но, Айран, нам с Квагшем необходимо в срочном порядке повидаться с одним ворлом. Кстати, тебе удалось что-нибудь о нем узнать?

— Не волнуйся, интересующий тебя Пайи еще не прибыл в Лагор. Заявится лишь завтра утром, часам к восьми. Подробнее расскажу по дороге. А сейчас нам необходимо отсюда убираться.

— А с этим что будем делать? — стажер указал рукой на мертвого вампира.

— Без проблем, — улыбнулась Айран и простерла руки над распластанным на земле телом.

С четверть минуты ничего не происходило, но в конечном итоге из ладоней чародейки начали вылетать рои уже знакомых светящихся звездочек. Мертвая плоть стригоя притягивала их будто магнит. Подобно снежной метели звездочки завихрились, закружились, скрывая от глаз тело покойника. А когда они опали, никакого Заар Хора линейного двенадцатого звена волкодава на траве не было, а сама травка стояла прямехонькая, как будто на ней никто только что не валялся. Чтобы не навести возможную погоню на наш след, она точно таким же образом уничтожила все его вещи вплоть до нескольких империалов, изъятых во время обыска из карманов наемного убийцы, а также извлеченный из моего тела маячок.

— Все, мальчики, нам пора отправляться, — уничтожив улики, прощебетала чародейка. — Одну минутку, я кое-что соберу и мы уходим.

С этими словами она удалилась куда-то на второй этаж. Задержалась там ненадолго, через пару минут легко сбежала со ступенек уже переодетая в удобный костюм для езды на лошадях и с объемистой заплечной сумкой в руках.

— Здесь самое необходимое, — смущенно пояснила Айран.

— Ну, коль ты без этого не можешь обойтись, — развел руками я, — давай сюда свой баул.

Чародейка не стала жеманиться, протянула мне сумку.




Глава 10


Темная ночь, только пули свистят по степи,

Только ветер гудит в проводах, тускло звезды мерцают.

    

В. Агатов






Хорошая песня, лиричная такая, из старого военного кинофильма. Отчего-то вдруг припомнилась именно она. Даже лиричный голос Бернеса все время звучал в голове, пока наша троица двигалась темными дворами в направлении известной Айран гостиницы.

На самом деле никаких пуль не было и ветра, и проводов, также, поскольку передача всех видов энергии в Лагоре осуществляется беспроводными способами. Да и сама ночь была не такой уж темной, а звезды хоть и мерцали, но отнюдь не тускло. Однако, навеяло и ничего с этим не поделаешь. Помнится, там имеется одна весьма актуальная для меня строчка насчет синевы ласковых глаз любимой женщины и желания тоскующего по родному дому солдата прижаться к ним губами. В этом я был с ним вполне солидарен. И все-таки я находился по сравнению с ним в более выгодном положении: синие глаза любимой были совсем рядом, вот только расцеловываться у нас не было возможности, поскольку заниматься подобными вещами во время ходьбы очень неудобно, несмотря на то, что ни я, ни Айран не были против. К тому же, чтобы не терять времени чародейка по дороге поведала нам о том, что с ней произошло за время ее недолгой отлучки.

До гостиницы «Приют одинокого странника» она добралась довольно быстро, наняв извозчика. Портье оказался симпатичным молодым лагорийцем, к тому же, весьма болтливым, и Айран довольно быстро удалось его разговорить. Ей даже не пришлось использовать заранее заготовленную легенду, поскольку юнец буквально с первого взгляда втюрился в нее и вряд ли одобрил бы ее «пристрастие к извращенной экзотике». Зато душещипательный рассказ о неверном муже, изменяющем своей благоверной направо и налево, произвел на впечатлительного юношу самое благоприятное действие.

Айран со слезой в голосе поведала портье о том, что ее неверный супруг, постоянно отлучается на свидания с особами женского пола, прикрываясь делами службы. Вот и теперь он сказал ей, что ушел на деловую встречу с неким ворлом Пайи, а сам, наверняка, «кувыркается в постели с какой-нибудь уличной девкой».

Растроганный до глубины души юноша был готов наизнанку вывернуться, чтобы помочь даме. К тому же Айран ясно дала понять, что лагориец ей также весьма симпатичен, и вариант адекватной мести в его жарких объятиях может быть ею рассмотрен и решен положительно в самые кратчайшие сроки. Кокетливо посмотрев на меня, эта бестия не постеснялась поведать о том, что ей даже пришлось чмокнуть в щечку «этого мальчика».

Признаться, я никогда не был ревнивым человеком, наверное, оттого, что по-настоящему никогда не любил. Теперь же рассказ о каком-то сопливом юнце меня здорово зацепил. Мне очень не понравилось, что МОЯ Айран раздает поцелуи направо и налево. Я даже непроизвольно сдавил пальцами ее запястье. На что плутовка лишь кокетливо хихикнула и продолжила, как ни в чем не бывало свой рассказ:

— Итак, мальчики, этот симпатичный юноша тут же открыл журнал и сообщил, что ворл Пайи действительно забронировал триста одиннадцатый номер-люкс, но появится в гостинице лишь к девяти утра. А еще он поведал, что отчего-то именно этим типом весь вечер интересуются какие-то странные личности. Первым был гуманоид, с ног до головы закутанный во все черное. Он всего лишь поинтересовался, в какое время прибудет интересующее его лицо. Получив исчерпывающие сведения, он положил на стойку целый золотой империал, после чего едва ли не в буквальном смысле растворился в воздухе. Примерно через час в гостиницу заявился какой-то вайрон, от макушки до пят закованный в стальные доспехи, к тому же весь увешанный колюще-режуще-дробящими приспособлениями. В самой грубой форме он потребовал предоставить пред его ясные очи означенного ворла, но, узнав, что того еще нет в гостинице, непристойно выругался и удалился, как и первый визитер в неизвестном направлении. Я тут же сориентировалась и, чтобы усыпить бдительность портье, который отчего-то начал на меня косо поглядывать, сказала, что по описанию, первый посетитель был «моим супругом». Пришлось вновь разыгрывать спектакль перед излишне недоверчивым юношей, мол, зря заподозрила «мужа» в неверности и теперь мне доподлинно известно, что он действительно собирался встретиться с партнером по бизнесу. Сейчас он наверняка уже вернулся домой, а я, такая-сякая, бегаю незнамо где. Что он обо мне подумает? Со слезами на глазах я удалилась. Кажется, мне все-таки удалось развеять подозрения славного юноши, и он не станет особенно распространяться о какой-то излишне ревнивой и неуравновешенной бабёнке.

Ее рассказ здорово позабавил меня и Квагша, но самое главное, успокоил. Теперь, опираясь на полученные от Айран сведения, можно начать разработку плана захвата ворла Пайи вместе с интересующим нас артефактом. Сердце Безумного Бога, поэтично, конечно, но как-то слабо верится, что эта штуковина когда-то действительно служила аналогом сердечной мышцы в теле какого-то излишне сентиментального высшего существа. Скорее всего, его создали в незапамятные времена сами жители обреченной на гибель галактики для собственного спасения, а народная молва впоследствии нагромоздила вокруг него всяких небылиц и домыслов. Надеюсь, тащить на Землю эту, насколько я понимаю, весьма опасную штуку не придется. Хорос что-то там говорил насчет резидента, который непременно появится после того, как мы перехватим артефакт. «Какое из солнц мира Сохо тебе более всего нравится: Желтое или Синее?» — интересно, в чью светлую голову втемяшилось назначить именно такой пароль для идентификации его личности? Впрочем, отзыв вполне соответствует теме: «Разумеется Синее». Представьте, к вам подходит некто и ни с того, ни с сего начинает интересоваться вашими астрономическими (не гастрономическими, а именно астрономическими) пристрастиями. Со стороны это выглядело бы, по меньшей мере, странно, прям неожиданная встреча двух сбежавших из дурдома чудиков. Ладно, спишем это на недостаток фантазии у ребят из отдела Стратегического планирования, а может быть, это шутка юмора самого Верховного Хранителя? Главное, чтобы этот тип вовремя подошел, задал свой дурацкий вопрос и избавил нас от опасного предмета.

«Стоп, Лист! — мысленно приказал сам себе. — Раскатал губу раньше времени! Сначала завладей-ка этим самым Сердцем Безумного Бога, а уж потом жди назначенной встречи».

И еще мне очень не понравилось в рассказе Айран упоминание о двух таинственных личностях. Интуиция определенно подсказывала мне, что означенным артефактом интересуется еще несколько неизвестных мне типов. Вообще-то, насчет персоналии вайрона у меня имелись кое-какие соображения. Несомненно, это был один из Хранителей мира разумных ящеров. Именно ему поручены поиски украденной реликвии. Ну что же, этот нам не конкурент — слишком уж прямолинеен и не имеет никакого понятия о том, как вести себя в приличном обществе. Зато упоминание о втором загадочном субъекте вызвало у меня вполне обоснованное беспокойство. Судя по описанию, этот тип может быть кем угодно: к примеру, сотрудником лагорийской безопасности, или членом преступной группировки и просто независимым заинтересованным лицом. Насколько я понимаю, в умелых руках Сердце Безумного Бога может стать отличным инструментом политического и экономического шантажа и приносить своему владельцу баснословные дивиденды. Хорошо, этот момент при планировании операции придется также учесть.

Вообще-то, «планирование операции» звучало как-то глупо и выспренно. О каком планировании могла идти речь, если последние двенадцать часов были одним грандиозным экспромтом. По логике вещей, кроме сомнительной благосклонности Фортуны нам ничего не светит. А это означает, что нам необходимо предпринять сокрушительную «конную атаку», типа «шашки наголо», чем проще и наглее, тем больше шансов на успех.

Боже мой! За все двадцать лет трудового стажа в доблестных рядах «Линии» мне ни разу не доводилось принимать участие в столь непроработанной операции. Вся моя натура была против ее продолжения, но осознание грозящей Земле опасности не позволяло бросить начатое и отойти скромно в сторонку. Ну, Хорос! Ну, погоди! Бог даст, обойдется, все выскажу прямо в твои наглые зенки, и пусть после этого меня лишат квартальной премии и понизят в должности, подобных, с позволения сказать, операций я больше не потерплю. В конце концов, существуют столетиями выработанные правила оперативной работы. Где, толковый резидент?! Где группа прикрытия и поддержки?! Где тщательно проработанный план и еще много всякого разного, без чего любая акция подобного рода превращается в банальную авантюру?

Стажер и Айран почувствовали мое внутреннее состояние. Любимая доброжелательно взглянула мне в глаза и нежно провела своей мягкой ладошкой по моей щеке. Латинг положил свою пупырчатую руку мне на плечо и успокаивающе сказал:

— Не расстраивайся, Лист. Все будет хорошо. Как ты сам частенько любишь говаривать: «Прорвемся, брат!».

Приятно, что рядом с тобой чуткие отзывчивые существа. Однако мои друзья меня не совсем правильно поняли. Я вовсе не раскис, просто неприятно, когда тебя как слепого котенка бросают в реку и ждут, выберешься ты на берег или пойдешь ко дну, пуская пузыри. Может быть, я чего-то недопонимаю, но обидно, чесслово, обидно до глубины души.

За разговорами я не заметил как наша троица оказалась неподалеку от трехэтажного строения, стоящего особняком в самой глубине слабоосвещенного тупикового переулка, расположенного неподалеку от Центральной площади Анарана. Здесь было тихо и до неприличия безлюдно. Даже не верилось, что в полукилометре отсюда бьет ключом ночная жизнь столичного города.

Обогнув означенное здание, мы оказались перед неброской вывеской с надписью «Гостиница «Райское местечко» полный пансион, гарантированное отсутствие насекомых». Воистину райское местечко, коль ночью здесь тихо как на кладбище. Хозяину гостиницы не приходится тратиться на дорогостоящую магию, для защиты постояльцев от внешнего шума и от центра недалеко. Я даже начал сомневаться по поводу наличия свободных мест в этом уютном заведении и высказал свои мысли вслух. Однако Айран поспешила меня заверить, что для нее и ее друзей здесь всегда найдется парочка свободных номеров.

Неподалеку от «Райского уголка» мы приметили приличных размеров пруд, окруженный раскидистыми деревьями. Квагш тут же выразил желание провести остаток ночи в его недрах. С нашей стороны возражений не поступило — здесь ему будет намного уютнее, нежели в самой просторной ванне гостиницы, к тому же, явная экономия казенных средств получается.

Пожелав латингу спокойной ночи, я и Айран направились к входу в здание гостиницы. За стойкой администратора сидел позевывая мужчина солидного возраста с седой растрепанной шевелюрой как у Эйнштейна. Судя по надписи на бейджике, прикрепленном к нагрудному карману его темного костюма, это был сам владелец гостиницы, господин Шимон Абрамкис. Увидев нашу парочку он сначала недоуменно захлопал глазами, наконец, признал мою спутницу и радостно воскликнул:

— Айранушка! Девочка моя милая! Какими судьбами?

— Привет, Шимми! — также эмоционально отреагировала на встречу с, несомненно, старинным приятелем Айран. — Ты чего это, совсем обнищал или жаба горло душит? Слабо? нанять кого-нибудь на должность ночного портье?

— Двое их у меня, — сердито проворчал хозяин, — только вот ни один не позаботился за сегодняшнее дежурство. Приходится уважаемому Шимону Абрамкису молодость вспоминать, когда сам был и за портье, и за повара и за полотера, и вообще, как Иегова вездесущ.

Упоминание имени иудейского бога и характерный прононс позволили мне сделать вполне определенный вывод о национальной принадлежности достопочтенного Шимона Абрамкиса. Данный факт меня откровенно удивил, поскольку общеизвестно, что выходцев с Земли не особенно привечают на Лагоре, а еще обрадовал, заставив чаще биться сердце от гордости за успешного земляка. По большому счету Шимон Абрамкис — первый встреченный мной землянин, ассимилировавшийся в Буферном Мире. Этому скромному еврею удалось переплюнуть всех вместе взятых миллиардеров Земли, ибо гражданство Лагора и соответствующие данному статусу блага невозможно приобрести ни за какие деньги. Предоставляется таковое исключительно с разрешения Верховных властителей: Инквизитора и Мага. Интересно, что же такое отчебучил старина Шимон, что ему так подфартило?

— Не расстраивайся, Шимон, — принялась подбадривать старика моя спутница, — этих уволишь, завтра на их место сбежится дюжина претендентов, только свистни.

— Не утешай меня Айраночка, завтра же займусь этим вопросом, — грозно сверкнул пронзительными глазами владелец «Райского уголка», затем без какой либо паузы, как бы вскользь поинтересовался: — Таки ты и твой спутник имеете снять номер?

— Ты догадлив Шимончик, это действительно именно так. — Айран улыбнулась ему самой обворожительной улыбкой. — Понимаешь, в дом гостей понаехало, негде уединиться двум любящим сердцам, поэтому…

— Можешь не продолжать Шехерезада, — Шимон понимающе подмигнул ей хитрым глазом, — дело богоугодное, старый Абрамкис еще совсем недавно был молодым Абрамкисом, но он таки до сих пор еще отлично разбирается в подобных вещах. — Затем, не проявив ни капельки интереса к моей персоналии, он протянул Айран золотой кругляш магического ключа. — Ваш номер, молодые люди, пятнадцатый. Все необходимое там уже имеется. Доброй ночи! — Приняв ключ из рук старика, Айран сердечно его поблагодарила. Но уходить не торопилась. — Ну что еще? — недоуменным голосом поинтересовался Абрамкис.

— Шимми, у тебя часом хронокапсула в загашнике не завалялась?

Старик понимающе ухмыльнулся и полез в ящик своего бюро. Покопавшись там с минуту, он извлек на свет небольшой, размером с тюбик губной помады цилиндр и, протянув Айран, с нескрываемой долей зависти сказал:

— Молодость, молодость — ни на что не хватает времени, а сделать хочется так много!

Вообще-то я знал о существовании хронокапсул, но до сих пор не сталкивался с этими изделиями хитроумных хронофагов. Хронокапсула — своего рода пищевые консервы для этих загадочных существ. Они содержат некоторый запас спрессованного времени, коим питаются представители данной расы. Однако определенную пользу из «временных консервов» могут извлекать не только хронофаги, но и все прочие разумные обитатели бескрайней Ойкумены. Дело в том, что в расконсервированном виде хронокапсула позволяет затормозить бег времени в локальном пространственном объеме. В данном случае содержимое капсулы поможет мне и Айран уделить друг другу намного больше времени. Судя по маркировке на корпусе, цилиндрик содержал целых восемь часов грядущего дополнительного счастья в жарких объятиях любимой женщины. Боже мой! За что ж мне эдакое благо, как раз в тот момент, когда я едва ли не поставил крест на своих матримониальных устремлениях.

— Уж тебе ли жаловаться, старый хрыч?! Негоже своего Адоная-Иегову гневить, — язвительно заметила Айран. — Да при твоих-то средствах, можно омолодиться до состояния эмбриона. — И взглянув на меня, добавила: — Ты не поверишь, милый, но этот старик, один из богатейших граждан Лагора. Корейко хренов!

Упоминание подпольного миллионера из романа Ильфа и Петрова здорово позабавило меня. Не первый раз моя подруга проявляет неожиданные познания, касательно моего родного мира, что, несомненно, указывает на ее неподдельный интерес к быту, нравам и культуре землян.

— Не жалко денег, — страдальчески покачал головой Шимон. — Вот только что скажет Азраил, когда Шимон Абрамкис наконец предстанет пред его очи? «Шимон, ты где это скрывался? Прошу прощения, но твое место занял какой-то там Фурман, Эткин или Романович? Отправляйся-ка ты обратно!» А мне оно надо? Не, Айранушка, это вам — безбожникам можно продлять земное существование до бесконечности, у нас по жизни все схвачено, и если Абрамкис куда-то опоздал, значит, там уже есть либо Фурман, либо Эткин, либо Романович.

Забавные рассуждения владельца гостиницы изрядно развеселили меня и Айран. Но если чародейка громко расхохоталась прямо в сморщенное как печеное яблоко лицо старого еврея, я ограничился лишь легкой улыбкой, чтобы ненароком не обидеть бывшего земляка.

Вволю насмеявшись, моя подруга взяла из рук Абрамкиса хронокапсулу, и мы направились в свой номер предаваться безумствам любовной страсти. Несмотря на бурно проведенный день, я не ощущал ни малейшего признака усталости. Напротив, был в такой идеальной форме, что любой двадцатилетний позавидует. Удивительно, на что способно взаимное искреннее чувство…

Ночь и дополнительно отпущенные нам с Айран восемь часов пролетели как один миг. Мы любили друг друга страстно, как в последний раз в жизни. Забывались в коротком беспокойном сне. Затем одновременно просыпались и вновь столь же страстно и самозабвенно предавались всепоглощающему чувству. Потом подкрепляли силы вином и фруктами и как-то незаметно в очередной раз оказывались в объятиях друг друга. После чего снова проваливались ненадолго в беспокойный сон, будто боялись навсегда потерять друг друга. И так повторялось бессчетное количество раз.

Лишь за пару часов до нашего выхода из гостиницы, нам наконец удалось, нет, не пресытиться друг другом, а хотя бы немного утолить жажду любви. Мы лежали, тесно прижавшись телами, умиротворенные и оба удивительно счастливые. Лишь в этот момент я отважился начать разговор о вещах, мучивших меня с самой первой минуты нашего весьма странного знакомства.

— Айран.

— Что, милый?

— Можно у тебя спросить?

— Конечно можно, — чародейка одарила меня самой лучезарной улыбкой и еще теснее прижалась ко мне. — У твоей Айран нет никаких тайн от своего повелителя.

— Хорошо, в таком случае ответь всего на один вопрос. Почему именно я? Кругом столько мужчин, а ты такая… такая… короче, помани пальцем и любой пойдет за тобой хотя бы в адское пекло.

От этих моих слов лицо Айран сделалось серьезным.

— Глупый ты, Лист и вопросы у тебя глупые. А может быть, я хочу спросить у тебя то же самое. Мне-то за что такое счастье? Откуда ты долгожданный свалился на мою голову? А насчет всяких брутальных красавцев, коих здесь пруд пруди, ты не беспокойся. Насколько ты понимаешь, я не наивная девочка и мужчин в моей жизни было предостаточное количество. Законных мужей, аж полдюжины. Только, пожалуйста, не спрашивай, сколько мне лет. Ладно, милый?

— Это ты у меня глупенькая, — я поцеловал поочередно ее красивые преогромные глазищи. — Даже в мыслях не было интересоваться твоим возрастом. На Земле бытует мнение, что женщине столько лет, насколько она выглядит. Так вот, ты у меня двадцатилетняя прелестница, и сама Венера Милосская от зависти к твоей красоте скрипит зубами, а если бы у нее были руки, она бы их в отчаянии заламывала.

— Бессовестный льстец! — Крепкий кулачок дамы пребольно впечатался в мой бок. На самом деле гнев ее был показушным, смеющиеся глазки, однозначно свидетельствовали в пользу того, что Айран безмерно счастлива и вполне довольна моим комплиментом. Откровенно говоря, сам я свои слова искренне считал чистой правдой — для меня она была юной наивной девушкой, а вовсе не зрелой многоопытной женщиной.

— Ну все, милая, — мой внутренний «будильник» противно «затренькал», докладывая, что время операции по перехвату артефакта неумолимо приближается.

И в этот момент я все-таки решился полностью раскрыть душу перед любимой. Негоже держать нашу добровольную помощницу в полном неведении, даже неприлично с моей стороны. К тому же Хорос, насколько мне помнится, прозрачно намекнул, что я имею полное право привлечь к операции любое достойное доверия разумное существо. После того, что для нас сделала Айран оспаривать ее право знать все, было бы с моей стороны глупо и недальновидно.

Максимально сжато, буквально в двух словах я поведал ей об истинной причине нашего с Квагшем присутствия на Лагоре, а также о грозящей моему миру фатальной опасности. Женщина внимательно выслушала меня. Задала несколько вопросов. Наконец подытожила:

— Все понятно, Федя, твой долг спасти свой мир. Мой — всемерно помогать тебе в этом, поскольку отныне мы с тобой — единое целое, как инь и янь. К тому же, вы мужики без нас женщин такие беспомощные.

Возражать и отговаривать ее не стал. Помощь квалифицированной чародейки нам с Квагшем не помешает, хотя чувствовал при этом себя не совсем в своей тарелке, будто нарочно заманил юную деву в укромный уголок и беззастенчиво воспользовался ее наивностью. Пришлось даже мысленно обругать себя — уж кого-кого, а мою подругу вряд ли корректно обвинять в наивности.

После всех необходимых гигиенических процедур и легкого завтрака я и Айран покинули гостиничный номер. В фойе нас встретил незнакомый лагориец юного возраста. Айран в категорической форме пресекла мое желание расплатиться. Покопавшись в своем кошельке, она достала три золотых кругляша, положила на стойку перед администратором и, одарив юношу лучезарной улыбкой, небрежно махнула ручкой.

— Сдачу можешь оставить себе.

— Премного благодарен, госпожа, но мастер Шимон категорически запретил брать плату с постояльцев пятнадцатого номера.

— В таком случае, — еще шире заулыбалась Айран, — возьми эти империалы и устрой знатную пирушку для друзей и подружек. Только не забудьте поднять бокалы за нашу удачу.

Ошарашенный актом неслыханной щедрости юноша сначала покраснел, потом побледнел, затем блаженно заулыбался.

— Спасибо, щедрая госпожа! Сегодня же соберу всех своих и уверяю вас, все тосты на этой вечеринке будут исключительно в вашу честь.

— Ну что же, добрый юноша, передавай от нас привет и благодарность старине Шимону и бывай здоров!

Я и Айран вышли из «Райского уголка» ровно в восемь по местному времени, которое (кажется, я уже об этом упоминал) полностью соответствует московскому. Яркое утреннее солнце — местные его называют Мицари — вкатилось уже примерно на четверть небосклона и нещадно поливало землю своими животворящими лучами. В кронах растущих повсюду деревьев вовсю суетились пернатые твари, оглашая окрестности оглушительным гомоном.

Под одним из деревьев в образе известного российского музыкального продюсера восседал в позе роденовского Мыслителя третий член нашей банды — Квагш Заан Ууддин Левар харан теге, знаменитый воитель истребитель глоргов, гроза хрунгов и прочей болотной нечисти. Кстати, к стыду своему, я до сих пор не удосужился расспросить друга об этих самых глоргах и хрунгах. Кто они такие и отчего их следует истреблять и всяческими иными способами держать в страхе? Уверен, просто так Квагш не стал бы кичиться своей крутизной, значит, ему есть чем гордиться.

Ладно, как-нибудь за кофейником свежезаваренной арабики я его непременно раскручу на долгий и подробный рассказ о быте и нравах, царящих в славном уголке, именуемом Большое Топкое Болото. Самого меня, конечно, туда калачом не заманишь (не хватало на мою бедную голову еще и хрунгов с глоргами), но послушать о чужом житье — бытье я не откажусь.

Откровенно говоря, симпатяга Квагш, облаченный в комбинезон-трансформер с атомарником на поясе смотрелся весьма забавно. Я едва удержался, чтобы не рассмеяться.

Поначалу Айран не признала в коренастом губастом крепыше стажера и собиралась протопать мимо, но я ее попридержал за локоток и, широко улыбнувшись другу, поздоровался первым:

— Привет, дружище, Квагш! Как спалось?

— Спасибо, хорошо, — заулыбался в ответ латинг. — А как вы провели ночь?

— Превосходно, — ответила Айран и первым делом извлекла из своей сумки знакомый мне пакет с сублимированной едой для инсектофагов. — Вот держи, Квагш, подкрепись! Мы с Федей позавтракали, так что не стесняйся.

— Вообще-то я тут также времени даром не терял, — принимая из рук дамы означенный пакет, сообщил наш инсектофаг. — Мух, бабочек и прочих насекомых тут по утрам видимо-невидимо. Все равно, Айран, преогромное тебе спасибо — от Листа поесть не дождешься.

Вот же гаденыш неблагодарный. А кто для него пошел на непредвиденные расходы и на свои кровные сбережения закупил месячный запас кошачьих консервов? А кто оплачивает регулярный перерасход воды? И вообще, благодаря кому он живет в нормальном доме, нормального землянина, а не парится в общаге для прикомандированных вместе с киноидами, инсектоидами, октопоидами, гемофагами и прочими иномирянами? Ну, Квагш, ты у меня еще попляшешь: месть моя будет страшна и неминуема! А пока не время затевать разборки.

— А теперь, Федор, нужно немного подкорректировать твою внешность. Вообще-то я припасла личины на вас двоих, но вижу Квагш уже поменял внешность, теперь дело только за тобой.

— Отчего же ты мне это в гостинице не предложила? — недовольно проворчал я.

— Чтобы твой друг, посчитав, что я и мой сообщник отправили тебя на тот свет, начал махать направо и налево своим мечом? Ну уж нет! Сейчас зайдем вон за те кустики, что на берегу озерца, там и переоденешься спокойно. А если кто и заметит, подумает, что ты решил искупаться. Кстати, водоем чистый, окрестные жители здесь даже рыбу ловят.

— Ага, ловят, — подтвердил слова дамы латинг. — Пару часов назад один едва меня на крючок не поймал. Пришлось показаться.

— Ну и что? — с интересом спросил я.

— Ничего особенного, — неожиданно засмущался стажер, — но, боюсь, на этом озере с удочками он больше не появится.

Процедура смены внешности не заняла много времени. Через десять минут я в образе клыкастого стригоя топал по брусчатому тротуару. Вообще-то мне и раньше доводилось носить псевдоплоть, поэтому долго привыкать к новому образу не было нужды. Айран также слегка подкорректировала свой облик, только посредством магии. Из эффектной синеглазой брюнетки она прямо на наших глазах превратилась в не менее эффектную зеленоглазую шатенку. Я, конечно, немного посетовал, по поводу уж слишком броской внешности своей подруги, мол, можно было ограничиться чем-нибудь более скромным. Но эта бестия чмокнула меня в щечку и с обезоруживающей улыбкой прошептала мне на ушко:

— Это чтобы ты на других не заглядывался, милый.

Вот же штучка! После столь бурно проведенной ночи еще и на других заглядываться — явный перебор. Вообще-то в том, что моя подруга умеет столь виртуозно манипулировать своей внешностью, усматривалась масса интересных моментов, сулящих в будущем широчайшее поле для разного рода эротических экспериментов. Можно, например, в понедельник с блондинкой, во вторник…

«Все, Лист, стоп неограниченному полету фантазии! — мне пришлось осаживать эскадрон своих мыслей шальных. — У тебя операция на носу. Важная. А ты размечтался, Казанова, хренов».

Однако весьма заманчивая идея насчет своеобразного гарема никак не желала выходить из головы. Только представьте, владеть многими женщинами и не изменить своей единственной, это ли не путь к абсолютной гармонизации брака? «Дорогая, что-то образ пухлой блондинки мне приелся. Может быть, попробуем что-нибудь в африканском стиле? — Хорошо, милый, сегодня я буду Наоми Кемпбелл. — Нет, дорогая, лучше шоколадной прелестницей из фильма «Клон». — Как пожелаешь, мой господин».

Ух, ты! Аж пот прошиб. Перспективы действительно головокружительные. К счастью Айран не догадывалась о буре, бушевавшей в моей душе. Конечно, сейчас я был без ума от нее в ее естественном обличье. Но как муж многоопытный прекрасно понимал, что рано или поздно в наших отношениях непременно наступит привыкание, ведущее к ослаблению остроты сексуального наслаждения друг другом. Вот тут-то и пригодится ее чудесная способность менять облик.

«Приют одинокого странника» располагался неподалеку от Рыночной площади, а это в двух шагах от «Райского уголка». Мы добрались до места за четверть часа. Это оказалось типовое для всех гостиниц трехэтажное здание, стоявшее особняком от прочих строений, располагавшихся на данной улице.

Не дойдя сотни метров до входа в гостиницу, мы стали свидетелями престранного происшествия. Зеркальные двери парадного входа с треском распахнулись, и оттуда высыпало не меньше полудюжины вооруженных до зубов типов.

Мои познания в ксенологии позволили мне тут же опознать в этих типах ворлов — выходцев из мира Ворлхайм. Мирок, прямо скажем, не из самых богатых и привлекательных с точки зрения перспектив межмирового туризма или бизнеса. Взять оттуда особенно нечего, да и воюют они там у себя практически постоянно.

Лет пять назад одна из противоборствующих группировок каким-то неведомым образом раздобыла на Земле водородную бомбу в сотню килотонн и, не задумываясь, применила против своих политических оппонентов. Ох, и шуму тогда было. С Лагора десяток представительных комиссий одна за другой побывала в нашем ведомстве. Маги грозили полностью изолировать Землю от внешних сношений. Хорос месяц сам не свой мотался по командировкам, а когда все устаканилось, за сотрудников взялся.

Слава богу, меня тогда по мирам носило — гонялся за одним стригоем, обратившим троих ни в чем не повинных людей. Пронесло. В противном случае, мне бы непременно перепало начальственных кренделей — любит Хорос отчего-то воспитывать именно меня. Прям слабость питает.

В конечном итоге все-таки выяснилось, что сотрудники «Линии» не причастны к несанкционированному вывозу оружия массового поражения с территории Земли, а во всем повинен один лагорийский маг, заработавший на этом сомнительном дельце крупную сумму денег. Мага судили, от нас отвязались, дело замяли. Однако осадок остался и обида на лагорийских умников, кои в своем глазу бревна не замечают, а все беды стараются списать на регионалов.

Если бы не этот случай, я бы никогда не узнал о существовании Ворлхайма и его обитателей. А вот теперь впервые столкнулся с ними едва ли не нос к носу. Странные существа. Лица покрыты короткой жесткой шерстью, пасть — два кулака свободно пролезут и еще место останется, зубищи длинные загнутые внутрь, глаза волчьи злые и голодные. Роста эти твари были чуть выше среднего человеческого. Одеты в коричневые хламиды с капюшонами.

Впрочем, у нас не было времени рассматривать эту престранную группу, поскольку сразу же вслед за ними из дверей «Приюта одинокого странника» выскочило закованное в металлическую чешую зубастое хвостатое чудище с двумя сверкающими мечами в лапах. Несмотря на внешнюю массивность и кажущуюся неуклюжесть этот парень вполне искусно владел своим оружием. Создавалось впечатление, что это не разумное существо, а вращающий лопастями вертолет остервенело гонится за улепетывающими в страхе ворлами.

Несомненно это был именно тот самый вайрон, о котором поведал Айран разговорчивый портье. Несмотря на занятость, ящер умудрялся осыпать преследуемых громкими проклятиями и требованиями вернуть ему какую-то украденную вещь. Несложно было догадаться, что именно имел в виду воинственный вайрон.

Тем временем парочке ворлов сильно не повезло. Вместо того чтобы начать улепетывать от разбушевавшегося воителя, они попытались напасть на него с двух сторон. Однако тот факт, что в их руках были энергомечи ничуть не смутил вайрона. Сделав ловкий выпад сначала в одну, затем в другую сторону, он легко пробил защиту обоих противников и буквально превратил их в кровавый фарш. Затем, не обращая никакого внимания на немногочисленных прохожих, рванул что было мочи вслед за убегающим противником. Мы так и не узнали, чем закончилось его преследование, поскольку через минуту вся беспокойная компашка с шумом и криками скрылась за ближайшим поворотом.

— Вот же гадство! — я махнул рукой в расстроенных чувствах. — Принесло же этого олуха-вайрона на наши головы! Осел безмозглый, купился на банальную подставу! Наверняка, прежде чем самому заявиться в гостиницу, Пайи подослал вместо себя ничего не подозревающих земляков. Ну где теперь искать этого колдуна?

— Погоди, Федор! — Квагш крепко схватил меня за запястье, а свободной рукой указал в направлении гостиницы. — Обрати внимание вон на того типа!

Посмотрел в указанном стажером направлении и увидел выходящего из дверей расположенной напротив здания гостиницы ювелирной лавки довольно занятного субъекта. В руке его был зажат небольшой саквояж, похожий на тот, с которым во времена моего детства к нам на дом приходил по вызову участковый терапевт Соломон Моисеевич Шухман, славный старикан веселый, никогда не прописывал горьких пилюль и уколы ставил не больно.

Внешне это был человек или лагориец. Но мой наметанный глаз не обманешь. По специфическим особенностям походки и движениям рук, я моментально сообразил, что этот тип не принадлежит ни к одной гуманоидной расе. Вполне вероятно, это все-таки ворл. Для окончательного установления истины, я извлек из кармана очки-идентификатор, коснулся мизинцем острой кромки на дужке и, дождавшись, когда из пореза выступит капелька достаточного размера, мазанул кровью по стеклу.

Интуиция не обманула нас с Квагшем. Вышедший из лавки субъект оказался натуральным ворлом. Магию крови обмануть невозможно, в какую личину ни обряжайся. Этот был стар, в отличие от своих сородичей, не суетлив. Иначе говоря, именно он более всего соответствовал статусу мага.

— А вот и господин Пайи! — радостно, но негромко, чтобы ненароком не привлечь к себе внимание воскликнул я. — Кажется, этот тип что-то хранит у себя в номере. Иначе для чего бы ему выманивать из гостиницы того сердитого вайрона. — И обратившись к Айран и Квагшу, сказал: — Короче, ждете меня здесь, а я пойду поближе познакомлюсь с этим самым Пайи.

— Но, Федя!.. — попыталась было возразить чародейка.

Однако я был непреклонен.

— Никаких «но»! В одиночку мне проще проникнуть в здание гостиницы и проследить за ним. Важно не просто спеленать этого субчика, самое главное — выяснить, где хранится Сердце Безумного Бога. Итак, я ухожу, вы остаетесь и ждете моего возвращения. Надеюсь, надолго там не задержусь.

В конечном итоге мне удалось убедить моих спутников остаться на месте.

Пока мы препирались, ворл Пайи вошел в двери «Приюта одинокого странника». Чтобы не отстать, мне пришлось хорошенько поднажать.

Внутри гостиница напоминала основательно развороченный муравейник. Парочка изрубленных в хлам диванов, разбитый вдребезги дубовый стол, несколько искореженных стульев, лужа крови на полу и лежащие в ней бездыханные тела трех ворлов — все это однозначно свидетельствовало в пользу того, что самое интересное произошло не на улице, а именно здесь. По всему фойе туда-сюда беспокойно сновали представители обслуживающего персонала. Лишь какой-то среднего возраста администратор или управляющий стоял у стойки и как заводной не уставал повторять, что ситуация под контролем, и скоро появится следственная группа, которая окончательно ее разрулит.

Весьма своевременное и актуальное для меня предупреждение. Встреча с местными стражами порядка даже в ненатуральном своем обличье вовсе не входила в мои планы. Поэтому я поспешил к ближайшей лестничной клетке, ведущей на верхние этажи здания, чтобы успеть провернуть задуманную операцию до того, как здесь начнется очередной бедлам, под названием «следственно-дознавательные мероприятия».

На меня не обратили никакого внимания. Всем было глубоко наплевать на ничем не примечательного стригоя. Более всего народ волновало даже не само убийство нескольких иномирян, а предстоящее появление инквизиторов, чреватое непредвиденной задержкой для дачи показаний на неопределенный срок.

Мухой преодолев четыре лестничных марша, я поднялся на третий этаж. Триста одиннадцатый номер находился в самом конце длинного широкого коридора. Дверь оказалась не заперта, более того, слегка приоткрыта.

Судя по доносящемуся до моего слуха бормотанию, постоялец находился внутри. Поскольку встреча предстояла не с обычным существом, а с представителем чародейского племени, мне пришлось предпринять все необходимые меры предосторожности. Первым делом я ввел организм в боевой транс, затем активировал парочку амулетов, предназначенных отражать любые направленные против меня заклинания и, наконец, извлек из кармана одноразовый нейропарализатор — Пайи нужен мне живым и по возможности целым, в противном случае я достал бы энергетический меч, пожалуй, самое эффективное оружие против адептов всех школ и даже чародеев-универсалов.

Основательно подготовившись таким образом, я осторожно заглянул в внутрь номера. Непосредственно за входной дверью располагалась просторная гостиная. Здесь интересующего меня лица не оказалось. Я прошмыгнул внутрь и тихонько, чтобы не потревожить хозяина раньше времени шагнул внутрь.

Бормотание усилилось. Вне всякого сомнения, его источник находится в одной из спален. Поскольку строители гостиниц в Анаране особенно не мудрствуют, все гостиничные номера одного и того же класса как братья-близнецы похожи друг не друга. Я отлично представлял себе, планировку комнаты, в которой в данный момент находился ворл Пайи. Кроме основного выхода, который полностью находился под моим контролем, оттуда можно было проникнуть на балкон. Ничего, придется обратить особое внимание на данное обстоятельство. Также к спальне примыкает отдельная туалетная комната, но туда Пайи вряд ли побежит спасаться, ежели, конечно, он не мастер транспортной канализационной магии. Шутка, официально такого чародейства не существует, хотя некоторые способны и не на такие фортеля. Так что выпускать из внимания данный аспект никак нельзя. Помимо вышеперечисленных потенциальных путей отступления в комнате есть парочка встроенных платяных и бельевых шкафов, кровать, туалетный столик с зеркалом в полстены, кресло или диван. Более никаких иных предметов мебели.

Дверь в спальню, так же как и входная была не прикрыта полностью. По этой причине мне было отлично слышно все, что там происходит. Осторожно, чтобы не быть замеченным я приоткрыл ее пошире и наконец-то увидел воочию интересующего меня ворла.

Пайи в образе подтянутого мужчины средних лет стоял у распахнутой настежь балконной двери и внимательно всматривался в виртуальный дисплей сканирующего устройства. Сам «хрустальный шар» покоился на подоконнике. Он ненавязчиво гудел и радужно пульсировал, считывая информацию с лежавшего рядом стандартного инфокристалла и преобразуя ее в видимые образы. Время от времени чародей потирал руки и возбужденно бормотал, что-то неразборчивое. Заветный саквояж он определил на полу у своих ног и время от времени беспокойно кидал на него косые взгляды, как будто очень боялся, что тот вдруг ни с того, ни с сего возьмет, да и растает бесследно в воздухе.

К великому сожалению, сам экран находился вне зоны моей видимости и видеть то, что видит на нем ворл, я не мог.

Ну что же, кажется, операция подходит к решающему своему этапу. Остается лишь спеленать чародея, конфисковать артефакт и допросить на предмет, кому и для какой цели тот собирался толкнуть столь опасный предмет. Надеюсь, агент Хороса не заставит себя долго ждать — носиться по Анарану с этой сомнительной штуковиной особого желания не возникает. К тому же, было бы неплохо вместе с Айран и Квагшем как можно быстрее оказаться вне юрисдикции местного правосудия. Хотя бы где-нибудь в центре Москвы, а еще лучше в моем уютном домике, хоть и не очень приглядном, зато родном и надежном.

Абстрагировавшись полностью от посторонних мыслей, я резким рывком распахнул дверь спальни, влетев внутрь, навел цилиндрик парализатора на ворла и четким уверенным голосом скомандовал:

— Лапы в гору! Служба регистрации Земли. Старший регистратор Листопад. Вы арестованы, господин Пайи.

Однако, вместо того, чтобы поднять лапки кверху, этот тип злорадно ухмыльнулся, преспокойно нагнулся за своим саквояжем, не оставляя мне иного выхода, как применить против него оружие. Ослепительная синяя молния мощного магического разряда вырвалась из нейропарализатора и ударила в грудь ворла. Вообще-то это мне показалось, что мой выстрел достиг цели, на самом деле в нескольких сантиметрах от тела Пайи разряд уперся в невидимую преграду. Вокруг фигуры мага возник защитный светящийся кокон и через долю мгновения исчез. В результате Пайи остался стоять на прежнем месте, живой и невредимый, но теперь уже со своим заветным баулом в руках.

Дурак я дурак, не учел возможности применения магом защитного амулета. Вообще-то чародеи редко пользуются подобными вещами. Если быть точным, я впервые встретил такового. Дело в том, что всякий колдун сам по себе является мощным «артефактом», то есть излучает в пространство свой особенный астральный спектр, который способен внести существенные помехи в работу защитного или какого иного магического устройства. Перехитрил меня ворл. Ну ничего, в моем арсенале имеется нечто такое, от чего этот тип вряд ли сумеет защититься.

Громко выкрикнув формулу активации одного из своих отражающих амулетов, я кинулся к Пайи. Однако реакция колдуна и его скорость ничуть не уступали моим физическим показателям. Он, будто заранее знал, кто заявится по его душу и, наверняка, принял какой-то стимулирующий эликсир. Я ожидал от него опасной волшбы или иных агрессивных действий, поэтому немного замешкался, извлекая из набедренного кармана энергомеч — никакое иное оружие не способно пробить окружавшую мага полевую броню.

Но Пайи в прямую схватку вступать не пожелал. Он попытался схватить лежавший на подоконнике инфокристалл, но в спешке выпустил его из пальцев, и тот, отрикошетив от оконной рамы, отлетел вглубь комнаты. Автоматически я отследил взглядом траекторию его полета. Вместо того, чтобы броситься вслед за своей собственностью, чародей не очень учтиво помянул кого-то, вероятно, одного из божков или демонов, коим поклоняются ворлы, и с завидной скоростью выскочил через широко распахнутую дверь на балкон. Затем, вскочив на неширокий парапет, его ограждавший, без каких-либо колебаний сиганул вниз.

Я опоздал на считанные доли секунды. Третий этаж — не бог весть, какая высота, а в форсированном режиме, когда твои кости прочнее стали, а свободное падение кажется едва ли не парением, и вовсе пустяк. Поэтому собирался незамедлительно последовать за летящим к земле Пайи. Но тут меня поджидала очередная неприятность. Вместо того чтобы упасть на каменную брусчатку и продолжить движение, этот тип, не долетев до земли, буквально у меня на глазах растворился в воздухе.

Осознание произошедшего пришло ко мне в тот момент, когда я уже стоял на балконном парапете и собирался прыгнуть вслед за коварным чародеем. Невозможно описать словами охватившее меня отчаяние. Только что этот негодяй был практически у меня в руках, но я опытный оперативник сотрудник «Линии» не сумел его стреножить. Позор на мои седины!

Однако времени предаваться отчаянию у меня не оставалось. Очень скоро в гостиницу заявится дружная ватага горластых стражей порядка и возьмет в оборот всех, кого обнаружит в здании. Поэтому в срочном порядке нужно было делать отсюда ноги.

Собственно я именно так и поступил, но перед тем, как окончательно покинуть номер, не поленился отыскать выскочивший из непослушных пальцев ворла кристалл стандартного информационного носителя. Как говорится, с паршивой овцы, хоть шерсти клок, а этот предмет был моей последней надеждой отыскать этого типа во всем бескрайнем Межмирье. Поскольку времени на просмотр содержащихся на нем данных у меня не оставалось, я сунул инфокристалл в нагрудный карман комбинезона, после чего преспокойно удалился еще до прихода представителей Инквизиции.




Глава 11


Судьбу не обманешь крапленою картой: ты был на коне, а теперь ты — в дерьме.

И выдали Ванечке клифт полосатый с бубновым тузом на спине.

    

Из земного тюремного фольклора






Скажу сразу, карты, лото, кости, иже с ними рулетку, игральные автоматы и даже безобидное домино терпеть не могу. Поэтому представления не имею, что такое крапленые карты. Единственными играми, достойной моего внимания, считаю старых добрых Героев меча и магии, Готику, нынче всеми забытый Summoner и, может быть, еще пяток гамес, сразу всё и не упомнить. Поэтому, что касается крапленых карт — не про меня, а вот насчет «клифта полосатого», аккурат в точку. Только выдали тюремный костюм не какому-то там абстрактному вору Ванечке, а мне — Листопаду Федору Александровичу. Короче, спеленали меня, профессионально, недаром лагорийская Инквизиция считается едва ли не самой эффективной спецслужбой во всей Метавселенной. Однако обо всем по порядку.

Благополучно выбравшись из «Приюта одинокого странника», я направился прямиком к поджидавшим меня Квагшу и Айран. По моему невеселому виду друзья сообразили, что все пошло не совсем так, как я планировал. В двух словах обрисовал картину моей встречи с колдуном, Признаться я ожидал упреков и обвинений в излишней самонадеянности, но ни стажер ни чародейка не обмолвились плохим словом в мой адрес. Вместо этого Айран оптимистично заметила:

— Феденька, ты только не расстраивайся уж очень. У нас есть инфокристалл, наверняка на нем записано что-то интересное.

Квагш только развел руками и без комментариев кивком головы одобрил слова дамы.

— Спасибо, друзья, за вашу поддержку! — искренне поблагодарил я. — Но как подумаю, что этот хмырь был практически в моих руках, так злость берет. Нечего было тупить с официальной частью и парализатором, а без лишних разговоров доставать энергоклинок и рубить гаду голову.

— Ты не прав, Лист, — Квагш с укоризной посмотрел на меня, — мы не палачи и не нам с тобой карать даже самых отъявленных преступников. Пайи не покушался на твою жизнь, поэтому ты был обязан соблюсти означенную законом процедуру задержания, в противном случае, ты сам становишься вне закона.

— Да все я понимаю прекрасно, мой мудрый моралист! Поэтому и попытался задержать этого Пайи, хотя если бы сейчас все отмотать назад, без колебаний порубил бы его в фарш. А формальный повод… Ну, хотя бы за то, что коварно подставил под мечи вайрона своих ни в чем не повинных соплеменников. К тому же, при нем наверняка был один из самых опасных предметов во Вселенной.

— А если не было?

Этим казалось бы нейтральным вопросом Айран будто окатила меня ледяной водой. А если действительно при нем не было «Сердца Безумного Бога»? А вдруг у него есть неведомый нам подельник, который после гибели Пайи взял бы всю инициативу на себя и самостоятельно вышел на заказчика? Получается, я правильно сделал, позволив, хоть и непреднамеренно удрать этому ворлу. Все-таки какая-никакая ниточка в руках у нас теперь имеется.

— Умница! — Я обнял чародейку и от всего сердца расцеловал ее в зардевшиеся ланиты. — Если бы не ты… Короче, молодец, Айранушка.

Затем я извлек из кармана прихваченный инфокристалл и показал его друзьям.

— Это тот самый? — на всякий случай переспросил стажер.

— Именно так. — Я с надеждой погладил прохладную поверхность, ощутив под пальцами острые ребра и вершины, о которые при желании и некотором старании вполне можно оцарапаться. — Вот только, единственная загвоздка: где найти считывающее устройство?

— Тоже мне нашел проблему, — заулыбалась Айран. — Да у нас разного рода информаториев, где за определенную плату можно выйти с Сеть или ознакомиться с содержимым любого существующего в Метавселенной информационного носителя, предостаточно. Там даже ваши CD, DWD, карты флэш-памяти и прочие подобные примитивные штуковины расшифруют и подадут в наилучшем виде.

М-да, очень интересно. Я неоднократно бывал в Лагоре и до сих пор не подозревал о существовании коммерческих информаториев. Воистину справедливо утверждение: век живи — век учись. Впрочем, на моем месте о данном факте несложно было бы догадаться. На родной Земле этих Интернет кафе и баров пруд пруди. Отчего бы и на Лагоре таковым не быть? Иномирян тут вагон и маленькая тележка, разного рода информация всякому нужна. А спрос, как известно, рождает предложение. Явное упущение с моей стороны, вот что значит полагаться на всяких там сисадминов и прочую продвинутую братию вместо того, чтобы самому покопаться в специально адаптированной для «чайников» литературе по ПК, Интернету и прочей подобной хрени-замудрени, а заодно поинтересоваться положением дел в Буферном мире. Все, по возвращении на родину прочь пасьянс Паук, Сапер и даже не до конца пройденный жутко увлекательный Oblivion — начинаю со всем свойственным мне усердием преодолевать компьютерную безграмотность.

— Отлично, дорогая! — Я с благодарностью посмотрел на чародейку. — Веди к ближайшему информаторию.

Таковой оказался буквально в двух шагах на соседней улице. Ничем не приметная дверь со скромной вывеской:» Информационный центр «Техномаг», круглосуточный доступ в Сеть, неограниченный трафик, декодирование любых носителей, прохладительные и горячительные напитки, а также разнообразные закуски за умеренную цену. Постоянным клиентам скидки».

Обана! Да тут прямо полный сервис, хоть вообще жить оставайся, коль бабла немерено.

Едва наша троица переступила через порог заведения, к нам подлетел молоденький администратор.

— Рады видеть в нашем заведении столь уважаемых господ! — застрочил как из пулемета юноша. — Здесь вы можете получить любую интересующую вас информацию, разумеется, только из открытых источников, побродить по сайтам знакомств, окунуться в атмосферу немыслимых эротических фантазий, сделать ставку на того или иного участника рыцарских ристалищ или магических поединков, поменять надоевшую работу, найти партнеров по бизнесу. Помимо всего вышеперечисленного…

— Успокойтесь, юноша, — Айран взглянула на разошедшегося не на шутку администратора так, что у того в момент пропало желание вводить нашу компанию в курс дела. — Нам нужна отдельная кабина, снабженная устройством для считывания данных со стандартного информационного кристалла. Впрочем, — магиня одарила поскучневшего в одночасье соотечественника самой лучезарной из своих улыбок, — прикажите подать бутылку Лагорийской лозы урожая позапрошлого года, свежих фруктов и сладостей. — Затем она перевела взгляд на латинга и заботливо поинтересовалась: — Достопочтенный гвахушингарапама, может быть, чего-нибудь особенного.

— Благодарю, уважаемая Айран! — Квагш был явно тронут отнюдь не показушным вниманием чародейки к его скромной персоналии. — Не стоит беспокоиться, я сыт.

Внутри «Техномага» несмотря на обилие посетителей, было довольно тихо. Большинство клиентов задействовало мнемоканальный доступ в Сеть, а для тех, кто пользовался виртуальными экранами, и звук предпочитал воспринимать посредством собственных органов слуха, существовали отдельные кабинки, изолированные от общего зала звуконепроницаемыми перегородками.

Буквально через минуту после того, как наша троица уединилась в одной из таких кабин, все тот же молоденький администратор вкатил столик на колесах с заказанными Айран вином и фруктами и тут же вышел. Находясь в ускоренном состоянии, мой организм потерял довольно много энергии. По этой причине сначала основательно подкрепил силы, лишь после этого передал инфокристалл в умелые ручки нашей кудесницы. Айран, лишь слегка пригубив рубинового вина, поставила бокал на столик и занялась настройкой оборудования. А еще через пару минут перед нашими взорами привычно распахнулось трехмерное окно виртуального экрана с приветственной надписью, а по комнате пронесся мощный сигнальный аккорд.

Вслед за этим я увидел знакомое до боли в сердце изображение Белокаменной, сделанное с высоты птичьего полета. Картинка была нереально четкой, к тому же объемной. Не устану повторять, что я не ахти уж какой специалист в компьютерных технологиях, но даже мне было понятно какие массивы информации заключены внутри небольшого прозрачного кристалла.

Сначала под крылом неведомого летательного аппарата, с борта которого велась съемка, медленно проплыл Всероссийский выставочный центр со всеми его многочисленными павильонами, широкими массивами сочной зелени, фонтанами, монументами и прочими достопримечательностями, привлекающими ежегодно миллионы людей, несмотря на то, что от бывшей ВДНХ там практически ничего не осталось.

Наконец территория ВВЦ осталась позади, нас едва не зацепило серпом, сжимаемым могучей рукой многометровой колхозницы. Мы «пролетели» над традиционно многолюдной площадкой между станцией метро ВДНХ и означенным монументом работы Веры Мухиной.

Летающий «глаз» выскочил на просторы проспекта Мира и помчался над легковыми автомобилями, троллейбусами, экскурсионными автобусами, маршрутными газельками и толпами пешеходов в направлении центра столицы. Пролетев несколько километров, он притормозил у одного из десятиэтажных домов так называемой, сталинской постройки, расположенного на четной стороне улицы. Номер дома я не успел заметить, но ориентиры запомнил четко и при необходимости, мне не составило бы труда разыскать это здание.

Повисев пару секунд в воздухе, летающее око скользнуло вниз и теперь уже на высоте человеческого роста стало огибать означенное строение. Многочисленные прохожие не обращали на него никакого внимания, то ли съемочная аппаратура была размером с муху, то ли основательно замаскирована каким-то специальным заклинанием.

Во дворе дома было много зелени, на детской площадке благообразного вида старушки пестовали малолетних внучат, у помойных баков копался грязный тип маргинальной наружности. Еще несколько бомжей, воспользовавшись теплой погодой, возлежали на травке на почтительном удалении от детской площадки, о чем-то оживленно беседовали и угощались содержимым пластиковой канистры с надписью «Автомобильный омыватель стекол». Все эти подробности я отметил без какой-либо задней мысли — исключительно благодаря годами выработанной привычке.

«Глаз» не стал долго задерживаться во дворе, каким-то чудесным образом прямо через запертую дверь он проник внутрь второго по счету подъезда и быстро заскользил вверх по лестнице. Здесь царила тотальная разруха, иначе говоря, перепланировка и ремонт. По всей видимости, какой-то богатенький Буратино скупил все квартиры и решил переоборудовать под личные нужды. Самих рабочих видно не было, но следы их деятельности однозначно свидетельствовали о том, что за дело взялись с огоньком. Двери многих квартир отсутствовали. Дубовый паркет повсеместно снят и сложен вперемешку с мусором. Многие перегородки снесены и громоздятся кучами битого щебня и кирпича. Я представил, сколько понадобится грузовиков для вывоза всего этого, и восхищенно зацокал языком.

Между тем, достигнув восьмого этажа, око замедлило свой бег и остановилось напротив одной из квартир, дверь которой еще не успели снять, но основательно ободрали и вдобавок покоцали. Для нашего наблюдателя не существовало преград, и мы проникли в квартиру прямо через запертую дверь.

Здесь не было такой разрухи как в других квартирах. Даже кое-какая мебель сохранилась. Миновав длинный узкий коридор, мы попали в большую светлую комнату, судя по обстановке, гостиную. В самом центре летающий «глаз» замер, крутанулся несколько раз вокруг собственной оси, после чего пулей взмыл вверх прямо через межэтажные перекрытия, чердак и крытую кровельным железом крышу.

В считанные мгновения наблюдатель оказался на высоте нескольких километров. Отсюда открывалась широкая панорама. Отлично просматривался практически весь проспект Мира а также район Марьиной рощи, Сокольники, железнодорожная развязка Рижского вокзала и прочие достопримечательности. Столица впечатляла своими грандиозными размерами и это лишь небольшая ее часть. Для того, чтобы полностью объять взглядом мой родной город, пожалуй, следовало подняться если не в космос, в стратосферу уж точно. От вида столь впечатляющей панорамы моя грудь переполнилась гордостью за родное отечество и вообще, за всех землян. И пускай высокопарные лагорийцы называют нас саргами, то есть, существами третьего сорта, и среднестатистический землянин не продвинут в магии и не столь крут, как рыцари-инквизиторы, все-таки такого размаха в Анаране нет, и никогда не будет. И пусть они кичатся своими домами с измененной пространственной метрикой, подобной красотищи им не создать во веки веков, как бы они ни пыжились. Аминь!

Я так возгордился, что не заметил сразу как в районе ВВЦ, Рижского вокзала и метро Сокольники вспыхнули и начали наливаться ярким светом три точки. Через какое-то время от этих точек в сторону только что покинутого нами здания устремились три тонких светящихся луча. Сойдясь над его крышей, лучи слились в одну ослепительно яркую звездочку и тут по экрану заскользили столбцы каких-то непонятных знаков.

— Древняя тайнопись магов, — подала голос Айран, когда странные «титры» исчезли с экрана. — Текст содержит общий алгоритм перехода в мир Земли, а также координатные привязки к месту встречи продавца и покупателя. И еще, время встречи назначено на пятнадцать часов по московскому времени.

— Хорос все-таки оказался прав, — не обращаясь ни к кому конкретно, пробормотал я себе под нос, — сделка состоится в Москве, точнее, в этом самом доме, в той самой квартире. Впрочем, кто бы сомневался в правоте Экселенце. На пятнадцать, значит? Получается, для того чтобы попасть на Землю и перехватить этого Пайи, в нашем распоряжении немногим больше шести часов. Ну что же, здесь я его упустил, надеюсь, в Москве не оплошаю.

— Конечно, не оплошаешь, мой рыцарь, — Айран с хитринкой посмотрела мне в глаза и неожиданно добавила: — потому что рядом с тобой будет твоя Айран.

Первым моим желанием было категорически запретить любимой даже думать о том, чтобы отправиться вместе с нами, но, поразмыслив немного, решил, что, помощь квалифицированного мага нам не помешает. Оно, конечно, было бы неплохо по прибытии на Землю сообщить обо всем Чигуру, а уж тот пускай принимает меры. Но Экселенце категорически запретил это делать, к тому же объявил режим секретности «прима», а это не хухры-мухры, значит, у Верховного Хранителя есть основания не доверять кому-то из регистраторов.

На моей памяти было еще свежо недавнее нападение на московский офис группы стригоев при непосредственной поддержке лагорийских магов. Вряд ли подобное могло случиться, не окажись в наших рядах предателя. Между прочим, личность переметчика до сих пор не установлена. Благо меня тогда не было в Москве, иначе Чигур замучил бы долгими задушевными беседами. Две недели злой как сыч ходил, лютовал похлеще Мартына. Хотел даже телепата из Лагора выписать, чтобы тот просканировал мозги всем сотрудникам «Линии», благо Хорос категорически запретил устраивать «охоту на ведьм», в противном случае дружное братство Канатчиковой дачи (иначе говоря, московской психиатрической больницы № 1 имени Н.А.Алексеева) пополнилось бы парой-другой «настоящих буйных».

— Хорошо, Айран, отправляешься с нами, только поперед батьки, то есть меня, в пекло не лезь. Если с тобой что-нибудь случится, я никогда себе этого не прощу.

— Слушаюсь, мой генерал! — радостно заулыбалась чародейка и шутливо приставила ладонь к несуществующему козырьку.

Я хотел пройтись насчет руки, которую не прикладывают к «пустой голове», но вовремя удержался и, махнув рукой, сказал:

— Теперь, когда заветный адресок у нас в руках, нам следует как можно быстрее покинуть Лагор и отправиться в Москву, чтобы на месте подготовить засаду на этого Пайи и загадочного покупателя артефакта еще до того, как состоится демонстрационный сеанс под названием «Большой Вселенский Кирдык». — И, взглянув на Айран, спросил: — У тебя на сей счет какие-нибудь соображения имеются?

— А как ты сам планировал вернуться в родной мир? — с нескрываемой ехидцей в голосе спросила чародейка.

— Вообще-то я думал перехватить Пайи здесь в Лагоре. В этом случае заботу о нас с Квагшем взвалил бы на свои широкие плечи неведомый нам резидент. Но поскольку этому чародействующему хмырю удалось удрать, вряд ли посланец Хороса вообще рискнет к нам приблизиться. Вполне вероятно, сам Хорос уже списал со счетов нашу группу и теперь разыгрывает какую-нибудь иную комбинацию. Короче, Айран, ты должна нам помочь, в противном случае, мне придется использовать в качестве компенсатора отката моего друга. Надеюсь, ты не против, Квагш?

— А я надеюсь, — тут же отозвался стажер, — что Айран что-нибудь придумает, и мне не придется в полудохлом состоянии отлеживаться в кустиках за павильоном «Пчеловодство», пока ваше благородие изволят спасать мир.

Вот тебе и на! Совсем невоспитанный пошел стажер — старшим дерзят, иронизировать в присутствии начальства себе позволяют. Я хотел тут же отбрить зарвавшегося лягуха, но Айран не позволила этому случиться.

— Конечно же, я уже все придумала. Сейчас, мальчики, мы отправляемся к одному моему старинному приятелю. Он непременно нам поможет, поскольку занимает ответственный пост в транспортном ведомстве

— Хорошо, — хмуро согласился я — не люблю, когда мои женщины упоминают при мне каких-то своих старинных приятелей, навевает, понимаете ли, на всякие нехорошие мысли, — немедленно отправляемся к твоему шишке.

Дама, кажется, поняла причину моего недовольства, но лишь кокетливо покосилась на меня своим хитрым глазом, затем задорно встряхнула роскошной гривой и первой направилась к выходу.

Я же немного задержался, чтобы прихватить инфокристалл и расплатиться по счету. После аттракциона неслыханной щедрости, продемонстрированного Айран в гостинице, оплачивать наши счета я ей не позволяю по двум причинам. Во-первых, как человеку экономному, мне претит избыточная расточительность. Во-вторых, бездумное разбрасывание империалов направо и налево привлекает ненужное внимание к нашей троице. Общеизвестно, что лагорийцы в плане доносительства дадут сто очков форы тем же немцам, которых, как мне казалось после одной приснопамятной поездки в Гамбург, переплюнуть в этом деле невозможно.

Именно эта задержка и уберегла от ареста моих друзей. Меня же вновь подвел его величество несчастный случай. Вместо того чтобы замаскировать мою истинную внешность, личина стригоя на этот раз сыграла со мной злую шутку. Как оказалось, группа гемофагов этой ночью совершила налет на ювелирный магазин, расположенный в самом центре Анарана. В результате перестрелки погибли двое из пяти нападавших, и что хуже всего, рыцарь-инквизитор. По этой причине стражи порядка шерстили в хвост и гриву всех выходцев с Кронвея, иными словами, мели всех вампиров и оборотней в ближайшее отделение.

Рассчитавшись за предоставленные услуги, я спокойно направился к выходу, но едва переступил порог «Техномага» и собирался догнать перешедших на другую сторону улицы товарищей, как откуда ни возьмись, ко мне подкатила троица клыкастых громил, закованных с ног до головы в доспехи из прочной, как панцирь тартанга магически модифицированной высокоуглеродистой стали.

Даже не поинтересовавшись моей личностью, эти парни сноровисто как младенца спеленали меня не обычными хомутами, а посредством универсальных самозатягивающихся пут, коими не только стригоя, но африканского слона не представляет труда стреножить и которые даже в состоянии боевого транса невозможно порвать. Ко всему прочему оплели каким-то заклинанием, чтобы задержанный не ушел ненароком посредством внепространственных телепортационных каналов. Затем один из них легко взвалил мое обездвиженное тело на плечо и потащил к стоявшему неподалеку самодвижущемуся экипажу со стилизованным изображением щита и меча на дверце.

Айран и Квагш бросились было мне на выручку, но я посмотрел на них самым умоляющим взглядом (не знаю, уж, что там получилось у меня в личине вампира) и отрицательно замотал головой, мол, не встревайте, как-нибудь сам выкручусь, а займитесь-ка лучше делом. Опасался, что не послушаются, но, в конце концов, разум возобладал над чувствами. Мои друзья сообразили, что ничем не смогут мне помочь, только сами влипнут в неприятную ситуацию.

На мое счастье, кроме меня других «стригоев» в «автомобиле» не оказалось. Не имею понятия, каким образом мне удалось бы избежать нападения «сородича». Вампира не обманешь личиной, и в безвыходной ситуации он вполне мог напоследок отвести душу. Пока стражники сообразили бы, с кем имеют дело, пока предприняли меры, моя шея превратилась бы в сплошное кровавое месиво.

Меня торжественно усадили на почетное место на заднем сиденье между двух «телохранителей». Третий клыкастый тип уселся за руль и вскоре четырехколесный аналог земного автомобиля увозил меня в неизвестном направлении. Насчет «неизвестного направления» я, конечно же, слегка преувеличил, поскольку прекрасно знал, куда и для каких целей меня везут.

Пока ехали, я немного сориентировался в ситуации, благодаря болтливости конвоиров, бурно обсуждавших ночное происшествие и гибель товарища. Хотел на месте разрулить ситуацию, поведав им о том, что я никакого отношения к подлым стригам не имею и вообще, являюсь представителем расы хомо сапиенсов, наиболее пострадавшему от произвола гемофагов виду разумных существ.

Однако мои откровения остались без внимания. Более того, мне пригрозили дать в морду если я не закрою свою «смердящую пасть». Зря они насчет «смердящей пасти», я регулярно консультируюсь с магом — дантистом, к тому же два раза в день (по возможности, конечно) чищу зубы и не пренебрегаю прочими гигиеническими процедурами. Поэтому в свои сорок два имею полный набор абсолютно здоровых зубов, за исключением зубов мудрости, кои рассыпались практически сразу после своего появления.

Для начала меня доставили в ближайшее отделение охраны общественного порядка. Там очень быстро разобрались, что к вампирьему племени я не имею никакого отношения. Затем меня освободили от тенет, обыскали самым тщательнейшим образом, изъяли все вплоть до расчески и походного набора зубочисток и вежливо попросили снять личину стригоя.

После означенных процедур мной немедленно занялся какой-то уж очень въедливый мужичок неопределенного возраста, своей могучей лысиной, выступающим лбом и хитровато-крестьянским выражением лица здорово походивший на Геннадия Зюганова.

Мы сидели за столом напротив друг друга на привинченных к полу стульях, Мои руки на сей раз стягивали обычные хомуты, а тело было надежно зафиксировано стальными захватами.

— Умберик, — представился мужчина, — младший маг-дознаватель. С кем имею честь беседовать?

М-да! Не повезло крупно. Если обычному инквизитору я мог бы попытаться «навешать лапши» на уши, мол, извините, гражданин начальник, шел на дружескую пирушку к знакомым, типа на карнавал, документы дома оставил, отпустите, пожалуйста, больше не буду. Простые рыцари, скорее всего, настучали бы по «репе» за несанкционированное ношение личины, оштрафовали б на пару империалов и отпустили с богом на все четыре стороны. И я бы им был премного благодарен. Этот же будет носом землю рыть, пока не докопается до всех моих грехов, грешков и прегрешений, а потом сбагрит для вынесения приговора в лапы вышестоящей инстанции, тогда кранты. Даже думать не хочется, что меня там ожидает.

— Бенвенуто Челлини, — назвал я первое пришедшее на ум имя. — Приобрел на Рынке личину стригоя, безо всякого злого умысла. Хотел разыграть приятелей. Ну, попугать малость, так сказать, и произвести впечатление на одну даму.

— Бенвенуто Челлини, говоришь? — радостно заулыбался маг и в следующее мгновение развеял все мои надежды на счастливое избавление: — А по нашим данным, ты Федор Александрович Листопад, житель Земли, сорока двух лет, холост, старший регистратор «Линии». Как видишь, сарг, мы о тебе все знаем.

— Ну и что такого особенного? Да я Листопад Федор Александрович сотрудник «Линии». Какие ко мне претензии, господин Умберик? — Мне ничего не оставалось, как действовать решительно и нагло, может быть, удастся как-нибудь договориться с этим младшим магом — дознавателем.

На что Умберик вытаращил на меня глаза как на какое-то невиданное заморское чудо. Затем сложил ладошки вместе и с наигранным пафосом воскликнул:

— И он еще имеет наглость спрашивать, какие к нему претензии! Да за тобой буквально шлейф преступных деяний. Во-первых, незаконное проникновение на территорию Лагора. Во-вторых, нарушение общественного порядка и нанесение серьезных телесных повреждений трем законопослушным гражданам нашего мира — При этих словах у меня отлегло от сердца — если речь идет о телесных повреждениях, значит, тот парень с Рынка выжил, и мне не предъявят обвинений в убийстве. Однако радовался я не долго, поскольку дознаватель продолжал, что называется, вешать на меня собак: — Также мне непонятна твоя роль в убийстве мага Овальда Харвуса. Я считаю, что ты прямо или косвенно причастен к этому делу. И, наконец, сегодня утром внешние сканирующие устройства зафиксировали тебя входящим в гостиницу «Приют одинокого странника», где незадолго до твоего появления произошла кровавая разборка между пока неизвестными нам криминальными группировками. После этого твоего визита исчез постоялец триста одиннадцатого номера, некий ворл Пайи, вполне добропорядочный негоциант. — Зачитав внушительный список моих преступных деяний, Умберик перешел на официальный тон: — Итак, господин Листопад, вам инкриминируется: злостное нарушение паспортно-визового режима, непочтительное отношение к гражданам Лагора, нанесение телесных повреждений трем лицам, а также соучастие в убийстве означенного мага Харвуса и подозрение в убийстве законопослушного гостя. — Затем он с размаху врезал кулаком по столу и неожиданно закричал: — Куда вы дели тело убитого вами ворла?!

Опаньки! Кажется, нас пытаются прессовать. Негоже, коллега. Я такой же опер, как и ты, и мне ли не знать все эти гестаповские штучки, применяемые к задержанным лицам, подозреваемым в совершении преступлений. Поэтому не стал возмущаться или каким-то иным способом выражать недовольство. Я ухмыльнулся ему в лицо и спокойно сказал:

— Не гони волну, начальник. Если у тебя есть что-то против меня, выкладывай доказательства, а на голос взять меня не выйдет.

— Ах, да! — задорно заулыбался следователь. — Ты же у нас один из посвященных. Судя по твоему досье, опер от Бога. Правда ершист, и нет в тебе должного чинопочитания. Зато перечень твоих подвигов впечатляет. Не, Листопад, хоть ты и сарг, я тебя уважаю.

— Тогда отпусти меня, маг, — с надеждой в голосе взмолился я.

— Не могу, сарг, — откровенно усмехнулся прямо мне в лицо Умберик и буквально ошарашил следующими словами: — Тебя казнят. Видишь ли, коллега, даже если бы ты был чист как младенец, мне не составило бы особого труда опорочить твое честное имя, но ты сам накрутил, навертел тут такого, что даже дезинтеграция будет для тебя недостаточным наказанием. Поэтому тебя ожидает отправка в один из Нижних миров. Б-р-р-р, — мага— дознавателя затрясло как от холода, — не завидую тебе и где-то даже сочувствую, и, хочешь — верь, хочешь — не верь, чувствую за собой вину — все-таки не каждый день мне приходится отправлять на казнь ни в чем не повинное разумное существо.

Весть о том, что меня, невиновного человека собираются подвергнуть самой изуверской казни, привела меня в состояние неописуемого ужаса. Однако очень скоро я пришел в себя, и в моей голове начали появляться разные вопросы.

— За что, Умберик, ты собираешься разделаться со мной? Разве я где-то перешел тебе дорогу или навредил каким иным способом?

— Ничего личного, сарг, — еще шире заулыбался маг. — Видишь ли, я сейчас всего лишь младший исполнитель и до старшего мне как медному котелку. Жалование мизерное, его едва хватает на прокормление меня и моей семьи. У меня нет влиятельного родственника в магистрате, богатого папочки и бездетного дядюшки-олигарха также не наблюдается. Сам понимаешь, материальных благ ждать мне не откуда. А тут сами пришли и попросили всего-то избавить мир от одного сарга, а за это мне обещано и ускоренное продвижение по службе и приличное денежное вознаграждение и еще кое-что, о чем тебе знать не полагается. А мне-то что, саргом больше, саргом меньше — вас в вашем занюханном мире и без того переизбыток. Так почему бы ни подсобить добрым людям, тем более себе во благо? По большому счету, ты должен гордиться, что за счет твоей никчемной жизни, пойдут в гору дела одного достойного лагорийца.

Вот же тварь! Иезуит хренов. Нет, не иезуит, фашист отмороженный: «саргом больше, саргом меньше». Еще советует для успокоения нервов тешить себя тем, что на моих костях вознесется храм его персонального счастья. Жалко, руки стягивают эти злосчастные хомуты, а тело надежно зафиксировано захватами. Я бы продемонстрировал этому коррупционеру недоделанному. Грохнул, чтобы другим неповадно было взятки хапать. А все талдычат, что местная инквизиция не берет на лапу. Бред. Цена вопроса, и самый неподкупнейший из неподкупных превратится в оголтелого хапугу. Интересно, сколько же ему пообещали?

«Брось, Лист! — мысленно одернул сам себя. — Тебя собираются устранить по-тихому, а ты всякой ерундой голову забиваешь — сколько пообещали. Да не все ли равно, сколько. Лучше ищи-ка выход из сложившейся ситуации».

— Ага, прям сейчас же и расплачусь от счастья, — проворчал я, и тут же сделал ему контрпредложение: — Послушай, Умберик, тебе, конечно же, известно, что я один из регистраторов. Зачем тебе ненужные неприятности?

— Риск — благородное дело, — ехидно ухмыльнулся дознаватель. — Кажется, именно так говорят на вашей Земле?

— Хочешь денег? Ты их получишь. Много.

— Глупый, сарг, — физиономия Умберика стала еще ехиднее, — Дело не только в деньгах. Помимо кучи империалов я получу нечто более ценное, впрочем, об этом тебе знать не обязательно.

Осознав, что договориться не получится, вывалил на лобастую лысую башку мага все, что я о нем думаю: — Сволочь ты, Умберик, и зачат ты нетрезвой шлюхой от пьяного вусмерть матроса! По этой причине мозгов у тебя, не больше чем у приговоренного на роль главного обеденного блюда куренка. Думаешь, моя смерть останется незамеченной? Уверяю, скоро тебя возьмут за задницу и начнут задавать не очень приятные вопросы. Как ты думаешь, твоим благодетелям оно надо, чтобы твой поганый язык начал молоть безумолку? Да тебя закопают в ближайшем от города лесочке, а может быть, распылят на атомы, как только ты со мной расправишься. Я бы на твоем месте незамедлительно отправился к Властителям Лмерку и Ротгеру и на коленях умолял спрятать тебя и твою семью в самом глубоком подземелье инквизиторских застенков.

— Закрой рот, сарг безмозглый! — громко заверещал и даже затопал ножками маг-дознаватель. Кажется, мое едкое замечание насчет портовой шлюхи и пьяного матроса здорово зацепило негодяя. — За твой болтливый язык я без сожаления передам тебя в руки палачей, к тому же твоя судьба решена еще до того, как твоя нога ступила на священную землю Лагора. — С этими словами он выдвинул один из ящиков стола, достал оттуда солидного вида бумагу с кучей печатей и замысловатых росписей, принадлежавших, без всякого сомнения, высоким лагорийским чинам и сунул мне под нос. — Это, коллега, мой пропуск в богатую и счастливую жизнь, а твой — в Нижний мир. Там у тебя будет предостаточно времени, чтобы порадоваться за младшего мага-дознавателя, который очень скоро станет обер-прокурором одного из районов столицы.

— Знаешь, Умберик, — я, наконец, осознал всю фатальную безвыходность своего положения, — ты глуп как пробка. — Как ни странно, вся кипевшая внутри меня злость, в мгновение ока куда-то бесследно подевалась. Осталось глубокая пустота и неизъяснимая тоска. Более всего я сейчас сожалел о том, что, едва встретив ту единственную, которую искал всю жизнь, приходится расставаться с этой самой жизнью. — Надеюсь, тебе не долго останется коптить небо после того, как ты со мной расправишься. Валяй, зови сатрапов, не могу больше смотреть на твою наглую рожу.

— Вот и чудненько! — потер ладошки дознаватель. — Тебя не станут держать в мрачных узилищах Инквизиции, сей момент тебя доставят куда следует, и незамедлительно приведут в исполнение вердикт суда. Система правосудия Лагора кое-кому может показаться излишне жестокой и скорой на расправу, но в этом имеется и своя прелесть — осужденному на казнь не нужно долго ждать, томиться в душевных муках и тешить себя бесплодными надеждами. И еще, скажу одну вещь, тебя запихнут на самое дно Низших миров, откуда никто и никогда не возвращался. Хотя… — Умберик многозначительно взглянул на меня и после интригующей паузы, излишне затянутой, на мой взгляд, выдал: — Ты можешь избежать столь ужасной участи…

— И что же от меня требуется? — с надеждой в голосе спросил я — все-таки насчет той самой пресловутой соломинки, за которую цепляется утопающий, народная молва ничуть не преувеличивала, хотя чего-либо хорошего от этого мерзавца ожидать вряд ли приходится.

На что дознаватель, победно улыбнувшись, продолжил:

— В моей власти отменить твою отправку в Нижний мир, но… — вновь затянутая пауза, — ты должен… как бы это поточнее сформулировать?.. Короче, мои покровители полагают, что пока ты находился в Лагоре, тебе кто-то активно помогал. Сдай подельников и еще, напиши подробный отчет о своей работе в «Линии» с именами всех известных тебе сотрудников, адресами их проживания и точными координатами филиалов.

Вот же сволочь! Ведь предлагает, а сам не верит в возможность моего предательства. А впрочем, может быть, на самом деле верит, поскольку искренне полагает, что все на свете имеет цену. В этом я с ним где-то даже согласен, только в данный момент дороже жизней моих друзей и соратников для меня ничего не существует, как бы высокопарно это ни звучало. Можно, конечно, попытаться потянуть время и сделать вид, что я согласен пойти на сотрудничество, но, к великому моему сожалению, это нереально. Долго водить за нос мага-дознавателя вряд ли удастся, а выгадывать столь неблаговидным образом секунды жизни — показать свою пусть мимолетную слабость. Пусть это ничтожество на моем примере убедится, что кроме шкурного интереса в мире существуют честь, достоинство и, не побоюсь этого слова, самопожертвование. Все, Лист, кажется, пробил твой последний час. Глупо умирать в самом расцвете лет, но выбора у меня нет. Точнее, есть, но он для меня неприемлем.

Свой ответ я сформулировал в краткой, но весьма обидной для Умберика форме, текст которой из соображений природной деликатности, пожалуй, опущу. Короче говоря, мой ответ был отрицательным.

Дальнейшие события слились для меня в один сплошной кошмар. Двое вызванных магом клыкастых парней подхватили меня под локотки и потащили куда-то по узкому длинному ярко освещенному коридору. Кажется, я кричал, что-то, пытался вырваться, войти в состояние боевого транса, но все было бесполезно. Мое тело как будто оплели невидимые нити, они буквально высасывали из моего организма жизненные силы, стоило мне лишь сделать попытку обратиться к своим экстраординарным способностям. Скоро мы оказались на ограниченном со всех сторон дворе. Там меня вновь посадили в самодвижущийся экипаж. На этот раз громилы не удостоили узника чести сидеть рядом с ними, а попросту бросили на изрядно загаженный рубчатый пол. Сами залезли следом. На переднее кресло рядом с водителем уселся сам Умберик. Похоже, младший дознаватель решил лично удостовериться в том, что приговор приведен в исполнение, чтобы на законных основаниях стребовать со своих нанимателей, причитающиеся ему «тридцать серебряников».

Ощутив спиной прохладу металлической поверхности пола, я начал помаленьку успокаиваться. Как говорится, если ты не в состоянии избавиться от домогательств насильника, постарайся хотя бы получить от этого удовольствие.

Вряд ли там, куда меня отправят, будет приятно, но, насколько мне известно, некоторые там побывали и благополучно вернулись обратно. Я, конечно, не Хорос, для которого прогуляться по Нижним мирам как два пальца об асфальт, но все-таки, кое-какими способностями обладаю. Например, о моей способности перемещаться между мирами не всем известно даже в Конторе. Кроме Квагша и Андрюхи Вершинина, только Хоросу, Альмансору и Сан Санычу. Скорее всего, именно по этой причине Верховный Хранитель Земли и назначил меня и стажера для выполнения столь ответственного задания.

Кстати, Квагш также вполне способен путешествовать меж мирами без помощи лагорийских задавак. И вообще, он у меня славный парень: добрый, преданный, честный бескомпромиссный и еще тысяча эпитетов подобного рода в его адрес. Будем надеяться, что ему и Айран все-таки удастся перехватить на Земле этого Пайи вместе с неведомым покупателем, благо координаты места встречи у них имеются.

Последняя мысль меня здорово позабавила — удивительно, но спасение моего родного мира не в руках землянина, а целиком и полностью зависит от доброй воли двух иномирян. Насчет должного количества этой самой «доброй воли» я ни на мгновение не сомневался, поскольку кому-кому, а Квагшу и Айран доверяю как самому себе.

На этот раз мы ехали немного дольше. За время поездки ни Умберик, ни закованные в броню клыкастые страховидлы не произнесли ни слова. После того как меня вытащили из машины, я сообразил, что нахожусь точно в таком же замкнутом дворе, только немного просторнее.

Минуту спустя, к нам подошел рослый мужчина в коричневой хламиде рыцаря Инквизиции.

— А Умберик, крыса помойная! Что-то зачастил ты к нам. Кого на этот раз притащил?

Неэстетичное сравнение с грызуном, магу-дознавателю явно не понравилось, но он проглотил оскорбление, лишь одарил инквизитора взглядом полным ненависти.

— Не выпендривайся, Гай, ты здесь не для этого поставлен! Принимай преступника. Вот все необходимые бумаги.

— Что там у нас? — задумчиво пробормотал рыцарь, поднося бумагу с приговором к глазам. — Ну ты и сволочь, маг! — громко воскликнул он, ознакомившись с приговором. — У меня до окончания смены двадцать минут осталось, не мог чуть позже подкатить? Недаром тебе твои же друзья-товарищи погоняло «крыса» прилепили. Бегаешь, суетишься, а в результате дерьма тремя возами не вывести. — Затем махнул рукой и обреченно сказал: — Ладно, давай сопроводиловку распишусь, но помни, червь, попадешься мне когда-нибудь в темном узком переулочке, пощады не жди.

— Я по узким переулкам не шляюсь, особенно в темное время суток, — с ухмылкой ответствовал Умберик. — Короче, принимай осужденного и, как полагается, незамедлительно приводи приговор в исполнение. А я пока здесь побуду, ты уж не задерживай с исполнительным листом. У тебя свое начальство, у меня — свое.

— Тварь он мерзопакостная, — кивком головы я указал на мага, — сфабриковал бумагу, рыцарь. Ты проверь печати и подписи на подлинность, иначе потом пойдешь с этим кренделем по статье за соучастие.

Рыцарь посмотрел на меня с надеждой. Если мои слова подтвердятся, у него имелось полное право прямо на месте пошинковать Умберика в капусту. Не медля ни мгновения, он покопался в складках своей одежды и извлек оттуда на вид обычную лупу. Только вместо увеличительного стекла там был вставлен синий кристалл магического идентификатора подлинности документов. Поводив кристаллом над печатями и подписями, он с нескрываемым сожалением спрятал идентификатор. И, обратившись ко мне, сказал:

— Сожалею, парень, но документ подлинный. Что же ты такое натворил, что тебя не приговорили к усекновению головы или дезинтеграции, а так вот сразу определили на нижний уровень бытия?

— Говорю же, ничего противозаконного я не совершал! — откровенно возмутился я. — Всего-то надрал задницы трем малолетним негодяям, пытался оказать первую помощь одному магу и побывал в гостинице, где один сердитый вайрон поглумился посредством своих мечей над бандой ворлов.

— Да, не повезло тебе, паря, — рыцарь Гай сочувственно покачал головой, — у нас за меньшее распыляют на молекулы. Извини, ничего личного. Вайрон-то не пострадал?

— А что ему будет, — проворчал я. — Лагорийская Инквизиция, только и умеет, что хватать невинных людей.

— Ну все… — Гай замялся ненадолго, чтобы прочитать мое имя в переданной Умбериком бумаге, — Федор, некогда мне с тобой лясы точить. Пойдешь сам или волоком себя тащить прикажешь?

— Сам пойду.

— Вот и молодец! — он по-дружески шлепнул меня по плечу. — Видишь ли, смена у меня скоро заканчивается, а кореша в «Мандрагору» позвали на именины. Опаздывать охоты нема, сам понимаешь — меньше достанется. Эх, и оторвемся же сегодня на славу! Умберика поймаю, не сомневайся, непременно за тебя поквитаюсь. А на меня зла не держи, мне за неисполнение приказа начальства болтаться над городским рвом с петлей на шее и высунутым по локоть языком не очень хочется.

— Не держу, Гай, пошли уж, — криво усмехнулся я. А что еще мне оставалось делать?




Глава 12


Но таукиты —

Такие скоты —

Наверно, успели набраться:

То явятся, то растворятся…

    

В.С. Высоцкий






Уважаю Владимира Семеновича, в свободное время люблю послушать его бессмертные и актуальные на все времена песни. Но про таукитян до сего момента воспринимал как шутку — бред, навеянный приличной дозой алкоголя. У некоторых бывает так, хлебнешь лишка, и мерещится всякое: черти зеленые, пришельцы из параллельных миров и космических просторов. По причине хронической нелюбви к алкоголю и психической устойчивости, мне таковых наблюдать не доводилось, хотя пришельцев всяких за свою жизнь насмотрелся предостаточно. Впрочем, первые месяцы службы в «Линии» по ночам мне снились разные чудища в причудливо — невообразимых сочетаниях, но наяву не являлись. Потом пообвык, нервишки пришли в норму, и подобная чертовщина больше мне не мерещилась.

К чему бы все это? Ах да! Меня же отправили в какой-то там Нижний мир, по реестру миров проходящий под длиннющим незапоминающимся буквенно-цифровым кодом.

Рыцарь-палач (не правда ли странное словосочетание?) Галл провел меня узким полутемным коридором в довольно просторную комнату. При этом он всю дорогу трещал безумолку. Кажется, моя личность произвела на него самое благоприятное впечатление, и он взвалил на свои могучие плечи миссию то ли тюремного психолога, то ли пастыря душ.

— Ты, паря, не тушуйся, — успокаивал он меня, — из Нижних миров еще никто не возвращался, поэтому никто и не знает, плохо там или хорошо. Это как умереть. Многие боятся до смерти, — рыцарь громко заржал на эту свою незамысловатую шутку, — а я думаю, смерть — суть переход на иной уровень бытия. Иначе, паря, то, что мы тут делаем, не имеет никакого смысла. А может быть, наше земное существование и вовсе наказание за какие-то грехи в той высшей жизни. Ну, как бы тюремный срок. Если это так, получается интересная штука, Федор, значит мы — палачи своего рода благодетели, дарующие бессмертной душе освобождение от проклятой бренной оболочки…

— А маньяки и серийные убийцы, так и вовсе, выходит, святые, — криво усмехнулся я. — Тогда давай все дружно перережем себе глотки или наглухо закупорим квартиры и откроем газовые конфорки.

— Не, сарг, ты не понимаешь, — не сдавался рыцарь. — Самоубийство — это как побег из неволи, за него срок только добавляется и не всегда в обличье разумного существа.

— Ага, баобаба, к примеру. А если туп как дерево, родишься баобабом и будешь баобабом тыщу лет, пока помрешь.

— Во-во, в самую точку, — одобрительно кивнул палач. — Это ты здорово придумал: и будешь баобабом тыщу лет… Класс, мне нравится!

— К сожалению, придумал не я, а один очень хороший человек, коего за примерное поведение, «амнистировали», аккурат, когда ему было столько же, сколько мне сейчас.

— Ну вот мы и пришли, — констатировал Гай и, указав рукой на начертанную прямо на каменном полу пентаграмму. Транспортировочные магические врата. С помощью таких штуковин мы совершали молниеносные рейды по тылам противника во время Великой войны с чародейской братией. Эх, Федя, жаль, что я тогда еще не родился. Иногда так и тянет набить морду какому-нибудь хлыщу в чародейской мантии, да нельзя — Конвенция, понимаешь ли — основополагающий закон Лагора. Впрочем, на нашего брата — инквизитора и «диких» хватает, подлый народец, законов не признают, так и норовят исподтишка ножичек в спину всадить. Таких я самолично четвертую и не боюсь замарать высокое звание рыцаря.

Вообще-то я был прекрасно осведомлен о нравах, царящих на Лагоре, а также о том, что кодекс чести здешних рыцарей не имеет ничего общего с кодексом чести рыцарей Круглого Стола. Хотя средневековое рыцарство, на мой взгляд, здорово идеализировано. Кодекс чести соблюдался ими лишь в отношении равных по статусу персон, да и то не всегда. С чернью, иноверцами, женщинами и прочими «низшими существами» они не церемонились и очень часто мало, чем отличались от обыкновенных бандитов. Когда в моем присутствии кто-то всуе заикается о рыцарской чести, перед моим внутренним взором невольно встает картина взятия крестоносцами Константинополя (соответствующая видеозапись хранится в архивах «Линии»), а именно, то, как закованный в железо мордоворот, забавы ради, вспарывает мечом живот беременной женщине или как на глазах у матери благородный рыцарь бросает в пылающее здание ее малолетнего ребенка. К слову, джентльменов я также на дух не переношу — насмотрелся до тошноты, как английские солдаты расстреливали из пушек поселения индусов во время подавления многочисленных восстаний аборигенов, а потом возвращались в свой Туманный Альбион и преспокойно сочиняли фарисейские вирши, касательно фатальной несовместимости Запада и Востока. Или, после англо-бурской войны, на потребу публике вперемешку с похождениями знаменитого частного сыщика строчили опусы о неискоренимой силе имперского духа.

— Ладно, рыцарь, не томи душу. Делай, что положено. Вот только… — я на мгновение замялся. — Просьба у меня к тебе имеется. Одна… точнее две.

— Говори, парень, буду рад выполнить парочку твоих желаний, если, конечно, они не противоречат моим моральным принципам и не потребуют отсрочки исполнения приговора на неопределенный срок. Представь себе, однажды один умник перед казнью изъявил желание выучить все пятьсот с лишним стригойских диалектов.

— Ну и как, ты выполнил последнюю волю приговоренного к смерти? — Забавный рассказ Гая, несмотря на всю трагичность ситуации, здорово развеселил меня.

— Оставил без внимания, — серьезным тоном ответствовал палач. — Ну, говори, что там у тебя?

— Сними хомуты с рук и дай нож.

— Сразиться что ль со мной хочешь? — с нескрываемым интересом посмотрел на меня Гай.

— Да нет же, — я отрицательно замотал головой, — это на тот случай если, — я многозначительно посмотрел на пентаграмму, — там мне станет совсем уж невмоготу. Чик по горлу и гудбай страдания земные.

— Положим, от хомутов я тебя по любому обязан избавить, а вот насчет ножа, прямо и не знаю. Вообще-то не положено… Ладно, — рыцарь великодушно махнул рукой, — дам тебе тесак.

С этими словами он совершил какие-то манипуляции над стягивающими мои руки узами. Хомуты с радующим слух стуком упали на каменный пол. Гай терпеливо дождался, когда в моих затекших руках полностью восстановится кровообращение и протянул мне длинный широкий нож, похожий на древнеримский меч гладий.

— Спасибо! — я от всей души поблагодарил своего палача.

— Все, паря, пора тебе отправляться в путь, — сказал Гай.

Без лишних разговоров и ненужных пререканий я шагнул в пентаграмму. Тут же последовал мощный удар, отправивший меня в глубокий нокаут. Последнее, что возникло перед моим внутренним взором, было грустное лицо Айран, после чего мое сознание отправилось в бездонную черную яму абсолютного небытия…

«Ку-ку, ку-ку, ку-ку!» — неправдоподобно громкое и назойливое кукование вывело меня из состояния забытья. Я открыл глаза и увидел… Черт побери! Я увидел сидящую на ветке деревянную кукушку из настенных ходиков, что висят у меня в гостиной над портретами покойных родителей. Возможно, кто-то скажет: «Ну и что тут такого особенного? Подумаешь, деревянная кукушка сидит на ветке!» Ага, если бы эта хрень просто сидела на ветке. Она оглашала… Что же, все-таки, она оглашала? Пускай, окружающее пространство. В общем, она оглашала окружающее пространство истошным кукованием. К тому же, она махала крылышками, суетливо перебирала ножками и подергивала хвостиком так, что у меня создавалось впечатление, что мне собираются нагадить прямо на лицо.

— Но-но, пцыца! — я погрозил кукушке пальцем. — Изыди!

«Пцыца» лишь укоризненно покачала головой, исчезать никуда не собиралась, но, будто сжалившись над моими ушами, петь прекратила. Суетиться она также перестала, склонила голову на бок и замерла, уставившись на меня одним глазом — чисто курица.

Урегулировав взаимоотношения с деревянным пернатым существом, осмотрелся и ничего особенного не увидел. То есть, увидел и даже нечто такое, чего в обычной жизни не наблюдается, но как-то странно равнодушно воспринял окружающее. Во-первых, я хоть и знал из собственного жизненного опыта, что живых деревянных (иже с ними оловянных, стеклянных и прочих) птиц не бывает, но факт остается фактом, на ветке сидело деревянное живое существо. Во-вторых, кроме вышеупомянутой ветки вокруг ничего не было. Странная, скажу вам, ветвь. Более всего по форме напоминает коралл, к тому же, растет непонятно откуда. Вообще-то понятно, откуда — прямо из воздуха, но так ведь в обычной жизни не бывает, чтобы ветви деревьев росли непосредственно из воздуха. Но самое главное, как я уже говорил, кроме кукушки и ветви вокруг меня ничего не было, не считая бескрайней синевы.

Да, да, именно ничего не было, поскольку мое тело пребывало в горизонтальном состоянии, опираясь на пустоту. В какой-то момент я даже испугался, что невидимая опора исчезнет, и я с нарастающей скоростью полечу вниз.

«Кстати, почему с нарастающей скоростью? — сам себе задал вопрос, и тут же сам на него и ответил: — А потому, что явственно ощущаю, как на мое тело действует сила гравитации, примерно равная одному «g». Чудесно! Школьный курс физики пригодился, и мой учитель славный Василий Семенович Козлов может не без основания гордиться своим учеником… то бишь как это меня кличут?»

Вот здесь мое сознание наткнулось на непреодолимую стену. Я прекрасно помнил имена всех своих преподавателей школьных и вузовских, я знал, что у меня есть свой дом, в котором на стене висят ходики с кукушкой, а также о том, что являюсь сотрудником организации, именуемой «Линия», но более ничего не ведал, ни о себе, ни о товарищах по службе, ни о событиях последних дней, а может быть, даже месяцев.

«Амнезия», — непонятно откуда выплыло из памяти мудреное словечко.

Ну, точно — амнезия! Я даже обрадовался, подобрав наиболее подходящее, на мой взгляд, определение своему состоянию. Однако эйфория очень скоро сменилась подавленностью. Странная какая-то амнезия получается: здесь помню, а здесь не помню. Для начала все-таки было бы неплохо установить мое настоящее имя. Как же вас гражданин хороший звать-величать? Аполлинарий? Евграф? Парфён? Никита? Странные какие-то имена на ум приходят, и каждое из них мне определенно нравится, поскольку внутренняя моя сущность не отторгает ни одно из них. С равной долей вероятности я мог быть и Евграфом, и Парамоном и даже Двалетсовиндустром. Знавал когда-то одного мужика с таким замысловатым именем. Поначалу думал, что это что-то зулусское, или еще из каких диких мест привнесенное, оказалось, двадцать лет советской индустриализации. Не, такое погоняло мне не к лицу уж лучше Парамоном всю жизнь проходить. Ладно, с идентификацией собственной персоналии покамест повременим. Есть другие дела более насущные.

Самое главное, нужно понять, куда я попал, поскольку мое подвешенное состояние все больше и больше казалось мне ненормальным. Человек не может просто так висеть в воздухе, тело его должно опираться на какую-никакую опору.

Только так подумал и — бац! — ощутил спиной неровную твердую поверхность. Приподнялся, осмотрелся. Вокруг меня образовалась небольшая неправильной формы площадка покрытой дерниной земли. Воодушевленный произошедшими переменами, я перевел взгляд на неправильную ветвь и повелел материализоваться всем прочим недостающим деталям дерева, которому она принадлежит. И в тот же самый момент, к ветке прирос ствол, а из ствола прямо у меня на глазах вылезли другие ветви. Теперь окружавший ландшафт был представлен висящим в пустоте куском лужайки, одним деревом и, конечно же, единственной птицей. Дерево было обычным молодым дубком, сплошь усыпанным крупными желудями, и напоминающая коралл ветка не очень гармонировала с остальными его ветвями.

— Ух, ты! — громко изумился я. — Получается, я — сам Господь Бог?

Столь крамольная мысль как порция ледяной воды за шиворот отрезвила меня. Нет, я не Творец. Я — обычный человек, потому что родился, ходил в детский садик, потом в школу, затем учился в ВУЗе и так далее… В таком случае, откуда у меня появилась способность с такой поразительной легкостью оперировать материальными объектами?

Чтобы подтвердить или опровергнуть свой божественный статус, я от всей души возжелал, оказаться на лесной поляне в самый разгар грибного сезона. Удивительно, но мое требование тут же исполнилось. Пространство вокруг развернулось как скатанный в рулон ковер. В синем небе появилось теплое ласковое солнышко, поплыли причудливые облачка. Я оказался на поросшей луговым разнотравьем поляне в окружении молодого хвойного леса. Из лесной чащи доносились птичьи голоса, шелест и шорохи неведомых животных, вокруг звучал несмолкаемый концерт в исполнении кузнечиков, пчел, комаров и прочих насекомых. Воздух над поляной серебрился обилием парящих паутинок. Вокруг было видимо-невидимо порхающих бабочек и стрекоз самых разнообразных расцветок. Ноздри ощущали восхитительную смесь ароматов хвойного леса, цветов, прелой травы, грибов и чего-то еще столь же приятного. Что касается грибов, вокруг их было неисчислимое множество — сплошь боровики, коренастые, пузатые с темными шляпками. Такого обилия я в жизни не видел.

Быстро вскочил на ноги, подошел к стайке гордо выпячивающихся из травы красавцев и с трудом вывернул одного из них из земли. Надломил шляпку, понюхал. Обычный белый гриб, без единой червоточины. Даже откусил немного. Не очень вкусно, но если кушать захочется, вполне сойдет и в сыром виде.

Затем окинул заботливым взглядом свои владения и уже более настойчиво возжелал общения с подобными себе. В этот момент до моих ушей долетел характерный гул автотрассы, затем собачий лай и визгливый звук циркулярной пилы.

«Пожалуй, мне следует отправиться в том направлении, — решил я. — Может быть, кто-нибудь подскажет, где я, что здесь делаю и, наконец, кто я такой и откуда появился в этом весьма странном месте?»

Ориентируясь на означенные звуки, ломанулся, не разбирая дороги, напрямки через еловые посадки, помахав на прощание кукушке, продолжавшей разглядывать меня одним глазом со своего странного насеста.

Идти было легко, поскольку ориентация лесопосадок совпадала с направлением моего движения. Я бесшумно ступал по мягкому мшистому ковру и не уставал дивиться безалаберности местных жителей, оставивших без внимания распростершееся под моими ногами богатство. Коренастые боровики, красноголовые подосиновики, золотистые рыжики, черные, белые и обычные грузди — вот далеко не полный перечень грибного разнообразия. Приходи, набирай и тащи домой на заготовку или вези на рынок, этакое чудо с руками оторвут.

Вообще-то мне казалось, что звук автомагистрали доносится с довольно близкого расстояния, но, пройдя около получаса, я так и не приблизился ни к автомобильному шуму, ни к лаю собак, ни к визгу работающей циркулярки. Более того, несмотря на то, что я был абсолютно уверен в том, что не сбился ни на йоту с выбранного пути, они начали притухать и, в конце концов, окончательно растворились в птичьем гомоне, треске сучьев и прочих лесных звуках.

«Эге, так не годится», — сказал сам себе и очень сильно пожелал выйти, наконец, из надоевшего леса и от надоевших грибов. Но не тут-то было. Помимо моей воли окружающий пейзаж начал кардинально меняться. Стройные стволы деревьев начали искривляться самым невообразимым образом, а грибы, вопреки закону всемирного тяготения, стали поочередно, а то и целыми партиями отрываться от земли и взмывать вверх, будто наполненные гелием воздушные шарики, оглашая лес громкими хлопками, каковое издает пробка, вылетевшая из бутылки шампанского вина.

Такое положение вещей меня не устраивало, поэтому я вновь захотел вернуть все на свои места и даже озвучил свое пожелание в повелительной форме:

— Эй, грибы, а ну стоять, деревья, также прекратите кривляться! Хочу к людям! Немедленно!

Даже ножкой притопнул, демонстрируя всю свою сердитость. Но не подействовало. Точнее подействовало, только совершенно непредсказуемым образом. Взмывшие в воздух грибы, в мгновение ока трансформировались в разноцветные пушистые шары и устроили вокруг меня хоровод с песнями и плясками. Мультяшными голосами овечки Долли и еще каких-то неведомых мне персонажей они дружно исполнили а капелла финскую польку. Зажигательный мотив и меня не оставил равнодушным, подчиняясь общему веселью, я также пустился в пляс. Удивительно, но при этом меня ничуть не смущала вопиющая несуразность ситуации. Только представьте, взрослый мужчина задорно отплясывает в компании неведомых существ посреди футуристического пейзажа. Я даже позабыл о цели своего путешествия — при таком-то веселье немудрено.

Неожиданно двое мохнатых шаров чего-то не поделили и сошлись друг с другом в кровавой схватке. Я ничуть не преувеличиваю, несмотря на всю свою неправдоподобность, зрелище получилось жутким. Первым делом оба поединщика вырастили себе острые зубы. Этими зубищами они принялись остервенело рвать друг друга. Вскоре каждый из них покрылся чешуйчатой шкурой, отрастил когтистые лапы и хвост. Теперь это были не мягкие и пушистые шары, а злобные твари, внешним видом похожие на крокодилов. Пока чудища рвали друг друга зубами и когтями, охаживали мощными хлесткими хвостами, остальная братия продолжала напевать разухабистый мотив финской польки.

Вскоре выяснилось, что столь бесшабашное веселье не всем пришлось по душе в этом странном месте. Откровенно говоря, мне происходящее в данный момент не казалось чем-то ирреальным. Нет, разумом я как бы понимал, что ситуация по меньшей мене странная, и в то же время был, как говорится, полностью в своей тарелке. Одно из неподалеку расположенных деревьев резко хлестнуло ветвями и, как минимум с полдюжины пушистых комочков были нанизаны на их острые концы. Но самое интересное случилось немного погодя. Ствол дерева распух до размеров пятидесяти ведерной бочки, в этом месте раскрылась огромная зубастая пасть, наподобие дупла. Пойманные пушистики дико заверещали, попытались соскочить с проткнувших их веток, но дерево оказалось намного проворнее. Сноровисто покидав всех до одного пузырей в пасть, оно тщательно прожевало свою добычу, затем смачно рыгнуло, сладострастно почмокало и в конечном итоге, покосившись на меня непонятно откуда взявшимся хитрым азиатским глазом, выдало:

— Яхши! Вкусний пупырь. Еще хочу.

Потеря товарищей ничуть не смутила веселящуюся мохнатую братию. Они по-прежнему продолжали водить веселые хороводы, громко распевая при этом во всю силу своих прямо-таки луженых глоток.

«Интересно, откуда они знают язык суоми? — было первой здравой мыслью, пришедшей мне в голову с момента появления горластых исполнителей. — А может быть, та галиматья, которую они исполняют, и вовсе не имеет никакого отношения к финскому?» — Последний вопрос был риторическим, поскольку сам я не знал ни одного слова по-фински. Вообще-то знал — когда-то в далекой молодости ленинградские пацаны научили меня парочке финских ругательств, но они настолько нецензурные, что я даже не решаюсь их озвучить. Удивительно, но отчего-то всякая подобная ерунда врезается в память всерьез и надолго, а математическую формулу или какое определение зубришь, зубришь и никак не вызубришь. К примеру, крамольную поэму о печальной судьбе приснопамятного Луки я запомнил дословно после двух прослушиваний магнитофонной записи, не менее трагическую историю Прова Фомича также выучил влет, а вот положенные по курсу школьной программы письмо Татьяны Лариной к Онегину и отрывок из поэмы «Василий Теркин» так и не смог осилить, несмотря на то, что добросовестно прочитал эти произведения не меньше десятка раз.

Между тем, еще парочка зазевавшихся пупырей попала на обед к разошедшемуся не на шутку древу. На этот раз потеря бойцов не прошла незамеченной отрядом. Летающие шары прекратили идиотское пение, что-то защебетали на каком-то тарабарском языке. Затем закружились, будто в водовороте и начали постепенно сбиваться в гигантскую кучу. Откуда-то из глубины леса начали появляться все новые и новые их собратья и также вливаться во все уплотняющуюся массу.

Наконец куча мала, которую устроили пушистые комочки, сплотилась в нечто единое монолитное. Теперь из общей массы при всем желании невозможно было бы вычленить глазом отдельную особь. Между тем, гигантский ком продолжал меняться прямо на глазах. Вмиг и он оброс неисчислимым количеством зубастых пастей, извивающихся щупальцев, смертоносных клешней, пилообразных выростов.

По завершении означенных трансформаций чудище громко выкрикнуло всеми своими ртами:

— Мочи чурбанов! — И, клацая челюстями и клешнями, устремилось к тому самому дереву.

Почувствовав приближение неминуемой гибели, дерево громко заверещало:

— Нэ убивай, бират!

На что зубастый монстр с издевкой в голосе ответил отчего-то голосом Сергея Бодрова-младшего:

— Не брат я тебе, гнида черножопая!

Расправа была скорой и кровавой. Да, да, я не ошибаюсь, именно кровавой, поскольку как оказалось, вместо сока по жилам растения текла самая настоящая кровь красного цвета. Уничтожив одно хищное дерево, чудовищная машина убийства не успокоилась. Дружно распевая: — Wenn die Soldaten Durch die Stadt marschieren, — она покатилась крушить соседние деревья.

Откровенно говоря, то, что происходило у меня на глазах, совершенно перестало мне нравиться. И проявление агрессии со стороны дерева, и то, каким образом отомстили за своих собратьев веселые пупыри. Ну, разделались с виновником, зачем же всех прочих его собратьев крушить? Не, нужно как-то остановить это побоище, попахивающее откровенной ксенофобией.

Не мешкая ни мгновения, я бросился наперерез клацающему и горланящему клубку. В тот момент я не думал, чем вообще смогу помочь обреченным на гибель деревьям, но стоять в стороне мне не позволяла совесть.

Встав на пути машины убийства, я скрестил над головой руки и начал что-то громко кричать, мол, нельзя из-за одного подонка губить невинные души, дескать, это великий грех.

Как ни странно, клубок остановился, не докатившись до меня каких-нибудь пару шагов, прекратил дурацкое пение и, вырастив огромное ухо, начал внимать моим словоизлияниям. Вполне возможно, я говорил сбивчиво, невпопад, но моя искренность и убежденность в собственных словах, зацепила разбушевавшийся конгломерат.

— Может быть, ты и прав, человече, — молвило существо, но это они пришли к нам, мы их не звали. Несмотря на это, мы их пригрели, разрешили жить на этой земле, молиться своим богам, наживаться за наш счет. Но никто не позволял им садиться нам на шею, вертеть нами как им захочется, наконец, убивать нас. Сегодня настал час расплаты, отойди в сторонку и не мешай совершить праведный суд.

— Нет, это неправильно, — не согласился я. — Должен существовать какой-то иной не кровавый выход.

— Мы искали, — существо вырастило приличных размеров человеческий рот и криво усмехнулось, — пытались договориться, уступали, глотали оскорбления, но дальше уступать уже некуда. Чаша народного терпения переполнена, все эти лицемерные твари будут поголовно уничтожены.

— Но существуют законы…

— Ха, ха, ха! — громко прорычало чудище. — Человек, законы-то существуют, но те, кто были обязаны следить за их исполнением, погрязли в мздоимстве и прочих грехах. Ничего, перед тем как сплотиться, мы очистили свои ряды от скверны. Теперь мы едины как никогда и полны решимости искоренить все зло на нашей земле.

— В таком случае, вам придется сначала уничтожить меня, — мои слова прозвучали, возможно, излишне пафосно, но от всей души. — Как представитель закона я не могу, не имею права спокойно смотреть на то, как вершится самосуд.

— Ну что же, это твой выбор.

С этими словами гигантский клубок вновь оскалился сотнями пастей, ощетинился клешнями, роговыми выростами и прочими смертоносными орудиями и покатился прямо на меня.

Перед тем как ощутить страшную боль, я успел подумать:

— Так вот ты какая, Гидра Революции.

Признаться, никакой боли я не успел почувствовать, в мгновенье ока мое тело размазало в кровавый фарш и меня не стало…

Из состояния небытия меня вывел громкий и очень недовольный голос:

— Что ты тут делаешь, смертный?!

Открыл глаза и вновь увидел себя парящим в бездонной синеве. Над головой знакомая ветвь, на ветви деревянная кукушка из моих настенных ходиков. Помимо вышеперечисленных объектов на меня уставилась пара огромных внимательных глаз. Ну да, самые настоящие глаза, не как у Квагша глазные яблоки на мускулистых жгутах, а обычные человеческие глаза, время от времени моргающие неведомо откуда берущимися при каждом моргании ресницами.

А еще я вспомнил, что я человек, и зовут меня Листопад Федор Александрович. Мне сорок два года. Рост сто семьдесят шесть сантиметров, вес восемьдесят килограммов. Проживаю в столице Российской Федерации, в районе Южное Бутово по адресу… впрочем, адреса сотрудников «Линии» — информация закрытая, поэтому не стану ее разглашать. Осужден лагорийской Инквизицией к отправке в Нижние миры. По всей вероятности, именно в одном из таких миров в данный момент и нахожусь.

Уфф! Даже облегченно вздохнул. Хотя бы вспомнил, как меня звать-величать. В этот момент перед моим внутренним зрением замелькали яркие картины недавнего кошмарного побоища, и меня едва не вырвало при одном лишь воспоминании о потоках крови, хлеставших из отрубленных ветвей обреченных на смерть деревьев. Силы Небесные, привидится же такое! Теперь я был уверен, что вся кровавая история была лишь плодом моего больного воображения. По всей видимости, именно так повлияла на мою психику незаслуженная кара, подстроенная гадким магом Умбериком.

Между тем, ниже парящих в воздухе глаз возникла столь же огромная зубастая пасть, и вновь повторила свой вопрос:

— Откуда ты свалился на мою голову, смертный? И вообще, за каким хреном ты здесь, коль не смог пройти даже первую стадию испытания?

— Испытания? Какого испытания? — затравленно таращась прямо в глаза неведомого существа, спросил я.

— Издеваешься?! — громко воскликнула пасть.

— Ни в коем разе, — испуганно пролепетал я, — извините, но, к великому моему сожалению, не имею чести знать вашего имени.

Глаза строго посмотрели прямо в мои глаза, тут же мир вокруг поплыл, и на какое-то мгновение я потерял связь с реальностью. Однако вскоре отпустило. Чужой взгляд по-прежнему был направлен на меня, но теперь в нем не было ни малейшего намека на угрозу.

— Гм, действительно ты тут по ошибке, — произнес вновь появившийся из ничего зубастый рот и как бы спохватившись, ответил на предыдущий мой вопрос: — Обращайся ко мне… впрочем, пока ты не принадлежишь данному миру, для тебя у меня нет имени. Я здешний хозяин и хранитель.

— Но кроме деревянной птицы на странной ветке и ваших глаз, уважаемый инкогнито, — я не вижу никакого мира, затем смущенно добавил: — извините, еще ваш рот время от времени также появляется у меня перед глазами. Почему я не вижу вас целиком, а только некоторые фрагменты?

— Странный ты, смертный, — заулыбалось всей своей зубастой пастью неведомое существо, — Если кто-то видит меня в моем полном обличье, значит, он является неотъемлемой частью моего мира и возврата обратно для него не существует. Ты же не прошел даже начальной проверки, поэтому делать здесь тебе пока что нечего. О чем ответственно заявляю я — бессмертный и бессменный хранитель данного измерения.

Вообще-то я особенно и не желал становиться ничьей «неотъемлемой частью», и все-таки слова этого задаваки меня здорово зацепили.

— Это почему же я не достоин стать полноправным гражданином вашего особенного мира?

— Да потому, что в тебе преобладает так называемый гуманизм и, боюсь, ты не способен вписаться в наши суровые реалии. Возвращайся-ка лучше к себе обратно, совершишь с дюжину по-настоящему серьезных преступлений, научишься с легкостью переступать через трупы, вот тогда-то и добро пожаловать в наши пенаты.

Вот это да! Оказывается, пропуск не только в Рай нужен, но и в Ад без специального тестирования также не принимают. Вот здорово! Получается, я свободен и могу отправляться восвояси? Именно эту мысль я и озвучил, обращаясь к своему визави.

— Я тебя не держу, — ответил инкогнито, вот только как абитуриенту, не прошедшему испытание, предоставлю тебе в виде исключения эксклюзивный пропуск. Будешь готов — приходи, но помни, попытка остаться в моем мире у тебя всего лишь одна, так что крепко подумай, хорошо ли ты подготовился, прежде чем набраться наглости и вновь попробовать пристроиться в этом самом прекрасном из миров. И помни, в случае повторной неудачи твоя телесная оболочка будет уничтожена, а душа скормлена моим домашним зверюшкам!

Господь всемилостивейший, воистину неисповедимы пути твои! Неужели этот кретин думает, что я всем сердцем желаю обосноваться на подведомственной ему территории? Ладно, не стану его разочаровывать.

— Хорошо, уважаемый, я постараюсь основательно подготовиться.

После этих слов я ощутил, как моей ладони коснулось что-то прохладное. Кисть непроизвольно сжалась в кулак, и это нечто приобрело вес. Поднеся кулак глазам, разжал его и увидел вырезанную из нефрита фигурку дракона. Вещица была размером с колибри, изготовлена настолько искусно, что казалось, дракон вот-вот оживет, расправит крылья и упорхнет в лазурную синеву.

— Посчитаешь себя готовым, произнесешь громко и отчетливо: «Я готов пройти повторное испытание!» и бросай артефакт себе под ноги. Тут же распахнутся врата, и ты окажешься аккурат в этом самом месте. Я даже антураж сохраню до твоего прибытия. Нравится кукушка?

— Бесподобно, — льстиво ответствовал я. — К вашему сведению, у меня дома в настенных часах точно такая птичка.

— Глупый смертный, — весело заулыбался инкогнито, — и кукушка, и ветвь из твоей памяти! А откуда, по-твоему, всему этому взяться? — Поскольку вопрос был риторическим, я не посчитал нужным на него отвечать. Вдоволь повеселившись, хозяин вновь обратился ко мне: — Ну все с тобой. А теперь вообрази место, в котором хотел бы оказаться в данный момент, и я перенесу тебя… впрочем, погоди, совсем запамятовал насчет пропуска. Когда будешь его активировать, следи за тем, чтобы рядом никого из посторонних не оказалось, засосет вместо тебя какого-нибудь более продвинутого кандидата, будешь потом всю оставшуюся жизнь локти кусать. Вот теперь, кажется, все. Включай мозги и рисуй перед своим внутренним взором картину пункта конечного назначения!

Я закрыл глаза и без особого напряжения представил гигантскую статую рабочего и колхозницы у главного входа на территорию ВВЦ.

— Отличный ориентир! — забавно моргнув глазами, одобрило существо.

В следующий момент меня подхватило, завертело, закружило и в очередной раз метнуло с силой, прямо скажем, невероятной.




Глава 13


И дым отечества нам сладок и приятен.

    

А.С. Грибоедов






Ничуть не сомневаюсь, что для великого поэта и дипломата Грибоедова Александра Сергеевича дым отечества был и сладок и приятен, что же касается меня, тошнотворный запах горящего торфа не вызвал в моей душе бурного патриотического подъема.

«Что-то новенькое, — подумал я. — Впрочем, не мудрено, при таких-то погодах. К тому же, с начала лета ни одного дождя».

Не первый год такая канитель, до конца августа или начала сентября будут гореть леса и тлеть торфяники. Общественность, конечно, станет возмущаться, правительство изображать бурную деятельность, церковники бить во все колокола и водить крестные ходы. В конечном итоге, осенние дожди зальют пожарища. Люди облегченно вздохнут. Чиновники отрапортуют об успешно проведенной операции по пожаротушению. Церковь объявит во всеуслышание об очередном чуде, дескать, лишь благодаря святой молитве на землю пролилась благодатная влага. Погорельцы взамен добротных строений из дерева и кирпича получат новые домики, построенные непонятно из чего и непонятно по какой технологии. Короче, всяк поимеет от этого собственные дивиденды: пожарные — ордена и медали, Святая Церковь — новых прихожан, строительные фирмы — очередные подряды, общественность — моральное удовлетворение оттого, что у нее есть такое заботливое и внимательное к нуждам людей правительство. Все довольны, все смеются.

А пока всего этого не произошло, густой удушливый дым застилал Москву, превращая жизнь людей и домашних животных в один сплошной кошмар. Багровый солнечный диск, низко нависший над землей, придавал окружающему пейзажу гнетущий вид. Казалось, Москва в одночасье превратилась в некое подобие Геенны Огненной. Для вящей убедительности не хватало лишь чертей и прочих тварей, там обитающих.

Удивительно, но народу и автотранспорта на улицах ничуть не поубавилось. Несмотря на окружающее многолюдство, мое престранное явление не вызвало никакого ажиотажа. Никто из прохожих даже не покосился в мою сторону, лишь бездомная собака, копавшаяся в куче мусора неподалеку от одного из ларьков, посмотрела на меня непонимающим взором, навострила уши, но, не узрев в моей персоналии вероятного конкурента, принялась самозабвенно облизывать брошенный кем-то недоеденный беляш.

Несмотря на неприятный запах, я был очень рад. Все-таки избежал сомнительного счастья стать гражданином «самого прекрасного из миров». Вполне вероятно, для неназываемого хозяина одного из Нижних миров данное утверждение и является непреложной истиной, но что касается меня, я предпочитаю свое родное измерение, пусть оно и не столь совершенно, а временами бывает очень даже неуютным.

Повертел в руках фигурку дракона, хотел от греха подальше выбросить в ближайшую урну, но передумал — негоже разбрасываться магическими артефактами. Подарю-ка его Сан Санычу, а лучше обменяю на демпфер-компенсатор, когда тот у него появится. Официальный проход в Лагор для меня навсегда теперь закрыт, а счет к некоторым тамошним товарищам имеется. В конечном итоге щедрый подарок оказался в кармане штанов моего универсального трансформного одеяния.

Накатившая эйфория ничуть не повлияла на мою память. Я прекрасно помнил и о грозящей Земле опасности, и о задании Хороса, а также о своих друзьях, которые в данный момент наверняка где-то неподалеку. Может быть, сошлись в яростной схватке с колдуном Пайи и покупателем страшного артефакта.

Первым делом, сверившись со своим внутренним хронометром, я сориентировался во времени. Итак, сейчас четверть третьего. Значит, до встречи продавца и покупателя остается достаточно времени. В офис, конечно, не успею, хотя было бы неплохо прихватить дезинтегратор и еще пару-тройку каких-нибудь убойных штуковин. Черт, мой энергомеч остался в Лагоре, жалко, Хоттабыч шкуру спустит за утерю подотчетного имущества. При мне лишь подарок рыцаря Гая, серьезный аргумент в умелых руках. На всякий случай я коснулся пальцами набедренного кармана, в котором покоился тесак, и, ощутив его материальную твердость, дал зарок, при благоприятном исходе операции непременно разыскать этого парня и накачать пивом по самые брови.

Подумал и сам же улыбнулся столь несуразным мыслям. Земле грозит страшная опасность, а я о таких пустяках забочусь.

Хорос утверждает, что столь мощных колдовских предметов, как Сердца Безумного Бога во всей Метавселенной всего тридцать шесть, но у меня отчего-то возникают сомнения — уж больно часто мой мир оказывается под влиянием того или иного артефакта. Совсем недавно, благодаря одному из них, по Москве маршировали ожившие статуи. В конечном итоге, пришлось с помощью телевидения и иных средств масс-медиа устраивать глобальный ластинг, чтобы стереть из памяти народной все воспоминания об этом событии. А нашим доблестным сисадминам досталось выгребать всю информацию о данном инциденте из Интернета и прочих сетей. А взрыв в районе Подкаменной Тунгуски! До сих пор мало кому известно, что это не был никакой метеорит или комета, просто моим предшественникам пришлось закрывать пространственно-временной разрыв, вызванный колдовскими манипуляциями одного мага-недоучки с неведомо откуда появившимся на Земле артефактом, именуемым «Терминус». Впрочем, об этом как-нибудь в другой раз. Сейчас жизненно важно для всех людей Земли, чтобы я со всех ног рванул к одному дому, расположенному неподалеку отсюда.

Не теряя времени, кинулся к подземному переходу, чтобы перейти на четную сторону улицы. Едкий дым щипал глаза и здорово мешал дышать, к тому же температура воздуха зашкаливала за сорок градусов. Плохо. При таких условиях во время бега теплоотдача тела бегущего человека минимальная.

На этот случай в моем распоряжении имеется чудо-комбинезон трансформер. Я произнес кодовую фразу, и мой костюмчик прямо на глазах изумленной публики превратился в нечто удобное облегающее фигуру прохладное, а голову как будто накрыло колпаком свежайшего воздуха. Однажды, именно в таком прикиде, спасаясь от погони группы не совсем законопослушных граждан, мне пришлось целые полчаса проторчать в жерле действующего вулкана Мерали, что на острове Ява, среди ядовитых испарений в непосредственной близости от раскаленного лавового потока. Как видите, жив, здоров, чего и всем вам желаю.

Несмотря на сильную задымленность столицы, народу на улицах было хоть отбавляй. А проезжая часть улицы и вовсе представляла сплошную автомобильную пробку. Данное обстоятельство не позволяло развить желаемую скорость. Приходилось огибать прохожих, что существенно замедляло темп моего передвижения. К тому же, очумелые от запаха гари люди вовсе не торопились освободить дорогу бегущему, лишь ошалело пялились воспаленными глазами на придурка, устроившего забег в столь неподходящее время.

Наконец я все-таки оказался рядом с нужным мне зданием. Свернул во внутренний двор. Здесь было практически безлюдно. Бабушки-пенсионерки благоразумно решили не выгуливать своих внучат в дыму и копоти. Бомжи также куда-то поразбежались, по всей видимости, рванули на ВВЦ или в Сокольники поближе к фонтанам и водоемам.

Поскольку времени в моем распоряжении было вполне достаточно, я сбавил темп и к заветной двери двинул шагом.

Обогнув угол дома, буквально нос к носу столкнулся с Айран и Квагшем. Вообще-то, я предполагал их встретить, но никак не ожидал, что наша встреча будет настолько банальной. В своих мечтах я мнил, что появлюсь под самый занавес в качестве спасителя, когда мои товарищи окажутся в безвыходной ситуации. Мальчишество, иначе не назовешь. А тут вот они: чародейка в своей истинной черноволосо-синеглазой ипостаси и латинг в образе известного музыкального продюсера.

Откровенно говоря, я остался вполне доволен тем эффектом, который произвело мое явление народу. Квагш уронил нижнюю челюсть едва ли не на свою широкую грудь и на какое-то время потерял контроль над собственным языком, вывалив его изо рта практически на всю длину. Благо в этот момент во дворе не было старушек с малыми детьми, да и бомжей также. Впрочем, маргиналы — народ привычный ко всему и легко списали бы увиденное на проделки Зеленого Змия, а вот как бы отреагировали детишки и пенсионерки, даже предположить боюсь. Айран тихо ойкнула и в полном соответствии со своей женской натурой собралась грохнуться в обморок, но, вспомнив, что она не простая женщина, а чародейка вдруг отменила свое решение. Чтобы удостовериться в том, что перед ней не морок или еще какой фантом, она ткнула меня указательным пальцем в живот (между прочим, достаточно чувствительно), радостно взвизгнула и бросилась ко мне на шею, а после этого совсем по-бабьи разрыдалась.

— Успокойся, родная, — я принялся, как мог успокаивать не на шутку разволновавшуюся подругу. — Как видишь, я вернулся. Со мной не случилось ничего страшного.

Однако мои слова и поглаживания волос произвели обратное действие. Айран еще крепче уткнулась в мое плечо и еще сильнее расплакалась. Так продолжалось минут пять. Наконец чародейка успокоилась и влепила мне горячий-прегорячий поцелуй, даже не поцелуй, а поцелуище.

Пока происходило мое общение с дамой, стажер стоял в сторонке и во все глаза пялился на меня как на выходца с того света. Я его прекрасно понимал, рыцарь-палач весьма доходчиво объяснил, что из Нижних миров не возвращаются, хотя я точно знал, что Хоросу и еще нескольким сотрудникам «Линии» удалось там побывать и благополучно вернуться. По большому счету, лишь это знание поддерживало меня все время, пока я находился в лапах лагорийской Инквизиции, иначе я бы, наверное, не выдержал и наделал каких-нибудь глупостей, за которые теперь мне было бы очень стыдно перед моей совестью.

Наконец Квагш подловил удачный момент и буквально засыпал меня вопросами:

— Лист, это ты, или мне кажется? Если это ты, каким образом тебе удалось вырваться из инквизиторских застенков? Вообще-то мы с Айран были абсолютно уверены в том, что тебя отправили в Нижние миры. Выходит, нас обманули? И еще…

— Погоди, стажер! — громко взмолился я. — Ты хочешь, чтобы твой патрон утонул в твоих вопросах? Потерпи чутка, будет время — будет подробный отчет. А пока вкратце: я действительно побывал в одном из Нижних миров, но не прошел по конкурсу. Короче приемный экзамен на кровожадность и жестокость с треском провалил. Вообще-то я всегда считал себя в меру жестоким и кровожадным, а тут, представьте, такой облом: тамошний босс лично отстранил меня от участия в конкурсе еще на первом туре, он же депортировал неудачливого абитуриента в его родной мир. Короче говоря, Ея Величество Фортуна, в очередной раз чмокнула меня в темечко.

— А я знала, что ты вернешься, милый! — радостно воскликнула Айран. — Женское сердце обмануть невозможно.

— Точно, Лист, знала, — подтвердил слова дамы Квагш. — Именно поэтому мы и топчемся здесь уже битых полчаса — все тебя ждем, вместо того, чтобы войти в дом и перехватить этого Пайи.

— Ворл уже на месте? — по-деловому взял быка за рога я. Времени в нашем распоряжении оставалось не так уж и много. Ни в коем случае нельзя было допустить активации артефакта.

— Прибыл четверть часа назад, — отрапортовал латинг. — Во всяком случае, именно тогда в одной из квартир на восьмом этаже Айран отметила мощный источник магических возмущений.

— Артефакт пока в состоянии покоя, — взволнованным голосом сказала чародейка. — Боюсь даже подумать, что случится, когда его приведут в действие.

— Ладно, некогда рассусоливать! — Я вновь взвалил на свои плечи тяжкое бремя руководителя. — Квагш, в моем распоряжении имеется только нож, все остальное инквизиторы выгребли из моих карманов. Надеюсь, ты поделишься со мной чем-нибудь более подходящим в данной ситуации.

Латинг тут же принялся перечислять имевшийся в его распоряжении арсенал:

— Энергомеч, атомарник, самонаводящиеся метательные звезды, световые гранаты против энергетических сущностей, посеребренные дротики…

— Все, хватит, стажер! — Прям Эмиль Кио — вроде бы ничего кроме небольшого рюкзачка, куда еле-еле вмещались псевдоплоть и комбинезон, а также боевого пояса, при нем не было. В таком случае, откуда взялось этакое богатство? Ладно, позже спрошу, сейчас не до этого. — Давай энергомеч! — Квагш без лишних слов извлек из кармана двадцати пяти сантиметровый цилиндр, помигивающий синим глазком контрольного светодиода, что свидетельствовало о максимальном заряде аккумуляторной батареи, и вручил мне. Сам же он откуда-то из-за спины вытащил кроваво-красный в багровом свете дневного светила атомарник. — А ты? — я вопросительно посмотрел на Айран.

— Все необходимое, всегда ношу с собой, — ответствовала дама.

Ну да, совсем запамятовал, что чародейскому племени обычное оружие без надобности. Некоторые и без всяких там технических и колдовских примочек способны отразить атаку современной мотострелковой дивизии, оснащенной тактическим ядерным оружием. Но поскольку боевой потенциал подруги мне не был известен, я приказал ей, на всякий случай, держаться за нашими крепкими мужскими спинами. На что Айран, хитровато потупившись, скромно произнесла:

— Как скажешь, мой повелитель.

Ага, так я и поверил в ее покорность, эвон глазёнки так и сверкают в предвкушении хорошей драки — чисто валькирия скандинавская. Но тут уж ничего не поделаешь, как бы мне ни хотелось уберечь ее от всех мыслимых и немыслимых напастей, умом я прекрасно осознавал, что эта хрупкая на вид женщина способна сровнять с землей этот десятиэтажный домишко и нисколечко при этом не запыхаться. Оставалось надеяться, что ее колдовские способности нам сегодня не пригодятся.

Понадеялся, а зря. Дверь в подъезд оказалась заперта и не на простой электромагнитный замок домофона, который легко открывается при резком рывке, а с помощью сложного электромеханического приспособления дистанционного управления. Чтобы не терять время на квалифицированный взлом, я хотел, было рубануть мечом по двери, но Айран не позволила этому совершиться. Она кокетливо улыбнулась, мол, грубое мужичье, куда вам без нас женщин, провела своей нежной ручкой в районе запорного устройства. В результате, что-то щелкнуло, заурчало и, спустя мгновение, дверь легко распахнулась.

Внутри царил полумрак и уже виденная однажды на виртуальном мониторе разруха, именуемая в моем мире перестройкой.

Воспользовавшись ситуацией, стажер быстро скинул с себя комбинезон и псевдоплоть и остался в одном лишь боевом поясе. Все ненужное барахло он аккуратно сложил на подоконнике окна лестничной площадки, располагавшейся между первым и вторым этажами.

Осторожно, стараясь не шуметь и не перепачкаться в известковой пыли, покрывавшей толстым слоем полы и стены, наша троица двинула вверх по лестнице. Несмотря на наличие работающего лифта, решили не рисковать, а совершить пешее восхождение на нужный этаж.

Странно, но нигде не было видно ни единой живой души. Создавалось впечатление, что добрый дядюшка наниматель в связи с высокой температурой воздуха и сильной задымленностью, проявил свойственную русскому человеку душевную широту — взял да и отпустил всех гастарбайтеров в оплачиваемый краткосрочный отпуск. Что, не верится? И мне как-то не очень. Скорее всего, строителям приказали или внушили покинуть объект, дабы не крутились под ногами у высоких договаривающихся сторон. Я имею в виду продавца Пайи и загадочного покупателя, с которым нам скоро предстоит познакомиться. Заглянув по пути в парочку квартир, я обнаружил расстеленные на полу матрасы и нехитрую хозяйственную утварь на кухне. Не вызывало сомнения, что работяги из ближнего зарубежья тут не только работают, но проводят все свободное время. Ничего, вернутся, когда все устаканится, отсутствие свидетелей даже к лучшему — неизвестно, что они могли бы тут увидеть, и каким образом увиденное могло повлиять на их психику, которая и без того находится в состоянии перманентного стресса.

Наконец мы добрались до восьмого этажа. Вот и заветная дверь. Полуоткрыта. Из комнаты до наших ушей доносится громкая речь двух разумных существ. Прислушался и ничего не понял, полная абракадабра, как будто какой-то шутник прокручивает в обратном направлении магнитофонную запись человеческих голосов. Я вопросительно посмотрел на Айран. Та в ответ лишь улыбнулась и, как мне показалось, негромко щелкнула пальцами. Не знаю, что она там наколдовала, но в следующий момент до моего сознания начал доходить смысл сказанного.

— …Темный Владыка, моя цена более чем скромная, уверяю тебя. — Вне всякого сомнения, эту фразу произнес знакомый мне ворл.

Вопреки киношной традиции, ему ответил вовсе не скрипучий голос закоренелого злодея, а приятный бархатный баритон, похожий на голос одного популярного телевизионного ведущего:

— Пайи, как договаривались, я готов немедленно выполнить все заранее обговоренные условия сделки, но то, что ты попросил в качестве дополнительного бонуса, практически невыполнимо. К тому же, сначала мне хотелось бы убедиться в том, что в этом ларце хранится именно то, что меня интересует, а не какая-нибудь магическая обманка.

— Как пожелаешь, но учти…

Если не ошибаюсь, сделка вот-вот грозила перейти в стадию демонстрации возможностей предмета торга. Данное обстоятельство подвигло меня к началу активных действий. Активировал энергомеч в режиме максимальной нагрузки. Огненное лезвие загудело, словно перегруженный трансформатор и, пройдя поочередно все стадии солнечного спектра, приобрело ослепительно голубую яркость. Собственно, светилось не само лезвие, а молекулы воздуха, контактирующие с замкнутой в ограниченном объеме виртуального клинка полевой структурой. Далее резким рывком распахнул дверь и по уже знакомому коридору рванул в направлении гостиной, одновременно входя в боевой транс. При этом буквально спиной ощутил, как вслед за мной помчались мои друзья.

Дверь гостиной была распахнута. В противном случае мне пришлось бы ее высадить, несмотря на то, что порча чужого имущества не входила в мои планы. Пулей ворвался в комнату и сразу же ушел влево, чтобы освободить дорогу стажеру.

Пока совершал означенный маневр, успел окинуть взглядом комнату и не просто окинуть, но четко зафиксировать в памяти малейшие детали обстановки. Особых изменений в гостиной я не отметил: мебель все та же, лишь журнальный столик передвинут от окна к центру, а на нем небольшой металлический ларчик.

Вокруг стола стоят трое: уже знакомый мне ворл Пайи, какой-то высокий худощавый мужчина и нечто полупрозрачное, крайне неприятное на вид. Последний типчик мне не понравился более всего. Своим обликом он походил на изнуренного бесконечными постами и молитвами монаха, от него буквально веяло могильным холодом. Ко всему прочему, в руках его был полутораметровый двуручный меч, будто отлитый из стекла или льда.

И тут до меня, наконец, дошло, что это за крендель. Боже мой! Да это же призрачный страж — жуткая тварь, очень подвижная и крайне опасная. Подобные монстры обитают на самых нижних планах бытия, чтобы призвать и подчинить эдакое страховидлище, нужно обладать недюжинным магическим даром.

Пока я оценивал обстановку и взвешивал собственные шансы в схватке с призрачным стражем, в комнату будто ураган влетел истребитель глоргов, гроза хрунгов и прочей болотной нечисти. Квагш не стал особенно размышлять, взмахнув своим атомарником, он издал боевой клич и бросился на врага, а тот в свою очередь бросился на латинга.

Я хотел присоединиться к атаке товарища, но не успел, поскольку в мгновение ока центр гостиной превратился в некое подобие гигантской мясорубки. Лишь благодаря ускоренному восприятию мне хоть как-то удавалось следить за ходом поединка двух исключительно продвинутых в фехтовании противников.

Скорость движения их мечей была феноменальной, но более всего меня поражало то, что противникам удавалось избежать опасных ударов. Я не силен в специальной терминологии, поэтому не могу профессиональным языком описать ход поединка. Впрочем, что тут описывать, представьте два вертолета прущих на полной скорости навстречу друг другу. Вот они столкнулись и (о чудо!) разбежались целые и невредимые. Как это получилось, точно сказать не могу, но мне показалось, что во избежание гибели призрачный страж присел, а мой напарник наоборот — подпрыгнул и выполнил сальто, оказавшись за спиной противника. Благо высота потолков и размеры помещения позволили осуществить подобный кульбит.

В какой-то момент я подумал, что стажер вот-вот нанесет призрачному стражу роковой удар, но тот успел развернуться и сам едва не поразил латинга в грудь своим ледяным мечом. Квагшу чудом удалось уйти от фатального удара, но страшное оружие все-таки отсекло ему кисть. Синяя кровь мощной струей ударила из обрубка. Я понял, что настала пора и мне вмешаться в ход поединка, чтобы дать возможность раненому другу отойти в сторонку. Однако я недооценил его профессиональную подготовку. Вместо того, чтобы выйти из поединка и предоставить шанс сразиться с призрачной тварью своему патрону, он направил фонтанирующий кровью обрубок прям в лицо противника.

Призрачный страж, похоже, ожидал чего угодно, но только не этого. Синяя жидкость залила ему глаза, лишая на какой-то краткий миг способности ориентироваться в пространстве. Мгновение ока, и атомарный меч стажера прошел от плеча до пояса демонической твари, затем обратным движением отсек ей голову.

Похоже, последний финт отнял у Квагша все силы. Он едва успел отскочить прочь от поверженного врага и, привалившись спиной к стене, начал сползать на пол. При этом кожа его посерела, выскочившие перед боем из орбит глаза, с характерным чмоканьем втянулись обратно, веки закрылись. Благо кровь из раны уже не хлестала, а медленно сочилась. Добрый признак — свидетельствует о том, что произошла самозакупорка сосудов. А рука, бог с ней с рукой — со временем отрастет, лишь бы голова осталась на плечах.

Останки мертвого стража так и не рухнули на заляпанный синей кровью моего друга пол. Они банально растворились в воздухе, оставив после себя легкий запах серного ангидрида.

Теперь наступила моя очередь действовать. Вступать в переговоры с двумя магами я вовсе не собирался. На сей счет у меня были вполне определенные инструкции от моего начальства. К тому же всякие колебания с моей стороны при сложившихся обстоятельствах чреваты гибелью моего мира. Эвон Пайи уже протянул лапы к ларцу, вот-вот откроет. И тогда… не знаю и не хочу знать, что случится тогда, главное не допустить этого.

Резко оттолкнувшись от пола, я прыгнул к склонившейся над страшным ларчиком фигуре ворла. Тот не успел отреагировать, похоже, до конца не осознал факт гибели своего телохранителя. Непонятно почему, но я был абсолютно уверен в том, что призрачный страж охранял именно Пайи. Кажется, ворл-маг не очень-то доверял покупателю, коего именовал Темным Владыкой, и на всякий случай решил подстраховаться. Мудрое решение, но кто же знал, что в игру вмешается третья сила.

Мой сияющий подобно мечу какого-нибудь архангела клинок легко скользнул по шее ворла. В результате голову чародея буквально подбросило к потолку вместе с фонтаном крови. Для справки, кровь ворлов обычного красного цвета, вот только на мой достаточно искушенный взгляд артериальное давление у этих тварей раза в два выше, чем у обычного здорового человека — уж больно струя получилась эффектная.

Не мешкая ни мгновения, рванулся к последнему противнику. Одновременно услышал позади себя монотонное бормотание Айран. Похоже, чародейка пыталась творить какую-то волшбу. Но тут меня ожидало горькое разочарование. Я будто на гранитную стену налетел. И не просто налетел, в следующее мгновение невидимая непреодолимая преграда рванулась мне навстречу, отбрасывая как тряпичную куклу туда, где, прислонясь спиной к стеночке, сидел на полу стажер, и пыталась колдовать наша подруга.

Однако моя феноменальная реакция меня спасла и на этот раз. Сгруппировавшись, я постарался, как мог, смягчить удар. Мне даже удалось каким-то чудом сохранить равновесие и не грохнуться на пол рядом с Квагшем. Крепко сжимая в руках энергомеч, я попытался вновь двинуть к злорадно ухмыляющемуся Темному Владыке, но тут мое тело будто заключили в мгновенно отвердевшую смолу. Оружие выпало из моих рук, синее пламя клинка мгновенно погасло. Грудь невыносимо сжало, даже веки окаменели, а глазные мышцы потеряли способность управлять глазами. Положение, что называется, ни вздохнуть, ни охнуть. Кажется, этот мрачный тип приготовил мне смерть от асфиксии, лишив возможности дышать.

Все-таки я ошибся, до потери сознания от удушья дело не дошло. Вскоре меня частично отпустило. Во всяком случае, возможность дышать, моргать и двигать глазами у меня появилась, а заодно и разговаривать, контроль над всеми прочими мышцами так и не восстановился.

Максимально скосив глаза в правую сторону, я увидел Айран. Чародейка стояла с вытянутыми вперед руками. По всей видимости, ей так и не удалось завершить начатое заклинание.

— Ну, как ты, милая? — спросил я. Получилось забавно, как после тотальной заморозки всей полости рта дантистом: язык одеревенел, челюсти и вовсе не двигаются, губы будто чужие.

— Хофофо мифый. — Услышал я в ответ. По всей видимости, Айран испытывала те же самые проблемы, что и я, а произнесенная ею фраза означала, кажется, «Хорошо, милый».

Молодец она у меня, не теряет присутствия духа даже в самой безвыходной ситуации.

— Что с нами? — задал вопрос я, получилось: «Фто ф нафи?»

Айран не успела ответить, вместо нее заговорил тот самый хмырь, что спеленал нас как слепых котят:

— С вами пока что ничего плохого. Я просто обезопасил вас от ваших же собственных глупостей. Постойте немного, отдохните. Кстати, молодые… гм… люди, выражаю вам от своего лица преогромную благодарность. Этот наглец Пайи заявился на нашу встречу с призрачным стражем и начал качать права. Видите ли, мало ему физического бессмертия и доступа в астральную базу данных. Пожелал высшего уровня посвящения. Тоже мне, еще один Темный Владыка! Смех, да и только! Вообще-то я бы и сам управился, но благодаря вашему вмешательству мне удалось сэкономить уйму времени. Вот только зря вы проявили непочтительность и неуважение к моей персоналии: один чуть мечом светящимся не зарубил, другая и вовсе пыталась развеять мою бренную плоть в атомарную пыль. Непочтительно, господа к существам высшим! И, я бы сказал, крайне недальновидно. Вот если бы вы, уничтожив призрачного стража, бросились мне в ноги и стали молить о пощаде, я бы, конечно же, учел ваши заслуги, но теперь вы погибнете вместе с этим миром. Как видите, я настолько предусмотрителен, что даже ваше появление использовал себе во благо.

— Погоди, Владыка! — громко закричал я. — Давай поговорим!

На что я надеялся в этот момент, я и сам не знаю. Наверное, умирать страшно не хотелось. Впрочем, даже если суждено погибнуть мне, Айран и Квагшу вовсе не обязательно было этого делать, поскольку они не принадлежали этому миру в той мере, которой принадлежал ему я, поэтому они имели полное право его покинуть. Все это я худо-бедно объяснил Темному Владыке своим непослушным языком. Получилось неблагозвучно, но маг (или кто он там на самом деле) понял мою мысль.

— Глупец, ты даже не понимаешь, пешками в какой игре все вы являетесь. Завтра в самом занюханном уголке бескрайней Ойкумены самая распоследняя тварь будет с пеной у рта рассказывать о том, как Темному Владыке удалось обставить этого задаваку Хороса. Я планомерно плел свою сеть, чтобы завладеть Сердцем Безумного Бога. Гм… сердца! Любите вы — смертные поэтизировать банальные вещи. Никакое это не сердце, к вашему сведению, а всего лишь сверхмощный широкополосный источник магических возмущений, созданный в незапамятные времена расой Предтеч. — Темный зло осклабился и продолжил: — Единственное, что не входило в мои планы — это то, что тебе, Хранитель, каким-то образом удастся избежать отправки в Нижние миры. Ну, ничего, все, что ни делается — все к лучшему. Не погиб на Лагоре — умрешь здесь, ибо очень скоро я проведу испытания самого страшного во вселенной оружия, в результате кусок данного континуума объемом примерно в кубический парсек схлопнется в бесконечно малую точку, а вся заключенная внутри него материя превратится в так называемую темную энергию, о существовании которой ваши ученые пока только догадываются. С этого момента все миры Метавселенной падут к моим ногам, поскольку никто не захочет разделить судьбу обитателей этого жалкого мирка, населенного жалкими безобразными тварями, возомнившими себя Царями Природы…

Боже мой! Я думал, что только в кино злодей изливает душу обреченному на смерть существу. Нет же, оказывается, на самом деле существует всемирный закон злодейской исповеди. Ну не будет ему покоя и морального удовлетворения пока он не покуражится вдоволь над существами беззащитными или спеленатыми как наша троица. Ладно, пусть выговорится, может быть, за это время сюда подоспеет отряд регистраторов во главе с Хоросом или Чигуром. В данный момент это было самое заветное мое желание. Зря я послушался Экселенце и перед тем как войти в дом не доложил обо всем дежурному. Теперь дело швах. Хороса где-то носит, Чигур ни сном, ни духом. Сейчас этот людоед активирует артефакт и наступит полный и окончательный финиш для шести с лишним миллиардов разумных существ, населяющих Землю. Интересно, каким образом он собирается покинуть обреченный мир? Ведь не будет же он тут сидеть и ждать пока вся материя данной солнечной системы трансформируется в загадочную темную энергию.

— …Короче, вы пока постойте, а я займусь делом, — завершил свою тираду Темный Владыка. Скомкано как-то закончил вовсе не в духе киношных злодеев. Похоже, решил не метать перлы своего красноречия перед ничтожными смертными существами.

Он повернулся спиной к нашей троице, нарочито демонстрируя полное небрежение к пленникам, и склонился над металлической шкатулкой, бормоча себе под нос:

— И где же тут у нас запорное устройство?.. Ага!.. Вот оно. Оригинально, оригинально!

Я еще раз попытался преодолеть узы, меня опутывающие. Ничего не получилось.

Скосил глаз, посмотрел на Квагша. Определенно стажер в полной отключке — много крови потерял, бедняжка. Хотя неизвестно, кому сейчас легче. Мне, в состоянии абсолютной невозможности помешать злодею, творить кровавое злодейство или этому парню, вполне вероятно путешествующему в настоящий момент в своих видениях по родному Большому Топкому Болоту.

Затем перевел взгляд на любимую. Айран хоть и была бледна, держалась молодцом, даже улыбнулась мне краешком рта. Удивительная женщина. Жаль, что встретились мы в столь неудачное время. Я бы, не раздумывая, сделал ей предложение. Нет, она не должна погибнуть! Лист, придумай же что-нибудь, хотя бы ради своей любви к этой женщине!

И тут мою голову посетила одна воистину гениальная мысль. Средство против Темных Владык всех мастей, между прочим, весьма эффективное все это время покоилось в моем кармане, а я как дурак, пытался проломить лбом кирпичную стену. Вот только в нынешнем моем положении это средство для меня все равно, что на обратной стороне Луны находится. Хотя, чем черт не шутит.

Я еще разок напряг мышцы глаз и начал усиленно моргать своей подруге, стараясь максимально привлечь ее внимание. Умница Айран все прекрасно сообразила и в ответ пару раз моргнула. Тихонько, чтобы не услышал Темный Владыка, прошептал:

— Айран, девочка моя, помоги хотя бы на несколько секунд освободить из оков мою правую руку.

Получилось не очень внятно, но чародейка поняла и в ответ еще несколько раз поморгала, мол, попробую. При этом в ее взгляде было столько любви и нежности, что я невольно воспрял духом — недаром заметил один мудрый человек, что именно любовь спасет мир. Вполне вероятно, я чего-то путаю, и мудрец имел в виду красоту, а не любовь, но в данный момент именно моя любовь к этой женщине должна спасти мир, как бы высокопарно это ни звучало.

В следующий момент ее лицо приобрело предельно сосредоточенное выражение, несмотря на полную атрофию, практически всех групп мышц, на ее светлом челе появилась морщинка. Какое-то время я ничего не чувствовал, но вскоре правую руку начало невыносимо щекотать. Затем в нее как будто тысячи иголочек вонзились. Неприятно, но вполне терпимо. Онемение начало отступать, чувствительность вернулась. Я с благодарностью посмотрел на побледневшую от перенапряжения Айран. И с трудом преодолевая скованность мышц, начал опускать руку вниз к набедренному карману комбинезона.

Как я ни старался, но все-таки не успел. Темному Владыке удалось справиться с хитроумным запорным устройством шкатулки на пару мгновений раньше, чем мои пальцы коснулись заветной вещицы. Металлическая крышка распахнулась, и комнату озарило ослепительно-яркое пульсирующее свечение.

— Великолепно! — радостно воскликнул чародей и, не отрывая взгляда от взмывшего над столом артефакта, продолжил посвящать нас в свои злодейские планы: — Для начала мы немного разгоним здешний Маятник, а когда мое сокровище войдет с ним в резонанс и отберет примерно половину накопленной энергии, процесс разрушения станет необратимым. Вот тогда-то я с легким сердцем покину этот примитивный мирок, в котором магия существует лишь в фэнтезийных опусах здешних борзописцев. А вскоре стану Повелителем Вселенной, и все, так называемые, цари склонят предо мной свои гордые головы и все их богатства упадут к моим ногам!..

Этот дорвавшийся до вселенского могущества урод, кажется, собирался развлекать нас своими гнусными прожектами до самого конца этого мира, но я не позволил этому случиться. Наконец пальцы моей правой руки сомкнулись на недавно полученной в качестве бесценного дара (воистину бесценного, теперь уже без всякого ерничанья) нефритовой фигурке дракона. После чего громко выкрикнул формулу возврата: — Я готов пройти повторное испытание! — и без колебаний бросил под ноги бормотавшего о своем будущем величии темного колдуна.

Активация артефакта произошла с небольшой задержкой и не столь эффектно, как я ожидал. На месте упавшего дракончика образовался небольшой вихрь. Постепенно он начал расти и подползать к колдуну. Темный Владыка был настолько увлечен созерцанием Сердца Безумного Бога, что не заметил в первый момент грозящей беды. А когда осознал, было поздно что-то предпринимать. В считанные мгновения вихрь поднялся ему до пояса, затем — до груди, далее — до подбородка. Перед тем, как ловушка окончательно поглотила фигуру Темного Владыки, он успел прокричать:

— Будь ты проклят, Хорос! И ты, коварный смертный! Я вернусь и тогда…

Договорить он не успел. Поскольку вихрь накрыл его с головой, немного покрутился и через пару секунд бесследно растворился в воздухе, будто не было никогда ни его, ни Темного Владыки. Как только это случилось, сжимавшие меня и моих товарищей тиски также исчезли.

Первым делом я кинулся к пошатнувшейся Айран, чтобы не позволить ей упасть на пол. Похоже, чародейка отдала все свои силы, чтобы помочь мне справиться со злодеем. Подхватив любимую на руки, я бережно усадил ее на диван, а сам тем временем бросился к пульсирующему примерно в метре над столом невыносимо яркому сгустку света.

— Стой, Федя! — сзади раздался душераздирающий крик любимой. — Ни в коем случае не касайся, а лучше вовсе отойди подальше. Я немного отдохну и попытаюсь остановить его.

О подобных вещах меня не нужно предупреждать дважды. Я резко остановился и от греха подальше отскочил от опасного предмета. Наверное, со стороны это выглядело крайне забавно, несмотря на вопиющую драматичность ситуации, чародейка огласила комнату громким задорным смехом. Я ничуть не обиделся, наоборот, был несказанно рад, что моя любимая даже сейчас не теряет присутствия духа.

Поскольку в вопросах магии я был полный ноль и ничем не мог помочь волшебнице, решил проверить состояние стажера.

Вне всякого сомнения, отчаянный истребитель теперь еще и призрачных стражей был жив, несмотря на то, что потерял уйму крови. Ничего, отрубленная рука отрастет за пару недель. Однажды во время тренировки он случайно сам себе отмахнул палец своим же мечом. Я тогда здорово перепугался, хотел к Альмансору отвести, чтобы тот ему прирастил утерянный орган, но латинг лишь беспечно махнул здоровой конечностью и успокоил меня, дескать, скоро все само собой образуется. И действительно, всего-то через пару дней процесс регенерации полностью завершился, иначе говоря, новый палец вырос как огурец на грядке. Здорово! Нам бы людям так, сколько больных и калек удалось бы вернуть к полноценной жизни.

— Квагш, ну как ты? — Я похлопал стажера по щекам.

Тот как будто только этого и ждал: открыл глаза, вяло улыбнулся и слабым голосом спросил:

— Все нормально, Лист?

— Надеюсь, дружище. От Темного нам все-таки удалось избавиться. Остается единственная проблема — злосчастный артефакт. Ничего, Айран переведет дух и немедленно займется этим вопросом. Она у меня знаешь какая?!..

Договорить я не успел, поскольку вокруг начало твориться нечто невообразимо страшное. На улице резко потемнело, отчего яростный свет, исходящий от Сердца Безумного Бога, стал еще яростнее. Оставив друга лежать на полу, я со всех ног кинулся к окну.

Картина, представшая перед моим взором, здорово перепугала меня, несмотря на то, что сам я не робкого десятка. Аж мурашки по спине побежали, каждая размером с мой кулак.

А происходило там следующее. Властвовавший над столицей смог сгустился до состояния непроглядного мрака. Лишь тусклые огни уличных фонарей и свет автомобильных фар хоть как-то разгоняли тьму. Впрочем, очень скоро в черном как смоль небе сверкнула первая молния, за ней другая и пошло-поехало. Спустя считанные секунды над Москвой разразилось самое настоящее Светопреставление. Но самым жутким было то, что все это происходило в абсолютной тишине. Даже шум автомобильных сигналов не достигал моих ушей, несмотря на то, что в данный момент каждый находящийся за рулем водитель, уж точно не упустил возможности нажать на клаксон, хотя бы для того, чтобы таким образом успокоить свои нервы.

Столь неправдоподобная тишина продолжалась не так уж и долго. В какой то момент небо разорвала на две половинки ярчайшая вспышка. Вслед за этим грохнуло так, будто где-то неподалеку взлетел на воздух склад боеприпасов или взорвалось хранилище нефтепродуктов. Жуть в чистом виде. А может быть, предсказанный в незапамятные времена Апокалипсис.

Порыв ветра с треском распахнул незапертое окно. В результате рама врезалась во внутренний оконный откос, и тройной стеклоблок буквально взорвался тучей осколков. Я успел отскочить и повернуться спиной к окну. Лишь по этой причине меня основательно не посекло.

Когда опасность миновала, я вновь вернулся к процессу созерцания первого акта гибели моего мира. А что мне оставалось делать? Торопить Айран я не имел никакого права — она девочка взрослая и лучше меня все понимает. Я лишь обернулся и спросил:

— Ну как ты?

— Еще с полминутки посижу, — вымученно улыбнулась чародейка, — и приступлю к локализации.

После мощного удара звуки вновь вернулись в мир. Как я и полагал более всего был слышен звук автомобильных клаксонов. Чей-то усиленный динамиком голос пытался успокоить прохожих. Проезжая часть превратилась в одну гигантскую пробку, напоминавшую новогоднюю гирлянду. Как апофеоз небо вновь расцвело тысячами и тысячами ярких молний, в свете которых несложно было заметить крылатых тварей, мечущихся среди клубов непроглядного мрака. Одна такая, размером с крупную собаку подлетела к окну и плотоядно уставилась на меня горящими будто раскаленные угли глазищами, при этом немузыкально щелкала своими нехилыми челюстями.

— Пошла прочь, тварь! — Я схватил стоявший неподалеку от окна стул и, не раздумывая, запустил в адское отродье. Я не сплоховал, стул врезался в страховидлище. Перепуганная не на шутку образина громко и недовольно взвизгнула, будто обреченный на смерть хряк, часто-часто замахала перепончатыми крылами и навсегда исчезла из поля моего зрения.

Тем временем Айран пришла в себя и, поднявшись с дивана, направилась к пульсирующему сгустку живого пламени. Подойдя к Сердцу Безумного Бога на достаточно близкое расстояние, она уже готова была протянуть к нему руки, но в этот момент в комнате раздался громкий уверенный и, самое главное, до боли знакомый и (не постесняюсь этого слова) родной голос:

— Айран, девочка, не смей этого делать! Тебе с ним не совладать.

Я обернулся и увидел высокую сухощавую фигуру Верховного Хранителя. Явление Хороса народу вызвало в моей душе противоречивые чувства. С одной стороны я был бесконечно рад, с другой, здорово обижен на столь киношный (иначе говоря, несерьезный) подход к делу. Вот он принц на белом коне является под самый занавес, чтобы спасти мир от кошмарной гибели. Голливуд, да и только. Того и гляди, произнесет какую-нибудь избитую фразу, типа «Меня зовут Бонд. Джеймс Бонд».

Пронесло, Экселенце не оправдал моих опасений. Он молча подошел к пульсирующему сгустку света и, мягко отстранив замершую чародейку, как-то уж очень обыденно протянул к нему обе свои ладони. Затем принялся что-то нашептывать себе под нос, одновременно водя руками вокруг. Постепенно свечение начало притухать, а чародей все продолжал что-то тихо говорить. Наконец Сердце Безумного Бога уменьшилось до размеров куриного яйца и практически перестало пульсировать. Как только это произошло, Хорос ловко подхватил его указательным и большим пальцами правой руки и быстро поместил в покоившийся на столе ларчик. Едва тяжелая крышка захлопнулась, скрыв от наших глаз крайне опасный предмет, за окном сверкнула молния, на этот раз самая обычная, и на изнуренный жарой и гарью город обрушился настоящий водопад.

Верховный Хранитель посмотрел критически на шкатулку и, удостоверившись окончательно в том, что артефакт покоится в надежном месте, повернулся лицом к нашей дружной компашке. Одарив всех по-отечески любящим взглядом, он, наконец, соизволил улыбнуться.

— Ну, здравствуйте, герои! Низкий вам поклон от благодарного человечества!

«Вот только очень жаль, что благодарное человечество так никогда ничего об этом не узнает», — подумал я и криво ухмыльнулся.




Глава 14


Элементарно, мой дорогой Ватсон!

    

Фраза, которой нет в произведениях А. Конан Дойла






После просмотра популярнейшего советского телефильма о приключениях Шерлока Холмса и доктора Ватсона любимой фразой моего друга Толяна Привалова стала именно «Элементарно, мой дорогой Ватсон». Мы, тогда еще малолетние шалопаи, вполне серьезно полагали, что ее авторство принадлежит самому Артуру Конан Дойлу. Но однажды в школе учительница английского языка в категоричной форме опровергла наше заблуждение. Мой приятель принял данную информацию безоговорочно, я же, не поверил и со свойственным незрелым умам максимализмом поклялся доказать «бестолковой училке» всю несостоятельность ее утверждения. Для начала я перечитал всего переводного Шерлока и не найдя данной фразы, обратился к первоисточнику, то есть к оригинальному тексту на английском языке. Вообще-то изучение английского в школе никогда не давалось мне легко, но желание утереть нос «англичанке» заставило совершить самый настоящий подвиг. На первых порах обзавелся этими самыми первоисточниками, а именно, адаптированным для изучения в старших классах средней школы текстом «Этюда в багровых тонах». Там ни малейшего намека на фразу «It is elementary, my dear Watson!», я не обнаружил. Первое разочарование не остановило мой исследовательский задор, а наоборот, подогрело его. Я обратился к неадаптированным источникам. С величайшим трудом мне удалось обзавестись «Собакой Баскервилей», изданной в начале прошлого века лондонским издательством «Лонгмэн», а затем и другими произведениями данного автора. Забегая вперед, хочу сказать, что искомой фразы я так и не обнаружил, зато в совершенстве освоил английский. После Конан Дойла прочитал в оригинале Диккенса, Бёрнса, Твена, Уэллса, Шекли, Бредбери и многих других англоязычных авторов. В результате после окончания средней школы не стал поступать в летное училище, а подал документы в институт военных переводчиков. Вот так неожиданно мимолетно брошенная кем-то фраза повлияла на жизнь одного человека самым кардинальным образом.

Однако обо всем этом я поведал вовсе не ради хвастовства, мол, читаю свободно Роберта Бёрнса и прекрасно понимаю, о чем поют мои любимые Битлы. Просто вспомнилось. К тому же, в данный момент я очень сильно желал, чтобы мое прямое начальство в лице господина Хороса немедленно произнесло сакраментальную фразу: «It is elementary, my dear Watson!», пускай даже по-русски и наконец-то объяснило, что такое творится вокруг моей скромной персоны в последнее время.

Но Верховный Хранитель вовсе не торопился этого делать. Сначала он привел в чувства стажера. Затем занялся наведением порядка в комнате: уничтожил дурно пахнущие останки ворла, а также следы крови на стенах, полу и потолке, мановением руки расставил по местам сдвинутую во время схватки мебель, пижонским щелчком пальцев восстановил целостность оконных стекол.

— Не выношу, — пояснил он, — когда кругом бардак.

Мог бы не объяснять. О его педантизме и любви к порядку знает каждый сотрудник «Линии». Очень часто эта тема вдохновляет наших корпоративных острословов на создание очередной байки анекдотического свойства, где главным героем и посмешищем выступает наш любимый шеф. Хорос в курсе, но относится к неконтролируемому творчеству народных масс со стоическим спокойствием, мол, чем бы дите ни тешилось, лишь бы служебные обязанности выполняло без нареканий.

Восстановив изначальный статус-кво в обстановке помещения, начальник земной службы «Линии» вновь обвел всех присутствующих довольным взглядом и взмахом руки пригласил присаживаться на диваны и кресла.

Квагш выбрал кресло. Мы с Айран притулились на диванчике. Хорос остался стоять. Мне ужасно хотелось поцеловать любимую, но в присутствии Главного Хранителя так и не решился этого сделать. Просто приобнял даму за плечи и нежно прижал к себе. Похоже, Айран присутствие мага также здорово нервировало.

— Итак, дорогие мои, — дождавшись, когда мы рассядемся по своим местам, заговорил Хорос, — начну по порядку. Дело в том, что в течение многих тысячелетий местоположение одного из тридцати шести Великих артефактов, более всего известного как Сердце Безумного Бога, было мало кому известно. Хранители-вайроны оберегали страшный секрет как зеницу ока. Однако, как гласит народная мудрость, все тайное, рано или поздно становится явным. Не так давно известный вам ворл по имени Пайи. Неведомо откуда узнал координаты хранилища. Вполне вероятно, в его руки попал какой-то древний трактат, а может быть, кто-то из вайронов проболтался, польстившись на горсть-другую империалов. Впрочем, сейчас это уже не важно.

Получив доступ к столь важной информации, ворл тут же оценил значимость своей находки. Сам-то он, конечно, не смог бы совладать с артефактом такой силы, но прекрасно понимал, что непременно найдется достойный покупатель, который за право обладания этим предметом заплатит любую означенную им цену.

Так и случилось, Пайи удалось выйти на одного из Темных Лордов. Если кто-то не знает, Темные Лорды или Владыки на самом деле весьма продвинутые маги из «диких», то есть, не признавших Конвенцию. Где они скрываются и чем промышляют, никто не знает, но общеизвестно, что они спят и видят, как бы извести под корень институт рыцарства и установить на Лагоре и не только там свои порядки. Что это за порядки, не стану распространяться, отмечу только, что ничего хорошего Содружеству Миров они не несут.

Не знаю, на каких условиях ворл согласился передать артефакт Темному Владыке, но договоренность между ними состоялась. Далее с помощью нескольких своих соплеменников Пайи удалось завладеть Сердцем Безумного Бога. Кстати, рабочим он заплатил лишь аванс, а потом во избежание утечки информации избавился от них с помощью пробудившегося от спячки магического стража хранилища.

Но полной конфиденциальности достичь ему не удалось. Стайный, иначе говоря, бригадир ворлов, по прозвищу Зубан, избежал жуткой гибели и оказался в лапах тамошних Хранителей. Перед тем как умереть, этот несчастный сдал Пайи со всеми потрохами. Поднятая вайронами суматоха вокруг похищенного артефакта насторожила лагорийские службы безопасности, а вскоре мастер Лмерк сообщил мне довольно неприятные новости о готовящейся операции купли-продажи весьма опасного предмета, а также о том, что Темный Лорд решил в качестве акции устрашения уничтожить нашу Землю.

Вот вкратце предыстория, о которой я в свое время поведал и тебе, Федор, и тебе Айран.

— Как! — я едва не подскочил до потолка от удивления и, взглянув поочередно на чародейку и Хороса, спросил: — Вы знакомы?

— Да, милый, — ничуть не смутившись, ответила чародейка, — Хорос мой давний и очень добрый знакомый, более того, он бывший мой учитель. Я не могла отказать ему, принять участие в операции.

— И какое же конкретное задание ты получила?! Затащить меня в постель?! — Гневно воззрился я на коварную искусительницу. — Извини, если тебе было неприятно, но я тут не при делах, для меня все было по-честному.

Айран ничуть не обиделась, лишь громко и задорно рассмеялась. Изрядно повеселившись, она взъерошила своей ладошкой мои волосы и с томной хрипотцой в голосе сказала:

— Дурачок, разве можно насильно заставить женщину любить того или иного мужчину? Хорос всего лишь попросил проследить за вашей парочкой, чтобы вы не влипли в какую-нибудь неприятную историю. Ну, я вам и помогла. А все, что потом произошло между нами, для меня самой было полной неожиданностью. Короче, Лист, втюрилась я в тебя с первого взгляда, как сопливая девчонка.

— А почему не сказала? — уже более мягким тоном спросил я. Отчего-то под взглядом ее лучистых глаз гнев мой моментально испарился. — Объяснила бы, мол, так и так, я с вами вовсе не случайно.

— Хотела, несколько раз. — Скромно потупила глазки Айран. — Но все как-то язык не поворачивался озвучить эту дурацкую фразу насчет двух солнц мира Сохо. К тому же, я боялась, что ты сведешь наши отношения в формальное русло. Вы — мужчины, не в пример нам — бабам, такие непредсказуемые и подозрительные. Извини, но я не стала рисковать. К тому же, и без всякого пароля мне удалось органично влиться в ваш брутальный коллектив.

— Уж это точно, — согласился я. — Значит, все то, что между нами было — всерьез?

— Ты хочешь узнать, люблю ли я тебя? — с хитрецой покосилась на меня Айран. — Так отвечаю прямо: ты единственный мужчина, в которого я влюбилась с первого взгляда. Сам понимаешь, я не девочка и в моей жизни было много… м-м-м… скажем, разных встреч, но ты, повторяю, первый и единственный.

— Вообще-то в подобных обстоятельствах дамы говорят мужчинам, что он у них второй, — не очень удачно схохмил я, затем, великодушно поменяв гнев на милость, сказал: — Ладно, я тоже не ангел небесный, и не мне тебя осуждать.

— Ну что, голубки, — добродушно заулыбался Хорос, — выяснили отношения? В таком случае, продолжим наш разговор. Итак, каким-то образом лагорийским спецслужбам удалось установить некоторые обстоятельства, касательно судьбы похищенного из мира Вайрон артефакта. Властители Лмерк и Ротгер тут же поставили меня в известность и предложили всемерную помощь. От их поддержки я не отказался, мы встретились и обговорили некоторые моменты предстоящей Игры.

— Игры?! — я не удержался от удивленного восклицания.

— Ну да, Большой Игры, — непонимающим взглядом посмотрел на меня Верховный Хранитель. — А как иначе назвать поединок интеллектов столь продвинутых магов? — Ах да, я же запамятовал, с кем имею дело. Шесть с лишним миллиардов человеческих жизней на кон — так мелочишка для разгона. Проиграл, можно дальше ставить — во Вселенной неисчислимое количество обитаемых миров. — Только не лезь в бутылку, Федор, — Хорос правильно истолковал мое душевное состояние. — Дело ведь не в терминологии. По большому счету, вся Метавселенная — суть гигантское игровое поле на котором ежечасно, ежеминутно, ежесекундно гибнут пешки и более значимые фигуры, рушатся целые королевства. Но, несмотря на кажущуюся хаотичность подобных процессов, существует целый комплекс естественных факторов, ограничивающих могущество того или иного игрока.

— Ага, вот вы и решили использовать меня и Кваагша в качестве разменных пешек, — с упреком в голосе сказал я. — По-нашему это называется: крепко подставить.

— И в чем же ты узрел подставу? — с улыбкой спросил шеф.

— А во всем, — смело ответил я. Коль начал, так иди до конца — вот мой принцип. — С самого начала, так называемая, операция выглядела скорее фарсом, нежели «тщательно спланированной тремя величайшими магами» акцией перехвата. Да любой стажер на вашем месте сработал бы более профессионально…

— Погоди, Феденька, не ерепенься, — еще шире заулыбался Хорос. — Ты прав, на начальном этапе операции, ты и твой приятель играли роль отвлекающего фактора. Не стану посвящать тебя во все ее тонкости, но нам удалось дезинформировать противника, позиционировав тебя как главное действующее лицо. Основная же задача по перехвату интересующего нас предмета вменялась в обязанности группе лагорийских инквизиторов.

Темный Владыка, что называется, поначалу проглотил наживку. Тебя взяли под контроль, подсадив во время задушевной пьянки с «бывшим другом детства» квазиживой имплантант-маячок. Так что о нашей с тобой встрече сутки назад враг узнал практически сразу. Затем пошли многочисленные проверки на вшивость, то как: явление стригоя с предложением, «от которого невозможно отказаться»; небольшая дорожная авария, из которой, между прочим, тебе удалось выпутаться с честью; легкий толчок в спину на платформе метро и так далее, в том же духе. Тебя не пытались убить, а попросту запугивали и давали понять, чтобы ты начал играть по их правилам. Убивать тебя не входило в их планы, поскольку, в случае твоей гибели мне пришлось бы назначить другого исполнителя, а ты был у них «под колпаком» и ликвидировать тебя они могли в любой момент.

Откровенно говоря, я не надеялся, что вашей парочке так скоро удастся проскользнуть незамеченными на Лагор, но ты оказался весьма изобретателен. Вас не остановило даже то, что непосредственно перед операцией начальник службы собственной безопасности по моему личному приказу изъял из пользования все зарегистрированные и незарегистрированные демпферы-компенсаторы.

— Выходит, все это время мы с Квагшем были обыкновенной приманкой?! — возмутился я.

— До поры до времени, мой мальчик, — обезоруживающе развел руками Хорос. — Пока спецслужбы врага были заняты слежкой за вашей группой, нами готовился контрудар с целью нейтрализации похитителя артефакта. В мир, где он тогда находился, была послана оперативная группа, но, к великому нашему сожалению, Темный Владыка оказался намного хитрее, чем мы предполагали. Отряд рыцарей угодил в расставленную им ловушку и был уничтожен «дикими магами», нанятыми злодеем. Вот тогда-то враг и скумекал, что ваша парочка… пардон, к тому моменту уже троица изначально ничего из себя не представляла.

Однако нам не оставалось иного выхода, как включить вас в игру по полной программе, поскольку повторение силовой акции ничего хорошего не сулило. Бедняга Харвус! Он слишком старательно изображал перед вами свой испуг и обиду на меня и не учел вероятности настоящего нападения на свою магическую задницу. В результате уже через полчаса после покушения от него практически ничего не осталось — яд ранканской горгоны мгновенно проникает в каждую клетку организма и разрушает даже костную ткань. Ладно, сам виноват, главное, он успел передать вам необходимую информацию.

— Погодите, Экселенце, — я непочтительно прервал рассказ шефа, — но для чего Харвус вручил нам сомнительные ксивы и, вообще, вел себя как нашкодивший пацан в присутствие матерого мента.

— Это чтобы вы особенно по Лагору не разгуливали и поменьше проявляли инициативы, — с улыбкой ответил Хорос. — Впрочем, это мало помогло. У тебя, Лист, просто феноменальная способность впутываться в разного рода неприятности. Вот и на этот раз стоило тебе оказаться в людном месте и нате вам — полный комплект с драками, погонями и прочими радостями подобного свойства. Скажите спасибо, что для подстраховки я послал за вами Айран. — Экселенце взглянул мне в глаза и, осуждающе покачав головой, продолжил: — А впрочем, как знать, ты у нас юноша шустрый, вполне мог вывернуться тогда и без посторонней помощи.

Итак, после того, как вы получили всю необходимую информацию о личности продавца, вы автоматически стали ключевыми фигурами, иначе говоря, крайне опасными персонами. По этой причине эмиссары Темного Лорда попытались войти в контакт с кланом Крадущихся во Тьме с целью найма профессионального убийцы. Но, благодаря моей предусмотрительности, заказ на ваше физическое устранение не был принят. Тут я, конечно, немного не доглядел — не учел возможности прямого выхода нанимателей на одного из членов клана. Так или иначе, тебе, Федор, вновь удалось вывернуться. Искренне снимаю пред тобой шляпу — факт нейтрализации профессионального киллера столь высокого уровня, к тому же, стригоя, говорит о многом.

— Мне повезло, — пробормотал я, зардевшись от похвалы как мальчишка.

— Не узнаю тебя, Листопад, — Хорос недоуменно воззрился на меня своим проникновенным взглядом, — вроде бы скромностью никогда не отличался. Что это на сей раз с тобой случилось?

— Старею, мудрею, с вашего магического величества пример беру.

— Но-но, юноша, не зарывайся! — помахал перед моим носом указательным пальцем Верховный Хранитель. — Насколько мне помнится, кое-кто двадцать лет назад присягу регистратора давал…

— Давать-то давал, — совсем распоясался я, — вот только этот кое-кто тогда не мог представить, что отцы-командиры станут использовать его в качестве банальной подсадной утки.

— Ну, полноте, ничего ведь страшного не случилось, — весело оскалился Хорос. — А для вас с Айран так и вовсе благодать. Если бы не этот случай, вряд ли бы вы когда-нибудь встретились. Откровенно говоря, я был удивлен и шокирован вашим столь бурным романом — абсолютно разные типажи… Однако, прошу прощения, отвлекся малость. После того, как тебе, Феденька, удалось справиться со стригоем-киллером, Айран обнаружила вживленный в твое тело имплант и удалила его. С этого момента ваша группа ускользнула от наблюдения не только эмиссаров Темного Лорда, но также выпала из поля нашего зрения. Поначалу мы посчитали, что вас уничтожили, но следственные мероприятия, проведенные лагорийскими магами в саду дома Айран, опровергли данную версию. К сожалению, время нами было упущено, и враг обнаружил тебя раньше, чем оперативники-инквизиторы. Случайный арест на улице привел к тому, что ты оказался под опекой предателя Умберика…

— Извиняюсь, шеф, — подал со своего места голос я. — Разрешите задать вопрос?

— Хоть десять, молодой человек.

— В таком случае, почему операция проходила в режиме строжайшей секретности от коллег из «Линии»? Разве нам помешала бы помощь Альмансора, Чигура или еще кого-либо?

— М-да, ну и вопросы у тебя, — кисло скривился Хорос. — Видишь ли, мой мальчик, перед началом операции я консультировался с одним из Великих Оракулов. Тот, как водится, «нагнал туману» и обрисовал множество альтернативных вариантов развития будущего и назвал кучу лимитирующих факторов. Так вот, пожалуй, самым главным из них было то, чтобы операция проходила в тайне от большинства Хранителей не только нашего мира, но и лагорийцев. По условиям… гм… игры надеяться ты должен был исключительно на себя и тех, кого сам принял в свою команду. И не спрашивай, почему все должно было происходить именно так, а не иначе. На этот вопрос может ответить лишь Оракул. Будет время и возможность, сгоняй в мир Неопределенности и пообщайся с одним из них, может быть, он даст тебе более исчерпывающий ответ на твои вопросы.

Обана! А я-то рассчитывал, что вот сейчас Хорос с умным видом извлечет из воздуха дымящуюся трубку, напустит на себя вящей важности и с улыбкой скажет: «Элементарно, мой дорогой Ватсон!», после чего пустится в подробные и уж-ж-жасно интересные объяснения. Оказывается, не все подвластно в этом мире даже столь продвинутому чародею. Ладно, как говорится, когда-нибудь все тайное станет явным. Главное нам удалось выбраться живыми из этой заварухи. К тому же, моя Айран. Черт побери, ради обладания такой женщиной я бы прошел и не такие огни и воды.

Сообразив, что внятного объяснения некоторым, мягко говоря, странностям, мне получить не дано, задал Хоросу последний интересующий меня вопрос:

— Рыцарь Гай как-нибудь замешан в этом деле?

— Никоим образом, — ответил Экселенце. — Рыцарь-палач выполнял свои прямые обязанности. Кстати, ножичек его отдай-ка мне, верну ему, чтобы у парня неприятностей по службе не возникло. Так или иначе, он не имел права давать тебе оружие. Вообще-то в твоей отправке в Нижний мир я склонен усматривать некое проявление Высших Сил, иначе невозможно объяснить факт твоего чудесного возвращения оттуда. Об этом после поведаешь в своем отчете и при личной нашей встрече. Самое главное, тебе удалось добыть эффективное оружие против темного мага. Дело в том, что если бы вашей группе не удалось выдворить этого типа за пределы данного континуума, в схватку с ним пришлось бы вступить мне. В этом случае самой меньшей из бед, которая могла бы случиться, стало образование кратера площадью с Москву и глубиной в пару километров, с последующим заполнением его водой. Как вы понимаете, я не мог допустить подобного развития событий и до последнего момента ждал какого-нибудь чуда. Как видите, мои надежды — правильнее, все-таки, предчувствия — целиком и полностью оправдались. — Хорос замолчал, но, поколебавшись немного, добавил: — Тут еще такое дело: Пайи носил на себе страшное проклятие, видать крепко негодяй насолил кому-то. Вполне вероятно, именно по этой причине Высшие Силы посчитали нужным вмешаться. Вообще-то, я могу и ошибаться, и все дело не в каком-то проклятии, а в тебе, Лист, и в твоей феноменальной изворотливости. Пожалуй, тебе следует в самое ближайшее время пройти проверку на дефиниторе.

При этих словах Экселенце я густо покраснел. Его бы устами да меды пить. Сам-то я вовсе не считаю себя каким-то уж очень везучим субъектом. Единственной выгодой для меня во всем этом мероприятии (из-за чего я, собственно и не очень обижался на Хороса) была встреча с Айран. Ради этой женщины я, не задумываясь, вновь отправился бы на нижайший из всех Нижних планов бытия и сразился бы с ордами самых кровожадных демонов. А то, что мне повезло, вовсе не моя заслуга, скорее благоприятное стечение обстоятельств. Впрочем, об этом шефу говорить не стоит — зажмет обещанный отпуск. Кстати, премию он мне также пообещал. А вот об этом, пожалуй, стоит ему напомнить в самое ближайшее время. Хорос, конечно, мужик не жадный, но отчего-то, едва речь заходит о материальной компенсации перенесенных душевных и физических мук, начинает проявлять поразительную забывчивость, граничащую с черствостью.

Как бы в ответ на мои мысли, Экселенце посмотрел на меня и небрежно бросил:

— С отчетом можешь не торопиться, Феденька, отдохни недельку, покажи Айранушке столицу, на Селигер махните, нынче там благодать. Это тебе от благодарного человечества, так сказать.

Я сердечно поблагодарил шефа, но все-таки не удержался, спросил:

— Экселенце, а благодарное человечество не могло бы продлить мой отпуск еще на пару недель, а лучше месяцев? Смею напомнить, я не отгулял полагающийся по КЗОТУ отпуск аж за три года.

— Ага, ты на меня еще в профсоюз Хранителей пожалуйся, наглый вьюнош.

— И пожаловался бы, существуй таковой на самом деле, — ехидно ухмыльнулся я, чего уж там, хамить так по полной.

Но Хорос не отреагировал на подковырку, а вполне серьезно посмотрел мне в глаза. Ух! Ужасно не люблю, когда он вот так проникновенно на меня смотрит.

— Тут, Федя, жалуйся — не жалуйся, а наши обязанности никто с нас не снимет. А работы в ближайшее время у нас Хранителей будет, хоть отбавляй. Пора, наконец, заняться Темными Лордами, да и на Земле порядок навести — уж больно обнаглели их наймиты. Короче, отдыхать будем на пенсии. — После этого он обратился к стажеру: — Ну что Квагш Заан Ууддин Левар харан теге, знаменитый воитель истребитель глоргов, гроза хрунгов и прочей болотной нечисти, а теперь еще и призрачных стражей, прощайся с друзьями, если, конечно, не передумал.

— Что «не передумал»? — забеспокоился я и вопросительно посмотрел на Квагша.

На что мой друг наморщил лоб и слегка посерел лицом, что означало состояние сильного душевного волнения, затем обратился ко мне со словами:

— Понимаешь, Лист, сегодня завершился первый важный этап моей жизни. Я прошел от начала до конца путь воина. Наступила пора вернуться обратно в мой мир. Там меня ждет Учитель, который проведет меня тропой мага. Не обижайся, что я заранее не поставил тебя в известность, но я и сам не знал, что так получится. Лишь победив призрачного стража, я осознал свое новое предназначение.

Вот так всегда бывает, только успел привыкнуть к хорошему парню, а он куда-то срывается.

— Ну что же, — поднявшись с дивана, я протянул руку теперь уже бывшему стажеру, — удачи тебе Квагш! Не поминай лихом, коль чего не так. А прискучит в Большом Топком Болоте, милости просим в гости! Кофейку или чая — завсегда, пожалуйста, и в неограниченных количествах. Насчет ванны также не сомневайся — на всю ночь в полном твоем распоряжении. Короче, Квагш, знай, что в одном, может быть не самом уютном мире, о тебе помнят, тебя любят и в любое время рады твоему появлению.

— Спасибо, Федор! — На моей памяти кожа разумного лягуха еще никогда не становилась такой серой. Я даже немного перепугался — вдруг латинг от переизбытка эмоций вновь шлепнется в обморок. Как за спасительную соломину он ухватился здоровой рукой за мою и стиснул в крепком мужском рукопожатии. — Мы с тобой еще непременно увидимся, Федя. — Затем один из его глаз воззрился на скромно сидевшую на диване чародейку. — И тебе огромное спасибо, Айран! Непре…

Договорить он не успел, в дальнем от окна углу ярко полыхнуло, и откуда ни возьмись, в комнате появилось еще одно действующее лицо — с ног до головы закованный в металлическую броню и, судя по двум обнаженным мечам в лапах, основательно рассерженный вайрон. Я не великий знаток этой расы разумных ящеров, но мне показалось, что это именно тот самый парень, что устроил погром в гостинице «Приют одинокого странника».

— Где эта тварь, Пайи?! — громко заблажил вайрон, но, увидев вместо искомого ворла, компанию незнакомых существ, мгновенно стушевался и более спокойным голосом поинтересовался: — Прошу прощения, уважаемые, тут случайно не появлялся некий подлый ворл по имени Пайи?

На что Хорос приветливо заулыбался и, обращаясь к вайрону, сказал:

— Рад приветствовать тебя, благородный Эрдей! Не за этим ли ты сюда явился? — При этом маг указал рукой на покоившийся на журнальном столике металлический ларчик.

— Хорос? — Даже мне стало ясно, что означенный Эрдей был в полном замешательстве, поскольку один из мечей выпал из его руки и со звоном ударился о паркетный пол. — А ты что тут делаешь?

— Стареешь, Эрдей, хватка уже не та, — укоризненно покачал головой Экселенце. — В былые времена ты никогда не появлялся к шапочному разбору. — Хорос еще раз покачал головой. — Извини, старина, но Пайи больше нет, и убери, ради бога, свои клинки. Не ровен час хвост свой отрубишь или еще какое телесное повреждение себе нанесешь.

— А Темный? Куда делся покупатель? — не унимался Эрдей, но оружие (включая поднятый с пола клинок) убрал в ножны.

— Ага! Тебе даже личность покупателя известна, — осуждающе посмотрел на вайрона Экселенце. — Чего же ты, в таком случае, темнил и не шел с нами на контакт. Амбиции, уважаемый, при подобных обстоятельствах — штука недопустимая. Ладно, об этом после. А пока можешь выразить самую глубокую признательность вот этому юноше, — Хорос указал рукой на меня. — Если бы не он, Темный Владыка, боюсь, не ограничился бы разрушением только этого мира.

Благородный Эрдей перевел взгляд своих маленьких глаз и совсем по-человечески низко склонил голову.

— Благодарю тебя, человече, что не допустил беды и величайшего позора на головы Хранителей мира Вайрон! Отныне ты желанный гость в нашем мире. Позволь узнать твое имя?

— Федор Листопад, — промямлил я и тут же добавил: — Для друзей просто Федор или Лист.

Хранитель-вайрон снял со своей шеи кулон на цепочке и, подойдя ко мне, со всеми подобающими его массивной туше предосторожностями, водрузил регалию на мою шею. Цепочка была увесистой и очень длинной — кулон оказался аккурат напротив моего пупка. Последнее обстоятельство ничуть не смутило меня, поскольку цепь была изготовлена из чистейшей платины, а кулон представлял собой алмаз, размером с куриное яйцо, заключенный в изящную также платиновую оправу.

— Отныне, Федор, ты почетный Хранитель мира Вайрон, — торжественно провозгласил Эрдей.

Я не мог оторвать взгляда от преподнесенной вайроном регалии и, может быть, впервые за всю свою жизнь почувствовал себя воистину богатым человеком. Впрочем, моя эйфория длилась недолго. Перехватив внимательный взгляд Экселенце, направленный на драгоценную вещицу, тут же сообразил, что, хочется мне того или не хочется, подарок придется сдать, безвозмездно, иначе говоря, даром в хранилище артефактов. Вот же бревно тупое этот благородный звероящер, сунул бы потихоньку в руку, чтоб Хорос не углядел, вот тогда я был бы ему по-настоящему благодарен. Ладно, не были богаты, нечего раскатывать губу. Однако я нашел в себе силы изобразить бесконечную радость на лице и от всего сердца поблагодарил вайрона за честь мне оказанную.

— Теперь, кажется, все, — радостно потер ладошки Хорос и, одарив меня и Айран лучезарной улыбкой, сказал: — Засим, мы исчезаем. Вам, голубки, желаю хорошо провести отпуск!

После этих слов он эффектно взмахнул рукой. По комнате пронесся легкий ветерок и в следующее мгновение Квагш, Эрдей и Хорос буквально растворились в воздухе.

Тут прямо как по заказу дождь на улице резко прекратился, тучи рассеялись, яркое умытое солнце заглянуло в окошко, осветив скромно сидевшую на диванчике загадочно улыбающуюся чародейку.




Заключение




— Ты говорил, что эту планету уничтожат… — начала Мелла.

— Да, через два миллиона лет.

— Ты говоришь так, будто в самом деле в это веришь.

— Да, я верю. Мне кажется, я был там.

Дуглас Адамс




Подчиняясь неумолимым законам небесной механики, среди бескрайних космических просторов, движется маленькая песчинка, служащая надежным домом для шести миллиардов разумных существ. Не просто домом — целым миром, и называется этот мир Земля, а существа, его населяющие именуются людьми.

Каждый из этих шести миллиардов дышит, ест, пьет, кого-то любит, кого-то ненавидит, иначе говоря, живет обычной жизнью и, конечно же, надеется на лучшее.

Этот мир еще очень молод, поэтому его обитателям свойственны многочисленные заблуждения. Люди самолюбивы, эгоистичны, более того — эгоцентричны, считают себя венцом творения Матушки Природы или пребывают в наивном заблуждении, что Господь создал их по своему образу и подобию. Осуждать их за это, все равно, что корить ребенка за его детские фантазии и страхи — с возрастом пройдет.

Человечество Земли, можно сравнить с малолетними сорванцами, копающимися в песочнице, кои, воспользовавшись отсутствием нянек, то и дело устраивает разборки, что называется, на пустом месте. Они постоянно чего-то делят, при этом беспощадно мутузят друг друга. Доходит до кровавых соплей и синяков.

Увлеченные своими делами они не замечают как, образно выражаясь, вокруг их песочницы шныряют стаи злых голодных собак, банды растлителей и маньяков-убийц. Время от времени какой-нибудь из этих тварей удается проникнуть в «песочницу» и втереться в доверие к «малым деткам». Кажется, ничто не может спасти беззащитных созданий от неминуемой гибели. Ан нет, тут же откуда ни возьмись, появляется бдительная «нянька» и предпринимает все необходимые меры для того, чтобы отвести беду от несмышленых подопечных.

Этими «няньками» являемся мы — Хранители. Денно и нощно — как бы высокопарно это ни звучало — мы охраняем мирный труд и покой граждан, не требуя за это каких-то особых благ и привилегий. Нас не много и каждый взвалил на свои плечи эту нелегкую ношу без какого-либо принуждения.

И если кто-то чувствует в себе нечто особенное, несвойственное обычным людям, добро пожаловать в наши ряды. Не волнуйтесь, что вас не заметят, мы непременно узнаем о вашем существовании и придем к вам. Ждите…




Ненайденные ссылки




Обитатели Лазурного мира — разумные осьминоги, покинувшие в незапамятные времена водную среду.


notes




Note1


Киноиды — раса разумных собак из мира Харраш




Note2


Маришка Вереш (венг. Mariska Veres; 1 октября 1947 — 2 декабря 2006) — голландская певица, солистка популярной в семидесятых годах прошлого столетия группы Shocking Blue