Жажда золота
Айрис Джоансен


Золото… Оно околдовывает героя, завладевает всеми помыслами, олицетворяет для него все ценности мира. Но на пути беспутного авантюриста Руэла Макларрена встречается девушка, гордая и манящая, как золотой луч. Не сразу им суждено понять друг друга, слишком многое разделяет их. Но истина проста: тот, кто хочет любить, должен научиться прощать.


Айрис Джоансен

Жажда золота


Пролог


Проментри Пойнт, штат Юта

25 ноября 1869 года

— Постой!

Боже, он не слышит. Не оборачиваясь, шагает по дощатому настилу железнодорожной платформы. Еще мгновенье, и Патрик скроется из вида.

Девочку захлестнула паника, и она, путаясь в развевающихся юбках из выцветшего набивного ситца, бросилась вслед за удаляющейся мужской фигурой. Джейн Барнаби неслась по замерзшим лужам, покрывающим грязную, изрытую колесами улицу, не чувствуя боли, когда острые льдинки впивались ей в ступни через дыры в тонких подошвах. Но до платформы еще далеко — ярдов сто.

— Подожди! Пожалуйста, не уезжай!

В серой предрассветной мгле силуэт Патрика Рейли казался расплывчатым пятном. Должно быть, он все же услышал ее крик — на мгновение приостановился, но тут же вновь решительно двинулся вперед. Его длинные ноги быстро отмеряли расстояние между зданием вокзала и стоящим на путях пассажирским поездом.

Он уезжал от нее.

Страх сдавил горло, и Джейн отчаянно рванулась вперед. Паровоз уже пыхтел, напрягая стальные мышцы и готовясь к отправке.

— Подожди же!

Патрик не оборачивался, словно не слышал.

Вспыхнувший гнев придал ей сил, и Джейн закричала:

— Слышишь, черт тебя побери? Не смей садиться!

Он замер на полушаге и обернулся, глядя, как она бежит по платформе.

Джейн подлетела к нему и выпалила, не переводя дыхания:

— Я с тобой!

— Черта с два. Я уже сказал тебе вчера вечером: ты останешься здесь.

— Ты должен взять меня.

— Ничего я не должен, — нахмурился Патрик. — Возвращайся к своей мамаше. Она будет тебя искать.

— Нет, не будет. — Джейн шагнула к нему. — Сам знаешь: матери нет дела ни до чего, кроме опиума. Ей все равно, где я.

Он покачал головой.

— Ты и без меня это знаешь. — Джейн облизнула губы. — Я поеду с тобой. Матери я не нужна. И никогда не была ей нужна.

— Ну… мне-то ты тоже не нужна… — неловко выговорил Патрик. Его и без того красные щеки покраснели еще больше, а резкий ирландский выговор стал особенно заметен. — Не в обиду тебе. Но к чему мне ребенок!

— Я не ребенок. Мне почти двенадцать. — Джейн слукавила — ей недавно исполнилось одиннадцать, но Патрик, вернее всего, не помнит, сколько ей. Она решилась сделать еще один шаг: — Возьми меня с собой. Ведь я твоя дочь.

— Сколько раз повторять! Я не отец тебе.

— Мать говорит, что вернее всего — ты. — Девочка притронулась к пряди рыжих вьющихся волос, обрамляющих ее тонкое личико. — У нас одинаковые волосы, и ты часто приходил к ней до того, как она пристрастилась к трубке.

— Кроме меня, к ней приходила добрая половина мужиков, работающих на Тихоокеанской дороге. — Лицо Патрика неожиданно смягчилось, и он присел на корточки рядом с Джейн. — Видишь ли, у многих ирландцев рыжие волосы. И я, черт возьми, могу назвать четырех человек из нашей бригады, которые бывали у Перл постоянно. Почему бы тебе не выбрать одного из них?

Потому что ей отчаянно хотелось, чтобы отцом был Патрик. Он добрее всех тех, кто навещал ее мать у Француженки, заведение которой располагалось в палатке. Патрик чаще бывал пьян, чем трезв, но никогда не обижал женщин, как делали это другие, а завидев Джейн, даже выражал ей всякий раз грубоватую симпатию.

— Нет, ты! — Джейн упрямо вздернула подбородок. — Ты не можешь доказать наверняка, что это не ты.

Патрик так же упрямо вздернул подбородок, невольно в точности повторив ее жест.

— А ты не можешь доказать наверняка, что это я. Так что возвращайся назад к Француженке и оставь меня в покое. Господи, я понятия не имею, как обращаться с детишками.

Она изумленно посмотрела на Патрика:

— А почему ты должен со мной возиться? Я сама о себе позабочусь.

По его грубому лицу, словно высеченному из камня, пробежала тень сочувствия.

— Да, конечно, ты все это время сама билась как рыба о лед. Каково это, расти в лачуге среди шлюх да еще при мамаше, которая не выпускает изо рта чертову трубку с опиумом…

Джейн тут же воспользовалась его слабостью:

— Со мной не будет хлопот. Ем я мало и буду держаться подальше от тебя. — Он вновь начал хмуриться, и Джейн поспешила добавить: — Конечно, кроме тех случаев, когда тебе что-нибудь понадобится. Ты знаешь, я ведь привыкла много работать. Спроси любого у Француженки. Я выношу помои и помогаю на кухне. Подметаю, мою полы и бегаю с поручениями. Я умею считать и хорошо обращаться с деньгами. Француженка даже поручает мне в субботние вечера следить за тем, сколько времени провели посетители у женщин, и говорить им, когда истек срок, за который они заплатили. — Она стиснула руку Патрика. — Обещаю, я буду делать все, что тебе нужно. Только возьми меня с собой.

— А-а, дьявол, ты не понима… — Он на мгновение замолчал, глядя в ее широко раскрытые умоляющие глаза, а затем пробормотал: — Послушай, я работаю на железной дороге. Это все, что я умею. Сейчас работа здесь окончена, рельсы проложены. Мне предложили руководить бригадой в Солсбери, а для безграмотного ирландца вроде меня — это большая удача. Солсбери находится в Англии, по ту сторону океана. Ты не захочешь уезжать так далеко.

— Хочу! Мне все равно, куда мы поедем. — Маленькая ручка вцепилась в его мощное запястье. — Ты только попробуй… Обещаю, не пожалеешь.

— Как же! Черта с два, не пожалею! — проговорил Патрик с внезапной досадой, стряхнул ее руку со своей и встал. — Я не собираюсь до конца своих дней нянчить ребенка шлюхи.

И вновь двинулся к поезду.

Эта вспышка испугала, но не удивила девочку. Она привыкла, что все вокруг, кроме обитательниц заведения Француженки, не ставят ее ни в грош, относятся к ней с брезгливостью. Джейн давным-давно поняла, что она не такая, как другие дети, матери которых — законные жены, переезжающие из города в город вслед за своими мужьями, железнодорожными строителями. Те дети живут в совсем другом мире — там чистая одежда, вечернее купание по субботам и посещение церкви по воскресеньям. А в ее мире…

Джейн внезапно стало дурно, когда она вспомнила свой мир Душная, освещенная тусклым фонарем палатка Француженки, где кровати разделены лишь грязными одеялами, наброшенными на провисшие веревки… Сладковатый запах опиума, который мать курит из стеклянного сосуда странной формы, стоящего возле ее раскладной койки… Тяжелая ладонь Француженки, бьющая Джейн по щеке, когда девочка не слишком проворно исполняет приказ…

Сейчас, когда избавление было столь близко, она тем более уже не сможет вернуться туда.

Ее кулачки сжались так сильно, что ногти впились в ладони.

— Ты не отделаешься от меня, даже если уедешь один.

Я поеду за тобой.

Патрик был уже возле вагона и ставил ногу на металлическую ступеньку.

— Поеду, несмотря ни на что! — упрямо проговорила Джейн. — Я буду с тобой.

— Как бы не так!

— Я поеду за тобой в этот Содлбери и…

— В Солсбери… Тебе придется переплыть океан.

— Переплыву. И найду дорогу. Вот увидишь, я доберусь до… — Голос у девочки сорвался, и она не сумела договорить.

— Черт возьми! — Патрик, опустив голову, разглядывал рифленую ступеньку. — Откуда в тебе это проклятое упрямство?

— Возьми меня с собой, — прошептала Джейн. Она не знала, что еще сказать, как убедить его. — Пожалуйста. Я боюсь, что если останусь, то стану такой же, как она. Я… мне здесь очень плохо.

Он застыл на месте, ссутулив плечи. Тянулись томительные секунды.

— А-а, была не была!

Резко повернувшись, он спрыгнул на платформу. Большие веснушчатые руки обхватили девочку за талию, безо всякого усилия высоко подняли ее и поставили на вагонную площадку.

— Господи, какая же ты крошечная. Вообще ничего не весишь.

Он берет ее? Она боялась в это поверить.

— Об этом не беспокойся. Я хоть и маленькая, но очень сильная.

— Хорошо бы, коли так. Наверное, у тебя душа еле держится в теле, да Бог с тобой! Только вот что. — Он нахмурился. — Я тебе не отец, зови меня как все — Патрик.

— Патрик, — послушно повторила девочка.

— И тебе придется работать как вол, чтобы прокормить себя.

— Буду делать все, что скажешь. — Джейн изо всех сил вцепилась в металлический поручень, у нее закружилась голова от облегчения и радости. — Вот увидишь, ты не пожалеешь.

— Ладно, постой здесь, а я пойду договорюсь с проводником, — вздохнул, поворачиваясь, Патрик. — Он, конечно же, заставит меня купить тебе билет. Вот так-то: строишь-строишь эту проклятую дорогу, а потом приходится выкладывать кучу денег за…

— Два билета.

Он замер, медленно повернулся к девочке и переспросил со зловещей мягкостью:

— Ты сказала: «два»?

Джейн собрала все свое мужество.

— Второй — для Ли Сунга, — проговорила она, указывая на невысокого щуплого паренька, который все это время следовал за ней на некотором расстоянии, а теперь стоял, переминаясь с ноги на ногу, у вокзальной стены. — Он тоже хочет уехать. Это мой друг. Он не будет тебе обузой.

— Обузой? Да он же калека.

— Он умеет готовить, — быстро продолжала Джейн. — Ты ведь сам знаешь — не раз пробовал его стряпню у Француженки. А еще он очень смышленый — почти самый умный из всех, кого я знаю. Он учит меня читать и считать, знает все травы и…

— Нет, — бесстрастно отрезал Патрик. — Я не стану таскать за собой калеку. Отправь своего китаезу обратно.

— Но он должен поехать с нами.

Патрик вновь нахмурился. Неужели он передумает и прогонит теперь и саму Джейн? И все равно она ни за что не бросит Ли Сунга. И девочка принялась торопливо убеждать Патрика:

— Ты берешь меня, а Ли Сунг гораздо старше — ему семнадцать, он почти взрослый. Он сможет помогать тебе даже лучше, чем…

И видя, что лицо Патрика не смягчается, она закончила упавшим голосом:

— Он тебе не помешает. Я сама буду о нем заботиться.

Патрик взглянул на девочку с сомнением.

— Я справлюсь, — прошептала Джейн. — Только купи ему билет. Пожалуйста.

— По-твоему, я печатаю деньги?

— Я не могу без него уехать. Француженка просто разорвет его на куски.

Ли Сунг подошел к вагону и с надеждой переводил взгляд с Джейн на Патрика.

— Вы берете меня?

Джейн умоляюще смотрела на Патрика.

— Проклятье! — Патрик повернулся и зашагал к проводнику, стоявшему возле локомотива и беседовавшему с машинистом. — Но только до Омахи. Разрази меня гром, если я повезу его хоть на милю дальше.

Джейн облегченно перевела дух.

— Отлично. Забирайся в вагон, Ли Сунг.

— А где она, эта Омаха?

— Где-то далеко, — Джейн представляла себе это так же смутно, как и Ли Сунг. — Пока мы туда доберемся, я придумаю, как заставить Патрика повезти тебя дальше. Он не такой сердитый, каким хочет казаться.

Ли Сунг горько улыбнулся.

— Да, но он ирландец, а ирландцы не любят моих земляков.

— Я что-нибудь придумаю, — повторила Джейн. — Ты только пока держись от него подальше.

Девочка открыла дверь, ведущую в вагон, и застыла в испуге, почувствовав, как под ее ногами внезапно задрожал пол. Какое странное ощущение!.. Джейн с малых лет привыкла к кочевой жизни. Сколько она помнила себя, они с матерью постоянно переезжали из одного палаточного городка в другой, следуя вместе с заведением Француженки за бригадами железнодорожных строителей, прокладывавших рельсы, но ездить в поезде ей до сих пор еще не доводилось.

Поймав ее растерянный взгляд, Ли Сунг понимающе кивнул:

— Ну и силища! Теперь понимаю, почему паровоз называют стальным конем.

Джейн покачала головой:

— Он больше похож на драконов, о которых ты мне рассказывал. Пышет огнем и дымом, тащит за собой длинный хвост… — Она шла по проходу впереди Ли Сунга. — Но ничего, мы привыкнем к нему.

Ли Сунг забросил котомку на полку над головой Джейн, поставил ковровый саквояж у ее ног и задумчиво проговорил:

— Привыкнем, если к драконам вообще можно привыкнуть.

— Можно, — убежденно произнесла Джейн, села и сложила руки на коленях.

В воздухе пахло застоявшимся сигарным дымом, а из дальнего конца вагона, где топилась печь, тянуло теплом и ароматом свеженаколотых дров и угля. До чего все необычно! Но Джейн скоро привыкнет и к новым звукам, и запахам, и ощущениям, которые будут сопровождать ее в новой жизни.

— Все будет хорошо, Ли Сунг, — сказала девочка. — Вот увидишь, мы станем…

И тут из коврового саквояжа, стоящего у ее ног, послышался тоскливый скулеж.

— Вот проклятье! А я-то надеялась, что он будет спать. — Джейн опасливо выглянула в окно и увидела, что Патрик все еще стоит на перроне и спорит с проводником. Она быстро раскрыла саквояж, и оттуда тут же высунулась коричневая в белых пятнах щенячья мордочка. Девочка ласково погладила пушистую шерстку. — Тише, не скули.

— Говорил я, не бери ты этого приблудного.

Джейн подняла голову и бросила на Ли Сунга яростный взгляд.

— Сэму всего шесть недель. Француженка заморит щенка голодом, как заморила его мать и братьев. Я должна спасти его.

Ли Сунг смиренно кивнул, и его желтоватое лицо осветила слабая улыбка.

— Я понимаю, что ты не можешь иначе. Но твоему отцу это не понравится.

— А он ничего не знает… пока. — Девочка быстро захлопнула саквояж и пододвинула его к Ли Сунгу. — Возьми Сэма с собой в другой конец вагона и жди, пока я тебя не позову.

Пожав плечами, Ли Сунг поднял саквояж.

— Вернее всего, он просто вышвырнет меня из поезда вместе со щенком.

— Не вышвырнет. Я не позволю. Постараюсь убедить его, что сторожевая собака пригодится нам в этом… — она запнулась, вспоминая название города, куда они едут. — В Солсбери.

— А как тебе это удастся?

— Насяду на него и не отстану, пока не согласится, — Джейн решительно выпятила подбородок. — Когда чего-нибудь очень сильно желаешь, то непременно добьешься. Надо только стоять на своем, пока другой не устанет бороться.

— Будем надеяться, что твой отец устанет до того, как мы приедем в Омаху, — вздохнул Ли Сунг и, прихрамывая, поплелся по проходу в дальний конец вагона.

Тем временем отец Джейн кончил спорить с проводником и сердито зашагал по платформе.

Отец. «Он запретил называть себя так», — с тоской подумала Джейн. Патрик не признает ее своей дочерью, и обращение «отец» только рассердит его. Возможно, если она будет трудиться до седьмого пота и сможет стать ему необходимой, то когда-нибудь он разрешит ей произносить это слово.

Пронзительный паровозный гудок заставил Джейн вздрогнуть, а когда поезд внезапно тронулся с места, девочка изо всех сил вцепилась руками в деревянное сиденье.

Она слышала, как ругается Патрик, догоняя вагон и прыгая на ходу на площадку, и видела, как за окном стынут в холодном воздухе клочья паровозного пара. Черный дракон медленно скользил по рельсам, увозя ее прочь от Проментри Пойнт — временного городка, состоящего из кучки наспех сколоченных лачуг и выцветших от непогоды палаток.

Джейн смотрела, как за окном проплывают и исчезают из виду знакомые картины — то единственное, что она видела в своей жизни, и ей было страшно.

— Хочешь вернуться?

Джейн подняла глаза на отца… Патрика, который стоял рядом, выжидательно глядя на девочку.

— Могу отправить тебя домой на следующей же станции.

— Нет.

— Ну, смотри. Потом будет поздно.

Проментри Пойнт скрылся окончательно, словно его вовсе и не существовало, а вместе с ним внезапно пропал и страх. Джейн не представляла себе толком, что такое родной дом, но зато знала наверняка — заведение Француженки никогда не было ей настоящим домом. Раз отец у нее железнодорожник, переезжающий с места на место, то теперь ее домом станет, наверное, этот пыхтящий и ревущий дракон, который везет их в своем брюхе. А если это так, Джейн нужно узнать о нем побольше и свыкнуться с ним. Да, именно так и надо: ее отец любит железную дорогу, и она должна полюбить ее ничуть не меньше.

— Я не хочу возвращаться. Просто вначале немножко испугалась, но теперь все прошло.

Патрик тихо пробурчал что-то и сел рядом.

Джейн закрыла глаза и стала слушать, как колеса гремят по стальным рельсам, и постепенно ей начало казаться, что этот равномерный стук напоминает биение гигантского металлического сердца, пульсирующего в такт едва различимому дыханию — шипению пара. Может быть, дракон не так уж свиреп. Может быть, когда-нибудь она узнает все его тайны, и он станет ей другом…


1


Крюгервилл, Африка

3 апреля 1876 года

Более всего Руэл в эту минуту напоминал Йену молодого тигра, изготовившегося к прыжку.

В правой руке Руэл сжимал костяную рукоятку ножа. На губах его застыла улыбка. Он был обнажен до пояса, и при свете фонаря каждый мускул его хорошо развитого тела отчетливо вырисовывался на золотисто-бронзовой коже. Голубые глаза светились радостным возбуждением. Медленно и спокойно он приближался к огромному мулату с мачете в руках.

Йен Макларен напрягся, увидев сквозь клубы дыма двух бойцов, приготовившихся к схватке. Он даже не представлял, что его брат может выглядеть таким смертельно опасным человеком. Хотя помнил, что даже в детстве, совсем мальчишкой, Руэл никогда и никому не спускал обиды. А уж те сведения, которые Йен регулярно получал в течение многих лет, тем более не давали повода заподозрить Руэла в излишней кротости и смирении.

«Тигр ступает мягко, глаза его светятся ярко…»

Строки старинной шотландской баллады сами собой всплыли в памяти Йена при виде той хищной грации, с которой ступал Руэл. В нем с малых лет энергия била ключом. Но сейчас это было уже что-то совершенно иное: неукротимая жизненная сила, ощущаемая даже на расстоянии. За то время, что они не виделись, черты его лица, которые Маргарет однажды сравнила с красотой падшего ангела, стали жестче и определеннее, но они по-прежнему приковывали к себе взгляд. Рыжеватые и светло-золотистые пряди его темно-каштановых волос, завязанных на затылке тонкой лентой, еще более усиливали неожиданно пришедшее на ум сравнение с тигром.

Мулат первым бросился в атаку. Мачете со свистом рассекло воздух.

Руэл без труда отразил выпад и насмешливо улыбнулся.

— Наконец-то, Барак! А то я уже начал скучать!

— Что же вы стоите и смотрите! — Женщина по имени Мила дернула Йена за руку. — Вы же обещали, что если я приведу вас к нему, то вы поможете. Барак убьет его!

— Да, он явно настроился сделать это, — пробормотал Йен.

Он прибыл в город всего лишь четыре часа назад. В поселке золотоискателей ему указали на эту Милу, шлюху, с которой часто проводил время его брат и которая принимала близко к сердцу все, что касалось Руэла. Это ничуть не удивило Йена. Женщины всегда тянулись к Руэлу, привлеченные его беззаботным обаянием. Они затягивали его к себе в постель еще до того, как он достиг зрелости. Странным было другое. Йен почему-то не испытывал никакого страха, глядя на Руэла и его противника. Конечно, рядом с громадным Бараком с бычьей шеей и таким же громадным телом и мускулами Руэл смотрелся стройным мальчиком. Тем не менее Йен чувствовал, что этот гигант не более опасен для Руэла, чем те задиры, что приставали к его брату в детстве.

— Руэл терпеть не может, когда я вмешиваюсь в его дела. Подождем немного. — Йен успокаивающе притронулся к руке женщины, в ужасе застывшей рядом.

Гигант-мулат сделал еще один выпад. Руэл ловко увернулся, так что лезвие скользнуло мимо, едва не задев его по животу.

— Уже лучше, — засмеялся Руэл. — Но до совершенства еще далеко. Экий ты неуклюжий.

Барак взревел от злости и бросился на противника.

Руэл с быстротой молнии скользнул влево, оставив красную полосу на спине Барака.

— С мачете ты обращаешься так же грубо, как и с колодой карт Я мог бы обучить тебя пользоваться тем и другим. — Руэл гибко ускользал от здоровяка, подобно мангусту, на которого набрасывается кобра. — Но если честно, то мне не хочется зря тратить на это время, потому что тебя все равно скоро убьют.

— Нельзя ли обратиться к какому-нибудь представителю закона, чтобы он прекратил драку? — спросил Йен у женщины.

Она в замешательстве смотрела на него:

— Представителю закона?

— Ну да, — нетерпеливо отозвался Йен.

— Здесь не существует никаких законов, — ответила она. — Остановите их. Барак хочет захватить участок Руэла. Он уже давно ищет повод затеять драку, чтобы убить его.

Теперь схватка шла всерьез. Мачете, как меч, со свистом рассекало воздух, и нож Руэла выглядел детской игрушкой рядом с этим страшным оружием. Йен пробормотал проклятие, оглядывая собравшихся в баре. Ему нечего ждать помощи от этих неряшливых грубых мужчин, сидевших в зале за столиками пользующегося дурной славой заведения. Золотоискатели с жадным любопытством смотрели на схватку противников, подзадоривая их одобрительными выкриками. Жестокое зрелище явно доставляло им удовольствие.

Надо что-то предпринять. Нельзя, чтобы Руэл совершил убийство, пусть даже и в целях самозащиты.

Разъяренный Барак снова бросился вперед. Руэл опять без труда увернулся. На плече гиганта появился еще один длинный кровавый след.

— Ты начинаешь надоедать мне, сукин сын, — сказал Руэл.

Он еще продолжал подшучивать над Бараком, но Йен уже угадывал признаки глубокого раздражения, которое начало закипать в груди брата. Еще немного, и он перестанет воспринимать поединок как игру.

Вид крови на своем теле привел Барака в неистовство. Взревев, он бросился на врага.

На десятую долю секунды Руэл замешкался, и мачете царапнуло его по груди.

— Замечательно! — Руэл проворно отскочил в сторону. — Всегда надо пользоваться излишней самоуверенностью противника. Возможно, ты не так туп, как мне казалось.

— Вы обманули меня. Почему вы стоите и смотрите? — Женщина вцепилась Йену в руку. — Неужели вы не понимаете… Руэл… Он не такой, как другие. Он заставил их уважать меня. А сейчас он может умереть… Этот Барак… — Не выдержав, она бросилась к мужчинам, что кружили друг против друга, стараясь нанести последний решающий удар.

— Нет, — Йен рванулся за ней, схватив по дороге с чьего-то стола бутылку с виски.

Раздался протестующий возглас.

— Я заплачу, — не оборачиваясь, бросил Йен.

В смехе Руэла слышались уже более жесткие нотки. Он явно не собирался затягивать игру с Бараком.

— Оставь его, Барак! — закричала Мила и бросилась сзади на спину мулату, пытаясь сцепить пальцы на его бычьей шее.

Удивленный Руэл замер, глядя на происходящее, а потом расхохотался.

— Слезай с него, Мила. Ему и без тебя туго приходится!

Барак встряхнулся, как медведь, выбравшийся из воды, и Мила упала на пол.

Барак повернулся к ней и взмахнул мачете.

Смех Руэла резко оборвался.

— Не смей трогать ее, ублюдок! — Он бросился вперед, и кинжал его прочертил еще одну красную борозду на шее Барака.

Изрыгая проклятия, мулат повернулся к противнику и взмахнул своим страшным оружием.

Мягко покачиваясь, Руэл приготовился встретить удар. Глаза его вспыхнули синим пламенем. Ноздри раздувались.

— Ну, теперь берегись, — проговорил он низким голосом.

Йен шагнул вперед и негромко проговорил:

— Не надо!

Руэл буквально остолбенел, услышав его голос.

— Йен? — сказал он, невольно отводя взгляд от Барака. — Какого дьявола ты тут делаешь?..

Мулат, воспользовавшись тем, что противник отвлекся, прыгнул вперед. И мачете рассекло плечо Руэла. Лезвие было нацелено точно в сердце. Если бы в последнюю секунду Руэл не увернулся, мачете пронзило бы его насквозь.

Йен услышал крик стоявшей на коленях женщины, увидел, как лицо брата исказила гримаса боли, и, уже ни о чем не думая, поднял бутылку виски и со всей силы ударил мулата по голове.

Бутылка раскололась. Острый запах спиртного ударил в ноздри.

Гигант издал какой-то невнятный звук, зашатался и рухнул на пол.

Колени Руэла тоже подогнулись от охватившей его слабости.

— Проклятие, Йен, какого черта ты вечно вмешиваешься в самый неподходящий…

Руэл не договорил начатую фразу и непременно рухнул бы рядом со своим противником, если бы Йен не подхватил его на руки с такой легкостью, словно это был ребенок.

— Я приехал, чтобы увезти тебя домой, — сказал он.

Но Руэл уже не слышал этих слов. Он был без сознания.


Открыв глаза, Руэл понял, что лежит в своей лачуге. Слишком много ночей он провел на этой койке, глядя на звезды сквозь щели в потолке, размышляя о своей жизни, чтобы не вспомнить, где он находится.

— Очнулся? Слава Богу…

Руэл перевел взгляд на человека, сидящего рядом.

Большой орлиный нос, большой рот, глубоко сидящие светло-карие глаза — черты этого в общем некрасивого лица скрашивало выражение незаурядного ума и чувства юмора. Это был не кто иной, как Йен, его старший брат.

— Ты несколько дней пролежал в бреду, но уже начинаешь поправляться, — сказал он.

Шотландский выговор показался таким родным и дорогим, что на мгновение Руэл почувствовал острую тоску по дому. Но он тут же отогнал от себя эту мысль. Наверное, все дело в том, что болезнь изнурила его. На самом деле ему удалось вытравить из своего сердца всяческие воспоминания о Гленкларене уже через шесть недель после отъезда.

— Что ты здесь делаешь? — едва шевеля губами, выговорил Руэл.

— Я уже сказал, — Йен опустил тряпицу в миску с водой, стоявшую у кровати, — приехал, чтобы забрать тебя домой.

— Еще немного — и тебе удалось бы увезти меня в гробу, — грубовато проворчал Руэл, начиная приходить в себя по-настоящему. — Сколько раз я твердил тебе: не становись у меня на пути во время драки.

— Прости. Я и в самом деле виноват, что так все получилось. Мне показалось, что ты настолько разозлился, что можешь и вправду прикончить этого болвана, хотя сначала и не собирался делать этого.

— Ну и что с того?

Йен вынул тряпицу из миски, слегка отжал ее и положил на лоб Руэлу:

— Убийство — слишком тяжкий грех. Не стоит брать его на душу. Жить намного легче, когда на твоих плечах нет такого страшного груза. Хочешь пить?

Руэл кивнул. Йен наклонился и наполнил железный ковш из ведра, стоявшего у грубо сколоченного — как и вся нехитрая мебель в хибарке — табурета.

Йену уже должно было исполниться тридцать пять, но он почти не изменился с тех пор, как они виделись последний раз. Он был все так же силен и крепок. Темные волосы оставались по-прежнему коротко подстриженными. И манера двигаться и говорить отличалась степенностью и неторопливостью. Но самое сильное впечатление производил ум, светившийся в его глазах, и какая-то внутренняя сила.

Йен поднес к губам Руэла ковш.

— На печке стоит горшок с тушеным мясом. Мила приготовила его полчаса назад, оно, должно быть, даже не успело остыть.

Руэл, выпив до конца всю воду, отрицательно покачал головой.

— Ну хорошо, поешь потом. — Йен положил ковш в ведро и ласково вытер влажный лоб Руэла. — Эта Мила, кажется, очень предана тебе.

— Просто с тех пор, как я проучил нескольких подонков, пристававших к ней, она прониклась ко мне доверием.

Йен покачал головой.

— В такой дыре, как эта, все ищут людей, которым можно доверять.

— Это не просто доверие. Она так отважно ринулась на помощь, считая, что тебе грозит опасность…

Руэл не без удивления улыбнулся.

— Я, конечно, догадывался, что женщины меня ценят. Но даже в самых смелых мечтах не мог представить, что они готовы остаться без головы, лишь бы удержать меня меж ног, — с нарочитым цинизмом проговорил он и тут же сменил тему, заметив, что его слова покоробили брата: — Во всяком случае, можно надеяться, что она присмотрит за мной, пока я не приду в себя. Так что тебе незачем задерживаться.

— Ты уверен, что не хочешь есть? Это придаст тебе силы. Мне бы хотелось тронуться в путь недельки через две. Хорошо, если к тому времени ты окрепнешь настолько, чтобы перенести путешествие.

— Я не собираюсь ехать с тобой.

— А что тебе здесь еще делать? Мила сказала, что Барак уже встал на ноги и захватил участок.

— Сукин сын, — пробормотал без всякого раздражения Руэл.

— Конечно. — Йен поморщился. — Однако, признаться, я даже рад, что так получилось. Вместо того, чтобы мстить мне, он всего лишь забрал участок.

— Надо было сначала подумать, что ты делаешь, а потом лезть в драку.

— Возможно, — мягко улыбнулся Йен. — По части драк мне с тобой не сравниться. Помню, ты и в детстве был грозой окрестных мальчишек. Не то, что я…

— Тебе никогда не хватало жестокости. Ты мог победить в нашей долине любого, но никогда не был беспощадным…

Йен не дал ему договорить:

— Как только ты встанешь на ноги, мы вместе пойдем к Бараку и потребуем, чтобы он вернул тебе участок.

Руэл задумался ненадолго.

— Нет.

— Очень разумно. — Йен повернул голову, чтобы внимательнее рассмотреть выражение лица брата. — Но совершенно не в твоем духе. Насколько я тебя помню, ты всегда исповедовал принцип «око за око».

— И не собираюсь отказываться от него, — отрезал Руэл. — Но сейчас, когда вопрос решился сам собой, пусть судьба отомстит за меня.

— Что ты имеешь в виду?

— Жила на моем участке иссякла неделю назад, — торжествующе улыбнулся он, — и я заранее наслаждаюсь, представляя себе, как этот ублюдок будет горбить спину на участке, надеясь Бог знает на что, а получит не больше крупицы золотой пыли.

— Ясно. — Йен помедлил. — Значит, жила снова оказалась такой же небогатой, как и в Джейленбурге?

Руэл насторожился.

— А что тебе известно про Джейленбург?

— Только то, что ты застолбил там участок, пробыл шесть месяцев и затем бросил его. — Йен снова погрузил тряпицу в воду и слегка отжал ее. — Уехал искать счастья в Австралию, затем в Калифорнию, откуда перебрался в Южную Африку…

— Вижу, ты все разузнал про меня…

— На самом деле, не очень. Я заплатил одному молодому человеку, чтобы он отыскал тебя. Но ему всякий раз не удавалось застать тебя на новом месте, ты ускользал буквально за несколько дней, а то и часов до его приезда. К счастью, в Крюгервилле ты задержался чуть подольше. — Он покачал головой, прикладывая тряпицу ко лбу Руэла. — Ты уже больше не мальчик. Хватит гоняться за миражами.

— Это не миражи, — слабо улыбнулся Руэл. — Меня всегда интересовало только золото. И рано или поздно я добуду его.

Йен сокрушенно вздохнул.

— Ты всегда твердил мне, что найдешь богатейшую жилу и станешь самым состоятельным человеком во всей Шотландии.

— И найду.

— Ты убежал из Гленкларена, когда тебе было пятнадцать лет. И до сих пор ничего не нашел.

— Откуда ты знаешь?

Йен оглядел убого обставленную лачугу, поднял глаза к потолку, в котором зияли огромные щели.

— Если ты отыскал свое золото, значит, стал еще большим скупердяем, чем старик Ангус Макдоналд.

Лицо Руэла расплылось в широкой улыбке.

— Кстати, как поживает Мэгги Макдоналд? Вы уже поженились?

Йен опустил голову.

— Маргарет не сможет выйти замуж до тех пор, пока ее старик будет нуждаться в уходе.

— Он все еще лежит? Бог мой! В таком случае, вы не сможете пожениться до конца своих дней. Разве что на краю могилы.

— А это уж как Господу Богу будет угодно, — спокойно ответил Йен и переменил тему: — А что такое Циннидар?

Руэл сразу насторожился.

— Циннидар?

— Он крепко засел у тебя в голове. В бреду ты все время повторял это название.

— А что еще я говорил?

— Ничего. Только это слово… Циннидар.

Напряжение Руэла немного спало.

— Это просто одно место, где мне довелось побывать. Ничего особенного.

— Да. Где тебя только не носило все эти годы… Но настало время возвращаться домой и пускать корни. — Йен помолчал. — Отец умер.

— Я знаю. Твое письмо дошло до меня.

— Но ты ничего не написал в ответ.

— А какой в этом смысл? Уже много лет назад он перестал хоть что-то значить для меня. Так же, как и Гленкларен, — добавил Руэл.

— А я?

— И ты тоже — часть Гленкларена.

— Не стану отрицать этого, — улыбнулся Йен. — Мне дорог каждый камешек на нашей дороге, каждый прутик в саду и каждый побитый молью ковер в доме.

— Ну и возвращайся обратно.

Но Йена не так-то просто было переубедить, если он что-то решил.

— Только вместе с тобой. — Он опустил глаза вниз и не без усилия проговорил: — Ты же знаешь, что я не приезжал за тобой только потому, что был жив отец. Вместе вам было бы там слишком тесно. Старик был не прав. Но мне ничего не удавалось поделать с ним. Ты знаешь его упрямый характер. И все же я всегда чувствовал себя виноватым от того, что ты…

— Перестань казниться, — покачал головой Руэл. — Тебе нелегко было все время лавировать между нами, и я не ждал, что ты сумеешь переубедить его.

— А я надеялся до последнего, что он поймет свою неправоту. К сожалению, мне не хватало решимости…

На мгновение, глядя на Йена, Руэл почувствовал прилив теплых родственных чувств. Любовь? Какая ерунда! В его душе уже давно все перегорело. Любовь — опасная вещь. Она делает человека уязвимым. Вот почему никогда нельзя копаться в душе. Лучше скользить по поверхности:

— Ну и глупо с твоей стороны.

— Может быть, и глупо, — снова улыбнулся Йен, — но я собираюсь увезти тебя в Гленкларен.

Руэл смотрел на Йена со смешанным чувством раздражения и беспомощности. Брат всегда корил себя за то, что отец третировал младшего сына, и сейчас, судя по всему, хочет восстановить справедливость. Руэл слишком хорошо знал непоколебимое упорство, с которым Йен, приняв однажды решение, следовал ему до конца, независимо ни от чего.

— Зачем мне возвращаться туда? Что я там потерял?

Слова его, как он сам видел, не возымели никакого действия. И в первый раз за все это время Руэл понял, насколько серьезным препятствием для достижения желанной цели оказался неожиданный приезд брата. Ему и без того предстоит масса сложностей, и если Йен будет повсюду таскаться за ним, ни к чему хорошему это не приведет.

— Черт возьми! Надеюсь, ты не собираешься торчать здесь?

— К сожалению, придется.

— Убирайся к чертям собачьим. Оставь меня в покое.

— Как только мы ступим на палубу парохода, который повезет нас домой, ты ни разу не увидишь меня.

— Но я не собираюсь в Гленкларен. Как только я поправлюсь, я поеду в Казанпур.

— А не в Циннидар?

— Скажем так: Казанпур — это перевалочный пункт, откуда я попаду в Циннидар.

Йен нахмурился.

— Где он хоть находится?

— В Индии. Город Казанпур — самый большой город, можно сказать, столица провинции, которой управляет махараджа Савизар.

— Зачем тебе тащиться в еще одну языческую страну? Едем лучше сразу…

— Нет, мне надо в Казанпур, — упрямо процедил сквозь зубы Руэл.

Йен пристально посмотрел на брата и, смиряясь с его решением, вздохнул.

— А у тебя хватит денег на дорогу?

— Три месяца мой участок давал хороший навар. И даже после того, как я отдал изрядную сумму Миле, у меня осталось достаточно на дорогу и на жизнь в Казанпуре.

— Очень хорошо. В таком случае, можешь рассчитывать на мою компанию. К несчастью, хотя Гленкларен по-прежнему все еще богат землями, само поместье не приносит никакого дохода. Точно так же, как и в те времена, когда ты нас покинул. Я поеду с тобой, дождусь, когда ты устанешь от своих дурацких затей, и мы вместе вернемся домой. Без тебя моя нога не переступит порога родного дома.

— А если не устану?

— Подожду еще.

— Йен, черт тебя побери! У меня в Казанпуре важное дело. И нет времени…

— Я тебя не тороплю, — спокойно ответил Йен и, встав, прошел к печке. — Расскажешь мне про свои дела в Казанпуре попозже. А сейчас бери ложку и миску. Хватит спорить. Тебе пора подкрепиться как следует. Куда бы ты ни держал путь, тебе везде понадобятся силы.


Казанпур, Индия

6 мая 1876 года

— Добрый вечер, мисс Барнаби! Разве никто не предупредил вас, что иностранкам лучше не показываться в этой части города после наступления темноты, к тому же без сопровождающих?

Голос, донесшийся из мрака, был негромким и мягким, но в нем таилась такая опасность, что сердце Джейн на секунду замерло, а потом бешено заколотилось. Обернувшись, она увидела в нескольких ярдах от себя принца Аб-дара. Рядом с ним шел красивый молодой человек, его всегдашний спутник, Пачтал! Господи! Она была уверена, что приняла все меры предосторожности. Ей и в голову не приходило, что они смогут выследить ее.

Повинуясь первому порыву, Джейн рванулась вперед, надеясь затеряться в темноте пустынной улицы.

Но было слишком поздно. Не успела она сделать нескольких шагов, как сильная рука схватила ее за плечо и заставила развернуться.

Перед нею стоял Абдар.

— Как невежливо убегать, когда я хочу поговорить, — сказал он и поставил фонарь на землю. — Как ты думаешь, Пачтал, наверное, ее следует наказать за это!

Джейн закусила нижнюю губу, чтобы не вскрикнуть от страшной боли, когда Пачтал резко вывернул ей руку. Она выпустила мешок, который несла с собой. Из-за слез, что навернулись на глаза, лицо принца Абдара, белый тюрбан на его голове начали расплываться.

— Еще несколько дней назад я хотел поговорить с тобой. Но ты не пожелала прийти ко мне. Вот я и подумал, что будет лучше, если мы выберем более укромное местечко. Итак, отвечай: где прячется Картаук?

— Я не знаю никакого Кар… — Мучительная боль вновь пронзила тело.

— Видишь, Пачтал начинает терять терпение, — вкрадчивым голосом проговорил Абдар. — Он бы с большим удовольствием сейчас развлекался во дворце. Мало радости три вечера подряд выслеживать тебя в темных грязных закоулках. Представляешь, как ему будет досадно, если эти усилия окажутся напрасными…

Джейн отчаянно пыталась придумать, как ей добраться до ножа, запрятанного в ботинке.

— Мне жаль вас разочаровывать, но я ничем не могу помочь вам.

— Для иностранки ты слишком хорошо знаешь все закоулки на базаре. Где он прячется?

— Не знаю. Я же сказала, что…

Пачтал снова резко вывернул руку, слегка приподняв ее, и от боли у Джейн потемнело в глазах. Пламя в фонаре, который держал Абдар, казалось, качнулось и потускнело. Джейн с ужасом поняла, что она вот-вот потеряет сознание. Нет! Ей нельзя падать в обморок в такую минуту.

— Еще раз! — приказал Абдар.

В течение какого-то мгновения, которое показалось Джейн бесконечным, для нее не существовало ничего, кроме этой страшной пронзительной боли.

— К чему это упрямство?! — раздраженно сказал Абдар. — Все равно ты признаешься. Все женщины слабые и глупые существа. Они не могут долго сопротивляться.

Несмотря на нестерпимую боль, Джейн почувствовала обиду. Да, она проявила глупость, не подумав, что за ней могут пойти следом от самого бунгало. Но слабой ее нельзя назвать.

— Зачем напрасно мучиться? Я ведь знаю, как это больно. Что для тебя Картаук! — прошептал Пачтал на ухо, стиснув руку. — Ты уже получила от него, что хотела.

— Не знаю я никакого Картаука.

— Он ведь твой любовник, не так ли? — снова проговорил Пачтал. — Его высочество считает, что он весьма хорош как мужчина, если ты готова так рисковать ради него. Но тебе придется отказаться от его услуг.

Абдар вытянул вперед руку и коснулся груди Джейн.

— Ты недурна собой и найдешь себе другого мужчину. Я даже не отказался бы увидеть тебя на своем ложе.

Джейн мысленно представила, что стал бы делать принц, если бы она ударила его по этому чистому, почти детскому личику.

Принц лениво разглядывал ее.

— А ты знаешь, Пачтал, она и в самом деле недурна. Скулы слишком высокие, но рот очень чувственный. Давай посмотрим, какая у нее грудь. — Он расстегнул блузку и распахнул ее, обнажая груди Джейн. — О! Оказывается, ужасная грубая мужская одежда скрывала подлинные сокровища. Никогда не думал, что у такой худенькой женщины может быть такая большая красивая грудь. — Он обхватил ее обнаженные груди, взвешивая их на ладони, как спелые дыни. — Она немного напоминает мне Мирад.

— Оставь меня, — процедила Джейн сквозь зубы.

— И в самом деле, восхитительные груди. Такие спелые и налитые, — Пачтал придвинулся поближе и через плечо смотрел, как Абдар гладит груди Джейн. — При таком плохом освещении не видно, но думаю, что соски у нее более розовые. У Мирад они были похожи на черный виноград.

Джейн сделала попытку вырваться.

— Не дергайся! — Пачтал с силой сжал ей руки. — Не мешай его высочеству, когда он удостаивает тебя чести своим прикосновением.

— На моем ложе еще никогда не было иностранок. Думаю, что ты довольно долго не наскучишь мне. — Абдар улыбнулся и развязал тесемку, которая держала концы волос в туго заплетенной косе, переброшенной через плечо. — Конечно, эти грубые штаны и рубашку мы выбросим. Я прикажу как следует надушить тебя, надеть шелковые ткани… — Он пробежал пальцами по ее пышным волосам, что волнами сбегали вниз. — Темно-рыжие. Вот, оказывается, какого они на самом деле цвета. А заплетенные в косу, они кажутся скорее каштановыми. Интересно. — Абдар вновь принялся ласкать ее груди, и голос его приобрел особенную сладкозвучность. — До чего же мне хочется видеть тебя связанной, обнаженной и беспомощной в своей опочивальне во дворце. А почему бы и нет! Никто никогда не узнает, если я захочу забрать тебя в свой дворец и научить покорности.

Джейн похолодела, припомнив рассказы Картаука про Абдара.

— Мое исчезновение тотчас же обнаружат. Ваш отец будет очень недоволен.

Абдар вскинул брови.

— Почему? Он никогда не возражал против того, чтобы я развлекался с женщинами. Он не считает, что женщины представляют хоть какую-то ценность.

На это Джейн нечего было возразить. Махараджа и в самом деле был высокомерным и самонадеянным, как и его сын. Она быстро проговорила:

— Но ему очень нужна железная дорога. А моему отцу трудно будет справиться без моей помощи. Это надолго задержит работу. А если дорога не будет выстроена к сроку, махараджа разгневается. Он сам займется моими поисками.

— Да, я заметил, что ты хорошая помощница. Что ж, может быть, я пока не стану увозить тебя к себе. — Он поднял глаза и посмотрел ей в лицо. — Если ты отдашь мне своего любовника Картаука. — И он снова кивнул Пачталу.

Тот ставшим уже привычным движением заломил ей руку. И Джейн сжала зубы, чтобы не закричать от новой волны боли, пронзившей все тело.

— Ты начинаешь выводить меня из себя. Сколько мне еще ждать? Картаук мне нужен сегодня же! Говори, где он!

Преодолевая боль и дурноту, подступившую к горлу от отвращения, все еще ощущая пальцы Абдара на своей коже, Джейн попыталась сосредоточиться. Ясно, что не имеет смысла продолжать изображать полное неведение. Абдар будет пытать ее, пока она не потеряет сознание. Этот человек не из тех, кто способен отказаться от задуманного, отступить на полдороге.

— Хорошо. Я скажу.

— О! Весьма разумно с твоей стороны. Значит, ты не отказываешься от того, что знаешь Картаука?

Она судорожно кивнула.

Абдар сделал знак своему напарнику, и тот ослабил хватку.

Джейн сумела перевести дыхание.

— Видишь, как мы ценим, когда нам идут навстречу. У нас нет желания причинять тебе вред.

Абдар лгал. Когда она жила у Француженки, ей доводилось видеть мужчин, которым больше всего на свете доставляло удовольствие показать свою власть над женщинами, причинить им боль, и Джейн очень хорошо научилась распознавать этот тип.

— Три ночи подряд ты уходила из своего бунгало в город. Чтобы встретиться с Картауком?

— Да.

Абдар перевел взгляд на мешок, который выпал из ее рук на землю.

— Ты приносила ему еду?

Она снова кивнула.

— Хорошо. Мне бы не хотелось, чтобы Картаук голодал. — Абдар мягким движением положил руку ей на горло. — А теперь ты скажешь мне, где он прячется, и я позабочусь о его безопасности.

— В одной из лавок на берегу реки.

— Какой?

— Песочного цвета. С грязным длинным навесом.

— Так выглядит большая часть лавок в Казанпуре. — Он нахмурился. — Веди меня туда.

— Я рассказала все, что вы хотели…

— Откуда я знаю, правду ты сказала или нет? Нам надо убедиться, прежде чем мы сможем отпустить тебя. Бери фонарь, Пачтал. А я поведу леди.

Пачтал отпустил руки и наклонился, чтобы поднять фонарь.

Джейн опустила ресницы, чтобы скрыть выражение глаз. За спиной никого нет. Надо попытаться убежать. Вряд ли ей представится более удобный случай.

Джейн издала звук, который можно было принять за хныканье:

— Отпустите меня… Я уже все сказала, что знала о… — Не закончив фразу, она наклонила голову и бросилась на Абдара.

Ей удалось ударить его головой прямо в лицо.

Абдар вскрикнул от боли, отпустил ее и схватился за разбитую нижнюю губу.

Джейн повернулась и бросилась бежать по мощеной улице.

— Держи ее!

Она услышала за спиной топот ног и злобные ругательства Абдара.

Резко свернув налево, Джейн чуть не споткнулась о нищего, что лежал прямо посреди улицы, свернувшись калачиком.

Едва удержав равновесие, она перепрыгнула через него и помчалась дальше.

Нищий непристойно ругнулся ей вслед, а потом вдруг взвизгнул от боли. Бросив косой взгляд, Джейн увидела, что он, согнувшись, бежит по улице. Абдар и Пачтал за ним. Они быстро сокращали расстояние.

Джейн похолодела от ужаса. На секунду ей показалось, что она забыла, в какую сторону надо повернуть. Налево? Да, налево. Дорога вправо ведет к реке.

И Джейн повернула налево, надеясь затеряться в базарной толпе.

На следующий день после того, как она приняла решение, что будет помогать Картауку, она провела на базаре все утро, изучая каждый прилавок и каждый закуток на огромной торговой площади.

Сейчас стемнело. Но на базаре все равно еще было много народу. И ей, быть может, удастся где-нибудь спрятаться, пока Абдар не устанет ее искать.

Она свернула за угол, слыша звук бегущих ног почти у себя за спиной, и врезалась в толпу, заполнившую площадь.

Спасительный восточный базар. Беспорядочный и шумный.

Медные фонари освещали прикрытые навесами лотки. Верблюд, нагруженный скатанными коврами, тяжелой поступью продвигался сквозь толпу.

Вопли нищих. Крики торговцев, расхваливающих свой товар.

Даже сквозь этот шум Джейн различала проклятия Абдара, которые он выкрикивал, но ей удалось ловко скользнуть к торговцам кожевенными изделиями, пробежав мимо чистильщика ушей в розовом тюрбане, который ковырял своей маленькой серебряной ложечкой в ухе сидевшего на низеньком табурете клиента. А вот и продавец золотых изделий. Рядом с ним лавка, увешанная плетеными клетками с неистово орущими попугаями. Джейн осмелилась еще раз обернуться, и у нее замерло сердце. Люди узнавали Абдара и расступались, давая ему дорогу.

Джейн бросилась к заветному проходу. Там стояла слониха, на которую хозяин погрузил медные сковородки и котлы. Всем было известно, что Абдар терпеть не мог слонов и избегал их. Около лотка с овощами собралась толпа людей. Оттуда Джейн, сделав круг, снова вернулась к тому месту, где стояла слониха, и спряталась за прилавком торговца рыбой. Скорчившись, она забилась в самый дальний темный угол.

Ее чуть не вырвало от зловония, исходившего от рыбы, слоновьего помета и мусора, смешанного с тяжелым запахом восточных духов из соседней лавки. Джейн задержала дыхание, надеясь, что этот запах отпугнет преследователей. Напрягая глаза, она вглядывалась в небольшую щель между прилавками. Но ей были видны только ноги идущих. Она попыталась вспомнить, во что были одеты Абдар и Пачтал, но не смогла. Единственное, что осталось у нее в памяти, — это детское улыбающееся лицо принца и порочная красота совершенной формы губ Пачтала. Боль в руке еще осталась. Сердце тяжело билось в груди. Джейн казалось, что эти гулкие частые удары должны быть слышны далеко вокруг.

— Ну и местечко ты выбрала!

Джейн повернула голову, вглядываясь в сумрачную темноту.

В нескольких ярдах от нее присел Ли Сунг, подогнув под себя одну ногу и вытянув перед собой больную.

— Что ты здесь делаешь? — прошептала она.

— Увидел, как ты бросилась за этот вонючий лоток, и решил присоединиться к тебе.

— Я же тебе сказала: жди меня у выхода!

— Но я решил дождаться тебя с той стороны, откуда ты обычно входишь на базарную площадь. В Казанпуре не очень-то жалуют китайцев. И мне показалось, что моя коса будет в большей безопасности…

— Тише! — Джейн съежилась. — Абдар!

Ли Сунг замер.

— Сам? — беззвучно спросил он одними губами.

Джейн кивнула, глядя на проходивших мимо сквозь щель между лотками.

— Вместе с Пачталом. Они следили за мной от самого бунгало. Но сейчас, кажется, потеряли. Если бы они видели, как я нырнула сюда, они уже давно были бы здесь. — Джейн присела на корточки и нахмурилась. — Я выронила мешок с едой.

Ли Сунг оглядел Джейн, ее распущенные, растрепавшиеся от бега волосы, мельком взглянул на расстегнутую рубашку. Его губы вытянулись в одну линию.

— И это все, что ты потеряла?

Джейн слишком хорошо знала Ли Сунга. И это выражение его лица не сулило ничего хорошего. Если он решит, что ее обидели, оскорбили, а тем паче надругались над нею, то его уже ничем нельзя будет остановить.

— Нет, — усмехнулась она. — Я потеряла терпение и ударила головой Абдара. Кажется, я здорово рассекла ему нижнюю губу. — Говоря это, она поспешно застегнула рубашку, заправила ее в брюки и потом, сунув руку в карман штанов, вытащила небольшой резец. — Передай Картауку. Вчера мне удалось купить его на базаре. Держу пари, что он обрадуется резцу больше, чем еде. А к завтрашнему дню я соберу еще один мешок.

Ли Сунг покачал головой.

— После того, что случилось, тебе не стоит рисковать. Абдар не будет сводить с тебя глаз. Не ходи никуда. Только дом и дорога. У нас осталось еще немного хлеба и сыра. А потом я сам буду носить еду.

— Хорошо, — согласилась Джейн. — Теперь я буду оставлять мешок возле сложенных у склада рельсов каждый второй вечер. — Она вынула из кармана кольцо с ключами и отсоединила один из них. — С этого дня я буду держать ворота во двор склада запертыми. Будь осторожен.

— И ты тоже. — Ли Сунг взял ключ, сунул его в карман и потом придвинулся ближе к Джейн. — Повернись.

— Зачем?

— Я заплету тебе косу. Ты же не хочешь, чтобы на тебя все таращились. Рыжая грива сразу привлечет внимание.

— Да не такие уж они и броские, — вяло возразила Джейн.

— Очень даже броские, — невозмутимым тоном продолжал Ли Сунг. — Волосы должны быть черными. Но Господь Бог так долго трудился, создавая китайцев, их получилось так много, что он устал и решил отдохнуть. И для разнообразия выкрасил оставшихся людей в другие цвета. — Он быстро разделил густые волосы на три пряди и принялся заплетать их в тугую косу, которую обычно носила Джейн.

За многие годы Ли Сунг так часто проделывал это, что Джейн почувствовала, как сердцебиение начинает униматься. Привычное, знакомое действие сразу успокоило ее. Страх отступил.

— Ну как? Ты уже начинаешь приходить в себя? — спросил ее Ли Сунг. — Температуры больше не было? Тебя не трясло, не знобило?

— Нет. Вот уже почти две недели.

— Надеюсь, ты продолжаешь принимать квингбао, который я тебе передал прошлый раз?

— Я не ребенок, Ли Сунг. И мне надо обязательно поправиться. Из-за болезни я потеряла почти месяц.

— И едва не умерла, забыла ты добавить. — Он помолчал. — Глупо с твоей стороны вставать на защиту этого человека. Он не бездомный щенок, которого надо опекать.

— Тебе же самому он нравится.

— Да, — согласился Ли Сунг. — Он, конечно, необыкновенный человек. Но любить его — опасно.

— Не можем же мы бросить его в беде.

— Ты просто вбила себе в голову, будто он нуждается в помощи. А он вовсе не такой беспомощный. Попробуй встать у него на пути — и он переедет тебя, как локомотив.

Наверное, он прав. Но Джейн знала и то, что она не может отдать Картаука принцу Абдару.

— Он так помог мне, когда я была в отчаянии.

— Он заботился в первую очередь о самом себе. Он был голоден, и ты накормила его. — Ли Сунг закончил плести косу и, достав из хлопчатобумажных штанов кусок бечевки, завязал конец. — Если Патрик узнает о Картау-ке, он придет в ярость.

Джейн внутренне сжалась.

— Он не узнает. Если бы Абдар не преследовал Картаука, он бы с удовольствием принял его. — Джейн перекинула через плечо заплетенную косу. — Патрик ни о чем меня не спрашивает. Он слишком занят.

— Да! Целый день пьянствует и распутничает, взвалив все на твои плечи.

Джейн не пыталась оправдать Патрика.

— Когда мы уедем из Казанпура, он будет вести себя иначе.

— Ты уже говорила это в Йоркшире, — Ли Сунг окинул взглядом ее хрупкую фигурку. — Ты худеешь на глазах, выбиваешься из сил. А Патрик становится все ленивее и не замечает, что от тебя остались одна кожа да кости. Неужели это его не беспокоит? — спросил он негромко.

— Беспокоит. — Джейн отстранилась от него. — Но он не знает, что делать. Жара изнуряет его.

— Что она вызывает у него жажду, в этом я не сомневаюсь.

Джейн устало подумала о том, что Патрик и в самом деле стал пить намного больше, чем раньше. Он начинал прикладываться к бутылке с обеда и не останавливался, пока где-то к полуночи на заплетающихся ногах не добирался до своей кровати. Видит Бог, те трудности, с которыми они сталкивались в Англии, не шли ни в какое сравнение с теми неприятностями, что обрушились на них с первого же дня приезда в эту проклятую страну. Адская жара, неподготовленные рабочие, неточность в выполнении сроков и договоров, а более всего непомерные и вздорные требования махараджи — все это поставило их на край банкротства.

— Хватит об этом. — Джейн осторожно выглянула в проход между рядами, прежде чем подняться на ноги. — Мне нужно возвратиться в бунгало и немного поспать. Завтра мы приступаем к прокладке колеи по мосту через ущелье Сикор.

— И Патрик опять оставит тебя одну?

— Он обещал, что придет… — Джейн запнулась, встретив пристальный взгляд Ли Сунга, и вспыхнула. — Но даже если он не сдержит обещание, меня это не волнует. Я справлюсь. Мне по душе эта работа.

— Тебе нравится работать, а Патрику — влезать в долги?

— Ему не всегда удается вести свои дела…

— Потому что ты все время вытаскиваешь его из очередной ямы… Впрочем, — махнул рукой Ли Сунг, — ты тащишь и меня тоже.

— Вздор. Ты работаешь больше, чем кто-либо. — Джейн осторожно двинулась в сторону прохода.

— А что, если Абдар поджидает тебя возле бунгало?

— Не беспокойся. — Джейн обернулась и улыбнулась ему. — Береги Картаука. Скажи ему, что я придумаю способ, как вывезти его из Казанпура.

— Такое впечатление, что он не особенно торопится. — Ли Сунг посмотрел на резец, который Джейн передала ему. — Иногда мне кажется, что он вообще не замечает, сколько прошло времени.

Джейн поняла, что он имеет в виду.

— Нельзя держать его здесь вечно. Абдар рыщет повсюду и рано или поздно нападет на его след. Мы должны увезти его. — Внезапно какая-то мысль осенила ее. — Ты подошел с этой стороны, потому что возвращался от Цабри?

Ли Сунг без всякого выражения посмотрел на нее:

— С чего ты взяла?

Джейн настойчиво повторила свой вопрос:

— От нее?

Ли Сунг пожал плечами.

— У мужчин есть свои потребности.

— Абдар видел тебя со мной. Постарайся не появляться в городе.

— Уверяю, что ему не удастся выследить меня.

— Не в этом дело. Для тебя опасно…

— Тебя это не касается…

Она почувствовала, как он весь ощетинился, прячась в свой панцирь, — в такие минуты на нее находили грусть и ощущение безысходности. Иной раз Ли Сунг казался старым и мудрым, как Конфуций. А в другое время — чувствительным, гордым и поэтому резким и колким юношей. Она не могла сказать ему, что это очень даже касается ее, потому что слова сочувствия и сострадания могли больно ранить его самолюбие.

— Обещай, что будешь осторожен.

Ли Сунг улыбнулся.

— Разумеется.

Это была единственная уступка, на которую он согласился. Надо будет что-то придумать с Цабри.

— Ну смотри же! — И, не дожидаясь ответа, Джейн выскользнула из-под прилавка и, осторожно оглядевшись, начала пробираться сквозь базарную толпу.


2


Дворец Савизара

Казанпур, Индия

30 мая 1876 года

— Никогда не видел ничего подобного. — Йен, пораженный до глубины души, смотрел на статуэтку, что стояла на столике из тикового дерева. — Что это за чудище?

— Это в первую очередь — произведение искусства, — Руэл с благоговейным восхищением коснулся золотых капелек крови, что стекали с такого же золотого кинжала. Его держала в руках женщина в сари, которая являлась, несомненно, центральной фигурой всей композиции. Он медленно обошел вокруг стола, чтобы оглядеть ее со всех сторон. — Ты только посмотри на выражение ее лица. Поразительно, как мастеру удалось передать это злобное выражение…

— Не хочу даже и смотреть на этого языческого идола. Должно быть, принц Абдар весьма своеобразный человек, если выставляет такую статуэтку у себя в приемной. И почему ты только… — На лице Йена появилось огорченное выражение. — Ах да, я понял! Золото! Будь у сатаны такой же золотой плащ, ты и его назвал бы прекрасным.

Руэл весело улыбнулся в ответ на тираду брата:

— Дело не только в количестве золота, что ушло на статуэтку. Но и в самой работе. Здесь каждая деталь доведена до совершенства. Все настолько гармонично слито в единое целое… — Он снова повернулся к статуе. — Интересно, что за мастер выполнил эту работу?

— Наверное, с тех пор утекло немало воды и несколько веков осталось позади. — Йен нахмурился. — Только не вздумай спрашивать принца Абдара об этом чудище. Я слышал, что язычники очень щепетильны, когда речь заходит об их богах и богинях. У меня нет никакого желания, чтобы нас бросили в пруд с крокодилами.

— Это они должны беспокоиться, а не ты. Они подавятся тобой, — ответил, усмехнувшись, Руэл. — Твоя железная воля и высокие нравственные принципы им не по зубам. — Он присел на корточки, чтобы рассмотреть подножие статуи. — А вот меня они проглотят с легкостью. Грешники всегда аппетитнее праведников.

— Хватит молоть вздор, — резко оборвал его Йен. — Не такой уж ты на самом деле грешник, каким пытаешься…

— Неужто еще не успел убедиться? В таком случае, чтобы не разочароваться в своих идеалах, тебе самое время оставить меня в покое и вернуться к Мэгги в родимую Шотландию.

— Маргарет, — машинально поправил его Йен. — Ты же знаешь, она терпеть не может, когда ее называют Мэгги.

— Маргарет, — исправился Руэл и уже по-настоящему серьезным тоном продолжил: — Тебе и в самом деле следовало бы вернуться к Маргарет и холодным туманам. Здешний климат явно не для тебя, Йен.

— И не для тебя тоже, — ответил его брат. — Языческая страна вообще не для цивилизованного человека.

— Она более цивилизованна, чем многие другие места, где мне довелось побывать за последние двенадцать лет. Тебе следовало бы взглянуть на лагерь золотоискателей в Званигаре. — Он покачал головой. — Там люди — хуже крокодилов. Нормальному человеку там не выжить.

— Но ты-то выжил.

— Только потому, что сам стал крокодилом. — Он улыбнулся. — И научился пускать в ход зубы.

— Тем больше причин поскорее вернуться домой.

— Это такой же край, как и многие другие. — Улыбка соскользнула с лица Руэла, когда он увидел выражение, появившееся на лице брата. Он знал, как Йен тоскует вдали от своего родного Гленкларена. Но за время их пребывания в Казанпуре брат оказался чрезвычайно полезным спутником, и Руэл чувствовал, что ему будет не хватать его. Наверное, Йен угадывал его внутреннее желание.

— Обещаю тебе, что не оскорблю его высочество никаким непочтительным замечанием, учитывая те старания, которые ты приложил, чтобы добиться для меня этой встречи.

— У меня нет ни малейшего сомнения в том, что ты не добьешься того, чего хочешь, от этого принца. Но я прекрасно знаю, что ты не сдвинешься отсюда ни на шаг, пока не испробуешь все возможные пути, — вот я и попытался немного ускорить твои дела, чтобы побыстрее уехать домой.

— И, как всегда, выбрал верный способ.

— Полковник предупредил, что принц Абдар не пользуется любовью у своего отца.

Улыбка окончательно исчезла с лица Руэла.

— И все равно я благодарен тебе за то, что ты сделал.

Взгляд Руэла снова вернулся к статуе. Что-то в ней вызывало его беспокойство. Нет, не в самой фигуре, как ему показалось вначале. А скорее в том, где она стояла: на самом видном месте в центре зала. Владелец придавал ей особенное значение. В тоне Руэла проскользнула нервозность:

— Ты свое дело сделал. Теперь все зависит от меня самого. Возвращайся в отель и жди меня там.

— Я могу понадобиться тебе.

— Подумай только: я мотался по свету намного больше тебя. И я знаю, как….

— Посмотрим.

— Обещаю, что не позволю Абдару скормить меня крокодилам, черт тебя подери.

Йен ничего не ответил.

— Ну хорошо! Оставайся. Только запомни: разговор буду вести я сам. Я хорошо знаю таких людей, как Абдар, и мне легче найти с ним общий язык.

— А я старше.

Руэл улыбнулся наивности брата. Похоже, Йен и в самом деле считает, что эти семь лет что-то значат, хотя его жизнь в Гленкларене мирно текла своим чередом, в то время как его собственная походила на смерч.

— Упаси тебя Боже браться не за свое дело. — Руэл вытянул указательный палец и провел им по кинжалу, зажатому в руке женщины. — И не надейся, что у меня вокруг головы вспыхнет нимб. Сколько раз я говорил тебе, что…

— Добрый день, господа. Вижу, что вы восхищаетесь моей статуей. Разве она не само совершенство?

Йен и Руэл, повернувшись, увидели высокого, стройного и красивого индуса, одетого в темно-синюю шелковую рубашку до колен, белые шелковые штаны и белый тюрбан.

— Я горжусь своей богиней. — Он остановился перед ними. Это был сын махараджи — Абдар Савизар.

Лицо принца было округлым, почти детским. Но его большие черные глаза казались до странности пустыми. Словно оникс, не прошедший обработку.

Йен слегка поклонился.

— Очень любезно с вашей стороны принять нас. Йен Макларен, граф из Гленкларена. А это мой брат — Руэл.

— Англичане?

— Шотландцы.

Абдар небрежно махнул рукой:

— Это одно и то же.

— Но не для шотландца, — тихо, словно про себя проговорил Руэл.

Абдар повернулся и взглянул на него, и Руэл с неожиданной осмотрительностью принял вежливо-холодный вид. Почему-то в присутствии этого красивого юноши с безукоризненными манерами он чувствовал себя странно стесненным.

Быстро окинув взглядом Руэла, принц снова повернулся к Йену.

— Вы не похожи на братьев. У вас нет ничего общего.

— Мы только наполовину родственники.

Абдар посмотрел на Руэла.

— Неверные не должны касаться богини.

Руэл тотчас отвел руку.

— Извините меня. Золотая поверхность казалась такого теплого цвета, что невозможно было удержаться и не дотронуться до нее.

Взгляд Абдара задержался на Руэле.

— Вы любите золото?

— Это больше, чем любовь.

Абдар кивнул.

— В таком случае мы найдем общий язык. — Он пересек комнату и опустился на бирюзового цвета подушки, лежавшие на причудливой формы кресле. — Полковник Пикеринг сказал моему секретарю, что вы хотели обратиться ко мне с какой-то просьбой. Говорите.

— Мы хотели бы встретиться с вашим отцом, — ответил Йен. — Мы провели в Казанпуре больше двух недель, пытаясь договориться о встрече. И у нас пока ничего не получилось.

— Сейчас он почти никого не принимает. У него новая игрушка — железная дорога. И она занимает все его мысли. — Губы Абдара искривила усмешка. — Но это странно, что вам не удалось добиться успеха. Мой отец питает большую симпатию к британцам и в свое время даже отправил меня в Оксфорд, чтобы я мог получить хорошее образование. Он не видит и не понимает, что британская королева превратила его в свою марионетку.

— У нас есть деловые предложения, которые не имеют никакого отношения ни к политике Индии, ни к политике Англии, — ответил Йен. — Нам хватит и десяти минут.

Абдар поднялся.

— Я не смогу помочь вам.

Руэл был слишком опытным игроком в покер, чтобы не угадать: это не отказ, а лишь попытка поставить их в затруднительное положение.

— Не сможете или не станете? — вкрадчиво спросил Руэл.

— Это похоже на дерзость, — сказал Абдар. — Вы очень самонадеянны для младшего брата.

— Прошу прощения, ваше высочество. Но мое кредо: не бойся потерять то, чего у тебя нет. — Он помолчал. — И еще: нельзя просить ничего, за что не желаешь платить.

— И чем вы собираетесь оплатить мое внимание к вашим делам?

— А что вам требуется?

— Что мне может потребоваться от вас? — Абдар презрительно улыбнулся и указал рукой на роскошные предметы, окружавшие его. — Посмотрите. Могу ли я желать еще чего-то? — Его губы кривились. — На драгоценный камень, который я ношу на своем мизинце, можно купить весь ваш Гленкларен.

— Возможно. — Руэл оперся о стол. — Но человеку требуются не только вещи. Есть нечто, чего он не может получить за деньги… Почему вы согласились принять нас, ваше высочество?

— Из уважения к полковнику Пикерингу.

Руэл покачал головой.

— Не думаю, что это так. Вы не питаете никакой любви к Британии. Была какая-то причина, по которой вы согласились выслушать нас.

Абдар поколебался, прежде чем легкая улыбка скользнула по его губам.

— Мы и в самом деле можем заключить сделку. Есть кое-что, что вы могли бы доставить мне сюда.

— И что это?

— Человек. — Абдар кивнул на статую, стоявшую на столе. — Золотых дел мастер по имени Джон Картаук.

— Это его работа? — Взгляд Руэла вернулся к богине. — Великолепно сделано.

— Он гений. Мой отец привез его из Турции шесть лет назад. Картаук создал много красивых вещей, которые украсили наш дворец. — Абдар поджал губы. — А потом эта неблагодарная собака сбежала от нас, забыв о всех благодеяниях.

— Он сбежал? — Руэл вскинул брови. — Странно. Обласканный вниманием художник решил сбежать от своих богатых покровителей?

Абдар отвел глаза в сторону и не сразу ответил:

— Я не очень хорошо владею английским и, боюсь, неточно выразился. Я хотел сказать, что он оставил нас, не попрощавшись.

Руэл насмешливо отметил про себя, что английскому языку Абдара могли бы позавидовать многие англичане. Сын махараджи высказал именно то, что хотел сказать.

— И у него были на то причины?

— Великие художники часто неуравновешенны. — Абдар пожал плечами. — Однако я собираюсь простить его, когда он вернется назад.

— Очень великодушно с вашей стороны.

Абдар вполне сознательно сделал вид, что не заметил иронии, проскользнувшей в голосе Руэла.

— Да. Надо только найти его и убедить вернуться.

— Скорее всего, он уже давно где-то за пределами Казанпура, — вступил Йен.

— Нет. Он пока еще в нашем штате. Недавно я увидел работу, которая явно принадлежит ему.

— И где же?

— Вам известно, насколько моего отца увлекла идея строительства железной дороги от Казанпура до летнего дворца в Наринте?

— Как можно не знать об этом? — сухо ответил Йен. — Каждый второй человек в городе так или иначе имеет к этому отношение.

— Для ее строительства отец пригласил из Англии инженера Патрика Рейли. И все его разговоры сейчас сводятся только к тому, как будет выглядеть паровоз, как украсить вагоны, каким будет свисток… — Абдар глубоко вздохнул. — Мне не нравится его новое увлечение. Железная дорога — это что-то ужасное. Но мой отец потребовал, чтобы в его личном вагоне была золотая дверь, украшенная резьбой…

— Но зачем? — удивился Йен. — Это же…

— Махараджа имеет право требовать все, что ему приходит в голову. А те, кто стоит ниже нас, обязаны беспрекословно исполнять его желания.

— И Рейли выполнил то, что потребовал ваш отец?

— Ему некуда было деваться. Отец пригрозил, что если не будет двери, то он не заплатит ему ничего и найдет другого инженера, который закончит строительство дороги.

— Наверное, это подстегнуло Патрика Рейли?

— Да. Дверь была изготовлена. И сделал ее Джон Картаук.

— Вы уверены?

— Я слишком хорошо знаю его манеру, — губы Абдара сделались тоньше. — Это изысканная гадость.

— Изысканная гадость? — повторил с удивлением Руэл.

Абдар пожал плечами.

— Видимо, я опять неточно выразился.

— В таком случае, вопрос решается предельно просто: надо спросить у Рейли, где найти мастера, который выполнил заказ.

— Неужели вы считаете меня таким глупым? Естественно, ему был задан этот вопрос. Но он ответил, что не имеет представления о том, кто такой Картаук: его помощница нашла в городе нужного человека, и тот уехал в Калькутту сразу после окончания работы.

— Она? Женщина?

Абдар резко кивнул, и его тон сразу стал напряженным от переполнявшей его злобы:

— Рейли делает вид, что это его подопечная. Но, конечно, пытается пустить всем пыль в глаза. Это его сожительница. Ее зовут Джейн Барнаби. Образец наглости и невоспитанности. Она частенько бывает в доме у Цабри, где спит с иностранцами и рабочими…

— Ну так подкупите ее. Заплатите ей деньги, — прервал его Руэл.

— Я не предлагаю денег шлюхам и лжецам.

— Жаль. Это самый действенный способ узнать то, что нужно.

— Есть некоторые натуры, которые не понимают своей выгоды и из упрямства делают то, что считают нужным. Джейн Барнаби как раз относится к такому роду людей. И я не желаю ронять своего достоинства, уговаривая глупую женщину понять, в чем ее выгода. Но все последнее время мои люди наблюдали за ней и пришли к выводу, что она не встречалась с Картауком по меньшей мере две недели.

— Но, может, она сказала правду, и ваш мастер уже уехал?

— Он не мог никуда уехать. Все в Казанпуре знают, что я ищу его. Никто не осмелится посадить его в повозку. Никто не посмеет дать ему кусок хлеба и открыть перед ним двери своего дома. Ни один человек и вздоха не посмеет сделать без моего ведома.

— И тем не менее Картаук достаточно долго скрывается в каком-то убежище и даже сумел сделать там дверь.

Легкий румянец вспыхнул на оливковой коже Абдара.

— Такие замечания я считаю наглостью. Видимо, мне придется обойтись без вашей помощи.

Тут в разговор вмешался Йен:

— И что же вы хотите, чтобы мы сделали?

— Я сказал: найти Картаука и доставить его сюда. Его мать была шотландкой. И Джон доверится вам скорее, чем моим соотечественникам.

— И как же мы сможем найти его?

— Женщина. Джейн Барнаби. Она делит ложе с Картауком, так же как и с Рейли. Иначе она не пошла бы на такой риск. — Абдар пожал плечами. — Это не удивительно. Рейли уже немолод. А Картаук — мужчина в расцвете сил.

Взгляд Руэла сосредоточился на лице принца.

— И на какой же риск она пошла?

Абдар вежливо улыбнулся:

— Разве она ничем не рискует, обманывая моего отца? Этого вполне достаточно.

— Итак, мы находим вам этого Картаука, а вы устраиваете нам встречу с махараджей?

— Да.

— И употребляете все свое влияние, чтобы добиться от него того, что мы хотим?

— И что же вы хотите?

Руэл покачал головой:

— Думаю, нам не стоит сейчас обсуждать этот вопрос.

— Вы хотите, чтобы я дал согласие помогать вам, не зная, какого рода дело вы затеяли? — Но дожидаться ответа на свой вопрос Абдар не стал. — Ну, хорошо! Это не имеет значения. Добудьте мне Картаука, и я выполню вашу просьбу. — Он повернулся и быстрым шагом направился к двери. На пороге он помедлил, обернулся к Руэлу, и на мгновение странная улыбка искривила его губы. — Думаю, вам стоило бы попозировать Картауку.

— Зачем?

— У вас красивые черты лица. Они, напоминают мне бога солнца, которому поклонялись греки. Когда Картаук вернется ко мне, мне хотелось бы, чтобы он сделал с вас золотую маску, которую я повешу на стену моего кабинета.

— Боюсь, что вынужден буду отказаться.

— Я умею убеждать. Вернемся к этому разговору позднее. — И закрыл за собой дверь, не дожидаясь ответа.

— До чего же высокомерный шельмец, — заметил Йен.

— Да, — проговорил Руэл отсутствующим тоном, разглядывая резные створки дверей. — Но именно он может помочь добраться до Циннидара.

— Так ты собираешься искать этого Картаука?

— Искать? — Руэл направился к двери. — Нет, я собираюсь его найти.

Йен, нахмурившись, последовал за ним к выходу.

— Мне кажется, что не стоит затевать никаких дел с Абдаром. Не исключено, что у Картаука были весьма серьезные причины «уйти, не попрощавшись».

— Думаю, что именно так оно и было. Но у меня не менее веские причины, чтобы найти его.

— У тебя просто навязчивая идея.

— Возможно.

— Даже если ты и отыщешь его, совесть не позволит тебе выдать этого беднягу Абдару.

— Посмотрим, когда я отыщу его.

— А я хоть сейчас готов заключить пари, что так оно и будет, — спокойно заметил Йен. — Ты собираешься выследить его через эту женщину?

— Скорее всего.

— Но Абдар сказал, что она не встречалась с Картау-ком более двух недель.

— Значит, страстно мечтает о встрече с ним. Она будет искать любого подходящего случая, чтобы вырваться к нему.

— Несмотря на то, что ей грозит опасность? Неужели она решится?

Губы Руэла искривила циничная улыбка, и он употребил то ругательство, которое недвусмысленно объясняло, какая сила заставит женщину бежать к мужчине.

Йен покачал головой.

— Плотские удовольствия не могут заставить человека так рисковать.

— Тебя нет. — Руэл склонился в почтительно-насмешливом поклоне. — Но есть сластолюбцы, а судя по описанию Абдара, Джейн Барнаби, как, кстати, и я сам, относится именно к той породе людей, которые способны по углям босиком пройти, чтобы получить желаемое.

— Кто может поручиться, что он сказал о ней правду?

— Разумеется, он несколько сгустил краски. Но разве есть нечто необычное в том, что женщина стремится повидаться со своим любовником? Впрочем, поживем — увидим, — снова повторил Руэл.

Йен, выходя, обернулся, посмотрел на статую и пожал плечами:

— Человек, который поклоняется такому монстру, способен на любую подлость.

— Разумеется, — беспечно улыбнулся Руэл, обернувшись к статуэтке следом за братом. — Это не самая моя любимая богиня. Я уже имел счастье встречаться с ее последователями и хорошо знаю ее склонности.

— И что это за богиня?

— Кали.

— Это ни о чем не говорит мне. Ты ведь знаешь, что я не интересовался языческими религиями.

— Это жена грозного Шивы, верховного божества, почитаемого в индуизме. — Руэл быстрым шагом проследовал через холл за двумя слугами в белых тюрбанах и вышел через главный вход дворца. На долю секунду он задержался на верхней ступеньке.

Жар тотчас обступил их со всех сторон, как только они покинули отделанные прохладным мрамором залы дворца. Внизу, извиваясь, как змея, несла свои воды мутная река Цасту. Тощий, полураздетый нищий, что сидел возле реки в тени зонтика из пальмовых листьев, посылал благословение прохожим, которые кидали ему рупии, и проклинал тех, кто шел мимо, не замечая его.

Казанпур. Какое кошмарное место! Жаркое, вонючее, где всюду подстерегают болезни и змеи, ползающие по земле и ходящие на двух ногах.

Подождав брата, Руэл начал спускаться вниз по каменным ступеням, ведущим к воротам, за которыми их ждал рикша.

— Но это не все, что можно сказать о ней, — добавил задумчиво Руэл. — Кали, которая вызывает такое восхищение Абдара, является богиней разрушения и уничтожения всего сущего.


Джейн Барнаби оказалась совершенно не такой, какой Руэл нарисовал в своем воображении.

Облокотившись на камень и надвинув на глаза фетровую шляпу, он смотрел на долину, где, как муравьи, сновали рабочие, занятые прокладкой железнодорожного пути. Опираясь на слова Абдара, он нарисовал себе портрет энергичной молодой женщины, красивой и самоуверенной, с удовольствием предающейся радостям плоти. Но Джейн Барнаби, которую он увидел, производила совершенно другое впечатление. Маленькая и худенькая, она казалась почти ребенком в мешковатых брюках, просторной синей рубашке и коричневых замшевых ботинках. Соломенная шляпа, похожая на те, что носили кули, защищала ее от палящих лучей солнца. Она шла вдоль колеи, останавливаясь то тут, то там, проверяя, как идут дела, прикрикивая на тех, кто небрежно прибивал шпалу. Каждый ее шаг, каждое движение были полны жизненной силы. Но Руэл знал, что в конце дня, когда рабочие начнут расходиться и не останется, как считала Джейн, свидетелей ее слабости, — она долго будет стоять, уткнувшись лбом в седло своей кобылы Бедилии и опустив в полном изнеможении плечи. Набравшись сил, она снова садилась на лошадь и отправлялась назад, в Казанпур.

Сейчас Джейн еще была бодра и полна сил. Ее взгляд упал на крепкого молодого индуса, который ленивыми взмахами молотка забивал костыль. Руэл усмехнулся, увидев, как Джейн расправила плечи, словно воин, идущий в атаку, и упрямо вздернула подбородок. Он знал, что это означает: Джейн была рассержена и приготовилась высказать парню все, что думает о нем. Удивительно, как быстро он научился угадывать чувства и мысли этой женщины. Он считал, что ему вскоре наскучит наблюдать за ней. Но вместо этого обнаружил, что увлечен и заинтересован. Иной раз она заставляла его улыбнуться.

Широким шагом Джейн направилась к колее и остановилась рядом с индусом. Руэл не мог слышать, что она сказала, но по хмурому выражению, которое появилось на смуглом лице парня, нетрудно было понять, что слова Джейн задели его. Она повернулась и пошла прочь, провожаемая взглядом, в котором читалась угроза. Но индус не двинулся с места. И не только из-за дюжего надсмотрщика Робинсона, с угрюмым видом наблюдавшего за работой. Он знал про нож, спрятанный в левом ботинке Джейн Барнаби.

Так же, как знал о нем и Руэл.

Подняв молот, парень принялся что есть силы колотить по костылю, выплескивая раздражение и злость. Значит, Джейн добилась того, чего хотела.

— Может, все-таки откажешься от этой дурацкой затеи?

Руэл обернулся и взглянул на Йена, который вскарабкался на холм со стороны рощи, где он привязал свою лошадь рядом с лошадью Руэла.

— Почему я должен от нее отказываться? Эта женщина — та самая ниточка, которая приведет нас к Картауку.

— Ты следишь за ней вот уже четыре дня и видишь сам, что она работает, как раб на галерах. Больше у нее ни на что не хватает ни сил, ни времени. Неужели ты не видишь сам, что Абдар обманул тебя? Какая из нее любовница? Она скорее похожа на ребенка.

— Не суди по виду. В Сингапуре я провел несколько дней с проституткой, у которой было лицо ангела. Но Мей Лей — так ее звали — по своему таланту обольщения могла дать сто очков вперед знаменитой евангельской Далиле. Что ты узнал у полковника Пикеринга о Рейли?

— Не много. Он не образован, но у него хорошие природные данные. Безбожно пьет. Но в Йоркшире о нем отзывались хорошо. Его пригласили туда на работу после завершения строительства линии между Дувром и Солсбери.

— А женщина?

Йен пожал плечами.

— Она никогда не ходит с ним в клуб. Нигде не бывает. Сидит в основном дома.

— А их отношения?

Йен замялся.

— Говорят, конечно, всякое… — Он взглянул вниз, где кипела работа и где без труда можно было сразу разглядеть фигурку Джейн. — Но, думаю, это все вздор. Скорее всего, он и в самом деле ее опекун.

— Потому что тебе хочется верить в это.

Йен повернулся и посмотрел на брата:

— А тебе не хочется? Почему?

И Руэл, к своему удивлению, понял, что Йен попал в самую точку. Ему от всей души хотелось, чтобы Джейн оказалась неразборчивой шлюхой, какой ее описывал Аб-дар. И причина заключалась в странном очаровании, которому он не мог противиться. Это не походило на привычное для него вожделение. Даже мысль об этом раздражала его. Как он мог испытывать вожделение к этому худющему, большеглазому, похожему на бездомного котенка существу?! Не было это и жалостью. Даже когда она была измучена до предела, Джейн все равно оставалась целеустремленной, настойчивой — что вызывало симпатию и уважение. Но помимо всего этого было еще что-то, что вызывало непонятное ощущение в его душе при виде этой юной женщины, похожей скорее на девочку…

И как только Руэл осознал этот факт, в нем поднялась волна протеста. Должно быть, это чертово солнце расплавило его мозги. Он никому не позволит затронуть свою душу, поколебать выработанное годами невозмутимое спокойствие, и тем более женщине, которая нужна ему только для того, чтобы вывести на след Картаука. Он повернулся к Йену и цинично улыбнулся.

— Твоей веры в лучшие качества, какими Бог наделил человека, у меня нет. Все мы такие, какими нас сделала жизнь. Держу пари, что она потрепала Джейн не меньше, чем меня.

— И все же я думаю, что… — йен пожал плечами, встретив взгляд брата. — Ты уже столько часов провел под палящим солнцем. Позволь мне посидеть вместо тебя до конца дня.

— Ни в коем случае!

Йен удивленно вскинул брови, услышав столь резкий отказ. Руэл смягчил тон:

— Я уже успел привыкнуть к жаре. А тебя через час хватит солнечный удар.

— Наверное, ты прав. Хотя я не представляю, как можно привыкнуть к такой жаре и духоте. — Голос Йена стал задумчивым. — В Гленкларене никогда не бывает такого беспощадного солнца. Помнишь холодные туманы, что поднимаются по утрам над холмами?

— Нет, не помню.

Йен улыбнулся.

— В таком случае, когда ты вернешься, это будет для тебя приятным сюрпризом. — Он поднялся на ноги. — Если ты не хочешь, чтобы я помог тебе сейчас, я могу понаблюдать за бунгало вечером.

— Посмотрим.

— У меня такое впечатление, что эта девочка завладела твоими мыслями так же, как и Циннидар.

— Это не девочка, — резко ответил Руэл, но спохватился и заставил себя беспечно улыбнуться. — Если хочешь помочь, иди в офицерский клуб и постарайся выведать, какие еще пристрастия, кроме железной дороги, есть у махараджи.

Йен кивнул и, вынув носовой платок, вытер вспотевший лоб.

— Выпить прохладительного напитка на веранде и посидеть под опахалом сейчас — предел мечтании для меня. — Он повернулся и направился вниз по холму в сторону рощи. — До встречи в отеле.

— Хорошо. — Взгляд Руэла снова упал на Джейн.

Она остановилась возле разносчика воды и взяла ковш, который он ей протянул. Запрокинув голову, начала пить. Какая у нее красивая шея, какие длинные изогнутые ресницы, особенно заметные сейчас, когда она прикрыла глаза от солнца.

Руэл напряженно застыл. Закончив пить, Джейн плеснула немного воды на лицо и провела мокрой ладонью по шее, приподняв тяжелую косу.

Разносчик, улыбнувшись, наполнил ковш снова и вылил в ее сложенные ладони.

Руэл, опершись о камень, смотрел, как она умывается, испытывая непонятное удовлетворение, хотя она не делала ничего особенного.

Теперь Джейн снова направилась к месту, откуда начинался новый отрезок колеи, и принялась проверять, крепко ли вбиты костыли, измерять расстояние между рельсами, чтобы убедиться, везде ли оно равняется четырем футам и половине дюйма.

Закончив эту работу, девушка повернулась и быстрым шагом пошла обратно.

Руэл тихо рассмеялся и сдвинул шляпу на затылок. Боже мой! Как же он понимал ее! За всю свою жизнь он никого так хорошо не понимал, как Джейн. Каждый ее жест, каждое движение и даже каждую ее мысль он словно читал в открытой книге.

Его улыбка начала медленно таять, когда он снова поймал себя на том, что это знание доставляет ему радость. Оно походило на то ощущение, которое испытывает мужчина, когда смотрит на поступь только что купленного коня или когда открывает для себя, как откликается на ласки его возлюбленная.

То была радость обладания.

Какая ерунда! Он не желал никем обладать. Его звал к себе Циннадар. Просто ему скучно томиться целый день здесь, на холме, наблюдая за этой девчонкой, и он пытается угадать, что она сделает в следующий момент. Ну и кроме того, чтобы она и в самом деле привела его к Кар-тауку, важно изучить каждое ее движение.


— Работа идет слишком медленно. — Патрик вытянул свои длинные ноги под столом и поднес стакан с виски ко рту. — Махараджа сегодня днем нанес мне короткий визит. Ему не терпится как можно скорее получить свою игрушку, и он настаивает, чтобы мы закончили прокладку железнодорожного пути до начала сезона дождей.

— Не выйдет. — Джейн вяло смотрела на рис и на курицу, что лежали на тарелке. Она чувствовала себя настолько разбитой и усталой, что кусок не шел в горло. Но надо заставить себя поесть, иначе ей не выдержать завтрашний не менее напряженный день. Она взяла в руки вилку. — Дожди начнутся через две недели. А мы только что закончили мост через ущелье.

— Остается проложить всего лишь двадцать миль дороги, и мы соединимся с колеей, которую ведут от Наринта. — Шесть миль в день, и мы…

— Нам не удается делать шесть миль в день. Это не Англия. И рабочие здесь другие. Две мили — это предел.

Патрик пробормотал ругательство.

— Подгоняй их, черт возьми!

Джин стиснула вилку так, что побелели косточки.

— Я делаю все, что могу. Но ты же знаешь, что рабочие не слушают меня. — Она невесело улыбнулась. — Женщина не имеет права командовать мужчинами.

— Ну а как же в Йоркшире? Они тоже сначала не желали подчиняться тебе?

— Ты забываешь, что тогда проводил большую часть времени на строительстве. Они считали, что я просто повторяю твои приказы. — Джейн встретилась с ним глазами. — Так могло быть и здесь, если бы ты показывался каждый день, хотя бы утром и к вечеру.

Патрик вспыхнул.

— Ты же знаешь, как у меня раскалывается голова от этой адской жары. Тебе должен помогать Робинсон.

— Всем известно, что он лишь надсмотрщик и ничего не смыслит в работе. Приезжай хотя бы на час. А потом можешь возвращаться в свой клуб.

Патрик немного помолчал, а затем его веснушчатое лицо осветила теплая улыбка.

— Ты права. С завтрашнего дня и до окончания работ я буду приезжать каждый день. — Он изучающе посмотрел ей в лицо. — Ты выглядишь очень изможденной. Останься завтра дома, полежи и отдохни немного.

— За ночь приду в себя. — Джейн вяло пожевала рис. — Но ты мне действительно очень поможешь, если приедешь завтра на стройку.

Патрик нахмурился.

— Какая ты стала сварливая! Я сказал, что приеду — значит, приеду.

— Извини. — Съев еще несколько ложек, она отодвинула тарелку. — А почему ты ничего не ешь?

— Слишком жарко, чтобы есть. — Он снова наполнил свой стакан. — И потом, я не могу есть эту безвкусную кашу. Почему ты не хочешь вызвать Ли Сунга из Нарин-та? С тех пор, как он уехал, мне ни разу не удавалось попробовать ничего съедобного.

Джейн быстро опустила глаза.

— Сула неплохо готовит. А мне нужен свой человек в Наринте, чтобы я была уверена, что работы на станции идут нормальным ходом.

— Да кто же станет слушаться китаезу? — Патрик вызывающе вспыхнул, увидев выражение ее лица. — Да, не станет. И не спорь со мной.

— Точно так же, как никто не слушает, что говорит женщина, — согласилась она. — Но он может наблюдать и вовремя сообщит, если субподрядчик, которого ты нанял, будет обманывать нас. — Джейн поднялась и начала собирать грязные тарелки. — Постарайся поесть немного. Иначе утром ты не сможешь поднять голову от подушки из-за головной боли.

— Чуть попозже, — отозвался Патрик, поднося стакан ко рту.

Джейн поняла, что еда так и останется нетронутой.

— Вместе с махараджей приходил еще какой-то красавчик.

Джейн насторожилась.

— Пачтал?

Патрик кивнул.

— По-видимому. Очень приятный на вид парень. Он просил передать тебе привет.

— В самом деле? — Джейн пыталась говорить безразличным тоном. — А что еще он сказал?

— Ничего. — Патрик скривился. — Говорил в основном махараджа. Он спрашивал, где локомотив и когда мы закончим прокладку колеи.

— Ты сказал ему, что локомотив прибудет через несколько дней?

— Если проклятое судно не пойдет ко дну вместе с ним, — мрачно ответил Патрик. — На наше счастье. Ничто не идет на этом строительстве по-человечески. — Его лицо прояснилось. — Но, может, свой локомотив он заполучит вовремя. В нем столько латуни, что он будет сиять, как солнце.

Джейн посмотрела на него.

— Зачем ты согласился пойти на это? У нас в кассе не осталось денег на двигатель.

— Исхитрюсь как-нибудь. Урежу, где можно. — Патрик не смотрел на нее, продолжая потягивать виски. — Махарадже нравится блеск и сияние. А нам нужно, чтобы он был доволен.

— Это правда. — Она стояла и, нахмурившись, смотрела на него. — И на чем ты собираешься сэкономить?

Патрик неопределенно махнул рукой.

— Часть здесь, часть там… Ничего серьезного.

— Ты уверен?

— Я ведь уже сказал, кажется? — Тон Патрика стал раздражительным. — На железную дорогу я пришел четырнадцатилетним парнишкой, Джейн. И знаю, что делаю.

— Я только хотела…

— Ну какая же тут жарища! — Патрик отодвинул стул, поднялся, взял бутылку и стакан. — Пойду на веранду. Там прохладнее.

Да, там никто не помешает спокойно заняться бутылкой, никто не будет задавать неприятные вопросы, на которые не так-то легко найти ответ, подумала Джейн, провожая его глазами до дверей. Он ступал не очень твердо, но еще не шатался. Значит, когда Патрик разговаривал с махараджей и Пачталом, они не заметили, что он успел выпить.

Пачтал. Его появление означало, что Абдар о ней не забыл. На какой-то миг страх сжал ее сердце. Последние две недели она была предельно осторожна, понимая, насколько разгневан принц. И все же ей удалось обмануть его. На губах Джейн играла улыбка удовлетворения, когда она, собрав тарелки, понесла их в кухню, что примыкала к столовой.

Высокая, одетая в сари служанка перекладывала куски курицы в миску Сэма. Она выпрямилась и виновато улыбнулась, увидев Джейн.

— Я знаю, что на собаку вы не рассчитываете…

— Ничего, Сула. Смотри только, чтобы Патрик не увидел пса.

Сула кивнула.

— Вам понравилась еда?

— Очень. — Джейн с отсутствующим видом улыбнулась и поставила тарелки. Потом наклонилась и погладила собаку по гладкой голове. А, может, появление Пачтала означало, что принцу наскучило играть с ней в кошки-мышки. Значит, пора выбраться к Цабри и расспросить о дороге, по которой Картаук мог бы покинуть город. До сих пор ей никак не удавалось вырваться. Дольше откладывать нельзя. Сегодня же она пойдет к этой женщине.

Нет, не сегодня вечером. Она чувствовала вялость и апатию во всем теле. Какого черта она должна заботиться об этом Картауке, когда у нее и без того полно забот?! Ли Сунг прав: Картаук не такой уж беспомощный. Он взрослый мужчина. Однако, пока власть в Казанпуре принадлежит Абдару, Картаук не может ступить и шагу без…

Господи! У нее, должно быть, плавятся мозги от жары. Надо вымыться, лечь спать и не думать ни об Абдаре, ни о его отце, ни о Картауке, ни о той работе, что ждет ее завтра…

Когда она проходила через общую комнату, направляясь в свою спальню, то услышала, как Патрик что-то бормочет себе под нос. На секунду она вспыхнула от переполнявшего ее возмущения. Он благополучно топил свои заботы в бутылке виски, предоставляя ей решать все сложные вопросы.

— Джейн! — позвал ее Патрик.

Она остановилась, но не повернулась в его сторону.

— Ну?

— Останься завтра дома. Полежи. — Голос его был мягким, заботливым, почти любящим. — Мне не хочется, чтобы ты снова заболела. Что я буду делать без тебя?

И негодование Джейн отступило. Он и в самом деле заботился о ней, как мог. И, видит Бог, она нужна ему.

— Я не больна. Просто немного устала.

— Ну так отдохни.

«Легко сказать, но невозможно сделать, когда конца работе не видно», — уныло подумала Джейн.

— Хорошо. — И снова пошла к двери спальни. Вялость и апатия отступили под влиянием теплого чувства к Патрику. Может быть, он и использует их, как говорит Ли Сунг. Но он помог им уехать из заведения Француженки, дал им кров, еду и, главное, свободу выбрать свой жизненный путь. Только за одно это она должна быть благодарна до конца своих дней. И пусть ей приходится заниматься нелегким делом. Но она любит свое ремесло. Знает его. И это не сравнить с той жизнью, которую вела ее мать и другие женщины в заведении.

Джейн зажгла керосиновую лампу на столике возле узкой, покрытой противомоскитной сеткой кровати и начала расстегивать свою свободную, просторную рубашку. Ей уже стало лучше. А когда она смоет пот и грязь, что накопились за день, то еще больше взбодрится и у нее будут силы, необходимые для похода в город. Нельзя больше откладывать посещение Цабри.


— И что это за место? — прошептал Йен, вглядываясь в большой двухэтажный дом на противоположной стороне улицы.

Руэл, не отрывая взгляда от дверного проема, в котором только что скрылась Джейн Барнаби, ответил:

— Знаменитое заведение, которое содержит Цабри. Уважающие себя леди здесь не показываются.

— Цабри… Кажется, Абдар упоминал про нее. — Йен нахмурился. — Но он мог и солгать.

— Он не солгал.

— Откуда ты знаешь?

— Я провел здесь две ночи на прошлой неделе.

— Ты ничего не сказал мне об этом.

— Еще не хватало всякий раз ставить тебя в известность, когда я отправляюсь в очередной притон.

— Ты хотел разузнать что-нибудь о Картауке?

— Прежде чем доберешься до главной жилы, приходится обследовать весь участок. — В голосе Руэла послышались насмешливые нотки. — Но разведка доставила мне массу удовольствия. Цабри — верная последовательница «Камасутры».

— Что это значит?

— Восемьдесят восемь позиций, которые могут доставить удовольствие мужчине и женщине.

— Языческий разврат! — Йен немного помолчал, но любопытство взяло верх. — И сколько ты перепробовал?

Руэл фыркнул.

— Шесть. Но за один визит это немало. — Улыбка сошла с его лица, когда он снова взглянул на дом. — Мне хочется узнать, насколько сведуща мисс Барнаби в этой восхитительной науке. Кажется, ты ошибся насчет нее.

— Не торопись с выводами. А вдруг здесь прячется Картаук?

— Не исключено, — улыбнулся Руэл, — но не похоже.

— Почему?

— Абдар знал, что она здесь появляется. Думаю, он первым делом решил проверить здесь все от чердака до самого низа. Нет, ответ проще и грубее. Она осталась без любовника и решила дать выход накопившимся чувствам. Цабри рассказывала, что некоторые весьма чопорные жены офицеров тайком приходят сюда. Цабри оставляет для них тускло освещаемые комнаты, они надевают фантастические маски, закрывающие лица, — и позволяют себе предаваться порочным наслаждениям.

Он говорил подчеркнуто небрежным тоном, чтобы скрыть вспыхнувшее в нем чувство разочарования и вместе с тем удовлетворения, когда он представил себе Джейн, лежащую в одной из тускло освещенных комнат заведения Цабри. Удовлетворение — от того, что он оказался прав в своих предположениях. Обыкновенная шлюха, с которой каждый может делать все, что ему угодно. А разочарование… Впрочем, к чему копаться во всем этом. Руэл раздраженно махнул рукой и направился к дому.

— Ты куда? — спросил Йен.

— Предложить свои услуги. — Руэл улыбнулся как можно беззаботнее. — Я устал торчать здесь. Пора поближе познакомиться с этой странной леди.

— Ты собираешься попросить Цабри прислать ее к тебе? Подожди, я пойду с тобой.

— И пожертвуешь ради меня своим целомудрием? — насмешливо спросил Руэл. — Я не смел и мечтать о таком. Но, боюсь, Мэгги никогда не простит меня.

— Маргарет, — поправил его. Йен. — Но я вовсе и не собирался…

— Я пошутил. — Руэл с любопытством посмотрел на брата. — Ты был помолвлен с ней, когда ей исполнилось шестнадцать лет. И остаешься верен ей после стольких лет ожидания?

— Конечно.

— Тогда будет лучше, если ты останешься здесь дожидаться меня. Слишком нелепо…

Йен кивнул, поняв, что имеет в виду Руэл.


Цабри сердито смотрела на Джейн.

— Ты доставляешь мне очень много хлопот, — сказала она, поджав губы.

— И еще большее количество рупий, — ответила Джейн спокойно.

Тень улыбки промелькнула на лице владелицы заведения.

— Должна сознаться, что мне приятно насолить немного принцу Абдару. Но, главное, соблюсти меру. Садись, мне надо привести себя в порядок.

Джейн села на обитый атласом диван.

— После того, как Абдар обыскал дом, он не приходил сюда?

Цабри покачала головой.

— Я сказала ему, что ты приходила только для того, чтобы потешить себя. — Она лукаво улыбнулась. — Ты довольна, что я так ловко отвела все подозрения?

— Да, — рассеянно кивнула Джейн, не вникая в смысл того, что услышала. — Нам надо поговорить.

— Неужели Ли Сунг остался мною недоволен?

— Нет, напротив. Он слишком зачастил сюда.

— Потому что я знаю свое дело. — Цабри самодовольно улыбнулась и обмакнула кисточку во флакон с краской для век. — Ты пришла только за этим?

— Попроси, чтобы он появлялся здесь пореже. Сейчас для него слишком опасно приходить сюда.

— Хорошо. — Она провела линию по левому веку. — Но вознаграждение останется прежним.

Джейн еле заметно усмехнулась.

— Я так и думала. Только постарайся при этом не обидеть его.

Цабри провела линию по второму веку.

— Ли Сунг поверил в то, что он хороший любовник. Я выполнила свое обещание. Теперь его будет трудно переубедить. Это все?

Джейн покачала головой.

— Картаук. Цабри нахмурилась.

— Ничего не желаю даже слышать об этом!

— Но ты же сама сказала, что ни Абдар, ни Пачтал больше не появлялись у тебя.

— Это не означает, что они не следят за моим домом. — Цабри принялась подкрашивать губы. — Ищи какой-нибудь другой способ вывезти его из Казанпура. Не рассчитывай на меня. Еще не хватало, чтобы Абдар затаил на меня злобу.

— А мне казалась, что тебе доставляет удовольствие дразнить его.

— Но только так, чтобы он не догадывался об этом. После смерти отца махараджей станет он. Зачем мне навлекать его гнев на свою голову?

— Простите… — В дверях появилась молодая женщина, которая провела Джейн в комнату Цабри. — Но там пришел мужчина…

— Я занята, Ленар. Предложи ему кого-нибудь другого…

— Но вы же сами сказали, чтобы я непременно сказала вам…

Цабри быстро повернулась к ней.

— Это шотландец?

Та кивнула.

— На этот раз он попросил, чтобы ему для разнообразия прислали белую женщину…

— В самом деле? — Едва уловимая улыбка появилась на губах Цабри. — Думаю, что смогу переубедить его. — Она кивнула на соседнюю дверь. — Проведи его в ту комнату. Скажи, что я сейчас приду. — Когда женщина вышла, Цабри повернулась к Джейн. — Тебе придется уйти, у меня посетитель.

— Я тоже посетитель. Пусть подождет. Мы еще не окончили с тобой разговор.

Цабри взяла отделанную серебром щетку и начала расчесывать длинные темные волосы.

— Нельзя заставлять ждать такого… необычного человека. Мне еще не доводилось встречаться с западным мужчиной, который был бы настолько сведущ в тех вопросах, где я считала себя непревзойденной. Временами мне казалось, что я забываю обо всем, когда он…

— Но ты полукровка. И твоя английская половина…

Ярко-красные губы Цабри превратились в тонкую полоску:

— Английские офицеры, что пользуются моими услугами, не согласились бы с тобой. Во мне они видят только темнокожую женщину, которая умеет доставлять им удовольствие. — Она поднялась и расправила складки своего шафранового цвета одеяния. — Но я обладаю ими точно так же, как они обладают мной, чего эти высокомерные ублюдки не в состоянии понять.

— Ты ненавидишь их?

— Не больше, чем индусов, которые считают меня неприкасаемой. Но это все ерунда. Скоро я стану богатой и не буду нуждаться ни в ком. — Цабри насмешливо улыбнулась, поймав в зеркале взгляд Джейн. — Мы ведь обе в какой-то степени отверженные, не так ли? Только я не могу понять одно: почему ты выбрала такой образ жизни, который заставляет тебя трудиться до изнеможения под солнцем, в мужской одежде и не получать никакого удовольствия. Оставайся у меня. И ты заработаешь гораздо больше денег более легким способом.

Джейн покачала головой.

— Ты молода, довольно привлекательна. Иной раз, как ты сама слышала, англичане, устав от экзотики, хотят белых женщин. — Она оглядела себя, разглаживая ткань на пышной груди. — Так что ты скажешь?

— Нет.

Цабри пожала плечами:

— Я могу подождать. Когда женщина одинока и беззащитна — это для нее единственный способ разбогатеть.

— Я же сказала тебе: нет! Я не одинока. Но даже если бы я оказалась на улице без гроша в кармане, то все равно не пришла бы сюда. Я никогда не стану шлюхой.

Цабри остановилась и надменно посмотрела на нее.

— Ты, кажется, считаешь, что это недостойное занятие?

Джейн глубоко вздохнула. Страсть, прозвучавшая в ее голосе, задела Цабри:

— Для себя да. Но я не собираюсь осуждать тебя. Моя мать была проституткой в месте намного более ужасном, чем это. Ты сама вольна выбирать, чем хочешь заниматься… — Она заколебалась, но вдруг снова вспыхнула. — Но я лучше умру, чем стану продавать себя.

Сдвинув брови, Цабри всматривалась в упрямое лицо девушки.

— Ты боишься? Почему?

Джейн запнулась, собираясь с мыслями:

— Потому что такая жизнь отнимает свободу. Превращает женщину в рабыню.

— Это как посмотреть. Если женщина умела, то рабом становится мужчина. — Цабри отвернулась от зеркала. — А теперь уходи.

— Картаук…

Глядя на решительное выражение, застывшее на лице Джейн, Цабри ответила:

— Ты не хочешь сдаваться… Несмотря на то, что мы так по-разному смотрим на жизнь, в этом мы похожи…

Дверь распахнулась, и Ленар бегом вбежала в комнату:

— Пачтал! Он только что вошел и требует вас!

— Что? — Цабри резко повернулась к Джейн. — Как ты могла…

— Он пришел не по моим следам. — Джейн испуганно вскочила. — Должно быть, у него здесь свои дела, — сказала она, пытаясь успокоить и себя и Цабри, но сердце ее забилось от ужаса, когда она вспомнила злобную гримасу на его лице и мучительную боль в руке. — Как мне выйти из дома, чтобы не встретиться с ним?

— Уже поздно. — Цабри схватила ее за руку и подтолкнула к двери. — Я постараюсь отвлечь его внимание и позову тебя, когда он уйдет.

Втолкнув Джейн в соседнюю комнату, она захлопнула за ней дверь.


3


Рыжеватые волосы Джейн вспыхнули темным золотом, несмотря на тусклый свет лампы.

Руэл весь напрягся, словно его ударили хлыстом. Он попытался успокоиться, внушая себе, что перед ним — всего лишь ниточка, которая в конечном итоге должна привести его в Циннидар, но у него ничего не получилось. Сердце гулко забилось в груди при мысли о том, что Джейн наконец-то оказалась рядом с ним.

Что он сможет коснуться ее.


Джейн услышала, как повернулся ключ в двери у нее за спиной. А потом такой же негромкий скрежет раздался с другой стороны комнаты, где она увидела вторую дверь.

Дыхание у нее перехватило от страха.

Это было так похоже на ловушку…

Комнату, в которой она так неожиданно оказалась, освещала небольшая керосиновая лампа. Глубокие тени залегли по углам. Тяжелый запах мускуса и фимиама вызывал отвращение и дурноту.

— Наконец-то! Подойди поближе. Дай мне взглянуть на тебя.

Джейн вздрогнула и замерла. Только сейчас она заметила, что в комнате, кроме нее, находился мужчина. Он лежал на кровати, что стояла у стены, в противоположном конце комнаты.

Несмотря на полумрак, Джейн поняла, что он лежит совершенно обнаженный. Опершись на ладонь, он, не отрываясь, смотрел на нее жадным взглядом.

— Странно, но, кажется, Цабри приняла мои слова всерьез.

Джейн уловила в его речи легкий шотландский акцент и вспомнила разговор Цабри с Аенар.

— Цабри сейчас придет к вам.

— Но она отправила тебя занять меня? — Мужчина поманил ее к себе. — Я ничего не имею против. И даже просил прислать мне английскую леди.

В другой раз Джейн только рассмеялась бы в ответ на такие слова. Но ее испугало то, что Цабри заперла дверь. Она никак не могла прийти в себя, собраться с мыслями, понять, что надо предпринять: стучать и требовать, чтобы кто-нибудь открыл дверь, нельзя. Пачтал здесь. Значит, надо объяснить этому шотландцу, что произошла ошибка.

— К сожалению, должна вас огорчить. Я не английская леди. Во всяком случае…

— Подойди ближе, — перебил он ее, садясь на кровати.

Золотистая кожа, каштановые волосы, стянутые сзади лентой, придавали незнакомцу какой-то экзотический вид. А ярко-синие глаза смотрели на нее с таким выражением, от которого Джейн сначала похолодела, а потом вспыхнула, будто ее опалило пламя. Никогда она не видела мужчины красивее этого незнакомца. И ни один мужчина не вызывал у нее такого странного чувства смятения.

— Подождите, когда придет Цабри, и вы получите то, за чем пришли сюда…

— Подождать? — усмехнулся мужчина и выпрямился во весь рост. — Разве ты не видишь, насколько неуместно звучит сейчас это слово?

Джейн, вспыхнув, отвела глаза от его обнаженной фигуры.

— Я же вам сказала: сейчас сюда придет Цабри.

— Но это не Цабри вызвала во мне желание, а ты.

Джейн растерянно и недоверчиво посмотрела в его пылающие синим огнем глаза.

— Да, ты вошла, и я захотел именно тебя. Меня это тоже удивляет. Не думал, что женщина в мужской одежде вообще способна возбудить какие-то чувства. — Он встал и подошел к ней. — Сними это с себя, — приказал он мягко.

Джейн почувствовала странный жар и трепет, который пробежал по телу, — то, чего она никогда в жизни еще не испытывала. Дыхание у нее снова перехватило:

— Нет.

— Ты хочешь, чтобы я сам раздел тебя? — Его синие глаза, не отрываясь, смотрели на нее. — Видеть, как мальчик превращается в женщину, — в этом и в самом деле что-то есть…

И он потянулся к ней, чтобы расстегнуть пуговицы на рубашке.

Джейн отпрянула назад. Он взял оба ее запястья одной рукой, а другой коснулся груди сквозь ткань.

— Какая у тебя волшебная грудь. Невероятно! Ни за что бы не сказал, глядя на эту мешковатую рубашку. — И он нежным движением провел по ее соскам ладонью.

Почему она не может оттолкнуть его, растерянно думала Джейн, чувствуя, как слабеет от непонятного тепла ее тело. У нее хватит сил, чтобы вырваться, как она вырвалась из рук Пачтала. Пачтал! Мысль об этом страшном человеке показалась ей почти спасительной. Наверное, все дело в одуряющем, тошнотворном запахе, который лишил ее способности сопротивляться.

— Перестаньте! Я не хочу!..

— Ты не хочешь, чтобы я раздевал тебя? — спросил он, переставая расстегивать пуговицы. — Видишь, я выполнил твою просьбу. — Большим пальцем он медленно провел по ее ладони. — Мозоли… Ты заработала их не на садовой грядке.

Джейн попыталась выдернуть руки, но шотландец только еще крепче сжал их:

— Мне не хотелось обидеть тебя. Мне они нравятся. У нас с тобой много общего. Точно такие же мозоли есть и на моих руках. — Он взял ее указательный палец и провел по своей ладони. — Чувствуешь? Я хорошо знаю, что такое работа, когда в конце дня шатаешься от изнеможения. Мне лучше кого-либо другого известно, что такое усталость. И никто не в состоянии понять, как я, что такое биться каждый день, не видя результатов. — Его слова плели вокруг Джейн шелковую паутину, которая лишала ее воли. — Вот почему мы должны вознаградить себя за все, когда предоставляется такая возможность.

— К чему эти…

— Молчи… — Он наклонился и коснулся губами ее груди. — Мне очень хочется увидеть тебя раздетой. Но когда я вижу, как твердеют твои соски под тканью, — это действует не менее возбуждающе. Ты поэтому надеваешь мужскую рубашку, когда приходишь сюда?

Его теплый язык касался сосков через рубашку. Странное ощущение легкости охватило Джейн, кожу будто покалывало иголочками, голова слегка кружилась.

Она слабо вскрикнула, и спина ее выгнулась.

— Вот так, хорошо! — прошептал Руэл. — Ты уже хочешь меня не меньше, чем я тебя.

И Джейн с изумлением поняла, что он говорит правду. Она всегда думала, что только мужчина способен желать женщину. Нежные с подвыванием вскрики покорности и наслаждения, которые она слышала от своей матери и других проституток, всегда были притворными. А сейчас ей с трудом удавалось подавить крик, рвущийся из груди, когда его губы коснулись сосков. Так вот оно что! Это не опиумная трубка превратила ее мать в рабыню, а именно это желание!

Нет! Она не позволит, чтобы ее поймали на такой грубый крючок, она не станет шлюхой. Не станет рабыней.

— Пустите меня! — Джейн вырвалась и отпрянула в сторону. Трясущимися пальцами она застегнула пуговицы на рубашке. — Не смейте трогать меня. Я не шлюха, ради которой вы пришли сюда!

Он не пытался остановить ее и только смотрел, не мигая. В свете лампы он напоминал тигра с ярко-синими глазами.

— А зачем же ты пришла сюда?

— Произошла… ошибка… Я испугалась и…

— Кого, меня? — спросил он, собираясь шагнуть вперед.

— Не подходите ко мне! — отпрянула Джейн. — У меня есть нож.

— В самом деле? — Он, улыбаясь, смотрел на нее. — Почему же ты не пустишь его в ход? Или не убежишь отсюда?

— Потому что Цабри заперла обе двери.

— Вот как? Как ты думаешь, для чего? Чтобы нас никто не беспокоил.

— Вовсе нет. Просто сюда пришел один человек, с которым я не хочу встречаться.

Он выжидающе смотрел на нее.

— И кто же это?

Джейн молчала.

— Впрочем, это не имеет значения. — Он подошел к столику возле двери, где свет керосиновой лампы высветил его целиком.

Джейн старалась не смотреть в его сторону, но не могла отвести взгляда. Шотландец был красив, как зверь из джунглей. И так же лишен стыдливости. Лампа высвечивала мускулы на его спине, крутые ягодицы, сильные ноги. Повязка на левом плече, вероятно, скрывала недавнюю рану.

Он налил вина в бокал из стоявшей на столе бутылки:

— Хочешь?

— Нет.

Он поднес стакан к губам:

— Это твой бывший любовник? Ты боишься, что он застанет тебя здесь с другим?

Лежавший на столе предмет отвлек его внимание от Джейн, и она с облегчением вздохнула. Она вовсе не собиралась рассказывать незнакомцу, что привело ее в дом Цабри.

Слабая улыбка промелькнула у него на губах:

— Это твоя маска? Прелестная вещица. — Руэл поднял лежавшую на столе маску, сделанную из разноцветных павлиньих перьев и перьев золотого фазана, и приложил ее к себе. Более длинные перья золотого фазана торчали вверх. Маска закрыла всю верхнюю часть лица. В прорезях светились синие глаза. В этой маске он выглядел диким, свирепым и неукротимым, как самец, явившийся из джунглей.

— Надень, я хочу посмотреть, идет ли она тебе, — предложил он Джейн.

— Ни за что!

— Какая жалость. — Он бросил маску на прежнее место и, слегка опершись на стол, продолжил расспросы: — Так кто же преследует тебя? Престарелый пьяница-муж, который не в состоянии принести удовлетворение?..

— Ерунда! У меня нет никакого мужа, — нахмурилась Джейн. — И если бы я была замужем, то не стала бы изменять ему. Обещание надо выполнять.

— Согласен. — Он пригубил вино. — Значит, любовник? Признайся! Все равно нам придется какое-то время провести здесь вместе, пока Цабри не отопрет дверь. Почему бы не попытаться как-то скрасить его?

— Я не обязана развлекать вас, — резко ответила Джейн, опустив глаза к своим ботинкам.

— Ах, да! Нож. — Руэл улыбнулся. — Но я силен и ловок. У меня есть навык сражаться с вооруженным противником, а у тебя нет. Зачем же рисковать, если мы можем спокойно побеседовать? — Он указал на стул, стоявший у стола, а сам снова подошел к кровати и лег на спину. — Садись. Меня зовут Руэл Макларен.

— Руэл… Странное имя.

— Но не в Шотландии. Оно бытует там издавна. Садись же, — повторил он. — А как зовут тебя?

Джейн прошла к столу и присела на краешек кресла.

— Джейн.

— Джейн… а дальше?

Она снова промолчала.

— Ты, конечно, права. Это не то место, где следует называть свою фамилию. — Он наморщил лоб, как бы припоминая что-то. — Джейн?.. — Тут он прищелкнул пальцами. — Джейн Барнаби! Патрик Рейли… Железная дорога… Хотя Рейли никогда не приводил тебя в офицерский клуб, ты удивишься, узнав, как много сплетен ходит о тебе в городе.

Джейн передернула плечами.

— Меня это нисколько не удивляет. Я уже привыкла.

— Так ты прячешься от Рейли?

— Нет, конечно.

— Тогда кто же…

— А могу я спросить, мистер Макларен, по какой причине вы оказались в Казанпуре?

— Ого! Мы переходим в наступление? — пробормотал Руэл и отпил еще немного вина. — Ну что ж, в отличие от тебя, я не стану упорствовать и отмалчиваться. Я хочу добиться встречи с махараджей этого штата. Пока что мне не удалось приблизиться ни на шаг к этой цели.

— А зачем он вам?

— У него есть то, что нужно мне. — Руэл помолчал. — Может быть, ты могла бы помочь мне. Я слышал, он часто приезжает посмотреть, как идет строительство железной дороги.

— И всегда остается недоволен. — Джейн сцепила пальцы на коленях. — И уж кто менее всего способен оказать на него влияние, так это я.

— Жаль. — Руэл вдруг решительным жестом отставил бокал. — Что ж, придется искать другой способ. — Он снял со стула белую льняную рубашку. — И вообще, я чувствую, пора отсюда уходить. Все это выглядит как-то подозрительно.

— Но мы не можем выйти, пока Цабри не откроет дверь.

— Я не люблю ждать. И не люблю зависеть от других. — Руэл продолжал быстро одеваться. — И как ни странно, меня не привлекает мысль о том, что сюда ворвется мстительный любовник и начнет размахивать кинжалом. — Он натянул левый ботинок. — Так что лучше всего уйти, не дожидаясь развязки, хотя я и не выполнил того, что наметил. — Руэл подошел к окну и выглянул наружу. — Насколько я понимаю, эта комната выходит окнами во двор. Слева — проулок. — Он поморщился. — Ну да! Этот восхитительный запах невозможно спутать ни с каким другим.

Джейн подошла ближе и посмотрела через его плечо. При лунном свете она увидела внизу узкий проулок, заваленный кучами мусора и нечистот.

— Тут довольно высоко… — начала она нерешительно.

Но Руэл уже перекинул ноги через подоконник и спрыгнул вниз. Удачно приземлившись, он легко вскочил и вернулся ближе к окну.

— Прыгай, если не хочешь сидеть взаперти непонятно зачем.

Она смотрела на него с недоумением.

— Прыгай, я поймаю тебя. Ты не ушибешься. Когда я был мальчиком, то зарабатывал в Лондоне на жизнь, выступая с акробатами.

Джейн боялась прыгать: если она сломает себе ногу, некому будет заканчивать строительство. Но оставаться в комнате и ждать, не учинит ли Пачтал в доме обыск, — тоже рискованно. Второй раз ей лучше не попадать к нему в руки. Из двух зол она решила выбрать меньшее. Тем более что уверенный тон и та ловкость, с которой Руэл приземлился, внушили ей доверие. Она села на подоконник и боязливо глянула вниз.

— Отлично, — подбодрил ее Руэл, протягивая руки. — А теперь прыгай. Только обязательно оттолкнись от подоконника.

Джейн глубоко вздохнула, закрыла глаза и оттолкнулась.

Мгновение, пока она падала, казалось ей бесконечным. А потом она почувствовала, как руки Руэла крепко обхватили ее за талию… и они вместе рухнули на землю. Но Руэл упал так, что Джейн оказалась сверху.

— Черт возьми! — сказал он, поморщившись из-за того, что она задела локтем его незажившую рану.

Джейн наконец-то перевела дыхание и, скатившись с него на землю, встала на колени.

— Ты ведь сказал, что был акробатом, — сказала она, не заметив, что перешла на «ты».

— Но я не сказал, что был хорошим акробатом, — уточнил Руэл, и в глазах его блеснули озорные искорки. — И поскольку мне не удавалось никогда зарабатывать больше двух пенсов, — он поднялся и тоже встал на колени рядом с Джейн, — я вскоре бросил это занятие и стал рассказчиком.

Она с возмущением посмотрела на него.

— А я-то поверила и прыгнула… И могла переломать себе ноги!

— Но ведь не переломала. — Он снова поморщился. — А я вот, кажется, уселся в какую-то гадость.

— И ты еще… — Джейн посмотрела на него, не выдержала и рассмеялась, настолько забавным выглядел он в куче мусора и навоза.

Казалось, огромная тяжесть свалилась у нее с плеч. В первый раз ей было легко с мужчиной, которых она всегда старательно избегала. А он был такой простой и веселый.

Руэл наклонил голову. Улыбка осветила его лицо:

— Оказывается, ты все же умеешь смеяться. — Он встал и помог ей подняться. — Но, видимо, это случается не так уж часто. — Руэл повернулся и осмотрел проулок. — Давай уйдем отсюда, пока не появился твой любовник.

Его слова вернули Джейн к суровой действительности. Боже мой! Как это она могла забыть о той опасности, которая грозила из-за неожиданного появления Пачтала? И все же она смогла забыть обо всем, на миг почувствовав себя такой беспечной и по-детски счастливой. С чего бы это?

— Сколько можно повторять, что… — Они быстро прошли по проулку и свернули за угол. — … Осторожно!

Сверкающее лезвие ножа, направленное в спину Руэла, мелькнуло в ночи.

Времени на раздумье уже не оставалось. Джейн совершенно инстинктивно бросилась вперед, оттолкнув Руэла в сторону. Но при этом она оказалась между ним и кинжалом. И когда лезвие рассекло ей плечо, Джейн сначала восприняла острый приступ боли как ожог. Ее взгляд успел выхватить из темноты высокую, худую фигуру нападавшего, белые складки тюрбана. Но это был не Пачтал, как ожидала она, а кто-то другой.

А потом, словно во сне, она услышала, как выругался Руэл, который развернулся, как кошка, услышав какое-то движение за собой, и тут же бросился на мужчину с кинжалом. Одной рукой он схватил его за запястье. Другая рука сомкнулась на горле.

В этот миг глаза Джейн заволокла пелена, и она начала падать, скользя по стене. Нет, она должна оставаться на ногах и помочь Руэлу. Кинжал… Пачтал…

Кто-то поднял ее на руки.

Она открыла глаза и увидела перед собой встревоженное лицо Руэла.

— Как ты? — спросила с трудом Джейн.

— Я в полном порядке, — мрачно ответил он. — Это ведь не я бросился под нож, а ты.

— Я думала, это Пачтал. А где?.. — Джейн замолчала, увидев неподалеку на земле распростертое тело. — Он мертв? — дрогнувшим голосом спросила она, глядя на неподвижную фигуру.

— Надеюсь. — Руэл поднял ее на руки и быстро пересек улицу.

Что-то теплое струилось у нее по руке. И Джейн с удивлением подумала, что это, должно быть, кровь.

— Боже? Что ты с ней сделал? — услышала она второй мужской голос с таким же, как и у Руэла, акцентом.

Джейн снова открыла глаза. Лицо склонившегося над ней человека почему-то показалось ей странно знакомым. Крупные, резкие черты, решительный подбородок. Он напоминал ей Авраама Линкольна.

— Это не я, — коротко ответил ему Руэл. — Это она бросилась на кинжал, который был направлен в меня.

— Кажется, все женщины, как одна, готовы защитить тебя своей грудью.

— Йен, она ранена.

Улыбка мгновенно сошла с лица человека, которого Руэл назвал Йеном.

— Джейн говорит, что ее кто-то преследует. Нам надо поскорее убираться отсюда. Помоги мне быстрее завязать рану чем-нибудь. Хотя бы носовым платком. Только чтобы на время остановить кровотечение.

— Сейчас, — сказал Йен, доставая чистый платок. Склонившись над Джейн, он сказал: — Вам, наверное, немного больно, милая?

«Немного» — это не то слово, которое следовало употребить. Джейн стиснула зубы, когда он осторожно затянул повязку у нее на предплечье.

— Сильнее, — попросил Руэл, по-прежнему держа Джейн на руках. — Сейчас не время для нежностей. Ты же видишь, кровь еще сочится!

Йен затянул повязку потуже. Джейн закусила нижнюю губу, чтобы сдержать крик, но Руэл услышал резкий вздох и взглянул ей в лицо.

— Я знаю, — хрипло сказал он, — это больно. Но надо остановить кровь. — Повернувшись к своему спутнику, он коротко бросил: — Идем, Йен.

— Давай я понесу, — предложил тот, протягивая руки.

— Нет, — Руэл прижал Джейн к себе. — Смотри внимательнее, нет ли еще кого поблизости.


Открыв глаза, Джейн увидела склонившегося над ней человека, который показался ей похожим на Авраама Линкольна.

«Кто это?» — подумала она, не в состоянии понять, почему он сидит рядом с нею.

— Все в порядке, милая. Рука лишь слегка задета, и потеря крови небольшая. — Мужчина улыбнулся. — Я вижу, что вы никак не можете вспомнить, кто я. Меня зовут Йен Макларен, граф Гленкларенский. Руэл — мой брат.

И тут Джейн начала припоминать случившееся. Она подняла левую руку перед собой. Рукав ее рубашки был оторван, и на предплечье лежала тугая чистая повязка. Она обвела взглядом комнату.

— Где…

— Отель «Найала». Когда вы упали в обморок, мы решили перенести вас сюда: это намного ближе, чем до вашего бунгало.

— Я никогда не падаю в обморок! — сердито возразила Джейн.

— Конечно, нет, — серьезно кивнул Йен в ответ. — Скажем так: вы очень крепко заснули.

— Где Руэл?

— Это его комната. Но он испачкался в крови, пока нес вас на руках. И я отправил его в мою комнату переодеться. Я боялся, что вас может встревожить вид крови, когда вы… проснетесь.

Йен говорил о том, что он отослал Руэла, таким тоном, как если бы речь шла о непослушном мальчишке. Представить себе человека, с которым она познакомилась у Цабри, выполняющим чьи-либо приказания Джейн была не в состоянии. Взгляд ее обратился к темному окну.

— Который час?

— Почти час ночи. Как я уже сказал, вы немного вздремнули.

Джейн с трудом приподняла голову, пытаясь сесть.

— Мне надо вернуться к себе.

— Ты спокойно можешь остаться в моей комнате. А я переночую у Йена. — В дверях стоял Руэл. Он успел переодеться. На нем были бежевые брюки, свежая белая льняная рубашка и коричневые ботинки.

Он подошел к ней, и Джейн снова отметила ту грацию, с которой он двигался.

— Я пошлю записку Рейли и сообщу, где ты, чтобы он не беспокоился.

— Нет! — быстро ответила она. — То есть я хотела сказать, что очень благодарна вам, но я не хочу, чтобы он…

— …узнал, где ты провела вечер? — мягко уточнил Руэл. — А кто такой Пачтал, Джейн?

Она молчала.

— Думаю, что мне следует напомнить тебе о том, что я убил человека, который, по всей вероятности, следил за тобой. — Он пожал плечами. — И не раскаиваюсь. Презираю тех, кто нападает сзади. Но я имею право знать, чем это грозит мне.

Джейн вцепилась в одеяло.

— Ничем. Скорее всего, это один из подручных Пачтала.

— А кто такой Пачтал?

— Он служит принцу Абдару, — ответила Джейн и торопливо добавила: — Махараджа не рассердится: Абдар сам позаботится, чтобы до отца не дошли слухи о происшедшем.

— А почему Абдар послал убийцу к дому Цабри?

Джейн понимала, что у Руэла есть все основания задавать подобного рода вопросы. Но, с другой стороны, чем меньше ему будет известно, тем лучше. Она отбросила одеяло.

— Мне надо идти. Рано утром я должна быть на работе.

— День, а то и два рабочие вполне обойдутся без тебя.

— День или два? — Она посмотрела на Руэла, как на сумасшедшего. — Через две недели начинается сезон дождей. Я не могу позволить себе потерять даже час.

— Рейли поработает немного один, пока ты не придешь в себя. Ведь это он заключил договор на строительство, не так ли?

Джейн ничего не ответила. С трудом заставив себя спустить ноги с кровати, она попробовала встать.

В глазах у нее тотчас потемнело. Комната качнулась сначала вправо, потом влево.

— Что ты делаешь? — Вовремя подоспевший Руэл успел поддержать ее. — Ложись немедленно!

— Нет. Мне уже лучше. — Джейн говорила правду. Хотя она все еще чувствовала слабость, комната больше не качалась. — Я должна…

— Идти на работу? Заниматься этой дерьмовой дорогой? — вскипел Руэл.

— Не выражайся так грубо в присутствии леди, — осуждающе заметил Йен. — Но я согласен с ним в том, что вам необходимо отдохнуть, милая.

— Спасибо за участие, — ответила Джейн.

— Хорошенькое выражение, — раздраженно заметил Руэл. — Она прыгает на кинжал, предназначенный мне, а я живо принимаю участие, предлагая ей отдохнуть в своей комнате? Каково?

— Ты здесь ни при чем, — ответила Джейн. — Произошла какая-то ошибка.

— А мне кажется, что очень даже при чем, — мрачно проговорил Руэл. — И во всяком случае, я твой должник. А я привык оплачивать свои долги.

— Ты ничего мне не должен.

Его лицо вдруг озарилось улыбкой, и гнев растаял, как тонкий ледок под ярким весенним солнцем.

— А я слышал одно китайские изречение, где говорилось: если ты спас человека — его жизнь принадлежит тебе. — Синие глаза весело смотрели на нее. — Теперь тебе не удастся отделаться от меня.

Странное чувство охватило Джейн: его голос как будто звал за собой, обещая впереди что-то волнующее, тревожное и прекрасное. Как будто вновь она услышала печально-призывный гудок паровоза в ночи, как будто дальняя дорога поманила ее.

— Ты согласна? — спросил Руэл, вглядываясь в ее глаза.

Еще ни одному человеку не удавалось коснуться этих невидимых струн в ее душе, как это удалось Руэлу, которого она знала всего несколько часов. Должно быть, он хорошо освоил науку обольщения женщин в такого рода заведениях, как то, где они встретились.

Мысль об этом сразу отрезвила Джейн.

— Нет, — ответила она решительно и на одно мгновение почувствовала удовлетворение, увидев удивленное лицо Руэла. Но Джейн поняла и то, что ей не удастся выстоять против такого умелого и опытного противника. Значит, самое главное для нее — как можно скорее закончить этот тягостный разговор. — Но я очень благодарна вам обоим, что вы были так внимательны…

— Нет, нет. — Руэл встал перед ней, загораживая дорогу к двери. Он снова помрачнел. — Ступай в постель. С первыми лучами солнца, черт тебя подери, мы отправимся на эту дорогу, без которой ты не можешь жить.

— Мы?

— Да, мы. На ее строительстве занято столько людей. Почему бы и мне не попробовать? Надо, чтобы кто-то приглядывал за тобой. Иначе ты просто надорвешься.

«Кто-то приглядывал за тобой…»

Эта фраза оказала на Джейн странное магическое действие, будто открылись какие-то заржавевшие дверцы и свежая, чистая струя воздуха ворвалась в тайные закоулки ее души.

— Это работа не для тебя.

— Несколько дней пойдут только на пользу. Она оглядела со вкусом обставленный гостиничный номер.

Руэл угадал, о чем подумала Джейн.

— Спроси у Йена, где он нашел меня в Крюгенвилле. Чтобы добиться приема у махараджи, приходится соблюдать правила приличия. Но я не брезгую никакой работой.

Джейн вспомнила про мозоли, которые она почувствовала, когда провела пальцем по его ладони.

— Ложись, — снова повторил Руэл. — А на рассвете я разбужу тебя.

Джейн почувствовала, что у нее нет сил спорить и сопротивляться. Она послушно легла и натянула на себя одеяло. Пусть попробует один день позабивать костыли — это сразу отрезвит его.

— Мне нужна чистая рубашка, чтобы никто не заметил повязку на руке.

— Думаю, мне без труда удастся найти лишнюю.

— Нет. — Джейн кивнула на Йена. — Лучше, если он даст свою. Он больше. Мне нужна рубашка попросторнее.

Йен улыбнулся:

— С удовольствием уступлю вам свою.

— И обязательно разбудите меня на рассвете. — Джейн закрыла глаза.

— Может, все-таки сообщить Рейли, где ты? — спросил Руэл.

— Он никогда не интересуется, где я была. И к тому же он все равно встает намного позже и не заметит, что я не ночевала дома.

— Вот как, — едко заметил Руэл. — Значит…

— Идите, — сказала Джейн, не открывая глаз — Вы не даете мне заснуть.

Она слышала, как Йен одобрительно засмеялся.

— Наконец-то тебя поставили на место. Идем ко мне и выпьем по стаканчику виски. Ну и духотища! С каким удовольствием я бы оказался сейчас в Гленкларене.

— Ты не устаешь повторять это каждый день.

— Не повредит, если я напомню еще раз. Мне показалось, что с каждым днем ты все спокойнее воспринимаешь эту мысль.

Дверь за ними закрылась. И Джейн, по-прежнему не открывая глаз, подумала, какой странный контраст являли собой эти два человека. Руэл — подвижный и блестящий, как ртуть. Его брат — уравновешенный и твердый в своих нравственных принципах, как гранитная скала. Однако, несмотря на всю разницу, она чувствовала, какие крепкие узы связывают их.

Но ей надо перестать думать о Руэле и его брате. Шотландские лорды не имеют ничего общего с тем, что занимает такое важное место в ее жизни.

Ей необходимо заснуть, чтобы набраться сил к завтрашнему дню.

— Мне она понравилась. — Йен передал брату стакан, который он только что наполнил. — Джейн сильная натура.

— Она тебе понравилась, потому что такая же упрямая, как и ты.

— Признаться, мне доставило удовольствие увидеть девушку, которая смогла сказать тебе «нет». Уверен, что холодный душ отрезвит тебя. — Йен взял свой стакан и подошел к окну. — Из того, что я услышал, у меня создалось впечатление: неудовольствие махараджи — не самая страшная угроза, которая нависла над этой девушкой.

— Согласен.

— И ты с самого начала почувствовал это.

— Я же ведь тебе сказал, что хорошо знаю повадки крокодилов.

Йен помолчал.

— Тебя не было довольно долго. Ты… — Он заколебался.

— Ты хочешь спросить, не предавался ли я плотским удовольствиям с нашей гостьей? Нет. — Руэл сделал глоток. — Пока…

— Ты все еще считаешь, что Картаук ее любовник?

Руэл быстро отвел глаза, чтобы брат не заметил промелькнувшего в них выражения.

— А какие у меня основания считать иначе? Если она готова идти на такой риск…

— Ты думаешь, тот, кто напал на вас, охотился за Джейн?

— Возможно. И, увидев меня вместе с ней, убийца решил сначала избавиться от меня.

— Но ты не совсем уверен…

— Ты быстро научился читать мои мысли. В самом деле, пока что я не уверен ни в чем. У этого крокодила, кроме острых зубов, есть еще кое-что в запасе. Его коварство и хитрость, пожалуй, заслуживают большего внимания, чем я подумал сначала. — Руэл пожал плечами. — Тем более интересно иметь с ним дело.

— Но девушка могла погибнуть. — Йен обеспокоенно нахмурился. — И все теперь изменилось. Ты должен отказаться от этой затеи: выйти через нее на Картаука.

— Ничего не изменилось, за исключением того, что я нахожусь в более выгодном положении. — Руэл едко улыбнулся. — Не смотри на меня с таким ужасом. Как видишь, я не пытаюсь скрывать, каков я на самом деле.

— Тебе просто нравится дразнить меня, — спокойно ответил Йен. — Девушка спасла тебе жизнь. И ты не имеешь права обманывать ее доверия.

— Но Джейн не собирается доверяться мне. Быть может, она вообще не доверяет ни единой душе, кроме этого пресловутого Картаука.

— И тебя это задевает…

— Почему меня это должно задевать, черт побери! — Руэл поставил свой стакан на стол. — Единственное, что меня задевает, — так это твои бесконечные расспросы. Я сыт ими по горло. — Он широким шагом двинулся к двери.

— Куда это ты держишь путь?

— Пойду, подышу свежим воздухом. Здесь и в самом деле душно. — Он обернулся к Йену. — Мне нет дела ни до тебя, ни до Гленкларена, ни до этой девчонки. Все, что мне нужно, — это Циннидар.

Дверь за ним захлопнулась.

Йен слегка улыбнулся и поднес стакан к губам.

«Тигр ступает мягко, глаза его светятся ярко…»

Ступал Руэл не так мягко, как обычно. Но глаза его определенно пылали. Почти так же, как в тот момент, когда он вступал в драку с Бараком. Однако на этот раз это было хорошим признаком. Такого рода пламя — очищает. И Йен все больше начинал верить, что брат его вскоре откажется от бредовой затеи с Циннидаром и они вместе вернутся домой.

Домой.

Хотя он постоянно пытался воскресить в памяти Руэла картины отчего края, оставаясь один, Йен избегал думать о Гленкларене. Чтобы тоска о доме не терзала его душу.

Вместо этого лучше думать о Маргарет. Она не принадлежала ему, в отличие от Гленкларена. И он ждал ее так долго, что ожидание уже потеряло свою горечь, а стало тихим и светлым. Сдержанная и быстрая в движениях Маргарет… Маргарет с сердцем горячим, как костер зимой…

Да, он будет думать о Маргарет…


— Он мертв! — Потрясенная Цабри смотрела на Пачтала.

— И, судя по синякам на горле, его задушили.

— Это… нарушило ваши планы?

— Нет, — ответил Пачтал холодно. — Разве может иметь какое-то значение смерть Резарда, если он выполнил свою задачу.

— На ноже видна кровь. Вы приказали ему ранить шотландца?

Пачтал кивнул.

— Его высочество считает, что события развивались слишком медленно. Их надо было ускорить. Шотландец должен переспать с этой девчонкой. — Слабая улыбка коснулась его губ, когда он посмотрел на окровавленный нож, лежавший на земле. — Думаю, что я могу сообщить Абдару, что его желание исполнено.

Цабри, сдерживая дрожь, посмотрела на мертвеца. Ее не должно было удивлять, что для Пачтала ничего не значит жизнь человека, если речь идет об исполнении желания Абдара. Она с самого начала почувствовала, насколько это опасный человек. И как это важно — поладить с ним.

Цабри выпрямилась и взяла в руки фонарь.

— В таком случае, напомните его высочеству, что я очень вовремя послала за вами, когда девчонка вошла в мое заведение. И нам удалось загнать ее в ловушку.

— Хорошо, что я на всякий случай поставил своего человека здесь. Ты ведь считала, что он попробует открыть вторую дверь…

— Шотландец непредсказуем. — Цабри вспомнила, каким изобретательным был он во время их встреч, и почувствовала легкий приступ раскаяния. Но будет лучше не давать волю своим чувствам. — Какое это имеет значение, если вы все равно добились, чего хотели.

— Да. Это так. И ты получишь соответствующее вознаграждение. Она ничего не говорила о Картауке?

— Я же сказала, что нет. Она пришла из-за Ли Сунга. — Цабри давно поняла, что ложь выглядит намного убедительнее, когда она приправлена полуправдой. А ей не хотелось сообщать Абдару все, что она знала. — Девчонка беспокоилась, что он слишком часто наведывается в мое заведение и Рейли может рассердиться, что китаец пренебрегает своими обязанностями в Наринте.

Губы Пачтала брезгливо искривились.

— Как ты терпишь эту грязную, нечистую собаку?

Цабри подавила приступ злости: для него все люди, кроме тех, кто относится к их касте, — нечистые.

— Я живу за счет тех, кто посещает мое заведение.

— Его высочество говорил, что находит тебя весьма искусной, и, если нам удастся найти Картаука, он закажет золотую маску твоего лица.

— Это большая честь.

— Еще большей честью было бы, если бы он решил сделать тебя наложницей. Ты переселилась бы в его дворец, — добавил Пачтал. — Все его женщины носят красивые нарядные платья и богатые украшения, каких ты и во сне не видела.

Сердце Цабри сжалось от радости:

— Неужели?.

— А поскольку его высочество прислушивается к моим советам, я могу напомнить ему, какие изысканные удовольствия ждут мужчину рядом с тобой.

— И вы напомните ему?

— Возможно, — ответил Пачтал. — А сейчас я хочу, чтобы ты продемонстрировала мне свое искусство.

Цабри ожидала этого.

— С удовольствием. Пойдемте ко мне…

Пачтал покачал головой.

— Нет. Здесь.

Цабри оглядела проулок и распростертое тело, что лежало неподалеку.

— Вы шутите. Ваш слуга…

— Именно это особенно возбуждает меня, — пробормотал Пачтал. — Повернись и обопрись руками о стену. — Он взял из ее рук фонарь и поставил его на землю возле головы мертвеца. — Я хочу, чтобы он смотрел на нас и видел, как хорошо быть живым. — Ноздри Пачтала раздувались. В глазах появился дикий блеск.

Ледяной комок страха застыл в груди Цабри, но она послушно повернулась лицом к стене и оперлась ладонями о ее грубую поверхность. С трудом она заставила себя успокоиться — в конце концов ей приходилось терпеть еще и не такое и с гораздо меньшей выгодой для себя.

Пачтал рывком задрал ее платье. Дыхание его было тяжелым, быстрым, полным грубой животной ярости.

Он покрыл ее, как покрывают кобели суку во время течки. От запаха нечистот тошнота подкатывала к горлу, присутствие мертвеца вызывало ужас.

Но наступит день, когда она станет богатой, когда Абдар осыплет ее золотом и драгоценностями. Тогда она только во сне будет вспоминать о прежних унижениях.


Выйдя на следующий день из гостиницы вместе с Руэ-лом, Джейн в изумлении остановилась.

Ее кобыла Бедилия стояла привязанной рядом с гнедым жеребцом.

— Как здесь оказалась Бедилия?

— Я не мог заснуть и съездил за нею на своем Нагге-те. Между прочим, собака, которую ты держишь в конюшне, — никудышный сторож. Единственное, что угрожает тому, кто заберется к вам в конюшню, — это то, что она может зализать его до смерти.

— Я знаю. Мой Сэм слишком дружелюбный. Я держу его в конюшне не для того, чтобы он защитил нас от конокрадов. Патрик не желает пускать его в дом. — Джейн погладила Бедилию. — Но как ты узнал, которая из двух лошадей моя?

На мгновение Руэл растерялся.

— Но в конюшне всего две лошади. Одна крупнее, но сразу видно, что слишком застоявшаяся. Я подумал, что твоя лошадь работает не меньше тебя. И рад, что не ошибся. — Он подошел к кобыле. — Пора в путь… Разреши, я помогу тебе.

Джейн растерянно промолчала, не зная, что сказать в ответ. Она не могла припомнить, когда в последний раз с нею были так учтивы. Но оказалось, что это очень приятно — ощущать внимание со стороны другого человека. Сидя на Бедилии, Джейн смотрела, как Руэл ловко вспрыгнул в седло своего Наггета.

— В отличие от тебя я сразу уснула и хорошо выспалась. Мне намного лучше сегодня. И нет никакой необходимости меня сопровождать.

— Как далеко нам ехать? — спросил он, словно не слыша ее последних слов.

— Около пяти миль. Мы начали с того, что проложили большой отрезок пути из Наринта в сторону Казанпура. Теперь, чтобы соединить два готовых отрезка, нужно возвести мосты. Их разделяют два глубоких ущелья в десяти милях друг от друга.

— И все?

— Мост через ущелье Сикор уже готов. Осталось проложить еще семь миль до моста через ущелье Ланпур.

Пока они не выехали за город и не двинулись вдоль полотна, оба молчали. Первой заговорила Джейн:

— А чем занимается рассказчик?

Увидев недоуменное выражение на лице Руэла, она пояснила:

— Вчера ты сказал, что из тебя не вышел акробат и ты стал рассказчиком.

— Ах, вот оно что! Я начал продавать газеты. И, как всякий продавец, пытался пересказать то, что написано в последнем номере, интереснее, чем это было на самом деле. Или хотя бы лучше, чем это делали другие продавцы.

— Тебе удалось преуспеть в этом?

— Как видишь, с голоду не умер. Когда в брюхе пусто, запоешь соловьем.

— Если твой брат — граф, почему ты голодал и выступал с акробатами на улицах?

Выражение его лица стало замкнутым.

— Потому что я не Йен.

Джейн поняла, что нечаянно затронула какое-то больное место, и перевела разговор на другое:

— А чем ты еще занимался в Лондоне?

— Ловил крыс. — Руэл озорно посмотрел на нее. — Рассказать, какие приключения я переживал в клоаках?

Джейн невольно скривилась, представив вонючие подвалы, полные нечистот.

— Я провела в Лондоне всего лишь несколько дней, прежде чем мы уехали в Солсбери. Но он мне сразу показался слишком беспокойным. И в нем так много людей.

— Это верно. Но если пожить, привыкнуть и освоиться, то в нем много хорошего и привлекательного. А тебе никогда не хотелось снова вернуться туда?

— Нет.

— Почему?

— Потому что мне надо строить железные дороги.

— Всегда?

— Всегда, — просто ответила Джейн.

— Но это не женское дело.

Джейн вспыхнула, как пучок соломы.

— Так считают только глупцы. Почему это не женское дело? Разве здесь нужны мускулы? При строительстве гораздо важнее правильные расчеты, чем физическая сила. Надо понять, когда лучше пробить туннель сквозь гору, а когда безопаснее идти в обход. Важно проследить, чтобы каждая шпала лежала на своем месте, чтобы ширина колеи не превышала нужных размеров ни на дюйм. Я умею это делать не хуже мужчины. И даже лучше.

— Не спорю. — Он помолчал. — А кто научил тебя всему этому?

— Никто. Я сама училась. Когда мы приехали в Солсбери, я везде ходила за Патриком, смотрела, что он делает, и училась.

— А где ты жила до того, как оказалась в Солсбери?

— В Америке. Штат Юта, — ответила Джейн и, осадив лошадь, указала на обрыв впереди. — Нам придется спешиться и пройти этот отрезок пешком.

— Будь осторожнее. Ты побледнела немного.

— Ничего страшного. Если не думать о трудностях, с ними легче справиться.

— Скажи, а Патрик ценит твою помощь? — спросил вдруг Руэл.

Интонация, прозвучавшая в его голосе, заставила Джейн насторожиться:

— Конечно.

— Но не настолько, чтобы позволить тебе впустить собаку в дом…

— Патрик считает, что животные нужны только тогда, когда приносят какую-то пользу. — И, стремясь оправдать его, добавила: — Многие люди думают точно так же. Держу пари, что ты тоже никогда не держал в доме животных.

— И проиграешь. Однажды я завел… лисицу.

— Лисицу? Как странно.

Он пожал плечами.

— Меня всегда считали странным.

— И как ты назвал ее?

— Никак. Она была моим другом, и я не перепутал бы ее ни с кем.

Расседлав коней, они привязали их к баньяновому дереву.

— Ты еще не передумал? — спросила Джейн, когда впереди показалась насыпь.

— Конечно, нет. С удовольствием разомнусь. Спина у меня крепкая.

Джейн вспомнила обнаженное тело Руэла, каким она увидела его вчера, в свете лампы.

— Не сомневаюсь. Но твоя рана…

— Плечо давно зажило. Я не снимаю повязку только потому, что на этом настаивает Йен.

— Зачем тебе это нужно? — спросила Джейн, глядя ему прямо в глаза.

— Ты не веришь, что мне хочется добиться твоей благосклонности ?

Она сдвинула брови, глядя на него.

— Ты не похож на своего брата. И ты исповедуешь другие принципы…

— Придется мне попросить Йена поговорить с тобой: он считает, что у меня благородная душа.

— Не знаю, что он имеет в виду. Но ты, несомненно, не тот, за кого пытаешься себя выдавать.

— Какая проницательность. А кто из нас таков, каким он пытается выглядеть? На самом деле я намного честнее, чем другие. И я плачу свои долги, Джейн, — добавил он.

— Но это не единственная причина, которая привела тебя сюда?

На секунду насмешливое выражение исчезло с его лица.

— Нет. Не единственная. Но я не собираюсь рассказывать тебе об остальных.

Тревожащая загадка так и осталась без ответа. Джейн колебалась. Следовало бы сразу отказать ему. Этот Руэл, беспокойный человек, и так внес смятение в ее мысли. Руэл будет мешать ей, отвлекать от дела. Но у Джейн язык не поворачивался сказать, что она не хочет брать его на работу. Каким-то странным, непостижимым образом его присутствие окрасило ее однообразную жизнь в яркие тона. Как будто голая пустошь в теплый весенний день вдруг покрылась пестрым ковром цветов. Ничего подобного она не переживала раньше Что страшного, если Руэл побудет сегодня рядом, пока не выбьется из сил и не откажется от своей затеи?

— К концу дня ты пожалеешь, что пришел сюда.

— О, нет, — улыбнулся Руэл. — Я никогда не отказываюсь от того, за что взялся, каким бы трудным ни казалось это дело.


4


Джейн пыталась уверить себя, что постоянно посматривает в сторону Руэла только из-за его больного плеча. Но рана, казалось, и в самом деле совершенно не тревожила его. При каждом ударе молота мышцы на спине, на животе, на руках перекатывались так же неутомимо, как части механизма у локомотива. Мощными ритмичными ударами Руэл забивал клинообразные костыли, заставляя их входить все глубже и глубже. К концу дня удары оставались столь же резкими и сильными, как и утром.

— Пора заканчивать, — подошла к нему Джейн. — Ты что, не слышал, что Робинсон дал команду? Другие рабочие уже минут пять как ушли.

— Я слышал. — Руэл взмахнул молотом, словно ставил последнюю точку. — Но я не похож на других. Мне нужно показать себя, не так ли? И, похоже, я убедил тебя. Ты не возражаешь против того, чтобы я пришел завтра…

Она озадаченно смотрела на него:

— Не могу понять, чего ты добиваешься?

— Иной раз мне по душе такая работа. Когда ни о чем уже не успеваешь думать.

Его рубашка взмокла от пота, еще когда он только принялся за дело. Поэтому Руэл почти сразу же сбросил ее и работал обнаженным до пояса. За день золотистая кожа покрылась налетом пота и пыли. Его грудь вздымалась при каждом глубоком вздохе, и Джейн вдруг ощутила легкий зуд в ладонях, с изумлением осознав: ей хочется вытянуть руку и прикоснуться к рельефным мышцам, чтобы убедиться, такие же они твердые на самом деле, как кажется, или нет. Сжав руки в кулаки, она быстро отступила на шаг, словно боялась поддаться искушению.

Руэл поднял рубашку, лежавшую на камне, и натянул ее на себя.

— Ты не хочешь пригласить меня к себе на ужин? — спросил он так легко и просто, будто вопрос был давно решен.

— Для чего?

— Хочу познакомиться с твоим Патриком Рейли. — Он пошел по колее, которую перебросили через ущелье Сикор. — Хотелось бы посмотреть на вас вместе.

Она хотела спросить, с чего это ему вдруг захотелось знакомиться с Патриком, но, увидев отсутствующее выражение на его лице, сказала только:

— Вы не поладите. У вас нет ничего общего.

— Все равно.

Поколебавшись, она официальным тоном проговорила:

— Не будете ли вы так добры составить нам компанию за ужином?

— С удовольствием, — так же церемонно ответил Руэл. — И, повеселев, добавил: — Только сначала я съезжу в гостиницу и смою с себя пот. К восьми часам я буду у вас. — Он проницательно посмотрел ей в глаза. — И не волнуйся. Тебе не придется вставать на защиту своего Рейли. С моей стороны ему ничего не грозит.

Ей почему-то вдруг вспомнилось, каким движением Руэл отбросил в сторону напавшего на них человека и раздавшийся затем звук упавшего мертвого тела.

— Он заслужил это, — сказал Руэл, не отрывавший взгляда от ее лица. И Джейн с испугом осознала, что он словно читает все ее мысли. — Я всегда плачу свои долги, Джейн.

— Хорошо. Тогда мне не о чем беспокоиться. — Она выдавила из себя улыбку. — Как только ты убедишься, что со мной все в порядке, ты займешься своими делами. Кстати, а чем ты занимаешься?

— В данный момент? Коммерцией… — Он засмеялся, глядя на недоверчивое выражение ее лица. — Я не похож на коммерсанта? Это правда. Мне не очень уютно в мире торгашей. Но я давно усвоил: королю прощается все. Если есть деньги — ты король. По крайней мере — наследный принц.

Она покачала головой.

— Странное желание.

— Ты предпочитаешь батрачить на своей железной дороге?

— Не всегда бывает так, как здесь. Иногда работа идет намного легче и веселее.

— И ты считаешь, что в ней есть смысл?

— Да! — Джейн энергично кивнула. — Мне трудно объяснить, — она на секунду запнулась. — Поезд — это свобода. Ты садишься в поезд, и он увозит тебя прочь от всего плохого, что было до того.

— А что, если пути приведут тебя куда-нибудь, где еще хуже, чем было прежде?

— Тогда ты должен сойти, прежде чем он дойдет до места. У тебя всегда есть возможность выбора.

— И возможность убежать от чего-то… — Его взгляд не отрывался от ее лица. — От чего ты пытаешься убежать, Джейн?

— Я уже убежала и никогда не возвращусь назад, — сказала она тихо.

— И Патрик помог тебе устроить побег?

Она улыбнулась.

— Да. Он тогда очень помог мне.


— Еще виски, мистер Макларен? — спросил Патрик.

— Боюсь, что нет. Спасибо.

— А я, пожалуй, налью еще. — Патрик вылил остатки виски к себе в стакан. — Должно быть, этот слуга в клубе обманул меня. Знаете, этим индусам ни в чем нельзя доверять, мистер Макларен, а особенно в том, что касается крепости виски.

— Вы судите по собственному опыту? — вежливо уточнил Руэл.

— Сула! — крикнул Патрик. — Куда же она запропастилась? Джейн, сходи за ней на кухню, скажи, чтобы она принесла еще бутылку.

— Я вчера сама принесла последнюю из кухонного буфета, — ответила Джейн.

Патрик нахмурился.

— Наверное, она перепродает мое спиртное кому-нибудь на базаре. Такого никогда не бывало, когда Ли Сунг занимался нашей провизией. Джейн, я хочу, чтобы ты вернула его сюда.

Встретив испытующий взгляд Руэла, она быстро опустила глаза в тарелку:

— Я уже говорила тебе, что Ли Сунг мне нужен в Наринте.

— Обычно он живет с вами? — небрежно спросил Руэл.

— Да. И он очень хороший парень. Не чета этим мошенникам индийцам. — Патрик поднялся и, раскачиваясь, направился к двери, ведущей на веранду. — Попробую сделать еще один заход: кажется, я оставил там непочатую бутылку.

— Приятный человек, — заметил Руэл, когда Патрик вышел.

Джейн яростно обернулась к нему.

— Ты весь ужин сверлишь взглядом то его, то меня… — Она остановилась и глубоко вздохнула. — Мне это не нравится.

— А мне доставляет удовольствие смотреть на тебя. — Легкая улыбка пробежала по губам Руэла. — Я думал, что уже хорошо узнал тебя, но постоянно открываю что-то новое.

— Ты ничего не знаешь обо мне. И ты не имеешь права осуждать Патрика.

— Разве желание понять человека обязательно означает осуждение? Ты обижаешь меня. — Его голубые глаза сверкнули при свете лампы. — А я-то считал, что выказал себя приятным собеседником, что мне удалось создать непринужденную атмосферу. Уверен, что Рейли думает точно так же. Если, конечно, он вообще способен думать в том алкогольном тумане, в котором он находится постоянно. Он всегда успевает дойти до этого состояния, когда ты возвращаешься домой после работы?

— Жара его угнетает.

— В самом деле? — Руэл поднялся и положил салфетку на стол. — Кажется, я засиделся и поэтому хочу попрощаться. — Он сделал легкий поклон. — Спасибо за ужин. К счастью, благодаря Суле тебе не придется заниматься еще и кухонными делами.

Джейн сжала кулаки:

— Спокойной ночи.

Внезапно насмешливое выражение исчезло с лица Руэла, словно он снял маску.

— Бога ради, иди ложись спать, — сказал он резко. — Ты смертельно устала и едва сидишь на стуле. Тебе все равно не удастся остановить его. До завтра.

— Так ты не передумал? — с удивлением спросила Джейн.

— Нет, конечно. Это очень ценный опыт. — Он двинулся к дверям. — Мне нравится узнавать что-то новое. Вот почему ужин сегодня был особенно приятным.

— И что же нового ты узнал? — удивилась она, невольно оглядывая более чем скромную столовую.

Руэл искоса посмотрел на нее.

— Что ты глубоко предана этому милому пьянице, искренне жалеешь его и готова ради него работать до полного изнеможения.

— Он не пьяница. Эта жара…

— Да, — кивнул Руэл. — Я встречал немало людей, которые уверяли меня, что пьют из-за того, что за окном без конца льет дождь. Но дело не в этом. Как ты правильно заметила, меня это не касается.

Джейн удивленно приподняла брови, все еще не догадываясь, к чему он клонит.

— Самое главное, что все домыслы, какие я слышал, оказались пустыми: вы не спите вместе.


— Ну? — спросил Йен у брата, который вошел в гостиничный номер. — Надеюсь, ты с пользой провел день?

— Весьма. — Руэл, снимая на ходу рубашку, направился к умывальнику. — Я познакомился с Патриком Рейли.

— И?

— Он понятия не имеет о Картауке. Насколько я могу судить, его вообще ничто не волнует, кроме виски.

— Бедная девушка.

— Ей бы не понравилось, что ты выражаешь ей сочувствие. — Руэл налил воды в таз и принялся умываться. — В любом случае, человек, который не испугался Абдара и решился пойти против его воли, вряд ли заслуживает только жалости.

— У меня осталось ощущение вины перед ней. Чем-то она напомнила мне Маргарет.

— Наша чистая и добродетельная Мэгги не выигрывает от сравнения с женщиной, которая часто посещает публичные дома и носит мужскую одежду. — Руэл схватил полотенце и вытер лицо. — Поверь мне, между ними нет ничего общего.

— Ты никогда по-настоящему не знал Маргарет, — улыбнулся Йен. — И я не уверен, что ты хорошо понял эту девчушку.

— Скоро узнаю. — Руэл обернулся к брату. — И Картаука тоже. — Он принялся расстегивать пояс. — Этот Ли Сунг, о котором упоминал Патрик, почему-то сидит в Наринте. Не съездить ли тебе туда? Узнай, что там происходит на самом деле…

— Думаешь, он как-то связан с Картауком?

— Вполне возможно. Во всяком случае, я сразу понял, что она лгала, говоря о Ли Сунге. Врунья из нее никудышная.

— Это означает, что она честная и искренняя девушка.

— Я собираюсь сейчас лечь в постель, чтобы как следует выспаться…

— Ты завтра опять пойдешь на строительство?

— Я буду ходить на эту проклятую дорогу столько, сколько понадобится. — Руэл начал снимать брюки. — Спокойной ночи, Йен.

— У меня такое чувство, будто меня уволили. — Йен неторопливо поднялся и направился к двери. — Если я могу помочь чем-нибудь еще, дай мне знать.

— И ты готов помочь мне заманить ее в ловушку? — насмешливо спросил Руэл.

— Ты не станешь заманивать ее в ловушку. Ты порядочный и хороший человек. И ты уже переменил свое мнение относительно этой девушки, — спокойно заметил Йен. — Но чем скорее ты выяснишь, кто такой Картаук, тем скорее мы сможем уехать домой.

— Я не переменил… — Но Йен уже закрыл за собой дверь.

Через пять минут Руэл задул керосиновую лампу, стоявшую на столике возле кровати, и откинулся на подушку, вглядываясь в темноту. Он устал, но какая-то мысль сверлила его душу, не давая успокоиться и забыться сном. Слова Йена заставили его осознать это.

Он не переменил своего мнения относительно Джейн Барнаби, черт бы ее побрал. Конечно, очень досадно, что он оказался у нее в долгу. Но все равно он не оставил мысли добраться через нее до Картаука. Отыскав этого проходимца, Руэл решит, что сделать с ним, вернуть Абдару или же прикончить его…

Убить Картаука? Откуда эта ожесточенность к совершенно незнакомому ему человеку? У него нет никаких причин убивать золотых дел мастера.

Единственное, что ему известно об этом Картауке, — то, что Джейн заботится о нем, рискуя собственной жизнью.

И то, что он может быть ее любовником.

Эта мысль отчего-то привела его в ярость.

Перед глазами Руэла явилась картина: Джейн извивается на кровати под Картауком, который ритмично входит и выходит из нее…

И Руэл чуть не задохнулся от прилива бешенства. Господи! Что это с ним происходит? Никогда в жизни он не ревновал ни одну женщину. Плотские отношения существовали для него как приятная игра, как то, что приносит удовольствие и забвение. А сейчас его бросало в дрожь только при мысли о том, что женщина, которой он никогда не обладал, может лечь в постель с другим.

Пора признаться — чувство, которое он испытывает к Джейн, — не просто вожделение. Она заманила его в ловушку, вызвала интерес, восхищение еще до того, как тело откликнулось на ее появление в доме Цабри.

И с каждым днем это непонятное, пугающее его чувство все растет.

Руэл сжал кулаки и глубоко вздохнул. Ему следует отбросить эмоции и думать холодно и ясно. Что бы ни происходило с ним в последнее время, это не должно помешать ему добраться до Циннидара. Он получит этот остров, и он получит эту женщину. И там и там он сумеет добиться победы. Руэл видел, что ее тело откликнулось на его призыв, когда они оказались вместе у Цабри. Он достаточно умело обращается с женщинами, и если он отобьет ее у Картаука, то…

Как же он ненавидит этого ублюдка!


— Полковник Пикеринг говорил Йену, что в личном вагоне махараджи есть кое-что, заслуживающее исключительного внимания, — сказал небрежным тоном Руэл, помогая Джейн взобраться на Бедилию. — Ты покажешь мне?

Джейн с удивлением смотрела на него. Ей не приходилось забивать костыли целый день, как это делал Руэл. Но она едва держалась на ногах от усталости. А он выглядел таким же свежим и бодрым, как и перед началом работы.

— Сейчас? И ты не устал?

— Кто-то недавно сказал, что, если не думать о неприятностях, они пройдут. — В его глазах сверкнула усмешка, когда он устроился в седле своей лошади. — Так ты покажешь мне этот вагон? Отсюда не так далеко до станции.

— Да, там стоят два вагона. Один — личный вагон махараджи, а второй — пассажирский — для гостей.

— Но золотая дверь заперта в личном вагоне?

Она быстро взглянула на него.

— Откуда ты знаешь про дверь?

— Надо быть глухим, чтобы не услышать, о чем чешут языки на каждом углу Казанпура. Ты, наверное, проходишь мимо этой двери каждый день.

— Нет, конечно, — поколебалась она. — Может, лучше подождешь? Вчера мне сообщили о том, что паровоз уже везут по реке. Завтра утром он прибудет сюда. Ты сразу увидишь и то, и другое.

— Паровоз меня нисколько не интересует. Вот если бы в нем установили паровой котел из чистого золота — тогда другое дело.

Джейн засмеялась.

— Нет. Золотого котла не будет. — Она помолчала. — Махараджа не заказывал. Завтра он приедет сюда и пригласит многих желающих посмотреть на локомотив.

— Это меняет дело, — встрепенулся Руэл. — Ты сможешь представить меня махарадже?

Джейн покачала головой.

— Боюсь, это не самый лучший момент. Он так долго ждал прибытия локомотива. И все его мысли будут заняты только им.

— Жаль. Тогда тем более, давай посмотрим на эту дверь сейчас. Потом у меня не будет времени рассмотреть ее как следует. А я люблю смотреть на золотые вещи.

— Я знаю еще одного человека, который испытывает те же самые чувства, что и ты. — Ее улыбка поблекла. — Вернее, я знаю двух людей, которые… — Джейн оборвала себя, пришпорив кобылу, и та двинулась вперед быстрой рысью. — Если хочешь посмотреть на дверь, поторопись.

Солнце почти опустилось, когда впереди появилась станция с двумя выкрашенными яркой красной краской вагонами. Последение лучи освещали латунные ручки, отчего вагоны казались особенно нарядными.

— Видно, что махараджа не отличается скромностью, — заметил Руэл, осаживая жеребца и спешиваясь.

— Да, — кивнула Джейн, протягивая руки и отмечая про себя, как легко она привыкла принимать его маленькие знаки внимания. — Он любит пустить пыль в глаза.

Достав ключ, она отперла дверь, и они вошли внутрь.

Миновав вагон для пассажиров, Джейн остановились у вагона, предназначенного для махараджи.

Руэл замер в немом восхищении, разглядывая работу неизвестного ему мастера.

— Это грандиозно, — прошептал он наконец после долгого молчания.

— Сама дверь сделана из бронзы, но покрыта толстым слоем золота. Рисунок представляет собой райский сад. — Джейн насупилась. — Но она обошлась нам слишком дорого.

Эта чертова дверь во всех смыслах обошлась ей слишком дорого, и в последнее время Джейн не в состоянии была восхищаться ею. Но сегодня она снова смогла взглянуть на нее как бы со стороны, глазами Руэла.

С обеих сторон дверь обрамляли два цветущих дерева. Причудливые тропические цветы почти скрывали ветви, образуя своеобразный узор. В центре сада, рядом с женщиной, одетой в сари, играли тигр и газель. Женщина смотрелась в маленькое зеркальце и не обращала внимания на зверей.

— Превосходная работа! Ничего подобного я никогда не видел. Кто ее сделал?

— Какой-то местный мастер, — ответила Джейн. — Ну что, идем?

— Нет, подожди еще немного. — Его взгляд сосредоточился на одном из стволов дерева с левой стороны двери. — Что это? — спросил он и рассмеялся. — Боже, да это же змея!

Джейн надеялась, что он не заметит змеи, обвившейся вокруг ствола.

— Ну, конечно, змея. Какой райский сад без змеи!

Растерянная улыбка бродила по лицу Джейн, которая не знала, как отвлечь внимание Руэла.

— Тигр тоже очень выразителен, разве нет?

— Да, неплох, — ответил Руэл, снова возвращаясь к змее. — «Изысканная гадость», — пробормотал он.

И, к большому облегчению Джейн, спросил:

— А можно взглянуть на вагон изнутри?

— Разумеется. — Джейн вытащила из кармана связку ключей, но затем вдруг заколебалась, словно вспомнив, что за дверью находится то, что ей не хотелось бы показывать Руэлу. — Но там ничего необычного нет. Может, хватит на сегодня?

Он изучающе посмотрел на нее.

— Что же там такое, что ты не хочешь показать мне?

Она нетерпеливо пожала плечами.

— Ради Бога, смотри, если тебе хочется попусту тратить время. Мне все равно.

— Спасибо. Не откажусь. — Он вошел в вагон. — Идем со мной?

— Я все это уже видела тысячу раз, — ответила она.

Но Руэл протянул руку, и Джейн, почему-то подчинившись, пошла вместе с ним.

— Только побыстрее, пожалуйста. Мне хочется пораньше вернуться к себе.

— Да, ты, наверное, проголодалась… — Руэл поднял фонарь, который он прихватил с собой в вагон, потому что, как только солнце заходило за горизонт, тьма сразу окутывала землю, будто падал теплый темный занавес.

Свет фонаря заплясал на обитых малиновым бархатом подушках диванов, полированных, сделанных из тикового дерева столиках, на занавесках с кисточками, которые украшали инкрустированные перламутром рамы окна. Приподняв фонарь повыше, он увидел восемь картин, развешанных по стенам.

Руэл присвистнул.

— Их выбрал сам махараджа, — пояснила Джейн. — Он приказал перенести эти полотна из дворца.

— Наложницы, ублажающие своего господина… Влюбленные, предающиеся утонченным забавам… Сюжеты, без сомнения, навеяны «Камасутрой».

— Кама… Как ты сказал?

Руэл подошел ближе, разглядывая картины.

— Они действительно очень хороши. Цабри показывала мне несколько иллюстраций. Но то были грубые изображения, призванные скорее возбуждать, чем открывать красоту. Обрати внимание, какое нежное выражение застыло на лице у мужчины. — Руэл поднес фонарь еще ближе. — А ягодицы у женщины как половинки персика. Одна из наиприятнейших поз…

Джейн поймала себя на том, что смотрит не на картину, а на игру света на его лице.

Хотя она стояла в некотором отдалении от него, до нее явственно доносился его запах — смесь мыла, пота и соли. До странности знакомый и волнующий запах. Отчего-то в груди защемило, словно ей не хватало воздуха. Дышать стало труднее. Силы покидали ее.

— Нам пора.

Он с любопытством взглянул на нее.

— Ты покраснела? Не думал, что женщина, которая так часто навещает Цабри, может смутиться при виде картины.

— Я вовсе не покраснела. — Джейн намеренно говорила как можно более резким тоном. — Не вижу ничего такого, отчего я могла бы смутиться. Картина — выдумка, фантазия художника. На самом деле мужчины не бывают нежными. В жизни они ведут себя иначе.

Он впился в нее взглядом.

— Нет? А какие же они?

— Жесткие, грубые, нетерпеливые, — ответила Джейн прямо.

Он хмыкнул.

— Не стану отрицать, что они нетерпеливые…

— Я больше не хочу говорить на эту тему.

— Но почему? Это так интересно, продолжай, пожалуйста.

— Ты подсмеиваешься надо мной.

— Потому что чувствую, что ты не очень сведуща в этих вопросах.

— Ошибаешься, — ответила она яростно. — Я провела двенадцать первых лет моей жизни в публичном доме. И знаю все о … — Она оборвала начатую фразу, повернулась и широким шагом двинулась к двери. — Хватит об этом.

— Публичном доме? — Странная нотка в его голосе заставила ее оглянуться. Всякая шутливость слетела с него, как шелуха под порывом ветра. Он стоял, весь напрягшийся, как хищник, готовый к прыжку. — Так вот где он нашел тебя?

— Да.

— Кажется, я несколько ошибся на его счет. Мне и в голову не приходило, что он интересуется детьми. И теперь его пьянство выступает в ином свете…

— Это не то, что ты думаешь… Мне надо домой…

— О, да! Конечно! Тебе нельзя опаздывать. Бедный Патрик с ума сойдет от беспокойства и волнения.

— Замолчи! — Ее руки сжались в кулаки. — Может быть, Патрик и в самом деле слишком любит выпить. Но он не насмешничает, не старается сделать людям больно. Он не такой жестокий, как ты. — Джейн резко повернулась и распахнула дверь.

— Джейн! — Пробормотав проклятие, Руэл бросился за ней следом и схватил за руку.

Она тотчас с силой принялась вырываться.

— Дай мне пройти!

Руэл сразу разжал руки.

— Видишь, по первому же твоему слову я отпустил тебя. А теперь можно я спрошу тебя кое о чем?

Джейн ничего не ответила, только сверкнула глазами.

— Мне не хочется оправдываться перед тобой. — Руэл поморщился. — Не знаю почему, но я веду себя рядом с тобой, как ребенок. Не помню, чтобы когда-нибудь нечто подобное происходило в моей жизни. Я то робею, то начинаю злиться, вот отчего тебе показалось, будто я насмешничаю. У меня нет никакого права судить тебя. Ты прощаешь меня?

Джейн почувствовала, как под влиянием этих теплых слов остатки гнева тают в ее душе.

— Какой ты странный человек.

— Что есть, то есть. — Он отступил в сторону, пропуская Джейн. — До завтра!

— Ты собираешься снова прийти?

— А как иначе? Сейчас слишком поздно отступать. Мы завершим эту работу вместе.

Он вскочил в седло и поскакал к городу.


— Ли Сунга в Наринте нет, — спокойно проговорил Йен. — Последний раз он был в этом городе вместе с Джейн два месяца назад.

— Тогда сами собой напрашиваются два вопроса, — пробормотал Руэл. — Первый: почему она лжет? И второй: где прячется этот Ли Сунг?

— И третий, — сказал вдруг Йен.

Руэл вопросительно вскинул брови.

— Почему ты выпил три порции виски подряд? — вкрадчивым голосом спросил Йен.

— Потому что достал бутылку настоящего шотландского виски. И оно напомнило мне о Гленкларене, — как можно непринужденнее улыбнулся Руэл. — Ты получал какие-нибудь вести от Мэгги в последнее время?

— Ты же знаешь, что нет.

Руэл поднес стакан к губам.

— Значит, она по-прежнему не отходит от постели старины Макдоналда. Мне всегда казалось, что он притворяется больным, чтобы держать ее подле себя. Старик устроил девушке ад на земле.

— Мне тоже казалось, что он притворяется. Очень уж ему не понравилась идея выдать Маргарет за человека, у которого столь скромный достаток.

— И у тебя никогда не возникало искушения избавиться от этого старого пройдохи?

— Часто.

— И?

— Но это же страшный грех. Лучше, если мы подождем, когда он умрет естественной смертью.

— Хочешь, я сделаю это вместо тебя?

— Перестань болтать чепуху.

— Чепуху? — Руэл и сам не знал, предложил ли он свои услуги для того, чтобы вывести флегматичного Йена из себя, или же его возмутило, что Макдоналд превратил жизнь двух людей в ад. — Посмотрим. Если решишься, скажи, и я выполню твою просьбу без зазрения совести. Потому что этот старикан совершил больший грех, чем кто-либо из живущих на земле. Он отравил молодость, свежие чувства двух людей. И заставил их медленно умирать.

Йен покачал головой:

— Ты чем-то раздражен?

Руэл надеялся, что спиртное поможет заглушить ревность, жалость и гнев, вспыхнувшие в его груди после того, что он услышал от Джейн. Ему хотелось выплеснуть на кого-то эти бушевавшие в нем чувства. Но на кого? Патрика? Картаука? Тех людей, которые превратили ее детство в сплошной кошмар? О, черт!

Он налил себе еще порцию.

— Сегодня я видел золотую дверь, которая была сделана по заказу махараджи Картауком.

— И?

— Работа изумительна. На двери изображен райский сад. А на стволе одного дерева — змея с лицом Абдара.

— Ты уверен?

— Это сделано очень тонко. Но я не мог ошибиться.

Йен расхохотался.

— Кажется, этот Картаук заранее начинает мне нравиться. У него есть чувство юмора.

Руэл испытывал то же самое. С того самого момента, как увидел эту змею.

— Махараджа, должно быть, не особенно благоволит к своему сыночку, если мастер позволил себе смелость так шутить.

— Как ты помнишь, полковник Пикеринг был такого же мнения.

— Завтра на станцию должны доставить паровоз. По словам Джейн, махараджа приедет посмотреть на него. Почему бы тебе не пойти с полковником? Может, появится возможность представиться махарадже?

— Прекрасная идея. Ты отказался от поисков Картаука?

— Я этого не сказал. Но нужно использовать любую возможность. — Руэл направился к двери, унося с собой стакан. — Правда, судя по тем картинам, что развешаны в вагоне, вы вряд ли найдете общий язык.


— Должно быть, это весьма знаменательный день для вас?

Джейн обернулась. В нескольких шагах от нее стоял Йен Макларен, и Джейн почувствовала, что при виде его теплой улыбки у нее сразу поднялось настроение.

— Добрый день, лорд Макларен.

— Йен, — поправил он и шагнул к ней поближе. Его высокая фигура заслонила от нее бурлящую толпу мужчин и женщин, собравшихся вокруг небольшого станционного домика. — Такое впечатление, что вы норовите спрятаться куда-нибудь подальше ото всех. А что, если махараджа непременно захочет выразить вам свою благодарность?

— Моя задача состояла в том, чтобы перевезти локомотив сюда. — Она посмотрела на Патрика, который стоял на платформе рядом с махараджей и указывал на устройство перед паровозом, благодаря которому можно было отбрасывать в сторону священных коров, если они вдруг окажутся на путях перед движущимся поездом. — Патрик лучше справляется с такого рода обязанностями. И Руэл тоже пришел с вами?

— Нет, он ушел на строительство с утра и до сих пор не вернулся. Я приехал с полковником Пикерингом. — Йен кивнул в сторону представительного седовласого мужчины. — Вы знакомы с ним?

— Нет. Но Патрик говорил мне, что полковник очень помог нам, используя свое влияние на махараджу.

— Вот-вот. И Руэл надеялся на то же самое. Но, боюсь, мы не из везучих людей, — улыбнулся Йен. — Должно быть, это была очень тяжелая работа — доставить такое чудище сюда? Вы заслужили вознаграждение. Пойдемте к буфетной стойке. Мне хочется угостить вас стаканчиком фруктового сока.

— Нет. — Она резко отдернула руку.

Йен посмотрел на нее с таким недоумением, что Джейн сочла нужным пояснить:

— Неужели вы не видите, что они смотрят на меня, как на чучело. Лучше я буду стоять здесь, чтобы никто не шарахался в сторону. Меня это не волнует, но я не хочу, чтобы…

Йен окинул взглядом ее просторную рубашку и брюки.

— Но вы всегда выглядите чистой и опрятной. Для меня — большая честь сопровождать вас.

— Я понимаю, лорд Макларен, что вам очень хочется утешить и поддержать меня, но, право, не стоит. Я давно перестала переживать из-за таких пустяков.

— Йен, — спокойно поправил он снова. — Не думаю, что имеет смысл сохранять официальный тон между нами. Особенно после того, как я подарил вам свою рубашку.

Она встрепенулась.

— О, простите! Каждый раз я возвращалась так поздно, что не успевала отправить Сулу к вам… — Она запнулась, встретившись с ним взглядом, и не без усилия выговорила: — … Йен. Завтра я передам ее Руэлу.

— Вы сегодня поедете осматривать дорогу? — спросил Йен, пробираясь следом за ней сквозь толпу.

Джейн покачала головой.

— Уже поздно. Пока я доберусь до ущелья, солнце зайдет. А мне еще надо заехать на склад, проверить партию рельсов, которые доставили вместе с паровозом.

— Совершенно ясно, что махарадже сегодня ни до чего нет дела, кроме локомотива. Позвольте, я провожу вас. Конечно, у меня не такая быстрая реакция, как у Руэла. Но зато мой внушительный вид может отпугнуть кого угодно.

— Я не привыкла к тому, чтобы меня кто-то оберегал или охранял, — ответила Джейн нерешительно. — А уж что касается вашего брата, то я и вовсе не уверена, что его истинная цель — защитить меня. Иной раз он больше напоминает тигра, готового прыгнуть на свою жертву.

— «Тигр ступает мягко, глаза его светятся ярко», — процитировал Йен.

— Я не поняла, о чем вы.

— Это строчка из старинной шотландской баллады. Как видите, вполне подходит к Руэлу…

— Да, — улыбнулась Джейн. — А разве в Шотландии водились тигры?

— В основном двуногие, — засмеялся Йен. — Мой довольно известный предок — Александр Макларен — из этой породы людей. Вот кто мог бы дать Руэлу сто очков вперед. — Он спокойно посмотрел на нее. — Но я думаю, что вы заблуждаетесь. Руэл стремится защитить вас. Но не хочет сознаться в этом даже самому себе. У него была трудная жизнь. И это наложило отпечаток на его характер.

— Вы хорошо понимаете его?

— Да. Я очень хорошо понимаю, к какой породе людей он относится.

— И к какой же?

— Он герой, — просто ответил Йен. — Да, да. Я всегда считал, что в каждом поколении появляется не очень большое количество героев. Людей, способных на великие деяния, на самопожертвование ради каких-то высоких целей. Людей, готовых взять жизнь за рога и повернуть ее туда, куда они хотят. Таков Руэл. Но он отказывается признать это.

Джейн усмехнулась:

— И вы тоже герой?

— О, нет. Я очень скучный. Выполняю свой долг и стараюсь жить достойно.

— Я не верю, что вы скучный, — мягко возразила Джейн.

— Это от того, что вы очень добры, — он сделал движение, похожее на легкий поклон. — На самом деле я довольно ограниченный человек. И до сих пор не пойму, что Маргарет нашла во мне.

— Маргарет?

— Маргарет Макдоналд. Мы с ней помолвлены.

— Она очень счастливая.

— Нет, это я счастливец. — Улыбка сделала его простое грубоватое лицо почти красивым. — Вы поняли бы мои чувства, если бы увидели ее. Она замечательная девушка. Я говорил Руэлу, что вы мне напоминаете Маргарет.

— Я? — искренне изумилась Джейн и покачала с сомнением головой. — Я никак не могу напоминать ее.

— Почему?

— Потому что я не… — Она махнула рукой в сторону станционного домика. — Вы — граф, это значит, что она должна напоминать таких же вот дам, как эти жены офицеров.

— И чем же именно?

— Ну, я не знаю, — запнулась она. — Платья с украшениями, кружева, руки, унизанные перстнями. Она не может походить на меня. Я другая.

Йен рассмеялся.

— Маргарет совсем не похожа на этих жен офицеров, которым нечего делать, кроме как наряжаться каждый день. Бог создал нас всех разными. И вы не должны стыдиться, что вы такая, какая есть.

— Я и не стыжусь. — Джейн видела, что он не понял ее. — Напротив, я горжусь собой. Ни одна из тех женщин не может делать того, что умею делать я. Как, впрочем, и многие мужчины. Поэтому самое правильное для меня — не пытаться войти в круг людей, которые не ценят того, что важно для меня самой.

— Потому что вы не раз наталкивались на их непримиримость и жестокость?

Джейн утвердительно кивнула головой.

— И ваша Маргарет отнесется ко мне точно так же.

— Вы не правы. Спросите у Руэла. Он всегда был изгоем. Но она была к нему справедлива.

— Почему Руэл…

Нет. Она не желала больше ничего знать о Руэле, кроме того, что уже узнала. Она и без того провела беспокойную ночь после того, как они расстались. Он занял слишком большое место в ее душе. Джейн заставила себя выдавить улыбку.

— Что ж, будем считать, что я ошиблась, и ваша Маргарет такая, какой вы ее описали.

Они как раз подошли к складу, и Джейн вытащила связку ключей.

— Спасибо, что проводили меня. Не буду задерживать вас более. Думается, вы с нетерпением ждете момента, когда сможете вернуться и присоединиться к тем, кто вышел встречать махараджу.

— Я нахожу, что ваше общество мне гораздо приятнее.

Джейн почувстовала себя так, словно ее окатила мягкая, теплая волна. В его словах не было и тени насмешки. Он ничем не напоминал Руэла, каждое слово которого таило в себе какой-то неясный намек.

— У вас очень необычный вкус. — Она отперла ворота. — Я уверена, что вы…

— Вы держите этот двор запертым? Почему? — удивился Йен. — Никто не осмелится украсть то, что принадлежит махарадже.

Джейн быстро отвела взгляд.

— Думаю, это привычка, оставшаяся еще с Англии. Я всегда заботилась об охране имущества.

— Понимаю. — Он слегка поклонился. — Маргарет и в этом похожа на вас.

Она улыбнулась ему в ответ и, отворив ворота, быстро зашагала по двору.


— Ты прав, она совершенно не умеет лгать, — задумчиво сказал Йен.

Руэл поднял голову и выжидательно посмотрел на брата.

— Что-то произошло на станции?

— Не совсем.

— Йен!

— Видишь ли, она очень остро ощущает свое одиночество.

— Мы все ощущаем себя одинокими.

— Джейн кажется, что она отличается от других женщин.

— Она и в самом деле не похожа на них.

— И все же не настолько, чтобы… Думаю, она много выстрадала в своей жизни.

— Ты собираешься рассказать мне о том, что заметил сегодня? Или будешь кормить меня этими сентиментальными историями?

Некоторое время Йен задумчиво молчал, а потом нехотя выдавил из себя:

— Складской двор. Джейн почему-то держит его на замке. И мне показалось, что она боится не воров.

— Думаешь, Картаук…

— Я не сказал этого. Ей стало не по себе, когда я спросил, почему на воротах висит замок. — Он поморщился. — Мне не хотелось говорить тебе об этом. У меня такое ощущение, словно я предаю ее.

Руэл в задумчивости сдвинул брови.

— Картаука там нельзя спрятать. Когда оттуда вывозят рельсы или доставляют новую партию, на складе суетится много рабочих. И это случается довольно часто.

— Разумно, — подтвердил Йен с облегчением. — Значит, я, к счастью, ошибся.

— Возможно. Но я хочу, чтобы ты понаблюдал за двором несколько вечеров подряд, чтобы мы имели полную уверенность.

— Мне неудобно, Руэл.

— Я знаю. — Брат улыбнулся. — Ты боишься, что твоя душа будет обречена на вечные муки.

Йен покачал головой.

— Нет, я боюсь, что могу чем-то навредить этой славной девушке.

Улыбка Руэла поблекла.

— Мы не причиним ей вреда. Нам просто надо во что бы то ни стало найти Картаука.

Вздохнув, Йен поднялся.

— Ну хорошо. Я понаблюдаю за этим складом. Но от всей души надеюсь, что это будет пустое занятие.

Глядя на закрывшуюся за братом дверь, Руэл сжал губы. Он не откажется от поиска Картаука только из-за дурацких угрызений совести. Не остановится и перед тем, чтобы заполучить Джейн. Страсть, вспыхнувшая в нем, словно лесной пожар, не утихала.

Так больше не может продолжаться. Он возьмет, что ему нужно, поскольку не относится к лику святых, как его брат Йен.


— Где рельсы? — спросила Джейн у Патрика, когда он вернулся вечером домой.

— Мне показалось, что махараджа в этот раз остался доволен. — Патрик прошел через кабинет и налил себе глоток. — Он раздулся, как павлин, когда увидел фонари.

— Рельсы должны были прийти вместе с паровозом. Где они?

— Мне пришлось задержать груз до получения еще одной ссуды в банке. — Он сделал большой глоток. — Черт возьми, как оно нагрелось на солнце!

— Мне нужны эти рельсы.

— Дня через три мы получим их. Я позабочусь обо всем.

— Ты же сам говорил, что банк больше не предоставит кредитов.

Патрик нахмурился.

— Раз я пообещал тебе, что позабочусь обо всем, значит, так оно и будет. Пойди, поторопи эту ленивицу Сулу.

Ему не хотелось отвечать на ее вопросы. И он явно старался увести ее в сторону от этого неприятного для него разговора. Но на этот раз Джейн не собиралась снова уйти ни с чем.

— Через неделю мы дойдем до ущелья Ланпур. Если рельсы не придут к этому времени, работа остановится.

— Ты их получишь. — Патрик упал в кресло и закрыл глаза. — Доверься мне.

У нее не было иного выбора. Повернувшись, Джейн вышла из комнаты. До чего же она устала от непрерывных баталий с Патриком, с махараджей. Теперь на сцене появился еще и Руэл Макларен. Его присутствие лишает ее душевного равновесия. Она поймала себя на том, что думает о нем постоянно. И мысли эти вызывали такое томительное беспокойство во всем теле, какого она никогда не знала.


На следующий день Джейн сразу увидела, что в отношении Руэла к ней произошли какие-то перемены. Он почти не смотрел в ее сторону. Не выказывал даже тени той чувственности, которая выбила ее из привычной колеи, когда они оказались в вагоне махараджи. И все же в нем было что-то…

Первый раз он заговорил, когда они вместе возвращались к своим лошадям на закате солнца:

— Ты весь день нервничала. Что случилось?

— Ты не сможешь мне помочь.

— Откуда ты знаешь? Я весьма изобретательный парень. И мне удавалось находить выход из самых затруднительных положений.

Джейн повернулась к нему.

— Ты можешь остановить сезон дождей, который наступит на следующей неделе? — спросила она яростно. — Ты сможешь найти мне сотню рабочих, которые согласятся работать бесплатно? Ты можешь запретить махарадже торопить меня? Ты можешь…

— Этого я не могу, — прервал ее Руэл. — И ты не можешь. Поэтому почему бы не принять все так, как оно есть. Скажи махарадже прямо, что вы не успеете окончить строительство до начала сезона дождей.

— Тогда он не заплатит нам, — горько улыбнулась Джейн. — Если мы не выполним его условий, он разорит нас.

— Разве у вас нет контракта?

Джейн кивнула.

— В Казанпуре никакие контракты ничего не стоят. Мы все равно не в силах заставить его выполнить условия.

— Тогда почему вы вообще взялись за эту работу?

— Патрик считал, что сумеет заработать здесь большие деньги. — Она отвязала кобылу и вспрыгнула в седло. — Какое тебе дело до всего? Я до сих пор не могу понять, зачем ты продолжаешь приезжать каждый день.

— Ты в самом деле хочешь знать, почему я так самозабвенно работаю?

— Да. И ты ни разу не ответил мне.

— Я открою тебе причину. — Он помолчал и неторопливо сказал: — Мне хочется, чтобы мы попробовали с тобой ту позу, что видели на картине в вагоне махараджи.

Выражение его лица оставалось настолько бесстрастным, тон, которым он это выговорил, звучал столь обыденно, что Джейн не сразу смогла поверить в то, что она не ослышалась.

— Что? — переспросила она.

— В последние дни это стало навязчивой идеей. Я все время думаю только об этом. Как я коснусь твоей груди, как почувствую, что ты приняла меня в себя. — Его голос стал хриплым. — Как я буду двигаться взад и вперед сначала медленно, а потом все сильнее и глубже, так что ты вскрикнешь…

— Хватит! Я ничего не желаю об этом слышать, — перебила его Джейн, кусая губы. — Иди к Цабри, если тебе нужна женщина.

— Мне не нужна женщина, — медленно сказал он. — Мне нужна ты.

— Для того, о чем ты думаешь, сгодится любая женщина.

— Раньше я тоже так считал. Но теперь думаю по-другому.

— Тебе придется снова переменить свою точку зрения. Я не желаю… этого.

— А я могу заставить тебя возжелать меня. Тогда, у Цабри, ты откликнулась на мой зов. Это означает, что мы подходим друг к другу. — Он посмотрел ей в глаза. — Может быть, настолько, насколько ты даже и представить себе не можешь. Я не испугал тебя?

— Ты? — Джейн очень хотелось, чтобы тон ее звучал насмешливо. — Как ты можешь испугать меня?

— При обычных обстоятельствах — нет. Но ты ведь не обычная женщина. Ты привыкла к своей независимости. И боишься потерять ее. Тебя пугает, что я могу заставить тебя подчиниться.

— Я вообще не думаю о тебе. У меня нет времени заниматься такими глупостями.

— А я вот думаю о тебе постоянно. И чем дольше на тебя смотрю, тем труднее мне восстановить равновесие в душе. Вот почему я решил, что с этим пора что-то делать. — Он беспечно улыбнулся. — Сказать тебе, что именно?

— Иди к Цабри, — в отчаянии отозвалась Джейн.

— Ты и только ты, — сказал он нежно.

Джейн стиснула поводья.

— Мне с самого начала не следовало позволять тебе работать на строительстве.

— Почему?

— Потому что для тебя это — развлечение. А для меня — больше, чем жизнь.

Каждый день видеть Руэла рядом с собой — все равно что всматриваться в мерцающие глубины волшебного хрустального шара, который показывали на представлениях труппы бродячих артистов, и, затаив дыхание, следить за игрой лучей, ошеломляющих вспышками света и цвета. Странная щемящая боль появилась в груди Джейн при мысли о том, что она сейчас одним ударом отсечет от себя все эти завораживающие видения. Но чувства, которые охватывали ее при виде Руэла, начинали занимать слишком много места в ее душе. Она не может позволять себе такого.

— Я не буду твоей, Руэл. Забудь об этом.

— Нет, будешь. И мы насладимся близостью, каждой минутой, проведенной вместе. — Он увидел, что она собирается что-то возразить, и поднял руку. — Я не буду ни грубым, ни жестоким, ни… поспешным, Джейн.

Его слова заставили всплыть в памяти Джейн картину того, как в заведении Цабри, совершенно нагой, он откинулся на кровати и ленивым движением потер одной ногой о другую.

Странное стеснение в груди не давало ей перевести дыхание. Почему-то не хватало воздуха.

— Я не буду наслаждаться…

— Будешь, черт возьми! — Сдержанная холодность вдруг исчезла. Голубые глаза сверкнули синим пламенем. — Я не из тех мужчин, которые приходили в публичный дом, где ты выросла. Я — Руэл Макларен. И ты будешь ощущать это каждую минуту, когда я буду с тобой.

Еще одна картина сама собой всплыла в памяти: как он поднимался навстречу ей с кровати…

Краска залила ее лицо.

— Хватит говорить о том, что…

— Хорошо. Не будем. — Он смотрел прямо перед собой и говорил быстро и жестко. — Но я буду думать об этом так же, как и ты. Желание иссушает меня. Знай, что каждый раз, когда я бью молотом о костыль, я думаю о тебе. Каждый раз я думаю о том, что вхожу в тебя. — Его голос стал еще более хриплым. — Ив каждый удар я вкладываю всю свою силу и мощь, потому что хочу войти как можно глубже. — Он тронул ногами своего жеребца, пуская его в галоп. — Помни об этом, Джейн.


Джейн услышала удар молота по костылю.

И этот удар вызвал сразу ответную дрожь во всем теле.

«Я слышала этот звук тысячу раз, — попыталась убедить она себя. — И никогда не обращала на него особого внимания».

Но после того, что ей сказал Руэл, она уже не могла не замечать его. Соски ее грудей болезненно ныли в ответ. И каждое прикосновение к рубашке вызывало в теле волну жара.

Руэл снова взмахнул молотом. Мышцы на его руках, на спине, на груди напряглись и отливали золотом.

А потом молот со страшной силой обрушился на костыль, и он сразу на несколько дюймов вошел в землю.

И в ответ напряглись мышцы Джейн.

Что с ней происходит? Она вся горит. Джейн поднесла руки к пылающим щекам.

Жарко. Это все из-за солнца.

Она быстрым шагом подошла к разносчику воды и отрицательно покачала головой, когда он протянул ей воду для питья. Сложив ладони, она вытянула их перед собой. Набрав полную горсть, Джейн плеснула воду себе в лицо, а затем провела влажной ладонью по шее. Стало немного легче. Ну конечно, все дело в этом солнце.

Руэл, прервав работу, смотрел на нее.

Он слегка расставил ноги, обеими руками удерживая молот.

Джейн вдруг почувствовала, что вместе с каплей воды, что скатывается меж ложбинками грудей, скользит и его взгляд.

Соски сразу напряглись и заныли.

Руэл провел языком по губам.

И снова дрожь волной прошла по телу Джейн.

Это было невыносимое ощущение. Томительное, тягучее и болезненное.

Вот Руэл вновь поднял молот. Удар, и костыль глубоко вонзился в землю.


— Ты не стала дожидаться меня вчера, — негромко сказал Руэл. — Почему ты убегаешь?

— Я не убегала, — резко возразила Джейн, быстро шагая по шпалам через мост ущелья Сикор.

Она чувствовала на себе его взгляд. И снова все тело напряглось при воспоминании о том, как он стоял, расставив ноги и поднимая молот вверх.

— Не сопротивляйся. Отдайся мне, и тебе сразу станет легче. Тебе понравится. — Его голос снова внезапно стал хриплым. — Видит Бог, мы оба нуждаемся в этом. Мне кажется, я просто схожу с ума.

Джейн уже почти бежала, спотыкаясь о шпалы.

— Осторожно, черт бы тебя побрал, — пробормотал Руэл. — Ты что, хочешь свалиться в ущелье?

— Зато искалеченная женщина не будет вызывать у тебя желания!

Он сдавленно рассмеялся.

— Может быть, это и вызовет некоторые трудности, но мы сможем приспособиться. Хочешь, я опишу тебе, как мы могли бы проводить с тобой время?

— Нет. — Джейн не чаяла, когда она доберется до баньяновой рощи, где стояли лошади. Вскочив в седло, она обернулась к Руэлу. — Если ты придешь завтра, я скажу Робинсону, чтобы он вышвырнул тебя.

— Нет, не скажешь. Потому что это выведет меня из себя, и может статься, ты останешься без надсмотрщика. — Руэл улыбнулся. — Ты ведь знаешь, как опасно выводить меня из себя… Лучше не усложнять такие простые вещи. Приди ко мне!

Солнечный свет пронизывал его волосы. Казалось, он купается в лучах солнца, легкой походкой направляясь к ней. Джейн не могла отвести от него глаз, как это не удавалось ей делать в течение дня, когда он взмахивал своим проклятым молотом.

— Нет! — почти отчаянным голосом выкрикнула она и пустила Бедилию галопом вперед.


— Сегодня ночью на склад пробрался Ли Сунг, — сказал Йен.

Руэл напрягся как пружина.

— Ты уверен?

— Конечно. Иначе я не стал бы говорить тебе. У него есть свой ключ. Вечером на склад заходила Джейн. У нее в руках был мешок. А когда она ушла, руки у нее оставались пустыми. Через два часа пришел китаец и унес мешок. Я шел следом за ним, но потерял из виду, когда он дошел до базара.

— Нарочно? — спросил насмешливо Руэл.

— Мне продолжать наблюдать за складом?

Руэл поколебался немного.

— Думаю, не стоит. Мы узнали самое главное.

— Как не похоже на тебя. Обычно ты более нетерпелив.

Руэл и на этот раз сгорал от нетерпения. Все в нем кипело. Он напоминал вулкан перед извержением.

Но его нетерпение не имело никакого отношения к Картауку.


5


Дождь начался рано утром два дня спустя.

Небеса словно прорвало, и потоки воды хлынули на землю Джейн удивилась тому, насколько резко произошла смена погоды, и сначала даже обрадовалась ей. Хотя бы потому, что впервые за последние дни ей удалось несколько часов не думать о Руэле. Все ее мысли были заняты новыми трудностями.

К полудню с обеих сторон колеи образовались глубокие лужи. Рабочие скользили при каждом шаге. К трем часам дня пелена дождя стала настолько плотной, что невозможно было различить костыли, стоявшие на расстоянии вытянутой руки. В четыре часа Джейн поняла, что все усилия сопротивляться стихии не приносят ощутимого результата, и попросила Робинсона отпустить рабочих по домам с тем, чтобы они пришли на следующий день как можно раньше.

— Наконец-то, — проворчал Руэл, бросая молот в накрытую брезентом тачку, стоявшую возле колеи. — Я уж думал, что ты хочешь вместе со мной утопить в грязи и всех остальных.

— Можешь не возвращаться, если работа тебе не по душе, — яростно ответила Джейн. — Никто не просит тебя оставаться. Мы не можем бросить строительство. Осталось пройти еще пятнадцать миль, чтобы соединить два отрезка. И мы будем приходить сюда каждый день, пока не закончим все.

— Или — пока ты не свалишься без сил, — сказал Руэл, глядя на нее. — Ты едва стоишь на ногах.

— Но я-то не жалуюсь, — ответила сердито Джейн, направляясь к мосту через ущелье.

— Я тоже не жалуюсь. Можно привыкнуть и к тому, что ты с утра до вечера стоишь под водопадом, — вдруг улыбнулся он.

Джейн, искоса посмотрев на него, с отчаянием подумала, что этот упрямец, наверное, и в аду сумел бы прижиться. И с еще большим отчаянием она заметила, что стоило ему взглянуть на нее, как тело снова становилось непослушным, будто наливалось свинцом.

— Напрасно. Все равно это ничего не даст.

— Ошибаешься.

Джейн чувствовала на спине его взгляд, когда быстрыми шагами шла по мосту. На этот раз вместо лениво струящихся вод под ногами несся грозно ревущий поток. И Джейн с гордостью отметила, что опоры выдержали натиск стихии. Она снова попыталась сосредоточиться на мыслях о строительстве. Попыталась заставить себя забыть о том, как Руэл стоял в мокрой рубашке, прилипшей к телу так, что вырисовывался каждый мускул, и смотрел на нее. Сейчас для нее главное — придумать, как преодолеть трудности, что их ожидают в ближайшем будущем, и не обращать внимания на эту непонятную ноющую болезненную пустоту внутри.

— А почему ты не хочешь дождаться, когда закончится сезон дождей? — спросил Руэл. — Ты немногого добьешься при такой погоде.

Джейн нырнула под плотный навес, образованный ветвями баньянового дерева, и подняла седло Бедилии:

— Махараджа не делает поправку на погоду. Значит, и мы не имеем права принимать ее в расчет.

— До чего же последовательный человек этот махараджа! Жду не дождусь того момента, когда мы с ним встретимся.

— На меня не рассчитывай! — резко сказала Джейн, пытаясь непослушными пальцами затянуть подпругу. — Если ты приходишь ради этого, то напрасно теряешь время.

— Я прихожу не ради этого. Ты сама знаешь, что меня сюда тянет.

— Нет, не знаю.

— Посмотри мне в глаза.

Их взгляды встретились, и ее будто поразил удар молнии.

— Время пришло, Джейн. — Его голос звучал ласково, но решительно. Под мокрой тканью рубашки еще отчетливее вырисовывались напряженные, будто во время тяжкой работы, мускулы. — Ты уже не хочешь сопротивляться. Ты устала. Твое тело само знает, чего оно хочет. Откликнись на его зов. Если я не понравлюсь тебе, если ты останешься не удовлетворена, клянусь, я больше не стану докучать тебе.

Джейн в панике пыталась найти какой-нибудь довод, чтобы доказать Руэлу, что у нее есть силы бороться с ним… Если она захочет, то…

«Если захочет?» — впервые Джейн призналась самой себе в собственной непоследовательности. И по телу прокатилась волна облегчения. Руэл прав. Она и в самом деле устала бороться с ним. И если она уступит, то он оставит ее в покое, как это всегда случается с мужчинами, когда они утоляют свое желание.

Руэл подошел к ней и принялся расстегивать пуговицы рубашки.

Джейн приоткрыла рот, чтобы сказать ему о том, что ей пришло на ум.

— Помолчи! — нежно сказал Руэл, распахивая полы ее рубашки. — Боже! Как ты хороша. Какая у тебя необыкновенная грудь. Позволь мне… — Не договорив фразу до конца, он наклонился и коснулся губами ее набухшего соска.

Джейн вскрикнула и выгнулась назад так, что голова ее коснулась седла. Непонятные ощущения переполняли ее, мешая думать трезво и ясно.

— Хорошо! — медленно и чувственно выдохнул он.

Горячая ладонь Руэла скользнула за ее ремень, и пальцы стали ласкать нежные завитки волос на лоне.

— Раздвинь ноги, — выдохнул он одними губами, — так… Еще немного.

Он нашел то, что искал. И точка, до которой он дотронулся, оказалась настолько чувствительной, что Джейн снова пережила нечто, похожее на ожог молнии. Спина ее выгнулась еще сильнее. Первобытный крик удовлетворения рвался из груди, как только Руэл нажимал на эту точку. Она уже не помнила, где они находятся, что происходит вокруг. Страстная потребность продлить эту мучительную ласку требовала выхода. Она терзала сильнее, чем голод или жажда…

— Нет, не здесь, не под этим дождем. — Руэл стремительно застегнул пуговицы на рубашке, поднял ее и усадил на Бедилию, а затем сам вскочил в седло. — Ради Бога, потерпи немного, — сказал он хриплым голосом. — А еще лучше так, — добавил он и, приблизив своего скакуна вплотную к лошади Джейн, положил руку на ее бедро.

Ноздри Руэла раздувались. Глаза сияли синим светом.

— Я не могу не касаться тебя. Если бы ты знала, как я хочу войти в тебя! — Он сжал ее ногу, а потом отпустил и снова сжал. Это ритмичное движение заставило закипеть кровь в жилах. — Ты не представляешь, как мне хотелось сорвать с тебя одежду, бросить тебя прямо в грязь и там же, на месте, овладеть тобой.

Грубость его слов должна была оскорбить ее. Но вместо этого по телу прошла новая волна дрожи.

— Скорей! Я не вынесу этой пытки!

Дождь лил с той же силой. Но он не мог охладить жара, охватившего Джейн.

— Куда мы едем? — пробормотала она.

— К станции. — Руэл снова пришпорил коня. — Это ближе всего.

К тому времени, когда они осадили лошадей у платформы, Джейн трясло, как в лихорадке, которую она недавно перенесла.

— Где ключи? — отрывисто спросил Руэл, спрыгивая с коня и подхватывая Джейн.

«Вагон махараджи!» — как во сне подумала Джейн, непослушными руками нашаривая связку ключей.

Руэл открыл дверь, втащил ее за собой и повернул ключ уже изнутри.

В вагоне стоял полумрак: свет, струящийся сквозь занавески на окнах, был слабым и тусклым. Струи дождя, стекавшие по стеклу, скрывали от них то, что происходило снаружи.

— Скорее! — Руэл снял с себя рубашку и бросил на ковер. Повернувшись к ней и увидев, что она стоит, не шевелясь, он спросил: — Почему ты не раздеваешься?

У Джейн возникло впечатление, что она не в состоянии даже пальцем пошевелить, как не в состоянии отвести от него взгляд. Она еще не видела никого, кто был бы настолько полон жизни и энергии. Его желание и страсть передавались Джейн, как пламя костра захватывает лежащие рядом с ним ветви.

Руэл нетерпеливо шагнул к ней, снова начиная расстегивать пуговицы.

— Ты боишься? Обещаю, что я понравлюсь тебе…

С каштановых завитков его волос падали мелкие капли. Глаза в полумраке мерцали, притягивая ее взгляд к себе, как магнит. Зачарованно глядя ему в глаза, она не заметила, как рубашка упала на пол.

Наклонившись, Руэл провел теплыми губами по впадине на ее левом плече.

Джейн вздрогнула. Прикосновение было не столько бережным, сколько уверенным, чувственным и требовательным.

— Я не могу держать себя в руках, — вдруг проговорил Руэл и засмеялся странным растерянным смехом — Ты только посмотри на меня! Я весь дрожу, пальцы не слушаются меня. Сними остальное сама. Со мной никогда не происходило ничего подобного.

Но и с Джейн тоже никогда не происходило такого. Пальцы ее дрожали еще сильнее, когда она расстегивала пояс и снимала брюки. Сердце колотилось так же часто и гулко, как дождь по крыше вагона, из-за того, что она жаждала одного: продолжения этих ласк. Но для этого надо было как можно скорее освободиться от отяжелевшей, влажной, непослушной одежды, от всего, что мешало им слиться в одно целое.

— Хорошо, — подбадривая Джейн, проговорил Руэл, садясь на диван и снимая ботинки. — Все будет хорошо. Мы оба хотим этого. — Он не отводил взгляда от завитков на ее лоне…

Джейн стиснула губы, чтобы не вскрикнуть У нее было такое ощущение, словно он дотронулся до нее рукой.

Он заметил ее движение, и ноздри его дрогнули.

— Иди сюда…

Она послушно, как загипнотизированная, подошла к нему, едва ощущая под босыми ступнями пушистую мягкость ковра.

Руэл ласково раздвинул ей ноги, и ладонь скользнула меж ног:

— Ты хочешь меня? — Его палец снова коснулся заветной точки.

Она вся затрепетала в ответ.

— Да.

— Ты хочешь, чтобы я вошел в тебя?

— Да.

— Быстро? Сильно!

— Да.

Руэл нежно подтолкнул ее к дивану, положил на спину и раздвинул ноги так, что они обнимали его за талию.

— Тогда бери меня! — сказал он хриплым голосом и подался вперед.

Джейн судорожно вздохнула воздух, почувствовав в себе теплую заполненность.

Руэл чуть-чуть сдвинул брови в недоумении:

— Не сопротивляйся. Я не сделаю тебе больно, если ты не будешь мешать мне.

— Я и не сопротивляюсь, — ответила она таким же севшим, как и у него, голосом.

— Как тесно! — пробормотал он, все еще не осознавая, что происходит, и еще одним движением продвигаясь вперед.

Почувствовав боль, Джейн слабо вскрикнула и закусила нижнюю губу.

Руэл вздрогнул и потрясенный посмотрел на нее.

— Нет! Не может быть! — сквозь зубы выговорил он. — …Но уже поздно… Я не могу остановиться!

— Так не останавливайся, черт тебя побери! — прошептала Джейн, с трудом переводя дыхание. Та, физическая, боль ушла. Осталось только мучительное желание вновь и вновь принимать Руэла в себя.

— Боже! Я сейчас умру! — выдохнул он, немного отстранился, а затем мягко, но с силой вошел в самую глубь ее тела.

Нежность и благодарность переполняли Джейн. Она чувствовала, какое неистовое пламя бушует в его груди. Однако он изо всех сил сдерживал себя, думая о ней, заботясь о том, чтобы ни одним грубым движением не причинить ей боли.

— Руэл…

— Тебе уже не больно? — пробормотал он, уткнувшись ей в плечо.

— Нет. Все прошло.

Он изогнулся, отстранился, а затем мощным, стремительным движением опять вошел в нее.

Джейн снова жадно глотнула воздух.

Глаза Руэла стали такими же невидящими, как и у нее. Губы возбужденными и чувственными. И в выражении лица появилось нечто безрассудное, не подвластное доводам разума.

— Хорошо! — повторил он хрипло. — А теперь обними меня покрепче ногами. Я сделаю все, чтобы и тебе стало хорошо.

Джейн впилась пальцами в его плечи, когда, следуя его приказу, крепко прижала его к себе ногами. Боже! Что с ней творилось?! Она чувствовала себя прикованной к нему не только телом, но и душой. Она не могла не откликаться на каждое его движение. Она полностью находилась в плену того ощущения, которое стремительно несло ее в неизвестную даль.

Это чувство нарастало и нарастало, требуя непонятного ей разрешения. А потом этот миг настал. Обрушился на нее, подхватил и понес все выше и выше…

Кажется, она закричала. А может быть, это был кто-то другой. Джейн с трудом осознавала происходящее, человек, попавший в жестокий шторм и бурей выброшенный на берег.

И в этот момент напрягся Руэл. Его спина выгнулась, на лице появилось выражение неописуемого удовольствия, а затем он упал, содрогаясь, как в лихорадке.

Только когда наступило затишье, Джейн начала осознавать страшную угрозу, которую таило в себе наслаждение, только что пережитое ею. Как она была права, что противилась зову. Напрасно она уступила Руэлу. Но она и представить себе не могла, что можно пережить такое.

И все равно, ясность еще не приходила. Она смутно ощутила, как Руэл вышел из нее, поднялся на ноги и прошел к другому концу вагона.

— Куда ты? — пробормотала она, чувствуя себя такой вялой и уставшей, будто и в самом деле ее пронесло сквозь теснину ущелья Сикор.

— Сейчас разожгу печь. — Он опустился на колени перед пузатой керамической печью и открыл дверцу.

Дрова тотчас занялись. Руэл захлопнул дверцу.

— Мы побудем здесь, пока не просохнет твоя одежда. Мне не хочется, чтобы ты простудилась. И без того я чувствую себя виноватым. — Он подошел к Джейн. — Как ты? Тебе не больно?

— Немного. — Она села и отбросила мокрые пряди со лба. — Но я не думала, что это будет… Это слишком сильные ощущения.

— И я тоже не думал. — Руэл сдернул с дивана пестрый шелк и набросил его на плечи Джейн. — И мне это не понравилось.

Даже сквозь ватную пелену Джейн уловила напряженность его тона.

— Ты сердишься?

Он сел на ковер и плотно обхватил колени руками.

— Мне и в голову не приходило, что ты можешь оказаться девственницей. Это слишком большая ответственность, — сказал он.

Боль, нанесенная его словами, вернула Джейн к реальности.

— Ты ни за что не несешь ответственности. Никто не заставлял меня идти сюда. Я сама решилась на это.

— Но я сделал все, чтобы соблазнить тебя, — отозвался Руэл резко. — И добился своего.

Джейн внезапно стало холодно. Жар, пылавший в ее теле, исчез. Она плотнее завернулась в покрывало, наброшенное на ее плечи Руэлом.

— Но я сама позволила тебе добиться желаемого. Теперь все кончено. И мы забудем о случившемся: ты вернешься к себе в отель, а я в бунгало.

— К Патрику… — пробормотал Руэл. — А ты знаешь, что я уже собрался пробраться к вам? Я все думал и думал о пристрастии Патрика к маленьким девочкам и решил, что вырежу ему сердце.

Джейн поверила, что он был способен на такое. Руэл сидел неподвижно, как статуя. Но там, внутри, у него бушевал огонь. Этот загадочный человек все больше изумлял ее.

— Между нами никогда ничего подобного не было. Мне и в голову не могло прийти, что ты заподозришь его в таком…

— Теперь-то я понимаю, какая это была глупость. Зачем? Зачем ты мне позволила?

— Потому что подумала: когда мужчины получают свое, они бросают ту, которой так долго добивались. Она им становится не нужна.

— Вот оно что!

Джейн взглянула на него.

— А знаешь ли ты, — почти гневно спросил он, — что я по-прежнему хочу тебя и даже во сто крат сильнее, чем прежде? И я чувствую, что буду теперь еще больше сходить с ума, думая о тебе, вспоминая, как все это происходило, зная, какое наслаждение я могу пережить?! Объясни, почему ты сразу не сказала мне все, как есть?

— Но ты и не спрашивал меня.

— Тогда ответь: кем тебе приходится Патрик?

— Он мой отец. — Джейн увидела его изумленно вскинутые брови и поспешно добавила: — Конечно, прямых доказательств тому нет. К моей матери ходил не только Патрик. Но я чувствую, что он — мой отец.

— И Патрик тоже так считает?

— Нет. Он не хочет брать на себя ответственность, — ответила Джейн просто, не замечая, что повторяет его недавние слова.

— Господи!

— Но наступит день, когда он скажет мне, что так оно и есть, — продолжила Джейн спокойным, уверенным тоном. — Ты не волнуйся. От тебя мне ничего не надо.

— Но у меня тоже есть свой кодекс чести. Я должен возместить то, что забрал у тебя.

Она невольно улыбнулась.

— Мне кажется, это физически невозможно.

— Тогда придумай, что я могу дать взамен, что могло бы возместить потерю. Что ты хочешь?

Наконец-то Джейн поняла, о чем он говорит.

— Ты не брал у меня ничего, что могло бы представлять хоть какую-то ценность. Я не из тех женщин, которые считают постыдным для себя лишиться девственности до свадьбы.

— Йен сказал мне, что ты не похожа на других, — сказал Руэл. — Но сомневаюсь, что твой будущий супруг будет разделять твои взгляды.

— Скорее всего, я никогда не выйду замуж. Так что мне не придется ни перед кем отчитываться за то, что я сочла нужным сделать. — Джейн огляделась в поисках своей одежды и протянула руку к рубашке.

— Подожди, не торопись, — сказал Руэл. — Я повешу ее поближе к огню, чтобы она просохла.

Боже! Почему он не уходит? К чему этот нелепый разговор? Тоскливая, щемящая боль в груди становилась все сильнее.

— Ты мне ничего не должен, — повторила Джейн. — Сколько раз мне надо это повторять, чтобы ты понял?

— Но меня терзают угрызения совести. Уверяю тебя, такое со мной случается не часто. — Он разложил одежду у печки и повернулся к ней. — И есть отчего. Сначала тебя чуть не зарезали из-за меня. Потом я лишаю тебя невинности. Слишком много даже для такого безнравственного человека, как я.

— Не беспокойся, все равно я не стану такой, как она.

— Как твоя мать? Ты это имеешь в виду?

Джейн кивнула, прикусив губу.

— Да, но я не хочу говорить на эту тему.

— Если бы я знал о тебе хоть чуточку побольше, то не совершил бы такой ошибки. Не пытайся уйти от разговора. Тебя всегда пугала мысль, что ты можешь стать такой, как она?

— Да. Она жила в сплошном кошмаре. Хуже, чем последняя рабыня. И я решила, что не позволю никому и ничему так порабощать себя.

— Если ты питаешь такое отвращение к публичным домам, то почему так часто наведывалась к Цабри? — мрачно улыбнулся Руэл. — Теперь я понимаю, что у тебя была какая-то иная цель…

Джейн опустила глаза. Под его пристальным взглядом она не могла бы солгать.

— Это связано с железной дорогой?

— Нет.

— С Картауком?

Джейн вскинула голову, будто он ударил ее.

— Откуда ты знаешь про Картаука? Что тебе известно о нем?

— Больше, чем час назад. Во всяком случае, сейчас я могу со всей определенностью сказать, что он не является твоим любовником.

— Конечно, нет. С чего ты это взял? — Джейн настороженно смотрела на него. — И вообще, где ты услышал о нем?

— У Абдара… — Видя, что она окаменела от ужаса, Руэл поспешил успокоить ее: — Не смотри на меня так. Если бы у меня на уме было худое, стал бы я говорить тебе об этом? Сейчас все изменилось. И я буду искать другой способ добиться того, чего хочу.

— А что ты хочешь?

— Встретиться с махараджей. Я же тебе говорил. — Он помолчал. — Абдар пообещал мне договориться о приеме, если я найду и верну ему Картаука.

— И ты собирался пойти на такое? — прошептала Джейн.

— Я ничего не решил. Только рассматривал такую возможность.

— Ты взялся за такое страшное дело, не зная, добьешься ли успеха? — Джейн покачала головой. — Как ты мог! Абдар — монстр. Чудовище без сердца.

— Не заметить это трудно. Но я и понятия не имел, кто такой Картаук. И тем более не предполагал, чем закончится наша встреча.

Джейн вспыхнула от гнева.

— И ты привел меня сюда, потому что таково было пожелание Абдара?

— Не говори глупостей! Как Абдар мог предугадать это?

Джейн снова встрепенулась.

— А наша встреча у Цабри? Тот человек в проулке, он тоже появился там не случайно?

— Не хотелось бы разочаровывать тебя, но, поверь, я не стал бы убивать невиновного человека. — Руэл нахмурился. — Появление Пачтала, конечно, было мне на руку. Благодаря этому мы ближе познакомились с тобой…

— Я ухожу. — Джейн сбросила покрывало и рванулась к своей одежде. — Если только у дверей не стоит Пачтал со своими подручными, подстерегая меня.

— Там нет никакого Пачтала, — отрывисто сказал Руэл. — Не выдумывай. Я знаю, что сильно обидел тебя, но постарайся рассудить здраво…

Джейн резко повернулась к нему:

— Ты не обидел меня. Я не позволяю таким людям, как ты или Абдар, обижать меня. — Она натянула брюки и схватила ремень. — И здравый смысл подсказывает мне, что я буду последней дурой, если хоть в чем-то поверю тебе.

— Ты с самого начала не верила мне, — так же резко ответил Руэл. — И ты позволила мне овладеть тобой только ради того, чтобы я погасил пожар, вспыхнувший в твоем теле, а не потому, что ты поверила мне. — Он поднял ладонь, видя, что Джейн собирается перебить его. — И я не ждал иного отношения к себе. Было глупо верить мне ни с того, ни с сего. А теперь, когда ты знаешь все, как оно есть на самом деле, давай поговорим спокойно. Абдару нужен Картаук. Ты не хочешь, чтобы я его нашел. Скорее всего ты собираешься найти способ вывезти его из Казан-пура.

Джейн молча смотрела на него.

Руэл пожал плечами.

— Очень хорошо. Давай я возьму решение этого вопроса на себя. Я сам вывезу его из Казанпура и найду для него место, где бы он чувствовал себя в безопасности. Где Абдар не сможет добраться до него. Так я оплачу свой долг.

Джейн продолжала молча и испытующе смотреть на него.

— Я не бросаю слов на ветер. — Руэл поднялся на ноги и тоже начал одеваться.

— Неужели ты думаешь, что я поверю тебе?

— Тебе нужны доказательства того, что я не служу Абдару? — спросил он, натягивая правый ботинок. — Вот одно из них. Ли Сунг.

Джейн застыла.

— Что ты имеешь в виду?

— Его нет в Наринте. Позавчера вечером он пробрался следом за тобой на склад и ушел оттуда с мешком, который ты оставила ему. Ясно, что это еда для Картаука. Йен прошел следом за ним, но потерял из виду в базарной толпе.

— Твой брат тоже продался Абдару?

— Мой брат помогает мне… с очень большой неохотой, должен признаться сразу. — Руэл натянул второй ботинок. — Мне бы не пришлось сейчас торговаться с тобой. Я вполне мог бы сам отправиться следом за Ли Сунгом и найти, где скрывается Картаук. Я лучше могу выслеживать добычу, чем Йен.

— Не сомневаюсь, что у тебя сильно развиты охотничьи инстинкты.

Руэл не обратил внимания на горечь, прозвучавшую в ее голосе.

— Этот инстинкт помогал мне выжить не один раз. И он может помочь спасти твоего Картаука.

— А если я скажу, что не хочу обращаться к тебе за помощью?

Руэл покачал головой:

— Ты примешь ее. Я хочу заплатить свой долг. Мне тяжело нести на плечах такой груз.

— Какое благородство…

— Простая честность. — Он сжал губы. — Опасно, когда человек начинает лгать себе… Ты стала для меня наваждением, и я уверил себя… Я не настолько глуп, чтобы не понимать, с кем имею дело. — Он криво усмехнулся. — Но не стал доискиваться, почему ты ходила к Цабри. Все говорило за то, что ты не такая, какой я пытался нарисовать тебя в своем воображении. Даже Йен — простодушный Йен — и тот понял раньше, какая ты на самом деле, и попытался объяснить мне, что я вижу только то, что хочу видеть.

— Ты закончил?

— Почти. Абдар, теперь я нисколько в этом не сомневаюсь, следит за тем, как развиваются наши отношения. Если ты примешь мою помощь, мы сумеем вывезти Картаука из Казанпура в безопасное место. Но если ты откажешься и наши пути разойдутся, Абдар поймет, что я потерпел неудачу, и, вполне возможно, снова начнет плести свои козни. — Руэл улыбнулся. — Ты можешь позволить себе бороться с Абдаром, пока строительство не закончилось?

— Это все же проще, чем позволить себе довериться человеку, который может предать меня.

— Я не предатель. Ты поймешь это, если тоже посмотришь на меня без предубеждения. Попробуй сделать это, Джейн.

Боже! Какой это немыслимый человек! Как он собирается заставить ее трезво смотреть на него после всего, что она пережила? После того, как ее опалило болью и гневом?

— Не знаю, удастся ли мне это, — горько улыбнулась она. — Но я не буду сопротивляться, если ты попробуешь доказать, что не тот, за кого я тебя принимаю. — Она круто повернулась и пошла к двери.


— Мне сообщили, что рельсы прибудут завтра, — победно улыбнулся Патрик, когда они сели с Джейн ужинать. — Как раз вовремя. Я же говорил тебе, что все будет хорошо.

— Тебе придется проследить за их перевозкой от пристани до склада. У меня нет времени на это. Мы проложили сегодня меньше мили.

Патрик понимающе кивнул.

— Дождь. Бедная моя девочка! У меня заныло сердце, когда я увидел, какой ты сегодня вернулась измученной.

Сердце Джейн тоже ныло после разговора с Руэлом. Нет, это не сердце, пыталась переубедить она сама себя. Это, наверное, уязвленная гордость.

— Быть может, завтра дела пойдут лучше. Рабочие привыкнут к смене погоды.

— Навряд ли. — Патрик добавил себе еще виски. — Но я подумал о том, что ты была права: мне надо бывать там, на месте строительства. Я вел себя, как свинья, но попробую исправить оплошность.

— Ничего страшного, — ответила Джейн вяло, — работа уже почти закончена.

— Да. Ты сделала невозможное. — Он отпил виски. — Но эти дожди — скверное дело. Я не могу отпустить тебя в такую грязищу. Вдруг ты снова заболеешь! Дай мне денек на перевозку рельсов, а потом я поеду и займу твое место, чтобы ты могла остаться в постели и отдохнуть.

Джейн медленно подняла голову, чтобы взглянуть на него. Патрик, конечно, говорил от всей души. Но на него нельзя было положиться ни в чем. Сколько раз он уже давал обещания и не выполнял их.

— Ты бы очень помог мне, если бы стал выезжать на строительство, — сказала она осторожно.

— Вот увидишь! — сказал Патрик. — Через девять дней мы закончим работу и сможем навсегда распрощаться и с этим слабоумным слизняком, и со всей этой мерзкой страной. Отдохни пару дней…

— Мне не нужен отдых. Если мы оба выйдем на стройку, работа пойдет в два раза быстрее…

— Ерунда! Я управлюсь и без тебя. А ты пока можешь заняться этими дурацкими счетами, что лежат в верхнем ящике стола. С тех пор, как уехал Ли Сунг, ими никто не занимался.

Джейн начала относиться к его обещанию всерьез. Если все будет так, как сказал Патрик, она сможет выкроить время на то, чтобы вывезти Картаука.

— Ты знаешь, — проникновенно сказал Патрик, подаваясь вперед и накрывая ее руку своей, — иной раз мне хочется спросить тебя: почему ты до сих пор терпишь все мои выходки и не бросаешь меня?

«Потому что ты мой отец», — хотела сказать Джейн. Потому что у нее в душе еще тлела надежда, что когда-нибудь ей удастся доказать, что она достойна его, и Патрик сам произнесет заветные слова.

Джейн знала, что лелеет пустую надежду, но не могла расстаться с ней.

— Потому что дала тебе обещание, — она сжала его руку. — Я с удовольствием немного передохну. Спасибо тебе, Патрик.

Он посмотрел на свой стакан с виски.

— Но тебе придется потерпеть еще целый день, прежде чем я освобожусь. Поэтому иди лучше спать.

— Хорошо, — кивнула Джейн. — Спокойной ночи.

Пройдя в свою спальную, Джейн принялась размышлять о том, как ей лучше вывезти Картаука из Казанпура.

Руэл. В первую минуту она решительно отбросила эту мысль. Но затем вернулась к ней и трезво обдумала его предложение. Руэл пообещал не просто вывезти Картаука, но и найти для него безопасное место. Если бы даже она смогла решить первую половину задачи, то вторая ей была явно не под силу. У нее не было возможности найти для Картаука надежное убежище. Руэл сильный и умный человек. Он умеет выходить из самых запутанных ситуаций, и ему не впервой противостоять такому чудищу, как Абдар. В вагоне он говорил с ней вполне искренне. И Йен — порядочный человек — тоже верит в благородные чувства своего брата.

Но, Господи, как ей не хотелось снова связываться с Руэлом Маклареном. Она не переставая ругала себя за то, что поддалась ему. Хотя Джейн и пыталась уверить его, что сама сделала выбор, все равно боль в груди не проходила. Одна только мысль о том, чтобы увидеться с ним снова, пугала ее.

Но смешно бояться его теперь, когда она знает, какие цели он преследовал. У нее есть голова на плечах. И с этой минуты она постоянно будет держать себя в жесточайшей узде. Он перестал быть для нее загадкой. Остается только решить — насколько она может доверять ему, чтобы использовать так, как он использовал ее.

Руэл услышал резкий стук и открыл дверь своего номера.

В коридоре прямо перед ним стояла Джейн.

— Какая приятная неожиданность. Заходи.

— Нет, — холодно ответила Джейн. — Я пришла только для того, чтобы сказать: Патрик собирается выйти поработать послезавтра. Это значит, что у меня появится немного свободного времени. И я попробую все-таки вывезти Картаука. Завтра обязательно приходи на стройку. Нельзя, чтобы Абдар заметил что-то необычное.

Руэл внимательно посмотрел на нее.

— Из этого следует, что ты собираешься принять мою помощь?

— А почему нет? Не так часто мне предлагают помочь. Надо воспользоваться случаем.

— Верно. — Он помолчал. — Не беспокойся ни о чем, Джейн. Я, может быть, не самый лучший на земле человек. Но две вещи я выполняю неукоснительно: мщу за нанесенное оскорбление и всегда держу свое слово.

— Я не могу не беспокоиться и не волноваться, — отозвалась Джейн. — Мне придется все это время не спускать с тебя глаз. — Повернувшись, она зашагала по коридору. — Но ради того, чтобы вывезти Картаука из Казанпура, стоит рискнуть.

— Подожди! — крикнул ей вслед. — Ты приехала на лошади?

— Нет, — не замедляя шага, ответила Джейн. — Я пришла пешком. — И исчезла в пролете лестничной площадки.

Руэла так и подмывало броситься за ней вдогонку, чтобы проводить до дома. Но он знал, что Джейн решительно откажется от его услуг. Она не верит ему и, вполне возможно, хотя не признается в этом даже самой себе, боится его. К сожалению, для страха у нее имеются все основания. Руэл надеялся, что его желание после близости с Джейн угаснет и что он сумеет избавиться от этого наваждения. Он почувствовал это в ту секунду, когда распахнул дверь и увидел ее перед собой.

Должно быть, сейчас она уже идет по улице к дому.

Абдар и Пачтал в последние дни ничем не напоминали о себе. Но кто знает, вдруг Абдар потерял терпение? Улицы так темны, и при таком дожде совсем не трудно спрятаться в тени домов…

Руэл захлопнул дверь и поспешил следом за ней, проклиная себя. Куда его несет нелегкая? Зачем? Джейн сумеет, если надо, позаботиться о себе. У нее с собой нож, и в нужную минуту она пустит его в ход. Он так устал за день. Ему только удалось переодеться в сухое…

Но Руэл знал, что не сможет заснуть, пока не убедится, что Джейн благополучно добралась до своего дома.


6


На следующий день дождь шел еще сильнее, и снова Джейн вынуждена была остановить работу до наступления вечера. Отдав команду, она повернулась и направилась в сторону, противоположную от ущелья Сикор.

— Ты куда? — спросил Руэл, догнав ее.

— Хочу проверить опоры моста через ущелье Ланпур, — отрывисто ответила она. — Возвращайся в отель.

— Нет, я пройдусь с тобой, — сказал Руэл тоном, исключающим всякие возражения. — Это далеко?

— Четверть мили после поворота. — Она смотрела прямо перед собой. — И вовсе не обязательно ходить за мной!

— Придется тебе привыкнуть к мысли, что я везде буду рядом. Ты случайно не там прячешь Картаука?

— Нет, к твоему, видимо, огорчению. Ты узнаешь, где он, когда изложишь реальный план. И если я сочту, что он устраивает нас, тогда и приму решение.

— Мне необходимо увидеться с ним как можно раньше.

— У меня другое мнение.

— Послушай, Джейн, — Руэл протянул руку. — Мне хочется…

— Не смей прикасаться ко мне. — Джейн резко отстранилась.

— Почему? — мягко спросил он. — Тебя это волнует?

— Просто не хочу.

— Никогда не лги себе. Я уже совершил такую ошибку и видишь, куда это меня завело?

Джейн подумала о том, что в его словах есть доля правды. Она испытывала отвращение к самой себе за то, что тело не слушается доводов рассудка. Оно с такой легкостью откликается на прикосновение мужской руки, что Джейн остается только гневаться и возмущаться. И все же она не собирается подчиняться этим неосознанным порывам. Она не собирается смиряться.

Отвернувшись от Руэла, Джейн снова устало зашлепала по грязи.

— Зачем тебе нужен Картаук?

— Я хочу, чтобы он помог мне.

— Помнится, мы договорились, что это ты будешь помогать ему.

— Одно другому не мешает. После того, как ты вчера ушла, я обдумал все и решил, что его совет может оказаться очень важным для меня. — Его губы сжались. — Будь я проклят, если откажусь от своего первоначального замысла только потому, что мне заодно придется заняться спасением Картаука. Я не Франциск Ассизский.

— В излишней святости тебя никто не упрекнет.

— Я рад, что ты понимаешь меня. Хотя тебе следует признать, что я никогда не пытался выказать себя добродетельным святошей.

Нет, чего не было, того не было. Руэл, конечно, попытался воспользоваться ею, но он никогда не выдавал себя не за того, кем он является на самом деле. Он никогда не пытался притвориться, показать себя с лучшей стороны. Скорее напротив.

— Чем Картаук может быть полезен тебе?

— По словам Абдара, Картаук не один год прожил во дворце и пользовался благосклонным вниманием махараджи до того, как столь опрометчиво покинул его. Картаук должен хорошо знать все его слабости. И сможет подсказать, каким образом мне лучше всего добиться его расположения, а значит, и своей цели.

— С какой стати я должна помогать тебе устраивать свои делишки? Мне нет никакого дела до того, удастся тебе осуществить свой план или нет, — с непонятным для себя жаром ответила Джейн. — Было бы справедливо, если бы у тебя ничего не вышло.

— Нам редко удается заполучить то, что мы заслуживаем, — насмешливо заметил Руэл. — И почти всегда получаем то, что в состоянии взять у жизни сами. Что же касается того, станешь ты мне помогать или нет, то признаюсь тебе честно: я был бы счастлив, если бы ты приняла участие во мне.

Джейн изумленно посмотрела на него.

— Ты считаешь, что меня можно растрогать такой просьбой?

— Нет, наверно. Но зато я не испытывал бы раскаяния, что вместо Абдара перешел на твою сторону. Как бы там ни было, мне надо повидаться с Картауком как можно быстрее.

— Я подумаю.

— Завтра.

— Я же сказала, что мне надо серьезно обдумать этот вопрос, — сердито ответила Джейн. — Не торопи меня.

— Мне приходится идти на это, потому что я и без того потерял массу времени. — Его насмешливость сменилась холодностью. — Когда я вывезу твоего Картаука из Казанпура, Абдар, несомненно, пронюхает о моем участии. Он поймет, что по моей вине оказался в проигрыше, тогда у меня не останется никаких шансов добраться до махараджи. А мне нужно составить договор о продаже до нашего отъезда.

— Договор о продаже?

— Я собираюсь купить кое-что у махараджи.

Джейн окинула его недоверчивым взглядом.

— И что же ты хочешь купить у него?

— Поговорим об этом позже. Завтра мне надо повидаться с Картауком и спросить его…

Они свернули за поворот. Из-за грохота воды, несущейся по ущелью Ланпур, оставшуюся часть фразы она не расслышала.

Вода в этом месте неслась стремительнее, чем в том ущелье, которое они оставили позади. Джейн с беспокойством отметила, с какой силой бился желто-коричневый поток о крутые берега. Словно снаряд, пущенный из пушки.

Руэл проследил за взглядом Джейн.

— Кажется, они прочные и смогли выстоять, — сказал он, стараясь перекричать грохот, оглядев стальные опоры, поддерживавшие мост.

— Разумеется.

— Тогда о чем ты беспокоишься?

— Я не беспокоюсь, но хотела еще раз убедиться, что все в порядке. В ближайшие два дня Патрик начнет прокладывать дорогу через этот мост.

— А что потом?

— В десяти милях от моста мы соединимся с колеей, которую провели из Наринта.

— И на этом работы закончатся?

— Патрик проедет верхом вдоль всей колеи от ущелья до Наринта, проверит, нет ли где повреждений. Потом мы проделаем пробный проезд до Наринта и обратно. Еще через день мы официально сдаем дорогу махарадже, и он лично проедет по ней туда и обратно в своем вагоне с золотой дверью. — Джейн мрачно сжала губы. — Только после этого мы получим деньги за свою работу. — Она повернулась и пошла обратно по колее, по которой они только что пришли.

— Устрой мне свидание с Картауком не позже завтрашнего дня, — настойчиво повторил Руэл, догоняя ее.

Джейн поняла, что этот дьявол будет твердить одно и то же, пока не добьется своего. «К чему тратить силы и спорить», — раздраженно подумала она. Намного безопаснее будет подкрепить его верность личной заинтересованностью.

— Хорошо. Приходи завтра к девяти часам утра.


— Это мне кажется или мы на самом деле кружимся на одном месте после того, как вышли за городские ворота? — спросил Руэл.

— Так оно и есть, — ответила Джейн, отводя в сторону мокрую ветку, нависшую над тропинкой. — Не исключено, что твой друг Пачтал не спускает с нас глаз. Если он не потерял нас на базаре, надо убедиться, что он сейчас не идет по следу.

— Ну и, конечно, важно, чтобы я не смог самостоятельно найти обратную дорогу, — добавил язвительно Руэл.

— И это тоже надо учесть. — Джейн спокойно посмотрела на него. — Я не настолько глупа, чтобы поверить тебе на слово, и не собираюсь приносить Картаука в жертву твоим амбициям.

Руэл усмехнулся.

— Разумно. Когда ты вчера согласилась взять меня с собой, я даже был несколько разочарован той легкостью, с которой ты согласилась выполнить просьбу. Как говорится, «бойтесь данайцев, дары приносящих».

— Точнее, шотландцев, — уточнила Джейн сухо и нырнула в подлесок, находившийся слева от тропинки. — Храм уже рядом.

— Храм?

— Заброшенный буддийский храм, — задумчиво проговорила она. — Один из тех храмов, которых так много в этом месте. Их оставили, наверное, лет сто назад.

— Ты говоришь это для того, чтобы я не смог описать его, если у меня спросят. — Он прижал руку к сердцу и поклонился. — Очень мило с твоей стороны избавить меня от этих хлопот.

— Тебя это веселит, как я посмотрю.

Его улыбка исчезла.

— На самом деле я отношусь ко всему чрезвычайно серьезно. Но хорошее настроение никогда не помешает. Вот станешь постарше, тогда поймешь, что я имею в виду.

— Я и сейчас не ребенок.

— То же самое я твердил вначале Йену. Но сейчас мне удобнее считать тебя ребенком. В таком случае мне легче будет удержаться от искушения…

— У тебя нет…

— Что вы так кричите? — Из кустов выскользнул Ли Сунг. — Вас слышно Бог знает откуда. Мне пришлось шагать по грязи, чтобы выяснить, кто это сюда пожаловал.

— Это Руэл Макларен. Он собирается помочь нам вывезти Картаука. — Джейн протянула Ли Сунгу принесенный с собою сверток с продуктами и повернулась к Руэлу. — Это мой друг Ли Сунг. Он проведет тебя к храму. А я пойду проверю, не идет ли кто у нас по пятам.

— После всех предосторожностей? Не слишком ли их много?

— Нет, — ответила она.

Руэл нахмурился.

— Твое недоверие ко мне становится не только утомительным, но и мешает делу.

— Ты считаешь, что ему не стоит доверять? — спросил Ли Сунг у Джейн.

— В определенных пределах. Веди его к Картауку.

Она повернулась и скрылась в кустах.


— Надеюсь, до храма уже недалеко, — сказал Руэл, продираясь следом за Ли Сунгом сквозь заросли.

— Да, он рядом.

— А почему вы выбрали храм?

— Картаук сам выбрал это место.

— Почему?

Ли Сунг промолчал.

— Так почему? — упрямо повторил Руэл.

Ли Сунг искоса посмотрел на него.

— Ты задаешь слишком много вопросов.

— Потому что ты не можешь толком ответить ни на один из них.

— Джейн велела мне быть осторожным. Она не доверяет тебе.

— А ее суждение непогрешимо?

— Она доброжелательный человек и всегда склонна скорее доверять людям. Что приносит ей немало неприятностей.

— И что ты делаешь в таких случаях?

— Ищу способ, как наказать за это, — холодно улыбнулся Ли Сунг. — Мы, китайцы, хорошо осведомлены в науке причинять боль. Или ты считаешь, что калека — уже не мужчина?

— Во второй раз я не допущу такой ошибки, — усмехнулся Руэл. — Однажды в Сиднее меня втянули в драку в одном из баров. И матрос по имени Тощий Джек так ударил меня своей деревянной ногой, что чуть не сделал скопцом. А пока я приходил в себя, он отстегнул эту штуку и огрел ею меня по голове.

— Забавно. — Лицо Ли Сунга не выражало никаких чувств. — Я бы на его месте воспользовался этим приспособлением с большей пользой. Кстати, что с ним сталось потом?

— А что с ним могло статься? Когда я очнулся, он уже доковылял до корабля, который следовал в Новую Зеландию.

Ли Сунг изучающе посмотрел на него.

— Ты лжешь, — уверенно заключил он после короткой паузы.

— Зачем?

— Ищешь способ завоевать мое расположение. Думаешь, что, превознося храбрость калеки-матроса, заставишь меня проникнуться к тебе чувством, похожим на благодарность.

Руэл откинул голову и расхохотался.

— Ей-Богу, а ты неглупый парень.

— Лесть в отношении ума принесет не больший результат, чем в отношении тела. Хотя я вижу, что последнее утверждение более искренне, чем сказки про матроса.

Руэл покачал головой. Выражение лица его оставалось все таким же оживленным:

— Но все, что я рассказывал, — чистая правда.

Ли Сунг вскинул брови.

— Ну большая часть, — поправился Руэл. — Я, конечно, страшно разозлился и последовал за ним в Новую Зеландию.

— И?

— Поставим точку на том, что после этого ему вряд ли удавалось покалечить кого-нибудь своей деревянной ногой. И уж во всяком случае, на мужское достоинство он вряд ли станет покушаться.

— Вот это более похоже на правду. — Губы Ли Сунга изогнулись. — Уверен, что ты поладишь с Картауком.

— Почему ты так решил?

— Вот увидишь. — Он ускорил шаг, и в следующее мгновение они вышли из джунглей.

Через прогалину Руэл мельком увидел руины большого, омытого дождями каменного храма. Потоки зеленой растительности подступали к нему со всех сторон. Они ползи вверх по выломанным ступеням к каменным стенам, словно джунгли пытались поглотить и это квадратное строение.

Обрушившиеся ступени вели наверх к статуе Будды, чья просветленность из-за отбитой головы вызывала серьезные сомнения.

— Какой величественный купол, — пробормотал Руэл.

— От палящих лучей солнца защищает хорошо, — кивнул Ли Сунг, — а вот в сезон дождей это не самое лучшее убежище. Такое впечатление, что вода сочится из самих камней. — Ли Сунг пожал плечами. — Но Картауку здесь нравится. Он говорит, что если уж он не может жить во дворце, — лучше храма места не найти.

— В самом деле?

— Смотри под ноги. Здесь полным-полно змей. Ядовитые древесные змеи ничем не отличаются по цвету от мха на ступенях и от веток кустарников.

Руэл передернул плечами.

Ли Сунг улыбнулся.

— Я вижу, ты не любишь этих тварей? — И, преодолевая последние ступени, громко позвал: — Картаук, со мной гость!

— Если это не Абдар… скажи ему — пусть уходит!

Даже привыкший к любым неожиданностям Руэл на миг оторопел от такого заявления.

— Он хочет видеть Абдара? — переспросил он Ли Сунга недоверчиво.

— Конечно, — ответил сам Картаук. — Это мое самое заветное желание. Я хочу видеть Абдара… мертвым. — Его громкий, глуховатый голос эхом разносился по храму, словно мерные удары колокола. — Но раз уж вы нарушили мою медитацию, входите.

— Это Руэл Макларен. Джейн сказала, что он собирается помочь тебе выбраться из Казанпура, — проговорил Ли Сунг, когда они вошли в храм.

— Какое неожиданное великодушие. С чего бы это?

Посреди храма в большой бронзовой жаровне горели дрова. Кроме жаровни, не считая двух самодельных кроватей у дальней стены и длинного, тоже грубо склоченного стола, ничего не было.

— О моем чудном даре начинают заботиться совершенно незнакомые мне люди. — Джон Картаук стоял у стола. Его руки ловкими движениями лепили глиняную форму для отливки. На вид ему было под сорок. Комплекция мастера соответствовала его громкому голосу. На нем были свободные шаровары, белая длинная рубаха и сандалии. И чем ближе подходил к нему Руэл, тем выше и массивнее казался Картаук и тем отчетливее проступали под рубахой его бицепсы. Темно-каштановые волосы золотых дел мастера свободно падали на плечи, такая же шелковистая борода обрамляла лицо, скрывая крепкий подбородок. Глубоко сидящие карие глаза под густыми сумрачными бровями светились умом и проницательностью.

— Уж не святой ли к нам пожаловал? — Картаук наконец поднял глаза от глиняной формы и замер. Его глаза не отрываясь смотрели на Руэла. — Какое лицо! Подойди сюда, к свету, чтобы я смог тебя получше рассмотреть.

Руэл встал у проема, из которого струился слабый свет:

— Так?

Картаук кивнул и шагнул к нему:

— Поверни голову направо.

Руэл послушно выполнил приказ.

— Невероятно! — пробормотал Картаук. — Какое совершенство линий.

— А теперь мне можно повернуть голову? — вежливо осведомился Руэл, и в голосе его слышались насмешливые нотки. — Мне больше всего на свете хочется скинуть эти мокрые тряпки и хоть немного просушить их.

— Думаю, что да. — Картаук отступил в сторону, пропуская Руэла к жаровне, но по-прежнему не сводил с него глаз. — Превосходно!

— Высокая оценка — бальзам для моего истерзанного сердца.

— А не содомит ли ты? — неожиданно спросил Картаук.

— К сожалению, должен тебя огорчить. Для таких утех тебе придется поискать кого-нибудь другого.

— Нет. Я к таковым не отношусь. — Картаук скривился. — Ли Сунг определенно должен благодарить судьбу, что у меня нет подобного рода порочных наклонностей. Иначе — при столь долгом воздержании — я бы непременно покусился на его прелести.

— Я нашел бы способ, как охладить твой пыл, — спокойно ответил Ли Сунг, устраиваясь возле жаровни и протягивая руки к огню.

Картаук вновь перевел взгляд на Руэла.

— Многие мужчины не выдерживают груза такого рода красоты и, как правило, становятся содомитами.

— Красивая внешность — всего лишь инструмент. Не более чем сильные руки или острый ум, — пожал плечами Руэл. — Иногда помогает, но случается, что и вредит.

— Но ты же умеешь пользоваться этим инструментом?

— Конечно, — улыбнулся Руэл, взглянув на зубило с рукояткой из слоновой кости, лежавшее на столе рядом с глиняной формой. — Станешь ли ты держать у себя бесполезные вещи?

Картаук рассмеялся, и гулкое эхо снова раскатилось под сводами храма.

— Мне он нравится, Ли Сунг.

— Я так и думал, что вы придетесь друг другу по душе. Но Джейн сказала, что нам надо быть с ним настороже.

— Всякий незаурядный человек представляет опасность. Я понял это в тот самый момент, как увидел его на пороге храма. И мне не понадобится много времени, чтобы узнать его еще лучше. Острый глаз художника позволяет, отбросив шелуху, заглянуть прямо в душу.

— Это звучит почти как угроза, — улыбнулся Руэл.

— Мне бы хотелось сделать твою скульптуру, — испытующе глядя в лицо Руэла, медленно проговорил Картаук. — Жаль, что у меня нет нужного материала. Здесь мне приходится ограничиваться только глиной или деревом. А ты заслуживаешь лучшего.

— Ты просишь меня позировать тебе? Картаук кивнул.

— Я схожу с ума без работы.

Руэл невольно оглядел стол.

— А мне показалось, что ты как раз занят делом. Эта обезьянка, например, очень даже неплоха.

— У тебя есть вкус. Мне она и самому понравилась. — Картаук наклонился и вынул из-под стола еще одну вещь. — Тогда ты сможешь оценить и вот это.

Джейн. Только Мастер вырезал ее с распущенными по плечам волосами. Руэл привык видеть их туго заплетенными в толстую косу. А еще она улыбалась. Здесь Джейн была полна жизненных сил и выглядела моложе, чем когда-либо. Руэл невольно вытянул руку и ласково провел по щеке деревянной головки указательным пальцем.

— Странно, что она согласилась позировать тебе.

— Нет, конечно. Мне пришлось работать по памяти… и опираться только на свою интуицию. Кое в чем я не мог прийти к определенному мнению. И все же я понял: при всей внутренней силе нет никого ранимее Джейн.

Ладонь Руэла скользнула вниз, вдоль губ скульптурного изображения:

— Как хорошо ты ее изучил, — проговорил он медленно.

Картаук ничего не сказал в ответ.

Руэл, оторвавшись от головки Джейн, увидел на себе сосредоточенный взгляд мастера.

Он быстро отдернул ладонь.

— Но статуя Кали у тебя получилась намного выразительнее.

Картаук пожал плечами.

— Абдар от нее в восторге.

— Я бы отдал предпочтение змее на райском дереве.

Картаук усмехнулся:

— Маленькая шутка, в которой я не мог себе отказать. Но Джейн рассердилась на меня из-за нее.

— И правильно. Она знала, что это маленькая шутка может закончиться большими неприятностями для всех нас, — сказал Ли Сунг.

— Я понял, но было уже поздно. И даже испытывал чувство раскаяния … с четверть часа, — добавил Картаук и пожал плечами. — Махарадже до этого нет никакого дела.

— Но Абдар заметил сходство, — сказал Руэл. — И назвал это изысканной дрянью.

— Правда? Не могу передать, как мне приятно это слышать. Ты знаком с Абдаром?

— Встречался с ним один раз.

Улыбка на лице Картаука померкла.

— Он и в самом деле большая дрянь. Мнит себя почитателем искусства. Но готов растоптать мастера, если он отказывается подчиниться ему. Хотя глаз у него наметанный, — снова усмехнулся Картаук. — Уверен, что при виде тебя он сразу захотел сделать изображение для своей коллекции.

— Что-то в этом роде…

— Статуя?

— Маска.

— Интересно… Что ты о нем можешь сказать?

— Не много. Думаю, наша неприязнь была взаимной.

Картаук хлопнул себя по коленям.

— Честное слово, ты мне нравишься!

— Неудивительно, — кивнул Ли Сунг, — у вас есть достойное сожаления сходство характеров.

Взгляд Картаука снова обратился к Руэлу.

— Итак, ты соглашаешься мне позировать?

— А нельзя ли по памяти?

Картаук покачал головой.

— Нет. Задача слишком сложна. И у меня нет времени на переделку.

— Ну хорошо, — Руэл, сбросив плащ, сел на большой квадратный камень у жаровни с противоположной стороны от Ли Сунга. — Если мы сможем прийти к соглашению.

— Вообще-то он пришел не для того, чтобы позировать, а чтобы избавить меня от необходимости торчать тут целыми сутками, — заметил Ли Сунг.

— Это займет не так уж много времени, — проговорил Картаук. — Думаю, Джейн не станет возражать.

— Джейн больше думает о твоей безопасности, чем ты сам.

Картаук отвел рассеянный взгляд от Ли Сунга и снова обратился к Руэлу:

— Так что ты сказал?

— Если ты заплатишь.

— Чем?

Руэл секунду помедлил.

— Насколько хорошо ты знаешь махараджу?

— Я вылепил его статую, когда впервые появился при дворце. Никто не знает его лучше.

— И ты «заглянул к нему в душу» тоже?

— Без сомнения. Это не составило особого труда. Там не такая уж большая глубина.

Руэл удовлетворенно кивнул.

— Тем лучше. Мне нужно добиться от него кое-чего.

— И ты хочешь найти ключ?

— Ты поможешь мне?

— Да. Я могу подсказать тебе, как добиться от махараджи всего, что тебе хочется.

Наконец-то Руэлу улыбнулась удача.

— И как же?

— Я отвечу на этот вопрос, когда закончу вырезать голову, — улыбнулся Картаук.

— Откуда я знаю, что у тебя и в самом деле есть ключик к нему?

— Нам придется поверить друг другу на слово, не так ли?

— Пока что верить придется только мне одному, — ворчливо заметил Руэл.

— Моя работа стоит больше, чем любой подарок, который ты надеешься получить у махараджи, — просто сказал Картаук.

— Понимаю. — Руэл на мгновение задержал на нем взгляд, прежде чем дать окончательное согласие. — За три дня ты управишься?

— За четыре, — сказал Картаук, задумчиво наклонив голову. — Приходи завтра пораньше и приготовься к тому, что тебе придется просидеть весь день.

В этот момент в храм вошла Джейн и присоединилась к ним.

— Я прошла назад две мили. Ничего подозрительного не заметила.

— Означает ли это, что с меня наконец снимается подозрение в предательстве? — спросил Руэл.

— Нет. Это означает, что Пачтал не пошел за нами… на этот раз. — Джейн сняла с себя круглую соломенную шляпу и плащ и, бросив их на каменный пол, шагнула ближе к огню.

— Здравствуй, Джон. Картаук кивнул.

— Ты похудела с тех пор, как мы виделись в последний раз. Здорова?

— Вполне. — Джейн, не глядя на Руэла, проговорила: — Он собирался попросить тебя о чем-то.

— Мы уже обо всем договорились, — ответил Картаук.

— Уже?

— К счастью, мы нашли, чем я могу расплатиться за нужные сведения, — как можно небрежнее сказал Руэл. — Картаук захотел вырезать из дерева мою голову.

Джейн кивнула, тотчас догадавшись, о чем идет речь.

— Этого следовало ожидать. Джон не мог пройти мимо.

Картаук засмеялся.

— Это не слишком большая плата.

— Возможно, не такая уж и маленькая. — Джейн повернулась и взглянула на Руэла. — Мне кажется, пришло время признаться, что именно ты хочешь приобрести у махараджи.

Руэл насторожился.

— Почему именно сейчас?

— Это совершенно неважно само по себе. Но ты знаешь о нас все. Тогда как мы не знаем о тебе ничего. Это знание дает тебе преимущество. А я не хочу, чтобы оно у тебя оставалось.

Руэл немного помолчал и затем медленно проговорил:

— Я собираюсь купить у махараджи остров, который называется Циннидар. Он находится в двух сотнях миль от берега Индийского океана.

— И что хорошего есть на этом острове?

Руэл снова поколебался немного:

— Золото.

— Ошибаешься, — отозвался Картаук. — Если бы хоть на одном из островов, принадлежащих Савизарам, обнаружилось золото, Абдару об этом давно стало бы известно. Он с ума сходит по золоту и уже рыскал повсюду в поисках россыпей.

— Я не ошибаюсь. Оно есть. Золотая гора. Самое богатейшее месторождение, которое когда-либо существовало на свете.

— Тогда почему его никто не обнаружил до сих пор?

— Оно находится в северной оконечности острова, в горах. Отвесные скалы не дают возможности пробиться к нему ни с севера, ни с запада, ни с востока. Центр острова пересекает глубокое ущелье, шириной в несколько миль. Оно не дает пройти к заветной цели с южной стороны.

Картаук скептически покачал головой.

— До него невозможно добраться, но ты знаешь, что оно там есть?

— Я видел его.

— Каким образом? — спросила Джейн.

— Думаю, что я уже удовлетворил ваше любопытство. — Руэл криво усмехнулся. — Теперь вам известно достаточно, чтобы возбудить интерес Абдара к Циннидару и расстроить мои планы, если вы почувствуете, что с моей стороны вам грозит опасность.

— Если ты говоришь правду.

— Он сказал правду, — неспешно сказал Картаук. Его взгляд впился в лицо Руэла. — Скажи, а тебе доводилось когда-нибудь слышать россказни об Эльдорадо?

— Да.

— То золото, как все говорили, покоилось на дне глубочайшего озера. Твое циннидарское золото может оказаться такой же иллюзией. Ты напрасно выкинешь деньги.

— Циннидар не Эльдорадо. Если бы мне удалось уговорить махараджу продать мне этот остров, я нашел бы способ добыть кучу золота.

Картаук вдруг улыбнулся.

— Будем надеяться. Для меня в мире никогда не будет слишком много золота.

— Поскольку я занимаюсь тем, чтобы добыть для тебя как можно больше материала для работы, то, думаю, ты не откажешься сказать мне, какой ключик подходит к душе махараджи.

— Разумеется. Но если Абдар узнает каким-то образом, чем ты собираешься завладеть, он перережет тебе горло. — Картаук повернулся к Джейн. — Я постараюсь закончить работу за четыре дня.

— Ты покажешь мне дорогу сюда, — сказал Руэл.

— Нет, — отрезала Джейн. — Я сама буду водить тебя к храму.

— Зачем тебе мокнуть под дождем? — возразил Руэл. — Посидела бы это время под крышей.

— Нет. — Джейн придвинулась ближе к жаровне. — Здесь намного холоднее, чем под теплым дождем. Что-то огонь перестал греть. Наверно, дров маловато.

Ли Сунг молча поднялся и, прихрамывая, подошел к своей койке, под которой лежали сложенные дрова. По пути он прихватил и полотенце.

— Тебе надо хорошенько просушить волосы, — сказал он.

— Времени уже нет. Полдня пролетело, как один миг, — вздохнула Джейн. — А мне еще надо съездить на строительство и …

— … убедиться, что Патрик занят делом, — закончил за нее Ли Сунг. — Ты собираешься проверять его каждый день?

— Но надо же убедиться, что нет никаких накладок…

— И что он и в самом деле работает, а не сидит под деревом и не потягивает виски. — Ли Сунг склонился над ней и вытер Джейн лицо. Потом он поднял тяжелую косу и, обернув ее полотенцем, принялся старательно растирать. — Нельзя пытаться успеть сделать все на свете за всех на свете.

— Ты же понимаешь, что здесь — особый случай. — Джейн попыталась повернуть голову, чтобы взглянуть на Ли Сунга. — Он действительно…

— Не вертись. Дай мне как следует высушить твои волосы.

Джейн послушно выпрямилась.

— Это бессмысленное занятие. Они снова вымокнут, как только я выйду на улицу.

— А кто в этом сомневается? И все же лучше, если ты посидишь эти несколько минут не как мокрая курица, — возразил Ли Сунг, продолжая свое дело.

Глядя на друзей сквозь легкие язычки пламени, которые взвились выше после того, как Ли Сунг подбросил дров, Руэл испытывал самые противоречивые чувства. Нельзя было ошибиться в том, насколько сильно привязаны друг к другу эти два человека. Сколько в каждом жесте понимания и… взаимной симпатии. Боже! Что с ним творится? Отчего он весь вдруг вспыхнул от гнева? Какое ему дело до того, что она доверяет этому китайскому пареньку больше, чем ему? И тем не менее это задело Руэла.

— Нет. Ты не содомит! — Картаук опустился рядом с ним.

Глянув на него сбоку, Руэл понял, что все это время мастер не спускал с него глаз, и сразу насторожился.

— Я же сказал тебе это с самого начала.

Картаук заговорил тихо, чтобы Джейн и Ли Сунг, сидевшие по ту сторону жаровни, не могли услышать их:

— Но ты умолчал о том, какая женщина возбудила в тебе страсть.

Руэл напрягся еще сильнее.

— А если бы признался?

— Я бы посоветовал тебе быть осторожнее. Она сделала очень много для меня, и я не позволю причинить ей вред.

— С какой стати я должен ей вредить? У меня нет ни малейшего желания…

— Желание — одно. А легкомыслие — другое. — Картаук пожал своими громадными плечами. — Но она сторонится тебя. Возможно, мне и не придется вмешиваться.

— Благодарю, — сухо отозвался Руэл. Его взгляд снова вернулся к Джейн и Ли Сунгу, которые о чем-то тихонько разговаривали.

Недовольство его росло с каждой минутой.

— Они знают друг друга очень давно, — заметил Картаук. — Естественно, что они постоянно заботятся друг о друге.

— Вижу.

— Это выводит тебя из себя.

— Почему это должно выводить меня из себя? Ей нужен кто-то, кто бы заботился о ней. Патрик плохо справляется с этой задачей. — Руэл попытался переменить тему: — Ты сказал, что больше всего любишь работать с золотом?

— Это божественный металл. Но с ним умеют обращаться правильно только великие мастера. Именно поэтому я так долго оставался во дворце. Редко удается найти заказчиков, которые могут позволить себе обставлять свое жилище изделиями из драгоценного металла.

— Тогда почему ты решился уйти?

— Мне казалось, что в том месте, где мою работу ценят, где в ней заинтересованы, можно поступиться многим. — Он пожал плечами. — Но я заблуждался на свой счет. К своему беспредельному удивлению, я обнаружил, что у меня есть совесть.

— Я не совсем понимаю, куда ты клонишь…

— Абдар потребовал, чтобы я выполнил несколько его заказов, которые я счел ужасными. И отказал ему.

— Он рассвирепел?..

— … и пригрозил, что отрубит мне руки, если я не подчинюсь. Когда я сбежал, он уговорил моего ученика Бенареса выполнить то, чего не захотел делать я. Но Абдар прекрасно понимает, насколько моя работа была бы лучше. — Картаук заговорил чуть громче: — Надеюсь, ты, Джейн, прихватила на этот раз еще что-нибудь, кроме риса. Я съел его уже так много, что у меня глаза начали косить, как у Ли Сунга.

— Радуйся! — пробормотал Ли Сунг. — Будешь лучше видеть. У всех людей должна быть такая форма глаз.

— Я принесла мясо и бобы, — улыбнулась Джейн. — Надеюсь, что к тому времени, когда они закончатся, тебя уже здесь и не будет.

— Куда мне податься, — пожал плечами Картаук, — великие мастера должны иметь покровителей. А покровители любят хвастаться, показывая свои сокровища. Абдар непременно узнает о какой-нибудь моей работе и отыщет по ней меня.

— В самом деле. — Джейн повернулась к Руэлу. — Ты обещал, что найдешь безопасное место.

— Теперь оказывается, что нужен еще и покровитель, который будет держать его работу в секрете, — раздраженно отозвался Руэл. — Задача все усложняется и усложняется.

— Но ты ведь обещал выполнить все, о чем я попрошу, — напомнила Джейн.

Руэл сжал губы.

— Хорошо. Я постараюсь выполнить и это условие. — Он повернулся к Картауку. — Что ты скажешь о том, чтобы вернуться в Турцию? Она достаточно далеко от этого места…

— Я уехал оттуда из-за того, что мне начали завидовать. Там я буду в еще большей опасности, чем где-либо.

Руэл нахмурился.

— Мне надо подумать.

— Придумай для начала, как вывезти его отсюда, — посоветовала Джейн.

— Это я уже продумал.

Она вскинула брови.

— И каким же образом?

— Пробный поезд пойдет в Наринт в ночь перед официальной сдачей железной дороги самому махарадже. Мы спрячем Картаука где-нибудь возле железной дороги за пределами Казанпура и подберем его, когда выедем из города. Наринт — рядом с портом, оттуда его легче посадить на пароход.

Картаук усмехнулся.

— Очень умно. Теперь я вижу, что Джейн не зря решила воспользоваться твоей помощью.

— План неплох, — раздумчиво проговорила Джейн. — Если Абдар ничего не заподозрит.

— Наша задача — отвлечь его внимание.

— И ты уже знаешь, как?

— Придумаю. У меня будет масса времени, пока Картаук закончит скульптуру. — Руэл поднялся и потянулся за плащом. — А сейчас нам пора возвращаться в Казан-пур. — Он улыбнулся. — Я поеду проверить, справился ли Патрик со своими обязанностями.

— Я сама собиралась это сделать, — сказала Джейн.

— А теперь это сделаю я. — Руэл набросил ей на плечи плащ. — Считай, что я таким образом добиваюсь прощения. Я имею на это право?

Джейн замялась, бросив смущенный взгляд на Ли Сунга и Картаука, которые внимательно прислушивались к их разговору.

— Вот поэтому к нашему дражайшему Патрику поеду я. — Руэл поднял ее шляпу с широкими полями и, надев на голову Джейн, осторожно завязал тесемки под подбородком.

Все это принесло ему странное чувство удовлетворения, и он вдруг понял, что Картаук вовсе не такой проницательный человек, каким пытался представить себя. Не страсть бушевала в груди Руэла в тот момент, когда он смотрел на Джейн и Ли Сунга, — его терзали зависть и ревность. Те знаки внимания, которые, не задумываясь, оказывал ей Ли Сунг, поскольку долгая дружба и доверие давали ему на это право, Руэл почел бы счастьем исполнять сам. Но Джейн принимала их с настороженностью.

— Кроме того, — он обернулся к Картауку, — я смогу присмотреть место, где тебя можно было бы спрятать до прихода поезда.

— Каким образом Джейн познакомилась с тобой? — спросил Руэл у Картаука, с восхищением глядя, как под ловкими пальцами мастера грубый кусок дерева обретает черты живого человеческого лица.

Картаук, срезая острым резцом деревянную стружку, ответил:

— Я сам подошел к ней после того, как услышал, что она разыскивает мастера, который может выполнить заказ махараджи. Она часто приходила на базар, где я тогда нашел временное убежище, и у меня была возможность понаблюдать за ней. Я решил, что ей можно довериться, и поздним вечером сам заявился к ней в дом.

— Ты рисковал.

— Мне ничего другого не оставалось, — просто сказал Картаук, разглядывая лицо Руэла. — Почти три недели я не работал, голод терзал меня. Все свои инструменты я оставил во дворце. Мне нечем было вырезать даже шахматную фигурку. Дольше оставаться в таком положении я не мог. — Он повернул кусок дерева так, чтобы с левой стороны на него падало больше света. — Если бы дверь надо было делать не из золота, а из какого-нибудь другого материала, я бы еще подумал. Но мысль, что такой заказ выполнит другой мастер, была непереносима… Джейн сказала мне, что ты так же сильно любишь золото, как и я.

— А что еще она сказала обо мне?

— Что ты безжалостен, эгоистичен…

— Это правда.

Картаук засмеялся.

— … и честен.

— Это она сказала?

— Нет, это мое личное впечатление. — Картаук посмотрел в другой конец помещения, где Джейн и Ли Сунг, сидя на полу, играли в карты. — Джейн, похоже, отказывается заметить в тебе хоть одно положительное качество. Я не стал переубеждать ее. Для Джейн намного безопаснее верить, что ты — дьявол во плоти.

— И когда ты пришел к ней, ты признался, что сбежал от Абдара?

Картаук кивнул.

— Сначала я не хотел говорить об этом. Но Джейн с такой готовностью вызвалась помочь мне, что было бы нечестно не предупредить ее.

— И что же?

— Как видишь, ее это не остановило. Она обеспечивала меня едой, инструментами, помогла перебраться сюда. Разве непонятно? Она спрятала меня под свое крылышко, а я смог заняться дверью, уже не беспокоясь ни о чем другом.

Руэл нахмурился.

— И тебя не заботило, как сильно она рискует из-за тебя?

— Ей надо было выполнить заказ махараджи. Мне необходимо было работать и находить где-то еду. — Картаук вскинул голову. — Кому, как не тебе, это должно быть особенно понятно… Стремясь к своей цели, ты становишься таким же одержимым. Возьмем, к примеру, тот же Циннидар…

— Да, — медленно кивнул Руэл, — ты прав. Ли Сунг сказал, что ты сам выбрал этот храм.

— Я знал, что здесь можно разобрать одну из стен и сделать печь для отливки двери. Никто сюда не приходит молиться. А красота — тоже служение божественному началу. И я не считаю, что осквернил этот храм своим присутствием.

Руэл усмехнулся.

— Не сомневаюсь. — Но его улыбка исчезла, когда он посмотрел в сторону Джейн. В последнее время это происходило с ним постоянно. Он заявил, что собирается относиться к ней как к ребенку, но в первый же день посещения храма его благие намерения развеялись как дым. Что за дьявол в него вселился? Такого чувства он не испытывал еще ни к одной из женщин. Не только его взгляд постоянно устремлялся в ту сторону, где сидела Джейн. Но всякий раз при этом он испытывал потребность и прикоснуться к ней.

Туго заплетенные волосы Джейн при свете огня отливали бронзовым цветом. И в кончиках пальцев он тотчас уловил непонятное покалывание. Оно бы исчезло, будь у него возможность распустить волосы, погрузить пальцы в шелковистую массу и соскользнуть вместе с этим золотистым водопадом по ее плечам, по груди, по спине. И как только он представил эту картину, ему опять захотелось увидеть ее обнаженной, со страстным выражением на лице, которое вспыхнуло у нее в вагоне махараджи. Горячая волна прошла по телу и сконцентрировалась в самом низу, принеся ощущение неразрешимой тяжести.

Джейн сжалась. И Руэл понял, что она угадала его желание. Хотя Джейн и не отводила глаз от карт, ей все равно не удавалось обмануть его. И когда она нервным, порывистым движением подняла руку, чтобы откинуть с виска завиток волос, рукав ее рубашки сполз, обнажив красивую руку. Еще одна жаркая молния пронзила его. Конечно, ему трудно сдерживать себя. Но утешением служит по крайней мере то, что он не одинок в своих страданиях. Джейн догадывается о том, что ему приходится переживать, и сама страдает не меньше.

И все же почему он не может отвести от нее глаз?

— Да! Ей лучше держаться подальше от тебя, хотя ты, безусловно, придерживаешься иного мнения, — пробормотал Картаук. — И ситуация обостряется с каждой секундой, не так ли?

Руэл резко отвел глаза от Джейн.

— О чем это ты?

Картаук улыбнулся.

— Если бы я вырезал не голову, а всю статую целиком, мне пришлось бы изготовить изрядное количество фиговых листов, чтобы прикрыть одно всем известное место.

— В таком случае, очень удачно, что ты сразу решил ограничиться верхней половиной.

Картаук уверенными движениями срезал стружку.

— Видишь ли, признаки желания не ограничиваются только низом. Стиснутые скулы, раздувающиеся ноздри, рот, который…

— Мне жаль, что я доставляю тебе столько хлопот…

— Вожделение, которое так красноречиво проступает на твоем лице, придает ему первозданную красоту.

— Ценой тех неудобств, которые мне приходится испытывать, — Руэл попытался слегка изменить позу. — Долго мне еще придется так сидеть?

— Завтра, наверное, я смогу закончить, — задумчиво ответил Картаук. — У меня такое ощущение, что это будет одна из лучших моих работ. Я сам весьма доволен ею, что бывает нечасто. Если бы у меня только было…

— … золото! — усмехнулся Руэл. — Мне начинает казаться, что твоя страсть к нему еще сильнее, чем моя.

— Не сомневаюсь. Для меня золото означает красоту. Для тебя знаменует власть и силу. Но красота, в конце концов, всегда одерживает победу. Королей свергают, империи разрушаются, но искусство и красота переживают века. — Он помолчал и вздохнул. — Полагаю, ты с нетерпением ждешь обещанной платы?

— Способствовать созданию неповторимого произведения искусства — тоже своего рода вознаграждение.

— Мне почудилось или в твоем тоне проскользнула нотка иронии?

— Если бы это было действительно так, ты бы вряд ли сумел ее почувствовать. Я бы сделал все, чтобы скрыть это оскорбительное для тебя отношение к непреходящим ценностям.

Картаук громко рассмеялся.

— В самом деле. — Он вернулся к своей работе и уже другим тоном закончил: — Игрушка.

— Не понял?

— Пошли махарадже какую-нибудь необыкновенную игрушку.

Руэл непонимающе смотрел на него.

— Ты имеешь в виду детскую игрушку?

— Поверь мне.

— Чтобы завоевать благосклонное внимание одного из богатейших вельмож Индии, ты предлагаешь мне подарить ему детскую игрушку?

— Потому что он недалеко ушел от ребенка по своему развитию. Думаешь, каким образом мне удавалось выдерживать его причуды в течение шести лет? Он бы извел меня, если бы я не нащупал его слабое место. Я знал, как отвлечь его внимание, когда он становился слишком назойливым и раздражительным. — Увидев сомнение на лице Руэла, Картаук сердито закончил: — Савизары, следуя кастовым запретам, женились только на своих близких родственницах, чтобы не выпускать и не дробить своего богатства. Ничего удивительного, что со временем наступило вырождение. И махараджа, и его сын каждый в своем роде остались на уровне ребенка. Только один просто капризный и взбалмошный, а второй — злой и мстительный.

— Абдар не ребенок.

— Нетерпеливость в достижении желаемого, неспособность понимать других людей, нежелание считаться с их чувствами, вообще неумение видеть в них тоже живых существ, его самомнение и эгоизм — все эти качества с возрастом только развились. Но взрослым он так и не стал, — язвительно улыбнулся Картаук.

— Игрушки… Это звучит так просто… Подозрительно просто.

— Я знаю одного мастера-ювелира. Его зовут Намир, он живет на Пальмовой улице. Он давно занимался изготовлением одной сложной игрушки. Скорее всего он ее уже закончил. Заплати ему, не жалея денег. Думаю, эта игрушка того стоит. Я часто прибегал к его услугам, и махараджа всегда оставался доволен.

«Неужели это правда?» — недоумевал Руэл. Он попытался вспомнить все, что когда-либо слышал о махарадже.

«Он не интересуется ничем, кроме своей железной дороги…»

«Его завораживает внешний блеск»…

Это подтверждало слова Картаука.

Стремление Савизара потворствовать своим желаниям, ничем не объяснимые прихоти, капризное желание, чтобы они были исполнены именно так, как он требует, — все это свидетельствовало о том, что характер его мало чем отличался от характера ребенка.

— Но почему никто не пользуется этим?

— Не все обладают моей проницательностью. И многие считают, что, заполучив требуемое, он наконец успокоится. И потом, безопаснее считать махараджу сумасбродным, а не слабоумным.

— Если я пришлю ему игрушку, он примет ее, считая, что все обязаны думать о нем, и даже не спросит, откуда она у него появилась.

— Я дал тебе ключ. А отпереть заветную дверь — твое дело. И я с интересом буду ждать, как ты справишься с этой задачей. — Картаук посмотрел на Руэла. — Перестань хмуриться. Зря я сказал об этом сегодня. Надо было дождаться завтрашнего дня. Теперь ты будешь размышлять и строить всевозможные планы, а я как раз перешел ко лбу. И не хочу, чтобы его пересекали морщины.


7


— Я решил, что самое правильное, если игрушка будет состоять как бы из двух половинок, — сказал Руэл, обращаясь к брату. — Завтра я последний день позирую для Картаука. Не съездишь ли ты к Намиру, посмотреть, на какой стадии его новая работа? Картаук считает, что он должен уже закончить ее. Я подарю игрушку так, чтобы без второй части она оставляла впечатление незавершенности. Они должны дополнять друг друга.

— Сколько у тебя времени?

— Три дня. Обе колеи соединятся через шесть дней. Я не хочу, чтобы большая игрушка отвлекала внимание махараджи от моей.

— Не слишком ли опасно оставлять у себя вторую половину игрушки?

— Риск есть. Но мне кажется, его желание заполучить вторую половину одержит верх над искушением скормить меня крокодилам. Кроме того, он любит британцев. Уговори полковника Пикеринга, чтобы он принял участие в завершении сделки.

Йен кивнул.

— Хорошо. Завтра же с утра я поеду к Намиру. Но судя по всему, ему придется немало заплатить.

— Дай любую цену, которую он запросит. Может быть, благодаря этой игрушке Циннидар обойдется мне значительно дешевле. Во всяком случае, если Картаук окажется прав.

— Он тебе нравится?

— Джон хорошо разбирается в людях. Я не могу не ценить его проницательность.

— Но ты так и не ответил, нравится ли он тебе, — заметил Йен. — А что ты скажешь про Ли Сунга?

— Неплохой парень. — Руэл вдруг рассердился. — Ну хорошо, хорошо. Я полон к нему самых возвышенных чувств. Теперь ты удовлетворен?

— Вполне. Кажется, все идет самым наилучшим образом.

— Вот бы не подумал, что тебя может радовать то, как развиваются события. Если я уговорю махараджу продать мне Циннидар, то, как ты сам понимешь, в Гленкларен я не вернусь.

— Если Циннидар — то самое место, о котором ты мечтаешь, то я буду доволен, что ты добился своего, — мягко улыбнулся Йен. — В последнее время мне стало казаться, что не только золото привлекает тебя в Циннидаре. Тебе нужны корни… свой собственный дом, который ты полюбишь так же сильно, как я люблю Гленкларен. А это единственное, что я желал, Руэл. И мое желание, кажется, начинает сбываться.

Руэл почувствовал, как что-то странное начинает твориться с ним, когда он смотрит на брата. Ему хотелось протянуть руку, похлопать его по плечу, как это бывало во времена их детства… Черт возьми! С того момента, как он прибыл в Казанпур, все развивается так стремительно, словно раскручивается некая невидимая пружина.

Или же прав Йен, который считает, что меняться в первую очередь начал он сам?!

Нет. Свобода, независимость и богатство — вот то, к чему он стремится. И если чувства, о существовании которых он забыл много лет назад, будут мешать ему добиться цели — теперь, когда она так близка, — он сумеет отринуть эти чувства.

— Я рад, что ты не огорчился, — сдержанно ответил Руэл, наконец оторвав взгляд от брата. — Спокойной ночи, Йен.

Йен улыбнулся:

— Спокойной ночи, Руэл.


— Через четыре дня нам удастся соединить оба отрезка пути, — торжественно объявил Патрик. — Наконец-то! И мы покинем эту отвратительную страну. Последняя неделя доконала меня.

— Я могу завтра поехать с тобой, — предложила Джейн.

— Не стоит, — покачал головой Патрик. — Мне хочется самому довести дело до конца. — Он встал и потянулся. — Пойду спать. Я уже забыл, как устает человек, занимаясь укладкой рельсов.

— Но мне и в самом деле хочется немного помочь тебе, Патрик, — снова начала Джейн. — Вспомни, как было в Солсбери, когда мы только начинали?

— Ты свою долю уже отработала. Теперь дай мне.

Джейн решила, что не стоит больше настаивать. С тех пор, как Патрик начал выходить на линию, он урезал потребление спиртного до минимума. Если ощущение ответственности подвигло его на это, с ее стороны было бы в высшей степени глупо мешать ему.

— Хорошо. Если ты передумаешь, то… — Она помолчала и небрежным тоном спросила: — Ты не будешь возражать, если я сама проведу пробный поезд до На-ринта?

— А почему я буду возражать? — зевнул Патрик. — Я только буду рад, что смогу отдохнуть и со свежими силами отправлюсь в Наринт вместе с махараджей и его напыщенными набобами. Это будет не менее хлопотная поездка: махараджа начнет придираться ко всему, требовать переделок и доделок, ему придется объяснять… да что там говорить, ты и сама все знаешь не хуже меня.

Джейн не ожидала другого ответа, однако все равно почувствовала большое облегчение.

— Значит, решено. Я забираю Ли Сунга из Наринта. И мы вместе поведем паровоз.

— Как хочешь. — Патрик направился в спальню. — Ли Сунгу уже давно пора вернуться сюда. Он счастливо избежал необходимости работать под дождем. Я говорил нашему другу Макларену, что мало найдется специалистов, которые способны класть шпалы и рельсы при такой погоде.

— Когда ты его видел? — спросила Джейн как можно более равнодушным тоном.

— Он появляется на строительстве почти каждый день. И мы с ним перекидываемся парой слов.

Джейн почувствовала невольную признательность к Руэлу, который выполнил свое обещание приглядывать за Патриком и за тем, как идет стройка, вместо нее. Руэл делает все, чтобы железная дорога была сдана вовремя и чтобы она смогла вывезти Картаука из Казанпура.

Руэл. Она снова ощутила его взгляд, который постоянно ловила на себе в храме: обжигающий, требовательный и притягательный…

— Как ты покраснела! — заметил Патрик. — Ты случайно не заболела?

Джейн раздраженно одернула себя: ее волнение уже становится настолько явным, что даже ни на что не обращающий внимание Патрик замечает его. С этим надо бороться.

— Нет. Просто очень душно. С тех пор, как начались дожди, духота стала еще более невыносимой. — И, стремительно вскочив со стула, Джейн пожелала Патрику спокойной ночи и торопливо ушла к себе.

Почему ей никак не удается забыть о Руэле? Подавить свою страсть? Неужели животное чувство способно победить доводы рассудка, с отчаянием думала Джейн.

Однако так оно и происходило всякий раз, когда она не только видела Руэла, но даже когда просто думала о нем. Тело вопреки ее желанию отзывалось по-своему. Не было ни единого момента, когда бы он находился рядом и Джейн не ощущала его присутствия. И не было никаких сил сопротивляться желанию приблизиться к нему, раствориться в нем целиком и полностью, без остатка. Это чувство вызывало в ней страх и протест.

Единственное, что ей остается, — стараться по-прежнему не обращать на него внимания, не придавать значения всем этим непонятным вспышкам. Рано или поздно, но это пройдет.

Должно пройти, иначе она не сможет справиться с искушением!


Руэл аккуратно положил игрушку в большую коробку, обернул сверток ярко-красным бархатом и завязал пышной белой атласной лентой.

Час спустя он вручил сверток дворецкому вместе с солидной взяткой и обещанием увеличить ее, если махараджа получит подарок немедленно.

Затем он вернулся в отель ждать результата.


Известие пришло на следующее утро. Его срочно вызывали во дворец для встречи с махараджей Дулаи Сави-заром.

Следом за дворецким он прошел в приемную комнату, где на полу сидел махараджа. На ковре перед ним стояла распакованная игрушка, отдаленно напоминавшая шахматную доску.

Дулаи Савизар был одет в ярко-красную парчовую свободную рубаху и белые штаны. Традиционный индийский наряд придавал по-детски пухлой фигуре махараджи еще большее сходство с ребенком-переростком. Лишь густые темные усы правителя и лоснящиеся черные волосы напоминали о его возрасте. В его манере двигаться не было той неги и вялости, которые так отличали его сына Абдара. Дулаи Савизар хмуро посмотрел на Руэла:

— Ты и есть Руэл Макларен? — И, не дожидаясь ответа, раздраженно продолжал: — Я сердит на тебя. Этой игрушке чего-то не хватает….

Четырехфутовая доска, на которую он посмотрел, представляла собой заросли искусно вырезанных деревьев, кустов, цветов и разнообразных животных, населявших джунгли. В центре находилась маленькая фигурка махараджи, чем-то отдаленно напоминающая самого Дулаи Сави-зара, но одетого в золотую рубашку и такие же штаны. Белую чалму украшали крошечные драгоценные камни.

Йен рассказал Руэлу, как долго трудился над своей игрушкой мастер и о том, какую цену он запросил за свое изделие. Но оно того стоило. Самое удивительное, что мастер сумел искусно отделить одну половину своего изделия от другого.

— Видишь? — Махараджа нажал кнопку, включавшую механизм.

На крошечную фигурку махараджи из зарослей выпрыгнул лев, и казалось, он не может промахнуться, но в это время включался другой механизм, и фигурка махараджи, исчезнув в одном месте, появлялась в другом. Словно могучая сила переносила его с одного конца доски на противоположный. На самом деле первая фигурка уходила в углубление, а вторая тотчас появлялась в другом месте. После этого на махараджу бросался носорог. И снова фигурка появлялась уже в другом месте. Нападение очередного дикого зверя продолжалось до тех пор, пока последняя фигурка не застывала на высоком утесе.

— Он стоит на самом краю пропасти! — недовольным голосом заметил Дулаи Савизар. — А махараджа должен всегда выходить победителем. Почему твоя игрушка такая несовершенная! Ты должен переделать ее!

— Эта игрушка только выглядит несовершенной, потому что у нее нет второй половины.

Махараджа вскинул на него глаза.

Руэл указал на пазы в доске.

— Вторая половина вставляется вот сюда. После того, как махараджа спрыгивает с утеса, он оказывается перед тигром. Следующий прыжок — и мы видим его уже на спине огромного белого слона, где он наконец оказывается в безопасности.

Глаза махараджи заблестели от радости.

— Белого слона?

— А какое другое животное достойно нести великого владыку?

Махараджа капризно надул губы, глядя на застывшую у края пропасти фигуру.

— Мне нужна вторая половина игрушки. Разве можно дарить неполные подарки?

— Я счел, что должен купить эту игрушку вам, несмотря на то, что у нее не хватало второй половины. Я подумал, что, если она вас заинтересует, я смогу приложить усилия и отыскать оставшуюся половину. Не так ли?

— Мне понравилась игрушка. И я хочу, чтобы ты принес вторую половину.

— Я попытаюсь найти ее.

Взгляд махараджи впился в лицо Руэла.

— А что может ускорить ее поиски? — Он вздохнул. — Каждому от меня что-то нужно. И тебе, наверное, тоже. Что я должен подарить тебе?

— Мне не нужно никакого подарка. Я хочу кое-что купить у вас. Небольшой остров в Индийском океане под названием Циннидар. И могу предложить за него сорок тысяч фунтов.

— Циннидар? Что-то не припомню… — Савизар нетерпеливо махнул пухлой рукой. — Должно быть, он совсем маленький, если я не помню его. Спрошу у своего советника и узнаю, правильную ли ты цену предлагаешь за него. А ты в это время займешься поисками второй половины?

— Конечно. Могу ли я обратиться к вам завтра и узнать, как решился мой вопрос?

— Да, да. — Махараджа вновь повернулся к доске, нажал на кнопку, запускающую механизм и вскрикнул от удовольствия, когда игрушечная фигурка появилась в густой листве дерева, скрывшись от льва.


Руэл спускался по ступеням дворца, не веря своей удаче. Первый шаг сделан. Кажется, ему удалось добиться своего. Даже дождь, который лил, когда он входил во дворец, временно прекратился. Сумрачное небо, без сомнения, скоро прорвется, опрокинув новый ушат теплой воды, но и эту короткую передышку можно было рассматривать как хороший знак.

— В отель, сахиб? — спросил рикша, когда Руэл устроился на сиденье.

— Да, — ответил Макларен, а затем, вдруг поддавшись внезапному порыву, воскликнул: — Нет, нет! — Брату он успеет все рассказать позже. Первый человек, с которым ему хотелось поделиться своей радостью, была Джейн. — Отвези меня в бунгало сахиба Рейли.


Кобра, раздув капюшон, медленно покачивалась, готовясь к броску. Ее ониксовые глаза не мигая смотрели на собаку, которая возбужденно бегала перед нею.

Джейн осторожно поставила миску с едой, которую она принесла для Сэма, и потянулась за ножом, который всегда носила в ботинке.

Змея, свернувшись кольцом и вытянув вверх голову, лежала как раз перед стойлом Бедилии. Если она не кинется на лающую и прыгающую перед ней собаку, то может повернуться и поползти к лошади.

— Тише, Сэм, ради Бога, успокойся! — негромко проговорила Джейн.

Глупый пес, конечно же, не обратил на ее слова ни малейшего внимания. Напротив, он стал лаять еще истошнее, чтобы показать хозяйке свою смелость.

Джейн поразили размеры кобры — она была по меньшей мере десяти футов в длину. Если она бросится на Сэма, пес не успеет увернуться. Джейн посмотрела на нож, который сжимала в руке, и отбросила его за ненадобностью. Это было не самое лучшее оружие против змеи. Чтобы пустить его в ход, надо подойти к ней как можно ближе. Джейн обвела торопливым взглядом конюшню и наткнулась на вилы, прислоненные к стене. Вот что может ей пригодиться!

Кобра повернула голову в сторону Джейн, словно угадала, откуда ей грозит реальная опасность. И Джейн замерла, как статуя, под ее немигающим взглядом. Сердце ее колотилось так гулко, что, казалось, заглушало лай Сэма. И хотя Джейн находилась пока довольно далеко от кобры, при виде ее горящих злобой маленьких глаз все тело ее заледенело от страха.

Сэм подпрыгнул и с оттяжкой поскреб задними лапами землю. Кобра снова перевела взгляд на собаку.

— Назад, Сэм! — закричала Джейн испуганно. — Перестань дразнить ее. — И она медленно двинулась по кругу так, чтобы подойти к гадине сзади.

— Что ты делаешь? — услышала она. И, обернувшись, увидела Руэла, стоявшего в дверях конюшни.

Он был бледен как полотно.

— Стой спокойно. Не двигайся! — приказала Джейн отрывисто, не отводя взгляда от кобры. — Если ты спугнешь ее, она может напасть на Сэма.

— Какой, к дьяволу, Сэм! — хриплым голосом сказал Руэл. — Не смей подходить к ней.

Но Джейн, не обращая внимания на его слова, сделала шаг вперед. Четыре ярда отделяли ее от кобры. Три.

Руэл непристойно выругался и шагнул вперед к собаке.

— Сэм, сюда! Ко мне!

Кобра уловила его приближение и еще шире раздула капюшон.

— Не двигайся! — прошептала Джейн.

Руэл замер.

Змея тоже застыла, пытаясь понять, откуда ей ждать нападения — от Руэла или собаки.

Джейн оказалась вне ее поля зрения. Если успеть преодолеть разделявшее их расстояние, то, возможно, ей удастся…

Джейн бросилась вперед, держа перед собой вилы. Зажав змею между зубьями, она бросила ее через всю конюшню. С тяжелым стуком кобра ударилась о стену, но поскольку второй выход оказался совсем рядом, быстро поползла прочь.

Руэл, ругаясь, схватил Сэма, который собирался броситься вслед за коброй, и прижал его к земле.

Джейн с вилами в руках осторожно осмотрела пустое пространство перед конюшней. Кобры не было. Она, конечно, снова скрылась в зарослях кустарника, откуда, наверно, и приползла.

— Теперь можно отпустить Сэма, — осевшим голосом сказала Джейн, повернувшись к Руэлу. — Какая она была огромная! Не помню, чтобы мне доводилось видеть хоть что-то подобное…

Руэл, отпустив собаку, схватил Джейн за плечи и встряхнул изо всех сил.

— Черт тебя подери! — На его лице только глаза сохранили прежний нестерпимо-синий цвет. Золотисто-смуглая кожа была белой как мел. — Ты совсем с ума сошла! — процедил он сквозь зубы, а потом вдруг резко повернулся и направился к главному выходу.

— Ты куда? — растерянно спросила Джейн.

— Блевать, — коротко ответил он, даже не оглянувшись.

Джейн дернулась было, чтобы пойти следом за ним, но вовремя спохватилась. Сейчас ему не требовалась ее помощь. Ли Сунг терпеть не мог, когда кто-либо становился свидетелем его минутной слабости. А Руэл, возможно, еще более ранимый человек в этом отношении.

Повернувшись к Сэму, который все еще возбужденно повизгивал и пытался лизнуть ее в губы, Джейн сказала дрожащим от страха голосом:

— Ну и забияка же ты! А с виду такой тихоня! Придется мне забрать тебя в дом, чтобы такого больше не повторилось. Идем!

Когда через несколько минут она вышла вместе с Сэмом из конюшни, Руэл, зачерпывая ладонями воду из бочки, приготовленную для питья лошади, плескал ее себе в лицо. Плащ лежал рядом с ним на земле. Мокрая рубашка прилипла к телу. Когда он поднял на нее глаза, лицо его все еще оставалось серым.

— Ненавижу змей, — сказал Руэл виноватым голосом.

— Я тоже. — Джейн пожала плечами. — Но я привыкла к ним. Они довольно часто забирались в палатки, в которых мы жили.

— Почему ты не послушалась, когда я позвал тебя?

— Потому что кобра того и гляди могла броситься на Сэма. А он такой глупый и неуклюжий, что не сумел бы увернуться.

— Ты готова была из-за него рисковать собственной жизнью?

— Он мой, — ответила она просто. — И кто позаботится о нем, как не я?

Руэл не сводил с нее глаз.

— Я не мог поверить своим глазам, когда увидел, как ты идешь на кобру с вилами. Боже! Как я перепугался!

Джейн не ожидала, что он признается в своей слабости.

— А я еще больше, — сказала она и улыбнулась. Легкая дрожь постепенно начала проходить. — И все же ты тоже бросился на помощь Сэму…

— А что мне еще оставалось делать?

Никогда еще Руэл не выглядел таким смущенным и растерянным, и Джейн захотелось его как-то поддержать, успокоить, вселить в него привычную уверенность.

— А почему ты так боишься змей? У тебя связаны с ними неприятные воспоминания?

— Все мы боимся чего-то, — уклончиво ответил Руэл, поднимая с земли плащ и накидывая его на себя. Видя, что она продолжает выжидательно смотреть, Руэл пожал плечами и признался: — Меня как-то раз, в детстве, ужалила змея.

— Кобра? — испуганно спросила Джейн.

— Нет, что ты! Гадюка. В тех местах не водятся кобры. Я забрался в горы переночевать… я довольно часто уходил из дома куда-нибудь один. — Он говорил неохотно и отрывисто, словно ему хотелось как можно скорее закончить рассказ. — Я говорил тебе о своей любимице. Обычно я брал лису с собой. С ней я не чувствовал себя таким одиноким. Однажды ночью я проснулся от острой боли в ноге, откинул одеяло и увидел гадюку. А неподалеку от меня лежала лиса, неестественно вытянув шею и лапы. Я понял, что гадюка ужалила ее первой. Схватив камень, я что есть силы бросил его в змею и размозжил ей голову. Но, как ты понимаешь, это все равно не могло вернуть мою лису к жизни. — Он крепко сжал губы. — Потом я разорвал рубашку, затянул ногу и пошел домой. — Он пожал плечами. — Но, к сожалению, я не из везучих. Мать как раз ушла в деревню. По счастью, Йен начал беспокоиться и отправился на поиски. Он-то и наткнулся на меня. Если бы не он, не знаю, чем бы все кончилось. Ему удалось отвезти меня к местному доктору. Вот и вся нехитрая история. Я довольно быстро выздоровел, отделавшись местным воспалением и страшной рвотой. И всякий раз при виде змеи у меня снова начинаются эти же самые приступы неукротимой рвоты.

На лице Руэла появилось обычное выражение, и со свойственной ему небрежностью он закончил:

— Теперь ты видишь, почему мне так понравилось, что Картаук изобразил Абдара в виде змеи. — Руэл посмотрел на дорогу, где его ожидал рикша. — А теперь мне пора возращаться в отель. Йен ждет меня. Не стану больше докучать тебе своими воспоминаниями.

— Ты и не докучаешь, — сказала она медленно. — Мне просто стало грустно.

— Правда? Не понимаю, почему? — Руэл прищелкнул пальцами. — Ах, да! Должно быть, из-за лисицы. Твое сердце обливается кровью из-за моего маленького пушистого друга?

Она молча смотрела на него.

— Или это из-за меня? — насмешливо спросил Руэл — Скажи, не собираешься ли ты спрятать и меня под свое крылышко, как сделала это с Картауком?

Джейн растерянно молчала. Неужели он прав, и достаточно одной трогательной истории, чтобы преграды, которые она тщательно выстраивала, защищаясь от Руэла, начали рушиться, как картонные коробки под порывом ветра? Она изо всех сил пыталась снова убедить себя в том, что Руэл беззащитен не более, чем кобра, с которой ей только что пришлось столкнуться в конюшне, но ей это не удавалось. Тогда она попробовала переменить тему, чтобы отвлечься от этих мыслей:

— Ты приехал сюда, чтобы сказать что-то важное? Ты виделся с махараджей? Как прошел разговор с ним?

На лице Руэла промелькнуло неопределенное выражение.

— Хорошо, — сказал он сдержанно, а потом не выдержал. Сияющая улыбка заиграла на его губах: — Даже более чем.

— Он пообещал продать тебе Циннидар?

Руэл кивнул.

— Похоже на то. — Взглянув на Сэма, который крутился возле ног Джейн, он заметил: — Советую тебе держать этого глупого пса в доме. Конюшня стоит рядом с зарослями, там столько щелей в полу, что в любую минуту может заползти еще одна змея. А если ты окажешься где-нибудь далеко?

— Да, я уже решила забрать Сэма в дом.

— Правильно. И мой совет, как всегда, оказался ни к чему. В таком случае, — он склонился в преувеличенно вежливом поклоне, — мне остается только попрощаться.

Руэл уже стоял возле рикши, когда Джейн пришла в голову внезапная мысль.

— Сколько тебе было лет, когда ты встретился с гадюкой?

Он оглянулся и посмотрел на нее через плечо.

— Не помню. Что-то около девяти.

Джейн проводила взглядом легкий экипаж, который удалился под мелодичный звон колокольчика.

«С ней я не чувствовал себя таким одиноким…»

Девять лет! Совсем еще мальчик. Что делал такой малыш ночью, в горах? Почему никто, кроме Йена, не пытался искать его? Возможно, ей уже никогда не узнать ответы на эти вопросы. Руэла нелегко вызвать на откровенность, и хотя сегодня ей удалось на миг приоткрыть дверцу в его прошлое, вряд ли он позволит сделать это еще раз.

Впрочем, успокоила себя Джейн, это и к лучшему. Недавний разговор и так внес сумятицу в ее мысли. Сегодня она увидела другого Руэла: ранимость, беззащитность — вместо привычной уверенности в себе, искренность вместо иронии, слабость вместо силы.

Это оказалось гораздо более грозным оружием, чем все его прежние хитроумные уловки.


— А где игрушка? — нетерпеливо спросил махараджа, едва Руэл на следующий день переступил порог в приемной.

— Вы сможете получить ее в самое ближайшее время, — последовал вежливый ответ.

Махараджа нахмурился.

— Я знаю, что ты мог принести ее прямо сейчас…

Гость чуть заметно улыбнулся, продолжая хранить молчание.

— Хорошо. Можешь забирать свой остров. Но не за сорок тысяч фунтов. Мой советник сказал, что его цена составляет по крайней мере пятьдесят тысяч.

Стараясь скрыть волнение, Руэл как можно равнодушнее проговорил:

— Я не богач. И могу себе позволить только пять тысяч.

— Хорошо. — Махараджа улыбнулся. — Мы оформим документы, как только…

Руэл быстро перебил его:

— Мой брат и полковник Пикеринг находятся внизу с соответствующими бумагами. Мы могли бы оформить купчую прямо сейчас. Тогда ничто не помешает мне полностью посвятить себя поискам второй половины игрушки. — Он выдержал паузу. — Она будет доставлена вам в самое ближайшее время.

— Тогда давай покончим с этим прямо сейчас, — нетерпеливо сказал махараджа.

Через сорок пять минут Руэл, взяв один экземпляр договора себе, вручил второй полковнику Пикерингу, который, в свою очередь, отдал банковский чек главному советнику.

— Теперь все улажено, — сказал махараджа. — Ты можешь выполнить обещание…

— Я как раз собирался заняться этим. — Руэл щелкнул пальцами. — Экипаж! Я только что вспомнил, что оставил другой сверток в экипаже, когда покидал магазин игрушек. — Он повернулся к Йену. — Не окажешь ли ты мне такую любезность, не спустишься за ним?

— С удовольствием. — Йен направился к дверям в сопровождении полковника Пикеринга. — Я передам его дворецкому и буду ждать тебя у главного входа.

Махараджа взглядом проводил их до выхода и затем, хитро улыбаясь, повернулся к Руэлу.

— Радуешься, что ловко провел меня, не так ли?

— Почему вы так решили?

— А ведь на самом деле Циннидар ничего не стоит. Мой советник сказал, что там только первозданные джунгли, горы и дикие животные. Даже летний дворец, который там построил мой прадед, заброшен и, возможно, весь зарос лианами. Остров не стоит и четверти той суммы, которую я получил за него.

— Тогда, несомненно, вы меня одурачили.

Махараджа надул губы.

— Ты не выглядишь расстроенным. Я хочу, чтобы ты был расстроен.

Руэл попытался прикинуться огорченным, в то время как ему хотелось подпрыгнуть и закричать от радости. Боже! Теперь остров принадлежит ему!

— Не сомневаюсь, что когда я увижу, что получил, то приду в полное отчаяние.

Махараджа засиял.

— Я очень умно повел себя, правда?

— В высшей степени. — Руэл поклонился и покинул приемную.


— Тебе пришлось потратить больше, чем ты планировал, — сказал Йен, как только сияющий Руэл вышел из ворот дворца.

— У меня еще осталось три тысячи фунтов. Для начала хватит.

— Жаль, что я не могу помочь тебе, — Йен нахмурился. — Ты сам знаешь, что в Гленкларене никогда не водилось денег.

— Мне не нужны твои деньги, — перебил его Руэл.

— Но это и твои деньги тоже. Я всегда считал, что мы должны разделить их пополам, как бы мало их ни было. Забудь старые обиды и возьми причитающуюся тебе долю.

— Я не обижаюсь. — К своему удивлению, Руэл понял, что говорит правду. В первый раз, сколько он себя помнил, чувства негодования, горечи и обиды оставили его. Как будто покупка Циннидара чудесным образом полностью излечила его, освободила от груза, который он нес на своих плечах с самого детства. И Руэл сразу почувствовал себя счастливым, свободным и полным надежд. — Побереги свои деньги, Йен, для более полезного дела. Гленкла-рен нуждается в них больше, чем я. Я найду возможность добыть себе столько денег, что мне их некуда будет девать. Об этом можешь не беспокоиться.

Йен внимательно посмотрел на него и кивнул.

— Я верю тебе. Думаю, что мне пришло время возвращаться домой. — Он откашлялся и добавил: — Может быть, мы убьем сразу двух зайцев? Я закажу билеты на корабль, который отправляется из Наринта, для себя и своего слуги. Шотландия могла бы стать для Картаука более безопасным местом, чем любое другое.

— Вопрос в другом: не причинит ли он вреда Гленкла-рену? — проворчал Руэл. — Вдруг ему вздумается разобрать зубчатые стены нашего замка, чтобы сделать печь для обжига?

— А он на это способен?

— Я шучу. Не обращай внимания. Уверен, что Мэгги в состоянии остановить любого, кто вздумает покуситься на твою собственность.

— Маргарет, — автоматически поправил Йен и добавил более нежным тоном: — Маргарет…

Глядя на задумчивое лицо Йена, Руэл почувствовал, как в груди вспыхивает теплое чувство нежности и привязанности к брату. Теперь, когда Йен решил покинуть его, Руэл почувствовал, что может поднять забрало и отбросить в сторону щит, которым он много лет пытался отгородиться от брата. В этот миг мир казался ему светлым и добрым. И не было нужды возводить баррикады.

— Да, конечно, — сказал он ласково. — Маргарет.


— Циннидар, — пробормотал Абдар. — Ты уверен, что именно Циннидар?

Пачтал кивнул.

— Так сказал твой отец. Он хвастался тем, что обвел шотландца вокруг пальца и тот заплатил вчетверо больше, чем на самом деле стоит остров.

— Макларен не похож на дурака. Если он решился выложить такую сумму, значит, остров представляет какую-то ценность. После того, как мы заполучим назад Картаука, надо будет выяснить, зачем он его купил. — Абдар пожал плечами. — Теперь, когда Макларен добился, чего хотел, он не станет помогать нам. Жаль. Я очень надеялся на его помощь.

— А что теперь?

— Придется самим взяться за поиски Картаука… Я имею в виду Джейн Барнаби. Иди к Цабри и выведай, когда у нее последний раз был китаец и что он ей говорил.

— Я мог бы снова заняться девчонкой. Попытаться привести ее сюда.

— Ты сам убедился, насколько она упряма и неподатлива. Чтобы добиться от нее нужных сведений, нам придется потратить много сил и времени. — Абдар вытянул палец и коснулся кинжала, который сжимала в руках богиня Кали. — Железная дорога почти закончена. И они с Рейли скоро покинут Казанпур.

Пачтал улыбнулся.

— Это значит, что она постарается перевезти Картаука в более безопасное место.

— Скорее всего. Поэтому сейчас надо не спускать с них глаз и как только представится удобный случай…

— Схватить Картаука и доставить его во дворец.

— Поскорее бы! — Абдар потер каплю крови, падающую с кинжала. — Бенарес так бестолков, что я уже не могу его больше выносить. Его изделия вызывают только улыбку. — Абдар нахмурился. — Поскольку отец больше не нуждается в этой девчонке, думаю, после окончания строительства мы сможем забрать ее. Новое произведение, которое выполнит Картаук, получится очень красивым.


— Шотландия? — Картаук недоуменно посмотрел на Руэла. — Моя мать говорила мне, что это бесплодная, холодная страна. Художнику нужны тепло, цветы, птицы — все, что питает его душу. Я люблю солнечный свет.

— Бьюсь об заклад, что свои руки ты любишь больше, — сказал Руэл.

— Это правда. — Картаук философски пожал плечами. — Быть может, я привыкну к холоду. Твой брат будет моим покровителем?

— Йен не может предложить тебе ничего, кроме крыши над головой.

— Неважно. Я найду покровителя сам. Быть может, королева Виктория оценит мою работу. Я слышал, у нее много золота.

— Уверен, что она была бы рада узнать о твоих планах на ее счет.

— Один раз ей довелось видеть изделие моих рук. Не сомневаюсь, что она захочет заказать мне что-нибудь еще. Возможно, я даже соглашусь вылепить ее бюст. — Тут выражение его лица стало насмешливым. — Хотя вряд ли. Ее лицо мне кажется неприятным. Ненавижу двойные подбородки. — Он повернулся к Джейн. — Куда вы с Патриком собираетесь поехать после того, как закончите здесь работу?

— У Патрика еще нет заказов. Все зависит от того, сколько нам заплатит махараджа. — Джейн повернулась к Ли Сунгу. — Обещай, что не покинешь храма до нашего отъезда в Наринт.

Он взглянул на нее без всякого выражения:

— Нет.

— Почему?

— Зачем ты спрашиваешь, если знаешь ответ?

— Ли Сунг! Ты забыл о том, что случилось со мной у Цабри?

— Неизвестно, кто предал тебя. А уйти от нее, не попрощавшись, я не могу. Так настоящие мужчины не поступают.

Джейн стиснула руки в кулаки.

— Ли Сунг — очень осторожный и внимательный парень. Не бойся за него, — успокоил ее Руэл, следуя за ней к выходу.

— Но Пачтал и Абдар хитрее. Они могут нанять убийц, которые только и ждут, когда он там появится. И зачем только я давала этой Цабри деньги!

— А зачем ты давала ей деньги? — вкрадчиво спросил Руэл.

— Потому что полная дура. Потому что не думала о будущем… Потому что видела, как страдает Ли Сунг, и хотела помочь ему. Даже продажные женщины в доме Цабри избегают иметь дело с калекой. Они требуют двойной платы.

— Поэтому ты и ходила к Цабри и платила ей за те услуги, которые она оказывала ему? Чтобы он почувствовал себя настоящим мужчиной? — уточнил Руэл.

— Только не вздумай сказать ему об этом, — яростно вскинулась Джейн.

— Я уважаю Ли Сунга. И не скажу ничего такого, что уязвит его гордость.

Она молча кивнула и зашагала вперед:

— Мы отъезжаем от станции через двое суток. Карта-ук должен ждать нас в условленном месте. Я приду за ним после полудня и проведу к ущелью.

Руэл догнал ее и пошел рядом.

— Будет лучше, если я проведу его туда. Думаю, Аб-дар и Пачтал не спускают с тебя глаз после того, как узнали, что я встретился с махараджей без их помощи и добился, чего хотел. Теперь они не ждут, что я выполню их просьбу, и сами займутся Картауком.

— Но как ты доберешься один? Ты заблудишься.

— Не заблужусь, — улыбнулся Руэл. — Последние три раза я сам мог бы привести тебя к храму. По сравнению с лондонскими трущобами твои тропинки — ничто. Я ведь предупреждал тебя, что одно время зарабатывал на жизнь, отлавливая крыс.

Джейн сжала губы.

— И ты столько времени дурачил меня?

Его улыбка исчезла.

— Никогда бы я не стал дурачить тебя, Джейн. В тебе слишком много достоинства и силы. Но мне не хотелось, чтобы ты волновалась из-за того, что я могу добраться до места без посторонней помощи. Теперь ты видишь, что можешь доверять мне?

В первый раз за сегодняшний день она прямо посмотрела ему в глаза. И тотчас же осознала, что жесткость, которая так часто проскальзывала в его взгляде, исчезла. Нет, возможно, она исчезла не совсем, а опустилась куда-то на самое дно. И теперь в его глазах светилась та же мягкость и нежность, которые напомнили ей Йена. Не может быть! Это, наверное, его очередная уловка. Он ни в чем не похож на своего брата.

— Если это не новая хитрость…

— Нет. Это правда. — Он шагал рядом, не глядя на нее. — Я… хочу попросить у тебя прощения.

Джейн чуть не запнулась от неожиданности.

— Две вещи мне хотелось заполучить больше всего на свете: тебя и Циннидар.

— Что ж! Ты получил и то, и другое. — Она решительно прибавила шаг. — И тебе не стоит оправдываться. Что случилось? Почему ты так переменился?

— И ты туда же. Почему все твердят, что я переменился? Я только хотел… — Секунду он помолчал, собираясь с мыслями, а потом закончил просто: — Может быть, потому что почувствовал себя счастливым? Мне случалось быть довольным, удовлетворенным собой и жизнью, которую я веду. Но я до сих пор никогда не был счастлив. И это очень странное состояние.

— Ты счастлив, что купил остров?

— Это больше, чем остров. Это дает…

— Что?

— Надежду на то, что я смогу начать жизнь сначала. — Он усмехнулся. — Как если бы я сошел с поезда на случайной остановке и вдруг почувствовал, что это то самое место, где мне всегда хотелось жить. Ты понимаешь, о чем я говорю?

— Да. — Руэл описывал то самое состояние, которое было у Джейн, когда двенадцатилетней девочкой она покинула Француженку и отправилась с Патриком в далекие края. — Да. Теперь я понимаю тебя.

— Во всяком случае, мне бы хотелось, чтобы ты знала. — Руэл не стал продолжать и сменил тему: — Ты считаешь, что Ли Сунг пойдет к Цабри?

Джейн горестно кивнула.

— Он не послушает меня. Мне бы хотелось, чтобы он был счастлив, но… — Ее голос дрогнул. — Он всегда помогал мне, поддерживал в трудные минуты. И мне тоже очень хотелось помочь ему. Но, наверное, мне не следовало вмешиваться.

— А в чем он помогал тебе?

— Во всем.

— Расскажи.

— Книги. Он научил меня читать, писать и считать. Его отец верил, что знания помогут Ли Сунгу выбраться наверх. Он заставлял его читать с самого раннего детства. А потом мы сами занимались с ним. Для того, чтобы стать хорошим строителем, надо было много знать.

— Вы давно вместе?

— Он попал к Француженке, где я выросла, когда ему было двенадцать. Его отец погиб, а Ли Сунг остался искалеченным. Ему исполнилось семнадцать, когда мы уехали вместе с Патриком.

— Каким образом его покалечило?

— Отец Ли Сунга работал тормозным кондуктором и обучал его своему делу. — Джейн горько улыбнулась. — Ли Сунг очень гордился своим отцом. Китайцы считаются мастерами в изготовлении рельсов, но до работы машинистом, даже кочегаром их, как правило, не допускают. А его отец умел все это делать и обучил Ли Сунга. Но выше тормозного кондуктора он так и не поднялся. Однажды во время работы он и Ли Сунг оказались между двумя вагонами. Один погиб. А другой остался калекой.

Руэл слегка присвистнул.

— Вот как!

— Это не единственный случай. Сейчас даже трудно сказать, сколько тормозных кондукторов погибло во время работы, пока Вестингауз не изобрел пневматические тормоза, рычаги управления которыми находятся в кабине машиниста. До того вагоны сцеплялись вручную. И кондукторы должны были вставать между вагонами, подгоняя муфты друг к другу. Наверное, поэтому китайца приняли на эту опасную должность. Но, конечно, машинистом, несмотря на все свои знания, он никогда бы не стал.

— А в поезде махараджи тормоза пневматические?

Джейн кивнула:

— На многих других вещах пришлось экономить. Но насчет тормозов я уверена. — Она посмотрела на него искоса. — А почему ты спрашиваешь?

— Так просто, — ответил Руэл. — Из любопытства.


— Ты сегодня превзошел сам себя, — пробормотала Цабри, целуя Ли Сунга. — С каждым разом ты становишься все искуснее и искуснее. — Она встала с кровати и набросила тонкую накидку, которая скорее подчеркивала, чем скрывала, ее наготу. — Вина?

Ли Сунг покачал головой и сел.

— Мне пора идти.

— Не спеши. Побудь еще немного. Мне так не хочется с тобой расставаться. — Цабри подошла к столу и налила себе вина. — Сегодня у меня больше не будет посетителей. Но даже если бы и были, я попросила бы кого-нибудь заменить меня. — Она с улыбкой повернулась к нему. — Я предпочитаю провести время с тобой, чем с любым другим мужчиной.

И Цабри была сегодня красивее, чем когда-либо прежде. Или у него возникло такое впечатление, поскольку он знал, что расстанется с ней навсегда, и она казалась ему еще более желанной, чем раньше.

— Вообще-то мне следовало наказать тебя, — сказала Цабри, улыбаясь, — если бы у меня хватило сил отказаться от встречи с тобой. — И, присев рядом с ним, она провела средним пальцем линию на его груди. — Почему ты вдруг пропал? Ты забыл про меня? Нашел другую? Не мучай, не заставляй меня ревновать, скажи, где ты был?

— Я был… — Ли Сунг замолчал, когда ее красновато-коричневый ноготок добрался до его соска. — Я не могу думать, когда ты это делаешь…

— А я и не хочу, чтобы ты думал.

Его ладонь легла на руку Цабри.

— Я хочу попрощаться с тобой.

Она подняла голову.

— Ты уезжаешь из Казанпура? Когда?

— Скоро.

— Это не ответ. — Секунду она хранила молчание, глядя на него. — Возьми меня с собой.

Его брови взметнулись вверх.

— Что?

— Я хочу уехать с тобой. — Она поставила бокал на пол, рядом с кроватью, и склонилась над ним. — Ты знаешь, что нравишься мне. Я могу сделать тебя счастливым. Мне надоели эти похотливые кобели, которые приходят ко мне, чтобы утолить свою жажду, а потом готовы облить меня грязью. Ты обращаешься со мной не так, как они.

— Нет. — Он нежно погладил блестящие черные волосы Цабри. До него донесся запах жасмина. Ему нравился запах, который стоял в ее комнате: запах цветов и пряностей. — Мне это очень знакомо. Ты и вправду хочешь ехать со мной?

— Дай мне неделю, чтобы я уладила свои дела в Казанпуре, и я… — Уловив выражение его лица, она вопросительно посмотрела на него.

— Два дня.

— Это трудно, но я постараюсь успеть. — Цабри отбросила накидку и придвинулась к нему. — Я опять хочу тебя. Давай обсудим все подробности нашей поездки потом. Хорошо?

— Цабри… — Ли Сунг закрыл глаза, когда мягкие, нежные, искусные руки скользнули по его телу, пробуждая в нем желание. Любил ли он Цабри? Временами ему казалось, что да. Во всяком случае, ей удалось поработить его тело. Он в ее руках становился послушным, как инструмент в руках мастера.


Руэл, обзывая себя последними словами, продолжал стоять в нише, глядя сквозь пелену дождя на двери заведения Цабри.

Наконец Ли Сунг — здоровый и невредимый — появился в дверях дома.

Руэл не двинулся с места, даже не шевельнулся. Но Ли Сунг направился к той самой нише, в которой он прятался.

Руэл ничего не мог понять. Неужели юноша его каким-то образом заметил? Невероятно!

Он вышел ему навстречу. Ли Сунг на секунду замедлил шаг, а потом остановился с Руэлом.

— Судя по тому, что на тебе нет ни единой сухой нитки, ты стоишь здесь Бог знает сколько!

— Меня чуть не унесло в Индийский океан, — поморщился Руэл. — Как ты узнал, что я здесь?

— Ты не первый день следуешь за мной по пятам. Наверное, у тебя есть на то свои причины.

— Люблю гулять по этой улице. Она вызывает приятные воспоминания.

Ли Сунг иронически улыбнулся.

— Не думал, что ты такой любитель прогулок под дождем.

— Я уже и забыл о том, что в Казанпуре была другая погода.

— Но ты не ответил на мой вопрос.

Руэл пожал плечами.

— Мне хотелось убедиться, что ты в безопасности.

— Ты считал, что мне следует опасаться Цабри?

— Во всяком случае, не стоит полностью доверяться кому-то.

— Благодарю за совет.

— Но у тебя нет ни малейшего желания следовать ему? — Руэл кивнул. — Я тоже не люблю следовать чужим советам. Цабри ни о чем тебя не спрашивала?

Ли Сунг обернулся к Руэлу.

— Она хочет уехать со мной.

Руэл замер:

— Вот это ход! И ты, конечно, рассказал ей, что мы собираемся уехать через два дня.

— Рассказал.

Руэл осторожно заметил:

— Было бы разумнее…

— Тише! — прошептал Ли Сунг. Его рука коснулась руки Руэла. Они оба спрятались еще глубже в тень.

Цабри торопливым шагом шла вниз по улице.

— Странное время для прогулок, — повторил Руэл слова Ли Сунга.

— Да. — В голосе юноши послышались железные нотки. — Идем. — Он рванулся следом за Цабри.

Руэл поспешил за ним.

Куда держит путь Цабри, они выяснили пятнадцать минут спустя, когда женская фигура исчезла за воротами дворца Савизара.

— Абдар… — проговорил Руэл.

Ли Сунг неотрывно смотрел на ворота, за которыми исчезла Цабри.

— Ничего страшного, — попытался успокоить его Руэл. — Мы изменим наш план. Назначим другой день для отъезда…

— Ничего страшного, — повторил Ли Сунг без всякого выражения, медленно повернулся и захромал по улице. — Нам нет нужды менять наши планы. Я сказал Цабри, что мы отправимся в Наринт по реке, на пароходе. Пачтал и Абдар будут ждать нас на пристани в Наринте через двое суток.

Руэл искоса бросил взгляд на Ли Сунга:

— Так ты подозревал ее с самого начала?

— Я же не идиот. Конечно, временами она заставляла меня поверить в то, что я представляю собой нечто особенное как мужчина. Но на самом деле… — Его губы изогнула горькая усмешка. — Самое обидное, что она считала меня таким простачком…

— Ты решил подождать и проверить, не пошлет ли она кого-нибудь к Абдару с новостью?

— Можно догадываться, что творится у другого на уме, но пока не убедишься сам, нельзя… — Он повернулся к Руэлу. — Теперь все кончено. Тебе незачем сторожить меня. Ни тебе, ни Джейн больше не придется беспокоиться.

— Джейн не имеет к этому никакого отношения. Ты возвращаешься в храм?

Ли Сунг кивнул.

— Это довольно далеко. — Руэл отвел глаза в сторону и сказал: — А до отеля рукой подать. У Йена в номере стоит бутылка виски.

— Я не пью. Спиртное превращает умного человека в беспомощного придурка.

Руэл улыбнулся.

— Иной раз глоток виски помогает прогнать печаль. Если надумаешь — будем рады видеть тебя у себя. Спокойной ночи. — Руэл повернул за угол и двинулся в сторону отеля.

— Подожди, — услышал он.

Оглянувшись, Руэл увидел, что Ли Сунг, прихрамывая, спешит следом за ним:

— Может быть, и в самом деле один глоток мне сейчас не помешает.


8


Джейн проснулась среди ночи от стука в дверь. «Кто бы это мог быть?» — подумала она, еще как следует не проснувшись.

Стук повторился снова.

Она быстро накинула халат поверх белой ночной сорочки и, подбежав к наружной двери, распахнула ее.

На крыльце стояли Руэл и Ли Сунг.

— Что вы здесь делаете? — прошептала она и озабоченно оглянулась. Но стук, видимо, не разбудил Патрика. Джейн снова повернулась к Ли Сунгу: — Что случилось? Почему ты не в храме?

— Он требовал, чтобы я отвел его сюда. — Руэл поморщился. — И поскольку он выражал свое желание так громко, что его могли просто-напросто вышвырнуть из отеля, мне пришлось вести его к тебе.

— А что он делал в отеле?

— Один глоток, — пробормотал Ли Сунг и покачнулся. Колени его подогнулись.

Руэл подхватил его и прислонил к дверному косяку.

— Он пьян? — поразилась Джейн. — Но он же никогда в рот не брал спиртного…

— Один глоток… — Глаза Ли Сунга снова закрылись.

— Это ты напоил его? — накинулась она на Руэла.

— Мне показалось, что ему станет легче, если он немного расслабится. — Подняв Ли Сунга на руки, Руэл спросил: — Здесь найдется, куда его уложить, или мне отнести его обратно в отель?

— Неси его на веранду. — Она отступила в сторону, давая ему дорогу. — И объясни, почему ему потребовалось «расслабиться», как ты выразился?

Руэл положил Ли Сунга на кушетку и сунул ему под голову подушку.

— Мы встретились с ним возле заведения Цабри, и я пригласил его к себе.

— У дома Цабри? — Джейн настороженно посмотрела на Руэла. — Ты следил за ним?

— Нет. Просто решил прогуляться в том районе. Мне не нравилась мысль о том, что Пачтал… Черт побери! Все эти дни мне постоянно приходится делать то, к чему я не испытываю ни малейшей склонности. — Сняв с кресла кашемировую накидку, он укрыл Ли Сунга. — Можешь больше не волноваться. Отныне он никогда не переступит порога этого заведения. Цабри после его ухода прямиком отправилась к Абдару. Вот почему у него возникла потребность забыться.

Джейн с грустью смотрела на Ли Сунга, чувствуя, как слезы наворачиваются ей на глаза.

— Мне не следовало вмешиваться. Ему стало от этого еще больнее.

— Он признался, что у него бывали моменты, когда он чувствовал себя особенным. Эти переживания тоже нельзя сбрасывать со счетов.

Комок подкатил у нее к горлу.

— Спасибо тебе за заботу. Ты очень добрый.

— Ничего подобного! — угрюмо ответил Руэл. — Мне приходится заниматься всей этой ерундой, потому что я не хочу, чтобы ты волновалась.

Джейн смущенно взглянула на него:

— Как странно.

— Я тоже поломал над этим голову, — раздраженно признался Руэл. — И мне пришла в голову одна мысль… — Он запнулся. — Черт, не знаю даже, с чего начать. Одним словом, я понял, что хочу жениться на тебе.

Потрясенная Джейн смотрела на него непонимающим взглядом. Ей показалось, что она что-то не так поняла.

— Не прямо сейчас, — видя ее изумление, стал объяснять Руэл. — Возможно, пройдет несколько лет, прежде чем я смогу предложить тебе что-то. Но когда мне удастся освоить месторождение, деньги потекут рекой… — Его лицо нахмурилось. — Хотя один Бог знает, когда это случится. Может статься, что мне придется попросить тебя подождать столько же лет, сколько Маргарет ждала Йена… Он открыл мне глаза на то, что я хочу: собственный дом. Но что за дом без жены?

— И ты решил, что я подхожу тебе? А тебе не кажется, что это самое обычное вожделение?

— Нет, — Руэл покачал головой. — Это что-то большее.

— Ну тогда — жалость.

— Нет. — Его вдруг прорвало: — К чему все эти вопросы? Просто мне хочется быть с тобою рядом, заботиться о тебе. Считай, что я сделал тебе предложение. Уверяю: у тебя будет все, что ты только пожелаешь. Тебе не придется работать до изнеможения. И еще я хочу, чтобы ты не только делила со мной постель, но и подарила мне ребенка. Разве это неразумно?

— Очень разумно, — растерянно ответила Джейн. Ей и в голову не приходило, что такое может случиться. Замужество. Руэл. Как в волшебной сказке.

— Так что ты скажешь?

Она глубоко вздохнула и отрицательно покачала головой:

— Нет, спасибо.

— Почему ты отказываешься? — спросил он и, не дожидаясь ответа, быстро заговорил: — Да, мы не очень хорошо начали. Но мне кажется, все еще можно исправить. Я отношусь к тебе с уважением, и ты, быть может, хотя и не восхищаешься мной, со временем тоже начнешь уважать. Я трудолюбив и умею добиваться своего.

— Я не смогла бы полностью довериться тебе.

— Я не предаю своих друзей. Со временем ты убедишься в этом.

— Железная дорога…

— Я позабочусь и о твоем Патрике тоже.

— Патрик не ребенок и не нуждается в опеке, — ответила она. — Но даже если бы и нуждался… Мне не нравится жизнь, которую ты предлагаешь. Неужели ты не понимаешь? Я не из тех женщин, которые мечтают только о своем уютном уголке. — И уже более решительно закончила: — И ты тоже не тот, кто мне нужен.

Лицо его исказилось, как от удара хлыстом. И на мгновение Джейн испугалась, не слишком ли грубо оскорбила его отказом. С ним действительно творится что-то странное. Она могла бы поклясться, что тот Руэл, которого она знала раньше, не был бы уязвлен ее словами. Но должно быть, ей показалось, потому что Руэл уже улыбался, как обычно, насмешливо и весело.

— Позволь мне не согласиться. Я знаю, что кое-что в моей персоне все же привлекает тебя, и довольно сильно.

— Ты ошибаешься.

— Нет. Не ошибаюсь. Неужели ты думаешь, что я не чувствую того же самого? Каждый час, каждый миг… — Голос Руэла понизился до шепота. — Я знаю, чего ты хочешь, и готов дать тебе это.

Несколько мгновений Руэл пристально смотрел ей в глаза, потом повернулся и пошел к стеклянным дверям. Уже другим тоном он прибавил:

— И поскольку я, как всякий опытный старатель, собираюсь застолбить свое, прежде чем наши пути разойдутся, жди меня завтра вечером к ужину.

— Я не хочу, чтобы ты…

— Жди меня. — Он обернулся, и его взгляд пробежал по ее одеянию. — Никогда раньше не видел тебя в ночной сорочке. — Он поморщился. — Если только это можно назвать ночной сорочкой. В один прекрасный день ты сможешь надевать самое тонкое и нежное белье, какое только существует на белом свете.

Дверь за ним закрылась.


— Уходи, Руэл, — быстро проговорила Джейн, увидев его на пороге дома. — Я же тебе сказала…

Он вскинул брови.

— Ты хочешь сказать, что ужин еще не готов? — Руэл снял свой мокрый плащ и бросил его у порога. Он был одет более торжественно, чем когда-либо: в темно-коричневый костюм, белую накрахмаленную рубашку и темный галстук. Свет от фонаря играл на начищенных до блеска черных ботинках и золотистых прядях его волос. Его официальный вид застал ее врасплох, и она почувствовала себя особенно неуклюжей в своей грубой одежде.

Но Джейн постаралась взять себя в руки: ей незачем оправдываться, незваным гостем был Руэл, а не она.

— Если ты отказываешься накормить меня, я только зайду к Патрику и поговорю с ним. Он на веранде?

— Он ушел спать.

— Уже? Ведь еще нет и половины девятого. И он не возражал, когда ты поторопилась накормить его и спровадила в постель?

— Я не… — Джейн замолчала, встретив его понимающий взгляд. — Но даже если и так? Я не хотела, чтобы тебе удалось убедить Патрика в своих дружеских чувствах к нему. Тебе незачем разговаривать с ним.

— Но придется. Я собираюсь просить руки его дочери. — Руэл щелкнул пальцами. — Хотя это поставит его в довольно затруднительное положение. Ведь он так и не признал тебя своей?

— Перестань устраивать спектакли.

— Но я совершенно серьезен. И поскольку решил встать на стезю добродетели, мне хочется соблюсти все положенные формальности. Скорее всего он еще не спит. Сейчас я пройду к нему и…

— Нет! — Джейн глубоко вздохнула. — Это глупо, и я не позволю тебе беспокоить его.

Руэл неожиданно уступил:

— Хорошо. Не стану тревожить его…

Джейн начала закрывать дверь.

— …если ты выйдешь и мы прогуляемся с тобой.

— Прогуляемся?

— В Гленкларене есть такой обычай: помолвленные пары выходят вечером на прогулку. Считается, что они выходят не одни. Но обычно сопровождающий делает вид, что устал и присел отдохнуть, или плетется где-то далеко позади. И влюбленные получают возможность остаться наедине.

Джейн поняла, что он ни за что не отступится от своего.

— Но на улице идет дождь… — бессильно возразила она.

— Тогда мы просто посидим с тобой на веранде. — Веселая искорка промелькнула в его глазах. — Если, конечно, Ли Сунг уже освободил кушетку.

Джейн не выдержала. Легкая улыбка тоже пробежала по ее губам:

— Он вернулся в храм рано утром.

— Прекрасно. В таком случае нам никто не помешает. — По всему было видно, что Руэл настроен весьма решительно и уходить не собирается.

Распахнув дверь, Джейн проговорила:

— Ну хорошо, заходи. Только не больше чем на десять минут.

— Да, моя госпожа. — Руэл проследовал за ней на веранду. — Видишь, каким я могу быть послушным. Повинуюсь каждому твоему слову, каждому жесту, хожу за тобой по пятам, как верный пес Сэм.

— Сэм не ходит за мной по пятам. — Джейн села на мягкую кушетку в углу веранды. — У него хватает на это ума.

— Это выпад против меня, так я понимаю? — Руэл сел рядом. — Но если бы ты была ко мне так же внимательна, как ты внимательна к Сэму… Я провинился перед тобой, поэтому обязан выказывать полное смирение.

— Ты?

Руэл фыркнул.

— Я знаю, что это не похоже на меня. Но я стараюсь приспособиться. Дай мне твою руку. Я уверен, что даже Йен и Маргарет держались за руки.

Он произнес это таким уверенным тоном, что Джейн не смогла противиться. Джейн тихонько улыбнулась — Руэл явно решил ухаживать по всем правилам.

Он взял ее руку, и пальцы их переплелись.

— Не вырывайся, пожалуйста. — Его тон был успокаивающим. — Мы только посидим здесь, поговорим и послушаем, как идет дождь на улице.

Джейн пришлось заставить себя сидеть, не шевелясь. Мышцы ее окаменели от того, с какой остротой она ощущала прикосновение его плеча к своему и тепло его пальцев.

— Не напрягайся. Я ничем не угрожаю тебе. Правда. Мне хочется, чтобы ты видела, каким ручным я могу быть.

Если бы она не ощущала такую напряженность, она бы громко рассмеялась. Руэл был не более ручным, чем тайфун.

Ей хотелось не обращать внимания на тепло, которое исходило от его пальцев и распространялось выше по руке.

— А ты, оказывается, очень хорошо помнишь обычаи, принятые в Гленкларене.

— Только понаслышке. Я был непослушным мальчишкой. И никогда не любил соблюдать традиции.

Такие, как Руэл, всегда нетерпеливы. И это нетерпение заражает всех вокруг, лишая их привычного спокойствия… Джейн облизнула пересохшие от волнения губы.

— Правда, что Гленкларен далеко от…

— Мне не хочется говорить о Гленкларене. Это такое промозглое, навевающее тоску место. — Руэл с улыбкой повернулся к ней. — Оно совершенно не подходит мне. И тебе тоже. Когда мы поженимся, мы обоснуемся на Циннидаре.

Джейн готова была ухватиться за любую соломинку, лишь бы не молчать.

— Как ты узнал про Циннидар?

— Я плыл на корабле из Австралии в Африку. Мы зашли в Циннидар пополнить запасы питьевой воды и продовольствия. После чего корабль отчалил. А я остался.

— Зачем?

Он пожал плечами:

— Мне… он понравился. Я почувствовал… — Руэл замолчал, подбирая слова. — Такое впечатление, что он позвал меня.

— Это такое красивое место?

— Да. — Он задумался. — Да, Циннидар необыкновенно красивое место.

— Но он тебе понравился не только из-за этого?

— В тот момент, когда я его увидел, я понял, что он создан для меня. Я почувствовал его. — Руэл повернул ее руку и стал задумчиво водить по линиям ее ладони указательным пальцем. — И поскольку было очевидно, что он должен стать моим, я не видел причин, почему бы судьбе не одарить его еще и тем, что мне дороже всего.

Джейн усмехнулась.

— Золото…

Он кивнул.

— Я бродил повсюду и смотрел. В ущелье вела тропа. Но ее завалило обвалом. Пришлось пробираться через камни. Три недели ушло у меня на то, чтобы пробраться сквозь джунгли до подножия горы. Несколько раз в пути я начинал отчаиваться, но когда дошел… — Его глаза вспыхнули. — Это были не отдельные россыпи, а настоящие золотые жилы. Широкие, богатые… Даже в ручьях попадались самородки величиной с гусиное яйцо. Их можно было собирать, как грибы.

— И ты собрал их?

Руэл покачал головой.

— Я боялся, что пойдет молва об открытии нового месторождения. Циннидар превратили бы в самый обычный прииск. Поэтому я не взял с собой ни единого слитка и вернулся в порт оборванным и умирающим с голода. Я сел на первый же корабль, который зашел в порт, и уплыл к золотым приискам Джейленбурга. Три года, проведенные на приисках — после Джейленбурга я побывал в Австралии, Калифорнии, Южной Африке, — не относятся к лучшим воспоминаниям моей жизни. Но в конце концов удача улыбнулась мне — я нашел достаточно богатую жилу и сумел скопить нужную сумму денег для покупки Циннидара.

«Три года тяжкого труда и лишений — и все ради Циннидара», — подумала Джейн с невольным трепетом.

— И теперь ты возвращаешься на остров…

— Да, и пришлю за тобой, как только… — Он замолчал, увидев выражение ее лица. — Это непременно произойдет, Джейн. — Руэл протянул руку и коснулся завитка на ее виске. — Я никогда не видел тебя с распущенными волосами. Мне хочется посмотреть, как они спадают тебе на плечи. Мне так хотелось расплести их, когда мы были с тобой в вагоне, но у меня не было сил ждать.

Джейн почувствовала, что щеки ее порозовели, теплая волна прошла по всему телу.

— Я мог бы сделать это сейчас, — нежно проговорил Руэл. Его указательный палец медленно скользнул по ее ладони.

И снова по телу Джейн пробежали мурашки.

— Я мог бы сделать и то, что тебе так хочется. Патрик спит. Он не побеспокоит нас. Я закрою дверь…

— Нет, — прошептала она. Боже! Ее грудь снова напряглась, и даже легкое прикосновение материи к соскам вызывало ноющую боль. Нельзя, чтобы он заметил это. Но, кажется, уже поздно. Руэл подмечал все, что происходило с ней. И угадывал то, что произойдет в следующее мгновение.

— Ты помнишь картины махараджи в вагоне? На свете существует такое множество приятных способов. Я хотел бы показать тебе их все.

Джейн не могла справиться со своим дыханием. Все тело колотила мелкая дрожь, как тогда, в вагоне. Она поняла, что ей хочется опуститься на колени, как той женщине на картине, и слепо повиноваться Руэлу, и делать все, что он захочет.

Она вдруг с особенной остротой почувствовала все, что происходит: запах мыла, исходящий от него, указательный палец, который двигался по ладони, услышала стук дождя о ветви пальмового дерева, растущего рядом с бунгало.

Точно так же стучал дождь о крышу вагона махараджи…

— Но есть разница, — сказал он, как бы читая ее мысли. — Я не пытаюсь соблазнить тебя.

— Ты так считаешь?

— Я только хочу, чтобы ты сама почувствовала, что нужна мне так же, как и я тебе… О, Господи, это неправда. — Он засмеялся обреченным смехом.. — Я собирался показать это. А сейчас могу только покорно склонить голову и признать твою полную власть надо мной.

Надо было отнять у него руку, чтобы избавиться от наваждения. Но Джейн чувствовала, что не может шевельнуть даже пальцем.

— Отпусти меня, — прошептала она непослушными губами.

Руэл на миг сжал ее пальцы, а потом медленно разжал их.

— Видишь, как я повинуюсь каждому твоему слову? Мне больше всего на свете не хотелось отпускать тебя. — Он поднялся и направился к двери. — Но я сдержу свое обещание: десять минут истекли, и я ухожу, как ты просила. — Задержавшись в дверях, он обернулся. — Но я не покину Казанпур, пока вы с Патриком не уедете отсюда.

— Пустая трата времени. Все равно из этого ничего не выйдет. А как же твой Циннидар?

— Я ждал, пока смогу купить его, долгих три года. Могу подождать еще немного. — Он улыбнулся. — Ты стоишь того, Джейн Барнаби.


Паровоз уже дохнул горячим паром, фары его вспыхнули ярким светом, когда в кабину машиниста вскочил Руэл.

— Что с Картауком? — спросила Джейн.

— Он в безопасном месте — возле ущелья Аан-пур, — усмехнулся Руэл. — Мы оборудовали неподалеку от насыпи что-то вроде односкатного навеса. Правда, наш великий мастер выражал недовольство, потому что ему пришлось очень долго стоять под дождем. Пришлось уверить его, что в Шотландии не бывает сезона дождей.

Джейн собрала все силы, чтобы противостоять напору энергии, которую излучал улыбающийся Руэл. После бессонной ночи и мучительных раздумий она твердо решила не поддаваться его обаянию. Но, как всегда, ее надежды оказались обманчивыми. И при виде сияющих глаз Руэла, его ослепительной улыбки Джейн с трудом удалось подавить желание подойти к нему и провести ладонью по волосам, на которых блестели капельки воды.

Она поспешно отвела глаза.

— Йен подъехал минут пятнадцать назад. Он в вагоне махараджи. Сказал, что собирается проехаться в такой роскошной обстановке, какую ему больше никогда не увидеть. А почему ты опоздал?

— Зашел во дворец и попросил Абдара принять меня.

— Что?

Глаза Джейн округлились от ужаса.

Руэл усмехнулся.

— Дворецкий ответил, что принц уехал утром в На-ринт. — Он повернулся к Ли Сунгу, который занял место машиниста. — Как видишь, ты не зря поработал.

— Может быть, он только сделал вид, что уехал, — бесстрастно проговорил Ли Сунг. — Не исключено, что он заподозрил обман и устроил где-нибудь на трассе засаду.

— Вполне возможно. — Руэл взглянул на рычаги управления. — Ты уверен, что справишься с этим монстром?

— Мой отец обучил меня этому делу, когда я был еще мальчишкой. Я сам возил материалы для строительства по железной дороге в Солсбери в оба конца. — Он помрачнел. — Хотя, несмотря на это, Патрик продолжает считать, что ни один китаец не в состоянии научиться водить паровозы. Если ты согласен с ним, то можешь занять мое место.

— Нет, спасибо за доверие. Я буду счастлив поработать под твоим началом.

— Странно. — Ли Сунг слабо улыбнулся. — Я чувствую себя на седьмом небе от счастья. Мы, китайцы, не привыкли к тому, что кто-то готов признать наше превосходство хоть в чем-то, даже в самой малости.

— Пора трогаться, — напомнила Джейн и, обращаясь к Руэлу, предложила: — Ты можешь работать за кочегара. Становись к топке. А я буду следить за дорогой. — Она подала знак Ли Сунгу, и паровоз, пыхнув еще раз, дрогнул, лязгнул и покатил вперед. — Патрик уверял меня, что вчера проехал на лошади вдоль всей колеи — все было в полном порядке. Тем не менее надо смотреть внимательно.

Два раза они вынуждены были остановиться, прежде чем достигли ущелья Сикор. Один раз для того, чтобы убрать с колеи дерево, корни которого подмыло дождем, и оно рухнуло на пути. Другой раз — чтобы прогнать буйвола, который, стоя на рельсах, жевал траву на обочине дороги.

Ли Сунг слегка притормозил, когда поезд подошел к мосту через ущелье Сикор, но потом прибавил пару, и паровоз вместе с составом без сучка и задоринки прокатил на другую сторону.

— За поворотом — ущелье Ланпур, — сказала Джейн. — Я буду смотреть, когда появится Картаук.

— При таком дожде он скорее увидит фонари поезда, чем мы заметим его. — Руэл подошел и встал рядом с нею, глядя в окно.

Сквозь пелену дождя и в самом деле почти ничего нельзя было разглядеть, кроме смутных очертаний моста через второе ущелье. — Ты уверена, что Картаук рискнет вылезти в такой дождь? Я почему-то сомневаюсь… Что это?

Джейн услышала странный скрежет, и сердце ее дрогнуло.

— Ли Сунг!

— Слышу! — Голос Ли Сунга неожиданно осел. — У нас три вагона. Может быть, удастся по инерции проскочить, прежде чем..

Паровоз качнулся, скрежет усилился, и они почувствовали, как их бросило в сторону.

— Что случилось? — закричал Руэл.

— Один из задних вагонов сошел с рельсов, — холодея от ужаса, прошептала Джейн.

— Абдар! — выругался Руэл.

Поезд дернулся снова и закачался.

— Прыгайте! — крикнул Ли Сунг. — Руэл, помоги Джейн! — и нажал на тормоз.

Руэл, не медля ни секунды, подхватил Джейн и прыгнул вместе с нею. Они больно ударились о перила моста и, не удержавшись на ногах, упали. Но все же им удалось отделаться всего лишь ушибами.

— Ли Сунг! — пронзительно закричала Джейн.

В дверях паровоза появился Ли Сунг и, оттолкнувшись, прыгнул чуть-чуть вперед.

И все же он приземлился на больную ногу. Она подогнулась, и Ли Сунг, упав на спину, скользнул к краю моста.

Руэл, невнятно выругавшись, перекатился и вцепился в левую руку Ли Сунга, удержав его в последнеюю минуту на краю пропасти.

— Помоги мне! — сквозь зубы проговорил Руэл. Мускулы его напряглись. — Дай и вторую руку.

— Нет, давай я. — Джейн вскочила и, встав рядом с Руэлом, схватилась двумя руками за правую руку Ли Сунга. Вместе им удалось втащить его обратно.

Деревянный мост под ними дрожал и скрипел от напряжения, как будто был сложен из легких прутьев. Внизу ревел бурный поток.

«Этого не могло случиться, — подумала Джейн. — Боже, почему?»

— Идите вперед! — Руэл подтолкнул их в сторону насыпи. — А я сейчас посмотрю, как… — Его голос оборвался, когда на их глазах последний вагон — вагон махараджи — закачался и стал медленно клониться в пропасть. — Йен! — закричал он не своим голосом.

«Почему он не выпрыгнул сразу?» — растерянно подумала Джейн. С тех пор, как она услышала скрежет, прошло всего лишь несколько минут, но ей казалось, что миновала вечность. Неужто Йен заснул под убаюкивающий стук колес?

— Уходите отсюда, с моста! — крикнул Руэл и толкнул Джейн к насыпи, а сам бросился к вагону.

Дверь его распахнулась. И они увидели растерянное лицо Йена.

— Руэл!

— Йен! Прыгай! — Руэл побежал по мосту к вагону. Мост дрожал. Шпалы вздыбились, как зубья в пасти крокодила.

Раздался еще более зловещий скрежет металла о металл. Мост содрогнулся от невероятного напряжения, и Джейн упала, не сумев устоять на ногах. Но взгляд ее не отрывался от вагона махараджи. Руэла тоже швырнуло на колени в нескольких ярдах от вагона. Самое скверное, что из-за толчка Йен потерял равновесие и его отбросило внутрь вагона, который стал падать с моста и завис над бездной, удерживаемый только тяжестью двух оставшихся на колее вагонов и паровоза.

«Боже! Помоги Йену выбраться, помоги Йену выбраться!» — взмолилась Джейн.

Но под тяжестью падающего вагона два оставшихся тоже начали скользить назад.

— Нет! — Руэл, едва удерживая равновесие на качающемся мосту, спешил на помощь брату. — Йен!

Джейн была уверена, что, доведись ей прожить еще сто лет, она никогда не сможет забыть пронзительный крик Руэла, полный ужаса и гнева.

Раздался страшный грохот. От удара о камни, что лежали вдоль берега бурной реки, вагон махараджи и пассажирский вагон смяло, как игрушки. Деревянные части развалились, словно это был спичечный коробок. Паровоз тоже тяжело рухнул вниз и наполовину ушел под воду.

— Боже! — в ужасе прошептала Джейн, не веря своим глазам.

— Смотри за ней! — Руэл пробежал мимо них и заскользил вниз по насыпи к смятому вагону, лежавшему на камнях.

Джейн представила, что Руэл может поскользнуться, упасть… Она не выживет, если с ним что-нибудь случится. Ей удалось сделать всего лишь несколько шагов, когда Ли Сунг нагнал ее и, повалив на землю, сел сверху.

Она изо всех сил пыталась сбросить его, колотила его в грудь, извивалась, но все было бесполезно.

— Я должна!..

— Не пущу! — сказал Ли Сунг. — Руэл сошел с ума, если считает, что может спасти брата. Такого удара никто не выдержит.

— Дай мне встать!

— Он прав, Джейн. — Внезапно рядом с ними выросла фигура Картаука. Он нес в руке фонарь. Мокрые волосы подчеркивали бледность его лица.

Джейн почувствовала, как горячие слезы струятся по ее лицу. Если Йен мертв, то…

— Ты все видел, Картаук? — прошептала она.

— Да, — кивнул мастер. — И мне бы не хотелось снова увидеть такое же.

— Картаук! Неси сюда веревку. Мы должны помочь ему.

Обломки вагона махараджи постелено затягивало течение, поток проникал сквозь щели, и то одна доска, то другая стремительно уносилась прочь. Руэл скользнул сквозь пролом внутрь.

Роскошное убранство вагона представляло теперь собой бесформенное переплетение досок. Фарфоровая печь опрокинулась. Вырвавшееся пламя жадно лизало поломанную мебель, пытаясь уничтожить то немногое, что оставалось в вагоне. Но Руэла не беспокоил огонь. С ним успешно справлялся не прекращающийся ни на минуту дождь.

Йен лежал на полу. Его придавило рухнувшее сверху перекрытие.

Руэл прополз вперед и принялся лихорадочно расшвыривать доски.

Дрожь, сотрясающая вагон, становилась все ощутимее.

Еще немного — и стремительное течение увлечет его за собой.

Руэл откинул последнюю балку и чертыхнулся. Огромный громоздкий диван махараджи рухнул на Йена всей тяжестью, пригвоздив его к полу.

— Оставь меня, — услышал Руэл слабый голос.

Слава Богу! Он жив!

Глаза Йена были открыты. Лицо искажено от боли.

— Как бы не так! — Руэл одним рывком откинул диван в сторону.

Вагон погрузился в воду еще глубже.

— Ты не сможешь ничего… — Йен едва перевел дух. — Спасайся сам.

— Молчи, — Руэл проверил руки и ноги Йена. — Кажется, ничего не сломано. Ты можешь встать?

Йен попробовал приподняться и застонал от боли.

— Нет? Тогда мне придется тащить тебя. — Руэл огляделся. Изящные драпировки, украшавшие вагон махараджи, валялись на полу, но шнуры в них оставались целы. — Сейчас я сделаю петлю. — Руки его двигались с невероятной скоростью. Затянув узел, он пропустил веревки под мышками Йена. — Готов? Тогда держись…

Йен снова вскрикнул. Руэл вздрогнул, как от удара.

— Прости, — пробормотал он, но упорно продолжал тащить его вперед. — Вагону не удержаться здесь. Нас унесет течением.

— Это мое малодушие…

— Не говори глупостей. — Руэл протащил брата еще на фут вперед. — Осталось немного.

— Подожди! — взмолился Йен. — Я больше не выдержу этой боли.

— Хорошо, — сказал Руэл. И, остановившись, опустился на колени рядом с братом, свирепо глядя на него. — Тогда мы оба останемся здесь и будем ждать верной гибели. Ты этого хочешь? Я не оставлю тебя в любом случае.

— Руэл, пожалуйста… — Йен закрыл глаза. — Тяни…

Руэл старался продвигаться так быстро, как только мог. Но он видел, какая гримаса боли исказила лицо брата, и поэтому избегал резких рывков.

Наконец им удалось добраться до выхода. Руэл замер на секунду. Йен был почти в полуобморочном состоянии. Как вытащить его из вагона и пронести по камням?

Решимость пришла к Руэлу, когда вагон снова качнулся, течение подхватило его и понесло вниз.

Поскольку руки Руэла были заняты, он не смог удержаться, и его швырнуло о камень. На какое-то мгновение он погрузился во мрак.

Натяжение шнура привело его в чувство. Усилием воли он заставил себя подняться на ноги. Йен находился в нескольких футах от него. Подтянувшись, Руэл взобрался на камень, а затем начал осторожно подтягивать шнур. Но течение было сильнее, и то, что ему удавалось сделать, река одним ударом волны сводила на нет.

Казалось, прошла вечность, прежде чем Йен оказался настолько близко, что Руэл сумел дотянуться до него и втащить на камни.

Потерявший сознание Йен лежал неподвижно. Казалось, не только сознание, но и жизнь покинула его.

— Держись, черт тебя подери! Ты не умрешь! Ты не должен умереть! — Руэл прижался ухом к груди Йена. Тихо. Он передвинул голову выше и только тут наконец-то расслышал слабые редкие удары сердца. Жив! Пока жив! Но долго ли он сможет продержаться?

Перекинув шнур через плечо, Руэл ползком начал взбираться на камни, подтаскивая за собой Йена.

Один ярд. Два ярда. Что-то горячее заструилось по его груди. Это была кровь от порезанного шнуром плеча.

Руэл подобрался к насыпи и полез наверх. Ботинки увязали в грязи.

Ему удалось протащить Йена пять ярдов, а потом они снова соскользнули вниз.

Он выругался и снова начал подниматься по склону.

— Подожди, мы поможем тебе. Оставь шнур.

До Руэла с трудом дошло, что это голос Картаука. Он поднял голову. Перед ним стояли Джейн и Картаук.

— Боже! Тебя разрезало напополам! — воскликнула Джейн, развязывая шнур.

— Йен!… — не слушая ее, пробормотал Руэл.

— Мы дотащим его. — Джейн обвязала Йена веревкой, которую они захватили с собой.

Ли Сунг привязал второй конец веревки к дереву, стоявшему наверху.

— Сейчас мы поднимемся и втащим его. — Джейн еще раз проверила узел, после чего Картаук поднялся наверх и вместе с Ли Сунгом принялся тянуть, а Руэл и Джейн помогали им, придерживая Йена. Вчетвером им удалось справиться с этим делом за несколько минут.

— Он жив? — спросил Ли Сунг, когда они уложили бесчувственное тело.

— Да, — ответил Руэл. — Но его надо спрятать под навес от дождя.

И они снова подняли Йена. Как только они уложили его под брезентовым навесом, Руэл повернулся и зашагал прочь в сторону моста.

— Куда ты? — крикнула Джейн.

— В Казанпур. За врачом. Сделай все, чтобы Йен остался в живых до его прихода.

Когда Руэл ступил на мост, Джейн затаила дыхание. Наполовину разрушенные опоры моста могли не выдержать даже такой нагрузки.

Она с облегчением перевела дух, только когда Руэл наконец достиг противоположного берега. В следующий момент он исчез из виду за поворотом.

«Сделай все, чтобы Йен остался в живых до прихода врача…»

Как она сможет это сделать? Джейн посмотрела на Йена. Он выглядел так, будто жизнь постепенно вытекала из него. Но прежде чем Руэл вернется, пройдет два часа.

И когда он вернется с людьми, они обнаружат с ними Картаука.

Спасая одного, они бросят другого в лапы Абдара.

Джейн повернулась к Ли Сунгу:

— Тебе придется уйти с Картауком в Наринт.

— Я не оставлю тебя здесь, — сказал Ли Сунг.

— Делай, что я говорю! — Она помолчала, пытаясь овладеть собой. — Если сейчас Картаук попадет в лапы Абдару, все наши жертвы напрасны. Мы должны спасти хотя бы его. Я скажу всем, что ты погиб при крушении. Если Адбар заподозрит нас, то решит, что ты был вместе с Картауком, что он тоже погиб. Когда доберетесь до На-ринта, дай мне знать, все ли в порядке и где вам удалось устроиться.

Каратук нахмурился.

— Я не думаю…

— Мне безопаснее оставаться здесь, чем кому-то другому. Вам понадобится много времени, чтобы добраться до города пешком.

Ли Сунг взял Картаука за руку.

— Она права. Мы ничем не сможем помочь ей. А если тебя обнаружат, это только повредит ей. Не волнуйся, Джейн, я найду место поукромнее.

— Счастливого пути, — сказала Джейн устало и снова повернулась к Йену. Глядя на его бледное лицо и запавшие глаза, она думала о том, что счастья в этом мире нет и не может быть. Бедный Йен! Ей не верилось, что он сможет когда-нибудь увидеть свой любимый Гленкларен и свою дорогую Маргарет. Пошатываясь, она поднялась и посмотрела в ту сторону, куда ушли Ли Сунг и золотых дел мастер, но не смогла различить их фигур. Преодолевая слабость, она добрела до края моста и взглянула вниз, в воду, откуда выглядывала тупая морда паровоза. К горлу подступила дурнота. Она повернулась и пошла обратно к навесу.

«Сделай все, чтобы Йен остался в живых…»

Одеяло, которым они сразу же укрыли Йена, было уже влажным от сырости. От него раненому не было никакого толку…

Джейн легла рядом с Йеном на землю, обняла его, согревая теплом своего тела, и впала в забытье.


Она пришла в себя от того, что кто-то пытался оторвать ее руки от Йена.

— Нет! — Неужели они не понимают, что ему нужно тепло!

— Тсс, не волнуйся! Все в порядке.

Это был голос Руэла.

— Мы положим его на носилки.

От голосов, фонарей, движущихся вокруг нее, Джейн окончательно пришла в себя и с трудом села.

— Он жив?

— Да. — Голос Руэла звенел, как струна. Он помог ей подняться. — Патрик ожидает по ту сторону ущелья Сикор. Для нас главное — добраться до того места. — Он изучающе посмотрел на ее лицо. — Ты такая же бледная, как и Йен. Ты сможешь перейти через мост? Там не хватает нескольких шпал, если хочешь, я пронесу тебя…

— Я дойду сама. — Джейн, спотыкаясь, пошла за носилками, которые подхватили четыре человека. — Он должен жить… Это моя вина.

— Не говори чушь! — резко оборвал ее Руэл. — Никто не виноват в том, что случилось. Сначала я решил, что это подстроил Абдар. Но в таком случае он уже появился бы здесь. И, кроме того, зачем ему ломать дорогу? Скорее всего это несчастный случай.

Они довольно быстро оказались на другой стороне ущелья.

— Боже, как ты дрожишь! — Теплая рука Руэла легла на ее плечи.

— Это моя вина!..


Джейн очнулась в своей спальне и увидела Руэла, сидевшего возле ее кровати. На нем была уже сухая одежда, но выглядел он ужасно. Под глазами темные круги. Щеки ввалились.

— Йен! — прошептала она.

— Он здесь. Мы побоялись везти его дальше. Патрик уступил свою комнату и привел из форта доктора Кендри-ка. Думаю, доктор сделает все, что в его силах.

— Да, конечно.

Запинаясь, Руэл проговорил:

— Мне так и не удалось поблагодарить тебя за помощь брату… — Он замолчал, как бы с удивлением прислушиваясь к тому, что только что сказал. — Ты знаешь, я никогда не называл Йена братом. Я думал, что если мне удастся сохранить между нами дистанцию… — Он закрыл глаза. — Я люблю его… понимаешь?

— Да. Это нетрудно было заметить всякий раз, как вы оказывались вместе.

— Значит, и он тоже замечал? Бог свидетель, я старался быть жестким, чтобы не выдать себя. Я не хотел любить никого, но так получилось… — Руэл открыл глаза. — Он никогда не поправится. Доктор сказал, что нет ни малейшей надежды. Йен не сможет ходить.

— Я так виновата, Руэл, — сказала она тихо.

Его глаза сверкнули.

— Тебе не в чем винить себя. Потому что врач ошибается! Я не позволю Йену умереть. И я не позволю ему остаться калекой.

— Но как ты можешь…

— Всегда можно что-то сделать… — Он встал и широким шагом направился к двери. — И я добьюсь своего.

Дверь за ним закрылась.

Боже! Как она любила его. Осознание этого пронзило Джейн, когда она увидела Руэла бегущего вниз, к реке, и поняла, что, если потеряет его, умрет. Принесет ли эта любовь радость? Навряд ли. В глубине души она знала это с самого начала и пыталась бороться с собой. Она не хотела влюбляться в Руэла Макларена. Он был безжалостным, насмешливым, эгоистичным и самым неуживчивым человеком, какого она когда-либо встречала на белом свете.

«Руэл — герой. Только сам он не знает об этом».

Так сказал когда-то Йен. И вчера вечером Руэл доказал правдивость этих слов. От его эгоизма не осталось и следа, когда зашла речь о спасении брата. Он кинулся ему на помощь, забыв обо всем. А что касается насмешливости, то и она напрочь исчезла в том человеке, который предстал перед ней несколько минут назад. Глубокое горе светилось в его глазах. И Джейн ощущала боль Руэла, как свою. И все же Руэл не хотел смиряться. Он собирался действовать, бороться, сделать все возможное, что в его силах.

И она тоже должна что-то предпринять.

Откинув покрывало, Джейн села на постели. Каждая мышца тела болезненно ныла. Но стоит ли обращать внимание на такие мелочи сейчас?!

Десять минут спустя она нетвердыми шагами вышла из комнаты и отправилась искать Патрика. Он оказался на веранде, в своем любимом мягком кресле, как обычно, со стаканом виски в руке. Дай Бог, чтобы он был еще достаточно трезв для серьезного разговора.

Он не изменил своей позы, когда Джейн появилась на веранде.

— Почему ты встала? Тебе нужно как следует отдохнуть. — Взгляд его был устремлен в пустоту. — Иди, ложись.

— Мне надо поговорить с тобой, Патрик.

— Как жаль, что с Йеном произошел такой случай. Не думаю, что…

— Как это могло произойти?

— Чертова река! Это из-за нее. — Патрик отхлебнул виски. — Ты же знаешь, на железной дороге постоянно случаются… — Его пальцы стиснули стакан.

— Дело не в реке.

— Махараджа выходит из себя и грозится, что не заплатит ни копейки. И ты тоже упрекаешь меня…

— Мне нет дела до махараджи и его капризов. — Джейн старалась говорить ровным, спокойным голосом. — В этом доме умирает человек. Очень хороший человек.

— Река раскачала опоры… — начал оправдываться Патрик.

— Я видела рельсы. И поняла, что с ними произошло.

— О чем ты? Я не понимаю.

— Рельсы хрустнули, когда мы начали переезжать через мост. Эта не высококачественная сталь. Это железные рельсы. Железные, Патрик! А железо не в состоянии выдержать такой нагрузки, какую выдерживает сталь. Постоянно вибрация и плюс нагрузка — вот что стало причиной аварии. — Она замолчала, удивленно глядя на него.

По щекам Патрика бежали слезы.

— Я не думал, что такое может случиться. Мне казалось, что все обойдется. Состав поезда небольшой, махараджа не собирался перевозить на нем грузы. Это были бы поездки для удовольствия. И этот отрезок пути такой короткий. У меня слишком много денег ушло на латунную отделку паровоза, а дополнительной ссуды мне не дали. Кто же знал, что все так кончится?

— Патрик! — прошептала она. Джейн так хотелось, чтобы случившееся было оплошностью, о которой Патрик не подозревал. Но на самом деле все оказалось значительно хуже.

— Ошибка, которую я совершил, обернется против меня. Теперь я не получу приглашения ни от одной компании.

«Даже в такой момент он думает только о себе!» — горько подумала Джейн.

— Ты хочешь, чтобы я посочувствовала тебе?

Патрик жалобно скривился.

— Я никогда не прощу себе, если Йен умрет.

Джейн не была уверена, что сможет простить ему случившееся, даже если Йен выживет.

— Я надеюсь, Джейн, что ты никому ничего не скажешь про эти рельсы. Я объяснил махарадже, что авария произошла из-за вибрации, что во всем виновата река… — Он поторопился добавить: — В каком-то смысле так оно и есть. Если бы эти рельсы оказались на другом участке, ничего не произошло бы.

— Я никому не скажу, — устало проговорила Джейн. — В этом есть и моя вина. Мне показалось странным, почему ты вдруг включился в работу именно тогда, когда надо было укладывать эти рельсы, но я гнала от себя подозрения… — Теперь ей было нестерпимо стыдно из-за своей глупой, наивной веры в доброту и заботу Патрика. Если бы она прислушалась к тем сомнениям, которые постоянно возникали у нее, то Йен не лежал бы в соседней комнате на грани смерти. Ей надо было самой проверить рельсы, догадаться, почему Патрик решил укладывать их один, без ее помощи.

— Хорошо, моя девочка, — облегченно вздохнул он. — А мы со своей стороны сделаем все, чтобы помочь ему.

— Я не хочу, чтобы ты оставался здесь, — прошептала Джейн.

— Что?

— У меня нет сил смотреть на тебя. — Теперь в ее голосе появились стальные нотки. — Уложи свои вещи и перебирайся в клуб.

Патрик вспыхнул, удивленно глядя на нее.

— Но я…

Встретив ее взгляд, он запнулся, а потом продолжил уже совсем другим тоном:

— Если ты считаешь, что так будет лучше, то я согласен. — Он повернулся и вышел с веранды.

Темнота рассеялась, и Йен увидел чистый ясный свет, который манил его к себе.

— Я знаю, что ты очнулся, Йен. Открой же, наконец, глаза, черт тебя побери!

Это снова был голос Руэла. Он требовал, умолял, упрашивал, не давал сосредоточиться на сиянии, которое звало к себе. Голос брата вынуждал его отступить назад.

— Я устал…

— Нет, ты не устал. У тебя еще черт знает сколько сил! Собери их в кулак! Тебе надо всего лишь открыть глаза. Ну же, Йен! Посмотри на меня. Это я — твой брат!

Веки Йена дрогнули и медленно приоткрылись.

И он увидел склонившееся над ним лицо Руэла: похудевшее, утомленное, но с сияющими голубыми глазами.

«Тигр ступает мягко, глаза его светятся ярко…»

— Молодец! Вот видишь. Первый шаг ты уже сделал. А теперь открой рот.

Горячий мясной бульон…

— Нет, нет, не отворачивай голову. Ты сейчас доешь это все до конца. Надо набраться побольше сил.

— Боль… Такая боль…

— Ты ее сможешь преодолеть.

Руэл не представляет, как сильна боль, которая терзает его тело, иначе он бы не просил его открывать глаза.

— Я все знаю, Йен. И все понимаю. Я видел выражение твоего лица… — Он положил ладонь на руку Йена, лежащую поверх покрывала. — Но я не дам тебе сдаться. Ты поправишься и поедешь домой в Гленкларен.

Гленкларен. Башни, холмы, покрытые туманами.

— До него слишком далеко …

— Но я-то здесь. — Руэл сжал руку брата. — Ты мне нужен, черт побери.

Но Руэлу никто никогда не был нужен.

— Нет.

— Ты мне в самом деле нужен. Неужели ты не видишь этого?

Руэл смотрел на брата сверкающими глазами, крепко сжимая его руку. Йен хотел попросить, чтобы его оставили в покое, не мешали двигаться к свету, но его удивило то, что он услышал. Никогда и ни при каких обстоятельствах Руэл не желал признаваться в том, что ему кто-то нужен. И если уж он решился вымолвить такое, значит, ему действительно было не по себе. А если брату плохо, нехорошо оставлять его одного в беде. Придется вернуться к нему…

— Я попробую… — слабо отозвался Йен. — Я попробую..

— Это единственное, о чем я тебя сейчас прошу, — напряженно-хриплым голосом сказал Руэл. Но Йен уловил в его голосе тот же самый звук, какой издает натянутая до предела струна. Это означало, что Руэл готов пойти на все, чтобы вытащить его из объятий уютного, обволакивающего забытья. — Остальное сделаю я, Йен.


«Все в порядке. Постоялый двор „Кедейна“.

Джейн почувствовала огромное облегчение, когда, сложив записку, разорвала ее на мелкие кусочки. Ли Сунг и Картаук в безопасности. По крайней мере, хоть с этим все складывается благополучно.

Она бросила клочки записки в мусорную корзину и повернулась к Руэлу, который вышел из спальни.

— Я только что получила весточку от Ли Сунга. Они сумели добраться до Наринта.

— Отлично. — Руэл осторожно прикрыл за собой дверь спальни. — Йен заснул. Утренний осмотр причинил ему такую боль, что чуть не довел до сумасшествия.

Джейн слышала страшные крики из спальни и страдала не меньше, чем Руэл.

— По крайней мере, он жив, и, кажется, с каждым днем ему становится все лучше. Думаю, за эту неделю он поправился на фунт или два.

В то время, как Йен набирал вес, Руэл худел на глазах. Его кровать стояла в комнате больного, и за последние три недели он почти не выходил оттуда. Но, несмотря на такую резкую потерю в весе, он не казался ни изможденным, ни ослабевшим. Иной раз Джейн почти физически ощущала, какая огромная жизненная сила исходит от него. И эта сила поддерживала жизнь в Йене, как пламя костра сохраняет тепло в доме, когда хозяин ложится спать.

— Что сказал доктор?

— Йен уже вне опасности.

— Слава Богу.

— У Йена иное мнение на этот счет. — Руэл горько улыбнулся. — Может статься, что он никогда не встанет с постели.

— Нет!

— У него поврежден позвоночник, — резко сказал Руэл. — Он совершенно не чувствует своих ног. И неизвестно, будет ли он в состоянии даже сесть.

— Я надеюсь, что это временно. Доктор тоже может ошибаться.

— Всем нам остается только надеяться. — Руэл повернулся и тяжелыми шагами прошел по комнате. — Мне пора к нему. Я не хочу, чтобы он проснулся и не увидел никого рядом.

Джейн смотрела ему вслед, и слезы жгли ей глаза. Последние недели, когда они пытались вырвать Йена из лап смерти, она поняла, насколько не соответствовал образ Руэла, созданный в ее воображении, тому, что она увидела на самом деле. Оказалось, что это не капризный, чувственный, избалованный мужчина, а человек, способный испытывать боль потери, растерянность. Нежный и сильный одновременно. Ей захотелось пойти за ним следом, успокоить, попытаться облегчить ему душу.

— Джейн.

Она повернулась и увидела Патрика, стоявшего в дверях. Он неловко помялся.

— Я слышал, как в клубе говорили о том, что Йену стало получше. И пришел узнать, не нужно ли вам чего?

Джейн пожала плечами.

— Продукты? Лекарства? Ведь у нас на счету еще осталось немного денег…

— Руэл сам следит за тем, чтобы ни в чем не было недостатка.

Патрик продолжал вертеть в руках шляпу.

— Но если что-нибудь… Дай мне, пожалуйста, знать..

— Боюсь, ты вряд ли сможешь помочь. — Джейн не собиралась этого говорить, но вдруг не выдержала и со слезами на глазах выпалила: — Доктор сказал, что Йен никогда не сможет ходить.

Потрясенный Патрик покачал головой, словно хотел отогнать эту страшную новость от себя, не желая верить в услышанное.

— Это такой благородный, такой хороший, самоотверженный человек. Почему он должен страдать? Это несправедливо! — Ее голос дрогнул.

Патрик быстро прошел по комнате и крепко обнял Джейн.

— Не плачь. — Его тяжелая ладонь гладила ее по волосам. — Все будет хорошо.

Все было ужасно. И Джейн не очень надеялась на то, что когда-нибудь станет лучше. Но руки Патрика были такими сильными и движения его были полны любви к ней. Сколько раз в жизни ей хотелось, чтобы Патрик подошел и вот так с любовью обнял ее, как он это сделал сейчас.

— Моя девочка, — сказал он ласково. — Моя Джейн.

Она неровно вздохнула и отстранилась.

— Мне жаль, что я была груба с тобой.

— Это я один во всем виноват. Я вел себя по-дурацки. — Патрик с усилием улыбнулся. — Ты простишь меня?

Джейн промолчала, не зная, что сказать ему в ответ.

Приободрившийся Патрик вдруг решительно проговорил:

— Не люблю приносить дурные вести, но, боюсь, тебе придется покинуть наш дом до конца месяца. Махараджа аннулировал договор об аренде.

Джейн отрицательно покачала головой.

— Мы не уедем отсюда, пока Йен не поправится настолько, что сможет передвигаться или, по крайней мере, его можно будет перевозить с места на место, не причиняя вреда.

— Махараджа решил избавиться от нас, Джейн.

— Мне нет дела до того, что хочет этот самодур, — ответила она яростно. — И я не уеду отсюда до тех пор, пока нужна Руэлу и Йену. Если уж ты так хочешь помочь, ищи способ, как убедить махараджу, чтобы он не торопил нас с отъездом.

— Сделаю все, что будет в моих силах. — Он поколебался еще немного. — Я думал о том, что делать, когда мы уедем отсюда, Джейн. Быть может, нам стоит вернуться в Америку и начать все с самого начала? Может быть, там никто не будет знать о…

— Сейчас мне не хочется ничего загадывать. Я не могу думать ни о чем, кроме Йена…

Патрик кивнул.

— Ты ведь не покинешь меня? Ты мне нужна, Джейн. Мы с тобой как одна семья…

Он так близко подошел к тому, чтобы сказать заветные слова, которых Джейн ждала так долго. Почему он решился произнести их именно сейчас?

Патрик смотрел на нее с каким-то странным выражением, по которому нетрудно было угадать, что он еще не договорил до конца. Наконец он решился.

— Я еще хотел тебе сказать… Ты должна знать. Махараджа попросил полковника Пикеринга выделить одного из инженеров, чтобы тот провел расследование причин крушения поезда… Не думаю, что Пикеринг будет особенно докучать тебе вопросами. Я позаботился обо всем.

— И что ты сказал ему?

Патрик отвел глаза в сторону.

— Было бы лучше для нас двоих, чтобы все сочли, что…

— Говори, говори!

— Я сказал ему, что рельсы заказывала ты сама. — Боясь, что она прервет его раньше, чем он успеет договорить, Патрик торопливой скороговоркой произнес: — Я был вынужден пойти на это, потому что махараджа сначала принялся во всем обвинять меня. Ну, ты сама понимаешь… будет лучше, если все сочтут, что я по глупости доверил решение таких сложных вопросов женщине. Зато они не обвинят меня ни в халатности, ни в мошенничестве. Тебе это ничем не повредит. А я бы мог даже выручить кое-что…

— Ты обвинил меня? Не побоялся солгать?

— Не смотри на меня так. Я же тебе сказал: инженер, которого пригласит полковник Пикеринг, осмотрит рельсы и…

Джейн не могла поверить в услышанное. Патрик перекладывает всю вину за случившееся на ее плечи?!

— Это несправедливо! — Голос у нее задрожал от переполнявшего ее гнева. — Ты не имел права сваливать все на меня.

— Через несколько недель мы будем далеко отсюда и вычеркнем из жизни то время, что мы провели здесь.

— Ты должен сказать им правду.

— Это немыслимо. Только…

— Если ты не расскажешь полковнику Пикерингу, что произошло на самом деле, это сделаю я.

— Нет! — Он попытался смягчить тон. — Где же твоя верность, девочка моя?

— А где твоя честь, Патрик?

Он заговорил мягким, вкрадчивым тоном:

— Когда-то, очень давно, ты дала мне обещание. Теперь ты хочешь его нарушить?

Джейн непонимающе смотрела на него.

— О чем ты говоришь?

— Я увез тебя, дал тебе возможность вести приличную жизнь, занять в обществе более высокое положение. Ты пообещала, что всегда будешь делать то, о чем я попрошу.

— Мне казалось, что я уже выплатила свой долг сполна.

Патрик вспыхнул, но упрямо повторил:

— Ты дала мне обещание.

Джейн почувствовала, как горячие слезы наворачиваются на глаза. В эту минуту рухнули ее былые надежды, рухнула ее вера в Патрика. Если бы она вздумала сейчас потребовать, чтобы он признал ее своей дочерью, Патрик, без сомнения, сказал бы «да». Он согласился бы с чем угодно, лишь бы спасти свою шкуру.

Но она не станет просить его о таких вещах.

— Я сдержу свое обещание, Патрик.

На лице его появилось выражение облегчения.

— Ты обещаешь, что не расскажешь об этом никому? Ни одному человеку?

Его слова вонзались в нее, как шипы.

— Я же тебе сказала. И если кто-то спросит меня, то я отвечу, что сама заказывала рельсы.

— Ты бы очень меня выручила.

— Но после этого считай, что мы квиты. И у меня больше нет перед тобой долгов.

— Да, конечно. И мы начнем все сначала, свободные и полные сил.

— Начнем. Но не вместе. — Ей удалось выговорить эту фразу совершенно спокойным и даже будничным тоном. — Больше я не желаю видеть тебя.

Он стоял как громом пораженный.

— Я не это имел в виду…

Точно такая же решимость владела Джейн, когда она умоляла увезти ее от Француженки. Теперь у нее хватило сил повернуться к нему спиной и уйти в дом.

Она сдерживала слезы, пока не оказалась одна в своей комнате. Глупый сон оборвался сам собой. Ей не нужен отец. У нее есть Ли Сунг, который поможет ей пережить трудные времена.

Боже праведный, как тяжело, оказывается, принять такое решение!


— Заходи, — Абдар улыбнулся, кивком приглашая Цабри, — тебе нечего бояться.

Цабри заколебалась, настороженно глядя то на Абдара, то на Пачтала, прежде чем медленно пройти в холл для приема гостей.

— Вы не сердитесь на меня? — спросила она дрожащим голосом. После этого слова ее хлынули безудержным потоком. — Это не моя вина. Ли Сунг лгал мне. Хорошо, что эта грязная собака погибла во время аварии! Я и представить себе не могла, что он нарочно обманывает меня.

— Разумеется, я не сержусь на тебя. Ты бы не осмелилась пойти на обман. — Абдар взглянул на Пачтала. — Хотя мой друг пытался уверить, что так оно и есть. И предлагал строго наказать тебя.

— Ты была слишком доверчивой, — холодно отрезал Пачтал. — И слишком преувеличила свое мастерство, считая, что он без ума от тебя.

Цабри вспыхнула, но ей удалось сдержать себя. Если она хочет выпутаться из этого, надо следить за каждым словом. Аегкая улыбка заиграла у нее на лице.

— Если вы, ваше высочество, пожелаете, я бы сумела сделать все, чтобы загладить свою оплошность и заставить вас забыть о неприятностях…

— В самом деле? — улыбнулся Абдар. — Я надолго запомнил ту ночь, что мы провели вместе.

Цабри опустила ресницы, чтобы скрыть презрение и торжество. Что махараджа, что нищий — все одно. Главное для них — удовлетворить свою похоть.

— То, что вас ожидает, не пойдет ни в какое сравнение с тем, что…

Абдар подошел к ней и приложил ладони к ее щекам.

— В первый же момент, как только я увидел тебя, я понял, что ты будешь… Сколько в тебе жизни… Ты исключительное создание.

Цабри почувствовала, как страх окончательно покидает ее. Все получилось проще, чем она представляла.

— Я только и думаю о том, как бы доставить вам удовольствие, — прошептала она. — Я рада, что вы позволите мне сделать это.

— Как я могу возражать? — Его темные глаза сияли, а пальцы нежно поглаживали ее лицо. — Думаю, предстоящая ночь навсегда останется в моей памяти.


9


— Ты должен поесть, Йен. — Джейн хмуро и озабоченно посмотрела на нетронутый поднос. — Ну хотя бы немного…

— Представляю, как я извел всех вас. — Йен взял вилку и проглотил несколько кусочков. — Ну вот, видишь, я поел.

— Этого мало.

— Более чем достаточно для человека, который валяется целыми днями на кровати. — Он повернул голову в ее сторону. — Только, пожалуйста, не говори об этом Руэлу. Он будет огорчаться.

— Ему хочется, чтобы ты поправился. Чтобы вы могли скорее вернуться в Гленкларен.

— Я думал об этом, — сказал Йен, не поднимая глаз от тарелки. — Может быть, будет лучше, если я туда никогда не вернусь.

Джейн растерянно посмотрела на него.

— Ты не хочешь возвращаться домой?

— Здесь слуги обходятся намного дешевле. А мне потребуется уход… какое-то время.

Йен не хочет ни от кого зависеть. И сейчас ему представляется, что смерть была бы наилучшим избавлением от всего. За последние недели волосы его потускнели, взгляд угас… Но эта навязчивая идея, что его смерть принесла бы всем только облегчение, беспокоила Джейн больше всего.

— Ты ведь так любишь Гленкларен.

Болезненная улыбка появилась на его губах.

— Именно поэтому я и не поеду домой. Кому я нужен там?

— Ты нужен…

— Маргарет? — В первый раз Джейн увидела на его лице выражение горечи. — Еще один инвалид, за которым ей придется ухаживать?

— Если она такая, как ты описывал, ей не будет в тягость забота о любимом человеке.

— Господь хотел, чтобы я погиб в ту ночь. Зря Руэл вытащил меня оттуда.

— Ты считаешь меня настолько могущественным? Неужели я способен отменить то, что предначертано самим провидением? — Руэл остановился в дверях. По его исхудавшему лицу пробежала улыбка. — Смотрю и не перестаю удивляться тебе, Йен. Неужели ты не понимаешь, что богохульствуешь? — Он подошел к ним. — С обедом ты пока не справился. Придется сделать еще небольшое усилие над собой.

— Руэл, — начал было Йен, но, встретив взгляд брата, вздохнул, взял в руки вилку и покорно начал есть.

Джейн повернулась и вышла, не в силах более смотреть на эту картину. Остановившись на веранде, она скрестила руки на груди, чтобы унять дрожь в пальцах: видеть боль в глазах Руэла ей было так же невыносимо, как наблюдать за страданиями Йена.

Минут десять спустя она услышала, как Руэл вынес поднос с посудой на кухню к Суле, а потом прошел к ней на веранду.

— Окажись я в его положении, вряд ли смог бы удержаться от того, чтобы не проклясть всех на свете.

— Он не винит тебя ни в чем. Напротив, ты спас ему жизнь. Что может быть дороже?

— Йен считает, что есть.

Смерть. Джейн вздрогнула, догадавшись, что он имеет в виду, и быстро переменила тему:

— Он хочет пока остаться в Казанпуре.

— Да, и мне он говорил то же самое, — покачал головой Руэл. — Если я позволю ему остаться здесь, он умрет от тоски. Надеюсь, что в Гленкларене он постепенно придет в себя.

— Йен беспокоится, что ему не удастся управлять всеми делами в поместье.

— Он прав. Отцу моему редко удавалось посидеть дома. С утра до вечера он бывал в разъездах.

— Может быть, Йен наймет управляющего?

— Да. Но это будет стоить немалых денег. А контролировать все расходы Йен не сможет. Через пять лет я мог бы купить ему все, в чем он нуждается. Но…

— И что ты решил?

Руэл устало вздохнул.

— Я написал Мэгги и купил билеты на «Красавицу», которая должна покинуть Наринт через три недели.

— Ты поедешь с ним?

Руэл отрицательно покачал головой.

— После того, как я посажу его на корабль, я собираюсь отправиться в Циннидар. — Он повернулся к ней. — Не смотри на меня так. Сейчас я не принесу никакой пользы в Гленкларене. К тому же Йену понадобятся деньги. Гленкларен приходит в упадок, дом ветшает и разрушается, земли почти не приносят дохода. Золото обеспечит Йену если не счастливую, то по крайней мере спокойную жизнь, и меня не в чем будет упрекнуть, кроме того, что…

— Кому придет в голову упрекать тебя? Ты сделал для Йена больше, чем было в человеческих силах. По его губам скользнула печальная улыбка.

— Больше, чем он от меня хотел, во всяком случае. — Он выпрямился. — Я собираюсь съездить в клуб, поговорить с полковником Пикерингом, чтобы он предоставил место на одном из военно-транспортных пароходов, которые отправляются вверх по реке до Наринта. Йен легче перенесет путешествие по воде, чем по суше. Ты побудешь с ним, пока я не вернусь?

Джейн тревожно сжалась. Руэл не выходил из дома с самого дня катастрофы. Он ничего не знал о расследовании, которое должен был провести полковник. Что произойдет, если он услышит…

— Что-нибудь не так? У тебя есть какие-то сомнения?

Три недели прошло с тех пор, как Патрик сообщил ей о том, что инженер начал расследование. Быть может, полковник вообще и словом об этом не обмолвится. Но если он решится заговорить?

Джейн с усилием улыбнулась:

— Нет, все в порядке. Конечно, я посижу рядом с ним.

— «Конечно» — совсем не то слово, которое можно употребить в данном случае. Ты оказываешься рядом, не только когда Йен пытается сдержать стон, не только когда я зову тебя. За последние недели ты превратилась в тень и до сих пор не слышала ни единого слова благодарности от меня. — В улыбке Руэла не было ни насмешки, ни горечи, осталась только доброта.

— Я не вижу, за что меня следует благодарить.

Он остановил на ней долгий взгляд:

— Я хочу, чтобы ты знала: я помню все, что ты сделала, и найду способ отблагодарить тебя.

В первый раз с того дня, как произошло крушение, он посмотрел ей прямо в глаза. И его проникающий в душу взгляд заставил все в груди перевернуться.

— Ты собираешься выстроить дворец и для меня тоже? — неловко улыбнувшись, спросила она.

— Быть может. — Он протянул руку и нежно коснулся ее щеки указательным пальцем. — Надо подумать. Ты как-то обмолвилась о том, что тебе было бы неуютно во дворце.

Его прикосновение было обжигающе приятным:

— Странно, что ты запомнил это.

— У меня хорошая память. — Он опустил руку. — На важные вещи.

Ей тоже хотелось прикоснуться к нему. Сделать шаг навстречу невидимому пламени, которое он постоянно излучал. Джейн давно поняла, что любит его, но последние дни, проведенные бок о бок, еще сильнее заставили ее по-чувстоввать, как дорог ей Руэл.

— Я постараюсь вернуться как можно скорее, — пообещал Руэл и вышел.

Джейн снова вздрогнула от недоброго предчувствия, ужалившего ее. Но, быть может, она преувеличивает? Быть может, Пикеринг ни словом не обмолвится о расследовании.


— Следующее судно отправится двадцать седьмого числа, — сказал Джон Пикеринг. — Я попрошу дежурного офицера уступить свою каюту вашему брату. Он сможет перенести к тому времени переезд?

— Да, — встал Руэл. — Вы очень добры. Благодарю вас.

— Не стоит благодарности. Нам всем очень понравился ваш брат. Он замечательной души человек. А сейчас… — Полковник указал на стул. — Присядьте. Я хочу предложить вам выпить. Судя по вашему виду, это вам не повредит.

Руэл покачал головой.

— Мне пора домой…

— Садитесь, — твердо повторил Пикеринг. — Мне надо с вами поговорить.

Руэл сел и откинулся в кресле.

— Только один глоток.

Полковник подал знак одетому в белое мальчику, который стоял за стойкой бара в противоположном конце комнаты.

— Если вы не будете хоть изредка давать себе передышку, вам придется заказывать еще одни носилки, для себя самого.

Он подождал, пока мальчик поставил перед ним виски, и продолжил:

— Такие изможденные лица мне доводилось видеть у солдат после трудного сражения.

Руэл подумал, что он и в самом деле выдержал сражение. Сражение со смертью. Пока ему удалось победить ее. Он медленно отхлебнул виски.

— Со мной все в порядке.

— Тогда почему у вас дрожат пальцы?

«Пикеринг прав», — с удивлением отметил Руэл. Стакан, который он держал в руке, дрожал. Он собрал всю волю, чтобы преодолеть эту слабость.

— Стоит мне немного отдохнуть, и все пройдет.

— Уверен, что Абдар встретил бы это известие с большим огорчением.

Руэл вскинул глаза на полковника:

— Абдар?

— И Пачтал. Они проявляют большое любопытство. На прошлой неделе он нанес мне короткий визит и пытался выяснить, зачем вы купили Циннидар.

— А что еще он спрашивал?

— В основном только это. Но поскольку вы не просветили меня на этот счет, я не смог удовлетворить его любопытства. — Пикеринг пожал плечами. — Но у меня сложилось такое впечатление, что его интерес не угас. А еще мне показалось, что вам лучше уехать из Казанпура как можно скорее.

— Вы зарегистрировали договор о покупке в Калькутте?

Пикеринг кивнул.

— Все документы заверены самым тщательным образом. Чтобы покупку нельзя было оспорить. Циннидар принадлежит вам. Абдар не имеет права даже приблизиться к нему.

— На законных основаниях — да.

— До тех пор, пока жив его отец, вам нечего беспокоиться. Он не сможет вмешиваться в дела махараджи.

— Остается надеяться, что Господь продлит дни махараджи на земле.

— Я счел, что вы должны знать о том, как обстоят дела. — Пикеринг помолчал. — И еще: Пачтал постоянно крутится возле ущелья Ланпур. Не знаете ли вы, почему его так интересует это расследование?

Картаук. Единственное, что могло привлечь Пачтала в ущелье, — надежда, что Картаука вынесло течение. Но последнее слово почему-то прозвучало несколько странно и резануло слух Руэла.

— Расследование? О каком расследовании идет речь?

Пикеринг с удивлением посмотрел на него.

— Расследование причин крушения поезда. Махараджа попросил нас разобраться во всем. — Он поморщился. — Неприятное задание. Я всегда симпатизировал Патрику Рейли, и мне искренне жаль, что он лишился вознаграждения за свои тяжкие труды.

Руэл замер.

— Патрик сказал мне, что напор воды, который несся по ущелью, вызвал мощную вибрацию. Рельсы не выдержали и…

Пикеринг печально покачал головой:

— Мой инженер пришел к выводу, что они поломались не из-за вибрации. Причина того, что они не выдержали нагрузки, в низком качестве стали.

Руэл почувствовал себя так, словно его ударили в солнечное сплетение. Только после паузы он смог спросить:

— Вы хотите сказать, что несчастье, которое произошло с Йеном, можно было предотвратить?

Пикеринг кивнул.

— Мне казалось, вы знаете. Патрик должен был рассказать мисс Барнаби о результатах расследования.

— Наверное, она не сочла нужным посвящать меня во все эти подробности. — Руэл медленно поднялся. — Думаю, я должен повидаться с Патриком Рейли. У меня к нему есть несколько вопросов.

— Боюсь, вы не сможете добиться от него того, чего вы хотите. В последние дни он беспробудно пьет. — Пикеринг помолчал. — На мой взгляд, вам гораздо проще спросить об этом у мисс Барнаби. По словам Патрика, она была в курсе всего.

Руэл замер.

— Вы хотите сказать?…

Пикеринг замешкался.

— Патрик, конечно, пытается ее защищать, но коммерсанты уверяют, что это она отвечала за все поставки. Да и мисс Барнаби не отрицает, что сама давала заказы Вина Патрика заключается в том, что он доверился этой женщине. Боюсь, его карьера теперь находится под серьезной угрозой.

«Мне пришлось урезать расходы».

«Дверь обошлась нам слишком дорого».

Слова Джейн, сказанные когда-то в ущелье, сами собой вынырнули из глубин памяти.

«Это моя вина».

— Мне надо идти, — пробормотал он хрипло, пробираясь к выходу.

Полковник что-то говорил ему вслед. Но Руэл не смог разобрать ни слова.


Джейн нервно вцепилась в подлокотники кресла, когда услышала, как Руэл подъехал к бунгало. Если он сразу пройдет в спальню, чтобы взглянуть на Йена…

— Джейн, — позвал Руэл.

Голос его звучал тихо. Может быть, полковник не успел рассказать ему ни о чем? Джейн готова была взмолиться всем богам сразу, чтобы так оно и было.

— Я здесь.

Он появился на пороге. Темный силуэт на фоне лампы, зажженной в гостиной.

И Джейн сразу сжалась, почувствовав напряжение, которое таилось в нем, как в сжатой пружине.

— Тебя не было так долго.

— Ты устала возиться с Йеном?

— Нет. Просто хотела сказать… — Она запнулась. — Йен поужинал. Я дала ему настойку опия. Он заснул и ни разу не просыпался.

— Он делает вид, что спит. Ему не хочется беспокоить и волновать нас. Сначала он вскрикивал от боли. Теперь только лежит и плачет. — В голосе Руэла зазвенел металл. — Ты не можешь себе представить, что такое для мужчины оказаться в столь беспомощном состоянии…

Теперь Джейн не сомневалась, что Руэл знает обо всем. Она поднялась.

— Спокойной ночи.

— Еще нет. Мне надо кое-что спросить у тебя.

Началось. Джейн собрала всю свою волю в кулак.

— Что именно?

— О рельсах…

Ей казалось, что она готова была услышать его вопрос. Но, видимо, переоценила свои силы.

— Я вижу, что даже упоминание о них заставляет тебя содрогнуться!

— Руэл, я…

— Выйдя из офицерского клуба, я не мог сразу пойти домой. Я отправился в ущелье Ланпур.

Она облизнула пересохшие губы.

— Зачем?

— Хотел сам взглянуть на рельсы. Я смотрел на эти трещины и думал про Йена. — Он поднял голову, и их глаза встретились.

Джейн невольно задержала дыхание, увидев выражение ярости и муки на его лице.

— Я убью Патрика!

— Нет! — с трудом выдохнула Джейн.

— Почему? Кто виноват во веем, если не Патрик? Может, ты?

Джейн молчала, беспомощно глядя на него.

— Почему ты молчишь? — Неистовая ярость, что клокотала в нем, вдруг прорвалась наружу. — Не стой так! Скажи мне, что я не прав. Скажи мне, что Пикеринг и его инженер ошиблись.

— Что тебе сказал полковник?

— Что заказы делала ты. Это правда?

— Да, — прошептала она. — Это правда.

Руэл отшатнулся, как будто она ударила его по лицу.

— И когда ты говорила о своей вине, ты имела в виду именно это?

Теперь настала ее очередь вздрогнуть, как от удара.

— Да.

— Проклятье! — Он шагнул вперед, его руки сомкнулись на ее горле. — И все для того, чтобы спасти и обелить своего Патрика! — Глаза Руэла, казалось, жгли ее. — Почему ты не солгала мне! Я не хотел верить словам Пикеринга. Я не поверил бы ни единому человеку на свете, кроме тебя.

Джейн чувствовала, как его пальцы сжимаются у нее на горле, ей уже не хватало воздуха, в глазах потемнело. Но она не сделала ни единой попытки вырваться, только беспомощно смотрела на искаженное мукой лицо.

По телу Руэла вдруг прошла дрожь. Хватка ослабла. Он разжал пальцы, отвернулся и вышел в комнату Йена:

— Если хочешь остаться в живых, не попадайся мне на глаза.

Джейн думала, что он захлопнет дверь. Но он закрыл ее с леденящей кровь сдержанностью.

Джейн дрожащими руками потерла шею. Еще никогда ей не приходилось так близко подходить к порогу смерти. Смогла ли бы она сдержать обещание и промолчать о виновности Патрика, если бы Руэл в самую последнюю минуту не передумал?

Мудрый Патрик. Руэл не пожалел бы его. Возможно, Патрик догадывался, что самое страшное — это не отказ махараджи заплатить за строительство дороги, не крушение карьеры, а месть Руэла, от которого ему некуда было бы скрыться.

Но ведь и она сама заслужила наказание, устало подумала Джейн. За свою беспечную доверчивость ей придется расплачиваться самой дорогой ценой. Теперь она знала, что навсегда потеряла Руэла, потеряла свое счастье.

Джейн повернулась и медленной шаркающей походкой двинулась в сторону спальни.


Джейн не ожидала, что ей удастся заснуть. Но, вероятно, горечь потери была такой сильной, что сознание само поторопилось укрыться в темном провале сна, желая избавиться от душевной муки. Таким же неожиданным оказалось и пробуждение. Джейн вдруг открыла глаза и увидела перед собой Руэла. Она оцепенела.

— Очень напоминает сцену из «Отелло», правда? С одной лишь разницей: ты не можешь сказать, что твоей вины в случившемся нет. — Свет от керосиновой лампы, которую он держал в руке, отчетливо прорисовывал каждую черточку на его лице. И она явственно увидела, как в углах рта Руэла залегла горькая складка. — Не пугайся. Я не собираюсь тебя убивать. Этот момент уже миновал. — Он помолчал. — И как видишь, я не смог лишить тебя жизни. Но, может, это и к лучшему. Смерть — слишком быстрая месть. Ты легко ускользнешь из этой юдоли слез, в то время как Йен будет каждую ночь молиться об избавлении.

В эту минуту Джейн действительно хотела бы умереть. Каждое произнесенное им слово словно сдирало с нее кожу.

Руэл сел на кровать и поставил лампу на столик у изголовья.

— Ты дрожишь? — Он медленно расстегнул пуговицы на ее ночной сорочке. — Боишься, что я стану насиловать тебя? Ты знаешь, что я способен на это. И не имеет значения: ненавижу я тебя или нет. Стоит только взглянуть на твое тело, как во мне вспыхивает желание. Я не уверен, что этот огонь когда-нибудь перестанет сжирать меня. — Он распахнул сорочку и взялся теплой рукой за ее грудь.

Джейн резко глотнула воздух. Соски ее вздрогнули.

— Пожалуйста, — сказала она слабо. — Ты ведь не хочешь этого…

— Почему ты решила? И ты тоже испытываешь желание… Смотри. — Он потер указательным пальцем сосок, и он сразу набух, стал мучительно чувствительным. — Это даже нельзя будет назвать насилием. Я мог бы овладеть тобой прямо на этой кровати. И ты бы только стонала от удовольствия.

Его глаза сверкнули при свете лампы каким-то диким, звериным блеском. Губы кривила болезненная улыбка. И все равно это не портило его. Казалось, энергия, что исходила от Руэла, преобразила даже эту жалкую комнату, в которой спала Джейн.

Боже! Он говорил правду. Она и в самом деле изнывала от желания И это был единственный способ утолить и его, и ее страдание. Ее плоть не желала признавать, почему он пришел к ней, и требовала только одного: ответить на его призыв. Может быть, он больше никогда не прикоснется к ней после сегодняшней ночи. Но Джейн все равно мучительно хотела испытать его ласки.

— Но я не хочу доставлять тебе удовольствия, — сказал он тихо. — Так же, как не хочу доставлять удовольствия и себе. — Его рука соскользнула с ее груди. И он запахнул сорочку. — Больше я не притронусь к тебе.

Скорее всего, он с самого начала не собирался делать того, о чем говорил. Руэл хотел показать свою власть над ней. Джейн с трудом проглотила комок в горле.

— Ты не представляешь, как я сожалею о том, что произошло с Йеном.

— Этого мало. Я хочу, чтобы ты страдала так же сильно, как страдает Йен. — Он вдруг взорвался от переполнявшей его ярости. — Я не собираюсь так просто отпустить тебя, Джейн.

— Я и не ждала.

Он невесело засмеялся.

— Еще бы! Открыть двери своего дома и со сладкой улыбочкой подносить питье Йену — слишком малая плата за его муки. Впереди его ждут такие же страдания. Я не смогу сидеть возле него там, в Гленкларене. Но ты будешь. Ты будешь выполнять все его просьбы, слушать по ночам, как он кричит от боли, и будешь каждую минуту помнить, что он страдает по твоей вине.

Глаза Джейн округлились.

— Ты хочешь, чтобы я поехала в Гленкларен?

— Это будет только началом.

— Началом?

— А ты считала, что несколько лет у постели больного — это все, чем ты отделаешься? Когда у меня будет больше времени, я придумаю, как заставить тебя страдать.

Джейн могла бы сказать ему, что она уже страдает. Но знала, что Руэл, поглощенный собственным горем, сейчас не в состоянии поверить ей.

— Придумывай, что хочешь. А я постараюсь сделать все, чтобы помочь Йену. — Джейн потерла виски. С той ужасной ночи весь мир, казалось, был переполнен болью. — Но Ли Сунг и Картаук должны быть со мной. Им опасно оставаться здесь.

— Бери кого хочешь. Чем больше человек будет помогать Йену, тем лучше.

— И Патрика. — Эти слова вырвались неожиданно для нее самой. Джейн считала, что ей удалось порвать последние нити, которые связывали ее с Рейли. Но бросить его сейчас, опозоренного и сломленного, на произвол судьбы было бы слишком жестоко.

Руэл пристально посмотрел на нее:

— Я собирался забрать его с собой на Циннидар.

— Он будет тебе мешать, — сказала она быстро.

— Ты боишься, что я убью его. — Он немного помолчал. — Может быть, ты права. Вспомнив про Йена, я не удержусь от того, чтобы не столкнуть этого ублюдка в ущелье. Что ж, если ты настаиваешь, я смогу обойтись без заложника. Я буду переписываться с Мэгги, и она сумеет ответить, сдержала ли ты свое слово.

— Об этом не беспокойся, — сказала Джейн надломленным голосом. — А со временем ты, быть может, изменишь свое решение.

— Я никогда не меняю своих решений. — Руэл повернулся и пошел к двери. — Я же предупреждал тебя, что у меня долгая память.


Три недели спустя «Красавица» покидала гавань Наринта. Джейн и Ли Сунг стояли на палубе, наблюдая за последними приготовлениями к отплытию.

Ли Сунг окинул взглядом Руэла, одиноко стоявшего у причала.

— Он непрерывно смотрит на тебя.

— Да. — Джейн и сама знала, что Руэл не сводит с нее глаз, но не повернула головы в его сторону. Она и без того совершила ошибку, не успев отвести взгляд, когда Руэл прощался с ними у трапа. И сразу почувствовала себя так, словно ее заковали в кандалы. Именно этого он и добивался. Руэл хотел напомнить ей еще раз, что она никогда не сможет избавиться от своей привязанности к нему. Что она всегда будет находиться в зависимости от него.

— Он какой-то странный сегодня. Ты не можешь объяснить, почему…

— Нет, не могу.

Пока Ли Сунг прятался с Картауком на постоялом дворе, до него не доходили слухи о расследовании, которое провел полковник Пикеринг. И у Джейн не было ни малейшего желания посвящать Ли Сунга во всю эту грязь. Не требовалось особого воображения, чтобы представить, как бы он отреагировал на то, что она взяла на себя вину Патрика.

Почему Руэл не отворачивается?! Она чувствовала на себе его взгляд, который буквально жег ее. Джейн не выдержала и отступила от бортика.

— Мне нельзя долго задерживаться. Я пойду к Йену.

Ли Сунг покачал головой.

— С ним сидит Картаук. Он сумеет развлечь его.

Джейн и сама заметила, как благотворно действует присутствие Картаука на Йена. Никто не был в состоянии так поднять его дух.

— Где Патрик?

— Там, где обычно. Пытается залезть в бутылку виски. После аварии он совсем от рук отбился.

— Да.

— Ого! Как я посмотрю, ты больше не пытаешься выгораживать его во что бы то ни стало.

Джейн знала, что ей не хватит духу бросить Патрика на произвол судьбы. Но время иллюзий прошло: она больше не обманывалась на его счет.

— Нет, — коротко ответила она.

— Почему?

— Он должен нести свою ношу сам. У меня и без того хватает забот.

— Однако ты решилась забрать его в Гленкларен.

— Не туда.

— А куда же?

— Он будет жить в меблированных комнатах в Эдинбурге. В кассе осталось немного денег. На них можно прожить около года. После этого ему придется искать работу.

— Без твоей помощи?

— Разумеется.

Ли Сунг едва заметно улыбнулся:

— Что-то новенькое. Хотел бы я знать, что он такого натворил, что у тебя вдруг открылись глаза.

Руэл все еще смотрел на нее. «Почему он не уходит?» — с тоской думала Джейн. Тогда бы у нее было не так тяжело на сердце. Ей надо непременно освободиться от привязанности к нему, сбросить эти оковы. И как можно скорее.

Джейн решительно повернулась и стала спускаться с палубы.

— Ты всегда твердил мне, какая я глупая. Так радуйся же! Я прозрела.

Ли Сунг захромал следом за ней.

— Я всегда боялся, что Патрик причинит тебе вред. Мне хотелось уберечь тебя.

— Переживу.

И еще ей надо пережить свое чувство к Руэлу. Это не по его приказу она отправилась в Гленкларен. Она сама решила, что должна заботиться о его брате.

— Если ты не хочешь объяснить, что произошло между Маклареном и Патриком, то постарайся хотя бы идти помедленнее. Я не поспеваю за тобой.

— Извини. — Она замедлила шаг, чтобы Ли Сунг мог идти рядом. — Я хотела посмотреть, как себя чувствуют Сэм и Бедилия.

— Все будут счастливы видеть тебя. — Джейн протянула руку и сжала холодные пальцы Йена. — Твой Глен-кларен очень красив. Теперь я понимаю, почему ты так любишь его.

Йен не отрывал взгляда от показавшихся вдали башен замка.

— Да. Здесь очень красиво.

Джейн повыше натянула одеяло и озабоченно подумала о том, как плохо действует тряска на Йена. Он побледнел еще сильнее, чем в ту минуту, когда они перенесли носилки и установили их на повозку, которая покинула Эдинбург три дня назад.

— Все будет хорошо.

— Я почти поверил в это, — прошептал Йен, все еще глядя на замок.

Через десять минут повозка прогрохотала по деревянному мосту и въехала на мощеный внутренний двор.

В центре двора стояла покореженная, вся изъеденная ржавчиной цистерна. Меж камней пробивалась скудная трава. Куда бы ни упал взгляд Джейн, везде она видела следы запустения.

— Так было не всегда, — сказал Йен, словно угадав ее мысли. — Меня не было слишком долго. А такие постройки требуют постоянного внимания и ухода.

— Или сноса, — пробормотал Картаук.

Джейн бросила на него испепеляющий взгляд.

— Мы сумеем быстро привести все в порядок, Йен, — сказала она, а про себя подумала о том, как странно представить себе, что Руэл вырос в стенах этого старинного замка. Живой, стремительный, как огонь, Руэл и этот старый, дряхлый замок — они так не соответствовали друг другу.

— Где он? — Передняя дверь на латунных петлях распахнулась, и по ступенькам быстро сбежала молодая женщина. — Йен!

— Маргарет?! — воскликнул Йен, не веря своим глазам. Он приподнялся на локте. — Ты здесь?

— А где же мне еще быть? — Она подошла к носилкам. — Когда я получила письмо от Руэла, мы с отцом перебрались в Гленкларен. Пока ты не встанешь на ноги, это будет самое разумное.

Джейн почувствовала удивление при первом взгляде на Маргарет Макдоналд и поняла, почему Йен улыбался, когда она попыталась описать его нареченную: нежные ручки, кружева, модная прическа… Ничего общего с тем образом, который нарисовала в своем воображении Джейн, и в помине не было. Правда, Джейн не могла видеть рук Маргарет, но зато она отчетливо видела ее высокую, стройную фигуру, ее платье с большим отложным воротником, выцветшее от долгой носки, ее пышные волосы цвета пшеницы, собранные на затылке в простой узел. Квадратный подбородок и большой подвижный рот нельзя было назвать особенно красивыми, но широко посаженные серые глаза приковывали к себе взгляд.

Маргарет забралась на повозку и присела рядом с Йеном.

— Ты выглядишь ужасно, — сказала она прямо. — Тебя надо как можно быстрее занести в дом. — Она быстро поцеловала его и оживленно продолжала: — Не волнуйся! Я все сделаю, как надо.

— Маргарет… — Йен протянул руку и погладил ее по щеке. — Моя прекрасная Маргарет.

— Как я посмотрю, болезнь в основном подействовала на твое зрение, если ты готов считать меня красавицей. До красавицы мне далеко. — Повернувшись к Джейн, она отрывисто спросила: — А вы кто?

— Джейн Барнаби. — И жестом указывая на своих сопровождающих, что сидели впереди, представила их: — Ли Сунг и Джон Картаук.

— И почему вы здесь?

— Нас прислал Руэл…

— Тогда это объясняет все, — перебила ее Маргарет. — Руэла всегда окружали весьма странные личности. — Она оценивающе оглядела Ли Сунга, а потом Картаука. — У вас хватит сил, чтобы перенести Йена?

— Да я силен, как бык или как Геркулес!

— Если такие хвастливые заявления хотя бы наполовину соответствуют истине, уже хорошо! — Маргарет повернулась и позвала: — Джок!

Невысокого роста, но плотный человек с копной рыжих волос поспешил вниз по ступеням.

Маргарет распорядилась, обращаясь к Картауку:

— Слезайте с повозки и помогите Джоку перенести Йена в его комнату. — Она быстро спрыгнула с повозки. — Джок, уложи его в кровать. А я пока пойду в буфетную, посмотрю, чем его можно накормить. — Она повернулась к Джейн. — Идемте со мной. У нас только трое слуг на весь огромный замок. И теперь, когда прибавилось столько ртов, мне одной не управиться…

Джейн быстро перебила ее:

— Мы не станем вам обузой.

— Говори за себя, — важно заметил Картаук, пока они с Джоком осторожно снимали носилки с повозки. — Художники всегда являются обузой. И для любого человека особая честь — заботиться о них.

— Вы занимаетесь рисованием?

— Нет! Я не занимаюсь рисованием. Я творю на века! Я великий золотых дел мастер.

— Многоуважаемый мастер, мне бы хотелось только одного: чтобы вы не уронили Йена. — Маргарет повернулась к Ли Сунгу. — Отвезите повозку в конюшню и распрягите лошадей. Потом возвращайтесь в буфетную, и я скажу, чем вы еще можете заняться.

— Ты обращаешься с ними, как со слугами, — запротестовал Йен. — В то время как они наши гости, Маргарет.

— Гленкларен не может позволить себе принимать гостей, которые не в состоянии обслужить себя сами. — Нежность, с которой она провела по его волосам, противоречила резкости ее слов. — Теперь помолчи и дай мне заняться делом. Я поднимусь, как только Джок уложит тебя в постель и ты немного отдохнешь с дороги. — Она зашагала через внутренний двор, на ходу обращаясь к Джейн: — Идемте!

Джейн заторопилась за ней следом.

— Иду.

— Подождите! — Взгляд Маргарет упал на Сэма, который, радостно виляя хвостом, прыгал у ног Джейн. — Это ваша собака?

— Сэм не доставит вам никаких хлопот.

Маргарет перевела взгляд на Бедилию, которая шла на привязи за повозкой.

— И лошадь тоже?

— Я не могла бросить ее в Казанпуре.

— Но мы не можем позволить себе содержать их, — категорично заявила Маргарет.

Джейн глубоко вздохнула и отчетливо проговорила:

— Они останутся здесь.

Маргарет вскинула на нее глаза:

— Что?

— Они останутся. Я сама о них позабочусь.

Сдержанное уважение промелькнуло на лице молодой женщины, прежде чем она повернулась и вошла в замок.

— Вижу, что позаботитесь.

Буфетная, в которой они оказались, была замусорена, штукатурка осыпалась с потолка. Все здесь требовало тщательной уборки, на всем лежала печать заброшенности.

Маргарет заметила взгляд Джейн и быстро проговорила:

— Я приехала всего два дня назад и успела привести в порядок только комнату Йена и наши. Если вам неприятно, займитесь уборкой сами.

— Я не имела в виду…

— Разумеется. И давайте будем откровенны, у меня нет времени на вежливые беседы.

Джейн почувствовала, как ее губы расплываются в улыбке.

— Мы с Ли Сунгом примемся за уборку, как только он вернется из конюшни.

— Это уже лучше. — Маргарет указала на маленькую седую женщину, которая сидела возле огромного камина и чистила картошку. — Это Мэри Роудз. Это Джейн Барнаби. Она приехала с Йеном.

— Еще один рот, — мрачно заметила женщина. — Все бы ничего, но у вас и без того хлопот хватает.

— Она сама будет обихаживать себя. — Маргарет подошла к котлу. — Это пусть тебя не беспокоит. Глупо беспокоиться о том, чего нельзя изменить. Жаркое готово?

— Вот только положу картошку.

— Я сама закончу. Иди и приготовь еще три комнаты.

— Три?

— Три, — отчетливо повторила Маргарет. — И не ворчи. Господь не оставит нас.

— Обычно на выручку приходили вы, а не Господь Бог, — пробормотала Мэри, передавая Маргарет миску с картошкой и поднимаясь на ноги. — Я заметила, что он все взваливает на вас. — Она двинулась к двери. — Поскольку я буду рядом, то взгляну, как там ваш отец.

Неожиданная улыбка осветила лицо Маргарет.

— Спасибо, Мэри.

Но когда она повернулась к Джейн, ее улыбка погасла.

— Господи! Йен выглядит так плохо! — прошептала она. — Руэл написал мне. Но я даже не предполагала… — Она села на освободившийся стул и принялась быстро чистить картошку. — Неужели он и в самом деле никогда не встанет?

— Доктор сказал, что не стоит лелеять таких надежд, — мягко заметила Джейн.

— Доктор такой же глупец, как и все остальные мужчины. Не будем слушать его и сделаем то, что в наших силах. — Маргарет выпрямила плечи, будто сбрасывала невидимый груз, и посмотрела на Джейн. — Почему вы носите брюки? Это так странно.

Джейн насторожилась. Наверное, Маргарет не так уж отличается от остальных женщин, как ей показалось.

— Это единственная одежда, которая у меня есть. Мне очень жаль, что она кажется вам неподходящей для Гленкларена.

Маргарет нахмурилась.

— Женщина должна быть похожа на женщину. Мужчины и так слишком много мнят о себе. Не будем льстить им и стараться походить на них.

Джейн сначала растерянно посмотрела на нее, а потом весело рассмеялась.

— У меня и в мыслях не было подражать им. Просто мне приходилось работать на железной дороге рядом с мужчинами, и в такой одежде это было намного удобнее.

— Правда? Но можно было бы найти какой-то промежуточный вариант… — На лице Маргарет промелькнул интерес. — Железная дорога? Мне нравится, когда женщины заняты делом. А почему вы выбрали железную дорогу… — Она не договорила и покачала головой. — Впрочем, поговорим об этом попозже. Как долго вы пробудете здесь?

— Я обещала Руэлу, что пробуду здесь ровно столько, сколько это будет необходимо для Йена.

Лицо Маргарет омрачилось:

— Один Бог ведает, сколько это будет тянуться. А Гленкларену нужны свободные руки.

— Именно это сказал и Руэл.

— В самом деле? Странно.

— Ничего странного. Большинство людей все равно питают явную или тайную любовь к тем местам, где они выросли.

Маргарет с изумлением посмотрела на нее.

— Но он вырос не здесь. У Энни был маленький домик по ту сторону долины.

— Энни?

— Энни Камерон, мать Руэла. Разве вы не знаете, что он незаконнорожденный сын?

Джейн с не меньшим изумлением посмотрела на Маргарет.

— Но ведь его фамилия Макларен?

— Руэл отказывался носить другое имя, несмотря на то, что отец не признавал его. Руэл не собирался предъявлять никаких прав на Гленкларен, но ему нравилось дразнить лэйрда.

— Но Йен тоже всегда говорил… — Джейн озадаченно покачала головой. — Ничего не понимаю.

— Йен не любит упоминать имени Энни. Сколько я ни пыталась внушить ему, что его вины в том, как отец обращался с Руэлом, нет, он не слушал меня. Ему казалось, что отец отказался жениться на Энни и делал вид, что Руэл не имеет к нему никакого отношения, потому что у него был Йен. Не будь его, он бы, конечно, сделал все, чтобы Руэл унаследовал замок. Одного наследника для такого небогатого поместья более чем достаточно. А Энни не была особенно добродетельной женщиной. — Маргарет помолчала, а потом сухо добавила: — Конечно, он не придавал этому значения до тех пор, пока она не надоела ему. А сначала он был от нее просто без ума. Все думали, что Энни приворожила лэйрда. Я слышала, что она была настоящей красавицей. Руэл очень похож на нее.

— Она все еще жива?

Маргарет покачала головой.

— Она уехала в Эдинбург, когда Руэлу было около двенадцати. До нас дошли слухи, что она умерла во время эпидемии гриппа.

— Мать бросила своего сына?

— Он вполне был способен позаботиться о себе сам. — Маргарет нетерпеливо повела плечами. — Ну хватит о Руэле. Этот плут, похоже, по-прежнему приковывает к себе внимание, где бы он ни объявился. — Она встала, перенесла картошку к печи и всыпала ее в кипящий котел. — Теперь расскажите мне о китайце и о том самонадеянном типе, которые приехали с вами.


Два часа спустя Маргарет влетела в комнату Йена.

— Ты доволен своей комнатой? Тебе здесь удобно? — Она взглянула на Картаука, сидевшего неподалеку. — Вы можете пойти поискать место для своей мастерской. Джейн сказала, что вы, скорее всего, задержитесь здесь на некоторое время и вам понадобится помещение для занятий.

— Занятий? — Картаук словно пробовал слово на вкус, и оно не пришлось ему по душе. — Вы не представляете всей важности моей работы.

— Зато я имею понятие о важности своей. Выберите любое помещение, какое вам придется по нраву, только оставьте нас вдвоем.

Картаук нахмурился.

— Что другого можно ждать от такой варварской холодной страны! — И он с важным видом вышел.

Маргарет прошла к кровати и села рядом с Йеном.

— Я пригласила викария приехать в замок через три дня и обвенчать нас. Ты как раз успеешь отдохнуть от поездки и собраться с силами.

— Мы не будем венчаться.

— А как же иначе? Я так и знала, что ты будешь возражать. — Она нежно отвела прядь волос с его лба. — Я долго и терпеливо наблюдала за тем, как ты с самого детства пытался спасти Руэла от него самого. А теперь ты считаешь, что в спасении нуждаюсь я.

— С тебя хватит одной обузы. Твой отец…

— Он уже ни во что не вмешивается и тихо угасает. Ему осталось жить считанные дни.

Йен внимательно посмотрел ей в глаза.

— Ты не писала мне об этом.

— Разве ты мог помочь ему?

— Я бы сразу вернулся к тебе.

Ее лицо смягчилось:

— Я знала это.

— Поверь, я от всей души сочувствую тебе.

Маргарет неопределенно пожала плечами:

— Мне хотелось бы печалиться. Но мы-то с тобой знаем, каким неприятным мог быть мой отец. Временами я даже думала, что Господь Бог устал от его притворства и дал ему наконец настоящий повод не вставать с постели. — Она с усилием улыбнулась. — Такие греховные мысли, возможно, подтолкнут отца к тому, чтобы оттуда, с небес, направить в меня молнию.

— Никогда, — тихо сказал Йен. — Нет дочери более верной и преданной, чем ты, Маргарет.

— Он мой отец, — улыбнулась она. — Кому как не тебе знать, что долг и честь составляют единственную разницу между цивилизованным человеком и варваром. — Она сменила тему: — Кстати, о варварах. Как поживает Руэл?

— По-прежнему. — Йен выдержал паузу. — И по-другому.

— Это понятно. Но, кажется, в нем вдруг проснулось чувство ответственности. Я получила от него вчера чек на две тысячи фунтов со словами, что он вышлет больше, как только появится возможность.

Йен закрыл глаза.

— Значит, у него осталась всего тысяча фунтов на устройство своих дел. Отошли деньги обратно.

— Ни за что. Гленкларен нуждается в деньгах. И они понадобятся на лечение, — сказала Маргарет. — А Руэлу для разнообразия полезно позаботиться о ком-то.

— Он спас мою жизнь с риском для своей собственной.

— На такого рода широкие жесты он всегда был способен. Чего ему не хватало — так это внутренней дисциплины.

Йен засмеялся.

— Боже! Как я скучал по тебе, Маргарет. — Его улыбка исчезла. — Но я не позволю тебе выйти замуж за калеку. Ты уже потратила лучшую часть своей жизни, ухаживая за одним.

— А кто сказал, что ты останешься калекой?

Йен хотел что-то возразить, но она быстро перебила его:

— Сильное тело — хорошо. Но большое сердце и ум встречаются в людях гораздо реже.

— Я не смогу дать тебе детей. А ты любишь их, Маргарет. И мечтала о том, чтобы завести своих.

— Мы еще не говорили с доктором. Вполне возможно, что они могут родиться.

Он покачал головой.

— Не стоит обольщать себя надеждой.

— Многие пары бездетны. Может быть, Бог не дал бы нам детей, каким бы крепким ты ни был.

— Нет, Маргарет.

— Хорошо, я подожду выходить за тебя замуж… пока ты не сможешь сесть, чтобы мы могли совершить обряд. Это уже полшага до полного выздоровления. И ты не будешь так упрямиться.

— Этого никогда не произойдет. Мой позвоночник…

— Пройдет. Я сделаю так, что это пройдет… — Она наклонилась и быстро поцеловала его в лоб. — Теперь постарайся отдохнуть. Ты, должно быть, устал с дороги.

— Меня все утомляет.

— А теперь ты дома. И тебе будут помогать даже стены. — Она поднялась. — Сейчас еда будет готова. Я пришлю Джока, чтобы он помог тебе вымыться. Боюсь, что ты слишком горд и не позволишь мне выполнить эту работу. — Она кивнула, увидев выражение его лица. — Я так и подумала. — И направилась к двери. — Не могу понять, почему Господь Бог дал мужчинам такую власть над женщинами, хотя очевидно, что представители сильного пола начисто лишены здравого смысла.

Как только дверь захлопнулась, Маргарет закрыла глаза и прислонилась спиной к стене, позволив себе, наконец, пережить и гнев, и печаль, и отчаяние. Господи, бедный Йен!

И она тоже! Почему именно на ее долю выпали такие испытания? Разве это справедливо!

— У вас очень интересное лицо. Меня можно уговорить вылепить вашу голову.

Маргарет открыла глаза и увидела перед собой Картаука. Он стоял в нескольких ярдах от нее. Она вспыхнула, представив, что он стал свидетелем ее минутной слабости. Впрочем, похоже, он не успел ничего заметить. Золотых Дел мастер смотрел на нее оценивающим, но совершенно бесстрастным взглядом. Маргарет откашлялась.

— Кажется, я предложила вам поискать место для мастерской.

— И я нашел его. — Он не сводил с нее внимательных глаз. — Мне подойдет буфетная.

— Буфетная? — повторила она несколько ошарашенным тоном. — Но ее нельзя использовать…

— В том-то и дело, что можно. Там есть печь. Так что мне не придется ее строить. Я могу огородить очаг. — Он подошел к ней, пальцем приподнял подбородок. — Сначала я не оценил вашего лица. Но сейчас понял, что…

Она оттолкнула его руку.

— Я не стану позировать вам.

Картаук огорченно посмотрел на нее.

— Вы даже не представляете, какую честь я вам оказываю. Я отказал самой королеве Виктории…

Маргарет растерянно посмотрела на него.

— Королева просила вас…

— Нет. Я не предоставил ей такой возможности. Конечно, монархов не стоит обижать, но я твердо решил отказать ей. — Он повернулся и пошел по коридору. — А сейчас я пойду выбрасывать все эти котлы и сковородки.

Маргарет бросилась за ним.

— Не смейте этого делать!

— Почему? Они мне будут мешать.

— Вы что, сумасшедший? А как я буду кормить всех? Мне не обойтись без буфетной.

— Пища духовная намного ценнее пищи материальной. — Картаук нахмурился. — Ну хорошо. Думаю, мы сойдемся на том, что я разрешу вам пользоваться буфетной по вечерам для приготовления еды.

— Вы разрешите? — Она глубоко вздохнула и процедила сквозь зубы: — Если вы посмеете дотронуться хоть до одного котла, я завтра пущу вас на жаркое.

Картаук изучающе посмотрел на нее через плечо.

— Верю, что вы сделаете это. — Он вдруг усмехнулся. — Но боюсь, мадам, что покажусь вам жестковатым. На нежного кролика я не похож.

— Если хоть один котелок окажется не на месте… — сухо начала Маргарет.

— Хорошо, хорошо! — Он пожал плечами. — Я приметил еще одно подходящее место — в конюшне. Но вы должны помочь мне очистить его. И попросите Джока найти кирпичи для строительства моей печи.

— Джок будет ухаживать за Йеном. И он не станет потворствовать вашим глупостям. А у меня тоже на это нет времени.

Картаук вздохнул.

— Я прибыл в страну дикарей, которые отказываются помочь мне. Они собираются использовать мой талант…

— Вы упрекаете меня в том, что я использую ваш талант! — Маргарет вдруг запнулась. Что-то странное почудилось ей в этом разговоре. Слишком театральными были жесты Картаука, слишком наигранным его возмущение. — Вы не собирались занимать буфетную под мастерскую, — внезапно догадалась она.

— Тогда зачем я завел этот разговор?

Маргарет не знала, что ответить. Кто знает! Может быть, он решил, что таким образом ему лучше всего удастся отвлечь ее от горестных мыслей, в то же время не уязвляя ее гордости. Неужели он обнаружил ее слабость и так безошибочно действовал, что сумел заставить ее забыть обо всем на свете. Нет! Такого не может быть. Они только что познакомились. Откуда он успел научиться читать в ее душе с такой легкостью?!

— Почем мне знать! — резко ответила она. — Может, это какие-то языческие штучки?

— Тогда такая богобоязненная женщина, как вы, без труда раскусит их, — вежливо ответил Картаук и, прежде чем она успела ответить, начал спускаться вниз по лестнице.


Было уже больше девяти вечера, когда Джейн и Ли Сунг закончили уборку буфетной и поднялись по лестнице на второй этаж.

— Господи милостивый, до чего же я устала! — Она выпрямилась и откинула голову назад. — Сколько же нам пришлось вынести ведер воды, пока мы отмыли этот пол? Ложись спать. Утром будет полегче, — сказала она Ли Сунгу, который открыл перед нею дверь ее спальни.

— Картаук нашел в конюшне место для мастерской и жилья. Я буду жить с ним.

— Но у тебя здесь есть комната.

— Я уже привык с Картауком, — коротко ответил Ли Сунг.

— Но будет ли тебе там удобно?

— Честно говоря, в храме я чувствовал себя гораздо уютнее, чем в этом замке.

— Надо постараться извлечь как можно больше пользы от пребывания здесь. Как мы это обычно делали.

— Да, — ответил Ли Сунг. — Только есть одна разница.

Она понимала, что он имел в виду. Им обоим Гленкла-рен показался чужим и негостеприимным местом. И к тому же для них более привычным было строительство, а не ремонт.

— Привыкнем.

— Чтобы помочь Йену? Насколько я могу судить, для него Маргарет — самое главное. Это предел его мечтаний. — Он слабо улыбнулся. — Ни о чем другом он и не помышляет.

— Но она не может выполнять сразу сто дел. Пока она занимается Йеном и помогает ему восстановить силы, я буду помогать Гленкларену. — Джейн помолчала. — Если тебе здесь очень не нравится, то не обязательно…

— Хочешь, чтобы я отыскал Патрика и пил вместе с ним в Эдинбурге? — спросил он едко. — Признаться, у меня было время, когда я пытался пойти по этой дорожке…

— Ты никогда не рассказывал мне.

— А ты думаешь, почему я никогда не беру ни капли в рот? Ковылять да еще качаться — так не очень быстро добираешься до места.

Она ласково коснулась его руки.

— Я знаю, Ли Сунг.

— Нет, не знаешь. — Он перевел взгляд на лестницу. — Теперь только Йен может по-настоящему понять меня. — Он начал спускаться. — Я лучше остановлюсь там, где меня не будет терзать искушение.

Джейн проводила его до дверей и, глядя, как он, прихрамывая, шагает по двору в сторону конюшни, думала: может ли один человек по-настоящему понять другого? Ей казалось, что она знает Патрика. Однако он совершил такой поступок, который она даже вообразить себе не могла. Она считала, что знает Ли Сунга, но оказалось, что и в этом она ошиблась.

Сверкающие голубые глаза — красивые, как у падшего ангела.

Почему вдруг этот образ вновь всплыл в ее памяти? Наверное, рассказ Маргарет. То, что она узнала от нее. Еще несколько печальных страниц из его трудного детства, полного обиды, горечи и унижений. Долгое время он казался ей загадочным и непредсказуемым.

В последние недели после аварии она обнаружила в нем решимость и волю, которую никто не в силах поколебать.

Нет, ей нельзя думать о Руэле. Она не станет лгать самой себе. Ее чувство к нему называется любовью. Но время и расстояние погасят этот костер. Она будет так занята, что у нее не останется времени думать о нем.

Джейн могла разглядеть в бледных сумерках отлогие холмы, заросшие вереском. Эта земля отличалась от Казанпура так же резко, как резко изменилась вся ее нынешняя жизнь.

Но ей не следует думать о другой жизни. Пока она может быть хоть чем-то полезной Йену — ее место здесь.

Теперь для нее существует только Гленкларен.


Циннидар.

Пальцы Руэла стиснули поручни небольшого рыбацкого судна. Остров стремительно приближался. Остров, который таил в себе невероятные возможности — золото, власть, свободу. Руэл вспомнил, какое чувство удивления и восхищения испытал, когда в первый раз увидел загадочный Циннидар.

И ему вспомнилось, как Джейн рассказывала о поездах, уходящих в неведомые манящие дали.

Проклятье! Ему не следует думать о ней.

Вместо этого он будет вспоминать Йена, каким он видел его, когда уложил на кровать в каюте «Красавицы»: бледного, истощенного, измученного болью.

Судно подходило все ближе к берегу. Он был почти дома.

Но Руэл тотчас отбросил и эту мысль. Циннидар — не дом. А всего лишь куча золота. Ему не нужен дом. Ему не нужна Джейн Барнаби. То, что ему нужно, таится в чреве горы. И ему придется трудиться в поте лица, чтобы вырвать то, что она прячет. Это очень хорошо, что ему предстоит так тяжко работать.

Теперь для него будет существовать только Циннидар.


10


4 октября 1879 года, Гленкларен

Джейн столкнулась с Маргарет, когда та вышла из комнаты Йена.

— Как он?

— Упрямится, — ответила Маргарет. — Он и слушать не желает о поездке в Испанию на эту зиму. Ничего не могу с ним поделать.

Если уж Маргарет, которая не любила признаваться в своих поражениях, сказала, что у нее ничего не выходит, значит, дело было почти безнадежным.

— Он уже говорил с врачом?

— Сегодня утром, — по-прежнему коротко ответила Маргарет. — Йен заявил, что поедет в Испанию не раньше весны, что сейчас он нужен в Гленкларене. — Она двинулась по коридору к лестничной площадке, и Джейн последовала за нею.

— Я сказала этому упрямцу, что останусь вдовой раньше, чем дождусь весны. Ты уже сама видела, какие здесь суровые зимы. А ему все никак не удается избавиться от кашля.

Джейн пережила три зимы в Гленкларене и не питала никаких надежд на то, что следующая окажется намного теплее и мягче предыдущих.

— Быть может, он все же передумает…

— Это тянется уже три месяца. И он постоянно твердит о том, что еще осталось сделать в Гленкларене этой зимой. Йен убьет себя.

— Настаивай на своем, — посоветовала Джейн, хотя и сама видела, как воодушевила Йена идея строительства новой дамбы.

— Мужчине необходимо осознание того, что он нужен. Что без него не могут обойтись. Я знала, что это единственный способ вернуть его к жизни. — Лицо Маргарет исказилось. — Три года подряд я твердила ему, что Гленкларен без него пропадет! Как я теперь могу внушить обратное? Как могу требовать, чтобы он уехал погреться на солнышке, бросив строительство в самом разгаре?

— Именно поэтому ты послала за мной? Но я уже говорила ему, что мельницу мы отладили — теперь она работает безотказно. Нам нет необходимости стоять рядом и ждать, не выйдет ли из строя еще что-нибудь, как это случалось раньше. — Джейн озабоченно нахмурилась.

— Да я уж потом поняла, что погорячилась. Он и тебя не станет слушать. К счастью, я ожидала чего-то в этом роде и заранее приняла меры.

— Какие?

— Руэл, — коротко ответила Маргарет.

Джейн застыла на месте, словно ее окатили ледяной водой.

Ее собеседница окинула ее проницательным взглядом.

— Ты побелела, как мука в закромах твоей любимой мельницы. Если одно только упоминание об этом привело тебя в дрожь…

— Просто здесь очень тусклое освещение.

— Ничего подобного. В полдень здесь хватает света. Это известие о его приезде так взволновало тебя, — прямо сказала Маргарет.

— Но почему меня это должно волновать?

— По той же причине, по которой ты не упоминала имени этого мошенника с первого дня своего пребывания в Гленкларене. — Маргарет устало покачала головой. — Это, конечно, не мое дело, чем Руэл ухитрился не угодить тебе. Насколько я знаю, у него в этом плане выдающиеся способности. Если ты не хочешь говорить со мной на эту тему, то я могу…

— О чем тут говорить? — Джейн постаралась, чтобы голос ее звучал как можно равнодушнее. — Все в прошлом.

— Иной раз наше будущее более всего определяется нашим прошлым. — Маргарет сняла с вешалки возле двери синюю шерстяную шаль и накинула себе на плечи. — Вот почему я сочла нужным предупредить тебя о приезде Руэла.

— Что ты написала ему про Йена?

Маргарет пожала плечами.

— Я отправила письмо еще три месяца назад, когда Йен в первый раз отказался провести зиму в Мадриде. Мне уже тогда показалось, что я не сумею переупрямить его. А Руэлу каким-то образом удается вский раз заставить Йена делать то, что он считает нужным. Сегодня утром я получила известие из Эдинбурга, что Руэл прибудет в Гленкларен завтра.

У Джейн перехватило дыхание.

— А как же Циннидар?

— Должно быть, характер Руэла несколько изменился с тех пор, как я в последний раз видела его. И на этот раз он счел, что жизнь его брата важнее добычи золота. — Маргарет открыла входную дверь. — Вам придется забыть о своих раздорах, пока он не уговорит Йена ехать в Испанию. После этого можешь хоть кожу снимать с него, если сочтешь нужным.

— Спасибо за предложение. — Джейн с усилием улыбнулась. — Сомневаюсь, что я буду часто видеться с ним. У меня слишком много всяких дел на мельнице. Развлекать гостей не моя обязанность.

— Если ты предпочитаешь прятаться на мельнице, я не стану возражать.

— Я не собираюсь прятаться. Просто я…

— Избегаешь его. — Маргарет остановилась у ограды, к которой была привязана Бедилия. — Сомневаюсь, что Руэл не заметит этого. В каждом письме он постоянно расспрашивал о тебе и о том, чем ты занимаешься в Гленкларене.

Джейн удивленно вскинула голову.

— Ты никогда не говорила мне.

— А зачем заводить разговор, если ты делаешь вид, что знать его не знаешь. С тех пор, как Руэл взял на себя все расходы по содержанию Гленкларена, он в каждом письме просит, чтобы я подробно рассказывала о всех обитателях. — Она обвела взглядом заново вымощенный двор и отремонтированные служебные пристройки. — Деньги, которые он присылал в течение этих лет, дали нам возможность привести поместье в приличный вид. Гленкларен словно ожил, а вместе с ним и Йен. — Она снова повернулась к Джейн.

— Ты сейчас на мельницу?

— Если ты не хочешь, чтобы я осталась.

— Зачем тебе оставаться? Я давно поняла, что ты не питаешь любви к замку, и меня ничуть не удивило, что ты решилась переехать в тот дом возле мельницы.

— Как только я понадоблюсь, ты пошлешь за мною.

— Особой надобности в тебе здесь нет, — Маргарет слабо улыбнулась, — но я очень скучаю без тебя. Чему ты удивляешься? Ведь мы подруги, не так ли?

— Да.

Маргарет прежде никогда не произносила этих слов. И это было лишним доказательством того, какая буря бушевала в ее груди. Их связывали общие заботы по спасению Йена и Гленкларена. Но каждая рьяно защищала свои границы. Маргарет хозяйничала в замке. Джейн занималась всем, что находилось за его пределами. Иной раз Джейн подумывала, не облегчить ли ей ношу Маргарет. Но в этой женщине был, казалось, неиссякаемый запас сил, и она не нуждалась ни в чьей помощи. Именно Маргарет, а не Йен ведала всеми делами, но она делала все возможное, чтобы муж не заметил этого. Она ухаживала за ним, ругала, подбадривала и в конце концов одной только силой воли добилась того, что он начал садиться на кровати, а иной раз на стуле. Два года назад она настояла на своем и послала за викарием, чтобы он совершил обряд бракосочетания.

— Если тебе хочется, я могу вернуться в замок.

— Не говори глупостей. У тебя и вправду масса своих дел. Мне тоже скучать не придется. И мы будем видеться, когда у тебя возникнет необходимость приехать сюда. — Маргарет пошла через двор.

— Ты куда?

— К Картауку. — Маргарет крепко стиснула губы. — Мало мне постоянного упрямства Йена, так теперь еще приходится охлаждать пыл этого золотых дел буйвола.

Джейн подавила улыбку.

— Опять?

— Только его нам не хватало в Гленкларене. Хороший подарок ты мне приготовила, нечего сказать. Вчера с утра прибежала Элен Мактавиш со слезами на глазах и принялась причитать, что Картаук посягнул на ее невинность.

— Это серьезное обвинение.

— И насквозь выдуманное. Она готова раздвинуть ноги перед каждым парнем в долине, который заглянет к ней в дом. — Маргарет нахмурилась. — Но это неважно. За последние два месяца это уже третий случай, когда мне приходится выслушивать жалобы на этого развратника. Неужели он думает, что у меня нет других дел! — Она потуже завернулась в шаль и ускорила шаги. — Видимо, пора приструнить его.

Улыбка Джейн погасла, когда дверь мастерской захлопнулась за Маргарет. А когда она принялась отвязывать поводья Бедилии, то заметила, что руки ее дрожат.

Покинув внутренний двор, она пустила лошадь рысью, но вместо того, чтобы двигаться в сторону мельницы, против своей воли свернула на юг.

Вскоре она остановилась на холме, откуда были видны, как на ладони, развалины дома Энни Камерон. До этого она приезжала сюда только один раз, в первый месяц пребывания в Гленкларене. После рассказа Маргарет о Руэле и его матери было необходимо убедиться, что между тем мальчиком, который лежал у порога этого дома в полном одиночестве, на грани жизни и смерти, и теперешним Руэлом пролегла глубокая пропасть.

Глядя с вершины холма, Джейн поняла, что потянуло ее сюда на этот раз. Ей хотелось воскресить в памяти того маленького, беззащитного, ранимого мальчика, чтобы забыть о мужчине, которого она встретила в Казанпуре и встреча с которым так пугала ее сейчас.

Нет, она вовсе не боялась Руэла. Джейн сразу отогнала от себя эту мысль. Просто новость о его приезде оказалась слишком неожиданной. Она работала все эти годы до изнеможения, чтобы затоптать, завалить бесконечными обязанностями тлеющие угольки любви. И ей казалось, что усилия эти не прошли впустую.

Он мог измениться, смягчиться за эти годы, но он, конечно же, по-прежнему будет стремиться вернуться на свой остров. Если повезет, она, может быть, вообще не увидится с ним в то время, пока он будет в Гленкларене. Он не станет искать встреч с ней.

Она закрыла глаза и пробормотала молитву:

«Боже милостивый, сделай так, чтобы наши пути не пересеклись».


— Господи! Ну и вонища! — Маргарет сморщила нос, зайдя в мастерскую Картаука. — Что это за отвратительная смесь, которой ты топишь свои печи? Навоз и тот пахнет лучше.

Картаук усмехнулся, бросив на нее взгляд через плечо.

— Потому что в этой «отвратительной смеси» навоз составляет большую часть. Это самое дешевое топливо. — Он распахнул дверцу печи и установил внутри поднос с глиняной формой. — Ваша скупость, мадам, обязывает меня экономить на всем.

— Нет, долго такого запаха я не вынесу. — Маргарет направилась к Картауку. — Сейчас я выскажу тебе все, что думаю, и сразу же уйду.

— Не спеши, если хочешь, чтобы я выслушал тебя. Мне еще надо вылепить вторую форму. — Он кивнул на высокий табурет, стоявший неподалеку от него. — Садись.

— Но у меня нет времени… — Маргарет замолчала, оборвав саму себя: Картаук, как обычно, не обращал на нее ни малейшего внимания. Когда его увлекала работа, ничто не могло отвлечь его.

Она послушно села на указанный табурет и поняла, что правильно сделала, направившись в мастерскую. Ей уже сразу стало намного легче, как только она переступила порог.

— Как тут неуютно. Неужели нельзя оторваться от лепки и сделать хотя бы еще парочку стульев?

— Для меня этих вполне хватает.

— А каково Ли Сунгу?

— Он приходит сюда только на ночь. — Картаук искоса посмотрел на нее. — Кроме тебя, никто не жаловался на неудобства. Если это тебе настолько не по душе, почему бы не переслать сюда часть старинной мебели из замка?

— А ты ее тут же перепортишь?

— Вещи, которые мне нравятся и которые я ценю, никогда не «портятся», — ответил он.

Маргарет нечего было возразить на это, и она растерянно замолчала.

Картаук, не поднимая глаз, продолжал заниматься своим делом.

— Ты пришла сюда затем, чтобы побранить меня? В чем я провинился на этот раз?

— Если бы ты прервался хоть на минуту, я бы все высказала, — ответила она резко.

— Сейчас. А пока можешь налить себе чашечку кофе.

— Пить на ночь глядя это гнусное пойло? — Она встала с табурета, подошла к печи и налила себе кофе в чашку. По одному из ее краев проходила трещина. Но сама чашка была необыкновенно чистой. И Маргарет в который раз невольно отметила эту особенность золотых дел мастера. Все, с чем он был связан, отличалось этой сверкающей чистотой.

Пригубив кофе, Маргарет с любопытством посмотрела на глиняную голову, что стояла на рабочем столике. Картаук только начал придавать ей форму, и черты лица еще нельзя было разобрать.

— Кто это?

— Ли Сунг. Я начал его сегодня утром.

Маргарет вернулась к своему табурету.

— Это займет больше времени, чем обычно. Мне удается работать только в те часы, когда Ли Сунга здесь не бывает. Он верит, что никто не видит его страданий. И я не хочу, чтобы он понял свою ошибку. — Картаук взглянул на притихшую собеседницу. — Иногда лучше скрыть свою осведомленность, если это может кого-то ранить.

Маргарет наконец удалось встретиться с ним взглядом, и она увидела в его глазах мудрость, печаль и… цинизм. А еще в них светилось понимание. Она с трудом заставила себя отвернуться.

— Иной раз ты выступаешь поистине добрым самаритянином. Жаль, что это не распространяется на твое отношение к женщинам.

Картаук замер.

— Ты никогда прежде не обращалась с такой просьбой.

— Я говорю не о себе, — быстро ответила Маргарет.

Картаук с облегчением вздохнул.

— Слава Богу! А я в первую минуту неправильно истолковал твои слова.

— Ко мне сегодня утром приходила Элен Мактавиш.

Он улыбнулся.

— Весьма чувственная особа. Она доставила мне огромное наслаждение.

— Больше, чем ты ей. Она со слезами на глазах уверяла меня, что ты лишил ее девственности.

Его улыбка исчезла.

— Неправда. Я никогда не вступаю в связь с женщинами, у которых не было опыта сражения с мужчинами. Джок уверял меня, что она…

— Джок? Ты и его вовлекаешь в свои похождения? Только распутства мне здесь еще не хватало!

— У мужчин есть свои интересы, — сказал Картаук снисходительным тоном и присел на второй табурет перед рабочим столиком. — Итак, ты беспокоишься за судьбу Элен Мактавиш?

— Как и Дейдры Камерон, и Марты Белмар.

— До чего болтливы шотландские женщины. Они все приходили к тебе жаловаться?

— Я жена лэйрда. Согласно обычаям, женщины, живущие в долине, приходят в замок со своими бедами.

— Я доставил им удовольствие, порадовал их своим вниманием. Ни одной из них я не обещал жениться. Неужели они посмели утверждать обратное?

— Нет. — Маргарет неприязненно нахмурилась. — Они скорее напоминали кошек во время течки и орали из-за того, что ты оставил их.

Картаук рассмеялся:

— Пусть лучше меня накажут боги, но я не могу позволить, чтобы эти несчастные создания так и не познали истинной радости, которую приносит близость между мужчиной и женщиной. Но я не могу тешить только одну из них. Пусть смирятся с тем, что у меня широкая душа. Я поражаю их божественным огнем.

Маргарет прикрыла глаза.

— Какой хвастун! Не понимаю, как я вообще могу терпеть твое общество.

— Потому что я нужен тебе.

— Нужен мне?! Человек, который считает, что женщины — бесполезные создания, что они пригодны либо для постели, либо для того, чтобы позировать? Нет! Это уже больше, чем бахвальство.

— Я не говорил, что они бесполезные создания. Я ведь терплю тебя, несмотря на то, что ты наотрез отказалась позировать. И несмотря на…

— Ты терпишь меня? — Она вскочила, свирепо глядя на него. — Это я терплю тебя! Ты занял конюшню, которая нужна мне для лошадей и скота. Никакого толку от твоих изделий нет, одни только расходы…

— Все верно.

— Что? — растерялась Маргарет.

Он слегка усмехнулся.

— Ничего, кроме хлопот и беспокойства, я не приношу.

— С чего это ты сегодня такой сговорчивый? — недоверчиво посмотрела на него Маргарет.

— Возможно, потому, что почувствовал себя одиноким, и мне не хочется, чтобы ты уходила. Садись и допей свой кофе.

— Что-то не верится, что ты способен переживать подобные чувства. Это не в твоем духе, — сказала Маргарет, снова возвращаясь на свое место.

Картаук не спеша налил себе кофе.

— Ли Сунг не единственный, кто не хочет выказывать свою слабость. Кому приятно выворачивать душу перед другими? — Он поставил чашку и снова взялся за работу. — Откуда ты знаешь: может быть, я хожу к этим женщинам только для того, чтобы они, донимая тебя своими жалобами, вынудили навестить меня.

— Вздор!

Он откинул голову и рассмеялся.

— Конечно. Ты слишком хорошо меня знаешь. Такой человек, как я, никогда не побоится просить того, в чем он нуждается.

— Разумеется. Ты не задумываясь обращаешься к Элен Мактавиш, — резко заметила Маргарет.

Он пожал плечами.

— Физические потребности проще утолить. Но меня интересует вот что: почему ты решила отчитать меня сегодня, если и до Элен к тебе прибегали женщины?

— Как будто у меня нет других забот, кроме этих! А тут чаша терпения переполнилась.

Он отхлебнул кофе.

— Сегодня ты выглядишь более утомленной…

— Элен Мактавиш…

— Из-за нее ты бы даже и глазом не повела. Нагоняй, который Элен получила от тебя, я уверен, заставит ее надолго притихнуть. Что же произошло на самом деле? — Он встретился с ней взглядом: — Йен?

Чувство облегчения прорвало последние плотины и разлилось мягкой теплой волной. Картаук, как всегда, угадал все и без ее подсказки. Теперь ей не составит труда говорить с ним об этом. Каким-то образом ему всегда удавалось понять ее и одним взмахом вскрыть нарыв, что всегда приносило облегчение. Невидимые нити связали их с того дня, когда три года назад он пришел в ее гостиную после похорон старика-отца, чтобы выразить свое соболезнование. Маргарет никогда не могла толком объяснить самой себе, почему она втянулась в разговор с ним, хотя никогда не стремилась откровенничать ни с одним человеком. Слова признания о тех чувствах, которые она испытывала к отцу: любовь, разочарование и… горечь, — лились сами собой. Слова, которые она не смогла высказать даже Йену. Картаук слушал ее исповедь с бесстрастным видом. И никогда ничем не напомнил ей о том дне, словно его вообще не существовало. Он ушел в свою мастерскую, а Маргарет осталась с тем чувством невероятного облегчения, которое всегда приходило к ней после разговора с Картауком.

— Йен не хочет ехать в Испанию.

— Ты предполагала, что этим дело кончится, еще три месяца назад. Руэл сумеет убедить его. Когда он приезжает?

— Завтра.

— Тогда тебе не о чем беспокоиться.

— Ты надеешься на Руэла больше, чем я. Но мне и по сей день не верится, что я поступила правильно, последовав твоему совету. Джейн расстроилась, когда я сказала о его приезде.

— Ей придется смириться. Тебе нужна поддержка. И только Руэл может сдвинуть это дело с мертвой точки.

— И ничто другое уже не имеет значения? Ни о чем другом уже не стоит беспокоиться?

— Мне нравится Джейн. — Картаук смотрел в свою чашку. — Но иной раз приходится делать выбор.

— И ты выбрал Йена?

— Йена? — Он в два глотка допил оставшийся кофе и поставил чашку на стол. — Ну да, конечно. Мы все должны приносить себя в жертву Йену. Он плохо спал?

— Как ты догадался?

— Не следует тревожить его разговорами об Испании до приезда Руэла, как бы сильно тебе этого ни хотелось.

— Он кашлял всю ночь. — Маргарет стиснула чашку. — Но когда я заговорила об Испании, начал уверять меня, что Гленкларен нуждается в нем. Для него неважно, что я тоже нуждаюсь в нем.

— Ты сказала ему об этом?

— Я не сумасшедшая. Он и без того несет тяжкую ношу, неужто к ней стоит добавлять лишний груз вины?

— Нет. Не следует, — улыбнулся Картаук. — Но мои плечи вынесут любой груз. Скажи.

Маргарет видела, что он хочет услышать от нее правду. Глаза его, не отрываясь, смотрели на нее, и она чувствовала, как начинает действовать его воля.

— Сбрось этот груз, — сказал он негромким голосом. — Отдай его мне. Начни с прошлой ночи, когда Йен раскашлялся.

Маргарет глубоко вздохнула и начала рассказывать.

Картаук снова сидел молча, бесстрастно, в то время как его умные пальцы работали с глиной. Маргарет не могла сказать, сколько прошло времени. В какой-то момент Картаук поднялся, зажег лампу на деревянной подставке возле стола, снова сел и продолжил работу.

Когда она закончила, в комнате воцарилась тишина А в ее душе — спокойствие.

Мощным ударом Картаук раздавил глиняную фигуру на столике.

— Что ты сделал! — воскликнула Маргарет. — Пропал целый день работы!

Картаук взял полотенце и вытер руки после того, как смыл глину в тазу с водой.

— Неудачное изделие проще уничтожить, чем пытаться исправить ошибки. — Он усмехнулся. — Я не могу позволить себе делать посредственные вещи. Для обычного мастера эта работа могла стать вершиной его творения.

Минутная растерянность прошла, и Маргарет снова улыбнулась ему:

— Какое высокомерие!

— Понимание своего мастерства. — Он встал и лениво потянулся. — А еще понимание того, что тебе пора возвращаться в дом… Уже стемнело. Йен начнет беспокоиться.

— И то верно. — Она поднялась, но остановилась в нерешительности — Ты придешь сегодня после ужина играть в шахматы с Йеном?

— Сегодня не смогу. — Картаук делал вид, что рассматривает обломки глины на столе. — Мне хочется довести работу до конца.

Она направилась к двери:

— В таком случае, не сомневаюсь, что мы повидаемся, когда приедет Руэл.

— Возможно. — Он нахмурился, думая о чем-то своем. Его руки машинально принялись разминать глину.

Он уже забыл о ней, о том, что она говорила. Именно этого и хотелось Маргарет. Он дал ей мир и спокойствие, а затем отгородился прозрачной стеной. Но сегодня эта невидимая преграда вызывала в ней беспокойство.

— Ты никогда не пытался вылепить мою голову?

— Не понял?

— Ты никогда не пытался вылепить мою голову, не спрашивая разрешения, как ты начал лепить голову Ли Сунга? Откуда я знаю, не прячешь ли ты что-нибудь подобное?

— Вы хотите знать, не храню ли я ваше изображение среди других сокровищ? — Картаук покачал головой. — Нет, мадам.

Маргарет почувствовала непонятное облегчение:

— Никто не может чувствовать себя в безопасности рядом с тобой. Ты готов принести в жертву любого, когда речь идет о твоей работе.

— Воистину это так. — Он пристально посмотрел на нее. — Но я никогда не пытался лепить твою голову.

— Почему? — с любопытством спросила она.

— Я бы не отважился.

Она засмеялась, но, встретив его взгляд, осеклась. Дыхание у нее перехватило.

Картаук снова опустил глаза, продолжая разминать глину, а потом добавил небрежным тоном:

— Даже я трепещу перед праведным гневом супруги лэйрда.

Маргарет чувствовала, как сердце ее продолжает учащенно биться: на какую-то долю секунды ей показалось, что она стоит на пороге открытия великой тайны золотых дел мастера. Но тут же поняла, что ошиблась. И неудивительно. Что она знает о нем? Картаук никогда не говорил о своем прошлом, никогда не просил помощи, за исключением того, что было связано с его работой. Он не позволял никому заглянуть за ту яркую самоуверенную маску, которую надевал в присутствии других. Все эти годы она приходила к нему, чтобы черпать живительную влагу из этого бездонного колодца, и ничего не давала взамен Возможно, он не шутил, когда говорил, что нуждается в родственной душе.

— Я никогда не задумывалась об этом, — с легкой запинкой проговорила Маргарет, — но, наверное, ты будешь очень скучать по Гленкларену, если уедешь отсюда.

Его руки замерли, но он по-прежнему не смотрел на нее.

— По Йену?

— Да. — Она облизнула пересохшие от волнения губы, а потом все-таки решилась закончить: — И по мне тоже. Думаю, что на самом деле ты намного добрее и заботливее, чем делаешь вид.

— Да? — Он вскинул глаза и улыбнулся. — Но я не делал вида. Не пытайся судить меня по своим привычным меркам. Я самоуверенный хвастун…

Она кивнула.

— … и распутник.

Этот хитрец опять поймал ее в свои сети. Какого дьявола она должна беспокоиться о его чувствах?

— Да уж. В этом тебе никак не откажешь. И запомни: отныне, прежде чем запалить фитиль страсти у очередной своей потаскушки, убедись сначала, что сможешь самостоятельно погасить огонь.

Выходя из конюшни, она слышала за своей спиной раскаты хохота.


Едва только Джейн вошла к себе, как тотчас раздался стук: это был Ли Сунг.

— Что случилось? — спросил он встревоженно, глядя ей в лицо. — Что-нибудь с Йеном?

Джейн нарочно зашла сначала в дом, прежде чем идти на мельницу, но Ли Сунг все равно сразу заметил ее волнение. Она покачала головой:

— Да нет. У него все по-прежнему… — Тут взгляд Джейн упал на конверт, который Ли Сунг держал в руках. — Это мне?

— Его принесли сразу после того, как ты уехала. Это из Ланкашира.

Надежда вспыхнула в ней, когда Джейн нетерпеливо разрывала конверт. Боже милостивый! Пусть там будет написано, что они согласны! Ей так нужны были сегодня хорошие новости.

Но когда Джейн пробежала глазами краткую записку, ее охватила горечь разочарования.

— Снова отказ? — спросил Ли Сунг.

— Да. — Она сложила письмо и сунула его обратно в конверт. — Правление не нуждается в моих услугах. Строительство ланкаширской дороги будет закончено без меня.

— Но они хоть попытались найти какой-то благовидный предлог для отказа?

— Да. — Она криво усмехнулась. — Мистер Редкинс предлагает мне найти более подходящую работу и оставить глупые надежды заниматься мужским делом.

— Дурак, — коротко заметил Ли Сунг.

— Значит, весь мир состоит из одних дураков. Ты сам видишь — это пятый отказ, который я получила за последние полгода. — Она бросила конверт на стол. Очередной провал она переживала болезненнее остальных, потому что почувствовала себя особенно незащищенной. — И мне не следовало питать никаких надежд. Правление отдаст предпочтение самому неподготовленному мужчине, но не примет на работу женщину.

— Мы могли бы вернуться в Америку, — предложил Ли Сунг. — Там иное отношение к этим вопросам.

— Это слишком далеко отсюда. А я должна быть где-нибудь поблизости. И если не в самой Шотландии, то, по крайней мере, в Англии. На тот случай, если вдруг понадоблюсь Йену.

Ли Сунг покачал головой.

— Никак не могу понять того чувства вины, которое ты испытываешь перед Йеном.

Несколько раз за прошедшие три года Джейн хотелось поделиться своей тайной с Ли Сунгом. Теперь она порадовалась, что устояла перед искушением. Иначе ей пришлось бы становиться между разъяренным Ли Сунгом и не менее разъяренным Руэлом.

— Почему? — настойчиво повторил он. — Тебе не в чем упрекать себя.

Как бы ей хотелось, чтобы это было правдой, чтобы на ее плечах не лежал груз вины. Но она каждый день помнила о том, что Йен остался бы здоровым и невредимым, если бы она не доверилась Патрику, если бы следила за тем, что он делает. И теперь не оставалось другого выхода, как нести на плечах эту ношу. Смотреть на Йена и заново переживать трагедию.

— Мне нравится Йен. И вполне естественно, что мне хочется сделать для него все, что в моих силах. — Она резко повернулась, сдернула со стула клетчатый плед и двинулась к двери. — Пойду прогуляюсь. Ты пойдешь со мной?

Он отрицательно покачал головой и захромал к своей лошади.

— Я и без того перетрудил сегодня ногу. А у тебя такой вид, словно ты собираешься убегать, а не гулять. До завтра! — Он оглянулся. — Если я тебе больше не нужен.

Она выдавила из себя улыбку:

— Не беспокойся. Все в порядке. Я знаю, что ты всегда готов прийти на помощь.

— Но все-таки что-то тебя тревожит.

— Завтра в Гленкларен приезжает Руэл Макларен.

— Понимаю. — Он едва заметно улыбнулся. — Неудивительно, что ты вне себя от волнения.

— Скорее обеспокоена.

— Почему?

Джейн пожала плечами.

— Он… выводит меня из равновесия. Впрочем, он всех выводит из равновесия.

— Руэл много сделал для Гленкларена в последние годы. — Джейн протестующе подняла руку, но он не дал ей говорить и продолжал дальше: — Конечно, работа лежала в основном на нас. Но без его денег нам бы не хватало строительных материалов, рабочих, продуктов и всего прочего. Нельзя отрицать этого, Джейн.

— Я не отрицаю. — Она снова замолчала, а потом взорвалась: — У меня только одна мечта: чтобы Руэл оставил нас в покое. Ему здесь нечего делать. Он не имеет к Гленкларену никакого отношения.

— Так же, как и мы, — негромко заметил Ли Сунг. — Ты сама понимаешь это не хуже меня, если все время пытаешься найти работу. И твое беспокойство с каждым днем становится все сильнее. Как долго ты собираешься еще задерживаться здесь?

— Столько, сколько Йен будет нуждаться в нашей помощи.

— Мы с тобой сделали Гленкларен таким, о каком он мечтал. Маргарет даст ему все остальное.

Джейн смотрела, как он неловко взбирается на лошадь и поворачивает ее в сторону замка.

— Ли Сунг!

Он обернулся.

— Ты очень несчастлив здесь?

Юноша покачал головой.

— Одно место мало чем отличается от другого. Меня сейчас беспокоит только одно: что ты не получила ни одного приглашения на работу. — И Ли Сунг пустил лошадь рысью.

Джейн поплотнее завернулась в черно-зеленый клетчатый плед и начала подниматься на холм. Солнце уже село. Холодный ветер обжигал ей лицо. Она шла быстрым шагом, почти бежала по комковатой грязной дороге. По-настоящему ей бы следовало вернуться в дом и приготовить ужин. Но она не могла заставить себя повернуть назад. Сегодня ей пришлось встать еще до рассвета. Весь день она наблюдала за тем, как идут работы на мельнице, потом приехала в замок по просьбе Маргарет. Но усталости почему-то не чувствовалось. В последнее время ее утомляла только монотонность. Вчерашние события сливались с событиями недельной давности — и все текло однообразной, ничем не отличающейся друг от друга чередой дней.

Завтрашний день будет другим. Завтра приедет Руэл.

Но ей не следует думать о нем. Нужно думать о том, что ей еще предстоит сделать в Гленкларене, и о словах Ли Сунга. В последнее время она ощущала, как в нем накапливается та же усталость от монотонных обязанностей, что и у нее самой. Она не имеет права держать его здесь, у него-то нет никаких обязательств перед Йеном. Но куда им уйти из Гленкларена? Они умели и любили строить железные дороги. Но горькая правда заключалась в том, что никто не станет нанимать женщину и калеку-китайца. Придется многое пересмотреть в своей жизни и заново…

— Я вижу, ты носишь клетки цветов клана Макларенов?

Джейн похолодела.

Знакомый насмешливый голос продолжал:

— К твоей рыжей гриве они не очень подходят. Я бы посоветовал тебе выбирать другие цвета.

Она медленно повернулась и увидела Руэла, который поднимался навстречу ей по тропинке. Он почти не изменился. И ни единого признака слабости или ранимости, которые она втайне надеялась увидеть. Напротив, он стал еще жестче.

Господи, что с ней происходит? Джейн почувствовала, как внезапно ослабели ноги. Как ей стало трудно дышать. Она попыталась глубоко вздохнуть, чтобы унять гулкие удары сердца.

— Тебя здесь ждали не раньше завтрашнего дня.

— Нельзя давать врагам время подготовиться. Это очень неосмотрительно.

— У тебя здесь нет врагов.

— Правда? — Он поравнялся с ней на тропинке. — Тогда почему мысль о тебе терзала меня больше, чем мысль о всех врагах, которые у меня когда-либо были? — Он улыбнулся. — Ты тоже думала обо мне?

— Нет, — солгала она. — Я была слишком занята.

Ветер откинул с его лба волосы, открывая безупречной формы лицо. И Джейн смотрела на него тем же зачарованным взором, что и во время их первой встречи.

— Об этом же мне писала и Мэгги. — Он окинул взглядом раскинувшуюся перед ними долину. — Замок отремонтирован, заново возведены теплые помещения для скота, мельница заработала. Йен, должно быть, счастлив.

— Ты хотел убедиться в этом?

— Не только в этом. — Он посмотрел на нее, и она почти физически ощутила взгляд его голубых глаз на себе. — Как я посмотрю, ты выбрала наиболее простой способ отбыть наказание.

— Простой? — уязвленно спросила она. — Я работала без отдыха с утра до вечера…

— Это та работа, которая приносит удовлетворение. Без которой ты бы не хотела остаться.

— Мне жаль огорчать тебя, но Маргарет никого не подпускала к Йену. Она сама предпочитала заботиться о нем.

— Что ж, я попробую исправить свою оплошность.

Джейн прямо посмотрела на него.

— Ты ничего не сможешь сделать. Я тебе говорила тогда и повторю опять: я приехала сюда, потому что сама считала, что это надо сделать. И когда сочту нужным, я уеду тоже по своей воле.

— И ты уже начала подумывать о том, что пора уехать из Гленкларена? Не так ли? — вкрадчивым голосом спросил он. — Три года — большой срок. И я ждал, что такой момент наступит.

— Маргарет написала тебе, что я искала работу?

— Нет. Но я знал, что постепенно беспокойство начнет грызть тебя.

Да. Руэл всегда умел читать в ее душе, как в открытой книге, с отчаянием подумала Джейн.

Он кивнул, подтверждая эту мысль:

— Я очень хорошо знаю тебя. Мне и прежде казалось, что я хорошо узнал тебя. Но сейчас нет на свете человека, который имел бы о тебе такое же ясное представление, как я. Мне не хотелось вспоминать тебя, думать о тебе. Но ты была там, вместе со мной — каждую секунду, каждую минуту. — Он сжал губы. — Какой бы изнурительный поход я ни предпринимал, какой бы тяжелой работой ни занимался — ты постоянно оказывалась рядом. Сначала я выходил из себя. Но спустя некоторое время стал привыкать к твоему непрошенному вторжению на остров, в мою жизнь, в мою душу. Ты стала частью меня самого.

Она вздрогнула.

— Ты говоришь так, будто ненавидишь меня больше всего на свете.

— Я не знаю, какие чувства испытываю к тебе. Знаю одно: мне необходимо избавиться от них. — Он помолчал. — Но сначала я должен убедиться, что ты понесла такое наказание, которого заслуживаешь.

— Ты даже не представляешь, как я наказана. Всякий раз, когда я смотрю на Йена, я переживаю все ту же муку.

— Но ты очень редко видишь его. Ты поселилась вдали от замка, в своем маленьком уютном домике возле мельницы, чтобы не видеть, как он страдает.

Джейн вскинула подбородок.

— Я не собираюсь в сотый раз просить прощения. Все равно ты не слушаешь меня.

— Сейчас поздно просить прощения. Я виню себя за то, что не принял в расчет Мэгги и то, что она не подпустит никого другого к постели Йена. Но я приехал сюда для того, чтобы повернуть русло в нужном направлении. — Руэл усмехнулся. — Сейчас я поеду в замок, а к тебе я заехал для того, чтобы предостеречь: не вздумай убегать от меня.

— Если я приму решение уехать, ты не сможешь остановить меня.

— Я найду тебя хоть на дне морском. Тебя или Ли Сунга. — Он помолчал. — Или Патрика. Кстати, я навестил его в Эдинбурге.

Джейн насторожилась.

— Ты говорил с ним?

— Но что толку? Он вечно пьян.

— Да, я слышала, — сказала она сдержанным тоном.

— Я удивился, что ты перестала покровительствовать ему. Означает ли это, что твоя любовь к нему остыла?

Джейн промолчала.

— Но какие-то чувства еще остались. Владелец дома сказал, что если бы ты не вносила за него ежемесячную плату, он давно сгнил бы в трущобах. — Он кивнул. — Да, я думаю, Патриком можно будет воспользоваться. — Руэл протянул руку и жестом собственника положил ей на плечо. — Возвращайся в дом. Сейчас ночи становятся холодными. Ты простудишься.

Этот жест застал ее врасплох. Джейн в замешательстве смотрела на Руэла.

— Если я замерзну — это должно тебя только порадовать.

— Неправда. Я не хочу, чтобы кто-либо прикасался к тебе, пусть даже ветер. Только я один имею право карать или миловать тебя, нести зло или благо. — Слова были произнесены мягким, обыденным тоном. Но Джейн догадывалась о том, какая сила таится в них.

Руэл осторожно прикоснулся к ее щеке ладонью.

Джейн почувствовала, как жаркая волна прошла по телу, и резко отстранилась.

Он улыбнулся, заметив ее движение.

— Я наведаюсь к тебе завтра утром. К тому времени я уже переговорю с Мэгги и Йеном. И мой план примет окончательные очертания.

— Ты надеешься уговорить Йена поехать в Испанию?

— Нет, я заберу его с собой на Циннидар.

Джейн, не веря своим ушам, смотрела на него в немом изумлении.

— Он не поедет.

— Ошибаешься. Поедет. — Он посмотрел ей в глаза. — И ты тоже, Джейн.

У нее перехватило дыхание.

— Нет, — прошептала она.

— Завтра утром не уходи на мельницу до моего прихода.

— Это угроза?

— В данный момент нет. Завтра ты увидишь, насколько продумано мое предложение, Джейн. — Он повернулся и начал спускаться с холма. — Кстати, не надевай этот плед больше. Мне неприятно видеть тебя в нем.

Человек, который попросил ее выйти за него замуж, считал, что она недостойна носить плед цветов родового клана. Странно, что такая мелочь задела ее после того, что она уже вынесла.

— Этот плед мне подарила Маргарет. И поскольку ты отказываешься от всего, что связывает тебя с Гленклареном, я буду носить этот плед.

— Ты решила, что я боюсь за честь своего рода? — Он покачал головой. — Если бы я решил, что ты можешь оскорбить Макларенов таким образом, то одел бы тебя с ног до головы в эту проклятую клетку. Мой отец сделал все, чтобы я возненавидел эти цвета.

— Тогда почему ты запрещаешь мне носить этот плед?

— Шотландские цвета — как клеймо. Клеймо принадлежности к чему-то. И мысль о том, что Гленкларен наложил на тебя лапу, вызывает во мне чувство возмущения. Не надевай его в следующий раз.

Глядя ему вслед, Джейн почувствовала, как смятение снова вспыхнуло в ее душе. Стоило ему только появиться, как буря чувств снова захлестнула ее. Совсем недавно она сокрушалась, что жизнь становится слишком однообразной. А теперь о тихом и ровном течении дней, которые тянулись эти три года, вспоминается как об утраченном рае.

Руэл не имеет права заставлять ее ехать в Циннидар. Он не может приказать ей делать то, что считает нужным. Прошло время, когда он мог играть на ее чувстах и подчинять своей воле.

Теперь она в безопасности.

Джейн глубоко вздохнула, стараясь успокоить себя. Да, она еще не могла избавиться от непонятного загадочного влечения к нему. Но это только тело отказывалось подчиняться ей. Это не любовь. Она уже пережила период сумасшествия. Годы разлуки помогли ей освободиться от пут.

Это не любовь.


11


— Если Йен отказался ехать в Испанию, как ты собираешься уговорить его ехать на другой конец света, в Циннидар?!

— Испания находится слишком близко. Там он постоянно будет думать о Гленкларене. Ты не успеешь оглянуться, как снова окажешься на корабле, следующем в Шотландию.

— В этом ты, может быть, и прав, — нахмурилась Маргарет. — Но жаркий, душный климат Востока тоже не принесет ему пользы.

— Разве по мне скажешь, что я нездоров?

Маргарет невольно окинула его взглядом. Руэл и в самом деле выглядел крепким, как ствол дуба. И кожа его была загорелой, шелковистой и блестящей, как у спелого желудя.

— Видимо, сам дьявол печется о тебе, если ты сумел привыкнуть к адской жаре.

Руэл рассмеялся.

— Кажется, я недооценивал тебя, Мэгги. Хотя ты всегда разбиралась во мне лучше, чем Йен.

— Мне тоже так казалось. Но за эти годы я переменила свое суждение о тебе. Ты так заботился о Гленкларене и об Йене.

Руэл посерьезнел.

— Я люблю Йена, Мэгги.

— Да. Ты очень изменился. Прежде у тебя и под пыткой такое признание нельзя было бы вырвать. — Она с вызовом посмотрела на него. — Если ты его так любишь, то увези в Испанию, убеди его провести зиму в Мадриде.

— Не могу, черт побери! Я должен на ближайшем судне вернуться на остров. Ситуация там далеко не блестящая.

— Состояние Йена тоже далеко не блестящее.

Руэл нахмурился.

— Циннидар ничем не напоминает Казанпур. Остров овевают прохладные бризы, они смягчают жару. Неужели ты думаешь, что я стал бы рисковать его здоровьем?

Маргарет изучающе смотрела на него.

— Нет, — сказала она наконец. — Ты не стал бы ему вредить.

Руэл насмешливо поклонился.

— Думается, мне следует поблагодарить тебя за трогательное доверие.

— Благодарность мне ни к чему. Я должна убедиться, что такого рода поездка пойдет ему на пользу.

— Повторяю еще раз: климат на острове прекрасный. Намного лучше и здоровее, чем в Испании. Слуг сколько угодно. Они будут спотыкаться друг о друга, желая угодить Йену.

— Что может принести скорее вред, чем пользу. Три года я внушала Йену уверенность в себе, в своих силах. А как насчет жилья?

— К вашим услугам будет дворец. Когда-то давным-давно Савизары построили на острове дворец, но поскольку появлялись они там нечасто, со временем он пришел в запустение. Перед отъездом я оставил рабочих с заданием привести его в жилой вид. — Он слабо улыбнулся. — Ты поймешь меня, когда мы прибудем на место, Мэгги.

— Увидим. — Она нетерпеливо вскинула голову. — Но все эти разговоры ни к чему. Тебе все равно не удастся убедить Йена поехать с тобой.

— До тех пор, пока у него не будет уверенности, что в его отсутствие за Гленклареном найдется кому присматривать. У тебя есть кто-нибудь на примете?

— Он бы доверил Джейн…

— Джейн поедет с нами, — перебил ее Руэл. — Джейн и Ли Сунг. Подумай, нет ли кого-нибудь еще?

— Это непростая задача.

— У нас есть в запасе несколько дней.

— А теперь ты собираешься подняться к Йену?

Он отрицательно покачал головой.

— Пусть спокойно поспит эту ночь. Он сразу догадается, чего я хочу. Я приступлю к этому разговору завтра, с утра.

— Тогда я попрошу Мэри, чтобы она провела тебя в комнату.

Руэл снова покачал головой.

— Я не останусь здесь. Отец перевернется в гробу, как только я засну в стенах этого благословенного замка.

— Неужто мысль о том человеке, который давно лежит в гробу, заставит тебя…

— Не вижу ничего странного в том, что не хочу беспокоить мертвеца и делать то, что ему пришлось бы не по душе при жизни. — Он невесело улыбнулся. — Хотя было время, когда я мечтал, что найду здесь приют.

— Куда ты собираешься пойти?

Он пожал плечами.

— Найду какой-нибудь укромный уголок. А утром я вернусь и поговорю с Йеном…

— … который скажет тебе «нет».

— Сначала, — кивнул Руэл. — А потом все равно согласится, если ты найдешь, кто будет управлять делами в Гленкларене.

Маргарет нахмурилась.

— Возможно, викарий знает кого-нибудь. Я бы предложила Картаука, но Йен никогда не доверит ему управление имением. Он побоится, что Картаук, поглощенный своей работой, не заметит пожара, даже если будет пылать крыша над его головой.

— Тем более что Картаук тоже едет с нами. Он мне нужен.

— Ты намучаешься с ним, — сухо заметила Маргарет. — Он страшно упрям.

— И только это качество ты обнаружила в нем?

— Нет… Он оказался очень полезным. — Она отвела в сторону взгляд. — Йену его общество доставляет большое удовольствие.

— И тебе тоже?

Маргарет почувствовала на себе его пристальный, изучающий взгляд.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Ничего. — Руэл пожал плечами. — Меня не было здесь долгое время.. И я забыл, какая ты добродетельная особа.

— Добродетельная? — Она смотрела на него во все глаза, потрясенная услышанным. — Ты считал, что я могу…

— Забудем об этом.

— Я никогда не забуду того, что ты сказал. — Гнев душил ее. — Я люблю моего мужа, Руэл. Как ты посмел даже помыслить о том, что…

— Я прошу прощения, черт тебя побери! В следующий раз буду следить за тем, что говорю.

— Ты лучше следи за тем, что думаешь. — Она резко повернулась и зашагала к двери. — А зовут меня Маргарет. Когда ты был мальчиком, я проявляла к тебе снисходительность. Но если ты снова посмеешь назвать меня Мэгги, я найду способ наказать тебя за наглость.

— Хорошо, Маргарет, — ответил он, но смирение в его голосе не обмануло бы даже менее проницательного человека. Маргарет видела, что ее вспышка лишь позабавила Руэла, и возмущенно сказала:

— Я ошиблась. Ты нисколько не переменился. Все такой же безжалостный и грубый!

Хитринка в его глазах мгновенно исчезла.

— Не сердись. Мне нужна твоя помощь, чтобы уговорить Йена отправиться в Циннидар.

— Неужели ты думаешь, что я сама не понимаю этого? — Она глубоко вздохнула и постаралась взять себя в руки. — Вечером я поговорю с Йеном и постараюсь подготовить почву для тебя.

— Это единственное, о чем я прошу.

— Сомневаюсь, что из твоей затеи будет толк. — Она открыла дверь. — И помни о том, что Испания остается как запасной вариант.

— Если я не вернусь в Циннидар в ближайшее время, то мы можем оказаться без Циннидара и… без Гленкларена. — Он сделал паузу и улыбнулся. — Любопытно, почему это ты так раскипятилась?

Маргарет хлопнула дверью и промаршировала решительным шагом к лестничной площадке.

Руэл пробыл в Гленкларене всего несколько часов, а уже успел повергнуть ее в смятение. До чего же ей хотелось залепить ему пощечину!

Почему? Руэл был прав, задавая ей этот вопрос. Но если вдуматься, то причина для негодования имелась. Он оскорбил ее своими гнусными подозрениями.

Но тотчас же принес свои извинения. Никогда прежде ему не удавалось вывести ее из равновесия своими наглыми замечаниями.

Надо выбросить этого проходимца из головы. Незачем тратить время, размышляя над его словами. Лучше подумать, как начать разговор с Йеном.


Руэл знал, что не найдет здесь для себя утешения. Он сидел на лошади на гребне холма и не мог отвести взгляда от крытого соломой домика в нескольких ярдах от себя.

Домик пустовал с тех пор, как он покинул Гленкларен, и, возможно, там кишмя кишели крысы и тараканы. Покидая вечером замок, Руэл знал, что не сможет здесь переночевать. Никаких добрых чувств не испытывал он при виде этих руин. В детстве он гораздо больше времени проводил в горах, чем в этой лачуге. После того, как лэйрд потерял к Энни интерес и отрекся от сына, она дала понять Руэлу, что, когда к ней приходят мужчины из долины, ему лучше убираться куда-нибудь подальше.

Возможно, он пришел сюда, чтобы еще раз убедиться: ему не о чем грустить. Там, в прошлом, остались лишь слезы унижения, обиды и горечи. Слезы? Господи, он не плакал с семилетнего возраста. Должно быть, он становится сентиментальным, если вдруг ему вспомнились такие глупости.

Тогда за каким чертом он приехал сюда?

Джейн.

Вызывающе вздернутый подбородок, легкая фигурка девушки, завернувшейся в плед маклареновских цветов, вызвали поток воспоминаний и привели его сюда. Он думал, что готов ко всему, но в тот момент, когда поймал ее взгляд, то почувствовал… Так что же он в самом деле по-чувстовал? Горечь? Да. Страстное желание? Несомненно. А еще он почувствовал, как в нем проснулся инстинкт собственника. И это пугало его больше всего. Тот, кто стремится обладать кем-либо, сам оказывается во власти этого человека. В течение всех трех лет разлуки его ни на минуту не оставляли воспоминания о Джейн. Она не давала ему покоя ни днем, ни ночью.

Но скоро его душевным мукам придет конец. Как только он приведет в исполнение свой план, Джейн перестанет манить его. Он забудет ее, как забыл этот домик, как забыл свое детство, как забыл Гленкларен.


— Не скажу, что необыкновенно уютно, но довольно светло и приятно. — Руэл окинул взглядом скудно обставленную комнатку маленького домика, в дверях которого застыла Джейн. — Можно войти?

— Нет, — коротко ответила она.

— Именно такого ответа я и ожидал. Тогда пойдем со мной, прогуляемся вместе.

«Прогуляемся вместе»…

То же самое он сказал ей и в Казанпуре в ту ночь. Эта фраза звучала в ее ушах так, словно он произнес ее только вчера.

— На этот раз я не собираюсь соблазнять тебя, — заметил он тихо. — Мы оба уже избавились от того сумасшествия. А сейчас я хочу обсудить с тобой один вопрос.

— Нам не о чем говорить, — ответила Джейн, рассерженная тем, что Руэл опять угадал, о чем она подумала.

— Говорить придется мне одному. От тебя требуется сказать лишь одно слово: либо «да», либо «нет».

Джейн смотрела на него с прежним независимым видом, вздернув подбородок.

— Или выходи из дома, или я сейчас войду без твоего приглашения. Я все равно не уйду, пока мы не поговорим.

Джейн поколебалась, затем неторопливо сняла плед со спинки стула, стоявшего рядом с дверью, и вышла из дома.

— Вот так-то лучше. — Он закрыл за ней дверь и зашагал рядом по тропинке. — Ты уже говорила с Ли Сунгом?

— Нет, — Джейн сосредоточенно смотрела себе под ноги.

— Это хорошо. Обсудишь с ним позднее, когда узнаешь все до конца.

— А что тебе ответил Йен?

— Естественно, отказался. Сегодня вечером я поговорю с ним еще раз. — Он помолчал. — И завтра утром. Столько, сколько потребуется, пока он не согласится ехать.

Снова в его тоне звучала пугающая непреклонность. Сколько раз она слышала эти интонации, когда Йен лежал в постели ее домика в Казанпуре! Тогда Йен не сумел устоять перед братом. Джейн не сомневалась, что и теперь это окажется ему не под силу.

— Я не поеду с тобой, — торопливо проговорила она, чтобы сразу сжечь все мосты за собой.

Он молча шагал вверх по холму, раздумывая о чем-то своем.

— Не поеду, — повторила она отчаянным тоном. — Ты не можешь заставить меня ехать. И я буду последней дурой, если позволю увезти себя туда, где окажусь полностью в твоей власти.

— Есть кое-что, что оправдывает риск. Сначала я собирался дождаться, когда в тебе самой созреет желание приехать. Но обстоятельства складываются так, что мне приходится действовать быстро и решительно.

— Послушать тебя, так можно подумать, будто я уже согласилась.

Он искоса посмотрел на нее.

— Я в этом не сомневаюсь. Морковка, которую я тебе собираюсь предложить, слишком аппетитна.

— Какая еще морковка? — снова сердито и вместе с тем с опаской спросила она.

— Железная дорога.

Она распахнула глаза.

— Что?

— И не только строительство железной дороги, о чем ты, несомненно, давно мечтаешь. Но и деньги после ее завершения, которых тебе хватит, чтобы обрести независимость. Ты сможешь вести такую жизнь, которая тебе по душе. Заманчиво?

— Нет.

— Это оттого, что ты пытаешься угадать, где тут скрыт подвох. Никакого обмана, Джейн. Я выкладываю все свои карты на стол. И сейчас перечислю все «за», чтобы ты могла принять решение…

— Не стоит напрасно тратить время.

— Мне нужна железная дорога, — не обращая внимания на ее слова, продолжал Руэл, — чтобы переправлять руду вниз по склону горы, а затем через джунгли прямо к аффинажному[1 - Аффинаж — способ получения благородных металлов высокой чистоты путем отделения примесей.] заводу. Пока я успел проложить только караванную тропу. Но по железной дороге мы сумеем переправлять в десятки раз больше золотоносной руды. Если в самое ближайшее время нам не удастся увеличить добычу золота, я не смогу ни поддерживать Гленкларен, ни защитить Циннидар от Абдара.

— Абдара?

— А ты считала, что он испарился после твоего отъезда из Казанпура?

— Я вообще о нем напрочь забыла.

— Так вот. Абдар проявляет очень большой интерес к моим владениям.

— Откуда ты знаешь?

— Пачтал появлялся на острове около года тому назад. Я уверен, что он сообщил Абдару о той золотоносной руде, которую доставляли по караванной тропе в гавань.

— Ну и какое это имеет значение? Циннидар — твоя собственность. Абдар не имеет на него никаких прав.

— Сейчас. Но полковник Пикеринг уведомил меня, что вскоре он станет правителем Казанпура. Врачи британского форта, к которым обратился махараджа, обнаружили у него запущенную форму туберкулеза. Пикеринг сказал, что они сомневаются, сможет ли он протянуть год. Значит, в моем распоряжении есть десять месяцев, чтобы укрепить Циннидар к тому времени, когда Абдар придет к власти.

— Но ты его законный владелец.

— Савизары в свое время силой завладели островом. Теперь, когда появилась приманка в виде золота, Абдар не остановится перед тем, чтобы захватить его второй раз. Он объявит договор, заключенный с его отцом, недействительным.

— Но Британия…

— Никто не станет вмешиваться в наши с Абдаром дела. Остров находится в двух с половиной сотнях миль от берега. Наши представители считают, что Абдар, в том случае если они окажут мне содействие, вышвырнет британцев из своего штата. И они больше озабочены тем, как им сохранить свой плацдарм в Казанпуре. Мне придется самому защищать Циннидар.

— И для этого тебе нужна железная дорога?

— И тот, кто ее построит в кратчайшие сроки. — Он сделал паузу. — Ты, Джейн.

Она покачала головой.

— Это трудная, но выполнимая задача. У меня уже есть разработки, которые сделал инженер Джеймс Медфорд. Мне его порекомендовал Пикеринг. Ты слышала о нем?

— Конечно. Очень хороший специалист.

— Медфорд сказал, что работа предстоит трудная, но ее можно успеть закончить за семь месяцев.

— Что же ты не пригласил его?

— Почему не пригласил? Пригласил. Он будет прокладывать дорогу от каньона до перерабатывающего завода, который я выстроил неподалеку от гавани. Ущелье я приберег для тебя.

— Благодарю. — Джейн насмешливо наклонила голову. — Я чрезвычайно тронута доверием, которое ты мне оказываешь.

— Ты знающий человек в этом деле. — Он встретился с ней взглядом. — И тебе не придется пользоваться дешевыми заменителями. Все материалы будут самого высокого качества.

На этот раз Джейн ничего не сказала.

— В нашем контракте будет оговорено, что ты должна закончить строительство дороги до Слоновьей тропы через два месяца после того, как приступишь к работе. Твоя колея соединится с колеей Медфорда через семь месяцев. Он считает, что это реальные сроки. Если ты не успеешь вовремя выстроить дорогу до Слоновьей тропы, ты лишишься пятидесяти процентов от своего вознаграждения. Если не уложишься к концу, — потеряешь еще тридцать.

— Зачем ты все это говоришь! Меня не интересуют твои сроки и твои условия.

— Если железная дорога будет закончена вовремя, ты получишь столько денег, что их хватит на то, чтобы открыть свою собственную компанию. Я буду финансировать ее первый год.

Глаза Джейн вспыхнули.

— Компанию?!

— Все это будет оговорено в контракте. Для меня эта сумма ничего не значит. Но тебе она необходима. Правда ведь, Джейн?

— Да, — призналась она. Это было похоже на чудо. Строить там, где она захочет, не зависеть ни от кого?! Нет! Это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Только ловушка может выглядеть так заманчиво.

— И ты дашь возможность Ли Сунгу занять важную должность в твоей компании. То место, которое он заслуживает. Изменится и его положение в обществе. Тебе хватит денег и на то, чтобы позаботиться о Патрике.

— Перестань, — прошептала Джейн.

— Но ты ведь хочешь этого, — мягко сказал он. — Именно об этом ты мечтала все последние годы. И ты получишь эти деньги. Я знаю дюжину людей, которые продали бы свою душу дьяволу только для того, чтобы им дали возможность заключить такой контракт. Возможность трудиться, обеспеченное будущее для тех людей, которые тебе дороги… И свобода.

Свобода! Ли Сунг. Железная дорога!

Искушение было слишком велико.

Джейн услышала, как застучало ее сердце: будто тронулся поезд.

— Есть еще один важный момент.

Джейн подозрительно посмотрела на Руэла, не понимая, к чему он клонит.

— Тебя влечет возможность снова попробовать свои силы в строительстве железной дороги. Тебя манит надежда устроить судьбу близких. — Он помолчал. — И тебе хочется продолжения того, что произошло между нами в Казанпуре.

— Нет!

— Ни ты, ни я не можем освободиться от этого желания. — Его взгляд скользил по ее лицу. Голос опутывал будто шелковой паутиной. — Больше всего на свете тебе хотелось бы избавиться от мыслей обо мне, правда, Джейн? Каждую ночь, как только ты ложилась в постель, я был рядом с тобой, точно так же, как и ты была со мной там, в горах. Ты так же, как и я, проклинала и старалась отогнать навязчивые воспоминания и… ничего не могла с собой поделать…

Джейн облизнула пересохшие губы.

— Ничего подобного. Я не…

Проклятье! Руэл улыбался едва уловимой улыбкой. Он все понимал без слов. И она почувствовала себя так, словно стояла перед ним обнаженной.

Не выдержав, Джейн повернулась и побежала вниз по холму. Холодный ветер бил ей в лицо, но она не замечала и не чувствовала его.

Захлопнув за собой дверь, она заперла ее на засов и ничком упала на кровать.

— Джейн!

Она вздрогнула и с ужасом посмотрела на запертую дверь.

— Я положу контракт под дверь. Здесь же лежат результаты исследований, которые проводил Медфорд, — проговорил Руэл будничным голосом. — У тебя до завтрашнего утра уйма времени, чтобы ознакомиться и с тем, и с другим.

— И видеть их не хочу.

Сложенные вдвое листы бумаги проскользнули в щель.

— До завтра, Джейн!

Она не слышала его удаляющихся шагов, но чувствовала совершенно безошибочно, что Руэл ушел.

Казалось бы, именно сейчас должно было прийти облегчение. Но оно не приходило. Руэл остался с ней в комнате. Он смотрел на нее своими синими глазами. А его пальцы продолжали гладить ее.

Три года она боролась с собой, чтобы избавиться от наваждения. И вот теперь он предлагает ей поехать туда, где она окажется полностью в его власти. Эта мысль настолько ужаснула ее, что комок дурноты подкатил к горлу.

И несмотря на это, она никак не могла отвести взгляд от белых листов бумаги, лежавших на полу под дверью.


Картаук сидел на гранитной плите, закрыв глаза и прислонившись к каменной стене конюшни.

— Ты не занят? — Руэл широким шагом пересек внутренний двор. — Не могу припомнить, когда мне доводилось видеть тебя таким расслабленным.

— Я только что закончил обжигать одну фигуру. Сейчас она охлаждается. — Картаук открыл глаза. — Маргарет сказала, что ты собираешься пригласить меня в Циннидар. Это весьма любезно с твоей стороны.

— Именно об этом я и пришел поговорить с тобой. Ты мне нужен, Картаук.

— Я всем нужен.

— Всем нужна твоя работа. А мне требуется твое знание и понимание характера Абдара.

— Три года я жил спокойно, забыв о том, что этот подлец существует на свете. И теперь ты хочешь снова увезти меня туда, где ему не составит труда добраться до меня.

— Циннидар принадлежит мне. И если Абдар попытается отнять его, то я вправе поступить с ним, как с любым другим захватчиком. — Руэл мрачно улыбнулся. — И я нисколько не буду раскаиваться, если отобью у него охоту совать ко мне нос во второй раз.

— Я могу подождать, пока ты избавишься от него навсегда.

— Имея союзника, который знает повадки этого хищника, мне будет легче справиться с ним.

Картаук покачал головой.

— Совать ему голову прямо в пасть? Разумно ли это?

— Во дворце уже приготовлена для тебя роскошная мастерская.

— Я привык работать здесь.

— Имея дело только с деревом и глиной? В лучшем случае — с медью. А там у тебя будет золото. Каждому истинному махарадже нужен свой собственный мастер. И я собираюсь пережить Абдара.

Картаук изучающе смотрел в глаза Руэлу.

— И все же ты сам понимаешь, что риск достаточно велик.

— Да, — честно признался Руэл.

— И ты выделишь столько золота, сколько мне понадобится для работы?

Руэл помолчал.

— В пределах разумного. Золотые двери я могу себе позволить. Но если ты вздумаешь сделать из золота целый поезд…

В глазах Картаука промелькнули озорные огоньки.

— Я постараюсь умерить свой аппетит. Возможно, я ограничусь одним паровозом. — Он поднялся и повернулся к конюшне. — А сейчас мне пора возращаться. Я должен закончить то, что начал.

— Так ты едешь?

— Как я могу устоять против соблазна сделать золотой паровоз? — улыбнулся Картаук.

— Нет, Руэл. — Йен пытался придать своему тону твердость. — Об этом даже нечего и думать. Я не могу оставить Гленкларен.

— Полгода — небольшой срок. Я не собираюсь оставлять тебя на острове навсегда. — Он понизил голос и заговорил еще более проникновенно: — Подумай о Маргарет. Неужели ты собираешься оставить ее вдовой после всего, что она для тебя сделала?

Йен сжал губы.

— Иной раз мне кажется, что это было бы самым лучшим подарком, какой я мог бы для нее сделать.

— Значит, ты совершенно не знаешь и не понимаешь Маргарет. Она так любит тебя. И ей так хочется, чтобы ты жил.

Йен вздохнул.

— Я знаю. Бедная женщина.

— Она не чувствует к себе жалости.

Йен внезапно вспыхнул.

— Да, не чувствует. Выйти замуж за калеку, который, возможно, никогда не сможет подарить ей ребенка.

— В этом тебя убедил доктор?

Йен пожал плечами.

— Нет. Напротив, он уверял, что Маргарет сможет зачать от меня. Но вот прошло уже два года…

— Это не такой уж большой срок.

— Для меня — целая жизнь, — резко ответил Йен.

Руэл сжал губы.

— Последнюю зиму ты болел не переставая. Как только ты снова окрепнешь…

— Возможно, — горько улыбнулся Йен. — Но, боюсь, моим единственным чадом останется все-таки Гленкларен. Ты очень много сделал для него. Видимо, я страшно неблагодарный человек…

— Мне не нужна твоя благодарность. Я хочу, чтобы ты поехал со мной на Циннидар. Тамошнее солнце поможет тебе окрепнуть.

Йен надолго погрузился в молчание. Наконец он поднял голову и ответил:

— Я подумаю.

— Хорошо, — отозвался Руэл, вставая. — А теперь отдохни. Наш разговор дался тебе нелегко. Я попрошу Маргарет, чтобы она принесла тебе ужин.

— Нет, я не хочу…

Но дверь за Руэлом уже закрылась. Йен устало откинулся на подушки. Мудрый Руэл отгадал то, в чем он не хотел признаться даже самому себе: ему не хватало силы бороться с искушением. Далекий свет, явившийся ему однажды в забытьи, все сильнее и сильнее манил его к себе. Иногда он снился ему, и Йен просыпался ночью, чувствуя досаду и тоску, что этот золотой свет, дарующий вечное успокоение, снова ускользнул во мрак. Он изо всех сил скрывал от Маргарет эту досаду и тоску.

Но и прекрасная, сильная, заботливая Маргарет тоже начинала время от времени растворяться на фоне этого манящего сияния.

Но если Господь Бог посылает ему Руэла, значит, он знает, что делает. И надо подчиниться его воле.

Циннидар… Даже название звучало странно и непривычно для его уха. Как же должна выглядеть эта экзотическая страна? И что сулит ему приезд туда — смерть или в самом деле возрождение?


Руэл нашел Маргарет в кабинете за столом, где она делала записи в книге прихода и расхода.

— Кажется, мне удалось сломить его упорство. Думаю, если ты сейчас поднимешься наверх, тебе удастся завершить то, что я начал.

Маргарет закрыла книгу.

— Не думала, что у тебя получится.

— Тебе удалось найти кого-нибудь, кому ты сможешь передать дела на время вашего отсутствия?

— Из Эдинбургского университета недавно вернулся сын викария Тимоти Друммонд. Это способный осмотрительный человек, не наделенный большим воображением, зато умеющий аккуратно вести дела.

— Тогда скажи об этом Йену. Он относится к Глен-кларену, как к ребенку, — медленно проговорил Руэл. — Кажется, он потерял надежду, что вы сможете родить своего.

— Все его мысли заняты только этим, — дрогнувшим голосом сказала Маргарет. — Он ни о чем другом не может говорить. Но этого не случится.

— Йен сослался на доктора…

— Я уговорила его солгать Йену. Иначе он бы никогда не женился на мне.

— И никакой надежды нет?

— Почти. Господь иной раз творит чудеса. Но будет лучше не надеяться на чудо.

— Это очень плохо.

— Плохо? Это не то слово. Йен чувствует себя виноватым. И это гнетущее чувство вытягивает из него всю жизненную силу. Ребенок для нас стал смыслом жизни.

— Прости, Мэг… Маргарет.

— Но мы не должны сдаваться. — Она расправила плечи и направилась к двери. — Я поднимусь наверх и поговорю с ним.


Ли Сунг. Железная дорога. Свобода…

Джейн, лежа на постели с открытыми глазами, смотрела в потолок. Почему она боится принять вызов, брошенный Руэлом? Конечно, он не оставил мысли наказать ее, но на обман Руэл не пойдет. Он найдет другой способ.

Железная дорога.

Как заманчиво и как страшно! Но почему она считает, что не сможет противостоять Руэлу? Все последние три года она готовилась к тому, чтобы выдержать схватку с ним.

После полуночи Джейн резко встала с постели и, подойдя к двери, подняла оба пакета, лежавшие на полу. После чего зажгла настольную лампу и вынула отчет Медфорда.

— Я возьмусь за это, — сказала Джейн, открыв дверь Руэлу, когда он пришел к ней утром. — На контракте стоит моя подпись. Отчет Медфорда я оставлю себе. К завтрашнему дню я напишу список материалов и оборудования, которые мне понадобятся в Циннидаре, чтобы я сразу могла приступить к работе. Когда мне там нужно быть?

— Чем быстрее, тем лучше. Я отправлюсь туда с первым же кораблем. Йен сегодня утром согласился последовать за мной. Можешь выехать вместе с ним и Мэгги. — Он окинул ее внимательным взглядом. — Ты выглядишь усталой. Что, не спала всю ночь?

Джейн не обратила внимания на его издевательский тон и резко ответила:

— Я изучала бумаги Медфорда. Ты считаешь, что на него можно положиться?

— Надеюсь. Но от неожиданностей никто не застрахован.

— Если я не уложусь в срок, то получу совершенно ничтожное вознаграждение.

Он кивнул.

— Да, это правда. Но в любом контракте оговариваются такого рода условия.

— Нельзя ли снизить штрафы? Первый — до двадцати процентов, а второй — до десяти?

Руэл покачал головой.

— Ты знаешь, что я не могу пойти на такие уступки. Для меня самое главное — это сроки. Я хочу, чтобы и для тебя это стало основным стимулом.

— Тогда нам больше нечего обсуждать, — сказала Джейн.

Руэл сдержанно поклонился.

— До встречи в Циннидаре.

Джейн смотрела, как он уходит: сильный, уверенный в себе и непоколебимый.

Но она не боится его, черт бы подрал этого Руэла!

Она выстроит железную дорогу в срок и добьется независимости для себя и Ли Сунга. Она будет работать напряженнее, чем когда-либо в своей жизни, и не позволит себе думать ни о чем другом.

На этот раз Руэл не сможет победить ее.


12


— И в самом деле дворец! — пробормотал Ли Сунг, глядя на возвышавшееся на уступах здание.

Джейн невольно стиснула поводья Бедилии, когда увидела перед собой великолепный, недавно отремонтированный дворец. К внутреннему двору с большим мраморным фонтаном в центре вела дорога, по обеим сторонам которой росли ровные ряды кипарисов. От центральной части дворца, покрытой куполом, расходились два крыла. Длинную террасу, вытянувшуюся во всю длину дворца, украшали восемь колонн с арками и мраморными резными балюстрадами. Белый мрамор искрился в лучах вечернего солнца, как алмазное ожерелье.

— А почему нет? Руэл всегда мечтал о власти.

— Такие люди, как он, на самом деле не любят роскоши.

— Зато Йену будет удобно. — Джейн оглянулась на коляску, в которой следом за ними ехали Маргарет, Йен и Картаук. — Он хорошо перенес поездку, правда? Намного лучше, чем путешествие в Шотландию.

— Мне кажется, я вижу Руэла, — сказал Ли Сунг, сосредоточенно смотревший вперед.

С этого расстояния человек, стоявший на веранде, казался всего лишь смутным пятнышком. Но Джейн тотчас же поняла, что это и вправду Руэл. Завидев процессию, он, наверное, вышел из дворца. Ей пришлось сделать усилие, чтобы взять себя в руки. Джейн страшилась этого момента с тех пор, как они покинули Шотландию. Но она не должна выказать даже тени неуверенности..

— Поезжай вперед, а я подожду коляску.

Ли Сунг проницательно взглянул на нее.

— Тебе не удастся избегать встречи с ним в течение семи месяцев.

— Но не стоит и стараться ускорить ее. Меня удивляет, что ты так неожиданно воодушевился. С чего бы это? Когда я сказала тебе, что подписала контракт, ты не казался особенно радостным.

— Потому что видел, каких трудов тебе стоило преодолеть свое нежелание ехать к Руэлу. Ты боишься его. И вознаграждение выглядит слишком щедрым, — задумчиво сказал Ли Сунг.

— Не забывай о тех потерях, которые мы можем понести, если не уложимся в срок, — сухо напомнила Джейн. — Но если мы выполним все условия, Руэл не откажется от своих обязательств.

— Сомнений нет. Признаться, мне стало намного лучше, когда мы прибыли сюда. Кажется, Циннидар… это и в самом деле нечто особенное.

— Да, — сказала Джейн. — Ты ведь тоже читал отчет Медфорда: джунгли, горные террасы, болота, тигры, слоны…

— Мы справимся, Джейн, — Ли Сунг повторил ее собственные слова и улыбнулся ободряющей улыбкой.

Джейн почувствовала, что на душе у нее полегчало.

— Конечно.

— Увидимся во дворце… — сказал Ли Сунг, пуская свою лошадь вперед.

На секунду Джейн остановилась. Странно. И Руэл, и Ли Сунг ощутили удивительное воздействие этого острова. Его красоты? От причудливой деревушки, вытянувшейся вдоль гавани, и до окутанной туманом горы, возвышавшейся впереди, Циннидар, без сомнения, выглядел довольно привлекательно. Воздух здесь казался светлее и прозрачнее, чем где бы то ни было, и весь пропитался ароматами сандалового дерева, жасмина, смолистого гималайского кедра…. Сотни других запахов наполняли его — и все они были утонченными и ненавязчивыми. Но дело было не только в красотах природы. Возможно, остров и вправду наделен какой-то непонятной притягательной силой…

— Джейн!

Она повернулась к Маргарет, выглянувшей из окна коляски.

— Далеко еще? Ты что-нибудь видишь?

Джейн молча указала на дворец, возвышавшийся впереди.

Глаза Маргарет распахнулись от изумления.

— Боже милостивый! — засмеялась она. — Я потрясена. Этот проходимец добился того, о чем мечтал всю жизнь.


Двое одетых в белое слуг бросились открывать дверцу коляски, как только она остановилась напротив входа во дворец. Секундой позже появились четыре мускулистых аборигена, которые несли на четырех жердях похожее на трон кресло с зонтиком из красного шелка с кисточками.

Еще один слуга подхватил поводья Бедилии. Джейн повернулась в ту сторону, где стояли Руэл и Ли Сунг.

На Руэле был такой же элегантный костюм, белоснежный, как сам дворец. Он вежливо кивнул Джейн.

— Добро пожаловать в Циннидар.

— Благодарю, — ответила Джейн. — Странно, но я не видела никаких следов деятельности Медфорда на всем пути от гавани.

Он вскинул брови, и Джейн поняла, что этой поспешностью выдала свое замешательство, которое испытала при встрече с ним.

— Лагерь Медфорда находится в миле отсюда, за тем лесом А его самого ты увидишь за ужином. — Руэл шагнул к коляске.

Картаук вышел первым и стоял, разглядывая кресло, на которое слуги усаживали Йена:

— Последний раз я видел такое кресло у махараджи, когда он объезжал в нем свой роскошный сад. Ты выглядишь не менее представительно.

— А чувствую себя, как последний дурак, — смущенно сказал Йен, осторожно откидываясь на спинку кресла. — Но, надо сказать, оно очень удобное.

— В этом вся суть. — Руэл всматривался в лицо брата. — Как ты перенес путешествие?

— Мог бы сам встретить нас в гавани, — заметила Маргарет.

— Понимаю, что мои извинения ни к чему, но должен признаться, что прибыл во дворец за полчаса до вашего приезда. Я едва успел вымыться и переодеться.

— Впрочем, слуги весьма рьяно старались угодить нам во всем.

— Очень рад, что мои скромные усилия оказались затрачены не впустую.

Руэл указал на высокого с золотистой кожей человека, который только что вышел из дворца.

— Это Тамар Алканар. Я привез его из деревни. Он согласился ухаживать за Йеном.

Как и все остальные слуги, Тамар Алканар носил сандалии, белую свободную рубаху и цветные, похожие на саронг, штаны, плотно облегающие его бедра и заканчивающиеся на середине икр. На предплечьях у него были надеты браслеты. Тонкие черты лица осветила улыбка, когда он поклонился им.

— Счастлив приветствовать вас.

Маргарет кивнула ему и тут же повернулась к Руэлу.

— К чему это? Джок пока задержался в гавани, чтобы проследить за разгрузкой багажа, но…

— Джок не знает местного диалекта, — перебил ее Руэл. — Тамар тебе понадобится, чтобы давать указания остальным слугам.

— И защищать от язычников, — пробормотал Картаук, хитро улыбнувшись. — Добродетельные шотландцы — их любимое блюдо.

— Что меня нисколько не удивило бы. Но после трех лет общения с тобой меня не испугаешь язычниками. — Она начала подниматься по ступеням, следуя за слугами, которые подняли кресло с Йеном. — Не спешите. Это вам не мешок с рисом.

— Не волнуйтесь, — успокоил ее Тамар, быстро прошел вперед и распахнул высокие резные двери. Его толстая коса мягко ударяла по спине.

Когда Картаук, Маргарет и Йен скрылись во дворце, Руэл повернулся к Джейн.

— После того, как Тамар устроит их всех, он покажет, какие комнаты во дворце отведены для тебя и Ли Сунга, а мы пока можем пройти вдоль террасы. Оттуда видна другая половина острова.

Они прошли по тропинке через роскошный сад, минуя окруженные кустами жасмина фонтаны, дно которых было выложено мозаикой цвета кобальтовой сини, и потом поднялись по ступенькам к террасе, казалось повисшей на краю ущелья, и замерли, пораженные открывшимся их взору видом.

Скала возвышалась на несколько сотен футов над долиной, где, насколько хватал глаз, расстилался зеленый ковер деревьев. На севере вырисовывалась гора: такая же крутая и лишенная растительности, как и утес, на котором они стояли.

— У Медфорда написано, что от ущелья, где стоит дворец, до горы около сотни миль. Но отсюда кажется, что гора намного дальше, — заметила Джейн.

— А когда ты начнешь прокладывать путь сквозь джунгли, это расстояние покажется еще большим, — холодно заметил Руэл, У нее не было никаких сомнений на этот счет.

— А как называется гора?

— Она одна на острове, — улыбнулся Руэл. — Другой здесь нет. У меня не хватает смелости дать ей имя.

То же самое он говорил и про свою лисицу, вдруг вспомнила Джейн. По той же самой причине он не дал имени своей любимице.

— Это может обидеть ее, — продолжал Руэл. — А она была так добра ко мне. — В его голосе прозвучали теплые нотки, проникнутые чувством искренней благодарности, как будто он говорил о живом человеке, подарившем ему долгожданную радость.

Наверное, прав был Ли Сунг, заметивший, что Руэл — не тот человек, которому по душе пышность и роскошь дворца.

— И реке я не дал названия, — добавил Руэл.

— Река? — Джейн окинула взглядом бархатный ковер, расстилавшийся под ногами.

— Отсюда ее не видно. Она течет с севера на юг и перед впадением в море делает резкий поворот на восток.

— Если гора была благосклонна к тебе, то почему ушло так много времени, чтобы добыть нужное количество золота?

Руэл пожал плечами.

— Она была добра, потому что не мешала мне. И я не имею права требовать большего. У меня не возникло бы такого чувства удовлетворенности, если бы она не заставила меня как следует выложиться.

Джейн хорошо понимала, что он имеет в виду, потому что чувствовала то же самое. Ничто в мире не сравнится с тем ощущением, которое испытывает человек, когда ему удается, преодолев все трудности, завершить работу.

— Мне почему-то казалось, что мы сможем увидеть отсюда океан. Остров намного шире, чем я представляла себе.

Руэл кивнул.

— В длину он простирается всего на триста миль. Но зато ширина его достигает шести сотен миль. — Он указал на запад. — В хорошее ясное утро отсюда видна крошечная полоска океана.

— А видна ли отсюда караванная тропа, которую ты проложил сквозь джунгли? — спросила Джейн.

Руэл покачал головой.

— Тропа проходит по другой стороне. Ты собиралась воспользоваться ею?

— Где удастся — да. Ее придется только расширять и расчищать, но все равно это может намного ускорить работу. Как обстоят дела с материалами для строительства?

— Рабочие доставили все необходимое в базовый лагерь у подножия горы. Видишь, какой я предусмотрительный?

— На что только не подвигнет человека алчность.

Он засмеялся.

— Это правда.

— Мы отправимся к горе завтра утром. Мне понадобится карта.

— Могу пока предложить другой вариант: я поеду с вами и сам проведу до самой горы.

Джейн насторожилась.

— Зачем? Мне бы не хотелось тебя так утруждать.

— Мне в любом случае необходимо вернуться в лагерь. Я приехал только для того, чтобы убедиться, хорошо ли устроился Йен. — Он улыбнулся. — Та услуга, которую я собираюсь оказать, не представляет ничего особенного. Как только мы доберемся до горы, считай, что ты официально приступила к своим обязанностям и можешь действовать так, как считаешь нужным. Переводчиком твоим будет Дилам. Тебе необходимо, чтобы рядом был человек, который не только пользуется уважением в среде циннидарцев, но и знает, как надо обращаться со слонами.

— Я бы предпочла иметь рядом с собой человека, который разбирается в железных дорогах, а не в слонах.

— Эти джунгли в течение веков принадлежали слонам. Они не любят, когда в их владения вторгаются чужаки.

Она нахмурилась.

— В отчете Медфорда ничего не говорится о слонах и о том, что с ними могут быть связаны какие-то сложности. Если Дилам окажется знающим человеком…

— Уверен, что Дилам устроит тебя во всех отношениях.

— И тебя тоже … своей преданностью.

— Какая ты подозрительная. Дилам ни за что не станет доносить. Вообще все островитяне независимый народ. Даже я не могу купить их преданности.

— Что, должно быть, весьма огорчает тебя.

— На самом деле нет. — Он взглянул на Ли Сунга, стоявшего чуть поодаль. — А ты заметила, что они носят такие же косы, как и Ли Сунг?

— Что? — Юноша повернулся к ним, и Джейн снова заметила на его лице выражение особенной задумчивости, которая охватывала его время от времени с того момента, как они увидели остров. — Да! Я заметил это еще по пути во дворец. Все свидетельствует о том, что циннидарцы необыкновенный народ.

— Видимо, — серьезно произнес Руэл.

— Кожа у них скорее золотистая, чем темная. Мужчины их намного выше и крепче большинства индийцев, которых я видел в Казанпуре. У них смешанная кровь?

Руэл покачал головой.

— Тамар рассказывает, что циннидарцы прибыли сюда с полинезийских островов. Предки Абдара силой захватили остров, проявив необыкновенную жестокость. Циннидарцы отказались иметь с ними дело. Все племена ушли в глубь острова. И поскольку добраться до них было трудно, они не боялись столкновения с Савизарами.

— Очень умно, — рассеянно заметил Ли Сунг и указал на нарядный домик, выстроенный, как пагода, с закругленными краями крыши, что стоял неподалеку от террасы. — А кто живет здесь?

— Пока никто. Я построил его на тот случай, если мне захочется уединиться. — Он улыбнулся Джейн. — Я еще ни разу не воспользовался им, но уверен, что скоро он мне понадобится. — И прежде, чем Джейн нашлась, что ответить, он отвернулся. — А вот и Тамар! Прошу прощения. Он проводит вас во дворец. Увидимся за ужином.

Джейн с облегчением вздохнула, глядя, как Руэл неторопливым шагом уходит от них.

Все это время Руэл вел себя подчеркнуто официально, сохраняя чувство юмора, как и полагается радушному хозяину, встречающему гостей. Она лелеяла надежду, что и дальше он будет держать себя в тех же рамках. И даже его последнее высказывание не вывело ее из себя, хотя она порадовалась возможности перевести дыхание. Слишком трудно ей было находиться рядом с ним. Слишком большого напряжения это требовало от нее.

— Что тебе известно о слонах? — спросила она у Ли Сунга, когда они последовали за Тамаром во дворец.

— О слонах?

— Руэл считает, что у нас могут возникнуть сложности из-за них. Ты что, не слышал, о чем мы разговаривали?

— Нет. Я задумался. Единственное, что мне известно об этих животных, — это то, что они мне не нравятся.

— Почему?

— У них слишком громадные ножищи.

Поскольку Джейн продолжала с недоумением смотреть на него, он добавил:

— Увечному трудно увернуться от таких созданий.

Она усмехнулась.

— Вряд ли тебе придется столкнуться с ними нос к носу.

— Очень надеюсь на это.


— Извини за резкие слова, Руэл, но ты допустил большую глупость, — сказал Джеймс Медфорд.

Руэл хмыкнул.

— Возможно. Но что касается тебя, то ты не пожалеешь, что второй половиной дороги будет заниматься мисс Барнаби.

Медфорд продолжал сердито смотреть на него:

— А меня пугает мысль о том, что придется одному строить целиком всю дорогу.

— Когда ты увидишь мисс Барнаби, то поймешь, что эта женщина не из тех, кто нуждается в чьей-либо помощи. — Руэл дал слуге знак наполнить бокал Медфорда. — Как продвигается твоя работа?

— Как я и предполагал. — Медфорд не дал увести разговор в сторону. — Неужели тебе мало того, что произошло в Казанпуре? Если бы ты предупредил меня заранее, я бы взялся строить эту дорогу от начала до конца.

— Ты становишься алчным. — Руэл поднес бокал с виски к губам. — Но мне нечего жаловаться: меня обвинили в том же самом.

— И кто же посмел обвинить великого белого махараджу Циннидара?

— Джейн Барнаби.

— Интересно. По крайней мере, теперь я уверен, что она подкупила тебя не лестью и не умением строить глазки… — Он замолчал на полуслове. Его взгляд обратился к дверям. — Это и есть наша мисс Барнаби?

Руэл проследил за его взглядом.

— Да. Это… — И замолчал, пораженный.

На Джейн было простое белое платье из какого-то тонкого материала. Покрой его подчеркивал изящество ее талии и полноту груди. Руки и плечи оставались открытыми. Первый раз за все время их знакомства Джейн появилась в таком женственном наряде. Никогда еще Руэл не видел ее такой красивой.

— Ну, теперь мне все ясно, — пробормотал Медфорд.

Руэл отвел глаза от Джейн и увидел, что Медфорд смотрит на него.

— Что?

— Теперь мне ясно, почему ты взял ее на работу, — сказал Медфорд.

«Проклятье!» — выругался про себя Руэл. Неужели всем заметно, какое лихорадочное желание сжигает его?

— Сейчас я представлю тебя, — сказал он, делая вид, что не обратил внимания на последние слова Медфорда.

— Не спеши. Я не горю желанием познакомиться с твоей маленькой…

Руэл, не дослушав его, пошел к Джейн. Ее рыжие волосы отливали золотом при свете свечей. Ее нежная кожа казалась еще более шелковистой. И она с опаской смотрела на Руэла. И не зря. Ему хотелось провести ладонями по обнаженным плечам, спустить вырез и обхватить красивую полную грудь. У него кружилась голова от того, что это желание было неисполнимым. А впрочем, почему? Медфорд шутливо обращался к нему, как к радже Циннидара. И эта власть в самом деле давала ему многое: увести ее в домик-пагоду, расплести рыжую косу, запустить пальцы в волосы, сорвать с нее платье, раздвинуть ноги и…

Руэл остановился перед Джейн.

— Добрый вечер. Не ожидал увидеть тебя такой элегантной. Ты выглядишь, как… как… — Он никак не мог найти подходящего сравнения.

— И это тебя так рассердило?

— Я не рассержен… — Но Руэл вдруг понял, что она права. Его охватил гнев из-за того, что он снова потерпел поражение. И ему не удастся проделать все то, что минуту назад рисовало его воображение. Руэл выдавил из себя улыбку. — Никогда не видел тебя в платье. Ты совершенно обезоружила меня.

— Мне его подарила Маргарет. — Джейн огляделась. — А где она?

— Йен слишком устал. Он не придет сегодня ужинать вместе с нами. Маргарет осталась с ним.

Обжигающий взгляд Руэла пробежал по обнаженным плечам Джейн.

— Как всегда, Маргарет проявила безупречный вкус. Как это ей удалось уговорить тебя принять такой подарок?

Джейн пожала плечами.

— Она просто потребовала, чтобы мы к ужину переодевались соответствующим образом. И сама позаботилась об одежде не только для меня, но и для Ли Сунга и Кар-таука.

— И все же мне странно, что ты так легко подчинилась ее требованиям.

— Маргарет считает, что ни брюки, ни платье не дают права на превосходство. Но существуют правила приличия.

— Ты очень изменилась с тех пор, как покинула Ка-занпур.

— Только дураки ничему не учатся, — ответила Джейн. — Неужели какое-то платье заслуживает того, чтобы о нем столько говорили?

— Оно мне не нравится.

Румянец залил ее щеки.

Он вдруг понял, что дело совсем не в платье. А в том, что это не он подарил его Джейн. Что не он, а Маргарет уговорила ее отказаться от мужского наряда. Ревность его была столь же сильной, сколь и беспричинной.

— Оно слишком скромное, — пояснил Руэл. — Я представляю, как ты могла бы выглядеть, если бы…

Джейн вздохнула.

— Не надо об этом. Я пришла сюда, чтобы познакомиться с Медфордом. Полагаю, это он стоит по ту сторону зала?

— Да, это Джеймс. К несчастью, он не очень стремится познакомиться с тобой.

— Почему?

— Он считает, что я пригласил тебя сюда, потому что ты — моя любовница.

Джейн крепко сжала губы:

— И ты, конечно, не стал опровергать эти предположения?

— Зачем? Я человек правдивый. Это действительно одна из причин, почему я пригласил именно тебя, а не кого-то другого.

— Я приехала сюда, чтобы строить дорогу.

— Что не помешает соединить…

Руэл увидел вспышку гнева, промелькнувшую на ее лице, но она тотчас взяла себя в руки.

— Ты рассердилась?

— Мне нет нужды сердиться из-за того, что никогда не случится.

— Но ты надеялась на продолжение наших отношений. Я ведь честно признался тебе в своих намерениях. И уверен, что остров поможет мне сломить твое сопротивление.

— У тебя ничего не выйдет. — Она снова повернулась в ту сторону, где стоял Медфорд. — Так ты собираешься представить его мне или мне самой пойти познакомиться с ним?

— Идем, — сказал Руэл, повернулся и повел ее в другой конец зала. — Но тебе предстоит самой сломить его предубеждение.

Спокойствие и хладнокровие Джейн раздражали его. И ему хотелось вывести ее из себя.

— А ты догадалась, для чего я построил домик-пагоду? Чтобы мы могли уединиться от всех. Там ты будешь в полном моем подчинении.

Джейн ничего не ответила, но он заметил, что краска на ее щеках стала еще ярче, а дыхание участилось.

Но ему было мало этого.

— Золото.

Она с недоумением взглянула на него.

— Шелк цвета золота — вот в какое платье мне бы хотелось одеть тебя, — мечтательно сказал он. — Легкое и прозрачное, которое оставило бы обнаженной твою грудь. У тебя прекрасная грудь.

— Оставь меня в покое, — охрипшим голосом проговорила Джейн.

— И я помню, какими красными и набухшими были твои соски, когда я прикоснулся к ним губами. Как чутко они откликались на каждое мое прикосновение. Ты помнишь?

— Нет.

— Я закажу одной из местных мастериц платье. Она приступит к нему сейчас же.

— Не трать напрасно деньги. Я не стану его носить.

Руэл не отводил взгляда от ее груди.

— Ошибаешься.

В этот момент они остановились перед Медфордом, и Руэл, улыбаясь, вежливо проговорил:

— Мисс Барнаби, разрешите представить вам мистера Джеймса Медфорда. Джеймс, это мисс Джейн Барнаби. Уверен, что найдется, о чем вам поговорить, пока я схожу посмотреть, чем заняты Ли Сунг и Картаук.


— Ты чем-то раздосадована, — полувопросительно, полуутвердительно сказал Ли Сунг, когда они вышли из зала. — Я смотрел, как ты разговаривала с Медфордом. Он что — безнадежно глуп?

— Возможно, в каких-то вопросах он весьма толковый и знающий человек. — Она поморщилась. — Но он заранее решил, что я круглая дура. Поэтому нам трудно объясняться и возникают всякого рода недоразумения, без которых вполне можно было бы обойтись.

— Он скоро поймет свою ошибку. Тебе удалось узнать от него что-либо новое?

Джейн покачала головой.

— Нет, только то, что я прочла в его отчете. Но он кое-что рассказал мне о слонах.

— Что именно?

— Оказывается, циннидарцы относятся к ним с большим почтением. И причинение вреда слону грозит обернуться большими неприятностями.

— Это означает, что мы должны позволять им беспрепятственно топтать нас, сколько им будет угодно?

Джейн пожала плечами.

— Может быть, нам вообще не о чем беспокоиться. Медфорд сказал, что за все время подготовительных работ слоны ни разу не подошли к ним вплотную. Он видел их только издалека. — Она зевнула, прикрыв рот рукой. — И вообще, пора выбросить все это из головы, чтобы как следует выспаться. Ты хорошо устроился?

— Лучше не бывает. Мне выделили двух слуг, которые наперегонки торопятся угодить мне. Это уж чересчур. С чего это Руэл так старается ублажить нас?

— Не знаю. — Она и в самом деле не всегда понимала, почему Руэл предпринимает те или иные шаги. Единственное, что она точно знала, как ей всякий раз бывает трудно находиться рядом с ним. И в этот вечер особенно. Она почти каждую секунду ощущала его сдерживаемый гнев и ожесточение. К концу вечера все запасы сил уже иссякли. Джейн чувствовала себя подавленной и думала о том, как бы поскорее добраться до подножия горы: там она сможет окунуться в привычную работу и избавиться от присутствия Руэла.

— А еще Медфорд сказал, что поездка до базового лагеря займет три дня. Первая ночевка — у Слоновьей тропы.

— Слоновья тропа, — пробормотал Ли Сунг. — О ней упоминалось в контракте.

Джейн кивнула:

— Через два месяца мы должны проложить колею до этого места.

— И если мы не уложимся в срок, половины вознаграждения нам не видать?

— Справимся. Завтра мы сможем осмотреть местность. — Джейн остановилась около своей комнаты. — Спокойной ночи, Ли Сунг.

— Спокойной ночи. — Погруженный в свои мысли, он пошел по коридору к себе.


13


Спрыгнув с мула, Руэл принялся развязывать лямки рюкзака.

— До захода солнца еще не меньше часа. Пока вы с Ли Сунгом осмотритесь, я разобью лагерь и приготовлю еду.

— Кажется, здесь не многое увидишь. — Джейн обвела взглядом прогалину. Все пространство на добрых полмили было лишено какой бы то ни было растительности, если не считать нескольких гниющих деревьев, что валялись на земле. — А почему это место называется Слоновьей тропой?

— Дилам объясняет это так: слоны большую часть времени проводят в восточной оконечности острова. Но время от времени несколько слонов или все стадо совершают переход на запад. И всегда они идут только по этой тропе.

— Тогда почему ты наметил дорогу именно в этом месте?

— Этим я сэкономил примерно полмили на расчистку леса, — пожал плечами Руэл. — И я ни разу за все время, что водил караваны с гор, не видел слонов ни здесь, ни где-нибудь поблизости. А если когда-нибудь и столкнусь с ними, то посторонюсь и пропущу их вперед.

Джейн нахмурилась.

— Я не стану прокладывать колею там, где есть опасность столкнуться со слонами или возможность того, что они повредят колею. Придется обойти этот участок стороной.

Руэл улыбнулся.

— На это уйдет лишнее время.

Джейн подумала, что Руэл заранее догадывался о том, что она не захочет прокладывать колею здесь.

— Я постараюсь сэкономить время где-нибудь в другом месте.

— Почему?

Джейн и Руэл одновременно повернулись к Ли Сунгу.

— Почему они совершают переход по этой тропе? Ты сказал, что иной раз они отправляются в путь с одного конца острова на другой… Что их толкает?

— Не знаю. Как я понял, циннидарцы стараются не причинять слонам беспокойства, и слоны не трогают их.

— Если они заметили, что слоны перемещаются на другую часть острова, неужели они не поинтересовались, почему это происходит? — Ли Сунг медленно, морщась от боли, сполз с мула и принялся расседлывать его. — Как приятно сойти с этого создания на землю. Мне казалось, что нет ничего мучительнее езды на лошади, пока я не оказался верхом на этом монстре.

— Мулы более уверенно чувствуют себя на узких горных тропах, именно поэтому я остановил свой выбор на них.

— Когда начнутся работы, тропу все равно придется расширять, — заметила мимоходом Джейн.

Ли Сунг озабоченно хмурился.

— И все-таки мне не дают покоя эти слоны. — Он с трудом двинулся вперед по прогалине. — Пойду взгляну, нельзя ли выбрать другой маршрут.

Руэл посмотрел ему вслед.

— Ли Сунг — деловой человек. Не то, что твой Патрик. — Он насмешливо посмотрел на Джейн. — Меня удивляет, что ты не прихватила и его сюда.

— Он стал бы мешать нам.

— Он давно начал мешать вам. Но ты терпеливо сносила все его выходки.

Джейн расседлала своего мула и бросила седло на землю.

— А что же мне оставалось делать? Когда ты постоянно заботишься о ком-нибудь, ты же не можешь бросить его на произвол судьбы ни с того, ни с сего. — И, не желая продолжать этот разговор, торопливо бросила:

— Пойду догоню Ли Сунга.

— А почему ты не попросила его подождать тебя?

— Человеку иногда нужно побыть одному. Поездка далась ему нелегко. А он не любит, когда кто-нибудь замечает, как ему больно.

— И ты не исключение?

— Я на его месте чувствовала бы то же самое. — Джейн коротко взглянула на Руэла. — И ты тоже.

Быстрыми шагами она двинулась в ту сторону, куда ушел Ли Сунг.


Когда они вернулись в лагерь, уже сгустились сумерки. Их встретил аромат жареного мяса и свет пылающего костра. Руэл сидел у огня, поворачивая вертелы. Услышав их шаги, он поднял голову:

— Ну как? Нашли что-нибудь подходящее?

— Да. Есть один вариант. Но стемнело раньше, чем мы смогли все как следует разглядеть. — Ли Сунг вытер лицо и руки мягкой тканью.

— Это не суть важно, — заметила Джейн. — Потом у нас будет достаточно времени.

Руэл разложил в легкие бамбуковые походные тарелки бобы, галеты и куски жареного мяса.

— Думаешь, обойдешься без задержек? — спросил Руэл.

Они встретились глазами.

— Думаю, да.

Он улыбнулся.

— Иной раз случается что-то непредвиденное…

— Что это? — Ли Сунг поднял голову и насторожился.

Джейн тоже услышала отдаленный странный звук.

— Это трубят слоны, — объяснил Руэл.

— Я всегда думала, что они трубят более яростно, — сказала Джейн. — А оказалось, что в их зове… печаль и потерянность.

Ли Сунг строго посмотрел на нее:

— В нем нет ни печали, ни потерянности. И тебе не придется спасать их.

Руэл улыбнулся.

— Тем более что они находятся достаточно далеко от нас.

— На мой взгляд — слишком близко, — сухо сказал Ли Сунг. — Я бы предпочел, чтобы они были на таком расстоянии, откуда я не мог бы слышать и уж тем более видеть.

— Ли Сунг не питает любви к слонам, — сказала Джейн, обращаясь к Руэлу.

— По доброте своей она пытается скрыть мои истинные чувства. «Не питает любви» — слишком мягкое выражение. Я боюсь их. — Ли Сунг помолчал. — И завидую им.

— Завидуешь? — удивился Руэл. — Чему?

— Их силе. Это самые могучие создания на земле. А слабые всегда завидуют чужой мощи. — Он взглянул на Руэла. — Я и тебе завидую, Руэл. Тому, что ты наделен такой внутренней силой, которая дала тебе возможность добиться власти.

— Власть легко утратить, если не бороться за то, чтобы ее сохранить.

— И все же ты вкусил ее. Ты знаешь, каково это — обладать ею. То, чего мне никогда не доведется пережить.

— Доведется, — нахмурилась Джейн. — Вот увидишь, Ли Сунг. Наступит день, когда у нас будет собственная железнодорожная компания. Тебя станут уважать…

— Этого положения я добьюсь благодаря тебе, а не собственными силами. — Он отодвинулся от костра. — Сейчас я отправляюсь спать. А почетную обязанность вымыть посуду предоставляю тебе, Руэл.

Руэл покачал головой.

— Вот и вся моя хваленая власть!

— Тот, кто наделен властью, обязан заботиться обо всех находящихся в его подчинении. — Ли Сунг лег на приготовленные Руэлом одеяла и повернулся к ним спиной.

Джейн встретила взгляд Руэла. В его глазах играло пламя. Пока Ли Сунг сидел вместе с ними у костра, ей было намного легче. Как только они остались один на один, напряжение снова стало сгущаться. У нее было такое впечатление, будто между ними вспыхивают искры.

Отложив галеты, Джейн проговорила:

— Я согласна с Ли Сунгом, надо получше выспаться.

Устроившись неподалеку от своего товарища, она легла и закрыла глаза.

Ей было слышно, как Руэл хмыкнул и выругался про себя. Она отметила, что он не стал тратить время на споры. Наверное, берег силы для более серьезных схваток.

Через некоторое время она услышала, как Руэл прошел к стопке своих одеял и устроился по другую сторону костра. Наступила тишина, которую нарушал лишь шелест листьев, потрескивание горящих поленьев… и отдаленный трубный рев слонов. И этот звук по-прежнему оставлял впечатление печали и одиночества.

Еще один слон протрубил где-то в темноте.

Джейн надеялась, что Ли Сунг уже успел заснуть. Но ошиблась.

Он пробормотал про себя, почти неслышно:

— Власть…


Лагерь золотодобытчиков представлял собой палаточный город, и это воскресило в памяти Джейн картины прошлого, от которого ей хотелось избавиться навсегда. При воспоминании о тех местах, где она провела все свое детство, Джейн невольно стиснула поводья.

— Что случилось? — Руэл внимательно посмотрел на нее, угадав перемену в настроении. — Это, конечно, не дворец, но здесь по-своему уютно.

Джейн с трудом выдавила из себя улыбку.

— Все в порядке. Просто я вспомнила…

— Но между ними нет ничего общего, — сказал Ли Сунг, угадавший, о чем она подумала. — Посмотри, как здесь чисто и какой повсюду порядок.

Джейн почувствовала, как напряжение медленно оставляет ее. Как хорошо иметь рядом друга, который понимает тебя с полуслова и которому можно довериться во всем.

— Да, он совсем не похож на те городки, — согласилась она. И голос ее прозвучал почти спокойно.

— На какие городки? — не понял Роэул.

— Мы с Ли Сунгом в детстве навидались таких палаточных городков, — ответила она и быстро добавила, предупреждая его вопрос: — Но ни один не выглядел таким благоустроенным и чистым. Это твоя заслуга…

Он покачал головой.

— Островитяне невероятные чистюли и большие привереды. Первое, что они потребовали, когда я оговаривал условия работы, чтобы здесь была выстроена баня, палатка для белима и чтобы время, которое они будут затрачивать на уборку жилищ и всей территории, я оплачивал, как и все остальные работы.

— Потребовали?

— А ты что, считаешь их моими безропотными рабами?

— Когда ты обсуждал со мной условия договора, то я не заметила в тебе особой уступчивости.

— С циннидарцами нельзя по-другому. — Он усмехнулся. — Они соглашались работать на моем прииске только в том случае, если я выполню все их условия. Если бы я не согласился, они бы остались в своих поселках, независимо от того, сколько бы денег я им ни предлагал.

Но он не держал на них зла. Напротив, в его словах слышалась гордость. Джейн заметила, с какой любовью и с каким чувством собственника он говорил о циннидарцах. Точно так же, как и в тот момент, когда он смотрел на гору.

— Неужто деньги не имеют для них никакого значения?

— Циннидарцы не считают их единственным залогом счастливой жизни, как они выразились.

— А что им представляется значимым? — спросил Ли Сунг.

— Дети, хорошее настроение, время для разговоров, занятий и, конечно, белим.

— Белим?

— Это слово обозначает игры вообще. Циннидарцы большие любители игр. Одни игры похожи на шахматы, другие — на нарды, третьи представляют собой нечто вроде игры в кости и одновременно гадание. Есть и своеобразные карты. Циннидарцы считают, что игры помогают человеку совершенствовать свой ум и характер. Одним словом, игры — их любимое времяпрепровождение.

— А мы собираемся заставить их работать? — холодно уточнила Джейн.

— Они не лентяи. Я не сразу раскусил их. И первое время мне непросто было найти с ними общий язык. Но когда я получше узнал их, то превратил работу в игру, устроил соревнования, делил их на команды и вручал команде победителей всякого рода призы. И каждый раз разные и неожиданные. Когда ими движет интерес, а не алчность, они горы могут свернуть.

— И что это за призы?

— Ты будешь смеяться, но это тоже решаю не я. Каждую неделю собирается совет и определяет, какими будут призы, в зависимости от того, что требуется тому или иному племени.

— И ты — глава совета?

Руэл покачал головой:

— В циннидарском совете не позволяется присутствовать посторонним. За три года я ни разу не удостоился чести быть приглашенным на этот совет. — Он улыбнулся. — Правда, со слов Дилам я понял, что через год или два мне, может быть, позволят это.

— Дилам состоит в совете?

— Дилам — глава совета. Это в высшей степени неординарная личность. — Он бросил взгляд на заходящее солнце. — Я проведу вас в палатку для белима. Там собираются по вечерам все обитатели лагеря. Там мы и отыщем нашего переводчика.


Смех и возбужденные крики доносились из-под огромного тента, расположенного посередине лагеря, в сотне ярдов от них.

Когда они вошли, шум немного поутих. Под тентом лежали расстеленные цветные коврики, устилавшие земляной пол почти сплошным ковром. То там, то здесь стояли замысловато изогнутые филигранной работы светильники, которые освещали возбужденные лица циннидарцев, разбившихся на несколько групп. И мужчины, и женщины заплетали свои темно-каштановые густые волосы в толстую косу, похожую на ту, что носил Ли Сунг.

Их появление не привлекло особенного внимания. Несколько мужчин приветствовали Руэла, но скорее дружески, чем почтительно. Он ответил им так же, продолжая оглядываться вокруг:

— Кости!.. Я так и думал. Дилам предпочитает кости всем другим играм. — Он начал проталкиваться к сидящим кружком мужчинам и женщинам в самой дальней части площадки.

— Дилам! Можно с тобой поговорить? — позвал Руэл.

— Сейчас, самир Руэл.

Джейн, услышав женский голос, застыла в немом изумлении. Она никак не ожидала такого поворота.

Молодая темноволосая женщина перевела свой взгляд на Джейн.

— А! И ты уже здесь. Хорошо.

— Думаю, ты довольна, — проговорил негромко Руэл. — Теперь ты не единственная женщина, способная возглавить работу на строительстве дороги.

Дилам бросила кости. Среди игроков раздались насмешливые возгласы. Дилам усмехнулась и ответила что-то на своем языке, прежде чем обратилась к Руэлу.

— Я почти всегда выигрываю. Их сердит, что я такая везучая А я им ответила, что боги помогают тем, кого они сначала одарили умом. Сейчас я удвоила ставку и, когда закончу, выйду к вам. Подождите меня снаружи, если хотите поговорить. Здесь слишком шумно.

Руэл кивнул, и они втроем вышли из палатки.

— Не может быть, чтобы женщина… — заговорил Ли Сунг.

— Медфорд попросил совет циннидарцев выделить кого-нибудь из местных жителей для наблюдения за рабочими. Они выбрали Дилам. Отказаться от нее значило оскорбить наиболее уважаемых жителей Циннидара.

— Она очень хорошо говорит по-английски.

— Я же говорил, что Дилам — в высшей степени неординарная личность.

Вскоре и сама Дилам вышла к ним. Среднего роста, с чуть широковатыми плечами, но сильным, гибким телом, она двигалась легко и непринужденно. На ней была темно-зеленая блуза, просторные черные штаны и кожаные сандалии.

— Ты Джейн Барнаби? — Она приветливо протянула руку. — А меня зовут Дилам Канкула. Ты можешь называть меня просто Дилам.

— Благодарю. — В густой тени деревьев Джейн могла различить только сверкающие живым блеском темные глаза и ослепительную улыбку. Женщине было около тридцати. Ум и мягкий юмор, светившиеся в ее глазах, делали ее красивое лицо еще более привлекательным.

— Руэл не предупредил меня, что я буду работать с женщиной, — призналась Джейн.

— Но ты довольна? Мы сможем лучше понять друг друга. Мне не придется доказывать, на что я способна, как это приходилось делать с самиром Медфордом.

— А в группе рабочих есть еще женщины?

— Да. Но их немного. Там, где нужна сила, сподручнее работать мужчинам. Женщины нужнее там, где требуется терпение и рассудительность.

— Что-то я не понял… — вступил в разговор Ли Сунг.

Дилам перевела взгляд на него.

— Ли Сунг? Я не заметила тебя.

— Похоже, что ты не считаешь нужным замечать мужчин, поскольку их удел — грубая физическая работа. На большее они, судя по твоим словам, не годятся.

— Я не хотела никого обидеть, — проговорила Дилам, глядя в лицо Ли Сунгу. — Разве то, что я сказала, — неверно?

— Но я бы не стал утверждать…

— На острове царит матриархат, — перебил его Руэл, — неужели я забыл упомянуть об этом в разговоре с вами?

Джейн с раздражением отметила, что он прекрасно обо всем помнил. И не предупредил их ни о чем. Глаза Руэла сверкали озорным блеском, когда Руэл переводил взгляд с Дилам на ощетинившегося Ли Сунга.

— Я уверена, что мы с тобой поладим, — миролюбивым тоном продолжала Дилам.

— Если ты не собираешься обращаться со мной, как с вьючным животным, — едко ответил Ли Сунг.

— И не собиралась. — Дилам посерьезнела. — Ты не совсем правильно понял мои слова. На самом деле мужчины замечательные создания.

— Создания?! — еще больше возмутился Ли Сунг. — Как мулы или слоны?

— Нельзя ставить в один ряд мулов и слонов. Слоны намного умнее.

— А какое место в этом ряду ты отводишь мужчинам?

— Далеко не последнее, — усмехнулась вдруг Дилам. — Такое впечатление, что ты нарочно хочешь поссориться со мной? Я не ошиблась?

— Нет, не ошиблась. Объясни, какими достоинствами, на твой взгляд, обладают эти «замечательные создания»?

— Мужчины — хорошие охотники и воины. Еще они неплохие ремесленники.

— Но на то, чтобы управлять, у них не хватает мозгов?

Дилам покачала головой.

— Скорее терпения У мужчин слишком горячий, слишком вспыльчивый нрав. До того, как женщины начали править в совете, на острове постоянно вспыхивали войны между племенами.

— А сейчас воцарились мир и благодать?

— Не во всем, — бодро улыбнулась Дилам. — Но все же прежде, чем ребенок появится на свет, проходит девять месяцев, и мы, решая тот или иной вопрос, подходим к нему более взвешенно. Особенно в том, что касается нашей будущей жизни и жизни наших детей.

— А разве мужчины не любят своих детей, не думают об их будущем? — упорствовал Ли Сунг.

— Тогда почему мужчины постоянно воюют? — Дилам подняла руку, желая прекратить бессмысленный спор. — Надеюсь, мы остановимся на этом? Продолжим наш разговор позже.

Джейн видела, что слова Дилам с каждой минутой усиливают раздражение Ли Сунга, и тоже поспешила вмешаться:

— Не покажешь ли ты, где находится моя палатка? Мы могли бы сесть там и обсудить.

Дилам покачала головой:

— Самир Руэл покажет, а я, — она улыбнулась и повернулась к Ли Сунгу, — провожу его.

— В этом нет необходимости, — холодно возразил Ли Сунг.

— А мне это было бы приятно, — непринужденно отозвалась Дилам, не обращая внимания на его раздраженный тон. — Ты рассердился на меня, и мне хочется, чтобы у тебя исправилось настроение. Нам нужен неслинг до ужина.

Джейн услышала, что Руэл не то фыркнул, не то глотнул воздух.

— Неслинг? — Ли Сунг, нахмурившись, вопросительно посмотрел на Руэла.

— Переспать вместе, — пробормотал Руэл, — если искать более или менее подходящее выражение.

— В этом мужчины тоже незаменимы, — сказала Дилам, лучезарно улыбнувшись.

— Я смотрю, ты ценишь плотские удовольствия, — Ли Сунг оскорбленно взглянул на Дилам. — Но я не собираюсь заниматься этим… как его… неслингом.

— О! — разочарованно вздохнула Дилам. — Я не понравилась тебе?

— Нет, не понравилась, — сердито ответил Ли Сунг.

— А ты мне очень понравился. Я нахожу тебя… — Она помрачнела, увидев выражение его лица. — Хорошо. Может быть, со временем я все же понравлюсь тебе.

— Сомневаюсь.

— Я очень хорошо занимаюсь неслингом, — задумчиво глядя на него, проговорила Дилам.

Ли Сунг круто повернулся к Руэлу.

— Где моя палатка?

— Сейчас я провожу тебя. — Руэл изо всех сил пытался сдержать улыбку, когда он обратился к Дилам: — Боюсь, тебе придется ограничиться беседой с Джейн. Приведи ее через час в кандмар.

Дилам посмотрела им вслед.

— Не очень хорошее начало, — заговорила она и вдруг замолчала. — Он что? Хромает?

— Да, — кивнула Джейн. — Но это не мешает ему в работе. Вот увидишь, он справляется со своими обязанностями лучше, чем кто-либо другой.

— Наверное. — Дилам покачала головой. — Но хромота многое объясняет. Я думала, что у меня будет более простая задача.

— Что ты имеешь в виду?

Дилам ничего не ответила, следя за удалявшимися фигурами.

— А что такое кандмар? — настороженно спросила Джейн.

— Что? — Взгляд Дилам вернулся к Джейн. — Кандмар — это место, где мы собираемся вместе возле костра в центре лагеря, чтобы поесть. — Пойдем, я покажу твою палатку. А потом вернемся в белим и сыграем в кости. До ужина еще есть время.

Джейн покачала головой.

— Мне надо поработать с картой и определить, какие сложности нам предстоят…

— Мы сыграем в кости, — непреклонно проговорила Дилам. — Игра помогает, когда ты устал или пал духом. Голова будет работать лучше, когда душа спокойна. — Она изучающе посмотрела на Джейн. — Тебе надо научиться наслаждаться жизнью. Ты слишком серьезна.

— Нам нужно успеть выстроить дорогу за шесть месяцев. Это трудная работа.

— Ли Сунг тоже слишком серьезен, — задумчиво произнесла Дилам и вдруг спросила: — У тебя с ним был неслинг?

— У меня? — фыркнула Джейн. — Мы с ним друзья.

— У друзей тоже бывает неслинг. Иногда это делает дружбу еще более крепкой.

Джейн поняла, что обычаи и культура циннидарцев намного терпимее относятся к тому, что представляется совершенно невозможным среди ее соотечественников.

— Мы как брат и сестра, — уточнила Джейн.

— Это очень хорошо. Тогда и мы с тобой станем друзьями. А с самиром Руэлом у тебя был неслинг?

Улыбка увяла на губах Джейн.

— Нет. — Она вдруг почувствовала, как напряглось ее тело. — А у тебя?

Дилам отрицательно покачала головой и с любопытством посмотрела на нее.

— А почему это так важно для тебя?

— Меня это нисколько не трогает, — быстро ответила Джейн. — Просто интересно.

— Лжешь, — коротко возразила Дилам.

Она была права. Джейн резанула острая боль при мысли, что Дилам и Руэл были вместе. Это поразило и напугало Джейн. И она снова попыталась перевести тему разговора:

— Руэл сказал, что твой народ не поладил с махараджей Савизаром?

— Он пытался превратить нас в рабов. У нас не было оружия, чтобы воевать с ними. И мы вынуждены были отступить в глубь острова, спрятаться в джунглях. — Дилам сжала губы. — Это не должно больше повториться. Вот одна из причин, почему наш совет решил помогать самиру Руэлу.

— Чем один хозяин лучше другого?

— Первое время он действительно вел себя как хозяин. Но это было только в самом начале.

— А теперь?

— Самир Руэл справедлив. Он сам работает столько же, сколько и другие. И он умеет смеяться над своими ошибками.

— Но вы все еще не допускаете его к решению важных вопросов на совете?

— Всему свое время. Он стал циннидарцем. Но ему еще многому надо научиться, прежде чем его пригласят на совет.

Мысль о том, что кто-то может приручить Руэла, вызвала у Джейн улыбку.

— Хотелось бы посмотреть, как это у вас получится.

— Посмотришь. — Дилам остановилась возле небольшой палатки. — Вот твое место. Моя палатка через две от этой. Если хочешь, можешь переодеться. Я приду за тобой. Мне еще кое-что надо сделать.

Джейн продолжала улыбаться, глядя вслед удаляющейся пружинистым шагом Дилам.

Ей понравилась эта необычная женщина. Ее прямота, может быть, доставляла некоторые неудобства, но ее чувство юмора и энергия действовали ободряюще.

Вспомнив возмущенное выражение лица Ли Сунга перед тем, как они с Руэлом ушли, Джейн тихонько засмеялась. Да, присутствие Дилам, несомненно, скрасит трудную работу, сделает ее живей и не такой утомительно однообразной, как это было в Казанпуре.


Ли Сунг сидел на земле и быстро поглощал кусок жареного кролика, когда Руэл после полуторачасового отсутствия прибыл в лагерь.

— А где Джейн? — спросил Руэл.

— Не знаю. Я еще так и не видел ее.

Поскольку Дилам тоже не было, Руэл догадался, где их можно найти.

Шум под тентом все еще не утихал. И Руэл по-прежнему с трудом смог протолкаться сквозь толпу играющих. Ему почти сразу же удалось найти Дилам. На этот раз она играла в парзак — циннидарская карточная игра. Но Джейн рядом с ней не было.

— Я так и думал, что ты здесь, — сказал Руэл, оглядываясь вокруг. — А где Джейн?

— Там. — Дилам кивком головы указала в ту сторону, где собрались игроки в кости. — Не мешай ей.

— Но вам давно пора было идти ужинать. Еда нужнее игры.

— Ты бы никогда так не сказал, если бы играл сам. — Дилам, закончив игру, выложила свои карты и поднялась. — Я пойду с тобой в кандмар. Пусть Джейн побудет здесь. У нее тяжело на душе. — Взяв Руэла за руку, Дилам повела его к выходу. — Мы пошлем за ней Ли Сунга.

— Сомневаюсь, что Ли Сунг позволит тебе посылать его с поручениями, пусть даже это касается Джейн.

— Знаю, — хмуро отозвалась Дилам. — Он скажет, что я пользуюсь случаем показать свою власть.

Смех… Руэл мог дать руку на отсечение, что он услышал смех Джейн. Громкий и непринужденный.

Он остановился и, несмотря на то, что Дилам тянула его в обратном направлении, продолжал смотреть в ту сторону, откуда послышался смех Джейн. За все время их знакомства ему никогда не доводилось слышать, чтобы Джейн смеялась. Ни в Казанпуре, ни в Гленкларене.

Джейн никогда не была радостной.

— Тебе придется самому об этом сказать, — заметила Дилам.

— Что?

Снова смех Джейн. Проклятье! До чего Руэлу хотелось, чтобы толпа вдруг рассеялась, исчезла и он смог увидеть ее лицо.

— Ли Сунгу, — нетерпеливо проговорила Дилам. — Тебе придется самому отправить Ли Сунга за Джейн.

Толпа игроков в кости, словно подчинившись его желанию, слегка расступилась, и он наконец увидел девушку.

Она сидела на коленях, держа кости в руке. И, откинув голову, смеялась. В эту минуту Джейн выглядела такой юной, такой радостной, полной жизни: на щеках горел легкий румянец, лицо светилось.

— Видишь? Я же сказала тебе, — тихо проговорила Дилам, — ей это необходимо.

И в душе Руэл согласился с ней. Как хорошо, если бы Джейн всегда была такой радостной и раскрепощенной.

Джейн подняла глаза и увидела, что он наблюдает за ней. И тотчас же, как цветок недотроги, вся поникла и сжалась. Смех оборвался, огонек в глазах погас.

Руэл почувствовал себя так, словно его обокрали.

— Пора ужинать, — сказал он резко, пытаясь подавить то чувство, которое вспыхнуло в его душе.

— Сейчас, — сдержанно отозвалась она.

Роул кивнул и двинулся следом за Дилам. В эти короткие секунды в душе вновь проснулась щемящая нежность — чувство, которое он считал давно похороненным. Только раз в жизни он испытывал нечто подобное — три года назад, в Казанпуре. Он считал, что то время прошло безвозвратно. И Джейн здесь вовсе не для того, чтобы наслаждаться жизнью и переживать ту непосредственную радость, которой она была лишена в детстве. Она уже далеко не ребенок, а человек, по вине которого жизнь его брата превратилась в ад.

— Ты не слушаешь меня, — заметила Дилам. — Почему ты не дал ей…

— Когда ты, наконец, поймешь: если я не слушаю, значит, я не желаю слышать?

— Я думала, ты… — Дилам остановилась, увидев выражение его лица. — Мне не стоит продолжать?

— Нет, не стоит, — решительно отрезал он.


Джейн не составляло никакого труда заметить, что настроение Ли Сунга нисколько не улучшилось. Во время ужина он либо молчал, либо односложно отвечал на вопросы, с которыми к нему обращались. Она решила, что будет лучше, если он даст выход накопившемуся в нем гневу.

— Какое впечатление на тебя произвела Дилам?

Одного этого слова оказалось достаточно, чтобы он вскипел.

— Отвратительная женщина, — сквозь зубы процедил он, глядя сквозь язычки пламени в ту сторону, где она сидела — Неужели нельзя взять в помощники кого-нибудь другого?

— Сомневаюсь. Островитяне могут оскорбиться. И кроме того, мне Дилам очень понравилась. — Джейн не без лукавства улыбнулась. — И ты ей, несомненно, тоже.

— Она относится ко мне, как к какому-то домашнему животному… Ты знаешь, что она таки пришла ко мне в палатку после того, как отвела тебя?

— Нет. — Вот что, оказывается, имела в виду Дилам, когда заявила, что у нее есть «кое-какие дела».

— Она пришла, чтобы сказать мне, что прощает мою слепоту, которая не позволяет увидеть, какие радости ждут нас. Но обещала проявить терпение.

Джейн опять с большим трудом удержала улыбку.

— Как благородно с ее стороны.

— Весьма. Относиться к мужчинам как к трутням, рабам пчелиной матки. Ничего лучше не придумаешь!

— Мне кажется, что ты не совсем правильно понимаешь ее слова. — Джейн проследила за его взглядом. Лицо Дилам озарила улыбка. Она жестикулировала, разговаривая с Руэлом. — Какое красивое у нее лицо! И сама она…

— Безобразна, как смертный грех, — сердито ответил он.

— Я не нахожу этого.

Джейн видела, что Ли Сунг раздосадован не на шутку и не собирается отступаться от своего, а она слишком устала, чтобы пытаться переубедить его. Она поднялась.

— Пойду спать. Мне еще надо поработать с картой, хочу посмотреть, как идет тропа. Завтра рано утром мы уже должны приступить к работе.

Ли Сунг хмуро кивнул.

Едва только Джейн отошла от костра, как услышала, что ее догоняет Руэл.

— Хорошо повеселилась сегодня вечером?

— Да, — односложно ответила она, испытывая привычную настороженность в его присутствии.

— Много смогла выиграть?

— Не знаю. Я еще не разбираюсь в циннидарских деньгах. Думаю, что немного.

— Тебе понравился здешний народ?

— А как иначе! Они добродушны, умны, жизнерадостны. Я никогда не видела, чтобы люди умели получать такое удовольствие от самых простых вещей. — Джейн посмотрела на него. — Они и тебе самому нравятся по той же самой причине. Дилам сказала, что ты становишься истинным циннидарцем.

— Да, — уверенно кивнул Руэл.

Джейн удивилась.

— Из-за золота?

Руэл покачал головой.

— Циннидар захватил меня с первой минуты моего пребывания здесь. Я занимался разработкой месторождения, руководил циннидарцами и думал, что гну спину только для того, чтобы стать богатым. Но однажды я приостановил работу, поднял голову, огляделся и понял, что оказался в западне.

— Западне?

— Йен назвал бы это «чувством дома». Мне нелегко подобрать слово, которое могло бы выразить внутреннее ощущение. Пусть останется это.

— Для чего ты все это мне рассказываешь?

— А почему бы и нет? — насмешливо спросил он. — Может, для того, чтобы мы попробовали заново узнать друг друга.

Джейн остановилась у входа в свою палатку.

— Не стоит.

— Как нелюбезно. А мне хочется. — Руэл встретился с ней глазами. — И я буду добиваться этого.

Руэл не сделал ни единого движения, чтобы прикоснуться к ней. Но сердце Джейн застучало, дыхание участилось, и она испугалась, осознав непроизвольность ответной реакции.

Он смотрел, как забилась жилка у нее на шее.

— Видишь? — спросил он мягко. — На самом деле тебе хочется того же.

Самое страшное, что Руэл был прав. Ее тело действительно хотело его. Боже праведный, как будто они и не разлучались!

Джейн резко повернулась, зашла в палатку и поспешно задернула полог.

— До завтра, — сказал Руэл.

— Завтра я приступлю к работе, — срывающимся голосом ответила она. — А ты будешь занят на прииске.

— Но я же должен буду убедиться, что все идет, как полагается. Не забывай: ты строишь железную дорогу именно для меня.


В течение месяца Руэл приезжал на строительство чуть ли не каждый день. Иной раз он задерживался минут на пять-десять. Другой раз — на час, а то и больше.

Он шутил с Ли Сунгом, Дилам, с рабочими. Или просто сидел на лошади, наблюдая, как Джейн занимается своими делами.

Она просыпалась утром с мыслью, что сегодня снова сможет увидеть его. Джейн страшилась этого и до боли остро ощущала его присутствие каждую секунду, пока он снова не уезжал. Это было похоже на те страшные дни в Казанпуре, пока она не приняла решение уступить ему. Нет, теперь было еще хуже. Она знала, что ждет ее, жаждала этого, как мотылек, устремившийся к пламени, и осознавала, насколько губительно ее влечение.

И с каждым днем она подлетала все ближе и ближе к опаляющему ее крылья огню.


Джейн стояла на коленях, измеряя ширину уже проложенной колеи, когда на нее упала тень. Ей не пришлось даже поднимать глаз, чтобы угадать, кто это.

— Почему ты все еще здесь? — спросил Руэл. — Рабочие давным-давно в лагере.

Джейн, все еще не поднимая глаз, продолжала вести контрольные измерения.

— Уверена, что ты не станешь возражать, если я задержусь для пользы дела еще ненадолго.

— Разумеется, нет. Просто я приехал узнать, не случилось ли чего непредвиденного.

— Мы немного выбились из графика, — сказала она и быстро добавила: — Завтра все наверстаем. Эти последние четверть мили по горной тропе оказались очень трудными. На рассвете бригады начнут вести дорогу по дну ущелья.

— Я знаю. Ли Сунг сказал мне.

— В таком случае он должен был объяснить, что ничего особенного не произошло.

— Но ты ведь рассказываешь Ли Сунгу не обо всем? Не так ли?

— Почему же? Я держу его в курсе всех дел.

— И ты рассказала ему о том, что произошло в вагоне махараджи?

Джейн почувствовала, как вспыхнуло ее лицо, но не стала отвечать на этот коварный вопрос.

— Вижу, что нет, — негромко сказал Руэл. — Он мог только подозревать, что между нами что-то было.

— Ему нет до этого никакого дела. — Джейн резко выпрямилась, прошла по колее на несколько ярдов вперед, опустилась на колени и снова принялась за измерение. — Это все, что ты хотел спросить? Ты же видишь, что я занята.

— Нет, не все. — Он снова прошел следом за ней и остановился рядом так, чтр его тень упала на нее. — Я хотел сказать тебе, что твоя нынешняя поза меня особенно возбуждает.

Она вскинула на него глаза. Руэл стоял, слегка расставив ноги. Черные голенища кожаных сапог обхватывали его икры, мускулистые бедра облегали черные штаны. Черная рубашка тоже подчеркивала стройную, сильную фигуру. Только освещенные солнечными лучами волосы Руэла и золотистая загорелая кожа смягчали зловещую красоту. Он выглядел как принц тьмы.

— Вот так даже лучше, — улыбнулся Руэл. — Теперь я отчетливо могу представить, как ты стоишь передо мной на коленях и, полуобернувшись, смотришь именно с таким выражением. Только волосы при этом должны быть распущены, чтобы я мог погрузить в них руки. — Он помолчал. — И оба мы должны быть нагими.

Картина, нарисованная им, была варварски чувственной. Захватчик и пленница. Рабыня и хозяин. Джейн внезапно почувствовала себя беспомощной, а следом за этим удушающим чувством на нее нахлынула волна эротического волнения, как если бы она и в самом деле захотела пережить все это на самом деле.

Но она тут же опомнилась. Прочь это безумие, иначе будет поздно.

Джейн выпрямилась, вызывающе вздернув подбородок, посмотрела ему в глаза и выдавила сквозь зубы:

— Убирайся к дьяволу! Дай мне заниматься своим делом, чтобы я могла успеть все сделать в срок.

Какое-то мгновение ей казалось, что он не послушается ее. Но Руэл улыбнулся.

— Слушаю и повинуюсь! — И по-прежнему негромким голосом добавил: — Но на один миг ты это почувствовала. Признайся, Джейн.

Она, сжав зубы, промолчала.

— Да. Ты почувствовала это. — Он смотрел на нее и улыбался. — В эти дни я не смогу навещать тебя так часто, как мне того хотелось бы. Есть дела, которые я уже не могу откладывать. Поэтому мне хотелось оставить в твоей душе достаточно сильные воспоминания. Они будут будоражить тебя в мое отсутствие.

Джейн не могла поверить своим ушам. Неужели он оставит ее в покое на несколько дней?

— Давно пора было бы заняться своими делами и предоставить мне возможность закончить мои.

— Но мысленно я буду с тобой, и ты будешь помнить обо мне постоянно.

Его самонадеянность настолько возмутила Джейн, что она вспылила:

— Подожди! — Ее голос дрожал от негодования.

Он повернулся и недоуменно посмотрел на нее.

— Почему ты считаешь, что тебе дано право вершить правосудие? Ты жил таким праведником, что можешь позволить себе карать тех, кто совершил ошибку?

— Нет. Я совершал столько грехов, сколько тебе и в страшном сне не приснится. — Выражение его лица стало более жестким. — Но я никогда не причинял зла ни в чем не повинным людям, не расплатившись за это. Все мы должны расплачиваться за свои проступки, Джейн. С детских лет я усвоил, что если хочу добиться справедливости, то должен рассчитывать только на самого себя. — Его голос вдруг сорвался. — Этот мир несправедлив. И надеяться на судьбу или на Господа Бога, которые сами накажут тебя, не стоит. Я не отпущу тебя до тех пор, пока ты не выпьешь свою чашу искупления до дна.

Джейн стояла и смотрела, как Руэл садится на своего коня. Только когда он скрылся за поворотом, она смогла вздохнуть, опуститься на колени и вновь приняться за измерения.

Не видя ничего перед собой, Джейн нащупала рельс: крепкий, стальной и теплый от солнечных лучей. И ей сразу стало спокойнее на душе. Такие рельсы нелегко сломать. И точно так же она не позволит никому согнуть или сломить ее волю.


Принц тьмы!

Джейн проснулась от глухих ударов сердца.

Это всего лишь сон, попыталась она успокоить себя.

Один и тот же сон, который заставлял ее просыпаться среди ночи с того самого дня, как Руэл последний раз пришел к ней. Тот же самый сон и та же самая постыдная явь при пробуждении: соски ее были твердыми и набухшими. Они болезненно отзывались на прикосновение одеяла. И еще эта ноющая боль в лоне.

Нет, на этот раз было иначе.

Вечером перед сном ей пришлось завернуться поплотнее в одеяло, потому что ночи на острове были довольно прохладными. А сейчас она задыхалась от жары.

Джейн торопливо встала, подошла к умывальнику и ополоснула лицо холодной водой. Кожа была сухой и горела при прикосновении.

Лихорадка? Она уже переболела малярией в Казанпуре, и симптомы были хорошо знакомы.

Мысль о болезни показалась ей счастливым избавлением. Этим мучительным видениям, которые терзали ее, нашлось объяснение.

Все дело было в ее недомогании. А вовсе не в Руэле.


14


— Железная дорога? — Абдар вцепился пальцами в обитые шелком подлокотники кресла. — Сколько еще осталось до ее окончания?

— Медфорд почти закончил свой участок. Тот участок, что начали вести два с половиной месяца назад….

— Сколько еще осталось? — резко перебил его Абдар.

— Мой человек в лагере Медфорда говорит, что через четыре месяца обе колеи соединятся.

— Четыре месяца! Шотландец в это время запасает руду. Как только линия будет готова, он получит массу золота. Моего золота! — Абдар вскочил и подошел к стене, где при свете свечей мерцала последняя маска — свидетельство его могущества. — Я должен забрать то, что принадлежит мне по праву.

— Есть еще новости. — Пачтал помолчал. — Приятные. В Циннидаре объявился Картаук.

— Что?! — Абдар повернулся к нему лицом. — Ты уверен? Он не погиб?

— Я сам видел его собственными глазами. Он даже не прячется. Живет во дворце и гуляет по острову.

— Считает, что находится в полной безопасности. Ему кажется, что я не могу добраться до этого проклятого острова. — Абдар помрачнел. — И он прав. До тех пор, пока я не стану махараджей, мне не удастся ничего предпринять.

— А когда это произойдет? Как чувствует себя ваш отец?

Абдар покачал головой.

— Он может протянуть до лета.

— К тому времени шотландец сумеет подготовиться к обороне. Остров можно захватить, только высадившись в гавани. Если у него будут деньги на строительство укреплений…

— Знаю, знаю! — раздраженно махнул рукой Абдар. — Мы не должны дать ему такой возможности. — Он протянул руку, касаясь подножия статуи богини Кали, и спросил, обращаясь к Пачталу: — Ты клялся мне в своей верности и уверял, что готов идти на все ради меня?

— Что вы хотите? — насторожился Пачтал.

— Он стар и болен. И все равно умрет…

— Но он махараджа, — охрипшим голосом проговорил Пачтал. — Вы знаете, какое наказание ждет меня, если кто-нибудь прознает о том, что я совершил. Меня сожгут на его погребальном костре.

— Никто не заподозрит ничего, если он умрет чуть-чуть раньше.

— Все равно это слишком опасно.

— Я не предлагаю тебе воспользоваться ни кинжалом, ни веревкой. Есть другие, менее заметные, способы. Есть яды, которые убивают человека через неделю или две. — Он с улыбкой повернулся к Пачталу. — Зачем человеку дается дар, если он не пользуется им?

— Но если…

— Это золото будет служить богине Кали. Значит, она поможет тебе. — Указательный палец Абдара с любовью коснулся кончика кинжала в руке богини. — Сделай это ради нее.

— Мне… надо подумать.

— Я верю, что ты справишься, — глядя ему в глаза, проговорил Абдар и вышел из комнаты.

Он чувствовал, как испугался Пачтал. Видимо, им еще придется вернуться к этому разговору, но Абдар не сомневался, что в конечном счете ему удастся добиться своего.

Кали всегда одерживает победу. А он ее посланец на земле.


— Руэл здесь. — Ли Сунг кивнул в сторону палатки, стоявшей в нескольких сотнях ярдов от колеи. — Он приехал узнать, как идет работа.

Джейн вытерла вспотевший лоб рукавом рубашки:

— И что ему неймется? Занимался бы своими делами.

— Ему хочется видеть своими глазами, насколько мы продвинулись вперед, — успокаивая ее, заметил Ли Сунг.

— Ну что ж. Он будет разочарован. Мы идем, опережая график.

— А почему он должен быть разочарован тем, что у нас все хорошо?

— Потому что потеряет много денег, если мы дойдем до Слоновьей тропы вовремя.

— Не думаю, что для Руэла так важны деньги.

Джейн вспыхнула:

— Значит, ты плохо знаешь его. Для чего ему остров? Только для того, чтобы стать богатым. И он не хочет терять свое… Что ты делаешь?

Ли Сунг коснулся ее лба ладонью.

— Тебя снова начало лихорадить? Ты выглядишь неважно.

Джейн отступила на шаг.

— Немного.

— Когда это началось? — мрачно спросил он.

Джейн попыталась уклониться от ответа.

— Ничего серьезного, не обращай внимания. Я принимаю квингбао. Скоро все пройдет.

— И ты надеешься выдержать, работая на износ?

— Пока проклятая дорога не будет закончена.

Ли Сунг с сомнением покачал головой.

— Руэл честный человек. Он согласится добавить несколько дней, если ты придешь и скажешь, что нездорова.

— Не вздумай сказать ему об этом! — Джейн направилась к палатке. — Попроси Дилам проверить последние четверть мили, которые я начала измерять.

— Я сам могу сделать это.

Джейн видела, что Ли Сунг к концу дня хромал намного сильнее, потому что не давал своей ноге покоя с самого утра.

— Не тревожься, это не займет много времени. Мне не составит труда закончить контрольные проверки. А потом я быстро договорюсь обо всем с Руэлом.

Он упрямо сдвинул брови.

— Я проверю все сам.

Джейн слишком устала, чтобы спорить.

— Ну хорошо, как скажешь.

Когда она вошла в палатку, Руэл поднял глаза от карты.

— Ты идешь с хорошим опережением. — Он постучал указательным пальцем по бумаге. — До Слоновьей тропы осталось всего четыре мили.

— Мы дойдем до нее послезавтра. Нам бы удавалось проходить еще больше, если бы не нужно было тратить столько времени на расчистку леса.

— Но ты собиралась обойти тропу стороной.

— На это уйдет три дня. — Она подошла к карте и указала на то место, где она собиралась вести дорогу. — Вот здесь. И все равно мы пройдем это место на два дня раньше указанного срока. Дилам говорит, что никаких осложнений не предвидится. Она считает, что если мы обойдем тропу, то нам не грозит встреча со слонами.

— Я слышал их, когда въезжал в лагерь. Мне показалось, что стадо находится ближе, чем три месяца назад.

— Мы постоянно слышим, как они трубят. Дилам уверяет, что это они разговаривают друг с другом.

— При въезде в лагерь я увидел, что Ли Сунг работает вместе с Дилам. У них наладились отношения?

— До тех пор, пока она не заговаривает о…

— …о неслинге? — улыбнулся Руэл. — Я думал, она откажется от этого.

Джейн пожала плечами.

— Все мы сейчас слишком заняты дорогой, чтобы думать о чем-то другом.

— Я заметил. Ты всякий раз норовишь уйти куда-нибудь, как только я появляюсь в лагере.

— У меня нет времени на пустые разговоры.

— Я не меньше, чем ты, заинтересован в скорейшем окончании пути. Но я всегда нахожу время для тебя.

«Всегда». Интонация, прозвучавшаяся в голосе Руэла, заставила ее снова насторожиться. Он не оставит ее в покое до тех пор, пока не заставит ее испить всю меру страдания и унижения. Господи! Как она устала от всего этого.

— Ты выяснил все, что хотел? Мне пора…

— Да, я выяснил все, что собирался. — Руэл повернулся. — Сейчас еще загляну в деревню, а потом поеду во дворец, посмотреть, как там Йен. Через пять дней я снова буду здесь.

— Не волнуйся! Через пять дней мы пройдем Слоновью тропу и подойдем к ущелью.

— Я и не волнуюсь. — Он обернулся и улыбнулся ей. — Ты знаешь, в глубине души мне очень хочется, чтобы ты успела к назначенному сроку. Трудно не восхищаться тем, как у вас идут дела. Гораздо лучше, чем я мог надеяться даже в самых смелых мечтах.

Джейн с удивлением смотрела на него. Неужели и эти его слова — очередная насмешка? Едва только ей удавалось заставить себя держаться с ним холодно и равнодушно, как в голосе Руэла, в его обращении к ней снова начинали проглядывать те заботливые интонации, в которых угадывался прежний Руэл. Руэл, каким она помнила его по Казанпуру до аварии. И ее опасения и предубеждения тотчас отступали. «Хоть бы поскорее он ушел», — мысленно взмолилась Джейн. Это все из-за приступа малярии. Лихорадка так изматывает ее, что она начинает терять бдительность.

— До свидания, Джейн!

Некоторое время после его ухода она продолжала смотреть на карту невидящими глазами. Ей не из-за чего нервничать. В прошлый раз приступы малярии в конце концов прошли бесследно. Она не даст себе разболеться и сейчас. Работа идет успешно. Циннидарцы замечательно справляются с заданием, не пытаются увильнуть от трудностей. И, судя по всему, им удастся закончить все в намеченные сроки.


Йен откинулся на подушки, дыхание постепенно начало выравниваться, и на лице отразилось чувство глубокого удовлетворения.

— Маргарет…

Она отодвинулась в сторону и легла рядом с ним. Ее волосы рассыпались по обнаженному плечу Йена.

— Меня удивляет, что ты смог заговорить так быстро. Это значит, ты не…

— … мне очень хорошо, Маргарет, — перебил ее Йен. — Мне всегда бывает очень хорошо с тобой. — Он нежным движением начал перебирать ее волосы. — А тебе?

— Конечно, — привычно солгала Маргарет, помня о наставлениях Картаука. Он постоянно твердил ей, как важно для мужчины осознавать, что ему удается доставить женщине удовольствие. Маргарет коснулась губами плеча Йена. — Мне тоже всегда очень хорошо с тобой.

— Не представляю, каким образом это удается. Я лежу как бревно, в то время как тебе приходится брать все на себя…

— Почему тебя это удивляет? Ты же знаешь, что я всегда была властолюбивой женщиной. И я получаю огромное удовлетворение от того, что сама могу задавать темп… — Маргарет приподнялась на локте и с нежностью посмотрела на своего мужа. — Кто знает? Может быть, учитывая эти качества моего характера, я и не смогла бы получить истинного удовольствия, сложись все иначе. Покорно следовать за…

— Покорно? Нет, это не для тебя. — Палец Йена скользнул по губам Маргарет.

— Конечно, нет. — Она придвинулась к нему поближе. — Еще?

Йен засмеялся восхищенно.

— Ты принимаешь меня за племенного жеребца?

— А зачем тогда ты женился на мне? Я всегда знала, что сын любвеобильного лэйрда будет таким же ненасытным в любви, как и его отец. — Маргарет прильнула к нему. — Но я вижу, мне следует дать тебе небольшую передышку. — Она безошибочно научилась заранее угадывать признаки утомления, когда у Йена начинали закрываться от слабости глаза и он готов был погрузиться в сон. — Ты заметил, что намного окреп с тех пор, как мы приехали на остров? Циннидар действует на тебя самым благотворным образом.

— В самом деле? — слабым голосом спросил Йен. — Значит, мы вскоре сможем вернуться домой.

— Еще рановато. — На самом деле Йену не стало намного лучше. Кашель, правда, исчез бесследно, но он продолжал худеть, и Маргарет с ужасом видела, как он словно бы отдаляется от нее.

— Рановато? Но я нужен в Гленкларене.

— Я же прочитала тебе письмо от викария. Дела в поместье идут прекрасно.

Маргарет услышала, как тяжело вздохнул Йен, и тотчас поняла, что совершила непростительную оплошность. С каким трудом ей каждый раз удавалось сохранять равновесие, не отклоняясь ни вправо, ни влево.

— Все верно. И я обманываю самого себя, считая, что нужен Гленкларену и тебе.

— Не говори глупостей, — сердито сказала Маргарет, досадуя на себя. — Ты необходим нам. И в первую очередь мне.

Он покачал головой.

Маргарет почувствовала, что слезы готовы навернуться ей на глаза. Но она не имеет права плакать при Йене, не должна выказывать слабость. Но Господи Боже мой! До чего она устала сражаться за него каждую минуту.

— Неужели ты сомневаешься в моей любви к тебе?

— Нет, конечно. Но я приношу тебе одну только боль. Если бы меня не было, ты бы могла встретить сильного, здорового мужчину, который смог бы доставить тебе истинную радость… и ты смогла бы родить от него ребенка.

Ребенок. Каждый раз Йен возвращался к этой теме. Маргарет попыталась придать своему тону как можно больше непринужденности и беспечности:

— Кто знает! Может быть, именно сегодня я и зачала ребенка.

Йен ничего не сказал в ответ, и она почувствовала, как в ней поднимается волна страха. Прежде ей всегда удавалось зажечь в нем огонек надежды, пусть и совсем крошечный. И это всякий раз пробуждало в нем желание жить, поддерживало его дух.

— Вот увидишь, — нежно сказала Маргарет. — То, о чем мы мечтаем, непременно произойдет.

Какое значение имела еще одна ложь? Маргарет уже давно перестала испытывать угрызения совести. Что делать, если только таким образом она могла удержать его, вернуть ему веру в самого себя — Теперь ты стал значительно крепче и…

— Тсс, — Йен дотронулся губами до ее виска. — Аюбовь моя! Моя ненаглядная Маргарет!.. Я так устал. Дай мне спокойно уйти в мир иной.

Она изо всей силы сжала его плечо. Неужто сердце и в самом деле способно разрываться от боли? Ей всегда казалось, что это не более чем красивые слова. Но сейчас она поняла, что это истинная правда.

— Не могу, — проговорила она.

— Но я чувствую, что был бы счастлив. А ты ведь хочешь, чтобы я стал счастливым?

— Очень, — прошептала она. — Ты же знаешь… — Голос ее сорвался.

— Ты плачешь, Маргарет? Вот видишь, я постоянно причиняю тебе боль.

— Я не плачу.

— Потому что не можешь позволить себе этого. Ты не можешь позволить себе такой слабости в моем присутствии.

— Но из-за чего мне расстраиваться, посуди сам? Я вышла замуж за человека, которого любила с детства и который доставляет…

— Ты никогда не сдашься, не отступишься от своего, так ведь?.. Милая, милая Маргарет…

Но она вовсе не милая. Временами ей начинало казаться, что Йен и понятия не имеет о том, какая она на самом деле. В такие минуты Маргарет готова была стучать кулаками по столу, выкрикивать какие-то оскорбительные слова в адрес проклятой судьбы, которая сотворила все это с Йеном.

— И ты тоже не сдашься. Ты мне нужен.

— А я грежу об освобождении каждую ночь. Помнишь, как мы детьми взбирались на холм и сидели в вересковых зарослях?

— Конечно.

— Мне кажется, то, что мне предстоит пережить, чем-то похоже на эти минуты: ощущение мира, покоя, счастья и… света. — Йен отодвинул прядь волос с лица Маргарет. — Он зовет меня к себе.

— Пусть подождет еще лет пятьдесят, — сказала она. — Ты с каждым днем становишься сильнее. Гленкла-рену нужен наследник, учти это! И мы…

Йен отрицательно покачал головой.

Маргарет уткнулась лицом ему в грудь, чтобы скрыть отчаяние, которое захлестнуло ее.

— Почему ты дрожишь, Маргарет? — погладил ее Йен. — Не терзай свою душу. Все хорошо. Иди спать, любовь моя.

Как она могла заснуть после всего этого? Он сказал, что все хорошо! Но он не пообещал ей биться за то, чтобы выжить, чтобы одержать новую победу в борьбе со смертью, которую он вынужден был вести каждый день.

Несколько минут спустя Йен уже спал глубоким сном. А Маргарет лежала, глядя в темное окно. Надо придумать, как возродить его веру в себя, найти то, что заставит его снова полюбить жизнь.


— Сию же минуту прекрати работу. — Маргарет стремительно вошла в мастерскую Картаука и закрыла за собой дверь. — Мне надо поговорить с тобой.

— В самом деле? — спросил ее Картаук, вытирая руки о полотенце. — С тех пор, как мы приехали на остров, ты перестала заглядывать ко мне, и я решил, что у тебя больше нет никаких трудностей в жизни.

— Как без них? Что ты говоришь! Но я не могу тратить время на пустую болтовню. — Она подобрала юбки и села в плетеное кресло, оглядывая мозаичный пол мастерской, чистые стены, многочисленные окна, которые можно было закрыть плотными шторами, если солнце окажется слишком ярким. Мебель в мастерской была простой, но со вкусом сделанной. Она ничем не напоминала то помещение в конюшне, куда она так часто приходила в те минуты, когда у нее было особенно тяжело на душе. Маргарет с усилием улыбнулась.

— Комната производит приятное впечатление. Боюсь, что скоро ты превратишь ее в такую же конюшню, в которой работал в Гленкларене.

— Я здесь уже более двух месяцев. Но чтобы учинить настоящий разгром, мне потребуется значительно больше времени.

— А где твоя печь?

Картаук кивнул в сторону веранды:

— По требованию Руэла ее выстроили за пределами дворца, чтобы я случайно не подпалил его.

— Весьма разумно с его стороны. — Маргарет одернула манжеты на рукавах. — Надеюсь, что ты насладился работой со своим обожаемым металлом? Похоже, что…

— С чем вы пришли ко мне, мадам?

Маргарет нахмурилась.

— Я как раз и собираюсь поговорить с тобой на эту тему.

— Но почему-то оттягиваешь разговор. А мне еще надо успеть закончить к полуночи этот фриз.

— Сейчас едва рассвело…

— Вот именно. Итак, это связано с Йеном?

— Отчасти.

— Я так и подумал. Если бы все шло хорошо, ты бы не появилась здесь. Ты недовольна тем, как Тамар ухаживает за ним?

— Тамар? Напротив! Стоит Йену только бровью повести, как Тамар уже летит к нему, готовый исполнить любое его желание. Джоку совершенно нечего делать. — Взгляд Маргарет упал на лежавшую у ног Картаука собаку. — А что тут делает Сэм? Я думала, он на конюшне.

— Джейн попросила меня присмотреть за ним. Этот пес слишком сообразителен. И она боится, не забрел бы он куда-нибудь, если за ним не будет догляда.

— Ну да, он такой неприспособленный. — Маргарет провела рукой по волосам, поправляя прическу. — Ты не хочешь предложить мне этого ужасного пойла, которое называешь кофе?

— Нет. У тебя так дрожат руки, что ты можешь разбить чашку.

— Не говори глупостей. — Маргарет еще крепче сцепила пальцы рук. — А что это за фриз, над которым ты начал работать? Для чего он…

— Ты пришла сюда совсем не для того, чтобы обсуждать мою работу, — перебил ее Картаук. — Йену стало хуже?

— Нет, он чувствует себя по-прежнему. — Маргарет принялась рассматривать свои ладони. — Но ему… — Она замолчала и с трудом закончила: — … ему нужен ребенок.

— Ты мне говорила, что считает врач по этому поводу.

— Да. Врач сказал, чтобы я не питала иллюзий. — Маргарет знала, что Картаук сразу же заметит, как вспыхнуло ее лицо, потому что он всегда подмечал все, что с ней происходит. — Но это необходимо. Это должно произойти.

Он помолчал, а затем насмешливо проговорил:

— Одно дело давать тебе наставления о том, как следует обращаться с мужчиной в постели, чтобы доставить ему удовлетворение, другое… Я не волшебник. Я не знаю такого заговора, который помог бы тебе забеременеть. Мне кажется, что ты…

— Помолчи! — оборвала она его. — Выслушай, не перебивая, что я говорю, и ты поймешь, чего я хочу от тебя.

Он сел на стул и внимательно посмотрел на нее.

— Я готов.

— Все верно, Йен не в состоянии… И я не могу… — Маргарет глубоко вздохнула. — Но если я не найду силы, которая заставит Йена бороться за жизнь, он умрет. Ему нужен ребенок.

Картаук продолжал сидеть, не двигаясь, и молча ждал продолжения.

— Поскольку Господь Бог не сотворил чуда, я хочу сама взять это дело в свои руки. — Глядя прямо перед собой, она быстро спросила: — Ты не переспишь со мной, Картаук?

— Что? — спросил он, ошеломленный ее вопросом.

Маргарет взорвалась:

— Только для того, чтобы я могла зачать. После этого я не стану беспокоить тебя.

Почему он молчит? Хотя Маргарет не смотрела на него, она чувствовала, какая буря чувств захлестнула Кар-таука.

Он заговорил медленно, обдумывая каждое слово:

— Ты хочешь сказать, что я должен стать отцом ребенка, которого ты собираешься выдать за ребенка Йена?

Она кивнула.

— А почему ты выбрала для этой цели именно меня?

— Не будь таким жестоким. — Маргарет облизнула пересохшие от волнения губы. — Мне показалась, что ты подходишь больше всего. Во-первых, ты хорошо относишься к Йену. Ты сильный, умный, и ребенок от тебя будет здоровым.

— А что еще?

— Тебе это не составит особого труда. Ты весьма любвеобилен. Элен Мактавиш и все прочие женщины, с которыми ты…

— Посмотри мне в глаза.

— Если бы в этом не было такой необходимости, я бы никогда… Ребенок спасет Йена.

— Посмотри мне в глаза.

Маргарет медленно подняла на него глаза. И увидела, что взгляд Картаука полон гнева. Она никогда не видела его таким.

— Сначала я подумала, что мне стоит обратиться к Руэлу…

— Руэлу?

— Он тоже весьма похотлив, и он бы пошел на это ради спасения Йена. Но потом поняла, что Руэл не согласится…

— Почему?

— Он не пойдет на прелюбодеяние. Только мне по плечу вынести такой грех. Господь поймет, что я пошла на это, чтобы спасти Йена.

Его губы изогнулись.

— А еще ты решила, что язычник не станет беспокоиться о гневе Божьем?

— Ты знаешь, что с твоей стороны это было бы жестом милосердия. И Господь поймет, что твоей вины в этом нет никакой.

— Ты сошла с ума!

— Когда мне впервые пришла в голову эта мысль, я и в самом деле решила, что сошла с ума. — Ее голос постепенно обрел силу. — Но потом, перебрав все возможные варианты, я пришла к выводу, что иного выхода нет. И решилась пойти на это. Неужели ты думаешь, что мне было так просто обратиться к тебе с подобной просьбой?

— Мне показалось, что это не просьба. А требование.

— Может быть, из-за того, что мне было трудно выговорить эти слова.

Наконец-то гневное выражение погасло, и Картаук заговорил мягче:

— Я знаю. Но я не пойду на это.

— Но почему? Йен погибнет, если я не забеременею в ближайшее время.

— А ты погибнешь, если пойдешь на это. У меня нет в этом никаких сомнений. Ты, конечно, попытаешься закрыть глаза на то, что согрешила, но мысль об этом отравит тебе жизнь и начнет медленно убивать тебя. — Он подошел к ней. — Я не хочу способствовать этому. Мне никогда не нравилось разрушать или уничтожать что-либо. Именно по этой причине я сбежал от Абдара. И я никогда не стану соучастником того, что разобьет твою жизнь.

— Я сама приняла это решение, Картаук.

— В таком случае не жди, что я буду твоим пособником. — Он оглядел ее с ног до головы. — Нет, мадам. На меня не рассчитывайте.

Он подошел к ней так близко, что Маргарет почувствовала запах, исходящий от него: запах мыла, кофе, глины. Она отчетливо видела, как пульсирует кровь у него на виске, чувствовала мощь, что исходила от его рук, от его сильного тела. Это был тот самый Картаук, которого она так хорошо узнала за три года пребывания в Гленкларене. И ей стало не по себе из-за того, что она нарушила дистанцию, всегда существовавшую между ними.

— Есть и еще одна причина, по которой я остановила свой выбор именно на тебе, — с трудом выговорила Маргарет. — Я уважаю тебя как своего самого близкого друга. В моей жизни было не так много друзей.

— Господи! — Он схватил ее за плечи так, словно хотел изо всех сил встряхнуть.

— У меня такое впечатление, что ты знаешь и понимаешь меня так, как никто другой. — Слезы навернулись ей на глаза. — Решение далось мне нелегко, но мне будет гораздо легче пойти на это с тобой, чем с кем-нибудь другим.

Руки Картаука сначала сжали ее изо всех сил, а потом бессильно опустились:

— Я прошу тебя немедленно уйти отсюда!

— Нет. Мы не закончили наш разговор. И я не уйду до тех пор, пока не получу от тебя согласия.

— Мы никогда не придем к согласию в этом вопросе.

— Но это необходимо! Я верю, что это единственно правильный выход: будет ребенок — будет жить и Йен. Неужели ты не понимаешь, что тем самым спасешь его?

— Оставь меня.

— Конечно, я не очень умелая в этих вопросах, хотя Йен уверяет меня, что все получается хорошо. Я буду делать все, как ты скажешь, и надеюсь, что ты тоже останешься доволен.

Картаук с силой заставил ее подняться и потащил к двери.

— Мне так же далеко до этих красоток, как Элен Мактавиш…

— Да, тебе так же далеко до Элен Мактавиш, как далеко Гленкларену до Циннидара.

Непонятная боль пронзила ее, но Маргарет не собиралась обращать внимания на такие мелочи:

— Хорошенькая я или нет, тебе все равно придется сделать то, о чем я прошу. Подумай, я не требую немедленного ответа. Мне тоже потребуется время, чтобы смириться с мыслью о том, что я … — Она помедлила.

— Собираешься изменить мужу.

— Нет. Спасти его. Я уверена, что нам обоим будет легче, когда мы по-настоящему поймем друг друга. И для начала ты можешь называть меня просто Маргарет. — Она вышла в коридор. — Я приду к тебе завтра. До свидания, Картаук.

— До свидания, мадам. И не приходите сюда больше.

Дверь за ней захлопнулась.


Картаук холодно посмотрел на нее.

— Я же просил тебя, мадам, не приходить больше ко мне. У меня нет времени на эти глупые разговоры.

Маргарет закрыла дверь и подошла к нему.

— Я понимаю, что тебя интересует только твоя работа и больше ничего. И подумала, что мы можем помочь друг другу. Тебе нужен подмастерье. Я согласна делать все, что тебе потребуется. — Маргарет завернула рукава платья. — В это время Джок всегда купает Йена. После этого он отдыхает, так что у меня есть три свободных часа. Я буду приходить сюда каждый день и работать над твоими штуковинами. Мы постепенно сблизимся, и тебе не так трудно будет… выполнить мою просьбу. Итак, что я должна сделать для начала?

— Уйти отсюда.

— Ты всегда надеваешь кожаные передники для работы. Где они висят? Я надену такой же.

— Если мне понадобится подмастерье, я попрошу Руэ-ла прислать кого-нибудь.

— Но ты не сможешь полностью довериться во всем чужим людям. Ты даже не позволяешь им убирать в твоей мастерской из боязни, что они могут нечаянно разбить какую-нибудь из статуэток, — торжествующе заявила Маргарет, довольная тем, что нашла нужные доводы. — Ты знаешь, что у меня ловкие руки, трудолюбием и сообразительностью меня Бог не обидел, и я сумею быстро научиться всему, что необходимо подмастерью великого мастера. У всех гениальных мастеров были подмастерья.

— Мадам, я не… — Он кинул взгляд на нее и решил изменить тактику: — Ты приходила ко мне три года подряд, и мы знаем друг друга достаточно хорошо.

— Ты знаешь меня. Но я-то понятия не имею о том, кто ты. Из нас двоих всегда говорила только я. Ты спрашивал, а я отвечала.

— Не без внутреннего сопротивления.

— Потому что я не из тех, кто любит показывать свое истинное настроение… Впрочем, ты сам знаешь это не хуже меня. — И она добавила: — Тогда ты был очень добр и внимателен. Почему же сейчас вдруг так ожесточился?

— Я намного более внимателен, чем ты думаешь, Маргарет. — Он посмотрел на нее долгим взглядом. — Ты очень настойчивая женщина. И ты ведь не отступишься от своего?

— Нет, конечно.

Картаук вскинул руки.

— Хорошо.

— Ты хочешь сказать, что согласен…

— Нет, черт возьми! — быстро ответил он. — Я имел в виду только то, что согласен взять тебя своим подмастерьем. Если тебя не нагрузить какой-нибудь работой, ты ни за что не угомонишься и будешь и дальше докучать мне своей болтовней.

— Я не болтаю…

— Ты приходишь ко мне, чтобы излить все, что в тебе накипело. И я выступаю в роли священника, который выслушивает твою исповедь. Отдаешь ли ты себе отчет в том, что если я исполню твою просьбу, то тебе уже не к кому будет прийти, чтобы снять тяжкий груз со своей души?

— Я должна думать не о себе, а о Йене.

— До чего же ты, оказывается, глупая женщина. Ты столько лет приносила себя в жертву своему отцу только потому, что он имел отношение к факту твоего рождения. А теперь ты готова принести себя в жертву Йену. — Он помолчал немного и продолжил: — Только из-за того, что считаешь, будто недостаточно любишь его.

От неожиданности у Маргарет перехватило дыхание.

— Как ты смеешь? Я люблю его.

Картаук покачал головой.

— Любовь предполагает взаимность, а твой отец ничего не давал тебе взамен.

Маргарет, все еще не в силах прийти в себя, смотрела на него во все глаза.

— Но Йен…

— Ты любила Йена как друга детства. Со временем это могло перерасти в настоящее чувство. Но обстоятельства сложились так, что тебе пришлось взять над ним опеку. Сейчас он заменил тебе дитя. И ты ведешь себя с ним как с ребенком, который нуждается в твоей защите.

— Ты лжешь, — яростно возразила Маргарет, упрямо вскинув голову. — Я люблю его всем сердцем.

— Не всем. Поэтому чувство вины толкает тебя на очередной акт самопожертвования.

— Ты не имеешь права бросать мне такие обвинения, — прошептала она.

— Почему? — спросил Картаук. — Я давно понял, что, будучи честной с другими, ты никогда не бывала честной сама с собой.

— Тогда почему ты не говорил мне этого раньше?

— Ты необычная, ты удивительная женщина. И мне не хотелось причинять тебе боль. Смущать твой покой. Лишать тебя душевного равновесия. — Он твердо встретил ее взгляд. — Но если ты собираешься продолжать в том же духе, я просто обязан остановить тебя. Я не позволю тебе прятаться от самой себя. Я разрушу любую стену, которую ты попытаешься возвести вокруг себя. Ты должна посмотреть правде в глаза. Никакой уютной пещеры, где бы ты могла спрятаться, больше не останется.

Маргарет с большим трудом заставила себя улыбнуться.

— Жизни действительно нужно смотреть прямо в глаза. Я взрослая женщина и не собираюсь прятаться в пещере. Ты ошибаешься, считая, что я боюсь правды.

— И готова выслушать ее?

— Я не трусиха. — Маргарет шагнула к столу и провела пальцем по кромке фриза. — Но сначала ответь, что ты собираешься изобразить на этой штуковине?

Картаук ответил не сразу. И Маргарет, вопросительно вскинувшая глаза, увидела, что он с едва уловимой улыбкой наблюдает за ней.

— А ты никогда не задумывалась, почему столь непочтительно именуешь мои работы «штуковинами»?

Она удивленно посмотрела на него.

— Потому что на самом деле чрезвычайно высоко ценишь мои произведения. Возможно, выше, чем кто-либо из тех, кого я знаю.

— Что ты хочешь этим сказать? — не без опаски поинтересовалась Маргарет.

— Я видел, каким восторгом светятся твои глаза, когда ты любуешься восходом или заходом солнца, когда на твоем пути встречается нечто прекрасное, — негромко проговорил Картаук. — И такое выражение на твоем лице, когда ты смотришь на мои «штуковины».

Легкая тревога пробежала по лицу Маргарет. Она знала, со сколь проницательным человеком ей приходится иметь дело, и изо всех сил пыталась скрыть истинные чувства.

— Зачем же тогда я стала бы делать вид, что не восхищаюсь ими?

— Может быть, потому, что красота не только доставляет радость, но и умеет задевать за самые больные точки, способна ранить тонких и чувствительных людей. Ты осознавала, что открытое восхищение моими произведениями подтачивает основы столь почитаемого тобой чувства долга.

— Это не… — Маргарет не договорила, испытывая такое чувство беспомощности, которого она не переживала со времен раннего детства.

— Нет тихой гавани, — продолжал все так же негромко Картаук. — И не жди снисхождения.

— Я никогда и ничего не просила ни у кого, — отвела она глаза. — Но мне кажется, что на этом мы можем поставить точку. Надеюсь, ты мне выдашь один из твоих кожаных передников, чтобы я могла приступить к работе?

— Вне всякого сомнения. — Улыбка Картаука была несколько печальной, когда он потянулся к тому месту, где висели его кожаные фартуки. — Иначе ты перепачкаешься с ног до головы. Твоя порывистость и нетерпеливость мне хорошо известны.


Трубный рев… грохот… крики людей…

Джейн проснулась и резко села.

До нее снова донесся трубный рев, а затем раздался грохот.

Полог ее палатки откинулся.

— Быстрей! Колея… — торопливо проговорил Ли Сунг, сжимая в руках винтовку.

Джейн, не медля больше ни секунды, отбросила в сторону одеяло и сунула ноги в ботинки:

— Что случилось?

— Слон…

Джейн снова услышала дикий, гневный трубный рев, словно это кричал терзаемый мукой демон из преисподней.

— Но слоны никогда так не кричали! Что с ним случилось? — Она вскочила на ноги, выбралась из палатки и побежала следом за Ли Сунгом.

— Дилам говорит, что это скорее всего слон-отшельник.

Тут Джейн увидела и саму Дилам, которая бежала к ним навстречу с зажженным факелом в руке.

Вместе с толпой рабочих они двинулись в ту сторону, откуда доносился рев.

— Кто такие слоны-отшельники? — спросил Ли Сунг у Дилам, изо всех сил стараясь не отставать от нее.

— Это слоны, которых изгоняют из стада, — ответила Дилам на ходу. — Иной раз, когда на них нападает тоска, они становятся очень опасными и агрессивными.

Рев послышался уже совсем близко.

Но металлический скрежет, который раздался следом, испугал Джейн намного больше, чем яростный рев.

— Вы слышите! Он ломает колею!

Они выбежали из-за поворота дороги, и Джейн впервые увидела живого слона.

Это был огромный серый монстр с разорванным ухом. Схватив хоботом секцию с рельсами, он потянул ее и отбросил в сторону с такой легкостью, словно это была зубочистка. Шагнув вперед, он схватил следующую секцию. Послышался треск и хруст…

— Остановите его! — закричала Джейн, не понимая, что она требует невозможного.

Слон замер на месте, посмотрел на них налитыми кровью глазами, а потом задрал хобот и издал тот самый трубный рев, от которого у Джейн мороз прошел по коже и кровь застыла в жилах.

Пробормотав какое-то ругательство, Ли Сунг поднял винтовку.

— Нет! — закричала Дилам. Вытянув руку, она надавила на ствол винтовки, заставив дуло опуститься к земле. — Это же Данор!

— Мне нет дела… — начал Ли Сунг, но не успел договорить.

Слон наклонил голову, выставив вперед страшные бивни, и ринулся на них.

Дилам отпрыгнула в сторону. Джейн толкнула Ли Сунга с такой силой, что они покатились кубарем с насыпи в тот самый момент, когда слон протопал там, где они только что стояли.

Схватив винтовку, которую выронил Ли Сунг, Дилам выстрелила в воздух.

Слон поднял хобот и принялся раскачивать им взад и вперед.

Дилам выстрелила еще два раза.

— Что ты делаешь! — сердито крикнула Джейн. — Эти слоны не знают, что такое ружье. Этим ты его не испугаешь. Стреляй прямо в него, пока не кончились пули.

— Нет! — Дилам опять выстрелила поверх головы слона.

Он еще немного потоптался, затем вдруг повернулся и с невероятной быстротой скрылся в джунглях.

Джейн, наконец, вздохнула и попыталась унять сердцебиение.

— Он вернется?

— Сегодня вряд ли, — ответила ей Дилам, возвращая винтовку Ли Сунгу. — Извини, но я не могла тебе позволить стрелять в Данора.

— Ты же сказала, что это — отшельник.

— Я ошиблась. Откуда мне было знать, что это пришел Данор. А его нельзя убивать. Это необычный слон.

— Ты считаешь, что было бы лучше, если бы он растоптал нас? — спросила Джейн.

— Не нас, а именно меня, — поправил ее Ли Сунг, отряхиваясь. — И я этого так не оставлю. Я пойду и разыщу его.

— Перестань, Ли Сунг! Не говори глупостей, — отрывисто проговорила Джейн и только теперь позволила себе повернуться и оглядеть пути. — Боже!..

Она стояла, с ужасом глядя на то, что сотворил слон. Насколько хватал глаз, лежали вывернутые вместе со шпалами рельсы — результат работы многих людей, плоды ее труда, ее надежда на свободу. Схватив факел из рук Дилам, она быстро пошла вдоль колеи.

Повсюду царили хаос и разрушение.

— Как плохо, — пробормотала Дилам, шагая следом за Джейн.

«Плохо» было не самым подходящим словом. Слон разрушил две мили полностью законченного отрезка дороги. На восстановление его требовался целый день.

Джейн стиснула виски.

— Но как он ухитрился с такой скоростью проделать это все? Мы услышали его минут пятнадцать назад…

— Потому что он не хотел, чтобы мы его услышали, — проговорила упавшим голосом Дилам.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Он затрубил только тогда, когда решил привлечь наше внимание.

Джейн с изумлением смотрела на нее.

— Ты хочешь сказать, что он нарочно это сделал?

— Наверно.

— Тогда скажи, появится ли он снова?

Дилам покачала головой.

— За это я не могу ручаться. Ясно одно: ему что-то не понравилось.

Джейн вспомнились громадные бивни, направленные в их сторону, и она невольно вздрогнула.

— Завтра вечером я выставлю на колее охрану, — попыталась успокоить ее Дилам.

— Но ты же не сможешь выставить людей вдоль всей дороги, — заметил Ли Сунг. — Самое лучшее — выследить его и застрелить.

Выражение лица Дилам стало замкнутым.

— Я не стану тебе помогать в этом.

— Неужели ты не видишь, что он натворил? Теперь мы должны потратить целый день на восстановление того, что уже сделали… — Джейн замолчала, пытаясь взять себя в руки. — Я не стала бы зря убивать ни одно живое существо. Но этот слон натворил столько бед! Почему ты не хочешь помочь нам?

— Данор спас жизнь моему ребенку. Как я могу поднять руку на своего спасителя?

— Тогда попроси кого-нибудь провести нас к нему.

— И этого я не сделаю, — решительно заявила Дилам. — Но я обещаю выставить охрану.

— Я попробую найти его сам, — вызвался Ли Сунг.

— И заблудишься, — резко сказала Джейн. — Ты не знаешь, что такое джунгли.

— И еще меньше знаком с повадками слонов, — согласился Ли Сунг. — Но уверен, что не промахнусь, если повстречаюсь с ним.

— Чтобы свалить слона, надо попасть в определенную точку. Такой череп пуля не пробьет. Ты его только разозлишь еще сильнее. Это слишком опасно. Он чуть не пропорол тебя своими бивнями.

— Я чем-то сильно ему не понравился. — Ли Сунг сжал губы. — И наша антипатия взаимна. Самое лучшее, если я выслежу и застрелю эту тварь, — стоял он на своем.

— Не делай этого, Ли Сунг. Ради меня, — попросила Джейн. — Во всяком случае, сейчас. — И, повернувшись к Дилам, она проговорила: — Ты понимаешь, что охранников надо вооружить?

— Понимаю, — коротко ответила Дилам.

Но она не пообещала, что даст им приказ стрелять в слона, отметила про себя Джейн, когда они, повернувшись, зашагали к лагерю.

— Ты беспокоишься, что мы не уложимся в срок? — спросил Ли Сунг, шедший рядом с ней.

— Конечно.

— Но у нас еще есть день в запасе. А если этот взбесившийся слон заявится снова, я уложу его на месте.

По какой-то причине Ли Сунг воспринял нападение слона так, словно тот охотился именно за ним. И теперь Джейн приходилось думать не только о том, чтобы уложиться вовремя, но и как удержать Ли Сунга от охоты за слоном. А еще она думала, насколько напряженнее ей придется работать завтра, чтобы успеть дойти до Слоновьей тропы к намеченному сроку.


15


Встав на колени возле спящей Дилам, Ли Сунг потряс ее за плечо.

— Проснись! — негромко попросил он.

Дилам с трудом открыла глаза, посмотрела на него, и взгляд ее оживился.

— Ты хочешь, чтобы мы занялись неслингом?

— Нет, конечно, — ответил он.

Дилам зевнула и снова закрыла глаза.

— Тогда не мешай мне спать. Скоро придет моя очередь дежурить. Поговорим завтра.

— Только ты можешь ответить на эти вопросы. Проснись!

— Какие вопросы?

— Расскажи мне о слонах.

Дилам открыла глаза и приподнялась на локте.

— А что ты хочешь узнать о них?

— Все, что ты знаешь о них сама.

— Зачем? Ты собираешься отправиться на охоту за Данором? Из-за чего ты так разозлился на него? — спросила она.

Ли Сунг и сам не мог ответить на этот вопрос. Он знал только одно: что когда перед ним появился этот монстр с разорванным ухом, у него в груди будто что-то взорвалось.

— Твой Данор хотел растоптать меня. Разве этого мало?

Дилам изучающе смотрела на него.

— Не думаю, что, ты… — Она снова замолчала, а потом спросила: — Тебе доводилось слышать что-нибудь о макхоле?

— О макхоле? Нет. Первый раз слышу это слово.

— Это внутренний зов. Мой отец говорил, что иногда слоны передают свою волю человеку, и оставшуюся жизнь они живут как одно существо. Только это случается крайне редко. Даже погонщики слонов почти никогда не переживают макхол — Она в задумчивости сдвинула брови. — Это очень странно. Я никогда не слышала, чтобы макхол ощутили и пережили не в детском возрасте. Хотя такое вполне возможно.

Ли Сунг едко улыбнулся.

— Уверяю тебя, никакого зова я не слышал и не собираюсь объединяться ни с одним слоном, тем более с этой обезумевшей тварью, из-за которой ты так переживаешь.

— Я не боюсь за Данора.

— А следовало бы, — мрачно заметил Ли Сунг.

Дилам неожиданно улыбнулась ему в ответ, села и поплотнее завернулась в одеяло:

— Хорошо, я расскажу тебе все, что знаю о слонах… Они во многом похожи на нас. Живут иногда больше шестидесяти лет. На втором десятке начинают обзаводиться потомством. Семьи в восемь-девять голов часто объединяются в более крупные стада. В стаде Данора я насчитала более сотни голов. Вожаком стада, как правило, становится самая взрослая слониха.

— Что, у них тоже матриархат? — недовольным голосом спросил Ли Сунг. — Неудивительно, что ты им так симпатизируешь.

Дилам лукаво улыбнулась.

— Я же говорила, что это необыкновенно умные животные. Вожак должен быть мудрым и сильным, чтобы удерживать остальных в повиновении. Если один слон бросает вызов на поединок другому, то побежденный уходит из стада и живет отдельно, превращаясь в слона-отшельника. Такие часто становятся злобными, неуправляемыми существами.

— Как Данор?

Дилам пожала плечами.

— Я знаю, что его слониха — вожак в стаде. Я видела их вместе. Они шли, объедая ветви деревьев. Верхние, самые нежные ветви деревьев — любимое лакомство слонов. Если они не могут дотянуться до них даже хоботом, то просто валят деревья, чтобы ободрать вкусные побеги. Поэтому там, где проходит стадо, часто можно видеть поваленные деревья.

— Меня не интересует, чем обедает Данор.

— Бивни есть только у самцов, — продолжала Дилам, не обращая внимания на слова Ли Сунга. — И они пускают их в ход, когда валят деревья или когда нападают на кого-нибудь…

— Это я видел.

— Мне кажется, Данор вовсе не собирался затоптать тебя. Когда вы с Джейн покатились по насыпи, он мог повернуть назад и догнать вас. Но он не стал этого делать. Ты почему-то вбил себе в голову… — Увидев, как Ли Сунг нетерпеливо дернулся, Дилам продолжила рассказ: — Слоны любят воду и купаются каждый день. Однажды я видела, как целое стадо плыло под водой к противоположному берегу. Время от времени они поднимали над поверхностью воды хоботы, чтобы вдохнуть воздух. Это было похоже на…

— Это не суть важно. Поскольку я не умею плавать и не собираюсь гоняться за ними под водой. На суше хватит места…

— Не перебивай. Я буду говорить то, что считаю нужным.

Ли Сунг открыл было рот, чтобы возразить ей, но вовремя замолчал. Он успел усвоить за эти месяцы, что Дилам может заупрямиться и тогда из нее не вытянешь ни слова.

Удовлетворенно кивнув, Дилам заговорила снова, описывая привычки и нравы слонов. Наконец она замолчала.

— Ты рассказала мне массу всего. Но большая часть из этого мне никогда не пригодится, — отозвался Ли Сунг, выждав, не заговорит ли она снова. — Мне придется приложить массу сил, чтобы отделить крупинки золота от примесей и шлаков.

— В моем рассказе нет шлаков, — отрезала Дилам и снова зевнула. — Если я удовлетворила твое любопытство, то, пожалуй, смогу поспать еще немного.

— Ты никогда раньше не говорила, что у тебя есть дети, — сказал медленно Ли Сунг.

— А ты и не спрашивал. У меня двое детей. Оба мальчики. Медору — девять, и Калмару — четыре. Пока я выполняю решение совета, женщины нашего племени заботятся о них.

— Мальчики, — покачал головой Ли Сунг. — Какое несчастье, должно быть, для тебя. У тебя нет девочки-наследницы, чтобы она продолжила семейную традицию, утверждая превосходство и величие…

Дилам вздохнула.

— Ты так ничего и не понял. Мы не пытаемся утверждать собственное превосходство… Если какой-то мужчина нашего племени изъявляет желание заседать в совете, он может принять в нем участие. Только сначала он должен показать, на что он способен. — Ее лицо осветила улыбка. — Эти испытания настолько серьезны, что мужчины нашего племени обычно предпочитают заниматься своими делами, наслаждаться жизнью и предоставляют женщинам право принимать решения.

— И твой муж тоже?

Ее улыбка исчезла.

— Моего мужа нет в живых. Но он никогда не рвался в совет. Сенат был хорошим охотником, и ему нравилось это дело. Он находил в нем радость. Он умел находить радость во всем, что он делал.

— Которого из твоих детей спас Данор?

— Медора. Ему тогда исполнилось пять лет. Ты хочешь, чтобы я рассказала тебе о том, как это произошло?

Ли Сунг кивнул.

Дилам помолчала, а затем повела плечами, словно стряхивала невидимый груз или отгоняла прочь ненужные сомнения.

— По вечерам Сенат, я и Медор часто спускались к берегу реки, что протекала неподалеку от деревни, чтобы посмотреть на слонов. Медор любил наблюдать, как они играют, обливая друг друга водой. Как-то вечером, когда мы пришли на наше место, к водопою подкрался тигр. Никто не заметил его, и все продолжали весело смеяться. И вдруг он бросился на нас. Сенат каким-то неведомым чувством, свойственным, наверно, только охотникам, угадал опасность и оттолкнул меня с Медором вниз по склону. — Дилам замолчала. А потом продолжила шепотом: — Я закричала Медору, чтобы он бежал в деревню за помощью, а сама схватила огромную палку и бросилась на тигра, чтобы отвлечь его от Сената, который лежал, весь залитый кровью. Но Медор испугался. Он закричал и кинулся ко мне. Тигр оставил мужа и прыгнул на мальчика.

В этот миг Данор вышел на берег. Он поднял малыша хоботом перед самой мордой тигра. Но тот вцепился зубами в ухо слону и разодрал его.

Даже в темноте Ли Сунг видел, как побледнела Дилам. Ли Сунг и подумать не мог, что этот рассказ о давних событиях причинит ей такую боль.

— Прости меня, — угрюмо сказал он. — Тебе не следовало соглашаться на мою просьбу и рассказывать все это.

— Я уже почти закончила, — сказала Дилам. — Данор затоптал тигра. — Она еще плотнее закуталась в одеяло. — Я осталась жива. И Медор тоже. Сенат умер. Жизнь долгое время казалась мне безрадостной. А затем я обнаружила, что у меня будет ребенок. И мне стало легче. Это был подарок Сената. Он хотел облегчить мое горе и вернуть к жизни, научить снова радоваться ей. Разве это не чудо?

Ли Сунг впервые заметил, насколько необычно и красиво лицо Дилам. Насколько она сама удивительный и неповторимый человек. Но, подавив в себе приступ нежности, он проговорил:

— И все равно это ничего не меняет. Данор просто взбесился. И если его не остановить, он может погубить больше людей, чем ему удалось спасти.

Дилам покачала головой.

— Ты не в состоянии принять трезвое решение, потому что ты борешься с макхолом. Такое часто происходит с мужчинами. Они не понимают того, что происходит с ними. И не в состоянии угадать, куда ведет их судьба. Мужчинам трудно принять зов судьбы. Им не хватает терпения и смирения. Но судьба все равно заставляет их подчиняться Просто на это уходит намного больше времени. — Она закрыла глаза. — А теперь иди и дай мне хоть немного поспать перед моим дежурством на линии.


— Насколько серьезны эти разрушения? — спросил Руэл, всматриваясь в группу работавших на путях людей, которыми руководил Ли Сунг.

Стараясь не смотреть в его сторону, Джейн ответила:

— Ты будешь разочарован, если узнаешь, что они не так уж велики, как кажется. Я уложусь в срок.

— И это все натворил один слон?

— Дилам уверяет, что это какой-то необыкновенно умный слон. — Джейн горько улыбнулась. — Я готова согласиться с ней. Он так ловко поддевал звенья, словно не хотел тратить силы понапрасну. Но это уже не имеет значения. Мы выставим охрану. Такого больше не повторится.

— Не думаю, — проговорил Руэл, — что мы так легко отделаемся. Пожалуй, я останусь на эту ночь в лагере и посмотрю, как будут идти дела. Кажется, у меня появился неожиданный союзник.


Опять ее бросило в жар.

Неужели температура может подниматься так быстро?

Джейн склонилась над умывальником и набрала полные ладони воды, чтобы сполоснуть лицо. Ей стало немного лучше. Она не стала вытираться полотенцем, чтобы легкий ветерок остудил пылающие щеки. Взгляд ее обратился к костру, горевшему в нескольких ярдах от ее палатки.

Судя по всему, Руэл снова принялся рассказывать свои истории, подумала про себя Джейн, испытывая непонятное тоскливое чувство.

После ужина, если Руэл подсаживался к костру, она тотчас уходила к себе в палатку. Но до нее доносился его голос, и она даже улавливала отрывки из описаний тех необыкновенных приключений, которыми он развлекал Ли Сунга, Дилам и других циннидарцев, собравшихся вокруг него. Сегодняшняя история полностью завладела ими, потому что они смотрели на Руэла, как загипнотизированные.

Лицо рассказчика было оживленным, в его голубых глазах отражался свет костра. И у Джейн возникло впечатление, что она видит, как от него исходят потоки энергии.

Нет. Ей не надо смотреть в ту сторону.

На негнущихся ногах Джейн прошла к палатке, нашла заплечный мешок, который лежал возле ее походной кровати. Надо принять квингбао и лечь спать. Завтра лихорадка оставит ее.

Приняв лекарство, она легла и заставила себя дышать как можно ровнее, чтобы расслабиться и освободиться от напряжения. Ей надо отдохнуть. Собраться с силами для завтрашнего трудного дня. В последнее время она чувствовала, как накопившаяся за эти месяцы работы усталость и напряжение изнуряют ее. В такие минуты болезнь легко одолевает человека. Этого не должно случиться. Ей надо думать о железной дороге. О той жизни на свободе, которая ждет ее впереди. Она уже начинает успокаиваться. Напряженные мышцы расслабляются. Сейчас жар пройдет, ей станет легко и спокойно. Затем глаза сами собой закроются, и она забудет о…


Джейн все поняла, стоило ей только взглянуть на выражение лица друга. Она села.

— Слон?

Ли Сунг кивнул.

— Дилам только что получила известие от одного из охранников. Он прибежал к нам в лагерь.

Джейн отбросила одеяло:

— Мы были правы.

— Не торопись. Этот дьявол все равно уже ушел. Я оседлал лошадей и разбудил Руэла.

Руэл. Джейн совсем забыла, что он здесь. Гнев сдавил ей сердце. Это несправедливо. Почему все ее усилия, все надежды на светлое будущее разрушила сила, с которой ей не дано совладать?! Может, слон не успел натворить столько бед, сколько в прошлый раз? Уже почти рассвело. И они не слышали никакого шума, никакого грохота…

Надо поехать и посмотреть все самой, что толку сидеть здесь и гадать. Спустив ноги, Джейн встала и тотчас почувствовала приступ головокружения. Ухватившись за столб, стоявший в центре палатки, она с трудом удержалась на ногах. Проклятая лихорадка. Как она некстати.

Спустя пять минут, собрав всю свою волю, Джейн вышла из палатки и увидела, что Ли Сунг, Дилам и Руэл уже в седле. Не говоря ни слова, она села на свою Бедилию и направила кобылу в сторону колеи.


«Нет! Это сон! Всего лишь дурной сон. Такого просто не может быть», — убеждала себя Джейн, глядя на перекореженные рельсы.

— Сколько он успел разворотить?

— Пять миль.

— И где находилась твоя хваленая охрана? — с горечью спросил Ли Сунг, направляясь от колеи к тропе, которую проложил Данор сквозь джунгли.

Дилам пожала плечами.

— Мы никак не думали, что он может забраться так далеко от лагеря.

— Пять миль! — бесчувственным голосом повторила Джейн. Исправить колею до конца дня не было никакой возможности. Только ощутив взгляд Руэла, она сумела взять себя в руки. Он ждет на ее лице признаков уныния и подавленности. Но не дождется. Джейн смотрела перед собой, на страшную картину разрушений, учиненных Данором, и лихорадочно размышляла о том, что она еще может предпринять.

— Мы должны остановить его!

Дилам подошла к своей лошади и села в седло.

— Я приведу рабочих для расчистки путей.

Джейн с горечью осознала, что Дилам не обратила никакого внимания на ее слова. Этот взбесившийся слон может разворотить всю линию, но Дилам готова терпеть его выходки до бесконечности.

— Джейн! — услышала она голос Руэла.

Что-то у нее внутри оборвалось. Отчаяние обернулось яростью и гневом:

— Ну что? Ты счастлив? Ты победил.

— Да.

Странные нотки, прозвучавшие в его голосе, заставили Джейн повернуться в его сторону. В выражении лица Руэла она не увидела ни насмешки, ни злорадства. Но неукротимая ярость, вспыхнувшая в ее душе, требовала выхода. Джейн уже не могла остановить этот поток:

— Но тебе мало этого. Ты все еще хочешь большего. Ты хочешь увидеть меня на коленях. Так ты, кажется, выразился? Я должна понести наказание. — Ее глаза сверкнули. — Хорошо. Я согласна.

Он весь напрягся, пристально глядя ей в лицо.

— Все равно этому не будет конца. Пока ты не сочтешь, что я «испила свою чашу до дна», ты будешь терзать меня. Я готова выпить ее. Я приду в твой домик и позволю делать со мной все, что тебе заблагорассудится. Ты этого хочешь? — свирепо спросила Джейн.

— Да. И я честно дал тебе возможность завоевать свободу.

— Первый бой я проиграла. Но я не собираюсь проигрывать снова. Я закончу линию в срок.

— Но ты сказала…

— Ты мне мешаешь здесь. Я не хочу тебя больше видеть, слышать и думать о тебе. Я хочу, чтобы ты оставил меня в покое до тех пор, пока работа не будет завершена. — Голос ее срывался. — Но ты не дашь мне этой возможности, пока не насладишься местью. И я предоставлю тебе эту возможность….

— Я буду ждать тебя завтра вечером. Оставь свою лошадь в конюшне и иди прямо туда. Я не хочу, чтобы кто-то знал, что ты придешь ко мне. — И пустив лошадь рысью, Руэл поскакал во дворец.

— Что ты собираешься делать?

Она повернулась и увидела Ли Сунга, который вышел из джунглей.

— Неужели мы позволим ему и дальше бесчинствовать? — спросил он раздраженно.

— Нет, — глубоко вздохнув, чтобы скрыть волнение, ответила Джейн.

— Я готов пойти по его следам хоть сейчас.

— Ни за что! — Смягчив резкость тона, Джейн пояснила: — Ты нужен здесь. Завтра утром мне придется поехать во дворец.

— Дилам справится не хуже, чем я.

— Мне будет спокойнее, если наблюдать за рабочими будешь ты.

— Слон действует необыкновенно решительно. — Ли Сунг внимательно всматривался в сломанные деревья, которые указывали, куда отправился Данор. — Он снова пошел в ту же самую сторону. Хотел бы я знать, почему?

Навязчивая идея, связанная с Данором, на счастье, не позволяла ему увидеть, что творится с Джейн.

Она не жалела, что так опрометчиво дала обещание прийти к Руэлу. Инстинкт самосохранения после того, как прошла волна гнева, позволил ей трезво взглянуть на случившееся. Все равно она не могла жить дальше в таком напряжении, на таком пределе сил, которые вызывало присутствие Руэла. Все равно этому надо было положить конец.

Но после этого она сможет отгородиться от него. Впереди будет только работа, работа и еще раз работа. Она выдержит испытание.

Повернув лошадь, Джейн двинулась следом за Ли Сунгом к Слоновьей тропе.


— Слон? — Маргарет смотрела на изысканную резную фигурку на небольшом черном камне, что лежал на рабочем столе.

Задрав хобот, слон трубил. Его поза, каждый мускул его тела были полны жизни. Венок из листьев, обрамлявший изображение, был выполнен с такой же непосредственностью и внутренней энергией.

— Очень рад, что ты по крайней мере смогла узнать, что вышло из-под моего резца, — сказал с легкой иронией Картаук.

Маргарет фыркнула.

— Не надо принижать себя. — Она подошла ближе. — Прекрасная работа. Вчера, когда я уходила, ты даже не приступал к ней.

— Мне не спалось, и я решил, что сделаю печатку для Руэла.

— Печатку?

Картаук указал на изысканную монограмму, которая вплеталась в узор из листьев.

— Придворный художник обязан угадывать желания своего покровителя.

— Сдается мне, что ты делал ее скорее для собственного удовольствия, — сказала Маргарет, вглядываясь в выражение его лица. — А раньше тебе приходилось вырезать печатки?

Откинув голову, он рассмеялся.

— Нет. Я старался следовать заветам великого итальянского мастера Челлини. Но мужчины тоже любят потешить себя маленькими игрушками.

— Зная тебя, я никогда не приму слова «маленький». — Маргарет склонилась над камнем. — А почему ты выбрал слона?

— Потому что Руэл смог купить этот остров благодаря игрушке. Фигурой слона игра заканчивалась. Слон помог Руэлу совершить сделку и завладеть Циннидаром. Вот почему мне показалось, что слон здесь будет вполне уместен. — Картаук запустил совок в один из маленьких горшков, стоявших перед ним на рабочем столе, и вытащил небольшой комок темного воска.

Маргарет, как всегда, зачарованно следила за его движениями. Его большие руки и крепкие пальцы двигались ловко и красиво. Она никогда не уставала наблюдать за волшебным превращением самого обычного материала в изумительные вещи — настолько совершенные, что они тоже оставляли впечатление чего-то природного, явившегося само собой, без всякого усилия со стороны. В том, как руки Картаука с нежностью двигались по воску и камню, было что-то чувственное.

— Кроме того, я люблю слонов, — продолжал говорить Картаук. — Во дворце махараджи я вылепил с десяток самых разных фигурок. Чуть ли не в каждой комнате стояло по слону. — Он лукаво улыбнулся. — Меня особенно вдохновляло то, что Абдар их ненавидел.

— Почему?

— Махараджа как-то обмолвился о том, что еще ребенком Абдар упал со спины одного из них, и слон, наступив ему на руку, сломал ее. К сожалению, слуга успел вытащить его. — Картаук взял тонкую кисть, погрузил ее в оливковое масло и смазал сверху восковой рельеф. — Но я полюбил эти создания еще до того, как услышал рассказ махараджи.

— Ты лелеял недобрые мысли.

— Абдар того заслуживает. — Картаук вынул из другого горшка чистый комок глины. — Моли Бога, чтобы тебе никогда не довелось испытать на себе, сколько зла несет этот человек.

— Ты сказал, что Руэл готовится к вторжению Абдара.

— Да.

— Тогда почему ты согласился приехать на Циннидар?

— По многим причинам.

— По каким?

Картаук перешел в тот конец мастерской, где стояла печь, в которой медленно кипела в горшке какая-то жидкость.

— Коли ты надумала поработать подмастерьем, то принеси мне из кабинета кисть с длинным волосом.

Маргарет прошла в кабинет и вернулась оттуда с нужной кистью.

Картаук принялся осторожно лить жидкий гипс на воск, тщательно заполняя при помощи кисти все мельчайшие щелочки.

— Я очень хорошо… заполняю пустоты, — сказал он негромким голосом.

Маргарет почувствовала странное тепло, охватившее ее. Сердце забилось чаще, совсем как тогда, во время их памятного разговора в Гленкларене. Она поспешно опустила глаза.

— А что ты будешь делать дальше? — спросила она, но дрогнувший голос выдал ее внутреннее волнение.

Картаук ничего не ответил, и Маргарет вынуждена была заставить себя посмотреть на него. В выражении его лица она могла прочесть мощь, силу, энергию и что-то еще, что она затруднилась бы выразить словами.

— После того, как гипс схватится, я удалю воск и отполирую форму.

— А потом можно будет делать отливку?

— Чтобы гипс затвердел, надо выждать двенадцать часов. — Он приподнял брови. — Твой интерес подогревает меня. Скажи, Маргарет, а ты когда-нибудь думала о том, какая печать могла бы быть у тебя?

— Нет, конечно, — удивилась она и переменила тему: — А у кого ты был подмастерьем в детстве?

— У своего отца. Это был самый искусный золотых дел мастер Стамбула. Он получал заказы от всех знатных людей города и даже от самого султана. Он обучил меня всем приемам работы. Но когда мне исполнилось тринадцать лет, отец потребовал, чтобы я ушел из дома.

— Почему?! — удивилась Маргарет.

— Зависть. Уже первые мои самостоятельные работы привлекли внимание заказчиков. Они отнесли несколько моих вещиц султану, и тот заинтересовался ими.

— Из-за такого пустяка выгнать из дома своего собственного сына? — еще больше изумилась Маргарет.

— Мой отец не считал это пустяком. Его мастерство всегда было смыслом его жизни. Я догадывался, что такое когда-нибудь может произойти, и готов был к этому. Отец, несомненно, прекрасно владел своим ремеслом. Но во мне горела искра Божья. Как у Микеланджело, у Челлини. Я сразу понял, что я больше, чем простой ремесленник. И не винил своего отца. Если сам не обладаешь большим дарованием, трудно жить рядом с гением. Будь я на его месте, я тоже испытывал бы такую же мучительную зависть.

— Но ты бы не выгнал своего сына!

— Откуда ты знаешь? — улыбнулся Картаук.

— Знаю.

И, к своему удивлению, Маргарет поняла, что это правда. За последние недели ей удалось намного лучше узнать Картаука. Он был тщеславен. Но он не был высокомерен. У него была необыкновенная уверенность в собственной одаренности, но его насмешливое отношение к прочим мастерам было не больше чем поза. Своеобразная игра. И Маргарет почувствовала невольное раздражение и даже злость на отца Картаука за ту боль, которую он заставил пережить мальчика. Обида не ожесточила сердце Картаука, но заставила его спрятать врожденную доброту под маской иронии и высокомерия.

— И все равно твой отец поступил плохо.

— Я же тебе сказал, что не виню его.

Но Маргарет внутренним чутьем угадывала, как болезненно он перенес этот удар.

— А как же твоя мать?

Картаук пожал плечами.

— Красивая и тщеславная женщина… Она любила украшения, которые делал мой отец. И не захотела, чтобы его гнев обернулся и против нее. — Картаук посмотрел в лицо Маргарет. — Почему тебя это так взволновало? Я отправился к султану и убедил его предоставить мне мастерскую во дворце.

— Ты был еще совсем мальчиком. Неужели ты не скучал по дому, по родным?

Он уклончиво ответил:

— Если много работать, можно забыть о чем угодно.

— И ты воспользовался этим мудрым правилом?

— Ты сама делаешь то же самое. Никто не работает больше тебя. Ты доводишь себя до такого состояния, что забываешь обо всем, когда добираешься до постели.

— Мне не требуется забвение. Я довольна своей судьбой.

Он молча смотрел на нее.

— А почему нет? — с вызовом спросила она. — Я живу хорошо. Лучше, чем многие. Не бедствую. И самое главное — у меня есть любимый муж. — Она сняла кожаный передник и повесила его на место. — Кстати, мне пора возвращаться к Йену… — Она не договорила, встретив его взгляд. Дыхание у нее снова перехватило. — Не смотри на меня так.

— Я радуюсь, глядя на тебя, — ответил Картаук, послушно опуская глаза. — Ты права. Сейчас для тебя самое разумное — уйти. Но еще разумнее будет, если ты больше никогда не вернешься в эту мастерскую.

Маргарет направилась к двери.

— Ты ведь еще будешь доделывать эту штуковину? Я хочу посмотреть до самого конца. Уверена, что завтра твое настроение переменится к лучшему.

— Мое настроение остается таким же, каким оно было всегда. Именно поэтому я предостерегаю тебя.

— Но мы так хорошо ладим. Особенно в последнее время. Я чувствую, что гораздо лучше стала понимать тебя и…

— Неужели ты не видишь, откуда исходит опасность? — От ожесточенности, неожиданно прозвучавшей в его голосе, Маргарет на секунду опешила.

— Что ты имеешь в виду? — осторожно спросила она.

— Подумай сама об этом на досуге! — Картаук снова склонился над формой. — И не возвращайся сюда больше, Маргарет.

Маргарет. Впервые он назвал ее по имени. И в этот миг словно мостик перекинулся между двумя берегами, соединив их.

— Картаук. — Она облизнула пересохшие губы. Ей тоже захотелось назвать его по имени. — Джон…

Все его мышцы напряглись. Но он так и не поднял головы. Волна страха окатила Маргарет, когда она осознала, что испытывает острое желание, чтобы Картаук поднял глаза и посмотрел на нее так, как смотрел перед этим. Было бы лучше, если бы он, как прежде, оставался за невидимой стеной. Но он ничего не делал для того, чтобы воздвигнуть между ними преграду. Он продолжал сидеть за рабочим столом, пристально глядя невидящими глазами на печатку. И Маргарет чувствовала, что она не в силах двинуться, будто все ее тело было сковано тяжелыми цепями невысказанного и невыразимого желания.

Наконец Картаук, словно подчиняясь молчаливому призыву, начал поднимать голову. Маргарет почувствовала себя так, словно горячие железные обручи сдавили ее сердце.

— Нет! — почти выкрикнула она, рывком открыла дверь, побежала вдоль длинного слабо освещенного коридора и распахнула дверь к Йену, будто искала у него спасения.

Желание.

Боже милостивый! Она испытывала потребность слиться с Картауком с той страстью, которую она только изображала в минуты близости с Йеном. Тело ее отозвалось на присутствие Картаука так, как оно должно было ответить только на присутствие мужа.

Она изменила Йену. Пусть всего лишь мысленно, но она изменила ему.


Языки пламени охватили погребальный костер и носилки, на которых лежало тело махараджи, обернутое шелком. Аромат горящего сандалового дерева распространялся все дальше и дальше, в то время как огонь превращал бренные останки в воздух, огонь, воду и землю.

Горестные причитания плакальщиков усилились, заглушая потрескивание костра и вопли связанных наложниц, выбранных для того, чтобы сопровождать махараджу в его последний путь.

Взглянув сквозь дрожащее марево пламени, Абдар отметил, как побледнел Пачтал. Это хорошо. Все сочтут, что он тяжело переживает смерть владыки.

Он не осмелился улыбнуться, но медленно кивнул Пачталу и снова повернулся к носилкам. Все сложилось как нельзя лучше. Нужно только проявить еще немного терпения.

Обычаи Казанпура требовали трехмесячного соблюдения траура, прежде чем он по праву займет трон.

Еще три месяца, и он сможет вплотную заняться Циннидаром.

Но разве истинный последователь богини Кали не вправе нарушить старые обычаи и создать свои собственные законы?!


— Ты сегодня такая тихая, — сказал Йен, поднося к губам чашку чая. — Устала, бедняжка?

— Немного. — Маргарет заставила себя улыбнуться, поудобнее устраиваясь в своем кресле. — Пройдет, не обращай внимания.

— Чем занят сейчас Картаук? Делает новую статую?

— Нет. Ему вдруг пришла в голову мысль изготовить печатку для его величества Руэла Циннидарского. — Она поправила плед у него на ногах, подтянув его повыше. — Я говорила Картауку, что нельзя так тешить его самолюбие, поощрять его гордость. Но он не стал слушать меня.

Йен усмехнулся.

— Я с ним согласен. Это позабавит Руэла, порадует его. Он ведь тоже нуждается в заботе. Ты посмотри, он работает, как раб на галерах, не покладая рук.

— Ему это доставляет удовольствие. — Маргарет отвернулась от мужа и принялась глядеть в огонь. — Но ты прав насчет того, что я немного переутомилась. Больше я не буду ходить в мастерскую Картаука. Это отнимает слишком много времени.

— Нет, — спокойно возразил Йен. — Нельзя отказываться от того, что доставляет радость и удовлетворение.

— Удовлетворение? Если Картауку не нужно ничего подать или принести, он вообще не обращает на меня внимания. Какое удовлетворение я могу получить от сидения там?

— Но твои шаги становятся легче, и улыбка светится на лице, когда ты возвращаешься из мастерской. И это радует меня.

— Правда? — Если то, что сказал Йен, верно, то ее решение отказаться от первоначального плана мудрее даже, чем она думала. Насколько же она ослепла, если не заметила, что с ней происходит в эти последние дни.

— Тебе обязательно нужно отвлекаться, — закрыв глаза, сказал Йен. — Чего только я не отдал бы за то, чтобы увидеть тебя счастливой и довольной.

— Одно только твое присутствие доставляет мне радость.

— Неправда, — улыбнулся Йен. — Но это добрая ложь. Я приношу тебе только одно беспокойство и неприятности.

— Нет! — Она поднесла его ладонь к своей щеке. Сейчас, при солнечном свете, кожа его была еще тоньше и еще прозрачней, чем раньше. — Я и в самом деле беспокоюсь о тебе. Из-за того, что ты не хочешь мне помочь и побороться за свою жизнь. Аюбовь не может приносить неприятности.

Его рука нежно пробежала по ее волосам.

— Хорошо. Я понимаю. И не стану заставлять тебя лгать больше, чем тебе уже пришлось. Завтра пойди к Картауку и попробуй сделать печатку для меня. Представляешь, как мне будет приятно запечатывать письма в Глен-кларен со своими указаниями собственной печаткой?

— Нет, я не хочу…

— А мне не хочется, чтобы ты все время сидела здесь, — перебил ее Йен. — Неужели ты не видишь этого, Маргарет? Меня это тяготит.

Она видела. И это пугало ее. С каждым днем Йен отдалялся от нее все больше и больше.

— Если ты разлюбил меня… — Она замолчала. Нет. Не стоит отягощать его еще и этой тяжестью… И без того он несет немалый груз. Кроме того, просто слова не помогут. Его должно охватить неодолимое желание выжить. А его у Йена нет.

Ребенок!

Но, может быть, она придумала этот повод, чтобы оправдать супружескую неверность, с отчаянием подумала Маргарет. Сначала у нее не было никаких сомнений в чистоте своих помыслов. Но теперь такой уверенности уже не существовало. Быть может, все это время тайная страсть к Картауку нашептывала ей эту мысль.

— Мне не хочется идти туда, — проговорила она.

— Сделай это для меня. — Он улыбнулся, поддразнивая ее. — Как лэйрд Гленкларена я заслужил право иметь собственную печатку.

И он нуждается в ребенке для Гленкларена. В ребенке, который разбудит в нем едва теплившуюся жизнь. Даже если Картаук доставит ей плотское наслаждение, будет ли она прощена за спасение Йена?

— Маргарет?

— Ну хорошо, — она уткнулась лицом в мягкий кашемировый плед, лежавший на его коленях. — Я попробую сделать печатку. Надеюсь, у меня получится. Я смотрела, что делал Картаук, и смогу повторить весь процесс.


Стоя у дверей мастерской, Маргарет поколебалась. А потом рывком распахнула дверь и вошла.

— Доброе утро, Картаук. Я немного припоздала, но я…

Он шел навстречу ей. И выражение его лица…

Маргарет не хотела знать, что скрывается за этим выражением, и опустила глаза к мозаичному полу.

Картаук остановился перед ней. Она видела его сильные ноги, обутые в кожаные сандалии, ощущала знакомый запах воска, дерева, гипса.

Нервно облизнув пересохшие губы, Маргарет проговорила:

— Я много думала обо всем и…

— Молчи, Маргарет. — Голос Картаука был низким, почти гортанным. Его пальцы скользнули по ее волосам, и он заставил ее поднять голову и посмотреть ему в глаза. — Тебе не следовало бы возвращаться.

— Я так и собиралась, но… — Она не могла отвести глаз от его лица. Он смотрел на нее тем же пожирающим взглядом, каким прежде в ее присутствии смотрел только на свои статуи. — Йен попросил сделать для него… печатку.

— Я не хочу слышать его имени. — Губы Картаука прижались к ее губам: крепко, жарко, грубо-чувственно. Одной рукой он притянул ее к себе, а другой вынимал шпильки из волос, бормоча слова на языке, которого она не знала. Его губы передвигались по ее лицу, по шее. И у нее было ощущение, будто каждое прикосновение оставляет на ее теле горячий неизгладимый след. Его руки касались ее плеч, потом скользнули к набухшей груди… Шелковистая борода терлась о кожу. Это была не ласка. Он пожирал, поглощал ее всю. А когда он обнял ее за ягодицы и прижал к себе, Маргарет приняла это как нечто само собой разумеющееся. Должно быть, что-то порочное вселилось в ее душу, если ее не возмущает то, что он проделывает с ней.

Волосы рассыпались по плечам. И его пальцы, как гребень, проходили сквозь них. Он на миг оторвался от нее.

— Ты хочешь меня. — Слова его прозвучали почти с яростью. — Меня!

— Да! — Маргарет и сама осознала это. — Да, Картаук.

Он стиснул ее, не давая возможности вздохнуть. Столь же желанный, сколь и опасный. Это должно было случиться. Маргарет считала, что готова принять свою судьбу, но тело ее затрепетало, словно она готова была шагнуть в бездну.

— Что мне делать? — прошептала Маргарет. — Помоги мне. Ты хочешь, чтобы я делала то же самое, что и с Йеном?

Его мускулы стали твердыми, как железо. Руки замерли в гуще ее волос.

— Боже, зачем ты это сказала? — Картаук оттолкнул ее от себя.

Маргарет невольно потянулась к нему.

— Нет, — процедил он сквозь зубы, не давая ей приблизиться. — Нет, Маргарет.

— Почему? — Она не могла поверить, что он отвергает ее. — Я думала…

— И я тоже… — Он глубоко вздохнул и медленно разжал руки, стискивавшие ее плечи. Теперь они висели как плети. — Я думал об этом всю ночь. Я думал об этом с тех самых пор, как у тебя мелькнула эта безумная мысль. — Он повернулся и направился к рабочему столу. — Садись.

Она села, внимательно глядя на него, чувствуя себя более неуверенной, чем когда-либо в жизни.

— Почему? Я нравлюсь тебе. Я знаю, что мне далеко до Элен Мактавиш, но ты неравнодушен и ко мне.

— Неравнодушен? Господь знает, как это далеко от истины. — Он сел за рабочий стол. Голос его сразу стал хриплым. — Хотя можно сказать, что ты тронула мое сердце.

Маргарет сделала движение в его сторону.

— Тогда нет причины…

— Оставайся на месте, — резко сказал он. — Не приближайся ко мне.

Маргарет замерла и робко улыбнулась.

— Если ты не считаешь меня неприятной, то почему бы тебе не поразить меня «священным огнем»?

— Потому что ты не похожа на других женщин.

— Но у меня есть ноги, руки, глаза и грудь, как у всех.

— А еще нежное сердце, совесть священника и теплота, которая скрывается за оболочкой холодности и сдержанности. Я не хочу причинять тебе боль.

— Но ты ведь желаешь меня?

— Я не просто желаю тебя. Я люблю тебя.

Не в силах вымолвить ни слова, она смотрела на него.

— Ты удивлена? — Картаук горько улыбнулся. — Я понял это в тот самый момент, как только ты впервые вышла из замка и принялась командовать мной.

— Как же так… — Маргарет с трудом услышала саму себя. — Я не троянская Елена, которая ослепляет мужчин.

— Но меня ты ослепила сразу, с первого взгляда. Ты светилась, как золото при свете солнечных лучей. И точно так же светишься и сейчас. Временами, когда ты устаешь или приходишь в уныние, этот свет тускнеет. А потом он вспыхивает снова…

— Не обманывай себя Это всего лишь красивые сравнения, красивые слова, придуманные тобой, — покачала она головой.

— Ты не хочешь слышать слов признания. Думаешь, я сам не знал этого? — Его большая сильная рука медленно сжалась в кулак. — Мне разрешено желать тебя, но не любить. Но мы слишком близко подошли друг к другу. — Он встретился с ней глазами. — Будь честна перед самой собой и признай это.

Его слова разрушали стену, которую она попыталась возвести вокруг себя, и больно ранили ее.

— Я… не отрицаю, что пожелала тебя.

— Да, у тебя хватает смелости признать это. Но вожделение — это всего лишь грех. А грехи прощаются. Изменой Йену могла стать только любовь. А на это ты не отважишься. Так ведь?

— О чем ты говоришь? Я люблю Йена. — Боль в груди становилась нестерпимой. Она закрыла глаза, чтобы не видеть Картаука. — Я на самом деле люблю Йена, — повторила она, как заклинание, которое помогало ей удержаться на краю бездны.

— Знаю. — Он помолчал. — Но ты любишь и меня тоже.

Глаза ее распахнулись.

— Нет!

— Черт возьми! Подари мне хотя бы признание. Не будь такой безжалостной.

— Женщина не может любить двух мужчин.

— Потому что все поэты и трубадуры пели о том, что в жизни может быть только одна большая любовь? Любовь бывает самой разной. Та, которой мы любим друг друга, самая высокая и глубокая. — Его карие глаза сверкали. — Она полна не только страсти, но и взаимопонимания. Мы как две половинки единого целого. Неужели ты не видишь?

Маргарет покачала головой, не желая признавать правды.

— Только чувство долга стоит между нами. Оно как стена мешает нам воссоединиться.

— Я не хочу слышать этого.

— Потому что не хочешь поверить в это. Я предупреждал, что теперь не буду щадить тебя. — Он снова сжал кулаки. — Три долгих года я прятал этот огонь, чтобы пламя его не обожгло тебя. Я мог бы овладеть тобой минуту назад. Но дал тебе возможность самой осознать, что происходит. И я обещаю, что заставлю тебя поверить в то, что твои чувства — больше, чем вожделение.

— Почему же ты не взял меня?

— Потому что не хотел видеть твоих глаз в ту минуту, когда ты осознаешь, что изменила человеку, которого любишь. Ты сильная женщина. Но даже тебе нелегко было бы выдержать такой удар. Я хочу, чтобы ты пошла на это сознательно.

— Я не люблю тебя. И никогда не полюблю, — в отчаянии повторила Маргарет.

— Полюбишь. Но сейчас мы не будем говорить об этом. — Он повел своими могучими плечами, будто сбрасывал невидимый груз. — Ты сказала, что Йен хотел бы получить собственную печатку? Вот и приступай к ней. Нам придется…

— О чем ты говоришь? — спросила она онемевшими губами. — Печатку?

Картаук решительно кивнул:

— Мы будем продолжать работать вместе. Ты удивительно понятливый подмастерье. Немного болтливый, но это не самый серьезный недостаток.

— Но я не могу делать вид, что…

— Вспомни, зачем Йен отправил тебя сюда. Он хотел, чтобы ты немного отвлеклась, так ведь? И я обещаю, что хорошее настроение не покинет тебя. Что касается другого… — Он встретился с ней глазами. — Я подожду, когда ты сама сделаешь первый шаг.

— Я никогда не сделаю его.

— Ты хочешь ребенка для Йена? — печально улыбнулся он. — Бедная Маргарет! Какое безвыходное положение.

— Теперь все изменилось. Я не могла бы… — Она прикоснулась дрожащими пальцами к виску. — Я не в состоянии трезво мыслить.

— А тебе и не надо мыслить. Я бы предпочел, чтобы ты поверила своим чувствам. И такой день наступит.

Маргарет покачала головой.

— Этого никогда не случится.

— Тогда будем считать, что ничего не изменилось.

Но и это было невозможно. На самом деле изменилось все. Каждый нерв, каждый мускул ее тела, казалось, откликался на самые незаметные его движения, жесты, слова.

— Ты был прав, — горько сказала Маргарет через некоторое время. — Мне не следовало приходить сюда.

— Видишь, в этом ты уже согласилась со мной, — улыбнулся он. — Но уже поздно, Маргарет. Великий период самопожертвования закончился. Теперь я буду брать все, что мне дарит судьба. Если ты не станешь приходить в мастерскую, я буду приходить к вам и часами сидеть в комнате Йена.

— Даже не думай!

— Почему? Я люблю Йена. Он жалеет о том, что я в последнее время перестал к нему приходить. Выбирай. Или ты будешь приходить сюда одна, или я буду приходить к Йену. И, глядя на меня, ты каждую минуту будешь чувствовать, о чем я думаю и что я хотел бы сделать.

Она не смогла бы вынести такой пытки. Картаук знал об этом, как знал все, что имело отношение к ней.

— Еще вчера я думала, что ты добрый. Но это неправда. Ты очень жестокий.

— Я ни добрый, ни жестокий. Я просто измученный жаждой человек, который мечтает только о том, чтобы припасть к живительному источнику. — Он повернулся к ней спиной. — Сегодня ты немного вышла из себя. А для того, чтобы вырезать печать, рука должна быть особенно твердой. Подождем до завтрашнего дня и тогда приступим к изготовлению формы. А после того, как мы закончим печать, настанет время делать твою скульптуру.


16


Руэл смотрел на слепящие лучи закатного солнца, садившегося за гору.

Скоро придет Джейн.

И наконец-то он испытает удовлетворение. Он уже чувствует его, черт побери!

Джейн потрясла даже не столько потеря такой большой суммы, на которую она возлагала надежды, сколько поражение в борьбе с ним. Ему удалось заставить ее почувствовать себя беспомощной.

Он никогда не забудет выражение немого ужаса на лице, когда Джейн смотрела на разгром, учиненный Дано-ром. Руэл почувствовал, как что-то в его груди перевернулось. Ему захотелось…

Нет, перебил себя Руэл. Вполне естественно восхищаться своим врагом, который героически ведет бой. Но это не означает, что он должен смягчаться по отношению к ней. Он не имеет права проявлять слабость.

Руэл с трудом заставил себя отойти от окна и пройти к креслу, стоявшему у камина. Скоро это кончится. Неизвестно откуда появившийся слон выступил его союзником. А когда Джейн покинет домик-пагоду, он освободится от нее. А именно это ему и нужно, убеждал себя Руэл.

Конечно же, он хотел именно этого. И нервы, натянутые, как струна, свидетельствуют лишь о том, что его одолевает нетерпение.

Нетерпение… и вожделение.


Изогнутая темно-синяя черепичная крыша домика-пагоды при свете луны казалась сделанной из темного хрусталя. Свет, пробивающийся сквозь шторы, отбрасывал на траву причудливые тени.

Руэл ждал ее.

Собрав все свое мужество, Джейн пошла по тропинке, ведущей к домику.

С этим пора кончать. Нельзя позволять своим страхам разрастись до невероятных размеров. Руэл не сможет причинить ей никакого вреда, если она не захочет.

Подойдя к двери, она снова глубоко вздохнула и распахнула ее.

— Я здесь.

— Вижу. — Руэл сидел в роскошном кресле в стиле Людовика XV перед отделанным мрамором камином. Он был одет во все белое, как в тот день, когда они прибыли во дворец. Его золотистый загар и такого же золотистого цвета пряди волос контрастировали с белизной костюма. Его поза и голос свидетельствовали о том, что он чувствует себя совершенно непринужденно в этой со вкусом убранной комнате. Джейн с горечью отметила, что он всегда и везде вел себя уверенно и непринужденно: и под проливным дождем в джунглях, и во главе стола у себя во дворце, и у костра в лагере.

Руэл поднялся ей навстречу и слегка поморщился.

— К сожалению, не только вижу, но и чувствую.

— Мне пришлось проскакать по жаре двадцать пять миль. — Она закрыла за собой дверь. — Если тебе не нравится, я могу вернуться к себе.

— Это легко поправить. — Он прошел через комнату к парчовой занавеске бледно-лиловых и кремовых тонов, что перегораживала помещение. — Тем более что я приготовился и попросил согреть воду. — Он отодвинул занавеску, за которой открылось пространство, казавшееся намного больше из-за зеркал, украшавших стены Там, где кончался ярко-синий с белыми узорами ковер китайской работы, закрывавший дубовый паркет, она увидела неглубокий бассейн, наполненный водой, от которой поднимался легкий пар.

На противоположном конце комнаты стояло широкое ложе, покрытое белым атласным покрывалом и окруженное прозрачной противомоскитной сеткой. Проследив за ее взглядом, Руэл слегка улыбнулся.

— Как удачно, что ты приехала до того, как вода успела остыть.

— Полагаю, что ты собираешься наблюдать за тем, как я буду мыться? — спросила она спокойно.

Странная волна пробежала по его лицу.

— Конечно.

Джейн прошла к бассейну, села на низкий белый атласный пуф с кисточками и принялась снимать ботинки и носки.

— Я так и знала. Ты хочешь, чтобы я чувствовала себя… беззащитной и униженной. — Она встала и начала расстегивать рубашку. — Это твоя конечная цель.

— Хорошо, что ты понимаешь это. Но ты упустила еще одну вещь. Я подумал, что ты должна пережить то, что испытывала твоя мать.

Джейн почувствовала себя так, словно ее с размаху ударили в грудь. Ее пальцы замерли.

— Ты, конечно, понимаешь, что я не стану бить тебя кнутом, издеваться и мучить тебя. Вспомни, когда мы говорили о моем отвращении к змеям, я сказал тебе, что у каждого человека есть то, чего он страшится больше всего. — Он впился в нее глазами. — Ты более всего страшишься быть похожей на свою мать, так ведь?

— Да, — прошептала она онемевшими губами. Ей следовало ожидать, что Руэл будет мстить ей самым изощренным способом. Он угадывает, как больнее задеть ее.

— Ты еще не передумала? — спросил он, глядя ей прямо в лицо.

— Нет, — ответила Джейн, беря себя в руки.

На мгновение ей показалось, что на его лице промелькнуло разочарование, но, должно быть, она ошиблась, потому что в следующую секунду знакомая насмешливая улыбка снова заиграла на его губах.

— Тогда раздевайся. Вода остывает.

— Я хочу, чтобы ты дал мне обещание.

— Какое? — несколько удивился он.

— Когда я уйду отсюда, мы будем квиты. Дай мне обещание, что не станешь приезжать на строительство, за исключением тех случаев, когда твое появление неизбежно и необходимо.

Помедлив мгновение, Руэл отрывисто сказал:

— Пусть будет по-твоему.

— Хорошо. — Остро ощущая на себе его взгляд, Джейн сняла оставшуюся одежду и шагнула к бассейну.

— Подожди. Повернись ко мне.

Джейн замерла и затем медленно повернулась к нему лицом.

Руэл стоял, опершись о кресло, и взгляд его медленно скользил по ее обнаженному телу.

— Ты похудела с тех пор, как уехала из Гленкларена. В одежде это было незаметно.

— При такой напряженной работе в этом нет ничего странного.

Он сжал губы.

— Надеюсь, ты сказала это не для того, чтобы вызвать у меня жалость?..

— Я сама приняла решение приехать сюда. — Она с вызовом смотрела на него. — И я почти победила.

Руэл едва заметно улыбнулся:

— Да. Почти. — Его взгляд стал опускаться все ниже. — Повернись кругом. Только не спеши.

Джейн почувствовала, как горячая волна жара охватила ее, но ей удалось сохранить непроницаемое выражение лица, когда она молча выполнила его команду.

— Несмотря на то, что ты похудела, груди у тебя остались такими же большими и налитыми.

— А теперь я могу сесть в воду? — спросила она резко.

— Еще нет. Повернись ко мне спиной.

Она повернулась и замерла, прикусив нижнюю губу.

— Какие чудесные ягодицы. — Голос Руэла вдруг стал хриплым. — Сожми их и напряги… ты помнишь те картины в вагоне махараджи?

Джейн чувствовала себя как рабыня, которую привели на рынок. Нужно избавиться от него. Он получил, что хотел. Он заставил ее пережить то, чего она избегала всю свою жизнь. Шлюха в палатке Француженки.

— Нет. Не помню. Достаточно?

— Да, — сказал он все таким же хриплым голосом. — Можешь спускаться в бассейн.

Она с облегчением погрузилась в пенистую воду. Не смотреть на него. Думать только о том, что впереди ее ждет свобода. Она выдержит это мучительное испытание и не позволит ему унизить ее. От плавающей на поверхности воды губки распространялся опьяняющий запах жасмина и лимона. Взяв ее, Джейн принялась тереть плечи, смывая дорожную пыль.

— Не так сильно и грубо, — насмешливо попросил Руэл. — Мне не хочется, чтобы ты содрала свою нежную кожу.

Джейн смотрела на разводы пены невидящими глазами.

— Ты будешь разочарован. Твоя месть не удастся.

— Правда? — Его голос раздался уже за ее спиной. — Почему ты так решила?

— Я не собираюсь… — Она запнулась, почувствовав, как его руки коснулись ее волос. Руэл начал расплетать косу. — Я не позволю тебе оскорбить или задеть меня.

— В самом деле? — Его пальцы утонули в ее волосах, разделяя их и распуская по плечам.

До чего же умен этот Руэл. Мягкие шелковистые волосы, рассыпавшиеся по плечам, еще более усиливали ощущение уязвимости. Она облизнула пересохшие губы.

— Пока я ехала сюда, у меня было время все обдумать. Я смогу вынести, сколько понадобится. Думаю, тебе скоро это прискучит, и ты вернешься к своим делам…

— Сможешь? — эхом отозвался он и прошел по краю бассейна.

У Джейн перехватило дыхание. Руэл разделся донага. И стоял перед ней, слегка расставив ноги, демонстрируя, каким образом собирается наказать ее.

Сейчас они соединятся. Он будет двигаться в ней взад и вперед, как это было в вагоне махараджи. И она вновь ощутит себя беспомощной игрушкой в его руках. Но на этот раз он не будет обращаться с ней так бережно, как это было тогда.

— Если слон снова появится, надеюсь, Ли Сунг даст нам знать?

— Что? — Джейн с трудом удалось отвести от него взгляд. — Думаю, что ничего подобного не повторится.

— Данор делает то, что считает нужным… Подними грудь. Я хочу посмотреть, как на ней блестит вода.

Джейн сжала губку.

— Ты сказала, что выполнишь все, что я прикажу, — напомнил он негромко. — Я сдержу свое обещание, ты — свое.

Закрыв глаза, она выпустила из рук губку и, поддерживая грудь ладонями, приподнялась над водой.

— Хорошо, — его голос звучал совсем близко. — Выше. Теперь придвинься, чтобы я мог дотронуться до них. Вот так. Хорошо.

Его губы сомкнулись на ее соске.

Она поймала ртом воздух, и глаза ее сами собой широко распахнулись. Руэл посасывал и покусывал кончики ее грудей, а глаза его не отрывались от ее лица. Он внимательно ловил малейшее изменение в выражении ее глаз. Мускулы ее живота непроизвольно сжались, откликаясь на внутренний зов.

— Теперь сиди совершенно спокойно. Я попробую наградить тебя за послушание. — Его рука скрылась под водой. И снова Джейн судорожно схватила ртом воздух, когда его большой палец коснулся заветной точки ее лона и начал совершать круговые движения. Горячие, стремительные, как волны, ощущения пронизывали ее тело. Рука Руэла скользнула еще ниже, и он пробормотал:

— Расслабься.

Джейн ничего не могла с собой поделать. Один палец. Два. Три. Они вошли в нее, заполняя болезненную пустоту. Спина начала выгибаться дугой. Руки стискивали фарфоровые бортики бассейна, когда его пальцы погружались в нее то быстрее, то медленнее. Она вновь закусила губу, чтобы не закричать от невыносимого ощущения, переполнявшего ее. Наконец Руэл оставил ее.

— Очень хорошо, — сказал он. Его грудь вздымалась, словно он взбежал на вершину горы. — Пожалуй, даже слишком хорошо. Я не могу больше ждать. Для начала хватит. У нас впереди еще много времени. — Он поднялся и потянулся за большим полотенцем, лежавшим в шезлонге. — Вставай.

Джейн не знала, хватит ли у нее сил устоять на ногах. У нее дрожали колени, все тело содрогалось от усилий, которые она прилагала, чтобы не выдать своего волнения.

— Вставай. — Не дождавшись, когда она выполнит его приказ, Руэл резко поднял ее и, вытащив из воды, завернул в махровое покрывало. Бросив взгляд на широкое ложе, он вдруг слабым голосом сказал: — Слишком далеко. Я не могу больше ждать, — и резким рывком придвинул ее к себе.

Джейн вскрикнула, когда Руэл вошел в нее. Но это был крик не боли, а наслаждения. И после этого ее охватил жар. Опьянение. Голод. Нет, не голод, а страшная потребность утолить его.

Руэл двигался рывками, крепко сжимая ее своими сильными руками. И Джейн почувствовала, как соски грудей, прижимаясь к нему, твердеют, наливаются от болезненного чувства удовлетворения.

— Держи меня… крепче. Дай… мне… еще больше.

Она не хотела ничего отдавать ему, но почувствовала, что ноги, не подчиняясь доводам рассудка, крепче сжали его бедра. То самое страшное напряжение, которое она запомнила в вагоне, вернулось. Оно усиливалось с каждой секундой. Как могло ее тело изменить ей, подчиниться его приказам?

Руэл перевернулся. Теперь она оказалась внизу на шезлонге. Голова ее свешивалась вниз. Волосы касались пола при каждом новом рывке. Долгий стон зародился где-то в груди, во всем теле, требуя выхода.

Она не могла больше бороться с этим напряжением. Первобытный крик вырвался на свободу. Тело содрогнулось, наполняя ее блаженством освобождения. В этот момент она услышала низкий удовлетворенный возглас Руэла. А затем на нее обрушился шквал, который нес им свободу. Только несколько секунд спустя Джейн поняла, что и здесь он снова победил ее. И никакие доводы рассудка не смогли помешать этому.

Руэл поднял ее на руки и, завернув в большое махровое покрывало, понес к широкому ложу.

Джейн, прерывисто дыша, смотрела на него снизу вверх.

— Ты не ожидала этого? — спросил Руэл, укладывая ее на постель. — Нашим телам нет дела до того, ненавидим мы друг друга или нет. И так будет всегда. Я добьюсь, чтобы это происходило независимо от твоего желания.

— Нет!

— Я еще никогда не отказывался от того, что собирался сделать.

Джейн содрогнулась.

— Это произошло потому, что я и в самом деле не ожидала ничего подобного, — сказала она, запинаясь. — Но такое больше не повторится.

— Повторится. И очень скоро. Я не могу насытиться тобой. И это только первое твое поражение в нашей битве. — Он наклонился к низкому столику и поднял с него что-то. — Помнишь ту ночь у Цабри?

Маска. Изысканная, выполненная из перьев экзотической птицы.

И Джейн вспомнила, как Руэл стоял посреди комнаты и насмешливо смотрел на нее сквозь прорези похожей на эту маски. То же самое он проделал и теперь.

— Я почти ничего не помню из того, что произошло в тот раз. Это не те воспоминания, которыми я дорожу.

— Я тоже. — Он провел перьями по ее соскам. — Тогда я пережил большое разочарование от того, что не получил желаемого.

Ее грудь тотчас набухла, соски остро ощущали прикосновение перьев.

— Зачем ты это делаешь? Перестань… — попросила Джейн.

— Сейчас. — Руэл опустил маску и стал водить ею сначала по животу, а потом его рука начала опускаться все ниже и ниже.

И тотчас Джейн снова ощутила ноющее чувство пустоты в своем лоне. И поняла, что это еще одна пытка, придуманная им. Она должна лежать спокойно. Он не добьется никакого отклика.

— Цабри очень умна. Она знала, что мужчинам, которые приходят в ее дом, нет никакого дела, кто подарит им удовольствие. Маска лишает человека индивидуальности. Правда, Джейн?

Она молчала.

Руэл медленнно развел ее ноги и встал на колени так, чтобы своими ногами она могла обхватить его.

— Вот видишь, ты уже готова снова принять меня в себя, — отметил он. — Я так и знал. Ты откликаешься на каждое мое прикосновение. — Он закрыл ей лицо маской и не спеша завязал бархатные тесемки на затылке. Потом поправил ее волосы, рассыпав их по подушке. Некоторое время он сидел неподвижно, глядя на нее. — Ты выглядишь необыкновенно чувственной. — Он говорил насмешливым тоном, но его голос несколько осел и казался хриплым.

Боже, Джейн почувствовала, как ее ноги начинают сжимать его.

— Ты должна чувствовать и вести себя как жрица любви. — Он слабо улыбнулся. — Ты быстро схватываешь урок, Джейн. А когда мы закончим этот, я преподам тебе другой. — Мучительно медленно он начал входить в нее, шепча на ухо: — Мы еще только начали игру с перьями. И я знаю много мест, которые можно ласкать ими, чтобы вызвать возбуждение.


— Ты ошибся, — пробормотала Джейн, глядя в окно, сквозь которое начали пробиваться рассветные лучи.

— В самом деле? — Руэл сильнее прижался к ней. Его пальцы лениво перебирали золотистые пряди, рассыпавшиеся по плечам. — Никогда бы не подумал, глядя, как ты реагируешь.

— Ты заставил меня почувствовать… — Джейн поняла, что опоздала. Руэл знал, что именно он заставил ее пережить и перечувствовать в эти последние часы. Она находилась полностью в его власти, согнутая, как веточка ивы в бурю. И как только он пожелает, тело ее снова откликнется на его призыв.

Но в то же время Джейн начинала ощущать необыкновенную легкость.

— Я больше не боюсь тебя.

— Я и не подозревал, что ты боялась меня.

— А мне казалось, что ты все знаешь про меня. Я не очень умело скрывала свои чувства. — Она смотрела невидящими глазами на бледные солнечные зайчики, игравшие на ярко-синем ковре. — Но ты не мог знать почему.

— А сейчас ты скажешь мне?

— Я боялась, — прошептала Джейн, — что ты сможешь снова возродить мою любовь к тебе.

Он напрягся.

— Любовь?

— Я полюбила тебя… И боялась, что это чувство вернется ко мне.

— Думаю, что этого не случилось.

— Нет. Это ушло бесследно. Я ощущаю в душе пустоту, как если бы она была наполнена тяжелым песком, а теперь его взяли и высыпали.

— Большое облегчение. Вне всякого сомнения.

— Одно время в Казанпуре я думала, что ты мог бы быть…

— Я мог бы быть? Продолжай…

— Неважно. Сейчас это не имеет значения. — Джейн почувствовала, как все вокруг начало расплываться. Опять приступ лихорадки. Надо не забыть принять квингбао. — В тебе было что-то от китайского мандарина.

— Кто это еще такой?

— Ли Сунг говорил, что это такие люди, которые могли оказывать влияние даже на императора при помощи магии. Никто не умел управлять моими чувствами, как ты. Словно ты и в самом деле владел какими-то магическими заклинаниями. Тебе всегда удавалось заставить меня почувствовать себя… беспомощной. — Голос Джейн дрогнул, и она прошептала: — Я страшилась, что ты сможешь превратить меня против воли в такую же…

— … шлюху, как твоя мать?

— Да. Мне казалось, что проклятье тех мест никогда не оставит меня. И что судьба только дожидается возможности, чтобы затянуть меня туда снова. — Она печально улыбнулась. — Магия мандарина могла одолеть мою волю. Но теперь я знаю, что этого не произойдет. Тебе принадлежит мое тело. Но не моя душа. Ты ничего не сможешь изменить в ней. Когда я уйду отсюда, я останусь такой же, какой и была. Я победила тебя, Руэл.

— Не спеши. Это только начало.

— Ты бы мог добиться успеха, если бы вызвал в памяти прежние дни. — Она взглянула на помятую маску, что лежала на невысоком столике у кровати. — Шелковые занавеси, благоухающие комнаты… Это не то, что могло бы вызвать детские ощущения.

— Кажется, я и в самом деле допустил ошибку. А что могло бы вызвать те впечатления?

— Простыни, пахнущие грязью, потом и мочой. Чашка из красного стекла с опиумной трубкой, которую курила моя мать, наблюдая, как Француженка пересчитывает жалкие гроши, полученные от очередного посетителя… — Джейн закрыла глаза. — Можно, я посплю немного? Я очень устала.

— А ты не боишься, что я попробую воспроизвести чарующую атмосферу твоего детства?

— Нет.

— Почему?

— Не знаю. Ты не… — Она была такой усталой, что не могла даже думать, не только разговаривать. — Потому что ты не Француженка.

— Что ж. Я и в самом деле дорожу комфортом. Но придется поискать другой способ, чтобы добиться своего.

— Поздно. Я больше не боюсь тебя. Ты мне не страшен, потому что я не чувствовала того, что чувствовала когда-то. Я не завишу от тебя, Руэл.

Он начал перебирать волосы, лежавшие на подушке.

— Ты уверена?

— Да. Я знаю, что теперь я свободна…


Она спала.

Руэл продолжал играть золотистыми прядями ее волос.

«Ты ошибся, Руэл».

Он не должен позволять чувству жалости отвлечь его от главной цели. То наказание, которое он задумал для нее, — ничто по сравнению с тем, что переживает Йен.

Но он отомстит ей, как и обещал. Он заставит ее чувствовать себя безвольным существом, созданным для удовлетворения похоти, лишенным достоинства и гордости.

Нет. Она никогда не теряла достоинства и гордости. Джейн сдержала свое слово и выполнила все, что он требовал. Ничего другого он и не ожидал. Доверие к ней никогда не оставляло его с того самого момента, как он увидел ее в первый раз.

За исключением единственного рокового дня, когда произошла авария. Если ей суждено было совершить свою ошибку, почему это не произошло в каком-то другом месте? Он мог бы простить ей все, что угодно, но только не то, что произошло с его братом…

Простить? Слишком поздно прощать друг друга. Он уже начал осуществлять свою месть. И будет продолжать это до тех пор, пока ей не придет время уезжать. То, что он сделал, — правильно. Это несправедливо, что из-за ошибки Джейн страдает его брат.

«Теперь я знаю себя», — сказала она.

Но знал ли он себя? Мог ли он ответить на вопрос, насколько тот способ мести, который он выбрал, являлся лишь данью вожделению? С каждой минутой обладания ею он становился все ненасытнее.

Его желание не только не проходило. Оно усиливалось. Временами ему казалось, что в эти последние часы не он поработил Джейн, а она его.

Но он преодолеет это. Первый приступ страсти всегда бывает таким сильным. Сейчас его подогревала жажда мести.

«Я больше не люблю тебя».

«И я не завишу от тебя».

Неосознанным движением собственника Руэл прижал к себе Джейн. Она пробормотала что-то неразборчивое и снова заснула.

Два следующих часа Руэл так и не смог сомкнуть глаз. Он был разгневан и… разочарован. Но это не имело отношение к жалости.

«Ты ошибся».


Ли Сунг нахмурился.

— Ни один из тех, кто охранял линию, не видел слона?

Дилам покачала головой.

— Ночь прошла спокойно.

— Ты уверена?

— А ты, кажется, огорчился?

— Не говори глупостей! — отрывисто проговорил Ли Сунг. — Просто я подумал, что после такого буйства эти две ночи затишья кажутся странными и непонятными. С чего это я буду желать, чтобы слон пришел и разрушил то, что мы с таким трудом построили?

— В самом деле, зачем?

Он знал, о чем подумала Дилам. Макхол. Еще большая глупость.

Резко повернувшись, Ли Сунг пошел вдоль колеи. Его связывали со слоном не какие-то там мистические узы. Это был гнев… и страх.


Маргарет с воинственным видом промаршировала в мастерскую.

— Больше я не переступлю порога этой комнаты! Сегодня я пришла только для того, чтобы…

— Знаю, знаю, — нетерпеливо проговорил Карта-ук. — А теперь надевай передник. Работа не ждет.

Маргарет почувствовала облегчение, не уловив в его тоне того, что ее пугало. Никакого намека на близость. К чему были тогда все ее переживания?!

Картаук стоял у рабочего стола и смотрел на нее с таким видом, словно вчера между ними ничего не произошло.

— Я не собираюсь позировать тебе.

— Не сейчас, — ответил он, поглощенный пересыпанием влажного песка в небольшую коробку. — Мне нужно отлить печатку для Руэла. Смотри внимательно, что я делаю. Когда ты приступишь к печатке для Йена, я не стану повторять все с самого начала. «Смотри и запоминай!» — девиз любого подмастерья.

Маргарет покорно взяла свой фартук и принялась завязывать тесемки за спиной. Взгляд ее остановился на форме, которую они начали готовить два дня назад.

— С чего мы начнем?

— Припудрим гипсовую форму пылью из древесного угля. — Он кивнул на то и другое.

Когда Маргарет проделала это, он впрессовал форму в одну из коробочек для литья, стоявших перед ним на рабочем столе.

И Маргарет невольно отметила, каким удивительно ловким и красивым было каждое его движение. Они не были такими уверенными, когда он прикоснулся к ней вчера. Его руки дрожали от волнения.

— Теперь мы высушим ту часть формы, где будет находиться фигура слона. Ты слушаешь меня?

— Конечно. — Маргарет не без сожаления отвела взгляд от его рук. — Что дальше?

— Возьми другую коробку и заполни ее песком.

Сам Картаук вынул тестообразную пасту, приготовленную в одной из мисок, размял ее и заполнил гипсовую форму.

— Мы дадим песку высохнуть и соединим две коробки. Они образуют две половинки единого целого.

Та же самая фраза, которую он произнес вчера, говоря о них: «Две половинки единого целого».

— Песок надо умять как можно плотнее. Старайся не просыпать его.

Руки Маргарет дрожали, как они дрожали вчера у Картаука. Но он сумел закрыть все клапаны, которые давали выход этим чувствам. Почему бы и ей не последовать его примеру?

— Через некоторое время мы отделим коробки друг от друга, вынем пасту и прорежем одно входное и два вентиляционных отверстия в форме. Когда обе формы высохнут, надо обработать их дымом свечи и затем охладить. Расплавленное золото лучше заливать в холодную полость.

— Это все?

Его густые брови взметнулись вверх.

— Разве этого мало? Надеюсь, ты слушала внимательно. Печатку для Йена ты выполнишь сама.

Глаза Маргарет округлились.

— Полностью? А если я ошибусь?

Он улыбнулся:

— На ошибках и учатся.

Маргарет попыталась припомнить весь порядок действий.

— Спасибо. А еще каких-то напутственных слов не найдется?

Не глядя на нее, он снял передник.

— Да. Ты должна сосредоточить внимание только на работе рук.

— А на что же еще я могу смотреть?

— И помни: пламя должно быть умеренным.

«Я хранил этот огонь в душе три долгих года».

Картаук знал, что она чувствует, но, охраняя ее спокойствие, делал вид, что ничего не замечает, предлагая для разговора самые разные темы, которые могли отвлечь ее, помочь успокоиться. Как ей уберечь себя от него, когда этот человек несет в себе такой громадный запас доброты и нежности, заботы и внимания к ней?

— Поняла, — сказала она тихо.

— Не сомневаюсь. Ты умная женщина и хороший подмастерье. — Он направился к выходу. — Наведи здесь порядок, пока я буду подбирать золотые пластинки для плавки.


17


Тучи серой тяжелой массой нависли над вершиной горы. Только один вид их вызывал у Джейн приступ слабости и вялости. Нет, погода была ни при чем. Погода только начала портиться, в то время как тяжесть она ощутила сразу же, как только открыла рано утром глаза.

— Мне хотелось бы уехать, чтобы встретиться с Джеймсом Медфордом во второй половине дня, — сказала она, повернувшись к Руэлу. — Мне нужно договориться с ним о том времени, когда мы будем соединять две колеи.

— Ты по-прежнему не можешь угомониться? — Руэл сжал губы. — Прошло только два дня. Придется мне получше занять тебя.

Он рассердился. Джейн видела, как в течение дня в нем нарастало раздражение. В последние несколько часов он метался вокруг домика, как тигр, запертый в клетке.

— Ты беспокойна от того, что не привыкла сидеть без работы.

Она отвернулась от окна и завернулась поплотнее в простыню.

— Мы не можем через каждый час вступать в связь. От этого у тебя портится настроение.

— Напрасно ты так считаешь. Я вполне доволен всем, что происходило между нами. Жаль, что ты не хочешь признать этого.

Джейн покачала головой.

— То удовольствие, которое я получала, каждый раз задевало мою гордость, заставляло чувствовать себя униженной и беспомощной, как ты этого и хотел.

— Так я добился своего?

— Я не собиралась говорить тебе это. — Джейн пожала плечами. — Сейчас многое изменилось. И мне не страшно признать твои жалкие победы надо мной. Ты нуждаешься в них больше, чем я. Должно быть, это очень страшно — жить, будучи одержимым только чувством мести.

— Какой покровительственный тон! — Его губы растянулись в неестественной улыбке. — А теперь представь, что все пережитое Йеном выпало бы на долю Ли Сунга? Какие бы чувства ты переживала?

Джейн устало покачала головой.

— Не знаю. Это трудно вообразить. — Она встретилась с ним глазами. — Я никогда не упрекала тебя. Не упрекаю и сейчас. Я только рада, что все это закончилось.

— О нет! Я не сказал, что все закончилось. — Руэл с вызовом улыбнулся. — Тебе придется подарить мне еще одну победу. Если тебе так хочется прикрыть свою наготу, то оставь эту простыню. Надень то золотое платье, что висит в шкафу.

Джейн сначала не поняла, о чем он говорит. А потом вспомнила слова, сказанные им в тот первый вечер после ее прибытия в Циннидар.

— Ты все-таки сделал заказ мастерице?

— Конечно. Я всегда доделываю до конца то, что наметил. Надень его.

Джейн хотела что-то возразить, но увидела яростный блеск его глаз и пожала плечами:

— Если тебе так хочется. Это не повод для споров.

Спустя несколько минут она увидела свое отражение в тройном зеркале и невольно отшатнулась. На ней было прозрачное, вызывающе-вульгарное платье. Одно плечо и грудь оставались открытыми. Разрез, начинающийся от самой талии, обнажал ее ноги при каждом шаге. Лицо Джейн вспыхнуло. В этом платье она чувствовала себя более раздетой, чем если бы на ней вообще ничего не было.

— Замечательно. — Руэл подошел сзади, и рука его легла на обнаженную грудь. — Именно такой я тебя и представлял.

Джейн встретилась с ним глазами в зеркале:

— Шлюхой?

— А кем же еще? — насмешливо спросил он. Большим и указательным пальцем он сжал сосок.

Джейн тут же бросило в жар, дрожь прошла по телу. Мышцы живота сжались.

— Это платье делает меня шлюхой не больше, чем твое обращение со мной.

— Но это беспокоит тебя.

— Да. Беспокоит. Тебе это приятно?

— Конечно же. — Он не договорил. Снова на лице его отразилась смесь досады и нетерпения. — Становись коленями на ковер, черт тебя побери.

Она пожала плечами и опустилась на колени.

Руэл поднял платье выше талии, и в следующий миг она ощутила, как его теплые ладони гладят ее ягодицы.

Картина в вагоне махараджи.

Это начиналось снова: возбуждение, с которым она ничего не могла поделать.

Когда Руэл рывком вошел вглубь, у нее перехватило дыхание, и ей не удалось подавить стона от блаженного ощущения полноты. Замерев на месте, Руэл начал ласкать ее груди.

— Мы точно воспроизвели позу на картине, не правда ли? — Теперь Руэл начал двигаться медленно и сладострастно, чтобы она не могла пропустить ничего. Короткая судорога заставила Джейн сжать его мужскую плоть в себе.

— Ах! — простонал он. — Это то, чего я желал. А теперь оглянись на меня. Я хочу видеть твое лицо.

Джейн повернула голову в его сторону. Она знала, что он видит: томительное наслаждение и гнев на себя за то, что она не в силах противиться страсти, которая вспыхивала в ней, как лесной пожар, стоило ему только прикоснуться.

Лицо Руэла тоже пылало. Губы покраснели. Но они кривились, словно его терзала какая-то мука.

— Я же говорила тебе, что картина обманчива. Мужчины не бывают нежными. Никогда…

Он замер.

— Проклятье! — прохрипел он. — Проклятье!

А затем на Джейн обрушился шквал.

Ее пальцы впились в ковер. Шквал яростных движений нарастал. Их обоих словно охватило безумие. Джейн не осознавала, сколько все это продолжалось, пока порыв необузданных ощущений не закончился взрывом, который принес им облегчение.

Она повалилась на пол полностью обессиленная, не в состоянии шевельнуть даже кончиком пальца. Подняв ее на руки, Руэл отнес на постель.

— С тобой все в порядке? — спросил он неестественным голосом.

Тяжесть, которую она чувствовала с утра, казалось, выдавила весь воздух из легких.

— Устала…

Руэл укрыл ее покрывалом и лег рядом. Глядя прямо перед собой, он тихо проговорил:

— Я потерял контроль над собой.

Джейн молчала.

— Хорошо. Ты больше не будешь надевать это платье. — В голосе Руэла послышались виноватые нотки.

— Это не имеет значения для меня.

— Сними его.

— Я устала.

Он шепотом пробормотал очередное проклятие и сам помог снять ей платье, небрежно скомкав и бросив его на пол. А потом снова укрыл ее покрывалом.

— Ты довольна?

«Как он странно ведет себя», — подумала Джейн сквозь охватившую ее дремоту. Впрочем, весь сегодняшний день он был не таким, каким она привыкла видеть его.

— Это не имеет никакого значения, — пробормотала она ту же самую фразу и закрыла глаза.


— Забери меня с собой, Патрик! — вскрикнула Джейн. — Забери меня отсюда!

— Ты что? — спросил Руэл, проснувшись.

Джейн лежала рядом с ним. Глаза ее были закрыты. Он с облегчением понял, что она еще спит.

— Я не хочу быть такой, как она! — Тело Джейн под его рукой было горячим. Дыхание тяжелым. — Патрик, возьми меня с собой.

— Что случилось? Проснись! — Руэл сел и зажег лампу на столике. Склонившись над Джейн он потряс ее за плечо. — Открой глаза, черт тебя побери!

Джейн послушно открыла глаза. Но по их выражению он понял, что она не узнает ничего вокруг.

— Поезд. Он уже трогается… — Страх прозвучал в ее голосе. — Патрик, не оставляй меня! Пожалуйста! Я буду помогать тебе во всем. Вот увидишь…

Руэл обнял ее.

— Он не уедет. Ты поедешь с ним! — Господи! Она пылала, словно охваченная огнем.

Сердце Руэла гулко забилось в груди.

— Патрик! Не оставляй меня здесь!

Что же делать? Он не может оставить ее одну надолго, чтобы съездить за врачом. Тамар не вернется, пока не придет время завтрака.

— Пожалуйста! Я не хочу стать такой же, как моя мать, — шептала Джейн.

Роул еще крепче обнял ее. Он знал, о ком она говорит и какие воспоминания вернулись к ней. Когда она была в сознании, ей хватало сил бороться с демонами прошлого. Но сейчас она снова вернулась туда. И ее терзали те же страхи и сомнения, которые терзали в детстве.

И это он сделал все, чтобы вызвать их из темных подвалов памяти.


Маргарет изо всех сил старалась стряхнуть с себя сон. Кто бы это мог колотить в дверь в такое время?

Окончательно проснувшись, она быстро взглянула на Йена. Слава Богу, он продолжал спать. Накинув халат и сунув ноги в тапочки, Маргарет подошла к двери. Руэл. Ну, конечно, кто же еще мог быть таким бесцеремонным!

— Неужели нельзя было подождать до утра… — начала она, но запнулась, увидев его лицо. — Что случилось?

— Ты нужна мне. Пойдем, — сказал он нетерпеливо.

— Куда? — Маргарет обернулась, глядя на Йена, который продолжал похрапывать. Прошлой ночью у него были сильные боли, и она дала ему чуть большую дозу успокоительных лекарств.

Выйдя в коридор, она тихо затворила за собой дверь.

Руэл, схватив ее за руку, увлек за собой. Скорее потащил.

— Что случилось? — повторила Маргарет, уже не пытаясь приглушить голос.

— Ты ухаживала не за одним больным и разбираешься в болезнях, — сказал Руэл.

— Ты заболел? — удивилась она, глядя на него.

— Джейн.

— Джейн здесь? — еще больше удивилась Маргарет.

— Перестань спрашивать. Идем быстрее.

— Но…

— У нее жар. Она никого не узнает. Лежит без сознания.

— Ты послал за врачом?

— Мне надо кого-то оставить с ней.

— Как она оказалась здесь?

— Это тебя не касается.

— Что ты сделал, Руэл?

Он молчал.

Маргарет поняла, что он не намерен посвящать ее в свои дьявольские затеи.

— Я не знаю, смогу ли ей помочь.

— Попытайся! — Он отворил стеклянную дверь, что вела на террасу, и, запинаясь, проговорил: — Пожалуйста.

Боже, должно быть, Руэл в полном отчаянии, если готов умолять о помощи.

— Хорошо, я попробую сделать все, что в моих силах.


Маргарет вышла из домика-пагоды и затворила за собой дверь.

— Ей уже лучше.

На щеке Руэла дернулся мускул.

— Слава Богу!

— Жар немного спал. Она пришла в сознание. По крайней мере настолько, что способна отвечать на вопросы врача. Он считает, что жар пройдет через несколько часов.

— Что с ней?

— Приступ малярии. Она подхватила ее в Казанпуре. Болезнь периодически возвращается.

— Она никогда не говорила мне о ней.

— И мне тоже, — сказала Маргарет. — А я знаю ее уже три года. Она не из тех женщин, которые сознаются в своих слабостях. — Маргарет размяла затекшие плечи. — Мне пора возвращаться к Йену. Скоро он проснется. Днем я снова навещу ее.

— Нет. Теперь я сам буду заботиться о ней.

— По Джейн видно, что ты весьма преуспеваешь в этом.

Его передернуло.

— Джейн будет неловко встречаться с тобой.

— Она знает меня достаточно хорошо и понимает, что я не буду стыдить ее за твои грехи. — Она встретилась с ним взглядом. — Может быть, ей будет лучше, если она переберется во дворец?

— Она не захочет.

— Думаю, что захочет. Джейн никогда не признавалась, но она всегда боялась тебя.

— Больше не боится, — криво усмехнулся Руэл. — Это у нее прошло.

Маргарет пристально взглянула на него.

— Почему она оказалась здесь?

— Тебя это не касается.

— Может быть, ты и прав. — Маргарет поняла, что не хочет взваливать на себя еще одну тяжесть. Кто она такая, чтобы отчитывать Руэла, если сама в последнее время испытала то же самое искушение? — Но я прошу тебя только об одном…

— О, Господи! Неужели ты думаешь, что я залезу к ней в постель, когда она не в состоянии пошевелить рукой? — взорвался Руэл.

Что бы ни произошло между ними, болезнь Джейн потрясла Руэла. Неизвестно, будет ли это продолжаться долго, но в настоящую минуту Джейн была в безопасности.

— Если я тебе понадоблюсь, дай мне знать. — И Маргарет зашагала по тропинке, что вела к дворцу.


Руэл был бледен, как мертвец. Сквозь пелену тумана, застилавшую глаза, Джейн видела, какое у него изнуренное, измученное лицо. Нужно что-то делать. Надо сказать ему, что сегодня ночью она сама будет присматривать за Йеном. Хотя надежды на то, что уступит свое место у постели брата, почти нет. Руэл говорит, что Йен все время ускользает от него. И если он не будет прикладывать постоянных усилий, чтобы вытащить его из мрака, Йен умрет.

— Ты должен отдохнуть.

Руэл склонился над ней:

— Что?

— Тебе нужно как следует отдохнуть. Ты выглядишь таким бледным… — нежно сказала Джейн и запнулась, полностью придя в себя. Ничто здесь не напоминало комнату в Казанпуре, где они боролись за жизнь Йена…

— Это тебе надо отдохнуть. — Руэл взял стакан и поднес к ее губам.

Джейн послушно сделала глоток.

— Я больна?

— У тебя был приступ малярии. Врач сказал, что это сравнительно слабый приступ. — Он сжал губы. — Но мне он не показался таковым.

Джейн вспомнила, будто это происходило во сне, как на нее смотрел врач, задавал какие-то вопросы и разговаривал с кем-то, кто находился по другую сторону кровати.

— Маргарет тоже была здесь?

— Да. Почему ты мне не сказала, что больна малярией?

— Зачем? — нахмурилась она. — Мне пора возвращаться в лагерь.

— Я послал Ли Сунгу записку о том, что ты задержишься.

— Это моя вина. Я забыла принять квингбао после того, как приехала сюда.

— Квингбао?

— Старинное китайское средство. Ли Сунг лечил меня этой травой, когда я впервые заболела в Казанпуре.

— И ты постоянно принимаешь ее?

— Нет, не все время. Только когда чувствую приближение приступа.

— А сколько ты принимала его в Циннидаре? — спросил он.

— Четыре недели.

— Бог мой!

— Приступы мучили меня только ночью.

— Подрывая силы. — Он вцепился в подлокотник. — Ты приехала сюда уже совсем больной. В нормальном состоянии ты ни за что бы не решилась пойти на это.

Оглядываясь назад, на тот непонятный, видимый, как в тумане, отрезок времени, Джейн уже не могла бы сказать, так оно или нет.

— Не знаю. Впрочем, какое это имеет значение. В прошлом году, в Гленкларене, у меня тоже был приступ. Через день я вернулась на мельницу.

— Такой же серьезный приступ, как и сейчас?

Она покачала головой.

— Но это не означает, что я буду отлынивать от работы. — Она замолчала и вяло спросила: — А почему тебя это так занимает?

— Потому что мне нужна… — Он отвел глаза в сторону, к тому месту, где стоял стакан. — Потому что мне нужна железная дорога.

Руэл собирался сказать что-то совсем другое. Джейн задумчиво свела брови.

— Мы всего на несколько дней отстаем от графика. Эта болезнь не надолго задержит нас. Ли Сунг справится сам с заданием, которое он получил. А я завтра вернусь в лагерь.

— Что ты несешь! — Его голубые глаза сверкнули гневом. — Чтобы свалиться на следующий день? Ты задержишься здесь на неделю.

— Мне нужна эта железная дорога не меньше, чем тебе. Поболею в другое время.

— Тебе надо сейчас как следует отлежаться… — Он не договорил, увидев выражение ее лица. — Хорошо, четыре дня.

Джейн покачала головой.

Но Руэл твердо повторил:

— Четыре дня. Завтра утром я привезу сюда Медфорда для того, чтобы ты могла обсудить с ним все нужные вам вопросы. У тебя не будет ощущения, что ты тратишь время понапрасну.

Джейн действительно надо было увидеться с Медфордом. Внимательно поглядев на Руэла, она поняла, что спорить с ним сейчас бесполезно.

— Три дня.

— Уговорились, — улыбнулся Руэл.

Она изумленно смотрела на него: это была та самая улыбка, которая некогда освещала его лицо теплом и юмором. Та улыбка, которую она редко видела даже в те дни, что предшествовали крушению поезда.

— Что… с тобой? Ты изменился.

Он прикрыл глаза.

— Изменился?

Теплота в выражении его лица пропала. И снова Руэл отдалился от нее.

— Поспи еще. — Он поднялся. — Я сейчас пойду во дворец и отправлю Тамара за Медфордом. Ты довольна?

Она была слишком слаба, чтобы реагировать на происходящее.

— Думаю, что да.

Он задержал на ней взгляд своих пронзительно-синих глаз.

— Все будет хорошо, — сказал, запинаясь, Руэл. — Я не… — Он замолчал и нетерпеливо взмахнул рукой. — О черт! — И, быстро повернувшись, широким шагом вышел из домика.

Джейн задумчиво смотрела ему вслед.

Нет, что-то с ним произошло. Руэл определенно изменился.


Поток холодного воздуха, скользнувший под одеяло, пробудил ее от сна. Теплое тело, запах кожи, пряностей. Рядом с ней был он.

— Руэл…

— Шшш… — Он притянул ее поближе к себе так, что она прижалась к нему спиной. — Спи.

— Медфорд?

— Он приедет завтра в четыре часа. Как ты себя чувствуешь?

Джейн ощутила страшную слабость, которая всегда охватывала ее после приступа. Это было неестественно. Но вот что удивительно: она вдруг почувствовала, что исчез страх, появилась уверенность в том, что все будет хорошо, и, как ни странно, источником этих чувств был он, Руэл.

— Лучше.

С не свойственной ему неуклюжестью Руэл проговорил:

— Я сначала хотел дать тебе поспать одной. Но боялся, что ты снова начнешь бредить. Мне хотелось быть рядом в эту минуту.

— Я бредила?

— Да. Ты кричала и рвалась.

— А что я кричала? — осторожно спросила Джейн, боясь, не выдала ли она себя.

Он ответил не сразу:

— Я не различил слов.

Она облегченно вздохнула.

— Спи. Сегодня температура спала. И ты должна выспаться.

Ее глаза закрылись, и она позволила пелене сна окутать ее. Не нужно ни о чем волноваться. Руэл прогонит ночных демонов…


— На этом мы и закончим. — Медфорд скатал карту и встал. — Когда вы собираетесь добраться до ущелья?

— По графику. — Джейн поморщилась. — Обезумевший слон задержал нас на несколько дней. Но мы найдем способ ускорить прохождение трассы.

Он улыбнулся.

— Нисколько не сомневаюсь. Вы прекрасно справились со своим участком работы.

Джейн удивленно вскинула брови.

— Правда?

— Еще рано говорить об этом, — чуть более сдержанным тоном сказал Медфорд. — Но то, что уже сделано, произвело на меня большое впечатление. Я не ожидал от вас такого.

— Я догадывалась, — холодно отозвалась Джейн.

— Вам удалось сделать все, чтобы отношения с Руэ-лом не отозвались на вашей работе. Признаться, после того… — Он замолчал. — Впрочем, я не хотел говорить об этом. Руэл сказал, что вырвет у меня язык, если я не ограничусь разговором только о делах. — Он пожал плечами. — Но я не отношусь к числу тех людей, которые скрывают свои мысли.

— Я заметила, — кивнула Джейн, раздумывая, с чего это Руэл так начал заботиться о ней.

— Вам пора, Медфорд, — послышался голос Руэла.

— Мы уже закончили. — Медфорд кивнул Джейн и направился к дверям. — Надеюсь, вы скоро поправитесь, мисс Барнаби.

— Всего хорошего, мистер Медфорд.

— Я дал ему час. Он не слишком утомил тебя? — спросил Руэл.

— Нет, — медленно отозвалась Джейн. — Но я…

— Опять начинается приступ? А доктор обещал, что температура не будет подниматься. — Он подошел к ней и приложил ладонь ко лбу. — Я не чувствую жара.

— Дело не в лихорадке. — Она отвела его ладонь со лба. — Объясни, что случилось? Отчего ты вдруг подобрел?

— Что тут странного? Ты нужна мне, чтобы довести до конца железную дорогу, — насмешливо улыбнулся Руэл.

— Мне кажется… что ты обманываешь меня.

Он сел в кресло, стоявшее у окна.

— А какие еще могут быть причины?

Джейн жалела о том, что не может видеть выражения его лица. Он сидел, вытянув перед собой ноги. Солнечные лучи образовывали золотистый ореол вокруг его головы, а лицо его находилось против света.

— Я не уверена, но мне кажется, что тут какую-то роль сыграла моя болезнь.

— Ты хочешь сказать, что я пожалел тебя?

— Нет. — Она молчала, стараясь собраться с мыслями. — Я думаю, это из-за того, что ты начал заботиться обо мне. Картаук как-то сказал, что некоторые люди по природе своей являются защитниками. И когда они начинают кого-то опекать, то уже не могут освободиться от этого.

— Мы с ним тоже говорили на эту тему. И он сказал, что как раз ты относишься к такому типу людей. Ты готова взять на себя опеку над всеми нуждающимися в помощи. Но меня природа обделила этими свойствами.

— Но так, как ты заботился о Йене, мало кто мог заботиться.

— Йен — это исключение… Впрочем, мне уже наскучил этот бесполезный разговор. Ты умеешь играть в покер?

Джейн кивнула.

— Но не так хорошо, как Ли Сунг.

— Я и не рассчитывал. Обман и блеф — не в твоем духе. — Он выдвинул ближайший к нему ящик стола. — Зато я поднаторел в этом деле.

— Тогда зачем нам играть?

— Чтобы скоротать время. — Он сел за стол и принялся тасовать колоду. — И чтобы я мог пережить еще одну победу.

— А что это даст мне?

Он улыбнулся.

— Ты забыла, что я подрабатывал одно время тем, что рассказывал всевозможные истории. Садись, я расскажу тебе, как нашел свой первый золотоносный участок.

— Тебе, наверно, было страшно интересно?

— Скорее мучительно. Тогда мне исполнилось только девятнадцать лет. Многому еще предстояло научиться. — Руэл начал сдавать карты. — Но я постараюсь рассказать так, чтобы тебе было интересно.

Джейн знала, что у него это получится. Он будет скрывать жестокие стороны жизни, с которыми соприкасался, высвечивая только яркое и блестящее, но она сумеет выудить из этого повествования те черты юного Руэла, который еще был так уязвим.

— Ну? — Руэл поднял карты.

Джейн никогда не ощущала такого уверенного спокойствия, какое появилось у нее в эти последние дни. Он больше не сможет причинить ей никакого вреда. Почему бы ей не удовлетворить своего любопытства в том, что относится к нему…

— Что ж… — Она подошла к нему. — По крайней мере, мы скоротаем время.


— Джейн сейчас в летнем домике, — сказала Маргарет, наблюдая, как Картаук уминает песок вокруг формы, на которой уже был нанесен рисунок печатки для Йена.

— Да? — Он вскинул густые брови. — И это оскорбляет твои пуританские чувства?

— Нет. Хотя я считала, что должно оскорблять. Я боюсь, что он обидит ее.

— Оставь их в покое, Маргарет. Ты не можешь защитить весь мир.

— Только язычники не пытаются изменить плохое на хорошее. — Она покачала головой. — Но иногда грань становится расплывчатой, не так ли?

— Джейн умеет постоять за себя. Они с Руэлом найдут общий язык. Ни один из них не станет благодарить тебя за вмешательство в их дела.

— Но Руэл так…

— … многолик, — перебил ее Картаук. — И еще сыграет немало новых ролей, которые удивят тебя. Его характер еще продолжает меняться. И за этим чрезвычайно интересно наблюдать.

— Ты не считаешь его злодеем?

— Руэла? — Картаук покачал головой. — Он пытается изобразить злодея. Но ему это не удается, сколько бы он ни старался.

— А тебе удалось бы?

— Да. Я учился этому у настоящего мастера.

— У Абдара?

Он кивнул.

— Вот это настоящее чудовище.

Первый раз он сам заговорил о сыне махараджи. И Маргарет с любопытством спросила:

— Тогда почему ты так долго оставался с ним?

— Я работал на его отца. И почти не имел дел с Абда-ром. Но строительство железной дороги увлекло махараджу. И Абдар получил возможность пользоваться моими услугами. — Он пожал плечами. — Через полгода я понял, что не смогу выносить его ни минуты.

— А что ты делал для него?

— Статую его любимой богини Кали. На это ушло довольно много времени.

— Кали?

— Богиня разрушения и уничтожения всего живого. Абдар считает, что послан сюда, чтобы исполнить ее предначертания. — Он сжал губы. — Но он также считал, что его сила нуждается в постоянном притоке энергии. Вот почему ему потребовались мои услуги.

— Для того, чтобы создавать статуи богини?

— Нет. — Он помолчал. — Чтобы делать маски.

— Маски?

— Золотые маски. — Он повернулся и посмотрел на нее. — Ты уверена, что хочешь услышать этот рассказ? Он не из приятных.

— Я слушаю тебя. Продолжай.

— Абдар убедил себя, что его мощь усиливается, если ее поддерживать эмоциями других людей. Чем сильнее душа человека, тем сильнее эмоции, которые будут передаваться ему. И если этой подпитки долго не было, Абдар становился все более и более раздражительным. Он придумал способ, как «закрепить» эти эмоции. И в ту минуту, когда в них появляется нужда, пользоваться ими. — Кар-таук вскинул брови. — А какой метод годится для закрепления эмоций больше, чем смерть?

Маргарет смотрела на него широко раскрытыми от ужаса глазами.

— Ты сама хотела услышать этот рассказ. Абдар поверил, что если он сумеет запечатлеть последний страшный взрыв эмоций, то он сможет впитывать его в себя в нужный момент.

— Маски мертвецов? — прошептала Маргарет. — Он заставлял тебя делать маски мертвецов?

— Я сделал три такие маски. Первая принадлежала одной из его наложниц, молодой женщине по имени Мирад. Ее тело однажды ранним утром принес в мою мастерскую Пачтал. Он сказал, что женщина умерла ночью от апоплексического удара. И что это одна из любимых наложниц Абдара, поэтому он хочет оставить себе на память золотую маску. Я сделал маску. Она получилась очень хорошо. Женщина была красива. И выражение ее лица было печальным, но спокойным.

Через неделю Пачтал принес мне другую мертвую наложницу. Ее смерть он объяснил теми же самыми словами. Эту маску делать было гораздо труднее. Мышцы лица ее были перекошены, на лице застыло выражение боли и ужаса. Мне показалось странным, что две женщины умерли одна за другой. Но я не мог задавать никаких вопросов. Абдар находился на своей половине, куда мне не было доступа. Третье тело, которое мне принесли, принадлежало мальчику одиннадцати или двенадцати лет. И его лицо было… — Картаук сжал губы. — Больше я не мог лгать самому себе. Ни один нормальный человек не захотел бы сохранить то лицо себе на память. Я отказался делать маску.

Через час появился Абдар. Он сказал, что я должен буду делать для него маски, не задавая никаких вопросов. В противном случае он прикажет отрубить мне руки. Я должен стать священным орудием богини Кали. Маски, которые я сделаю, он развесит по стенам дворца и будет впитывать в себя их силу.

— Он убивал их? — прошептала она.

— С помощью Пачтала. Тот большой знаток разных ядов. И умел добиваться такого действия, которое вызывало бы наибольшие мучения. Чем мучительнее смерть жертвы, тем больше энергии запечатлеется в маске.

Маргарет почувствовала приступ дурноты.

— Ты прав. Это настоящие монстры, а не люди. И Руэл считает, что Абдар попытается захватить остров?

Картаук кивнул.

— Поэтому он работает не покладая рук, чтобы подготовиться к нападению. Он хочет положить конец злодеяниям Абдара.

Маргарет изучающе посмотрела на Картаука.

— И ты приехал в Циннидар с этой же целью? Чтобы избавить мир от этого монстра?

— Должен признаться, что мир станет чище без него. — Он встретился с ней взглядом. — Но я приехал сюда не из-за него.

— Тогда почему… — Она глубоко вздохнула. Еще одна бездна разверзлась прямо у ее ног. В эти дни каждое слово, каждый жест таили в себе опасность. Прошло еще несколько томительных мгновений, прежде чем она снова смогла взглянуть на форму, лежавшую в коробке. — Когда мы начнем заливать золото?

— Скоро. — Картаук говорил медленно и негромко. — Нельзя терять терпение, даже если ожидание дается с большим трудом.


Руэл сосредоточенно смотрел на Джейн.

— Ты блефуешь. — Он погрозил ей пальцем. — Два короля.

Джейн недовольно бросила карты на столик.

— Как ты догадался? Я думала, что у меня получится.

Руэл смешал карты.

— На этот раз выражение лица оставалось неизменным. Если бы я не знал тебя, то вполне мог бы обмануться.

— Так как же ты догадался, черт возьми?!

— Интуиция. У некоторых людей можно уловить напряженность. Ничего определенного, но это ощущается в уголках глаз, губ…

Руэл читал ее как открытую книгу. Джейн подумала об этом не без уныния. Она выиграла всего четыре игры из множества сыгранных ими за последние полтора дня.

— Вероятно, я сдвинула брови. В следующий раз послежу за собой еще более внимательно. Сдавай снова.

Руэл не притронулся к колоде.

— Попозже. Тебе нужно немного вздремнуть.

— Я не устала. Сдавай.

— Позже, — повторил он. — Как только ты отдохнешь.

— Я хорошо отдохнула за эти дни, — запротестовала она. — А завтра я собираюсь начать работать.

— Потерпи еще немного.

— Нет. Завтра, — повторила она решительно. — И я не собираюсь отдыхать…

Джейн замолчала, услышав стук в дверь. Кроме Тамара, приносившего им еду, никто не приходил в этот домик. Но Тамар уже был.

Руэл распахнул дверь. На пороге стояла Дилам.

Сердце Джейн дрогнуло. Она вскочила на ноги.

— Что случилось? С Ли Сунгом все в порядке?

— С ним все хорошо, — сказала Дилам. — Это слон.

— Сколько он успел разрушить? — нетерпеливо повторила Джейн.

— Все шло хорошо. Мы восстановили все, что было испорчено, и продвинулись вперед на одну милю за Слоновью тропу. И Данор все это время не появлялся.

— Сколько он разрушил?

— Мы думали, что он оставил нас в покое. Но прошлой ночью… — Дилам недоуменно развела руками. — Разрушено три мили колеи. Ли Сунг в ярости.

— Еще бы, — мрачно кивнула Джейн.

— Он не стал меня слушать и отправился по его следам.

Вот этого она и боялась.

— Один?

— Один, — сказала Дилам. — Я отправила его на прииск, чтобы он нашел себе проводника. Хотя заранее знала, что ни один циннидарец не согласится пойти с ним.

— Тогда зачем ты послала его туда?

— Чтобы успеть добраться до тебя и сказать о том, что он задумал. — Дилам беспомощно сдвинула брови. — Не думаю, что Данор причинит ему вред, но… ты пойдешь за ним?

— Конечно. Сколько у меня времени?

— Он ненамного сможет опередить тебя, если ты выедешь сразу же.

— А как он собирается найти его? — спросил Руэл.

Дилам удивленно посмотрела на него.

— Выследить слона совсем нетрудно. Он не может незаметно пройти сквозь джунгли.

Джейн мысленно согласилась с ней, вспомнив поломанные ветви, поваленные деревья и растоптанные кустарники, которые остались там, где прошел Данор.

— Иди, седлай мою лошадь, Дилам. Я подойду к конюшне через пятнадцать минут. — Джейн пошла к шкафу, где лежала ее рабочая одежда. — Не беспокойся. Мы войдем в график, — сказала она, обращаясь к Руэлу. — Дилам будет руководить рабочими, она уже знает, что от них требуется. А мы с Ли Сунгом пойдем искать слона. Больше он не сможет портить то, что мы делаем.

— Если тебя не уложит новый приступ, — раздраженно проговорил Руэл. — Я тоже сейчас пойду на конюшню.

— Ты поедешь на прииск?

— Нет. Я собираюсь охотиться на слона. — Дверь за ним захлопнулась.


— Я устрою место для ночлега. — Руэл снял Джейн с лошади. — Посиди, пока я буду заниматься делами.

— Но я могу помочь тебе.

— Ты бледна, как простыня. И две последние мили едва держалась в седле, — ответил он еще более раздраженным тоном.

Джейн слишком устала, чтобы спорить с ним. Она была угрюма и не могла прийти в себя с того момента, как они выехали из дворца. Присев на ствол, что лежал на просеке, она смотрела, как Руэл расседлывает лошадей и собирает дрова для костра.

Ни он, ни она не проронили ни слова, пока не закончился ужин. Руэл бросил остатки еды в огонь.

— Ты почти ничего не съела, — сказал он отрывисто. — Так ты не скоро наберешься сил.

— Мне хватит этого, — ответила Джейн и добавила: — Я надеялась, что мы сегодня догоним его.

— Я тоже надеялся. Мы идем быстрым шагом. Он где-то близко. Утром мы обязательно найдем его. — Руэл развернул одеяла и расстелил их возле костра.

— Тебе не следовало ехать за мной. Я уже пришла в себя.

— Я делаю это не ради тебя, — резко сказал он. — Я хочу, чтобы эта линия была закончена до того, как здесь появится Абдар.

— Мы закончим ее.

— И первый груз, который привезут в порт, будет твой труп.

— И ты будешь свободен от своих обязательств, — ответила Джейн.

Руэл повернулся и схватил Джейн за плечи. Глаза его сверкали при свете костра:

— Ты можешь понять, что я не хочу быть свободным? Я хочу, чтобы ты была жива. И я хочу, чтобы ты… Боже! Я хочу, чтобы ты была со мной всю оставшуюся жизнь.

Джейн смотрела на него, не в силах отвести глаз.

— Не смотри на меня так. Неужели ты думаешь, что это решение мне так легко далось? Но я ничего не могу поделать с собой.

— Подожди немного. И это пройдет, — посоветовала Джейн.

— Это не проходит уже три года. Еще в Казанпуре я понимал, что мне не избавиться от наваждения. Теперь мы прошли полный круг. — Он еще сильнее сжал ее плечи. — Иной раз я могу быть… нежным.

— Ты хочешь сказать, что тебе стало жаль меня? — спросила она, чуть-чуть отодвигаясь.

— Я боюсь потерять тебя, Джейн.

Она почувствовала, как страх захлестывает ее. До его объяснения все казалось таким простым и ясным. А теперь ее охватили нерешительность и неуверенность. Она не должна позволять ему сеять в ее душе сомнение.

— Потерять меня? Но я никогда не была твоей. Ты никогда не хотел, чтобы я была с тобой. И я не настолько глупа, чтобы поверить в то, что ты говоришь, после случившегося между нами.

— Мы пережили с тобой близость. Мы настолько близки, что являемся половинками единого целого. Даже разделенные расстоянием и временем, мы никогда не расставались друг с другом.

Его слова обволакивали Джейн, заставляли забыть об опасности.

— Нет, — с трудом прошептала она.

— Да. — Его палец с нежностью прикоснулся к щеке Джейн. — Мы никогда не расстанемся. И всегда будем принадлежать друг другу.

— Но Йен…

Он замер.

— Простить? Забыть? — печально улыбнулась Джейн. — Ты не сможешь сделать это, Руэл.

— У меня нет выбора, — признался он.

— Но у меня есть выбор. — Она отвернулась от него и легла на сложенные для нее одеяла. — Я не разрешу себе снова страдать из-за тебя. С первого же дня нашей встречи ты пытался заставить меня испытывать самые разные чувства, в зависимости от того, что тебе было нужно. С этим покончено. Я начну жить свободной жизнью. Так, как мне хочется самой. И тебе не будет места в этой жизни! — Она с усилием подняла голову и взглянула ему в глаза. — И я не верю, что ты ждал от меня иного ответа, чем этот..

Уголки губ Руэла приподнялись.

— Придется тебе переменить свое представление и обо мне, и о себе. Я понимаю, это будет непросто после того, что произошло между нами. Но я сделаю все, чтобы мы миновали эти преграды.

Джейн видела, как решительно настроен Руэл. А уж если он что-то задумал, никакая сила не заставит его свернуть в сторону. Господи, неужели он никогда не оставит ее в покое?

Джейн легла у костра спиной к Руэлу, стараясь отгородиться и от него самого, и от того, что она услышала.

— Можно лечь вместе, — мягко проговорил он. — Так было бы теплее. За эти дни мы успели привыкнуть друг к другу.

Справедливость того, что сказал Руэл, заставила ее испугаться еще больше. Их тела и в самом деле привыкли друг к другу. Привыкли к запахам, к очертаниям, к ритму проявления чувств. Они переживали бурные страсти. Но бывали и моменты тихой нежности и дружеских разговоров. Он больше не пугал ее своей таинственностью, загадочностью. Он был противником, с которым она сражалась, которому проигрывала… и над которым одерживала победы.

— Не думай, что я буду требовать чего-то большего. Я же знаю, что ты только пришла в себя. Мне просто нужно прикоснуться к тебе… — Он запнулся. — И это будет началом наших новых отношений.

Именно этого и не могла допустить Джейн.

— Нет, — отрезала она, ощущая на себе его взгляд. И с большим облегчением подумала, что смогла ответить ему отказом. Значит, она и в самом деле способна быть независимой. Главное только, чтобы он больше ничего не говорил. И не прикасался к ней.

Она услышала, как Руэл прошел к себе, к тому месту, где лежала другая стопка одеял. На некоторое время установилась тишина. А потом он тихо проговорил:

— Подумай о том, что я сказал, Джейн. Если ты будешь честна перед самой собой, ты поймешь, что я прав.

Ее глаза обожгли невыплаканные слезы. Руэл говорил о страсти. О том, что они необходимы друг другу. Но только не о любви. Джейн сердито оборвала себя: ей не нужна его любовь. Руэл не способен полюбить ее, так же, как она не в состоянии полюбить его. Вот пройдет слабость, которая наваливалась на нее после приступа, и станет легче. Она уже не будет чувствовать себя такой покинутой и одинокой. Она сумеет преодолеть желание быть с ним рядом. Главное — не подпускать его слишком близко. Руэл ошибается. Она сумеет прожить без него.


18


Они догнали Ли Сунга только к вечеру следующего дня.

Услышав оклик, он повернулся к ним. Чувство облегчения, которое испытала Джейн при виде товарища, сразу сменилось тревогой. Обычно золотистого цвета кожа Ли Сунга стала пергаментно-бледной. Рот его кривила гримаса.

— Ты заболел? — быстро спросила она. — Ты выглядишь ужасно!

— Не хуже, чем ты, наверное, — улыбнулся он слабой улыбкой. — Но это просто от усталости. Верховая езда для меня — не самое большое удовольствие.

Джейн знала, каким разбитым бывает Ли Сунг, если ему приходится провести в седле даже несколько часов. А ведь прошло уже почти двое суток с тех пор, как он покинул лагерь.

Стараясь скрыть жалость, она как можно непринужденнее заметила:

— А все из-за того, что ты решил поехать без меня.

Ли Сунг поморщился.

— У тебя слишком доброе сердце. А я собираюсь застрелить слона, а не усыновить его.

— Он причинил нам столько вреда, что я не стану защищать взбесившуюся тварь, — возразила Джейн. — Как тебе кажется, нам далеко еще до него?

— Нет, недалеко.

— Как ты догадался? — вмешался Руэл. — Ты слышал его?

— Нет.

— Тогда с чего ты решил, что он неподалеку? — не унимался Руэл. — Он мог вернуться к дороге другим путем.

— Он не вернулся, — нетерпеливо отмахнулся Ли Сунг. — Я не знаю, откуда такое чувство уверенности, но он уже недалеко.

— Я верю в интуицию, — кивнул Руэл. — И если он где-то по соседству, то, сам понимаешь, нам лучше остановиться на ночь и разбить лагерь. Эта прогалина кажется мне самым хорошим местом. А воду можно взять из родника, который мы совсем недавно миновали.

Ли Сунг насупился.

— Еще не поздно. Если я поеду по этой тропе, то успею догнать его.

— Но можешь и не догнать. Слоны умеют передвигаться довольно быстро. — Руэл соскочил с лошади. — И даже если и найдем его, мы настолько выбились из сил, что не сможем застигнуть его врасплох.

Ли Сунг выпрямился.

— Я устал, но не настолько, чтобы…

— Я говорю не о тебе. — Руэл протянул руки и помог Джейн спуститься. — Неужели ты не понимаешь, что Джейн больна? — Он предостерегающе посмотрел ей в глаза, когда она собралась запротестовать. — Ты мог бы ехать дальше, но надо уметь думать и о других.

— Зачем она поехала за мной?

— Мы уже здесь, — решительно сказал Руэл. — И надо считаться с этим.

Поколебавшись, Ли Сунг неохотно кивнул.

— Хорошо. — Он тоже спустился с лошади и на несколько секунд застыл, ухватившись за луку седла, чтобы не упасть от пронзительной боли. Ноги не держали его.

Джейн поспешно отвела глаза.

— Я в состоянии собрать дрова.

— Этим займусь я. — Ли Сунг отпустил седло. — Данор оставил столько выкорчеванных деревьев за собой, что на это не придется тратить много сил. — Он заковылял в сторону просеки, проложенной слоном.

— Ты правильно сделал, свалив все на меня, — пробормотала Джейн, обращаясь к Руэлу. В голосе ее звучала искренняя благодарность.

— Я не сваливал, я действительно боялся за тебя. — Руэл отвернулся, прежде чем она успела что-то возразить. — Я разобью лагерь. Иди за Ли Сунгом. И, если сможешь, уговори его остаться здесь, пока я схожу за слоном.

— Один? — спросила Джейн испуганно. — Только не рассказывай, что ты был замечательным охотником.

Руэл покачал головой.

— Единственные животные, на которых я охотился, — это крысы в лондонских подвалах.

Она припомнила тот вечер у Цабри, когда он рассказывал о том, как зарабатывал охотой на крыс.

— Крыса не слон.

— Принцип один и тот же. По крайней мере, я более подготовлен, чем ты или Ли Сунг. — Он ослабил подпругу. — Иди к нему.

Джейн стояла, глядя на Руэла. При одной мысли, что он будет в одиночку подкрадываться к обезумевшему слону, ее охватил панический страх.

— Иди, — повторил Руэл.

Джейн повернулась и пошла следом за Ли Сунгом по той просеке, по которой они недавно проехали верхом.

— Все-таки это глупая затея, — сказала она спокойным голосом, когда они поравнялись. — Я же говорила, что нам надо искать другой выход.

Ли Сунг ничего не ответил ей.

— Мне кажется, что тебя охватила какая-то маниакальная идея. Можно было устроить ему ловушку, что более безопасно для всех. Можно было заманить его куда-то. Подсыпать яд…

Ли Сунг молчал.

Надо сказать что-то такое, что выведет его из себя, и стена молчания рухнет.

— Руэл хочет, чтобы мы побыли здесь, пока он будет преследовать Данора.

— Нет! — Ли Сунг резко повернулся к ней. Глаза его сверкали. — Он мой!

Такой реакции она не ожидала. Бурные проявления чувств были не свойственны ее старому товарищу.

— Я ничего не обещала ему…

— Возвращайся в лагерь.

— Я не могу оставить тебя одного, так же, как и ты не оставил бы меня.

Выражение его лица вновь стало бесстрастным.

— Ты права. Я сделал бы то же самое.

— Тогда мы пойдем за ним завтра все вместе.

Он неохотно кивнул.

— Хорошо.

Минуту они шли молча.

— Но ты не права. — Ли Сунг заставил себя посмотреть на тропу, проложенную Данором. — Я больше не гонюсь за Данором.

Джейн вопросительно посмотрела на него.

— Он ждет.

— Чего?

— Он ждет меня, — негромко сказал Ли Сунг.


— И что ты будешь делать, когда встретишься с ним? — спросил Руэл, пошевелив дрова в костре.

— Выстрелю, — ответил Ли Сунг.

— Несмотря на свой громадный размер, слон — трудная мишень. У него мало уязвимых точек.

— Я буду целиться в глаза. — Ли Сунг смотрел на пламя костра. — Дилам говорила, что это единственная возможность уложить его сразу.

— Ты не снайпер, — заметила осторожно Джейн. — А второй возможности он тебе может не дать.

— Когда я найду его, то ответ придет сам собой.

— Сейчас ты не в состоянии думать. Чувства плохие советчики.

— Возможно, — сказал Ли Сунг, вскинув на нее глаза. — Но меня бесполезно переубеждать.

Джейн знала своего товарища с детства и понимала, что так оно и есть. Но все же не могла не сделать еще одной попытки.

— Мне только непонятно, почему …

— Он хотел растоптать меня.

— Господи! Ты говоришь так, будто он строил какие-то планы и пытался их осуществить. Это же всего лишь слон.

Ли Сунг повел плечами и ничего не ответил.

— Сила, — негромко сказал Руэл, сосредоточенно глядя на него. — Ты собираешься съесть его сердце?

— Что?

— В Бразилии я слышал предания о племени, мужчины которого ели сердца пленных врагов, потому что они считали, что храбрость и сила противников при этом передаются им самим.

— Ты думаешь, что я верю в эти предрассудки? Единственное, чего я добьюсь, убив Данора, так утолю свою жажду мести. Иной раз этого достаточно.

— А иногда нет, — устало сказал Руэл.

— Ты удивляешь меня. — Ли Сунг едва заметно улыбнулся. — А мне казалось, что ты-то способен понять меня лучше других.

— Я понимаю. — Руэл не смотрел в сторону Джейн. — Наверное, никто другой не в состоянии лучше меня понять, какое это сильное чувство. Не так ли, Джейн?

Она уловила, кроме усмешки, горечь, которая тронула ее. Джейн захотелось почему-то прикоснуться к нему, погладить и успокоить. Но вместо этого она быстро обернулась к Ли Сунгу:

— Хватит этих бесплодных разговоров. Если ты хочешь выйти на рассвете, нам надо ложиться спать. Почему бы…

В темноте раздался трубный рев. Это был слон.

Ли Сунг выпрямился.

— Он совсем близко от нас.

Джейн почувствовала, как заколотилось ее сердце. Ли Сунг был прав. Данор был рядом Но его крик непонятным образом изменился. В нем не было яростных нот, которые она слышала в ту ночь на железной дороге. В нем было ожидание и… что-то еще.

Ли Сунг вскочил, схватившись за ружье.

— Подожди до рассвета, — встревоженно попросила Джейн. — Если он близко, то никуда не денется. Лишние несколько часов не имеют значения.

— Сейчас! — Он перекинул ружье через плечо и зашагал прочь от костра. — Вы мне не нужны. Можете ждать до рассвета.

— Черт бы тебя побрал! — Руэл принялся затаптывать огонь. — Подожди, пока мы по крайней мере оседлаем лошадей.

— В этом нет нужды, — не останавливаясь, сказал Ли Сунг. — Он в нескольких шагах от нас.

Джейн тоже вскочила на ноги и бросилась за ним следом.

Она слышала, как Руэл кричал ей вслед, но не обратила на это никакого внимания.

Слон протрубил снова. Он словно звал. Манил.


— Да подожди же меня! — выкрикнула Джейн, не выдержав этой гонки по джунглям.

— Помолчи. — Руэл отклонил в сторону колючий куст, пропуская ее вперед. — Его ты не остановишь, только испортишь этим дело. Как ему удается бежать с такой скоростью при его искалеченной ноге, непонятно.

Снова раздался трубный глас. Еще ближе, чем раньше.

И этот звук поселил в сердце Джейн тревогу и растерянность. Что-то в нем было такое, что держало ее в напряженном ожидании, что-то странное и необычное. Чертов слон!

— Ли Сунг?! — снова крикнула она, забыв о предостережении Руэла.

Наконец-то этот упрямец внял ее мольбам. Он застыл в нескольких ярдах перед ними. Когда они добежали до этого места, он стоял, глядя прямо перед собой.

Джейн и Руэл поравнялись с ним и увидели, что заставило Ли Сунга остановиться.

Скелеты.

Огромная прогалина, раскинувшаяся перед ними, была завалена белыми громадными костями, которые отражали чистый и холодный свет луны.

— Что это? — прошептала Джейн в немом изумлении.

— Кладбище слонов, — медленно проговорил Ли Сунг. — Вот мы и получили ответ на вопрос, почему они шли в эту сторону.

— Не поняла.

— Когда слоны чувствуют приближение смерти, они отправляются к этому месту. — Ли Сунг пробежал взглядом по разбросанным повсюду костям. — Дилам говорила про это. Но никто не знал, где находится их кладбище.

Джейн вздрогнула.

— Да, это, без сомнения, оно.

— Но зачем Данор пришел сюда? — задумчиво спросил Руэл.

Ли Сунг повел плечами, как будто пытался стряхнуть невидимую тяжесть.

— Откуда мне знать? — мрачно улыбнулся он. — Наверное, чувствует, что я собираюсь его убить…

Снова послышался трубный зов. Джейн посмотрела в ту сторону, откуда он раздался: на дальний конец прогалины. И различила среди деревьев массивную фигуру слона с поднятым хоботом.

Ли Сунг издал тихий возглас удовлетворения и стал пробираться вперед.

Джейн и Руэл зашагали следом за ним.

Слон стоял, не двигаясь.

— Почему он не нападает на нас? — пробормотала Джейн, вспомнив, как он мчался в их сторону, опустив бивни.

— Лучше, если он останется стоять там, где стоит, — тихо ответил ей Руэл.

Ли Сунг беспрепятственно достиг того места, откуда он мог поразить слона, и вскинул винтовку.

Слон не двигался.

Из-за облаков вышла луна, осветив просеку и Данора бледным светом.

— Подожди! — Джейн схватила Ли Сунга за руку. — Там что-то…

— Пусти меня. — Ли Сунг попытался стряхнуть ее руку.

— Я вижу, там что-то есть… — Джейн рванулась вперед и побежала.

— Джейн! — закричал Руэл.

— Он не сделает ничего плохого. Разве ты не видишь… — Она остановилась в нескольких ярдах от слона, убедившись, что заслоняет его от пули. — Не стреляй в него, Ли Сунг!

— Уйди, Джейн!

— Идите сюда, — позвала она, не спуская глаз с Данора.

Первым к ней подбежал Руэл.

— Черт тебя побери, куда ты лезешь? Зачем так…

— Взгляни, — указала Джейн. — Слева от Данора. — Мне кажется… это…

— Еще один слон! — Руэл осторожно двинулся вперед, не отрывая глаз от Данора. — Стой на месте. Я сам посмотрю.

Данор поднял хобот и снова протрубил, на этот раз предостерегающе.

Руэл замер.

— Кажется, он не хочет, чтобы я приближался.

— Если вы отойдете в сторону, я смогу в него попасть, — сказал Ли Сунг, догоняя их.

— Он не собирается никому причинять вреда, — осадила его Джейн. — Разве вы не видите? Он просит помощи! — Она попробовала сделать несколько шагов.

Данор снова поднял хобот и затрубил, останавливая ее.

Руэл схватил ее за руку.

— Тебя он тоже не хочет подпускать к себе. Ли Сунг, попробуй ты.

— Я знал, что ничего хорошего не получится из того, что вы затеяли. Но если вы хотите моей гибели, то пожалуйста… — И он прошел вперед, держа ружье наизготовку.

Данор стоял, не шелохнувшись, и смотрел на Ли Сун-га. А когда тот подошел, попробовал сдвинуть хоботом тушу второго слона, который неподвижно лежал на земле.

— Посмотри, он мертв или нет. Можем ли мы ему чем-нибудь помочь?

Ли Сунг, не спуская глаз с Данора, коснулся рукой слона, распростершегося у его ног.

— Не могу понять, — сказал он неуверенным тоном.

— Может, это слониха?

— Может быть, — нахмурился Ли Сунг.

— Как жаль, что Данор не хочет подпустить меня поближе.

— Что лишний раз доказывает, насколько он глуп. Ты единственная, кто хочет помочь ему. А он не может понять, кто его враг. — Ли Сунг начал обходить тушу слонихи. — Нет, она мертва. Глаза у нее открыты… — Он запнулся на полуслове.

— Что там еще такое? — нетерпеливо окликнула его Джейн.

— Тут детеныш. — Ли Сунг сделал еще шаг и склонился над кем-то. — Маленький слоненок.

— Живой? — спросил Руэл.

— Судя по тому, что он пытается сосать свою мать, то да, — ответил Ли Сунг.

— Я хочу посмотреть на него. Проведи нас с Руэлом за руку.

Ли Сунг вернулся к ним, взял их за руки и повел за собой.

— Не торопись, Ли Сунг. Дай ему привыкнуть к нам, — посоветовала Джейн, глядя на Данора.

Слон поднял голову и взглянул на них. Джейн не увидела в его глазах ни гнева, ни ярости. Только печаль, смирение и… доверие.

Потом Данор снова опустил голову и принялся подталкивать свою подругу, умоляя подняться на ноги.

Слоненок лежал рядом с ней, тыкаясь в сосок матери.

— Бедный малыш, — прошептала Джейн. — Данор позвал нас, чтобы мы помогли ему. Мы не должны дать ему умереть.

— Чтобы он выжил, его надо поить молоком. А мать мертва.

— Если мы приведем слоненка к стаду, то какая-нибудь из самок обязательно накормит малыша.

— Но стадо находится в сотне миль на востоке.

— Тогда нам лучше отправиться прямо сейчас.

— Как ты отыщешь стадо?

Джейн кивнула на Данора.

— Он поможет нам. Дилам говорила, что он необыкновенно умен. Теперь мы видим, что так оно и есть. Наверно, Данор ломал колею, чтобы привлечь наше внимание. Чтобы мы пошли следом за ним и помогли малышу.

— Не говори глупостей.

— Как бы там ни было, — примирительно заключил Руэл, — раз уж Джейн решила помочь малышу, мы должны сделать все, что в наших силах.

Джейн удивленно посмотрела на него.

— Я займусь этим, — негромко подтвердил он.

— Ли Сунг, тебе придется оторвать слоненка от матери. Данор не позволит сделать это нам. А я вернусь в лагерь и соберу все наши вещи. Руэл, помоги Ли Сунгу.

— Да, мэмсахиб, — усмехнулся он.

Примерно через час Ли Сунг и Руэл появились в лагере, поддерживая маленького слоненка. Он был всего в три фута высотой. Ноги его заплетались от слабости, и он шел покачиваясь. Большеглазый, неуклюжий и совершенно беспомощный.

— Ну как, справились?

— С Данором не было никаких сложностей. Он позволил Ли Сунгу делать все, что нужно. — Руэл кивнул на слоненка. — Но вот его мы с трудом уговорили идти с нами. Это непросто — заставить двигаться дитятко в полторы сотни фунтов весом.

— А где Данор?

— Все еще пытается поднять слониху, — отозвался Руэл. — Боюсь, что нам самим придется разыскивать стадо.

— Какой он хорошенький. — Джейн протянула руку и нежно провела по хоботу слоненка. — Как мы назовем его?

— Зачем? — сердито спросил Ли Сунг. — Он того и гляди умрет.

— Нет, мы не дадим ему умереть, — покачала головой Джейн.

Слоненок обвил ее руку хоботом.

— Я недавно слышала, как одна женщина позвала кого-то: «Калеб!» Красивое имя, правда? Мне оно понравилось и запомнилось. Будем называть его Калебом.

Ли Сунг презрительно фыркнул.

— Но он едва стоит на ногах. Чем его можно покормить? — Джейн озабоченно посмотрела на Ли Сунга.

Но тот упрямо молчал.

— Если нет молока, придется дать воды, — ответил вместо него Руэл.

Ноги Калеба подкосились, и он мягко осел на землю.

Джейн с нежностью склонилась над ним.

— Я схожу за водой, — пробормотал Ли Сунг и, подхватив фляги, исчез в зарослях.

— Что это с Ли Сунгом? Я его просто не узнаю. — Джейн недоумевающе смотрела вслед своему товарищу. — Он никогда не был жестоким человеком. А сейчас в него будто вселился нечистый дух.

— Он готовился к единоборству, ему хотелось показать свою смелость, а вместо этого приходится выступать в роли няньки, — никакого героизма. Ему непросто смириться со своим поражением.

— Но Данор явно выделяет его и доверяет ему.

— Надеюсь, Ли Сунгу не понадобится много времени, чтобы осознать это. А сейчас я пойду за ветками. Малыш не сможет идти сам. Он слишком слаб. Надо сделать ему носилки. Мы их приторочим к седлам и потащим за собой… — Он повернулся, чтобы уйти.

— Руэл! — окликнула его Джейн.

Он обернулся к ней.

— Малыш выживет? Правда?

— Если ты хочешь, чтобы он выжил, он непременно выживет, — твердо проговорил Руэл и скрылся в кустарниках.

Его слова принесли Джейн чувство облегчения. Почему-то она поверила ему. Руэл сумел вырвать Йена из лап смерти. И они спасут это маленькое беспомощное существо, которому некому помочь, кроме них.


Наггет не протестовал, когда Руэл приторачивал к седлу две жерди. Но тотчас принялся брыкаться, как только в носилки положили Калеба. Точно так же повела себя и Бедилия, когда носилки прикрепили к седлу Джейн.

Руэл тихо выругался.

— Вот чего я не ждал, так это сопротивления с их стороны.

— Слон и лошадь — не пара друг другу, — назидательно заметил Ли Сунг.

Джейн встревоженно нахмурилась.

— Что же теперь делать? Калеб не сможет пройти это расстояние. Он падает через каждые два шага.

Руэл, не говоря ни слова, отвязал жерди от седла Бедилии и начал вязать из веревок лямку. Закончив ее, он примерил носилки к себе.

— Другого выхода нет, — сказал он, обращаясь к Джейн. — Ты поведешь моего Наггета, а я поволоку слоненка.

— Твое милосердие можно измерить. Оно весит около полутора сотен фунтов, — язвительно заметил Ли Сунг.

— Я бы предпочел, чтобы оно было размером с мышь, — сумрачно ответил Руэл, перекидывая лямки на плечи. — Идемте.

— Подожди. — Джейн вытащила из дорожной сумки две простыни и подложила их под лямки.

Он улыбнулся.

— Спасибо.

— Скомандуешь, когда захочешь остановиться.

— Уверяю тебя, что не стану скромничать. — Его лицо напряглось, когда он склонился вперед и сделал шаг.


В течение ночи они делали два коротких привала. Но устроиться как следует на отдых решили только на рассвете.

Джейн соскочила с лошади на небольшой прогалине, неподалеку от ручья.

— Ли Сунг, бери фляги, иди быстрей за водой. А я пока разведу костер.

— Ну вот, теперь меня превратили в водоноса, — проворчал он, берясь за фляги.

— А что прикажете делать мне, мэмсахиб? — шутливо спросил Руэл.

— Сидеть и отдыхать. Мы с Ли Сунгом справимся сами.

Руэл отвязал лямки и опустился на землю неподалеку от Калеба:

— Нам придется сменить одеяло, которое я натянул меж жердей. Это уже протерлось в нескольких местах.

— Возьмешь мое. — Джейн опустилась на колени возле наломанной кучи веток и быстро развела огонь. — Удивительно, что оно вообще выдержало такой переход. — Она подошла, чтобы погладить слоненка, и, бросив взгляд на Руэла, охнула: на его рубашке проступила кровь.

— Тебе не помогли эти прокладки?

Руэл пожал плечами.

— Могло быть и хуже.

Джейн опустилась рядом с ним на колени и расстегнула рубашку.

— Надо найти что-нибудь поплотнее. И когда тронемся в путь, я потащу одну из жердей.

— Ты едва пришла в себя. Справлюсь сам.

— Я уже и думать забыла о болезни… — Она не договорила, увидев, что сталось с его плечами. Больше всего досталось правому — оно все было покрыто красными рубцами. Кое-где содранная кожа висела лохмотьями, и из-под нее сочилась кровь. — Боже, как это, должно быть, больно!

— Не буду уверять тебя, что это самые приятные ощущения, которые мне довелось пережить в жизни.

— Почему ты сразу не сказал мне?

— Хотел, чтобы сердце прекрасной дамы дрогнуло из-за того, что я пролил кровь, выполняя ее приказание, — попытался отшутиться он.

Джейн принялась промывать раны.

— Почему ты все время шутишь?

— Чтобы показать, какой я храбрый и мужественный.

— Придется придумать новый способ, как тащить Калеба.

— Ничего страшного не произошло. Подумаешь, какие-то царапины.

— Это я решила спасти Калеба. И я не позволю, чтобы из-за меня ты…

— Нет, нет, Джейн. Как я могу отказаться от своего счастья. Ты своими глазами увидишь, сколько я пролил крови ради тебя. А вдруг мне больше не представится случая столь наглядно жертвовать собой. — Он смотрел ей прямо в глаза. Улыбка играла на его губах. Но что-то в его тоне говорило о том, что в его шутке кроется и доля истины. — И каждый раз, как ты будешь перевязывать мои раны, ты будешь привязывать себя ко мне.

— Что за фантазии! — отозвалась Джейн, сосредоточенно накладывая повязку на израненное плечо.

— Никаких фантазий. Когда ты заботишься о ком-нибудь, то ты привязываешься к этому существу или человеку навсегда. Я хочу принадлежать тебе.

Джейн недоверчиво посмотрела на Руэла.

Его лицо неожиданно озарила ясная, простая улыбка: без иронии, без насмешки.

— Мне понравился этот малыш, и я попытался бы спасти его в любом случае, но кроме того, можешь считать, что это мой способ ухаживать за тобой.

— Ухаживать? — Это слово напомнило ей тот вечер в Казанпуре, когда они сидели на веранде, держась за руки, и Руэл пытался «ухаживать» за ней по обычаям Гленкла-рена.

— Нельзя вернуть прошлое, — сказала она печально.

— А я и не хочу возвращать его. Я хочу начать все сначала, — отозвался Руэл.

— Думаешь, такое возможно? — Джейн проверила, крепко ли держатся повязки, и поняла, почему еще ей вспомнился Казанпур. Когда Руэл вытащил Йена из пучины, она тоже перевязала ему плечо.

— В чем дело? — Руэл внимательно всматривался в ее лицо. — Что случилось?

— Я вспомнила, как перевязывала тебя там, в ущелье, — тихо сказала Джейн.

На мгновение лицо его застыло, как маска, но он сумел выдавить из себя улыбку.

— Не стоит постоянно смотреть только назад. Перестань думать о прошлом. Его нельзя изменить.

Она покачала головой.

— Не могу.

— Можешь. — Он перевел взгляд на Калеба. — Разве у него была надежда выжить два дня назад?

— И сейчас этой надежды почти нет, — проговорил Ли Сунг, который подошел к костру. — Ого! Как он тебя пометил. Воистину — дитя своего отца.

Несмотря на то, что он пытался сохранить взятый прежде тон, выражение его лица, движения его рук, когда он опустился на колени возле слоненка и принялся поить его, выдавали тщательно скрываемые нежность и сострадание.

— Вот вырастет и станет таким же разбойником, как и его папаша.

— Ложись, поспи, — посоветовала Джейн, глядя на Руэла.

— Пожалуй, я так и сделаю, — сказал он и вытянулся рядом со слоненком.

Джейн нахмурилась:

— Подожди, я принесу одеяло.

— Мне и так хорошо, — ответил он и закрыл глаза. — Четыре часа. Не больше. Надо быстрее добраться до лагеря… — Он не договорил, тут же погрузившись в сон.

Следом за ним прилег и Ли Сунг. Джейн достала одеяла. Треск костра действовал успокаивающе. Тепло наполняло ее уверенностью.

Но воздух раннего утра был еще прохладным.

Руэл лежал совсем рядом.

Она встала, взяла свое одеяло, подошла к нему и укрыла. Руэл спал, тяжело дыша. Калеб открыл блестящие глазенки и хоботом коснулся ее щеки.

«Ты хочешь быть нянькой для всех слабых и беззащитных», — насмешливо бросил ей когда-то Руэл.

Что в этом необычного? Естественно хотеть помочь более слабому существу. И поделиться своим одеялом с тем, кто нуждается в этом. На ее месте любой сделал бы то же самое.


Шум в кустарнике пробудил Джейн, Руэла и Ли Сунга ото сна. Они одновременно открыли глаза и увидели Данора, который стоял у края опушки и смотрел на них.

Холодок страха заставил сердце Джейн сжаться. Но страх отступил, когда она увидела, что Данор медленно пошел вперед и остановился у носилок, на которых лежал малыш. Он погладил его хоботом.

Слоненок был слишком слаб, чтобы встать на ноги. Он смог только приподнять в ответ свой хобот.

Картинка была невыразимо трогательной. Джейн почувствовала, как ее глаза обожгли слезы.

Затем Данор отпустил хобот слоненка и решительным шагом прошел мимо.

— Ну вот, — недовольно заметил Ли Сунг, — он оставил малыша на наше попечение.

— Он пошел в сторону Слоновьей тропы, — задумчиво проговорил Руэл.

— Значит, решил присоединиться к своему стаду. Вряд ли мы снова увидим его. — Ли Сунг лег и снова закрыл глаза.

Джейн с сомнением покачала головой, тоже натягивая на плечи одеяло. Почему Ли Сунг так упорствует, не желая видеть то, что ясно, как день? Он никогда не был таким упрямым и несгибаемым. Неужели он не видит, как Данор беспокоится о слоненке?

Беспокоится не меньше их. Сколько Калеб может еще продержаться без еды? Ведь они не знают, когда умерла его мать. Сколько он пробыл без молока?

— Он будет жить.

Повернувшись, она увидела, что Руэл смотрит на нее.

— Думаешь? — прошептала она. — Но до стада так далеко, как мы найдем его?

— Я пригоню коз из деревни.

— Тебе придется пригнать целое стадо, — усмехнулась она, представив Руэла в роли пастуха.

— Пригоню стадо, если понадобится.

Она не сомневалась, что Руэл так и сделает. И его решительность и упорство были залогом того, что им удастся осуществить свою затею.

— Вы прекратите вашу болтовню? — сердито спросил Ли Сунг. — Мало того, что Данор разбудил нас раньше времени, так теперь вы не можете угомониться.


— Как тебе нравится моя печатка? — Маргарет изучающе смотрела на Йена. — Я не смогла бы справиться с гербом Гленкларена. Моего таланта хватило только на то, чтобы выгравировать твои инициалы и стебель вереска.

— И получилась изумительная вещь. — Йен прикоснулся указательным пальцем к золотой печатке. — Именно о такой я и мечтал.

Маргарет присела на табурет возле его кровати.

— Мне пришлось переделывать ее. Сначала я все испортила. Естественно, Картаук и не подумал сказать мне сразу, что я ошиблась. Он дождался, когда я проделаю все до самого конца. Он считает, что все учатся на своих ошибках.

— Это очень похоже на него.

Что-то в тоне Йена заставило Маргарет поднять на него глаза. К своему удивлению, она почувствовала, что начинает розоветь.

— Время ужинать, — спохватилась она и вскочила. — Пойду попрошу Тамара, чтобы он накрыл на стол.

— Маргарет!

Она замерла в дверях.

— Пригласи, пожалуйста, Картаука к нам на ужин.

— Зачем?

Йен почувствовал в ее голосе страх. Она боится. Его Маргарет, которую никто и ничто не могло устрашить, — боится.

— Хочу сыграть с ним партию в шахматы. Мы давно не виделись.

— Он много работает.

— Один вечер он может позволить себе отдохнуть. — Йен старался, чтобы его голос звучал легко и беззаботно. — Мне хочется поблагодарить его за то, что он помог тебе справиться с моим заданием.

— Я передам ему твое приглашение, но не обещаю, что он примет его.

— Может, мне написать ему записку?

— Ты в самом деле хочешь повидаться с ним?

— Я давно не видел его, Маргарет.

— Хорошо, — кивнула она и вышла из комнаты.

Улыбка Йена сошла с лица, когда он откинулся на подушки и закрыл глаза, охваченный новой, еще неведомой прежде болью.

Боже! Отчего ты так несправедлив. Неужели Маргарет придется нести и этот крест?


— Тамар, ты не мог бы принести другую бутылку вина? — Йен на одну секунду отвлекся от шахматной доски. — Что-то оно мне не по вкусу.

— Конечно. — Тамар немедленно направился к дверям. — Может быть, мне принести виски? Я знаю, вы любите его больше.

— Ты же знаешь, что ему нельзя виски, — сказала Маргарет, с осуждением глядя на Тамара. — Врач разрешил только вино.

— Ему не следовало запрещать пить виски, если оно нравится самиру, — упрямо ответил Тамар. — Виски?

— А мне показалось, что вино неплохое, — вступил Картаук.

— Если самир Йен сказал, что вино плохое, значит, оно плохое, — еще более воинственно ответил циннидарец.

— Тогда возьми то, которое ты приносил в прошлый раз, — попросил Йен.

Тамар победно оглядел всех и вышел.

Картаук усмехнулся.

— Теперь я понял, почему Маргарет иной раз жалуется на него. Он всегда такой?

— Всегда, — слабо улыбнулся Йен. — У островитян такое отменное здоровье, что они испытывают благоговение перед больным человеком. Тамар не понимает, как можно лишать человека удовольствия ради того, чтобы продлить жизнь… Калека…

Маргарет нахмурилась.

— Ты не калека. И он просто не понимает того вреда…

— Он хотел всего лишь немного порадовать меня, — миролюбиво перебил ее Йен. И заговорил о другом: — Ты так хвалила печатку, которую Картаук сделал для Руэла… Нельзя ли мне взглянуть на нее? — И он сделал ход конем: — Хочу сравнить их.

— Думаешь, что подмастерье окажется талантливее мастера? — спросил Картаук.

— Сначала мне надо посмотреть.

— Сейчас схожу за ней в мастерскую, если тебе так этого хочется, — предложил Картаук.

Йен повернулся к Маргарет.

— Может быть, ты сходишь? Мне не хочется прерывать игру. Я вот-вот поставлю ему мат.

— Как скажешь. — Маргарет пошла к двери. — Хотя, уверяю тебя, ты будешь разочарован.

— Ты никогда не разочаруешь меня, Маргарет.

Некоторое время, после того, как за ней закрылась дверь, в комнате стояла тишина.

— Ты отослал их обоих, — сказал Картаук, передвигая ферзя. — Почему ты хотел, чтобы Маргарет ушла?

Йен с облегчением вздохнул. Слава Богу! Прямота Картаука не уступала его проницательности.

— Ей было трудно. Она весь вечер была очень напряжена. Бедная девочка.

— Почему?

— Ты сам знаешь почему, не хуже меня. И больше я не стану просить тебя приходить сюда.

— Почему же ты решил пригласить сегодня?

— Хотел убедиться, так ли оно обстоит на самом деле, как я думал, или нет.

Если бы Йен не следил за выражением лица Картаука, он бы ничего не смог заметить. Тот даже бровью не повел.

— И в чем же ты убедился?

Йен заговорил, медленно подбирая слова:

— Сначала это больно задело меня. Я любил Маргарет всю свою жизнь. И даже в мыслях не отделял ее от себя. Помню, как мы взобрались с ней на холм недалеко от замка, когда ей было лет десять, и я думал, что чувство, которое уже тогда связало нас, продлится всю жизнь. Такое счастливое это было время… — Он через силу улыбнулся. — Но те времена прошли. И винить в этом никого, кроме своей злосчастной судьбы, я не могу. Маргарет не бросила меня…

Картаук тяжело вздохнул и сказал:

— Я не хотел поддаваться этому чувству. Я полюбил ее против своей воли. Но не раскаиваюсь в том, что не смог сопротивляться.

— И не нужно, — мягко сказал Йен. — Любовь такое прекрасное чувство. Она обогащает нашу жизнь.

— Маргарет осталась верна тебе. — Картаук пожал плечами. — Я не такой, как ты. Я не считаю, что удовольствие может быть греховным. Но на этот раз этого не случилось…

— Знаю. И никогда не случится. — Йен оторвал взгляд от доски. — Она будет любить тебя, но никогда не покинет меня. До самой смерти. — Его черты исказились. — И я даже не могу обещать, что это случится скоро. Я не могу взять на себя грех и распорядиться своей жизнью, иначе я давным-давно освободил бы ее.

— Никто не желает, чтобы ты ушел из жизни, — угрюмо проговорил Картаук.

— Никто, кроме меня самого, — снова печально улыбнулся Йен. — Я молю Бога каждую ночь о том, чтобы он ниспослал мне избавление. Но речь не об этом. Главное — чтобы Маргарет оставалась счастливой.

— Ты хочешь, чтобы я уехал с острова?

— Нет, конечно. Я не могу лишить Маргарет твоего общества. Она должна приходить к тебе, как и раньше. Ей это необходимо. Она оживает. Это дает ей силы. Но видеть нас вместе — мучение для нее. — Они встретились взглядом. — И она не должна знать, о чем мы говорили здесь. Ты согласен?

— Да, — коротко кивнул Картаук. — Согласен. — Он снова опустил глаза на доску. — Ты прекрасный человек, Йен. И намного сильнее, чем я думал. Сомневаюсь, что я смог бы быть таким сильным, если бы оказался на твоем месте.

— Сильный? — Он устало откинулся на подушки. — Просто я не могу допустить, чтобы Маргарет страдала больше, чем ей… — Он насторожился. — Она идет, — и переставил пешку вперед.

Маргарет быстрым шагом вошла в комнату и посмотрела на игроков.

— Как ты быстро! — улыбнулся ей Йен. — Я не успел вывести еще и половину своих фигур на нужные позиции. Ну, показывай. Я сгораю от любопытства.

Маргарет протянула печатку и встала с ним рядом.

— Изумительная работа. — Йен положил две печатки рядом, сравнивая их. А потом поднял руку Маргарет к губам. — Но я отдаю предпочтение той, которую ты сделала своими руками. Стебелек вереска напоминает мне о Гленкларене.


19


Дилам вышла им навстречу, когда до лагеря оставалось всего две мили. Джейн встревоженно взглянула на молодую женщину.

— Что-нибудь случилось?

Дилам улыбнулась.

— Нет. Работы уже близятся к концу.

— Тогда почему ты здесь?

— Хотела узнать… — Ее взгляд упал на слоненка, лежавшего на носилках. — Теперь я все поняла. Это слоненок Данора?

— Да. Его мать умерла. И малыш погибнет, если мы не накормим его.

Дилам посмотрела на Ли Сунга:

— Так вот, значит, зачем ты отправил Данора вперед.

— Я никуда не отправлял его.

— Он пришел в лагерь? Что он там делает? — озабоченно спросила Джейн.

— Сейчас увидите. — Дилам повернула лошадь.

Когда они вышли к Слоновьей тропе, Джейн осадила Бедилию, не веря своим глазам.

Стадо слонов — со слонихами и слонятами — бродило в редких зарослях неподалеку от тропы.

— Боже праведный! — пробормотала Джейн в тревоге.

— Они появились на рассвете, — объяснила Дилам. — Мы сначала испугались.

— Могу себе представить.

Руэл внимательно всматривался в неторопливо передвигающееся стадо.

— Я не вижу Данора.

— Как его можно не видеть? — раздраженно сказал Ли Сунг. — Он там, в самой гуще. Но если в стаде есть слонихи, значит, детеныша будет кому накормить. И мы сможем наконец спокойно заняться своей работой.

Руэл спрыгнул с лошади и отвязал жерди, которые ему все-таки удалось кое-как приторочить к седлам, после того, как животные привыкли к Калебу и перестали пугаться его.

— Мы сейчас оттащим носилки поближе к стаду и посмотрим, что произойдет.

Джейн сделал движение помочь Руэлу, но Ли Сунг отстранил ее.

— Тебе незачем туда ходить.

Взявшись с двух сторон, они потащили слоненка к зарослям.

Слоны начали приближаться к ним.

Окруженные громадными животными, два человека казались такими слабыми и беззащитными, что Джейн невольно стиснула поводья лошади.

— Не беспокойся, — проговорила Дилам. — Посмотри на Данора.

Данор выдвинулся вперед, оттесняя остальных слонов в сторону так, что между ними образовался широкий проход.

Поставив носилки со слоненком на землю, Руэл и Ли Сунг так же беспрепятственно вернулись назад.

— Как малыш? — спросила их Джейн.

— Мы видели по крайней мере четырех слоних с детенышами, но пока ни одна из них не заторопилась накормить Калеба. Может быть, все-таки съездить за козами?

— Подожди… Смотри. Вот он!

Несколько слонов передвинулись к краю, и Джейн увидела, как Калеб жадно припал к соску небольшой слонихи. Его ноги подкашивались от слабости. Но Данор и сама слониха поддерживали малыша хоботами.

— Похоже, все закончилось благополучно. — Лицо Джейн озарила радостная улыбка, когда она повернулась к Руэлу. — Он выживет.

— И мне не придется гонять коз. Какое счастье! — комично разведя руками, ответил Руэл.

— Если для нашего подопечного нашлась кормилица, значит, мы теперь можем вернуться к своей дороге, — сказал Ли Сунг. — Нам пора браться за дело, пока еще не стемнело.

Дилам кивнула.

— До наступления сумерек мы успеем закончить еще четверть мили. — Она повернулась к Руэлу. — В лагере находится Тамар. Он приехал с письмом от Медфорда.

Руэл нахмурился.

— Почему ты мне сразу не сказала?

— Ты был занят.

— Все, что имеет отношение к слонам, — это самое важное для нее, — усмехнулся Ли Сунг.

— Я поеду с тобой, — вскинулась Джейн, глядя на Руэла. — Если удача будет сопутствовать нам, слоны наконец уберутся туда, откуда пришли.


— Плохие новости? — насторожилась Джейн, увидев выражение лица Руэла, когда он развернул письмо. — У Медфорда какие-то непредвиденные сложности с дорогой?

— Нет, но у нас могут возникнуть большие сложности. Медфорд только что получил известие от Пикеринга. Махараджа умер.

— Так скоро?

— Пикеринг подозревает, что Абдар ускорил его кончину. Прямых доказательств нет, но он явно причастен к этому.

— И Абдар сразу двинется сюда?

Руэл с сомнением покачал головой.

— Вообще-то полагается выдержать три месяца — это период траура, прежде чем власть официально будет передана в руки Абдара. Сейчас у него не больше возможностей, чем было до того.

— Три месяца, — пробормотала Джейн. — Но мы не сможем закончить линию к этому времени.

— Она должна быть закончена за два месяца, — решительно проговорил Руэл. — Мне нужен еще месяц на то, чтобы вывезти добытое золото и укрепить гавань.

— Это немыслимо.

— И тем не менее строительство нужно завершить в эти два месяца. Медфорд почти закончил свою часть. Я поручу ему прокладывать путь вниз к ущелью. — Руэл сдвинул брови, погрузившись в размышления. — Кроме того, я прекращу на это время работы на руднике. Переброшу рабочих на железную дорогу и сам возглавлю эту бригаду. Успеем?

— Но впереди пойдут более густые заросли. Потребуется время на расчистку леса.

— Набери еще рабочих в деревне.

— И этого может оказаться недостаточно.

— Я могу потерять все, ради чего работал эти годы. — Руэл посмотрел ей прямо в глаза. — Прошу тебя, Джейн, помоги мне.

Джейн никогда не думала, что Руэл может обратиться к кому-нибудь с просьбой. Он всегда требовал, а не просил. А сегодня он не пытался прибегнуть к хитрости, найти обходные пути. Он прямо и честно изложил свою просьбу. Руэл любил этот остров. Циннидар стал для него родным домом. И, глядя на упрямое лицо Руэла, Джейн ощутила его непоколебимую решимость отстоять то, к чему он так давно стремился. И, конечно, она поможет ему.

— Я сделаю все, что смогу. — Она повернулась и направилась к палатке. — Идем со мной. Надо посмотреть карту. Впереди — болото. Я собиралась его обойти. Но мы значительно сократим трассу, если пойдем прямо по нему.

— Насколько сократится путь?

— Почти на семь миль.

— Это чертовски много в нашей ситуации, — сказал он.

— Я подумаю, что еще можно будет сделать. Ты пока начинай прокладывать линию со своей бригадой за болотом. А Ли Сунг и Дилам возьмут на себя самый трудный участок. Если нам удастся…

— Джейн!

Она взглянула на него.

— Да?

Руэл снова улыбнулся той чистой, ясной улыбкой, которая когда-то сразу покорила ее:

— Спасибо тебе.

Джейн почувствовала, как волна счастья накатилась на нее.

— Пока еще рано благодарить. Когда мы начнем прокладывать линию по болоту, я тысячу раз пожалею о своем решении и стану сварливой и раздражительной.


— Почему эти твари не уходят? — раздраженно спросил Ли Сунг, глядя на слонов, которые бродили среди деревьев. — Чего ради они плетутся за нами, как дрессированные собачки?

Джейн подавила улыбку.

— Макхол, как объяснила нам Дилам.

— И ты тоже поверила в эту чушь? Не понимаю, как у тебя хватает времени и сил обсуждать с нею эту ерунду. Я, например, мечтаю только о той минуте, когда смогу счистить с себя всю эту грязь.

— Еще миля, и мы выберемся из болота, — успокоила его Джейн. — Не только ты, мы все перепачкались в грязи с ног до головы. Но что делать? Надеюсь, вечером дойдем до реки и смоем эту гадость. — Она посмотрела в ту сторону, где несла свои чистые прозрачные воды широкая река.

Ли Сунг отвернулся от Джейн и пошел вдоль линии, чтобы проверить ширину между шпалами.

— Будем надеяться, что мы выберемся из болота к… Что за черт!.. — Он поскользнулся и покатился по склону вниз, прямо в грязь.

Когда Ли Сунг вынырнул, изрыгая китайские и английские ругательства, он был весь перемазан жидкой глиной.

— Ты не ушибся? — спросила Джейн, хотя знала, что земля мягкая и он не мог удариться. Главное сейчас было — не засмеяться.

Но она ничего не могла поделать с собой.

— Перестань хихикать! — Черные глаза Ли Сунга сверкали от гнева. Он взглянул на рабочих, которые, прервав работу, от души смеялись над этим маленьким происшествием.

Вдруг невесть откуда появился Данор, который быстрыми шагами начал спускаться по насыпи к Ли Сунгу.

Веселое настроение Джейн как рукой сняло.

— Откуда он взялся? Чего он хочет?

Данор обхватил Ли Сунга хоботом и вытащил из грязной лужи.

— Дилам! — тревожно воскликнула Джейн.

— Не волнуйся, — успокоила ее Дилам, появившись с другой стороны колеи. — Данор не причинит ему никакого вреда.

Слон такими же быстрыми шагами двигался в ту сторону, куда совсем недавно смотрела Джейн: к реке.

Данор достиг берега со скоростью, о которой можно было только мечтать, и Джейн видела, как он опустил Ли Сунга в воду. Его мечта — смыть с себя грязь — сбылась раньше, чем он думал.

Набрав в хобот воды, Данор вылил ее на голову тому, кого он выбрал своим другом. Ли Сунг сначала опешил. И, казалось, готов был обрушиться с проклятьями. Но… не выдержал и рассмеялся. Они стояли друг против друга такие разные: мощный громадный слон и хрупкий Ли Сунг. Но в то же время Джейн почувствовала, что так называемый макхол — не выдумка Дилам. Что между животным и человеком, несомненно, существует некое родство.

Ли Сунг что-то негромко сказал Данору. В ответ слон провел хоботом по его плечу, потом вдоль тела. Таким же нежным осторожным движением он прикасался к своему малышу.

Ли Сунг стоял неподвижно, наклонив голову, словно прислушивался к чему-то. А уже в следующую секунду слон обвил его своим хоботом, посадил к себе на спину и медленно пошел назад. Поступь его была мягкой и в то же время уверенной. Ли Сунг не чувствовал ни малейшего неудобства, которые он обычно испытывал, когда оказывался на лошади или на муле. Он с радостью осознал это. Искалеченная нога лежала под таким углом, что совсем не было больно.

И еще он почувствовал то, чего ему не удавалось испытывать никогда.

Силу.

Опьяняющий восторг охватил его. Ли Сунг поднял голову и почувствовал, как легкий ветер коснулся его лица. Точно так же, как его души касалось что-то еще более неуловимое и легкое. Макхол? Теперь он понимал, что это не выдумка. Незримые узы связывали их с Данором. И никогда в жизни он не испытывал такого чувства удовлетворения, как в этот момент.

Сквозь сон Джейн услышала чей-то голос, звавший ее. Она сразу поняла, что это Ли Сунг.

Откинув полог, девушка вышла наружу. Всего в нескольких ярдах от палатки стоял Данор, а на нем сидел Ли Сунг. И Джейн поняла, что ее товарищ так и не смог сомкнуть глаз после случившегося.

— Я хотел показать тебе, — сказал Ли Сунг.

Лицо его осветила улыбка. Он стал моложе, жизнерадостнее, напомнив Джейн того самого мальчика, который появился у Француженки много лет назад.

Он дотронулся до левого уха Данора, и тот послушно повернул влево.

— Видишь? Мы с ним учимся понимать друг друга. А сейчас он поедет прямо. — Ли Сунг похлопал слона меж ушей, и тот послушно зашагал вперед.

Джейн еще долго стояла одна. Стояла и смотрела им вслед, прежде чем снова опустила полог палатки и легла спать. Завтра будет еще один выматывающий всю душу день. Надо набраться сил. Она была счастлива за Ли Сунга. Как же ей не радоваться, если он обрел себя? И все-таки странное ощущение потери не оставляло ее.


— Но вы не сможете пойти на это? — нерешительно проговорил Пачтал.

— Смогу, — улыбнулся Абдар. — Я махараджа.

— Но пройдет еще месяц, прежде чем вы официально унаследуете титул своего отца.

— Я не могу больше ждать. Твой осведомитель сказал, что линия близка к завершению. Это означает, что Макларен успеет укрепить береговую линию, и тогда я не смогу взять остров приступом. — Абдар повернулся, взглянув на маски, что висели на стене, и пробормотал: — Прикажи Бенаресу упаковать их.

— Вы хотите взять их с собой? — переспросил Пачтал. — Все?

— Конечно. И Бенарес должен поехать с нами на тот случай, если я найду на острове того, кто заслуживает такой чести — быть принесенным в жертву богине Кали. Мне нужна сила, чтобы победить Макларена.

— В этом случае больше помогают солдаты.

Абдар нахмурился.

— Ты сомневаешься в могуществе Кали?

— Нет, конечно, — быстро ответил Пачтал. — Я только считаю, что Кали легче действовать, когда есть поддержка солдат.

— Я согласен. — Брови Абдара расправились. — У нас будут солдаты.

— До того, как произойдет официальная передача власти, никто не станет слушать вас.

— Почему ты постоянно споришь и перечишь мне, вместо того, чтобы помогать и думать, как быстрее и лучше исполнить мое желание? Неужели ты считаешь, что я не предвидел этих трудностей? Я все предусмотрел и знаю, как обойти препятствия… — вспыхнул Абдар, помолчал и уже совсем другим тоном продолжил: — Разве ты не видишь, как тяжело я переживаю свое горе, потерю отца? Мой домашний врач настаивает, чтобы я сменил обстановку и покинул город. — Пачтал ждал продолжения. — Мы скажем нашим подданным, что я собираюсь в Наринт, в летний дворец для поправки здоровья.

— А солдаты?

— Мне нужен большой отряд для охраны. Если мы застанем Макларена врасплох, то мне понадобится не так много солдат. Отправляйся немедленно к устью реки и начинай снаряжать корабль к отплытию.

— Но станут ли солдаты выполнять ваши приказы, если увидят, что вы нарушили траур и вместо Наринта отправились в Циннидар?

— Станут. Когда будет нужно, ты напомнишь им, что к тому времени, как мы вернемся в Казанпур, как раз пройдет срок траура и я стану законным владыкой. Я щедро награжу всех… — Он помолчал. — И накажу тех, кто отказывался подчиняться.

— Это и в самом деле может возыметь действие, — согласился Пачтал, продолжая раздумывать.

— Непременно подействует. Этот план внушила мне Кали, а она никогда не терпит поражений.

— А что, если Пикеринг заподозрит о ваших планах? Он неглуп.

— Придется тебе помочь мне… — холодно улыбнулся Абдар.

— Вы шутите, — испуганно отшатнулся Пачтал. — Я не могу убить англичанина. Они распознают, что это яд, и начнут следствие.

— Я и не просил тебя убивать его. Только неприятное расстройство желудка, которое заставит его на время забыть обо всем на свете. Это ведь не трудно и не опасно?

Пачтал вздохнул облегченно.

— Вполне.


— Почему ты молчишь? — Руэл наполнил кофе чашку Джейн и свою собственную и присел рядом с ней у огня.

— а о чем говорить? — пожала она плечами. Медленно потягивая кофе, Джейн не отрывала глаз от плящущих язычков пламени.

Со всех сторон до них доносился непрерывный гул Дружеских разговоров. Но Джейн ощущала странную отрешенность от всего.

Руэл накрыл ее руку своей. Теплое прикосновение заставило ее поднять на него глаза.

— Так уже лучше, — сказал Руэл. — Ты выбиваешься из сил ради меня, пытаясь уложиться в срок, но за последние два дня ты ни разу не улыбнулась мне.

Повернув ее ладонь вверх, Руэл начал чертить на ней линии указательным пальцем.

— Мне хочется, чтобы ты была счастлива. Твоя улыбка… согревает мне душу.

Она растерянно смотрела на него.

— Руэл…

— Неужели мне нужно отыскать в джунглях еще одного покинутого слоненка, чтобы ты улыбнулась?

От движения его пальца по ладони вверх по руке начала подниматься теплая чувственная волна. Сейчас его прикосновение напомнило ей те дни в Казанпуре, когда он точно так же водил по ее руке и рассказывал о Циннидаре… и о картинах в вагоне махараджи.

Щеки ее зарделись румянцем, когда она вспомнила, как стояла в той же самой позе, что и та женщина на картине. Джейн явственно ощутила, как Руэл заполнял пустоту в ее теле, как его руки ласкали ее. Чувственные воспоминания появились внезапно, словно их вызвало тепло его руки и тепло костра.

Джейн сделала слабую попытку выдернуть свою руку, но он крепче сжал запястье.

— Нет. — Руэл прямо встретил ее взгляд. — Позволь мне сидеть с тобой рядом. Я так хочу касаться тебя, слышать биение твоего сердца, видеть выражение твоих глаз.

Затаив дыхание, Джейн подумала о том, что в эти последние дни они почти все время были рядом. И он ничем не выказывал своих желаний, пытаясь остаться в жестких рамках, которыми она оградила себя.

— Я бы не стал этого делать, — проговорил он, — если бы существовал какой-нибудь другой способ… — Руэл запнулся и засмеялся странным смехом. — Мне хочется как-то все исправить. Это желание разрывает меня на части. Но я боюсь, что спугну тебя неосторожным движением. Я даже боялся протянуть руку в твою сторону, чтобы не нарушить того равновесия, которое возникло между нами. — Его пальцы двинулись вверх по руке и коснулись тонкой кожи запястья.

Джейн пронзила горячая дрожь.

— Не надо, Руэл.

— Почему? — Он взглянул на толпу рабочих, что окружили соседний костер. Пальцы его продолжали гладить нежную кожу. — На нас никто не обращает внимания. Циннидарцы не стесняются выказывать свои чувства и ласкают друг друга на глазах у остальных.

Джейн и сама знала, что так оно и есть. Скромная ласка Руэла не из тех, что способна обратить на себя внимание окружающих. Но она боялась самой себя. Боялась вновь очутиться в этом сладком плену, который несли с собой объятия Руэла.

— И тебе нравится, когда я прикасаюсь к тебе… Разреши мне прийти сегодня ночью в твою палатку, — пробормотал он. — Я заставлю тебя…

Руэл не успел закончить фразу. Рядом с ними послышались шаги, и они увидели Ли Сунга. Он был взволнован и воодушевлен.

— Кажется, я нашел способ ускорить строительство.

— Какой? — медленно повернулся к нему Руэл.

— Воспользоваться помощью слонов, — ответил Ли Сунг. — Сейчас нас более всего задерживает расчистка леса. В Казанпуре для этого использовали слонов. Правда, их специально обучали этому. Но мы с Данором сможем увлечь за собой стадо, которое будет валить деревья. Им все равно, в какую сторону идти, поедая листья. Куда их поведет Данор, туда они и пойдут.

Руэл повернулся к Джейн:

— Что ты скажешь?

— Это так неожиданно. Странно, что нам в голову не приходила такая мысль. И ты даже не намекнул мне, что такое возможно, — с легким укором обратилась Джейн к Ли Сунгу.

— Да, — кивнул он, не замечая ее интонации. — Если вы с Руэлом объедините бригады, то мы с Дилам займемся расчисткой трассы до самого каньона.

— Вдвоем?

— Кроме Дилам, мне может понадобиться самое большее еще один человек. Этого вполне хватит. Остальное сделает Данор.

— Можно попробовать, — медленно проговорила Джейн. — Если, конечно, высокий циннидарский совет даст на то разрешение.

— Даст. — Ли Сунг уверенно улыбнулся. — Я был в деревне Дилам и говорил с жителями. Они выделят погонщиков.

— Странно, что они так легко согласились, — удивился Руэл. — Они очень заботятся о безопасности своих людей.

Ли Сунг победно улыбнулся.

— Я совершил торжественный въезд в деревню на Да-норе. Это произвело на них большое впечатление.

— Ты все предусмотрел. Нам остается только попробовать, что получится из этого, — осторожно заметила Джейн.

— Все получится. — Ли Сунг поднялся. — Пойду скажу Дилам, что вы одобрили мое предложение.

Руэл, улыбаясь, смотрел, как Ли Сунг уходил в другой конец лагеря. Лишь слегка понизив голос, он обратился к Джейн:

— Как сильно он переменился за эти последние дни. Теперь он уже не будет светиться твоим отраженным светом.

— Он никогда не был в моей тени… — запротестовала было Джейн, но замолчала.

— А если подумать?

Джейн растерялась.

— Неужели я действительно заставляла его…

— Нет. Это не по твоей вине. Он оставался в тени, потому что не знал, как ему выйти оттуда…

Джейн тоже посмотрела на Ли Сунга, шагающего к тому месту, где в кружке циннидарцев сидела Дилам. Руэл, безусловно, прав. Ли Сунг изменился до неузнаваемости. Даже походка у него стала иной. Он продолжал прихрамывать. Но двигался быстрее, целеустремленнее. Когда он остановился рядом с Дилам и заговорил, выражение его лица было сосредоточенным, живым, в нем было больше решимости и непринужденности, чем когда-либо.

Джейн опустила глаза.

— В нем появилась внутренняя энергия, сила, — задумчиво проговорил Руэл. — Такое впечатление, что он получил этот заряд от Данора и теперь чувствует, что не нуждается ни в чьей помощи. Он открыл этот источник в себе. — Руэл усмехнулся. — Какие глубокомысленные рассуждения. Но это правда. Во всяком случае, я чувствую, что его могут пригласить на заседание совета раньше меня, хотя я и махараджа острова.

— Не исключено. — Джейн выплеснула кофейную гущу в костер и поднялась. — Я пойду к себе.

С лица Руэла сошла улыбка.

— Зачем ты убегаешь от меня? Не надо. Я бы не заговорил с тобой на эту тему, если бы понял, что тебя огорчает в последние дни.

— Это не из-за тебя, Руэл, — ответила она. — Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, Джейн.

Она чувствовала, что он провожает ее задумчивым взглядом, пока она не скрылась в тени палатки.

Тень.

Она никогда не хотела держать Ли Сунга в тени. Ей хотелось, чтобы он был счастлив, весел, чтобы у него было все, о чем он мечтает.

Но теперь он всего мог добиться сам и не нуждался в ее опеке. Она ощущала себя так, как мать, которая вдруг обнаружила, что ее ребенок вырос и внезапно отдалился от нее. Это было и радостное и горькое чувство. Ей надо было привыкнуть к новому Ли Сунгу.


— Невозможно поверить, — пробормотал Руэл, глядя, как Данор уперся лбом в ствол молодого, но крепкого дерева, раскачал его и толкнул.

Дерево со скрипом повалилось, обнажив корни. Данор перешел к следующему. То, на что рабочим понадобилось бы больше часа, заняло несколько минут.

Джейн кивнула.

— Они все лучше и лучше понимают друг Друга. Думаю, теперь мы сможем закончить железную дорогу через два месяца. Нам удается проходить в день по пять миль… Я рада, что наши дела пошли так хорошо. — Ей удалось выдавить из себя улыбку.

— Правда?

Повернувшись к Руэлу, она увидела устремленный на нее внимательный взгляд.

— А почему ты сомневаешься?

— Мне кажется, ты понимаешь, что надо бы радоваться, но у тебя не очень получается.

— Интересно, что мне мешает?

— Ли Сунг, — негромко проговорил Руэл. — Теперь он не нуждается в тебе.

— Он никогда и не нуждался.

— Но ты всегда поддерживала его и привыкла заботиться о нем.

— Но мы друзья. А друзья всегда помогают друг другу.

— Внутреннее чутье подсказывает тебе, что для него самым главным в жизни стал Циннидар. Если ты уедешь отсюда, он останется здесь. И тебя пугает одиночество.

— А тебе приятно осознавать это, как я посмотрю.

— Приятно, — признался Руэл. — Потому что тогда бы и ты могла остаться здесь после окончания строительства.

— Я не могу.

— Если захочешь, сможешь. — Он улыбнулся. — И надеюсь, что твои желания совпадут с моими. У нас все меньше и меньше расхождений. С каждым днем мы становимся ближе друг другу.

После того вечера у костра он не пытался прикоснуться к ней. Но они работали бок о бок, вместе садились есть, подолгу беседовали о самых разных вещах. И, главное, они были заняты общим делом, которое еще больше объединяло их. Он всякий раз оказывался рядом, помогал ей, подбадривал, делил с ней все трудности и радости. Иногда Джейн начинала испытывать такое чувство, будто они и в самом деле составляли одно целое.

— Какие известия от Медфорда? — спросила она, чтобы уйти от этого разговора.

— Он почти подошел к ущелью. Осталось еще два дня работы. — Руэл не отрывал глаз от ее лица. — Ты выглядишь усталой. Поскольку дорога идет намного быстрее, может, тебе стоит отдохнуть?

Она покачала головой.

— Меня беспокоит Абдар. И я не смогу возлежать на одеялах, глядя, как вы с Ли Сунгом гнете спину с утра до ночи.

— Ну до чего ты упрямая! — сердито сказал Руэл, пуская Наггета с места в галоп.


Он прискакал обратно после обеда, ведя с собой в поводу Бедилию.

— Садись, — коротко приказал Руэл. — Я хочу тебе кое-что показать. Ты должна увидеть это собственными глазами.

— Нельзя ли чуть попозже? — спросила Джейн, вытирая со лба пот рукавом рубашки. — До наступления темноты осталось еще несколько часов.

— Я попросил Дилам, чтобы она понаблюдала за работой, пока тебя не будет.

— Но Дилам нужна Ли Сунгу.

— Обойдется без нее. — Тон Руэла был непреклонным. Таким же было и выражение его лица.

Стало ясно, что ей не удастся отговориться занятостью. Джейн неохотно села на Бедилию.

— И куда мы едем?

— Увидишь сама. — Он пришпорил Наггета.

Бедилия двинулась следом за ним. Сначала Джейн решила, что он едет к расчищенной полосе, где они были сегодня утром. Но, не доехав до нее, Руэл свернул и направился прямо в джунгли. Через несколько минут они выбрались к озеру.

— Вот мы и приехали. — Руэл остановил Наггета в тени какого-то тропического дерева и спрыгнул с седла.

Джейн, недоумевая, смотрела на разноцветье сказочной природы, напоминавшей и в самом деле рай. Берега чистого голубого озера устилали огромные маки. Ярко-оранжевыми цветами были усыпаны невысокие, но густые деревья. На противоположной стороне озера, отражаясь в прохладной безмятежной синеве водного зеркала, они сияли, словно огоньки лампад.

Чуть дальше, в тени более высоких деревьев лениво прохаживалась небольшая группа слонов.

— И что же ты хотел показать мне? — спросила, наконец, Джейн, спохватившись.

Руэл помог ей сойти с лошади, снял одеяло с седла Наггета и расстелил его на густой траве.

— Цветы, воду, птиц, слонов…

— Ты привел меня сюда полюбоваться красивым видом? — почти возмутилась Джейн.

— Я привел тебя сюда, чтобы ты смогла увидеть, где ты оказалась, что происходит вокруг тебя, что за мир тебя окружает. И чтобы ты могла проникнуться его настроением. — И прежде, чем она успела ответить ему, Руэл повернулся к группе слонов:

— Неужели не узнаешь?

Глаза Джейн вспыхнули, когда она всмотрелась в группу мирно пасущихся великанов.

— Калеб? Неужели он? Я не видела его с того дня…

— Слонихи уводят малышей подальше от стада и часто пасутся отдельно. Я следил, куда направилась его приемная мать.

— Зачем?

— Мне хотелось убедиться, что с ним все хорошо. Ты сама знаешь, как трудно избавиться от ощущения тревоги, если ты начал опекать кого-то. Кому как не тебе это знать лучше других.

— Он вырос, — с нежностью проговорила Джейн. И рассмеялась, увидев, как Калеб принялся обливать другого слоненка водой. — И какой озорной, правда? — Джейн села на расстеленное Руэлом одеяло и обхватила колени.

Он сел рядом, но так, чтобы не касаться ее.

— Забавный малыш.

Глядя, как мирно и неторопливо перемещаются слоны, Джейн чувствовала, как ее постепенно оставляют скованность и тревога.

Слоны, пробираясь вдоль берега, вспугнули трех диких синегрудых павлинов. Вскоре птицы снова сели на землю. В этом царстве торжествовали мир и покой. Никто никуда не спешил, никто ни на кого не нападал. Отовсюду веяло красотой, нежностью и любовью. Мягкий ветерок касался ее лица, принося тонкий аромат цветов.

— Мне бы хотелось, — медленно, чтобы не нарушить гармонию, начал Руэл, — значить для тебя больше, чем Ли Сунг, Патрик, Калеб. Больше, чем твоя железная дорога. Я хочу стать тем, кто сможет заставить тебя смеяться. И тем, кто подарит тебе детей.

Она растерянно посмотрела на Руэла.

— Я хотел сказать… что я… — Он запнулся и затем выговорил поспешно и неуклюже: — Я люблю тебя. — Он вздохнул. — Черт возьми, как трудно было выговорить эти слова. Ты довольна, что услышала их от меня?

Когда-то Джейн отдала бы все на свете, чтобы услышать от него эту фразу. И даже сейчас слова Руэла наполнили ее сердце горьковато-сладкой радостью.

— Поздно.

Руэл нахмурился.

— Я знаю, что сказал это не так, как следовало. Но зато я сказал тебе истинную правду. И тебе придется с ней считаться. — Он с величайшей нежностью провел ладонью по ее щеке. — Это росло и крепло во мне с каждым днем, пока я не почувствовал… Это не просто желание, потребность телесной близости… Хотя только один Господь знает, что редкую ночь я засыпал, не думая о том, как бы я мог взять тебя. Но более всего мне хочется заботиться о тебе. Сделать тебя счастливой. Ты мне веришь?

Джейн очень хотелось поверить ему. Но она не могла позволить себе такой слабости.

— Нет.

Руэл замер. И в то же мгновение Джейн осознала, как больно ранила его.

— Я знал, что заслуживаю этого. — Руэл взорвался: — Но, клянусь Богом, ты все равно поверишь. И будешь доверять мне. Ты снова полюбишь меня. Ты уже чувствуешь, как что-то начинает просыпаться в тебе. Только не желаешь сознаться, даже самой себе. — Он перевел дыхание. — Я и не думал, что все получится сразу. Что мне удастся переубедить тебя в один миг. Но я буду терпеливым.

— Это ничего не даст, — севшим от волнения голосом сказала Джейн.

— Ты все еще боишься довериться мне, — не слушая ее, продолжал Руэл. — Тебя пугает мысль о новых страданиях. Но больше этого не случится. Я люблю тебя.

— А когда ты увидишь нас с Йеном в одной комнате, — ты все равно будешь любить меня?

Руэл вздрогнул.

— Я люблю Йена, но мое отношение к нему не идет ни в какое сравнение с тем, что я чувствую к тебе. Проверь, если хочешь.

Джейн покачала головой.

— Я не настолько храбрая. — Она сделала движение, чтобы встать. — И нам пора.

— Мы вернемся после захода солнца. Тебе незачем убегать. Я закончил. И больше не буду возвращаться к этому разговору. — Он лег на одеяло и закрыл глаза.

Джейн продолжала сидеть, думая о том, что он сказал, и смотрела на него, освещенного теплыми лучами солнца. Лицо его было решительным, полным чувственности и в то же время насмешливого озорства. Одна черта его характера дополняла другую, составляя то… что она любила как единое целое.

Осознание этого пришло незаметно, даже тихо. Но Джейн поняла, что уже никогда не сможет отогнать его от себя. Как ей могло прийти в голову, что она может разлюбить его? Только страх мог заставить ее спрятать это чувство в самой глубине души. Но оно все равно требовало выхода, как бьется в клетке привыкшая к свободе птица.

— Полежи, — сказал Руэл, не открывая глаз.

Пусть этот мир полон несовершенства. Но сейчас, в эту минуту, в этом уголке земного рая, она может вкусить счастье. Насладиться жизнью в полной мере. Когда она покинет остров, в памяти останутся только прекрасные воспоминания.

Джейн закрыла глаза, прислушиваясь к щебетанию птиц, к тихому, ровному дыханию рядом с собой…


— Джейн.

Она открыла глаза и увидела склонившегося над ней Руэла. Солнечные лучи освещали его волосы, оставляя в тени лицо. Вокруг его головы светился золотой нимб.

— Руэл, — пробормотала она сонно с тихой радостью от того, что чудесный сон не закончился.

— Пора ехать. Скоро солнце сядет.

— Как тихо… — Она протянула руку и коснулась ладонью его щеки, впитывая тепло его тела. — …И как хорошо.

— Ты уже проснулась?

— Да.

Руэл недоверчиво сдвинул брови от внезапно пришедшей мысли.

— Ты не заболела?

Джейн и в самом деле чувствовала тепло и легкое головокружение. Но они были вызваны радостью. Она покачала головой, взяла его руку в свою и положила себе на грудь.

Этот жест был полнейшей неожиданностью и для нее самой. Она сделала то, что ей захотелось, повинуясь только внутреннему порыву. Однако она не раскаивалась. Это будет еще одним прекрасным воспоминанием, которое она сможет увезти с собой…

— Я привел тебя не за этим, — сразу охрипшим голосом сказал Руэл.

Ее грудь под ладонью Руэла мгновенно отвердела. Соски напряглись. Джейн затаила дыхание, ожидая ласки.

Руэл чуть крепче сжал пальцы, обнимая грудь. И по ее телу тотчас разлилось блаженное тепло.

— Ты в самом деле хочешь этого? — спросил он.

Джейн затрепетала:

— Да.

Он глубоко и нервно вздохнул:

— Я рад. — И начал расстегивать рубашку.

Вначале ритм был медленным и приятным, как колыбельная песня. Но затем он изменился. И произошло то, что было между ними и раньше. Руэл стал яростным, горячим, безумным. Ураган страсти захватил их и поглотил целиком. Однако краешком сознания Джейн понимала, что в этой буре не было места желанию покорить ее, одержать верх. Ее вели, но не завоевывали.

И когда пришла блаженная разрядка и успокоение, Джейн продолжала крепко обнимать его, словно не хотела отпустить от себя.

Его грудь тяжело вздымалась. Лицом он уткнулся в ее плечо. Голос звучал низко и приглушенно:

— Зачем ты это сделала, Джейн?

Она ответила ему правду:

— Чтобы после отъезда у меня было о чем вспомнить.

Он вздрогнул, как если бы Джейн ударила его хлыстом.

— Надеюсь, что этот день запомнится тебе надолго.

Джейн вдруг поняла, как больно задела его.

— Я хотела сказать, что где бы я ни проснулась…

— Тебе не нужно оправдываться. — Он поднял голову и посмотрел на нее сверху. — Я не собираюсь оставаться в твоих снах и воспоминаниях. — Руэл поднял ее на руки и двинулся к озеру.

— Что ты делаешь? — испугалась она. — Руэл!..

Он сделал еще шаг, и они оказались в воде.

Прохладная синева заставила Джейн задержать дыхание.

— И ты считаешь, что это очень приятно?

— Когда привыкнешь, то поймешь, какое это чудесное ощущение. Чистая прохладная вода, теплые лучи солнца, зеленая трава… — Он помог ей встать и погрузил пальцы в гущу ее волос. — Шелковые, как трава. — Мне всегда нравились твои волосы. И я тысячу раз представлял себе, когда проезжал мимо такого вот озера, что мы окажемся здесь, и я смогу посмотреть, как они светятся на солнце. — Руэл отвел прядь с ее лба и посмотрел прямо в глаза. — Я люблю тебя, — сказал он тихо и нежно.

Джейн стояла, охваченная глубоким волнением, забыв о прохладной воде, о том, где они находятся, забыв обо всем на свете.

— Тебе все еще холодно?

— Нет, — тоже прошептала она.

Руэл опустил руки в воду и отступил на шаг. Ударив по воде, он окатил ее брызгами.

— А теперь? — озорно спросил он.

— Подражаешь Калебу? — спросила она, не зная, как себя вести.

Не успела она провести ладонями по лицу, чтобы убрать капли, как Руэл снова окатил ее водой. Лицо его светилось таким мальчишеским задором, что Джейн не выдержала и рассмеялась. Ударив по воде, она тоже окатила его с головы до ног и рассмеялась еще громче, когда Руэл принялся отплевываться.

И все то время, пока они купались и резвились в воде, ей казалось, что Руэл вернул ей детство, которого она не знала. Она почувствовала себя юной, радостной и беззаботной и почти нехотя побрела за ним, когда он повел ее к берегу одеваться.

Воздух к вечеру прогрелся. Но легкий ветерок заставил ее слегка вздрогнуть. Джейн поспешно вытерлась одеялом и начала одеваться.

Подняв с травы рубашку, Руэл надел ее на плечи Джейн и застегнул пуговицы.

— Встань на колени, — попросил он.

Она насторожилась.

— Нет, — успокоил ее Руэл, когда догадался о том, что она подумала. — Но когда-нибудь мы попробуем с тобой это снова. Думаю, ты не найдешь в этой позе ничего зазорного, если я при этом буду смотреть на тебя так же, как и сейчас. Так ведь?

Она всматривалась в его освещенное светом и нежностью лицо.

— Нет. — И Джейн медленно опустилась на колени, устроившись на одеяле.

Он встал рядом с ней. И… принялся заплетать волосы.

— Мне хотелось проделать это с того самого дня, когда ты отвела меня в храм к Картауку. Ты не представляешь, как я завидовал Ли Сунгу. Дьявольски!

Его пальцы не были такими умелыми, как пальцы Ли Сунга. И ему потребовалось довольно много времени, чтобы заплести ее толстую косу. Но Джейн, отдавшись блаженному состоянию, не замечала, как летит время.

— Готово, — наконец сказал Руэл и помог ей подняться. — А теперь нам надо поскорее добраться до лагеря, пока ты не простудилась.

Подсадив ее в седло, Руэл положил свою ладонь на ее руку и резким голосом сказал:

— Когда же ты поймешь, что я больше никогда не причиню тебе боли? Когда поверишь мне?

Искушение было таким сильным, почти непреодолимым. Но тонкая пелена страха не давала ей открыться полностью.

— Я бы и рада, но пока… не могу… — Чтобы не дать слезам хлынуть из глаз, Джейн пришпорила лошадь и галопом помчалась вперед.


20


Картаук, схватив Маргарет за руку, потащил ее за собой по коридору к парадному входу.

— Что ты делаешь? — пробормотала она, не понимая, почему он так грубо обращается с ней.

Картаук указал на гавань, что простиралась у подножия холма.

— Смотри!

Отовсюду поднимались языки пламени. Слабый ветерок относил черные клубы дыма в море.

Стоявшие у берега склады пылали. На некоторых из них уже обрушилась кровля, и снопы искр разлетались в разные стороны.

— Что это? — в ужасе прошептала Маргарет.

— Думаю, это Абдар постучался в ворота нашего дома. Прикажи слугам готовить кресло для Йена. Я уже сказал Джоку, чтобы он оседлал твою лошадь.

— Неужели нельзя спрятаться где-нибудь неподалеку от дворца?

Картаук покачал головой.

— Абдар прикажет прочесать каждый куст. Они найдут нас. Надо уходить, несмотря на то, что Йену нелегко дастся этот переход. Поторопись, Маргарет!

Она кивнула и стремглав побежала по коридору.


Картаук рывком распахнул дверь в комнату. Йен сидел у окна и смотрел на черные столбы дыма.

— Мы уходим, — отрывисто сказал золотых дел мастер.

Йен перевел взгляд на него.

— Абдар?

Картаук кивнул.

— Скорее всего. Я отправил Тамара на разведку. — Он подошел к шкафу и вынул теплый плащ Йена. — Тебе это может понадобиться. — После этого он окинул взглядом небольшой столик с лекарствами. — Нужен саквояж, чтобы уложить все это.

— Вынь, пожалуйста, черную кожаную коробку, в которую Маргарет упаковывала лекарства, когда мы уезжали из Гленкларена. Я уложу все, что необходимо, а ты сможешь заняться другими делами. Где Маргарет?

— Дает распоряжения слугам.

— Да. Мне необходимо путешествовать со всеми удобствами, — усмехнулся Йен. — Он взял кожаную сумку, протянутую Картауком, и начал складывать лекарства. — Не забудь взять голубую шаль Маргарет. Она очень теплая.

Картаук молча вынул из шкафа шаль и бросил ее в саквояж.

— Как ты спокоен… — проговорил он, нахмурившись, глядя на Йена.

Ему помешал Тамар, вбежавший в комнату. От его обычной невозмутимости не осталось и следа:

— Абдар идет сюда с солдатами. Нам надо уходить.

— Ты уверен, что это Абдар? — спросил его Картаук.

Тамар кивнул:

— У его солдат сине-белые мундиры, как ты и говорил.

— Сколько их?

— Сотни две. Но у них английские ружья.

Картаук снова нахмурился.

— Две сотни? Почему так мало?

— И этого вполне хватит, — усмехнулся Йен.

Картаук мрачно кивнул и снова повернулся к Тамару.

— Они уже двинулись сюда?

Тамар кивнул:

— У нас очень мало времени.

Йен встретился взглядом с Картауком.

— Маргарет… Ей надо уехать отсюда во что бы то ни стало. Придумай что-нибудь, Картаук! Попробуй убедить ее. Найди, где она, и отправь сейчас же вперед. Тамар поможет мне уложить все, что необходимо.

Картаук встретил Маргарет в коридоре и силком потащил за собой.

— Ты с ума сошел? Я никуда не уйду без Йена.

— Кто-то должен предупредить сначала Медфорда, а потом Руэла. Ты же не хочешь, чтобы Абдар застал их врасплох. Лагерь Медфорда разбит у самого ущелья. Руэл находится от него в пятнадцати милях. Передай Руэлу, что у Абдара около двух сотен солдат. Они хорошо вооружены. Похоже, подкрепления не будет.

— Вот и поезжай сам. Мое место рядом с Йеном.

Именно этого он и ожидал от нее: сильной, верной и храброй, как лев.

— У тебя хватит сил отбить его от солдат, если они нагонят вас на тропе? — спросил Картаук, подталкивая ее к ступенькам террасы, где Джок уже держал за узду оседланную лошадь.

— Не давай ей останавливаться, пока не доберетесь до Руэла. Ему необходимо время на подготовку.

Джок кивнул.

— Я не уеду, пока…

— Ты веришь мне, Маргарет? — спросил ее Картаук проникновенным голосом. — Ты по-настоящему веришь мне?

— Да, но я…

— Для нас так будет лучше всего. Обещаю, что он выедет сразу же следом за тобой. — Картаук улыбнулся. Лицо его озарила нежная улыбка. — Поезжай, Маргарет. Не задерживай всех нас. Сейчас дорога каждая минута.

Он помог ей сесть в седло и, хлопнув лошадь по крупу, пустил галопом вперед. Джок поскакал следом.

Повернувшись, Картаук взбежал по ступеням террасы. Ему было жаль, что он не смог даже проводить ее взглядом, последний раз посмотреть на ее гордую посадку, на красиво откинутую голову.

Но времени на это у него не оставалось.


Маргарет и Джок проехали уже почти половину пути до лагеря Медфорда, когда она поняла страшное значение слов, произнесенных Картауком.

— Боже мой! — вскрикнула она, охваченная ужасом.

Картаук обещал, что Йен отправится сразу же следом за ней.

Но он ничего не сказал о самом себе.


Йен все еще сидел в кресле у окна, когда Картаук вернулся в комнату.

— Почему вы не пересадили его в переносное кресло? — грозно спросил он, обращаясь к носильщикам.

— Маргарет уехала? — перебил его Йен.

Картаук кивнул.

— Я пообещал отправить тебя следом за ней, не мешкая ни секунды. Иначе она вернется назад во дворец. — Он подошел к Йену. — Держись за мою шею. Я сам перенесу тебя… Ты выпил опий? — спросил он, увидев знакомый флакон.

— Конечно. Переезд дастся мне нелегко. Я так понял, что ты не собираешься ехать со мной?

— Почему ты так решил? — спросил Картаук.

— Потому что ты сказал «отправить». Из чего я заключил, что ты намереваешься остаться здесь и задержать их.

— Сам понимаешь, какой желанной игрушкой оказался бы для Абдара брат Руэла.

— А ты?

Картаук пожал плечами.

— Я имел дело с Абдаром в течение многих лет. Я знаю его привычки и его слабости. Мне легче управляться с ним. Йен кивнул.

— Я не должен задерживать тебя, но хочу сказать вот что: пока я сидел здесь один, я кое-что понял. Эта мысль не давала мне покоя с той самой ночи после катастрофы. Теперь я знаю: все, что происходит, не является случайностью. Я не мог понять, зачем Господь позволил мне спастись тогда. Сейчас я догадался.

— Держись за меня, — скомандовал Картаук нетерпеливо, не желая тратить время на разговоры, и наклонился к креслу.

— Сейчас, — ответил Йен и дал знак Тамару, стоявшему рядом с ним.

Ваза, которую держал Тамар, обрушилась на голову Картаука. Тот издал странный звук, будто крякнул, глаза его затуманились, и он тихо осел на пол.

— Спасибо тебе, мой верный друг. Я очень благодарен, что ты не подвел меня. А теперь положите его на лошадь. Быстро!

Тамар колебался.

— Ты обещал, что будешь выполнять все, о чем я тебя попрошу. Не волнуйся, Тамар. То, что я собираюсь сделать, будет хорошим поступком.

— Нет, — ответил Тамар, встретив с пониманием его взгляд. — Это великий поступок. — Он кивнул носильщикам, чтобы они подняли грузное тело Картаука.

— Захватите с собой походное кресло и прикрепите его к седлу второй лошади.

Тамар озадаченно сдвинул брови.

— Зачем?

— Если Маргарет не увидит издали моего походного кресла, она может вернуться назад.

Тамар согласно кивнул и отдал указания носильщикам на своем языке.

— Я вернусь, как только отправлю их.

— Не надо. Я хочу, чтобы ты спрятался где-нибудь в окрестностях. Если солдаты найдут тебя, не сопротивляйся. Руэлу может понадобиться свой человек во дворце.

— Мне хотелось бы сразу вернуться сюда.

Йен покачал головой.

Тамар поклонился.

— Я сделаю все, как вы сказали.

Наконец наступила минута, когда Йен остался в комнате один. И впервые за долгие годы он почувствовал удовлетворение и радость. Ему удалось сделать все так, как он задумал. Скоро все будет кончено. Теперь он понимал, что не зря терпел страшные муки все эти годы. И сможет героически закончить свою скучную малоинтересную жизнь.

Он откинулся в кресле, ожидая появления Абдара.


— Я вижу их! — закричал Джок.

Их? Надежда вспыхнула в сердце Маргарет, когда она, приложив ладонь козырьком, попыталась разглядеть скачущих лошадей. С этого расстояния она с трудом могла различить походное кресло Йена, поверх которого крепился тент.

— Едем! — позвал ее Джок. — Лагерь Медфорда прямо перед нами. И они скоро будут здесь.

— Да. — Маргарет тронула лошадь. — Похоже, они выехали оба.

Наверно, Йен настоял на том, чтобы Картаук сопровождал его. Благородный, заботливый Йен не мог оставить его одного во дворце на растерзание этому монстру. Маргарет мысленно поблагодарила Бога за то, что он внял ее молитвам.


Только на какую-то долю секунды Йену показалось, что сердце у него сжалось от страха, когда он услышал снаружи дикие выкрики, затем топот ног, звук распахивающихся и захлопывающихся дверей.

Они были все ближе и ближе. И вот наконец дверь распахнулась. В комнату вступил Абдар.

— Я боялся, что здесь вообще никого не окажется! — Юный махараджа подошел к креслу. Его обычно непроницаемое лицо кривила гримаса раздражения. — Я знаю тебя. Ты его брат.

Йен наклонил голову, ощущая, как спокойствие приходит к нему:

— Я помню нашу первую встречу.

— Где остальные?

— Наверное, разбежались кто куда.

— А Картаук?

Йен рассеянно обвел взглядом комнату:

— Только что был здесь. — Он откинулся на спинку кресла. — Я недавно принял опиумную настойку, мне трудно собраться с мыслями. Кажется, он в своей мастерской… Она находится с противоположной стороны террасы. Картаук был очень взволнован.

— И не без основания. — Абдар повернулся к молодому человеку со странным выражением на лице. — Поищи его, Пачтал, и приведи сюда. Немедленно. Я хочу видеть его.

Молодой человек поклонился и вышел из комнаты.

Абдар снова повернулся к Йену.

— Мне известно, что тебя сопровождала жена. Где она?

— Думаю, тоже спряталась где-нибудь в окрестностях.

— Оставив тебя?

— Неужели она стала бы жертвовать своей жизнью, ради спасения калеки?

Йен видел, что его ответ показался Абдару убедительным. Махараджа медленно кивнул и повернулся к офицеру, который вошел следом за ним и почтительно стоял в дверях, дожидаясь приказаний.

— Найдите и женщину.

После того, как офицер ушел, Абдар подошел к Йену.

— Твой брат оскорбил богиню Кали. Он попытался похитить ее золото. Он будет за это жестоко наказан. У него нет солдат. По рассказам отца я знаю, что островитяне — трусливые шакалы. Они бросят его и скроются в джунглях, где мы перебьем их одного за другим. Я не оставлю в живых ни одного человека! Эти ничтожества посмели бросить вызов моему деду! Но со мной это не пройдет. И твой брат не сможет укрыться на этом клочке земли…

— Картаука нет во дворце, — сказал Пачтал. — Мы перевернули все. И в окрестностях его тоже нет. Мы нашли только слуг-циннидарцев. Я же говорил: не стоит тратить время, поджигая склады…

— Не смей указывать мне, что надо делать, а что не надо! Богиня Кали не желала видеть перед собой то, что сделано руками этого шотландца. Все, что попадается на пути, должно быть разрушено, уничтожено, сожжено! Только в этом случае она станет помогать мне. И удача будет сопутствовать мне. Ты что, не видишь, что прав был я? Этот безродный нищий не успел выстроить укрепления, которые могли бы помешать мне, если бы я стал прислушиваться к твоим бредням. И мы еще найдем всех их. Я хочу, чтобы они по-настоящему пережили страх. Нет ничего страшнее ожидания, не правда ли? — Перекошенное нечеловеческой гримасой лицо приблизилось к Йену. — Отвечай, куда делся Картаук. Где мне найти Руэла?

Йен заставил себя поднять голову и посмотреть в глаза махарадже.

— Спросите об этом у своей богини Кали. Она должна знать, где ее враги.

— Ты… ты… жалкое, ничтожное существо, смеешь бросать мне вызов? — На щеках Абдара вспыхнули два красных пятна. — Ты осмеливаешься не повиноваться мне?

— Что удивило и меня самого, — спокойно сказал Йен. — Признаться, я боялся, что не отважусь на это. Но поскольку я презираю и тебя, и твою богиню Кали, то не испытываю и страха.

— Когда ты увидишь ее лицо…

— Кали не существует, — со сдержанным достоинством проговорил Йен. — Потому что не существует разрушения. Что разрушается, не исчезает, а становится чем-то другим.

— Замолчи, неверный! — Глаза Абдара дико сверкнули. — Она здесь. И я сделаю так, что ты увидишь ее и склонишь перед ней колени. — Он повернулся к Пачталу. — Где Бенарес?

— Все еще на корабле.

— Что он там делает?! — пронзительно закричал Абдар. — Немедленно отправь кого-нибудь за ним. Какой от него прок, если его не оказывается там, где он мне нужен!

— Вы надеялись, что застанете здесь Картаука, — напомнил Пачтал, отступая к дверям.

— Но его нет! Ты же сам сказал! Пусть Бенарес возьмется за дело.

— Не лучше ли нам сейчас попробовать отыскать Руэла? По крайней мере мы не дадим ему подготовиться к встрече.

— Картаук все равно успеет его предупредить. И я хочу, чтобы его мучил страх до встречи со мной. — Пухлое детское лицо осветила улыбка, когда он взглянул на Йена. — Мне не нравится твое лицо. Оно недостойно стать украшением моей коллекции. Но я заставлю твоего брата содрогнуться от ужаса. Я заставлю его дрожать при одной мысли обо мне. Мы отправим маску Руэлу. Он должен знать, что его ожидает. А потом я повешу на стенку и маску самого Руэла. Я с самого начала хотел заполучить ее себе. Но теперь мне придется ждать это ничтожество Бенареса! — Абдар вдруг взглянул на Йена. — Но Кали все делает так, чтобы было лучше для меня. Когда придет Бенарес, кончится действие опия. А ты, Пачтал, найди, чем сможешь напоить его, чтобы скорее отрезвить. Ты понял меня?

Торжественное волнение охватило Йена. Скоро это свершится.

Яркие лучи солнца ворвались в комнату.

Нет, это приближался свет, который он видел во сне и в те минуты, когда погружался в забытье.


— Это не моя вина! — дрожащим от страха голосом сказал Бенарес. — Это ты не рассчитал действие своего снадобья!

— Как это могло случиться? — Пачтал никак не мог понять, в чем был их промах.

Руки Бенареса дрожали. Никогда золотых дел мастер не смел разговаривать с Пачталом подобным образом. Видно, ужас, который внушал ему Абдар, заставил забыть обо всем.

Но Пачтал и сам почувствовал холодок страха в груди. Абдар становился все более неуправляемым с того момента, как услышал о болезни махараджи. В него и в самом деле, видимо, вселилась беспощадная богиня Кали, не ведающая, что такое милосердие. Гнев Абдара мог обрушиться на Пачтала точно так же, как и на Бенареса. Но Пачтал не желал пополнять собой коллекцию. Был только один выход из сложившегося положения.

— Положи маску в ящик, заколоти его и скажи, чтобы этот Тамар сейчас же отвез ее Руэлу. Абдар не должен видеть ее.

— Он разгневается, — с сомнением в голосе сказал Бенарес.

— Будет хуже, если он увидит… это убожество. Абдар не простит нам этого. Если ты будешь помалкивать, его гнев минует нас.


— Боже! Это Маргарет! — Руэл вскочил на ноги и бросился навстречу наезднице, которая мчалась во весь опор. Это было так непохоже на Маргарет.

Сердце Джейн забилось от страшного предчувствия. Светлое платье Маргарет было грязным и порванным, ее волосы развевались по ветру — это могло означать только одно: случилось непоправимое.

Руэл подхватил поводья, как только всадница осадила коня.

— Йен? — отрывисто спросил Руэл.

— Он едет за мной, — проговорила, едва переводя дыхание, Маргарет. — Я сказала Медфорду, чтобы он дал ему передохнуть, пока они будут собираться. Картаук послал меня предупредить тебя…

— Да говори же! Что там?

— Абдар… Две сотни солдат… у них английские винтовки… склады сожжены. Он уже во дворце…

Руэл выругался.

— Черт побери! Как он мог появиться так скоро!

— Медфорд тоже двинется сюда…

— Помоги Маргарет спуститься с лошади, — сказала Джейн. — Разве ты не видишь, что она едва держится в седле.

— Прости. — Голос Руэла был отсутствующим, когда он помогал Маргарет сойти на землю. — А Картаук? Где он?

— Кажется, едет вместе с Йеном. Я видела вторую лошадь рядом с той, на которой было кресло Йена. Но издалека не могла разобрать, кто едет вместе с Йеном, кроме слуг.

Джейн, обняв Маргарет за талию, повела к одеялам, что лежали возле костра. Усадив ее, Джейн налила в чашку горячего кофе из котелка, что висел у костра, и протянула подруге.

— Мне показалось, — сказала Маргарет, обхватывая чашку руками и пытаясь унять дрожь, — что Картаук хотел остаться во дворце — надеялся задержать Абдара. Дать нам время подготовиться к встрече с ним.

— Но это же… глупо! — воскликнула Джейн.

— Он считает, что только один знает, как надо поступать! — Маргарет вытерла слезы, хлынувшие у нее из глаз, тыльной стороной ладони. Она хотела еще что-то добавить, но не смогла.

— Даже если он и остался, это еще не означает, что погиб, — попробовал успокоить ее Руэл. — Картаук умный человек. Он знает все слабые стороны характера Абдара и сумеет задержать его и остаться в живых.

— Если Абдар не добьется того, чего хочет, то он убьет Картаука.

— Но ты же сама сказала, что вместе с Йеном кто-то был… — напомнила Джейн. — Не спеши оплакивать его.

Маргарет глубоко вздохнула и выпрямила спину.

— Да, я веду себя непростительно глупо… Картаук велел передать, что у Абдара две сотни солдат, но подкрепления скорее всего не будет, — повторила она, забыв о том, что сказала это в первую же минуту, как только появилась.

— Абдар надеялся, что ему хватит и этого, — мрачно кивнул Руэл и вскочил на ноги. — Но он ошибается. И мы должны воспользоваться этим промахом.

— Что нам сейчас делать? — спросила Джейн, вставая следом за ним.

— Ты возьмешь нужных людей и перебазируешь лагерь на ту сторону реки. Там легче будет укрыться от пуль, потребуется сделать совсем небольшую насыпь. Если что-нибудь случится или если я не вернусь, обрезайте подвесной мост и уходите в деревню. — Он направился к своему Наггету. — Я еду в лагерь к Медфорду, чтобы убедиться, в безопасности ли Йен и Картаук.

— А если нет? — дрожащим голосом спросила Маргарет.

Руэл посмотрел на нее сверху вниз.

— Тогда я поеду за ними.

— Даже если там остался только Картаук?

Руэл нахмурился.

— Конечно! Я отвечаю и за него тоже.

Маргарет облегченно вздохнула.

— А Дилам и Ли Сунг? — спросила Джейн. — Ты останавливалась в их лагере?

Она покачала головой.

— После Медфорда я нигде не стала задерживаться. — Она устало потерла виски. — Там столько слонов…

— Может, мне стоит поехать к ним, — предложила Джейн.

— Мне надо, чтобы ты успела подготовить лагерь на том берегу, — отрезал Руэл.

— После того, как я предупрежу Дилам и Ли Сунга, я тотчас вернусь сюда, — так же резко ответила Джейн.

Больше он не стал отговаривать ее.

— Я поеду с Руэлом, — попросила Маргарет. — Только мне надо сменить лошадь. Моя устала.

Джейн, глядя на ее белое напряженное лицо, даже не сделала попытки отговорить ее. Она бы и сама не осталась здесь, будь Руэл в опасности.

Но он и был в опасности! Он готов ехать прямо в лапы Абдару. Надо придумать, как остановить его, убедить уйти в джунгли и отсидеться там.

— Руэл!

Он повернулся и посмотрел на нее.

Циннидар был его домом. Циннидарцы — обитателями этого дома. И как хозяин он обязан был защитить всех.

— Будь осторожен, — прошептала она онемевшими губами.

Он улыбнулся ей.

— И ты тоже.

Его улыбка была полна нежности и любви, которые согнали с лица угрюмость. Джейн почувствовала себя увереннее и спокойнее. Вместе они справятся с новой бедой. Они победят. Они не могут не победить.

— Допивай кофе, Маргарет. Оно придаст тебе силы. А я пока оседлаю свою Бедилию и выберу лошадь для тебя.


— Плохо, — коротко, но спокойно подвела итог услышанному Дилам, когда Джейн закончила говорить. А затем добавила более жестко, обернувшись к Ли Сунгу: — Мы должны остановить его. Я не желаю, чтобы Савизары возвращались на остров. То были страшные времена для моего народа. Сейчас будет еще хуже.

— Странно, что ты обращаешься ко мне, — усмехнулся Ли Сунг. — Неужто такие непригодные существа, как мужчины, годятся для такого серьезного дела?

Дилам ответила в тон ему:

— Я с самого начала признавала, что мужчины — хорошие воины. Пришло время вам показать себя.

Джейн посмотрела на одного и на другого. В их незлой перепалке была и добродушная насмешка, и взаимопонимание. Она видела, что с тех пор, как началась расчистка дороги, их отношения резко изменились. Данор разрушил и те преграды, что мешали Ли Сунгу примириться с Дилам.

— Нам нужна твоя помощь, Дилам. Но мы сделаем все, чтобы твой народ не пострадал. У солдат Абдара есть винтовки.

— Ты уже говорила об этом, — нахмурилась Дилам. — Зато мы знаем остров. Это тоже хорошее оружие. Ли Сунг рассказал мне, кто такой Абдар. И нам нечего надеяться на пощаду.

— Мы не позволим ему никому навредить. — Ли Сунг коснулся руки Дилам. — В моем языке есть два значения понятия «переломный момент». Одно означает опасность. Другое — счастливый случай. И мы должны воспользоваться этим случаем, который сама судьба предоставила нам, чтобы переменить жизнь: навсегда избавиться от Абдара. От его угрозы нападения на остров. — Он повернулся к Джейн. — Ты говоришь, Руэл попросил тебя перенести лагерь на другой берег реки?

Она кивнула.

— Я помогу заняться этим. — Он обратился к Дилам: — А тебе в это время придется съездить в деревню и набрать ни к чему не пригодных мужчин, готовых принять участие в боях.

— Думаю, что я найду таких… — ответила она, поднимаясь. — А как же слоны?

— Абдар ненавидит слонов. Я уведу их через реку в джунгли.

Джейн поднялась, ощущая все то же чувство уверенности, которое у нее осталось после расставания с Руэлом.

— Тогда начинайте действовать.


21


Руэл прибыл в новый лагерь ближе к полудню следующего дня. Как только он вышел из лодки и ступил на берег, Джейн поняла: он несет печальную весть. Лицо Руэла утратило все краски. Таким оно было в те дни, когда случилась авария в Казанпуре.

— Что случилось? — прошептала она, ожидая самого худшего.

— Его нет в живых, — отрывисто сказал Руэл.

— Кого? Картаука?

— Нет, Йена. — Он смотрел перед собой невидящими глазами. — Картаука привезли в лагерь Медфорда без сознания Тамар сказал, что он по приказу Йена ударил его по голове вазой. Картаук хотел остаться во дворце, чтобы задержать Абдара. Дать нам время на подготовку. Йен решил, что это должен сделать он. И ему удалось остановить Абдара. Но какой ценой!

— Нет! — воскликнула Джейн с таким отчаянием, что если бы сила чувства способна была возвращать к жизни мертвых, ей бы это удалось. Она не могла поверить в случившееся. Это было слишком несправедливо. Йен — мягкий, милый Йен, который и без того был так обделен, погиб. — Не может быть! — повторила она тихо.

— Абдар прислал доказательство — посмертную маску моего брата. Надеялся запугать меня, посеять в наших сердцах страх.

— Ты ее видел? — спросила Джейн, чувствуя, как к горлу подступает дурнота.

Руэл покачал головой:

— Маргарет не позволила нам открыть ящик и передала его на хранение Медфорду. Картаук рассказывал ей, что представляют из себя эти маски. — Губы Руэла сжались. — Этот изверг не давал своим жертвам умереть легкой смертью.

— Но, может, это всего лишь трюк Абдара? Может быть, мы не должны терять надежды…

— Тамар видел тело Йена в той комнате, где ему вручили ящик с маской, — жестко ответил Руэл.

Последняя надежда исчезла. Джейн не могла перевести дыхание. Ей не хватало воздуха. На грудь легла неимоверная тяжесть.

— Как Маргарет?

— Подавлена, убита, в отчаянии.

Джейн подняла на него глаза.

— А… ты?

— Я в горе. Но я не убит и не подавлен. И тем более не испуган. Этот мерзавец тысячу раз пожалеет о том, что он посмел сделать.

Джейн невольно вздрогнула, увидев свирепое выражение, исказившее его лицо. Но тут же вспомнила про Йена и ощутила прилив такой же холодной ярости.

— Где Ли Сунг? Мне надо обсудить с ним кое-что.

Джейн кивнула на противоположную сторону просеки, где стоял юноша в окружении островитян.

— Ли Сунг отправил Дилам в деревню за поддержкой. Они скоро все будут здесь.

— Медфорд свернул лагерь. Они начнут отступать, как только головной отряд Абдара подойдет к ущелью.

— У них двести винтовок. А у нас всего двенадцать. И островитяне все равно не умеют ими пользоваться.

— Как только подкрепление и Медфорд со своими людьми окажутся на этом берегу, мы сожжем висячий мост.

Джейн кивнула.

— Чтобы приготовить нужное количество плотов для переправы всех солдат, Абдару понадобится время, — продолжал рассуждать вслух Руэл. — Мы воспользуемся этим. Судя по всему, он не торопится, уверенный в том, что мы не в состоянии оказать ему сопротивление.

— Как ты думаешь, сколько времени у нас в запасе?

— Никто не сможет ответить тебе на этот вопрос. Картаук говорил мне, что Абдар был не совсем в своем уме еще тогда, когда он сбежал из дворца. Болезнь могла прогрессировать.

— Мы уже укрепили береговую линию. Пули нам не страшны. Но надо придумать, как мы сможем остановить солдат Абдара, если они начнут переправу.

— Вот это мы сейчас и обсудим с Ли Сунгом, — ответил Руэл и пошел в сторону просеки, ступая твердо и в то же время осторожно, словно он нес хрусталь и боялся его разбить.

Джейн хотелось все время быть с ним рядом, попытаться освободить его от мучительной боли, которую он испытывал. Но слезы душили ее, и она поняла, что ничем не сможет помочь ему сейчас Надо заняться каким-то делом. Повернувшись, она пошла в другую сторону, проверить, надежны ли береговые укрепления.


— Идея, может, неплоха, — с сомнением проговорил Ли Сунг, — но в ней много непредсказуемых моментов.

— Ты боишься потерять то, что обрел. — Руэл посмотрел ему прямо в глаза. — Но все это пропадет, если Абдар займет Циннидар. Он не будет церемониться ни с кем. И превратит остров в безжизненную пустыню. Если мы будем действовать согласованно, у нас все получится.

— Дилам прислала гонца. Она идет сюда со своим отрядом. В нем около семидесяти воинов.

— Это означает, что тебе необходимо принять решение как можно скорее, — закончил Руэл.

— Я должен поговорить сначала с Дилам. — Ли Сунг поднял руку, останавливая Руэла. — Без ее помощи мне не обойтись, если мы примем твой план.


Уже стемнело, но Медфорд все не появлялся. Когда к полуночи он не подошел, Руэл выставил дежурные посты и отправил всех отдыхать.

«Отдыхать, но не спать», — устало подумала Джейн. Беспокойство и тревога все равно не давали ей сомкнуть глаз. Она повернулась на бок и посмотрела на Руэла, лежавшего по другую сторону от костра. Он тоже не спал и лежал на спине, подложив руки под голову. Каждый мускул его был натянут как струна. Устремленные в темное небо глаза оставались неподвижными. Погруженный в свою скорбь и гнев, Руэл почти ни с кем не разговаривал. Наверное, ему надо было побыть одному. Если потребуется ее участие или помощь, он сам попросит об этом…

Что она несет?! Разве Руэл способен признаться в том, что ему нужна помощь! Тем более в такую минуту…

Джейн откинула одеяло, вскочила на ноги и обошла костер. Встав на колени рядом с Руэлом, она приподняла его одеяло.

— Подвинься.

Он даже не взглянул в ее сторону.

— Уходи.

Джейн, не слушая его, скользнула под одеяло и легла рядом. У нее было такое впечатление, что вместо живого человека лежит кусок железа.

— Я знал, что ты не выдержишь и придешь, — сказал Руэл холодно. — Тебе ведь надо дать выход материнским чувствам. Но я не маленький мальчик с изувеченной ногой и не слоненок. Мне не требуется сочувствие.

— Но оно требуется мне, — тихо сказала Джейн, интуитивно угадывая, как она может изменить его настроение. — Обняв неподвижно застывшие в судороге плечи, она прошептала: — Меня пугает завтрашний день, я боюсь новых потерь, боюсь крови, выстрелов, смертей. Я всего лишь женщина, и ты должен понять это.

Мгновение он хранил молчание.

— В самом деле?

Джейн кивнула и еще теснее прижалась к нему.

— Обними меня. Я не думала, что буду испытывать такой страх перед предстоящим сражением. Но еще больше меня пугает одиночество.

Некоторое время Руэл не отвечал, а затем медленно обнял ее.

— Я никому не позволю обидеть тебя. И ты не должна бояться одиночества.

— И ты тоже. Я всегда буду с тобой.

— Ты жалеешь меня? — насторожился Руэл.

— Нет. Я люблю тебя. Но на самом деле в жалости тоже нет ничего плохого. Разве ты не жалел меня, когда я болела? И после того, как Цабри оскорбила Ли Сунга, разве ты не пытался помочь ему? — Она еще крепче обняла его. — А теперь помолчи немного и закрой глаза. Поспи. Тебе надо набраться сил…

— Я все равно не смогу заснуть.

— Тогда расскажи мне. — Она сделала паузу. — Расскажи мне про Йена.

Джейн почувствовала, как по телу Руэла прошла дрожь.

— Что о нем говорить. Он мертв.

— Это не значит, что мы можем забыть о нем.

— Я не собираюсь забывать, — процедил Руэл сквозь зубы. — В память о нем я уничтожу Абдара.

— Если бы не моя вина, этого бы не случилось. Он сумел бы скрыться от него…

— Перестань, — осевшим голосом сказал Руэл. — Это не твоя вина. — Он вдруг вспыхнул. — На самом деле во всем виноват только я сам. И теперь знаю, почему с такой яростью обрушился на тебя. Чтобы заглушить голос, которой твердил о том, кто является истинным виновником. Йен никогда бы не оказался в Казанпуре, если бы я не привез его туда. Если бы после аварии я более бережно вынимал его из-под обломков…

— Ты спас ему жизнь!

— Но искалечил его, — яростно возразил Руэл. — Я разрушил его жизнь, а затем привез сюда, чтобы здесь он встретил свою смерть.

Джейн никогда не думала, что Руэла терзают муки совести, что он обвиняет в случившемся только себя. Но чувства этого человека всегда были глубже, сильнее, чем у кого бы то ни было. Она поняла, что ему хочется снять с ее плеч тяжелый груз вины, и переложить его на свои собственные. Надо что-то сделать. Если она станет возражать, он только укрепится в ощущении своей вины.

— Хорошо, это твоя вина, — кивнула Джейн, следуя велениям внутреннего голоса, который безошибочно подсказывал ей нужные слова. — Но ты простил мне мою. И должен простить себе свою.

Руэл не ответил.

— Йен любил тебя. Он хотел, чтобы ты был счастлив.

Руэл молчал.

— Он умер, чтобы помочь тебе, Маргарет, Картауку обрести счастливую жизнь, о которой все мечтали. Неужели ты допустишь, чтобы его смерть оказалась напрасной?

Ей показалось, что до боли напряженные мышцы начали постепенно расслабляться.

— Он хотел… — Джейн не договорила, ощутив что-то теплое и влажное на своей щеке.

— Я люблю тебя, — проговорил Руэл дрогнувшим голосом. Его руки крепко сжали ее в объятиях. — Господи, как я люблю тебя, если бы ты только почувствовала это.

Теперь Джейн могла дать волю и своим собственным чувствам. Последняя тень недоверия исчезла, развеялась, опаленная пламенем его любви. Жизнь слишком коротка, любовь слишком драгоценное чувство и нельзя терять ни единой минуты своего счастья.

— Я верю тебе.

— Наконец-то, — сказал он с облегчением и надолго замолчал. — Это… жжет меня, Джейн, — с трудом выговорил он, доверяя ей то, чего не смог бы доверить никому: тайную муку своей души.

— Я знаю, — Джейн провела губами по его щеке. Она знала, что минута слабости пройдет, но ее охватила такая бесконечная нежность к нему, что она готова была распахнуть невидимые крылья над ним и защитить от всех невзгод и напастей, уберечь от ударов судьбы. В первый раз она осознала всю силу того чувства, которое вызывал Йен у Маргарет. — Но мы разделим с тобой горе пополам, и оно станет легче. Ты же знаешь, каким бы ни был тяжким груз, вдвоем его не так трудно нести.

— Да. — Он еще нежнее и заботливее обнял ее.


Маргарет, Картаук и Медфорд со своими рабочими прибыли на следующий день после полудня.

— Где Руэл? — спросил Медфорд, как только ступил с моста на берег.

Джейн кивнула в противоположную сторону.

— Они с Ли Сунгом и Дилам ушли вниз по реке. Где Абдар?

— Его отряд начал спускаться в ущелье, и мы тотчас снялись с места. Шесть часов — вот разрыв во времени, который нас реально разделяет.

Медфорд, как обычно, говорил коротко и четко, словно отдавал команды.

— Распределите своих людей вдоль береговой линии, — попросила Джейн и направилась к Маргарет, которая шла следом за Картауком.

В ту ночь, когда Маргарет прибыла со страшным известием, она выглядела просто очень измученной и усталой. Но теперь Джейн была поражена происшедшей в ней переменой. Сильная, подвижная Маргарет резко похудела, она казалась почти хрупкой. Лицо ее осунулось. Под глазами легли темные круги.

— Здравствуй, Джейн.

— Какое горе для всех нас! — печально сказала Джейн — Чем я могу тебе помочь?

Маргарет покачала головой.

— Никто не может мне помочь.

Джейн указала на костер, возле которого она расстелила одеяла.

— Садись, отдохни.

— Как скажешь, — без всякого выражения произнесла Маргарет.

Джейн с беспокойством смотрела, как она идет к костру. Движения ее были скованными, безжизненными.

— Не утешай ее.

Она повернулась и увидела Картаука, смотревшего вслед Маргарет.

— Дай ей какое-нибудь задание. Займи чем-нибудь. Скажи, что это необходимо сделать как можно быстрее. Ее надо вернуть к жизни.

— У тебя всегда это получалось лучше всех, — ответила ему Джейн.

— С тех пор, как я очнулся в лагере, Маргарет не сказала мне и пары фраз. — Он грустно улыбнулся. — Она не может простить меня.

— Почему? — удивилась Джейн.

— Я обманул ее доверие. И не вывез Йена, как пообещал ей. Такую ошибку трудно простить.

— Маргарет сама говорила, как она боится, что ты останешься там.

— Но я не смог этого сделать А Йен сделал, — пожал плечами Картаук.

— Она не хотела, чтобы ты жертвовал своей жизнью.

— Знаю. — Картаук еще на несколько мгновений задержал взгляд на Маргарет, а затем отвернулся. — На этот раз я не смогу помочь ей. Дай ей самую трудную работу, чтобы у нее не было времени думать.

И в эту минуту Джейн вдруг осенило. Она отчетливо увидела, что Картаук любит Маргарет. Как же она не замечала этого до сих пор? Джейн подумала, в какой клубок теперь сплелись все их чувства: любовь, скорбь, чувство вины, жалость… Почему в этом мире все так сложно. Почему жизнь так беспощадна?

— Я найду ей дело, — кивнула Джейн. — У нас каждый человек на счету. — И перевела разговор: — Руэл ушел вниз по реке. Но он хотел сразу же поговорить с тобой, как только ты появишься. Ему нужен твой совет.

Картаук покорно качнул головой.

— Я пойду разышу его. Мне тоже нужно чем-то заняться и отвлечь себя.


Как только все перешли на берег, Джейн разрушила подвесной мост Береговая линия укреплений была доведена до конца еще до захода солнца. Оставалось только ждать.

К вечеру они увидели огни факелов, которые несли солдаты Абдара, прибывшие со строны ущелья.

— Ну? — спросил Руэл Ли Сунга. — Дай мне ответ.

— Ты приготовил все необходимое? — спросил Ли Сунг.

— Да.

— Дилам считает, что твой план хорош. Но нужно отвлечь чем-то их внимание, чтобы добиться еще большей неожиданности.

— Я отвлеку Абдара, — мрачно пообещал Руэл. — Предоставь это мне.

Ли Сунг улыбнулся.

— Это все, о чем я прошу.


— Готово? — спросил Картаук у Руэла, глядя на лагерь Абдара на той стороне реки. Военный палаточный городок развернулся за три часа. Вдоль берега реки в линию выстроились факелы на высоких подставках, отбрасывая огненные блики в темной воде.

Руэл кивнул и, выйдя из-за укрытия, ступил на берег.

— Абдар! — закричал он, сложив руки рупором. Эхо отозвалось где-то вдалеке.

Ответа не последовало.

Он крикнул еще громче.

— Абдар!

На том берегу выросла фигура Пачтала, освещенная факелами. Темные тени, как злые демоны, прыгали по земле у его ног.

— Сдавайся, Макларен! — крикнул Пачтал. — Разве ты не видишь, что потерпел поражение? Ты не сможешь оказать сопротивление нашим солдатам.

— Я хочу поговорить с Абдаром.

— Он молится богине Кали.

— Позови его.

— Я здесь, шотландец! — Возле Пачтала вдруг появился Абдар.

Глядя на его пухлое, гладкое личико, Руэл почувствовал прилив ненависти, но тут же осадил себя. Гнев и ненависть — плохие советчики. Сейчас нельзя поддаваться чувствам, надо следовать доводам рассудка.

— Мне надо обговорить с тобой условия. Ты знаешь, что людей, которые приходят с белым флагом, нельзя трогать?

— Зачем мне нужно, чтобы ты приходил с белым флагом? Завтра я прикажу выстроить плоты, и мы разобьем тебя.

— Я не дурак, Абдар. Я понимаю, что проиграл. Ты сумел опередить меня. Но я могу упростить или усложнить твою задачу. Дай возможность нам с Картауком…

— Картаук? — встрепенулся Абдар. — Картаук собирается приехать с тобой?

— Это Картаук посоветовал мне вступить с тобой в переговоры.

— Ему следовало сделать это три года назад. — Абдар засмеялся довольным смехом. — Хорошо, шотландец, приезжай. Я готов выслушать тебя, но не жди снисхождения.

— Зачем нам разговаривать с ним, — запротестовал Пачтал. — Не верь им…

— Ты опять перечишь мне! — возмутился Абдар. — Разве все, что я сделал до сих пор, не оказалось верным! Молчи и выполняй то, что я сказал. Позовешь меня, когда они выйдут на берег. — Абдар повернулся и ушел в свою палатку.

— Кажется, он поверил… — пробормотал Картаук. — Первый шаг сделан.

Руэл мрачно кивнул.

— Надо торопиться, пока ветер не подул в другую сторону. Ты был прав, он сильно изменился за это время. Стал более нервным и беспокойным.

— Мне не сказали, что и ты тоже собираешься ехать к Абдару. — Они оба повернулись и увидели Маргарет, которая остановилась неподалеку от них. — Зачем? Разве в этом есть нужда?

Картаук пожал плечами.

— Руэлу нужна моя помощь и поддержка. Вдвоем нам будет легче отвлечь внимание Абдара.

— Тебе мало того, что ты уже натворил? — Она поплотнее завернулась в шаль, но продолжала дрожать. Глаза ее вдруг сверкнули. — Хорошо, иди! Мне нет дела до того, повесит он тебя или четвертует. Надеюсь и на то и на другое. Ты заслуживаешь этого!.. — Ее голос дрогнул, она повернулась и бегом побежала вниз.

Картаук смотрел ей вслед со странным выражением на лице.

— Она сама не понимает, что говорит, — заметил Руэл.

— Маргарет всегда знает, что она говорит.

Руэл заметил слабую улыбку на губах Картаука.

— Такое впечатление, что ты доволен.

— Мне удалось вывести ее из состояния оцепенения. Она пришла в ярость, значит, ожила… — Картаук отвернулся. — Идем.


Они подошли к реке, где их уже ждала лодка. Джейн первой успела войти в нее.

— Я поеду с вами.

— Нет, — сказал Руэл. — Вылезай. Твоя помощь в этом деле не понадобится.

— Нет, понадобится. Ты для него — всего лишь досадная помеха. Я личный враг, который отнял у него Картаука.

— Но мы не собираемся сдаваться, Джейн, — возразил Картаук. — Оставайся здесь.

Джейн не обратила на его слова ни малейшего внимания. Она смотрела на Руэла.

— Если вы не возьмете меня с собой, я переплыву реку одна, следом за вами. Выбирайте, что лучше.

Руэл растерянно смотрел на нее.

— Что ты со мной делаешь! — хриплым голосом сказал он. — Зачем тебе хочется так рисковать?

— Так я поплыву сама?

— Черт с тобой! — Руэл сел в лодку. — Но ты обязана подчиняться всем моим указаниям, ты же не знаешь, что мы задумали, и не должна мешать нам. Слышишь?

— Слышу.

— Ты обратил внимание на то, что она не дала обещание слушаться тебя? — заметил Картаук. — Это серьезное упущение.

Руэл не ответил и, дождавшись, когда сядет Картаук, взялся за весла. Когда лодка достигла противоположного берега, Пачтал, Абдар и десяток солдат из его охраны стояли у переправы.

— Какая приятная неожиданность! — воскликнул Абдар, увидев Джейн. — Не ожидал, что увижу вас, мисс Барнаби, так скоро. Кали шлет мне одно вознаграждение за другим. Она довольна тем, что я успел сделать для нее. — Улыбка Абдара казалась почти счастливой и умиротворенной, если бы не странный блеск его глаз.

Пачтал не был так доверчив.

— Мне это не нравится, — проговорил он, подозрительно вглядываясь в их лица. — Почему они все пошли на такой риск?

— Потому что им не остается ничего другого, — осадил его Абдар. — Я же тебе сказал, что ожидание и страх парализуют волю. Мисс Барнаби, наверное, надеялась смягчить своим появлением мое сердце. Но этого не произойдет. Кали давно жаждет встречи с ней!

— Кали не существует, — ответила Джейн, вздернув подбородок.

— Молчи, — прошипел Руэл. — Ты хочешь испортить нам все дело?

Абдар перевел взгляд на Руэла.

— Ты всегда был разумным, шотландец. И, может быть, Кали не отказалась бы от твоих услуг, если бы обстоятельства сложились иначе. Ты намного умнее своего брата.

Руэл пожал плечами, словно слова Абдара совершенно не трогали его.

— Мы слышали, как ты заботился о нем все эти годы, — подозрительно проговорил Пачтал.

— Наш Бог оставляет нам место в раю за хорошие поступки. А эти хлопоты не требовали от меня особенных расходов. — Он, не отрываясь, смотрел на Абдара. — Думаю, это объяснение понятно всякому умному человеку.

Абдар засмеялся.

— Конечно. Богами тоже можно и нужно управлять.

— Мы так и будем разговаривать в лодке? — спросил Картаук.

— Ты мало чему научился за это время. — Улыбка Абдара исчезла.

— Я научился любить жизнь и ценить ее превыше всего, — Картаук помолчал. — И я понял: чтобы наслаждаться ею, приходится идти на уступки.

В лице Абдара мелькнул интерес.

— Правда? Тогда нам, без сомнения, надо кое-что обсудить. — Он повернулся и пошел в свою палатку. — Пачтал, проверь, нет ли у них оружия, и проводи ко мне.

— Мне странно… — проговорил Пачтал, вглядываясь в лица приехавших, словно он пытался найти ответ на мучивший его вопрос.

— …что мы хотим выторговать себе жизнь, вместо того, чтобы сложить головы в неравном бою? — спросил его Руэл, выбираясь из лодки и помогая Джейн ступить на берег. — При таком неравенстве сил в этом нет ничего странного для тех, кто разбирается в военном искусстве.

— Возможно. — На лице Пачтала промелькнула едкая усмешка. — Но я сомневаюсь, что ваш торг принесет вам выгоду. Зато коллекцию его высочества вы украсите. Абдар верит, что каждая новая маска прибавляет ему силы. — Он повернулся к Джейн. — И после того, как ты развлечешь нас, ты тоже займешь свое место среди этих масок.

— Обещаю, что вы получите огромное удовольствие, — ответила Джейн. — Даже большее, чем ожидаете.

— О, ты собираешься оказать нам сопротивление. Это еще приятнее. — Пачтал повернулся к офицеру. — Следи, не появятся ли еще лодки. Как-то все слишком просто. Подозрительно легко и просто.

— У нас не найдется такого количества лодок, чтобы переправить людей, — заметил Руэл. — К сожалению, вы застали нас врасплох. Мы думали, что у нас есть время.

Пачтал жестом указал им на палатку в центре лагеря:

— Поторопитесь. Если не хотите, чтобы махараджа потерял терпение.

— Нам бы этого не хотелось, — пробормотал Руэл. Взяв Джейн за руку, он повел ее к палатке. Его прикосновение было успокаивающим и теплым. И холодок страха, комком застрявший у нее в груди, расплавился.

В палатке Абдара в высоких золоченых подсвечниках горели свечи, озаряя помещение неровным, трепетным светом. Абдар сидел на белой атласной подушке, скрестив ноги. На ковре перед ним и вокруг него лежали золотые маски, на которых застыло выражение боли, страха, ужаса и смертной муки.

У Джейн перехватило дыхание от подкатившего к горлу приступа дурноты.

— Держись, — прошептал Руэл, крепко стискивая ее руку.

Джейн проглотила комок и отвела взгляд от масок, стараясь смотреть прямо перед собой. До сего момента она не представляла, какой заряд зла несет в себе этот юноша с младенчески пухлым личиком.

— Сила… — тихо проговорил Абдар. Джейн поймала его взгляд на себе. — Ты ощущаешь ее?

Джейн чувствовала только, какое неимоверное количество зла могла вместить в себя одна походная палатка.

— Нет, — ответила она.

Губы Абдара раздраженно искривились.

— Ты лжешь. Ты должна ее чувствовать. — Он вытянул руку и указал на ковер перед собой. — Садитесь.

Когда они сели, маски оказались в нескольких дюймах от Джейн. Она старалась не смотреть на них.

— Работы Бенареса не настолько хороши, как твои, Картаук. — Абдар поднял одну из масок. — Мне нужен хороший мастер, который бы не портил того, что сделали я и Пачтал. Они наделены великой жизненной энергией. Силой, которая несет разрушение. И помогает нам уничтожать то, что недостойно пребывать на земле.

В его руках была маска Цабри.

Джейн считала, что смогла победить свой страх. Но когда она увидела знакомые черты, искаженные гримасой страдания, ей по-настоящему стало страшно.

— Когда он подходит к заключительной стадии, то начинает торопиться, как это делают многие мастера, — невозмутимо сказал Картаук, словно он рассматривал отпечаток листа или цветка.

Его голос помог Джейн прийти в себя.

— Ты никогда не делал этой ошибки.

— Таких мастеров, как я, можно пересчитать на пальцах одной руки.

— Но какие ты можешь дать мне заверения, что снова не вздумаешь убежать? Я не люблю переживать минуты разочарования.

— Быть может, мы на время отложим разговор о масках и поговорим об условиях нашей сдачи? — предложил Руэл.

— Ты выглядишь немного раздраженным. — Хитрая улыбка появилась на губах Абдара. — Тебе не понравилась маска, которую я прислал? Пачтал уверял меня, что это одна из лучших работ Бенареса. Мне очень жаль, что я сам не успел взглянуть на нее. Пачтал поторопился отправить этот шедевр вам. Не вернете ли вы ее для пополнения моей коллекции?

Внимательный глаз Картаука заметил невольное движение, которое сделал Пачтал.

— А почему вы не посмотрели на нее? — спросил Картаук, краем глаза продолжая наблюдать за Пачталом, который напрягся еще сильнее. Взгляд приспешника Абдара тревожно забегал. Ему было явно не по себе от этого разговора.

— Я неправильно понял приказ и решил, что ее надо отправить немедленно. Это мой промах, — быстро сказал Пачтал.

— Условия, — напомнил Руэл.

— Я заговорю об этом, когда захочу сам, — важно проговорил Абдар. — У вас нет ничего, что бы вы могли предложить мне взамен ваших жизней.

— Это не совсем так. Вам нужно золото. А у меня есть доверие островитян. За оговоренный процент от прибыли я мог бы управлять прииском и использовать островитян в ваших интересах.

— Мне не нужны их услуги. Мой дед вынужден был отступить отсюда. Поэтому я перебью их всех в наказание за то поражение. Я привезу своих собственных людей из Казанпура.

— Но на это уйдет слишком много времени и сил. Вместе мы могли бы…

— Что это? — спросил Пачтал, наклонив голову и прислушиваясь к чему-то.

Абдар нахмурился:

— Я ничего не слышу.

— Какой-то свист… Я сейчас вернусь. Мне надо посмотреть… — Пачтал выскочил из палатки.

Крики раздались одновременно в разных концах палаточного городка, вдоль всей береговой линии.

Абдар вскочил и бросился к выходу.

— Что это?

— Оставайся здесь, — приказал Руэл, обращаясь к Джейн, выбежав следом за Абдаром. — Не выпускай ее из палатки, Картаук. Здесь она будет в безопасности.

Но Джейн и не думала выполнять его приказ. Страх за Руэла заставил ее забыть обо всем на свете. Картаук даже не успел шагнуть к ней, как она оказалась снаружи.

В какой-то степени Джейн была готова к тому, что произошло. Но увиденное потрясло ее. Вдоль всего берега реки поднимались из воды, словно какие-то морские чудовища, слоны. На погонщиках, которые сидели на них, были только набедренные повязки. В руках они держали тростниковые трубки. Джейн поняла, что они пользовались ими для дыхания, пока все стадо проходило под водой.

Стадо слонов, которое привел Ли Сунг, восседавший на Даноре, ворвалось в лагерь растерявшегося противника, сметая все на своем пути.

Хаос воцарился там, где еще недавно все было в полном боевом порядке. Солдаты бежали, теряя ружья, с хрустом ломавшиеся под ногами слонов. Раздавались отдельные беспорядочные выстрелы, которые свидетельствовали, только о том, насколько ошеломлены все в лагере. Насколько солдаты оказались не готовыми отразить вторжение.

— Дорогу! — закричала Дилам и, наклонившись со спины слонихи, на которой сидела, подхватила стоявший факел. Она подожгла одну из палаток, затем вторую, и вспыхнувшее пламя, уничтожающее боевые припасы, вносило еще большую панику в ряды обезумевших от страха солдат Абдара.

Выскочивший Картаук схватил Джейн за руку, оттаскивая ее подальше от загоревшейся палатки махараджи.

— Где Руэл? — вскрикнула она, пытаясь вырваться. — Я не вижу его…

— И неудивительно. — Картаук потащил ее за собой к деревьям.

— Пусти меня, я никуда не уйду без него.

Теперь уже пылал весь лагерь. Джейн с трудом могла различить мечущиеся в пламени фигуры.

Она услышала бешеные выкрики Абдара, который пытался отдавать приказы своим людям. Но они не слушали его. Руэла, несомненно, надо искать там, где Абдар. Глаза ел дым, легкие обжигало горячим воздухом. Но Джейн не замечала всего этого.

— Руэл! — крикнула она срывающимся голосом.

— Шлюха! Вот ты где! — Из клубов дыма выскочил Пачтал с перекошенным от ярости лицом. Он поднял руку. Джейн увидела блеск стали.

— Ложись! — Картаук толкнул ее так, что Джейн, как подкошенная упала на колени. Клинок просвистел над ее головой.

Пачтал, метнувший кинжал, бросился на нее. Картаук схватил его за руку и завел ее за спину, а потом стиснул ему горло.

Глаза Пачтала налились кровью. Он дергался и извивался, но не мог вырваться из могучих рук мастера. Картаук сделал какое-то неуловимое движение, и Джейн услышала хруст ломаемых позвонков.

Пачтал еще раз дернулся и затих. На лице его застыла искаженная гримаса, которую он много раз наблюдал на лицах своих жертв.

Картаук бросил его на землю, как грязную тряпку. Потом наклонился и поднял кинжал.

— Какая жалость, что это был не Абдар. Но я должен оставить его Руэлу.

— Откуда ты знаешь?.. — крикнула в отчаянии Джейн.

— Знаю, — перебил ее Картаук. — Смотри…

Повернувшись, Джейн посмотрела в ту сторону, куда указывал Картаук, и увидела лежавшего на земле Абдара.

Нога его была вывернута под неестественным углом. Изо рта сочилась кровь. Над ним стоял Руэл. Глаза его сверкали яростью и гневом.

Абдар что-то прохрипел, пытаясь подняться.

— Руэл! — крикнул Картаук и бросил кинжал.

Но Руэл даже не взглянул на клинок, упавший рядом с ним.

— Это будет слишком легкая смерть для него. — Он приподнял Абдара и поволок его к горящей палатке. — Уведи Джейн подальше отсюда.

— Кали накажет тебя! — визжал Абдар, казалось не чувствовавший боли. — Она поразит тебя и раздавит, как муху.

— Скоро ты сможешь обсудить с ней, каким именно образом наказать меня. Ли Сунг!

— Я здесь! — отозвался тот, появляясь из дымовой завесы.

Данор медленными шагами двинулся в ту сторону, где лежал на земле Абдар.

— Уводи слонов. Они сделали свое дело.

— Нет! — завопил от ужаса Абдар, догадываясь, какая казнь выпала на его долю. — Не надо… Только не это!

Ли Сунг издал гортанный крик, и гулкий топот был ему ответом.

— Кали… не простит вам… А-а-а-а!!!


Джейн сомневалась, заметили ли слоны Абдара, которого Руэл оставил на их пути. Они торопились поскорее выбраться из этого ада и быстро шагали к воде.


Правосудие свершилось. Джейн не подняла бы руки, чтобы спасти Абдара. Но и смотреть на происходившее у нее не было сил. Крики Абдара становились все тише, пока, наконец, не раздался последний мучительный стон.

Только после этого она открыла глаза.

Руэл стоял и пристально смотрел на то место, где он оставил махараджу. И жестокое удовлетворение пылало в его глазах.


— Поезжайте сами, — сказал Картаук, усаживая Джейн и Руэла в лодку. — Мне надо вернуться к палатке Абдара.

— Зачем? — не поняла Джейн.

— Маски, — коротко ответил Картаук. Джейн содрогнулась.

— Пусть остаются там. Они тебе не нужны.

— Я не могу оставить их. Я не хочу, чтобы та мука, что терзала этих людей, осталась запечатленной на века. Я не верю в силу и энергию зла. Но я не хочу, чтобы такой благородный металл, как золото, хранил память об этом злодейском поступке.

— Но что ты можешь сделать?

— Расплавить их и создать нечто прекрасное. Красоту вместо уродства.

— И маску Йена ты тоже хочешь расплавить?

— Не уверен. — Он задумчиво свел брови. — Когда Пачтал говорил о ней, что-то беспокоило его. И я, кажется, догадываюсь. — Он оттолкнул лодку от берега. — Я приеду в лагерь, как только найду их.


22


— Я нигде не вижу Ли Сунга, — сказала Джейн, вглядываясь в торжествующие лица островитян, когда они вышли на берег.

— Он здесь, не волнуйся за него, — ответил Руэл.

И в эту минуту они увидели, что юноша спешит им навстречу. Ему с трудом удавалось пробиваться сквозь ликующую толпу, потому что то один, то другой островитянин спешил приветствовать его. Когда Ли Сунг, наконец, добрался до них, лицо его сияло, воодушевленное восторгом победы, что светился и на лицах остальных циннидар-цев.

— Как мы выглядели со стороны? — спросил он у Джейн.

— Как сказочные добрые духи, — ответила она, — которые пришли наказать грешников.

— Есть ли потери? — спросил Руэл.

— Семь раненых. Ни одного убитого. — Он кивнул в сторону наскоро воздвигнутого навеса. — Ранеными занимаются Маргарет и Тамар.

— А слоны?

— В одного попала пуля. Дилам промывает ему рану. Но она считает, что рана несерьезна.

— Я боялась, что будет хуже. Выстрелов было довольно много…

— Солдаты от неожиданности не успевали как следует прицелиться. Они стреляли куда попало и чаще всего просто в воздух. — Ли Сунг усмехнулся.

— Ты не боялся так долго идти под водой?

— Я несколько раз проверил все трубки, которые мы заготовили с Руэлом. Вода не моя стихия. А сейчас я пойду помогу Дилам.

Джейн смотрела, как он пробирается сквозь толпу. На нем была все та же набедренная повязка, которую он надел перед переправой через реку.

— Что-нибудь не так? — спросил Руэл, увидев выражение ее лица.

— Его нога… он никогда и никому не позволял смотреть на нее. Даже я не видела…

— Кажется, теперь он забыл о ней. Ему нечего скрывать, — ответил Руэл. — Все мы рано или поздно понимаем, что можем раскрыться.

Джейн перевела на него радостный взгляд. Руэл говорил не только о Ли Сунге. Он имел в виду и себя тоже, и это означало, что она может надеяться на полную его откровенность с ней.

— Что будем делать теперь?

— Завтра вернемся во дворец, посмотрим, что там можно восстановить, а что придется отстраивать заново. — Его лицо омрачилось. — И еще нам надо подумать о том, где мы похороним Йена.

Джейн кивнула и, подойдя к нему, положила голову на плечо. Руэл обнял ее. И его объятие было полно силы, уверенности и… нежности.


Четыре часа они ждали возвращения Картаука. Маргарет не сводила глаз с реки, вглядываясь, не появится ли лодка.

Когда он, наконец, ступил на берег, Маргарет обрушилась на него с упреками, выплескивая переполнявший ее страх за него:

— Тебе мало было всего случившегося? Что ты рыскал там, как кладбищенский вор?!

— Какая нежная встреча, — ответил Картаук.

Маргарет запнулась.

— И это все, что ты хотела сказать мне? Стоило ли ради этого сидеть на берегу и поджидать меня?

— Ты сам знаешь, что я хотела бы сказать! — сердито ответила она.

— И все-таки ты должна высказать это сама. — Он посмотрел ей прямо в глаза. — Это очень важно… для тебя самой.

Маргарет воинственно вздернула подбородок и нехотя выдавила:

— Мне… очень жаль, что я наговорила перед твоим отъездом. Ты знаешь, я боялась за тебя…

— У меня гора свалилась с плеч, — улыбнулся он ей ясной улыбкой.

— Ты слишком хорошо знаешь меня, и незачем заставлять меня повторять то, что тебе известно лучше меня. Это безжалостно с твоей стороны…

— В высшей степени безжалостно, — согласился он. — A теперь разведи огонь. Я пойду к Медфорду и принесу маску Йена.

Маргарет вздрогнула.

— Джейн сказала мне, что ты хочешь переплавить их.

— Мы оба хотим переплавить их, мой подмастерье.

— Боюсь, что я не смогу…

— Сможешь, — перебил он. — Разведи огонь на берегу. Нам потребуется вся ночь. Мы не должны никого беспокоить.

Когда Картаук вернулся, костер уже горел. В его руках был небольшой деревянный ящичек. Маргарет отвела глаза от этого предмета и поворошила поленья под большим закопченным котлом.

— Я уже положила в него маски. И хотя я старалась не смотреть на них… Ты прав, Абдар — монстр. И если бы он не погиб здесь, то принес бы еще столько зла ни в чем не повинным людям.

— Мне не хотелось, чтобы ты делала все одна. Я бы уберег тебя от этого зрелища, — мягко сказал Картаук.

— Чем скорее исчезнет этот ужас, тем лучше. У меня такое впечатление, что я освободила души этих людей от мук. Положи сюда скорее и маску Йена.

— Нет.

Маргарет замерла. Картаук придвинул к ней ящичек.

— Открой его и посмотри.

— Нет! — Маргарет отвернулась. — Я не хочу видеть, как он страдал.

Картаук сам открыл ящик.

— Если ты подойдешь и посмотришь на эту маску, тебя не будут терзать угрызения совести. Или ты теперь совсем не доверяешь мне?

Она смутилась.

— О чем ты говоришь?

— Сделай, как я говорю. Покажи, что ты по-прежнему веришь мне…

Она проглотила комок, застрявший в горле.

— Не заставляй… — Она встретилась с ним взглядом. — Будь милосерднее…

Картаук молча смотрел ей в глаза. Маргарет медленно, с огромным трудом перевела взгляд на маску, лежавшую на бархатной ткани. И резко выдохнула, пораженная увиденным.

— Боже! — Ее рука потянулась к лицу Йена, словно она хотела погладить его. — Он выглядит…

— Радостным, счастливым… и свободным, — подсказал Картаук. — Он победил их. И эта победа принесла ему удовлетворение.

— Свет… — медленно проговорила Маргарет, чувствуя, как начинает таять твердый комок в ее груди. — Я забыла про свет, о котором он всегда говорил.

— Никогда не забывай об этом. — Картаук сделал паузу. — Сохрани эту маску.

Маргарет пристально посмотрела на маску еще раз и медленно покачала головой.

— Мне не нужно то, что Абдар оставил в память о Йене. — Она поднялась и бросила маску в котел. Ее глаза блестели от слез облегчения, когда она повернулась к нему с робкой улыбкой. — Сделай что-нибудь необыкновенно прекрасное, Картаук. То, что потрясло бы сердце каждого и смягчило душу.

Картаук закрыл котел крышкой.

— Задача, достойная великого мастера… Нам придется поддерживать этот жар всю ночь. Температура не должна упасть. — Он сел на землю. — И как полагается скромному подмастерью гениального мастера, ты будешь приносить дрова.

— А ты будешь праздно сидеть и смотреть, как пляшут язычки пламени?

— Конечно.

Она присела рядом с ним:

— Настоящий язычник.

— Вот именно.

Так они и сидели всю ночь. Тишина окружала их со всех сторон. Чистое, яркое пламя беззвучно пожирало все новые порции дров, которые они молча подкладывали в костер. Ближе к рассвету Маргарет решилась.

— Мне нужно кое-что сказать…

— Думаю, тебе не стоит этого делать, — не глядя на нее, ответил Картаук.

— Несмотря на то, что Йена нет в живых, — продолжила Маргарет, не слушая его, — я все равно не смогу… — Она не закончила фразу и после короткой паузы договорила: — Я уже никогда не смогу чувствовать к тебе то, что чувствовала прежде.

— Я знаю, — спокойно ответил он.

— Теперь все изменится.

— Все всегда меняется. Чередуются времена года, рождаются дети, умирают люди…

— Я хотела сказать, что не смогу…

— Тсс, — Картаук прямо встретил ее взгляд. — Я знаю и это. — Он опустился на корточки и пошевелил угли. — По-моему, нам нужны еще дрова, подмастерье.


— Эту тяжелую корзину нужно отнести на корабль, Тамар, — скомандовала Джейн и, перейдя в другую комнату, указала на большую вазу, стоявшую возле парадной двери. — И это тоже надо упаковать. Мне всегда особенно нравилось…

— Ты куда-то собираешься?

Джейн обернулась.

В дверях стоял Ли Сунг, оглядывавший перевязанные сундуки, ящики и корзины.

— Конечно, нет, — ответила ему Джейн. — Маргарет решила похоронить Йена в Гленкларене. Она отплывает через два дня. Я подумала, что ей нужно забрать отсюда кое-что, чтобы украсить замок.

— Гленкларен не Циннидар. Что уместно здесь, будет казаться там странным и чуждым.

— То, что красиво, остается красивым везде, — возразила она озабоченно и повела Ли Сунга на террасу. — Как идет работа на складах?

— Многое разрушено, многое погибло. Медфорд считает, что придется заменить колею на протяжении пяти миль. Нам повезло, что Абдар прошел не так много…

— Очень повезло, — насмешливо ответила Джейн. — Думаю, как только мы закончим восстановление колеи, до завершения дороги останется только месяц.

Ли Сунг покачал головой.

— Два месяца.

Джейн недоуменно посмотрела на него.

— Почему? Я понимаю, что сейчас нам нет необходимости спешить, как раньше, но все равно это слишком…

— Я должен уйти…

— Куда? — еще больше удивилась Джейн.

— Дилам сказала, что высокий совет приглашает меня. Я не могу отказаться, не оскорбив циннидарцев.

— Но зачем это тебе? — слегка понизив голос, спросила Джейн.

— Пора изменить место мужчины в этом обществе, — усмехнулся он весело. — Битва с Абдаром принесла мне большое уважение. И не стоит упускать такой возможности. — Он помолчал и добавил совсем другим тоном: — Кроме того, наступило время познакомиться с детьми Дилам.

Джейн слабо улыбнулась.

— Неслинг?

— Больше, чем неслинг, — мягко возразил он.

— Она замечательная женщина. Счастья тебе, Ли Сунг. — Говоря это, Джейн уже не испытывала грусти. Она не ощущала себя одинокой и потерянной. Пути их разошлись, но узы, связывающие их, остались навсегда. Они слишком крепки. Никакое расстояние не порвет их. Странно, что она не поняла этого сразу. — Спасибо, что пришел сказать мне об этом первой.

— Нет, я пришел не за этим, — ответил Ли Сунг. — Я пришел к Руэлу — сказать, что он дурак.

Джейн растерянно смотрела на него:

— С чего это тебе пришло в голову?

— Я говорил с Медфордом. Руэл поверил, что ты заказывала рельсы, из-за которых произошла авария в Казанпуре? Так ведь?

Этого следовало ожидать. Последние дни Ли Сунг и Медфорд работали бок о бок.

— Почему ты мне не сказала об этом?

— Я… не могла.

— Я знаю, почему ты не сказала мне. — Он встретился с ней глазами. — Но почему ты не сказала об этом Руэлу… Из-за Патрика? Ты дала ему обещание?

— Это плата за то, что он сделал для меня.

— Но я не связан обещанием. И я расскажу обо всем Роэлу.

— Нет! Это все осталось в прошлом.

— Но он должен узнать, что ты ни в чем не виновата.

— Я проявила доверие к человеку, которому не имела права доверять. В этом и заключается моя вина. — Видя, что выражение лица Ли Сунга остается прежним, она поспешно добавила: — Руэл сейчас чувствует еще большую вину по отношению к Йену, чем я. Мне не хочется, чтобы он один нес эту ношу на своих плечах. Груз, разделенный на двоих, становится намного легче.

Ли Сунг с пониманием кивнул.

— Но не слишком ли тяжела эта ноша?

— Я взяла ее по собственному желанию. Руэл любит меня, несмотря ни на что. И самое большое счастье для меня видеть это.

— И ты никогда не расскажешь ему?

Она покачала головой.

— Дай мне обещание, что и ты не сделаешь этого. Пообещай, что не расскажешь Руэлу…

— Что именно он не должен мне рассказывать? — поинтересовался Руэл, стремительно и легко взбегая по ступенькам. — Есть плохие новости, Ли Сунг? Что-нибудь на строительстве?

Джейн умоляюще смотрела на своего друга.

Тот поколебался.

— Джейн хотела рассказать тебе обо всем сама.

— Так в чем дело?

— Я собираюсь уехать на некоторое время. Это, конечно, скажется на сроках строительства. Но не так уж сильно.

Джейн с облегчением вздохнула.

Руэл еще некоторое время смотрел вслед Ли Сунгу, пока тот не вышел из дворца, а затем повернулся к Джейн.

— Но это не все новости. Ты что-то…

Джейн поторопилась отвлечь его.

— Мы вернемся позже к этим вопросам. — Она помолчала. — …После свадьбы.

Руэл замер.

— Свадьбы?

— Ты хочешь сказать, что не собираешься жениться на мне? Должна тебя предупредить, что я не из тех женщин, которые легко сносят такие оскорбления.

— Ну, конечно! — нетерпеливо воскликнул он. — Я боялся, что жизнь, которую я собираюсь предложить тебе, будет не по вкусу…

— Но предложение остается в силе?

— Если тебе не нравится дворец, я могу сровнять его с землей и выстроить лачужку.

— Ли Сунг считает Циннидар земным раем, как и ты. Рай не самое худшее место для житья. — Она улыбнулась, глядя на многоярусную террасу. — Со временем, быть может, я приспособлюсь и ко дворцу, смогу оценить все прелести жизни в нем…

— А твоя железная дорога?

Губы ее продолжали улыбаться, но глаза стали грустными.

— Мне будет трудно отказаться от работы.

— Ты можешь застроить весь остров железными дорогами.

— Одной здесь более чем достаточно.

— Я отдам ее в полное твое распоряжение. Ее эксплуатация будет зависеть только от тебя. Ты получишь огромную власть надо мной. Если я не смогу транспортировать то, что будет добыто на приисках, я сяду на мель. Тебя это удовлетворяет?

Она великодушно кивнула.

— Вполне. Тебе полезно время от времени переживать волнения и бороться с препятствиями. Я сумею их организовать.

— Мне гораздо полезнее, если ты останешься со мной. — Руэл сжал ее плечи и сказал другим тоном: — Я был… так одинок до сих пор.

Джейн почувствовала, как на глаза ей навернулись слезы. Она осознавала, как нелегко ему было сделать это признание.

— Я тоже.

— Но не так, как я. Ты протягивала руку и собирала вокруг себя людей. Я же не мог никому довериться.

Руэл еще крепче обнял ее.

— Если ты покинешь меня, я не вынесу этого. Я разнесу весь мир в щепки.

Счастье переполняло Джейн, но она произнесла как можно более непринужденным тоном:

— Думаю, если я принесу себя в жертву, мир будет бесконечно благодарен мне за свое спасение.

— Обещай мне, — серьезно попросил ее Руэл. — Кроме тебя, у меня нет никого на свете.

Его мать ушла и бросила его. Отец отказался от него. Йен, который любил его, добровольно ушел в мир иной…

— Я обещаю, — сказала Джейн ласковым и проникновенным голосом, — что никогда и ни при каких обстоятельствах не покину тебя.

Он вздохнул с облегчением, но руки его продолжали крепко сжимать ее плечи. Розовая дымка заката окрашивала водоемы террасы в нежные тона.

— Я сделаю тебя счастливой, — сказал он. — Ты забудешь, с чего мы начинали.

Она подняла на него глаза.

— Я не хочу забыть ни одной минуты из нашего прошлого. Плохое и хорошее существует вместе. И я не могу отказаться от одного, не сохранив другое. Ни одним драгоценным мгновением счастья я не стану жертвовать.

— Я рад, что ты так думаешь. Но будущее будет лучше. — Руэл быстро поцеловал ее и, ласково обняв, повел к балюстраде, откуда открывался вид на ущелье. — Такого примерного мужа, каким я собираюсь быть, одобрила бы даже Мэгги.

Красота. Величие. Покой. Так вот что такое — счастье!

Но по выражению лица Руэла было видно, что какая-то невысказанная мысль заботит его.

— Завтра мне придется отправить своих рабочих на прииск, — задумчиво сказал он. И, секунду помолчав, обратился к ней с вопросом: — А что бы ты сказала о поездке в Йоганнесбург?

— Но что там делать?

— Сегодня прибыло судно, на котором должна уехать Маргарет. Капитан сказал мне, что, по слухам, к северу от этого города открыли богатейшее месторождение.

Джейн в недоумении смотрела на него.

— У тебя здесь масса золота…

Он скривился.

— Да, конечно. Жизнь в тамошних палаточных городках будет малоприятной. Грубость и дикость после мягкости циннидарцев покоробят любого. Я понимаю, что мне не нужно золота. Должно быть, просто нашло временное затмение.

«Он не из тех, кому будет уютно во дворцах», — вспомнила она слова Ли Сунга.

Циннидар стал его домом. Но неотъемлемой частью натуры Руэла была жажда приключений. С малых лет он привык бросать вызов жизни и никогда не сможет смириться с дворцовой роскошью и бездельем, которые ожидают его здесь.

Дальняя дорога вновь поманила его.

И Джейн радостно засмеялась. Она собиралась жить здесь, потому что считала: Руэлу нужен свой дом. А она любила его и готова была идти на все ради его счастья. Но рай — это место, в котором нельзя жить долго. Где-то существовал другой мир — мир созидания и борьбы.

— Как ты думаешь, а тамошним золотоискателям потребуется железная дорога для доставки золота в порт или в город?

Его лицо озарила улыбка.

— Ты согласна ехать со мной?

— Этот прииск истощится лет через сто. С чем останутся наши потомки?

Руэл крепко прижал ее к себе.

— Ты в самом деле хочешь поехать? Ты не будешь грустить о Циннидаре?

— Мне давно хотелось побывать в самых разных уголках земли. Пусть Циннидар будет нашей последней остановкой. Но я пока не готова осесть здесь навсегда.

Они поедут в Иоганнесбург, а оттуда еще куда-нибудь, куда потянется мятущаяся душа Руэла, жаждущая перемен. И ей придется приспосабливаться к нему. К этому обязывает любовь. И Господь свидетель — она любит этого человека всем сердцем.

— Вот мы и определили наши планы. — Он ласково отвел прядь волос, упавшую ей на лицо, и спросил: — Так что Ли Сунг не должен был рассказывать мне?

Внимание Руэла оставалось все таким же цепким. И Джейн следовало догадаться, что ей не удастся обмануть его.

— Я уже и забыла, столько всего нового обрушилось на меня.

— Пытаешься сохранить что-то в тайне? — Он легко поцеловал ее в губы. — Рано или поздно я узнаю.

Возможно, когда-нибудь он и доберется до правды. Но к тому времени, когда боль уже утихнет и уляжется.

— Но через год мне бы хотелось вернуться на Цинни-дар. Это очень важно.

— Железную дорогу и прииск мы вполне можем доверить Ли Сунгу.

— Пока мы будем в Иоганнесбурге, тебе придется серьезно позаботиться о том, чему каждый махараджа уделяет много внимания.

— На что ты намекаешь? — улыбнулся он.

— Я говорю о наследнике. — Она прильнула к нему и прошептала: — Мне хочется, чтобы наш ребенок родился в Циннидаре. В будущем году…


Через два дня Маргарет отплывала в Шотландию на борту «Золотой розы».

— Мы навестим тебя в Гленкларене в будущем году, — пообещала Джейн на прощание. — Но если тебе что-то понадобится, немедленно извести нас.

— Я не настолько беспомощна, чтобы не управиться с собственными делами, — сердито возразила Маргарет. — Хотя, признаюсь, буду очень рада видеть вас. — Она обняла Джейн и повернулась к Руэлу. — Обращайся с ней хорошо, иначе тебе придется иметь дело со мной.

— Трепещу от страха при этой мысли. — Руэл поцеловал ее в щеку. — Счастливого пути, Мэгги.

— Марг… — Она махнула рукой. На эту привычную дерзость не стоило обращать внимания. Руэл никогда не изменится. — Конечно, все будет в полном порядке.

— Иначе и быть не может, — услышали они знакомый раскатистый голос.

Картаук! У Маргарет забилось сердце при виде того, как он не спеша поднимается по трапу. Со времени той ночи в лагере они виделись только мельком. Она даже сумела убедить себя, что ее ничуть не волнует, придет ли он попрощаться с ней. Но радость, вспыхнувшая вдруг в ее душе, была с привкусом печали и горечи.

Картаук остановился рядом с ней.

— Даже боги обязаны склонять головы перед несравненной Маргарет.

— Опять богохульствуешь! Ничего другого от тебя не дождешься.

Джейн, окинув их быстрым взглядом, последний раз обняла Маргарет на прощание и, взяв Руэла за руку, увлекла его за собой.

— Идем! Нам пора.

Он весело улыбнулся и насмешливо склонил голову.

— Как скажешь. Я живу только для того, чтобы сделать тебя счастливой.

Маргарет усмехнулась, глядя, как они, держась за руки, спускаются по трапу.

— Как это мало похоже на Руэла.

— Не согласен, — возразил Картаук. — Странно, что ты этого не видишь. — Он повернулся и посмотрел на нее. — Это означает, что ты пока еще не в состоянии принимать правильные решения.

Она поспешно отвела от него глаза.

— Спасибо, что пришел попрощаться. Не ожидала. — Маргарет протянула ему руку в перчатке. — Прощай, Картаук.

Он задержал ее пальцы в своих.

— Мне не нравится эта перчатка. — И он медленно стянул перчатку с ее руки.

Маргарет вздрогнула, ощутив прикосновение его теплой ладони.

— Я дам год для соблюдения траура. После чего приеду к тебе. Я дал бы тебе еще больше времени, но это может плохо кончиться. Вдруг я обнаружу тебя в монастыре или замужем за каким-нибудь высоким духовным лицом?

Маргарет изумленно смотрела на него:

— Я же тебе сказала, что между нами ничего не может быть.

— Потому что ты полна ложного чувства вины. Вообще-то ты более умна. Время вернет тебя здравость рассудка, и ты поймешь: Йен хотел, чтобы ты обрела счастье. — Он улыбнулся. — Со мной.

Маргарет покачала головой.

— Я всегда буду помнить…

— И очень хорошо, что ты будешь его помнить. Главное, чтобы эти воспоминания не были горькими.

Услышав звон колокола, возвещавшего об отплытии, Маргарет облегченно вздохнула. Надо поскорее отправить его на берег. И надежда исчезнет вместе с его исчезновением.

— Пора идти.

Он поднес ее ладонь к губам.

— Один год, Маргарет. — Он отвернулся. — Жди меня.

Она смотрела, как Картаук начал спускаться по трапу. Сердце ее колотилось. Все мысли спутались. Она бросилась к поручням:

— Не смей приезжать!

— Мы обсудим этот вопрос, когда поженимся.

— Я никогда не выйду за тебя замуж.

— Ты не из тех женщин, которые способны жить во грехе. И если ты решишь, что нам лучше остаться в этой холодной стране, то мне придется пересмотреть свое решение. Я соглашусь принять предложение королевы Виктории. — Он нахмурился. — Но делать ее скульптуру я все равно не стану. Эти двойные подбородки…

Трап был убран. Корабль медленно отчалил от берега. А Картаук все стоял на пирсе, неотрывно глядя на Маргарет. Сильный, уверенный и… такой одинокий. Легкий бриз шевелил его темно-каштановые волосы.

— Ничего хорошего не выйдет, если ты приедешь! — воскликнула Маргарет в отчаянии. — Оставайся здесь!

Он спокойно покачал головой.

— Мне не удастся теперь сработаться ни с одним подмастерьем. А моя работа не должна страдать.

— Ты услышишь только одно слово «нет».

— Сначала. Нисколько не сомневаюсь в этом. Но в конце концов… — Он улыбнулся, и лицо его осветилось такой любовью, что сердце Маргарет дрогнуло от ответного чувства любви и нежности. — В конце концов ты скажешь мне «да».


notes


Примечания


1


Аффинаж — способ получения благородных металлов высокой чистоты путем отделения примесей.