PR для братвы Александр Сергеевский Алек Капонов Лохотрон для братвы #2 Нехорошие люди напали на правильных пацанов. Эпизоды этой жуткой истории, подтверждающей славу нашего городка как криминальной столицы России, уже освещались в печати и на телевидении. Но черпавшие информацию в правоохранительных органах журналисты не смогли отобразить реальную картину произошедшего, а уголовные дела остались нераскрытыми, попав в разряд так называемых «глухарей». Полную версию и подноготную кровавой бандитской войны автору рассказал участник событий известный авторитет Алек Капонов, о чем и изложено в данном романе, являющимся продолжением книги «Лохотрон для братвы». Александр Сергеевский, Алек Капонов PR для братвы Краткое содержание «Лохотрона Для Братвы» Молодой аферист Юрий Чернявенький попадает в следственный изолятор. В той же камере по подозрению в особо тяжких преступлениях ждет своей участи лидер преступной группировки Георгий Кротов, судьба которого зависит от решения судьи, честнейшего Василия Ивановича Репкина. Чернявенький предлагает авторитетному сокамернику помощь в освобождении, используя свои родственные связи с судьей. Оставшиеся на свободе бойцы одной из кротовских бригад, возглавляемой Вадимом, с помощью денег и двух адвокатесс — Тани и Гали — добиваются для мелкого афериста условного срока. Тот, в свою очередь, используя жену и тещу, склоняет неподкупного Репкина к получению взятки, и судья принимает решение: выпустить Кротова, изменив ему меру пресечения. Но из выделенных бандитским обща-ком ста тысяч долларов до служителя Фемиды доходят только сорок. Остальные прилипли к рукам жуликоватых юристок и самого Чернявенького. Оказавшийся на свободе Кротов привлекает мелкого афериста к совершению мошенничества с недвижимостью на полмиллиона долларов, рассчитывая уничтожить Юрия после совершения преступления. О планах авторитетного бандита и о передаче взятки судье узнают Макарыч и Равиль, активные члены другой организованной преступной группы, руководимой Алексеем Ящером. В результате затеянной Макарычем серии интриг Чернявенький, юристки Таня-Галя и даже судья Репкин попадают в зависимость к ящеровским отморозкам, которые силой, хитростью и шантажом высасывают из них деньги, а также принуждают судью к получению следующих взяток. В раскрученный лохотрон вклиниваются интересы и чеченской диаспоры, лидер которой Руслан пытается вернуть утраченные от действий Чернявенького средства. Между бандитами разгорается конфликт. Попавший в финансовую кабалу сразу к трем груштировкам, молодой аферист на свой страх и риск совершает несколько краж, в том числе сейфа из квартиры Репкина, и пытается осуществить крупное мошенничество. Но его замыслы раскрывают сотрудники УБЭП — майоры Иванько и Татарчук. Откупившись взяткой в размере трех тысяч долларов, Чернявенький уклоняется от ответственности, становится стукачом и сдает операм всех своих кредиторов. За решетку попадают бригадир кротовских Вадим, киллер и квартирный грабитель ящеровских Равиль и трое чеченцев во главе с Русланом. Кротову удается уехать за границу, а Макарыч, настоящее имя которого Андрей Дмитриевич Костров, будучи зарегистрированным кандидатом в депутаты, ареста избегает. За недостаточностью улик уголовное дело разваливается, преступники выходят на свободу, Юрий Чернявенький скрывается от разъяренных отморозков и своего тестя, судьи Репкина, на даче майора УБЭП Иванько. Запущенный лохотрон продолжает вращение, втягивая в свой губительный водоворот новые жертвы. Гермес — сын Зевса и Майи, дочери Атланта. Гермес — один из древнейших богов Греции. Покровитель стад. Покровитель торговли, а значит, ловкости, обмана и даже воровства. Легенды Древней Греции Из криминальных сообщений: Десятого апреля около полуночи у входа в офис охранного предприятия «Гермес» выстрелами в упор были убиты двое сотрудников фирмы, осуществлявших инкассацию. Преступниками похищена крупная сумма денег в рублях и валюте. В помещении фирмы обнаружен труп охранника с двумя ножевыми ранениями в области сердца. Орудия преступления не найдены. Следствие ведет городская прокуратура. 1 По человеческому телу, находящемуся в позе ну совсем кающегося грешника, пробежал судорожный импульс, ночную тишину разорвал болезненный стон. Одетый в дорогой костюм гражданин стоял на бесчувственных коленях, согнувшись в глубочайшем поклоне, и темечком упирался в основание обклеенной серыми обоями стены. От шеи к полу змеился трехсотдолларовый малиновый галстук, на который с нижней губы медленно стекала тягучая слюна. В полутора метрах над головой грешника вместо распятия висел на гвоздике домашний градусник, красной жидкостью указывающий вполне комфортную температуру. Очередной стон явно указывал, что «богомол» начинает приходить в. себя. Затаив дыхание, он попробовал открыть глаза, но сама мысль о предстоящем движении век вызвала сильнейший приступ боли в затылочной части. Едва в башке приутихло, огромным усилием воли беспомощное неподвижное существо попыталось вызвать в себе искорку воспоминаний, стараясь ползущими по мозгам слабыми импульсами не задевать болезненной подкорки. Сначала кающийся осознал, что он мужчина, сделав очередной вздох, вспомнил, что зовут его Андреем Дмитриевичем и что фамилия его — Костров, что ему 46 лет и на данный момент он является независимым кандидатом в депутаты в Городское Законодательное Собрание по 13 избирательному округу. Никакого физического облегчения эта информация не принесла, зато мысли его поползли, если можно так выразиться, более конструктивно. Интуитивно до него дошло, что скорее всего он находится дома, судя по отсутствию коврового покрытия — в коридоре, и по звуку автоматически включившегося холодильника — у дверей в кухню, где на нижней полке подвесного шкафчика должна была находиться спасительная аптечка. Страдалец стал подсчитывать минимальное количество движений, которые необходимо было совершить, чтобы добраться до нужного места, но с ужасом вспомнил, что последнюю таблетку анальгина проглотил накануне, примерно в три часа дня, когда проснулся после ночной пьянки по поводу удачного выступления в дебатах с основным конкурентом на депутатское кресло, показанных по местному телевидению в прямом эфире. Мученик, не меняя позы, попытался сосредоточиться на том, чем еще он мог бы сам себе помочь в таком беспомощном положении, но по горящим мозгам бродили только обрывочные воспоминания о прошедшем после употребления обезболивающего средства вечере. Тогда, в конце рабочего дня, он со своей свитой подкатил на микроавтобусе к воротам акционерного общества «Завод резиновых изделий» с целью проведения очередной встречи с избирателями. Пройдя через проходную, он с удовлетворением заметил наклеенные на видных местах агитационные листки с изображением своей физиономии и крупной надписью: «Костров — наш кандидат!». Ниже мелкими буквами данные автобиографии, придуманные пиарщиками этапы жизненного пути, политические пристрастия и щедрые предвыборные обещания в случае избрания. Все как положено. Президент акционерного общества встретил делегацию у дверей заводоуправления рядом с бюстом бородача без плеч на высоком постаменте с надписью латинскими буквами: www.K.Marks.ru. Серединка латунью, по краям — угольком. Костров был знаком с гендиректором еще со времен дикой приватизации, когда руководитель резинового производства пользовался услугами адвокатов подконтрольной будущему кандидату юрконсультации. Рукопожатия и последующие объятия были весьма бурными, что обещало неминуемый банкет после запланированного мероприятия. Пока на сцене актового зала устанавливали столы для президиума и трибуну, а также аппаратуру восходящей поп-группы «Нога в шкафу» Андрею Дмитриевичу приспичило по малому. Зайдя в соответствующее заведение под буквой «М», он с брезгливостью посмотрел на до краев заполненный желтоватой жидкостью писсуар, сливные дырочки которого прикрывала агитационная листовка бывшего начальника следственного отдела ГУВД Прохоренко — нынешнего конкурента нашего героя в борьбе за депутатское кресло. Черты лица данного кандидата согласно законам физики приняли очертания дна, заполненного мочой сосуда. Под оттиском фотографии набранная крупным шрифтом надпись призывала: «Голосуйте за принципиального борца с коррупцией полковника Прохоренко!» Ситуация развеселила Кострова. Открыв дверцу первой из трех кабинок и оправившись, он обратил внимание на прикрепленный к стенке ящичек, в котором аккуратно нарезанной на четыре части находилась тонкая стопочка агиток еще одного кандидата. Зацепив кончиками пальцев одну четверть листка, Андрей увидел оттиск правой половины физиономии конкурента, под которой прочел: «…суйте за доктора Чижова!» Под левой половинкой ненавистной рожи было отпечатано: «СПС призывает — голо…» Корзиночка за унитазом красноречиво указывала, что кто-то уже попользовался данной типографской продукцией по большому. Такое обстоятельство уже откровенно позабавило Кострова, и, ведомый любопытством, он заглянул в следующее отделение. В ящичке для бумаги оказались аккуратно нарезанные агитки нашего персонажа. Ножницы туалетного работника прошлись по левому глазу, щеке и оставили следующее содержание от скромного лозунга: «Костров — на…» Под правым ухом значилось: «…ш кандидат» с восклицательным знаком. Огорченный «…ш кандидат!» выгреб из ящичка остатки оплаченной собственным избирательным фондом рекламной продукции, тем самым оставив будущего посетителя данного очка без соответствующего комфорта. В третьей кабинке, граничащей с разделенным перегородкой окном, ящичка для туалетной бумаги не оказалось. На части подоконника по правую руку от потенциального клиента, находящегося в позе орла, лежала мелко нарезанная «Вечерка», «…се на вы…» гласила изуродованная ножницами передовица, что могло означать: «Все на выборы!» 2 Научно доказано или не доказано, а просто байка такая ходит, что пол ребенка зависит от активности интимной жизни родителей на период зачатия плода. Мальчики, говорят, появляются на свет в наиболее озабоченных семьях, девочки, наоборот, там, где папа и мама не уделяют почтительного внимания вопросам секса. В старые времена, как известно, в нашей стране секса не присутствовало вообще, однако, видимо, это явление зачастую все-таки имелось, правда, носило сугубо подпольный характер, иначе откуда бы наряду с девочками в почти одинаковых пропорциях на свет рождались и пацаны. Стоит оговориться, не во всех городах и поселках нашей славной отчизны эти подпольные явления были развиты. Известны населенные пункты, типа Иваново, где население было в основе своей законопослушно и вело нормальный, размеренный образ ночной жизни и где женский контингент преобладал. Впрочем, кто-то из философов скажет, что во всем виноват демографический фактор и специфика производственных мощностей на данных территориях. Но пусть эти утверждения останутся на совести этих демагогов. Факт есть факт: девчат на этих землях много больше, и от этого никуда не увернуться, а стало быть, там народ в своих интимно-половых отношениях не прелюбодействует и ведет нормально отмеренный образ существования, при этом выращивая капусту и высиживая яйца аистов. Вот в этих рассуждениях мы и запустим сконструированную неугомонными фантастами машину времени и перенесемся на несколько десятков лет назад, когда, по утверждениям злопыхателей, в нашем государстве секса не было и жизнь была невыносимо тоскливая. Однако в это время, видимо, ввиду отсутствия данного явления, уже совершил свой героический старт отважный русский парень Юрочка Гагарин, на Новой Земле прогремел первый супертермоядерный взрыв, все общество, руководимое партией и согласно итогам съезда, разворачивалось в сторону Пика Коммунизма. Население с надеждами на безоблачное счастливое будущее активно размножалось и начало свой исторический переезд из коммуналок в отдельные апартаменты. А развернулось это великое переселение, как вы помните, с отбытия усатого вождя из коммунальной могилы своего друга и соратника вождя лысого, что тоже можно назвать переломным моментом. И вот все, уже без всяческих страхов и упреков, радостно выперли на улицы, счастливые смеялись и обнимались, размахивая красными полотнищами, и поздравляли встречающихся товарищей с красными погонами из горячо любимой народной, еще не коррумпированной милиции с очередным праздником какого-нибудь исторического завоевания. Милицейские работники так же радостно указывали заблудившимся товарищам нужную улицу, в чем их служба в те годы в основном и заключалась. И только иногда выхватывали свое грозное и единственное оружие — свисток, с помощью которого разруливали автомобильные заторы или останавливали чересчур развеселившихся граждан. Получившие замечания тут же становились смирными и, незло поминая каких-то легавых, возвращались к законопослушному образу поведения. «Кукурузник» все парил, а грозный дядя еще не шевелил в испуге от неуемной жажды власти своими лохматыми бровями. Тогда и произошло в нашем городке в одной из коммуналок, преобразованной в таковую из мужского монастыря с огромной церковью впритык, одно демографическое событие. В нормальной семье художника-еврея и простой советской манекенщицы русской национальности в результате непорочных действий (секса, как помните, еще нет) на свет появилась девочка, и получила она благодаря уникальным, цвета морской волны, очаровательным глазкам романтическое имя Марина. Творческий папа вскоре после рождения дочки навсегда покинул бывшую монастырскую келью и отбыл в неизвестном направлении по непонятно каким причинам, тем самым показав свою малогражданскую и мелкобуржуазную сущность. Но речь не о нем, хотя, как показывает история, именно благодаря таким непостоянным прощелыгам на свете и происходят мировые катаклизмы. Но до катаклизмов еще далеко, а рожденной девчушке еще предстоит сыграть свою роль в нашем повествовании. В те годы квартирный вопрос еще не портил наших сограждан, так как все были равны в своем стремлении от худшего к лучшему, видя, как быстро повышалось благосостояние народа и возводились корпуса жилых строений. Опять-таки ежемесячно выплачивалась зарплата, что само по себе не располагало к лишней нервотрепке и склокам. Так что Мариночка росла и превращалась в удивительную девушку в обстановке всеобщей коммунальной любви в кругу своих соседей. Спустя десятилетие в той же квартире, но в другой келье, опять же непонятно от какой подпольной страсти в семье работника Николая Николаева появился на свет мальчик Леша. Веселый такой и здоровенький. Естественно, его тут же окружили заботами и общекоммунальными ласками, так как все тогда жили в одной огромной, занимающей шестую часть суши, выходящей в три океана коммуналке. И вот они, наши детки, там и росли. Безмятежно и счастливо. 3 Доллары! Они везде. Они мирно шелестят своими пластинками вместо брелока на ключе в замке зажигания у таксиста. Они глянцево зеленеют в витринах почти всех ларьков, украшают календарики и распахнутые портмоне в сувенирной лавке. И даже огромная стодолларовая купюра махрового полотенца стягом полощется на балконе какой-то чистоплотной хозяйки. Добрый Франклин под дуновением ветерка подмигивает обоими глазками и улыбается в почтительном приветствии. И кажется, что наступила весна… Но эти доллары — не настоящие, а настоящие, они здесь, в трусах, солидной пачухой оттопыриваются в районе паха. Юрик трогает себя ниже живота, настроение у него прекрасное, хочется петь и делать глупости. «Еще бы, за какие-то полчаса обмануть кротовских бандитов, случайно кинуть судью Репкина на десять косарей, поставить на место сучек-адвокатесс и поиметь в общей сложности двадцать шесть тысяч семьсот долларов — кому еще такое удастся!» — думает Чернявенький, и ему не терпится пощупать упругую упаковку. Оглядывается: никого нет. И, поджав живот, Юрик сует ладошку под тугую резинку. Вот она, нагретая телом плотная толстая пачуха. Как приятно тискать ее и поглаживать пальцами, ощущая все ее шероховатости. И самое главное, что и ей приятны эти прикосновения, она сворачивается в колбаску, дергается и рвется наружу. «Сейчас, милая, потерпи еще двадцать секунд, осталось только завернуть за угол и забежать на третий этаж…» — Ты где был, урод? — неожиданно из-за угла появляется Равиль и замахивается упаковкой баночного пива. Вслед за татарином выскакивает Макарыч, передергивает затвор «пээмки» и готовится к прыжку. Неудачно выдернутая рука рвет резинку, и из трусов начинают вываливаться купюры, превращаясь в неприятную липкую жидкость, пачуха быстро худеет и становится мягкой и тощей, как лопнувший воздушный шарик. — А-а-а! — орет еще несколько секунд назад счастливый обладатель баксов и, уворачиваясь от запущенной в голову пивной упаковки, в холодном поту… падает со скрипучей панцирной кровати. Сон моментально улетучивается. Луна через маленькое окно льется в комнату, легкий сквознячок шелестит листками календаря с изображением дядюшки Сэма на зеленом долларе. Юрику становится холодно, он забирается на кровать и укутывается одеялом. Его все равно трясет, рука машинально лезет в трусы, но там влажно и липко. Вспоминается анекдот от армянского радио: «Чем отличается менструация от демонстрации?.. — Тем же, чем поллюция от революции!..» — Ты что так дрожишь? — участливо спрашивает дядюшка Сэм. — Да вот, что-то знобит, — смиренно отвечает удивленный Чернявенький. — Это петушиный озноб, — объясняет дядюшка, медленно превращаясь в татарина. — Ты типа еще не подмылся? Иди, приготовься к посвящению в пидоры, ты как бы для этого уже созрел. Крыса! — За что, Равильчик? — скатываясь с кровати и грохаясь на колени, с трясущейся челюстью и со слезами на глазах произносит Юрик… Но дядюшка Сэм беспристрастно молчит и только слегка колышется под звездно-полосатым флагом. Теперь уже точно не до сна. Одев старый с прожженным рукавом ватник, Юрочка выходит на крыльцо. Прошло уже более полугода после того, как он сдал всех бандитов убэповским майорам, но кошмары с регулярным постоянством возвращаются каждую ночь. И всегда они начинаются с чего-нибудь приятного, а чаще всего — с зеленых купюр. Иногда является женушка Наташка, прижимается в страстном порыве, шепчет ласковые слова и неожиданно обращается в папочку — судью Репкина, который, нежно поцеловав, тут же начинает требовать свой украденный сейф. Чаще снятся чеченцы. Они сажают Чернявчика в ванну и с кавказским акцентом гогочут, а Руслан с гордой улыбкой включает горячую воду. — Где «девятки»? Где «девятки»? — истошно кричит Вадик, заводит мотор своего «мерседеса» и начинает наезжать, а Таня-Галя, злорадно улыбаясь, подталкивают под черный бампер. Бывает, появляются майоры, тыкают в морду своими ксивами и ведут в тюрьму, а Крот в камере уже радостно потирает ладони и кричит: — Твое место у параши, овца! — Только не туда! — упирается Юрик. — Три тонны баксов, — спокойно сообщают свои расценки мусора и жадно рвут зубами московский полукопченый сервелат… Очень редко, но с гнетущей периодичностью, в кошмарах неожиданно являются все «бантики». Юрочка старается собрать по полу разбросанные купюры, засовывает их быстро за спину опять же в трусы, а они тут же превращаются в пахучий понос. Равиль морщится и отступает, а Юрик, в ужасе просыпаясь, бежит на двор и полощет нижнее белье в стоящей под водосточной трубой бочке… А следователь, Любовь Павловна, все вопросы неудобные задает: — Откуда у вас, гражданин потерпевший, такие суммы страшные появились? — Из «ПиАстробанка», — смущенно врет Чернявенький. 4 Костров со статьей «Все на выборы» уже ознакомился, он сам ее три дня назад заказал одному модному, можно сказать, популярному журналюге. Беседовали за столиком в «Континенте», директор ресторана их познакомил. — Пятьсот зуе… — томно произнес писклявым голосом яркий, в смысле окраски, представитель пишущей братии и кокетливо повел голубоватыми глазками. Андрей не сразу понял, что такое «зуе» и вопросительно взглянул на двуполого собеседника. — А чем я хуже валютных путан? — кривляясь, произнесло существо. — Они за час сто зеленых имеют, а мне всю ночь трудиться. На мгновение представив, как Оно может по ночам трудиться, кандидат тут же чуть не блеванул и уже хотел было послать Это на три буквы, но растерялся, не зная, как произнести: «Пошел на…», «Пошла…» или «Пошло…». Подавив раздражение, Костров, которого уже достаточно пополоскали в печати как активного представителя известной в городе ОПГ (организованной преступной группировки), брезгливо швырнул на стол пять соток. Писака театральным жестом наманикюре иными пальцами ухватил зеленые уе и сунул их за ворот то ли блузки, то ли рубашки, туда, где обычно у дам находится бюстгальтер, тяжело вздохнул и произнес: — Мне потребуется ваша помощь, дорогой, — и красноречиво взглянул на потенциального депутата. — Надеюсь не ночью? — грубо ответил заказчик необходимой статьи. Существо бесцеремонно взяло бокал Кострова и манерно поднесло к своим пухлым подкрашенным губам, слегка прикоснулось и так же медленно поставило на место. Затем опять сверкнуло глазками. — Не обязательно… всего один вопрос. В определенных кругах, — напевно загнусавил журналюга, — вас называют Макарычем. Откуда такое, если так можно выразиться, прозвище? — Мне нравится Шукшин, мои знакомые это знают, — ответил Андрей и, чтобы побыстрей избавиться от представителя второй древнейшей профессии, не дай Господь, чтобы кто из братков не увидел, коротко произнес: — Свободен! Иди, и чтобы все было нормально… — Не волнуйся, парниша, — скрипнуло неправильно ориентированное чудовище, послало смачный воздушный поцелуй и, виляя тощими, обтянутыми джинсами бедрами, отправилось восвояси. Макарыч поманил официанта, распорядился срочно поменять посуду, подумал и добавил: — И скатерть… А эту сожги, что ли? Сам же ногой резко отодвинул от себя кресло, в котором еще секунду назад кривлялось талантливое мерзкое создание… 5 Старший оперуполномоченный УБЭП майор Иванько появлялся на даче не чаще одного раза в неделю. Посмотреть, все ли в порядке, и навестить своего подопечного Юру Чернявенького, неудачного секретного сотрудника, стукача то есть, который и прятался на мусорской фазенде от разъяренных отморозков как бы по программе защиты свидетелей, а заодно выполнял роль сторожа, защищая иваньковское имущество от набегов бомжей. Собственно, судьба сексота Юрика опера не волновала, используя ситуацию, майор поимел почти дарового работника за все. На дачу он заезжал для разрядки и отдыха от семейной жизни, привозил на своем «Runner» халявное питье и закусь, снятые с подконтрольных объектов, и какую-нибудь телку из торговок, готовую замазать свои коммерческие прегрешения перед государством любой ценой. Такие виды подношений «благородный» убэповский работник тоже с удовольствием принимал, естественно, закрывая глаза на казенные недоимки с широко раздвигающих белые ляжки барыжниц. Те, в свою очередь, очевидно, оставались не в накладе, так как существенно экономили наличные. Своего благодетеля бывший мошенник втайне ненавидел, потому как был по уши, вроде Золушки, загружен опером грязной хозяйственной работой, к тому же каждый раз ему приходилось унижаться, клянча пару соток рублей на пропитание. Иванько долго копался в портмоне, наконец вытаскивал оттуда сотню-полторы, при этом грязно ругался, обзывал бездельником и лоботрясом, нагружал работой и гордо удалялся, унося свои безразмерные телеса. Юрочка возвращался в дом, в тишине и одиночестве допивал недопитое, закусывая объедками своего хозяина и очередной улизнувшей от ответственности спекулянтки. На этот раз Иванько прибыл вместе со своим дольщиком и сослуживцем Татар-чуком. Майоры с трудом выперли свои туловища из джипаря и благородно подставили свои ладошки выползающим оттуда толстощеким, видимо, чем-то проштрафившимся торговкам, решившим любым способом зализать свою вину перед государством и его представителями в лице брюхатых правоохранителей. — Сторож! Сторож! — заорал хозяин участка. — Где ты шляешься, мать твою! Занеси в дом пакеты, натаскай воды и затопи баню. Выполняй, мать твою! Бутылки не побей, раздолбай! Бывший воришка-аферист, оценив степень трезвости прибывших благодетелей, безотлагательно засуетился, зная, что пьяных старших оперов лучше не сердить, так как легко можно нарваться на подзатыльники. Такими видами поощрений загулявшие майоры мало чем отличались от бандитствующего Равняя. Пока Чернявенький в поте лица трудился, разгуляево в доме достигло своего апогея. Наконец голые служители со своими предприимчивыми подружками вывалились с крыльца и, распевая в ритме марша: «Наша служба и опасна, и трудна…», безо всякого стеснения зашагали по ведущей в баню тропинке. Не теряя ни секунды, отчаявшийся от своего бесславного положения Юрик влетел в комнаты, вытряс из карманов своих начальником портмоне и выдернул оттуда хрустящие купюры. Затем быстро собрал в целлофановый пакет свои шмотки и галопом рванул к станции. Электричка не заставила себя долго ждать, новоявленный бродяга, с трудом переводя дыхание, опустился на лавку и прикрыл ладонями слегка пополневшую область паха… Через пару остановок в вагон вошла Любовь Павловна, увидела Чернявенького и снова задала неудобный вопрос: — Откуда у вас, потерпевший, такие страшные суммы? — Из «ПиАстробанка», — снова соврал прохиндей и добавил: — Правда-правда, у майоров спросите… — Ты че гонишь? — перебила следовательница и стала превращаться в татарина. — Ты думаешь, типа кайфово хавать это дерьмо? Колись, гребень, где бабки скрысил?.. 6 Чинопочитание. В России непомерно развито чинопочитание — что-то такое изрек классик и при этом как в лужу посмотрел. Олег Отрогов намотал изречение классика на несуществующий ус с самого детства. С того малоосмысленного времени он приучил свое тело к несложной, но неожиданной по своей эффективности работе слегка наклоняться в почтении при общении с вышестоящими персонами. Это помогло ему продвинуться от рядового до сержанта в армии, а затем при поступлении в вуз на юридическое отделение. И вот на этом самом отделении, в совершенстве изучив позу кланяющегося китайского болванчика, кроме получения знаний и коленопреклонения перед пре-. подавателями, занялся наш персонаж и общественно-политической работой. На третьем курсе он уже руководил комсомольской организацией факультета, а к окончанию курса был рекомендован благодарными за лизоблюдство руководителями на преподавательскую деятельность, хотя никакими научными заслугами, креме эффектного коленопреклонения, не отличался. Стоит заметить, что нашему персонажу особенно повезло, потому как декан этого самого факультета на заре перестройки сделал умопомрачительную карьеру, вознесшись на волне демократизации сначала в депутаты Верховного Совета, а затем, демонстративно разорвав свой партийный билет, был выбран наивными современниками на пост градоначальника. Услужливый преподаватель юриспруденции не был забыт своим вознесшимся боссом, и был назначен на пост зама в отделе юстиции городского правительства. Властители любят расставлять на нужные места своих людей. Все бы ничего, тысячи наших сограждан, руководствуясь изречением классика, делают подобные передвижения по служебным лестницам, но у нашего героя Олега Юрьевича Строгова, была и вторая, тайная, жизнь, на которой стоило бы заострить наше бесценное внимание. Кроме делания карьеры Олежек еще и беззаветно, до умопомрачения, любил делать деньги и разнообразные гадости. Будучи преподавателем, огромное количество зачетов и экзаменов он принимал под допингом в виде наличности, но это у нерадивых студентов мужского пола. Что же касается студенток, то переходные баллы он старался проставлять в интимной обстановке, для чего и прикупил обширную квартиру в центре города у одного разочаровавшегося в своем отечестве еврея, свалившего в Израиль в тот неблагоприятный момент перестроечного периода, когда жилье стоило копейки. Еврея нам не жалко, жалко, что его апартаменты не достались действительно каким-нибудь на чем-нибудь заслуженным гражданам. Первокурсницы Таня-Галя, не обремененные изучением кодекса строителя коммунизма, предпочитали сдавать зачеты-экзамены на приватной квартире тогда еще молодого преподавателя юриспруденции. Мало того, они с удовольствием откликнулись на недостойные предложения своего учителя подмахивать и другим вышестоящим в то время еще товарищам. Видимо, изречение классика и им вперлось в душу и куда-то еще. В совершенстве изучив позу «Чего изволите», а также еще десятка два поз, кажется, из индийского учения Камасутры, предприимчивые девочки впрямую и косвенно помогали своему наставнику проталкиваться по службе, тем самым и себе стругая карьеру. Закончив учебу и поступив в адвокатуру, используя связи Строгова, тогда уже влиятельного чиновника в отделе юстиции, они стали известными и даже модными особами в юридических кругах. Они просто чудеса с различными уголовными делами творили. Вплоть до исчезновения. Как в цирке. При этом изречение классика и индийские методики не забывали, тем самым умножая свое благосостояние и общественное значение. Бывшая еврейская квартира покрылась евроремонтом, мягкой мебелью и шторами пастельных раскрасок и отгородилась от остальной Родины бронированными дверьми. Все бы ничего, мало ли какие чинуши имеют невинные шалости на стороне, но у нашего героя присутствовала и третья тайная страсть. Жутко подумать — в глубине души он был садистом. Вот это уже действительно неприятность для ничего не подозревающих окружающих. Еще в детстве Олежек любил наблюдать за разбитыми в кровь носами сверстников, а в армии, будучи в положении старослужащего вместе с сослуживцем Ваней Черепковым они избивали пришедший добросовестно служить молодой контингент до полусмерти, что почему-то им всегда сходило с рук. Там же от души они отрывались на зеках, так как несли свое «славное боевое дежурство» в конвойном спецбатальоне ВВ (внутренних войск). Будучи уже солидным дядей с портфелем, он изредка получал удовольствие от питания ногами по беспомощным телам спивающихся соотечественников, неблагоразумно заснувших на пути следования нашего персонажа. С Иваном Черепковым судьба столкнула нашего героя в одном из ресторанов в тот момент, когда Олежке показалось, что он засиделся в кресле зама, и его неудержимо тянуло выше. Из дружеского общения за чаркой водки выяснилось, что бывший сослуживец тоже сделал своеобразную карьеру: по восходящей от первой ходки по хулиганке до третьей за разбой с тяжкими телесными повреждениями с общим сроком в четырнадцать лет, постепенно превращаясь из невинного Черепка в известного в определенных кругах Ваню Черепа. — Олежек, — шипел беззубым ртом Череп, — если чего надо — свистни. Кому угодно ноги укорочу. Трубой в башку и концы в воду… Усек? Ваня внимательно изучал клиента. Старое знакомство с фраером из горотдела юстиции сулило явные перспективы. * * * В тот раз участие фиксатого отморозка не потребовалось. Когда всенародно избранный шеф Олега Юрьевича на очередных выборах потерпел сокрушительное фиаско, а также залетел под следствие, то ученик с таким же остервенением, как ранее подлизывал, стал рвать на части низвергнутое тело, тем самым не только остался на плаву, но и продвинулся из замов в руководящее кресло, не забывая при этом все так же стелиться перед новым градоначальником. Многократно возросшие подати позволили забуревшему на новом посту Строгову содержать не только элитный юридический бордель, но и группу конченых гопников, руководимых засиженным рецидивистом Ваней Черепом. Вновь созданный криминально-процессуально-коррумпированный трест неукротимо начал разворачивать свою кроваво-денежную деятельность, быстро разобрался с врагами и завистниками своего спонсора и даже стал принимать заказы со стороны. Жертвами объединения стали не только строптивые коммерсанты и неосторожные в своих статьях журналисты, но даже неудачно зашедшие в юротдел на предмет выявления нарушений сотрудники городской Счетной палаты. Банда ширилась, обзаводилась автотехникой, средствами связи и оружием, при этом надежно прикрывалась от правоохранительных и судебных инстанций своим властным шефом и его вороватыми адвокатшами. По городу потекли слухи о так называемой строговской группировке, голодной и беспощадной. 7 Ну вот, эта голодная бандитствующая группа неожиданно объявилась, на несчастье народонаселения, как бы насаждаемая сверху, что не совсем характерно на данном историческом этапе. Гораздо чаще все происходило иначе, то есть шло как раз таки наоборот, снизу, подчиняясь придуманным на горе гражданам каким-то философом материалистическим законам. Впрочем, обывателю, очевидно, по большому счету плевать, откуда на его шею село это страшное явление. Он, обыватель, диалектический материализм не изучал, а просто просит, чтоб лишних денег у него не отнимали, потому как очень поднакопить хочется. Но на всякий случай мы все же рассмотрим, отчего это самое изначально на нашу шею взгромоздилось, на примере одной известной ОПГ. Как ни странно, произошло это от любви, ну и, конечно, от страстей, с ней связанных. Ну и от воли случая, а также в связи с начинающимися политическими и экономическими катаклизмами, вихрем закружившими огромную страну и весь социалистический лагерь. Но все по порядку. * * * Мариночка была весьма грациозным созданием. Природа в лице ее папы и мамы весьма постаралась в создании такой неописуемой женской красоты. Ее каштановые вьющиеся волосы, тонкий носик, осиная талия под упругим бюстом, а особенно изумрудные глазки так и напрашивались на глянцевые страницы какого-нибудь «Плейбоя». Ну естественно, вся коммуналка ее любила и принимала исключительное участие в ее сердечно-романтических делах. Даже новый генсек с отметиной не вызывал такого ажиотажа в кухонных сплетнях, как частно-индивидуальная жизнь Мариночки. Леша Николаев, в отличие от всех, ее просто обожал. Причем с того самого момента, как выбрался из пеленок и стал соображать, хотя и был на десять лет младше. Он даже дырочку проковырял гвоздиком в перегородке между туалетом и общественной ванной и занимал заведение на все банные минуты своей тайной возлюбленной. После тщательно замазывал отверстие пластилином до следующей Маришкиной помывки и воодушевленно дергал за цепочку сливного бачка. Не стоит говорить, что всех особ мужского рода, имевших наглость навещать изумрудноглазую красавицу в ее келье, Леша просто ненавидел и делал им всяческие пакости, чаще всего прокалывал шины у их авто. Почему-то всегда у Марины поклонники были выходцами из людей состоятельных. Надо сказать, что бывший монашеский дом полторы сотни лет назад был непродуманно построен зодчими в одном из самых жиганских районов нашего городка. Правда, будем снисходительны: очевидно, о будущем становлении хулиганства в этих кварталах древним строителям ничего тогда известно не было. Тем не менее оставшиеся без целых колес Маринины воздыхатели на мальчика Лешу ничего такого не думали, а происшествия относили на счет местных гопников или бакланов. Громко чертыхаясь, они крутили гайки и таскали резину по очереди до ближайшего шиномонтажа, при этом становились грязными и потными, и им было уже не до любви, всяческих воздыханий и серенад. Алеша со своим дворовым приятелем Димой Винниковым наблюдал за всем этим безобразием из чердачной фрамуги и без удержу куражился. Когда в квартире появился дядя Андрей, то все обитатели коммуналки, как один, забыли, что в мире объявлена перестройка. По кухне поползли сплетни, что на этот раз Мариночка привела только что как-то там откинувшегося, упоминалась 88-я статья, сколько-то лет такого-то режима и тогда малоупотребляемая в простой среде валюта, что, мол, за нее он и сел, а теперь вот в Марининой жизни неожиданно появился. Леша к тому времени всех сиженых в квартале уже знал, все они возвращались, разрисованные крестами и куполами и даже с какими-то политическими лозунгами на различных частях туловища типа: «Не забуду мать родную!» или еще чего… Но со временем те обязательно спивались, опять с кем-нибудь судились и отправлялись в места не столь отдаленные согласно прописке. Дядя Андрей на них не был похож, тело его не было разрисовано всякими оскалами, а наоборот, было мускулистым и закаленным, хотя не отличалось размерами. И водку он не хлестал, а бегал по набережным и до десятого пота отжимался, стоя на руках вниз головой. После этого, тоже на одних руках, взбирался по ржавой пожарной лестнице до купола церкви. Такую вот физическую гимнастику делал. На прошлых Марининых воздыхателей он также похож не был. Те были либо штурманами, либо капитанами дальнего плавания: красавица секретаршей в порту служила. Этот же явно нигде не работал, а, как поговаривали на кухне, там же возле порта крутился. Кроме того, те всегда были какие-то в присутствии Марины нервные и часто с ней взаимообразно скандалили, видимо, она их не очень любила. Этот же был, как танк, спокоен и вежлив. К тому же было очевидно, что она была влюблена в него как кошка. И еще, у этого изначально, в отличие от тех, не было никакой машины, так что Леша пока не придумал, чем бы его удивить или унизить. Поэтому однажды, когда дядя Андрей упражнения выскочил выделывать, забрался в Маринину келью на предмет чего-нибудь напакостить или деньги у него двинуть, и, к удивлению, в куртке обнаружил настоящий пистолет системы Макарова. С тех пор парнишка стал опасаться своего соперника и глядеть на него уже другими глазами. Однажды этот все же заехал во двор на новой белой «тестере». Вот тут уж подросток оторвался на беззащитном транспорте. Вместе с Винни они пошуровали шилом на славу, забрались на чердак и наблюдать начали. Дяденька вышел, посмотрел на такое безобразие и обратно в дом вошел. Через полчаса во двор врулило такси. Хозяин «тестеры» дал шоферу какие-то наставления, и тот профессионально снял с машины колеса, отвез куда-то и, через час вернувшись, поставил на место. И потом долго за что-то благодарил нового жильца Марининой кельи. Так что подлянка не помешала взрослым влюбленным обнимать друг друга и шептать на ушко всяческие серенады. Было и такое. Как-то двое гопников во дворе сказали в сторону парочки какую-то хамскую гадость. Леша даже не заметил, как один от резкого удара под лавку залетел, а второго дядя Андрей поставил на карачки и, как на пони, на нем верхом до парадной доехал. Вот здесь Леха своего счастливого соперника сразу же зауважал, но «тестеру» вместе с приятелем они от зависти и хулиганства умудрились все-таки сжечь, предварительно облив ее бензином. На отношениях счастливых влюбленных это происшествие никак не отразилось. Они, обнявшись, молча смотрели из кухонного окна, как догорает дорогостоящее движимое имущество, и при этом, кажется, даже целовались. Такое хладнокровие удивило мелкого пакостника, и он еще больше проникся уважением к загадочному представителю уголовного мира. Неизвестно, чем бы все кончилось, но на последнем издыхании социалистическое государство изловчилось расселить коммунальную монастырскую обитель, выдав жильцам квартиры в разных районах. Так и разъехались. Но Леша Николаев не забыл свою тайную любовь, не забыл и невозмутимого дядю Андрея, мало того, стал ему подражать и закалять свой характер и тело, поступив в борцовскую секцию. Совершеннолетие нашего героя совпало с разгулом перестроечной кооперации, и он с Димой Винниковым и двоюродным братом, курсантом Высшего политического военного училища Сергеем Тихоновым, стал сжигать и потрошить лари новоявленных мелких буржуа, грабя их и заставляя выплачивать дань. Не чурались пацаны и выполнять заказы на выбивание долгов, но с участью наемных вышибал не смирились и быстро подминали под себя заносчивых заказчиков. Закат ларечной перестройки сменился ночью длинных паяльников. Наиболее хитрые коммерсанты полезли от криминального беспредела во власть, благо общественная демократизация и накопления это позволяли. Новые законопроекты стали появляться, как грибы после дождя. Потерпевшие от лихих парней депутаты Верховного Совета стали предлагать изменения в закон о милиции и даже в Уголовный кодекс. В частности, в статье об оружии наряду с ответственностью за хранение и ношение холодного и огнестрельного предлагалось ввести подпункт о горячем оружии, предусматривающий ответственность за применение утюгов и паяльников не по прямому их назначению. Поправка провалилась, так как еще не все депутаты представляли класс наглеющих барыг, а значит, подвергались соответствующим тепловым воздействиям. Резкое увеличение спекулянтов, а также отсутствие данного закона позволило бандитскому, как уже называли лихих парней, сообществу расшириться за счет остающихся не у дел спортсменов (секции пачками закрывались), афганцев-интернационалистов (появилась безработица), отбывших сроки зеков (по той же причине), бывших младших армейских офицеров (сокращение армии) и даже правоохранителей (по разным поводам). Так что к рассвету барахолочной экономики бригада Леши Николаева, Димы Винникова и не пригодившегося в армии политрука Сережи Тихонова состояла уже из нескольких десятков готовых на все молодых боевиков. Хладнокровный, невозмутимый и решительный характер Леши вывел его в лидеры, а умение вовремя при шухере скидывать награбленное и налегке уходить от ментов принесло ему меткое прозвище Ящер. И тут подошло время развала занимающей шестую часть суши коммуналки, либерализации экономики и дикой приватизации. Это приближенные шустрики одного популярного в народе алкоголика на это самое подбили. Все, наверное, сдуру произошло, когда сограждане по сухому закону что-то не то выпили, видимо, отраву какую. Вот у них в мозгах что-то лопнуло и заклинило. И они алкоголика в таком умопомрачении, наверное, и выбрали. Но тут уже был полный разгул для грамотных коррумпированных и бандитствующих господ. Несостоявшийся военно-политический работник Сережа Тихий сразу ситуацию просек, даром что с высшим образованием. Под его руководством подконтрольные барыги в эту лихую пору пооткрывали липовые инвестиционные фонды, а заодно и пару финансовых пирамид. Приватизация для ящеровской колоды прошла успешно. Необходимость воровать, грабить и даже выбивать долги отпала, наступило время защищать нажитое. Используя подкупленных правоохранителей, Тихий незамедлительно организовал охранное предприятие, получил всяческие разрешения и лицензии и под это уже легально вооружил боевиков, которые и так были, что говорится, обвешаны во-лынами до зубов. Передел по большому счету совершился, оставив большинство населения, как всегда, с носом. Потом, конечно, были мелкие стычки с параллельно развивающимися группировками и не без жертв, но лидеры благоразумно промеж собой договорились, что во всех недоразумениях впредь будут придерживаться воровских понятий о справедливости. Так братва и поныне, за редким исключением, и действует. Залезшие в Думу бывшие барыги Уголовный кодекс заменили, но было уже поздно. Бандиты на своих территориях без всяких законов за порядком блюли и по мелочам уже больше друг в дружку не палили. Ящер по-первости, бывало, попадал в лапы мусоров, но денег хватало договориться на месте, так что до поры до времени судиться ему не пришлось. А Андрея он уже после всего случайно в «Континенте» увидел, узнал сразу, тот не изменился, разве поседел. — Костров! — окликнул Ящер, восседая в центре стола, окруженный братками. — Андрей! Не узнаешь? Бывший возлюбленный изумрудноглазой Марины развалившегося в кресле элегантно одетого широкоплечего парня с толстой цепью на шее и с браслетом в виде ящерицы, подмигивающей бриллиантом, не узнавал. — Винни, ты помнишь Андрея? — продолжил Леша, обращаясь к приятелю. — Мы с тобой мальчишками были, а он уже тогда делами крутил. А что, старикаш, ты до сих пор с «макарычем» в кармане ходишь? Так с легкой руки Ящера Кострову прилипло погоняло Макарыч, он быстро влился в коллектив и занимался в нем особо щепетильными темами, требующими остроты ума и таланта авантюриста… 8 Шантаж — мерзкий, мясистый гремучник с шипящей пастью и жужжащим от вибрации хвостом, готовый впиться своими ядовитыми зубами в любого, сделавшего опрометчивый шаг… Коварный змей в лице загнанного Чернявенького затаился в темноте подъезда. Острая нужда привела прохиндея к мысли подоить шикарных адвокатесс, как до этого подоил и грязно надругался над ними Равиль и как для утехи поглумился Макарыч. Ничего этою жаждущий денег потенциальный шантажист не знал, но все же застал вороватых юристок врасплох. Девочки в испуге вздрогнули, а Таня даже взвизгнула от неожиданности, увидев в сумрачной парадной помятую фигуру Чернявчика. Они уже подзабыли свои страхи от перспективы быть выведенными на чистую воду в связи с раздербаниванием денег из общака кротовских отморозков. Сам Жора Кротов ныкался от российского правосудия, разгуливая по заграницам, а Вадим уже давно не обращался за юридическими консультациями, видимо, необходимости не было. — Ты что здесь делаешь, Юрик? — первой оправившись от шока, спросила деловитая Галя. — Тебя весь город ищет. — Надо поговорить, — дрожащим хриплым голосом промямлил прохиндей. — Ну что ж, зайдем, — сделала ошибку Галя и загремела ключами в замках металлической двери. Чернявчик внимательно следил за перемещениями адвокатесс и вздрагивал, когда они приближались к телефону. Наконец он догадался оборвать ведущий от розетки провод. — Это еще что такое! — возмутилась Галя. — Для всех будет лучше, если никто не узнает, что я здесь, — начал свою игру молодой пройдоха. — Так что тебе надо? — высокомерно, с вызовом поинтересовалась Таня. Она уже начала догадываться, зачем приперся бывший дольщик, и продумывала ходы, как от него избавиться, не подвергаясь риску быть разоблаченной в старых прегрешениях перед кротами. На ум ничего хорошего не приходило. Те же мысли охватили и Галю, и любая цепочка последующих событий тоже приводила в никуда. — Мне надо уехать, а денег нет, — соврал Чернявенький. Из кошельков майоров ему обломилось четырнадцать тысяч шестьсот рублей — сумма трех месячных официальных зарплат каждого по месту службы. Убэповские опера, видимо, были суперэкономны либо жили впроголодь и получили наследство. — Я думаю, вы бы могли выделить долю из тех тридцати трех тысяч долларов, что заграбастали с моей помощью, — продолжал наглеть Юрик. — Ты получил свои семнадцать, — возразила Таня. — Не наша вина, если ты их просрал. Хочу напомнить про твой должок Вадиму за освобождение, и с нами еще не рассчитался за работу, — продолжала она давить на совесть афериста. Бессмысленное занятие, тщетные потуги: совесть, честь, нравственность, порядочность — неизвестные понятия для прохиндея. Галя лихорадочно мыслила, ища бесплатный выход из положения, но в мозгах крутилось только: «Грохнуть и закопать. Тюкнуть утюгом в затылок. Но куда деть труп? Под паркет не уложишь, да и вонять будет». Напрасно не ввели депутаты поправку в Уголовный кодекс о горячем оружии, не знали, какие идеи роятся в голове некоторых дамочек. Хотя надо уточнить, на сей раз адвокатша подогревать утюг в розетке не собиралась. «Надо взять паузу», — додумала Галя и мягко сказала: — Юрик, у нас нет наличных, приходи дней через десять, мы попробуем что-нибудь наскрести. Тебе сколько надо? — Нашла дурака, завтра же здесь будут все отморозки, они меня без разбора порвут. Ищи деньги, курва, без десяти косарей я не уйду, — вспылил нервный шантажист. На этот раз он продумал все и больше всего боялся, что юристки созвонятся с Равилем или Макарычем, которые и так знали подноготную передачи кротовской взятки судье Репкину. Это был бы для сучек выход, «бантики» даже остались бы им благодарны за передачу беглеца в их лапы. Но не знал Юрик, что ящеровские уже побывали в этой квартире, вдосталь поглумились над дамочками и даже кое-что из уворованного унесли. — У меня есть баксов семьсот, — сдалась загнанная в угол нестойкая Таня. — Остальное отдадим недели через две. Клянусь, мы никому не скажем, — соврала она. Чернявчик лихорадочно придумывал способы получения остальных денег без личного контакта с хитрыми хищницами, испуганная душа его рвалась из этой похожей на капкан квартиры. — Сейчас наскребите тысячу, о передаче остальных я позвоню по телефону, — сдался и он. — И не вздумайте крутить задом. Мне терять нечего. Юристки без промедления заковырялись в своих тумбочках. Не терпелось избавиться от бывшего дольщика и обсудить ситуацию. Юрик вырвал из рук купюры и поспешил на выход. Когда стальные двери захлопнулись по разные стороны от них, все облегченно вздохнули… 9 Равиль наслаждался семейной жизнью. Нет, он не женился на Лерочке, но он блаженствовал, ничего не делая, живя в ее комнате, заботливо накормленный, обстиранный и даже модно подстриженный портновскими ножницами на кухне. Изощренный неумеренный секс с самой женственной и-ненасытной девочкой в любое время, когда зашевелится, — чего еще надо взрослому здоровому мужчине. Но скучно, морду некому начистить, на улицу за этим лень выходить, а Лерка повода не дает. Телевизор, боевики и порнокассеты надоели, хочется мужского общения и элементарно с кем-нибудь нажраться. «Хорошо на всем готовеньком, но тоскливо», — надрывалась душа чувствительного Равиля. Лерка, не понимая состояния возлюбленного, крутилась по хозяйству вокруг валяющегося на кровати татарина. Сняв нижнее белье и расстегнув верхнюю и нижнюю пуговицы короткого халатика, двигала ящики сервантика, бессмысленно переставляла посуду, наклонялась за несуществующим мусором на полу, принимая при этом самые привлекательные позы. Наконец, не дождавшись реакции по горло сытого во всем сожителя, осторожно произнесла: — Равильчик, у нас деньги кончились, а до зарплаты еще неделя, — и присела на край постели, позаботившись, чтобы халатик как можно больше обнажил ее прекрасное смуглое тело. Здоровяк лениво поднял руку и запустил ладонь под мягкую ткань между гладких упругих бедер. Красавица моментально откликнулась и, в истоме закрыв глаза, глубоко задышала, задвигалась в такт прикосновениям, с силой прижимаясь к шаловливым пальцам. Стекающая на ладонь теплая влага отозвалась в теле атлета невыносимым желанием. Обрывая свободной рукой оставшуюся на халатике пуговицу, он привлек к себе податливое существо. Неестественно выгибая предплечья, Лерка освободилась от трещавшего по швам шелка и ухнула на мощную грудь возлюбленного, покрывая поцелуями его лицо и шею. Татарин изогнулся и в одно мгновение подмял изнывающую женщину под себя, раздвинул податливые ноги, с ожесточением вошел в нее и застыл от ощущения блаженной неги. От резкой боли девушка вскрикнула, но двинулась навстречу, чувствуя приближение неотвратимого оргазма, вцепилась " хрупкими ладошками в мускулистые ягодицы своего мужчины, со всей силы потянула к себе и в стороны, судорожно задергалась и закричала от прокатившейся по всей плоти неподражаемой горячей волны… Они еще долго лежали обнявшись, не замечая прохлады весеннего сквознячка из открытой форточки. «А может, это и есть любовь! — подумал расчувствовавшийся Равиль. — Надо бы сказать ей что-нибудь ласковое или нежное». И сказал: — Так че, типа совсем денег нет? Лерочка вздрогнула. Она как раз думала: «А может, это и есть счастье?» * * * Такие вот порой на любовном фронте истории случаются. Татарин хоть и разнежился, но вовсе никаким альфонсом он не был. И даже никогда Лерку пальцем не трогал в смысле подзатыльников и зуботычин без причины и повода не выдавал, а наоборот, делился с ней по-братски последним. А из последнего у него на шкафу в ее комнате три видика и несколько разноцветных телефонных аппаратов завалялось, вынесенных со «скачков на звонок». Это такой вид квартирных краж. Звонишь — а там никого нет, тогда и шуруй отмычками, может, там чего и есть, кроме граненых стаканов и пустой тары. А если денежки или колечки с сережками попадались, то он тоже все Лерочке отдавал, такая вот широкая у него натура. Читатель спросит: а куда же у татарина отобранные у Чернявчика денежки из Репкиного сейфа делись? Поспешим успокоить: они вон во дворе в виде в хлам разбитого «мерса» валяются, новых поступлений для ремонта заждались. Так они и жили: Лерочка, не подозревающая, что она давным-давно вдова, и Равиль, одним щелчком, походя, как клопа, убивший ее бывшего муженька, несчастного Глеба. 10 Передовица появилась через день, действительно впечатляюще зазывая народонаселение для выражения своего волеизъявления, при этом красной строкой, умело пересекаясь с новыми политическими веяниями, озвученными суперпопулярным, на данный момент, президентом. Из публикации следовало, что если кто-то уклонится от своего конституционного права, то государство не сможет сосредоточитнся на выполнении первоочередных задач по борьбе с коррупцией, террором, беспризорностью, несвоевременной выдачей зарплат бюджетникам и т.д. и т.п. Далее следовали фамилии и заслуги некоторых претендентов на депутатские мандаты в Законодательное Собрание, примерно полтора десятка жаждущих от разных округов. Все они в глазах репортера являлись просто ангелами и мессиями, самыми достойными из достойных, самыми деятельными из деятельных. Кандидатура Кострова описывалась в конце статьи. Из-под пера предприимчивого автора выходило, что Андрей Дмитриевич по своим делам на «благо общества», ни много ни мало отечественный Робин Гуд и страстный почитатель творчества Василия Макаровича Шукшина, за что в высоких интеллигентских кругах его прозвали Макарычем. «Высокие интеллигентские» круги ящеровских отморозков, сидящие в теплой компании вокруг стола в ресторане «Континент», не замедлили поздравить Макарыча с новым погонялом «Булонский потрошитель». Почему именно «булонский» — было непонятно, но будем снисходительны к интеллектуальным возможностям отечественных гангстеров. Надо отдать должное, передовица гомика получилась яркой и своевременной. Андрей вслух подсчитал заработок голубоглазого журналиста и искренне посочувствовал валютным проституткам: — Такого количества клиентов ни одной из них за одну ночь при всем желании не обслужить, а стало быть, столько «зуе» не заработать. Отсюда следует, что обе древнейшие в табели о рангах необходимо срочно менять местами… Находившийся в игривом настроении Ящер тут же возразил: — Я помню случай, когда одну борзую должницу трахали полтора десятка пацанов, и она на следующий день была в полном порядке и даже нашла к вечеру недостачу и отстегнула по счетчику сполна. — Мы говорим о разных вещах, — заспорил с боссом Макарыч. — Не сравнивай насилие с профессиональной работой путан. Готов забиться, что вряд ли найдется столько клиентов, готовых заплатить по пятьсот бачков за трах, да еще и в очередь. Так что журналюга оставил ночных бабочек с носом. Зная умение Кострова красноречиво говорить, Леха в дискуссию не полез, а неожиданно предложил: — Ну что ж, мы как твои избиратели готовы выслушать позицию своего кандидата по данным вопросам. Братки дружно и одобрительно загалдели. Андрей думал не более минуты и, не желая разочаровать парней в их ожиданиях, начал: — Ну что ж, господа избиратели, я готов изложить свое понимание этих пикантных проблем в свете современной действительности новейшего периода. Сначала проституция. Огромное количество общественных и государственных деятелей разного калибра, от районных администраторов до некоторых губернаторов краев и областей, со времен начала буржуазного передела истошно орут из всех средств массовой агитации о необходимости узаконивания, популяризации и создания публичных домов терпимости для особо озабоченных граждан. При этом господами приводятся на поверхностный взгляд резонные доводы следующего содержания: во-первых, это самое явление можно узаконить, то есть придать ему официальный статус; во-вторых, с грязных тротуаров и обочин оно (явление) переместится в теплые и стерилизованные строения с белыми простынями и наволочками, будет под контролем медицинских работников и санэпидемстанций, что не замедлит сказаться на резком повышении физздоровья нации; в-третьих, сторонники данной реформы заверяют, что немедленно сократится насилие и маньячество на улицах городов и в парадных. Приводятся некоторые и другие доводы, но самое главное, это опять-таки заботы о казне в виде новых налогопоступлений. Ну это понятно. Но вот что настораживает, главными сторонниками этих идей являются все те же демолибералы, называющие себя во всем правыми, которые и развернули нашу Родину на путь светлого буржуазного завтра в правом поле власти народа (демократии). В течение десятилетия они предлагали и претворяли в жизнь уже много «прогрессивных» начинаний, сулящих радость и зажиточное будущее для всех в условиях рыночной экономики. В частности: монетарную, судебную, военную, медицинскую, финансовую, жилищную и т. д. реформы. И во что ж это все выливалось? Все превращалось в обычную совкомпанейщину, вытягивало последние гроши из карманов обывателя и тихо загнивало, зарастая могильным бурьяном и лопухами. Время от времени могилки раскапывались для очередного повышения собираемости податей с населения в целях пополнения дырявого государственного общака и опять забывались. И так далее… Но вернемся к теме проституционной реформы. Вопрос поставлен, и стоит он колом. При этом лоббирующие тему демрефы как всегда ссылаются на опыт западных цивилизаций, в частности, на страны Бенилюкса, где они побывали, все видели своими глазами и, очевидно, прикоснулись к явлению собственными, стоящими тем самым колом органами. Народ же в государствах открытой проституции еще не присутствовал и хочет разобраться. Ну что ж, пойдем навстречу и разъясним. Первое. Явление узаконивается и ему придается госстатус! Профессия «путана» тут же становится нравственно не порицаемой и, очевидно, престижной. На волне открытой и скрытой безработицы прежде стесняющиеся гражданки начинают осаждать биржи труда с целью получения данной высокооплачиваемой работы. Малообеспеченные семьи со случайными доходами тут же распадаются, и бывшие домохозяйки, обгоняя друг друга, бегут в отделы кадров публичных домов. Работницы предприятий: ткачихи, прядильщицы, мотальщицы быстро конверсируют предприятия и переходят в новую профессию сосальщиц от первого до шестого разрядов, согласно стажа и тарифной сетке. Директора и начальники цехов назначаются соответственно генеральными сутенерами и начальниками сексуальных отделений по специализациям: оральной, вагинальной, анальной и т. д. На полученные доходы открываются цеха нетрадиционной ориентации, а также профтехучилища для подрастающего поколения, решившего отдать себя на благо развития отечественной индустрии секса. Для одаренных создаются высшие школы, вводятся вступительные госэкзамены по предметам: технология безопасного и рукопашного секса, средства защиты от нежелательной беременности, психология подпольного аборта, физиология и биология клиентуры, и обязательно, подчеркиваем, налогоотчисление в государственную казну. Оставшиеся не у дел бывшие сутики быстро переквалифицируются и организовывают профсекссоюзы работников проститтруда. Членские взносы расходуются на создание баз отдыха и санаториев для лечения профвензаболеваний и спида. Создается специальный пенсионный фонд для потерявших былую привлекательность сотрудников порноиндустрии. Представительниц первой древнейшей отправляют за рубеж в те же страны Бенилюкса для повышения квалификации, выведывания коммерческих тайн и постепенного вытеснения тамошних порномоделей нашими высокими профессионалами под видом обмена опытом. После этого уже неудержимо захватываются и другие территории, где проституция разрешена. Оказывается поддержка развивающимся странам четвертого мира и создается Союз Свободных Сексуалистических Республик. Организуется новый блок СНГ (Сексуально Неразборчивых Государств), геополитически и гинекологически противостоящий блоку НАТО. Мир становится двухполюсным. С Москвой снова начинают считаться, бояться и уважать. Открываются альтернативные Олимпийские игры, атлеты и атлетки выступают в чем мать родила в одиночных, парных разрядах и командных соревнованиях по следующим видам программы: легкая эротика, тяжелая порнография, секс-гимнастика и лэк-акробатика, насилие на татами, нудистский болт, маньячные страсти, минет-аборт на воде и т.д. Состязания проводятся на специальных аренах-сексодромах. Победителям вручается кубок Фаллоса и присуждается звание Заслуженного Мастера Секса. Учреждается министерство секс-культуры и секс-спорта. Нобелевскому комитету рекомендуется ввести новую номинацию за особые заслуги в области борьбы за Всемирный Трах… Второе. Нет необходимости говорить, что в связи с этим грандиозным явлением получат резкий толчок и выйдут на недосягаемую высоту и сопутствующие области человеческой жизни. В частности, на — , станет грандиозный рассвет и во второй древнейшей индустрии — журналистике. Пиар вознесется и расширится до недосягаемых далей, ломая представления о пространстве, освещая в своих изданиях и на телеэкране порнореволюсексионные события, происходящие в мире и за его пределами. Журналюги, продавая свое перо и вдохновение, станут самыми богатыми людьми во Вселенной, потому как в качестве гонораров будут получать не какие-нибудь занюханные «зуе», а полновесные порнорубли, подкрепленные и обеспеченные Банком Российской Свободной Федеративной Сексуалистической Республики и всем достоянием в конец затраханного народа! Правильной дорогой идете, господа! Вперед к победе Сексуализма!!! Ура!!! * * * Группа избирателей от ящеровской колоды, надрываясь в истерике, медленно сползала со своих кресел под стол. 11 Здесь, наверное, некоторым стало любопытно, что там с майорами на даче происходило. Если помнится, они по тропинке в неглиже в баню намылились пойти. Строевым шагом, и песню затянули: «Наша служба и опасна, и трудна…» в ритме марша. Все вместе развеселые в парилку ввалились, их тут же развезло, и они совсем пьяные сделались, но обэхаэсэсную песню вразнобой все-таки хором допели: «…если кто-то кое-где у нас порой честно жить не хочет! Значит, с ними нам вести незримый бой…» А надо сказать, Иванько и Татарчук хохлами были и, как все хохлы, наглыми. Ну и, конечно, они товаркам своим всякие непристойные предложения начали предлагать. А тем-то что: двойная выгода — и невыплаченный штраф сэкономят, их опера с паленой чеченской водкой прихватили, а заодно и помоются. И крученая водка конфискату не подвергнется. Здорово! Ну и разлеглись девки, а чего — как непристойности стоя-то делать? Ну майоры стали гадостями заниматься, не знали еще, что Чернявенький с ихними деньгами скоропостижно на станцию сиганул. Тут, ничего такого не подозреваючи, Иванько дверь так растворил и заорал: — Сторож! Сторож! Дружище, мать твою! Они что-то для Юрика хорошее хотели сделать, они хотели, чтоб он их веником отхлестал, попросить. Все ничего, но затем обеспокоенные майоры в комнаты зашли и сразу все поняли, когда голые кошельки увидели. Начали крики издавать и разные вопли, и ногами топать, и брюхами трясти. Спекулянтки тоже по своим интимным местам полезли, деньги проверять, но Юрик, помнится, у них впопыхах не воровал, так что они успокоились. А опера уставились на такую несправедливость, даром что хохлы, купюры у товарок увидели и говорят: — Раз мы такие убытки понесли, то вынуждены с вас, гражданки, штраф таки взять. Триста МРОТ за нарушение торговли фальшивой водкой. МРОТ — эта такая твердая условная единица вроде валюты, только внутренняя. Барышни тут же ошалели. Конфликты произносить начали и скандалы. Тоже ногами засучили и грудями затрясли. Морды красные. — Как же так, — говорят. — Вы, козлы, когда в бане мерзкие гадости творили, то оштрафовывать не обещали. И потому вы — козлы вонючие. А те: — Ничего не знаем, гражданочки, раз такое произошло, то будьте добры заплатить. А если сопротивление окажете, то сейчас же отправим вас на станцию в раздетом виде. И водку из вас вывезем, и в протокол занесем. Ну что тут делать, сплошной авантюризм приключается. Девки, конечно, еще поорали и титьками на них замахали. А майоры: — Не напирай, на нас напирать не треба, быстро по закону ответите. Извольте выполнять. Торгашки вспомнили, что правоохранители на страже закона поставлены, испугались и заплатили… Старшие оперы утром на службу вернулись и на Чернявенького оперативку размножили, что, мол, разыскивается по подозрению… Такая вот хрестоматия. 12 Трудно представить себя в роли обложенного со всех сторон дикого хищника. К тому же хищника хоть и хитрого, но достаточно мелкого, какого-нибудь падальщика типа шакала. Причем отчаявшегося, голодного и готового впиться своими мелкими, но острыми зубками даже в шею льва. Захлопнув за собой металлическую дверь, трясущийся от страха и своей наглости Чернявчик пересчитая вырванные из рук таких же испуганных юристок зеленые купюры. До тысячи не хватало семидесяти баксов. — И здесь скрысили! — сквозь зубы прошипел шантажист, обдумывая способы безопасного получения остальных девяти тысяч, и добавил: — Ничего, я вам потом все припомню! Козы! Но надо было что-то делать, и в первую очередь искать приют. Юрик нисколько не сомневался, что попарившиеся в бане с телками обворованные майоры наверняка объявили воришку в розыск, поэтому появляться в гостиницах, а тем более использовать свой паспорт нельзя. Но на то прохиндей и был мошенником, чтобы уметь избегать критических ситуаций. Дождавшись темноты, он пробирался к своей пустующей квартирке и внимательно осматривался. Никого, похожего на ментов и отморозков, вблизи дома не крутилось, хотя как в наше время можно отличить мусора от бандита, если мусор не в форме. Сердце бешено колотилось, когда он по-кошачьи просочился в подъезд. Выпрыгивающий из дрожащих пальцев ключ никак не хотел влезать в скважину. Наконец удалось, и дверь, слабо скрипнув, открылась. Но Юрику показалось, что прогремел фейерверк. Ну вот он и дома. Ящик с приспособами для подделки документов находился под ванной, там же порядка дюжины разных ворованных удостоверений. Чернявчик осторожно достал свои сокровища. Паспортов подходящих по возрасту лоханувшихся парней в коллекции было только два, на каких-то Топтыгина И. И., уроженца Гусь-Хрустального, и Лифтера М. С, родившегося в Одессе. Чернявенькому захотелось присвоить себе медвежью фамилию, но, сравнивая оттиски на своей и Топтыгиной фотографиях, он пришел к выводу, что более-менее прилично совместить их не удастся. Пришлось становиться представителем еврейской национальности. Тонкая, ювелирная работа по отделению фотографий заняла несколько часов, и к утру морда афериста незаконно заняла место Михаила Самуиловича Лифтера, женатого и отца двоих детей, девочек Розы и Фриды. После кропотливой работы Чернявенький наполнил ванну и с блаженством опустился в теплую жидкость… Через несколько минут дверь в квартиру открылась. Вошла родная женушка Наташка и вздрогнула, не ожидая увидеть своего любимого. — Юрочка, родненький мой! — вдохновенно заворковала младшая Репкина. — Если бы ты только знал, как я ждала, сколько я натерпелась за эти месяцы разлуки и неизвестности! Сколько слез я пролила! ГДЕ МОЙ СЕЙФ, ПОДОНОК!!! — резко переходя на баритон, закричала она и стала превращаться в судью Репкина, протягивающего руки к горлу Юрика. — Вы не имеете права! Я теперь не ваш муж! — со странным одесским акцентом зашептал ошарашенный Чернявчик. — Правда-правда, спросите у моей жены Сары… 13 Гремучник прожужжал угрожающей трещоткой и даже ткнул своей тупой башкой, предупреждая об опасности заблудших козочек, отхватил шерсти клок и поспешно отполз, хлопнув металлическими дверьми, отделяющими шикарную квартиру от остального мира. — Что будем делать, подруга? — переведя дыхание, спросила Галя. Подвергнуться третий раз шантажу по одному и тому же поводу было уже слишком! — Хорошо, что хоть в этом случае обошлось без грязных сексуальных домогательств в извращенной форме, — добавила она и перекрестилась. Таня тоже вспомнила голого Равиля, обмазавшего себя сметаной и с ехидной рожей следившего, чтоб все было слизано до капельки… «Энергичней, курицы! — глумился тогда татарин. — А че вы, девки, хотели? Ну я Кроту позвоню, типа посмотрим, что через двадцать минут здесь будет. Общак — это как бы святое! Крысы…» И Танюшу передернуло от явственно нахлынувших воспоминаний. «Даже склонный к садизму Строгов до такого не додумался», — размышляла нежнейшая из юристок. Потом в памяти пронеслась такая же сцена с вялым и медлительным Макарычем, отличавшаяся только отсутствием кисломолочного продукта. — Надо подключать кого-нибудь из ментов, — заявила она, облизнув с губ не существующий, уже с отвращением проглоченный коктейль. — Другого выхода я не вижу. — И собирать чемоданы, — с головой Галя, как помнится, дружила. — Давай уж сразу сообщим Вадиму, а еще лучше Кротову, мол, парни, извините, мы ваш общак раздербанили и попилили. Будьте добры, не калечьте и живьем не закапывайте. Даже если Чернявенький по вымогаловке сядет, он найдет способ сообщить кротовским о наших делишках, перед тем как в камере его опустят. А сам судебный процесс ты себе представляешь? Вот будет спектакль для всей адвокатуры, когда Юрик язык развяжет. — А если Макарычу позвонить? — пытаясь продумать последствия, задала вопрос Таня. — Ведь до сих пор он ничего не сообщил Жоре. — Ага, скажем: «Андрей Дмитрич, ваш Чернявенький у нас деньги требует. Давайте мы лучше вам отдадим. Приезжайте, заодно и подмахнем по старой памяти», — ехидно передразнивая дольщицу, рисовала картину Галя. — Помнишь, подруга, чем кончилось, когда мы его хотели к стенке прижать? Макарыча она ненавидела больше всех за то, что последующие взятки Репкину проходили через него, тем самым обрубив девочкам возможность перспективной разработки богатой кротовской жилы. — К тому же не будет он сейчас заниматься мелочугой, его вон чуть ли не каждый день по телеку крутят. «Костров — наш кандидат!» — На этот раз Галя передразнила популярную дикторшу. — В лучшем случае пришлет отморозков или, не дай бог, Равиля, этот из нас от души все наружу вывернет. Нет, от пролета на бабки этот ход нас не спасет. — Ну что же делать, — безвольно сдалась хрупкая Таня, даже боясь думать о последствиях, попади они в лапы Жориных быков. В этом случае ставка была больше, чем жизнь… — Надо посоветоваться с Олегом, — после минутной паузы произнесла Галя. С этой фразы позиции дамочек диаметрально поменялись. — Дура! Тебе-то что! Он тебя почти не трогает! А мне после его запросов неделю со свечками ходить! — бешено заорала Таня. Дело в том, что начальник отдела юстиции Олег Отрогов, скрытый садист-карьерист, из обеих юристок для реализации своих сексуальных фантазий обычно предпочитал более мягкую и податливую Таню. Посещал он бывшую еврейскую квартиру не чаще двух-трех раз в месяц с нужными влиятельными чиновниками для проведения обоюдоострых переговоров на благо договаривающихся сторон. После распития коньяка хозяин жилплощади, удовлетворенный исходом беседы, угощал своего гостя экзотическим блюдом, а именно уже облачившимися в сбруи и вооружившимися плетками шикарными адвокатессами на выбор. Обычно гость выбирал более яркую Галю. Строгова это устраивало, так как сам по-своему любил неженку Таню. Потом, конечно, партнеры менялись, но до Гали Олежек добирался уже никакой, то есть ни на что недееспособный, оставляя свою садистскую страсть на возлюбленной. Гале из всех удовольствий доставалось только массировать своего утомившегося бывшего преподавателя юриспруденции. После таких посещений бедная избранница своего наставника и спонсора Танюша часами отмачивалась в ванне. Олежек предпочитал, извините за некрасивую правду, жесткий анальный секс с переходом в оральный. Но из песни слов не выкинешь, такие вот у них нравы. С другой стороны, хочешь красиво жить — надо чем-нибудь поступиться. — Да и чем он может помочь? — продолжала орать Таня, нервно облизывая губы, словно чувствуя на них канализационный запах. — Ты думаешь, что ему под силу извести всех ящеровских и кротовских? Да он нам еще по башке надает за такие выходки! — Ох, как не хотелось ей лишний раз назначать свидание Строгову… Искренне просим вашего извинения, дорогой читатель, за натурализм. С удовольствием бы уподобились великому Малевичу, вместо чего-то там такого «Черный квадратик» намалевавшему, но в писательском жанре это не пройдет, как-то читаться не будет, подумают, что типография большую кляксу поставила, вроде как дефект или халтура. Так что нижайше прощеньица просим. 14 Бывший кандидат в кандидаты в депутаты в Государственную Думу, несостоявшийся председатель Законодательного комитета и потенциальный Председатель Российского Парламента, пополнивший широкие массы коллег-взяточников, судья Василий Иваныч Репкин в носках на кровати валялся. Давно ушли в прошлое мечты осчастливить народонаселение своим приходом во власть. Оказывается, эта мечта требовала огромного самопожертвования, выраженного в условных единицах. Ушли в прошлое и другие увлечения. Он даже перестал заниматься карате и обливаться из-под крана. Он забурел. Зеленые доллары валялись везде по всей квартире, но и это его не радовало. Идейный коммунист в прошлом и стойкий коррупционер в настоящем тоской маялся. Взяточник тупо смотрел в телевизор, где в рамках избирательной кампании показывали бывшего коварного друга и благодетеля Андрея Дмитриевича Кострова, и завидовал. Миловидная телеведущая как раз очередной вопрос задавала: — Господин Костров, мы уже привыкли к вашим неординарным суждениям на разнообразные темы, но все-таки избиратели спрашивают, чьи интересы вы собираетесь защищать в Городском Законодательном собрании и какое ваше политическое кредо. Кандидат внимательно выслушал вопрос, удовлетворенно кивнул и без промедления пустился в свойственную ему демагогию, при этом только пальцы не растопыривал: — Вы спрашиваете, чьи интересы я собираюсь защищать? Ну что ж, извольте. Я готов представлять интересы каждого и всех вместе, кому свойственно поступательное движение от худшего к лучшему, а стало быть, теоретически всего народонаселения, стремящегося выбраться из тех тяжелых условий жизни, в которые мы за последние годы попали. То есть интересы всех ста процентов моих дорогих сограждан. Но, как вы знаете, в семье не без урода. Как статистика утверждает, есть люди с неправильной ориентацией, которые не хотят совершать прогресс вместе с обществом. Таких порядка десяти процентов от общей массы. Для таких исключительных индивидуумов во всем мире создаются специальные учреждения, такие как дома сумасшедших, тюрьмы, колонии, а также для более удачливых, в зависимости от идеологии, советы-парламенты, исполкомы-правительства, политбюро — конгрессы и, наконец, президентские администрации. Как где что называется, для рядовой массы особого значения не имеет. Всем тем, кто в этих заведениях находится, начиная от дурдомов и кончая Белыми домами, на все остальные девяносто процентов, извините за выражение, накакать с высокой колокольни или мечети, в зависимости от вероисповедания. — Макарыч, как всегда, вошел в раж и, очевидно, забавлялся. Миловидная телеведущая недоуменно водила жалом от редактора к операторам, но время было оплачено, и Костров продолжал: — Вот так оно, мировое народонаселение, и делится и тогда, и поныне, и, очевидно, в будущем. Все остальные разделы, на правых там, на левых или центровых, никакого принципиального значения не имеют и отличаются друг от друга только как более или менее перспективные трамплины для прыжка на те самые высоты, с которых наиболее удобно испражняться, — куражился кандидат от блока беспартийных отморозков. Дикторша не знала, что делать, редактор очумело выкатил глаза, и только беспристрастные операторы наводили фокусы в своих камерах. Макарыч продолжал: — Итак, в мире существует только одно народоделение: девяносто процентов против десяти процентов. Все остальное — навороты, вредная политагитация и пропаганда. В одной древней державе тех, кого больше, называли плебеями, а меньшинство — патрициями. Можно придумать и другие названия, но стоит ли заноситься и изобретать колесо. Каких-нибудь тщетланов с колокольчиками в носу, которые при встрече с, допустим, раджанами, кланяются и произносят непонятное «Ку!» Кстати, об Индии. Там как раз все четко поделено на касты, и это очень удобно в рассматриваемом нами аспекте. Но тем не менее все жители данной страны равны, так как в своей вере поклоняются достойному со всех сторон безобидному животному — священной корове. Они так ею дорожат, что даже кушать ее не могут. А есть такие народности, которые от свиного сала нос воротят. Зато существует одна цивилизация, закусывающая лягушками. По этому поводу вспоминается один незаурядный случай из подмосковной деревни Головино. Там два брата жили, нормальные такие здоровые парни, насквозь пронизанные духом соперничества. Однажды эти огромные пацаны меж собой поспорили, кто больше воды выпьет. А дело, надо сказать, происходило на скотном дворе… — На вопросы избирателей отвечал независимый кандидат в депутаты в Городское собрание по тринадцатому округу Костров Андрей Дмитриевич, — решительно перебила дикторша, редактор уже больше минуты жестами показывал на часы, скрещивал руки и наконец в панике схватился за голову. — Спасибо за ваше содержательное выступление, господин Костров. До встречи, — закончила передачу телеведущая и с улыбкой уставилась в камеру. Ожесточенный судья, вспоминая демагогию своего бывшего друга по так и нерешенному извечно русскому вопросу «Что делать?», со злостью выключил телевизор. 15 Начальник отдела юстиции городского правительства Олег Строгов нервно метался по гостиной шикарной квартиры, отмеряя шаги от кресел, в которых в страхе съежились неподражаемые адвокатессы. Решительная Галя все-таки настояла на своем предложении посоветоваться со спонсором и благодетелем, приведя своей подруге несокрушимый аргумент: «Все равно рано или поздно Олежек узнает о наших заморочках, и тогда мы однозначно наживем в его лице еще одного смертельного врага. Хорошо, если кротовские до того времени не сожгут эту квартиру. Такие убытки Строгов нам не простит…» — Дуры! — между тем орал рассерженный чиновник. — Вам что, мало денег, нашли куда запустить свои дрочливые ручонки! Прошмандовки! Досконально расстановки сил в городе карьерист не знал, поговаривали, что кротовские навели связи с самим градоначальником. Во всяком случае отдел городского имущества с представителями этой группировки активно сотрудничал, отдавая в их руки в качестве аренды и под приватизацию остатки самых лакомых заведений системы общепита и бытовых услуг. Эту информацию Олег Юрьевич наряду с другими почерпнул из пьяного базара начальника этого самого отдела, приглашенного и принявшего это приглашение посетить данные апартаменты для дружеских переговоров. Вечер, естественно, закончился безобразным разгуляевом в обществе запряженных в сбруи голых адвокатесс. С тех пор начальники отделов при встрече тепло приветствовали друг друга и заговорщицки перемигивались, делясь при этом своими проблемами, что тоже было нелишним в плане почерпывания информации, владение которой означает владение миром. Кроме того, чиновники без стеснения оказывали взаимообразные услуги интимного характера, типа «устрой для моих это» или «помоги моим людям там-то». Свои люди, чаще всего жаждущие барыги, щедро оплачивали городских руководителей, те, в свою очередь, без обид делились нажитым — нормальные отношения официальных персон на постсоветском пространстве… Взлохматив прическу очередным подзатыльником Тане и направившись с такими же побуждениями к креслу, в которое втиснулась Галя, взбешенный Строгов продолжал выражать негодование: — Шлюхи подзаборные! Кто еще знал о передаче кротовских взяток Репкину? Я должен знать каждую мелочь. Когда это все произошло? Зажмурившись от ожидания оплеухи, Галя в испуге ничего не утаила: — Кроме Чернявенького в курсе событий его жена Наташка и теща Нина Петровна. Но самое неприятное, что об этом знают ящеровские бандиты, Равиль и Костров. Эти уже были здесь, и нам пришлось отдать часть выгаданных денег, чтобы они ничего не сообщили Кроту. О том, что отморозки от души извращенно попользовались блистательными юристками, Галя, естественно, умолчала. Олег Юрьевич не любил предохраняться изделиями № 2, но был чрезвычайно брезгливым. Узнай он, что дамочки занимались несанкционированными половыми излишествами, он бы им только за это головы поотрывал. Выдав затрещину Гале, член городского правительства развернулся на каблуках в направлении другой юристки. — А ящеровские здесь при каких делах? — удивился он. — Костров — это не тот, кто лезет в городской парламент? — Равиль крышевал Чернявенького, а Костров перехватил все последующие взятки от кротовских, — запутав Репкина, скороговоркой выплеснула Таня до получения очередной оплеухи от ненавистного благодетеля. Здесь было о чем задуматься профессиональному карьеристу, содержателю элитного борделя. О коррумпированных связях ящеровской группировки он ничего не знал, но был наслышан об обширных владениях Алексея Николаевича Николаева в виде приватизированных его ставленниками ведущих предприятий города и области, заводов и даже банков. Кроме того, ящеровская колода считалась одной из самых беспредельных, хотя была не столь многочисленна, как «тамбовская» или «казанская». С интересом Олег наблюдал и за скандальной избирательной деятельностью Андрея Кострова, внешне симпатичного, с хорошими ораторскими данными, своими незаурядными выступлениями с тонким юмором привлекающий значительную часть растерявшегося в нынешних условиях холопского электората. Выдав своим подопечным юристкам-авантюристкам еще по паре затрещин, Олег Юрьевич наконец сменил гнев на милость. — Хорошо, — сказал он, — я обдумаю ситуацию, а сейчас идите облачайтесь, мне надо расслабиться. Удрученные Таня и Галя нехотя скинули свои дорогостоящие шмотки и полезли в ненавистные кожаные сбруи. На этот раз, неизвестно чем руководствуясь, высокопоставленный член правительства для своих сексуально-садистских утех выбрал более яркую, но жесткую Галю. Тане оставалась только поглаживать и покусывать волосатую спину своего мерзкого наставника, пока ее любимая подруга стонала под его тучным туловищем. Такие вот дела… 16 Наверное, а скорее очевидно, у каждого индивидуума есть своя интимно-душевная тайна, о которой никому не расскажешь и будешь носить ее в себе всю жизнь, не раскрывая даже перед великим судом Всевышнего. Друг детства и соратник известного криминального авторитета Леши Ящера, участник всех его проектов и авантюр Винников Дима такую тайну имел. Он любил. Тут некоторые скажут: «Этого не может быть, чтобы отмороженный бандит по-людски подвергнулся такому нежному, требующему тончайшую душу чувству. Это не та категория граждан, чтобы такими деликатнейшими делишками заниматься. Видимо, этот гангстер какие-нибудь не очень законные виды в отношении данной дамочки имел или жилплощадь хотел оттяпать. Ни за что не поверим». Не станем спорить, но этот удивительный факт был зарегистрирован автором. Ожесточенный в бандитских войнах и в других грабительско-криминальных мероприятиях, не верящий ни в бога, ни в черта, грубый и заносчивый Винни тем не менее действительно нежно любил. Причем пронес это чувство через всю свою авантюрную жизнь прямо с детства. Да-да, ты не ошибаешься, друг мой, его избраниицей была неотразимо изумрудноглазая девушка Марина, Никогда и никому не признавался наш герой в таком беспримерном постоянстве, и можно только догадываться, какие трагедии и страсти терзали его нутро, зная, что любовь эта была секретной и неразделенной. Как он ненавидел своего друга Лешу, когда тот рассказывал о своих наблюдениях за помывками изумительной Мариши через проковырянную гвоздиком дырочку. Как наслаждался местью, когда резал беззащитные колеса автомобилей ее воздыхателей, и как злорадствовал, поджигая вместе со своим приятелем белую «шестерку» самого удачливого из них — Андрея Кострова. Конечно, любовь приутихла в его неразгаданной душе, когда государство расселило монастырскую коммуналку, но образ зеленоглазой красавицы навсегда оставался для Димы воплощением женского идеала… Уже через много лет, когда в компании с Ящером и его бойцами случайно встретился с Костровым и узнал, что давние возлюбленные расстались, Димочка незамедлительно разыскал свою детско-подростковую мечту. Мариночка, которая была на десять лет старше Винни, конечно же, изменилась и преобразилась из девушки в довольно солидную даму, но изумрудные глаза блестели с все тем же задором и желанием нравиться. Она все так же была осаждаема поклонниками ее женственности. Но на этот раз мощный и крутой Дима мелочиться с автошинами соперников не стал, а придавал каждому из ценителей женских прелестей центробежное ускорение раздаванием пинков по их задам и другим жизненно важным органам. Сам же влез в личину галантного ухажера и даже разучил стихи великих поэтов типа «Я вас любил, любовь еще…» Окруженная высокой поэзией, цветами и подарками пышная красавица не устояла перед бешеным натиском искренне влюбленного мафиози. Она сдалась и сочеталась с ним гражданским браком и через год родила ему удивительную зеленоглазую девочку, которую назвали в честь Диминой мамы Алиной. Все это случилось под покровом глубочайшей тайны, хранимой в неразгаданном и нежном Димином сердце. 17 Ну, кажется, основных героев из «Лохотрона» мы вспомнили, и, видимо, пришла пора камни собирать. Но прежде чем продолжить последующее их жизнеописание, хотелось бы немного порассуждать на предмет, к чему и зачем это делается и откуда ноги растут. Откуда они у населения растут, факт довольно-таки известный, но вот что ими движет — с этим вопросом мы как-то до сих пор не разобрались. Поэтому попросим электромонтеров включить свои прожектора и софиты, операторов навести фокусы на объективах теле — и фотокамер и под пристальным вниманием прессы попробуем провести хотя бы поверхностный анализ происходящего. На повестке дня одна тема — что же мешает некоторым индивидуумам честно прожигать свою бесценную жизнь на благополучие общества, а стало быть, и на собственно-личное благо? Почему их так и тянет совершить какую-нибудь гадость для ближнего или коварство, переходящее в преступление? Вот этими явлениями мы и займемся, потому как не секрет, что славная наша Родина находится в состоянии стагнации и гниения именно в связи с получившими широкое развитие этими удручающими показателями. Для этого включим свои записи и послушаем, что по этому поводу один наш знакомый герой по радио говорил: «Возьмем, к примеру, самое распространенное и наиболее открытое криминальное действие — хулиганство с мордобитием. Как это происходит, все видели, а наиболее гражданственные лица даже иногда пытались предотвратить наблюдаемые безобразия, но, как правило, безрезультатно, чаще переквалифицировавшись из разряда свидетелей-миротворцев в широкую категорию потерпевших, когда конфликтующие правонарушители объединяли свои нерастраченные усилия супротив одного высокосознательного сограждана. То есть выходит, что бороться со следствием данных процессов есть не что иное как сизифова работа и опасное занятие. Необходимо, стало быть, жесткой рукой решительно пресекать причины, приведшие участников инцидентов на больничные койки и к долгим судебным процедурам. Итак, как же обычно в таких случаях все происходило? Допустим, один субъект решил утопить в какой-нибудь разжигающей жидкости какое-нибудь горе на личной почве: ему там на производстве зарплату не выдали. Зашел он, значит, благородно так, в питейное заведение и увидел, что свободных столиков нет, но есть места на подсадку. Ну вот он заказал что-нибудь закусить и плюхнулся в плохом настроении рядом с каким-то таким же несчастным трудящимся из другого учреждения, где всех собрались уволить за отсутствием заказов на работу. Они в рыночную экономику не влились и конверсию не провели. Вот хозяин и решил все к чертовой матери по частям продать. И тут ничего не подозревающие и несчастные будущие хулиганы начали свое пока еще добрососедское общение, и друг дружке в манишки плакаться, и себя в грудь бить, что, мол, я такой ценный работник и турбоспециалиет в своей области, а другой: типа я вообще бывший кандидат наук по каким-то там микробам, которые важны при переработке кефира в творог. Нормальное такое вот творческое общение грамотных служащих, с разгулом экономики оставшихся не у дел и без всяческих перспектив на ближайшее и отдаленное будущее. Итак, горемыки, значит, завели свои рассуждения, и при этом оказалось, что они из различных политических пристрастий и свое не совсем хорошее благополучие связывали с неправильной политикой своих партий и ихних лидеров. Вот здесь промеж них антагонизм и вспыхнул. В раскаленные головы наших субъектов самая главная мысль, что этим партийцам они как бы до лампочки, еще не втемяшилась. Они, эти партайгеноссе, как-то про этих своих страстных поклонников ничего и знать не хотят, но тем не менее ажиотаж среди обывателя уже навели своими вредными лозунгами и призывами по пути построения чего-то там, что и так ходом истории доказано, что это недостижимо. Непонятно нашим бедолагам, что одни живут лучше, потому что ловчить умели и всякие мошенничества совершали ради наживы. Однако перешедшее в политконфликт общение продолжалось и начинало перерастать в нехорошие словесные перепалки с матерными злоупотреблениями. И тут один другому сказал, что „да пошел ты со своим Емцовым на …! И что этого Емцова он уже туда насадил вместе с какой-то Акомадой". Другой, который молекулами занимался, ничего против последнего утверждения не имел, по большому счету ему на то, кто с кем чего в этом плане делал, наплевать. Но сам он никакого такого желания не испытывал, потому как с малодетства нормально ориентировался и отправляться на это не очень хочет. У него все естество против этого, согласно законам природы, восстает и вызывает вполне определенное отвращение. Тем более с каким-то первым встречным и малосимпатичным турбоэнергостроителем, к тому же оставшимся без зарплаты и средств к совместному проживанию. И здесь специалист по кефирам тоже грубо выразил свою активную политпозицию следующим словосочетанием, что типа „я твоего Юганова, мать его, а заодно и твою мать, где-то там чего-то имел и хочу продолжить с ними эти непристойные действия в извращенной форме и в неподходящую для этого полость". Конечно же, оппонент из тяжелой промышленности не захотел этому верить и считать, что неизвестно, как Юганов, но сам он сыном этого любвеобильного микробиолога не является, что у него еще живой отец имеется, на которого он похож. К тому же микроученый кандидат в папы по возрасту не тянет, а иметь от него новых братишек и сестренок никакого желания не испытывает, да и мамуля уже престарелая и такого надругательства не выдержит, а если и вытерпит, то чем творожных дел мастер при своей безработице выкармливать семью собрался? Хотя, конечно, родство с партийным лидером Югановым вполне устроило бы, но имеются подозрения, что бактериолог беззастенчиво соврал, за что требуется его наказать и дать ему бутылкой по репе. Турбинист уже было собрался делать первые движения, но из-за соседнего столика в дискуссию влился высокогражданственный субъект центристских позиций, а поэтому законопослушный и уважающий своего президента, но так же, как и эти двое, оставшийся без службы в рядах Российской армии и флота, где будучи, был сокращенным за остро необходимой ненадобностью. Он, этот бывший отставной офицер, ждал своей полной реабилитации в рядах Вооруженных сил и обещанной квартиры, а пока был беспризорным, но все еще надеялся и верил. Не разобравшиеся в ситуации разгоряченные демокоммунисты объединили свои разобщенные силы и, посчитав, видимо, центриста за анархиста или „яблочника", ринулись в бой за право отстаивать между собой свои одинаково бесперспективные интересы. Не стоит говорить, что все трое оказались в травмпункте и под судом за нанесенный питейному заведению ущерб, хозяин которого, вахабит азербайджанской национальности, на все российские по-литтечения исправно испражнялся с большой мечети и плавал в разлившихся водах барыжной экономики, как рыба в море, и наживал деньги за счет наших простолюдинов и интеллигенции. И здесь уже должно быть понятно, откуда у преступности ноги растут, а стало быть, понижается благосостояние народонаселения и бедствующего обывателя. Отсюда следует, что все партии необходимо запретить, а их лидеров разогнать, так как своей безответственной агитацией и пропагандой они-то и являются причиной разгула криминала и развала общества на противоборствующие стороны. При этом обществу ничего хорошего, кроме понесенных морально-нравственных страданий, судилищ и разбитых морд, не обламывается…» Здесь запись прерывается, потому как пленка кончилась… 18 Конечно же, Олег Юрьевич Строгов считался богатым человеком, но все его благополучие было создано на жидковатой основе, связанной со служебным положением во властвующих структурах. В любой момент это призрачно доходное место можно было потерять, если где-то кому-то не угодить или попасться на каком-нибудь неблаговидном предприятии, которые он творил практически ежедневно и беззастенчиво за стенами своего персонального кабинета. Будучи человеком неглупым и основываясь на своем личном опыте, Строгов, конечно же, никому не доверял, особенно своим подчиненным, особенно тем, кто более всего пресмыкался и подлизывался. Но не пытался избавиться от них, так как на их места пришли бы другие, и еще неизвестно какие, а эти хоть работу кое-какую на благо развития отдела юстиции выполняли и составляли отчеты для вышестоящих инстанций. Друзей у Олега не было, а были приятели, такие же беспринципные, равные ему по рангу или повязанные какими-то несовместимыми с правом делишками. Вышестоящее руководство, в свою очередь, шефу отдела юстиции тоже не доверяло, памятуя, как тот топтал и смешивал с грязью своего бывшего благодетельного градоначальника. Безусловно, Олежек отдавал почести новому властителю города и всем его вице-заместителям, усердно кланялся и заглядывал в глазки, но ни один из них приглашения совместно отужинать в приятной обстановке в шикарной квартире не принял, хотя через своих осведомителей о наличии юридического притона с расчудесными адвокатессами знали. Этих признаков для до сих пор удачливого карьериста хватило, чтобы осознать, как шатко под ним чиновничье кресло, как больно придется с него падать или, не дай Господь, сменить его на нары. Это была бы катастрофа. И Строгов начал планировать пути отступления с наименьшими потерями для собственного благосостояния. Перспективы рисовались безрадужные. Красивая жизнь в элитных кабаках и загранпутешествиях не позволила накопить в его понимании какое-то солидное состояние. Из недвижимости имелись городская шестикомнатная квартира с надоевшей стервозной женой, тещей и тремя детьми-лоботрясами, трехэтажная дача из красного кирпича недалеко от залива и шикарный бордель, юридически оформленный на Таню. Содержать все это без его нынешнего служебного положения не представлялось возможным. Если же податься в адвокаты или заранее получить должность юрисконсульта в каком-нибудь банке, то это поставило бы его в тяжелое положение. Там надо было бы работать, а профзнания за время делания карьеры давно уже испарились. Но самое главное — терялась власть, а Олежеку ну очень не хотелось быть простым, пусть и зажиточным человечком, да к тому же и не уважаемым в юридических кругах. Мало кто из бывших подчиненных простил бы ему теперешнюю заносчивость. Так что было от чего почесать появившуюся на затылке лысину бывшему преподавателю-карьеристу, ныне жуликоватому чиновнику-сутенеру и одному из создателей преступной группировки наемников Олегу Строгову. Чесалась не только плешь, зудила и горела покусанная и расцарапанная густоволосатая спина. «Откуда в этой мягкой податливой сучке столько страсти?!» — подумал Олежек и ожесточенно заерзал по спинке персонального кожаного кресла. Но он ошибался: когтями, и зубами нежнейшей из юристок двигала не страсть, а еле скрываемая ненависть рабыни к своему надсмотрщику. Волосики под рубашкой неприятно скрипели, но ерзающие движения облегчения не приносили, зуд распространялся на, все отяжелевшее туловище, хотелось чесаться и чесаться, будто полчище вшей забралось под карденовские шмотки еще недавно удачливейшего из карьеристов. «Это нервы, — догадался опальный бюрократ, срывая с себя рубашку и запуская растопыренные пальцы в покрытую волосней тушу. — Какая несправедливость, почему бы этим зарослям не кучерявиться на затылке», — тупо подумал он. 19 Бывший конвоир, ныне засиженный рецидивист Ваня Череп метался по городу с вполне благородными целями. Как заправский торгаш, он всего-навсего делал рекламу и искал заказы для своего недавно созданного предприятия. Вот он по этим делишкам и бегал. Иной неискушенный читатель задаст вопрос: «Стоило ли так по-дилетантски решать подобные проблемы и зря тратить бензин и время? Гораздо легче дать коммерческое объявление в какую-либо из рекламных газеток и ждать у аппарата. На хорошее предложение наверняка кто-то откликнется». Спешим заверить нашего простодушного друга, такое объявленьице Иван дал, и несло оно следующую информацию: «Быстрое и недорогое решение проблем деликатного характера. Результат и конфиденциальность гарантированы». И даже указал контактный номер трубки, конфискованной вместе с солидной суммой денег у заезжего купца, неудачно Попавшего в лапы череповских отморозков и глубоко закопанного ими в пригородном лесном массиве. Аппаратик был совсем новеньким и чрезвычайно модным, и даже с документами, за него несчастный, так и не успев им ни разу попользоваться, и пострадал. Вышедшая на дело кровожадная и голодная стая в тот день высматривала свою дичь как раз у блистающего неоновыми огнями офиса известной телекоммуникационной фирмы. В далеком городе без вести пропавшего ждала убитая горем жена, ничего не понимающие детки и многочисленные родственники. Ведущие дело об исчезновении данного гражданина следователи сделать запросы в сотовые фирмы поленились, или постеснялись, или вообще бросили папки куда-нибудь под шкаф к таким же документам и занялись очевидно доходными или легко раскрываемыми преступлениями. Ну, Бог им судья, реальная ниточка, приводящая к самому отмороженному из подонков этими доблестными правохоронителями была бесславно забыта под ворохом пыльных бумаг, вопиющих о людских страданиях наших соотечественников. А модная трубочка, уютно устроившаяся в кармане Черепа, пока еще молчала, видно, не так много в нашем городке индивидуумов, желающих воспользоваться гарантированно конфиденциальными услугами, или такой осторожно-недоверчивый клиент нынче пошел и никак не может решиться на свое деликатно-подленькое дельце? А может, рынок подобных услуг превышает спрос на это самое? Гадать не будем. Чудо радиотехники пока еще молчало, ну и дай-то Бог, который, видимо, есть, но не везде успевает, а то бы напомнил недобросовестным операм о папочке под шкафом в протухшем от курева кабинете. Несмотря на эфирное молчание, банда сиженого Черепа зря штаны не протирала. Гуляйполевцы по полному беспределу громили коммерческие лари и мелкие магазинчики, подчиненные без разницы кому и кем прикрываемые. Низшие оперативные чины в различных районах уже истоптали бешеное количество пар обуви и нажили немерено мозолей в потугах найти неизвестных грабителей, но пока их усилия были тщетны. Так же тщетны были и поиски неизвестных беспредельщиков, организованные различными пацанскими группировками, несущими материальные потери от набегов Ваниных гопников. Лидеры мафиозных структур, подозревая друг друга в коварных нарушениях устоявшихся границ, уже не раз забивали стрелки, быстро выясняли, что пострадавшие есть и тут и там, в недоумении ломали головы и наконец пришли к неверному выводу, что банда залетная. Авторитеты не догадывались, что каждый из них уже не раз встречался с шефом неуемных хищников, который и предлагал братве в рамках рекламной кампании свои специфические услуги. Черепа знали многие и действительно изредка заказывали мокрухи, доверяя ему, так как повязанный кровью вряд ли может быть мусорским стукачком. Хотя, посмотрев на нравы нынешних чинуш в погонах, и такое исключать нельзя… Исполняющий обязанности лидера кротовских Вадим встретился с Черепом по просьбе одного из своих бригадиров. Дела в колоде в отсутствие гуляющего по заграницам от российского правосудия Жоры Кротова шли ни шатко ни валко. На это были внутренние причины. Дюжина молодых пацанов подсели на иглу и в наркотическом угаре устроили междуусобные разборки, обвиняя друг друга в крысятничестве, организовали взаимное мордобитие, переходящее в поножовщину. Пятеро бойцов с проникающими ранениями различной степени тяжести рассредоточились по койкам медицинских заведений. Виновник торжества, не по понятиям выхвативший лезвие и начавший братскую резню, находился у Вадима дома в наручниках и под присмотром друга и соратника Вовчика. Ситуация требовала каких-то решений, но ничего разумного в голову не заезжало. За своими мыслями кротовский невнимательно слушал объявившегося Солоника местного пошиба, своих готовых на все головорезов с избытком хватало. — Вадим, — тем не менее шипел беззубо-фиксатый Череп, — я берусь за самые кропотливые вещи, заказ может быть любой, ситуацию разыграю, как того потребуют обстоятельства. Если клиент должен будет раствориться, проблем нет. Сгорит в соляной кислоте. А так — то трубой в башку и концы в воду. Случайный бомжовский гоп-стоп. Ищи-свищи. Последняя фраза привлекла внимание пребывавшего в заботах Вадика, вопрос с поножовщиной надо было как-то решать. В принципе, незадачливый наркоман-гладиатор был уже приговорен, но поручать своим кровавое дело было бы неразумно. Коллектив повязан дружескими отношениями, и мокруха в исполнении собственных братков могла поднять кипиш в колоде, загасить который было по плечу только самому Кроту. Но вызывать из-за бугра Жору — может вылиться для него боком. Мусора только этого и ждут. — Ладно, — кивнул временный босс кротовских, — я подумаю. Давай координаты, — и перевел разговор на другое: — Ты не в курсе, кто может громить наших барыг? Есть мнение, что это залетные. «Придурки! Боссы сраные!» — про себя усмехнулся Череп, а вслух прошипел: — Откуда, Вадим? Я простой наемник, мне ваших дел не понять. Шваркнуть, получить бабульки и отвалить — это я умею. Остальное меня не касается. Продиктовав номер модной трубочки, шепелявый людоед, сгорбившись, исчез за дверьми маленькой уютной кофейни. Еще ничего не решивший Вадим проводил фигуру злобного мясника недобрым взглядом… 20 Пара изящных дамочек, о чем-то громко щебеча, выскочила из парадной. Было видно, что красавицы куда-то опаздывают. Следивший из-за угла Равиль убедился, что адвокатессы, поймав частника и зарядившись, укатили по своим процессуально-юридическим делам и, судя по всему, вернутся нескоро. Уже через десять секунд, двумя прыжками взлетев на второй этаж, неугомонный татарин рассматривал скважины хитрых замков на металлических дверях шикарной квартиры. Конструкции запоров ему были известны по предыдущим посещениям этого элитного борделя. Еще тогда, почти год назад, уходя от измазанных сметаной и спермой юристок, сексуально фантазирующий Равиль не забыл профессионально осмотреть запирающие устройства изнутри и только после этого захлопнул гудящую дверь и крикнул: «Покеда, курицы!» Сейчас к этой хате его привела нужда. Она буквально схватила братка за горло, так как деньги у них с Лерочкой кончились и пожрать было нечего, а пыльные видики и телефоны уже не находили спроса даже за две копейки. Торговать бандит не умел, да и не по понятиям для него это занятие… Открыв обширную сумку типа баула, татарин вытянул оттуда дешевые хлопчатобумажные перчатки и натянул их на свои широкие ладони. Затем на свет появился уже известный нам набор всяческих железячек и отмычек, и настырный атлет приступил к своему основному криминальному ремеслу. Первый замок дался легко, уже через минуту он глухо щелкнул, своим язычком освобождая клинящую полость. Работу над вторым пришлось прекратить: где-то наверху хлопнула дверь и звуки шаркающих шагов зашелестели по лестнице. На носочках, как цапля, татарин бесшумно вывалился на улицу. Время как будто остановило свой бег, Равилю казалось, что прошло более часа, прежде чем из парадной, как в замедленном фильме, едва передвигая конечности, выползла древняя старушка с авоськой и засеменила в ближайший лабаз. «Хорошо, что погода типа дерьмовая, — удовлетворенно подумал грабитель, — а то бы расселись по скамейкам, заразы». — Прошу встать, суд идет! — громко прокричала секретарша. Обвешанные цацками миловидные адвокатши Таня-Галя вместе со всем залом, вставая, загремели стульями… В это время облегченно вздохнувший Равиль тихо прикрыл за собой бронированную створку. — Ну вот мы как бы и дома, — сам себе сказал он. — Посмотрим, что тут для нас типа приготовили. Отделанные по евростандарту двери комнат хранили загадочное молчание, как бы приглашая незваного гостя поиграть в «Слабое звено» или хотя бы в «Алчность», в крайняк, в «Как стать миллионером» и «О, счастливчик», и уж в самом неприятном исходе затеянного мероприятия, в «Свою игру». Поиски потенциального клада татарин начал слева направо, тщательно исследуя каждое помещение по часовой стрелке и снизу вверх. С мягкой мебелью и многочисленными подушками грабитель не церемонился, разрезая их скальпелем, как хирург, при первом же подозрении на наличие купюр, правда, предварительно терапевтически их ощупывая. Ящики антикварных шкафов и буфетов сваливались в центр комнат после тщательного процеживания их содержимого — как заправский золотодобытчик, Равиль выуживал все более или менее ценное. Мы уже знаем, что из всех искусств татарин понимал только порнографию, и он недоуменно рассматривал обнаруженные в книжной стенке несколько маленьких фигурок, явно восточного изготовления, изящные и тяжеленькие, они ему понравились. Сразу вспомнилось детство и вереница фарфоровых слоников на мамкином буфете, одним своим видом успокаивавших хнычущего Равильчика. «Подарю Лерке», — сообразил любитель порнухи и сунул статуэтки в сумку. Затем сгреб с полок все книги, варварски перетряс их и разочарованно сбросил на пол. Иллюстрированный фолиант обиженно заскрипел атласными страницами, обнажая надпись на обложке «История искусства нэцке». На висящие по стенам картины Равилъ внимания не обращал, только заглядывал за них в надежде обнаружить заначку. За маленьким зимним пейзажем с непонятной размашистой надписью в уголке что-то типа «А. И. Куинджи» обнаружилась стодолларовая купюра старого образца, запрятанная туда Галей после несанкционированного Олегом Строговым давнишнего секса с одним понравившимся интуристом и безнадежно ею забытая. Первая стоящая, по мнению татарина, находка оказалась в тумбочке у широкой кровати-сексодрома, где имеющий чувствительную душу Равиль когда-то ставил нежнейших адвокатесс в различные городошные позы. В палехской шкатулке хранила свои брюлики и жемчуга мягкая податливая Таня. — Эта типа удачно я сюда зашел, — передразнивая персонаж Куравлева из известной комедии, Произнес довольный искатель сокровищ, разглядывая играющие радугой камешки. Затем находки посыпались, как из рога изобилия: то здесь, то там обнаруживались аккуратные упаковочки долларов и отдельные купюры, серьги, броши, кольца и кулоны растеряхи Гали. Но самый ценный на взгляд татарина приз ждал его под обшивкой кресла, в котором, согнувшись калачиком и по-детски сложив ладони, беспокойно спал Равиль в первое свое посещение данных апартаментов. Безжалостно разрезав тугую кожу, из образовавшейся бреши удачливый кладоискатель извлек тяжеленький «дипломат». Мгновенно разобравшись с замочками, счастливчик с замиранием сердца открыл его. Миниатюрный чемоданчик был набит… пачками стодолларовых купюр… Это было как наваждение. Равиль моментально вспомнил свой сказочный сон, приснившийся ему несколько месяцев назад именно на этом самом кресле, на котором под утро у него затекли скрюченные ноги и очень захотелось в туалет… Татарин тряхнул головой, не веря в реальность происходящего, но множество добрых Франклинов с прищуром смотрело на него и едва заметно улыбалось. Это был звездный час бывшего спортсмена, нынешнего грабителя и бандита. Равиль поспешно перекрестился, для облегчения души еще пошуровал в других креслах и диванах, раздирая их лезвием, но больше ничего не нашел. В сумке-бауле еще оставалось место, и грабитель пихнул туда пару богатых шуб и несколько платьев из дамочкиных гардеробов. Напоследок заглянул в массивный холодильник, варварски смахнул с полок колбасы-деликатесы, йогурты и кефиры, банки и бутылки, в надежде наткнуться еще на что-нибудь, но тщетно… Из упавших упаковок по кухонному полу медленно растекалась густая сметана… — Заседание объявляю закрытым, — произнес председательствующий и вместе с кивалами чинно скрылся в совещательной комнате. Загрохали стулья, и народец потянулся к выходу. — Ну, что будем делать, подруга? — спросила деловитая Галя. — Поехали домой, я что-то устала, — ответила мягкая податливая Таня. Дамочки последними вышли из зала, прикрыв за собой деревянную дверь. В то же время в другом месте за Равилем ухнула дверь металлическая, ранее служившая символом разделения имущих и неимущих. 21 — Грабеж — событие весьма распространенное, и поэтому к нему надо относиться творчески, — начал очередную лекцию перед избирателями от блока ящеровских Макарыч. Он развалился в кресле за столом «Континента», только что поужинал, послушал кривляющийся на сцене дуэт скрипача и пианиста, затянувших известную пьесу Гершвина, попробовал подпеть и даже начал: «Самма тайм…», но вспомнил, что остальные слова забыл, поэтому немного фальшиво помяукал и решил развлечься: — А то ведь что происходит. Допустим, одному гражданину посчастливилось попасть в неприятную историю. Его, видите ли, ни слова не говоря, к примеру, в собственном парадняке ограбили. Ему сказали: «Слышь, придурок, жизнь или кошелек?» А господин этот к такому развитию событий готов не был и поэтому сразу за жизнь стал цепляться. Ему показалось, что торг здесь неуместен, и из ситуации надо извлечь самое дорогое и близкое к сердцу. И, конечно же, он стал раскошеливаться от радости, что ему предложили такой выгодный выбор. И в придачу куртку снимать и даже ботинки. Но ботинки никому из устроителей такого вот аукциона не подошли, к тому же подметки у них были до дыр изношены, причем неодинаково. Он, этот господин, за неимением личного транспорта много и неаккуратно пешим строем ходил. Он левой ногой по асфальту шаркал. Тут все действующие лица от удовольствия, конечно, захлопали. Эти, которые аукционеры, — по карманам и по другим потайным местам своего клиента, а этот в такт ресничками, словно подмигивая, мол, больше ничего, к сожалению, предложить не могу ввиду отсутствия. Здесь уже, стало быть, мероприятие прекратилось и перетекло в процедуру прощания. Устроители по паре раз поблагодарили своего оппонента, и тот им тоже «спасибо» сказал и «доброго здоровьечка», и «заходите еще, если какая оказия случится», но правда, уже почему-то лежа и как-то тоскливо и не очень приветливо. На том и распрощались… Ну наш гражданин тут немного полежал, отдохнул, убедился, что все уже ушли, и стали его сомнения душить, и даже обида какая-то наружу вылезла, что жизнь, оказывается, так мало чего стоит. И, конечно, принялся он орать: «Караул, грабят!» и руками и ногами размахивать. И в милицию начал бежать за бланками заявлений, благо ему для этой пробежки дырявые коры оставили. Ну, конечно, милицейские начальники рассердились, «как это без нашего спроса?» и у ближайших ларьков тех забрали, они как раз там мирно какому-то барыге почти новую куртку втюхивали. Ну затем их почему-то в тюрьму повели, на постоянное место жительства прописку дали, скорее всего, аукционщики без прописки в паспорте маялись… Такое вот нетворческое отношение к любимому делу… Ну это, так сказать, мелочи и неправильный подход. — Макарыч прервался, отхлебнул из бокала и осмотрел внимательным взглядом подтянувшихся к гогочащим браткам проституток. Круг избирателей заметно расширился за счет представительниц легких профессий, и Костров продолжил: — Вспоминается мне более крупный грабеж, произошедший на закате перестройки. Действовал тогда один товарищ, по фамилии Авлов, не надо говорить, все это знают, что он был в законе и чрезвычайно известный, но непопулярный. Его тогда уже другие братки подсиживать начали. И вот он там, посоветовавшись со своей шоблой, решил своих сограждан ограбить. Потрещали они промеж собой, значит, и всему населению, в парадняки забредшему на предмет домой зайти и до следующего рабочего дня поотдыхать или хотя бы поспать, вежливо так объявили: «Давайте-ка, граждане, ваши накопления в наш сберобщак сдавать, а то плохо вам кончится, потому как эти купюры через назначенный срок мы имеем полное право фальшивыми туалетными бумажками объявить. Даем вам на это три дня и три ночи, а кто не успеет — мы не виноваты». При этом сказали, что мелочь им как бы ни к чему, а интересуются они на предмет по-крупному и в ограниченном количестве, выше которого они и собираются изъять как не очень трудовые доходы. Можно подумать, они там на трудовые доходы существовали. Что тут началось, не мне вам рассказывать, вы тогда уже взрослые были и, наверное, вместе со всем обывателем завопили: «Караул, грабят, милиция!» Но вот что значит творческое отношение к делу. Они там, эти, из авловской шайки, предварительно прописаться по месту постоянного жительства изловчились и, самое главное, на это грабительское действие у главных милицейских начальников спросу попросили и даже заранее предупредили, когда это мероприятие начнется и кончится, и как табош пилиться будет за милицейскую крышу. Поэтому в тюрьму прописаться им не посчастливилось, к тому времени еще паспортные столы за этим зорко следили, чтоб двойного учета не было. Но все же для них как-то не очень хорошо закончилось. Их другая шобла, воспользовавшись нездоровой в ограбленной стране ситуацией, к голой стенке прижала и от общака подвинула, а что такое без общака жить, вы и сами знаете. Как говаривал один наш знакомый татарин: «Общак — это как бы святое!» Так что пони… — Макарыч остановился на полуслове, обратив внимание на вход в залу, и никто из присутствующих так и не узнал, при чем здесь какая-то пони и куда она дальше поскачет. Вместо этого старикаша почему-то стал перечислять алфавит, причем с середины: — ЁПРСТ… Какие люди и без охраны! — произнес он довольно избитую фразу и, широко раскинув руки, встал из-за стола. — Легок на помине… К братской компании приближался едва узнаваемый Равиль. Одет он был в гангстерском стиле начала тридцатых годов далекой Америки — в шляпе и в желтом шарфе. Причем его атлетической фигуре и ярко выраженному подбородку это очень шло, ну прям как Аль Капоне, только без шрама. Телохранители его действительно не сопровождали, но зато рядышком манерно двигалась неотразимая и круче адвокатесс обвешанная цапками красавица Лерочка. Ну тут, конечно, произошла процедура братского приветствия со всеми атрибутами: боданиями, обниманиями, рукопожатиями, похлопыванием по плечам и так далее, причем каждый норовил при этом еще и чмокнуть Лерочку, что было позволено только Кострову, но затискали ее все же изрядно. По-дружески так, как бы знакомясь. До этого они подконтрольных проституток тискали и, видимо, какие-то виды на них строили. Ну а здесь такая выигрышная красавица появилась, да еще и алмазами обвешана. Все татарину позавидовали, да и есть чему… Путаны, увидев такое к ним несправедливое невнимание, губки поджав, стали рассредотачиваться, а братки вальсы скрипачу и пианисту заказывая, принялись красавицу наперегонки на танцы приглашать. Причем с неожидаемой галантностью, будто светский бал в Екатерининском дворце начался. Пока блистательную Лерочку пацаны в фокстротах кружили и вся зала этим явлением любовалась, Равиль промеж Ящера и Макарыча сел водки за удачу попить, нажраться в компании настоящих парней. Ну и разговор как-то само собой пошел. — Рав, куда пропал-то? — поинтересовался Леша. — Да вот, как бы с Леркой вот живу, — признался татарин извиняющимся за долгое отсутствие тоном. Он очень не уютно себя чувствовал в новом костюме с галстуком. — Думаю, может, типа детишек нарожать, девка-то она добрая, как бы здоровая, — уточнил несентиментальный Равиль. — Надоело все, пора завязывать. — А чем жить-то будешь? Или работать пойдешь? — искренне поинтересовался Ящер, как всем сильным и мужественным, этому парню он симпатизировал и сочувствовал. Равиль задумался о своем будущем, в принципе, с куша ему можно было бы и не делать ничего, но это казалось скучным, и поэтому сказал: — Да вот, какую-нибудь типа ресторашку открою, надеюсь, поможете по-братски, я как раз тут подгон на общак как бы притаранил. Ящер и Макарыч, до этого не сводившие глаз с выплясывающей Лерочки, моментально переключили внимание на стол, где стремительно начинала возвышаться и шириться стопа зеленых упаковок, извлекаемых из карманов татарина баксов. — Ты что, банк подломил? — спросил ошарашенный Макарыч. — Сколько здесь? — Сто двадцать косарей, — скромно ответил невозмутимый боец. — Двадцать процентов от наживы. Общак — это как бы святое!.. 22 Худющий черный кот по имени Пантелей сосредоточенно, с паузами для тонкого мяуканья, скребся в дверную щель соседской квартиры. Увидев поднимающихся на площадку дамочек, он прекратил свое, видимо, давнишнее и бесполезное занятие, фыркнул, растопырил шерсть и, не спуская с юристок настороженных глаз, на полусогнутых вдоль стеночки, поджав хвост, рванул на нижнюю площадку. Галя замахнулась на него сумочкой, отчего котяра тут же прибавил скорости и, царапая каменные ступени, шмыгнул на улицу. Девочки Пантелея не любили, потому как для своих неблаговидных делишек он облюбовал резиновый коврик перед бронированными дверьми. Отвратительный запах с завидным постоянством просачивался во внутренние помещения и тем самым мешал правильному и аппетитному усвоению поглощаемой пищи. — Я когда-нибудь ему башку оторву! — пригрозила более деловитая из адвокатесс, пока вторая ковырялась ключами. — Галя, ничего не понимаю, ты сегодня, кажется, дверь не заперла, — удивилась Танюша, убедившись, что все три замка находятся в положении «открыто», и для того, чтобы тяжелый створ распахнулся, оставалось только надавить на фигуристую рукоять. Галя имела хорошую память и помнила, что вроде бы закрывала, и поэтому насторожилась подобным предположением любимой подруги. Она подошла поближе и приложила ухо к холодному металлу. — Тс-с-с! — через несколько секунд процедила обеспокоенная юристка находящейся в столбнячном состоянии Татьяне. — Там, кажется, кто-то шевелится, — и после паузы шепотом добавила: — Беги в отделение, пускай берут автоматы, может, их там не один, а я пока посторожу, — решительно достала из сумочки слезоточивый баллончик и направила его в вытянутой руке в сторону дверей много выше собственной головы. Ей казалось, что проникнуть в столь неприступное помещение могли только грабители громадного роста. Оценив манипуляции отчаянной Гали, Танюша рванула вниз, по ходу выдергивая из своей сумочки такой же баллончик, видимо, с целью по дороге отстреливаться. Уже через полминуты она влетела в дежурную часть находящегося за углом отдела милиции. — Караул! Хватайте автоматы! — завизжала растрепанная от быстрого бега Таня. — Тут бандиты грабят! — и резко дернула рукой, указывая пальцем в сторону своего дома, отчего находящаяся в ладони открытая сумочка описала на своей лямочке полукруг и опустилась своей хозяйке на голову, осыпая ее флакончиками и косметикой. Бравый дежурный старлей и два зашедших погреться постовых сержанта, увидев вооруженную баллончиком возбужденную дамочку, среагировали мгновенно. Они высыпали на улицу, по ходу выдергивая из кобуры табельное оружие, и побежали в указанном Таней направлении, в любой момент готовые принять бой с неизвестными преступниками. Однако улица на всем протяжении была пуста, и только у ближайшей парадной соседнего дома, тщательно нализывая себя под хвостом, развалился черной масти худющий кошак. Для очистки совести обогнув отделение, блюстители порядка вернулись в дежурку, где нервно трясущаяся Таня собирала в сумочку свои рассыпанные по полу дамские штучки… «Ну скоро они там, ментяры ссученные?» — малосвойственным ей выражением подумала готовая к отражению предполагаемой атаки героическая Галя и еще выше подняла уже затекающей рукой газовый баллончик. Наконец минут через пятнадцать в парадную вломились полностью снаряженные для захвата блюстители порядка. Направив на вход в жилище автоматы, они отодвинули бесстрашную адвокатшу, тем самым сменив последнюю на ее боевом посту. Затем, посоветовавшись знаками и договорившись действовать на счет «три», приготовились к штурму. Захват обнесенной, но уже свободной от грабителей бывшей шикарной квартиры прошел стремительно. Трижды разогнув пальцы, один из нападавших распахнул стальную дверь, приготовившийся к прыжку второй резко оттолкнулся от лестничной площадки и через кувырок приземлился в сумрачном коридоре, водя по сторонам коротким дулом автомата и нетерпеливо ощупывая курок. Через мгновение еще трое гэзэшников, выискивая в прицелах отсутствующих злодеев, заняли позиции за его спиной. Хорошо отработанную комбинацию пришлось повторить еще восемь раз — в пяти жилых комнатах и в трех подсобных помещениях с одинаковыми дверьми. Накладки произошли дважды: в туалете — в связи с ограниченным пространством ныряющий не смог завершить намеченный кульбит и ударился в унитаз, отчего последний треснул и его перекосило; и на кухне — по разлитой по полу жирной сметане акробат с автоматом, давя йогурты и кефиры, доехал на спине до расположенной под окном батареи и, уткнувшись в нее, от неожиданности нажал на гашетку. Ему показалось, что в момент переворота кто-то подхватил его за ноги и потащил на предмет выбросить в окно. Он забыл, что вылететь в окно при всем желании невозможно, сам до атаки проверял, что все они снаружи надежно прикрывались металлическими жалюзями. Беспорядочная очередь прошлась по набитым посудой подвесным шкафам кухонного гарнитура, отчего шкафы так и остались шкафами, только с дырочками и набитые уже фарфоровыми черепками. Нетрудно представить, какой раздался грохот. Бойцы в коридоре незамедлительно залегли и стали отползать к дверям уже проверенных комнат. Когда они заняли относительно безопасные позиции, один из них крикнул: — Коля! Отзовись, если жив! — …вашу мать! — в сердцах отозвался Коля. — Кто-нибудь! Я весь в этом дерьме, помогите подняться… Обеспокоенная доносившимся с лестницы ужасным трам-тарарамом, толстая соседка в шлепанцах из собачьей шерсти выперла из своей квартиры, поджав губы, окатила испепеляющим взглядом устроивших такое безобразие мусоров и, облокотившись на перила, неожиданно низким голосом протяжно заорала: — Пантелеймоша! Пантеле-ей! Кис-кис-кис! Иди хвостики кушать! Осмелевший под прикрытием массивной хозяйки котяра, растопырив на этот раз уже не шерсть, а трубовидный хвост, с радостным мяуканьем и победоносным видом пробежал обратно по бывшему пути отступления от сердющих адвокатесс и, даже не удостоив их взглядом, скрылся в глубине соседских апартаментов, и не успела захлопнуться за толстухой дверь, как уже послышались хрустящие звуки жадно раздираемых рыбных хвостов… На том операция по захвату и закончилась. 23 Вызванный тревожным звонком Гали шеф городского отдела юстиции Олег Строгов появился в обворованной и совместными усилиями гангстеров и мусоров изуродованной квартире, когда бригада криминалистов уже пыжилась найти хоть какие-нибудь улики и следы в этом бедламе, а районный следователь УВД Виктор Суслин записывал показания потерпевших юристок. Они как раз список причиненных убытков составляли… В этот момент прикидывающий на взгляд свою наживу Равиль очень бы удивился и гневно возмутился, загляни он хоть краем глаза в это нескончаемое ущербоописание, составленное со слов очаровательных дамочек с размазанными от горя мордами. Около двухсот граммов рыжья и сорока карат мелких брюликов примерно в тридцати похищенных ювелирных изделиях на бумаге вырисовывались чуть ли не полутора килограммами благородного металла и по крайней мере двумя распиленными «Великими Моголами». Две жемчужные нитки Северодвинской кооперативной артели превратились в россыпи отборного аргентинского черного жемчуга, двойным слоем покрывающего стандартную ванну. Немногим более тридцати тысяч баксов купюрами различного достоинства потерь на обеих юристок после кражи выросли и составили соответственно у скромницы Тани сорок семь, а у нагловатой Гали аж семьдесят четыре тысячи полновесных американских по уважительным причинам отсутствующих долларов. Весьма удивилась бы и красавица Лерочка, крутившаяся у зеркала и поочередно примеряющая то норковую шубку, то песцовый полушубок, в описании скромных адвокатесс, представлявшими из себя две шубы из норок, но не обыкновенной, а более дорогостоящей голубой цветовой гаммы, а также шубы из горностая, шиншиллы и куницы и уже упомянутый песцовый полушубок по одному экземпляру на каждый вид меха. Итого в количестве шести штук. Каждую из двух украденных шубок счастливая Лерочка примеряла по три раза, так что количество примерок с протокольными данными неожиданно сошлось. Из носильных вещей от лучших производителей одежды и обуви по данным потерпевших юристок выяснилось, если исходить по весу, что грабителей должно было быть по крайней мере трое, а по объему все украденное должно было занимать не менее чем грузовую «Газель». Капитана Суслина, терпеливо заполняющего графу за графой нескончаемого списка, за десять лет работы в следственном управлении уже давно ничего не удивляло. Он привык регистрировать похищенный капитал у лопухнувшихся разжиревших сограждан, но этот капитал был уже украден, поэтому как бы мертвый, а ему хотелось работать с капиталом действующим, живым. Витюша мечтал о службе в налоговой полиции. Но ни способностей, чтобы его заметили, ни связей у капитана не было, и он с покорным унынием тащил профессионально малооплачиваемый следовательский крест. Едва покончив с формальностями в отношении обворованных дамочек, Суслин перевел свой осоловевший от усталости взор на скорбно бродящего по развалинам шикарной квартиры Олега Строгова и, по старинке обозвав его товарищем, задал вопрос: — Товарищ… э… Строгов, что вы можете добавить к показаниям гражданок потерпевших? Из беседы с юристками следак знал, с кем имеет дело, поэтому шеф горотдела юстиции, естественно, был вне подозрений. Не будет же, пусть не юридический, но фактический хозяин в здравом уме и трезвом рассудке устраивать себе столь очевидный геморрой, хотя таковые случаи на практике Суслина встречались, но не в бешеных размерах и не у столь значительных персон. К тому же подозревать подобное начальство — удел правоохранителей не ниже генеральского чина, и носу простого капитана там делать нечего. Задав вопрос, Витюша наклонился над бумагами, а стоящий за его спиной обворованный чиновник вытаращил глаза, скорчил рожу и, Обращаясь к испуганным адвокатессам, совершенно беззвучно, но весьма выразительно двигая губами, как бы сказал: «Что вы, суки подзаборные, там наплели?» — или что-то типа этого, но по крайней мере юристки поняли и очень активно замотали растрепанными головками: «Мол, Олежек, ничего такого, что просто ты здесь хранишь некоторые свои вещи, а мы как благодарные ученицы за ними приглядывали, и больше ничего лишнего». Беззвучное общение могло бы продолжаться и дальше, но не дождавшийся ответа Суслин поднял от бумаг свою рыжую голову. — Олег Юрьевич, я понимаю, что вы в шоке от случившегося, — заговорил он. — Но постарайтесь сосредоточиться и сообщить, что пропало из вашего личного имущества. Да вы присядьте, — наконец догадался предложить следователь и приготовился записывать. Строгав сосредоточенно мыслил, он уже успел сосчитать собственный ущерб, но не знал, что по этому поводу уже успели сообщить эти тупые затраханные курвы. Помимо вконец испорченной кожаной мебели пропал хранившийся под обшивкой кресла черный «дипломат» с шестьюстами тысячами баксов, о котором юристки ничего не знали. Исчезла коллекция нэцке в количестве двенадцати фигурок. Все остальное — мелочи. Радовало только наличие «Зимнего пейзажа» кисти Куинджи, но по сравнению с утраченным это была горькая радость. Для того чтобы не сообщать следователю о собственном убытке, у Строгова ума хватило, иначе это уже на следующий день было бы сенсацией и достоянием всех средств городской информации, а стало быть, градоначальника и его ненавистных вице-замов, руководства спецслужб и прокуратуры, в конце концов уже обрыдлых членов собственного семейства и черт знает еще кого, пока неизвестных, но готовых так же живьем сожрать завистников… Однако пауза затягивалась, и Строгов начал: — Уважаемый… э?.. — Виктор Петрович. — Уважаемый Виктор Петрович, видите ли, дело в том, что мои бывшие ученицы благородно согласились сдавать мне как бы приватно для отдыха и работы в тишине пару комнат в этой квартире, и ничего особенно ценного у меня здесь нет, пожалуй, за исключением этой приятной моему глазу картинки, но это чисто нравственная ценность, и как видите, ее не украли. Так что выступать в деле в качестве свидетеля или потерпевшего ни какого резона мне нет. Однако неофициально прошу держать меня в курсе событий, так как я весьма сочувствую своим бывшим ученицам на правах не только преподавателя, но и друга. Желаю вам как можно быстрее завершить следствие и найти преступников. Уставшего заполнять бланки и писать бумаги Суслина такой исход вполне устраивал, потому как найти грабителей не по горячим следам было бы чрезвычайно сложно, и следователь на этот счет особо не обольщался. Разве что злоумышленники сдуру не начнут массово скидывать награбленное по стукачам-перекупщикам краденого, или их марухи случайно не попадутся на глаза оперов в довольно заметных цацках и шмотках обворованных адвокатесс. Так что иметь VIP-персону в качестве потерпевшего не было в интересах следствия. На этом Суслин решил закончить первое оперативное действие, но все-таки мелкой занозой его мучил один нерешенный, возникший в момент прихода в эту квартиру вопрос. Дело в том, что в далеком пионерском возрасте пытливый рыжевих-растенький Витенька посещал и не без успеха занимался в студии изобразительного искусства и помнил этот пейзаж великого мастера на стендах, посвященных творчеству Куинджи в Русском музее… Войдя в квартиру и увидев знакомое полотно, капитан обомлел, но потом решив, что это просто гениальная копия, успокоился. Да и откуда бы экспонату всемирно известного музея взяться в обворованных апартаментах и при этом остаться нетронутым. «Судя по почерку, преступники явно не лохи, такого шанса они бы не упустили», — подумал следователь, но червь сомнения все же свое дело сделал, и Суслин спросил: — Олег Юрьевич, кто изловчился написать такую гениальную копию? И так весь на нервяке Строгов чуть не сорвался и не закричал: «Что ты мелешь, щенок рыжий? Какая это тебе копия, это оригинал, и куплен за огромные деньги, которые тебе в жизни не снились», но сдержал свое тщеславие и только устало выдавил: — Это подарок старого друга-реставратора… Так никто и не узнал, что суперубытки широковорующего чиновника, бывшего конвоира, студента и преподавателя юрфака Олега Строгова мысленно сошлись с подсчетами удачливого грабителя, бывшего слесаря-пэтэушника и спортсмена Равиля Тутаева. 24 — Ладно, Рав! Хорош делаться. Базарь, кого подломил, — не отставал от уже охмелевшего татарина любопытный Макарыч. Обвешанная «Великими Моголами» Лерочка тоже успела хватить лишнего и лихо выплясывала с молодцеватым Димой Винниковым. — Действительно, Рав, не по-братски скрывать от корешей богатую жилу. Колись, не на допросе, — вмешался не менее заинтригованный Ящер. Довольный произведенным эффектом татарин только жмурился и ехидно улыбался, вливая в себя рюмку за рюмкой, понимая, что если расколется, то сразу у парней потеряется интерес. А так он наслаждался, будучи в центре неподдельного внимания, чувствуя себя как в молодости на высшей ступени спортивного пьедестала. — Ладно, босс! — обнимая Ящера, сдался Равиль. — Только типа не говори старикаше. Он на меня уже гнал за этих сучек-адвокатесс, когда я их по-всякому как бы пялил, хотя тогда я и взял всего ничего. Из кротовской взятки, ну ты в курсе. Помнишь? — Ты че, юристок опять постелил? — недоверчиво произнес Леша. — Откуда у этих куриц такие бабки? — Ты слушай, Леш! Ниче я их типа не стелил, а просто зашел как бы по-тихому и шваркнул. Там у них типа рыжевья, что на Лерке навешано, а в седухе баул как бы с баксами, шестьдесят пачух в переплете. Понял? — Хоты пьяный базар татарина не отличался складностью, но Ящер понял все. — Когда это было? — с тревогой спросил он. — Да типа вчера днем, вишь, сегодня уже успел прибарахлиться. Завтра поеду хату искать и «мерсюк» новый, типа хочу глазастого, — сообщил о своих планах Равилъ и медленно откинулся на спинку кресла. Пьяные глаза его уже устало моргали, оставляя для бессмысленного созерцания все менее и менее длительные паузы… — Слышь, Макарыч! — осознав ситуацию, процедил Ящер. — У нас проблема. Равиля и Лерку надо из кабака увозить. Здесь немерено мусоров, мало ли кто из козлов в курсе, а на ней весь голдешник вчера ворованный. Иди займись Леркой, ну, в кабинет директора запрячь пока, что ли, а мы с пацанами Равиля в машину перенесем. Только тихо, не привлекай внимания. Какой там! Макарыч незамедлительно подвалил к танцующей паре: — Винни, братишка, тебя Ящер срочно зовет. — Щас, Андрюха, только допрыгаю… — Димка тоже был навеселе. — Винни! Шухер! Я за тебя допрыгаю. Вали к Ящеру! — заскрипев зубами, рассвирепел старикаша. Хотя Димон по положению в колоде был выше Макарыча, да и по комплекции вдвое мощней, но, увидев его оскал, в ту же секунду подчинился и, расталкивая танцующих, засеменил к боссу. — Потанцуем, Лерок? — вновь приняв обычный вид, предложил мафиози. — С вами, Андрей Дмитрич, хоть до утра, — вдохновенно согласилась ненасытная во всем красавица и тут же всем расчудесным телом прижалась к кандидату от ящеровских, едва не опрокинув его на пол. Напрягая все жилы, Макарыч устоял и повел в танце свою изумительно сексуальную партнершу в сторону ресторанной администрации, не забывая по ходу наслаждаться безудержными прикосновениями. В этот момент в другом конце залы не понявший дружественных намерений быкообразный Равиль начал метать тяжеловесных братков через столы и огромные горшки с пальмами. Все это заметил Костров, будучи уже за пару метров от кабинета директора. Распахивая дверь и собираясь пихнуть туда Лерочку, Макарыч тут же ощутил и ее активное сопротивление. Девушка не знала причины необычных танцевальных сдвигов, ей хотелось быть в середине площадки, а не на периферии, а уж тем более в конторском помещении. Она желала блистать, как никогда в жизни не блистала, а не быть 6т-траханной хоть и приятным, но совсем не желанным старикашей. Тем более что ее любимый где-то рядом. Короче, тоже не поняла, стала толкаться и царапаться. Реакция Макарыча была незамедлительной, короткий и точный боковой в межчелюстной нерв — и осталось только, затащив обмякшее восхитительное тело, прикрыть за собой дверь. — Прости меня за наркоз, Лерочка! — произнес, сделав заключительное па, мудрый Костров, и уже обращаясь к недоумевающему директору: — Михалыч, вызывай «скорую», пообещай триста баксов, если будут через пять минут. — Макарыч щас сделаю, — уже накручивая диск, произнес Михалыч… Заинтересованная через диспетчера бригада реанимационной прибыла к месту событий через три минуты. Уложенную на носилки, покрытую простыней, находящуюся в глубоком нокауте Лерочку санитары в сопровождении Макарыча погрузили в фургон секунд за двадцать. Связанного шестью братками Равиля вытаскивали из ресторана минут десять. Только после этого, бешено сигналя, к заведению подлетели муниципальные менты и с ходу, делая вид, что не заметили крутых парней, мирно прошли мимо бандитов осматривать место происшествия… — Это ты хорошо придумал, — имея в виду «скорую», с улыбкой сказал Макарычу Ящер. — Пускай рулят в мой загородный дом, мы с пацанами рванем следом… Через полчаса, сворачивая к заливу с Приморского шоссе, сопровождаемая чемоданистым «мерсом» реанимационная машина уперлась в чугунные ворота обнесенного каменным забором обширного участка. Получившие от обещанного вдвойне, радостные медработники тепло прощались с Костровым, который в их лице получил еще трех верных избирателей, а может, и много больше, если те смогут убедить своих родственников и знакомых. Избирательная гонка неумолимо набирала обороты… * * * Краткой строкой. Вчера, около полуночи в элитном ресторане «Континент» разгорелось жестокое побоище, предположительно организованное членами так называемой ящеровской преступной группировкой. Милиция прибыла на место событий с большим опозданием. Как свидетельствуют очевидцы, еще до прибытия наряда из зала вынесли, по меньшей мере двоих пострадавших, судьба которых не установлена. По факту районной прокуратурой возбуждено уголовное дело по статье «Хулиганство»… 25 Модная трубка в кармане упыря зазвонила в полночь, в час вампиров. Череп узнал Вадима сразу, хотя тем было брошено только три коротких слова: — Завтра в пять. Всякое случалось в только что перевалившей за третье десятилетие жизни Вадима Лебедева. Четыре следствия, , два реальных срока чисто по пацанской вымогаловке, достойные по понятиям отсидки, лагерные конфликты, поломанные ребра, неоднократные БУРы (бараки усиленного режима), ШИЗО (штрафные изоляторы), создаваемая годами уважуха среди блатных, дружба с авторитетным Кротом и огромная ответственность за расколотый одним обнюхавшимся ублюдком кротовский коллектив. Никогда Вадим не связывался с мокрухой, но выбор настал. Именно ему надо было принимать конкретное решение. Кровь пяти пацанов, круто порезанных наркоманом, вопила о мщении. Своим поручать эту работу было невозможно, друзья виновника могли начать вендетту с непредсказуемыми результатами. Оставлять все как есть — тоже, все равно кто-нибудь его грохнет, что опять же запустит конвейер братоубийственной мести… Ровно в пять в маленькую уютную кофейню вполз кровожадный червь с устрашающим прозвищем Череп. В рукопожатиях нужды не было, и Вадим решительно начат: — Слушай внимательно. Повторять не буду. Придурок должен загнуться у своей парадной от передозировки. Как вы это сделаете — меня не касается. Ни каких других версий случившегося быть не должно. Ты все правильно понял? Сколько? — Пять косых, — прошипел фиксатый, хотя работа явно стоила меньше. Убить наркота — копеечное дело, он и сам на халяву какой-нибудь гадостью ширанется, останется только проследить, чтобы не откачали. Кротовский торговаться не стал: — Срок три дня. Если что не так — вали из России. Здесь я тебя достану. «Как же, боссы сраные, чистоплюями стали, был бы я вам не нужен, давно бы достали», — шелестя полученными бабками, думал упырь, а вслух сказал: — Не беспокойся, братан. Трубой в башку — концы в воду… — и выполз из кофейни. Проводив живоглота недобрым взглядом, Вадим достал трубку: — Вовчик, отпускай гладиатора… 26 — Тихо, ребенка разбудишь. Ты что так поздно? — Щас разбазарюсь, приколешься. Торчим мы, значится, в тошниловке, а там татарин фраером подваливает, ну чисто Алек Капонов, с чувырлой. Гнать не буду, телок кайфовый и весь в голде, типа деловой, прям от буфера. И лавэ у них из всех щелей секут. Ну Макарыч типа: «Кого на банзай ставил, колись браткам». А тот как бы: «Тихим скоком…» — Не гони фуфло, Димыч! Под Кострова один черт не канает. — Это точно. — Ты все еще его любишь? — Дурак ты. Я вас люблю. Тебя и Алишку. Думаешь, мне эти хоромы нужны? Шесть комнат, заблудиться можно. А вот ты нас не любишь!.. — Чевой-то? — Думаешь, не знаю, что за картиной Петрова-Водкина тайник с «Калашниковым»? Мол, холстом прикрыл и ладно. Это сейчас она маленькая, ничего не поймет… Ты что, всю жизнь бандитствовать собрался? — … — … — А давай я тебя стрелять научу. — Поздно, уже научили… — Андрюха? — Андрюха. Я когда с ним познакомилась, то чуть ли не каждый день на перешеек ездили, по несколько пачек за раз по шишкам расстреливали. Где он только патроны брал?.. — Да, Макарыч пацан крутой… — Это вы с Лехой пацаны и всегда пацанами останетесь. Вы для меня куклами были, в дочки-матери я с вами играла. Как сейчас помню, под тополем во дворе стоите, друг друга соплями путаете, боссы. Ты у Лехи спроси, сколько подзатыльников он от меня получил… А Костров — мужик… Это для вас мужик — ломовая лошадь, а для нас это отец, и муж, и брат, и сват… Я ведь отца-то всего раз видела, уже с Андреем, он меня на встречу возил. — Ну и кто он? — Тогда художником работал. Сразу видно было, что богатый, но какой-то жалкий, трясущийся. Потом в Израиль свалил. — А Андрюха чего? — Ворюга, говорит, конченый… — Что-то он вдруг воров невзлюбил… — Не путай. С ворами с настоящими, еще той закалки, Костров еще до вашего рождения общался, а ворюги — вон они вокруг, каждый день по телеку пачками… — Все равно, дурак он, раз тебя бросил… — Это не он меня, это я его не дождалась… — Откуда? — Оттуда… — Он чего, еще раз сидел? Про его первую ходку я помню. За валюту, кажется, шесть лет. А о второй он ничего не рассказывал. — Костров много чего говорит, вон весь город, как Задорнова, слушает. А что из его выступлений ты о нем узнал? То-то. Он, как вы трещите, базар фильтрует… — Да не говорим мы так, по крайней мере промеж собой. Это только когда перед барыгами пальцами крутим. — … — А за что он? — За мусора, козлину вонючего. Опера по-нормальному до него добраться не могли. Решили подставу сделать. Ну этот, когда хотел пакетик ему в карман пихнуть, тут же локтем в нос схлопотал. Кострова, конечно, скрутили, но там свидетелей полресторана было, герик куда-то исчез, зато сопротивление властям, Андрей же первый ударил, да и легавый в больничку попал. Так что четыре года как с куста. Да и первую ходку, думается мне, ему подстроили. Костров же идейный, только ворюг грабил, вот, наверно, и опустил какого-нибудь по советским временам шишака… — Ну, ты даешь, ну прям как браток трещишь… — С кем поведешься… Хорош базарить, Димон. Скоро утро, пошли спать… Да, ты же мне недорассказал. — Вчера Равиль с подругой пришел, а на ней цацки заметные, накануне ворованные. Наверняка уже оперативки разосланы. Любой случайный мусор с пол-оборота опознал бы. Знаешь, сколько их в «Континенте» трется! Когда Ящер разобрался, парочка уже накачалась. Мы хотели их по-тихому вынести, а татарин спьяну бузу устроил, хорошо Макарыч реанимационную догадался вызвать, а то бы сегодня я, может быть, вообще не пришел, в лягушатнике отдыхали бы. Так под Красным Крестом и Полумесяцем и свалили. — Дим, тебе тридцать один, а ты все как под тем тополем, одним словом — пацаны. — Да уж, не Макарыч… — Не дуйся, он старше и мудрее. Вот сколько раз ты с Лешкой сидел? — Три раза, под следствием… — Есть чем гордиться, адвокаты, взятки — и через месяц-полтора на свободе. Да вы там просто отдыхали на всем готовеньком, а братки вам мешками сыры-колбасы переправляли. Вы с Лехой от не чего делать всякой херней занимались, вон животы расписали, как якудзы. А Костров десять лет от звонка до звонка, и ни одной синей точечки. Он еще по первой ходке за смотрящего был, сколько к нему парней после отсидки приезжало, последнее на подъем отдавал, а ведь нам самим иногда не хватало. Это вы сейчас все жируете, а посмотри, сколько нищеты вокруг. — Да ладно, Мариш! Чего ты заводишься. Бригадир этой «нищете» по пять косарей отстегивает. А Андрюха и сейчас за братвой по зонам носится, они к нему за помощью прут, откуда столько жил у старикаши, еще и в политику полез… — Знаешь, для чего он туда сунулся? Нет? Я так думаю, он хочет кому-то, до кого с земли не добраться, просто-напросто в рожу плюнуть… — Дорогой плевок получиться может. Леха говорил, что на эту кампанию двести косарей выделил. — Для Кострова деньги — мусор, он действительно, как в «Вечерке» писали, Робин Гуд, а вы лишь бы накопать да пожрать, боссы сраные… — Ну что ты сердишься, зеленоглазая, мы ведь тоже пацанам, кто попал, из общака помогаем и семьи поддерживаем. — На то он и общак… Дим, вы хоть смотрите, кого греете? У вас ведь тоже гопников хватает, только пальцами крутят да мафиози из себя корчат. Из-за таких действительно серьезных людей отморозками прозвали. Среди вас правильных в лучшем случае один из пяти, остальные — на все готовые шушеры, ничего святого… одним словом, упыри. Мне, конечно, барыг не жалко, там процент нормальных еще меньше, но ведь вы от своих баранов чем-то отличаться должны. — Да эти овцы под нашу марку косят, их иной раз и распознать трудно, разве что на базаре колоть. Давай завязывать, Мариш, а то сейчас и за мусоров трещать начнем, а мне сегодня переводчика с китайского найти надо. — Зачем? — Одну делюгу через китайцев затеял, потом расскажу. Пошли спать, зеленоглазая. 27 Как мы уже знаем, из всех искусств Равиль Тутаев разбирался только в порнухе, в остальных формах и видах их широкого спектра он был девственен. На этом фоне Олег Строгов выглядел вальяжно-развратным. Он несколько раз в музеях был. Трижды. Впервые — от жадности. Чтобы сэкономить на мороженице и кино, в полной уверенности, что там не общепит, он назначил свидание своей однокурснице в Эрмитаже, причем внутри, у гробницы Александра Невского, о наличии каковой ему рассказывали. Так что рандеву ему обошлось массой впечатлений и десятью копейками за входной билет со студенческой скидкой. С того дня его можно было уже считать восторженным поклонником неподражаемого Рубенса, вернее, сюжетов его картин, потому как фамилия самого автора в перевозбужденной зрелищем голове не отложилась. От продолжения свидания Олежек отказался — от изображенных фламандским мастером обильной жрачки и пышнотелых красавиц в первую очередь разыгрался аппетит. Остальные желания дошли до него позже, когда, проводив свою пассию до ближайшего трамвая, сам обожрался ветчиной и курами в «Литературном кафе», тем самым приобщившись и к этому жанру. После того как изжога наконец мягко перетекла в икоту, захотелось в женскую общагу, к сокурснице, но резонно решив, что она обиделась, остался доикивать. Всю ночь скаредному студенту снились рубенсовские матроны, при ближайшем рассмотрении становившиеся уезжающими в трамвае и хрюкающими от обиды свиными окороками… В последующем Строгов поступил разумней. Он много и даже с избытком поел, прежде чем отправиться к гробнице великого князя на предмет дешево обольстить очередную студентку. Оказалось, что девушка в музее бывала не раз, и ее интересовал Египет и мумии жрецов. Увиденное эффектно отразилось на переполненном желудке Олежки, к тому же за выходом из зала оказался дорогой музейный буфет, и дама выразила желание закусить. Обслужив ее прихоти и заплатив по счетам, любитель прекрасного кинулся на поиски заветного заведения, которое, как всем известно, находится в Эрмитаже у гардероба, то есть в противоположном конце от гробниц и сракофагов… ой, простите за опечатку… саркофагов по диагонали. Естественно, бедняга заблудился, так как ориентировался на усыпальницу князя и буквально три метра не донес. Он бы успел, но была неиссякающая и неприступная очередь, что необходимо поставить на вид администрации очага российской культуры мирового значения. В ту ночь студент юрфака вообще не спал, между позывами вспоминая, что он ел и чем так сильно отравился. Впечатление от экскурсии все же осталось, так как стало ясно, что следователем Строгову становиться не стоит, потому что не переваривает несвежих покойников. Естественно, от метода обольщения женщин через прекрасное и вечное, хорошо запоминающий негативные жизненные уроки будущий шеф отдела юстиции отказался, отчего искусство понесло огромные потери. Но об этом позже… И вот здесь возникает резонный вопрос: «Откуда у обворованного Олега Юрьевича Строгова появилась редкая и обильная коллекция изящных нэцке японского производства конца семнадцатого века, а также картина признанного мастера пейзажа Архипа Ивановича Куинжди?» Разъясняем. Это побочный продукт его третьего свидания с прекрасным в стенах другого, но тоже мирового значения Русского музея. На этот раз встречу к тому времени уже преподавателю юриспруденции Строгову назначили, и не какая-нибудь страдающая дамочка, а еврей-реставратор того же очага культуры, то есть тот самый старик, резко обуянный желанием приобщиться к своей древнейшей цивилизации и поэтому выставивший на торги уже знакомую нам шикарную квартиру, правда, тогда она не была таковой. Еврей этот, видимо, насмотревшись Брунни и его «Медного змия», тоже решил последовать за своим поводырем Моисеем в далекие Палестины для воссоединения, поэтому и распродавался. Как потом выяснилось, не напрасно, его друг и дольщик уже сидел, но про реставратора молчал, в надежде, что тот его вытащит. Они как раз искусство воровали, так что сидеть пришлось бы долго и, скорее всего, там по возрасту и скопытиться, что в натуре нежелательно… Еврей забился с преподавателем возле «Ночи на Днепре», где снимал со стены «Зимний пейзаж» пореставрировать. Там они и сговорились о цене квартирки. Вдогонку старик предложил коллекцию нэцке, оставленную ему на хранение попавшим за решетку дольщиком, а так как был весьма азартным, то и вышеуказанный пейзаж: «Мол, не сомневайтесь, гражданин, вынесем, добра много, никто и не заметит. И цена бросовая, так как торопимся, и нам скупиться некогда, а в эту дырку я копию прикручу. Поэтому не паникуйте и не стесняйтеся, дело верняк…» А у самого уже ручки засучились. Ну этому, который из преподавательского состава вроде бы и ни к чему, да и на хату еле собрал, но вспомнил, что босс и благодетель очень на этот счет интересовался. Будущий градоначальник вперемешку с высокой политикой ящиками антиквариат скупал, потому как интеллигентным считался и даже этим кичился. Не тем, что скупал, — это скрывалось, а тем, что интеллигент в будущем поколении и муж будущей интеллигентки. Ну и сказал тогда Строгову: «Молодец. Просек ситуэйшн. Возьми денег, сколько надо, , и дай, сколько просит, но еще поторгуйся, а я в Верховный Совет полетел по неотлагательному вопросу. Мне там речь произнести хочется. А ты смотри, чтобы фуфло не подсунули». И погнал за привилегии бороться и популярность зарабатывать. Олежек легко справился и даже куш схавал, так как будущему Вашему превосходительству еврейские расценки вдвойне загнул. Ну здесь еще не все кончилось, так как началась ББР (буржуазно-барахолочная революция), выборы и раздел Эсэсэсэра — мероприятия для шефа-благодетеля оказались, видимо, настолько прибыльные, что он напрочь запамятовал о каких-то там японских статуэтках с дырочками, о картинке кисти пейзажного мастера и что на это денег дал. Так что все довольны остались. Еврей, что сумел под шумок с четвертью лимона свалить и за бугром с предками соединиться. Отрогов, что за счет забывчивого политдеятеля поимел столько же, да еще и произведения искусств на халяву. Ну а деятель в своем роскошном неведении… Да, чуть не забыли. Судьба еврейского дольщика, бывшего ценителя японской старины, затерялась где-то в удмуртских лагерях, что при наличии хорошей заначки в теперешние времена не столь печально, о чем в «Лохотроне» на этот счет специальные инструкции имеются, так что авось не пропадет, если не жадный… 28 Дамочки суетились в поте лица, наивно надеясь, что ударно-восстановительный труд спасет их или хотя бы отодвинет по времени неминуемую экзекуцию. Раздраженность бродившего по развороченным апартаментам Строгова нарастала, вместе с ней нарастала и нервная чесотка, начавшаяся, как всегда, с голого затылка. Он еще не решил, как поступит с проштрафившимися юристками, несправедливо виня их в своем неожиданном материальном падении. Просто поставить их раком и, как обычно, отхлестать приготовленными для сексуально-садистких утех плетками казалось недостаточным, а фантазии на что-то изощренное у шефа юстиции не хватало. В памяти всплывали сцены из испанской инквизиции, какие-то зверские приспособы для колесования или чего-то там такое, но все это могло привести к нешуточным увечьям, а стало быть, каким-нибудь судебным разбирательствам, кроме того, девочки были еще хороши и ими можно было попользоваться в будущем. Такие обстоятельства сдерживали. — Ну что, газеты жеваные? — широким спектром ругательств Строгов не отличался, обычно ограничиваясь «курвами» и чем-нибудь «по матери», поэтому не ожиданная фраза прозвучала зловеще. — За двенадцать лет сигнализацию поставить своими свинячьими мозгами не додумались? — Олежек, ну кто мог знать, что такое возможно, — зашелестела испуганная Таня. — Ты сам говорил, что двери неприступны. К тому же милиция в сорока метрах. Только дурак мог на такое решиться. Упоминание о находящемся рядом отделе милиции вызвало новый виток раздражения у чиновника, и он, уже не сдерживаясь, запустив скрюченные пальцы под пиджак, начал ожесточенно чесаться. В мозгах возникла картинка первого привода в эту квартиру тогда еще цветущих первокурсниц Тани и Гали для приватного приема зачетов. Оставив свою новенькую «девяточку» на предмет сохранения напротив дежурки, молодой и физически стойкий преподаватель для проверки знаний очаровашек-студенток выделил целую ночь и проставил им отличные оценки только к утру. Весьма довольный способностями учениц в освоении материала, в прекрасном настроении, Олежек собрался было уехать. Он обнаружил свою первую «ласточку» там, где и парковал, но без лобового стекла и на кирпичиках вместо колес. Как потом выяснилось, как раз под окном кабинета начальника угрозыска, где и оставил после громкого скандала и топанья ногами бесполезное заявление по поводу автокражи. «А что вы хотели, уважаемый товарищ? — ответил тогда молодцеватый капитан. — Насколько известно, транспортное средство вы нашим сотрудникам под охрану не сдавали, а мало ли кто там на улице возится. Что ж, мы у всех на дороге обязаны документики проверять?» Но заяву принял, при этом ничего не обещая. Дело так и заглохло… Воспоминание о связанном с девочками своем первом матпопадаловом вывело раздражение Строгова на новую высоту и переросло в едва сдерживаемый гнев. В воспаленном мозгу нарисовалась картина еще более раннего периода жизни карьериста… К столыпинскому вагону подкатил автозак. В переданных от сопровождающих ментов списках значилось двенадцать осужденных мужского пола и одна женщина, судя по году рождения, молоденькая. Ефрейтор Ваня Черепков, еще не глядя, радостно потирал руки, рассчитывая на приятное времяпрепровождение в пути в обществе дамы. Женщина оказалась стройненькая и приятная, и Ваня самолично отвел ее в дальний плацкарт. Угрюмых мужиков пихнули в первое отделение и захлопнули за ними решетки. Командовавший конвоирами сержант Строгов отдал соответствующие распоряжения молодым солдатам, а сам поспешил присоединиться к Черепку, уже приступившему к уговорам смазливой зечки. Девочка оказалась стойкая и с характером. Когда ублюдки повалили ее на нары и стали срывать с нее одежду, мученица завизжала и вцепилась в насильников когтями и зубами. В бессильной злобе замурованные в первой плацкарте парни попытались было раскачать вагон, но массы явно не хватало, тогда они стали мочиться через решетку в коридорчик, выплескивая свое отношение к происходящему, но помочь девочке они уже ничем не могли. — Держи ее за волосы, — приказал Черепку Отрогов. — Сейчас я ее, сучку, вырублю. Схватив ослабевшие руки девчонки, сухой ефрейтор развернул несчастную жертву навстречу залихватски замахнувшемуся для удара сержанту-насильнику. Огромный кулак обрушился в лицо бедняжке, что-то хрустнуло в тонкой шейке, хрупкое тело сломалось и рухнуло на заплеванный пол. Остекленевшие глаза с удивлением смотрели на новоявленных убийц… Тщательного расследования никто не проводил, конвоируемых мужиков под дулами автоматов и лай собак высадили раньше, а оперов женской зоны вполне устроила версия самоубийства «прыгнувшей вниз головой с верхней полки худенькой зечки», красноречиво расписанная начальником конвоя сержантом Строговым в докладной записке и в объяснениях подчиненных ему солдат… Юристки, без сомнения, ужаснулись бы и бросились из этой квартиры куда глаза глядят, узнай они мысли влиятельного благодетеля, смотрящего в злобе на их ухоженные шейки и вспоминающего отвратительную историю в специально оборудованном для перевозки зеков вагоне, случившуюся более двадцати лет назад. Ломать шеи шеф городской юстиции своим подопечным не стал, но мстительную душу свою на адвокатессах отвел, привязав в неглиже к батарее, запихнув в них баллончики неукраденных дезодорантов и устроив им допрос на тему, кто, по их мнению, из посещавших ранее шикарную квартиру мог бы совершить грабеж. О профессиональных навыках Равиля униженные адвокатессы не знали, но назвали его имя в числе других, где, естественно, упоминались Чернявенький, Костров, а также Вадим и Вовчик из бригады Кротова. Поизмывавшись над зависимыми от него дамочками, садист закончил необычные процедуры и укатил, обдумывая дальнейшие действия. Перекрестившись, привыкшие к сладкой жизни, за нее и расплачивающиеся Таня-Галя поплелись в ванную отмокать… 29 Равиль на даче Ящера вяло оправдывался перед братками за покрошенные челюсти своих друзей накануне: — Да там разве типа разберешь, я по пьяни думал, что с меня штаны снимают. Это как бы опускать собрались. Что это вы, я типа в темноте не разглядел. Выпил немерено, вот и понесло с непривычки, со всяким случиться может. Братва, вы уж как бы без обидняков, лады? — Рав, башкой-то варить надо, — отчитывал татарина Леха, — все, что на Лерке напялено, слишком заметно и наверняка уже в розыске. А ты ее как фотомодель выставил: любуйтесь, козлы, какие мы бесшабашные. Не успели обнести, а уже бахвалимся. Сидящая рядышком Лерка с огромным фингалом на правой щеке, Макарыч ее с левой вырубил, водила злым взглядом по лицам парней, не давших ей впервые в жизни блеснуть в элитном обществе телезвезд, политиков и бандитов. Ах, как она вчера была счастлива, ловя восхищение всех без исключения истекающих на слюнки шикарных мужиков и завистливые взоры их теток. Это был первый триумф в жизни прекрасной Лерочки, и она готова была его повторить даже ценой собственной свободы. Но все украшения с нее уже сняли и, судя по всему, далеко закопали, до лучших времен. И игубку куда-то унесли, вручив взамен мужскую куртку на синтепоне. — Что еще из шмотья взял? — не мог угомониться Ящер. — Да там типа еще голдья вещей двадцать, полушубок, платья какие-то, — перечислял татарин, морща лоб, припоминая содержание баула, — болванчики типа китаезы, ну вроде и все… — Короче, можешь пока у меня заныкать, до реализации, а то еще неизвестно, кто из мусоров Лерку запомнил и сегодня, заглянув в оперативки, задергается, — сделал резюме мудрый босс в тот момент, когда на дачу заехал Винни. — Привет, парни, — подойдя к каждому и пожав руки, поздоровался Димка, при этом с любопытством поглядывая на Макарыча. — Сегодня с одним человечком разговаривал, лет восемь назад он откинулся с Ветлага, говорит, что тебя, Андрей, помнит. Сидящий в кресле Костров никак не отреагировал, и Винников продолжил: — Странно как-то получается, мы все друг о друге знаем, а тут такие вещи вскрываются. У тебя есть что рассказать, Макарыч? О том, что старикаша сидел по второму разу, для всех было новостью и, естественно, разожгло любопытство бандитов, обычно такие вещи братвой не утаиваются, если только не есть чего скрывать неправильного. Костров догадывался, что Димон по неизвестной причине относится к нему с предубеждением, и решил отмолчаться в надежде вывести второго человека в колоде из себя и на его раздражении выяснить истоки недружелюбия. Откуда Андрей мог знать, что поводом для вражды была зеленоглазая любовь обоих парней и что это все тянется с далекого Диминого детства. Влюбленные от природы крайне чувствительны и готовы на все, чтобы унизить своего соперника. Молчание старикаши дало повод Винни затеять против него интригу, чем он и воспользовался. Подразнить любопытствующего Димку Макарычу не удалось, в разговор вступил Леха, а не отвечать ему не было причин. — За что парился, Андрюха? — спросил Ящер, заинтригованный не менее других. — Действительно, чего темнить, столько лет рядом. — А что вспоминать, если даже следов в управе по исполнению наказаний не осталось. Присел за морду гнилого мусора. Чалился нормально, от звонка до звонка лес валил без нашивок и повязок. Так что вряд ли кто обо мне что не так забазарит, — было видно, что дальше Макарыч распространяться не хотел, и какая-то тайна все равно осталась, но продолжать разговор больше никто не решился. После непродолжительной паузы начали обсуждать дела, и о неловкости вскоре забылось. — Ну что там наши китайские товарищи? — спросил у Винни Леха. Еще два года назад хозяин подконтрольного завода телерадиоаппаратуры наладил производство телевизоров и другого ширпотреба из комплектующих китайского производства. Чтобы удешевить процесс, через коррумпированных таможенников был организован контрабандный канал поставки радиодеталей, только двадцать процентов которых проводилось официально. Реальный доход от операций составлял до пятидесяти тысяч зеленых с каждого контейнера. Но в последнее время пекинские поставщики стали гнать откровенный брак, и пришла пора ставить их на место, а еще лучше — сменить партнеров. Для этого и требовалось отправить представителей в далекую страну. — Леха, я буду готов выехать через неделю, необходимо, чтобы переводчик оформил выездные документы, — ответил командующий операцией Дима. — Толмач-то кто? — поинтересовался Ящер. — Один из выпускников восточного факультета, зовут Арсением, работает в овощной лавке на рынке, за пятьсот в месяц с радостью согласился, — особо не вдаваясь в подробности, рассказывал Винни. — А приеду к узкоглазым, я им там задницы накручу, — пообещал Дима и погрозил кому-то находящемуся за тысячи километров своим пудовым кулаком. — А вот это зря, — вмешался в разговор Макарыч. — Конечно, с фуфлыжника-ми церемониться не стоит, тем более с импортными, но лучше улыбаться или даже целовать их в потный рот, при этом поставить на кидок. Ведь, насколько я понял, связи давнишние и доверие уже есть, так что отстегнуть им часть предоплаты, оставить представителя и гнать через него, сколько возможно, пока не врубятся, что бабулек больше не светит. Так можно на халяву целый год крутиться, если наш человечек там будет толково мозги пудрить и при этом расшаркиваться. — А если они потом замутят арбитраж? — засомневался Винни. — Обязательно замутят, но получат только то, что пройдет официально, а не через контрабас, и то лет через пять, — продолжил Костров, — а к тому времени либо ишак сдохнет, либо шах скуксится, или кто у них там… — А что с мальчишкой будет? — поинтересовался гуманный Ящер. — Использовать его надо втемную, китаез он запутает лучше, если сам будет верить, что деньги просто задерживаются. А когда в задницу клюнет, мы это поймем и его сдернем, главное, не жадничать и не доводить до предела, — было видно, что Макарыч готов по привычке порассуждать. Парни, предчувствуя это, поудобнее устроились в креслах и приготовились слушать. — Ведь что происходит, кто-то с суровой рожей собрался кого-то грабить или кидать. Конечно, терпила тут же рванет в органы с вытекающими из этих органов для злодеев последствиями. Глупо. Нормально замутить делюгу и эффектно толкнуть фуфло — процесс творческий, и самые яркие для этого примеры у всех на виду. Сначала надо лоха развести на понтах, чтобы привлечь к себе внимание. Как помните, наш самый главный пахан для этого два раза проехал в троллейбусе, разок с моста в мешке свалился и лег проспаться на рельсину, как простой российский смерд, хвативший лишку. Естественно, после таких манипуляций ему сразу зачуханные уважуху по полной программе выразили, при этом он на других паханов, бывших корешей, пургу погнал, что, мол, они там забурели и общак дербанят. И даже кодлу собрал из шестерок, которым при тех перебраться на блатную шконку не светило. Ну эти фраера, до бугров дорвавшись, решили одним махом всех в бедноту записать, по-ихнему, это реформы называется, а в простонародье — жульеном. Чмокающий при этом всем, кто плохо жил, объяснил, как они плохо живут, а то ведь они не врубались, наивно полагая, что кайфуют. Он им путь до малины своими поцелуйчикам указывал, при этом по ихней фене базары разводил. Умным хотел казаться, но в авторитет его не впустили, поняли, что с ним до мокрухи дойдет, что, впрочем, на Белом катране и случилось. Второй, конопатый, вообще беспредельщик и фуфлогон, пальцами разводил и мочу гнал, что за все отвечает. Серьезная братва и то не сразу врубилась, что он от фонаря лепит. Мне бы так по жизни отвечать, как этот фуфмейстер, хотя пацаны его реформы в свою масть обратили, так что этому рыжему кругляку можно и поаплодировать. Третий, что травил, тихой сапой в Рокфеллеры завинтил и в нужный момент съехал, вместо себя мелиоратора подставил, который на маленького Ленина смахивал. Тоже губкой чавкал на понтах, хотя фраер конченый, если б не бухарик, его б к блатхате и близко не двинули. И все почему — потому что не бычили и своими реформами хороший крематорий для толпы обещали, хотя это был блуд и не более. Для хавок все в мориловку и кандей обернулось, а эти до сих пор продовольственные программы двигают, чем и побираются на жизнь приблатненную… 30 Все нутро ограбленного садиста вопило о мщении. Потеряв большую часть коррумпированных накоплений, Строгое решил вернуть утраченное любой ценой, не зная, но справедливо полагая, что это дело рук кого-то из ящеровских. Договорившись о встрече с Черепом, взбешенный чиновник доступными ему способами начал собирать информацию о потенциальных противниках, вероломно и незамедлительно решив напасть на них. К концу дня в кабинет шефа отдела юстиции стали стекаться донесения от доверенных источников из районных прокуратур города и следственных отделов РУВД и РУБОПа. Картинка рисовалась впечатляющая. Ящеровская группировка оказалась весьма разветвленной и имеющей под своим контролем значительную часть предприятий города и области, не считая мелких фирмочек и магазинов. Все это легально охранялось детективным агентством «Гермес», оформленным на Сергея Сергеевича Тихонова, двоюродного брата главы преступного сообщества Алексея Николаева по кличке Ящер. Среди приближенных к верхушке криминальной пирамиды значилось имя Дмитрия Винникова как наиболее доверенного лица удачливого босса. Кроме того, на стол чиновника попала история преступной жизни молодого прохиндея Чернявенького, дважды условно осужденного за воровство и имеющего среди своих родственников судью Репкина, приходясь тому зятем. Информации о кандидате в депутаты Андрее Дмитриевиче Кострове в связи с избирательной гонкой было хоть отбавляй, правда, вышедшая из-под пера талантливых журналистов, она носила полумифический характер. Ничего конкретного не было только о Равиле. Татар с таким именем в архивах спецслужб оказалось более двадцати, и все они имели какую-то причастность к преступным группировкам, чаще всего «казанской». Фамилию бывшего спортсмена Строгов не знал, поэтому слегка растерялся, соображая, кого из них приговорить к уничтожению. Убийство всех было нереально, и череповские упыри с этим бы не справились. К тому же после первых отстрелов наверняка весь город зазвонил бы о каком-то странном маньяке, имеющем неприязнь к обладателям столь распространенного в мусульманском мире имени. Тем не менее наполеоновские планы в раскаленных мозгах Строгова углублялись и ширились и легко могли привести их обладателя к развязыванию межнациональной резни с целью не упустить одного из злодеев, покусившегося на материальные ценности озлобившегося VIP-садиста. Заехала мысль заодно уничтожить и всех кротовских как потенциальных противников на будущее, но Олежек сообразил, что войну на два фронта немногочисленные череповские ублюдки не выдержат, да и денежных ресурсов на это не хватит. За каждую голову надо платить, а собственная казна разворована пока еще неизвестными грабителями. Для начала Строгов решил в один день уничтожить верхушку ящеровских, подмять под себя охранную фирму «Гермес» и на ее финпоступлениях организовать тогда уже отстрел кротовских бандитов. Так что к встрече с Черепом коварный план «Барбаросса-2» в общих чертах уже созрел в лысеющей голове чешущегося на нервяке сумасшедшего члена городского правительства. Ваня Череп, мысленно подсчитывая выручку от намечаемых кровавых мероприятий, с интересом слушал своего армейского друга, нынешнего работодателя и покровителя от правоохранительных структур Олега Строгова. Поставленная задача ему нравилась и вполне была по зубам ублюдкам Черепа, в основной состав группы которого входили бывшие мусора, отсидевшие сроки за свои служебные преступления, совершенные под прикрытием милицейских мундиров в прошлой, официальной, жизни. Были в банде и не нашедшие себя в гражданских структурах уволенные из российской армии бойцы, прошедшие по тропам региональных конфликтов в качестве наемников. Всего около двадцати за деньга готовых на все профессиональных убийц, уже имевших значительную материальную базу в виде автотранспорта, оружия и средств связи. — В течение трех дней твои люди должны выследить все адреса бригадиров ящеровских бандитов, — по-маршальски ставил задачу экс-сержант бывшему ефрейтору конвойного спецбатальона. — Особое внимание удели самому Ящеру, Винникову и этому сраному кандидату Кострову. Также необходимо найти какого-то Равиля и Юрия Чернявенького. Этот мальчишка имел наглость шантажировать моих девочек и может натравить на них кротовских отморозков. Предполагаю также, что это он ограбил мою квартиру. Сергея Тихонова необходимо взять живым и заставить его работать на нас, так как через его фирму проходит большинство финансовых поступлений. Уничтожать верхушку и брать Тихонова будете одновременно, чтобы не дать бандитам опомниться. Часть координат почерпнешь из этих бумаг, — заканчивая инструктаж, Строгов передал Черепу донесения о преступной группировке, полученные шефом отдела юстиции от оперативников различных милицейских служб и из прокуратуры. Сами того не подозревая, неосторожные и безалаберные менты помогли воинствующим ублюдкам в подготовке к кровавым событиям. — На предварительную работу потребуется тысяч двадцать долларов, — неумеренно загнул Череп в надежде поторговаться. — За голову каждого расценки объявлю позже, когда будем готовы, в зависимости от сложности акций. Понимая необходимость вложений для того, чтобы подстегнуть исполнителей, начальственный ублюдок торговаться не стал, рассчитывая потом вернуть все сполна с подконтрольных ящеровских объектов. Он отстегнул две пачки зеленых и еще раз предупредил: — Главная цель — Тихонов и проходящие через него финансы, остальные должны быть уничтожены. — Будь спок, Олежек. Трубой в башку — концы в воду, — шелестя пачками, заверил своего работодателя кровожадный червь. * * * В это время трое череповских убийц ломали в парадной непокорного кротовского гладиатора с целью всадить ему трехкратную дозу неочищенного героина. Парень оказался здоровым и осторожным. От халявного укола с неизвестными он отказался, но участь несчастного была решена. Повалившие его бывшие мусора воткнули обломанную иглу в исколотую вену бандитствующего наркомана и терпеливо ждали его скорого и неминуемого конца. 31 Очаровательных Таню и Галю разрывала жалость. Это был самый страстный вид жалости — жалость к самим себе. Еще несколько дней назад они в полную грудь наслаждались жизнью, сулившую нескончаемые блага, новые шмотки, нежнейшие ароматы духов и даже давно заслуженный отдых на пахнувшем весенней оливой берегу Средиземного моря на пляжах знойного Кипра. Они там загорать хотели. Они желали своими бронзовыми телами обольщать друг друга, а также импортных туристов, разжигая их в пламенном каком-нибудь сиртаки на иностранную валюту, которую дамочки искренне и до самозабвения любили, особенно в достаточном количестве. И вот все в одночасье рухнуло. Рухнула размеренная неторопливая жизнь в материально-финансовом блаженстве под сенью шикарно обставленной квартиры со всеми удобствами. Разорвалось счастливое благополучие прибыльной карьеры, оказывается, целиком зависимой от расположения влиятельного спонсора — ненавистного Строгова, благодаря связям которого они свои процессуальные чудеса и творили. Хотелось ломиться из этого города, еще вчера выглядевшего доброжелательным, на деле таящего вполне реальные опасности в лице кинутых более полугода назад на общаковые бабки бандитов. И главное, никто не собирался защищать блестящих, брошенных на произвол судьбы юристок. И даже единственная надежда и опора, тот же Олег Строгов проявился как враг, вдосталь поглумившись над голыми адвокатессами с помощью толстущих баллонов дезодорантов, напоследок еще садистски облив развороченные слизистые из тех же баллонов разъедающей жидкостью. Сладко пахнущие девочки едва передвигались, широко расставляя ноги, чтобы не побеспокоить обильно смазанные кремами раны в пылающих промежностях. Очень жаль, но такова была цена за не по заслугам комфортную неправедную жизнь, которая в очередной раз поставила перед страдающими дамочками вопросы, не давая на них ответы. С появлением шантажиста удача отвернулась от них, куда-то делись азарт безудержной наживы и гордая самоуверенность, прикрываемая влиятельным чиновником юстиции. Девочки были в шоке, мысли их метались в поисках выхода из положения, униженные души нуждались в защите. — Надо было Чернявенькому денег отдать, — со вздохом произнесла Таня, — может, все обошлось бы. — Ты думаешь, это он забрался в квартиру? — неуверенно спросила Галя. — Сам эта мелкота на такое неспособен, но мог кому-нибудь дать наколку, — пустилась в демагогию нежнейшая из юристок. — Если он в ближайшую неделю не проявится, то, без сомнения, это так. — В твоем предположении есть доля логики, но, зная его наглость, могу утверждать, что он появится в любом случае, если, конечно, никуда не свалил, — заявила деловитая Галя. В людских страстях она разбиралась лучше. — И что будем делать? — понимая, что беды только начались, забеспокоилась Танюша. Она все еще наивно полагала, что ее защитят родная милиция и закон. Будто читая мысли подруги, практичная Галя принялась рассуждать: — Допустим, мы обратимся к ментам. Как нам объяснять, по какому поводу мы подверглись вымогательству и шантажу? Предположим, нам удастся сочинить какую-нибудь историю. Чернявчика сажают, и он дает реальные показания о передаче взяток Репкину от Кротова, наше участие в этом деле и о присвоенных нами деньгах. Проверка фактов подтвердит его версию в течение одного дня. Безусловно, благодаря известности фигурантов, все это выльется в грандиозный скандал. Да с нами не только судьи, но и последний опер дел иметь не будет, а это — конец карьеры. Мало того, обо всем узнают кроты, а это уже конец нам. Не будем же мы остаток жизни в РУБОПе ошиваться. — Галенька, давай уедем, — напуганная реальной перспективой, захныкала Танечка. — Спрячемся где-нибудь в провинции… — …выйдем замуж за механизаторов, — в тон подхватила решительнейшая из юристок, — нарожаем детей и будем в местных судах за две копейки разводами заниматься. Нет, подруга, это все равно, что себя похоронить, — и трижды сплюнула. — Единственный наш шанс, что Строгов что-нибудь придумает. При упоминании о благодетеле чувствительную Танечку чуть не стошнило. Подавив в себе отвращение, не зная, насколько близка к истине, она заявила: — Прежде чем Строгов что-нибудь придумает, он из нас инвалидок сделает или шеи сломает. С Чернявчиком надо договориться, — настаивала нежнейшая адвокатесса. — Этот подонок будет доить нас всю жизнь, — резонно возразила деловитая юристка, — тогда уж лучше договариваться с Костровым, дать ему денег и сдать этого мерзавчика Юру. — Галя ненавидела Макарыча, но догадывалась, что тот крепко держит свое слово. В глазах у Тани сверкнул интерес: по сравнению с остальными фигурантами злосчастной истории авторитетный кандидат от ящеровских, без сомнения, выглядел джентльменом, к тому же был явно заинтересован в поимке беглеца Чернявчика. Это давало слабую надежду на выход из замкнутого круга… 32 Бандиты очумело смотрели на нэцке. Стоящие в рядок среди хрустальных фужеров на полочке старого буфета, двенадцать японских болванчиков с дырочками тускло поблескивали полированными боками. Ящер и Макарыч, подвозя скандальную парочку, заскочили в жилище Лероч-ки посмотреть украденные татарином адвокатские цацки на предмет примерной оценки их стоимости и быстрейшей реализации. Андрей первым заметил среди посуды забавные игрушки и тут же с открытым ртом застыл, как под гипнозом. Проследив за взглядом парализованного стари-каши, Леша тоже обратил внимание на прячущиеся за ножками бокалов фигурки восточного производства. Ящер где-то видел подобное, кажется, по телевизору, но никак не мог вспомнить, как это зовут, на языке закрутилось что-то типа «эне-бене-ряба-квинтер-пин-тер-жаба», но то, что это может стоить денег, он не сомневался. — Что скажешь, Андрей? — разорвал тишину, так и не вспомнив японское словечко, Леха. Макарыч очнулся, облизал вдруг высохшие губы и закрыл рот. Затем вытащил из буфета одну из фигурок, внимательно осмотрел, покачал на ладони, как бы взвешивая, и, не отводя взгляда, поставил обратно. — Если это то, что я думаю, то на этой полке стоят по крайней мере двенадцать «мерседесов», — хрипло произнес он. — Помню, лет двадцать назад одного коллекционера осудили за то, что он продал какому-то интуристу такую же костяную штуку за сорок тысяч долларов, а тот, придурок, попал с ней на таможне. Тут есть о чем подумать. Вещички редкие, сразу в таком количестве в квартире каких-то зачуханных непохожих на ценительниц искусств юристок, все это вызывает массу вопросов. А если еще прибавить чемодан с шестьюстами косарей, то вопросов становится немерено. Равиль, Лерка и Ящер схватили с полки по паре фигурок и пристально стали их рассматривать, как редкие бриллианты, касаясь кончиками пальцев и в то же время боясь уронить. — Нэцке, — удовлетворенно вспомнил Ящер непривычно произносимое слово. — Рав, может, там еще чего было, ну вазы, графины, статуэтки или картины? — Висели там какие-то картинки, но я в этом как бы ничего не понимаю, — сознался удачливый грабитель. — Там барахла видимо-невидимо, но на старое не похоже. Разве что мебель, но все кресла я типа распотрошил. И диваны. — Несомненно, хозяевами квартиры являются не эти вороватые дамочки, — продолжил рассуждения старикаша. — Неплохо бы было заглянуть туда еще разок. Насколько я помню, там пять комнат, в двух из них я побывал, но ничего особо исторически ценного не заметил. Обстановка дорогая, но современная. Посуда тоже. Рав, где эти фигурки были? — В книжном шкафу, типа в библиотеке. Там этих книжек тыща, — с готовностью тут же ехать на повторный грабеж ответил татарин. Его стали посещать сомнения насчет хорошо выполненной воровской работы. Ему вдруг пришло в голову, что дорогими могут быть не только брюлики, но также картины и даже старинные книги. И Равиль начал горько жалеть над недостатками собственного культурного образования, которое вовсе отсутствовало. Ему припомнилось, что и эти «мерседесы» с дырочками он прихватил случайно, просто вспомнив детство, будучи обделенным игрушками в том нежном возрасте. И сто баксов за маленькой картинкой с непонятной подписью в уголке, висящей в той же библиотеке, и полотна размерами побольше, развешанные в других комнатах, и одна особенно знакомая, с мишками на поваленном дереве. — Слышь, Макарыч! Там типа знаменитая картина, ее на шоколадных конфетах рисуют, — засуетился Равиль, — где сосна, а по ней как бы медведи лазают. Макарыч улыбнулся, но оскорблять в лучших побуждениях татарина не стал. — Шишкин, «Мишки на дереве»? — спросил он. — Во-во! «Шишки на дереве», — закивал разгорячившийся грабитель. — Дорогая, наверное? — Да нет, Рав, это наверняка репродукция, — успокоил приятеля Костров. — Оригинал в музее висит, я сам видел. — Там и другая была, — не переставал суетиться атлет. — Где типа босяки за собой баржу тащат. — Репин, «Бурлаки на Волге», — уточнил Макарыч. — Точно, Репкин, — обрадовался чему-то Равиль, наверное, фамилию художника вспомнил, при этом перед-глазами почему-то возник образ судьи Василия Ивановича Репкина. — Надо в Русский музей на экскурсию сгонять, — предложил трясущийся от смеха старикаша, — прежде чем повторить посещение наших дамочек. А то сдуру наберем репродукций и на «Кристис» выставим. — Не, с крестами там ничего такого не было, — сосредоточившись, наморщил лоб татарин. — Там была какая-то могила, типа с камнем, а над ней браток в доспехах и на лошади с копьем, как бы поминает кого-то, и ворона сидит. Смурная такая вещуга… — «Витязь на распутье», — показывая эрудицию, взвизгнула Лерочка. После недолгих сомнений она решила на работу больше не ходить… 33 Кровожадные черви расползлись по городу. Инструкции Черепа, подкрепленные зелеными купюрами Строгова и донесениями с приметами и адресами потенциальных жертв, полученными от безалаберных мусоров, в башки которых не просочился очевидный вопрос: «Зачем шефу от юстиции понадобились секретные оперативные разработки?», задачу по выслеживанию ящеровской верхушки безжалостным упырям упростили до минимума. Неприметные отечественные машинки, управляемые профессиональными убийцами, припарковались в разных районах невдалеке от домов ничего не подозревающих братков… Беспечное существование Леши и его бригадиров особым разнообразием не отличалось. Все они любили от души поспать, не ущемляя себя в удовольствии понаслаждаться сновидениями, выползали из собственных жилищ далеко за полдень и устремлялись на своих джипарях и «мерседесах» по будничным бандитским делам, решать вопросы с подопечными барыгами или на вполне безобидные стрелки с пацанами из других колод, где опять-таки обсуждалось, как совместными усилиями развести подкрышных овец, вступивших между собой в коммерческие отношения и при этом изрядно наблудивших. Намеченные акции и разводки незамедлительно претворялись в жизнь. Из недобросовестных коммерсов по-хитрому или с помощью силы выжимались бабульки и весело пилились по справедливости. Иногда маленький процент от суммы отслюнивался потерпевшим торгашам-кредиторам, но только в зависимости от настроения крышующих и целесообразности дальнейшего использования пострадавших барыг. Последние, скрипя от жадности зубами, в благодарности раскланивались со своими бандитствущими покровителями, оставаясь при этом все же в какой-то степени довольными. Так они получали от оборзевших должничков хоть что-то и быстро, в отличие от итогов работы арбитражных судов, годами совершающих свои процедуры и выносящих непредсказуемые решения тогда, когда потерянные деньги под влиянием неудержимой инфляции превращались в копейки, а недобросовестные партнеры становились нищими банкротами или еще хуже — растворялись в мировом пространстве за российскими кордонами. Так что государственные судебные инстанции не являлись и не могут являться достойными конкурентами незамедлительно действующим по понятиям о справедливости отечественным браткам. Иногда в эти процессы вмешивались и крышующие мусора, но бандитское сообщество никакой ответственности перед козлиным племенем не несло, так что прикрываемые ментами попавшие на бабки барыги от возврата денег могли отдыхать и смело передвигаться в направлении все тех же арбитражных учреждений, при этом неся потери еще и на жадно потирающих ручонки разводчиков-адвокатов, которые для ускорения событий подводили и так потерпевших спекулянтов к мыслям о необходимости скинуться на взятку, половина из которой, может, и дошла бы до решающего вопрос коррумпированного судейского чиновника, а может, и нет, растворившись на адвокатские прихоти в полном составе. Выигранный процесс — тоже не панацея, так как такую же взятку, достигающую пятидесяти процентов от присужденной суммы требовалось передать не менее хитросученым судебным приставам, иначе они палец о палец не ударили бы, а жаждущим несчастным кредиторам оставалось только проводить бессонные ночи в бешеных очередях к исполнительским кабинетам среди таких же терпил, пострадавших от наглых должничков и помогающих последним в их неблаговидных делишках российскому правосудию — оставь надежду всяк туда входящий! Упаси Господи, чтобы кто-то подумал, что автор делает какой-нибудь преступной группировке рекламу, он предлагает задуматься о методах решения кредитно-денежных проблем, потому как быть разведенным лохом бандитами нисколько не хуже, чем поставленными на защиту ваших интересов государственными чинушами от судебно-процессуальньгх властей. По крайней мере, в первом случае вы убедитесь, что ваше лохование пройдет более безболезненно в рекордные по времени сроки и даже, возможно, с каким-нибудь положительным результатом, выраженном в «зуе» для вас и уж почти совсем определенно с отрицательным для вашего обидчика, что тоже в смысле морального успокоения имеет свою цену. Превращаться же в конченого лоха годами, а то и десятилетиями, при этом нести дополнительные материальные и нравственные от действий госслужащих потери — процесс весьма утомительный, вредный для здоровья и вашего дырявого кармана. Читателя, который коммерцией не занимается, а стало быть, в барыжные склоки не влезающего, хотелось бы предупредить что в любом случае потерпевшим в первую очередь являешься ты как потребитель, потому что в ценнике на какие-нибудь сосиски или другие деликатесы наглыми торгашами вбиваются их собственноличные убытки, понесенные от вышеуказанных прецедентов, происходящих в нашем многострадальном коррумпированно-правовом государстве. Так что прикидываться, что нас это не касается, не будем, а будем выходить на улицы, яростно протестовать и размахивать политическими лозунгами «Караул! Грабят!». Иначе мы и будем нести двойные убытки, отстегивая налоги на поддержание развития всевозможных, но бесполезных госорганов и оплачивая при этом забитые барыгами в ценники их непомерные судебные издержки на те же самые коррумпированные органы — стоят они колом! Можно было бы еще порассуждать на данную тему, но вернемся к нашим событиям… Итак, взвалившие на себя государственные заботы ящеровские после удачных разводок обычно часам к шести вечера собирались на спортивной базе с целью поправить здоровье своей нервно-расшатанной системы, где около часа таскали железо и от души молотили боксерскими перчатками по не менее боксерским грушам, а также друг друга под руководством опытного тренера. Участвовать в соревнованиях парни, естественно, не собирались, но полученные бойцовые навыки все же иногда испытывали на и так страдающих от беззакония барыгах, правда, не на всех, а на тех, кто от наглости оборзел или наблудил и начал крысить. Вот пацаны и приводили их в чувство… Затем, набравшись здоровья и поплескавшись в баньке, бандиты отправлялись это здоровье активно транжирить, набиваясь в какой-нибудь ресторан, чаще всего в элитно-политический «Континент», где напивались и накуривались до глубокой ночи, прихватывали проституток и разъезжались по домам. В этот момент они, естественно, представлялд из себя весьма удобные мишени для череповских ублюдков. Шлепнуть пьяного разгулявшегося братка на пустынной ночной улице по пути от «мерса» до парадной все равно, что разрезать луковицу и при этом даже не прослезиться. Все это кровожадные черви вычислили всего лишь за пару дней своих наблюдений. Несколько трудней было бы убрать самого Ящера. Мудрого босса всегда сопровождали трезвые вооруженные телохранители, к тому же неизвестно, куда после застолья мог направиться осторожный Леша, имевший обширную городскую квартиру и загородный, постоянно охраняемый дом на заливе. Проблему для воинствующих упырей мог создать и не менее осторожный Сергей Тихий, в посиделках обычно не участвовавший и часто остававшийся ночевать в офисе собственной охранной фирмы, имея за кабинетом превосходную спальню. Не прост был и Макарыч. С утра за ним заезжал микроавтобус, набитый помощниками кандидата, после предвыборных мероприятий доставлявший его и обратно. Поиски конкретно-неопределенного Равиля череповских подонков ни к чему не привели, татарин в «Континенте» больше не показывался. Напрасно простояли упыри и по адресам возможного появления мелкого шантажиста Чернявенького. Зато хорошо засветился Винников, приведший на хвосте кровососов прямо к купленной для Марины и своей дочурки квартире, а наутро еще и вышедший с ними погулять. За счастливой семейкой наблюдал сам Череп, обуянный коварными планами по развязыванию смертоносной войны… 34 Недавний выпускник восточного факультета, а ныне продавец овощного отдела станционного рынка Арсений Кукушкин был поздним ребенком. Его мама, Ирина Петровна, учительница английского, особым здоровьем не отличалась и смогла родить свое единственное чадо уже будучи за сорок. Вскоре после рождения сына от непродолжительной тяжелой болезни угас ее муж, простой инженер одного из многочисленных заводов нашего городка. Так что бедной женщине, матери-одиночке, по жизни досталось, но, как это часто бывает, ей все же удалось вырастить и воспитать отличного, скромного и интеллигентного парня, искренне любившего и заботившегося о своей престарелой мамочке. Однако получивший весьма хорошее образование Арсений, как и большинство его товарищей, не смог в разгулявшейся барыжной экономике найти достойное применение своим знаниям. Государство трудоустройством граждан, как известно, уже давно не занималось, посчитав себя ни перед кем и ни в чем не обязанным. Не стоит напоминать, что госчинуши уже давно живут только для себя и пополнения казны на собственные прихоти. Всем остальным щедро предоставлена свобода и право выбора: нести свое бренное существование или от безысходности скоропостижно повеситься или отравиться. Имеется, конечно, и возможность открыть свое дело, но, как показывает практика, без знакомой волосатой руки и первоначального капитала такие потуги бесперспективны, в чем миллионы разорившихся соотечественников уже давно убедились и не дадут автору на этот счёт соврать. А если кто не верит, то попробуйте получить лицензию, к примеру, на торговлю водкой или бензином без многократных взяток хотя бы в рублях, и потом мы вместе от души посмеемся или поплачем над своей наивностью. Богу — Богово, а кесарю — кесарево. За что боролись, на то и напоролись… Так что высокообразованный Арсений со своей интеллигентной престарелой мамочкой напоролись на весьма скромное бытие за счет копеечной учительской пенсии и не более высокой зарплаты за холопский труд продавца картошки, не требующий глубоких познаний китайского языка и остальных иероглифов… И все-таки судьба повернулась к нашему герою своим редко встречающимся нашим соплеменникам лицом в виде ухоженной, чисто выбритой и благоухающей рожи удачливого мафиози Димы Винникова. Последний появился в торговых рядах в сопровождении заискивающего перед ним хозяина рынка. Арсений эту ярко выраженную категорию граждан боялся и, мягко говоря, не любил. Крутые, как он называл обвешанных килограммовыми цепями пацанов, появлялись перед овощным прилавком нечасто, высокомерно выбирали фрукты-овощи и, груженые пакетами, манерно уходили без всякой оплаты, превращая товарно-денежные отношения в просто товарные. По первости Арсюша пытался возражать против такого вот произвола, но ему хватило пары уроков, в сущность которых мы вдаваться не будем — и так это известно, — чтобы подобные попытки прекратить. Хозяин рынка тогда объяснил интеллигентному продавцу, что такое крыша и как решается вторая часть товарно-денежного общения. К тому же вскоре стало ясно, что это только цветочки, так как отдел по несколько раз в месяц страдал от точно таких же действий со стороны представителей организаций, призванных защищать торгашей от подобного беспредела. Платить стеснялись или забывали налоговые инспектора и полицейские, районные и городские обэповцы, начальники отделов местного РУВД, постовые, омоновцы, гэзэшники, пожарники, участковые и даже менты из местного вытрезвителя. Так что счет на этот счет был 11:1 в пользу правоохранителей, что, естественно, отражалось на росте инфляции, а стало быть, содержимого кошельков тех же бандитов, которым не посчастливилось быть рыночной крышей… — Этот? — спросил незапланированно подошедший крутой у втиснувшегося в самого себя хозяина рынка. — Этот, — промямлил последний. — Тебя как зовут? — обращаясь к продавцу фруктов-овощей, резко спросил бандит. — По-китайски шпрехаешь? А ну, ляпни чего-нибудь!.. Испуганный юноша произнес пару фраз на шанхайском диалекте, из которых следовало, что зовут его Арсений. Потом, осмелев и рассудив, что отморозок на восточном факультете не обучался, добавил, что с удовольствием воткнул бы в задницу кол всей братве и этому крутому в первую очередь, а также всем беспределыцикам в погонах и барыгам, на которых ему за гроши приходится вкалывать. Обширный и остросюжетный монолог, естественно, прозвучал по-китайски, и довольный Винни удовлетворенно кивнул: — Кайф! Это как раз то, что нам и нужно… Арсений не смог сдержать улыбки и, едва справившись, чтобы не расхохотаться, уже по-русски произнес: — Я очень рад, что такая перспектива вам нравится, но все же интересно, чем я могу быть полезен. Димон про перспективу не понял, но переспрашивать не стал, потому как дорожил временем: — Короче, будешь работать представителем нашего радиозавода в Пекине, плата — пятьсот баксов в месяц. Через неделю должен оформить выездные документы, инструкции получишь позже, от тебя требуется только знание языка. Все вопросы будешь решать со мной. Вот номер моей трубки, а это на подъем, — и отлистал тысячу долларов. — Ну-ка ляпни еще что-нибудь по-ихнему… Ошарашенный, но обрадованный деловым предложением Арсений тут же стал по-китайски благодарить и извиняться перед щедрым работодателем и пообещал ему, что, в отличие от остальных, лично Диме он кол в задницу пока вставлять не собирается, так как очень восхищен таким поворотом событий. — Нет, в этом все-таки что-то приятное есть, — зачарованный звучанием чужого языка произнес Винни. Надрываясь от внутреннего смеха, Арсений уже по-русски выдавил: — Ну что ж, если хотите, будем исходить из ваших пожеланий… 35 Автор часто задавался вопросом, почему же все злобные силы для обстряпывания своих грязных делишек всегда выбирали темные подвалы или норы. Выехали бы за город, устроили бы пикничок, глядишь, под звон капели и журчание апрельского ручейка коварные души смягчились и захотелось бы вместо бряцания оружием дарить людям фиалки или какие-нибудь ландыши. Нет же, прутся в сырые грязные подземелья, готовятся к кровавым событиям и обсуждают смертельные планы. Вот и наши воинствующие ублюдки присмотрели для этого подвальный притон под кинозалом заводского клуба, переделанного в дешевую дискотеку, и устроили свое совещание в новоявленном волчьем логове. — С большинством бригадиров разберемся без проблем, — вещал, шепелявя, Череп. — На каждого из них необходимо не более двух человек — исполнителя и водителя. Если в час «X» кто-то из них не появится, добьем позже. Особые хлопоты может доставить Ящер, его нужно мочить на подъезде прямо в машине вместе с телохранителями, сразу из трех стволов. Как разобраться с кандидатом, я тоже придумал. Хуже всех обстоят дела с Тихим. Он может не выйти из офиса, а незаметно проникнуть туда не представляется возможным. Здание обвешано видеокамерами, окна закрыты металлическими жалюзями, за дверьми — постоянно вооруженный дежурный и наверняка есть тревожная кнопка в мусарню, так как в помещении имеется оружейная комната. Поэтому предлагаю захватить живым Винникова и уже за его спиной проникнуть в «Гермес». — А как ты его собираешься заставить работать на нас? — возразил чешущийся на нервяке Строгов. Он уже осознал, какую адскую машину запустил в действие, но дать задний ход был уже не в силах. Инициативу перехватил неугомонный кровожадный Череп. Операция была им подготовлена и сулила хороший табош, отказываться от которого он не собирался. Привыкший к насилию Ваня легко прихлопнул бы и Олега, если бы тот показал свою слабость и попытался съехать. По горящим глазам бывшего ефрейтора, всю жизнь посвятившего профессии вампира, чиновник юстиции понял, что своей судьбой уже не владеет и играть придется по правилам мясника или бесславно и мучительно погибнуть. — Не волнуйся, Олежек, — прошипел ублюдок. — Как раз здесь проблем не будет, Винни сделает то, что я ему прикажу. Он очень слаб, несмотря на кажущуюся крутизну. При таком образе жизни нельзя заводить жену и детей, а он это табу нарушил. Ну а если дернется, покрошим всех — и его, и дамочку, и ребенка. Короче, решай, когда начнем, а пока отстегни еще полташечку на подогрев моих людей, — польстил своим кровососам голодный упырь. — Деньги получишь завтра, начнем по моему сигналу, — попытался переломить ситуацию VIP-садист, хотя прекрасно понимал, что может отдавать свои команды только в одном направлении — ведущем к смерти ничего не подозревающих ящеровских братков и всех, кто в тот момент окажется с ними рядом. — Да, ты мне ничего не сказал о Чернявеньком и Равиле, — напомнил своему азартному приятелю шеф городской юстиции. — Насчет Равиля попытаем Винникова, — зашипел ублюдок, — а Чернявенького выловим, когда он выйдет на твоих крошек. Кстати, надо бы там заранее посадить человечка, мало ли этот щенок объявится. А тебе неплохо бы пообщаться с Репкиным, может, судья о своем блудном зятьке че знает. С деньгами и командой не задерживай, надо ковать железо, пока парни не перегорели, — снова польстил мокрушникам Череп. Бывший ефрейтор, как заядлый шахматист, просчитывал возможное развитие событий. Он прекрасно сознавал, что под воздействием пыток нетрудно будет заставить Тихого подписать документы на передачу охранной фирмы доверенному лицу ублюдков, и даже найдется гнилой нотариус для регистрации данной сделки. Но сотрудники предприятия никогда не поверят, что пропавший Тихонов совершил передачу добровольно, а это неминуемо приведет в действие следственные механизмы правоохранительных структур. Конкретно Череп хотел пощупать сейф хозяина «Гермеса» и через Винникова добраться до общака ящеровской колоды, после раздербанивания которых он собирался скрыться, оставив Строгова и упырей с носом. Ваня играл ва-банк, не без оснований полагая, что награбленного ему хватит на всю оставшуюся жизнь, а пока доил бывшего однополчанина, отстегивая своим мокрушникам на движения какую-то мелочугу… 36 На крыльях радости влетел Арсений в маленькую коммунальную квартирку. Ему не терпелось обрадовать свою многострадальную мамочку переменами в собственной судьбе и неожиданно полученным авансом. — Мамуля, я через неделю уезжаю в Китай! — еще с порога выкрикнул он, хотел продолжить, но тут же осекся: в убогой кухоньке вместе с Ириной Петровной находились соседка и черноволосый молодой парень. — Вот, Арсюша. Тамарочка сдала свою комнату этому молодому человеку. Познакомься, зовут его Мишей, — представила незнакомца бывшая учительница. Юноши смущенно раскланялись. «Ну что ж, — подумал младший Кукушкин, — может, это и к лучшему, будет кому приглядывать за болезненной мамочкой, в случае чего и „скорую" вызовет». Тамарочка, пышногрудая соседка, полгода назад вышла замуж, переехала в отдельные апартаменты своего супруга и редко появлялась в двухкомнатной коммуналочке. Предоставленные сами себе Кукушкины все это время наслаждались своим недолгим одиночеством. В первый же вечер новый жилец проявил себя странно. Он по-наглому извлек из чужого холодильника приготовленные пенсионеркой котлеты и, закрывшись в снимаемой комнатке, сожрал их. — Арсюша, это ты съел котлетки? — обнаружив пропажу, удивленно спросила мамочка. Ей не верилось, что малоежка сынуля проглотил сразу десяток холодных гастрономических изделий. Утром из того же холодильника исчезли последняя пара яиц и кусочек сыра. Арсений так и помчался по своим безотлагательным делам натощак. А наглый Мишенька вышел на кухоньку и принялся перемещать мебель, поставив Тамарин столик перед окном, сдвинув в угол столик Кукушкиных. — Миша, вы бы сказали, что… — по пыталась вежливо возразить старушка, но нарвалась на грубость. — Ты еще жива, карга старая, — перебил новый жилец. — Я тебе помогу найти дорогу на кладбище, будешь у меня на цирлах ходить, — и удалился в комнату, из которой через минуту на всю громкость затрещал удушающий рэп. Ирина Петровна с ватными тампонами в ушах слегла с головной болью. Вечером из чайника Кукушкиных понесло мочой, а наутро пропала масленка. Арсений попытался поговорить со скандальным соседом, но тот просто захлопнул перед ним дверь. Во второй половине дня отдраенный стиральным порошком чайник опять завонял, и Кукушкины перетащили холодильник и всю посуду в комнату, из которой и сами старались без нужды не выходить, чтобы не нарваться на хамство. На третий день коммунального проживания, после того как во вчерашних щах обнаружились остриженные ногти человеческого происхождения, Арсений соседского хулиганства не выдержал. Он позвонил участковому, но тот отказался рассматривать столь незначительное заявление уже вконец расстроенных интеллигентов. — У меня тут пьяная резня, — сообщил блюститель жалующемуся востоковеду, — а вы мне про какие-то котлеты с ногтями в супе, совсем обалдели, — и швырнул трубку. Естественно, оставить свою мамочку на попечение столь мелкопакостного соседа и уехать на работу в желаемый Китай Арсений не мог. Не долго думая, он набрал номер телефона щедрого работодателя… Труба крутого Винни запиликала в тот момент, когда они с Ящером выходили из сауны спортивного клуба. Выслушав сбивчивые объяснения потенциального представителя в далекой стране, Дима поделился проблемой своего подопечного с боссом. — Время есть, поехали нагоним на придурка жути, — предложил Леха, вспомнив фильм с участием Райкина примерно с такой же коммунальной ситуацией. День был скучный, и ему хотелось развлечься… Вскрыв банку сгущенки, устроившийся на захваченной кухне бывший Чернявенький, новоявленный Лифтер, наслаждался сладким густым напитком. На звонок в дверь он не отреагировал, но из любопытства прислушался, кого ж там к соседям замело. Когда в узком дверном проеме появилась мощная фигура Ящера, прохиндей застыл в ужасе. «Влип! — промелькнула шальная мысль, и мгновенно созрело решение: — Прорываться!» Ввалившийся в кухню Леша никогда Чернявчика не видел и, естественно, ошалел, когда придурок, которого всего-то требовалось за хамство проучить, незамедлительно схватив со стола консервный нож, как-то странно замычав, бросился на него, как испанский бык на тореро. Ящер в Испании еще не бывал и корриду только по телеку видел, знал бы, что быки такие коварные, то, может, красное знамя прихватил, а так принял консервное лезвие на живот, благо оно коротусенькое, только куртку прорезало да над пупком поцарапало. Ярость легкораненого босса была впет чатляющей, его, может быть, впервые, ни слова не говоря, консервной открывашкой попытались зарезать, поэтому приподнял бычка за шкирку и шмякнул тем, что между рогами, два раза о косяк. После этого если б даже и видел когда-либо Чернявенького, то уж точно бы не узнал. Расплющенную рожу прохиндея после такого и родная мама не узнала бы. Но мало показалось разгневанному Ящеру, и всадил он бывшему Юрику, нынешнему Мише, его же оружие в оттопыренную ушную раковину. Видимо, ухо хотел отрезать, как трофей, но вспомнил, что вроде у испанцев это не принято, да и инструмент оказался неподходящий. — Ни фига себе, видел психов, но таких… — еще не придя в себя, тупо промолвил ошарашенный Леша, обращаясь к наблюдавшим за скоротечной корридой из коридора Винникову и Кукушкиным. — Ничего не сделал, только вошел. Да это ж покушение на убийство… Бесчувственное тело окровавленного Чернявчика-Лифтера лежало поперек кухни без движения, из мочки уха, слегка покачиваясь, торчала деревянная рукоятка консервной открывашки, и гуманная Ирина Петровна засеменила к телефону вызывать «скорую»… 37 «И где эти насосы таких баб находят?» — думал Череп, уже больше часа болтаясь за гуляющей с дочуркой по городским улицам Мариной и стараясь не выпускать ее из виду. Яркое апрельское солнышко играло на ее густых каштановых кудрях всеми цветами радуги. Затянутая в облегающее лайковое пальто фигурка притягивала взгляды озабоченных мужиков своими женственными формами, и те не ленились, проходя мимо, еще и оглядываться, чтобы полюбоваться изящными ножками в не менее изящных сапожках. Алинка, маленькая копия своей мамочки, гордо вышагивала рядышком, кокетливо пожимая плечиками, в свои четыре уже ощущая внимание окружающих и к своей не менее яркой персоне. «Ну ничего, — размышлял очарованный своей будущей жертвой Ваня. — Покрошим ящеровских, захвачу их общак, я такую себе телку отхвачу…» — хотел представить, какую, но все желания сводились к объекту своего наблюдения. Всю шальную жизнь для удовлетворения сексуальных нужд насильник и кровопийца пользовался дешевыми проститутками из контор по вызову, а то и просто копеечными сосками, заполонившими тротуары ночных улиц. Обычно, жестко позабавившись с такими шлюшками, он с отвращением выбрасывал их из машины, предварительно пару раз ткнув костлявым кулаком, выбивая назад заплаченные за услуги деньги. Как раз из-за таких мудаков вышедшие на панель жрицы любви приспособились взятые авансом бабки передавать своим товаркам, прежде чем отчалить с очередным страдальцем на поиски приключений. За долгие годы отсидок ублюдок по полной программе терзал петухов, выдавая им такие же оплеухи, только не после акта совокупления, а до, рассчитывая на более энергичное обслуживание. Все эти воспоминания промелькнули в голове Черепа, и он с ожесточением сплюнул, попав на ботинок проходившего мимо мужика. Гражданин хотел было возмутиться, но, заглянув в холодные бесцветные глаза мясника, отпрянул от исходящей от них жути, будто почувствовал, что худой ссутулившийся встречный уже сжал в кармане рукоятку финского ножа. «Сегодня мой день, — вновь отыскав взглядом среди толпы фигурку очаровательной женщины, продолжил размышлять жестокий преследователь. — Час „X" настал. И для этого мне не требуется сигнал от Строгова, а эта красотка хоть одну ночь, но будет моей. А потом отдам ее шобле, — и додумал: — вместо наживы», — и ехидно заулыбался. — А этих парфуфеток я трахну чуть позже, — вспомнив лица испуганных адвокатесс, в возбуждении зашипел Череп, отчего проходящая рядом толстушка от неожиданности отшатнулась, уставившись немигающим взглядом на странного попутчика. — Вали, свинья жирная, — прохрипел беззубым ртом отморозок, — а то и тебя швахну… — Хам! — еле слышно пролепетала дамочка и рванула в сторону. Но ублюдка она уже не интересовала. Тот был занят своими мыслями. С утра собрав в арендованном клубном подвале упырей, мясник раздавал им четкие инструкции и, отсчитав по две тысячи строговских баксов, отправил их творить кровавое месиво. Основу банды убийц составляли бывшие зеки мусорской спецзоны, на которой Ваня и сам чалился, потому как раньше служил конвоиром во внутренних войсках.Государство создавало для преступивших закон ментов отдельные колонии из соображений гуманности, так как среди обычных зеков в прошлом надсмотрщики и жандармы были обречены на безвременную и мучительную кончину. Бывают в России сучьи зоны, живущие по беспределу, но самая сучья — это как раз ментовская, где Ваня под конец своей ходки за счет хитрости, жестокости и коварства выбился в легавого пахана, то есть в конченого сучару. Упыри Ваню побаивались, вспоминая, какие жуткие интриги тот закручивал за колючей проволокой, при этом всегда выходил сухим из воды, оставаясь вне разборок с лагерной администрацией, если даже это касалось гибели кого-нибудь из заключенных. Банда давно бы распалась, но отморозки не слишком забурели от награбленного, полагая, что еще наживут с помощью своих неугомонных шефов и работодателей, Черепа и Строгова. Вот и сейчас своими тупыми мозгами они, как и начальник отдела юстиции, наивно полагали, что могут подломить под себя принадлежащие ящеровской колоде предприятия и тогда уже по полной программе наслаждаться жизненными благами. Один Ваня понимал бесперспективность этой затеи, зная наперед, как будет пилиться по законам братвы оставшаяся без лидеров собственность, да и осколки самой бандитской группировки. Если даже среди ящеровских не найдется влиятельного парня для объединения пацанов, то все будет решать сход воров и авторитетов, на который, естественно, ни Строгова, ни упырей не пригласят. Да если бы кто из нормальных братанов знал прошлое Черепа, то участь его давно была б решена. Но вот беда, на свободе эта часть общества весьма нелюбопытна, и среди них даже считается плохим тоном проявлять излишний интерес. А жаль, на одного конченого сучару на нашей славной планете было бы меньше… «Отдам Тихого этим придуркам, пускай помечтают, а сам свалю с общаком, который укажет мне Винни. А куда он денется, — преследуя Марину и маленькую Алинку, размечтался кровожадный червь, — будет на ходу подковы сшибать, лишь бы девок его не трогали. Ну, скоро они домой потопают?» — затрясся он от нетерпения. Захватить семью Винникова было первым мероприятием по плану Черепа, и только после этого он собирался дать команду на отстрел, для чего и отправил всех мокрушников по уже вычисленным адресам бригадиров. Самому Ящеру была уготована участь быть расстрелянным вместе с двумя телохранителями из трех автоматов у поворота с шоссе к загородному дому. Одного из придурков по настоянию Строгова Ваня отвез на шикарную квартиру к адвокатессам. Настало время возможного появления мелкого шантажиста Чернявенького. Черепу было на него наплевать, но он еще собирался подоить своего армейского дружка Олежку и согласился оставить у юристок дежурного, хотя и для основных дел упырей не хватало. Внешние данные Тани-Гали ублюдок тоже оценил, и у него возникло желание побаловаться и с ними, но сначала было необходимо добраться до денег. «Интересно, сколько их там, этих зеленых упаковок? — прикидывал мысленно Череп, представляя огромные черные чемоданы. — Хорошо бы они оказались в офисе Тихого», — это была вторая цель размечтавшегося ублюдка… 38 — Юрочка, родненький мой! Как же я устала тебя ждать. Сколько слез я пролила в бессонные ночи. Ты бы позвонил, и я прилетела бы к тебе хоть на край света-земли, чтобы обнять и приласкать тебя, мой любимый, — плакалась Наташка, при этом маленькое круглое личико ее как-то странно вытягивалось. Особенно быстро изменялся курносый носик, превращающийся в горбатую удлиненную сливу, нависающую над тонкими губами с торчащей за ними золотой фиксой. Прямые волосики прямо на глазах завивались и меняли цвет от серо-пепельного до жгуче-черного. Худенькая фигурка начала расплываться, узкие бедрышки — разрастаться в бесформенные булки, а птичья грудка — в свисающие на безразмерный живот уши спаниеля. — Оставить без средств к существованию таких крошек! — продолжала хныкать уже неузнаваемая жена, при этом меняя интонацию и тембр голоса. — Ишь что придумал, проклятый Иуда! Да я тебе глаза выцарапаю и уши откушу! — оскалилась она и впилась сверкающей фиксой в мягкую податливую мочку. — Попомнишь еще, Мишенька, — не разжимая хватки, сквозь сжатые зубы прямо в укушенное ухо прохрипела брошенная с двумя детьми разъяренная супруга Сара. Напрягая все силы непослушного ватного тела, Чернявчик попытался оттолкнуть от себя гневную вампиршу, и наконец ему это удалось. Посмотрев в лицо очумевшей подруге жизни, он с удивлением заметил, что волосики у нее стали рыжими и коротко стриженными, а на щеках и над верхней губой проявилась двухдневная щетина. — Что с вами, гражданин Лифтер? Вы можете говорить? — спросила небритая женщина, приобретая облик усталого мужчины средних лет. Проморгавшись, прохиндей понял, что находится в больничной палате с обвязанной головой, ухом и закованным, очевидно, в гипс ноющим носом. Сквозь узкую щель бинтов, оставленную для глаз, была видна похожая на цаплю конструкция с капельницей. — Что со мной? — с французским прононсом произнес коммунальный дебошир, пытаясь вспомнить цепь событий, приведших его на казенную панцирную койку. — Ну вот и хорошо, потерпевший, — сказал небритый мужик. — Я дежурный следователь РУВД, сейчас быстренько снимем показания, и я вас оставлю… Капитан Суслин принял свою милицейскую вахту после организованной накануне такими же бесперспективными в профессиональном плане сослуживцами обильной пьянки по случаю получения давно задержанной зарплаты, поэтому видок у него был помятый и, естественно, работать не хотелось. Вызов из больницы по поводу нанесения гражданину Лифтеру телесных повреждений с применением консервной открывашки пришел весьма некстати. Под вечер, после ухода начальства, отслаивающиеся друг от друга душа и тело его мечтали опохмелиться, чтобы слиться в потерянном от безмерного употребления дешевой водки желаемом единении. Уже приступившие к продолжению банкета опера посмотрели на страдающего следователя таким уничтожающим взглядом, что Витюша, не говоря ни слова и только глубоко вдохнув, самолично поперся регистрировать не ко времени случившуюся консервную поножовщину… — Так что же произошло? — задал вопрос нетерпеливый Суслин, стремящийся скорее закончить необходимую официальную процедуру, чтобы добраться наконец до вожделенного граненого стакана и соленого огурчика. — На меня напали бандиты, — промычал изуродованный об косяк Чернявенький. Он уже все вспомнил и находился в состоянии неподдельного ужаса, считая, что бантики непременно с минуты на минуту придут в больницу его добивать. — Я прошу поставить в палату вооруженную охрану, иначе меня сегодня же застрелят, — добавил он, все так же гнусавя. — Вы знаете нападавших? — чувствуя, что допрос затянется, спросил раздраженный следак. — Да. Это был Ящер и с ним его гангстеры, — заявил терпила и еще раз попросил непременно организовать охрану. — За что же вас преследуют? — не поверив, что известный авторитет самолично гоняется за каким-то невзрачным еврейчиком, но уже заинтересовавшись, спросил капитан. «Если это правда, — подумал он, — то преступление легко раскрывается, а благодаря широкой популярности предполагаемого фигуранта, имеется шикарный шанс сделать на столь громком имени и свою карьеру». Мечта о водке моментально сменилась мечтой засадить Ящера, гениально провести расследование, довести дело до суда и под бременем пиаровской славы добиться наконец желаемого перехода на работу в налоговую полицию с повышением в звании. От очевидной перспективы душа и тело неопохмелившегося Витеньки незамедлительно воссоединились, и даже появилось ощущение, что за спиной расправляются крылья, до сих пор отсутствующие в бестолковой серо-будничной жизни ничем не примечательного районного следователя. Однако ответ на вопрос затягивался, и окрыленный Суслин вновь повторил, уже с почтением к столь сладкому потерпевшему, вежливо произнеся: — Господин Лифтер! Так за что же вас преследуют? Отбитые об косяк мозги Чернявчика лихорадочно искали причины, по которым непризнанный гений фармазонства подвергнулся столь настойчивому интересу мафии. Не мог же прохиндей сообщить, что он вовсе не Лифтер, а скрывающийся от обворованных убэповских майоров карманный уже условно осужденный воришка по фамилии Чернявенький, в свое время беспонтово посадивший под следствие известных в городе бандитов и поэтому от них и ныкающийся, пытаясь избежать неизбежной в таких случаях суровой расплаты. Любопытно, что бы на его месте ответил на поставленный вопрос читатель, но наш загнанный в угол герой после паузы ляпнул следующее: — Мне пытаются отомстить за то, что я прилюдно влепил Ящеру пощечину и плюнул ему в рожу, после того как он грязно нахамил моей любимой жене Саре… 39 …Выйдя из «М» заведения и оправив блистательный смокинг, карманы которого оттопыривали агитки с собственным изображением, зверски четвертованные туалетным работником, кандидат в депутаты направил стопы к уже нервно гудящему актовому залу заводоуправления, заполненному избирателями. У входа на сцену о чем-то спорили музыканты группы «Нога в шкафу». Мысленно повторяя тезисы своего предвыборного спича, Костров неожиданно остановился рядом с восходящими звездами российской эстрады, нанятыми для поддержки мероприятия и обеспечения аншлага. — Пацаны, а «нога» мужская или женская? — шутливо спросил он. Лабухи недоуменно посмотрели на потенциального депутата. — Она голая или в колготках? — продолжил допытываться Макарыч. — А-а-а! Вы о названии, — догадался один с серьгой в ухе. — Это случайно, просто словосочетание понравилось. — Значит, никакой смысловой идеи нет? — разочарованно произнес любопытствующий. — Раньше мы были «Грёзами», — пустился в объяснения окольцованный, — ну а потом договорились работать на дискотеке в одном из клубов. Приезжаем, а там афиша «Сегодня в танцевальной программе участвует ансамбль „Невская струя"». Мы говорим директору, что у нас есть название, мы «Грёзы». А он: «Да хоть „Нога в шкафу», у меня вы будете „Невская струя"». «Струей» мы не стали, а «Нога» — в этом что-то есть, с ней нас и раскрутили. «За какую-то безыдейную ногу, не установленной половой принадлежности, за каким-то чертом отдельно от туловища запертую в непонятно каком шкафу — три тонны баксов наличными?! Круто… — подумал стремящийся во власть мафиози. — Надеюсь, пиарщики знают, что делают. Если не выберут, я им бошки оторву. Если успею. Если Ящер мне раньше не оторвет». Выделенные боссом на раскрутку кампании бабки таяли с фантастической скоростью. Макарыч с горькой усмешкой вспомнил, как путал судью Репкина, разъясняя ему финансовые затраты на избирательную гонку. «Как я ошибался! Угадал только транспортные расходы — от пяти до восьми тысяч… Да, дорогой мой Василий Иванович, это только в Конституции записано, что каждый гражданин имеет право… Итого: пятьдесят — шестьдесят тысяч уе… Одни только пи…ссуарщики, — представив внутренности туалета, переиначил стремящийся во власть мафиози, — двадцать пять косарей схавали и не подавились… Профессионалы гребаные. Разводят покруче братков — реклама, тиви, артисты, педик из „Вечерки", агитки вместо туалетной бумаги, список губернатора, газеты, банкеты, пьянки, пьянки… Сколько еще? В бухгалтерии уже запутался. Двумястами не обойдешься…» — Писсуарщики зуевы! — смачно вслух выругался кандидат. — Что? — испуганно переспросил окольцованный музыкант. — Лучше бы вы оставались «Грёзами», а еще лучше — «Струей», — зло процедил Макарыч. * * * Да, уважаемый читатель, мечтающий сделать политическую карьеру. Прежде чем вступить в марафон, тщательно рассредоточь свои хилые силенки, запасы собственноличных нервов, поганого здоровья и, главное, заначку в ксероксной коробке. Иначе ждет тебя горькое разочарование, как Василия Ивановича Репкина, судью-взяточника из «Лохотрона», несостоявшегося спикера парламента российского. Вспомни это произведение, если имеешь наглость осчастливить народ своим явлением во властные органы — стоят они колом! Макарыч еще толком не представлял, в чем заключалась суть депутатской деятельности и каким образом в случае избрания отобьет бешеные затраты. Но, видимо, не зря прутся в политику тысячи радетелей, народным благополучием «озабоченных». Видать, цель оправдывает средства, вернется все с лихвой, сполна. И может, даже времечко и желание останется, что-нибудь не гадкое для избирателя сделать, или какой закон, не дураками писаный, изловчатся сочинить. А пока, если законы почитать, да в телек на все это смотреть, то кажется, что стадо идиотов в разнокалиберных парламентах обитает, воров, пьяниц и дебоширов всевозможных политических ориентации. В правительстве не лучше и, самое интересное, рожи у них — во!.. Как у майоров-убэпников с перепоя. И базарят, как бомжи на рынке, и в морды друг другу норовят. И тут законный вопрос ребром возникает, куда наши избиратели смотрят, когда «бюлютни» в урну суют, это ж не хабарики, да и урны не уличные. И тех, кого выбрали, не на свалку вывозят. Они ж у народной казны после мандатополучения трутся и ею манипулируют. Так что сами виноваты, господа волеизъявители. Куда вы смотрите? Вот он на трибуне стоит. Одет с иголочки от кутюр и галстук малиновый. Лицо тонкое, симпатичное, глаза умные, и седина об огромном опыте жизни красноречиво говорит. Похлопаем, что ли?.. А избиратель-то какой собрался! Калоши, коврики и изделия № 2, оказывается, девицы-лимитчицы производят, возрастов разных и со всех губерний в наш славный городок за своей женской долей заехавшие. Захлопали. Кандидат хоть и немолодой, по своим внешним данным ух как понравился. А газетки-листовки они и не читали, да и на собрание не пришли бы, если б «Нога в шкафу» на халяву обещана — не была. Политический вопрос не волнует, интересно им, когда из общаги отдельное жилье выделят. И парней замуж. Некоторым уже не один десяток лет хочется. Макарыч на трибуне перед таким количеством холостого женского общества растерялся и заготовленную речь из башки выронил, но нашелся лис. — Задавайте вопросы, девчата, — говорит. — А если меня выберете, все исполню. Во хитрюга, даром что профессионал в своем роде. Ну а девки, что половчее: — А ты сам одну из нас выбери, тогда мы все за тебя проголосуем. — Провинциалочки вы наши любимые, палец в рот вам не клади, я бы лично не положил. — Хотя какой палец и в какой рот, — ляпнет какой-нибудь хам и заржет непристойно… Макарыч, как всегда, съехал: — Я сейчас вам пяток мальчишек вместо себя предоставлю. Проголосуете? — Да-а-а-а-а!!! Хей я, хей я! Молодцы!.. — Шквал аплодисментов, зал ликует. И уже в приемной за коньячком вместе с резиновым директором, будущим потенциальным генсутенером в будущем гипотетическом РСФСРе. А через все стены из мощных динамиков звучало: Но помню я, что мне порой Ты очень часто обещала, Что летом ты займешься мной, Во что бы это нам не встало… «Грезы в шкафу», или «Нога в струе», или как их… свою творческую работу работали… Косой директор обещал всю общагу лично строем на избирательный участок привести… — Врешь… — Мамой клянусь!.. Врал, конечно… и провал… * * * Вспомнил — анальгин в ванной в шкапчике. Других обезболивающих Макарыч не признавал, привык со времен первой отсидки, когда зубами маялся. — В депутаты поперся… Фраер занюханный… — заскрипел этими самыми зубами грешник под градусником и медленно на карачиках пополз к ванной, ухватился за дверную ручку и со стоном поднялся. Щелчок выключателя отозвался очередным приступом. Шкапчик, таблетка, глоток воды. И раскаленную голову под кран сунул… Хлопок. С визгом рассекая воздух, выпущенный из гранотомета заряд пробил оба стекла, впился в потолок, в основание хрустальной люстры и с ужасным грохотом разорвался, осыпая стены, мебель, аудио — и видеотехнику дымящимися металлическими осколками вперемешку с раздробленным стеклом. Взрывная волна, расхлобыстывая двери, ворвалась в коридор, на кухню, в ванную, подбросила болезненное тело и плюхнула его на эмалированное дно, под напор невской струи… Первый артобстрел в развязанной ублюдками войне, но началась она в другом месте пятью часами раньше… 40 Тень Черепа мелькнула за шахтой лифта, когда Марина открыла дверь квартиры и пропустила перед собой замешкавшуюся Алинку. Подскочивший вплотную ублюдок толкнул растерявшуюся женщину в сумрачный коридор. Вслед за ним, ощупывая взглядом незнакомую обстановку, ввалились еще трое. — Будешь вякать, курва, зарежу! — прошипел беззубый мясник, поигрывая перед лицом испуганной красавицы финским ножом. Маленькая Алиночка схватилась холодными ручками за складку пальто матери и кучерявой головкой прижалась к ней. Настороженные изумрудные глазки внимательно смотрели на неожиданно помнившихся угрюмых дядек. Ощутив прикосновение дочери, Мариша пришла в себя, сердце бешено колотилось, но мысли под грузом ответственности за крохотное любимое существо уже не метались в растерянности. — Берите, что вам надо, и валите отсюда, — твердым голосом заявила она и подняла на руки готовую разрыдаться девчушку. Торчащий от своей борзости Череп с прищуром разглядывал решительное лицо своей пленницы. Его поразили смотрящие на него в упор цвета морской волны, обрамленные длинными ресницами глаза, не выражающие ничего, кроме жгучей ненависти. Не выдержав, мясник потупился и, грязно выругавшись, заявил: — Будешь паинькой, все будет в порядке. А нет, так трубой в башку — концы в воду. Тебе и ей, — добавил и кивнул на угкнувшуюся личиком в мамину грудь Алинку. Затем червь с хозяйским видом пополз осматривать комнаты захваченной квартиры. Современное убранство его поразило, и он жадно стал копаться в мебельных ящиках, рассчитывая найти значительную сумму денег. Тонкая стопочка баксов и несколько тысяч рублей лежали на самом виду, на массивной тумбе рядом с телевизором, и интуитивно подонок сообразил, что больше ничего не найдет. — Ведите ее сюда! — прокричал из гостиной разочарованный ублюдок, и упыри незамедлительно бросились выполнять указания шефа. Подталкиваемая отморозками женщина вошла в комнату и уселась в кресло, еще сильнее прижав к себе дочку. — Где деньги? — засветив беззубые челюсти, прохрипел подонок. — Все, что есть в доме, у тебя в руках, — выдавила Марина. — Золото найдешь в спальне на трюмо. Забирайте и уходите, — все еще надеясь, что это обычное ограбление, добавила она, и Череп мои ял, что пленница говорит правду. Его снова поразил ненавидящий взгляд беспомощной в своем положении удивительно достойной женщины. Ему непременно захотелось тут же унизить ее и, поглумившись, разорвать, но сдержался, понимая, что не сможет повлиять на крутого Винникова, если поспешит с расправой над его семьей. «Ничего, чуть позже я займусь тобой, гордая», — подумал кровосос, представляя, как будет ломать прекрасное женское тело сопротивляющейся Марины. Грязные мысли кровожадного ублюдка прервал мелодичный звонок модной трубочки. Оставленный у «Континента» наблюдатель сообщил, что вся верхушка ящеровских собралась на обычное разгуляево и нет только Кострова. Череп удовлетворенно хмыкнул, повторил несколько уже отданных с утра указаний и отключился. Еще раз посмотрев на возбуждающую его женщину, что-то хотел сказать, но передумал. Пройдя на кухню, ублюдок открыл холодильник и окинул взглядом заиндевевшие полки. Он нашел, что искал — на дверной подставке приютилась единственная бутылка «Абсолюта». Закусь подонка не интересовала. Последующие два часа упыри провели молча, поглядывая на пытавшуюся укачать дочку Марину. Женщина явно разбудила сексуальное воображение всех отморозков, каждый из них мечтал о своей доле в живой добыче, нисколько не сомневаясь, что пустят ее по кругу в установленную жребием очередь, а потом безжалостно удавят ее и ребенка. Все это понимала и Марина. Когда она слушала телефонный разговор, до нее дошло, что затевается что-то жуткое и надежды на спасение ничтожны. Про себя бесстрашная женщина решила, что в последний момент бросится с Алинкой в окно и лучше примет смерть, чем гнусное жестокое насилие. Похотливые взгляды пустивших от возбуждения слюни мясников ее не раздражали, она их просто не замечала, вспоминая самые счастливые мгновения своей жизни, горько сожалея, что время безвозвратно ушло. Снова запиликала трубка, и оставленный у дома Кострова убийца сообщил, что вдрызг пьяного кандидата доставили и даже занесли в квартиру. — Выжди часа полтора, пусть уснет, — распорядился Череп. — И смотри не промахнись. — Да куда он денется, комната ведь одна, — хладнокровно ответил прошедший первую чеченскую заварушку наемник. — Эта штука из него решето сделает… «В кого „не промахнись"»? — насторожилась Марина. Абонента беззубо-фиксатого ублюдка она слышать не могла. «Что происходит? Чего они ждут?» — лихорадочно соображала красавица и не находила ответа. Морды бессловесных жлобов были напряжены, упыри с вожделением созерцали ее, но явно думали о другом… * * * Снова нахлынули воспоминания. Первое серьезное увлечение — мальчишка из параллельного класса, собирались после его службы в армии пожениться, обещала ждать. Не дождалась: погиб в Афгане, за две недели до дембеля подорвался на мине. Пыталась забыться, наивно полагая, что уже не влюбится никогда. Вокруг крутились поклонники с престижными профессиями — судовые механики, штурманы, капитаны. Некоторым позволяла за собой ухаживать, но то ли парни попадались такие или в загранку стремились только потенциальные торгаши, понтовые вывески с барыжной душой. Шмотки, джинсы, шузы, «Сони», куда сбыть, где дешевле взять, за сколько продать, рубились за каждый рубль. Рассказы только о магазинах и распродажах, о таможнях и о валюте. Все пытались купить и красивую девушку-секретаршу Марину тоже. Косметикой, блузками, юбками, а сами норовили затащить в постель. Может, и привыкла бы, может, так со всеми и везде, вышла бы замуж и ждала бы у причала какого-нибудь спекулянта с престижной работой… Но случайно появился Костров — киношная ситуация. Шестеро подвыпивших щенков из школы морского обучения. Ну как же, герои, форма, толпа. Друг друга подзуживают. «Девушка, девушка, куда торопитесь! Пойдемте с нами!» Окружили, затискали, куда-то за руки стали тащить. «Ну че ломаешься, сучка!» — как хлыстом хлестанули… И Андрюха — откуда взялся, один против стаи юных подонков. «Что стоишь, беги, дура!» Убежала, а он так и остался биться за девичью обиду. Увидела через три дня там же, у порта, разглядела. Невысокий, спортивный, плечи, талия, бедра, джинсы, рубашка с крокодильчиком, в черных очках, с расплывающимися из-под них фиолетово-желтыми фингалами, и добрая улыбка разбитыми губами и щербинка вместо выбитого зуба. Красавец из фильма ужасов. Сделала вид, что не узнала, прошла мимо. Сама себя спросила: «Случайность?» и оглянулась. Смотрел вслед и улыбался. Замедлила шаг — не догнал, да и не пытался. На следующий день не могла дождаться окончания работы. «Увижу ли еще?» Попыталась выкинуть из головы. «Тоже мне, принц с расквашенной рожей! За меня расквашенной…» Сердечко екнуло: стоит с огромной белой ромашкой. Прошла, будто не замечая протянутого цветка. «Возьмите, девушка, это вам!» — и снял очки. Взгляд умный, пристальный, даже синяки стати как-то не так заметны. Взяла. Подумала: «Влюбился, что ли?», а сама-то на шею готова броситься, даже не зная, как зовут. «Андрей», — будто догадался. «Марина». «Провожу?» Только плечами пожала. Пошли рядом и молчали. «Чтой-то со мной? Никогда молчаливых не любила. — Поняла: — С ним спокойно, сам не обидит и не позволит никому». Незаметно посмотрела: «А он симпатичный, но, наверное, это не важно». Несколько километров до дома по набережной, через мост и опять по набережной, и все молча. Как хотелось к нему прикоснуться, хоть локоточком… Церковь. Монастырь. «Это мой дом». Молчит, очки надел. Не хочет прощаться. И я… «Может, зайдете? На чашечку кофе…» Сам не напросится, это сразу видно. Не стесняется, просто уважает… «Да!» — согласился. А может, ждал… Нет, это я, дура, я его всю жизнь ждала… Почему? Просто чувствовала: он НАСТОЯЩИЙ… Кофе. Какой кофе? Кто первый поцеловал?.. Я… * * * Господи, как хорошо… Почему так хорошо? Как хочется в нем раствориться… Я с ума сошла… Что будет утром?.. Сгорю от стыда… Еще… Еще… Почувствовала языком щербинку… Я его сейчас задушу… Нет, я сама умру… От счастья… Он рядом, руки теплые, тоже не спит… Скоро утро… Уйдет или не уйдет… Боже, как стыдно… Я же его совсем не знаю… Уйдет… Ромашка… Любит — не любит… Плюнет — поцелует, к сердцу прижмет — к черту пошлет… Любит… Любит!.. Спит… Глаза закрыты, фингалы уже желтые… Уйдет… «Андрей, мне пора. Ты останешься?» — «Нет, встречу». Не верится… До вечера не доживу… «Морская, на море полетим?» «Да хоть на Северный полюс». — Подумала: «Господи, как он все понимает!» и сказала: «С работы не отпустят». «Кто начальник?» «Главный инженер…» «Договоримся». Шепнул бы хоть что-нибудь нежное… Молчит… Взял за руку и посмотрел в глаза… Молчи… Больше ничего не надо, только этот добрый взгляд… Он все понимает… Он настоящий… 41 Удивительное дело. Попавшие на ментовскую зону бывшие мусора тут же начинают жить по-блатному, только в своем недоделанном понимании воровских законов. Отношения между «блюстителями» приобретают какой-то карикатурный характер, вроде как в среде малолеток: прописка, красное — западло, колбаса на член похожа, петухи, мужики, шныри-шестерки, угловые. И категория проштрафившихся правоохранителей с таким ожесточением, очутившись за решеткой, гнут друг друга, что существование в обычных колониях может показаться отдыхом в пионерском лагере. Подонок с погонялом Шест в свое время заехал в места не столь отдаленные после несения «боевого дежурства» в День Победы. Он, тогда еще молоденький милицейский сержант, изрядно накачался, столь грандиозный праздник отмечая. Хотел добавить, но наличная мелочуга кончилась. Тогда-то он и присмотрел одного обвешанного медалями старичка, прислонившегося к стеночке в пустынной подворотне. Окосевшему правоохранителю показалось, что ветеран пьян, и блюститель, не долго думая, стал копаться в карманах военного героя, тем самым сочетая свое служебное рвение с банальным грабежом. К сведению людей непьющих, такие явления происходят повсеместно, да вы, наверное, и сами от своих употребляющих товарищей об этом не единожды слышали. Однако ветеран спиртным вообще не злоупотреблял, а притулился к стеночке по поводу уже солидного возраста и в связи с этим навалившейся на него усталости. Обнаружив, что мент у него из карманов извлек кошелек, заслуженный старичок, конечно же, возмутился и кипиш поднял. Сбежавшиеся на крик ветераны, видимо, в полковой разведке служили, они вязали обнаглевшего мусорка, как фашистского языка, хотя бухой сержант выхватил табельный пистолет и даже начал отстреливаться. Хорошо, не попал, а то бы до сих пор чалился. Так его в ближайший отдел и доставили, недопившего, помятого, лишенного разгорячившимися победителями погон и личного оружия. С того дня карьеру милицейского стража порядка Шест сменил на лагерные нары и жизнь ссученного уголовника. На зоне он быстро приспособился шестерить уже знакомому нам Черепу, за что и получил свое погоняло, а также по освобождению — место в банде бывших мусоров. Главарь банды весьма ценил своего шныря за преданность, поэтому в начатых ублюдком военных действиях определил Шесту самое безопасное место, оставив того в шикарной адвокатской квартире поджидать Чернявенького. В апартаментах юристок фашиствующий упырь освоился еще быстрее, чем в сумрачной подворотне, уже через минуту после ухода своего босса забравшись в холодильник и приступив к его опустошению. Таня-Галя возражать нагло жующему их припасы подонку не решились, только с ужасом смотрели на широкий рот своего потенциального защитничка от грабителей и шантажистов. Довольный своим положением в намеченной боевой акции, отморозок решил ролью телохранителя аппетитных дамочек не ограничиваться и начал прикидывать себя на роль телособлазнителя, руководствуясь изречением: «Что охраняем — то имеем!». — Ну че, бабы, знакомиться бум? — ковыряя грязным ногтем в зубах, не теряя времени, начал домогаться галантный кавалер. Промямлив имена, дамочки поспешили незамедлительно скрыться от коварного соблазнителя в гостиной комнате. — Не понял? Это что, меня не уважают? — вламливаясь вслед за ними, возмутился Шест. — Я, между прочим, за вами ухаживаю, — сообщил он свои намерения. — Могли бы уделить соответствующее внимание, — обиделся упырь. От перспективы быть объектами столь стремительно нарастающей страсти конченого ублюдка девочек заколотило, и они покраснели. Приняв перемену цветового изменения лиц своих подопечных за стыдливый восторг, наглый Шест продолжил: — Да чего, девки, стесняться, до завтрашнего утра здесь никого не будет, мы можем по полной программе оттопыриться, у меня с этим все в порядке, — успокоил он. — Стоит, как умалишенный. Привыкший по жизни общаться только с определенной категорией существ противоположного пола, в основном обитающих на ночных вокзалах, в галантности бывший мусорок превзошел самого себя. Он даже ни разу не выругался, что для него было неестественно, так как ненормативная лексика в исполнении Шеста весьма редко разбавлялась обычными словами. Не понявшие возвышенных побуждений проявившего себя интеллектуалом отморозка Таня-Галя, не сговариваясь, вырвались из гостиной в коридор, а затем и в спальню и, напрягая все силы, передвинули широченную кровать к двери, тем самым забаррикадировавшись. Весь день и всю последующую ночь адвокатессы держали. круговую оборону от пытавшегося прорваться к объектам своей неразделенной любви с первого взгляда бывшего фашиствующего пленника ветеранов-разведчиков. К утру филологические знания не смыкавших глаз юристок заметно расширились за счет надрывавшегося в своем страстном, но нереализованном порыве скребущегося в подпертую дверь Шеста… 42 Душа любящего Винни рвалась домой. Посмеявшись в компании друзей над сценой испанской корриды, произошедшей в коммуналке Кукушкиных, Дима, не прощаясь, выскользнул из «Континента», собираясь пораньше прибыть к своим девочкам. Он уже более пяти лет скрывал от братвы свое семейное положение, опасаясь, что об этом узнает и Макарыч, не напрасно считая его своим соперником. Из общения с Мариной было видно, что ее отношение к Кострову не совсем угасло под влиянием времени, и влюбленный мафиози ужасно страдал от ревности. В Алинке он просто души не чаял и с удовольствием повязал бы со своим рисковым ремеслом, чтобы почаще находиться с ней, но, как известно, вход в блатную жизнь — рубль, а выход — два, если не больше… Садясь в машину и мечтая быстрей добраться до своей всегда желанной зеленоглазой красавицы, Винни, естественно, не заметил наблюдавшего за ним упыря, а тот уже спешил набрать номер модной трубочки. Дорога заняла не более пятнадцати минут. Зарулив на стоянку, оставшиеся до дома пару сотен метров Димон решил пробежаться, благо тренированное тело это позволяло, а желание поскорей обнять своих любимых к этому подталкивало, Но окрик вышедшего из темноты сутулого незнакомца сдержал его порыв. — Братан! Тебе не стоит спешить, иначе нарвешься на неприятности! — прокричал появившийся на пустынной улице тощий мужик. Винни уже давно не слышал угроз в свой адрес, и хотя фраза на первый взгляд была безобидной, но от нее исходило что-то конкретно устрашающее. — Ты кто? — резко задал вопрос крутой Дима, остановившись и пытаясь разглядеть одетого в темное пальто показавшегося из мрака мужчину. — Это не важно. Есть базар, — как-то напряженно прошипел незваный собеседник и засветил фиксу в беззубом рту. — Изливайся, и побыстрей, — скомандовал Винни, хотя почувствовал себя неуютно и даже беспомощно. Расслабившись в спокойной зажиточной жизни последних лет, он уже давно не носил с собой оружие, а на предложение Ящера нанять телохранителей в свое время рассмеялся: «Леха, да кто ж посмеет меня тронуть?» И вот, можно считать, тронули. Димон интуитивно почувствовал, что держащий руки в карманах пальто незнакомец сжимает в ладони рукоять пистолета. «Расстояние до мужика порядка пяти метров, и при всем желании добраться до него раньше, чем тот выдернет ствол и нажмет на курок, невозможно», — оценивал ситуацию Димыч и медленно стал приближаться к фиксатому. — Стой на месте, — не вынимая руки, но направив в строну Винникова находящуюся в кармане волыну, прохрипел сутулый. Затем он тряхнул маленькой бритой головой, подавая кому-то знак. Через несколько секунд за спиной Димки появились еще двое одетых в черное парней, и он почувствовал упертый в Бовину ствол, от которого по всему телу прошел холодок. — Твои бабы у нас, — заговорил тощий. — Дернешься — сам сдохнешь и их погубишь. — Что надо? — все еще резко произнес ящеровский, хотя мысли уже заметались в попытках разгадать, что же происходит. В этот момент к группе парней, скрипнув тормозами, подкатил «жигуль». — Садись, — приказал, распахнув двери «копейки», фиксатый. — И не дергайся, думай о своих девках. — Я не сделаю ни шага, пока не по говорю с Мариной, — отчетливо произнес Дима. — Иначе можете стрелять… К такому развитию событий Череп был готов. Он вытащил уже с заранее набранным номером мобильник и нажал на вызов. — Дай ей трубку, — распорядился червь оставшемуся в квартире упырю и передал аппарат похолодевшему от нахлынувших чувств Винникову. — Алло, Мариш, ты как, в порядке? — быстро заговорил пленник. — Как Алинка? Вас не трогали? — Пока нет, но я не знаю, что будет дальше, — ответила изменившимся голосом Марина. — Эти ублюдки держат нас в гостиной, Алинка спит, — попыталась продолжить она, но находящийся рядом жлоб выхватил у нее трубку: — Дай шефа. Протягивая аппаратик беззубому, Димка попытался вырваться, но тут же получил в голову рукояткой пистолета и на мгновение отрубился. На запястьях расслабившихся рук защелкнулись наручники… Уже в машине, прижатый с двух сторон упырями, Винни выслушивал нотации своего похитителя: — Винников, у тебя нет шансов. Дергаться глупо. Так ты подставишь под раздачу своих девочек. Наверное, не сомневаешься, что, коснись чего, прежде чем придавить, мы трахнем их хором. Так что делай, что говорят — останетесь целы, — Череп старался особо не хамить, чтобы тем самым не спровоцировать Димку на необдуманные действия, но давал ясно понять, что упыри готовы на все. Бедный Винни, сколько мыслей пронеслось в его голове, но никакого выхода из положения он не видел. Если б дело не касалось девочек, можно было б ввязаться в схватку и скорей всего погибнуть, свернув шею хотя бы одного из ублюдков. Но есть на свете самые родные, благополучие которых полностью зависело от его действий. — Хорошо. Что от меня требуется? — решив узнать цели беспредельщиков, спросил Дима. — Ну вот и правильно, — удовлетворенно хмыкнул Череп. — Сейчас ты проведешь нас в офис Тихонова. «В „Гермесе" в это время по крайней мере два человека — сам Серега и вооруженный охранник, — задумался пленник. — Ублюдков четверо, водитель, скорее всего, останется в машине, так что шансы более-менее уравниваются. При удачном исходе до дома можно домчаться минут за десять. Надо найти способ отвлечь находящихся там придурков от девчонок или как-то сообщить Марине, чтоб они закрылись хотя бы в ванной. На открывание входной двери мне потребуется секунд двадцать. Интересно, сколько их там? Сколько бы ни было, надо биться», — строил планы наивный Димка, а вслух сказал: — Хорошо, только одно условие: через каждые десять минут ты даешь поговорить мне с Мариной. Я должен знать, что ничего плохого там не происходит. Череп в знак согласия кивнул и сообщил: — Не более девяти секунд. Сам знаешь, как дорога мобильная связь, — мрачно пошутил он. — А пока посмотрим, что у тебя в карманах, — — и принялся костлявыми пальцами ощупывать Димкину одежду. Пока ублюдок извлекал из куртки трубу, ключи, деньги и документы, Винни оценивал физические данные своих противников: «Этот сутулый, видимо, спортом не занимался. Скорей всего специалист по бакланским дракам, о чем говорят шрамы на костяшках рук. Свернуть ему шею — дело одной секунды. Остальные кажутся посерьезней, по крайней мере, плечи развиты и мышца играет…» — Что ж так мало капусты? — перебивая размышления своего пленника, зашипел Череп. — Шестьсот баксов и дома всего косаря два. — Деньги в обороте, — коротко ответил Димон, действительно запускающий финансы на постройку престижных коттеджей в островной части города. Это было по-барыжному, не по понятиям, но кто в наше время из авторитетов досконально придерживается правил и не имеет мелких шалостей на стороне? Вот и жениться, тем более заводить детей не стоило бы крутому Винни, но что делать, любовь не зло, а скорее слабость ее счастливого обладателя… 43 Сергей Тихонов не был лишен чувства юмора, когда называл охранное предприятие именем греческого бога Гермеса, покровителя стад, торговли, а значит, ловкости, обмана и даже воровства. Стада барыг, начиная от хозяев и директоров крупных заводов и кончая мелкими лавочниками, мирно паслись на полях рыночной экономики под покровительством ящеровских пацанов и охраной бойцов Тихого, отстегивая официально через фирму или напрямую так называемые «крышные» за свою безопасность. Некоторые торгаши, уверовав в силу своих покровителей, в азарте наживы уже не довольствовались доходами от чистой коммерции, а начинали ловчить, обманывать и обкрадывать своих партнеров, зная, что крутая колода в крайняк отмажет своего тельца от возникающих по этим поводам неприятностей. Наиболее наглые из барыг пытались утаивать доходы и от своих защитников, но для того и существовало недремлющее око греческого божества в лице всевидящего Сергея Тихого, чтобы пресекать подобную борзость. Реакция пацанов в таких случаях была незамедлительна — паршивую овцу либо рвали на все, либо загоняли в стойло, не забывая предварительно тщательно ее остричь. Кроме организации охраны и контроля за экономикой группировки, деятельный мафиози отвечал и за связи с городскими чиновниками и правоохранителями, посадив их на допинговую иглу в виде наличности, чтобы оградить подконтрольные предприятия от государственного рэкета. К тому же через коррумпированных деятелей легко решались вопросы приватизации новых объектов, что приводило к значительному расширению границ ящеровской империи, в которой Тихий довольствовался ролью серого кардинала, благоразумно уступив лидерство авторитетному Леше. Пока верхушка колоды безмятежно отдыхала в элитном ресторане «Континент», Серега напряженно работал. Уже давно разошлись сотрудники фирмы, только молодой охранник нес свою вахту, через каждые четыре часа докладывая шефу обстановку на охраняемых «Гермесом» объектах и изредка наблюдая тоскливую картинку периметра здания на тускло мерцающих мониторах. Закончив работу с бумагами, Серега устало развалился в кресле. Сегодня он собирался поехать домой, но запаздывали инкассаторы, отправленные в соседнюю область за доставкой процентов по беспроцентному кредиту, выданному давнишним партнерам подконтрольным Тихому банком. Такой вид финансово-кредитной деятельности весьма развит в нынешних условиях и приносит ощутимый доход хозяевам финпредприятий и прикрывающим сделку бандитам, оставляя налоговые инстанции при своих интересах и в недоумении. Проценты, естественно, отстегивались наличкой. «Наконец-то», — услышав прозвучавший по пустынному офису звонок, подумал Сергей. — Шеф, тут Винников приехал, — прошелестел голос охранника по громкой связи. — Впусти, — распорядился кардинал. — Чтой-то он вдруг на ночь глядя?.. 44 «Копейка» упырей остановилась рядом с заезженной «двадцать четвертой» «Волгой», припарковавшейся в ста метрах от здания офиса «Гермеса». Один из двоих хмурых мужиков, находящихся в «Волге», суетливо открыв окно, доложил: — Тихий не выходил. Скорей всего, кроме охранника, там больше никого нет. — Славненько, — хмыкнул Череп, рассчитывая сразу же приступить к намеченной акции, и, поддразнивая Димку, добавил: — Ключ от квартиры, где деньги лежат, у нас. — Я не сделаю ни шага, пока не поговорю с Мариной, — отозвался стиснутый бойцами ублюдка Винни. Наличие еще двоих присоединившихся к банде отморозков заставляло вносить в планы по освобождению срочные изменения. — Да нет проблем, — зашипел Череп, нажал на кнопку и через секунду произнес: — Дай ее, — после чего поднес аппарат к уху пленнника. — Мариша, вы как? — успел спросить Димка. — Пока нормально, эти двое нас не трогают, — давая информацию о происходящем в квартире, быстро заговорила заложница. — Мыв… — Дай шефа, — загремел голос вырвавшего у женщины трубку упыря. «Двое там, шестеро здесь, я в наручниках, охранник и Серега к нападению не готовы», — оценивал ситуацию Ди-мыч, прислушиваясь к разговору сутулого. — Перезванивай мне через каждые пять минут, — давал указания досконально подготовленный к операции Череп. — Если не отвечу, то кончай девок и уходи, — и выключил мобильник. — Ты все понял, Винников? — спросил ублюдок, уже обращаясь к пленнику, и, выждав паузу, скомандовал: — Пошли! Теперь ты меня беречь будешь, — беззубо заулыбался он… * * * Получив команду Тихого, из чувства тщеславия — ну как же, поздороваться за руку с самим Винниковым! — охранник вышел из дежурки и дернул задвижку электронного замка, хотя просто мог нажать кнопку. Это была его последняя в жизни ошибка. Этой ошибке предшествовало еще две. Молодой парень до звонка вообще не смотрел на мониторы, а то бы он заметил приближающихся к офису упырей. А также не обратил внимания на подаваемые Винниковым в электронный глазок предупреждающие об опасности знаки, красноречиво изображаемые Димой мимикой лица. Последнее, что юноша увидел, — это наручники на запястьях авторитета. Ввалившийся в коридорчик за спиной Винни Череп нанес в грудь охранника удар финским ножом, затем еще раз уже в сползающее по стене безжизненное тело. Выдернув финку, убийца хладнокровно обтер ее лезвие о куртку несчастного. — Уведите его в машину, — скомандовал фиксатый двоим отморозкам и кивнул на ошалевшего от произошедшего Димку. — А ты со мной, — добавил он еще одному, достал «тэтэшку» и решительно двинулся по коридору к кабинету Тихого… Дверь распахнулась, и ожидавший прихода друга Сергей удивился, увидев незнакомцев, сжимающих в руках во-лыны. — Одно резкое движение — и ты покойник, — зашипел сутулый. Хозяин кабинета почувствовал, как заколотилось сердце, но, глубоко вдохнув, он спокойно сказал: — Нет проблем, раз ты предъявил такие веские аргументы, — и посмотрел на стволы. Бывший курсант, теперешний кардинал, в любой ситуации умел вести себя достойно, к тому же он был очень умен. «Какие бы цели не имели ворвавшиеся в кабинет ублюдки, если не убили сразу, значит, им нужно что-то другое, — быстро сообразил он. — Скорее всего, деньги. А стоит ли из-за них рисковать?» Словно угадав мысли Тихого, Череп захрипел: — Ключи от сейфа на стол. — Уже на столе, — ответил Сергей и указал взглядом на тяжелую связку, лежащую на столешнице. — Но они не потребуются, сейф открыт. Мясник недоверчиво покосился на стоящий в углу массивный металлический ящик. Ему тут же захотелось залезть в его нутро, но Череп сдержал свой жадный порыв и, подойдя к Тихому, надел на него браслеты. Тот не сопротивлялся. Ублюдок покосился на своего боевика, держащего под прицелом хозяина кабинета, и подумал: «Если там то, что я хочу, то завалю обоих, и пропади оно все пропадом!» — Дернется — стреляй, — скомандовал молчаливому упырю Череп и двинулся к стоящему в углу сейфу. И тут зазвонила трубочка, указывающая, что с момента захвата прошло уже пять минут. — Ну? — нетерпеливо прохрипел в микрофон мясник. И через несколько секунд зашипел: — Хочет ссать? Так отведи. Глаз с нее не спускать, придурок. Металлический ящик был заполнен бумагами, и только в самом углу лежала одинокая упаковка стодолларовых купюр. Разъяренный ублюдок смахнул все бумаги на пол и хрипло заорал, обнажая свою фиксу: — Где деньги, гондон? — Уважаемый, — медленно заговорил Тихий, — деньги там, где у нормальных людей они и должны быть — в банке. — И тут же вспомнил, что с минуты на минуту дожидается приезда инкассаторов: «Парни вооружены, главное, чтобы не расслаблялись и вовремя среагировали». В это мгновение по офису прокатился звонок… 45 Часом ранее в квартире Винникова. …От мелодичного сигнала трубочки Мариша вздрогнула. Сутулый ублюдок молча выслушал сообщение и осмотрел сидящих в гостиной упырей. — Кинг-Конг, за старшего, глаз с нее не спускать. Если что, мочите. Каравай, за мной! — глухо скомандовал фиксатый и решительно зашагал на выход. Гориллообразный Кинг-Конг проводил Черепа настороженным взглядом и заметно расслабился, после того как за ним щелкнул замок. — Хряк, посмотри в холодильнике что-нибудь пожрать, — высокомерно обратился он к другому отморозку. — Три часа сидим, уже кишки свело. И выпить, — добавил он и похотливо уставился на коленки заложницы. Красномордый курносый Хряк рванул на кухню, открыл холодильник и загремел крышками кастрюлек. Ему тоже хотелось жрать. Обнаружив в дюралевой латке тушеное мясо, он запустил толстую ладонь в застывшее блюдо и, выдергивая из подливы самые крупные куски, стал жадно засовывать их себе в рот. Насытившись, упырь отнес посудину с остатками пищи приятелю, по ходу вытирая жирную руку о собственные штаны. — Ты хоть бы ложку принес, — рассердился Кинг-Конг. — И хлеба. — Но ждать не стал, поднес латку к толстым губам и, отвратительно чавкая, стал глотать холодную подливу. — Вкусно, — жуя, произнес он. На дне оставалось еще что-то. — Хочешь? — великодушно спросил обжора и протянул женщине посудину. Пленница отрицательно мотнула головой. Согревшись на маминых руках, Алинка уже спала. Положив девочку на соседнее кресло, Марина сняла пальто и заботливо укрыла ее. — Как хочешь, — не расстроился упырь и проглотил остатки, внимательно созерцая соблазнительную фигурку пленницы. Хряк притащил с кухни початую бутылку «Абсолюта» и два фужера, разлил по полной и тут же одним глотком осушил свою долю. Довольный Кинг-Конг посмотрел, как на свету играют грани хрусталя, и повторил движение дольщика. — Кайф! — сказал он и громко отрыгнул. Мариша втиснулась в кресло и закрыла глаза. Происходящего она уже не воспринимала, снова погрузившись в воспоминания. * * * «Твои глаза как море», — произнес Андрей. В иллюминаторе отчетливо виднелась прибрежная светло-зеленая полоса, переходящая с глубиной в цвет июльской листвы и дальше чуть ли не в черный. «Как тебе удалось договориться?» — спросила, еще сильнее сжимая его теплую ладонь. «Сказал, что если не отпустит, то ты уволишься», — улыбнулся он. «А если б не отпустил?» «Ну и уволилась бы». «Значит, медовый месяц?» И затем медовый месяц длиною в шесть лет. Путешествия — Кавказ, Карелия, Прибалтика, Карпаты, Днепр, Волга и опять море. Сочи, Пицунда, Ялта… Поезда, самолеты, машины… И нежность, и страсть, еще… еще… И разговоры до утра. Господи, как много он знает! Или я так мало… Спросила: «Любишь?» «Люблю. А ты?» «Не-на-ви-жу! Ты меня у меня украл…» Делается, что рассердился… «Люблю, люблю…» Улыбнулся, и взгляд добрый, теплый… Он все понимает, он не предаст… Он все — и отец, и муж, и брат… Отец. Всегда хотела увидеть отца. Мама говорила, что талантлив. Единственная память — копия Петрова-Водки-на «Купание красного коня», более сорока лет назад оставленная в монастырской келье… Стоп! Это шанс… Но как добраться?.. * * * — Тебя! — прогремел гориллообразный и протянул трубку. — Алло, Мариш, ты как, в порядке?.. «Димка, милый Димка, что там с тобой? — нахлынули чувства и тут же отступили. — Спокойно, надо что-то придумать. Этот гад следит за каждым движением. Второй, краснолицый, кажется расслабился, рассматривает кассеты. А этот хочет, глаз, сволочь, не сводит… Попробую встать…» — Куда? — заволновался Кинг-Конг и соскочил с кресла. — Назад! — Мне надо в туалет, — делая приветливое лицо, произнесла Марина. — Потерпишь, сука! — выдавил подонок, толкнул обезьяньей лапой и опять, пуская изо рта пузыри, уставился на колени. «Хочет, ублюдок, — опять подумала заложница. — Надо это использовать. Димка, вероятно, не поможет, он все сделает, чтобы нас не тронули. Но, видимо, далеко зашло, и рассчитывать можно только на себя… Или на случай… Какой случай? Что может случиться? Надо добраться до картины…» — метались мысли очаровательной женщины. Опять загудела труба. — Да! — прокричал оставленный за старшего гориллообразный и протянул аппарат. — Тебя. — Мариш, вы как? — Пока нормально. Эти двое нас не трогают. — «Теперь Димка будет знать, что здесь два ублюдка. Но что это дает? Пока ничего. Необходимо добраться до картины…» — Мне надо в туалет, — повторила Марина и схватилась обеими руками за живот. — Сиди, шлюха! — закричал Кинг-Конг. От резкого звука Алинка проснулась и тихо захныкала. Марина наклонилась над дочкой и, поглаживая по кучерявой головке, запела: «Спят усталые игрушки…» Через пару минут девочка затихла. Краснолицый Хряк, рассмотрев все обложки видеокассет, выбрал одну и воткнул ее в видик. На экране телевизора появилась картинка с титрами, и зазвучала напряженная мелодия… — Мне действительно надо, — заговорила Марина, заманчиво задвигала бедрами и кокетливо взглянула в лицо гориллообразному. Упырь, наблюдая за женскими телодвижениями, промолчал, затем взглянул на часы и набрал номер. — Алло, шеф, это я. Пять минут, звоню, как договаривались, — подобострастно доложился Кинг-Конг. — Она на очко просится… Что?.. Понял… — заулыбался и выключил трубку. — Ну пошли-и! — протяжно, с предвкушением получить удовольствие, разрешил он… Животным взглядом смотрел возбужденный подонок на устраивающуюся на унитазе изумительную женщину, стараясь не пропустить ни одного ее движения. Специально дразня ублюдка, Мариша задрала юбку выше необходимого и спустила колготки чуть ли не до колен. «Смотри, сволочь!» — подумала она и потире раздвинула упругие бедра, внимательно наблюдая за переменами на мерзкой морде своего тюремщика. Челюсть гориллообразного отвисла, торчащие уши зашевелились, прислушиваясь к журчащим звукам, глаза вывалились из орбит, штаны оттопырились в районе паха. «Созрел, хмырь!» — догадалась целеустремленная женщина и хитро спросила: — Хочешь? — Ага! — закивал завороженный зрелищем отморозок и приблизился. — Не здесь, в спальне, только тихо, я не хочу с тем, — заговорщицки прошептала красавица и двинулась к нужной двери. Расстегивая на ходу ширинку, упырь тяжело затопал за ней. Обойдя широкую постель, Марина сделала вид, что пытается снять блузку, в то время как ублюдок на карачках пополз по кровати, волоча за собой спустившиеся до щиколоток брюки, пыжась дотянуться обезьяньими лапами до объекта своей животной страсти. Выбрав момент, расчетливая женщина резко дернула за раму висящей на стене картины. Красный жеребец, описав полукруг, боднул своей изумительной головой растерявшегося Кинг-Конга, затрещавший холст порвался на башке и повис на покатых плечах удивленного любителя дамских прелестей. Открыв непонимающие глаза, гориллообразный уперся взглядом в направленный на него черный ствол «калаша» и испуганно отшатнулся, еще больше раздирая грубый холст своей толстой шеей. — Тихо! — негромко скомандовала решительнейшая из женщин и передернула затвор. «Спасибо, Андрюша! Научил!» — вспомнила она уроки стрельбы в сосновом бору на перешейке. — Ну кто там еще хотел комиссарского тела? — чувствуя себя победительницей, произнесла Марина. — Зови, сволочь, второго! — Хряк! — тоскливо-визгливым голосом закричал бывший тюремщик. — Хряк! Иди сюда! — Ну че еще? — показываясь в дверях, проговорил недовольным голосом красномордый. Его оторвали от любимого боевика. Это были его последние слова. Увидев неожиданную сцену, он задергался, пытаясь вытащить застрявшую за ремнем во-лыну, но не успел. Прошитый с трех метров короткой очередью в живот, упырь вывалился в коридор. «Спасибо, Дима!» — на этот раз подумала Мариша о Винникове, так кстати спрятавшем за холстом автомат. Поведя стволом, прекрасная в своем гневе женщина еще раз нажала на спусковой крючок, превратив торчащую из порванной картины башку комичного Кинг-Конга в кровавое месиво… В соседней комнате захныкала Алинка. 46 Пробежав за день шестьсот километров, инкассаторская «Нива» остановилась у здания охранного предприятия «Гермес». Двое усталых сотрудников фирмы, подхватив брезентовую сумку, вылезли из машины и направились к металлическим дверям. Ребята расслабились после дальней дороги, мечтали выпить по чашке чая и не обратили внимания на стоящие в ста метрах от них автомобили и притаившихся в них упырей… От неожиданно прозвучавшего по офису звонка у Черепа от испуга подкосились колени. Но еще через мгновение дерзкий ублюдок сумел взять себя в руки. Выдернув из кармана мобильник, он торопливо набрал номер трубы одного из сидящих в «копейке» отморозков. — Что там происходит? — в микрофон прохрипел мясник. — У дверей двое мужиков в камуфляже и инкассаторская тачка, — прозвучало в ответ. С полминуты убийца лихорадочно мыслил. Он еще хотел пошуровать в помещениях офиса, но неожиданное появление парней срывало намеченные планы. После паузы мясник скомандовал: — Подгоняй ведро, как только мы выйдем. — Отключился и, повернувшись к Караваю, зашипел: — У входа двое. Мочи!.. Толстый Каравай чалился на мусорской зоне по петушиной статье. Бывший сотрудник вытрезвителя изловчился изнасиловать дочку районного депутата. Молодая особа не отличалась примерным поведением и на момент события была в стельку пьяна, но требующий сатисфакции представитель местной власти довел дело до логического завершения, хотя мог бы ограничиться и определенной суммой, которой Каравай, к собственному сожалению, не обладал и посему ему пришлось переселиться на нары. Устрашающий вид насильника в ментовской колонии никого не соблазнил, поэтому задница упыря осталась невинной. Вместе с бандой отморозок уже принимал участие в ограблениях, но никогда ему не случалось убивать, поэтому после приказа Черепа его пробил столбняк. — Ну! — угрожающе прохрипел червь и направил на парализованного от страха подельника волыну. Второй команды придурку не потребовалось, он в считанные секунды пробежал коридор, распахнул дверь и, закрыв глаза, расстрелял в уставших инкассаторов всю обойму. Восемь выстрелов звонким эхом отозвались в округе. — Вперед! — с устрашающей рожей, уже обращаясь к ужаснувшемуся от происходящего Тихому, прохрипел мясник. Мудрый Сергей не стал испытывать судьбу и, подталкиваемый сзади ублюдком, двинулся на выход. В груди защемило, когда он увидел окровавленные трупы троих пацанов, бывших вэдэвэшников, которых знал уже несколько лет, гордился и доверял им. Еще не представляя собственной участи, Тихий тут же мысленно поклялся отомстить, в то же время осознавая, как мало у него для этого шансов. «Добраться бы до телефона. Хотя бы один звонок Ящеру — и от этих мокрушников мокрого места бы не осталось», — подумал ожесточившийся Серега… Но право на один телефонный звонок, по аналогии с американскими боевиками, ему никто предоставлять не собирался. Его грубо затолкали в подкатившую «копейку» и ударами втиснули на пол, за спинки передних сидений. — В подвал! — распорядился фиксатый, достал финку, нетерпеливо разодрал брезент инкассаторской сумки и зашелестел упругими упаковками. Семьдесят тысяч долларов и четверть миллиона рублей разозлили ублюдка, ограбленное. придется делить между упырями, не на такую наживу рассчитывал червь, начиная свое кровавое дело. Трупы, оставленные на пороге «Гермеса», свели на нет и без того призрачные планы отморозков подломить под себя Тихонова, но хитрый Череп не убил хозяина охранной фирмы в надежде подоить своего бывшего сослуживца Строгова, предоставив тому бесперспективные попытки обработать живого пленника в своих интересах. «Пока Олежек поймет, что херней страдает, я с помощью Винникова доберусь до ящеровского общака и отвалю, но сначала побалуюсь с их телками, — думал неугомонный кровопийца. — Ну что же там с Ящером, когда его завалят?» — от нетерпения разгневался он, и, будто читая его мысли, запиликала трубка. — Ящер вышел из кабака и садится в машину. С ним два амбала, телохранители, — доложился наблюдатель от «Континента». — Что с другими бригадирами? — спросил раздраженный Череп. — Пока зависают, — коротко выдавил шпион ссученных мокрушников… Мясник быстро набрал номер оставленных на Приморском шоссе упырей: — Готовьтесь! Он выезжает. Упустите — башку сверну, — пообещал он, угрожающе шипя… Находящийся в отчаянном положении Тихий из коротких фраз фиксатого догадался, что ящеровским пацанам готовится западня, и где-то неизвестные беспределыцики поджидают и самого Леху. «Надо во что бы то ни стало вырваться и предупредить», — зажатый в неудобном положении севшими на него подонками подумал плененный кардинал и пошевелил затекающими от наручников руками. Заскрипев тормозами, «копейка» остановилась, ублюдок натянул на голову и глаза Тихого вязаную шапку и потащил из авто. Ослепленному Сергею с трудом дались несколько шагов. по ступеням вниз, заскрипела массивная дверь, и его грубо пихнули в пропахшее сыростью помещение. Через минуту из подъехавшей «Волги» тем же макаром в импровизированную тюрьму затолкали и Винникова. Мысли Димки разметались от увиденного у дверей «Гермеса» кошмара, от неизвестности происходящего в Марини-пой квартире и будущего в собственной судьбе… Упыри громко переговаривались между собой, предвкушая дележ награбленного. В отличие от Черепа, кровавый та-баш их радовал, и они с вожделением смотрели на своего шефа. Мясник не спешил радовать отморозков, ему самому похищенного было мало. Он искал способы скрысить и, затягивая иремя, прошипел: — Этих в разные комнаты, пристегнуть к трубам и охранять. Недовольно бурчащие подонки бросились выполнять приказ. Снова загудела труба. Ожидающий из-иестий с Приморского шоссе конченый сучара засуетился, пытаясь быстро нажать на нужную кнопку. — Да! — гаркнул он. — Муха залетела. Кандидат… горит в своей хате, — произнес бывший чеченский наемник. — Там найдут обгоревший дуршлаг, — и жутко рассмеялся. — Ладно. Гони на базу, — недовольный рассказанными по телефону подробностями, захрипел червь и посмотрел на электронный циферблат. С начала событий прошло ровно пять часов. 47 Оставленные в засаде у поворота с шоссе кровососы, получив сообщение ссученного пахана, выкатили на ведущую к даче Ящера дорожку огромный булыган и залегли в продуваемом голом кустарнике. Лежать пришлось долго, сжимающие автоматы пальцы окоченели, тающий апрельский снег холодными струйками просачивался сквозь одежду, пролетающие по трассе шаланды окатывали замерзающих гопников потоками жидкой ледяной каши. Проклинающие все воинствующие упыри ждали… Ждали они напрасно. Находящийся в еще более неудобной позе авторитетный Ящер громко чертыхался. Обвешанные амуницией злющие омоновцы вытащили его и двух телохранителей из перехваченного у поста ГАИ чемоданистого «мерседеса» и пинками кованых ботинок уложили парней мордами в снежную жижу. Вокруг них, щелкая взятой в отделе казенной фотомыльницей, бегал и суетился довольный проведенной операцией по задержанию особо опасных преступников капитан Суслин, стараясь тщательно запечатлеть на пленку выуженные из карманов пацанов разложенные веером деньги и табельное оружие охранников, естественно, «забывая» сфотографировать разрешение на их ношение… Почувствовав перспективы, рыжевих-растенький следователь Витюша ШИЛ Громкое Дело… Еще в больничной палате, не задаваясь вопросом, что было бы с тем придурком прямо на месте, не отходя от кассы, который посмел бы вмазать пощечину, а тем более плюнуть в рожу авторитетнейшему Леше Ящеру даже за честь любимой жены Сары, Суслин принялся стругать свою будущую карьеру налогового полисмена с повышением в звании. Быстро внушив потерпевшему, что его, бедного еврея, не просто избили, но еще и ограбили на сто двадцать долларов, якобы находившихся у него в кармане, а так как это происходило с применением консервного оружия, то грабеж автоматически переквалифицировался в разбой, заботливый следак продиктовал страдальцу соответствующее заявление, которое тот и подписал. Таким образом, ничего не подозревающему о совершенном им в составе группы разбойном нападении с проникновением, с применением Ящеру засветило лет десять усиленного, а может быть, и строгого режима, в зависимости от решения руководствующихся собственным правосознанием служителей Фемиды. Там же, в больнице, выловив заведующего хирургическим отделением, будущий майор налоговой службы научил медицинского работника, как правильно ставить диагнозы, в результате чего получил справку, что у гражданина Лифтера не» банальное сотрясение мозгов, а устрашающий ушиб того же мозга, соответственно изменяющий статью о нанесении телесных повреждений средней тяжести в более сурово наказуемую статью, говорящую о тяжких телесных повреждениях. Данные действия рыжего мусорка усугубили вину подозреваемого Алексея Николаева еще лет эдак на восемь, что в совокупности с дерзким разбоем составляло уже восемнадцать в перспективе проведенных за решеткой годков. Но и этого Витеньке показалось мало. Немного подумав, он решил пришить сюда и хулиганство в части второй за непристойное поведение правонарушителя в общественном месте, выраженное в физическом и моральном оскорблении гражданки Сары Лифтер, что могло привести неосведомленного в своих преступных делах Лешу еще к трешке. Суслин подумывал о статье, говорившей о покушении на изнасилование в отношении той же гражданки, но это был бы уже перебор. Закончив свои правохоронительные действия в больнице, окрыленный следак взмахнул перьями и полетел на квартиру Кукушкиных за столь необходимыми в любом деле свидетельскими показаниями. Описанная страдающими от действий неугомонного соседа жильцами маленькой коммуналки реальная картина происшествия капитана не удовлетворила. Рушилась такая славная версия Громкого Дела, превращая его в мелкую бытовую бакланку, которая могла максимум уместиться в условный срок для главного подозреваемого, а стало быть, к рухнувшим надеждам оперившегося работника РУВД. Но и здесь борец с организованной преступностью не растерялся. Напугав неискушенных в уголовно-процессуальных мероприятиях интеллигентов Кукушкиных привлечением тех в качестве заказчиков преступления, он выбил у растерявшихся Арсения и Ирины Петровны нужные показания, тем самым подкрепив ранее полученное заявление потерпевшего Лифтера. Допрос гражданки Сары Лифтер Суслин решил отложить на будущее, так же как и выяснение личности неустановленного соучастника бандита Димы, номер трубочки которого запуганный перспективой попасть под суд в качестве организатора случившегося китаевед Арсений незамедлительно служителю правопорядка выдал. Вернувшись в отдел, деятельный следователь оперативно получил адреса и телефоны Алексея Николаевича Николаева и незамедлительно ему позвонил, естественно, не представляясь, и выяснил, что того дома и на даче нет. Приложив к собранным бумагам собственную — донесение о том, что подозреваемый от правоохранительных органов скрывается, Витюша рванул к дежурному прокурору. Ну а что происходит в таких случаях в столь достойном заведении под названием «Прокуратура» читатель уже знает из «Лохотрона»: прокурор, оценив на взгляд и даже удивленно пощупав уже солидную папочку, тут же подписал необходимую для задержания «опасного преступника» Николаева санкцию… Остальное было уже делом техники, и счастливый Суслин вез в КПЗ изрядно помятого омоновцами Лешу Ящера, а также ни в чем не виновных Леща и Клима, его славных телохранителей. Вот не повезло. Хотя как посмотреть. Вдрызг замерзшие упыри все еще лежали в кустах у поворота, ощупывая заиндевевшими пальцами спусковые крючки автоматов… 48 — Господи, за что же ты мучаешь мою невинную многострадальную душу? — произнес пришедший в себя от льющегося на него из крана потока студеной невской воды, лежащий на дне ванны Макарыч. Сумрачное помещение освещалось бликами бушующего в квартире огня. Густой черный дым врывался через распахнутую дверь и исчезал в вентиляционной отдушине. — Огонь, вода, а где же медные трубы? — продолжил мокрый старикаша свой монолог и попытался подняться, поняв, что если немедленно не встанет, то медные трубы услышит только у собственной могилы на кладбище. Напрягая все силы, с криком «Спасайся, кто может!» Костров выполз из ванны и, натянув на голову мокрый смокинг, прорвался через стену огня на выход. — Какое величайшее свинство и вопиющая непорядочность взрывать перепившего кандидата в его собственной квартире, — уже на лестнице пробурчал Андрей, почувствовал новый приступ головной боли. — Люди, дайте анальгина! — взмолился он. Очумевшие соседи, не обращая внимания на страдальца, в панике выбегали на ночную улицу. — Пить вредно! — сообщил сам себе несчастный и, влившись в поток бегущих жильцов, выскочил из парадной. Посмотрев на вырывающееся из выбитых окон пламя, погорелец въехал, что если бы накануне не ужрался и сумел доползти до кровати, то его опаленная душа уже предстала бы перед судом Всевышнего. — А не пить — опасно для жизни, — противореча своей предыдущей фразе, не без юмора заметил Макарыч. — Это точно! — подтвердил стоящий рядом в куртке, но без штанов мужик, живущий на этаж выше. — Как в наше время без пьянки жить, разве по-трезвому такое переживешь, когда чеченцы дерьмовую водку крутят и везде взрывают, — пустился он в рассуждения. — Если бы мы вчера с Васькой два литра не выжрали… — Извини, братан, — перебил Андрей своего разговорчивого соседа, — завтра расскажешь, — и, сообразив, что надо куда-то двигать, а то вконец закоченеет, побежал ловить тачку. Молодой таксист недоверчиво посмотрел на вломившегося в машину покрытого копотью мокрого клиента. — Э, приятель, ты мне весь салон загадишь, — возмутился он. — Все будет нормально — деньги есть, — успокоил водителя дрожащий Макарыч. В контуженной голове гудело, но принятая за десять секунд до взрыва таблетка уже начала действовать. — Тройной тариф, — предупредил парень и спросил: — Куда? Кандидат согласно кивнул и стал соображать, потом вытащил из кармана трубу, но пропитанный водой аппарат включаться наотрез отказался. Надо было добраться до телефона, и Макарыч назвал адрес Лерки, ее дом был в пяти минутах езды… — Андрей Дмитрия, что с вами? — удивилась открывшая дверь Лера. Они с Равилем еще не спали, отмечая покупку глазастого «мерседеса». — Происки конкурентов, — коротко сообщил кандидат, не зная, что и думать по поводу случившегося. — Пустите погорельца и угостите анальгинчиком. — Конечно! Конечно! — засуетилась красавица. — Старикаша, ты что, типа купальный сезон открыл? — увидев вошедшего в комнату Макарыча, спросил Равиль. — Что случилось? — Бандитская бомба, квартиру разнесло вдрызг, хорошо, я в это время ванну принимал, — правдиво сообщил о произошедшем кандидат и стал раздеваться. — Ну ты заливаешь! — не поверил татарин и, решив, что приятель шутит, за улыбался. Заботливая Лерка подала Макарычу свой новый спортивный костюм и унесла в ванную его мокрые шмотки. — Знаешь, Рав, мне не до шуток. Какие-то ублюдки неизвестного происхождения умудрились шваркнуть мою квартиру. Скорее всего из гранатомета. Я выбрался чудом. Подай телефон, надо позвонить Ящеру. Труба Ящера оказалась выключенной, так же как и аппараты его телохранителей Леща и Клима. Андрей набрал номер одного из бригадиров. — Слышь, Макарыч. Звонила незнакомая телка, минут десять назад. Сказала, что Винникова какие-то придурки захватили. Просила найти тебя, Ящера или Тихого, а у вас у всех мобильники не фурычат. — Ты где? — В «Континенте». — Леха давно уехал? — С полчаса… — С тобой пацанов много? — Семеро нас. — Телка телефон оставила? Как ее зовут? — Марина. Ляпнула, что Димкина жена. Лабуда какая-то. Записывай номер… — Попытайтесь дозвониться до Лехи и Сереги. Никуда не разъезжайтесь. Ждите… Положив трубку, Макарыч задумался. Если соединить воедино покушение на него, сообщение неизвестной Марины о захвате Винникова, странное отключение мобильников Ящера, Леща, Клима и Тихого, то все это могло быть целенаправленным действием каких-то сил против ящеровской колоды. — Похоже, Рав, что сегодня нам по-отдыхать не придется, — сообщил Андрей напряженно смотрящему на него Равилю, и решительно набрал полученный от бригадира номер таинственной жены Винни. — Да, — коротко прозвучало в трубке, и Макарыч взволнованно замер. Этот голос он помнил всегда… — Мариша? — удивленно спросил он… 49 …В соседней комнате захныкала Алинка… Все произошедшее показалось бы не естественным, потусторонним, но рваный холст и торчащая из него размозженная голова гориллообразного, с расплывающимися по ней кровавыми мозгами, и второй, распластавшийся в луже собственной крови в коридоре, внушали реальный ужас. «Неужели все позади?» — подумала Марина и устало опустилась на колени, хотелось закрыть глаза и забыться, но детский голосок из гостиной уже с надрывом звал: — Мама! Мама! — Все в порядке, доченька, я сейчас! — голос показался чужим, надломленным, в голове промелькнуло: «Еще не все, еще Алинка, еще Димка…» Несколько минут показались нескончаемо длинными, прежде чем удалось успокоить крохотную перепуганную Алинку. Мариша отнесла ее в детскую, уложила на кровать и, прижавшись, согрела девочку своим телом. Ужас и усталость вновь сковали отчаянную женщину своими крепким объятиями. Тени качающихся деревьев за окном, шорохи пролетающих по ночному проспекту машин заставляли вздрагивать, казалось, что мертвые тела упырей слепо мечутся по квартире в поисках обреченных пленниц. «Надо помочь Димке. Звонить в мусарню нельзя, невозможно толком объяснить наличие автомата. Менты, если и будут искать Димку, то только для того, чтобы посадить за хранение оружия, — заметались мысли усталой женщины. — Помочь могут только Леша, Серега и Андрей…» Андрей… Не виделись уже одиннадцать лет. «Не жди!» — успел сказать ей после приговора суда, и конвоиры потащили его на выход. В дверях он оглянулся, добрый умный взгляд любимых глаз. «Я буду ждать!» — крикнула. «Не жди, — еще раз повторил Андрей и добавил: — Будь счастлива…» И все… И ни одного письма в ответ… Обиделась, а потом поняла, как трудно ждать. Жизнь взяла свое… А он умница, он действительно не хотел, чтоб я себя похоронила, поэтому как отрезал: «Не жди!..» «Надо заставить себя встать и позвонить парням», — Марина быстро нашла Димкины записи и первым набрала номер телефона Ящера. «Абонент в настоящее время не отвечает», — бесстрастно сообщил голос. То же самое прозвучало и при наборе номеров Тихонова и Кострова. Еще по нескольку раз пыталась дозвониться до парней, но безрезультатно. Остальных ящеровских она не знала и набрала наугад какого-то Александра, запись номера которого предшествовала номеру Кострова. — У аппарата, — грубовато прозвучал голос неизвестного Александра. — Саша! Меня зовут Марина, — как можно более спокойно попыталась говорить недавняя пленница. — Я жена Винникова, мне нужно найти… — Че ты гонишь? — перебил грубый голос. — Какая, к хрену, жена? Иди проспись, чувырла… — Слышь, крутняк! — вспылила, оскорбившись, красавица. — Слушай внимательно и не перебивай. Димку захватили какие-то обсосы. Найди срочно Ящера, Тихого или Кострова, — резко говорила Марина, — пускай позвонят Марине, запоминай номер и не теряй времени, все очень серьезно… Зависающие в «Континенте» парни уже собирались разъезжаться по домам, но неожиданный телефонный звонок встревоженной неизвестной жены Винни расстроил их планы и тем самым сохранил жизнь большинству из них и валютным путанам, загулявшим с бригадирами ящеровской колоды. Череповские упыри, проклиная все на свете, еще томились в подворотнях и подъездах в ожидании правильных пацанов, желая отработать гонорары за свои грязные делишки. Жажда быстрой наживы подталкивала их к решимости закончить кровавый беспредел, организованный ссученным ублюдком и вороватым чиновником юстиции. * * * Десять минут показались вечностью, еще не отгремел первый звонок, а Марина уже подхватила трубку: — Да… Небольшая пауза, и удивленный, до боли знакомый голос: — Мариша?.. Она чувствовала, нет, надеялась, что позвонит именно он, единственный, кого по-настоящему любила, и который тоже любил и подарил шесть лет счастья и потом столько ожиданий. Она его всегда ждала и боялась, что дождется, но не сможет смотреть в его добрые, нежные, умные глаза. Между ними была долгая разлука длиною в жизнь, другие знакомства, ничем не окончившиеся увлечения, никогда не приносящие той радости, как с ним. Знала бы, так не обижалась, а дождалась бы. Назло ему дождалась бы… «Ну что? — сказала бы. — А ты не поверил?! Вот именно, — сказала бы, — но вернуть все вспять невозможно…» И это благородно-глупое «Не жди!», и ни одной строчки в ответ… Извечный вопрос «Кто виноват?»… — Андрюша, у нас несчастье! Приезжай… 50 Рядом на широкой кровати похрапывала только что заснувшая ненавистная жена. Несколько минут назад Отрогов в кои-то веки вяло, с закрытыми, чтобы не видеть худющее уродство, глазами, занимался с ней традиционным сексом в надежде, расслабившись, уснуть. Уже несколько ночей члена городского правительства мучила бессонница, основанная на страхе перед грядущими событиями, которые он сам и спровоцировал. Ни удовольствия, ни успокоения скоротечно завершившийся оргазм не принес, и чинуша с отвращением смотрел на свою мирно посапывающую супругу, как раз ту бывшую сокурсницу, которая и привела его к саркофагу с мумиями жрецов, так повлиявшими на нежный желудок тогдашнего студента, обольстителя женщин через дешевое, прекрасное и вечное. Стройненькая любительница Египта оказалась весьма предприимчивой и женила на себе будущего шефа юстиции, предъявив ему после нескольких месяцев периодических свиданий вполне оформившийся живот. Строгав попытался отвертеться, но дамочка наотрез отказалась от аборта и заявила, что устроит скандал и подаст в суд. Взвесив все за и против и поняв, что Советская власть не оставит в беде несчастную мать-одиночку и присудит в ее сторону алименты, а скандал поставит под сомнение его намечавшуюся карьеру преподавателя, любвеобильный выпускник юрфака, понуро смирившись, пошел под венец. За спиной поговаривали, что до совместного посещения Эрмитажа и после сокурсница вела весьма легкомысленный образ половой жизни и даже кое-кому уже предлагала себя в жены. Но все эти сплетни дошли до Строгова потом, когда у нее появился новый живот, а ее мама бесцеремонно прописалась в полученной супругами квартире. Как уже известно, карьерист тоже не отличался чистотой нравов и часто похаживал налево, тем самым надеясь переиграть свою хитрющую женушку хотя бы по очкам, а та, тем не менее, в очередной раз маялась животом по неизвестной для преподавателя причине, потому как последний с рождения второго чада половыми излишествами с законной подругой не занимался, предпочитая общество адвокатесс или еще кого… Разразившийся семейный скандал к разводу не привел, одному надо было стругать карьеру, да и жаль было отстегивать те же алименты и разменивать квартиру. Вторая же клятвенно обещала, что поставит спиральку и больше никогда рожать не будет, тем более черт знает от кого. Так совместное проживание и продолжалось к удовлетворению договорившихся сторон. Три погодка-оболтуса, неизвестно от кого зачатые, занимались неизвестно чем, но при этом официального папу не без удовольствия опускали на бабки. Жена и теща делали это и вовсе бесцеремонно, заползая в карманы своего широковорующего супруга и зятя. Поэтому в шикарном юридическом борделе и появился тот злополучный набитый баксами «дипломат», оставленный предусмотрительным Строговым в кожаном кресле на сохранение от собственных, живущих за его счет на широкую ногу домочадцев. И вот «дипломат» исчез. Исчезла и редкая дорогостоящая халявно доставшаяся коллекция нэцке. Ни в чем не виновные юристки были жестоко наказаны физически неизвестно за что. Череп подготовил кровавую акцию, а страдающий шеф отдела юстиции лежал со своей малоцеломудренной супругой, мучился бессонницей и в страхе размышлял, как отказаться от продуманной им в горячке авантюры. С запозданием до него дошло, что разработанный впопыхах план кровопролитной войны легко может обернуться для него нежелательной ранней погибелью и что надо было с духовно-материальными потерями смириться, мысленно утереться и спокойно воровать дальше. Теперь же ситуация была неподконтрольной и могла привести к еще более близкой кончине от рук дружка, бывшего ефрейтора Черепкова, перехватившего безумную инициативу и готового шагать через трупы для достижения своих меркантильных целей, легко перерезав горло и самому Строгову, если тот вздумает струхнуть. «Начинать заварушку нельзя, но как отвязаться от Черепа? — думал нервно чесавший себя VIP-урод. — Надо завтра с утра слить Ваню в РУБОП, подбросив какой-нибудь факт его преступной деятельности. Этот отморозок меня не сдаст, в надежде, что я помогу ему выпутаться, а адвокатши прополощут придурку мозги, вплоть до суда, а лучше прямо до этапа подкармливая его надежды ложными обещаниями. А из колонии Черепу уже будет не выбраться. Ему крышка», — размечтался еще ничего не знающий о происходящем VIP-мерзавец и уже стал прикидывать, какие фактики кровавой биографии ублюдка предоставит мусорам, но его коварные размышления прервал телефонный звонок… Легкий на помине звонил Череп. Дожидаясь сообщения о смерти Ящера от засевших на Приморском шоссе упырей, кровожадный червь, не теряя времени, решил подоить своего властного приятеля. — Привет, Олежек, дело сделано, — вкрадчиво зашипел фиксатый Ваня. — Ты с ума сошел, второй час ночи, — испуганно зашептал лысеющий Иуда, беззубый дольщик, будто читая мысли, застал растерявшегося Строгова врасплох. — Все провернули, как ты и хотел, ящеровской верхушки больше нет, — соврал червь и добавил: — А Тихий у нас в подвале. Надо срочно пересечься, бери двести кусков, а то пацаны, — польстил упырям Череп, — нас разорвут, если не получат деньги, — снова соврал он. От услышанного члену правительства стало плохо, закружилась голова, пересохло во рту, показалось, что пол уходит из-под замерзающих босых ног. «Опоздал, — подумал он. — Этот придурок вырыл мне могилу», С трудом собрав разметавшиеся чувства, VlP-подлец все-таки попытался съехать: — Хорошо. Скажи свои боевикам, что завтра привезу… Нетерпеливый Ваня ничего про завтра дослушивать не стал, а, резко перебив, с угрозой захрипел: — Олег! Не гони фуфло, вылезай из кровати, и чтоб через двадцать минут были лавэ, иначе до завтрева ты в своей хате и сгоришь. Встретимся у твоего дома. И не вздумай крутить задницей, — словно предчувствуя коварство, задуманное бывшим сержантом, шипел ублюдок и добавил: — Коснись чего, сидеть будем вместе, свидетелей и фактов немерено. Переданных тобой полученных от ментов бумаг с координатами ящеровских с лихвой хватит, чтобы объявить тебя «паровозом». — У меня нет таких денег, — сообразив, что попал в западню, шептал трясущийся от безысходности VIP-прохиндей, наворованные запасы которого подходили к концу. Брал он много, но сказывалась безалаберная комфортная жизнь мерзавца и его жадной семейки. — Сто шестьдесят тысяч — это последнее, что у меня осталось, — от страха чинуша не врал. — Хорошо! — согласился Череп. — Выноси, буду через двадцать минут. С остальными разберемся позже… Сладко посапывающая, худющая, скелетообразная любительница гробниц и мумий перевернулась на другой бок, одеяло сползло, и Строгов увидел заметно округлившийся живот уже стареющей супруги… 51 Глазастый «мерсюк», со свистом рассекая ночной воздух, мчался по улицам. Сидящий рядом с Равилем Макарыч молчал, напряженно думая о произошедшем и предстоящей волнительной встрече с Мариной. Одиннадцать лет назад, после напряженных раздумий он решительно порвал с зеленоглазой возлюбленной, прекрасно понимая, что не захочет и не сможет поменять свою жизнь и непредсказуемую профессию гангстера, тем самым подвергая риску и долгим ожиданиям жизнь близкой женщины. Но судьба распорядилась по-своему. Каким-то чудом красавица стала женой не менее отчаянного мафиози Винникова, ставшего объектом внимания воинствующих ублюдков, что и предопределило трагический поворот событий в ее доме… По условному сигналу дверь распахнулась, и с нахлынувшими чувствами Макарыч увидел когда-то такие восторженные изумрудные глаза, теперь наполненные горем и слезами. Заранее подготовленные фразы вылетели из головы, в прошлом счастливые влюбленные бросились друг другу в объятия и замерли, на несколько мгновений забыв обо веем. Наблюдая безмолвную волнительную сцену, сентиментальный Равиль от избытка душевности пустил скупую мужскую слезу. — Все будет нормально, Мариша, — наконец произнес Костров и, чтобы развеять напряженность, попробовал пошутить: — Ну, давай посмотрим, кого тут за справедливость ты покрошила в капусту. Плавающий в луже собственной крови труп краснолицего Хряка не вызвал эмоций у повидавших виды парней. Невидящие зенки курносого покойника, выражавшие последнее предсмертное удивление, тупо уставились в потолок, как бы пытаясь рассмотреть витающего в небесах Бога. — Славная смерть позорного воина! — прокомментировал Макарыч. — Это ты поторопилась, подруга, один нам нужен был живым, чтобы узнать, что творится и где нам искать Винни, — в свойственной ему иронической манере добавил он. — Рав, не в падлу, посмотри карманы кровавопузого рыцаря и конфискуй оружие, нам оно больше пригодится, — обратился к товарищу Андрей и заглянул в спальню. От увиденных на кровати останков Кинг-Конга мог бы содрогнуться любой, если б не карикатурная поза сексуально озабоченного мертвяка, стоящего на коленях со спущенными в эротической истоме штанами, изуродованной головой, застрявшей в порванном, забрызганном мозгами, обрамленном массивной фигуристой рамой холсте. — Этот тем более ничего не сможет сообщить, — заметил ошеломленный Костров. — Похоже, копия гениального Петрова-Водкина кисти твоего талантливого папочки, дополненная по сюжету изобретателем Калашниковым, реставрации не подлежит, — сказал он приходящей в себя Марине. — Кто бы мог предвидеть такую славную гибель купающегося Красного коня, более сорока лет служившего памятью о не нашедшем себя в отечестве старом художнике. — Андрей, будь ты попроще, — грустно улыбнулась Марина, за годы отвыкшая от своеобразной манеры общения своего милого дружка. — Попроще мы будем потом, когда разберемся в этом дерьме и найдем Винникова, — уже серьезно произнес Макарыч, извлекая из карманов Кинг-Конга не нужный тому пистолет, пачушку стодолларовых купюр и мобильник. — Ты не знаешь, куда в последний раз звонил усопший? — нажав кнопочку повтора, спросил он. На дисплее высветился номер модной трубочки, находящейся в кармане Черепа. — Он общался с тем, фиксатым, и называл его шефом, — припоминала бывшая заложница и обрисовала, как выглядел ублюдок. — Рав, что у тебя? — обратился Костров к татарину. — Ого! Да тут типа «тэтэшка» с двумя запасными обоймами, два косаря зелеными и граната. Больше ничего как бы нет, — отодвигая затвор пистолета и наблюдая, как заходит патрон в ствол, отозвался Равиль. Негодующая душа его и вооруженное тело атлета были готовы к предстоящим битвам. — Кого мочить будем, Макарыч? — Есть слабая наколочка, — запоминая номер трубы неизвестного шефа, заговорил старикаша, — но до мочилова еще далеко. Позвони кому-нибудь из парней, пусть подгонят катафалк, надо отдать последние почести безвременно ушедшим из жизни ублюдкам и проводить их в последний скорбный путь. Такие условности, как гроб на постаменте, венки, прощальный салют, похоронный оркестр, рыдающие над могилой вдовы и дети, да и саму могилу мы упустим, ограничившись поставленными за упокой невинно убиенных грешников свечами при очередном посещении храма… Через полчаса поднятые по тревоге ящеровские пацаны взяли под контроль основные магистрали города, пытаясь по приметам опознать в одиноких прохожих и пассажирах редких машин шефа и Каравая, весьма точно описанных успокоившейся в присутствии парней Мариной. Еще через несколько минут завернутые в холст трупы гориллообразного сексуально озабоченного Кинг-Конга и красномордого любителя боевиков Хряка, опущенные в прибрежную проталину, бесшумно пуская пузыри, увлекаемые холодным невским потоком, скрылись под тяжелыми льдами. Развернутый течением Красный конь, освобождаясь от омерзительной ноши, продолжил свое почти полувековое купание… 52 — Каравай, за мной! — хрипло распорядился только что переговоривший по телефону со Строговым ссученный ублюдок. Забрав ключи от «Волги» у одного из упырей и инкассаторскую сумку с деньгами, хитроскроенный Череп рванул на выход. Но дверь подвала распахнулась, и в сырое помещение ввалился наемник. Завершив дело, гранатометчик очень спешил получить обещанные за кровавую акцию пятнадцать тысяч долларов. Такая цена была объявлена ублюдком за голову кандидата в депутаты в Законодательное собрание Кострова. — Ты куда? — удивился террорист, оценив ситуацию. Своего шефа прошедший школу чеченской войны профессиональный убийца не уважал, справедливо считая Ваню дилетантом. — Работа сделана, отлистывай бабули! — угрожающе заявил он. Первым желанием Черепа было выхватить «тэтэшку» и завалить наглеца, но, увидев морды подтягивающихся к месту конфликта других упырей, явно сочувствующих наемнику и ожидающих своей доли, червь сдержался. — Конечно, конечно, — зашипел он, беззубо улыбаясь и светя единственной фиксой. Разделенные восемьдесят три тысячи награбленных долларов и двести пятьдесят тысяч рублей быстро растеклись по карманам довольных кровососов, и Череп снова, но не слишком уверенно стал распоряжаться: — Делюга не закончена, ждать здесь, упустите ящеровских — бошки сверну! Каравай, за мной! До появления наемника ублюдок, забрав деньги, не особенно рассчитывал на возвращение в подвал. Задержка с расстрелом Ящера ставила под сомнение возможность добраться до общака бандитской группировки, и Ваня хотел кинуть своих отморозков, забрать деньги у Строгова и скрыться, поимев в общей сложности четверть миллиона. Теперь же мяснику реально могло перепасть только сто шестьдесят тысяч от запуганного чинуши Строгова, к дому которого червь и стремился. Каравая, веря в его преданность, он взял водителем и на подстраховку, собираясь прикончить его, как только получит капусту. Бывший работник вытрезвителя после убийства инкассаторов пребывал в глубоком шоке и выполнял команды фиксатого чисто автоматически, ища возможность в первое же удобное мгновение свалить от внушающего ему ужас Черепа. И такой случай представился… Загнанный в угол член правительства с полиэтиленовым пакетом, набитым баксами, уже ждал бывшего ефрейтора у парадной. — Принес? — выйдя из авто, зашипел беззубый и, не дожидаясь ответа, выхватил из рук Строгова мешок. Заглянув в пакет и пощупав баксы, он удовлетворенно хмыкнул и бросил ценный баул на заднее сиденье «Волги». Вид трясущегося экс-сержанта ублюдку не понравился, и он сообразил, что Олежек сольет его ментам при первом же шухере, так как является единственным свидетелем, знающим о нем все: от фамилии до адресов ближайших родственников. Созрело решение тут же зарезать властного дружка, и Череп повел его к парадной, как бы с целью переговорить. Это было его ошибкой, второго такого случая Каравай дожидаться не стал и резко нажал на газ. «Волга», оставляя на дворовом асфальте черный след, стремительно набирала скорость. Всполошившийся Ваня побежал за ней, на ходу судорожно выдергивая из кармана пистолет, и трижды выстрелил, но было уже поздно. Авто скрылось за углом… Еще не успело затихнуть прокатившееся по ночным улицам эхо, как VIP-прохиндей уже промчался по лестнице до своей квартиры и скрылся за дверью, стараясь унять выпрыгивающее из груди сердце. «Это конец», — подумал он… Оставшийся в одиночестве Череп, громко чертыхаясь, выбежал со двора и побежал по пустынному проспекту подальше от места возможного появления ментов, вызванных разбуженными жильцами. Самообладание не покинуло его, подонок обдумывал свои дальнейшие действия. Оставшийся без денег, он решил вернуться в подвал, попытаться заставить Винникова выдать местонахождение ящеровского общака и захватить его, даже если для этого придется положить всю банду. В свою счастливую звезду мясник все еще верил… Оторвавшийся от внушавшего ужас Черепа, Каравай давил на газ, забывая переключать передачи. Старенький мотор «Волги» ревел на максимальных оборотах, и вместе с ним, не замечая этого, ревел и сам Каравай. Трусливая душонка надрывалась на этот раз от одиночества. Ему казалось, что все, начиная с убитых инкассаторов и заканчивая изнасилованной дочкой районного депутата, преследуют его, было страшно и срочно требовалось хоть какая-нибудь поддержка и защита. Единственный, кому упырь мог поплакаться в жилетку, был Кинг-Конг, закадычный собутыльник и подельник сходящего с ума придурка. Бросив машину у парадной Марининого дома, Каравай взлетел по лестнице на нужный этаж, нажал кнопку звонка и прислушался. Обостренный слух убийцы уловил звуки передергиваемых затворов, какие-то шорохи и незнакомые голоса. Упырь не стал ждать, когда щелкнет замок, и сломя голову рванул вниз. Выскочивший из дверей квартиры Ра-виль увидел только спину незваного гостя, выхватил гранату и уже было сдернул чеку, но подбежавший Макарыч удержал приятеля за руку. — Ты что, Рав! Через пять минут здесь будет вся городская мусарня, они и так все на измене после взрыва в моей квартире. К тому же придурок нужен нам живым! — скороговоркой прокричал старикаша и первый бросился в погоню. Всего несколько метров не успел добежать Андрей до «Волги». По описанию Марины он опознал Каравая и уже приготовился к прыжку, чтобы с лету ногой пробить стекло и размазать подошвой толстую рожу подонка, но машина завелась и стартанула. Преследование было скоротечным. Мощный «мерс» за несколько секунд ликвидировал фору в двести метров, скорость достигла ста пятидесяти, но ошалевший Каравай не собирался останавливаться, не обращая внимания на метавшегося с волыной в салоне «мерседеса» Макарыча. С шорохом опустилось окно, старикаша прицелился в заднее колесо трясущейся на надрыве «Волги» и нажал на спусковой крючок. В бешеном порыве ветра хлопок был почти не слышен, но выстрел был точен. Старое авто, пролетев несколько десятков метров, неестественно вильнуло багажником, перескочило тротуар и капотом вмазалось в ствол придорожного тополя. Дерево затрещало, но выстояло. Ударившись о мощный ствол, «двадцатьчетверка» превратилась в бесформенную груду металла. Еще через секунду раздался взрыв, раскидавший горящие осколки, огонь охватил изуродованное тело Каравая, осыпанное пылающими стодолларовыми купюрами. 53 — Итак, что мы имеем? — вернувшись в Маринину квартиру, обращаясь к Равилю, рассуждал Макарыч. — Первое. Около восьми вечера захват Марины четырьмя обсосами во главе с неизвестным тощим беззубым «шефом». Второе. С одиннадцати до четверти двенадцатого похищение Винни тем же шефом, Караваем и еще неизвестно кем. Третье. В половине первого Ящер уезжает из «Континента». Где-то в то же время Марина крошит из автомата двоих ублюдков, Кинг-Конга и Хряка. Минут через двадцать она пытается дозвониться до Ящера, Тихого и меня. Трубки у всех отключены. Со мной все понятно: в тот момент я купался в ванне. Последующее можно рассчитать по минутам. В час пять я появился в вашей с Леркой квартире. Трубки Ящера, Тихого и телефон в его офисе молчали. В час десять Саня сообщил мне о звонке неизвестной и похищении Винникова, еще в течение пяти минут — мой звонок Марине, и через десять минут мы были уже здесь, то есть в час двадцать пять. Без пяти два приехали пацаны и вынесли трупы. Еще через пять минут парни, посланные к офису Тихого, позвонили, что там все обложено ментами и к зданию не подойти. Стало быть, с момента захвата Винникова до без десяти час там что-то произошло. Скорей всего, используя Димку, отморозки ворвались в здание, об остальном можно только догадываться. Не хотелось бы каркать, но меня очень беспокоит судьба Сереги. Что с Ящером, тоже не известно, так что рассчитывать мы можем только на себя и на поиски пацанов. Далее, пятнадцать минут назад, то есть в два десять, сюда заваливается Каравай, и наша бездарная погоня заканчивается его безвременной кончиной в адовом пожарище, почтим его память секундой молчания… — И Макарыч затих, обдумывая дальнейшие возможные действия. Равиль скорчил скорбную рожу и перекрестился почему-то как православный. Озабоченная судьбой Димки Марина с надеждой смотрела в глаза мудрого Кострова, при этом подмечая, как тот изменился со времени последней встречи много лет назад. Возможности поговорить у них не было, если не считать нескольких минут расспросов о произошедшем, затем Андрей засел за телефон, раздавая указания неизвестным ей яще-ровским пацанам, и только иногда обращался к бывшей заложнице с уточняющими вопросами. О том, что Макарыч немногим более полутора часов назад чуть было не сгорел в собственной подорванной каким-то подонком квартире, Марина не знала и с удивлением думала, почему Андрей одет в женский спортивный костюм, явно узкий в плечах и широкий в бедрах. Она ловила себя на мысли, что все еще ревнует своего бывшего возлюбленного… Длившееся пару минут молчание прервал нетерпеливый Равиль: — Макарыч, так кого типа мочить будем? — ему надоело скорбеть о кончине каких-то обсосов, хотелось рвать на части покусившихся на правильных пацанов неизвестных беспредельщиков и их беззубого шефа. Костров ничего не ответил, взял с батареи свой намокший в ванне мобильник и попробовал его включить. Как бы нехотя засветился дисплей, и тут же зазвучала веселая мелодия вызова. Звонил Александр, посланный Андреем посмотреть, что творится у него дома. Лишившись верхушки, бригадиры бесспорно отдали лидерство мудрому старикаше. — Макарыч, тут такой шухер. Мусоров тачек десять, пожарники, операторы с телевидения, Толпа — рыл пятьсот, — быстро докладывал ящеровский. — Что и следовало ожидать, — сказал Костров и продолжил: — Саня, возьми парней десять и прошерстите всю дорогу от «Континента» до дачи Ящера. Ищите его «мерс», не мог же он сквозь землю провалиться. Когда будете на месте, позвони. Пару пацанов пришли сюда, остальные пусть крутят по городу, мало ли на сутулого нарвутся, и вообще пусть приглядывают за любыми движениями. Судя по сотворенному, придурков должно быть не меньше восьми — десяти. Где-то у них должна быть нора… — Понял! — ответил бригадир и отключился. — Так что типа делать, Макарыч, — снова засуетился Равиль. — Для того, чтобы что-то делать, у нас не хватает информации, — отозвался Андрей. — Пока мы не узнаем, кому и для чего это потребовалось и кто такой «шеф», придется только ждать. Приперся же сюда Каравай, значит, может объявиться еще кто-нибудь. Утром я смогу пробить номера мобильников Кинг-Конга и того же «шефа», хотя сомневаюсь, что это что-то даст. Завтра мы сможем пообщаться с авторитетами и узнать, есть ли у них какая-нибудь информация о беззубом и его отморозках, а пока будем строить версии. Если это кем-то начатый передел, то он бесперспективен. Убийство верхушки ничего не дает, в колоде достаточно парней, способных подхватить дело, а всех убрать невозможно… Стоп! — резко прервался Макарыч и закрутил диск: — Саня, вы где? — Макарыч, ты? Подъезжаем к «Континенту». — Вас сколько? — Пять тачек, парней двадцать. — Слушай меня внимательно. У ресторана могут быть наблюдатели обсосов. Пошли туда пацанов, чтобы осторожно все осмотреть. Две машины пусть двигают к даче Ящера, как договорились. Остальные должны проверить адреса бригадиров. Возможно, их там поджидают. В случае чего, сразу мочите, попытайтесь хотя бы одного взять живым. Не рискуйте, ублюдки очень опасны. Все понял?.. — Да, Макарыч, — напряженно прозвучал голос Александра, оценившего прозорливость Кострова и подумавшего, что сам мог попасть в смертельную западню, если б поспешил домой… 54 Отбежав от дома Строгова несколько кварталов, задыхающийся Череп остановился в темной подворотне. Мимо него, мигая, пронесся милицейский «жигуль», и Ваня, чувствуя себя в безопасности, смачно сплюнул в его сторону. «Надо вызвать машину», — подумал он и полез во внутренний карман за трубкой, но ее там не оказалось. — Черт! — помянул он нечистую силу и вспомнил, что оставил мобильник в подвале на столе, когда делил бабки. Череп взглянул на часы. Два ноль пять — показывал электронный циферблат. Ловить в такое время тачку было затруднительно. Таксисты предпочитали отстаиваться у вокзалов и ночных заведений, а не месить ледяную жижу в поисках случайных пассажиров, к тому же скорее всего неплатежеспособных. Топать же до подвала нужно было не менее часа. — Черт! — снова прошипел ублюдок и, проклиная безумного Каравая: — Чтоб ты сдох! — затрусил по пустынным улицам, не зная, что через несколько минут его пророчество сбудется, черт услышит его, и насильник депутатской дочки сгорит в изуродованной «Волге» вместе со строговскими баксами… Однако забывчивость мясника дорого обошлась упырям. После ухода Вани из подвала оставленный у «Континента» шпион отзвонился и сообщил, что бригадиры ящеровских разъехались. Принявший сообщение наемник, не зная дальнейших планов Черепа, приказал наблюдателю оставаться на месте и ждать. Вот тот и дождался. Сидя в теплой машине и расслабившись после аккуратно выполненной работы, он слушал врубленное на всю катушку радио «Шансон» и не заметил, как ему в затылок уперся ствол. Упырь задергался, выхватывая волыну, но правильный пацан, не оставив ему никаких шансов, хладнокровно и даже с удовольствием нажал на курок, затем выскользнул из авто, не забыв нажать стопорные кнопочки на всех дверях. Окоченевший трупик, скорбно торчащий на радио «Шансон», через неделю нашли работники Спецтранса, занимавшиеся уборкой снега… Чуть позже, с интервалом в десять-пятнадцать минут в парадняках и подворотнях не привыкшие и не собирающиеся рисковать своими драгоценными жизнями ящеровские братки покрошили еще пятерых череповских подонков, не забывая после этого проверить карманы безвременно усопших. Везде наборы были примерно одинаковы: по две тысячи баксов и приспособления для ближнего боя. Выявить бесцельно болтающихся по дворам и подворотням усталых упырей для правильных пацанов, знающих подходы к своим домам, не составило труда, остальное было уже делом техники. К утру спешащие на работу граждане и обнаружили эти самые трупы, добавив работы и так уже задерганным за ночь правоохранительным органам. Заснувший в четыре часа ночи, после того как осчастливил своим присутствием сначала тройное убийство у офиса фирмы «Гермес», а затем теракт по месту жительства кандидата в депутаты Кострова, начальник главка был поднят на ноги без двадцати минут шесть дежурным по ГУВД, который сообщил своему главному начальству еще о двух к тому времени обнаруженных трупах. Решив, что это уже перебор, невыспавшийся генерал объявил тревогу по плану «Перехват». Сотни милицейских служащих, проклиная все на свете, вылезли из теплых постелек и, вливаясь в поток двинувшихся на работу граждан, заняли свои боевые посты, так и не получив четких указаний, кого же надо перехватывать. Следователи городской прокуратуры, ГУВД и даже ФСБ, всю ночь не сомкнувшие глаз, тщательно изучали полученные с мест преступлений гильзы, осколки, окурки и другие вещдоки, уже заранее зная, что произошедшие криминальные события со временем попадут в разряд «глухарей», потому как покойников ящеровские оставляли вооруженными как раз теми волынами, из которых и валили, а их забирали, вроде как такой натуральный обмен произошел. Получалось, что упыри как бы сами себя кончали… * * * Однако, пока весь город спал, следователи, теряясь в догадках, изобретали версии преступлений, а чертыхающийся Череп, труся к повалу, месил падающую с неба ледяную кашу, мудрый Макарыч собирал информацию. Об убийстве инкассаторов и охранника фирмы «Гермес» он узнал от поднятого с постели операми и доставленного к офису начальника отдела кадров охранного предприятия. Кадровик сообщил Кострову, что труп Тихого не обнаружен, отсюда следовал вывод, что Серегу, как и Винникова, похитили… Отправленные на поиски машины Ящера пацаны нашли пустой «мерседес» у поста ГАИ на выезде из города. Подкупленный гибэдэдэшник сообщил, что хозяина авто и сопровождающих его лиц всего-навсего арестовали омоновцы, так что тревоги по поводу судьбы босса у ящеровских на время отпали. Оставалось только выяснить, где содержат авторитетного Лешу и за что его задержали. Участь упырей, лежавших в кустах у поворота к даче Ящера, была трагически-печальной. Парни, предупрежденные Макарычем о возможной засаде, проехав по трассе, заметили булыган на дорожке и замаскировавшихся на обочине стрелков. Развернувшись через пару километров, пролетая мимо, они без всяких затей швырнули подонкам пару гранат, предварительно выдернув из них чеки. Замерзшие автоматчики проявили любопытство, но, так и не разглядев, что же им из проезжающего джипа сбросили, скончались с мечтами о десяти тысячах баксов на каждого, обещанными Черепом за подленько-деликатное дельце в отношении Ящера. Трофеями пацанов послужили мобильник, три «калаша», шесть косарей и спрятанная в двухстах метрах «восьмерочка», а воинствующие отморозки нашли свое вечное пристанище подо льдами в холодных водах залива… * * * — Макарыч, кого я-то мочить буду? — разволновался Равиль после очередного сообщения о ходе военных действий. Широкая натура атлета не желала оставаться в стороне от происходящего и звала на героические подвиги. — Братва уже десять гадов как бы в расход списала, — сосчитал он, — да Марина типа двоих шмальнула, теперь моя очередь, — по-детски заявил татарин. — Рав, я думаю, работы для нас еще хватит, — успокоил рвущегося в бой приятеля Костров. — Несмотря на достигнутые успехи, мы не знаем самого главного: кто такой «шеф», какие у ублюдков цели и в какой норе они держат Винникова и Тихонова. Так что до главных гадов, убивших охранников и похитивших парней, мы еще не добрались… — продолжил он, но запиликала трофейная трубочка покойного Кинг-Конга… 55 Взбешенный Череп ввалился в подвал. Ему так и не повезло, ни один ночной водитель не остановился у яростно голосовавшего ублюдка, словно чувствуя исходящую от него агрессию. Потому бежать пришлось долго, тяжело хлюпая по снежной слизи намокшим ботинками. Шестеро оставшихся в подвале упырей, не обращая внимания на заложников, мирно квасили из полиэтиленовых стаканчиков выторгованную в ближайшем ларьке дешевую водку. Осоловевшие глаза довольных дележом подонков выражали безмятежное добродушие и тупое безразличие, войско было полностью деморализовано. — Шеф, давай выпьем! — заплетающимся языком, пододвигая заляпанный стакан, предложил наемник. — Ужрались, с-суки! — тихо выругался Череп и угрожающе приблизился к сидящему на полу, прикованному к батарее Винникову. Посеревшее лицо пленника выражало ненависть. — Сейчас ты мне скажешь все, — пихнув Димку ногой, зашипел фиксатый. — Где находится общак? — Пока не поговорю с Мариной, ты, гондон, не услышишь и слова, — стиснув зубы, выдавил Винни, с вызовом глядя в морду Черепа. Не сдерживая ярости, мясник принялся топтать свою жертву, целясь мокрыми ботинками в Димкину голову. Некоторое время бедняге удавалось уворачиваться от обрушивавшихся на него ударов, но мешали наручники. Лицо покрывалось ссадинами, превращаясь в кровавую маску, и от очередного удара Винни потерял сознание… Очнулся он от выплеснутой в лицо и разъедающей свежие раны водки. — Ладно, — прохрипел наклонившийся над заложником подонок. — Дам тебе твою телку, но учти, коснись чего, я сам раздавлю сучек, — и набрал номер… * * * …Запиликала трубочка Кинг-Конга. Пытаясь представить, какой тембр голоса мог быть у гориллообразного, Макарыч надавил кнопочку. — Му-у! — промычал он, кося под пьяного. «И эти уклюкались», — подумал Череп, вспоминая оставленную в холодильнике початую бутылку «Абсолюта». — Сволочь! — заорал он. — Уже наквасился, биндюжник! Упустишь телок — разорву! Дай ее… — Му-у… — снова промычал Костров и, протягивая трубку Марине, зашептал: — Постарайся выудить как можно больше информации. Димке скажи, чтоб соглашался на все, иначе его грохнут, — и прижал ухо к обратной стороне мобильника. — Да! — расстроенным голосом отозвалась Марина. — Жить, прошмандовка, хочешь? — зашипел фиксатый. — Скажи своему мужику, чтоб не кочевряжился, а то пустим тебя по кругу, прежде чем удавим… — Алло, Мариша, вы как? — раздался едва узнаваемый голос Винни. — Димка, не волнуйся, здесь все свои, — перебивая мужа, зная, что долго общаться не придется, быстро заговорила женщина. — Ты где? Делай все, что они хотят… — Не знаю… — успел выдавить заложник, прежде чем Череп выдернул трубку. — Ты все сделала, как я сказал, сучка? — снова зашипел голос фиксатого. — Дай Кинг-Конга!.. — Му-у? — очередной раз изобразил корову Макарыч. — Упустишь, падаль, убью, — пригрозил сутулый. — Понял. — Угу… — уже по-обезьяньи отозвался Костров, досадуя, что так ничего нового, кроме того, что Винни жив, не узнал… * * * «Там все свои, — между тем радовался избитый Дима. — Как? Каким образом удалось освободить Марину? — задавал он себе вопросы. — Теперь надо выбраться самому, до общака беззубый все равно не доберется. Мудрый Леша догадается и будет ждать ублюдков…» — Ну что, Винников, — прервав мысли пленника, захрипел фиксатый, — будешь говорить? Где ящеровский общак? Делая вид сомневающегося мученика, Димыч молчал и только после того, как ублюдок несколько раз пихнул его ногой и угрожающе прошипел: — Ну?.. Щас твоих сучек драть будут! — и взялся за мобильник, Винни как бы нехотя произнес: — В сейфе, В подвале «Гермеса». Череп поверил сразу и рассвирепел. Еще три часа назад он мог стать богачом, не явись туда инкассаторы, которых потом пристрелил Каравай. Теперь же возвращение в офис охранной фирмы граничило с самоубийством. Наверняка на месте преступления копошились мусора. Оглядев уже осоловевших от возлияний упырей, мясник решил перенести очередной захват «Гермеса» на следующую ночь. «Если даже там будут дежурить ящеровские, за спинами Тихого и Винникова я прорвусь к бабулькам, пусть для этого придется положить всех, — думал несостоявшийся Бонапарт, еще не зная о скоротечной погибели большинства подонков. — Сейчас здесь делать нечего. Поеду вломлю Кинг-Конгу и, наконец, поставлю раком Винникову телку», — прикидывая, как будет ломать непокорную Марину, с вожделением размечтался ублюдок и беззубо, мерзко заулыбался. — Стеречь, — приказал Череп наемнику, — и чтоб к завтрашнему вечеру все были трезвые! Упустите — замочу! — шипя, пригрозил он отморозкам. — Шеф! Все будет нормально! — пьяно пообещал гранатометчик. Остальные упыри, пошатываясь, разбредались по подвалу, занимая места в углах и на лавках, не в силах справиться с навалившейся хмельной усталостью… * * * Скорбно скрипя, словно догадываясь, что участь хозяев предрешена, старая «копейка», в надрыве рассекая сыплющуюся с неба ледяную пыль, летела к центру города. Раздраженный ублюдок, на ходу набирая номера, тщетно пытался дозвониться до кого-нибудь из оставленных в засадах отморозков. Молчание мобильников его насторожило. Остановив авто у массивного старинного особняка, мясник, нетерпеливо прислушиваясь к злым импульсам собственного подленького сердечка, вглядывался в затемненные окна. Вспомнив непонятное мычание гориллообразного дольщика, он почувствовал опасность. Череп выбрался из авто и, приложив ухо к двери квартиры Винникова, прислушался. Гробовая тишина ему не понравилась, и он, вытащив волыну и нажав условным сигналом на звонок, проскользнул за шахту лифта… Ожидающий вызванных на подстраховку двоих ящеровских пацанов Ма-карыч, пренебрегая предосторожностью, распахнул дверь и, обозревая пустынную площадку, тут же пожалел о проявленной беспечности. Костров успел отшатнуться, прежде чем Череп, увидевший его физиономию, нажал на курок. Вылетевшая из ствола пуля, раздирая Леркин спортивный костюм, обожгла плечо старикаши и впилась в толстую стену… — Господь, видимо, за что-то обозлился на меня, подвергая второй раз за ночь смертельному испытанию, — бормотал раненый подскочившим к нему Рави-лю и Марине и в свойственной ему манере с сарказмом произнес: — Придется подать на него петицию в Организацию Объединенных Наций… «Все кончено, — выскакивая из парадной, оценивал произошедшее Череп. — Наемник соврал, что замочил Кострова, я этому фуфлогонщику, приеду в подвал, яйца оторву. Какой подвал? Если ящеровские захватили Хряка и Кинг-Кон-га, то в подвал нельзя, подвал уже наверняка обложили. Это чудо, что я оттуда ушел. У ящеровских хватит сил обложить весь город, — плюхаясь в „копейку", рассуждал кровосос. — Надо ныкаться, это конец». * * * — Макарыч, ты как? — легко перенеся приятеля на диван, волновался скорчивший страдальческую рожу татарин. — Ты это как бы смотри, не сдохни… Может, типа «скорую» вызвать?.. — Нет! Придется вам с Мариной выступить в качестве врачей-общественников, — проговорил побелевший от боли старикаша. — Генералиссимуса из меня не вышло, обещай устроить похороны по первому разряду, но без отпевания в церкви. Последнее время я прихожу к мысли, что Бога нет, иначе он не позволил бы подвергать такому риску правильных пацанов, а также женщин и детей… — Да что ты, Господь с тобой, — испугался неверующий во Всевышнего, а так же во все нечистые силы атеист Равиль, но опять перекрестился. Марина уже принесла аптечку и, разорвав рукав поврежденной олимпийки, успокаивающе заявила: — Xopoili делаться, Костров, от таких царапин не умирают. Обрабатывая рану бывшего возлюбленного, зеленоглазая красавица наслаждалась прикосновениями к такому близкому в прошлом телу. Не удержавшись, Макарыч незаметно поглаживал упругое бедро прижавшейся к нему соблазнительной санитарки-общественницы, чувствуя непреодолимое желание ко все еще любимой женщине… Марина не отстранилась… 56 Измученный бессонницей Строгов в страхе метался по собственной жилплощади, проклиная по очереди вся и всех. Прежде всего собственную глупость, приведшую его на грань безысходности, за которой четко представлялась колючая проволока на долгие годы. «Он сам попадется и меня сдаст», — думая о сумасшедшем приятеле и затеянной им авантюре, представлял картину более чем реального будущего VIP-подонок. Безмятежно храпящие в своих спальнях, неизвестно от кого зачатые оболтусы, стервозная теща и на старости лет явно вновь брюхатая костлявая жена подливали раздраженности в горящие от отчаяния мозги высокопоставленного прохиндея. Стоящие в коридоре старинные маятниковые часы лениво и благородно пробили шесть раз. Попытавшись отвлечься от гнетущих мыслей, Олежек включил находящийся в комфортной гостиной телевизор. — …Очередной раз подтверждая славу криминальной столицы России, — бодро вещала популярная ведущая. — Сегодня, примерно в 0.45 ночи совершен террористический акт. Неизвестными преступниками взорвана квартира кандидата в депутаты Законодательного собрания Кострова Андрея Дмитриевича. На месте события находится наш специальный корреспондент… — Известная дикторша исчезла с экрана, и в эфир пошла картинка многоэтажного дома с расколотыми окнами, постепенно фокусируясь на двух из них, обрамленных черной копотью. — … В кустах обнаружен отстрелянный армейский гранатомет «Муха», — резким голосом вещал жизнерадостный репортер. — Самого кандидата в квартире не оказалось, но нам удалось взять интервью у одного из очевидцев происшествия. В телевизоре высветилась небритая харя мужика, одетого в куртку, но без штанов. Белеющую нижнюю часть тела оператор засветил буквально на мгновение, переводя ракурс на лицо смущающегося от перспективы всероссийской известности ночного собеседника взорванного кандидата. — Буквально за пять минут до того, как тут все к чертовой матери громыхнуло, я беседовал с господином Костровым о пользе двух литров алкоголя на желудочно-кишечный тракт, — не шелохнувшись под лучами софитов и славы, вещал верхний сосед погорельца. — В результате мы пришли к выводу, что не пить — опасно для жизни. Это он мне лично заявил. Завтра мы намеревались продолжить дискус — ик! — дискуссию на данную тему с… — Спасибо за информацию, — прервала миловидная ведущая и продолжила: — Хочу напомнить, что скандальная избирательная кампания сопровождается публикациями наших коллег-журналистов, утверждающих, что господин Костров является активным членом одного из преступных сообществ города… «Это конец», — обреченно подумал. Строгое и нервно зачесал свое непомерно волосатое туловище. — …Следствие по факту совершенного террористического акта принято в производство региональным управлением ФСБ, — закончила теледива. — А сейчас о других событиях… 57 Между тем шикарные дамочки, загнанные галантным в своем понимании Шестом в спальню обворованной квартиры, испытывали неудобства. Помимо того, что эти неудобства носили морально-нравственный характер в связи с враждебным отношением спонсора и благодетеля Строгова, девочки страдали и физически. Перекрыв любвеобильному отморозку доступ к собственным, и так израненным телам, они отрезали и себя от всех коммунальных услуг, связанных с нормально принятой в цивилизованном мире жизнедеятельностью организма. Если с обильным на нервяке потовыделением чистюли смирились, то другие потребности почти сутки проведшие в добровольном заключении юристки справить не могли, боясь попасть в руки скребущегося в дверь и грязно ругающегося Шеста. Наконец, догадавшись использовать вместо ночной вазы вазу хрустальную, аккуратно, чтоб не расплескать, выливая ее содержимое в форточку, адвокатессы шепотом вновь принялись обсуждать свое бесславное положение. — Олег совсем озверел, прислав сюда своих отморозков. Если до утра мы не вырвемся, то припрется тот беззубый, и нам крышка, — вещала запуганная Таня. — Ты помнишь, как он смотрел на нас? Прислушиваясь к движениям болтавшегося по коридору Шеста, Галя искала стратегический выход из создавшейся ситуации, понимая, что выбраться из квартиры не так уж и просто. — Мы выбежим отсюда, как только ублюдок засядет в туалет, — заранее рассчитывая свои действия, строила планы по освобождению Галя, — так что по команде надо быстро отодвинуть кровать, схватить в прихожей сапоги и шубы и вскрыть замки входной двери. Ты открываешь верхний, я — оба нижних. Со спущенными штанами отморозок за нами не побежит… — прошептала она и снова приложила ухо к двери. Возбужденный Шест, прихватив что-то в кухне, громко чавкая, развалился в стоящем напротив спальни кресле. Он не собирался отказываться от своих замыслов поиметь сексапильных адвокатесс, прекрасно понимая, что на утро его могут сменить. Желающих на такую непыльную работу в банде хватало, выслеживание по ночным улицам ящеровских, естественно, казалось менее привлекательным, хотя и более выгодным. За голову каждого бригадира упыри должны были получить еще по восемь штук. Шест не знал, что, раздавая обещания и авансы, Ваня и не собирался более раскошеливаться в пользу страждущих подонков, так что бывший фашиствующий мент действительно получил самую комфортную и выгодную задачу в намеченных кровавых акциях. Но о будущем лагерный шнырь не задумывался, и на данный момент его интересовала только собственная охота на ускользнувших аппетитных дамочек. Последние же шепотом напряженно спорили. — Надо всего-то добежать до милиции, — наивно произнесла миловидная Танюша. — Это нам ничего не дает. Мы не сможем предъявить этому ублюдку даже попытку изнасилования, Строгое все равно его вытащит. Но после этого нас уже точно закопают, — рассуждала деловая Галя, прекрасно понимая, что упыри ничем не лучше кротовских, а, скорее всего, еще беспредельнее. — У нас два пути: либо поплакаться Кострову, либо валить в провинцию. Попробуем сначала поговорить с Андреем Дмитриевичем, — с уважением произнесла Галя еще недавно ненавистное имя Макарыча. Под грузом трагических событий деловитая юристка забыла свои полугодовой давности коварные планы в отношении старикаши и неудачную попытку его пошантажировать. Дамочки, безусловно, нуждались в помощи, и они давно уже решили, что другого шанса на защиту у них нет. Хотя и этот шанс был весьма призрачный… — Тихо! — вновь прошептала Галя, отчетливо услышав хорошо знакомый скрип туалетной двери. Обостренный слух загнанной женщины ловил каждый шорох. Чавкающий подонок действительно, что бы видеть охраняемое пространство, не закрываясь устроился на унитазе и умиротворенно, с напрягом захрипел. Проглоченные всухомятку запасы адвокатесс сотворили для бедных дамочек спасительную передышку. — Вперед! — скомандовала решительная юристка и, напрягая все силы, отодвинула широченную кровать. В освобождаемое пространство рванула менее поворотливая Танюша и, забывая о верхней одежде, затарахтела замками. Сзади уже подпирала, схватив две пары первых попавшихся сапог и две шубы, более сообразительная Галя. Эвакуация бедных девочек прошла успешно. Они вырвались на улицу и, вызывая недоумение у спешащих на работу прохожих, скрылись в лабиринтах подворотен, на ходу пытаясь перевести последнюю фразу так и не успевшего закончить богоугодное дело и вскочить со своего наблюдательного пункта Шеста. Между тем непечатное выражение последнего означало примерно следующее: если прекрасные дамы не остановятся, то он, Шест, замочит их вместе с их мамами, которых он уже имел и собирается заниматься этим и дальше. А если перевести коротко, по-военному, то: стой, суки, вашу мать, стрелять буду! Или что-то типа этого… 58 Оставив двоих вооруженных парней в Марининой квартире, легкораненый Макарыч в сопровождении так и не нашедшего выхлоп своей агрессии Равиля приехал в жилище Лерочки с целью переодеться в единственный оставшийся после пожара цивильный костюм. Выстиранные, высушенные и выглаженные заботливой красавицей, развешанные на вешалках брюки и смокинг уже дожидались кандидата, которому с утра предстояло совершить множество дел. Закончившиеся в четыре часа ночи активные события перетекли в напряженно-вынужденное ожидание. Ночные поиски пацанов ничего нового не дали, и только к утру, прозванивая отделы милиции, представляясь родственником Леши Николаева, Костров смог выяснить, что задержанный Ящер находится в КПЗ УВД Центрального района. Встречу с боссом должен был организовать один из подконтрольных Макарычу адвокатов, пока же Андрей собирался пересечься с авторитетами — лидерами дружественных группировок города, небезосновательно полагая, что кто-то из них может иметь информацию о беззубо-фиксатом ублюдке, развязавшем кровавую беспредельную войну против правильных парней. Также необходимо было найти выходы на следователей прокуратуры, наверняка занимающихся поисками без вести пропавшего после тройного убийства у здания фирмы «Гермес» ее хозяина Сергея Тихонова. Возможности официальных структур в организации подобных поисков были достаточно широкими и могли привести к положительному результату гораздо быстрей, чем предпринятые в этом направлении усилия братвы, такой исход для пацанов был бы нежелателен. Во-первых, попавшие в руки мусоров ублюдки, спрятанные в стенах следственных изоляторов, могли избежать достойной их участи, а во-вторых, давая показания о собственных преступлениях, они привели бы следователей к уже совершившим акты возмездия ящеровским бригадирам, оставившим пять трупов упырей в собственных парадных и подворотнях. Так что прокуратурских работников необходимо было опередить, используя купленную у них же информацию, и найти возможность направлять их по ложному следу… От нахлынувших мыслей и забот и так ушибленная голова Макарыча, подхватившего в тяжелое время колоду Ящера, снова болезненно трещала. — Лера, выдай анальгинчика, — простонал старикаша и придвинул к себе телефонный аппарат, собираясь связаться с посланным в Центральное РУВД адвокатом, но задуманные планы нарушил звонок мобильника. — Андрей Дмитриевич, здравствуйте! Это Галя, узнаете? — вкрадчиво зазвучала мембрана. Макарыч голос юристки узнал, но, как всегда при общении с неожиданными собеседниками, включил дурку, выигрывая время для размышлений. — Здравствуйте. Будьте добры, напомните, — вежливо ответил он. — Я была адвокатом у Жоры Кротова в прошлом году. Вспоминаете? — быстро заговорила запуганная юристка, и по интонации старикаша понял, что дамочка на нервяке. — А-а! Галенька! Рад вас слышать, — якобы обрадовавшись, произнес Костров. — Чем могу быть полезен прекраснейшей из представительниц славной адвокатуры? — деланно продолжил он, пытаясь предугадать, что могло послужить поводом для раннего звонка скандальной парочки. С того момента, когда Равиль обнес шикарную квартиру, прошло пять дней, девочки могли подозревать ящеровских и поделиться своей версией с правоохранителями, так что разговор мог быть провокационным. — У нас крупные неприятности, — между тем взахлеб говорила Галя. — Помочь нам можете только вы, не могли бы мы срочно встретиться? — …Нет проблем! — оценив, что ему ничего не грозит, так как на момент ограбления имел стопроцентное алиби — выступал перед избирателями, согласился заинтригованный Костров. — Где, когда? — Через тридцать минут у памятника Пушкину, — облегченно вздохнула Галя, до этого не веря, что наверняка занятой кандидат согласится… — Равиль, твои расчудесные пострадавшие забили мне стрелку. Готовь авто, думается мне, это будет весьма забавное свидание, красавицы явно чем-то озабочены, — забыв о головной боли, объявил приятелю деятельный мафиози. — Это как бы будет интересно, что у них делается, — согласился удачливый грабитель шикарной квартирки. Снедаемая ревностью и любопытством, изумительная Лерочка выскользнула из комнаты и, выбежав на улицу, забралась на заднее сиденье «мерседеса», полная решимости наконец-то увидеть скандальных дамочек, о которых так много чего от бандитов слышала. — Это еще что? — удивился, увидев в машине свою подругу, Равиль. — Марш отсюда! — Ладно, Рав. Мы все равно туда и обратно, — поняв состояние девушки, с улыбкой заступился Макарыч, но он ошибся. Обратно они не вернулись… 59 Отчаявшиеся в своем положении юристки, не обращая внимания на осуждающий взгляд великого поэта, нервно метались у подножия памятника. Очутившись в положении бездомных бродяжек, они не хотели мириться с судьбой, их опять раздирали страсти и желание отомстить на этот раз ненавистному спонсору Олегу Строгову. Дамочки так и не поняли, что причинами их унижений послужили нехорошие делишки, всю жизнь проворачиваемые ими на собственное благо. Снова изменив планы, они уже не искали помощи и защиты у авторитетного Макарыча, а задумали через него совершить очередное коварство. Из обрывков разговоров упырей догадавшись, что те собираются что-то предпринять против ящеровских, дамочки решили сообщить об этом старикаше и тем самым натравить братву на своего бывшего благодетеля и его отморозков. Кроме того, Костров мог закрыть проблему с шантажистом и воришкой Чернявеньким, а стало быть, оградить запутавшихся юристок от потенциальной мести кротовских за раздербаненную девочками взятку судье Репкину. Для достижения своих целей шикарные адвокатессы были готовы на все… — Из любой ситуации можно извлечь выгоду, — учила хитрющая Галя свою нерешительную подругу. — У ящеровских хватит сил уничтожить Строгова, и тогда его квартира и вся обстановка достанутся нам. Главное — объяснить Кострову, что для них существует реальная смертельная опасность, — еще не зная о ночных событиях, добавила она, прикидывая, сколько могут стоить строговские апартаменты со всем барахлом. Одна только картина Ку-инджи оценивалась в несколько сот тысяч долларов. Получалось неплохо, оставалось только настроить Макарыча и бандитов на убийство шефа отдела юстиции и афериста Чернявчика. Азарт деловитой Гали передался и податливой Тане, глаза у нее загорелись от очевидной в случае успеха материальной выгоды, она не могла простить VIP-извращенцу его садистские фантазии, доставлявшие бедняжке столько страданий. Представив долгие годы совершаемые над ней отвратительные действия VIP-садиста и нервно облизав при этом губы, нежнейшая юристка с ненавистью произнесла: — Вот бы запрячь Олега в сбрую, запихнуть в задницу дезодорант, а потом заставить облизать. За такое зрелище я даже готова заплатить Макарычу… — Таня замолчала, не зная, сколько же может стоить это действие в исполнении кандидата в депутаты в городской парламент, потому как предпочитала оплачивать услуги собственным телом. — Я бы ему десять раз отдалась, — закончила она, прикидывая по таксе пятьсот долларов за раз. Однако растрепанный вид невыспавшихся, помятых дамочек вряд ли мог соблазнить уже приближающегося Макарыча, к тому же сама соблазнительница, обутая в разного цвета сапоги, причем оба правые, смотрелась комично. У Гали сапоги тоже были разного цвета, но ногам соответствовали; впопыхах при отступлении она схватила три своих обувки, но из разных пар, и одну Танину, гардероб у девочек, как помнится, был обширным. * * * — Расчудесно выглядите, — неуместно пошутил подошедший Костров, но дамочки этого не заметили, опрометчиво бросившись ковать будущее спокойное благополучие. Как всегда, первой начала Галя: — Андрей Дмитриевич, мы позвали вас для того, чтобы предупредить о серьезной опасности, грозящей ящеровским пацанам и лично вам. Всех вас собираются убить, — и замолчала, наблюдая за реакцией бандита. Лицо Макарыча омрачилось. «Судя по всему, юристки не знают о ночных заморочках, — подумал он, — но обладают какой-то информацией, пусть выговорятся, затем станет ясно, что делать». — Ну что ж, я готов выслушать, — серьезно сказал Андрей. — Две недели назад, — продолжила рассказ адвокатша, — у нас появился Чернявенький и, запугивая вами и парнями из ящеровской группировки, стал вымогать деньги. Мы ему отказали и выгнали, но сообщили о случившемся нашему куратору Олегу Юрьевичу Строгову. Строгов сказал, что для волнения причин нет и он найдет возможность поставить Чернявенького и бандитов на место. А пять дней назад нашу квартиру обокрали, несомненно, с подачи Чернявчика. Вместе с нашими вещами воры вынесли и хранящиеся у нас ценности Строгова. От ярости он с ума сошел, грозился убить всех ваших парней. Сначала мы не придали этому значения, но вчера с ним пришли два отморозка, и мы с Таней кое: что слышали из их разговора. Там ясно называлась ваша фамилия, какие-то еще, имена Равиля, Ящера, и что пора вас всех мочить. Он так и сказал — мочить… — Как выглядят эти двое? — перебил Макарыч. — Один гопник — длинный, с грязны ми лапами заросший черной щетиной, — обрисовала Шеста деловитая юристка, чувствуя, что весьма заинтриговала Кострова, — второй — сутулый, с металлической фиксой в беззубом рту. «Все сходится, — подумал мудрый старикаша, — осталось только понять мотивы девочек. Ведь не секрет, что меня и Равиля вороватые юристки ненавидят. Зачем же они тогда сливают информацию о своем шефе Строгове? Теперь ясно, чья это квартира, „дипломат“ с баксами и нэцке. Если б нас шваркнули, то дамочки, наоборот, должны были радоваться, так как я и татарин — свидетели их манипуляций с кротовеким общаком. Что-то здесь не так, — анализировал Макарыч, разглядывая взлохмаченных, по-клоунски обутых адвокатесс. — Может, здесь какая-то западня? — задал он себе вопрос и осмотрелся. — Вроде ничего подозрительного нет. Спросить напрямую — глупо. Наверняка ляпнут что-нибудь про гражданское правосознание, уважение к государственным законам или какую другую лабуду, в которую и сами не верят… Но вызвали же они зачем-то именно меня, хотя полгода назад грозились посодействовать Жоре в моем повешении за яйца… Надо им подыграть, сделать вид, что все это мне не интересно…» После продолжительной паузы лицо Макарыча просветлело и приняло даже какой-то беззаботный вид. — Да ну, девчонки, вы мне тут какие-то сказки рассказываете. При чем здесь ящеровские пацаны, если вас Чернявенький обнес. Вот и скажите своему Строгову, пусть этого аферюгу ищет, а перед тем как его шлепнет, попросите передать Юрику прощальный привет и что я за него свечку поставлю, — с улыбочкой произнес Костров и добавил: — К сожалению, вынужден с вами распрощаться, потому как со временем туго. Как-нибудь звякну, а пока нежно целую, — послал он воздушный поцелуй, развернулся и пошел. — Андрей Дмитрич! Постойте! — одновременно закричали хитроскроенные адвокатши, чувствуя, что вместе с уходом Макарыча рушились не только их коварные замыслы, но и надежды на какое-либо будущее, да и в квартирку они могли вернуться, только сдавшись на милость ублюдкам, планы которых к тому же девочки только что вломили… 60 От скрежета замков Шест насторожился, на всякий случай вытащил из-за брючного ремня «пээмку» и передернул затвор. Увидев ввалившегося в квартиру Строгова, упырь успокоился, откинулся в кресле и злобно выругался длинным матерным выражением, по-русски дословно означавшим: «Предупреждать, твою мать, надо, а то шлепнул бы тебя, мать твою в задницу…» На заросшего щетиной упыря ушедший в себя Олежек внимания не обратил, стремительно забегал по комнатам и стал копаться в мебельных ящиках. Затем, заметив адвокатские сумочки, схватил их и вытряс. Выпавшие дамские штучки его внимания не привлекли, VIP-подонок искал деньги и какие-нибудь ценности. Но поиски шефа юстиции оказались тщетны. После стремительной эвакуации юристок сообразительный Шест уже основательно проделал подобные манипуляции, закончив это нехитрое занятие буквально за десять минут до прихода члена правительства, и даже успел подсчитать неплохую по его понятиям выручку — три косаря двести зелеными, двадцать одна тысяча рублями, две пары сережек и шесть колечек с камушками — все, что девочки таскали в день кражи на себе. Чертыхаясь и примитивно, по сравнению с Шестом, матерясь, разочарованный Строгов сорвал со стены «Зимний пейзаж», кинул картинку в полиэтиленовый мешок и выбежал из бывшей шикарной квартиры, раздраженно хлопнув загудевшими дверьми. Проводив хозяина недоуменным взглядом, невыспавшийся упырь прошел на кухню и вскрыл холодильник. Сметану бывший потрошитель ветеранов не любил, но выбирать было уже не из чего. Присосавшись к банке, упырь проглотил ее содержимое, подумал и, открыв бутылку кетчупа, вылил в широкий рот и его. Затем, вперемежку с икотой, неудовлетворенный ублюдок выдал витиеватую фразу, в переводе означающую, что будет контрацептивом, если через полчаса кто-нибудь, униженный в неудобной позе, или его чего-то там недоделавшая мать не принесут что-то как-то там нормально пожрать, то он и его нехорошая женщина, и женщина, которая еще хуже, уйдут отсюда на огромный половой орган, запихнутый в альтернативную полость… Выражаться Шесту нравилось, и он хотел было продолжить, но снова загремели замки в металлических дверях. На пороге появились комичные испуганные адвокатессы. Приготовившийся к стрельбе подонок смачно сплюнул, схватил без-. защитных юристок за шкирки и, вспоминая свои расстроенные чувства и беспомощно-очковое положение в момент их побега, под непереводимое ни на какой язык выражение повел беглянок в спальню. Вытряхнув растерявшихся девочек из шубок на широченную постель, подонок поставил их в удобные для себя позы и задрал юбки. Заряженный пистолет с глухим стуком упал на паркет, когда, уже не в силах сдержаться, ублюдок срывал с себя штаны и собрался было прыгнуть на раскоряченные тела. Мощный толчок в затылок незаметно подобравшегося сзади Равиля придал Шесту более чем необходимое для этого ускорение, и длинное туловище отморозка шмякнулось между смирившимися со своим бесславным положением несчастными юристками… За час до этого обезумевшие от безысходности дамочки уговорили-таки Кострова выслушать их горести и рассказали, упуская интимные подробности, обо всем, происшедшем с ними за последние две недели, начиная с появления прохиндея Чернявчика и кончая своим отчаянным бегством от домогавшегося Шеста. Немного для вида покривлявшись, хитрый Макарыч снисходительно снизошел и взял под крылышко вороватых юристок, обещая разобраться с шантажистом Чернявчиком и замолвить свое веское словечко в их защиту перед кротовскими. Затем, чтоб не подвергать напрасному риску драгоценные жизни — свою и Равиля, объяснил девочкам их роль в плане захвата живьем оставшегося в квартире ублюдка, что и было блестяще исполнено… — Ну что, петух, — придавив коленом оригинально обезоруженного, находящегося в пикантной позе Шеста, начал Равиль, — или ты еще как бы не пидор? Говорить будем? А то мы быстро типа это поправим. Стремительно одернув юбочку, мстительная Танюша уже протягивала татарину толстущий баллон дезодоранта, горько сожалея, что подонок не является членом городского правительства. Шест незамедлительно открыл широкую пасть и быстро заговорил, но за полгода сожительства с нежной на ухо Лерочкой деликатный Равиль отучился от ненормативной лексики, поэтому, ничего не поняв, с помощью баллона сотворил несправедливо упущенное и опустил придурка, тем самым восстановив элементарную справедливость… — Что же ты так типа орешь? Люди, может, еще отдыхают, а ты как бы надрываешься, будто тебя режут, — продолжал допрос, наконец найдя выход своей агрессивности, атлет. — Во, оказывается, и по-нормальному типа умеешь, — удовлетворенно заметил он, запоминая полученную таким необычным образом информацию. Наблюдающий за процедурой Мака-рыч бросился к телефону и, набрав номер, давал указания: — Саня, срочно обложите подвал клуба завода «Заря», там у отморозков нора, и, скорее всего, там же они держат Тихого и Винни. Но ничего не предпринимайте, они могут замочить наших парней, надеюсь, пацаны еще живы. Выкуривать подонков будем хитростью. Ждите нас, мы здесь скоренько разберемся и подскочим. — И обращаясь к остолбеневшим юристкам и зашедшей полюбопытствовать Лерочке: — Милые дамы, вас не затруднит покинуть помещение? — и приятелю: — Рав! Заканчивай!.. 61 Прислушиваясь к зазвучавшей под сводами потолка ритмичной музыке, с вожделением поглядывая в узкие оконца, за которыми то и дело появлялись соблазнительные ножки спешащих на дискотеку девочек, протрезвевшие упыри, томящиеся от безделья в ожидании Черепа, вяло попинали ногами пленников и уселись играть в очко. Ставки были солидные, за проигрыш подонки расплачивались кровавыми баксами, попиленными согласно долям участия в развязанной войне с правильными, ящеровскими пацанами. Оставленному за старшего наемнику явно не фартило, трижды он шел на банк и столько же поимел перебор. Почертыхавшись, гранатометчик фальшиво пропел: «Не везет мне в карты, повезет в любви» и, чтобы не остаться на бобах, вынырнул из подвала, тут же купил билет на дискотеку и вошел в клуб. Пляски только начинались, и в зале по стеночкам робко жались заводские лимитчицы, поглядывая на дверь в ожидании не спешащих осчастливить их своим присутствием местечковых принцев. В отличие от остальных упырей, в своих сексуальных связях хладнокровный убийца был разборчив. Внагляк осмотрев довольно серенький контингент, он отметил парочку наиболее соблазнительных девушек, с которыми с голодухи мог бы поразвлекаться, и заметно приуныл, потому как те уже тусовались с под стать им приличными парнями. «Нет, это не „Гранд-отель", — подумал скучающий ублюдок, привыкший снимать там на ночь валютных путан, не считаясь с дороговизной. — Миледями тут и не пахнет». Он решил было пойти отыграться, но на входе увидел такую дамочку, что его организму сразу потребовались любовные переживания. Точеные ножки в сапожках на высоком каблучке плавно переходили в изящные коленочки и круто расширялись в бедра, скрывающиеся под облегающей упругие ягодицы кожаной юбочкой. Еще выше следовали осиная талия и обтянутая свитерочком, так и просящаяся в широкие мужские ладони, изумительно спелая женская грудь. Чистое круглое личико со вздернутым носиком и манящей ямочкой на правой щеке обрамлялось светло-русыми, слегка завивающимися локонами. Веселые карие глазки, длинные реснички и белозубая играющая на в меру пухленьких губах улыбка делали их обладательницу просто очаровашкой. «Королева», — подумал наемник и выпрямил стан, девушка была высока. Между тем красавица окинула взором замерших при ее появлении посетителей танцплощадки и, как показалось ублюдку, задержала на нем свое бесценное внимание. «Куплю, чего бы это ни стоило», — размечтался потенциальный обладатель королевы и шагнул в ее направлении. — Позвольте вас пригласить! — слегка наклонив голову и обольстительно улыбнувшись, произнес кровосос. Осмотрев кавалера придирчивым взглядом, девушка тоже улыбнулась и быстро защебетала: — Ой, что вы! Я буквально на минуточку, только поищу подругу. — А куда вы собираетесь, может, нам по пути, у меня есть машина, — боясь получить отказ, промолвил гранатометчик, уже решивший сразу спросить о количестве зеленых купюр, способных заинтересовать обладательницу столь изумительной внешности. «Была не была», — подумал он и зашелестел в кармане упругой пачухой. — Куда-нибудь в ресторан, но у меня есть машина, так что спасибо, — нежно пропела девочка и снова обвела взглядом зал. — Простите, мадам, у меня нет времени обольщать вас, тыщи баксов хватит? — напыщенно-нагло предложил отморозок, уже ни на что не рассчитывая. — За ночь? — неожиданно спокойно уточнила королева и кокетливо посмотрела в глаза наемника. «Во дурак, — подумал тот, — сразу не понял, что она шлюшка, надо было предложить сотку… А черт с ним, трахну — отберу». И сказал: — Прям сейчас. — Деньги вперед, — предупредила путана и замерла в ожидании. — Пошли, в машине отдам, — возбужденно-развязно зашептал упырь. «Там и трахну», — размечтался он и, бесцеремонно схватив красавицу за руку, потащил на выход. — Как тебя зовут? — Лера. В любви ему повезло. Наемника ласково трахнули монтировкой по темечку, едва он вышел на улицу. Выкуривать упырей из подвала не пришлось. Ведомые любопытством, сначала проигрывавшие, потом остальные подтягивались к танцующим и без промедления отправлялись под рыхлый апрельский лед по уже проторенной наемником дорожке. — «Темницы рухнут, и свобода вас встретит радостно у входа», — процитировал, радостно обнимая Тихого и Винни, Макарыч… Присматривающий за пленниками последний из кровососов, увидев в руке ворвавшегося в подвал Равиля гранату, сопротивления не оказал, но разделил участь ублюдков, так как по закону военного времени правильные пацаны пленных не брали. 62 Сникшие, смирившиеся со своей участью юристки нервно отсчитывали хрустящие зеленые купюры. Невооруженным взглядом было видно, что девочки неумело ломают бабки с целью опять скрысить. — Ты учти, — сказала более сухая Галя, — Юра — мой муж, и я собираюсь заниматься с ним любовью… — Ты что, подруга, — возразила склонная к полноте Таня, — во-первых, он Миша, к тому же загляни в паспорт, мы уже шесть лет как женаты, и у нас двое детей… После нескольких фраз спор дамочек накалился и начал переходить в рукопашную потасовку, при этом Галя все больше уменьшалась ростом, а бедра Тани принимали безразмерно-бесформенные формы, грудь худела и вытягивалась пластинками к тому месту, где только что был славненький животик. — Мне плевать на твоих ублюдков, он мой единственный мужчина, я вышла за него замуж девственницей и никому его не отдам, — вцепившись в волосы своей подруги, орала преобразившаяся в Наташку Галя. — Как ты можешь так говорить, дети — это святое, к тому же они не ублюдки, а девочки, — пытаясь укусить соперницу за ногу, надрывалась видоизменившаяся в толстую Сару рассерженная Таня. — Ах так! Говоришь, святое! Тогда смотри: я уже на девятом месяце беременности и жду тройню, — завопила Наташка, впалый живот которой чуть ли не моментально превратился в выпирающее из одежды волосатое брюхо. Беззаветно любящая детей Сара Лифтер неожиданно успокоилась и, переходя с женского визга на мужской баритон, примирительно согласилась: — Ты права, подруга. Раз такое дело, то нам придется его поделить. — При этом черные волосики ее укоротились, сливообразный нос превратился в картофельный, а морда расплылась и покрылась щетиной… — Я думаю, его надо нарезать на дольки и зажарить, — заявила мужским голосом Наташка, на брюхе и расплывшихся плечах которой появился милицейский китель с майорскими погонами, а в толстой ладони — консервная открывашка. — Как хочешь, лично я собираюсь сожрать его живьем, — заявил преобразившийся из Сары старший опер Татарчук, раскрыл пасть и короткими зубами впился в нос Юрика, при этом Наташка-Иванько воткнул острое лезвие открывашки в саднящее ухо Чернявенького, который немедленно… с ужасным воплем… проснулся. — Мне тоже днем кошмары снятся, — понимающе сказал новый сосед по палате, поступивший в больницу с ножевым ранением в ягодицу после распития водки со своим собутыльником Васькой, не поверившим, что приятель давал интервью на ОРТ по поводу теракта в квартире кандидата, после чего между ними и произошел конфликт. — Я бы тоже подремал, — заговорщицки сообщил раненый интервьюированный, — но с минуты на минуту жду господина Кострова, с которым договорился обсудить аспекты алкогольной реформы и ее влияние на здоровье нации. «Не пить — опасно для жизни», — повторил он понравившееся изречение погоревшего кандидата, — или у вас, уважаемый, имеется свое мнение на этот счет? Когда Чернявенький-Лифтер услышал о предполагаемом появлении своего главного врага, у него под наложенной тугой повязкой от страха зашевелились волосы. Соскользнув с казенной кровати, получивший «тяжкие телесные повреждения», «ограбленный» пострадавший без промедления, соблюдая все правила конспирации, покинул больницу через черный ход и растворился в огромном городе. После недолгих раздумий, подсчитав оставшиеся от шантажа юристок денежные ресурсы, загнанный аферист решил сдаться на милость обворованных им майоров, резонно предположив, что те, по крайней мере, не грохнут его насмерть и, может даже, как ценного секретного агента не посадят в тюрьму, потому как каторжный труд на даче мало чем отличался от лагерных работ. С такими мыслями Юрик уселся в электричку и почти сразу беспокойно заснул… — Давно бы так, — заговорила подсевшая на следующей остановке следовательница Любовь Павловна, — добровольное раскаяние облегчает вину, но увеличивает срок, — сообщала она прописную истину, — а то: «Из „ПиАстро-банка"», — передразнила она Юрика, — сразу бы сказали, что деньги украдены из сейфа взяточника судьи Репкина, так что пять лет хозяйственных работ на дачном участке майора Иванько с конфискацией имущества. Приговор окончательный, обжалованию не подлежит. «Фиг вам!» — не привыкший расставаться с наворованным имуществом, подумал прохиндей, но для видимости закивал забинтованной головой, боясь, что вежливая следачка превратится в кого-нибудь из бандитов и надает оплеух по и так болезненной морде. — Наша служба и опасна, и трудна, — тут же с удовлетворением хором запела Любовь Павловна, преображаясь сразу в двух пьяных майоров и двух проштрафившихся торговок, незамедлительно в неглиже зашагавших в затопленную Чернявчиком баню… 63 — …Таким образом, шантаж Чернявенького и ограбление квартиры юристок, которое ублюдки тоже отнесли на его счет, послужили поводом для Строго-ва и Черепа начать резню, — заканчивал рассказ Макарыч, встретившись с Ящером в КПЗ, предъявив ментам свои адвокатские «корочки». — Но подонков не особо интересовал сам Чернявчик, используя ситуацию, они собирались добраться до нашего общака. — Что известно об этих придурках? — сосредоточенно спросил Леша, понимая, что чудом избежал расстрела на повороте у Приморского шоссе. — Черепа ищем, а Строгов, как через знакомых узнал Тихий, в тот же день вылетел в Барселону. Хоть Винни сам собирается его преследовать, но шансы найти его в Испании весьма призрачны, — сообщил Костров и перевел разговор на другую тему: — Расскажи-ка лучше, какого черта тебя понесло к Кукушкиным и что тебе шьют? — Макарыч, сам знаешь, откуда у людей ноги растут, — заулыбался Ящер, — а следак лабуду гонит про какую-то Сару Лифтер, будто я эту еврейку когда-то чуть ли не изнасиловал, а ее умалишенный муж якобы влепил мне пощечину, за что я его и преследовал. Чушь, я этого Лифтера впервые видел, а он, козел, с открывашкой на меня бросился, ну пришлось его приложить маленько. Вот и все… — Забавно, — произнес старикаша и тоже улыбнулся. — Ладно, пришлю тебе юристок, теперь они у нас под крышей, да и с Суслиным им будет легче договориться. Он у них дело об ограблении квартиры ведет. Так что не беспокойся, вытащим. А пока мне надо с Вадимом пересечься, попробую потрещать за дамочек, хотя отмазать их будет непросто, я б на его месте крысятничество не простил. «Общак — это как бы святое!» — передразнил Макарыч татарина… * * * Встреча двух временных лидеров группировок произошла в ресторане «Гранд-отеля». За полгода связанный с исчезновением прохиндея Чернявчика конфликт парни уже подзабыли, да и закрытое не без помощи Макарыча следствие по заяве того же придурка не располагало бандитов к взаимным претензиям. Так что общение началось весьма дружественно. — Что привело уважаемого Макарыча в наши края? — протягивая широкую ладонь, приветствовал Кострова кротовский. — Слышал, у вас неприятности, Ящера повязали, твою квартиру грохнули… — Вадим, об этом позже, — перебил старикаша. — Есть у нас один незакрытый вопрос по поводу Чернявенького. Этот урод объявился. При упоминании имени афериста глаза Вадика налились кровью. Авторитет и не думал прощать подонку потраченные и не возвращенные средства на освобождение воришки, а также месяц, проведенный кротовским в СИЗО по беспонтовому заявлению Чернявчика о вымогательстве. — Где этот гондон? Я его на части порву!.. — заскрежетал зубами раздраженный Вадим. Именно на такую реакцию и рассчитывал хитрый Макарыч. Чтобы огородить адвокатш от расправы в случае, если Чернявчик сообщит кротам о разбазаривании предназначенной Репкину взятки, Андрей решил перевести стрелки на самого прохиндея. Это была опасная игра, за покрытие «крысятниц» старикаша и сам мог попасть под разбор, но, трезво оценив, что никому из действующих лиц не выгодно признаваться в реальных событиях, он начал: — Две недели назад придурок прихватил Таню и Галю на шантаже, обещая сдать их вам, свалив на девочек собственное крысятничество из взятки Репкину за Жору, если юристки не отстегнут ему денег. Никто платить уроду не собирался, так что вполне реально, он может выйти со своим бредом на тебя. — Как это могло произойти? Я сам проводил гада до дверей квартиры Репкина, когда передавали сотку, — не скрывая ярости, удивился Вадим, от нахлынувших чувств он забыл, что дамочки в тот день остались во дворе дома судьи, а не уехали вместе с бандитами. — Он выдернул пачухи из пакета и переложил в трусы сразу за дверью, да и с судьей по поводу Крота он договорился заранее всего за полташку, — наблюдая за Вадимом и видя, что ситуация развивается в нужном направлении, уточнил Макарыч и, чтобы избежать скользких вопросов, типа откуда это стало известно ящеровским и почему тогда они ничего не сообщили, старикаша продолжил: — Как только ублюдок звякнет, постарайся хитростью вытащить его на себя, а я организую засаду у адвокатш. Они сделают вид, что собираются отстегнуть бабки, все остальное зависит от нас. Придурок не должен уйти. — Договорились, — закивал горящий чувством мести кротовский и от души повторил: — Я его порву! — Теперь о другом, — исчерпав тему, заговорил Макарыч. — Нам стало известно, кто по беспределу громил лавки подконтрольных вам и другим пацанам барыг. Ублюдков мы наказали, но слился их старший. Его погоняло Череп. Ничего не слышал о нем?.. 64 Кровожадного червя подвела жадность. Он уже не рассчитывал поживиться за счет ящеровского общака, прекрасно понимая, что война проиграна, и догадывался об участи своих упырей. Но оставшийся на бобах неугомонный Череп искал возможность без промедления провернуть какое-нибудь доходное дельце, чтобы навсегда слиться из города, где рано или поздно его наверняка прихватили бы правильные пацаны. Так что звонок Вадима был для него весьма кстати. — Ты нормально решил вопрос с гладиатором, — расчетливо сыграл на тщеславии убийцы лидер кротовских. — Есть еще одно дельце, но оно будет посложней, а стало быть, подоходней. Там же, в девять, — забил стрелку авторитет. Ублюдок, понимая, что оплата, как всегда в таких случаях, происходит вперед, решил кинуть крутого заказчика. В нем было пробудилось чувство самосохранения, но рассудив, что ящеровские вряд ли за сутки могли договориться с кротовскими, принял предложение Вадима за чистую монету. Его ничто не насторожило, и в назначенное время ведомый жадностью ублюдок вполз в уютную кофейню и присел за стол напротив Вадима. — Слушай внимательно. Повторять не буду, — заговорщицки зашептал авторитет и неожиданно шваркнул наклонившегося, чтобы получше слышать, Черепа пивной кружкой. Уже через минуту оглушенный мясник, связанный, трясся в неуютном багажнике собственного «жигуля» с кляпом во рту. «Попал!» — подумал он, проклиная свою глупость, приведшую его за легкой наживой, не понимая, что первую глупость в этой истории он совершил тогда, когда, ведомый алчностью, посмел покуситься на ящеровский общак… Участь кровососа была страшной. В течение суток кипящие злобой парни отрабатывали на нем приемы восточных единоборств, и только глубокой ночью вытащили на рыхлый апрельский лед и пинками погнали ползущего ублюдка к полынье. На краю льдины все без затей помочились на превращенное в мешок с костями тело и молча столкнули в холодные воды залива, тем самым поставив точку в судьбе ссученного ефрейтора. Ну и поделом. Модная трубочка, глухо булькнув, отправилась следом… * * * В панике покидающий родину Строгов без проблем через VIP-зал прошел таможню и устремился к лайнеру. Обмотанный вокруг ноги холст с изображением зимнего пейзажа неприятно шуршал на волосатой голени, но, как последняя надежда, согревал душу бегущего от судьбы обанкротившегося шефа юстиции… Испанский город неприветливо встретил безденежного туриста, к тому же не знающего ни слова по-каталонски. Торгаши на местных базарчиках с недоумением смотрели на одетого в карденовские шмотки и пытающегося что-то объяснить небритого русского бездомного попрошайку, наконец догадались пригласить переводчика. Молодой испанец отвел несчастного в принадлежащий российской мафии кабак, о чем-то поговорил с хозяином по-испански и скрылся. — Так что вы хотели? — задал вопрос вальяжно выглядящий мужчина средних лет. — Они совсем не говорят по-русски, — пожаловался несколько дней шатающийся без песо в чужом городе бывший VIP-подонок. — Я хотел бы срочно продать одну ценную вещицу, — с недоверием поглядывая на собеседника, произнес он и спросил: — Как вас зовут? — Жора, — коротко ответил парень. — Показывайте. Деваться голодному Строгову было некуда, и он нехотя достал из штанины холст. — Это очень ценная картина, написана в девятнадцатом веке великим Куинджи, — трусливо бубнил VIP-прохиндей, боясь, что его кинут. — А не гонишь?.. — развязно спросил новый знакомый Жора и угрожающе дополнил: — Проверим, но учти, за прогон ответишь… 65 Шитое белыми нитками Громкое Дело рассыпалось в одно мгновение, когда из Одессы от тамошних правоохранителей пришел ответ на запрос следователя Суслина по поводу проживающей там же Сары Лифтер, якобы пострадавшей от «хулиганских действий» Ящера. В телеграмме было сказано, что Сара Лифтер, ее муж Михаил Лифтер с двумя детьми в настоящий момент находятся по месту прописки и ничего о гражданине Алексее Николаеве не знают. Сообщалось также, что более года назад гражданин Лифтер по делам навещал северную столицу, был там обворован. Вместе с вещами пропал и паспорт этого господина. Прочитав телеграмму, сникший Суслин помчался в больницу, где имел беседу с лежащим на животе соседом Лже-Лифтера по палате. — Мы дискутировали с больным об алкогольной реформе, — с удовольствием болтал раненный в задницу очевидец взрыва в доме кандидата, — когда я ему сообщил, что не пить — опасно для жизни, он сорвался и побежал за водкой, и вот его уже два дня нету, — с сожалением сообщил он следователю, так как искренне верил, что так оно и есть, и ждал ушибленного головой еврея с целью опохмелиться. — В наше время, когда чеченцы паленой водкой торгуют и взрывают дома, никому верить нельзя, — рассерженно добавил собутыльник недоверчивого Васи… В связи с загадочным исчезновением неизвестного потерпевшего, а также с поступившими заявлениями от изменивших свои показания Кукушкиных и под давлением адвокатесс Тани-Гали, посоветовавших Суслину заниматься реальным делом об ограблении их квартиры, так и несостоявшийся майор налоговой службы вынужден был выпустить известного авторитета Ящера под подписку о невыезде, а вскоре и вообще закрыть дело… От огорчения вихрастенький Витенька, вспомнив пионерское детство и свое тогдашнее увлечение живописью, приперся в Русский музей и долго стоял, разглядывая картины любимого живописца Куинджи, пытаясь определить подлинность «Зимнего пейзажа» его кисти. Наконец, он обратился в администрацию. — Лет двенадцать назад, — ответили ему музейные работники, — у нас работал еврей-реставратор, и он действительно написал изумительную копию «Зимнего пейзажа». Еврей уехал тогда же в Израиль, так что судьбу его творения мы не знаем. А у нас находится оригинал, в этом, дорогой товарищ, вы не сомневайтесь… 66 — Кстати, Макарыч. Хотел тебя спросить, чем закончилась та история с парнями, которые на спор пили воду на скотном дворе? — поинтересовался скучающий Ящер, пытаясь вызвать старикашу на очередное демагогическое словоблудие. Парни собрались в купленной Равилем новой квартире, окнами выходящей на залив. Черные фигурки рыбаков копошились на тающей под весенним солнцем апрельской льдине, то и дело суетливо перетаскивая свои снасти. — Да ничего особенного, — поглаживая полированные бока расставленных на подоконнике японских статуэток с дырочками, вяло ответил Макарыч. — Пацаны эти нахлебались, черпая половниками из корыта дождевую воду, и, как следовало ожидать, старший из братьев в споре выиграл. А младшенький где-то слышал, что французы лягушек едят, ну и при теперешней голодухе в провинциях пристрастился к такой же диете. А парень, надо сказать, был азартен, ну и предложил посоревноваться в глотании лягушек. Взял одну за заднюю лапу и всосал ее живьем, не сморщившись. Такое зрелище даже французам с их бешеным меню не снилось… — И Макарыч насмешливо посмотрел на присутствующих, задержал взгляд на выразительных изумрудных глазах своей бывшей возлюбленной Марины и, справившись с приступом ревности, как бы невзначай заметил: — Кстати, я не брезгливый, но в этом году корюшку есть бы не советовал. Не хотелось бы, подобно диким каннибалам, глотать пусть даже через жареных посредников сердца своих врагов… Расчудесная Лерочка обидчиво поджала губки. Красавица только что хотела угостить гостей первой появившейся в этом году корюшкой… Костров не понял Леркиного огорчения и, вспомнив забавную криминальную историю, продолжил: — Убийство в теперешнее смутное время — явление распространенное, и поэтому к подобному жуткому процессу приходится относиться творчески. Один известный олигарх решил покушение на самого себя инсценировать. Этот денежный мешок что-то крупное с правительством не поделил… А надо сказать, он, этот нынешний олигарх, в прошлом, мошенник, евреем был. Почему-то почти все теперешние уважаемые миллиардеры к этой нации принадлежат или ее выходцами являются. Поэтому, как положено, за прощальным ужином заказал он музыкантам, как в хороших кабаках водится, «семь сорок», ну те, видимо, от «карася» ошалевшие, заиграли как-то фальшиво, не то эти «семь сорок» — московское время отправления поезда, не то — цена доперестроечной «Столичной» водки с бутербродом с икрой и ресторанной наценкой без чаевых… Продолжение следует… Избирательная кампания набирает обороты…